Бездомные люди или попросту бомжи - нежелательная прослойка общества. Этих людей обходят стороной не без причины - от них воняет и не только перегаром и мочой. Они буквально источают несчастье, беду. Это прокаженные нашего времени.
В старину прокаженных выселяли за пределы города, в карантин, и там они жили без еды и воды, чтобы не докучать согражданам. Если кто-то изредка про них вспоминал, то приносил пропитание. Но его было недостаточно. Прокаженные быстрее умирали от голода, чем от гниения заживо.
Конечно, бездомные - как правило, обычные алкоголики, деградировавшие личности или бывшие заключенные. Но часто не только алкоголь, но и обстоятельства приводят человека на улицу, он попадает в зависимость от нового образа жизни и вынужден адаптироваться к нему...
Психологи утверждают, что если человек прожил на улице до двух недель, то ему еще можно помочь, вернуть его в нормальную среду, без тяжелых последствий. Но перейдя двухнедельный рубеж, человек начинает мыслить категориями выживания на улице, и этот путь становится единственным. А дальше все идет как по накатанной. По сути, так и есть, человек просто катится вниз, попутно заглатывая литрами водку. Катится, пока не достигнет дна и не вольется в поток таких же, как он - неприкаянных бродяг, ищущих ночлега (и нет в этом никакой романтики). А утром бессмысленный день начинается заново, чтобы закончиться в центре социальной адаптации или еще где-нибудь, без разницы...
И через два года жизни на улице человек никогда больше не сможет вернуться к нормальной жизни. Всего два года - и в психике человека происходят необратимые изменения - он становится бездомным навсегда.
Александр (куратор Милосердия) встретил меня у ЦСО Люблино и провел через проходную. Издалека я увидела входные ворота промзоны, у которых толпилась кучка бомжей. Идя по территории, А. рассказал мне, что центр открылся относительно недавно, полтора года назад и самая активная работа начинается с сентября, как только захолодает. Бездомных людей по всему городу собирает социальный патруль и развозит на ночлег. Осенью и зимой люди замерзают до смерти, ночуя на улицах, в лучшем случае обмораживают себе конечности, но потом все равно в страшных муках умирают. Больницы бездомных не принимают - никто не хочет связываться с бомжами, да и документов, как правило, нет.
Заходим в центр, быстро проходим через "накопитель" (приемное отделение), на стене телевизор, скамейка с железными стульями, как на вокзале, своей очереди на размещение уже ожидают несколько человек. Проходим быстро, но я успеваю почувствовать приступ тошноты, запах здесь стоит отвратительный. Проходим к санитару, отмечаемся, что мы из Милосердия и пришли помогать. А. предупредил меня, что есть два вида работы, на который требуются волонтеры. Первый - работа в "накопитель", куда доставляют бездомных социальные патрули. Нужно помогать санитару выписывать талоны на ночлег и питание, а также раздевать, мыть, одевать в чистую одежду, в общем, как выразился А. - "чумазая работа". Второй вид помощи - "на этаже" - раскладывать по тарелкам еду, кипятить чайники для питья и помогать старшей по смене выдавать порции поступающим.
Санитар с сердитым удивлением оглядел меня с ног до головы и сразу определил "на этаж". Похоже, я была слишком чистой, и тем самым выпадала из контекста... А. выдал мне одноразовые халат, шапочку, маску и перчатки, я быстро облачилась в костюм травматолога и мы поднялись на этаж.
Там на небольшой кухне нас встретила Мария Николаевна - начальник смены. Крупная женщина, с круглым лицом и лучистыми глазами. Нужно было раскладывать овсяную кашу по пластиковым мискам, пакетики чая и сахара по стаканчикам и выдавать "гостям" порцию - каша + два куска хлеба + чай. На кухне уже крутилась парочка бомжей, трезвых и деятельных - потом выяснилось, что это "помощники", которые делают всякую нужную работу, если нет волонтеров (а их, как правило, нет), моют кастрюли, полы, помогают санитарам "за еду". Мария Николаевна их подкармливает, позволяя им брать "добавку", то есть практически all inclusive.
У входа в кухню начала образовываться небольшая очередь из вымытых и одетых кто во что, но главное - чистое, постояльцев (одежду, в которой они прибывают, сразу же уничтожают). У одного штанина закатана и чуть ниже колена - культя, а из нее торчит железный протез, у другого нет глаза, у третьего половины головы под кепкой. Это только видимые повреждения...
- Здравствуйте, давайте талон. Кузнецов - это кто, Вы? Руки, ноги есть? Наверх пойдете? (М.Н. имеет в виду верхнюю полку двухъярусной койки, в каждой палате по 5-7 таких).
- Неее, у меня нога опухла.
- Перелом?
- Нее, цела, опухла да и все, - смотрю, на штанину, ниже колена нога неестественно топорщится.
- Ладно, в 307-ю.
- А можно в 303-ю подальше от туалета?
- Ишь ты, а остальных где я буду селить? Ну ладно, иди в 303-ю, пока есть места.
- Следующий проходите, руки ноги целы? Наверх пойдете?
- Лучше я внизу, суставы болят...
Всего в ЦСО четыре этажа, сейчас работают три - первый для колясочников и малоподвижных инвалидов, второй и третий для тех, кто передвигается сам.
Поток продолжается, прибывающие расписываются и получают "горячий" ужин (сложно его назвать горячим, каша быстро остывает и приходится раздавать холодную).
- Кипяток в столовой, в 207-й, направо! - направляет очередного посетителя М.Н.
Каша закончилась почти сразу же. Четыре порции попросили оставить санитары для тех, у кого проблемы с желудком. Начали раздавать порошок для картофельного пюре. М.Н. принесла из дома растительное масло (его не закупают) и говорит мне добавлять по положки в каждую миску, чтобы было "повкуснее".
Валера - один из помощников, самый общительный, помогает насыпать желтый порошок в миски и от души солит. М.Н. говорит, много не солить - обопьются, но Валера делает по-своему. Не из вредности. Просто он знает вкус продукта, который получается на выходе, когда порошок "запаривают" кипятком. Многие просят насыпать соль прямо в руку, говорят, без соли есть совсем невозможно...
Валера по-хозяйски помогает отдраить прилипшую ко дну кастрюли кашу, носит чайники в столовую и следит, чтобы количество мисок соответствовало количеству стаканов с чаем. Самому лет сорок, одет чисто - голубой свитер, черные брюки и потрепанные туфли в дырочку. Глаза светлые, смешливые, хромает на правую ногу, передних зубов нет, остальные гнилые. Кожа, как у всех остальных, обветренная, землисто-коричневого цвета.
Идем по коридору, Валера показывает столовую, небольшое помещение, сидят несколько черных фигур. Дальше по коридору слева и справа комнаты с двухъярусными кроватями, на многих койках уже спят. Запах ужасный, смесь псины и испражнений.
Валера показывает новую столовую - через несколько комнат от той, где сейчас едят. Скоро сюда перенесут столы, но прежде надо покрасить стены (обои решили не клеить, потому что многие бомжи вытирают грязные руки прямо об стены).
У каждого бездомного есть право несколько дней в году переночевать в этом ЦСО.
Летом, например, можно ночевать 15 дней, на выбор. Зимой, как правило, принимают всех, кого привозят и открывают четвертый этаж, но мест все равно не хватает, стелют матрасы на полу.
- Николаевна, чот холодно, а дай эту...ручку...закрыть...
- На, вон, возьми, только с возвратом!
- Проветриваем часто, - рассказывает М.Н., - сами понимаете... А ручка у нас одна, ко всем окнам подходит...
- То есть ручки снимаете специально?
- Ну да, контингент же какой! Было раз, так один в окно выбросился, допился, белочка пришла.... Многие вообще с запросами - то им не то и это не это. Вон был у нас раз татарин, пришел, разорался в столовой, что, мол, подавай ему особые условия, матерился.
- Ну мы ж ему высказали, Николаевна! - отозвался из дверей Валера, который все время перемещается по коридору и периодически заглядывает к нам.
- Ага, так на утро он уже присмиревший, чуть ли ни прощения просил. А вообще мне часто они хорошие слова говорят, благодарят, я уже подумываю, может книгу такую завести, куда они мне будут хорошие слова записывать...
- Книгу отзывов и предложений?
- Ха-ха, ну да, завести для себя, чтоб душу грело. Ласковое слово и кошке приятно, - смеется М.Н.
- А можно еще... каши?- заглядывает очередной постоялец.
- Куда тебе, ты ж уже ел сегодня!
- Так это...
- Иди уже, не действуй мне на нервы...
- Много не даем - обоср..тся, убирать потом за ними всю ночь. Техничек почти никогда нет, сами все моем. Для них же водка как еда становится, нормальную еду уже желудок не воспринимает. У многих жизнь на уровне биохимических процессов протекает, пожрать, поср...ть, потрахаться, такой контингент...
- Да животные они! - появляется в дверном проеме Валера, видно, что относится к совсем спившимся собратьям свысока, - в мозгу одна извилина и то пунктиром. В нечисть люди превращаются!..
Я замечаю в углу коробки с лапшой Роллтон. М.Н. объясняет, что это сухпаек, его дают в дорогу тем, кому купили билет и отправляют домой (если из региона родом, например). Но часто это проблему не решает, человека на месте ни социальная служба, ни родственники не встречают, никто не ждет, и он обратно едет в Москву - скитаться.
В кухню заходит второй "помощник", просит картошки. М.Н. разрешает ему взять, но он подходит к коробкам с лапшой. М.Н. оборачивается:
- Чего ты там ищешь, вон картошка в мешке!
- А.. да я ложку ищу..., - отвечает тот, но намерения его нам с М.Н. становятся ясны. Мы улыбаемся и становится грустно одновременно.
- Заметила тоже? - подмигивает М.Н. - Здесь за ними глаз да глаз. Подворовывают. И вообще в комнатах надо камеры ставить. Сейчас ведь только в коридоре есть. А они друг у друга тоже воруют. Кто-то может утром проснуться, а ботинок нет. Или документов. У нас же здесь даже камеры хранения нет, не предусмотрено.
- Николаевна, телефон можно зарядить? - заходит парень лет тридцати в майке, с тюремными наколками на предплечьях и пальцах.
- Давай сюда, пока начальство не видит, - М.Н. освобождает розетку.
- А почему запрещают розетками пользоваться? - спрашиваю я.
- Ну, начальство вроде как электричество экономит. Но вообще есть закон, что социальные службы обязаны предоставить бездомным связь или хотя бы свободный доступ к розетке. Они наоборот должны обязательно все время быть на связи, на случай, если родственники объявятся. По-хорошему им бы сюда интернет, компьютер, чтобы, может, кому нужно работу поискать... Но ничего ведь нет.
После каши почти сразу закончился хлеб. Сначала выдавали, как положено, по два куска, потом по одному, а затем пошли порции совсем без хлеба. Валера доложил, что привезли две полных газели и в накопителье еще человек шесть ждет. В потоке начали появляться женщины. Одна сильно стыдится, видимо первый раз, не пьяна и следов алкоголизма явных нет, одета прилично. Протягивает талон, М.Н. ее регистрирует. Я подаю порцию. Ногти желтые, грязные, огрубевшие, как когти...
- Страшно, конечно, - говорит М.Н. в небольшой паузе между поступающими, - Никто не застрахован. У нас ведь как - общество сначала создает проблему, а потом с ней борется. (М.Н. по первому образованию журналист, а по второму - психолог).
- Трудно сказать. Наверное, сами себя довели....
- Обстоятельства, - лицо М.Н. становится серьезным. - У каждого тут своя история, хоть садись и записывай. Трагедии. У кого-то инсульт, с поезда сняли, ничего не помнит, есть психически больные или онкологические, которые никому не нужны, есть те, кто приехал на заработки, но не смог устроиться и теперь бомжует, потому что домой стыдно возвращаться... По-хорошему нужно брать и доводить каждого человека, решать его проблему. Или хотя бы нужны трудовые лагеря, чтоб хоть как-то были заняты, да только большинство из них больные насквозь, все равно не смогут работать... Но главное - алкоголь. Пьют, конечно, все. Выходят отсюда, за ворота и что там с ними происходит, никто не знает, но пьют все. Вот женщины наши все жалуются, что нет мужчин. Вот они где все, посмотри...
Говорят у чукчей есть непереносимость водки, так русские ведь тоже северный народ... Еще и вседозволенность, в каждом доме по магазину, можно спокойно купить, хочешь водку, хочешь наркотики... А женщины когда пьют - совсем страшно. Здесь соотношение примерно такое на 150 мужчин, 30 женщин.
Сахар на исходе, Валера мне говорит, чай с сахарам давать только старикам. В потоке появляется еще одна женщина, на этот раз спившаяся типична алкашка, но взгляд по-детски наивный, худая, растрепанная, в растянутом свитере, ретузах, шерстяных носках и резиновых тапках. Берет порцию, уходит, но через некоторое время появляется опять:
- А чай без сахара?
- Вот возьмите... последний..., - отдаю ей пакетик.
Она воровато берет и уходит. Всем остальным чай достается уже без сахара. Теперь раздаем только пакетик чая и картофельный порошок - вот и весь "горячий ужин".
- Хлеба не хватает на день, булок 15 точно не хватает. Печенье можно было бы, но об этом вообще молчу, иногда мы сами что-то приносим из дома, быстро раздаем, чтобы начальство не видело. Не приветствуют, когда неподотчетное раздают... Валер, я вот думаю, мож просроченной колбасы купить? Ее можно отварить и нормально будет...
- Неужели фонды не помогают с едой? У них же есть ресурсы, взять хотя бы Милосердие...
- Ну, ресурсы, может-то и есть, но никто меня ни разу не спрашивал, может, чего-то нужно привезти или чего-то не хватает. Вы же понимаете, есть дети больные, которым в первую очередь поступает помощь, детдома, сироты и разные больницы. До бездомных в последнюю очередь доходит. К тому же, мы госучреждение, нам средства выделяются из бюджета. Но, страна у нас такая, коррупция... Да и кризис, программы сокращают, нам вообще в этом году урезали заплату на 40%.
Приходят к нам периодически из церквей разных группы, были и от православной, но они ходят как-то неприкаянно по коридору, даже не здороваются, какой там, о чем-то спрашивать. Я не знаю, может их на экскурсию приводят, посмотреть. Но они ничем не помогают, ни о чем не спрашивают.
- А кипяток до 22-х выдают? - заглядывает мужчина без одного глаза.
- Да, до десяти кипяток, а лучше до без пятнадцати, я в десять закрою, мыть буду и не надо тут мне ходить, а то буду кричать долго и громко, - шутит М.Н.
- Там на третьем этаже воняет один, б...ть, спать невозможно, у него что-то с ногой, закрылся весь, не двигается, - заглядывает в кухню очередной "товарищ".
- Без сознания? - спрашивает М.Н.
- Я схожу - посмотрю, - бросает Валера.
Мы с М.Н. несколько минут сидим в тишине. От круговорота изуродованных лиц и невысказанных историй, сжимается сердце.
- Не хватает всегда штанов мужских, одежды, зимой - носки страшный дефицит. Вся одежда - это гуманитарка (т.е. благотворительность, то, что передают фонды). Мыло и моющие средства тоже часто сами из дома приносим... Очень большой процент инфицированных здесь. Много туберкулезников. У нас ведь даже врача здесь нет, если кого надо осмотреть, в больницу направить. Так принимаем на ночь, а утром они уходят...
- Не боитесь заболеть?
- Нет, если суждено что-то подцепить, то тут уж что ни делай, все равно. Руки мою часто, специальным гелем обрабатываю, нос промываю. По-хорошему, тут нужно каждый день все стены обмывать до уровня глаз, но кто будет это делать? Дезинфекция раз в месяц проходит и все.
М.Н. вообще все время разговаривает, спустив маску до подбородка. В отличие от меня. Каждый раз, как в дверях появляется очередной бедолага, я натягиваю маску повыше...
В ЦСО есть душ, которым бездомные в любой момент могут воспользоваться, вне зависимости от того, исчерпан лимит по дням или нет. Но практически никто не приезжает...
М.В. будет здесь всю ночь, ужин выдают до 22, поэтому основную массу бездомных стараются привезти с 18 до 21, как раз в этот период нужны волонтеры.
Три часа моего дежурства быстро подошли к концу. Я записала номер телефона М.Н. и мы, поблагодарив друг друга, простились.
Валера вызвался проводить меня до проходной:
- Часто здесь ночуете?
- Да почти каждый день! Только завтра не приду.
- А что так, из-за той другой начальницы?
- Принципиально! Не сошлись характерами, - смеется Валера
Я слышала, как Валера жаловался М.Н. на какую-то злую начальницу, которая мало того, что добавки не дает, так еще и бегает "покурить" с санитарами. "Целовать курящую женщину - то же самое, что облизать пепельницу", так ей и сказал! - с гордостью рассказывал Валера.
Я вышла за ворота, улыбаясь. Ровное, но внимательное отношение к бездомным, открытость и чувство юмора - это спасательный круг не только для М.Н., но и для многих, кого она принимает на ночлег в свою смену. "Все проблемы нужно оставлять дома и сюда приходить, стараясь быть доброжелательной. Всякое случается, но всегда нужно помнить, что им хуже, чем нам...".
PS: Сложно осознать весь масштаб проблемы бездомности за три часа. Но за это время легко можно прочувствовать, ощутить, что такое ад. Причем не в воображаемый, а самый реальный, земной ад, сотканный из тысяч искалеченных человеческих судеб. Ад необратимости, откуда не возвращаются.