Склюева Ольга Андреевна : другие произведения.

Про девочку Машу или Два Скалолаза

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Заинтересовавшись, почему поссорились два ее друга-скалолаза, Кира Плотникова начинает раскапывать правду и находит такое... Уже раскаиваясь из-за своей любопытности, Кира не может остановиться на полпути. Она должна узнать правду. И пусть все бесы ада повесятся на своих хвостах, по-тому что Кира разберется, что происходит...
  Это история, которой не было. Из мира, которого нет. Рассказывающая о той, которая никогда не появлялась на свет.
  
  Я была никем и все одновременно. Я смотрела сверху на мир, в котором когда-то жила, который когда-то любила.
  Хаос. Голод. Войны. Смерть. Смерть. Смерть...
  Во что же превратили люди свой мир! Чтобы защитить пе-ремирие и свободу они используют бомбы и пули. Ракеты взле-тают под облака, и я могу коснуться их рукой. Сколько раз я отводила их от мирных городов. Но не всегда успевала. И это было больно.
  Мне, давно ушедшей из этого мира, больно, а им - людям жмущим на пусковые кнопки - все равно. Им плевать. Плевать на этот мир, на людей, живущих в нем. Им все равно.
  Я была никем и всем одновременно. Я вдыхала дым пожара и смотрела на обломки мира. Мира, который когда-то был моим домом.
  Что мне делать?
  Что, если я не могу уйти? Если я вынуждена смотреть, как гибнут люди, как умирают дети? Что мне делать с этим ми-ром?!
  Что?!
  Уничтожь мир...
  Чей это голос? Хотя, неважно. Ведь он прав. Я не смогу от-вести все бомбы. Я не смогу заставить человека раскаяться. Я не в силах уговорить людей перестать убивать и калечить, пе-рестать быть жестокими, но я могу уничтожить этот мир. Разрушить его. Развалить на кусочки. А всего-то нужно взять в руки Кристалл Смерти и искренне пожелать.
  И я сделаю это!
  Я вернусь. Вернусь, чтобы подарить этому миру отдых. Веч-ный, незыблемый сон.
  Вечный...
  Ничто... 
  Глава 1. Иван-да-Марья.
  Скалолазание - это такая вещь. Трудная очень. Сама не пробо-вала, но говорили, что трудная. А еще труднее тем, кто не только по скалам лазает, но и в скалы эти залезает. Пещеры, то есть, ис-следует.
  И были они, два моих знакомых, именно из этой породы. Оба сильные, смелые. Красивые, высокие. А я просто смотрела на них и удивлялась. Зачем по скалам лазать, если и на земле много чего интересного есть.
  Да только кто меня, обычную девушку, слушать будет?
  Да никто!
  Вот и они меня не слушали. Но влипли оба в такой переплет, что мало не покажется!
  Честно говоря, эту историю я раскопала с огромным трудом. И некоторых деталей до сих пор не знаю, но догадываюсь. Так что буду рассказывать так, как знаю.
  Итак, жили-были на свете два скалолаза. Точнее скалолаз и скалолазка.
  Красивые оба до жути!
  Она вся такая нереальная. Тоненькие ручки. Тоненькие ножки. Кажется бесплотной такой. Хотя я прекрасно помнила, как она в одиночку тащила здоровенный телевизор на пятый этаж. Но ка-залась она такой тоненькой и хрупенькой. До невозможности! И эта тоненькая белоснежная кожа, которая больше смахивала на зимний лед. И пронзительный взгляд прозрачно-серых глаз, ко-торые никак не вязались с ее нежным лицом и длинными бело-снежными волосами. Я всегда пугалась ее. Не совсем, конечно. Но в паре кошмарных снов видела я эти пронзительные глаза.
  А он чуть ли не полная ее противоположность. Кожа бронзово-загорелая. Глаза как спелые маслины. Хитрющая улыбка и коротко постриженные черные волосы. Сильный и уверенный в себе парень. Такого встретишь и на улице обернешься. Не знаю как вы, а я больше таких откровенно-смеющихся глаз ни у кого не видела.
  Я рисую немного, так пыталась этих двоих нарисовать. И лица и их противоположность схватила, а вот их взгляд... Ее холодность и его горячность... Как они постоянно ругаются с улыбкой на лице и понимают друг друга с полуслова... Ну как это можно нарисовать?! Я и не смогла. Хотя этот портрет, где изобразила их льдом и пламенем, им отдала. Хвалили меня. А за что хвалить, когда саму суть их поймать не сумела? Вот я и говорю, не за что.
  Помню, подписала эту картинку "Иван-да-Марья". С того мо-мента и пошло их прозвище. Они ведь всегда вместе. Всегда ря-дом. Друзья со школьной скамьи. Неразлучные. Иван-да-Марья, одним словом. И имена у них подходящие. Ее Машей зовут. Мария Иванова. А он - Иван Алексеев.
  Ну и пошли они один раз в горы. А потом вернулись оба су-мрачные. Маша и до этого была какой-то не от мира сего. А после гор этих вообще злая стала. На Ваню злиться. Ясное дело. Да вот только что он ей такого сделал. Я тогда понять не могла. Оба они странные какие-то были после гор этих.
  Ну, и решила я узнать, в чем дело. Полезла, одним словом, туда, куда лезть не следовало. А еще скалолазов ругала.
  Завела себе в компьютере отдельную папку. И в эту папку все, что с ними связано было записывала.
   "Иван-да-Марья" - про все, что связано было со странной де-вушкой Машей. Про этого Ваню. (Нашла я на него совсем немного, но это все равно что-то!) Про них обоих, в общем.
  Этим вечером, как на заказ, вся наша компания у меня собира-лась. Именины у меня были.
  Я дождаться их не могла. Сидела как на иголках. На одном месте долго стоять не могла. Каждое слово о них ловила. Только ничего стоящего я в этот вечер про них не услышала. До прихода скалолазов.
  Они пришли, как всегда, вдвоем - рядом живут. И сели, как все-гда, рядом. Только не смотрели друг на друга и делали вид, что друг друга не замечают. С днем рождением меня поздравили и опять друг друга в упор не видят.
  Но у нашей компании есть идейный лидер - культурист Вадик, который на самом деле учится на юрфаке и вращается в сфере адвокатов. Юрист-культурист, одним словом. Он многое замечает и многое знает.
  Я Вадика в сторону отвела и спросила:
  - Что с нашими неразлучными Иваном-да-Марьей случилось?
  Вадик только плечами пожал:
  - Да сам в толк не возьму. Уходили в горы веселые были. Оба радостные, смеющиеся. Я их около остановки встретил со всем железом, с которым они в горы ходят. А вернулись... Ну, ты сама видишь. Ванька грустный, обиженный. А Машка еще сильнее обижается и злится на Ваньку жутко! Я думал у тебя, Кира, спро-сить. А ты сама не знаешь.
  - С чего бы это мне знать. - Я сделала большие глаза.
  Вадик рассмеялся:
  - А кому еще? Ты ж у нас штатный психолог на всю нашу ком-пашку. Если душу излить, так к тебе идут, а ты потом проблему потихоньку разруливаешь. Я тебя не знаю, что ли? - Вадик снова рассмеялся. - Сунешь снова свой нос любопытный, куда не надо. А потом у всех все будет хорошо, а тебя снова выкапывать оттуда, куда ты с головой зарылась.
  Я обиделась. Честно обиделась.
  Но потом решила понаблюдать за двумя нашими скалолазами повнимательней.
  И эти скалолазы меня не подвели.
  Маша печеньку взять хотела, а Ваня ей передал корзинку с пе-ченьем. Она зыркнула на Алексеева своими страшными глазами, а печенье все же не взяла. Ну, Ванька, понятное дело, обиделся и в коридор выскочил. Я за ним.
  За плечо его тронула. Он повернулся - красный весь от гнева. Глаза-маслины пылают праведным гневом, а губы плотно сжаты.
  - Ты как? - посмотрела на него с жалостью. В конце концов, на театральном учусь.
  - В норме... Кир, а чего она? - Впервые слышу у него такую ин-тонацию. Обычно я ее слышала от Ленки, Лизы или Шуры, после того, как любая из них рвала с парнем, а парень на них долго обижался, и становиться просто друзьями отказывался. - Я ей что такого сделал?
  - Уже признался? - спросила я.
  Ваня моргнул:
  - А ты как догадалась?
  - А она что?
  - Ты не поймешь. Она ведь ничто. А я... Я только посланник! - Ваня резко замолчал, посмотрел на меня испуганно и быстро ушел.
  Хлопнула дверь. Оказалось, что Ваня ушел совсем. Рядом бук-вально из воздуха материализовался Вадик. Первыми его словами были:
  - И что?
  - Ничего, - ответила я. Спокойно ответила, хотя так и хотелось рассказать о странных словах Алексеева. - Похоже, Ванька ей сердце на тарелочке поднес, а она его выкинула за ненадобностью.
  - И всего-то?
  - Ага! - Согласилась я автоматически, а сама прикидывала уже, где точный адрес обоих узнать.
  Самым простым было: проследить. Только Ваня уже убежал. Маша уйдет скоро. И что делать?
  Но Маша засиделась наравне с остальными. И я, попрощавшись у дверей с нашей шумной компанией, быстро накинула черную ветровку на свою бежевую кофту и вышла на улицу. Было уже темно. Черная ветровка с капюшоном, черные джинсы и черные кроссовки делали меня почти невидимой. Тем более, что шли мы по улице, где фонари почти не горели. А вообще было довольно холодно и мрачно для середины июня. Май выдался жарким, а июнь подкачал.
  Подождала, пока все прощаются. Маша кивала всем, пожимала руки, улыбалась. Ребята, бурно попрощавшись с девушкой, пошли в одну сторону. Маша - в противоположную. Я за ней.
  Мы шли по темной улице. Белая ветровка Ивановой уверенно вела меня за собой. Мы прошли уже два квартала, когда из пере-улка вынырнула тень и нависла над Машкой. Я бросилась спасать Иванову, но затормозила, узнав в "нападавшем" Ваню.
  Они ругались. Громко. Очень громко.
  - Что я тебе сделал?
  - Что?! Предал!
  - Как? Я ведь помог тебе. Сначала найти эту чертову пещеру, а потом принять правильное решение!
  - Не уничтожай этот мир... Чего ради?! Я думала, что ты... - Машка резко замолчала. - А я и уши развесила. Любит он меня! Как же!
  - Маш...
  - Что, "Маш"? Я для тебя вообще кто? Враг, которого надо на-ставить на путь истинный или... Пусти!
  - Не пущу!
  - Ты не имеешь права! Не надо было мне разбивать Кристалл. Ох, не надо было! Ты мне все врал! Всегда врал! Предатель! - Машка вырвала свою ладонь из руки Вани и бросилась прочь. Ваня за ней.
  А я соответственно за двумя скалолазами. Интересно было до жути! Я и бежала, боясь пропустить хоть чуть-чуть из их разговора.
  Но когда прибежала, то увидела, как Ваня стучится в закрытую дверь подъезда.
  - Маша! Маша!
  На втором этаже загорелось окно.
  - Да спит уже давно твоя Маша, - послышался сердитый голос из открытого светящегося окна. - Иди домой, Ромео! А то щас мили-цию вызову!
  - Да-да! - раздалось из соседнего окна, которое тоже загорелось.
  С балкона третьего этажа понеслась речь... Хм... Такого отборного мата я еще не слышала.
  Ваня перестал надрываться и пошел куда-то, засунув руки в карманы. Я отправилась следом.
  В этот вечер я выследила их обоих. Узнала адрес Маши и Вани. Они, кстати, жили в соседних подъездах.
  Только появилось много других вопросов. И я пошла по следу, как настоящий детектив. Шерлок Холмс доморощенный!
  Но ему и не снилось, что узнала я.
  Лучше бы я дома сидела...
   
  Архив Киры Плотниковой.
  
  Петрова Римма Васильевна, врач-педиатр.
  - Да что же мне с тобой делать, горе ты мое луковое! - Женщина бережно обнимает девочку.
  Они совсем не похожи: девочка слишком серьезная, слишком тихая, слишком светловолосая, слишком серогла-зая, слишком бесплотная. Не похожа была эта девочка на обычную девочку и все тут!
  А вот женщина совсем другая. Она настоящая, земная. Пухленька, маленькая с горящими серо-голубыми глазами и длинной косой. Настоящая она какая-то. Реальная. А вот девочка нет.
  Я склоняюсь над девочкой.
  - Ну, что случилось? - Я старательно улыбаюсь девочке, а та только бросает на меня сумрачный взгляд и хмурится еще сильнее.
  Я - участковый врач. И эту нереальную малышку я на-блюдаю с того дня, когда она появилась в семье Ивановых. Удочерили они девочку. Я смотрю на мрачную малютку. Она всегда такая была. Смотришь на нее - мурашки бегут. Очень уж взрослый взгляд для такой крохи.
  - Ну, Машенька, скажи тете, что случилось? - Раиса ле-гонько трясет девочку.
  Маша молчит. Я ее понимаю. Обращаются как с малень-кой. Мне тоже такое обращение не нравилось.
  - Мария, скажи, пожалуйста, что у тебя болит? - спра-шиваю очень осторожно, очень внимательно глядя в про-зрачно-серые глаза.
  Раиса, мать девочки, смотрит на меня удивленно. Но мне все равно. Главное, чтобы Маша снова в себе не замкнулась и поговорила со мной. Я незаметно скрещиваю пальцы наудачу. Маша поднимает на меня серьезные глаза и спокойно говорит:
  - Душа у меня болит. Так болит, что во всем теле боль от-ражается.
  Я смотрю на пятилетнюю малютку и понимаю, что она не шутит. Душа у нее болит.
  - А из-за чего болит? - спрашиваю я.
  - Теракт опять был, - отвечает малютка. - Двадцать че-ловек погибли. Жалко их.
  - Жалко. - Киваю. Смотрю на Раису.
  У Раисы глаза совершенно огромные. Я снова смотрю на Машу. Маша смотрит на меня. Потом соскальзывает с ко-ленок Раисы и выходит в коридор. Раиса сидит на месте. Я присаживаюсь на стул напротив нее.
  - Где вы девочку нашли, - говорю спокойно.
  - Нам в дверь позвонили. - Раиса смотрит куда-то мимо меня. - Я дверь-то открыла, а на пороге сверток. Ну, раз-вернула я его. А там ребенок. Маленький. Несколько недель от роду. Ну, у меня своих четверо. Я-то знаю, как о детях-то заботиться. Вот я малышку взяла на руки, понимаю - мой это ребенок. Сколько порогов оббегала, прежде чем мне Машеньку удочерить дали. - Раиса посмотрела мне в глаза. - Вы считаете, что неправильно поступила? Просто, сыновей-то у меня четверо, вы их всех знаете. А дочку Бог не дал. Вот я к Машеньке душой и прикипела. Прикипеть-то прикипела, а понять вот не получается. - Раиса комкает в ладонях носовой платок. - Вы уж извините, пойду я. Машенька, опять, потеряться может. Пойду я. Пойду.
  Раиса поднимается со стула. Я смотрю ей в след. Дверь приоткрывается, и Маша внимательно смотрит на меня. Я ей киваю. Она кивает в ответ и берет Раису своей малень-кой ладошкой за ее большую ладонь. Теперь домой Раису поведет. И не понять, кто из них кому подчиняется. Вроде Маша должна подчиняться, а на деле выходит, что Раиса готова ради нее горы снести, стоит только ее дитятку за-плакать.
  Принимаю пациентов дальше. Где-то через пятнадцать минут выглядываю в окно. Верчу в руках очки.
  По двору идут двое. Маленькая девочка и небольшая пухленькая женщина. Девочка резко поворачивается и смотрит мне в глаза. Я вздрагиваю. Четвертый этаж, а я почти вижу ее серьезные, абсолютно недетские глаза. Это с моим-то зрением!
  Девочка кивает мне. Я киваю в ответ. Страшно и жутко. А оторвать взгляд от этой парочки не могу.
  Что-то в этой парочке не так. Точнее, что-то не так в этой девочке. А что? Понять не могу.
  Слишком она взрослая для своих пяти лет. Слишком не-реальная для этого мира. Слишком... Да, она слишком для того, чтобы просто жить. Для того чтобы быть простой де-вочкой и просто жить.
  Качаю головой. Один мистический бред в голову лезет. Ну, не призрак же она! Вспоминается кипа книг, которые я прочла про приведения. Нет, Маша не призрак. Нет... Точно нет.
  Качаю головой и тихо смеюсь. В дверь тихо и робко сту-чатся. Улыбаюсь. И, выкинув странную малютку из головы, зову:
  - Следующий!
   
  Глава 2. По следам детства.
  Я потерла переносицу и устало посмотрела на экран монитора. После того, как я вычислила их адреса, узнать их старые адреса не составило никакого труда. Говорила всем, что я - дальняя родст-венница Ивановой Маши. Ну, нашла соседку, которая оказалась еще и участковым врачом Маши.
  Я посмотрела на экран. "Они совсем не похожи". Не похожи, значит.
  Странно как-то девочка эта, Маша, появилась в жизни Раисы. Причем именно тогда, когда та хотела дочь. Странно все это.
  Хотелось бы мне поговорить с Раисой, но адрес, который мне дала Римма Васильевна, оказался кладбищем. Посмеявшись злой шутке и все-таки, найдя могилку Раисы Степановны Ивановой, я вернулась домой и занесла показания Риммы Васильевны в ком-пьютер.
  Значит, она всегда была такая, не от мира сего.
  "Жалко их".
  Я вздрогнула. Да как эта малышка пяти лет от роду могла так переживать из-за неизвестных людей. Душа у нее болела о них. Странно это. Странно и невозможно.
  Я шла по улице, прикидывая, что мне делать дальше.
  Интересно, конечно, узнать, что в горах этих проклятущих про-изошло. Но вот только, что там Маша про предателя говорила? А ведь Ванька утверждал, что он некий посланник. Странно все это. Но точно одно: теперешнее настоящее результат их прошлого.
  А кто о них больше знает, чем их родные родители? Только проблема: у Маши больше никого нет, а братья, как она говорила, разъехались по разным городам.
  О Ванькиных родных я не знала вообще ничего.
  Впору было сесть на тротуар и зареветь от своей беспомощности.
  Но мне снова подфартило!
  Вадик возник рядом со мной, как всегда, внезапно. Он просто брел рядом, видя, что на разговоры меня не тянет. Хороший он друг, Вадик.
  - Вадик, а почему я такая непутевая? - Я, нахмурившись, смот-рела на юриста-культуриста.
  - А что случилось? - Вадик обмел ладошкой скамейку и присел. Я присела рядом.
  - Мне про Ваню и Машу надо узнать. Ну, как они познакомились и вообще... - Я неопределенно махнула рукой.
  - Снова сунула свой любопытный нос, куда не следует?
  - Тебя не касается! - Я встала со скамьи и, засунув руки в карма-ны, побрела по улице.
  - Ну, стой! Кира! - Вадик нагнал меня. - Слушай, а ты соседей поспрашивала?
  - Ага.
  - А учителей?
  - Учителя... - Я нахмурилась. - Честно говоря, я не подумала.
  - Ладно. Я знаю, где эти два чудика учились.
  Вадик привел меня в очень странную школу. Потолки высокие. Кабинеты огромные. И вообще, это бывший купеческий дом.
  - А кого мне тут искать? - спросила я, несколько испуганно смотря на ругающихся рабочих, белящих здание на высоте десяти метров прямо над моей несчастной головой.
  - Учительницу.
  - Но сейчас каникулы!
  - Ага. Но ты, все же, спроси.
  Вадик мгновенно испарился, оставив меня одну. Я осторожно вошла в школу, недоверчиво посматривая на леса над входом.
  - Кхм! Здесь кто-то есть?
  - Кто-то есть. Вам, девушка, кого-то надо? - По огромным сту-пеням спускалась невысокая женщина. Но худая! Лизон - самая стройная из моих знакомых - и то не смогла бы с ней конкуриро-вать.
  - Я одну учительницу ищу. Она учила моих знакомых. А мы с ребятами им подарок готовим на... - Я лихорадочно придумывала, на что бы приготовит подарок. - На свадьбу! Вы же их знаете Ваня и Маша. Иван-да-Марья. Всегда вместе. Всегда рядом. Вот мы и решили, что надо, чтобы каждый, кто их знал, рассказал о том, как они познакомились. Мы все знаем, что они дружат со школьной скамьи. Значит, надо учителей поспрашивать! - быстро тараторила я.
  Женщина вытянула ладонь в останавливающем жесте. Я за-молкла. Женщина рассмеялась:
  - Конечно, я помню Ванюшу с Машей. Я только пединститут за-кончила, когда сюда работать пришла. Замечательные ребята. Женятся, говоришь? - Я кивнула. - Поговорите-ка, девушка, с их классной руководительницей - Еленой Владимировной. Я сейчас ее телефон дам. Записывай.
  Я лихорадочно записывала на ладони телефон, попутно стараясь не уронить сумку, не потерять равновесие и не дать плееру вывалиться из кармана. Но телефон я записала! После чего вспомнила, что в сумке лежит мобильный.
  Попрощавшись с невероятно-худой женщиной, я вышла из ста-рой школы. Строители все так же ругались. С лесов на меня ничего не упало. Невероятно!
  Я позвонила по продиктованному мне номеру.
  - Да? - послышался из трубки старческий голос.
  Я быстренько повторила ложь про свадьбу, скрестив пальцы, чтоб Елена Владимировна эту ложь приняла и чтоб Ване или Маше не позвонила.
  - Хм... Хорошо. Приходите. Поговорим. Я очень вас жду. И не только вас, милая деточка. Возьмите с собой кого-нибудь.
  - Хорошо. Диктуйте адрес.
  Адрес мне продиктовали. Ну, Вадик, ты попал! Сам мне пред-ложил с учительницей поговорить, сам и отдувайся. А кто-нибудь другой меня еще и заложить нашим скалолазам может. Хотя... Шура очень надежный человек. И учиться она со мной на одном курсе. И помогает мне в авантюрах, если что. Гример она от Бога. Ну, к ней сначала и зайдем.
  Шура приняла нас с распростертыми объятьями. Вадик, который был у моей сокурсницы в первый раз, неуютно ежился, спрашивая, на кой черт мы приперлись куда-то и зачем нам какой-то грим.
  Когда я вышла из комнаты Вадик ахнул. Да, так меня переделать может только Шура - из милой, но вполне обычной шатенки я превратилась в жгучую брюнетку с ярким макияжем. Шура одолжила мне ярко-красную ветровку, так что я была на себя со-вершенно не похожа.
  Темно-русого Вадика Шура превратила в блондина и велела ему куртку на изнанку вывернуть - у него была одна из тех дву-сторонних ветровок-толстовок, которые можно было носить на обеих сторонах. А сама гений грима стала девушкой неопреде-ленной национальности с незапоминающимися чертами лица. Как она так может гримироваться, не мог понять никто.
  Итак, наша троица пришла к Елене Владимировне. Я, конечно, ребят предупредила, зачем мы якобы идем. Вадик ржал минут пять. Шура только плечами пожала и с интересом смотрела, как я ставлю Вадику мозги на место.
  Еленой Владимировной оказалась миловидная старушка лет шестидесяти с чем-то. Седые волосы были коротко подстрижены и подвязаны чем-то вроде матерчатого обруча. Лицо было почти без морщин. В уголках глаз и губ были морщины, а так их почти нет.
  Она внимательно выслушала наш рассказ, в течение которого Вадик лихорадочно пытался не смеяться. Шура только с осужде-нием смотрела на него.
  - Молодой человек, почему вы так реагируете? - Елена Влади-мировна внимательно посмотрела на Вадика.
  - Я реагирую, как все! - гордо ответил наш юрист-культурист. - У нас почти все так реагировали, когда узнали. Нет, конечно, всё держится в строжайшей тайне! Но услышать, что Ванька и Машка жениться собираются после того, как месяц на людях не разгова-ривали?!
  - Почему месяц? - задумчиво поинтересовалась Шура. - Я слы-шала, как они неделю назад ругались.
  - А о чем? - заинтересовалась я.
  - Да про какой-то кристалл говорили. Они его в пещере нашли, а Маша его разбила. Причем она разбивать не хотела, а Иван на-стоял. Ну, в духе странных скалолазов, какими они и являются.
  - Врете вы все, - тихо сказала Елена Владимировна.
  - Почему?! - Мы сказали это хором. Впервые я была так едино-душна с кем-то.
  - Маша и Ваня были очень странными детьми. И сейчас с ними что-то сучилось. Не говорите мне, что это не так. Я их учила с пятого класса. Я знаю, что говорю. Что случилось?
  - Что-то странное, - через минуту ответила я. Старая учительница оказалась на редкость проницательна. - И ответы надо искать не только в настоящем, но и в прошлом. Я не знаю, как они по-знакомились. Как общались. Как быстро сдружились. Я знаю их такими, какими они стали теперь, но какими они были раньше, представления не имею.
  - Я так и думала, что ты тут главная, деточка. Ну что? Пойдем на кухню. Чай попьем, за одним я вам о Ване с Машей расскажу. Кстати, знаете, как их учителя называли?
  - Иван-да-Марья? - спросила Шура.
  - Да. - Елена Владимировна кивнула и первой пошла в кухню.
  - Вот видишь, Кира! Первенство этого прозвища принадлежит учителям, а не тебе! - радостно - пожалуй, слишком радостно - провозгласил Вадик.
  - А кто их первым так в лицо назвал? - огрызнулась я.
  - Вообще-то Ванька. Он первым название прочитал.
  - А кто картину подписывал?
  - Ребята, вы идете?
  Я зашла на кухню, вдыхая запах чая с милисой. Аккуратная ку-хонька и четыре табурета около небольшого стола.
  Я присела на крайний, ожидая рассказа о двух скалолазах. О том, какими они были.
  Елена Владимировна села напротив меня, предоставив Шуре суетиться на кухне и разливать всем чай.
  - Ну, деточка, ты, вижу, все равно узнаешь об этом. Так почему бы мне тебе не рассказать.
  Я приготовилась слушать. Блокнот лежал на столе. Шариковая ручка подрагивала в руке.
  Теперь я не могла свернуть на половине пути. Я должна была дойти до самого конца, несмотря ни на что! И пусть все бесы ада повесятся на своих хвостах, потому что я разберусь, что здесь происходит.
  Я просто не могла отступить...
  
  Архив Киры Плотниковой
  
  Умпелева Елена Владимировна, классный руководитель Марии Ивановой и Ивана Алексеева.
  Я смотрю в упор на Иванову. Она смотрит на меня. Этот спор мы ведем уже десять минут. Я не понимаю, зачем ей так держаться за Алексеева.
  - Ты - талантливая девочка. Ты прекрасно знаешь мой предмет. Зачем, тебе так необходимо сидеть с Алексеевым. А более слабые ученики хоть чему-нибудь от него или от тебя научаться, - уговариваю я.
  - Вы не поймете! - Она лихорадочно мотает головой. - Он мой друг. Единственный друг.
  Я молчу. Не знаю, что и сказать. Мне говорили о стран-ной девочке, которая вечно одна и знает все, чему учат ее в школе. Да и сама я, встретив в коридоре невысокую де-вочку с очень серьезными серыми глазами и белыми воло-сами, перекреститься готова была.
  А сейчас у нее друг есть. В пятом классе появился такой мальчик - Иван Алексеев. Они всегда вместе. Не разлей вода. Смотрю на них и странное ощущение на душе. Вроде как противоположности притягиваются, но так...
  И странно появился этот живой и смешливый мальчик. Я ни разу ни видела его родителей. Приходит на собрания старший брат. Сначала у мальчика даже адреса не было! И до первого сентября я не знала, что такой ученик зачислен в мой класс.
  Маша смотрит на меня отчаянными глазами. Я хмурюсь.
  - Нельзя так! Вы должны помочь и другим ученикам. К тому же дружить можете и после уроков и на переменах.
  - Вы не понимаете! - Маша трясет головой. Грудь тяжело вздымается. - Никто не понимает! И никто никогда не поймет! - Тут девочка снова впадает в безразличное ко всему состояние. Спина выпрямляется. Лицо становиться спокойным и бесстрастным. Губы гнутся в слегка презри-тельной усмешке. Пронзительные серые глаза смотрят серьезно и равнодушно. Даже белоснежные локоны опус-каются на расслабленные плечи. Я каждый раз пугаюсь, когда с Машей это происходит. В таком состоянии она пе-реживает из-за всего, но ничто для нее не важно. - Посту-пайте так, как вам угодно. Вы - учитель. Вам лучше знать.
  В дверь стучат. Я смотрю на Машу. Бесстрастную. Рав-нодушную. С трудом говорю:
  - Войдите.
  Дверь открывается. Влетает Алексеев.
  - Вот ты где?! - С этими словами он подскакивает к Маше и сжимает ее ладонь.
  Маша расплывается в улыбке. Ее холодность тает. Мед-ленно и неуклонно. Бесстрастность исчезает. Хочется пе-рекреститься. Одно прикосновение - и девочка нормаль-ная. А так... Ледяная статуя. Робот.
  Ваня смотрит на Машу. Маша вцепляется в ладонь сво-его лучшего и единственного друга. Я сижу молча.
  - Ваня, - наконец прихожу я в себя. - Ваня, ты тоже хо-чешь с Машей сидеть?
  - А есть другие кандидаты на нашу парту? - Ваня недо-уменно поднимает брови и оглядывается на абсолютный центр класса. Так мой класс прозвал третью парту второго ряда.
  И в этом абсолютном центре всегда сидят Иванова и Алексеев - абсолютные лидеры класса. Хладнокровная Маша и задорный Иван. Всегда вместе.
  И видимо тому была причина.
  Одно прикосновение...
  Одно рукопожатие...
  - Так есть претенденты? - Ваня улыбается своей фир-менной задорной улыбкой.
  - Филимонов не прочь с Ивановой сидеть, - начинаю я.
  - Чтобы сдувать у нее все контрольные? - уточняет Ваня.
  Маша молчит и цепляется за руку Алексеева. Как будто от этого ее жизнь зависит.
  А может и зависит.
  Я просто не знаю, как мне поступить. Смотрю на двоих семиклассников и не знаю, что мне им сказать. Два со-вершенно разных человека. Разные характеры. Разные ин-тересы. Я нервничаю. Вспоминаю, что говорила об Ивано-вой Ольга Васильевна, ее предыдущая классная.
  "Девочка странная, необычная. Сначала расстраивалась из-за любого пустяка. Нет, не плакала. Просто смотрит на тебя своими серыми глазами, и тебе тоже грустно стано-виться, будто она свою боль тебе передает! - Ольга Василь-евна хмуриться - она в эту мистическую ерунду не верит. - А потом она леденеть стала. Изнутри леденеть. Как будто эмоции все в лед заковала. Странно все это звучит. Только где была девочка - там теперь статуя. Ты ее видела: ходит по коридорам, смотрит серыми глазами тебе в душу! - Оль-га Васильевна вздрагивает. И снова хмуриться. - Странная она. Как будто подкидыш из другого мира. Там, где все счастливы. Но вынуждена жить здесь. Чушь, конечно! - Ольга Васильевна сморит зло и непонимающе. - Да только чушь правдивая!"
  Смотрю на Иванову и Алексеева. Киваю им. Говорю:
  - Сидите вместе, друзья закадычные.
  - Ура!!! - кричит Ваня и, подхватив Машу, кружит ее по классу.
  А Маша смеется. И серые глаза ее серьезные смеются. И, кажется, что привиделась мне та холодная статуя на месте Ивановой Маши.
  Странно все это. И непостижимо. Очень странно...
   
  Глава 3. Дневник.
  Я сидела у себя на кровати, прижав колени к груди и опираясь на них подбородком.
  - И что тебе это дает? - Вадик сидел на стуле, который я прита-щила из кухни.
  - Странные они, наши скалолазы! - выразила общее мнение Шура.
  Странные. Это точно.
  "Одно прикосновение"
  Это не просто странно, это невозможно.
  - Я буду следить за Машей, - тихо сказала я.
  - А зачем ты нам это говоришь? - Вадик смотрит на меня при-стально. Пожалуй, слишком пристально, стараясь скопировать знаменитый взгляд Маши.
  - Я вас в это втянула. Нет, я не хочу, чтобы вы мне помогали, но... Вы имеете право знать. А я...
  - А ты снова полезешь туда, куда не надо, - закончил за меня юрист-культурист.
  - Ребят, я пойду. - Шура встала и вышла из комнаты.
  Хлопнула входная дверь. Я сидела, обнимая колени. Меня трясло. Вадик протянул мне руку, и я взяла. Сжала сильно-сильно. Но он не жаловался.
  - Я это дело начала, я его и закончу, - тихо сказала я.
  - Страшно?
  - Немного. Ты же сам все слышал. А еще до того... Как Маша появилась в семье Ивановых. Я тебе потом все расскажу, когда пойму, что творится.
  - Как хочешь.
  Вадик сидел со мной, пока меня не перестало трясти. Потом я выпроводила друга и занесла показании Елены Владимировны в компьютер.
  Показания были весьма странными. А накопала я на двух ска-лолазов не так уж и много. То, что Маша странным образом поя-вилась в семье Ивановых. То, что Ваня странным образом появился в классе. То, что Маша леденела изнутри, если рядом не было ее лучшего друга. То, что они всегда были вдвоем. То, что они всегда были центром всего. Класса. Компании.
  Честно говоря, хотелось обыскать квартиру Ивановой.
  Ключей у меня не было.
  Поэтому пришлось просто следить.
  Три дня я следила за Машей, пока не увидела ее с высоким сильным парнем немногим старше ее. Он был голубоглаз, русо-волос и кого-то мне напоминал.
  У подъезда сидели старушки, которые поздоровались с Машей, и девушка вежливо ответила им тем же.
  - Машенька, а кто это с тобой-то? Лицо больно знакомое, - зая-вила одна старушка.
  - Это брат мой, Митька. Он ко мне полгода назад приезжал, - спокойно пояснила Маша.
  В моей голове начал складываться план проникновения в квар-тиру.
  Когда через полчаса Маша ушла в магазин, я быстро вошла в подъезд и поднялась на третий этаж. Дверной звонок зло протру-бил, и дверь резко распахнулась. Я сделала удивленные глаза и спросила:
  - А Маша где?
  - В магазин ушла. А вы кто? - Митя посмотрел на меня очень внимательно.
  - Подруга Маши. Ой! А вы ведь Митя! Ее брат!
  - А вы откуда знаете?
  - Ну как же?! Вы меня не помните?! - Я потихоньку начала на-ступать на Митю, и тот отступал от меня. - Я же вас полгода назад на улице встретила! Маша нас и познакомила!
  - Честно не помню, - покачал головой Митя. Еще бы ему помнить. Я с ним никогда знакома и не была. - А что вам надо?
  - Да, я диск кому-то дала. А кому не помню. Можно я у Маши его посмотрю?
  - Смотрите, - кивнул Митя. - Но под моим присмотром.
  Да, хоть и так! Я начала просматривать диски Маши и аккуратно осматривала остальную комнату. Говорю же, не в первой. И раньше в авантюры ввязывалась. Перерыв кучу дисков, я увидела на столе толстую тетрадь с собачками на обложке.
  - Ой, какая тетрадка! - воскликнула я и быстро открыла тетрадь.
  "Непривычно для меня записывать в дневник, но я просто не могу рассказать все это Ване, а поделиться хочется!" - выхватила я взглядом из общего текста и положила дневник на стол.
  - Ага. Симпатичная, - кивнул Митя и улыбнулся мне. И тут я по-няла, кого он мне напомнил. Такая же улыбка была у Раисы на памятнике. - Нашли диск?
  - Нет. Значит, у кого-то другого. - Я смущенно потупилась. - Вы Маше не говорите только. Она меня неделю назад растеряшей назвала. А узнает про то, что я диск посеяла... - Я закатила глаза.
  - Да, сестренка у меня суровая, - рассмеялся Митя. - Не бойся, не выдам.
  Я благополучно покинула квартиру Маши.
  Теперь я знала свою цель, так сказать, в лицо.
  Но добраться до нее не могла. Поэтому я продолжила слежку. Один раз меня засек Ваня.
  - Чего тут сидишь? - спросил он из-за моей спины. Я вздрогнула. - Кира, ты чего тут делаешь?
  - А ты чего? - спросила я с самыми честными глазами, на кото-рые была способна.
  - Ну, я тут живу неподалеку. А вопрос с чего это ты тут оказалась. - Ваня присел рядом.
  Я ссутулила плечи и грустно посмотрела на Ваню. Ваня удив-ленно посмотрел на меня.
  - Вот ты думаешь, что ты единственный переживать способен, да? - Я повела плечами, и плечи еще сильнее ссутулились. Говорю же, я учусь на актерском факультете.
  - А что случилось? - Ваня жалостливо посмотрел на меня. - Хотя не говори. Вадик, да?
  - Да, - ответила я и всхлипнула. А что Вадик? Не поняла...
  - Многие видели, как вы с ним прогуливаетесь. А он хоть и юрист, но культурист, а у многих из них принцип "Сила есть - ума не надо" работает на полную катушку.
  - Вань, ты иди, хорошо? Мне жалости не надо. Я просто посидеть здесь хочу. Давно эту беседку заприметила. Часто прихожу сюда, когда грустно. Честно, не знала, что ты тут живешь рядом. Иди, ладно? Просто, дай побыть одной.
  - Хорошо, - согласился Ваня и ушел.
  Половину правды я, все же, сказала. Беседка мне действительно нравилась: она вся заросла плюющем, и меня здесь было почти не видно, зато мне прекрасно был виден вход в подъезд Ивановой.
  Я просидела в беседке еще четыре дня. Пока однажды не уви-дела Машу, выходящую с мусорным ведром и той самой тетрад-кой в руке. Я быстро бросилась к мусорным бачкам. И оказалась там раньше Ивановой. Спрятавшись за вязом, который рос непо-далеку, я смотрела, как Иванова вытряхивает мусор из ведра. По-том смотрит на тетрадь и решительно швыряет ее в бак.
  Я чуть не завизжала от восторга.
  И прижалась к дереву посильнее, чтобы прямо сейчас не бро-ситься к мусорному баку. Подождала еще полчаса. На всякий по-жарный. А то вдруг Маша из окошка следит. Нет, конечно, но на всякий случай.
  Потом я подошла к бачку и минут пять перерывала его в поисках тетради. Я нашла ее! Почти наполовину залезла в бак, но вытащила тетрадь на свет божий. И чуть не свалилась обратно в бачок. Потому что кто-то за моей спиной гаркнул:
  - Ты что это у моей мусорки делаешь?! - Я медленно поверну-лась и увидела мужчину в черной шубе поверх серого пиджака и почему-то в шапке-ушанке. Он потряс авоськой с бутылками. - Ты это чего тут потеряла?! Мой это бак!
  Я смотрела на бомжа и не знала, что сказать. Очень он уж сильно махал авоськой перед моим носом. Не знаю, как бы я выкрутилась, но тут явился мой персональный ангел-хранитель.
  - Милая, ты нашла? Извини, хорошая моя, я честно не хотел вы-брасывать эту... - Вадик замялся, потом посмотрел на тетрадь, зажатую в моих руках. - Тетрадь.
  - Ничего. Я ее нашла, - прохрипела я, опасливо косясь на чело-века передо мной.
  - Вы от моей девушки отойдите, пожалуйста, - вежливо попросил Вадик.
  Бомж что-то недовольно проворчал, но в сторону отошел. Вадик схватил меня за руку и буквально выволок из двора. Я шла за ним без всяких споров. И только выйдя из двора, я резко остановилась и дернула руку на себя.
  Вадик становился и внимательно посмотрел на меня. Я ехидно поинтересовалась:
  - И давно это со мной?
  - Что? - Вадик искренне недоумевал.
  - Ну, синдром девушки... - Я повела плечами. - Вот и Ваня ду-мает, что я этой опасной болезнью заразилась.
  - Кира, ты чего? Я это просто так, для отмазки! - Вадик нахму-рился.
  - Для отмазки, я и сестрой бы могла побыть.
  - Не могла.
  - Чего? - Я пристально посмотрела на юриста-культуриста. У меня скопировать взгляд Маши получилось лучше. Вадик по-ежился. Но ответил:
  - Мы с тобой не похожи. - Вадик нахмурился еще сильней. - А зачем ты вообще в этот бачок полезла?
  - За этим! - Я показала Вадику тетрадь. И тут же быстро пролис-тала ее. Да! Это оказался дневник Маши! - Повезло мне!
  - Зачем тебе старая тетрадь? - Вадик нахмурился.
  - Это не просто старая тетрадь. Это дневник Маши.
  - Нет...
  - Да!
  - И ты его прочтешь?
  - У нас есть два выхода узнать, что произошло в горах: спросить у скалолазов и...
  - Прочитать этот дневник. Только, чур, читаем вместе. С тебя чай. И к чаю.
  - Пошли.
  Мы шли по улице, а я гадала, какие тайны откроет нам этот дневник.
  И еще гадала, какого черта все считают, что Вадик - мой парень.
  Но кто скажет мне об этом?
  Да никто. Приходиться бедной девушке все самой раскапывать.
  Так то.
  
  Архив Киры Плотниковой
  
  Дневник Марии Ивановой. Последняя запись.
  Я не могу забыть эти два дня. Просто не могу. Я помню, как все было. И не могу забыть. А хотелось бы.
  Мы тогда вошли в пещеру. Там был Кристалл Смерти. Я знала это, и знала, что надо лишь добраться до него.
  А Ванька как всегда рядом. Хорошо, что у меня такой друг. Был друг. И не только друг. Был. Раньше.
  Мы тогда привал сделали.
  Ванька все смешные истории рассказывал, а потом мы сидели при свете костра и молчали. Только он мог сделать молчанье таким уютным. Потом Ваня вдруг сказал:
  - Маш, а что бы ты сделала, если бы в тебя парень влю-бился?
  Я не знала что ответить, а потом ляпнула:
  - Посмотрела бы ему в глаза и спросила: "Правда, лю-бишь?"
  Ванька серьезно посмотрел на меня. Я честно не помнила у него такого взгляда. А мой лучший друг тихо сказал:
  - Он бы ответил: "Правда!"
  Я смотрела на Ваню, а Ваня смотрел на меня. Он просто держал меня за руку. А я просто не могла ни слова вымол-вить. Лицо мне медленно заливала краска. А Ваня серьезно и внимательно смотрел на меня.
  Больше мы ничего друг другу не сказали. Все уже было сказано. Все важное. Для меня. Но я не знала, что кое-что важное он утаил. Черт! Да мне неважно было это в тот мо-мент!
  А утром мы нашли эту пещеру, пошли туда.
  Сначала это был просто туннель. А потом нам открылась удивительная правильная шестиугольная комната.
  Потолок был сводчатый и покрытый странными узорами. Стены абсолютно белые. Колонны по углам были из черного мрамора. Пол из малахита. А посредине - в центре этой удивительной комнаты - помост. На нем кристалл. Правильный и до безумия красивый черный кристалл.
  Кристалл Смерти.
  Все, что мне надо было сделать - положить руки на Кри-сталл и искренне пожелать.
  - Маша, - прошептал Ваня. Я обернулась. На его лице был искренний ужас. - Маш, не делай этого.
  Но я уже шла к Кристаллу. Я положила на него свои руки. Кристалл был теплым и пульсирующим под моими ла-донями.
  "Желай!" - слышала я голос. И я хотела пожелать.
  Я откинула голову назад, наслаждаясь теплом Кристалла, и закрыла глаза. Еще немного. Я дам этому миру еще не-много времени.
  Я никогда не могла остановить людей. Я видела столько зла. Я хотела, чтобы этот мир прекратил свое жалкое стра-дающее существование.
  "Желай!" - шептал голос в моей голове.
  Сейчас... Сейчас... Одно мгновение... Одна секунда...
  - Маша... - Это Ваня. Совсем забыла о нем. Открыв глаза, я увидела перед собой Ваню. Он стоял рядом, но не приближался. На лице боль, ужас и... любовь.
  Я тогда не знала, что он лжет. Не понимала, что все это фарс, обман, блеф! Но он так хорошо блефовал.
  - Маш, в этом мире есть много, ради чего стоит жить.
  - Что? Боль? Страх? Страдание? Смерть? Что?!
  - Дружба. Верность. Любовь. Честность. Правда. Шоко-лад!
  Я всегда любила шоколад и потому горько рассмеялась:
  - Но все это не отменяет несовершенства этого мира.
  - Поэтому все должны умереть?
  - Да.
  - Все? Все люди?
  - Я подарю им забвение, сон.
  - Ты подаришь им смерть. И не будет больше ни любовь, ни дружбы. Никогда. Никто больше не скажет "Я тебе ве-рю!" или "Я тебя люблю! Понимаешь? Люблю!"... Никто больше. Никому. Никогда.
  Я смотрела на Ваню. Он меня любит. Тогда я в это вери-ла. И я его люблю. Я его, правда, люблю. Так, что где-то внутри так легко, так хорошо.
  Ваня смотрел на меня. В глазах боль. Ужас. И любовь.
  И я не смогла. Просто не смогла.
  "НЕТ!!!" - заорал голос у меня в голове. Но я это сделала!
  Я толкнула Кристалл Смерти, и тот упал на холодный ма-лахит, разбившись на тысячу осколков.
  Я посмотрела на Ваню, а тот сказал:
  - Мы знали, что ты так поступишь. Я - посланник. Я должен был помочь тебе, сделать правильный выбор. Ты выбрала правильно.
  Ваня улыбался. А я смотрела на него, и мне хотелось пла-кать.
  Я не уничтожила этот мир. Но уничтожила свой мир. Мир, где Ваня - друг, а может быть и кто-то, значащий для моего сердца большее...
  Мой мир был уничтожен.
  И я смотрела из его осколков на улыбающегося человека, того кого я считала другом, и того, кто оказался предате-лем, кто лгал мне с самого начала.
  Я его ненавижу...
  Ненавижу!
  НЕНАВИЖУ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   
  Глава 4. Посланники для мира на Земле.
  Вадик посмотрел на меня. Меня снова трясло. Я попыталась представит, что все это только шутка, или, что я читаю фантасти-ческую книгу.
  Не получалось.
  - Кира, - позвал Вадик. После того, как я не смогла откликнуться после третьего оклика, он сел рядом со мной и обнял. Я вцепилась в него. Меня трясло.
  Я понимала: все это правда. Маша когда-то была духом, а потом вернулась в этот мир, чтобы его уничтожить. А Ваня - наш веселый и задорный Ваня - посланник каких-то неведомых сил.
  Вадик что-то шептал мне, укачивая, успокаивая.
  А мне было страшно. Я вдруг поняла, что мы все могли погибнуть две недели назад. Не было бы ни меня, ни Вадика, который меня успокаивал, ни Шуры, которая так ловко меня гримировала, ни... НИКОГО БЫ НЕ БЫЛО!
  - Кира, Кир, успокойся. Не плачь, Кира. Не плачь.
  Я удивленно посмотрела на Вадика. Меня перестало трясти. Я коснулась своей щеки. Она была мокрая от моих слез.
  - Вадик, их помирить надо.
  - Даже после того, как Маша хотела уничтожить мир, а Ваня оказался незнамо кем? - Вадик внимательно посмотрел на меня.
  - Они все те же, - возразила я. - Они наши знакомые два скало-лаза. Все те же Иван-да-Марья. И у них обоих разбито сердце. А ты ведь меня знаешь...
  - Сунешь снова свой нос любопытный, куда не надо. А потом у всех все будет хорошо, а тебя снова выкапывать оттуда, куда ты с головой зарылась! - Вадик рассмеялся и отпустил меня.
  - Да! - торжественно кивнула я. - Так как их мирить будем?
  План мы составили. Осталось его только в жизнь превратить.
  Решили так: Вадик разбирается с Машей и в случае чего тащит ее на встречу с Ваней, а я привожу Ваню на условное место.
  У нас за городом обрыв есть над речкой. И обращен он как раз на восток. Для нашего плана как раз.
  Было уже три часа ночи, когда мы закончили разрабатывать план. То есть светает через час, а солнце взойдет через три часа. Пока мы до наших скалолазов доберемся, пока их туда приведем. Как раз рассветет. А мы хотели, чтобы скалолазы встретили рассвет на обрыве.
  Глупо и романтично. Как раз для двух поссорившихся влюблен-ных.
  Мы дошли до их дома и разошлись по разным подъездам. На-чинало рассветать. Было уже четыре пятнадцать, когда я позвонила в дверь Ване.
  Он, заспанный и удивленный, открыл мне дверь:
  - Кир, чего ты тут делаешь?
  - Я все знаю про Кристалл Смерти.
  - Откуда?! - Сон мгновенно слетел с Алексеева, и на меня при-стально посмотрели черные глаза-маслины.
  - До Машкиного взгляда не дотягиваешь, - сообщила я. - Оде-вайся. Пойдешь со мной.
  Странно, но Иван не стал возражать и, одевшись за пять минут, пошел за мной.
  Я не останавливалась, пока не пришла на обрыв.
  - И что? Мне теперь отсюда броситься? - спросил Ваня.
  - Нет, но если вы не помиритесь, она тебя может отсюда сбро-сить.
  - Кто она? - Ваня недоуменно посмотрел на меня.
  Я прислушалась. Ага!
  - Она, - указала я на небольшую рощу, откуда вышел Вадик, неся на плече брыкающуюся и ругающуюся Машу.
  - Я пойду отсюда, - пробормотал Ваня и собирался уйти, но я вцепилась в его руку мертвой хваткой.
  - Куда?! Как мир спасти - так он первый, а как перед девушкой извиниться - он в кусты. Да что за парни пошли?! - Я дергала Ивана за рукав и не пускала, пока не подошел Вадик.
  Он устало вздохнул и опустил Машу на землю.
  - Еле притащил, - со вздохом сообщил Вадик. - Она как узнала, что Иван тут будет, так сразу озверела. - Маша всхлипнула, сидя на земле. - А ты как его сюда притащила?
  - А я ему не сказала, зачем сюда привела. - Ваня хмуро посмот-рел на меня. - Ребята, вы тут поговорите, а мы пойдем.
  Ваня, молча, протянул руку Маше. И она приняла ее. Алексеев поднял Иванову на ноги.
  Мы с Вадиком отошли подальше. Но голоса двух скалолазов все равно слышались отчетливо.
  - Ты меня предал.
  - Нет.
  - Ты мне солгал.
  - В чем?
  - Во всем.
  - Нет. Я был тебе другом.
  - Ты не был мне другом.
  - Был. И ты сама это знаешь.
  - Нет. Я для тебя задание. Ты ведь посланник.
  - Впервые увидев тебя, я понял, ей нужен друг. Тот, кто будет защищать ее, кто будет верен ей и честен с ней, кто не предаст.
  - Но ты предал.
  - Как?!
  - Ты не сказал мне всей правды.
  - Я не имел права.
  - И кто я для тебя после этого? Друг?
  - Нет.
  - Значит, задние.
  - Нет.
  - А кто?!
  - Любимая...
  - Ложь!
  - Самая красивая.
  - Чушь!
  - Единственная.
  - Не правда...
  - Моя любимая.
  - Нет!
  - Да!
  - Нет...
  - ДА!
  - Не... Да?
  - ДА!!!!!!!
  Я умиленно смотрела на двух скалолазов. Они так любят друг друга. Они будут прекрасной парой. А если поженятся, то обязаны будут пригласить меня и Вадика, потому что мы их и помирили.
  Жалко, конечно, но хочешь не хочешь, а история эта подходит к концу.
  Я вот все думаю, что было бы если Ваня сразу сказал Маше, кто он такой. Не убила бы его Маша же. Я бы на ее месте не убила то-гда сразу. Но вот потом... Повезло Ване, что это Маша, а не я.
  И все же, если вспомнить характер Маши...
  Она бы просто не стала бы с ним общаться.
  А как говорила Елена Владимировна, Маша леденела изнутри, а чтоб ее оживить нужно было только одно прикосновение. Сейчас, наверное, не так. Но Маша ведь была совсем как ледяная статуя. И вообще...
  Вадик потряс меня за плечо. Я обратила на него свой умиленный взор.
  - Что?
  - Хорошо у нас получилось помирить скалолазов.
  - Полностью согласна. Все просто прекрасно! Восхитительно! Извини, конечно, но я не могу поверить, что это все благодаря нам.
  - Нет, Кир, не нам. Это все благодаря тебе.
  - Ты преувеличиваешь.
  - Нет, ты сама взялась за это дело. Я только помогал.
  - Спасибо. - Вадик просто чудо.
  Он посмотрел на меня грустно и как-то обреченно. И чего гру-стить? Все же благополучно закончилось..
  - Кир, слушай, я тебе кое-что сказать должен.
  - Что?
  - Кира, ты не злись, но я - тоже посланник. Только к тебе. Ты должна была помирить этих двоих. А я должен был тебя охранять. Ты отлично справилась с заданием. Даже я бы лучше не смог.
  - ЧТО?!
  - Мне все заново повторить?..
  
  Эпилог
  Рассветало. Солнце нежными лучами обнимало весь мир, а в особенности двух скалолазов, стоящих на обрыве.
  Они смотрели друг на друга еще с недоверием, но уже с любо-вью. Они держались за руки и наблюдали за восходом. Их сердца, казалось, бились в унисон.
  Мир был жив.
  Солнце вставало все выше и выше. Было прекрасно. Было упои-тельно-свежо и спокойно. Природа просыпалась.
  А два скалолаза стояли на обрыве и хотели, чтобы это мгновенье длилось вечно.
  - АХ, ТЫ!.. - донеслось откуда-то неподалеку. - ТЫ МЕНЯ ОБ-МАНУЛ!!!
  Скалолазы обернулись. Невысокая полная шатенка Кира под-бирала с земли камень поувесистей.
  Юрист-культурист Вадик закрывался руками и невнятно бормо-тал:
  - Ну, Кирочка, не надо! Я же хотел как лучше. Кира! Я ведь по-могал тебе. Ты сама говорила, что я твой друг, и вообще, перестань пытаться меня убить, пожалуйста! Кира! Не надо!
  - Ну что? - спросила Маша, смотря на Ваню.
  Тот аккуратно обнял двушку и заметил:
  - Похоже, пришла наша очередь их мирить.
  - Похоже на то, - согласилась Маша. - Но сначала...
  На обрыве под восходящими лучами солнца целовались двое скалолазов. А чуть в стороне любопытная шатенка Кира ругалась со своим посланником, прикидывая прибить его или все же вспомнить, что он ее лучший друг.
  Мир был жив и медленно просыпался...
  21 - 25 августа 2010 года, г. Кунгур
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"