Скоробогатов Андрей Валерьевич. Разрушающий. Часть I. Соната

Я всего лишь беглец, я не выдержал Света Пути.

Юноша бежал. Бежал по пыльному тротуару от торгового центра вглубь кварталов со свободными коммунами. Лёгкое серое пальто расстегнулось на ветру, а времени, чтобы застегнуться, не было, шарф размотался и неприятно налезал на подбородок.

...Иногда обстоятельства кажутся сильнее личности. Иногда хочется уничтожить привычный мир вокруг себя, потому что всё надоело. Иногда создаётся ощущение, что лучший способ спастись от череды разрушений внутри себя и снаружи - попасть в новую реальность и начать жизнь с чистого листа. Похоже, что это начало получаться.

Все эти мысли крутились в голове, но сильнее всего хотелось спастись от преследования.

Новый мир, в который он пришёл всего пару часов назад, выглядел живым и настоящим, но чересчур агрессивным. Двое охранников-наймитов в сине-зелёной униформе гнались за ним от Основинского Парка. Они были намного выше и крепче, и, судя по выражениям лиц, жалеть худого юношу они не собирались.

Он свернул с Кооперативного проспекта на улицу Учителей и стал петлять между огороженных заборами кирпичных домов и высоток прошлого века постройки. Забежал за угол одного из них и, прижавшись к стене, отдышался. Дом оказался невысоким, он стоял отдельно от других и не был огорожен, рядом виднелся подъезд.

Засунув за пазуху странный, нелепый предмет, который беглец подобрал в торговом центре и до сих пор держал в руке, он подошёл к подъезду и посмотрел наверх. Вверху красовалась вывеска с узорчатыми буквами "Часовая мастерская", а рядом то же самое, только японскими иероглифами. Непонятно почему, но надпись показалась удивительно родной, и беглец почувствовал, что стало безопаснее. Свой маршрут по незнакомому городу он выбрал неосознанно, но, похоже, именно сюда и нужно было прийти.

Поправил шарф, застегнул пальто, осторожно пододвинулся к краю и посмотрел за угол - преследователей не было видно, и это обрадовало беглеца.

- Уверен, что это - он и есть? - послышался шепот со стороны подъезда. - Щуплый какой.

- Тише, он заметит! - второй голос был бархатистым и старческим.

Беглец повернулся, но увидеть, кто подкрался к нему сзади, он не успел - по голове ударили чем-то тяжёлым, и сознание отключилось.

Почесав лохматую голову, Константин Молот уставился в своё отражение в обломке зеркала, стоящего в прихожей.

Старею, вдруг подумалось ему. Всё правильно, немолодой уже - четвёртый десяток разменял, скоро придёт пора детишек учить, а особых перемен к лучшему нет. Товарищи давно советовали пойти наймитом в Корпорацию, но ненависть к представителям центральной власти всё время оказывалась сильнее желания прилично зарабатывать. Константин и в тридцать пять оставался извечным нонконформистом и терпеть не мог любого намёка на какую-либо форму зависимости. Впрочем, ровесников с похожей судьбой и характером, в городе, особенно Внешнем, пруд пруди - как-никак, родился в период демографического бума. Говорят, в стране миллиону с лишним человек тридцать - тридцать пять лет. Итого - почти четверть мирового населения.

Металлист вернулся в комнату, надел куртку-косуху и растёр замёрзшие за ночь в кожаных брюках ноги.

Ещё раз огляделся. Помимо трёх бутылок из-под древнего коньяка, на полу валялись окурки от самокруток и драгоценных сигарет, игральные карты и пара гильз. Картонка, уже второй год заменявшая оконное стекло в комнате, была пробита в двух местах. Крови на полу и стенах не оказалось - что уже радовало. Константин попытался вспомнить вчерашнее, растирая виски.

А вчерашнего не было. В голове было шумно и пусто, как после Ядерного Четверга. Помимо сумбурных воспоминаний о ночных кошмарах, в сознании крутились только несколько тревожных кадров последнего вечера. Вспомнилось лицо девушки, лица двух приятелей - Алекса и Егора, но что конкретно произошло, оставалось неясным.

Много выпить он не мог - это про себя Константин знал точно. В эпоху сухого закона с выпивкой надо осторожнее, могут поймать и закрыть. Потому подобные провалы в памяти совсем не радовали - непонятно, чем они могли быть вызваны. Также настораживало отсутствие дома подруги Лизы - познакомились они недавно, и, судя по всему, первой пьянки с друзьями она не перенесла.

"Надо прогнать печальные мысли", - решил Молот, подошёл к холодильнику и включил стоящий рядом древний магнитофон с заслушанной до дыр бразильской "Сепультурой". Достал японский "бичпакет" и начал грызть, запивая кефиром и потряхивая головой в такт музыке.

Стало немного веселее. Вспомнить бы ещё, что было вчера.

Хорошо, всё же, жить в коммуне, подумал Константин, подойдя к окну. Кончилась еда - зашёл к соседу, попросил. Кончились иены - товарищи поделятся, хотя такое, конечно, не бесконечно. В коммуне свободный и никем не контролируемый доступ в сеть Урнет. Сине-зелёные, опять же, относятся уважительнее, а всё потому, что коммуна фактически независима. Гарантом независимости служила японская лазерная пушка, установленная на крыше двенадцатиэтажки и нацеленная в сторону бывшего торгового центра, где теперь находился опорный пункт Корпорации. В эпоху альфа-батарей лазерной пушкой обзавестись мог каждый, у кого хватало наличности и были налажены связи с контрабандистами, таскающими японское барахло откуда-то с севера. Конечно, если Корпорация сильно захочет, ей не составит большого труда, чтобы захватить такую общину, но без особой нужды она такие общины не трогала.

К многоэтажке, в которой жила коммуна, примыкало одноэтажное здание старого магазина, где теперь располагалась общая столовая, мастерские и лавка. Здания и небольшой сад, обнесённые трёхметровым забором, стояли по улице Шахрина. Улице этой, ранее носившей имя академика Бардина, после Катаклизма присвоили имя уральского рок-музыканта. Подобная судьба постигла добрую половину улиц города во Внешней части города, называвшихся ранее именами прославленных строителей коммунизма. Улица Щорса стала улицей Братьев Самойловых, улица Патриса Лумумбы - улицей Макаревича, а Шаумяна переименовали в Кипелова.

Проспектам во Внутреннем городе, обнесённым теперь Вторым Периметром безопасности, напротив, вернули исторические название. Проспект Ленина стал Главным, 8 марта - Уктусским, Малышева - Сибирским. Площадь Тысяча Девятьсот Пятого года стала Площадью Тринадцатого года. Сделал это первый правитель новой страны из желания стереть у горожан воспоминания о потерянной действительности, нанеся на карту города новые или, напротив, давно позабытые теперь имена. Всё равно, старый мир, старое общество были безвозвратно потеряны. Даже сам город уже в третий раз сменил своё имя, и носил теперь название маленького поселения, когда-то давно являвшегося пригородом.

Это был Верх-Исетск - столица Империи Каменного Пояса, единственный у этой части света уцелевший город-миллионник. Его Верх-Исетск. Молот прожил здесь больше двадцати лет, и мегаполис входил в число тех немногих вещей, которые суровый металлист по-настоящему любил, несмотря на все его недостатки.

"Вспомнить бы ещё, что было вчера. И куда делась эта дура", - снова подумалось Константину. Ощущение, что он пропустил что-то важное, не покидало его. К тому же, за неделю с небольшим, что подруга жила в его квартире, он успел привыкнуть к тому, что она рядом, и теперь стало неуютно.

За окном, через дорогу, на месте бывшего парка Архипова раскинулась рисовая плантация со складом, снабжавшая зерном добрую половину Юго-западного района города. Рис теперь выращивали во многих бывших городских парках, где это позволял ландшафт, и в поймах пригородных рек. Фермерское хозяйство за окном не входило в Корпорацию, потому в нём работало меньше пятидесяти человек, и Константин раньше время от времени подрабатывал там. Последние месяцы, в период зимы, работы было мало, и он бездельничал. Видимо, настала пора искать новый род занятий, потому что от безделья человек начинает тупеть.

Это всегда говорил ему отец, которого не было рядом уже много лет.

...Когда Константину исполнилось двенадцать лет, отец стал учить сына играть на гитаре и рассказывать, какой был мир до Катаклизма. Мир этот казался ребёнку странным, огромным и чарующим - в нём были междугородние поезда, шумные бензиновые автомобили, самолёты, всемирная компьютерная сеть Интернет, связывающая далёкие страны между собой. В огромных городах в незнакомых частях света в нём жили миллиарды людей, говорящих на тысячах разных языков. Были маленькие сотовые телефоны, по которым можно говорить в любой точке города. Его отец родился в огромной стране, самой большой по площади стране в мире, две столицы которой превышали Верх-Исетск и по населению, и по размерам, и по высоте небоскрёбов.

На дворе были две тысяча пятидесятые. Теперь от страны остался лишь крохотный кусочек с населением в пять миллионов человек. Осталось самое необходимое из того, что было раньше, и остался город - постаревший, но почти не изменившийся за четыре десятка лет. Зато добавилось много того, о чём раньше было сложно подумать.

Отец Молота, Максим, был родом с Урала. Он родился в Челябинске, в начале девяностых годов прошлого века, ещё до Катаклизма. Мать Константина родилась в городе Ревда - родители были одними из тех немногих людей, кто помнил старую, сгинувшую и забытую реальность, которая превратилась в реальность нынешнего Верх-Исетска.

Сначала, в середине две тысяча десятых, когда люди прозрели и отошли от первозданного хаоса, возникла Империя Каменного Пояса. После наведения порядка власти решили объединить вокруг Верх-Исетска все районные городки, а в перспективе и более отдалённые города - Челябинск и Златоуст, которые, по слухам, остались невредимыми.

Но Челябинск отказался идти на контакт, а вскоре и вообще на юге возникла гигантская тридцатиметровая стена вдоль всей бывшей границы областей, считавшаяся не то аномальным явлением, не то происками мифической Японской Империи, на которую списывали все беды. Первоуральск и Ревда, бывшие некогда крупными пригородами, в восемнадцатом году объявили о независимости и создали Республику Реки Чусовой. Подобных карликовых государств тогда по всему Среднему Уралу возникло около десятка, но население большинства из них не дотягивало и до пятидесяти тысяч. Новоявленный сосед с двухсоттысячным населением показался Императору опасным. Через три года Империя вторглась в Первоуральск и Ревду на старых танках и сравняло два города с землёй, истратив почти все боевые и топливные арсеналы бывшей Федерации. Выжившее мужское население двух городов было уничтожено или порабощено, но Максиму с семьёй удалось выбраться лесами из осаждённого города в одну из нетронутых деревень. Константин потом искал эту деревню на карте, но так и не смог найти.

Через год супруга не вынесла тягот жизни и ушла куда-то на Запад, откуда ещё никто не вернулся, оставив Константина с отцом одних. В Верх-Исетск они переселились в две тысяча тридцатом, тогда в стране был установлен контроль над северными территориями, и к власти пришла Корпорация.

Город к тому времени оказался разделён на Внутренний и Внешний. Отец пропал, когда сыну было семнадцать, во время беспорядков в городе. Перед этим он подолгу стал пропадать по каким-то секретным делам, которые скрывал даже от сына, а потом просто ушёл из квартиры и растворился в глубине улиц Внешнего города.

Отец. Последний родной человек. Был он сейчас жив, или нет, Константин не знал. Отцовская гитара и умение играть - вот то единственное, что осталось в наследство. Иногда приходила в голову мысль - будь отец рядом, возможно, Константин бы и не стал трэш-металлистом^¹, отдав своё сердце более лёгким и гуманным разновидностям рок-музыки. Но нелёгкая судьба сама привела юношу к этой редкой и суровой субкультуре. Благо, физически он был силён, характеру металлиста соответствовал, потому и выжил, худо-бедно дожив до тридцати пяти.

Размышления прервались грохотом железной двери - запирать квартиру в коммуне считалось дурным тоном, но металлический дверной каркас остался ещё с конца двадцатого века. Молот вышел из кухни, потряхивая бутылочку, чтобы кефир стёк со стенок на дно. На пороге стоял Каиров, пожилой председатель жилсовета коммуны, за спиной маячили Стенов и Стрекалин, которых за глаза называли "братцами-акробатцами". Последний - бородатый двухметровый качок в футболке с Пинк Флойд - молча проследовал в комнату и выключил магнитофон. Константин заподозрил неладное. Он и сам был не из робкого десятка - метр семьдесят пять ростом, но коренастый, однако эту парочку "вышибал" Молот не любил.

- Вот что, Константин, - сказал Каиров, делая скорбное лицо. - Ты не обижайся. Коммуна приняла решение лишить тебя права совместного проживания. В течение суток ты должен покинуть наш дом.

- Дядя Эдя, но за что?! - Константин чуть не выронил бутылку от неожиданности. Подобные изгнания случались очень редко, да и отношения с председателем жилсовета казались до сего момента не то, чтобы отличными, но, по крайней мере, неплохими.

- За что?! Ты когда последний раз нам в хозяйстве помогал, ёлки-палки! - протараторил Стрекалин. - У пушки на крыше когда дежурил? Работать не хочешь, бюджет последний раз пополнял два месяца назад. Не женишься всё, а это было условием.

- Девушку привёл - думал, уж остепенишься, а сейчас делась куда-то, - спокойно-уверенным тоном продолжал Каиров. - Потом, музыка по ночам орёт, не достучаться, тише не делаешь. Товарищей, опять же, приводишь сомнительных. У нас, конечно, рокерская коммуна, мы ценим таких, как ты, но сатанюг и "мясников" малые детишки с мамашами пугаются. А ещё и алкоголь пьёте.

Чёртовы предубеждения. Никакие они не сатанисты, просто красятся под мертвяков. Середина двадцать первого века, а мышление у пожилых как в перестройку, стереотипное - все субкультуры в одну кучу мешают. Иные металлисты подобрее и обходительней "попсовиков" будут. Хотя пожилых людей, как любой из настоящих металлистов, Молот уважал, и слышать такое было огорчительно.

- Но последняя капля, переполнившая чашу терпения, - закончил свою речь председатель. - это вчерашние выстрелы в твоей квартире. Нет, такие товарищи нам не нужны.

Константин нахмурился, и Стенов похлопал толстенной ручищей Молота по плечу.

- Ты уж давай, брат, на нас не сердись. Сейчас свободных хат много, жильё ты найдёшь. А жить с тобой совсем тяжко стало, у меня жинка по ночам всё головными болями мучается, а ты...

- Да пошли вы все...! - рявкнул Молот, швырнул бутылку в стен, едва не попав в последнее уцелевшее в квартире стекло, и пошёл в комнату. Гости ушли, побоявшись, что металлист начнёт бузить - все знали, что драться он умеет, хоть и не любит.

Приступы ярости случались с Константином очень редко, и он уже давно умел их останавливать. Спустя пару минут он успокоился, и, решив не медлить, начал собираться. Скидал диски, старые кассеты и другое нехитрое барахло в торбу. Достал спрятанный в шкафу чехол с отцовской "Ямахой"^² и положил туда же автомат АКС-74У с двумя рожками патронов - злополучный, тот самый, из которого стреляли вчера его пьяные гости. Съел одиноко лежащий в холодильнике кусок колбасы. Обошёл последний раз комнаты, служившие ему приютом последние пять лет, затем хлопнул дверью и шагнул в общий коридор. Резво сбежал по лесенке вниз, не здороваясь с проходящими мимо соседками, и вышел из подъезда.

На улице за рисовыми плантациями послышалась пара выстрелов - похоже, в глубинах Юго-Западного района, где были изолированные кришнаитские общины, опять назревал какой-то конфликт Корпорации с повстанцами. У подъезда, перед воротами ограждения, стояли четверо старейшин коммуны во главе с Каировым.

- Говорят, у тебя сложно с финансами, - сказал председатель, выйдя вперёд. - Мы посоветовались и решили дать тебе денег на первое время, чтобы обжиться на новом месте.

Старик протянул две бумажки по пятьсот иен. Молот усмехнулся, вытянул банкноты из сжатых пальцев старика и демонстративно бросил вниз. Пусть лучше он будет без денег, чем с такой подачкой. Каиров пожал плечами и поднял деньги - спорить старейшина не любил.

Стенов разомкнул ржавые ворота и пропустил металлиста вперёд, на улицу. Когда стальной засов на двери со скрежетом закрылся, Константин невольно обернулся. Старая двенадцатиэтажка, возвышавшаяся позади, вдруг показалась такой до боли родной, что металлист не выдержал, вытащил из чехла автомат и пустил в свинцово-уральское небо короткую очередь, проорав:

Панки-бомжи, сидевшие на картонках у ворот коммуны, испуганно разбежались по сторонам, а на душе почему-то полегчало.

Сначала казалось, что он медленно идёт через бескрайнее серое поле под пустым небом.

Потом он понял, что времени и пространства нет. На короткие мгновения ему удавалось почувствовать скорость течения времени, но большую часть его сознание пребывало в огромной пустоте, которую нельзя назвать ни пространством, ни тьмой, ни вакуумом. Это было Ничто - без пространственных и временных координат.

Но сознание сохранялось. Короткие вспышки - обрывки мыслей, фраз, вкусов и запахов позволяли его личности не расплыться, не исчезнуть в этой пустоте.

Постепенно обрывков-вспышек стало становиться всё больше и больше, и из них начала выкристаллизовываться реальность. Сначала разум осознал, что неплохо бы обзавестись телом. Зрение пока ещё не восстановилось, но обладатель разума почувствовал своё сердцебиение и ощутил кожей лёгкую прохладу. Чувство равновесия подсказало, что тело находится в горизонтальном положении.

Затем появились слух и обоняние - они были слабы и неестественны, а когда он открыл глаза, то увидел расплывчатые, неясные силуэты. Он прислушался к своим ощущениям. На короткий миг ему показалось, что нечто подобное с ним уже было, но потом это ощущение ушло. Чувство тревоги и пустоты соседствовали внутри него с каким-то щенячьим, почти беспричинным восторгом.

Во-первых, он понял, что свободен. Во-вторых, -- что забыл всё, что было раньше, и помнит лишь слова и фразы родного языка... или языков? Всё это казалось восхитительно новым, свежим, и, в тоже время, тревожным.

Память очистили, оставив только самые необходимые знания.

Высоко над ним с разной скоростью плыли разноцветные облака, казавшиеся размазанными кляксами на стекле, а лёгкий ветер доносил запах сырости.

Он поднялся. Посмотрел на руки и на тело - на нём оказалась лёгкая белая футболка и такие же лёгкие брюки. Светло-серая субстанция под ногами напоминала одновременно и мелкозернистый песок, и поверхность какой-то жидкости, наподобие масла. Когда он попытался шагнуть, субстанция липла к голым ступням и затем осыпалась, но ноги не проваливались - видимо, таковы были местные законы природы.

Серые барханы заполняли всё пространство вокруг, а вдалеке виднелся ярко-синий объект, выделявшийся из ландшафта, но из-за близорукости было сложно определить, что это. Интуиция подсказала - надо идти туда, и он пошёл...

Он. А кто он? На миг остановился и решил называть себя Путником, потому что новая жизнь началась с короткого пути по незнакомым барханам этого мира.

По мере приближения оказалось, что объект, к которому он направился - трёхметровый великан, сидящий в позе лотос и облачённый в синюю тогу. Голова у великана была слоновья. Путник откуда-то вспомнил название этого существа - ганеша. Точно такие же великаны были в индийском пантеоне, но от этого субъекта не веяло никакой божественностью или страшащей инаковостью, он казался простым и естественным обитателем этих мест. Путник, не страшась, подошёл ближе и решил заговорить с незнакомцем.

Свой голос показался ему непривычно звонким. На короткий миг в глазах существа он увидел удивление, смешанное с испугом, но потом ганеша ответил ровным, таинственным голосом, не меняя выражения лица:

Дурацкий вопрос, подумалось Путнику. То, что он покинул привычный мир, он осознал с самого начала.

Так, интересно. Мир, разделённый на верхнюю и нижнюю часть...

Синий ганеша слегка повернул свою массивную голову и снисходительным тоном объяснил:

- Внизу, под нами. Придёт время, и она станет верхней частью, а то, где мы находимся - нижней. Это же очевидно. Наша страна устроена очень просто.

- Мало, - ответило существо, не поворачиваясь.

Немногословность собеседника немного раздражала, но вопросов хотелось задать много.

Собеседник промолчал. Похоже, вопрос снова прозвучал глупо.

- Хорошо, ганеша, а ты не подскажешь мне, кто я? Я... почему-то забыл.

- Забыл - это хорошо, - проговорил исполин, пародируя интонацию Путника. - У тебя глаза разного цвета. Роста невысокого. Европеец. Худой. Волосы тёмные. Выглядишь немного наглым, но, в то же время, неуверенным. Мне кажется, ты прошёл уже много миров, и теряешь память не в первый раз. Но это всё не важно, - сказал исполин, повернулся и достал хоботом из украшенной бисером сумки дыню. - Теперь ты тот, кем хочешь себя видеть. Утоли жажду.

Идеально круглая дыня, покрытая странной, потрескавшейся кожурой, оказалась сочной, но совершенно безвкусной. Путник подумал, что или у него пропали вкусовые ощущения, или вся пища в этом мире не имела вкуса. По сути, это теперь не так важно - в этом Путник полностью согласился с ганешей.

Солнечный свет заливал всё пространство вокруг, и это забавляло. Источник света был далеко, и Путник не мог определить, в какой стороне находится светило. Это добавляло ощущение свободы. Пока он затруднялся сказать, от кого или от чего он теперь свободен - ведь разум очистился, но смена обстановки на столь диковинную сама по себе вызывала радость.

Тревожную, неспокойную радость. Как будто кто-то мог её отобрать.

- Кидай прямо на землю, - разрешил синий ганеша. - Всё, что лишнее, песок времени забирает сам. Ты уже побывал к городе?

Город. Опасность. Бетонные и кирпичные здания, бег по пыльной улице. Мысли о городе, городские образы и лица других людей находились где-то совсем близко, но их словно кто-то сдерживал, не позволяя информации подняться на поверхность сознания, как бывает после пробуждения ото сна.

- Возможно... я не знаю, - признался Путник и последовал совету. Корки утонули в песке. - Что за город?

- Я мудр, но мало знаю о нём. Большой город, столица Страны Каменного Пояса. Миллион разумных созданий живёт в нём. Или больше. Там много техники, много деревьев и больших домов. Там время течёт по-другому. Надеюсь, мне ещё удастся побывать в нём. Сюда иногда заходят люди из города. Но только просветлённые.

- В странах, подобных нашей, все равны. Нет главных и второстепенных, все свободны.

До чего же немногословны местные жители, подумалось Путнику. Но это тоже совершенно неважно. Важно, что он свободен теперь. И находится в свободной стране.

Солнце погасло почти мгновенно, и исполин вытащил из сумки старинный светильник. Странно, но почти все движения он совершал хоботом, а руки так и остались покоиться на коленях, в позе лотоса.

Путник решил остаться рядом с синим ганешей и прилёг на землю, чтобы прикорнуть.

- Всегда. Иногда медленнее, но обычно внезапно. Жаль только, спать не получится.

И действительно - через несколько секунд полчища москитов прилетели откуда-то сверху и стали назойливо гудеть над ушами, лезть в нос и уши, щекотать кожу лапками. К своему удивлению, Путнику эти ощущения показались приятными - видимо, у него не было никакой боязни насекомых. Стало душно. Путник поймал одного из комаров и поднёс к лампе, чтобы получше рассмотреть, что тот из себя представляет, но раздавленное насекомое превратилось в песок и просыпалось сквозь пальцы.

- Медитацией, - проговорил исполин и добавил: - Всё равно они не станут нас кусать - им это не нужно. Они питаются временем.

Неожиданно песок времени под ногами дёрнулся и резко просел на пару локтей, Путник потерял равновесие и упал.

- Что это? - испуганно спросил он, поднимаясь с песка и отряхиваясь.

- Время уходит. Не волнуйся, это нормально. Послушай, ты выглядишь таким удивлённым, как будто первый раз оказался в таком странном месте. А выглядишь, меж тем, как опытный Путник. Если хочешь, я расскажу тебе историю о храбром, уравновешенном и доблестном Раме, не ведающем зависти и гнева? Возможно, тогда ты перестанешь выглядеть столь растерянным и невежественным.

- Ну, расскажи, - усмехнулся Путник и сел рядом в позу лотоса, копирую исполина.

- Красноречивейший среди людей, благоразумный Вальмики, - начал повествование ганеша, - спросил у Нарады: "О добросклонный, знающий веды! Назови мне имя безгрешною, того, кто превосходит всех доблестью и отвагой, ученостью и добродетелью, верного в слове, прекрасного ликом и статью, не подверженного гневу, в битве способного вселить ужас даже в небожителей". И ответствовал святой Нарада: "Таков Рама, сын царя Дашаратхи из рода Икшваку!"...

В рассказе исполина было такое огромное количество индийских имён, трёхэтажных эпитетов и совершенно непонятных слов, что нить и смысл повествования быстро потерялись. Монотонная речь рассказчика, слившись с комариным писком, превратилась в нудный гул, Путник закрыл глаза, сознание впало в дрёму, но уснуть в ту ночь так и не получилось.

Ночь длилась недолго, всего пару часов. Светало здесь так же быстро, как и темнело. Разноцветные облака с размытыми силуэтами снова проплывали над ним, снова дул свежий воздух, а москиты исчезли.

- Мне кажется, ты бездельничаешь. Не хочешь прогуляться? - вдруг спросил синий ганеша, прервав рассказ, и достал из сумки странный свёрток.

Путник подумал, что сутки, пусть и короткие, прошли чрезвычайно скучно, и согласился:

- Почему бы и нет. Ведь всё равно, я теперь свободен... мне нечего делать.

- Следуй вон туда, - исполин передал свёрток в руки Путнику и указал хоботом направление. - Там должен сидеть красный ганеша, мой приятель. Отдай свёрток ему.

- Хорошо, с удовольствием, - кивнул Путник и уверенно зашагал в заданном направлении.

Ветер усилился, жидкий песок, казавшийся единой субстанцией, теперь медленно тёк куда-то направо. Путник подумал, что пока не видел в этой стране ничего, кроме песка, комаров и ганеши. "Интересно, а есть здесь другая живность, кроме мошкары? - подумал Путник. - Должна быть, иначе чем питаться ганешам. Или всё, что нужно, они достают из своей сумки?"

Вспомнилось, что тоже неплохо бы поесть. Возник соблазн раскрыть свёрток, но Путник не стал этого делать - мало ли, вдруг там было нечто важное, и решил скорее добраться до второго исполина - может, он угостит чем-нибудь.

Путь длился около получаса. Когда цель уже была видна, и до неё оставалась пара сотен шагов, песок под ногами снова резко провалился. Путник понял, что такие циклы повторяются достаточно часто, и уже не был столь удивлён.

Красный ганеша, как и его приятель, тоже сидел в позе лотоса, поджав массивные ноги, однако руки его не покоились на коленях - левой он придерживал небольшой барабан, а правой настукивал на нём незамысловатый мотив. Мелодия ему нравилась - зажмурившись, он покачивал слоновьей головой.

Музыка. Что-то неясное, и в то же время что-то очень близкое почудилось на миг Путнику, но он мысленно махнул рукой на подобные "флэш-бэки".

- Добрый день! - поприветствовал Путник ганешу. Тот от неожиданности перестал играть и вздрогнул.

- Что тебе надо? - существо выглядело настороженным.

- Ваш приятель, синий ганеша, попросил меня передать вам вот это, - человек протянул свёрток. Ганеша развязал его и заглянул внутрь, его глаза округлились.

- Зачем мне это?! - воскликнул он. - И вообще, я не знаю никакого синего ганешу. Есть жёлтый ганеша, он живёт вон в той стороне.

Исполин отдал свёрток и показал налево от себя. Странно, почему он не знает своего синего собрата, если тот знает его? Путник сообразил, что расположение трёх ганеш в Стране Песка образует равносторонний треугольник.

- Я извиняюсь, но у вас не найдётся ничего съестного?

- Хочешь есть? - существо усмехнулось, лукаво прищурив глаза.

- Мы сделаем так, - предложил красный ганеша. - Давай ты сначала отнесёшь свёрток обратно, а потом вернёшься ко мне, тогда я дам тебе вот это.

Хобот достал из сумки оттуда огромный окорок, зажаристый, с хрустящей корочкой, окутанный странной дымкой - как будто только что из духовки. Он точно должен быть не столь безвкусным, как дыня, которую отдал синий ганеша, понял Путник и поинтересовался:

Существо посмотрела на человека с ужасом и осуждением.

- Это баранина. Как можно есть мясо священных животных! Сходи обратно, и тогда ты утолишь голод.

Идти обратно совсем не хотелось. Путник подумал и предположил:

- Может, мне можно просто оставить этот свёрток себе?

- То есть ты хочешь присвоить эту вещь?! - изумился красный ганеша. - Так ты, чего доброго, меня обокрадёшь. И всех остальных ганеш. В Стране Песка так нельзя...

- Нет, конечно, надо отдать свёрток обратно, - согласился Путник и направился к синему ганеше.

Синий ганеша заявил, что не знает жёлтого, и знаком только с красным. Получалась странная ситуация: местные обитатели знали - или, по крайней мере, делали вид, что знают - о существовании только следующего ганеши, в то время как предыдущий им не был знаком. Синий казался разочарованным, он сказал, что надеялся на Путника и удивлён таким поведением своего красного собрата.

- Что ж, если красный говорит, что не хочет меня знать, то не стоит ему ничего отдавать. Я ему теперь не доверяю. Отдай тогда свёрток тому самому третьему ганеше, о котором сказал красный. Больше некому.

- Почему бы тебе не оставить его у себя? - предположил Путник.

- Нельзя. Свёрток больше не может находиться у меня, иначе случится что-то страшное.

Сказав это, слоночеловек странно подмигнул. Загадочность начинала надоедать.

- Мне кажется, вы все меня специально путаете. Не мог бы ты меня угостить чем-нибудь, как в тот раз?

- Нет, к сожалению, еда пока что кончилась. Иди сначала к жёлтому собрату и отдай свёрток, а там, глядишь, в моей сумке появится что-то новое.

Ситуация перестала нравиться Путнику. В принципе, прогулки от одного ганеши к другому не сильно утомляли - видимо, в этом мире у него был совсем другой обмен веществ, нежели на земле, и конечности не уставали. По сам процесс напоминал издевательство. Он не мальчик на побегушках, он Путник.

Путник, забывший прошлое. Путник, который вечно в пути. Он думал, что он свободен, а на самом деле зависим от еды и от успеха общения с слоноголовыми мифическими зверями.

- Нет. Я, пожалуй, пойду к красному ганеше. У него есть окорок, он мне обещал.

- Ты знаешь, что время уходит? Кто знает, что случится, если ты не передашь вещь в свёртке своему законному обладателю? - сказал собеседник и снова принял невозмутимый вид. Добавил, когда Путник уже отвернулся. - Впрочем, поступай как знаешь, ты свободен.

Да уж, не о такой свободе он мечтал, когда попал в этот мир. Песок снова резко осел под ногами.

Когда он вернулся к красному ганеше, снова наступила ночь. В землю около барабана был воткнут факел, он привлекал стаи мошек и москитов.

Исполин заявил, что не будет отдавать окорок, потому что Путник не выполнил главного условия - не вернул свёрток своему хозяину. Зато позволил утолить жажду - дал выпить воды из кувшина с узким горлышком.

Путь до третьего, последнего ганеши был труднее остальных. Во-первых, приходилось пробираться практически наощупь - звёзды на небе отсутствовали, а свет факелов остался далеко позади. Во-вторых, крутые спуски чередовались с резкими подъёмами на пути, пару раз путник оступался и падал, правда, песок был мягким, и падать было не больно. И в-третьих, москиты уже не казались такими безобидными - похоже, раз от раза они становились всё больше и больше, грозясь превратиться в настоящих монстров-инсектов.

Человек решил, что следует искать источник света - ночью, как он понял, у каждого ганеши ночью горит свет, чтобы привлекать комаров. Обогнув очередной невысокий бархан, он увидел тусклый, холодный столб света, бьющий от поверхности песка. Ускорив темп, он добежал до места, где должен был сидеть жёлтый ганеша, и в удивлении остановился.

Около источника света не было никого, кроме стаек жужжащих москитов. Свет исходил от электрического светильника, который держала в руке статуэтка обнажённой женщины. Рядом валялась жёлтая накидка, кувшин и сумка.

Путник пригляделся к женщине, которую изображала статуя. Черты лица и фигура неожиданно показались знакомым, но попытки вспомнить, где он мог видеть её, ничего не принесли. Очнувшись на песке, Путник сразу понял, что со своим прошлым он безвозвратно порвал, поэтому он прекратил размышления. К тому же, гораздо более важным сейчас казался другой вопрос: неужели владелец всего этого ушёл, просто так бросив все свои вещи? Подобное поведение никак не вписывалось в рамки того, что Путник видел у двух остальных ганеш.

Возможно, подумалось Путнику, есть ещё какие-то ганеши, бардовые, зелёные, оранжевые, в полосочку, в конце концов, и этот жёлтый отправился к ним? Если так, то надо отыскать владельца всех этих вещей и отдать ему свёрток... Или... есть способ проще?

Он наклонился к сумке ганеши и осторожно приоткрыл её. Яркое свечение на мгновение ослепило его глаза, привыкшие к полумраку Страны Песка, но, привыкнув к яркости, он увидел, что находится внутри.

Внутри находился одновременно и огромный, и микроскопически крошечный мир. Хотелось бесконечно долго наблюдать за ним, потому что это было прекрасно. Над лепёшкой, похожей на сдобную, неподвижно висело крохотное, но яркое солнце и тёмно-серая луна, под ними была подушка из облаков, а на поверхности разливалось маленькое море...

Стоп. А что если эта лепёшка съедобна? Путником овладел ужас. Если у жёлтого ганеши в сумке есть сдобная лепёшка, являющаяся отдельным миром, то неужели та дыня, что съели вчера...

Снова стало светло, снова резко просела поверхность под ногами. Теперь она стала рыхлой, и Путник, проваливаясь в песок по лодыжку, словно в тёплый снег, помчался по барханам к синему ганеше.

Дорога обратно, к удивлению Путника, заняла гораздо меньше времени. Теперь первый человекослон находился в центре некоторого странного углубления и медленно ганеша против часовой стрелки. На его слоновьем лице сияло счастье.

- Что за дыню ты мне дал?! - вскричал Путник. - Что за ерунда происходит? Ответь!

- Это была Страна Дынной Кожуры. Ты разрушил её, но это теперь не важно, она была неудачной попыткой. Время уходит... Ты передал свёрток кому-нибудь из ганеш?

О боже... Он уничтожил целую страну... Целый маленький мир. И всё из-за какой-то жажды!

- Чёрт... Но жёлтого ганеши нет... Он ушёл, остались только его вещи.

- Жаль! - воскликнул ганеша, но блаженная улыбка не сошла с его лица. Его массивные ноги уже наполовину погрузились в песок. - Видимо, именно поэтому время течёт так быстро.

- Ты мне соврал, ведь так? Вы - синий, красный и жёлтый - знакомы, да?

Исполин удовлетворённо кивнул, поменявшись в лице.

- Да. Мы с Красным разыграли тебя, это было так здорово. Но не печалься. Мы испытываем тебя, и похоже, ты силён и можешь стать одним из нас. Жёлтый ушёл ещё пару дней назад, но ты можешь надеть его накидку и стать ганешей. Подумай, как это прекрасно - у тебя будет хобот, ты станешь мудрым и бесконечно счастливым. Ты сможешь создать и хранить свой собственный мир, играть на священных инструментов и поить проходящих мимо путников водой из кувшина. Скоро верхний мир поменяется с нижним и тогда...

- Но я не хочу быть человекослоном! - выкрикнул Путник. - Мне не нужен ваш хобот! Ответь мне, пока не провалился под песок... где я? Кто я?

- Ты - Путник, ты несёшь перемены. Но что за этим стоит - я не знаю, тебе может подсказать твоё подсознание. А где... Ты ещё не доходил до края нашей Страны Песка? Попробуй, ведь она не такая большая...

Снова бег по барханам, снова внезапная смена дня и ночи... Под конец пути Путник заметил, что барханы поднимаются вверх, образуя длинную дугу, обрывающуюся в вышине и постепенно сползавшую куда-то вниз, под ноги. Он долго полз по её склону, пока не оказался наверху, и его рука не коснулась...

Стекла. Твёрдого, очень толстого стекла, которое постепенно поднималось вверх, и за которым зияла пустота с неясными, блёклыми силуэтами. На короткий миг в стекле Путник разглядел в стекле своё отражение - на него глядел худой двадцатилетний парень со странной седой прядью волос, но рассмотреть лучше черты лица он не успел. Присмотревшись к пустоте за стеклом, он смог различить складки, морщины на какой-то гигантской, космически-огромной поверхности, а оглянувшись назад, внезапно понял, что из себя представляет мир, в который он попал.

Три далёких источника света внизу, от которых он ушёл, образовывали треугольник, стремительно уменьшавшийся в размерах. Когда они слились в одну точку, вновь стало светло, и путник увидел в центре мира большую воронку, куда стекал песок.

Он вспомнил про свёрток, который всё это время держал в руке, и наконец-то развернул его. Повернувшись обратно на свет, к краю мира, путник разглядел, как далеко за стеклом стоит кто-то огромный, как галактика, смотрит на него, песчинку в этом песчаном водовороте, и плавно, словно в замедленной съёмке, машет гигантскими ресницами.

В свёртке находились песочные часы - две тонкие полукруглые стекляшки, внутри которых тек песок времени. До очередной смены времён оставалось чуть меньше минуты.

Точно в таких же стеклянных часах оказался он, Путник, свободный от неизвестного прошлого. Его свободу теперь ограничивали две стеклянных колбы и время, за которое песок перетекает из одной половины мира в другую.

Страх навечно остаться в закупоренной колбе оказался сильнее Путника, и он понял, что мир вокруг должен разрушиться. Гигантская рука владельца внешних часов поднялась над бархатно-чёрной поверхностью накидки, и Путник побежал прочь от стекла. Бросившись в песок, он крепко сжал в руке маленькие песочные часы, что-то хрустнуло вокруг, и мир исчез.

Константин Молот с молодых лет старался мыслить здраво и расчётливо. Первое, что он решил сделать на новом этапе жизненного пути - это найти ночлег. Поиск исчезнувшей девушки, работы, пропитания были невозможны без хорошего ночлега. Сначала подумал пойти к двум друзьям детства, живущим неподалёку - Алексу "Спонсору" и Егору "Троллю", но потом передумал. Они работали наймитами и жили в доме, принадлежащем Корпорации, а терять эту часть личной свободы Молоту пока не хотелось.

Самую приличную жилплощадь мог дать Дмитрий Хэви - один из наиболее известных в городе металлистов, являвшийся идейным лидером и проповедником старинных музыкальных традиций. Коммуна на проспекте Шараева, в которой проживал этот металлист, включала три многоэтажки, была престижной и вполне открытой - при желании, любой "свой" мог подселиться к ним на долгий срок. К тому же, Константин был знаком с Дмитрием уже без малого десяток лет. Проблема состояла в том, что товарищ жил на Вторчермете - районе весьма отдалённом и неспокойном. Металлист решил не рисковать и поехать к нему на транспорте.

Станция электротакси располагалась у стен опорного пункта, бывшего до Катаклизма крупным торговым центром. Сейчас там, помимо магазинов подразделений Корпорации, были медицинские кабинеты, частные мастерские и даже зловещий "обезьянник", в который отвозили воров и пьянчуг.

Константин неторопливо обошёл вдоль забора рисовую ферму и направился на лужайку с потрескавшимся асфальтом. Транспорта на улицах в столь утренний час не наблюдалось, лишь редкие велобайкеры на электромотороллерах неспешно проезжали куда-то по своим делам. Литр бензина стоил целое состояние и был доступен теперь только правящей верхушке, а нефть из единственного месторождения на севере шла целиком на нужды химической промышленности.

Электричество, правда, из-за альфа-батарей теперь стало дешёвым, но легковых электромашин производили мало. Все заводы Верх-Исетска и десятка провинциальных городков выпускали, в основном, броневики и электротанки, чтобы противостоять натиску могущественных врагов - в первую очередь, загадочной Японской Империи, ставшей в две тысяча тридцатые господствующей мировой державой. Именно поэтому простая поездка по Внешнему городу на электромобиле стоила пассажиру сорока иен - столько же, сколько стоил небольшой мешок риса или новые брюки.

Иены были в ходу уже больше двадцати лет, сменив рубли. Постепенно старые банкноты пришли в негодность, а своих денег Корпорация не выпускала. Оборотом валюты последние десятилетия управляла Корпорация, и со временем ей стало удобнее пользоваться зарубежными банкнотами. Откуда они их брали - из беспилотников, или откуда-то ещё - неизвестно, как неизвестно и о других тонкостях взаимоотношений Корпорации и Японской Империи.

Из такси на стоянке доносилась группа "Оксфорд", которых металлист не очень любил и считал "позерами". Константин подошёл к одному из малиновых "бобиков", скинул чехол с плеча и стал шарить по карманам. Гитара с автоматом в чехле, зажатые между колен, медленно сползали и вместе с неприятной музыкой приводила Молота в негодование. Водила, зелёноволосый кибергот^³ лет тридцати пяти с выщипанными бровями, стоял у открытых дверей и надменно усмехался, наблюдая, как металлист нервничает.

- Кончай ржать, придурок, лучше подержи! - не выдержал наконец Константин. Он не любил киберготское движение, но в обществе, где деление на классы заменилось делением на субкультуры, выбирать спутников и соседей не приходилось.

- Гитара? - не оставляя презрения на лице, но, всё же, с некоторым интересом спросил водитель.

- Какое твоё дело? - огрызнулся трэш-металлист.

- Это не спасёт мир, - флегматично согласился кибергот, кивнул и небрежно, двумя пальцами перехватил гитару за гриф. - Что-то тяжёлая она у тебя.

Ещё бы не тяжёлая - электро, не простая акустика. Впрочем, сейчас и акустику днём с огнём не сыщешь, после репрессий на музыкантов императора Купидонова - да и не надо это никому. После Катаклизма люди стали всё больше потреблять уже созданную за предыдущие века музыку, но не создавать новую. Молот нашарил в карманах тридцать пять иен и продолжал рыться, пытаясь найти ещё монетку. По известному закону подлости, монетка упорно не находилась. Водитель посмеивался, наконец, не выдержал и проговорил нараспев:

- Слушай, не довезёшь за тридцать? - попросил Константин. - По "урне" потом спишемся, верну тебе долг.

Водитель грациозным жестом выпустил чехол из рук и молча сел в "бобик", достал какую-то хитрую папироску и закурил. Молот поймал падающий чехол и со злостью замахнулся кулаком, чтобы посильнее врезать по оргстеклу, но увидел пристальный взгляд часового у входа в боевой пункт, поэтому лишь процедил сквозь зубы:

Не оставалось другого пути, кроме как покинуть район и отправиться в гости к товарищу пешком, через лес. С другой стороны, так даже лучше, подумалось Константину - сорок иен сэкономил.

Февраль, несмотря на глобальное потепление, оставался самым холодным месяц в году, и температура в ночные часы опускалась ниже нуля. Константину стало зябко в кожаных брюках. Свернув на улицу Амундсена, одну из немногих в этих краях, оставшихся донашивать своё изначальное имя, он пошёл по аллее толстенных тополей, оплетённых виноградными лозами. Тополи уже давно сбросили листву, но малочисленные бригады наймитов-уборщиков до этой улицы до сих пор не дошли, и пыльные листья неприятно шуршали под ногами. Судя по едкому запаху, во дворах жгли какой-то пластик. Было сумрачно и неприятно-безлюдно, Молот вытащил из чехла автомат и присоединил рожок. Носить огнестрелы разрешалось, но стрелять просто так никто не собирался - патроны были в вечном дефиците, и автомат Константин носил больше для уверенности, нежели чем для стрельбы.

Вдруг напряжённую тишину разорвало пронзительное гитарное соло с балкона. Константин прислушался - он обладал обширными музыкальными познаниями, и узнал группу без труда. Это зазвучал ранний "Хэллоуин", немецкая металлическая команда пятидесятилетней давности. Через минуту с балкона на противиоположной стороне улицы ответили не менее громкой отечественной "Арией". Старинное уличное баловство - "у кого громче". Константин невольно улыбнулся: хоть хэви-метал он слушал редко, отдав предпочтение более агрессивному трэшу, но эта старая музыка снова напоминала ему о детстве и об отце, которого не было с ним уже много лет.

Но погрузиться в воспоминания, как в предыдущий раз, ему не дал пронзительный свист сервоприводов, донёсшийся со стороны баррикады, которая занимала теперь просвет между двумя девятиэтажками.

Свист заставил Константина машинально свалиться на листву. Такой свист издавал только японский боевой робот.

- ...Если вдуматься, то, конечно, во всём виноваты хоботы. Именно из-за хоботов они стали такими. Но ты зря ушёл из своих краёв, зря...

Было жарко. Он сидел в тени, прислонившись спиной к стволу какого-то раскидистого дерева, стоявшего у дороги. Рядом стоял длинноносый рыжий старичок-коротышка в смешной старой кепке. Путник сидел на траве. Он попытался вспомнить, кого напоминает этот старичок, и до него дошло - это мангуст. Маленький хищник, который живёт в норах. Но этот, похоже, был разумным и прямоходящим - в чём-то похожим на человека.

Вокруг них, насколько хватало глаз, простирались буро-красные луга с одинокими деревьями и пригорки, покрытые кое-где травой.

Путник посмотрел на свою одежду - оказалось, что вместо белой футболки он одет в лёгкие шорты и полосатую рубаху-безрукавку. Посмотрел на руки - судя по цвету кожи, он был негром. Негр и негр, что с того - вполне естественно для такого климата и ландшафта.

А старичок - мангуст, похоже, болтал уже давно.

- Мы, мангусты, очень мудрые. Мы сразу поняли, что с этими зверюгами надо быть осторожнее. А что делать, сейчас всем нелегко.

И тут снова, как холодной водой из ведра, окатило воспоминаниями. Точнее, не воспоминаниями даже - нечёткими, призрачными образам и обрывками мыслей, из которых яснее всего была мысль о том, что он ничего не помнит о себе.

Мангуст удивлённо воззрился на собеседника.

- Да ты, Сэм, похоже, совсем перегрелся. Какие ганеши? Мы тут о слонотаврах говорили. Что делать с ними, решали, думали о твоём предстоящем подвиге. Посмотри, в твоей фляжке должна была ещё оставаться вода.

Значит, теперь Сэм. Охотник Сэм. Значит, слонотавры. Какое-то знакомое слово, где-то он видел... или читал про что-то похожее, только вспомнить бы, когда? Хорошо, примем эту игру. Осмотревшись, Сэм нашёл фляжку, напился прохладной воды и спросил:

- Бигль! - вытаращил глаза собеседник. - Неужели ты забыл?

- Эх, - вздохнул мангуст. - Ну и память у тебя. Придётся мне теперь всё с самого начала тебе рассказывать. А что делать, сейчас всем нелегко.

Испокон веков Страну Антропоморфов населяли разумные существа разного вида, роста и размера, похожие одновременно и на людей, и на животных. Кто-то из них ел траву, кто-то плоды деревьев, кто-то - насекомых. Плотоядных среди них не было, потому что нет ничего хуже, чем есть другое разумное существо. В стране жило много талантливых личностей, поэтов и философов. Антропоморфы строили деревни, рыли подземные поселения, вели неторопливый образ жизни. Много веков продолжалась идиллия, но потом откуда-то с востока пришёл совершенно новый народ. Это были слонотавры. Большие и сильные, они обладали новыми технологиями и построили в предгорьях Предрассветных гор крупный город с шахтами и заводами. Постепенно они стали оттеснять старых жителей Страны Антропоморфов всё дальше, на запад.

Слонотавры. Что-то детское, сказочное и несерьёзное. Сэм снова напряг извилины, но ничего конкретного не вспомнилось, поэтому он решил не перебивать Бигля.

- С этих пор начались тяжёлые времена. Ты знаешь, Сэм, ведь самое обидное, что по-первости слонотавры были добрыми.

- Почему же их все так не любят? - Сэм почесал подмышку.

- Я бы не советовал тебе, старина Бигль, так запросто рассуждать о доброте слонотавров, - послышался глухой грустный голос со стороны дороги.

В тень баобаба шёл кто-то высокий, чёрный и волосатый. Судя по узкой морде, характерной походке и пушистому хвосту, это был исполинский муравьед, только прямоходящий. Зайдя в тень, гость присел рядом с Сэмом и продолжил:

- Мне кажется, все разговоры о доброте слонотавров ведут те, кто ни разу не видел их злобного оскала.

- Я знаю тебя, - сказал Бигль. - Ты живёшь в Солнечных Холмах.

- Угу, - пробубнил муравьед. - Точнее жил. Меня зовут Максимильян.

- Тот самый Максимильян! - воскликнул мангуст.

Похоже, личность, сидевшая рядом с Сэмом, была знаменитой.

- Не важно. Лучше скажи мне, кто этот темнокожий юноша?

- Это Сэм, он прибыл к нам из далёкого королевства.

- Из королевства? Ты думаешь, у этого новичка что-то получится?

"Королевство? Хм, ладно, пусть будет королевство", - подумалось Сэму. Больше настораживало "получится".

- Я понимаю твои сомнения, Максимильян, - кивнул Бигль. - Ведь ты тоже ходил к слонотаврам, но у тебя ничего не получилось. Вот и скитаешься теперь от одного поселения к другому. Что делать, сейчас всем нелегко.. А этот юноша не так прост, как кажется - у него охотничий талант. Я как раз ввожу его в курс дела. Напомни, Сэм, на чём я остановился?

- Ты сказал, что раньше эти твари были добрыми.

Бигль не заметил замечания муравьеда и продолжил.

- Да, представь себе - добрыми. Они же антропоморфы, как и мы. А травоядные, по идее, не могут быть плохими. Но, видимо, что-то случилось с их разумом. В последнее время, например, они стартуют с вершин Предрассветных гор на самодельных дельтапланах и поливают наши деревни какой-то водой из мешков. Из-за этого земля становится бесплодной. Медленно, но верно они выживают нас.

- Им лишь бы напакостничать, - подтвердил муравьед. - То же самое они делали с муравейниками нашего народа - выливали на них какую-то мерзкую воду из больших грязных мешков.

Ясно, подумал Сэм, слонотавры - главные враги жителей страны антропоморфов. Пусть это будет правдой.

- Я предлагаю прогуляться до нашего поселения, - заявил старичок-антропоморф и бодро зашагал по тропинке.

- Ну вот, только разлёгся в тени, как вы уже куда-то заспешили, - высказал недовольство Максимильян, но тоже нехотя поднялся.

- А что делать, сейчас всем нелегко., - повторил Бигль свою присказку.

Сэм посмотрел на своих спутников, и ему вдруг стало весело. Он понял, что напоминает этот мир с его очеловеченными персонажами - это была странная детская сказка без насилия и войн, наивная, созданная на потеху детям. Только кем созданная, для чего? И почему он очутился именно тут? Загадки продолжали накапливаться.

Что сразу понравилось Сэму в этом мире - так это солнце. Здесь оно было настоящее, огромное, с лиловым оттенком. Палило, правда, нещадно, но одежда была лёгкой, а воды в фляжке оставалось прилично.

Дорога была асфальтовой, но, похоже, уже давно нуждалась в ремонте - придорожные столбы вросли в землю, а в асфальте зияли дыры, заросшие травой, которые никто не собирался заделывать.

- Эта дорога пересекает всю нашу страну, - пояснил Бигль, семенивший рядышком. - От берега, до южных пустынь, с севера на юг. Но теперь никому нет до неё дела.

- Почему, вожди есть. Но они ничего не смогут сделать со слонотаврами.

- Ведь слонотавры - наша главная проблема, - поддакнул Бигль. - А не дороги.

- Не понимаю, неужели вы настолько глупы, что не можете собраться все вместе и разобраться с городом этих чудовищ?

Сэму показалось, что он высказался немного грубо, и точно - Бигль, похоже, обиделся.

- Мы не глупы, Сэм. Мангусты, например, - очень мудрые существа. Ты знаешь, Сэм, один мой сородич, к слову сказать, изобрёл ядерную бомбу. Да-да, настоящую ядерную бомбу! Но потом, осознав полную бесполезность своего изобретения в стране, в которой нет ни нормального производства, ни тяжёлых металлов, он поступил как истинный гений. К тому же, кому нужны разрушения? Он просто съел все свои чертежи и наработки. Это говорит о большом интеллектуальном потенциале, и, я бы сказал, высокой гражданской позиции нашего народа.

Ядерная бомба немного вывела Сэма из равновесия. Пейзажи вокруг производили впечатление какой-то тихой окраины и никак не вязались с оборонными технологиями. Что-то с этим миром было не так.

- Расскажи ему лучше про мангустиху, которая отправилась за своим мужем, - подсказал Максимильян.

- О, это же хорошо известная история в краях, откуда Сэм пришёл. Он наверняка слышал о ней!

- Я новичок, ты разве забыл. И у меня плохая память. Я ничего не знаю и почти ничего не помню.

- Ну как же! Однажды давно, когда я ещё не родился, один из нашего племени в чём-то провинился перед обезьяньим королём - не то прервал его трапезу, не то оскорбил нелестным словом. Обезьяны тогда пользовались большим авторитетом, и никто не хотел ослушаться их, чтобы не потерять уважение.

Бигль зачем-то многозначительно посмотрел на Максимильяна.

- Король отправил мангуста в Ледяные пустоши, на самый край нашей страны. Туда не отважится пойти ни один житель саванны, не то, что простой, маленький, в общем-то, мангуст. История гласит о том, что супруга провинившегося отправилась вместе с ним в ссылку в ледяные пустоши! Отправилась вместе с ним в ссылку на самый край земли, представляешь!

- Ну и что в этом такого? - ухмыльнулся Сэм. - Обычная история.

- Ты молод, воин. Эх, вспоминаю себя в твои годы... - Антропоморф попытался сказать это как можно более мягко, чтобы не обидеть Сэма. - Но это хорошо, что твоё мышление категорично, ведь ты же герой по натуре. Именно такая личность должна разобраться со слонотаврами, а не вожди.

- Да, именно так, - Бигль остановился и изучающим взглядом посмотрел на Сэма. - Ты должен спасти нас.

Да уж, сказка. Какая-то глуповатая выходит сказка, вдруг подумалось Сэму, но он решил не грустить.

Поселение мангустов оказалось совсем недалеко, оно расположилось на небольшом отдалении от дороги. Снаружи виднелись только норки, прикрытые картонными крышками-домиками, видимо, от дождя. Между норок резвилась малышня, а на пригорках столбиками, зажмурившись, стояли взрослые жители поселения. Картина была потешная.

Постепенно жители поселения заметили приближающихся и стали перешёптываться. Ветерок донёс до Сэма их голоса.

Сэм понял, что теперь ему точно не уйти, и почувствовал за собой огромную ответственность за судьбу всего народа. Да что народа - за судьбу всей этой страны, странной, но дружелюбной.

- Всё, Сэм. Завтра ты пойдёшь спасать нас, - сказал Бигль.

- Ладно, - неожиданно легко согласился будущий охотник на слонотавров. - А ты не представишь меня вашему вождю?

- Я и есть вождь этого племени, - грустно проговорил Бигль. - К сожалению, не приглашаю тебя к себе домой, у нас слишком узкие коридоры. Тебе придётся остаться снаружи, но я скоро вернусь. А что делать...

Когда вождь удалился, Сэм принялся разглядывать свои вещи - фляжку, одежду. Никаких намёков на своё происхождение он в них не увидел. На обед жители племени вынесли блюдо огромных апельсинов и каравай ржаного хлеба. Охотник хотел спросить, а нет ли у них чего мясного, но подумал, что это может вызвать нехорошие подозрения, и потому спросил про булки:

- Нет, ты что. Разумеется, нет. Булки растут на специальных деревьях в долине Извилистой реки. Так же как и посуда, и другие нужные предметы. Все народы нашей страны пользуются дарами реки. Жаль, что слонотавры оттесняют нас всё дальше на запад... Но ты-то уж точно сможешь справиться с этим, я верю в это.

- Мы верим в тебя, - пропищал маленький ребёнок-мангуст, стоящий рядом. - Ты герой!

Сэм был раз, что его уважают и что он чрезвычайно важен для этого небольшого народа. Это казалось приятным.

- Пора бы и мне подкрепиться, - пробубнил муравьед, достал откуда-то большую корзиночку с муравьями и запустил внутрь свой длинный язык.

Маленькие дети-мангусты обступили их и дёргали муравьеда за длинную шерсть на хвосте. Он не реагировал. Бигль поморщился, глядя на трапезу антропоморфа.

- Фу, до сих пор не пойму, как вы их едите. Мерзость какая.

- Сам же говоришь - что делать, сейчас всем нелегко., - отозвался муравьед.

- Они огромные, - сокрушённо покачал головой мангуст.

- Да ну, ты брось, - сказал Максимильян. - Не больше этого Сэма ростом.

- Не правда, они больше, гораздо больше его! Ты же видел их дельтопланы.

- Зря споришь, он просто кажется тебе большим из-за крупных, торчащих в разные стороны ушей. Ростом он больше этого парня, - Максимильян махнул в сторону Сэма.

Вождь народа мангустов задумался, а затем посмотрел на Сэма с уважением.

- Не знаю, может, ты и прав. Но глупо спорить с тем, что он, пусть даже будучи ростом меньше слонотавров, всё равно сможет победить их. Ведь Сэм смел и силён. А главное - обладает даром убеждения.

Неожиданно Сэм подумал, что ничего не знает о том, как пробраться в этот город слонотавров. Что там делать, куда идти, и вообще - что это значит - разобраться со слонотаврами? Договориться? Или уничтожить их всех?

Сон был коротким, неровным и поверхностным - казалось, что кто-то прокрутил его в ускоренном режиме, как прокручивают за пару минут многочасовой фильм. Снились морды с хоботами, брусчатка под ногами и ледяные пустоши с пингвинами. Утром его разбудил Максимильян.

- Я хочу дать тебе несколько советов напоследок.

На равнине были только они одни, все мангусты, несмотря на ранний час, ещё спали в своих подземных квартирах. Солнце только поднималось над горизонтом, поэтому зноя не чувствовалось.

- Самое плохое в слонотаврах - это хобот, - начал муравьед. - Нет ничего хуже хоботов.

- Ясно, - согласился Сэм. Действительно, хобот - это ужасно.

- Бойся их хоботов, - продолжил муравьед. - Говорят, они что-то вроде заразы, которой может заразиться любой житель нашей страны. Если тебе предложат стать слонотавром и заиметь собственный хобот, отказывайся, ведь это ужасно. Это мой первый совет, первое правило борьбы со слонотаврами.

- Потом. Когда ты наконец проникнешь к главному слонотавру, будь добрым и честным, дави на жалость - это очень важно.

- Ты же, вроде бы, говорил, что они коварные и любят совершать разные подлости? - удивился Сэм. - Думаешь, что с ними можно договориться?

- Конечно, - повёл длинной мордой муравьед. - Только добром и честностью можно победить коварство и подлость, разве это непонятно? Я же сказал, что не надо быть такими, как они! Откровенно скажи их главарю, что тебе не нравится то, что все они делают. Что мы все устали от их давления. Предложи им мир, порядок и согласие, и не будь похожим на них. От твоего красноречия зависит весь успех войны.

- Ясно, - второй раз кивнул Сэм, хотя второе правило звучало весьма сомнительно.

Из норки выглянул Бигль и пожелал доброго утра.

- Даёшь советы? - спросил Максимильяна старик.

- Ты хотел дать мне третий совет, - подсказал Сэм и вспомнил. - А вы дадите мне какое-нибудь оружие?

- Оружие?! - хором воскликнули Бигль с Максимильяном и переглянулись. - У нас нет оружия. Оно не нужно, ведь мы миролюбивый народ.

Перспектива идти безоружным в незнакомый город, полный злобных тварей, не сильно радовала.

- Но вдруг мне не удастся договориться с ними. И как вы тогда предлагаете мне победить этих слонотавров?

- Это твоя война, Сэм, тебе самому решать как. Напоследок скажу тебе третье правило - не удивляйся ничему, что увидишь, и не сворачивай с пути. Помни - мы все верим в тебя. Даже я, хоть сначала и сомневался.

Третье правило показалось охотнику весьма уместным, хоть и слишком очевидным, и он кивнул.

Множество мордочек показались из нор. При взгляде сверху они казались такими трогательно-беззащитными, что Сэм снова ощутил колоссальный груз ответственности за всю судьбу народа Страны Антропоморфов. Ещё ни разу он не чувствовал себя настолько важной, и в чём-то даже великой персоной, которой предстояло спасти всех их от гнёта ненавистных пришельцев.

- Я спасу всех вас, - громко сказал Сэм. - Будьте уверены.

- Мы надеемся на тебя, надеемся, что у тебя получится лучше, чем у предыдущих войнов, - сказал муравьед.

Длинномордый отвернулся. Похоже, воспоминания о неудаче приносили ему боль, и антропоморфу не хотелось это вспоминать. Сэм понял - пора - и стал собирать вещи в дорогу.

Когда он уже отошёл на десяток шагов от поселения мангустов, то вдруг сообразил, что забыл спросить путь в город врага. Оглянулся и посмотрел на поселение - дамы махали платочками, а их мужья подбрасывали вверх шляпы. Возвращаться показалось стыдным - всё-таки, Сэм - знаменитая личность, хоть и новичок, поэтому он вступил на старую дорогу и пошёл по ней.

Редкие встречные прохожие почтительно кивали проходящему мимо Сэму, перешёптываясь между собой."Это тот самый", слышал он, и он чувствовал огромное уважение к себе.

Поскольку старик Бигль говорил про какие-то Предрассветные горы, через полчаса охотник решил свернуть с дороги на восток, на одну из тропинок. Начинало печь, приглядевшись, Сэм заметил в расплывчатой дымке очертания каких-то скал на горизонте и понял, что идёт в верном направлении.

Скоро дорога пошла немного вниз, и Сэм увидел впереди зелёные заросли. Лёгкий ветерок донёс до него запах свежести - видимо, там была та самая долина Извилистой реки, о которой упоминали мангусты.

Внезапно Сэм вспомнил, что совсем не умеет плавать. Будет весьма неприятно, если он не сможет выполнить свою столь важную миссию из-за такого пустяка, как неумение плавать.

Роща встретила путешественника долгожданной прохладой. Толстые деревья с густой, сочной листвой оказались домом ещё одного народа этой страны - ткачиков. Гроздья серо-жёлтых гнёздышек с крохотными окнами раскачивал ветерок. Постепенно из окон осторожно стали выглядывать головы обитателей. В них тоже было что-то очеловеченное - то ли глаза, то ли богатство мимики, которым не могут обладать простые птицы.

- Похоже, тот самый идёт, - послышался по-птичьему резковатый голос. - Это про него все говорили, что...

- И вправду, он, - подхватил другой, похожий. - Говорят, было пророчество...

- Нет, это вовсе не он, мы ошиблись, - чирикнул третий голос. - Тот, кого все ждут, не...

- Да, мы ошиблись, - подтвердил четвёртый. - Вовсе это не тот самый.

К четвёртому присоединился пятый, к пятому шестой. Наконец, Сэм прекратил попытки вслушаться в их перепалку и громко крикнул:

- Тихо! - и они замолчали, испугавшись. - Да, я тот самый Сэм, которого отправили воевать с этими слонотаврами. Скажите, я иду в верном направлении?

- Я бы не сказал, что в верном, - проговорил один из обитателей птичьего городка, подлетев поближе. - Мне кажется, что город слонотавров находится немного левее нас.

- Нет, ты его не слушай, - прочирикал ещё один. - Всё верно, ты идёшь в верном направлении, просто...

Снова поднялся невообразимый шум, Сэм закрыл руками уши, и зажмурился.

- Что, заблудился? - послышался немного насмешливый, блеющий голос.

Охотник на слонотавров обернулся. Перед ним стояло высокое, в два с лишним метра ростом, существо с длинными витыми рогами. В руках прямоходящий козёл держал длинную косу, отчего вид у незнакомца был немного зловещий.

- Я редко прохожу мимо их городка, они надоедают мне. Но увидев тебя, я приблизился.

Антропоморф обошёл деревья с гнёздами ткачиков и направился в лес, Сэм последовал за ним.

- Казимир, - ответило существо. - Я винторог, один во всём этом мире. Ты идёшь на восток, да? Зачем ты идёшь на восток, что ты ищешь там?

- Меня зовут Сэм, я иду воевать со слонотаврами, - Сэм еле поспевал за высоким антропоморфом.

- А. Я что-то слышал мельком. Разве это не слухи? Ну что ж, удачи. Тебе же нужно перебраться на тот берег? Я могу помочь тебе перебраться, у меня есть лодка.

Резкость и неприятная манера общения винторога несколько удивили Сэма, обычно здесь его встречали гораздо почтительнее. Но лодка совсем не помешала бы, поэтому он последовал за ним. Вокруг произрастали кусты со странными огромными стручками.

- Не подскажешь, что это за растения? - спросил он Казимира.

- Это роща обувных деревьев. Таких осталось немного. Сейчас ещё не сезон, чтобы снимать их обувные плоды.

Сэм разглядывал косу винторога. Выглядела она более чем устрашающее - с метровым лезвием, с рукоятью из чёрного морёного дерева. Настоящее холодное оружие.

- Нет, это мой инструмент. Он мне нужен. Тебе не нужна коса? Нет. Поэтому ты и не носишь косу.

"Странный он какой-то", - подумалось Сэму. Дальше до края рощи они шли молча.

Воды реки Извилистой оказались мутно-синими. Похоже, у её истоков стояли какие-то крупные химические заводы. Лодчонка у Казимира была утлая, она казалась малой даже для одного человека-козла, не то, что для двоих. Сбросив поклажу в воду, Сэм осторожно шагнул в неё.

- Здесь крокодилы водятся? - в шутку спросил Сэм, посмотрев в воду. Отражения разглядеть не удалось.

- Не-ет, - проблеял Казимир, взявшись за вёсла. - Крокодилов больше нет. Львов нет. Никаких хищников нет. Ничего нет. Одна саванна, река, и горы. Ты любишь природу? Я очень люблю природу.

- Так зачем тебе коса, Казимир? - рискнул повторить Сэм. - Отбиваться от слонотавров?

- А что слонотавры? - задумчиво проговорил винторог. - Возможно, что и их тоже нет. И их города нет. Ты уверен, что это всё есть? Я вот не уверен. И мало кто уверен, но может быть, и есть...

Сэм не выдержал и рассмеялся, чтобы разрядить обстановку. Смех прозвучал немного искусственным - антропоморф даже не улыбнулся. Похоже, он говорил всё это серьёзно. "Скверный он какой-то. Странный и скверный", - понял Сэм. До этого он не встречал ни одного такого жителя Страны Антропоморфов.

- А коса мне нужна, чтобы косить. Я люблю работать в поле. Ты вот любишь работать в поле?

- Признаться, не помню, когда в последний раз работал в поле.

Лодка причалила к берегу, винторог положил вёсла и, подняв косу, спрыгнул на берег.

- Мы приплыли, Сэм. Сейчас я покажу тебе, пойдём. Это очень хорошее поле, тебе оно понравится.

Сэм не хотел отклоняться от пути, но ему стало интересно. Поле действительно оказалось чудесным - на десятки метров колосились носки. Тряпичные носки, разного размера и фасона, они росли на длинных разноцветных колосках и свешивались над землёй, словно початки огромной кукурузы.

- Осторожно, Сэм, осторожно, - занудно блеял Казимир, раздвигая руками стебли. - Смотри под ноги - потопчешь молодые побеги. Я не хочу, чтобы потоптали молодые побеги.

"Вот мы и пришли", - понял Сэм, увидев вытоптанную полянку посреди поля. У полянки стоял грубо сколоченный из кривых необтёсанных досок сарай.

- Вот мы и пришли, - повторил его мысли Казимир и грузно плюхнулся на землю. - Ты когда-нибудь хотел стать косарём? Я вот с детства мечтал стать косарём. А сейчас, почитай, никто не хочет. Они не понимают, как важна моя профессия. Они все слепы. Без неё никуда, без неё все будут ходить босыми, можно сказать.

Вдруг Казимир резко поднялся и подошёл к Путнику.

- А ты молодец, что решился. Молоде-ец, что решил отправиться в этот город слонотавров. Они все не нужны. Здесь, в поле, хорошо, здесь птички поют, солнышко, свежо!

Путник почувствовал, что от потока сознания этого козла начинает ехать крыша. С запада плыли тучи. Где-то вдалеке сверкнула молния. Казимир кашлянул и продолжил, как ни в чём не бывало.

- Тут с первыми петухами выйдешь из избы, возьмёшь косу, да как начнёшь! Красота. На носках роса, в руках коса. Скосишь, потом сложишь носки в кучи. Они пахнут свежестью, чистотой. Ты чувствуешь единение с природой, с идеальным пространством. Понимаешь?

- Какие петухи?! - вскричал Сэм. - Какое пространство? Природа... При чём здесь изба какая-то? Мы же в саванне.

- Приро-ода! - одухотворённо повторил Казимир, не обратив внимания на реакцию Сэма. - Нет ничего лучше дикой природы. А почему ты решил стать охотником на слонотавров?

Сэм сделал пару глотков из фляжки и задумался. Он не мог дать ответа на этот вопрос.

- Не знаю, как-то так само получилось. Я сидел под деревом, Бигль сказал, что я должен пойти охотиться, и...

Тут Сэм вспомнил странную фразу Бигля, которую он упомянул в самом начале: "Зря ты оттуда ушёл". Откуда ушёл? И кто он сам такой? Показывать своё невежество не хотелось, и Сэм решил спросить про другое:

- Я много чего слышал про Максимильяна. Слышал, что он хотел прославиться, стать великим. Говорят, про этого муравьеда было пророчество. Может, и про тебя было пророчество? Я не знаю.

- Никто не знает. Возможно, он дошёл до реки и просто повернул обратно. Возможно, слонотавров нет. Возможно, это всё миф. Ты вот видел слонотавров? Я вот не видел. Может, и нету их вообще.

И вправду, подумалось Сэму, вдруг слонотавры - миф? Но тогда всё становится бессмысленным. И его предстоящее путешествие, и вся эта внезапно свалившаяся на него слава. Но почему тогда все только и говорят, что о нём и слонотаврах?

На миг почувствовалось, что мир вокруг начинает рушиться. Громовые раскаты послышались совсем рядом, и вскоре на Сэма и козла обрушился ливень. Носки стали тяжелеть и клониться к земле.

- В ливень очень удобно их косить, - сказал Казимир, поднимаясь. - Ах, хороши носочки. Но ты молодец, что идёшь в город слонотавров. Если решил разобраться, так уж разберись. Уничтожь их всех, избавь наши народы от страдания. Возможно, в этом твоя судьба, твой смысл.

Стало немного поспокойнее. Дождь прекратился, а тучи переместились на восток. А этот рогатый не такой уж плохой, подумалось Сэму.

- Оттуда, откуда и ты, - хитрый огонёк загорелся в глазах винторога. - Мы очень похожи с тобой. Но мне пора поработать, не мешай мне работать.

Взмах косой - и сотни носков, чёрных, белых и в полосочку - упали на горячую землю страны Антропоморфов. Хороши носочки!

Путник ускорил шаг, уходя от безумного косаря. Чувство, что всё это происходит в каком-то странном бреду, усиливалось.

Сэм искал город слонотавров четверо суток. Сначала продирался сквозь безлюдные заросли до Предрассветных гор прямо на востоке, потом, не найдя там никаких следов цивилизации, повернул на север и пошёл по предгорьям вдоль хребта. Недостатка в пище он не испытывал - в этих местах было полно хлебных и фруктовых деревьев, но снова возникшее чувство одиночества не давало ему покоя.

Оставшись один, Сэм много думал. Во-первых, он размышлял о слонотаврах - кто они, откуда они могли взяться. Как выглядят, чем питаются, каков их образ жизни. Маленькие они, или большие. Ему ничего не было известно о них, кроме того, что у них есть хобот, и поэтому они могли оказаться кем угодно. Большие сомнения вносили слова Казимира, но каждый раз, как Сэму начинало казаться, что слонотавров не существует, он сразу старался прогнать эти мысли и переключался на что-нибудь другое.

Во-вторых, он размышлял о том, кто он сам. Где он родился, кем работал раньше, была ли у него семья. Думал о родителях, лица которых не мог вспомнить. Он понимал, как это важно для него, но отсутствие воспоминаний о прошлом, вместе со столь восторженным приёмом антропоморфов настораживало. Почему именно он, почему ему поручена такая задача? Но попытки вспомнить хоть что-то из прошлого были подобны попыткам пробиться сквозь твёрдую, монолитную стену.

Странным казался сам момент, когда Сэм впервые очнулся у того дерева на дороге - это могло быть и неким пробуждением после долгого сна, и, наоборот, погружением в некую спящую реальность. Но если Сэм и сейчас находится в пространстве сновидений, то почему тогда здесь есть смена дня и ночи, и почему по ночам он видит сны? Странным казались и слова Бигля о том, что Сэм "зря ушёл" из какой-то далёкой страны и намёки Казимира на их родственное происхождение.

И, в-третьих, он думал о будущем. Сэм видел два варианта, что будет после того, как он доберётся до города слонотавров. Первый вариант был удачным - допустим, ему удастся победить главного слонотавра, хотя теперь полностью осознавал, что совершенно не понимает, как это ему сделать. В этом случае его всенародная слава победителя укрепится, и перед ним будут открыты все двери. Второй вариант был неудачным - допустим, он так и не найдёт этот затерянный город слонотавров, или найдёт, но не сможет победить их вожака. В этом случае он разделит судьбу Максимильяна, его будут дразнить неудачником, и он вечно будет скитаться по этой странной стране.

В любом случае, вдруг понял Сэм, он будет здесь чужим, лишним в этой стране Антропоморфов, и что делать после, он не знал. Получается, он человек без прошлого и без будущего? Об этом думать не хотелось.

На пятый день пошёл дождь, перешедший в тропическую бурю. Сила ветра и потоки дождя были настолько сильны, что промокший охотник не знал, где ему укрыться. Под конец он обнаружил ямку, прикрытую листом не то шифера, не то какой-то доски, залёз под неё и уснул.

Очнулся он от того, что кто-то большой схватил его и, перекинув через плечо, понёс куда-то на север, по горным тропам.

- Э, ты кто! - воскликнул Сэм, молотя кулаками по массивной спине. - Куда ты меня понёс?!

- Ты потерявшийся, - пробасило существо. - Всех потерявшихся нужно относить в город, выкармливать и отпускать на волю.

Сэм обрадовался. Город! Значит, всё же он существует, и путь через заросли был пройдет не зря.

- Надо работать, - сказал гигант и, посадив Сэма в клетку, утопал куда-то по делам.

Тростниковая клетка с матрацем оказалась не заперта и служила, по-видимому, больше для проформы, чем для изоляции. Осмелев, охотник вылез из неё и решил осмотреться.

Город был прекрасен. Раскинувшись на нешироком горном плато, он представлял собой рукотворный оазис в полупустынных краях, функционирующий по принципу улья. Рабочие слонотавры жили в гнёздах, свитых на вершинах тесно посажанных коренастых деревьев. Огромные слонотавры-фуражиры, чей рост превышал шесть метров, ночевали в шалашах, а днём занимались строительством и грузовыми работами. Где-то вдалеке крутились какие-то большие разноцветные машины, зеленели цветники, грядки с капустой и другими овощами.

Везде кипела работа, все бегали, что-то мастерили и практически не обращали на охотника внимания, что сильно его раздосадовало. Слонотавры оказались гораздо более человекоподобными, чем антропоморфы - за исключением, пожалуй, кожи, похожей на мягкий вельвет, и самого главного - хобота.

- Не подскажешь, а где ваш главный слонотавр? - обратился он к одному из пробегавших рабочих. Тот резко остановился, махнув хоботом, и протораторил:

- Потерявшейся, ты зачем вышел из клетки? Тебя должны накормить.

Есть к тому времени хотелось изрядно, и Сэм был вынужден последовать совету рабочего.

Около клетки бегал невысокого роста слонотавр с ложкой и тарелкой. Увидев охотника, он расплылся в радостной улыбке и подбежал к нему, вытянув ложку с какой-то зелёной жижей.

- Убежал, потеряшка, - проговорила рабочая особь. Судя по голосу и длинным ресницам, она оказалась самкой. - А я тебя кормить собиралась.

- Я сам, - Сэм раздражённо отобрал ложку с тарелкой. - И мне не нравится, что вы относитесь ко мне, как к ручному животному!

- Хорошо, ешь сам, - немного огорчилась особь. Похоже, ей очень хотелось накормить его с рук.

- Не называй меня потеряшкой, - огрызнулся охотник. - Меня зовут Сэм!

Жижа, несмотря на неприглядный вид, была весьма приятной на вкус.

- Зачем ты забрался так далеко? - спросила слонотавриха, присев на краешек матраса.

- Я пришёл воевать с вами, - признался Сэм, усмехнувшись. - Сейчас съем кашу и пойду разбираться с вашим главным.

Путник бросил на матрас пустую миску и посмотрел куда-то вдаль.

- Здесь всё странное. Звери странные, я странный, вы странные. Мир странный...

- Что делать, сейчас всем нелегко, - проговорила особь.

- Вы знаете Бигля? - изумился Сэм, услышав знакомую фразу.

- Его многие знают. Он часто бывал в наших краях.

- Почему он молчал? Неужели они все меня обманывали?! А Максимильян... ты знаешь его?

- Он тоже был потерявшимся. Его выкормили и выпустили на волю.

Получается, что Сэм повторяет судьбу Максимильяна-неудачника? Нет уж, с этим он мириться не хотел.

- Я хочу узнать правду, - сказал Сэм и с решительным видом направился туда, где, судя по скоплению народа, находился центр города слонотавров.

Жилище главного слонотавра находилось на вершине разноцветного дерева, посаженного на идеально круглом холме. Холм опоясывали прозрачные трубы, спускавшиеся к реке - непонятно было, то ли они сливают в реку что-то, то ли наоборот, закачивают из неё ярко-синюю воду. Сэм перелез через них и посмотрел наверх.

Сэм попробовал вскарабкаться по его коре, и с удивлением для себя обнаружил, что отлично умеет лазать по деревьям. В конце пути Сэм, зацепившись за толстую ветку, раздвинул густую листву сферической кроны и пролез в гнездо.

Внутри было гораздо просторнее, чем казалось снаружи - в жилище правителя города запросто мог уместиться отряд здоровенный слонотавр-грузчик, вздумай он полезть наверх. А вот сам правитель...

По правде сказать, Сэму казалось, что самый главный слонотавр окажется большим, по крайней мере, больше рабочей особи - по логике, так и должно было быть. На деле всё было не так - в центре гнезда, на пуховой подстилкой янтарного цвета возвышался большой цветок, похожий на лотос. В центре его лежал серо-коричневый, крохотный человекослон, чей рост не достигал и метра в высоту, его худое тельце было исписано татуировками, а руки украшали золотые браслеты. Рядом стояла женская рабочая особь, она держала в хоботе опахало, которым обмахивала своего правителя.

- Я ждал тебя, Путник, - заявил главарь пришельцев, глядя в упор своими бледно-зелёными глазами. - Ты первый, кто зашёл так далеко.

Путник... какое-то удивительно знакомое ощущение наполнило Сэма. Когда-то давно, много лет назад, он уже был в подобной ситуации, сидя перед слоноподобным существом. Или не он это был?

Волнения переполняли Сэма. Он понимал, что сейчас должна осуществиться миссия, к выполнению которой он стремился всю свою сознательную жизнь - то есть, с того момента, как очнулся под тем большим баобабом на дороге.

Промелькнула мысль, что он запросто может задушить и вождя, и самку-охранника, но потом Сэм понял, что не готов к убийству, и заговорил.

- Меня зовут Сэм. И мне... не нравится то, что вы делаете с народами саванны. Им всем очень плохо от этого.

- Пытаешься давить на жалость, Путник? - смекнул слонотавр. - Хм, интересный приём. А ты уверен, что это нужно? Уверен, что мы делаем что-то плохое?

- Вы... уничтожаете огороды и пастбища, портите муравейники. Вы притесняете народы антропоморфов, хотите сжить их со свету... Разве это можно?

- Мы никогда не притесняли вас. Во-первых, мы не выходим далеко за границы своего города. Во-вторых, пустоши, через которые ты шёл, всегда были необитаемыми, и...

- Что значит "не притесняли нас"? - перебил слонотавра Сэм. - Не нас, а их, ведь я не родился в стране антропоморфов.

Слонотавр хитро прищурился, подёргивая кончиком хобота. Молчаливая слонотавриха повторила выражение морды вождя.

Сэм старался выглядеть увереннее, поэтому он соврал:

- Я темнокожий сын одного из племён, живущего на севере.

- Юноша! Ты случайно очутился в нашем мире и не знаешь, что на севере нет человеческих племён!..

- Я неверно сказал, - отчаянно пытался поправиться Сэм. - Не совсем на севере, а на северо-востоке, за Предрассветными горами.

Вождь народа слонотавров хрипло расхохотался.

- До чего же вы, Путники, смешные! За Предрассветными горами ничего нет, там находится вселенская пустота, хаос, поверь мне.

Вождь, покачав головой, спрыгнул со своего трона-цветка и подошёл к листвяной стене.

Сэм подошёл к нему и наклонился, чтобы посмотреть в образовавшуюся щель, но тот час же испуганно отпрянул от ней.

Непонятным образом они теперь находились на уровне облаков.

- Не удивляйся, просто у моего дерева телескопический ствол. Раздвижной. Я поднял гнездо, чтобы нам никто не помешал.

Сэм осторожно подошёл обратно и взглянул в прореху. На востоке, за хребтом Предрассветных гор, действительно зияла тёмно-синяя пустота.

- Мы не зря пришли именно оттуда, из этой пустоты. А людей, юноша, в этом мире нет нигде. Была небольшая группа одичавших, безумных особей, но они все вымерли ещё несколько десятков поколений тому назад.

- Так кто же тогда я? - проговорил Сэм и сел на янтарно-пуховую подстилку.

- Не знаю! - лукаво проговорил слонотавр и вернулся в своё ложе.

Врёт, подумалось Сэму, и он, страшно нахмурившись, сжал кулаки.

- Всё ты знаешь! - он хотел было поколотить вождя этого племени, но вспомнил наставления Максимильяна и попытался успокоиться. - Ответь, я прошу тебя.

- Эх, Сэм-Сэм, - протянул хозяин города. - Тебя так просто обмануть. Это делают все, кому не лень. Ответь мне, как долго ты смотрел в зеркало?

И вправду, давно, подумал путешественник по мирам. Да что давно - за последние пять дней, что он помнит себя, он этого не делал! Проходя мимо ручьёв, он ни разу не удосужился вглядеться в собственное отражение. Уловив ход мыслей Сэма, главный слонотавр достал откуда-то из глубины лепестков лотоса крохотное зеркальце и протянул его.

Волосы на загривке встали дыбом, когда Сэм увидел существо, глядевшее из зеркала. Вскрикнув, он выронил зеркальце, оно упало сквозь переплетение ветвей куда-то далеко вниз.

- Ты обезьяна, Сэм, - спокойным тоном сказал слонотавр. - Самец бурой мартышки. Разумеется, крупный, прямоходящий и бесхвостый. Антропоморф. Иначе и не могло быть - в нашей стране нет места людям. Все новички и пришельцы никогда не были и не станут здесь людьми, таковы правила. Если верить легенде, ты родился в королевстве обезьян, на юго-востоке континента. Ты был самым рослым из потомства последнего короля. По одному из пророчеств, именно детёныш последнего короля должен решить судьбу нашего мира. Но из какого мира пришло твоё сознание - из стабильного, или искусственного, я не скажу. Да и не знаю. Не важно это всё. Знаю лишь, что потом тебя решили направить дальше, к Извилистой реке, потому что здесь, как все считают, начинается война.

Сэм был ошеломлён. Он ощупал своё лицо. Ничего необычного он ранее не замечал - видимо, нос и брови показались ему странными только сейчас, когда он осознал, на кого он похож.

- Война... но зачем... Почему вы поливаете с дельтапланов гадостью посевы остальных зверей?

- Это не гадость, Сэм, это удобрения. Благодаря этим удобрениям мы можем выращивать деревья, подобные этому. Это очень хитрое удобрение. Мы пытались объяснить Биглю и остальным, что это полезно, но это ничего не дало. К тому же, удобрение один раз случайно попало на кормовой муравейник в Солнечных Холмах, что усугубило недоверие. С другой стороны, мы, как внешняя угроза, чрезвычайно полезны для жителей Страны Антропоморфов - уже много лет, как мы пришли, у них нет междуусобных конфликтов, соперничества, и...

- Ты всё врёшь! И зеркало твоё врёт! Я не верю никому из вас, это не могло быть моё прошлое.

- Просто ты потерял смысл жизни, который пытались тебе навязать, - неожиданно подала голос слонотавриха, и Сэм подумал, что она, похоже, не настолько глупа, как казалось вначале. - И никак не можешь понять своё предназначение.

- Мы можем помочь тебе с этим, - сказал вождь народа слонотавров и коснулся своего лица.

Щёлкнули какие-то едва заметные крепления, и хобот верховного слонотавра отстегнулся и упал, как плюшевая детская игрушка. На месте хобота был обычный нос, похожий на человеческий.

- Наши хоботы - механические. Ты можешь стать хранителем моего хобота. Пока он будет находиться в стране антропоморфов, баланс сил на континенте станет равным. Это будет добрым знаком примирения, придаст уверенности обитателям саванны.

Сэм принял из рук вождя этот странный дар. Хобот был холодным, мягкая плюшевая ткань прикрывала какие-то сложные металлические механизмы. У Сэма возникло чувство, что он уже где-то видел этот странный, словно игрушечный хобот. Враг, оставшийся без хобота, теперь удивительно походил на человека - разве что кожа оставалась странной, и пропорции были неестественными. Охотник на слонотавров молчал, глядя на вождя.

- Любой хобот - это рука наших Творцов, открывающая двери в миры, - загадочно сказал слонотавр, и спросил. - Ну, так что ж? Ты согласен быть миротворцем?

Правитель махнул рукой и посмотрел на самку.

- Я обойдусь. За мной и так неплохо ухаживают рабочие особи. Ступай, тебе дадут лодку и отправят вниз по Извилистой реке.

Сэм кивнул. Из листвы к нему протянулась широкая лапа слонотавра-фуражира, схватила за загривок и вытащила из гнезда.

Город со странными заводами остался позади. Река петляла между холмов, текла по ущельям и спускалась в подземные гроты. Места были незнакомые, но Сэм не сильно удивлялся тому, что не видел их ранее, когда шёл к слонотаврам. Он вообще устал удивляться и чувствовал некоторое внутреннее опустошение - нелегко в один день потерять все жизненные ориентиры, оказавшись, к тому же, самцом бурой мартышки. В последнее до сих пор не верилось - он мыслил как человек, и, следовательно, являлся таковым.

С другой стороны, в неторопливом пути по реке было какое-то удивительное спокойствие, умиротворение, позволившее расслабиться и забыть о тревоге за своё будущее. Еды - спелых фруктов, орехов и капусты в лодке было предостаточно, и волноваться особо не приходилось.

Механический хобот, завёрнутый в тряпицу, лежал на носу лодки. Сэм чувствовал за собой большую ответственность в том, чтобы сохранить его невредимым, ведь это был не просто механический манипулятор - это был символ единения и стабильности этого странного мира.

Ближе к вечеру долина реки начала постепенно заполняться непонятным едким дымом. Сэм привстал в лодке и увидел на берегу десятки сгоревших деревьев. Кто виновен в них - жара, или некий неизвестный поджигатель? Приглядевшись, за деревьями он увидел множество маленьких огней, медленно движущихся в направлении, обратном течению реки. Сэм закашлялся, попытался пристать к берегу, но течение усилилось, и лодку понесло вперёд.

- Ну что, Сэм, удалось у тебя? Получилось ли? - послышался знакомый скрипучий голос. Путешественник пригляделся и заметил рогатую фигуру на берегу.

- Да, всё получилось! - крикнул Сэм. - Казимир, кто сжёг все рощи вдоль берега?

Винторог побежал вдоль берега, он выглядел удручённым.

- Антропоморфы, жители страны. Их тысячи. Они идут войной на город слонотавров. Они все сошли с ума. Думают, что я со слонотаврами заодно, поэтому они спалили всё моё поле. Моих носочков больше нет.

- Но слонотавры безобидные! Я был у них, их главарь отдал мне свой хобот. Теперь в вашей стране должен наступить мир.

Винторог остановился и крикнул вслед уплывающему путешественнику:

- Брось всё, Сэм! Останови-и лодку, там опасно! Тебя все обманывают, и выхода больше нет. Сойди на берег.

- Выход есть всегда. Я должен! - уверенно сказал Сэм и повернулся обратно. Он до сих пор не доверял винторогу. Казимир на берегу продолжал что-то кричать своим блеющим голосом, но желания слушать его глупости не было.

Возникло чувство тревоги, Сэм присмотрелся к своим вещам, и понял, откуда это чувство возникло. Хобота в лодке не оказалось. Он или выпал при повороте, или его украл кто-то, незаметно подплывший под водой. Ещё недавно обретённый смысл жизни, символ мира и спокойствия, был теперь потерян.

Солнце неожиданно закрыли свинцовые тучи, вдали послышались раскаты грома. Путешественник почувствовал, как к боязни неизвестного будущего Сэма-человека добавился и страх перед грозой, животный инстинктивный страх Сэма-мартышки. Совместившись, два этих чувства сначала вызывали неясные, смутные ассоциации, а через мгновение Сэм закричал.

Закричал, потому что начал вспоминать. Образы и фразы из прошлых миров - ганеши, песочные часы, огромное здание из стекла и бетона, пыльный тротуар и вывеска "Часовая мастерская" - закружились в его сознании.

Потоки ледяного дождя обрушились на лодку с небес. Страна антропоморфов - по меньшей мере третий мир, в который он попал. До этого мира он был заблудившимся путником в Стране Песка. Из ещё более раннего прошлого всплыли воспоминания о серых улицах города, лица людей в сине-зелёной униформе, ощущение опасности и желание убежать. Но и это не было пределом, он вспомнил страшное чувство - чувство колоссальной вины за что-то ужасное, что он творил во всех посещённых мирах, подобных этому. Сэм зажмурился, чтобы избавиться от воспоминаний.

Но почему, почему он бесконечно странствует по разным реальностям?

Одно путешественник почувствовал совершенно отчётливо - все эти миры, покинутые и разрушенные, не были родными для него. Он потерял их, как когда-то потерял свой родной мир. И он должен, обязательно должен найти свою родину, впомнить прошлое и снова стать тем, кем он был изначально.

Где-то вдали послышались взрывы. Впереди был водопад, Сэм понял это, когда оставалось метров тридцать. Никто не говорил ему про то, что на Извилистой реке есть водопады - ни говорящие звери, ни слонотавры. Позади послышался рёв бурного водного потока - огромная волна неслась по руслу реки, смывая всё на своём пути. Сэм начал отчаянно грести к берегу, но руки не слушались его.

За водопадом не было ничего - точно такая же чёрная пустота, что и виднелась за Предрассветными горами из гнезда верховного слонотавра. Сэма вынесло в эту пустоту, и сознание снова рассыпалось на тысячу мелких частей.

По зомбоящику показывали очередную ерунду пятидесятилетней давности - сериал про каких-то добрых солдат. Кабельный канал в районе был всего один, а по радиоволнам передач уже давно не велось, поэтому выбирать не приходилось. В качестве дополнительного развлечения приходилось играть в шахматы. Юрген выигрывал у Ромула - старик был старше и опытнее, и к концу партии у молодого латиноамериканца на доске осталось всего три фигуры.

- Король, пешка и слон, - проговорил Юрген, поправив старые очки. - Символично, мой друг, не правда ли?

- М-да, куда уж символичнее, - проговорил охранник и пригладил усы, делавшие его похожим на молодого Сальвадора Дали, только намного крепче и сильнее. - Эти хоботастые во всех разновидностях просто окружили наш мир со всех сторон.

- Ваш благородие, а твой узбек точно приедет завтра? - спросил Ромул.

- Карим не похож на личность, готовую просто так обмануть, - старик откинулся на спинку резного стула и добавил, отрешённо глядя куда-то в салон. - Завтра ожидается сложный день, Ромул, очень сложный. Одна перевозка по городу чего стоит.

Ромул кивнул и сходил пешкой, метя в ферзи, а затем перевернул большие песочные часы, стоявшие на столе.

- Но в чём его избранность? С виду такой хилый.

Юрген задумчиво поглядел в окно. Затем проговорил.

- Он Вестник Перемен. Для нашего мира этот Путник может стать своего рода мессией, но пока не осознаёт этого. Им владеет страх и неуверенность, возможно, именно из-за этого он стал тем, кем стал. Но я всё равно хочу ему помочь.

- Снотворного, которого ты вколол, точно хватит? Он не проснётся в дирижабле?

- Конечно. Местное его тело находится в спячке.

- А этот остров, куда мы его повезём, точно безопасен?

- Смотря... что ты под этим понимаешь, - задумчиво сказал Юрген.

Затем нерешительно взял слона - старинную резную фигуру - и поднял над доской, но звук за окном заставил резко обернуться.

Шум электромоторов. Подобный звук мог издавать в этих краях по вечерам только один объект.

Старик с охранником бросили игру и подбежали к окну, Ромул осторожно раздвинул жалюзи. В вечерних сумерках на противоположной стороне дороги виднелись два припаркованных броневика с сине-зелёными эмблемами на боку.

- Шавки Корпорации, - процедил сквозь зубы Ромул. - Может, не по нашу душу? Вон, у киберготов в соседней коммуне снова оргии.

- Скорее всего, какая-то ошибка, - кивнул Юрген. - Не думаю, что кто-то мог их навести.

Ромул отошёл от окна, выключил телевизор и откинул крышку сундука, служившего когда-то давно кроваткой для племянницы Юргена. Под ворохом тряпок там лежал старый АК-47.

- Не надо! - остановил товарища старик. - Уверен, всё удастся уладить мирным путём. Лучше спустись в подвал, проверь, как там.

Охранник протиснулся в щель между стеной и старым комодом. Юрген придвинул комод ближе к стене и вернулся в зал.

Мирным путём не получилось. Вояки Корпорации разнесли замок выстрелом из индуктивника и вломились в мастерскую. Отлетевшие щепки разлетелись по салону, потревоженные часы зазвонили и загремели.

- Граф Юрген Нишцельский? - спросил скуластый лейтенант с противной козьей бородкой, возникший в проходе. Взгляд был стеклянным, как будто от наркотиков, хотя за подобное в войсках Корпорации приговаривают к расстрелу. Хотя, кто знает...

- Да, меня так зовут, - ответил часовщик и пригладил редкие усы, сдерживая внутреннее волнение. Потянулся к карточке-документам, но, похоже, солдат она не интересовала. Надо выглядеть спокойным и уверенным, и тогда они...

- Опять за старое? Шпионов теперь укрываете, пан Нишцельский?! - рявкнул лейтенант.

Нишцельскому стало страшно, голос задрожал.

- Я... всего лишь коллекционер-антиквар, часовых дел мастер. У меня графский титул, какие могут быть шпионы, о чём вы. Обратитесь к вашему начальству, генералу...

Пятеро крепких солдат разбежались по помещениям часового салона.

"Ковёр... - сердце старика истошно билось в груди, по лбу струился пот. - Я забыл накинуть ковёр на люк за комодом!".

- Хаким, тут что-то странное, - послышалось из коридора, в глазах старика побелело, и он рухнул в обморок.

Кто-то хлестал его по щекам, а вставать так не хотелось.

Ладошки, которыми его хлестали, казались по-детски пухлыми и мохнатыми. Вокруг было очень холодно и пахло чем-то сырым, но тем не менее складывалось ощущение, что он попал куда-то домой, в уютный домашний уголок. Новый орган чувств подсказал, что слева и справа над ним находятся два тёплых живых существа.

- Вставай, Безымянный, - пропищал кто-то другой.

Судя по гулкому эху, они находились в каком-то небольшом пустом помещении. Он попытался открыть глаза, но ничего не увидел - то ли он был слеп теперь, то ли просто вблизи не было ни одного источника света. Конечности свело лёгкой судорогой, и постепенно они стали оживать.

Свой голос показался тонким и каким-то детским.

- Долго ты проспал, дружище, - сказал первый. - Ты в бункере. Шестой отсек.

- Говорят, при нём еще все ходили зрячие, - подсказал второй голос.

Страшное дело ― оказаться в конце концов слепым. Он всегда боялся темноты, а тем более тех, кто может скрываться в ней. Безымянный ощупал себя, и немного испугался. Лицо покрывала короткая шерсть, уши были немного больше человеческих, а вместо его носа... оказался хобот! Снова хобот. Безымянный аж подскочил от удивления - это было одновременно и жутковато, и непривычно здорово.

Путник почувствовал, насколько развитым стало его осязание и обоняние. Повёл хоботом налево, откуда доносился голос первого. Похоже, учиться пользоваться дополнительной конечностью не пришлось - инстинкты были привязаны к его новому телу. Наткнулся на чьё-то лицо и ощупал - глаза скрывала какая-то ткань, брови были густые, а подбородок морщинистый.

Лицо Лысого наощупь оказалось костлявым и худым, на глазах тоже была повязка. Раз все носят повязки, видимо, дело вовсе не в слепоте, а в каком-то странном правиле.

- И что теперь делать? - поинтересовался Безымянный.

- Вождь сказал, что пора тебя разбудить, - сказал Ворчун. - Ты - один из Спящих. Я всю жизнь следил за тобой. Ты спал с тех самых пор, как холодильник был включен, много поколений тому назад.

Нет ничего хуже хоботов, вдруг вспомнились ему чьи-то слова. Правда, подумал он, новая конечность совсем не похожа на хоботы слонотавров и ганеш, которых он видел во сне, поэтому...

Стоп. Во сне? А где ещё он мог видеть всех этих существ?

Сначала вспомнилось падение с водопада. Такое чувство, что оно ему приснилось, или было настолько давно, что осталось в памяти как тусклый, неявный образ. Потом медленно из глубины сознания вылезли воспоминания обо всех трёх предыдущих мирах, лица спутников и предметы.

Беглец. Путник. Путешественник. Спящий. Кто он теперь, на самом деле?

Безымянный ущипнул себя за руку и ойкнул - было очень больно, значит, теперь точно не спит. Хорошо, пусть предыдущие миры приснились, подумал он. Тогда ничего удивительного в огромных песочных часах, слоноподобных существах и прочей сюрреалистической ерунде. Хотя выглядит немного странно - судя по воспоминаниям, прошлые ландшафты и образы тоже воспринимались им как нечто реальное и настоящее. И если это всё было сном, то что было до сна?

- Нет, - усмехнулся Ворчун. - Слонотавры, как и люди, наши прародители. Они все вымерли веков восемь назад. Мы намного меньше их, мы нюхачи. Семнадцатый выводок шестого отсека.

Ему подсунули какую-то не то картонку, не то фанерку. Лысый схватил его руку и стал водить по выпуклостям на поверхности, комментируя:

- Видишь? Вот шестой отсек. Вот пятый, вот седьмой. Вот главный коридор, там другие кланы. Туда выходить только группами, и без молодняка - это первый запрет.

- Война? - смекнул Безымянный, выдернув руку из захвата.

- Зачем?! - пропищал Лысый. - Соперничество. Простое соперничество.

Соперничество за еду, понял Безымянный, и сразу ощутил жуткий голод.

- Здесь везде темно? - спросил он и попытался пойти куда-то в сторону.

- Нет, - сказал Ворчун и, схватив Безымянного за руку, принялся водить по какой-то другой картонке. - Вот карта отсека. Кое-где светло, например, вот тут, и вот здесь. Но видеть друг друга всё равно всем нельзя - это тоже очень важный запрет. Сейчас наденем тебе повязку на глаза и выйдем из холодильника. Будем искать еду.

Поиск еды был основным видом занятий и, собственно, главной целью жизни нюхачей. Других целей было немного - борьба за выживание, разведка новых территорий и охрана имеющихся, и, конечно, сохранение численности популяции.

Шестой отсек был огромным. Чтобы обежать все два десятка комнат, залов и коридоров, требовалось не меньше шести часов. Каковы были размеры всего бункера, оставалось только гадать.

Время отсчитывали большие старые часы с кукушкой, находящиеся в покоях вождя. Хранение времени было одной из обязанностей предводителя семнадцатого выводка. Любой из клана мог подойти и спросить его, который час, а он отвечал.

Обо всём этом болтал по дороге из холодильника Лысый, когда они шли гуськом, по холодному кафелю вдоль шершавой стенки коридора. Безымянному было весело - бег с повязкой на глазах напоминало детскую игру в жмурки, в которую он играл когда-то очень давно. Соблазн снять повязку и оглядеться был велик, но нарушать запреты в первый же день пробуждения не хотелось.

Тело казалось удивительно лёгким и сильным, а стена ― огромной, ледяной и шершавой, хотя в коридоре было теплее, чем в холодильнике, где он пришёл в сознание. Безымянный остановился и подпрыгнул, прыжок получился не меньше чем на две трети своего роста. Интересно, сколько он в высоту? Наверняка не больше полуметра.

- Двадцать шесть взрослых, включая самок, и шесть детей, - отозвался Лысый.

- Лучше не вспоминать! - пробурчал Ворчун. - Сплошной беспорядок.

- "Великий вождь!" - пропел Лысый. - Он не носит имени.

Раболепное, какое-то наивное почитание вождя показалось неприятным, но, видимо, так и нужно было. Новый орган чувств ― видимо, что-то вроде теплового зрения, подсказал, что навстречу кто-то идёт.

- Обнюхаемся, - проговорил чей-то незнакомый голос, и его лица коснулись. - О! Да ты тот самый, Спящий?

На голове у первого встречного оказалась густая копна волос. Второй оказался высоченным, почти в полтора обычных роста нюхача. Надо запомнить запахи. Первый сказал:

- Я Взъерошенный, а рядом - Длинный. Я рад! Это хорошо, что больше ни за кем не надо следить.

- Есть же и второй Спящий? - спросил Лысый. - Сухарь, кажется?

- А что за ним следить. Он всё равно не подаёт признаки жизни, не то, что Безымянный, - признался Ворчун. - Сухарь не ел во сне и не пил. Надо его выбросить.

Ужасно, он всё это время лежал рядом с мумией какого-то древнего нюхача, подумалось Безымянному. Ну и пусть, зато теперь он не в холодильнике, и в коридорах намного уютнее, а откуда-то издалека доносится запах чего-то вкусного. Безымянный вытянул хобот вперёд и громко втянул воздух в себя.

- Покажите его Вождю, - посоветовал Взъерошенный. - Он как раз на месте, и его не надо искать.

- Но я хочу есть! - сказал Безымянный. - Может, сначала накормите?

- Все есть хотят, - ответил Ворчун. - Успеешь. Показать надо, это точно.

Ворчун с Лысым неожиданно резко приподняли его и забросили куда-то наверх. Судя по мягкости, Вождь сидел на какой-то древней изношенной кровати с матрасом. Хотя, если это кровать, то почему так высоко? Неужели он ещё меньше, чем казалось вначале? Сверху, над головой, находился какой-то маленький точечный источник тепла, и Безымянный смекнул, что это лампочка. Ещё наверху что-то гудело, но что именно - источник света, или что другое - нюхач не понял.

Впереди громко чавкали. Тепловое зрение сначала ошибочно подсказало, что вождь раза в четыре больше обычного нюхача. Когда они подошли поближе, пятно тепла разделилось на три, среднее из которых было по размерам совпадало с самим Безымянным. Видимо, два каких-то крупных нюхача сидели рядом и согревали вождя, а теперь отступили в сторону, чтобы не мешать встрече.

- Иди, понюхай его, - тихо подсказал Ворчун и легонько толкнул вперёд.

Чавканье прекратилось. От вождя пахло табаком, повязки на лице не было. Видимо, не все запреты распространялись на предводителя семейства.

- Проснулся, Безымянный, - у вождя был неожиданно глухой и низкий голос. - Хороший у тебя запах, свой. Ещё бы - ведь я твой двоюродный пра-пра-правнук. Как и почти все наши. Это хорошо, что ты проснулся. В наше время такие, как ты, нужны.

Принял за своего, и это здорово, подумалось Безымянному.

- О великий вождь! Я рад, что вы меня разбудили, и наконец-то я оказался дома.

- Дома, или не дома - это мне всё не важно, понимаешь? - укоризненно сказал вождь. - Главное, что ты теперь с выводком. Значит, мы не обречены.

Подобное чувство собственной важности у Безымянного уже когда-то было раньше. Скорее всего, в прошлый раз, когда он спасал страну антропоморфов, припомнил он. Но это всё были сны, ерунда.

- Конкретно ты - не важен, важно то, что связь времён действует, Безымянный. В других отсеках есть другие холодильники, другие Спящие. Если бы тебя не удалось разбудить, мы бы пошли в набег и захватили другого Спящего.

Слева приблизился кто-то большой и тёплый, он передал вождю кусочек чего-то вкусного и аппетитно-пахнущего. Безымянный потянулся хоботом, чтобы потрогать лицо этого большого нюхача и понюхать лакомство, но вождь быстро наклонился вперёд и отвесил подзатыльник.

- Не трогай! Не знаешь, что ли, самое главное табу? Сладкое простым нюхачам есть нельзя.

- Мы ему не объяснили ещё, - заступился Лысый и перевёл тему. - Который час, Великий Вождь?

- Полвторого, - лениво проговорил глава выводка и повелел. - Отведите его в первую кормовую. Он так много спал, ему надо подкрепиться.

Безымянного столкнули с кровати. Он пошёл назад, нащупал дверной проём и вдруг ему пришла в голову мысль.

- Не всё сразу, Безымянный. Иди поешь сначала.

Всего кормовых было три. По сути, это было три чудовищно огромных склада с провизией, еды в которых двум десяткам крохотных носатых существ могло хватить на несколько веков. Со всех сторон шуршали и чавкали. Запахов было столько, что кружилась голова. Тепловое зрение подсказало, что вокруг кормятся по меньшей мере восемь соплеменников.

- Идём к полкам, - пояснил Ворчун. - Лезем наверх. Как что-то вкусное учуял ― сразу ешь. Правда, если мармелад или конфеты - то нельзя, это оставляем вождю.

- Это ты кому? - послышался взволнованный голос. - Чей это запах? Чужак?

- Безымянного разбудили! - радостно проверещал Лысый.

Послышался топот, соплеменники подбегали к нему по очереди и нюхали. Как хорошо, подумал Безымянный, когда вокруг такая большая и дружная семья. Однако сразу все имена родственников выучить не удалось.

Еды вокруг оказалось много, очень много. Она была разная - морская капуста в пластиковых баночках, сухари, сырые сосиски в плотной оболочке, которую приходилось разрывать руками. Овсяные хлопья и сырные чипсы.

На какой-то момент он удивился тому, как такой объём пищи мог оставаться свежим столь долго - это казалось странным и неправильным, но, в конце концов, всё это было неважно. Ведь Безымянный чувствовал себя счастливым. Обёртки падали на пол одна за одной. В какой-то момент он захотел спросить у Ворчуна, а кто будет убирать весь этот мусор, но потом остановил себя. Чего доброго, ещё заставят прибирать. Через полчаса он присел на полку отдохнуть и спросил у соплеменника:

- А почему мы все живём в бункере, напомни мне?

- Легенда есть. Но это очень долгая история, Безымянный.

Полка скрипнула - наевшийся соплеменник тоже присел рядышком, раздвинув пластиковые поддончики из-под сухарей.

- Когда-то давным-давно бункер был пустым. Все жили в совсем другом месте, в просторном помещении без потолка. Очень большое помещение, с далёким светильником наверху. Там было много племён. Разных, странных и больших. Там была растительность, такая же трава, какая сейчас растёт в комнате с большими лампами, и совсем другие растения были...

- Зачем она растёт? Ты покажешь мне эту комнату?

- Не перебивай! В такие моменты нельзя перебивать. Сначала это помещение населяли люди - именно поэтому память о них мы храним где-то глубоко. Тебе ведь казалось иногда, что ты человек, так?

- Угу, - кивнул Безымянный, а сам нащупал хоботом какие-то вкусные крошки и быстро съел.

- Это всё потому, что раньше везде жили люди. Потом люди вымерли, и в этом мире стали жить разумные звери.

Безымянный насторожился. Что-то похожее он уже видел или слышал когда-то давно. Или совсем недавно?.. Он волнения он нащупал что-то вкусное рядом и сразу же съел.

- Звери эти, - продолжал престарелый Ворчун, - сначала основали небольшие поселения, затем королевства, а потом из них получилась одна большая Страна Антропоморфов. Затем в этой стране появились наши предки - слонотавры. Велика и загадочна была тайна их происхождения, поговаривают, что они живут во многих мирах, но это неважно... Важно то, что говорящие звери испугались непрошенных гостей, хотя, в сущности, нападать никто не собирался. Они нашли героя, который дошёл до самого главного слонотавра, и тот вручил ему свой хобот, чтобы вернуть мир. Тогда хобота могли ещё отстёгиваться, не то, что сейчас...

- Постой! - воскликнул Безымянный, вскакивая с полки. - Ведь это всё я видел во сне, совсем недавно. Это я был тем героем. Я видел всё это до пробуждения.

- Да? - растерянно проговорил Ворчун после небольшой паузы. - Ну и что особенного. Просто очень умный, сложный сон.

- Генетическая память, - послышался откуда-то сбоку голос Лысого. Подслушивает, значит.

- Значит, я могу всё это не рассказывать, - сказал Ворчун, и, судя по тепловому зрению, повернулся и пошёл куда-то.

Безымянный метко хлопнул Ворчуна ладошкой по затылку - похоже, такая манера обращения была здесь принята, и он решил не отставать от остальных.

- А что рассказывать? Этот герой своими страхами и сомнениями разрушил весь прежний мир. Говорящие звери подожгли город слонотавров, а те выпустили ракеты с химическим оружием в сторону страны антропоморфов. В наказание все те, кто выжил, обречены теперь быть маленькими, носить хоботы и следовать множеству запретов. Так получились мы, нюхачи. Потом нас переселили в другой мир, и как-то хитро перенесли во времени. А теперь спать!

С этими словами Ворчун спихнул Безымянного с полки. Сидели они невысоко, весил нюхач мало, поэтому удар был несильным. Внизу было много фантиков и обёрток, Безымянный зарылся в них и мгновенно уснул.

Ему приснился огромный боевой вертолёт. Он не запомнил, что именно это была за машина, не запомнил сюжета и действующих персонажей, но вертолёт - красно-белый, покрытый драконьей чешуйчатой бронёй и зависший высоко над странным пыльным городом - этот образ был очень ярким, и Безымянный вынес его из сна в самых мелких деталях.

Проснулся он от того, что его хлопнули по затылку. На полу было сыро и холодно.

- Вот ты где! Вставай, тебя ждут великие дела, - голос вождя звучал торжественно. От вождя несло табаком. Интересно, что он курит, трубку или сигареты?

- О великий вождь... - Безымянный потянулся и разметал фантики с обёртками, затем машинально потянулся к повязке, чтобы снять и посмотреть по сторонам, но вождь схватил его за запястье.

Нельзя, вспомнил он. В этом мире сплошные запреты.

- Расскажи мне, что ты видел во сне, - повелел вождь. - Не в последнем! А в том.

И Безымянный начал рассказывать, вытаскивая воспоминания из глубин памяти, как за рыбацкую леску. Сначала он рассказал про водопад, с которого упал в пустоту. Вождь слушал молча. Потом вспомнил про город слонотавров и про то, как он увидел мартышку в зеркале. После этого с трудом, но всплыл из глубины сознания раскидистый баобаб, под которым он проснулся, Бигль и Максимильян. Вспомнил и вкусную еду, которую собирают на специальных деревьях.

- Еда - это хорошо, - тихо заметил вождь. - В соседней комнате, к примеру, полно консервов, но мы открываем их только иногда, в основном, для молодняка. Их сложно открывать, с хомяками всё проще.

- С какими хомяками? - не понял Безымянный, получил оплеуху и добавил: - великий вождь.

- С кормовыми. Ты что, не помнишь, где ты проснулся? Мы храним тушки хомяков в холодильнике. Продолжай, что было до этого баобаба?

Очень хотелось узнать побольше про хомяков, но Безымянный не рискнул спрашивать вождя и продолжил свой рассказ. Когда он миновал вторую "пустоту" и дошёл до страны песка и ганеш, вождь прервал его.

- Мой отец рассказывал мне про ганеш. Точнее, говорил, что они существуют. Ещё говорил, что лучше не трогать эту тему, видимо, это тоже какой-то важный старый запрет.

- Хорошо, великий вождь, - кивнул Безымянный. - Скажи, но почему мне всегда казалось в первых моих мирах, что я человек? Мне казалось, что всё живое и настоящее. Вот только снов я там не видел, вроде бы.

- Снов ты не видел, потому что те миры и были снами, - мудро заметил вождь. Во снах очень часто всё живое и настоящее. Что в этом странного. Во снах - мудрость. Однажды давно мне приснился Эйнштейн, он рассказал мне, как делать атомные бомбы. Я запомнил всё, каждую деталь. Потом я нашёл в кладовой много бумаги, и стал делать чертежи. Много чертежей. Но потом мне приснился сон, и я понял, что в бункере всё это бесполезно и бессмысленно.

Безымянный вспомнил, как какую-то похожую историю рассказывал ему старик-мангуст, но решил промолчать.

- Тебя ждёт великая миссия, - сказал вождь и поднялся. - Ты должен будешь вынести мусор.

Сзади налетело двое нюхачей, подхватили под руки и понесли куда-то во внутренний коридор. Безымянный принюхался - слева был Взъерошенный, справа, кажется, Кистеухий - точное имя он вчера не запомнил. Прибежали они быстро, его приподняли и закинули на чьи-то плечи. Хобот уткнулся в что-то большое и по-металлически холодное.

- Это главные ворота отсека, - пояснил голос Взъерошенного. - Дотянись, нащупай задвижку, открой и спрыгивай.

С засовом он разобрался быстро - судя по воспоминаниям, когда-то раньше ему тоже приходилось открывать дверной засов в темноте. Спрыгнув на пол, Безымянный ударился боком о что-то гладкое.

- Нас четверо? - переспросил голос Длинного. Это на его плечах стоял Безымянный.

- Да, - ответил Взъерошенный. - Ты, новичок, я и Кистеух. Нас много, значит можно выходить.

Кистеух схватил за запястье, оттащил новичка назад и положил ладони Безымянного на тёплую продолговатую рукоятку.

- Это самосвал, Безымянный, - пояснил голос вождя. - Большой и пластмассовый. Ты с Длинным будешь толкать его, а вы двое направлять и прощупывать дорогу. Будь осторожен.

Послышался скрежет ржавых дверных навесов, и снаружи пахнуло холодным, спёртым воздухом.

Большой игрушечный самосвал толкался с большим трудом - видимо, мусору накопилось много. Когда двери захлопнулись, Длинный забормотал.

- Лишь бы не заметили. Если заметят - то это всё, пиши пропало.

- Ещё бы! - воскликнул Длинный. - В седьмом отсеке такие бандюганы, им палец в рот не клади, а то...

- Почему нельзя просто завалить ворота соседей мусором, а самим побыстрее вернуться?

- Тише вы! - пшикнул Кистеух. Голос у него был тонкий-тонкий - молодой совсем. - Заметят.

Дальше толкали мусорный самосвал молча. Безымянному стало немного не по себе - и от тухлого запаха, и от звуков падающей воды где-то далеко, от шорохов и от чувства опасности, которую даже нельзя увидеть.

- А долго ещё? - тихо спросил он Длинного, не выдержав наконец молчание.

- Полчаса пути туда, полчаса обратно. Ха, а про мусор к дверям соседей - это ты дал. За такое они тебя по головке не погладят!

Самосвал вдруг резко повело влево, видимо, Взъерошенный отпустил, а к запахам прибавился какой-то новый, одновременно и знакомый, и страшный.

- Хищник! - взвизгнул Взъерошенный. - Повязки снять!

- Мы не в отсеке, идиот, и ситуация критическая - запреты не действуют! - пояснил Длинный, срывая повязку с глаз напарника.

Безымянный заморгал, привыкая к освещению. Впервые он видел одновременно и обычным, и тепловым зрением - это было удивительно ново и необычно. Впрочем, обычное зрение оказалось ненамного лучше теплового. Он взглянул на соплеменников - их тусклые силуэты казались совсем не такими, какими он их себе представлял раньше. Но разглядеть их хорошо не удалось - источник света был тусклым и далёким - яркая точка виднелась где-то далеко по коридору, который медленно заворачивал налево и казался бесконечным.

А гораздо ближе впереди, на уровне лица нюхач увидел пару зелёных кошачьих глаз.

Длинный мгновенно достал из кузова три столовых вилки и отдал две Кистеуху и Взъерошенному. Каждая была в рост взрослого нюхача.

- Не глазеть друг на друга! - командовал Взъерошенный. - Сгруппируйтесь!

Кошка в три прыжка преодолела расстояние до самосвала и запрыгнула на мешок, лежащий в кузове. Кистеух ткнул вилкой зверю в живот. Кошка зашипела и махнула лапой, оставив глубокие борозды от когтей в хоботе. Кистеух пронзительно заверещал и выронил оружие. Безымянный, недолго думая, перехватил вилку рукояткой вперёд и с размаху ударил кошку по носу, как дубинкой, а Взъерошенный, стоявший левее, зарычал и воткнул свой трезубец в лапу хищнику.

Кошка повалилась направо, опрокинула мешок и затрусила назад по коридору, прихрамывая на пораненную лапу, а потом скрылась в какой-то дыре в стене. "Одичали... Вот бы их снова приручить", - подумал Безымянный, глядя хищнику вслед. Такое крупное по сравнению с нюхачами животное наверняка могло пригодиться выводку.

- Как ты? - спросил он Кистеуха. Тот зажимал рану на хоботе ладонью, Безымянный пригляделся - кровь была настоящей, и ему сделалось страшно. Ещё одно доказательство тому, что всё вокруг реальное. Молодой нюхач вблизи имел странный окрас - мелкие родинки, полоски, складывающиеся в затейливые узоры, но подробно разглядеть при тусклом свете было тяжело.

- Не смотри на меня, - отмахнулся Кистеух. - Перетерплю как-нибудь. И надень повязку уже.

Длинный с Взъерошенным натянули на глаза повязки и торопливо, вслепую пытались уложить мешок обратно в кузов игрушечной машины. Безымянный помог им, тоже вернул повязку на место и продолжил толкать мусоровоз вперёд.

- С полгода назад одного молодого кошаки слопали, - сказал зачем-то Длинный.

- Тебе сколько лет, Длинный? - спросил Безымянный.

- Пять лет, - ответил тот. - Я уже взрослый. А самый старый у нас Ворчун, ему целых восемь.

Неужели у нюхачей такая короткая жизнь, подумалось Безымянному? Странно, ведь сам себя он ощущал по меньшей мере двадцатилетним. Получается, осталось жить всего пару лет? Он не хотел умирать так рано.

- Почти приехали, - сказал Взъерошенный. - Направо поворачиваем. Сильнее толкай, Безымянный.

За поворотом слышался шорох. Тепловое зрение показало два крупных световых пятна впереди и несколько поменьше, позади.

- Поздно, их не обойти. - сказал второй незнакомец. - Это из шестого, так разберёмся.

- Вы кто? - голос Взъерошенного звучал строго.

- Не трогайте нас, мы изгнанники, - жалостливо сказал первый голос. - Мы здесь охотимся на крыс.

Второй незнакомец подошёл ближе - похоже, они были зрячими, и обладатель первого голоса что-то разглядывал. Взъерошенный звякнул вилкой о кузов самосвала.

- Погляди, Майк, так это Спящий! - сказал второй голос. - Шестому отсеку повезло.

- Скоро им есть нечего будет от такого везения, Тим, - пробормотал первый голос.

- У нас полно еды, - возразил Безымянный. - Целых три зала еды.

- Ты чего про еду говоришь, идиот! Нельзя про свою еду посторонним говорить. Тем более тем, кто шляется по общему коридору! Мали ли, кто узнать может.

- Возьмите нас к себе! - попросился тот, кого назвали Майком. - Мы сильные, болезней нет.

Длинный сделал выпад вперёд с вилкой, пытаясь дотянуться до Тима. Тот отпрыгнул в сторону.

- Вождю не понравится, - сказал Взъерошенный и тоже стал подкрадываться к Майку, вытянув хобот.

- Мы вас видим, и наше оружие серьёзнее вашего, - предупредил изгнанник Майк. - У нас есть арбалет.

- Если их оружие сильнее нашего, то лучше уйти. Надо только вывалить мусор. Длинный, помоги мне, вставай с левой стороны.

Нюхачи загремели вилками о пластмассу кузова, опрокидывая вонючий мешок. Послышался свист стрелы, стук о заднюю стенку, а затем комнату наполнили вопли Кистеуха.

- Мой хобот! - верещал молодой нюхач. Его голос звучал как-то странно.

- Получил? - злорадствовал изгнанник. - Будущего у нас нет!

- Ничего не сделали! - сказал Майк. - Он просто так вопит. Вы, кажется, собирались уходить?

Взъерошенный грозно зарычал. Безымянный бросился в сторону Кистеуха, снова сдвинул повязку на лоб и осмотрел сородича. Хобот несчастного, и так порезанный когтями кошки, был теперь пробит насквозь тонкой стрелой, сделанной из вязальной спицы и куска бритвы, которая пригвоздила нюхача к стене. Да, рана серьёзная, тут может помочь только ампутация, подумалось Безымянному. Но делать этого в бункере, наверное, никто не умеет.

- Мой хобот, они пробили его, - вопил молодой. - Что ты делаешь?

Он отломал у стрелы оперение и помог сородичу освободиться. Подняться Кистеух не смог, видимо, во время толчка сильно подвернул ступню. Безымянный оглянулся назад - там шла возня, слышались удары об бетон и крики незнакомцев - Длинный с Взъерошенным скинули их с кучи мусора и барахтались на полу, в пыли. В ход шли и зубы, и ноги - откуда у таких крохотных нюхачей столько жестокости, удивился Безымянный, но потом удивление сменилось сопереживанием - он и сам чувствовал себя таким же и очень хотел набить морду этим изгнанникам.

- Не бейте нас! - наконец заверещал Майк. - Мы не будем стрелять, мы разрешаем вам уйти.

- Взъерошенный, брось их, лучше помоги нашего в кузов затащить, - крикнул Безымянный, а сам вернул повязку обратно на глаза. Снова ориентироваться по слуху и запаху было не очень приятно, но это лучше, чем нарушать запреты.

Изгнанникам удалось освободиться, они быстро вскарабкались по горе наверх и спрятались где-то в отходах. Нюхачи из шестого отсека закинули арбалет в кузов, положили туда же хромого и раненого Кистеуха и потащили самосвал из мусорной комнаты. Толкать полупустой пластмассовый грузовик обратно было куда проще, чем полный.

Чтобы ворота отсека снова открыли, нюхачам нужно было вскорабкаться друг другу на плечи и нажать старую резиновую кнопку электрического звонка. Самым верхним Взъерошенный сказал быть Безымянному - дескать, он лёгкий и изворотливый, сразу разберётся. Кнопка нажималась настолько туго, что Безымянный удивился - неужели нельзя придумать какое-то новое средство, более удобное и простое? Например, верёвку, продетую через щель - подёргал нужное число раз, тебе и открыли. Эх, был бы он тут правителем...

Через пару секунд заскрипел железный засов, и двери со скрипом открылись.

Кукушка высунулась из часов и со скрипом залезла обратно.

- Ты проявил себя как настоящий герой, Безымянный, - похвалил вождь. Они только что пообедали и вместе сидели на кровати. - Однако, чтобы убедиться, что ты действительно годишься, нужно пройти последнее испытание.

Вождь подсунул ему под нос картонку с выпуклостями и стал водить рукой.

- Тебе нужно попать с вентиляционную систему. Вот она. Здесь большая труба, она идёт вдоль всех помещений, от неё отводки. Хорошо запомнил?

- Хорошо. Теперь ищи место, откуда ты сможешь проникнуть в вентиляцию.

Безымянный спрыгнул с кровати и вышел из комнаты вождя. Он уже прилично оринентировался в помещениях отсека, и решил первым делом наведаться в комнату, где ещё ни разу не был - к хомякам.

За хомяками в этот раз присматливал Ворчун, Безымянный узнал об этом по запаху. Пахло здесь по-особенному - к запахам сородичей-нюхачей примешался какой-то другой, резковатый и незнакомый. Наверху, судя по тепловому зрению, находились две длинные лампы, очень похожие лампы были в одном из предыдущих миров-снов, и это показалось немного странным.

- Безымянный, это ты? - спросил Ворчун. - Иди сюда, потрогай их.

Спящий нащупал стенку большой корзинки, перевесился через прутья и пошарил руками и хоботом. Впереди прощупывалось что-то пушистое, тёплое и большое - размерами хомяк был немногим меньше взрослого нюхача.

- Овсяными хлопьями. У нас остался ещё десяток коробок. Скоро, правда, закончится - забить придётся последних хомяков.

Безымянному стало жалко хомяков, далёкая память - видимо, генетическая - подсказывала, что когда-то хомяки были безобидными домашними питомцами. Он ещё раз засунул ладони в густую жёсткую шерсть кормового животного и спросил Ворчуна:

- Зачем? - спросил Ворчун. - Это не так уж и просто.

- Великий Вождь послал меня на последнее испытание.

- Странно, - в голосе соплеменника послышалось удивление. - Раньше не было никаких последних испытаний. Ну да ладно. Слышишь звук капель?

- Иди в том направлении. Нащупаешь две тонкие трубы - взбирайся по ним в умывальник.

Безымянный поднялся, пошёл на звук, уткнулся в обмотанные пенькой трубы и вскарабкался по ним. Голова упёрлась в какой-то гладкий твёрдый потолок. С трудом нащупав край умывальника, он подтянулся и, перевесившись через скользкий край, плюхнулся в мокрую раковину.

- Забрался? - спросил Ворчун. - Если да, то перепрыгивай на стол, он левее. Прыгай по коробкам на шкаф, там почувствуешь ветер.

И он почувствовал. Почувствовал ветер, запах, и сразу всё понял. Цель манила его, звала, и Безымянный сломя голову помчался наверх, опрокидывая сложенные лесенкой коробки из-под овсяных хлопьев.

- Эй, осторожнее! Развалишь всё! - крикнул Ворчун, но Безымянный не слушал его.

Над шкафом был слышан ровный, тихий гул ветра в жестяной трубе. Труба, висящая под потолком, оказалась чуть ниже роста нюхача - сантиметров пятнадцать в диаметре, а свежий ветер почему-то дул навстречу, а не внутрь.

Безымянный прижал уши, пригнулся и зашагал по гремящему жестному полу трубы. В трубе было неуютно, но запах, удивительно знакомый и желанный, нёс его вперёд.

Судя по схеме-картонке, которую подсунул ему вождь, вентиляционная система охватывала все помещения - маленькие трубы лабиринтом шли по потолкам, собираясь в одну большую где-то в центре отсека. Безымянный миновал два ответвления - он шёл против направления ветра, к какому-то большому вентилятору, и трубы, выходящие в отсеки, его не интересовали.

Стало заметно холоднее, перевязанные сбоку концы повязки неприятно трепыхало ветром, и Безымянный снял повязку - всё равно, внутри было темно, а снаружи никто не мог заподозрить о нарушенном запрете. Жестяной туннель медленно пошёл вверх, шум усилился. Идти стало тяжелее, но вдруг он увидел тусклый свет впереди. "Свет внутри вентиляционной трубы? - удивился Безымянный. - Там точно кто-то должен быть".

Светильник обнаружился за поворотом, как и источник шума. Труба, которая вела к цели, оказалась намного шире той, в которую сначала залез Безымянный, стенки были полукруглые и скользкие. Ветер дул навстречу, сбивал с ног, а свет слепил глаза, отвыкшие от яркого света, или просто не приспособленные к нему - Спящий уже не знал. Последние шаги были сложнее всего, ветер прижимал к ледяной трубе, но он нашёл в себе силы удержаться на ногах и посмотрел вперёд, прищурив глаза. Силуэт, державший фонарик, казался одновременно странным и каким-то очень знакомым.

- Ты уже близко, я тут, - послышался тихий голос, незнакомый и непохожий на все, что он слышал раньше в бункере.

- Под вентилятором, - сказала она, указала фонариком наверх и выключила его.

Стало темно, осталась лишь тонкая ниточка света позади хрупкого силуэта, и тут его осенило. Он вспомнил, где видел её.

Перед ним стояла статуя из Страны Песка, которую он видел много недель назад. Нагая, крохотная, и совершенно... реальная. Она была настоящим человеком и не имела никакого отношения к мутированным обитателям подземелья.

А он, вся его биография и все воспоминания не были настоящим. Как и реальность с её бункером - это всё миф, вымысел, плод чьего-то коллективного воображения. Безымянный неожиданно остро осознал это и слепо потянулся к этой маленькой частице настоящего, а она обняла его странное, нелепое телесное воплощение тонкими руками и повалила на жестяной пол.

- Ты уже понял, зачем тебя разбудили, Спящий? - спросила девушка, прервав долгий поцелуй.

- Чтобы выводок продолжил род? - догадался он, глядя на её тело при помощи теплового зрения.

- Ты ничего не понял, - усмехнулась она. - Совсем для другого. Надень повязку, не все запреты стоит нарушать.

Зрение, по которому он так скучал, оказалось совсем не нужным. Ветер прижимал их маленькие горячие тела к холодной жести. Она была настоящая, абсолютно настоящая!

Снов он не видел, или попросту не запомнил, потому что слепая реальность подземелья казалась в тот день слаще ночных видений.

Открыв глаза, Безымянный обнаружил, что сидит на на полосатом матрасе, а наверху ярко горит большая лампочка накаливания. "Висит груша, нельзя скушать" - опять непонятно откуда вспомнилась вдруг старая поговорка-загадка, и нюхач заморгал, приспосабливаясь к освещению. Огляделся - в комнате никого не было, на кровати лежала пачка сигарет с огромной зажигалкой, в углу тихо тикали часики с кукушкой. В верхней части стены, у которой стояла кровать, обнаружились металлические створки, из-за которых доносился гул вентилятора. Видимо, после вчерашних приключений его выкинули из вентиляционной системы на кровать вождя. Безымянный вспомнил вчерашнее и сладко потянулся.

Нащупал хоботом повязку, валявшуюся рядом, и быстро натянул на голову. С удивлением он понял, что теперь чувствует себя в темноте, с повязкой, намного комфортнее, чем зрячим. Напомнил о себе голод, рядом обнаружилось что-то сладко пахнущее, и Безымянный, не раздумывая, подгрёб это лакомство руками к себе и, жадно чавкая, принялся уплетать.

Наевшись, он снова погрузился в уютную дремоту и очнулся спустя пару минут от того, что его хлопнули по затылку.

- Ты съел мои сладости? - голос вождя звучал строго.

Нарушенный запрет. Безымянный не знал, что за это могут сделать, поэтому ему стало страшно, он сжался в комок и он решил соврать.

Матрас закачало - вождь спрыгнул с кровати и, судя по шуму, убежал куда-то.

Снова погрузился в дремоту, и проснулся только от сильного запаха, заставившего инстинктивно вскочить и побежать по внутреннему коридору на кухню.

На кухне было душно. По центру, прямо на полу, стояла электроплитка с низким широким чаном, от которого шёл жар. Нюхачи толпились вокруг кастрюли, радостно похлопывали мохнатыми ладошками по горячим краям и шептались о чём-то.

- Ты рад? - подошедший Ворчун хлопнул Безымянного по плечу.

- И я рад. Хомячатина... Давно мы её не ели, уже больше недели.

Кто-то принёс ложки, и выводок стал греметь ими о кастрюлю, вылавливая кусочки посочнее.

Интересно, почему той ожившей статуэтке не позволяют есть вместе со всеми, и почему вообще самок прячут от выводка, подумалось Безымянному, но эта мысль промелькнула где-то на заднем плане. Гораздо важнее сейчас казалось не быть уличённым в нарушенном запрете.

Рядом, судя по запаху, стоял Длинный, он подцепил в кастрюле ложкой кусок Безымянному и пробормотал:

- А я видел всё. Видел, как ты съел еду вожака. Мимо проходил.

- Не знаю, мне сложно молчать, - голос Длинного звучал с издёвкой.

"Вот ведь гад!" - подумал Безымянный и стал лихорадочно соображать, что делать. По уму, надо было убежать и спрятаться где-нибудь под шкафом, но уйти не позволял голод и... запах.

Вожак, стоявший напротив, по ту сторону от кастрюли, явно был не в духе - ходил и лупил всех, особенно молодых.

- Это не я! - послышался жалобный голос Лысого. Раз даже Лысому досталось, то что и говорить про остальных.

- О Великий Вождь! - не выдержал, наконец, Ворчун. - Почему ты всех бьёшь? Нельзя ли решить проблему мирно?

- Хорошо, - сказал вождь. - Пусть тот, кто съел мои сладости, сознается самостоятельно.

Воцарилась почти мёртвая тишина. Слышны были только капли воды из соседней комнаты.

- Он не сознается! - выкрикнул Длинный. Безымянный дал ему подзатыльник.

- Это всё он! - заверещал предатель. - Тот, которого вы разбудили!

Страшно, снова стало страшно. Безымянный метнулся к выходу, но напререз ему, сбивая с ног, бросился Кистеух.

Раненый нюхач повалил Спящего на пол, а сверху на нарушителя повалились ещё трое соплеменников.

- Нет! Это не я! - вопил Безымянный. - Не ешьте меня!

- Ты нарушил запрет... - слышалось со всех сторон.

- Безымянный нарушил запрет и съел лакомства вождя, - откуда-то со спины послышался грозный голос вождя. - Дайте мне повязку с его глаз, теперь он вождь.

Поначалу Безымянный обрадовался - наказание было не столь страшным, как он того ожидал. Но потом, после совместного обеда, вождь, теперь уже бывший и надевший на глаза повязку, отвёл Безымянного в сторону и рассказал про все обязанности, которые предстоит выполнять предводителю клана.

Обязанностей оказалось чересчур много. Нужно было следить за порядком. Улаживать конфликты внутри выводка. Обороняться от чужаков. Принимать роды у запрятанных самок - их оказалось пятеро, и две из них беременны. Лечить поранившихся. Воспитывать молодняк и передавать знания от поколения к поколению. Нужно было забивать и готовить хомяков. И, что самое важное и ответственное - предстояло следить за часами, иначе можно проворонить время сна и обеда.

- Будь осторожен! От тебя теперь слишком многое зависит, - сказал напоследок вождь и вернулся к чану с едой.

После сытного обеда все, включая новоявленного вождя, свалились в кучу и задремали на кухонном полу. Проснувшись, Безымянный первый раз подробно рассмотрел свой выводок. Оттенок кожи был разным - от салатного до розового, а странные полоски на телах нюхачей при ближайшем рассмотрении оказались текстом. Строчками каких-то до боли знакомых песен и стихов.

"... мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя " - красовалась надпись на груди Ворчуна. "Над седой равниной моря гордо реет буревестник, грозной молнии подобный" - читалось на спине Взъерошенного.

Русский. Это русский язык, понял Безымянный. Он сам, как и жители всех предыдущих стран-миров, несмотря на зарубежные имена, говорили и говорят на нём.

И что же это за мир, в который он попал? Миры... Вдруг вспомнились слова предводителя слонотавров из давнего сна о том, что есть какие-то искусственные миры. Глупость всё это, конечно, но захотелось спросить об этом бывшего вождя. Безымянный стал бегать по помещениям и звать его.

- Вождь, ау! - крикнул он, вбегая в комнату с хомяками.

- Бесполезно, о великий вождь, - сказал Лысый. В повязке он выглядил таким беспомощным, таким же, наверное, был Безымянный до этого. - Теперь ты вождь, а старого вождя больше нет.

- В каком смысле нет? - испугался Безымянный. Он надеялся, что его предшественник будет помогать советом.

- Я не знаю, куда они все уходят. Что предыдущий, при котором я родился, что этот. Теперь ты должен всё решать за нас.

Стало не по себе - тут было и чувство потери, и какая-то подростковая неуверенность в себе, и ощущение огромного груза ответственности на плечах. Вместе все эти чувства породили страх, сильный страх перед будущим. К тому же, он знал, что может объявиться много проблем, решения которых в одиночку он не найдёт.

Захотелось убежать, спастись из этого чёртового отсека.

- Великий Вождь, сколько времени? - спросил один из подростков.

- Я не знаю, сколько времени! - огрызнулся он, и хотел было ударить молодого, но пожалел - незрячие соплеменники в повязках выглядели беспомощными.

Побежал в свою комнату с кроватью. На ней сидело два нюхача - огромных, странных и незнакомых.

- Твои самки, - протрубило левое существо, пошевелив грубым, неприятно волосатым хоботом.

- А кто же... тогда был вчера в вентиляции? - вопрос прозвучал слишком по-риторически. Ответ на него мог дать только бывший вождь, но он бесследно исчез.

- Уж не знаю, кто к нам ходит по вентиляции, - проворчала сидящая справа. - Наверняка, чужаки, но это не наша проблема. Ты вождь, тебе решать.

Их тела тоже оказались исписаны стихами. Приблизившись, Безымянный прочитал на бледной коже: "Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем. Для тебя в окошке створчатом я всю ночь сижу с огнем". Анна Ахматова, вспомнил он имя поэтессы. Самка, почувствовав приблизившегося вождя, призывно потянулась к нему хоботом, и это выглядело отвратительно. Они были ненастоящие. И всё вокруг было ненастоящее, даже его собственное тело. Только та крохотная ожившая девушка-статуя, которую он безвозвратно потерял.

Если на всех нюхачах написаны строки, то что тогда написано на нём самом? Из-за хобота полностью разглядеть живот не представлялось возможным, да и буквы были перевёрнутыми.

- Зеркало, у нас есть зеркало? - спросил он у самок, но те не ответили.

Безымянный снова забегал по комнатам, спрашивая окружающих, но никто не мог дать ответа. Зеркалами тут никто не пользовался. Почти окончательно отчаявшись, новоявленный вождь обнаружил неприметную дверь в конце внутреннего коридора. Холодильник! Он совсем забыл про это помещение.

Кое-как допрыгнув до дверной ручки, он открыл массивную металлическую дверь. Изнутри пахнуло запахом сырости и холода - точно такой же запах был, когда он проснулся в этом несчастном мире бункера.

На двери было зеркало, но свет лампочек вдалеке был настолько тусклым, что буквы читались с трудом.

- Эр-эм... пробел, дефис эр-эф... косая черта^⁴, - тихо прочитал он. - Что-то знакомое.

Со всех сторон послышался резкий писк, от которого заложило уши. Безымянный почувствовал, что сейчас начнётся что-то странное, и, возможно, ужасное, и страх заполнил собой всё крошечное естество нюхача. Чувство было знакомым и оттого тем более неприятным.

По стенам пошли трещины, а с потолка стали падать на пол огромные куски штукатурки. Пол заходил ходуном, из помещений отсека послышались крики сородичей. Стена, противоположная двери холодильника, вспыхнула ярким светом и пропала, за ней открылась огромная ярко-синяя пустота, которая, медленно наступая, шла вперёд по коридору и обращала в ничто всю реальность бункера.

Безымянный залез глубже в холодильник и задрожал - больше от ужаса надвигающегося катаклизма, чем от холода. Налетевший ветер захлопнул дверь камеры, и стало темно. Рядом лежало чьё-то тело, привычным движением хобота он нащупал лицо и распознал в нём бывшего вождя.

- Вождь! - крикнул он. - Проснись, умоляю! Только ты можешь это объяснить и остановить!

Вождь слабо пошевелил хоботом, затем послышался его недовольный голос.

- Не мешай мне спать. Лучше ложись рядом и тоже усни. Так ты сможешь отправить своё сознание обратно в сеть реальностей.

- Ты запустил команду удаления. Был приказ от Авторов Мироздания, чтобы мы разбудили тебя. Именно поэтому все ходили с завязанными глазами, чтобы случайно не прочитать её. Она есть на всех Спящих.

Путник, он же Сэм, он же Безымянный, послушно лёг рядом на ледяной кафель холодильной камеры и крепко зажмурился. Только бы успеть заснуть, понял он, иначе процесс уничтожения реальности не пощадит и его. Только бы успеть!

Через пару мгновений он почувстовал яркий свет, пробивающийся сквозь закрытые веки и приоткрыл левый глаз. Потолок исчез, в фиолетово-синем небе сияли раз... два... три... шесть крохотных солнц, образующих шестигранник. Вслед за потолком исчезли стены, содержимое холодильника, а потом и пол. Тельце Безымянного, вместе с телом бывшего вождя стали падать вниз. Путник понял, что пытаться заснуть уже бесполезно, что он обречён быть стёртым вместе со всем содержимым окружающего пространства, открыл второй глаз и стал просто наблюдать за процессом стирания реальности. Страх постепенно уходил, вымещаясь из сознания адреналином свободного полёта.

Нижние этажи-уровни бункера быстро рассыпались, как карточный домик, и под ними оказалась бесконечно-далёкая зеркальная поверхность. Рядом пролетали кастрюли, кровати, мелкие предметы, а также бывшие жители бункера, обречённые на удаление. Тело бывшего вождя, чьё настоящее имя Путник так и не узнал, стало прозрачным. Оно сначала летело на одной высоте, похожее на тряпичную игрушечную куклу, а затем и вовсе растворилось призрачной дымкой, как растворяется кусок сахара в кружке чая.

Уснуть... Теперь ему никогда не уснуть и не увидеть сны, подумалось Безымянному.

Или, может быть, эта череда разрушающихся миров будет бесконечной? Может, случится то же самое, что и раньше? Внезапно до Путника дошли слова, сказанные той крохотной нимфой из вентиляционной трубы. Его разбудили для того, чтобы он уничтожил этот мир. Но зачем? Кому это нужно?

- Ну, что я тебе говорил, - послышался знакомый голос, и Путник увидел внизу, в зеркальной поверхности гигантское знакомое лицо. Это был Казимир, только в этот раз без рогов и более похожий на человека. - Они все слепы. Тебе давно пора проснуться.

- Так я сплю?! Это всё сон?! - радостно завопил Путник.

- Настоящего сна нет, как нет ничего настоящего. Ты во власти тех, кто тебя породил. Ты делаешь то, что тебе положено.

- Кто ты?! - крикнул Путник, но гигантская поверхность под ним исчезла - процесс удаления не пощадил и его.

По лицу больно ударили, и его перевернуло лицом наверх. Реальность вокруг стала меркнуть, а солнца над головой объединились странной коричневой штукой, похожей... на крепление люстры.

Морда, нависшая над ним, несомненно являлась человеческой. Немного раскосые глаза и тонкая козья бородка показались проснувшемуся неприятными, хотя мысль о том, что он наконец-то находится среди людей, несомненно обрадовала. Форма на вояке была в нелепую сине-зелёную полосочку и по расцветке походила на банный халат, но, судя по прочности и строгости форм, явно имела военное предназначение.

- Вот он, шпион, нашёлся, - криво усмехнулся куда-то в сторону обладатель козьей бородки, затем схватил юношу за воротник пальто и резко заставил сесть. Зрачки у вояки были неприятно расширены. - Говорили же, далеко не уйдёт. А ну встань, когда с тобой беседуют! Я лейтенант войск Корпорации Хаким Минниахметов. Ты обвиняешься в воровстве и шпионаже, парень. Ты арестован.

- Я? - усмехнулся юноша и оглядел помещение. Потолок был низким, стены - голые кирпичные, окон не наблюдалось, пахло сыростью - похоже, подвал. Потом посмотрел на себя - расстёгнутое бурое пальтишко, полосатый шарф... Он не узнал свои руки. - А кто я?

- Ничего, скоро узнаем, кто ты, - подошедший слева молодой парень в форме больно пихнул ногой только что проснувшегося юношу.

Путник слетел с кровати, размотавшийся шарф упал на пол. Хаким подхватил его, заломил руки и похлопал по бокам, проверяя, нет ли оружия. Потом скрутил руки за спиной и повёл к выходу. Лейтенант, как и сопровождавший сержант, оказались на полголовы выше, и Путник удивился - неужели у него такой маленький рост?

Следом появилось чувство "дежа вю", что именно такая же странная мысль о своём росте приходила в голову когда-то давно. Или недавно?

В углу подвала со связанными руками валялся какой-то крупный мужик в чёрном комбинизоне. Его смуглое лицо показалось Путнику удивительно знакомым, словно он видел этого человека в какой-то важный, переломный момент жизни.

- Отпусти его, гады, он ни в чём не виноват! Император не простит вам!.. - крикнул парень, но Хаким выстрелил ему в ногу из какого-то странного пластмассового оружия, связанный медленно промычал, закрывая глаза: - Так будет только хуже...

- Ты идиот? Что за дебильные вопросы! - Хаким пихнул пробудившегося сапогом, заставляя подниматься по крутой металлической лесенке куда-то наверх. - Артур, накинь ему на голову мешок.

"Ха, совсем как Ворчун с Лысым из бункера", - подумалось Путнику. Ему неожиданно стало весело.

- Сейчас вылезет, да наденем, чё торопиться? - откликнулись сзади.

В коридоре, сплошь уставленном старинными светильниками и часами, было намного светлее. В холле около лежащего ничком старика сидел на корточках третий вояка, увидев вошедших, он поднялся.

- У него же титул, болваны! - сказал Хаким, злобно зарычав. - Генерал живьём закопает!

- А, может, оклемается, - сказал третий. - Поехали?

Точно, какие-то головорезы, подумалось Путнику, и в следующий момент Хаким накинул ему на голову мешок.

Но он был рад. Да - опять темнота, опять несвобода и опять ни мысли о том, кто он такой. Но зато он теперь снова человек, снова настоящий, и эта мысль радовала как никакая другая. Да и мир вокруг был намного естественнее предыдущих.

Константин спрятался за старым тополем, напряжённо ожидая первого выстрела.

Первые японские боевые роботы появились в городе около пяти лет назад. Именно в то время начала свою работу самая радикальная и самая подпольная городская субкультура - неодиггеры, которых побаивались даже шавки Корпорации.

В начале две тысяча тридцатых грянули массовые репрессии на ска и рэперов-ортодоксов, объединившихся в банды и учинявших мятежи и погромы. После отправки в зомби-лагеря последних организаторов мятежных субкультур, стан неодиггеров стал пополняться новыми членами, сменившими "веру". Хорошо вооружённые и законсперированные, неодиггеры были организованы ничуть не хуже любой мафиозной структуры двадцатого века и вскоре в буквальном смысле ушли в подполье, обосновавшись в городской подземке. На поверхности они не выдавали своей принадлежности к "подземной касте", и подозрение в неодиггерстве часто становилось обвинением, предъявляемым властями.

Поезда метро в Верх-Исетске не ходили с самого две тысяча тринадцатого, и сначала туннели стояли заброшенные. Входы на десять станций единственной построенной до Катаклизма ветки почти сразу были замурованы и на случай мятежей контролировались войсками Корпорации. Но на выезд из депо, что на самой северной окраине города, неодиггеры успели поставить парочку лазерных пушек, сброшенных с японских беспилотников. Это были самые первые лазерные пушки в городе, тайком перенесённые по частям через леса откуда-то с севера-востока. Обосновавшись в метро, неодиггеры увеличили контрабандный поток и основали сеть подпольных мастерских по сборке и ремонту новой техники, постепенно втягивая в торговлю всё новые и новые микрорайоны. Именно так стали появляться свободные коммуны.

Ходили разные слухи, почему неодиггеры так удачно подпирают "упавшие с неба" японские комплектующие, и были ли в сговоре с Японской Империей, оставалось неясно. Так или иначе, японские боевые робомашины появлялись на улицах всё чаще и чаще, и представляли серьёзную угрозу как для мирных жителей, так и для Корпорации. Но оружие было не единственным следом японского мирового господства - небо давно принадлежало японцам. Тонны гуманитарной помощи - бичпакеты с быстрорастворимой едой, гигиенические изделия, одежда и даже детские игрушки - ежедневно сбрасывались на парашютах в больших коробках со стратосферных беспилотников во всех частях Внешнего города. Именно за обладание этими коробками и шла бесконечная грызня между Корпорацией, свободными коммунами и различными воинствующими группировками, не дававшая городу прийти в себя...

Константин старался не шевелиться. Хотя, подумалось ему, если машина с боекомлектом, и пустит ракету с теплонаведением, он обречён. Интересно, какой идиот вывел робота на улицу? И зачем?

Надо выровнять дыхание, понял он - пар изо рта слишком заметен. Сверху сначала выключили "Хэллоуин", затем и "Арию".

Свист не прекращался, и Константину пришлось пролежать минуту не без движения. Наконец он не выдержал и осторожно приподнял голову над кучей листвы.

Блестящая красно-белая - под цвет японского флага - робомашина, высотой в три метра, возвышалась над баррикадой из обломков бетона и старой мебели. Боевая часть была направлена на балкон на противоположной стороне улицы, откуда минуту назад играла музыка. Послышался детский смех.

Конечно, дети. Кто же ещё мог на такую глупость - просто так вывести на улицу боевую машину? "Нарожали имбецилов, - злобно подумал Константин. - Никакого воспитания".

Окошко на третьем этаже распахнулось, послышался прокуренный женский голос:

- Денис, паразит негодный, какого фига опять в ангар лазаешь! А ну немедленно вернул машину на место!

- Мы ненарочно, тётя Вика! - крикнули со стороны робота. - Чего они всякое старьё врубают!

- Я тебе покажу, сопляк, как классику старьём называть! - послышался старческий голос сзади. Константин обернулся - на балконе, откуда играл "Хэллоуин", стоял худой волосатый старик с залысинами, размахивающий какой-то архаичной ружбайкой.

- Эй, пацан! - не выдержал Молот, приподняв голову. - В прохожих стрелять не будешь?

Робот повернулся в сторону Молота, и тот, руганувшись, рефлекторно спрятался за тополем.

"Чувак! Какой я ему, блин, чувак", - недовольно подумал Константин, поднимаясь с листвы, но спорить с малолетним пилотом робота не стал.

Отряхнулся, подобрал чехол и пошёл дальше по Амундсена, ускорив темп. Тётка с балкона и дед-металлист продолжали орать на детей, обстановка накалялась, и оставаться в квартале было небезопасно.

Через сотню метров, не доходя сотни метров до кольцевой автодороги, повстречались двое волосатых юношей - одетых в кожаные куртки и вполне адекватных на вид. Константин вспомнил, что видел одного из них в Урнете, на музыкальном форуме. В момент, когда они поровнялись, справа, за домами, послышалось несколько выстрелов, Константин оглянулся и увидел группу зелёно-синих броневиков, спешащих со стороны опорного пункта.

- Шавки бегут к кормушке, - сказал один из парней, повыше ростом. - Я говорил, это беспилотник пролетал, а ты всё "зонд, зонд". Интересно, что свалилось.

- Не ходите туда, парни, там придурки малолетние робота на прогулку вывели, - решил подсказать Молот. Чем меньше шуму, тем лучше.

- Да, в коммуне что-то стали дети беспокойные, - сказал второй, рыжий, с раскосыми глазами, подозрительно глядя на автомат Константина.

- Они уже так не первый раз, - поддакнул первый и, повернувшись назад, потащил за рукав второго. - Никакого воспитания. Пофиг, потом за рисом сходим.

Броневики на несколько секунд остановились напротив боевого робота, что-то прокричали в мегафон, а затем проехали мимо и повернули во дворы, откуда слышались выстрелы.

- Константин, - неохотно представился Молот и зашагал вместе с ними. - На Шахрина жил, может и пересекались. Я трэшер.

- Собрат, - отозвался рыжий и представился. - Олег. А это Трофим. Мы тоже металлисты. Кажется, видел тебя на форуме. А в чехле что, гитара?

- Ещё автомат, - сказал Молот, поставил автомат на предохранитель и положил оружие в чехол.

- Инструмент рабочий? - поинтересовался Трофим. Он был постарше и повыше ростом своего спутника - почти ровестник Константина.

- На Вторчермет, - кратко ответил Молот, не объясняя подробностей.

- А пошли с ним? - предложил Олег. - Помнишь, я к Мстиславу предлагал прогуляться, который на проспекте Шараева живёт. У него комп новый, японский. Хоть взглянуть на него.

Представители одной субкультуры быстро находят общий язык, и подобное поведение отнюдь не выглядело наглостью.

- Через лес? А пошли, - согласился Трофим. - Если, конечно, Константин не против?

Японские компы были редкостью - почти вся электроника в городе была полувековой давности, производились лишь крупные радиоэлементы "обвески" - конденсаторы, резисторы. Японские "новые" компьютеры, как правило, тоже были не вполне современными - десяти, а то двадцатилетней давности, но всё равно, за ними шла небывалая охота среди всех городских любителей электроники.

Попутчики, с одной стороны, могли быть лишней обузой, но с другой - через лесопарк топать с попутчиками, тем более братьями по субкультуре, куда безопаснее, поэтому Константин кивнул.

На перекрёстке Амундсена с бывшей окружной дорогой стоял блок-пост Корпорации. Толстый кабель тянулся от подъезда ближайшей многоэтажки - видимо, там были установлены альфа-батареи самого большого формата - двухметровые, марки "Аэлита". Солдат в зелёной каске развернул лазерную систему в сторону Константина с парнями, которые выходили из кустов, затем послышался его голос из мегафона:

- Трое нас. Нам на Вторчермет! - крикнул рыжий Олег.

- Два огнестрела, - ответил Трофим. - Патронов мало, обязуемся без надобности не применять. Карточки показать?

- Не надо. Валите давайте, - пушка отвернулась обратно, в сторону улицы.

Парни зашагали через потрескавшийся асфальт широкой шестиполосной дороги. Вдоль дороги была узкая полоса зелёных насаждений, разделённых заборчиками - "фруктовая зона". Сливы, черешни, виноград и яблони принадлежали десятку ближайших общин, но половина урожая отдавалась на нужды Корпорации, для чего и была установлена пушка. Лес густой тёмно-зелёной стеной возвышался впереди. После Катаклизма и сопутствующего потепления многие деревья перестали сбрасывать всю свою листву на зиму. Константин шагнул в кустарники, оглянулся и прислушался - судя по звуку, со стороны города к лесу ехало несколько броневиков. Странно, казалось, они повернули вглубь кварталов. Трофим усмехнулся и подтолкнул Молота вперёд.

- Помню я этого солдафона. Он здесь частенько дежурит.

- Все бы у них такими пофигистами были, правда? - отозвался Олег, потом повернулся к Молоту. - Константин, а ты с семьёй живёшь, или один?

- Один, - сухо ответил Молот. - Были... женщины, но теперь один.

- Первоуральск, - признался металлист. - Ещё до войны.

- Ого! Тоже оттуда, значит? - вклинился в диалог Трофим. - У меня родители были из Ревды. Ещё до Катаклизма родились. Потом, после войны за Чусовую, во Внутреннем осели, сначала с Императором работали, потом сотрудниками... с шавками связались. А я не захотел там жить, в восемнадцать утопал от них.

- Ну, у меня в чём-то похожая история, - коротко отозвался Константин. Они входили в лесную тропинку, идущую вокруг невысокой горки, в былые времена называвшейся Лесничкой.

- У меня какое-то чувство... странное, - Олег остановился и стал вглядываться в лесную чащу. - Тут что-то изменилось.

Они пошли дальше, и скоро Константин невольно согласился со спутником. Молот знал этот небольшой лесопарк достаточно неплохо, и сейчас чувствовал, что с ним что-то не то. Последний раз он ходил сюда пару месяцев назад, со Стрекалиным, в сезон сбора диких груш и ягод. С тех пор лесной ландшафт неумолимо изменился, и виной тому была вовсе не смена времени года.

- Чёрт, смотрите, деревья... Они стали другими, намного толще! - вдруг осенило Олега, и он подбежал к одному из деревьев. - Смотри, и кора как будто другая, мягкая и пористая.

Они вышли на полянку, расположенную близко к вершине горки. Впереди возвышалось гигантское дерево с трёхметровым стволом и огромными наростами на коре. Высота привышала шестнадцатиэтажный дом.

- Это не сосны, - сказал Трофим. Вид у него был испуганный. - Я в энциклопедии видел, ещё мелким был. Это секвойи.

- Чертовщина какая-то, - Олег раздражённо замотал головой. - Как они могли тут появиться? Вчера же ещё такого не было!

- Они в Америке растут, - Трофим погладил странную губчатую кору. - Или росли - фиг из знает.

- Опять мир глючит, - почесал затылок Трофим. - Помнишь, с горами какая фигня была лет двадцать назад?

- Помним, - кивнул Константин и смачно сплюнул на густую хвою.

- Грёбаные япошки! Вечно придумают какую-нибудь фигню.

- Хе, тут не япошки, тут что-то совсем другое, - усмехнулся Молот. - Какая-то совсем другая сволочь, помасштабней. "Корпорация любит нас", мать её.

И тут Константин вспомнил, откуда столь странное чувство тревоги. Точно такое же чувство он испытывал семнадцать лет назад, перед уходом отца.

Постепенно секвойи стали уменьшаться в размерах и сменяться обычными соснами. Ближе к заброшенному военному городку, знаменитому прошедшей почти век назад эпидемией сибирской язвы, и вовсе исчезли. Сильно потеплело, иней на листях превратился в росу.

- Я слышал, почему такое происходит, - прервал молчание Трофим. - У меня есть приятель во Внутреннем городе, мы по урнету общаемся. Он говорит, что эти случаи - из доказательств того, что мы после Катаклизма живём в виртуальной реальности. А кто-то из управляющих миром, там, снаружи, играется с "локациями". Говорит, у него уже есть десятки таких фактов...

- Хм, и ты думаешь, это, типа, новая теория? - с сарказмом спросил Константин и смачно сплюнул. - Да о подобном варианте киберготы говорят уже лет пятнадцать. У них даже есть фракция, самая долбанутая, которая поклоняется Великим Админам. Верят в "реальный мир".

- Угу, слышал о таких, - мрачно заметил Олег. - У них на берегу Шарташа храмовый комплекс.

- Переиграл в игрушки старые твой приятель, - нахмурившись, продолжил Молот. - И фильмов насмотрелся, вроде "Матрицы" и тому подобных. Не люблю я подобную чешую.

- Нет, да ты пойми, - заспорил Трофим. - Теория "Ядерного Четверга" с таянием ледников Антарктиды - это полная фигня. Тогда бы вся вода радиоактивная была. И береговая линия бы не так проходила. А если бы астероид ударил - то нас бы не только затопило, но и оледенение началось, я читал. И ты же слышал, что рассказывали узбеки?

Узбеки пришли в Верх-Исетск восемнадцать лет назад. Это были уже не те малообразованные рабочие, которые приезжали в город на заработки до Катаклизма, и которые бесследно исчезли, как и многие другие городские жители, вместе с прошлым миром. Двадцать тысяч образованных, по-городскому одетых среднеазиатов ровным строем пришли откуда-то с юго-востока, со стороны Челябинской Стены. Это были врачи, учителя, учёные - одним словом, интеллигенция, высший свет узбекского общества.

Они говорили, что бежали из города Новый Ташкент, подвергнутого разрушению. Этот город, как и Верх-Исетск, до этого тоже перенёс некий странный Катаклизм, произошедший, правда, не в тринадцатом году, а в двухтысячном. По их словам, пеший путь от родины до Верх-Исетска занял всего сутки, причём большую часть его проделали в полной мгле.

В первый год узбеки компактно поселились в пригороде, в Арамиле, где было много пустого жилья, но вскоре странные образованные пришельцы заинтересовали Корпорацию. Большую часть семей насильно увезли во Внутренний Город, где была нехватка врачей и учителей, нещадно истреблённых в ходе имперских репрессий первых годов. Сделали их "невыездными" и пристроили в каких-то секретных подразделениях. Остальные среднеазиаты пошли на север и восток и размешались среди полудиких обитателей северных провинций.

- Никогда близко не общался с узбеками, - признался Константин. - Но по тому, что я про них слышал, мне кажется, у них какая-то секта. Ты прав, "Ядерный Четверг", хоть в него верит большинство - это фуфло. Как и киберпанковая чушь твоего друга.

Константин почувствовал, что перегибает палку, начиная спорить с совершенно незнакомыми людьми - у него такое случалось. Оглянулся - шедший позади Трофим выглядел недовольным.

- Да, если б ещё кто-то знал, как устроен наш мир, - проговорил Олег и остановился на берегу небольшого разлившегося пруда. - Вот откуда в наших краях взялись пеликаны? Говорят, двадцать лет назад их тут не было.

Константин остановился, глядя на большую нахохлившуюся птицу, одиноко сидящую у камышей на берегу.

- Многие знают, но молчат, - отозвался трэш-металлист.

- Как мир устроен, - Константин вернулся на тропинку. - Ладно, не будем об этом. Просто так говорил мой отец. А пеликаны прилетели с восточных заливов на зимовку.

Какое-то время все шли молча, осторожно глядя под ноги - корни деревьев, пересекавшие тропинку в этих местах, были особенно мощные, и запнуться не хотелось.

- Тебе кто больше нравится, "Слэйер" или "Металлика"? - спросил Молота Олег, чтобы разрядить обстановку.

- "Сепультура", - отозвался Константин. - И "Мегадет". "Некроз" из бывших местных.

- М, "Сепультура"! - кивнул Олег. - Бразильцы. А раннее творчество или позднее?

Констанин хотел ответить, что, разумеется, раннее, но Трофим прервал их и быстро отошёл к пышным кустам рябины. Остальные, включая Константина, машинально последовали за ним.

- Погодите, там кто-то идёт. Автомат достань, Конст.

Молот сбросил чехол и ловким движением вытащил оружие. Конст. Давненько его не звали сетевым ником.

Сам Трофим достал "Макарыча". Опасения оказались ложными - из-за кустов вышли две молодые девушки, одетые в длинные белые плащи. Увидев группу парней, они испугались и побежали через заросли папоротников куда-то влево, в сторону дороги.

- Гражданки, не бойтесь, мы не из этих, - сказал Трофим, пряча пистолет.

- Мы подумали, что вы из Корпорации, - одна из девушек подошла поближе. - Не разглядели. Хари Кришна!

У девушки были короткие светлые волосы и синяя точка на лбу. Выглядели они испуганными.

- Кришнаиты, - проворчал Константин, пряча автомат. - Вас-то как сюда занесло?

Кришнаиты были одним из молодых религиозных движений в городе. Когда-то давно также звалась мирная, хоть и тоталитарная секта, существовавшая в городе. Долгое время о них не было ничего слышно, и вновь о них заговорили после прихода к власти Корпорации. Это стало совсем другое движение - они поменяли догматы и выбрали путь вооружённой борьбы. Свои коммуны, расположенные в окраинных районах, последователи ведической субкультуры держали закрытыми и хорошо охраняемыми. Они не признавали как современного оружия - индуктивных пушек и шокеров, так и обычных огнестрелов. Кришнаиты оборонялись и убивали только холодным оружием и самодельными арбалетами, не уступающими по боевой мощности индуктивникам Корпорации. В меткости и владении холодным оружием им не было равных.

Впрочем, девушки, повстречавшиеся трэш-металлистам, выглядели вполне безобидными. Константину они показались даже в чём-то симпатичными, хотя он был далеко не романтиком.

- Наш Учитель отправил нас сюда, - сказала вторая девушка - высокая худая брюнетка с тонкой косичкой. - В этом лесопарке есть священная поляна с купавками - уральским лотосом. Есть медитировать здесь, твой атман^⁵ может посетить великие места за границами мира.

- Чушь какая, - усмехнулся Константин. - Нет никакой разницы, где медитировать. К тому же, ваш лотос отцвел ещё в прошлом апреле, теперь вам два месяца ждать придётся.

- Невежда! - воскликнула со слезами в голосе вторая девушка. - У нас всё получилось. Чем спорить, лучше бы подумал, как нам выбраться отсюда. Со стороны Вторчермета тропинки перекрыла Корпорация. Со стороны Юго-Запада и Академического, я думаю, тоже. Мы уже возвращались, когда увидели ограждение из колючей проволоки вдоль опушки.

- Но как они успели? Мы шли через лес всего минут тридцать.

- Это как-то связано с теми секвойами! - воскликнул Олег. - Корпорация хочет скрыть от жителей факт аномалии, чтобы никто не знал.

- Зачем? - возразил Трофим. - Это бесполезно. Думаешь, никто из окрестных домов не заметит пятидестиметровых деревьев? Поверь, завтра все районные форумы урнета будут вопить про это дело. Ладно мы - когда подходили к лесу, с земли не так заметно было, тем более, что они за соснами спрятаны.

- Значит, скоро будет зачистка, и нам надо сваливать отсюда, - предположил Константин.

Все замолчали. Слышался лишь шум ветра в кронах деревьев.

- Но куда сваливать?! - не выдержал Олег. - Мы окружены. С трёх сторон дороги, они оцеплены и перекрыты. С четвёртой стороны, там - стена бывшего городка, цеха и склад Корпорации.

- Почему бы нам просто не выйти к шавкам и не рассказать, что мы случайно проходили мимо? Думаете, не выпустят?

- Нас они точно не выпустят, - сказала брюнетка. Вид у неё был испуганный. - Вчера в Кольцово началась спецоперация против наших братьев. Говорят, назревает что-то важное.

- Хорошо, тогда мы пойдём одни, - Трофим потащил Олега за рукав вперёд по тропинке. - А вы уж как-нибудь сами. Конст, пошли с нами?

- Что, девок просто так бросить предлагаешь? Просто потому что кришнаитки?

Трофим махнул рукой и пошёл вперёд по тропинке. Олег пожал плечами и пошёл вслед за другом, бросив напоследок Константину:

Молот злобно сплюнул на траву. Вот и верь после этого малознакомым "собратьям" по субкультуре.

- Сестра Яна, - блондинка тронула спутницу за плечо, глядя куда-то вдаль стеклянным взором. - Отправимся обратно к священной поляне, выйдем в астрал и свяжемся с учителем.

- Елена, ты думаешь, у нас получится, и это поможет? - спросила Яна.

- Ты же видела заброшенный склад неподалёку оттуда. Можно укрыться там.

И точно, вспомнил Константин. Он слышал про небольшой заброшенный склад, и даже, возможно, несколько раз проходил мимов - правда, никогда не предавал этому значения. Мало ли что может скрывать в себе уральский лес. Только...

- Девки, вы же как-то пробрались сюда мимо блок-постов, - сообразил Константин. - И ничего вам не было. И оцепление не могли так быстро соорудить. Уж не врёте ли вы мне?

- Мы пробрались в лес рано утром, - проговорила Елена. - И медитировали у уральского лотоса весь день. За это время можно было сделать многое.

- Ха, так и мы рано утром... - сказал Молот и осёкся.

Константин не носил с собой часов и поэтому посмотрел наверх, пытаясь найти солнце в кронах деревьев, чтобы сориентироваться по времени. Из-за низкой облачности разобрать, где именно солнце, было сложно.

- Около пяти часов вечера, невежда, - ответила, странно улыбнувшись, Яна и отвернулась от него.

Похоже, "глючило" не только пространство, но и время.

Кришнаитки поспешили вглубь леса по узкой тропе, ведущей в сторону бывшего Уральского Научного Центра. Трэш-металлист последовал за ними, решив, что сопроводит их до укрытия, а затем уйдёт самостоятельно. К тому же, он чувствовал, что находиться одному в этом лесу небезопасно. Аномалия с секвойами находилась по правую сторону от тропы, и Молот всё время оглядывался, пытаясь заново разглядеть деревья.

- Что, получается, там время по-другому течёт?

- Возможно, и так, - отозвалась Лена. - Мы не знаем - просвещённым, находящимся в трансе, всё равно незаметно течение время снаружи.

- Слышал про такое, - кивнул трэш-металлист. - Говорят, за Ивделем есть подобные места. Погоди, а что это там?

За кустами, в метрах пятидесяти виднелся какой-то огромный серо-бурый силуэт.

- А, мы видели его, - спокойно ответила Яна. - Это какой-то новый зверь, он появился вместе с этими большими деревьями.

Константин был не из пугливых. Человек, с детства приученный к тяжёлой музыке и живущий в странном неустойчивом мире, давно перестал бояться неожиданностей. Но когда он разглядел силуэты того, что скрывалось за кустами, он почувствовал холодок, пробежавший по спине. трэш-металлист сбросил с плеча чехол с "Ямахой" и вытащил автомат.

- Как ты можешь целиться в животных, невежда?! - восликнула Яна, отодвигая руку с автоматом. - Просто не обращай внимания, не порти карму. Они все не важны для тебя. Мы скоро будем на месте.

Тропа повернула направо, и Константину открылся вид на поляну, усеянная цветами. Прошлогоднюю тёмно-зелёную листву пронзали светлые нежные побеги с круглыми жёлтыми головками, похожими на миниатюрные лотосы. На ветвях деревьев были повязаны ленточки.

Купавки цвели, несмотря на февральскую прохладу - эта картина одновременно казалось прекрасной и неприятно-пугающей, нелепой .

- Вот оно, наше место, - сказала, улыбнувшись, Елена. Судя по её лицу, про преследование Корпорацией она забыла. - Мы знали, что они зацветут.

- И про то, что эти... секвойи появятся, вы тоже знали? - спросил Константин.

Девушки не ответили, перестав обращать на своего спутника внимание, и сошли с тропы.

- Э, девки! - крикнул трэш-металлист, догоняя их.

Кришнаитки с остекленевшим взором медленно шли по поляне, касаясь руками жёлтые бутоны, их губы шептали какие-то слова - не то мантры, не то заклятия. В этом было что-то жутковатое и прекрасное. Он пошёл с ними вниз по склону. Сначала промелькнула мысль о том, что надо остановить их и спросить, куда они идут, но потом почувствовал, что это всё не важно. Он сбросил с плеча сумку с гитарным чехлом и медленно опустился в позу лотоса на цветочной поляне.

Дорога от часовой лавки была недолгой. Хаким успел задать пару вопросов - спрашивал о происхождении, о месте работы и связях с какими-то "соседями", но Путник так и не смог дать вразумительного ответа. Задав, в свою очередь, вопрос о том, куда его везут, он был награждён тычком в ребро и советом "помалкивать". Одежда, в которую Путник был одет, была лёгкой, и ноги начинали мёрзнуть.

Через десять минут пути мешок сорвали и вытолкнули из "бобика".

Путник оглянулся и первый раз хорошо разглядел третьего вояку, который вёл фургон и поэтому молчал. Полноватый - кажется, они назвали его Сержем, он остался в машине и смотрел вперёд сонливым взглядом.

Позади броневика скопилась небольшая пробка из десятка машин - таких же броневиков и синих фургонов. Путник зажмурился - свет фар ударил в глаза.

Он стоял вместе с Артуром и Хакимом перед решётчатыми воротами, рядом с которыми стояла металлическая будка с фонарём. Путник задрал голову - ворота оказались вмонтированными в гигантскую бетонную стену, высотой не менее тридцати и толщиной около полутора метров. За барьером виднелись рельсы и странные постройки, сплошь усеянные прожекторами.

- Что пялишься, Второго Периметра не видел? - спросил Артур и толкнул Путника к будке, крепко удерживая за локоть. - Иди давай, зафоткают тебя.

Путник подошёл к будке. Оттуда высунулась толстая морда офицера - стражника.

- Безопасники? - посмотрел он на Хакима и Артура. - Преступника поймали?

- Да, без документов парень, - отозвался лейтенант.

- Ворюга, просто странно себя ведёт, - поморщившись, сказал Хаким. - Полдня засранца искали! На Кооперативном что-то стырить пытался. Пытались остановить, он убёг, сейчас, говорит, память отшибло. Ладно, оформи ему временный пропуск, на неделю. К тому времени разберёмся.

Стырить?! Меньше всего он ожидал, что окажется вором. К тому же, сразу после пробуждения Хаким говорил что-то про шпинов. Хотя... Что-то связанное с воровством крутилось в голове, но было бессвязным, как прошедшие сновидения.

Стражник наставил на Путника какую-то допотопную мыльницу со шнуром.

- Ник... - Путник сначала хотел сказать "Никто", но имя "Ник" пришло само собой. Пожалуй, это идеальное имя для путников, которые не помнят себя.

Стражник посмотрел на сопровождающих безопасников. Хаким кивнул, усмехнувшись. Похоже, имя его не особенно волновало.

- Тысяча девятьсот... - Путник замялся, а Артур не выдержал и заржал.

- Тебе что, шестьдесят лет? Придурошный какой. Короче, камрад, пиши две тысяча тридцать второй, не заморачивайся. Место рождения - Внешний город, безработный.

Тридцать второй год - это многовато, подумалось Путнику.

Процесс фотографирования и перепрошивки чипа занял около двух минут. Пропуск, оказавшийся простой белой карточкой толщиной около трёх миллиметров, Артур забрал себе.

После этого Путнику, обредшему имя, снова на голову натянули пакет и хотели насильно затолкнуть в фургон, но Ник самостоятельно запрыгнул в него и сразу присел на то же место, где он сидел до этого. Послышался смешок Артёма.

- Где ты так хорошо научился ориентироваться в темноте?

- В мире бункера, там все носили повязки, - ответил он.

- Какие стражники пошли любопытные, - заметил Артём. Послышался щелчок пристёгнутого ремня.

- Скорее, тупоголовые, - отозвался Серж. - Умному стражнику вряд ли придёт в голову что-то у безопасников спрашивать. Наберут кого попало.

- Путник, значит, - усмехнулся Хаким. Похоже, он сидел ближе всего. - А чего воровать-то полез?

- Куда воровать? - спросил Ник и внезапно почувствовал, что начал вспоминать прошлое.

Огромный стеклянный дом с пушками на крыше. Лавка, торгующая игрушками. Решётки. Старый тротуар. Всё это было одновременно и давно, и недавно.

- Постойте, кажется, я что-то начал вспоминать. Этот город... Это же Урал?

- Вот сейчас приедешь, и всё расскажешь, как есть, - остановил его Хаким. - Наше дело - доставить тебя в целости и сохранности.

- Куда доставить? Сейчас-то хотя бы скажите, куда вы меня везёте?

- В Твердыню, парень. Первый Периметр, слыхал о таком? Он в центре Второго.

- Да он селянин, что вы паритесь! - впервые за долгое время подал голос Серж. - Потому и тырить всякое барахло полез в этот рынок.

- Ты давай за дорогой следи! Много ты селян видел. Селяне так не одеваются. И базар у них другой.

- Откуда пальто, парниша? - спросил Артём, тыкнув в плечо Нику.

- Не знаю... Мне кажется, оно всегда было моим.

- Да нет, он стопудово шпион, - сказал куда-то в сторону Артём. - Ничего, Первый Отдел мозги прочистит.

Снаружи было шумно. Гудели какие-то дудки, слышался смех и женские голоса. Артур с Сержем перебросились парой фраз про карнавал по случаю годовщины присоединения, но Ник ничего не понял из диалога. Потом фургон стал много раз поворачивать, словно ехал по какому-то хитрому лабиринту. Потом электродвигатель замолчал. Его вытолкали из машины и сорвали с головы мешок. Они стояли в длинном и узком внутреннем дворике, ограниченном с одной стороны такой же бетонной стеной, что Путник видел на въезде во Внутренний город, только чуть ниже. С другой стороны возвышалось длинное массивное здание метров сорока в высоту, выкрашенное в чёрный и зелёный цвета. Небо было светлым, сверху били факелы прожекторов - похоже, на освещении тут никто не экономил.

Из подъезда выбежали два офицера - высокие и налысо бритые, с кучей нашивок и полосок на плечах.

- Ай да молодец, Минниахметов! - один из них, с густыми бровями, подошёл удовлетворённо потирая руки. - Он, точно он! Поймал голубчика.

- Рад стараться, камрад полковник, - Хаким коротко кивнул и пожал руки подошедшим. - Куда его теперь?

- Ну, сейчас уже поздно к нам, - сказал второй офицер, сверкнув золотым зубом. - Пока под замок его посадим, а утром уже соберём Первый отдел. Жрать хочешь, пацан?

- Говорил про какой-то бункер, - сказал Артур. - И при регистрации на въезде нёс бред о том, что родился в прошлом веке.

Офицеры переглянулись, потом первый предположил:

- Посмотрим, - кивнул полковник с зубом и скомандовал Хакиму: - Веди его к Светлане, у них там на первом этаже должны быть свободные камеры.

- Ты что! Конечно в отдельную, в люксовую, - сказал первый офицер, потом подозрительно посмотрел на Ника. - И ещё - вы хорошо досмотрели его? Вдруг у него при себе какое-нибудь забугорное оружие?

Ник подумал, что всё это немного странно - его обвиняют в воровстве, и при этом не обыскали при задержании. Наверное, настоящая причина задержания в другом?

Хаким изобразил на лице лёгкое раскаяние и молча принялся расстёгивать пальто Путника, срывая пуговицы. Ник сам не знал, или не помнил, во что он одет - под пальто оказалась полосатая безрукавка, показавшаяся ему неожиданно знакомой.

Из-за пазухи на пол выпал какой-то мягкий предмет. Ник пригляделся и с ужасом узнал его.

Это был хобот. Хобот верховного слонотавра, тот самый, который он вёз в лодке по Извилистой реке и потерял перед водопадом.

Ник вспомнил, как увидел его в первый раз, в лавке игрушек, в торговом центре на Кооперативном проспекте. Он машинально схватил тогда этот хобот и побежал с ним по улице, от охранников-наймитов. Вспомнил ощущение - тогда казалось, что он нашёл утерянное, и потому ни секунды не сомневался, что поступает верно.

Но ведь город слонотавров был ПОСЛЕ, а не ДО этого!

- Забери эту штуку, - сказал офицер с бровями. - Не нравится она мне.

Артур и Серж схватили Путника под руки и потащили через дворик мимо гигантского чёрного здания.

- Надо сказать Светлане, чтоб накормили, - напомнил Артур. - А то помрёт раньше времени.

Они вышли из-за поворота, и Ник, увидев открывшийся вид, невольно пробормотал "Ух ты!".

- Артур, мешок где? Надень ему обратно на голову, - посоветовал Серж. - А то мало ли что.

Снова наступила темнота, но картинка, которую он видел несколько секунд, запечатлелась в памяти. Впереди, внутри огороженной территории, стояла гигантская серая башня, ощетинившаяся десятком странных стволов, антенн и прожекторов. Высота башни навскидку достигала двухсот метров, и какая-то часть сознания подсказала Нику, что он видел это здание раньше, только оно выглядело тогда совсем другим, не настолько зловещим. Около башни виднелось здание пониже, а остальное пространство внутри Первого Периметра было занято техникой - странными цилиндрическими устройствами на ногах, танками, уже знакомыми броневиками и несколькими громоздкими, старыми на вид синими вертолётами.

- Что это, такое высокое? - поинтересовался Путник, не особенно надеясь на ответ, но Артур ответил:

Артур встряхнул Путника за плечо, и тот решил больше вопросов не задавать. Ник определил, что, судя по направлению, его ведут ко второму, более низкому зданию.

- Светлана, открывайте, мы беглеца привели! - крикнул наконец Артур, остановив пленника. Эхо от стен Периметра было гулким.

- Это про которого Вячеслав говорил? - послышался низкий, прокуренный женский голос. Затем щёлкнула металлическая шеколда и заскрипела дверь, Ника втолкнули внутрь и сорвали мешок с головы.

В тамбуре стоял стол с пыльным ноутбуком и скамейки. Из больших старинных колонок играла странная музыка. Прислушавшись к стилю, Путник выудил из памяти его название - рэп. Русскоязычный и весьма резковатый - что-то о сексе, с кучей мата. Путнику совершенно непонятно почему вспомнился мир Антропоморфов.

Помимо колонок на столе было маленькое зеркальце. Ник вздрогнул, заметив своё отражение в нём. Он впервые подробно разглядел своё лицо. У него были разные глаза - правый чёрный, а левый голубой, а над переносецей виднелась странная седая прядь волос.

Светлана оказалась высокой плечистой женщиной, всё в той же зелёно-голубой форме, с длинной русой косой. Ник отметил, что женщинам такая форма кажется гораздо более подходящей, нежели мужчинам.

Тут внимание Ника привлёк странный календарь на соседней стене, и пленнику стало страшно. На картинке был изображён боевой робот, каким его обычно рисуют в фантастических боевиках. Угловатый, со стеклянной кабиной вместо туловища и ногами-колоннами. Но это было ещё полбеды.

Внизу был крупно написан год - "2053". К чему-то подобному он уже был готов, но когда Путник посчитал месяцы, их оказалось десять. Ноября и декабря не было. Каждый месяц - ровно по пять полных недель. Ник нервно сглотнул. Даже с потерянной памятью о своей родине он понимал, что это как-то не правильно.

- А какой сейчас месяц? - спросил Ник. - Апрель?

Светлана расхохоталась, подтащила его к себе и стала хлопать по бокам. Может, это не календарь вовсе, а постер, картинка из фильма? От этой мысли Ник немного успокоился.

- Да мы уже проверили, - сказал Артур и протянул пропуск. - Тимур сказал, в люкс надо.

- Он жрать ещё хотел, - вспомнил Серж. - Осталось чего с ужина?

- Накормим. Валите давайте, уже полночь скоро, - Светлана хищно посмотрела на Ника. Взгляд был по меньшей мере неприятным.

- Эх, так на карнавал и не успели, спать уже охота, - Артур последний раз с усмешкой взглянул на Ника и скрылся в дверях.

Светлана закрыла дверь на щеколду, схватила Путника за руку - хватка оказалась железной - и потащила по лабиринту коридоров, открывая и закрывая на пути решётки.

Тюрьма была не такой большой - в переходах Путник заметил всего двух охранников. Планировка здания была странной - судя по разломанным потолкам и выпирающим из-под новой отделки голым стенам, раньше это здание тюрьмой не являлось. В последнем коридоре с металлическими дверьми, где содержались пленники, на низкой табуретке сидел сержант-тюремщик. На коленках лежал залатанный скотчем древний нетбук с запущенной допотопной игрой.

- Новенький? - проговорил охранник, оскалившись. Путник заметил, что он, как и Хаким, тюркской внешности.

- Разогрей ему пожрать, - скомандовала Светлана и втолкнула Ника в одну из камер.

Внутри камера оказалась вполне приличной - обои, полка, полноценная кровать и стол. Но когда дверь захлопнулась, Ник почувствовал очень знакомое чувство - страх. Светлана, похоже не собиралась выходить.

- Юноша, - проговорила тюремщица, вальяжной походкой приближаясь к Путнику. - А ты симпатичный. В чём твоя провинность?

- Я не знаю, - настороженно проговорил Ник, скидывая пальто и садясь на тахту.

Тюремщица села рядом и неожиданно дружелюбно похлопала юношу по плечу.

- Ты всё знаешь. Амнезия - это очень удобно, не так ли? Особенно, когда есть что скрывать.

- Послушайте! - воскликнул Ник. - Я сам ничего понять не могу. То меня называют вором, то шпионом. Я признаю, что тот игрушечный хобот... возможно, попал ко мне в руки незаконно, но я не могу быть вором. Зачем мне воровать подобную безделушку? Как и шпионом - за кем мне шпионить? Для кого?

Рука Светланы скользнула с плеча вниз и как бы случайно расстегнула пуговицу его рубашки.

- Я видел его и в других мирах, - зачем-то сказал Ник, отстраняясь от тюремщицы.

- Расскажешь об этом завтра отделу безопасности, - сказала Светлана, и, внезапно ужалив прокуренным поцелуем, повалила юношу на тахту, села сверху и продолжила расстёгивать рубашку.

Он и вправду не мог. Из головы никак не выходил образ той маленькой ожившей статуэтки из мира бункера. К тому же, надсмотрщица была старше его минимум на десять лет и совершенно не казалась ему привлекательной. Страх из-за этого усилился и неприятно смешивался с природными инстинктом.

- Как будто тебя кто-то спрашивает, сопляк! - рявкнула Светлана и дала ему пощёчину, правда, не сильную.

В дверь постучали, потом послышался голос сержанта-тюремщика:

- Пошёл нафиг! - крикнула Светлана, скидывая с себя униформу.

- Я есть хочу! - выкрикнул Ник. - У меня живот уже скрутило от голода! К тому же то, что вы собираетесь со мной делать, будет весьма сложно для меня на пустой желудок.

Светлана остановилась и злобно, по-звериному зарычав, соскочила с кровати. Стукнула в окошко, встроенное в дверь.

Путник выхватил из рук плошку с алюминиевой ложкой и жадно набросился на еду. В тарелке был рис и кусок копчёной сельди.

- Жри быстрей, жри! - рявкнула тюремщица, сев верхом на стул.

Еда. Хоть и недостаточно вкусная, но теперь несомненно настоящая. Проглотив последний кусок, Путник почувствовал сильное, нестерпимое желание уснуть. Руки опустились, глаза непроизвольно начали закрываться.

- Э, ты чего, юноша! - рявкнула Светлана, садясь на него верхом, и снова ударила Ника по лицу.

Боль не помогла сознанию Ника остаться в реальности, и он снова почувствовал, как проваливается в пустоту.

Песок. Белая футболка и брюки. Блики света, преломляющегося через стекло. Он снова сидит на очень знакомом песке в очень знакомом месте. Хотя нет, что-то изменилось.

По песку шла рябь. Путник поглядел наверх - вместо неясных силуэтов, похожих на облака, он увидел там точку, из которой падал тонкий серый водопад песка.

Нижняя часть света страны Песка. Но он ведь уничтожил этот мир, когда покидал его!

- Я вижу, ты снова пришёл сюда, - раздался громкий голос за спиной.

Путник поднялся - позади, совсем рядом, стоял красный ганеша. В прошлый раз он видел его сидящим, но теперь, в полный рост, гигант выглядел устрашающе. Рост Ника едва доходил до бедра человекослона.

- Ведь я же сломал те часы, разрушил этот мир, - сказал Путник. - Зачем вы мне дали те песочные часы?

- Мы хотели проверить тебя, - сказал ганеша, хмурясь. - Проверить твою силу и узнать, тот ли ты, за кого себя выдаёшь. Результаты превзошли наши ожидания. Уходи отсюда, пришелец. Мы смогли восстановить нашу реальность, но бесконечно так продолжаться не может.

- Признаться, я не хотел ничего разрушать! - воскликнул Ник, отступая назад. - Мне просто стало страшно, что я не смогу выйти отсюда.

- Ты свободен. Ты даже более свободен, чем я. Мне многое рассказали о тебе.

Он знает, понял Путник. Этот гигант знает разгадку всех тех тайн, что не дают покоя Путнику уже не первый день.

- Кто я?! - заорал Ник и бросился вперёд, но мощный удар в грудь заставил его свалиться обратно в песок.

Было больно. Очень больно - во сне такого не может быть. Значит... эта страна Песка - не сон?

Гигант навис над юношей и придавил его огромной красной пятернёй, не позволяя встать.

- Слушай и молчи. Ты Вестник Перемен. Даже позабыв своё прошлое, ты не становишься безобидным. В прошлый раз мы трое не знали это, а теперь знаем. Мы боимся тебя. Ты способен разрушать, ты силён, и при этом не хочешь применять свою силу во благо нам и Творцу.

Ганеша повернул голову и посмотрел куда-то вдаль, ослабив давление. Путник попытался встать, но рука снова опустилась на грудь.

- Миры. Ты можешь разрушать реальности, подобные нашей. Ты Разрушающий Путник. И при этом ты не хочешь быть вместе с нами, помогать нам.

- И что мне делать? - спросил Путник уже более спокойным тоном.

- Я не знаю. Мы мудры, но мы не знаем. Наверное, не думать о прошлом, и просто делать своё дело. И это всё неважно, раз ты не хочешь быть одним из нас!

- Но как можно жить, не зная своего прошлого?! - снова сорвался в крик Путник.

- Это не важно. Мне не важно, как ты будешь жить! - протрубил человекослон и усилил давление. Поверхность песка, похожего на жидкость, лопнула, и Ника стало засыпать песком. Мельчайшие частицы, словно живые, просачивались сквозь тонкую материю и пытались проникнуть внутрь, под кожу. Путник хрипло закричал, чувствуя через крик, что по песку кто-то идёт.

- Брат, смотри, кого я привёл! - послышался радостный голос другого ганеши.

Красный отпустил его, и Ник, выкарабкавшись на поверхность, повернул голову на звук шагов. Позади оказался жёлтый ганеша, а рядом с ним виднелись три человеческие фигуры.

- Из города, о благословенный сын Творца, - послышался тонкий голосок. - Мы пришли спросить совета, и ваш брат решил показать нам вестника перемен, пришедшего в наш мир.

- То есть вот этот сопляк - вестник перемен? - послышался незнакомый мужской голос. - И что в нём особенного?

Мир погрузился в темноту. Ника снова придавили к земле. Несколько секунд царила полная тишина и темнота. Затем послышался щелчок выключателя, и яркий свет фонаря ударил в лицо. Ник зажмурился и прикрылся рукой.

Это был тот самый фонарь в руке девушки-статуи, что он видел при первом своём посещении этого мира. Статую, в свою очередь, держала тяжёлая жёлтая рука человекослона.

- Кто она?! - спросил Ник. - Ответьте, кто это девушка!

Кто-то подошёл сбоку и наклонился. Ник приоткрыл глаза и посмотрел на подошедшего. Перед ним было лицо мужчины. Незнакомец был старше его лет на десять-пятнадцать, носил длинные волосы и короткую бороду. Что-то в его облике испугало Путника, и спустя мгновение он понял.

Это было его лицо. Постаревшее, небритое и хмурое, но перед ним, несомненно, был его двойник.

- Встретились, - послышался ворчливый голос красного ганеши. - Всё, пора.

Тяжёлые руки навалились на него и стали давить вниз, вглубь песка.

- Эй, погоди! - закричал незнакомец, попытавшись остановить красного, но Жёлтый свободной рукой отбросил человека куда-то в сторону.

Красный зачерпнул большую горсть песка и опрокинул Нику на голову. Путник стал захлёбываться, отчаянно барахтаясь и пиная ногами державшую его руку, но под конец сдался, и сознание снова провалилось в тёмный хаос пустоты.

...Обе девушки были нагие, но он не чувствовал от этого ни смущения, ни возбуждения, словно всё знакомое и человеческое оставило его. Кришнаитки вели Константина, взяв за пальцы рук, по мягкому снегу, который таял от тепла их ног. Небо над головой непрерывно меняло цвет - с бледно-зелёного до тёмно-фиолетового, и текстуру - становилось похожей то на плотную бумагу, то на объёмную, рыхлую область. Горизонта как такового не было - плоскость плавно переходила в небо.

- Первая черта, - сказала Яна, и снег под ногами сменился жёлтыми лепестками.

- Куда мы идём? - спросил он и удивился своему голосу - он был непривычно мягким, молодым и бестелестным.

- Пограничье, - отозвалась Яна. - Здесь всё зыбко. Мы уже были здесь сегодня, но так и не смогли выйти в миры.

Молот осторожно освободил пальцы рук и дважды ущипнул себя - сначала слабо, потом сильнее. Боль была ощутимой, из чего он сделал вывод, что это не сон. Но руки казались полупрозрачными, и явью это быть не могло в принципе. Неужели он умер?

С обоих сторон вдоль дороги высунулись острые металлические шипы в рост человека. Казалось, они тянутся в бесконечность. Небо стало похожим на наждачную бумагу. Кришнаитки снова взяли его за руки. Теперь они не были голыми - их тела покрыли лёгкие полупрозрачные вуали, и сами девушки теперь казались полупрозрачными, словно призраки из другого, параллельного мира.

- Не бойся, невежда, - сказала Яна. - Ты жив. Просто твой атман ненадолго покинул твою бренную оболочку. Здесь вообще не надо бояться, можно потерять рассудок от этого.

Атман - это что-то вроде души или сознания, понял Константин. И правда, что он теряет, в конце концов? Тело немолодого уже, временами пьющего трэш-металлиста? Константин успокоился, и шипы вдоль пути исчезли, почувствовав перемену его настроения.

- Этот невежда силён, - сказала Лена напарнице. - Но ему ещё далеко до просветления.

Константину не сильно нравилось, когда о нём говорят в третьем лице в его присутствии. Ещё и это презрительное "невежда" - впрочем, кришнаиты так называют всех, кто не относится к их вере. Киберготы-ортодоксы, к примеру, зовут всех остальных "неверными", а некоторые металлисты по-старинке кличут соседей "попсовиками".

Всё это лишь слова, и всё это не важно, понял Константин. Не важно, какой ты субкультуры и какие у тебя убеждения. Странное спокойствие не позволило ему вспылить.

- Я не разбираюсь во всех ваших штуках, но слышал про нирвану. Ты про это?

Яна рассмеялась хрустально-чистым голоском. Небо стало оранжевым.

- Нирвану достигают лишь избранные. Я всего лишь про осознание своей истинной сущности.

- А почему вы меня с собой взяли? Я избранный, что ли?

Цвет неба последний раз сменился на светло-жёлтый, и мир успокоился. Подул свежий ветерок.

- Нет, ты всего лишь невежда, - ответила Лена. - Но ты можешь быть полезен для нас. Переходим вторую черту.

Девушки отпустили пальцы трэш-металлиста и остановились. Всколыхнув покрывало из лепестков, прямо перед ними из-под земли вынырнула большая уютная беседка с решётчатыми сводами и крышей.

- Интересный механизм, - заметил Константин, заходя внутрь.

- В окрестных странах очень много интересного, - улыбнувшись, сказала Яна. - Тебе часто снятся сны, невежда?

- Сны очень важны, так говорит нам Учитель, - сказала Лена.

Яна, не ответив, устремила взгляд куда-то далеко, в ту сторону, откуда они пришли.

- Мы ждём ганеш, - ответила Лена. - Они мудрые, они дадут нам ответы на вопросы.

- Дети Творца, - ответила Яна, не обернувшись. - Исполины с головой слона. Они хранят многие окрестные миры.

В сотне метров от беседки на покрывало из лепестков опустилось облако тумана. Спустя пару мгновений, из облака медленно вышел исполин - желтокожее гигантское существо, одетое в тогу того же цвета, похожую на древнеримскую. Туловище и конечности гиганта были вполне человеческими, но голова... Вместо человеческого лица Константин увидел широкую морду слона с длинным хоботом, маленькими глазками и короткими бивнями, обращёнными вниз. В руках исполин нёс странную статуэтку с фонарём.

Разумно было бы при виде столь странного существа испугаться, но исполин не выглядел угрожающим, скорее мудрым и дружелюбным. Трэш-металлист понял, что не испытывает страх - было скорее лёгкое восхищение и любопытство.

- Я рад вам, гости из Города! - возвестило существо, подойдя к беседке. Его голова оказалась вровень с высоким потолком. - Разрешите войти внутрь?

- Мы рады тебе, сын Творца! - хором сказали Яна с Леной.

- Вы пришли спросить совета? - существо протиснулось в беседку через узкий вход и село в позе лотоса, закрыв своими мощными ногами больше половины дощатого пола. - Почему же вы привели сюда невежду, не познавшего просветление? Путешествия по нашим странам может повредить его рассудок.

- Он пришёл с нами, потому что взялся оберегать нас там, в нашем мире, - сказала Лена.

- Вы за мой рассудок не беспокойтесь, - Молоту не понравилось, что его упрекают в слабости характера. - Я в жизни и не такое повидал.

- А ты силён, невежда. Не все просветлённые способны на выход из тела и вход в наши страны. Я даже завидую тебе, ведь в твоём мире я ещё не побывал. Я чувствую агрессию. Скажи мне, кто ты?

- "Криэйтор", "Слэйер", "Сепультура"? - спросило существо.

Константин удивлённо хмыкнул. От существа из индийских мифов он ожидал услышать всё что угодно, кроме названий любимых групп - классиков брутальной музыки. Где-то вдалеке послышался жужжащий гитарный рифф. Плоскость вокруг беседки стала покрываться ростками колючей проволоки.

- Вы умеете рыться в чужой голове? - догадался Молот. - И что ещё вы сумели вытянуть из моего сознания?

Исполин махнул хоботом, музыка стихла, а колючая проволока исчезла. Яна и Лена выглядели растерянными - похоже, они не ожидали, что сын Творца захочет общаться с непросветлённым.

- Мы можем прочитать только то, что не находится глубоко у тебя в сознании, невежда. Ты сам был готов сказать все эти слова, когда назвал себя трэшером. К тому же, мы мудры, мы знаем много о мире, в котором вы живёте.

Ганеша оглянулся. Туман рассеялся, и теперь они находились на небольшом острове. Вода медленно прибывала, кольцом охватывая беседку.

- Что его ждут перемены! - радостно воскликнул исполин. - Большие перемены. Возможно, он ознаменует конец эпохи Кали-Юги. Идёмте отсюда, я могу показать вам вестника этих перемен.

Вода хлынула вперёд, а трое гостей с ганешей стали стремительно проваливаться куда-то вниз по тоннелю, как в песочном лифте. Потоки странной субстанции, похожей на песок и воду одновременно, обтекали беседку с двух сторон.

- Ты помнишь, что ты делал два дня тому назад? - сказал исполин, придерживаясь хоботом за колонну.

- Пил коньяк, - признался Константин. - Больше ничего не помню.

Ганеша выразительно посмотрел на него, наклонив голову.

- Мне подсказывают мои братья, что ты не просто так попал сюда. Говорят, ты как-то связан с вестником перемен, поэтому твоя встреча с юными просветлёнными неслучайна.

Когда беседка остановилась, они оказались на горке какой-то светло-жёлтой субстанции. Разноцветные блики света словно пробивались через призму толстого стекла, а где-то далеко виднелись смутные силуэты.

- Идите за мной, - махнул рукой жёлтый ганеша, направляя гостей к каким-то силуэтам.

Когда они спустились с горки и подошли ближе, Константин разглядел красного исполина. Этот ганеша походил на своего жёлтого собрата, но выглядел агрессивно. Склонившись над поверхностью песка, исполин придерживал кого-то маленького, по сравнению с ним, и беспомощного. Трэшеру на миг захотелось покинуть этот мир, он оглянулся в сторону беседки, но увидел, что её уже засыпало песком. Видимо, обратным путём вернуться будет невозможно.

- ... Это не важно. Мне не важно, как ты будешь жить! - услышал Константин концовку фразы.

- Брат, смотри, кого я привёл! - жёлтый ганеша подтолкнул вперёд своей широкой ладонью Константина.

Красный исполин отпустил пленника и обернулся.

- Из города, о благословенный сын Творца, - робко сказала Лена. - Мы пришли спросить совета... и ваш брат решил показать нам вестника перемен, пришедшего в наши края.

Молот шагнул ближе к красному ганеше. Своей ладонью гигант придерживал худого бледного юношу, наполовину увязшего в песке. Чувство непонятной тревоги охватило Константина - ему показалось, что тут совершается несправедливое насилие над человеком, причём столь слабым и почему-то важным для него. Но вида он решил не показывать.

- То есть вот этот сопляк - вестник перемен? И что в нём особенного?

Константину захотелось вглядеться в лицо юноши, искажённое гримасой отчаяния, но в этот момент стало темно, словно кто-то выключил свет. Молот почувствовал, что жёлтый ганеша подошёл к ним и щёлкнул чем-то. Зажёгся свет фонаря в руке статуэтки-девушки - исполин держал её над юношей, и второй рукой подзывал трэш-металлиста, словно хотел показать что-то особенное. Проморгавшись, Константин подошёл к юноше, которого в этот момент держал второй исполин и обомлел.

Это был он, Константин Молот пятнадцатилетней давности - только ещё более слабый, худой и беспомощный. Таким бы мог быть его младший брат или...

1Трэш-метал (thrash-metal, варианты транскрипции - треш-метал, траш-метал) - одно из старейших разновидностей металлической музыки, давшее направление всем брутальным жанрам. Характерными чертами являются агрессивность текстов, стремительный темп исполнения, скоростные гитарные риффы и зубодробительная игра ударных инструментов.

2 Yamaha - японский производитель мотоциклов, музыкальных инструментов и электроники. В данном случае имеется в виду электрогитара.

3Киберготы - молодёжная субкультура, отпочковавшаяся от готической, основой для которой является постапокалиптическая романтика и музыкальные жанры индастриал, транс, техно, дарк вэйв и др. Представители носят сварочные очки, респираторы, одежду "кислотных" цветов.

4" rm -rf /" - Аналог "Format C:" в Unix-подобных операционных системах, т.н. "патч Бармина". Консольная команда rm, вызванная с параметрами -rf /, не требуя подтверждения, удаляет все файлы из корневого каталога.

5Атман - "самость", "дух", вечная неизменная духовная сущность, осознающая собственное сущестование. Центральное понятие в индийской философии.

Комментарии: 11, последний от 20/03/2012. © Copyright Скоробогатов Андрей Валерьевич (avskor87@mail.ru) Размещен: 16/08/2011, изменен: 16/08/2011. 248k. Статистика. Роман: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Первая часть романа. Вторая часть, предположительно, через неделю-две, про третью ничего не могу сказать.

Скоробогатов Андрей Валерьевич : другие произведения.

Разрушающий. Часть I. Соната