- Вы готовы к разговору? - настоятель вошел в дом. - Знаете, мне немного непривычно находится тут. Здесь все устроено иначе, чем в наших домах. Наверное, ваш отец руководствовался традициями своего народа - золотоволосых и золотоглазых жителей Ксеркса.
- Наверное, - кивнул Эд, вставая с дивана в гостиной. - Меня поражает другое. Здесь все так похоже на наш дом... Даже кабинет... Это странно.
- Нет, если мы говорим о Хоэнхайме, - улыбнулся старик. - Пойдем в сад. Сайчас начали цвести яблони. - В голосе прозвучали мечтательные нотки.
- Хорошо! - радостно кивнул Ал. - А можно Мэй Чан и Сяо Мэй пойдут с нами?
- Если вы готовы доверить тайны, то да.
- Я не собираюсь делать секрет из того, что услышу, - спокойной отозвался Эдвард, первым выходя из дома.
В саду кто-то уже разложил плед, на котором им предстояло сидеть. Этот кто-то явно знал, как настоятель любит цветущие яблони. Ветви почти касались земли, а цветки обладали тонким нежным ароматом. Эдвард сел на плед и задумчиво посмотрел на старое, но еще сильное дерево.
- Ван Хоэнхайм посадил в землю зернышко и сказал, что оно будет жить и цвести, пока моя жизнь не подойдет к самому закату. Это дерево немногим младше меня.
- Да? - Эдвард поднял опавший цветок. Половину ладони заняли красивые белоснежные лепестки. - Неудивительно, что цветы такие большие.
- Да... Неудивительно... - Старик сел на плед и посмотрел на яблоню. - Иногда я мечтаю, чтобы дерево не зацвело... Я долго жил. Я воспитал множество сильных алхимиков, которые иногда решают вернуться к людям. Когда они идут по свету, даря людям свою силу, спасая жизни... - Старик замолчал, прикрыв глаза. - Тогда я понимаю, что жил не зря. Хоэнхайм знал, как наказать меня за невольное нарушение запрета так, чтобы наказания не было...
- О чем вы? - Ал присел рядом.
- Когда вашего отца нашли в пустыне, бывшей некогда страной, он бредил. Записи его похитил один довольно плохой человек. Спустя несколько лет Хоэнхайм основал монастырь. О записях он даже не вспомнил, посчитав, что потерял их в пустыне. Но еще через несколько лет, они проявили себя. Один довольно тщеславный алхимик решил "познать Истину", использовав для ритуала жизни жителей одной деревеньки. Он рассчитал все правильно. Почти правильно. Ошибка стоила ему жизни, а его сына, даже не помыслившего об алхимии, отправила прямиком к Истине.
- Вы? - удивленно прошептала Мэй.
Старик лукаво улыбнулся. Эдвард нахмурился и кивнул чему-то. Ал снял у себя с плеча вцепившуюся в него всеми лапками Сяо Мэй и позволил ей спрятаться в кармане жилетки.
- Да, дитя. Я. Хоэнхайм нашел меня. Он сказал, что волей случая я стал живым философским камнем и самым сильным алхимиком после него и гомункула. Он привел меня в этот монастырь и стал обучать. Каков же был его шок, когда он понял, что я могу взрослеть. Правда, обнаружилось это только через три года, когда я подрос на сантиметр. Хоэнхайм обратился к Истине и узнал, что я не стал полноценным философским камнем. Я лишь вобрал в себя жизни людей, но не их души. И моя жизнь стала длинней. Не более того.
- Подождите! - Ал поднял ладонь. - Только продолжительность их жизней? Не души?
- А меня больше интересует, как это папаша умудрился к Истине обратиться, - пробурчал Эд.
- Только продолжительность жизней! - кивнул настоятель. - Дело в том, что ваш отец составил круг преобразования, который должен был действительно продлить жизнь царю Ксеркса. Но это было немногим позже, чем тот кровавый ритуал, проведенный гомункулом, - старик покачал головой. - Мудрец был слишком обеспокоен тем, что его записи использовались не по назначению, и не обратил внимания на круг. Такая рассеянность была ему не свойственна, но это было именно так. Когда он понял свою ошибку, он посадил дерево и удалился в этот дом, чтобы начать свои исследования. Он говорил что-то о гомункуле, которого он должен остановить. Он часто разговаривал вслух с кем-то. Он говорил с душами. Но это я понял позже. Тогда же мне показалось, что Светлый Хоэнхайм повредился в уме.
- Это точно! - хмыкнул Эд, но притих под осуждающими взглядами Мэй и Ала. - Вот спелись, парочка! - хмыкнул Эдвард и бережно положил цветок на землю.
- Правда? - заинтересовалась Мэй. - Мы похожи на парочку?
- Правда! - кивнул Эд и снова хмыкнул, глянув на поалевшего Альфонса.
- Могу я продолжить? - улыбнулся настоятель. Троица кивнула. - Вскоре Хоэнхайм ушел, оставив меня настоятелем. На вид мне было двенадцать лет, если не меньше, но я уже являлся умелым алхимиком, сумевшим сочетать алхимию Мудреца и наши знания. Единственным условие, которое поставил Хоэнхайм мне, не покидать монастырь. И я до сих пор держу данное слово.
- Но как же вы нашли того, кто стал вторым воспитанником? - пискнула Мэй.
- Просто. Сюда есть более удобная тропа, которую вам не открыли - вы ведь алхимики. О том, почему есть запрет на посещение монастыря, я скажу позже. Тропой этой пользуются люди, которые хотят попросить о помощи или исцелении. В тот день ко мне принесли девочку. Она едва не умерла, но сумела выжить. Ее глаза были слепыми, но она видела. Я не мог понять, как ей удается это. И тогда я обратился к Истине. Не надо на меня так смотреть, Эдвард, я был по ту сторону Врат и мог вернуться туда совершенно бесплатно!
- Но я каждый раз проводил преобразования... - пробормотал Эд.
- Ты уже заплатил свою цену, чтобы познать Истину, а значит, вернуться к Вратам мог когда угодно.
- То есть, я напрасно потратил силы? - удивился Эд.
- Нет, просто у тебя не взяли ничего.
- Но когда я протаскивал через Врата Зависть и Линга, души из философского камня Зависти растворились.
- Конечно, ты ведь прошел не один, а провел еще двоих. За них цену взяли, но не за тебя.
- Значит, Ал сейчас может смотаться и передать от меня привет Истине? - ухмыльнулся Эдвард своей фирменной улыбкой.
- Да. А улыбаешься ты, как он, - старик внимательно смотрел на Эда.
- Как Хоэнхайм? - прищурился Стальной.
- Как Истина, - отозвался старик. - Но зачем кому-то передавать привет, когда ты можешь сделать это сам?
- Я не могу, - покачал головой Эд. - Я отдал свои Врата.
- Отдал свои Врата... - медленно повторил старик и рассмеялся. - Прости меня за этот смех. Позволь я расскажу сначала историю монастыря, а потом объясню причину своего веселья!
- Ладно! - кивнул Эд, хмурясь.
- Девочка, несомненно, видела. Но когда я спросил, какого цвета безрукавка на мне, она не смогла ответить мне на этот простой вопрос. Пройдя по грани жизни и смерти, она умудрилась выбрать жизнь. Позвольте задать вопрос, вы ведь победили Отца?
- Да, - кивнули Эд и Ал.
- А куда он делся?
- Сдох, - пожал плечами Эд.
- Он умер. Прошел по грани и пришел к Вратам, - поправил старик.
- То есть, эта девочка тоже прошла по грани, но к Вратам не попала? - спросил Альфонс.
- Нет, она попала к Вратам, но сумела выбрать жизнь. Врата... Они разделяют жизнь и смерть. Ведь только прожив жизнь, мы можем отдать себя смерти и познать Истину, которая нам была недоступна. Девочка видела Истину, и он забрал у нее способность видеть. Но она не была алхимиком, а значит, Истина должен был задействовать равноценный обмен. Дитя получила в дар способность видеть энергетические линии этого мира. Она видела истинную суть вещей, но не их внешний вид. Я понял это и предложил ей стать воспитанницей. Неудивительно, что из нее получилась изумительная воительница. К моему сожалению, алхимией Изуми не обладала.
- Изуми? - Эд и Ал переглянулись.
- Да, мне жаль, что ее род должен теперь прерваться на той, что смогла сочетать в себе силу второй воспитанницы и алхимию, не доступную ей. - Настоятель покачал головой. - Но я говорю не об этом. Та девочка была первой, кто проявил свой дар так ярко. Вскоре, я узнал, что мальчик, который так же, как и Изуми, почти умер от лихорадки, но выжил, во время молитвы случайно активировал круг преобразования, хотя раньше способностью к алхимии наделен не был. Он стал третьим воспитанником. Теперь мои люди собирают по всей империи Син детей, подошедших к Вратам настолько близко, что сам Истина одарил их.
- Подождите, - Эд поднял руку. - Девочка рассталась со способностью видеть, а мальчик просто получил дар?
- Я понимаю ваше недоумение! - кивнул Настоятель. - Дело в том, насколько близко они сумели подойти к Истине. Дети, увидевшие его суть, потеряли способность видеть что-то, кроме Истины, а те, кто сумел держаться на расстоянии, обрел способность нарушить запрет и снова посетить Истину. За столько лет, я не смог проще объяснить свою теорию. Если хотите, то я покажу вам свои записи.
- Хотим! - кивнул Эдвард. - Но это позже. Продолжайте.
- Хорошо. Через два десятилетия, как я приказал искать по всей империи подобных детей, алхимики решили, что во внезапно проявившихся способностях виноват я и записи светлого Хоэнхайма. Алчность, граничащая с почти маниакальной жаждой власти сплотила небольшую группу алхимиков. Они пришли в наш монастырь как друзья. А ночью напали. Они не стеснялись убивать. Десять послушников погибли в ту ночь. Если бы не Изуми, вернувшаяся с очередным ребенком, то погибло бы больше детей.
- А как же ваша сила? - тихо-тихо спросил Эд.
- Я переоценил свою силу. Думал, что только одно упоминание о ней, остережет от любых злобных намерений. Они поступили хитрее - подсыпали снотворное в мой чай. Я проспал трое суток, а когда проснулся и понял, что произошло... - Настоятель замолчал и закрыл глаза. - Я не пощадил их, как они не пощадили детей. С тех пор любой алхимик, ступивший на эту землю, должен немедленно покинуть ее или умереть.
- Жестоко, - покачал головой Эдвард.
- Но действенно, - не согласился старик.
- Нет, я не об этом! Жестоко по отношению к тем людям, которые не могут сами побывать в вашем монастыре и вынуждены обращаться за помощью к алхимикам, которые не знают и сотой доли того, что известно вам. - Эд снова покачал головой. - За ошибку многовековой давности расплачиваются обычные люди... Жестоко...
- Я думал, чтобы принимать на обучение алхимиков, но... - Настоятель посмотрел на Мэй. - Дитя, а ты хотела бы учиться алхимии у меня? Стать не послушницей, подошедшей к Вратам, но ученицей?
- Настоятель-сама... - выдохнула Мэй. - Я... Я... Только если Альфонс-сама и Эдвард-сама будут тоже учиться у вас восточной алхимии. Они многое знают уже, но вы знаете больше.
- Ну, это решать им, - усмехнулся Настоятель. - А теперь насчет тебя, Эдвард Элрик.
- Что там со мной? - Эд равнодушно поднял бровь.
- Где твоя нога?
- Ну... - Эд растерялся. - Обе ноги, вроде как, при мне...
- Именно, что "вроде как"! - рассмеялся настоятель. - Где твоя левая нога?
- Я не понимаю... - пробормотал Эд.
- Братик, кажется, я понял. Твоя нога. Она осталась у Истины!
- Ну, да. Но при чем тут это?
- При чем? Как при чем, Эдвард Элрик?! Думай! Ты одновременно существуешь по обе стороны Врат! Ты мог бы лишиться алхимии, если бы ты полностью оказался по одну из сторон Врат. Целиком. Но твоя нога осталась там, где процветает алхимия. Понимаешь...
- Я разрушил Врата! - резко перебил Эд. - Я отдал способность пользоваться алхимией!
- Ты разрушил Врата только в своем сознании. На самом деле, ты просто запечатал Их. Ты больше не сможешь воспользоваться Ими, как ты уже делал это, протащив через СВОИ Врата совершенно посторонних людей, не имеющих с тобой ничего общего. Ты больше не сможешь пользоваться Вратами. Не больше, не меньше.
- У меня не получается алхимия, - покачал головой Эд.
- Все, что тебе мешает тут, - Настоятель постучал себя про лбу, - у тебя в голове. Алхимия... Она сродни чуду. И пока ты не поверишь, чуда не произойдет. Ты понял, Эдвард Элрик?
- Кажется, понял, - тихо отозвался Эд.
Он закрыл глаза, глубоко вздохнул, хлопнул в ладоши и приложил их руки к автоброне. Мгновенно выросли металлические шипы, разрывая штанину. Эд радостно заорал. Автоброня щелкнула, ухнула и разлетелась на кусочки...
- Братик, Уинри тебя прибьет! - грустно констатировал Ал.
- Это будет потом! - отмахнулся Эд. - А сейчас мне нужен механик! Настоятель, как вы смотрите на то, чтобы мы задержались здесь месяца на три? Я очень хочу разузнать про восточную алхимию! Просто жажду! - радостно завопил Эдвард под дружный смех Альфонса, Мэй и первого воспитанника.