Скоробогатов Андрей Валерьевич. Симфония Путника (= Разрушающий)

Я всего лишь беглец, я не выдержал Света Пути.

Юноша бежал. Бежал по пыльному тротуару от торгового центра вглубь кварталов со свободными коммунами. Лёгкое серое пальто расстегнулось на ветру, а времени, чтобы застегнуться, не было, шарф размотался и неприятно налезал на подбородок.

...Иногда обстоятельства кажутся сильнее личности. Иногда хочется уничтожить привычный мир вокруг себя, потому что всё надоело. Иногда создаётся ощущение, что лучший способ спастись от череды разрушений - попасть в новую реальность и начать жизнь с чистого листа. Похоже, что это начало получаться.

Все эти мысли крутились в голове, но сильнее всего хотелось спастись от преследования.

Двое крепких охранников-наймитов в сине-зелёной униформе гнались за ним от Основинского Парка. Беглец не совсем понимал, в чём он провинился, но, судя по выражениям лиц, жалеть худого юношу они не собирались. Новый мир, в который он пришёл всего пару часов назад, оказался живым и настоящим, но чересчур агрессивным.

Он свернул с Кооперативного проспекта на улицу Учителей и стал петлять между огороженных заборами кирпичных домов и высоток прошлого века постройки. Забежал за угол одного из них и, прижавшись к стене, отдышался. Двухэтажный дом стоял отдельно от других и не был огорожен, рядом виднелся подъезд.

Засунув за пазуху предмет, который он подобрал в торговом центре и до сих пор держал в руке, беглец подошёл к подъезду и посмотрел наверх. Вверху красовалась вывеска с узорчатыми буквами "Часовая мастерская", а рядом эта же надпись, только японскими иероглифами. Непонятно почему, но надпись показалась удивительно родной, и беглец почувствовал, что стало безопаснее. Свой маршрут по незнакомому городу он выбрал интуитивно, неосознанно, но, похоже, именно сюда и нужно было прийти.

Поправил шарф, застегнул пальто, осторожно пододвинулся к краю и посмотрел за угол - преследователей не было видно, и это обрадовало беглеца.

- Это он и есть? - послышался шепот со стороны подъезда. - Худой какой.

- Тише, он заметит! - второй голос был бархатистым и старческим.

Беглец повернулся, но разглядеть, кто подкрался к нему сзади, он не успел - по голове ударили чем-то тяжёлым, и сознание отключилось.

Почесав лохматую голову, Константин Молот уставился в своё отражение в обломке зеркала, стоящего в прихожей.

Старею, вдруг подумалось ему. Всё правильно, немолодой уже - четвёртый десяток разменял, скоро придёт пора детишек учить, а особых перемен к лучшему нет. Товарищи давно советовали пойти наймитом в Корпорацию, но ненависть к центральной власти всё время оказывалась сильнее желания прилично зарабатывать. Константин и в тридцать пять оставался извечным максималистом и терпеть не мог любого намёка на какую-либо форму зависимости. Впрочем, ровесников с похожей судьбой и характером, в городе, особенно Внешнем, пруд пруди, как-никак, родился в период демографического бума. Говорят, в стране миллиону с лишним человек тридцать - тридцать пять лет. Почти четверть мирового населения.

Металлист вернулся в комнату, надел косуху и растёр замёрзшие за ночь в кожаных брюках ноги.

Ещё раз огляделся. Помимо трёх бутылок из-под древнего коньяка, на полу валялись окурки от самокруток и драгоценных сигарет, игральные карты и пара гильз. Картонка, уже второй год заменявшая оконное стекло в комнате, была пробита в двух местах. Крови на полу и стенах не оказалось - что уже радовало. Чувство, что вчера случилось что-то важное, не покидало металлиста. Константин попытался вспомнить вчерашнее, растирая виски.

А вчерашнего не было. В голове было шумно и пусто, как после Ядерного Четверга. Помимо сумбурных воспоминаний о ночных кошмарах, в сознании крутились только несколько тревожных кадров последнего вечера. Вспомнилось лицо девушки, лица двух приятелей - Алекса и Егора, но что конкретно произошло, оставалось неясным.

Много выпить он не мог - это про себя Константин знал точно. В эпоху сухого закона с выпивкой надо осторожнее, могут поймать и закрыть. Потому подобные провалы в памяти совсем не радовали - непонятно, чем они могли быть вызваны. Также настораживало отсутствие дома Лизы - познакомились они недавно, и, судя по всему, первой пьянки с друзьями она не перенесла.

"Надо прогнать печальные мысли", - решил Молот, подошёл к холодильнику и включил стоящий рядом древний магнитофон с заслушанной до дыр бразильской "Сепультурой". Достал японский "бичпакет" и начал грызть, запивая кефиром и потряхивая головой в такт музыке.

Стало немного веселее. Вспомнить бы ещё, что было вчера.

Хорошо, всё же, жить в коммуне, подумал Константин, подойдя к окну. Кончилась еда - зашёл к соседу, попросил. Кончились иены - можно попросить у товарищей, хотя злоупотреблять таким, конечно, не стоит. В коммуне свободный и никем не контролируемый доступ в сеть Урнет. Сине-зелёные относятся уважительнее, а всё потому, что коммуна фактически независима.

Гарантом независимости служила японская лазерная пушка, установленная на крыше двенадцатиэтажки и нацеленная в сторону бывшего торгового центра, где теперь находился опорный пункт Корпорации. В эпоху альфа-батарей лазерной пушкой мог владеть каждый, у кого хватало наличности и были налажены связи с контрабандистами, таскающими японское барахло откуда-то с северных районов сброса. Разумеется, если Корпорация сильно захочет, ей не составит большого труда, чтобы захватить такую общину, но без особой нужды она такие общины не трогала.

К многоэтажке, в которой жила коммуна, примыкало одноэтажное здание старого магазина, где теперь располагалась общая столовая, мастерские и лавка. Здания и небольшой сад, обнесённые трёхметровым забором, стояли по улице Шахрина. Улице этой, ранее носившей имя академика Бардина, после Катаклизма присвоили имя уральского рок-музыканта. Подобная судьба постигла добрую половину улиц города во Внешней части города, называвшихся ранее именами прославленных строителей коммунизма. Улица Щорса стала улицей Самойловых, улица Патриса Лумумбы - улицей Макаревича, а Шаумяна переименовали в Кипелова.

Проспектам во Внутреннем городе, обнесённым теперь Вторым Периметром безопасности, напротив, вернули исторические название. Проспект Ленина стал Главным, 8 марта - Уктусским, Малышева - Сибирским. Площадь Тысяча Девятьсот Пятого года стала площадью Тринадцатого года. Сделал это первый правитель новой страны из желания стереть у горожан воспоминания о потерянной действительности, нанеся на карту города новые или, напротив, давно позабытые теперь имена. Всё равно, старый мир, старое общество были безвозвратно потеряны. Даже сам город уже в третий раз сменил своё имя, и носил теперь название маленького поселения, когда-то давно являвшегося пригородом.

Это был Верх-Исетск - столица Империи Каменного Пояса, единственный у этой части света уцелевший город-миллионник. Его Верх-Исетск. Молот прожил здесь больше двадцати лет, и мегаполис входил в число тех немногих вещей, которые суровый металлист по-настоящему любил, несмотря на все его недостатки.

"Вспомнить бы ещё, что было вчера. И куда делась эта дура", - снова подумал Константин. Ощущение, что он пропустил что-то важное, не покидало его. К тому же, за неделю с небольшим, что подруга жила в его квартире, он успел привыкнуть к тому, что она рядом, и теперь стало неуютно.

За окном, через дорогу, на месте бывшего парка Архипова раскинулась рисовая плантация со складом, снабжавшая зерном добрую половину Юго-западного района. Рис теперь выращивали во многих городских парках, где это позволял ландшафт, и в поймах пригородных рек. Фермерское хозяйство за окном не входило в Корпорацию, потому в нём работало меньше пятидесяти человек, и Константин раньше время от времени подрабатывал там. Последние месяцы, в период зимы, работы было мало, и он бездельничал. Видимо, настала пора искать новый род занятий, потому что от безделья человек начинает тупеть.

Это всегда говорил ему отец, которого не было рядом уже много лет.

...Когда Константину исполнилось двенадцать лет, отец стал учить сына играть на гитаре и рассказывать, какой был мир до Катаклизма. Мир этот казался ребёнку странным, огромным и чарующим - в нём были междугородние поезда, шумные бензиновые автомобили, самолёты, всемирная компьютерная сеть Интернет, связывающая далёкие страны между собой. В нём были гигантские теплоходы и маленькие сотовые телефоны, по которым можно говорить в любой точке города. В огромных городах в незнакомых частях света в нём жили миллиарды людей, говорящих на тысячах разных языков. Его отец родился в огромной стране, самой большой по площади стране в мире, две столицы которой превышали Верх-Исетск и по населению, и по размерам, и по высоте небоскрёбов.

На дворе были две тысяча пятидесятые. Теперь от страны остался лишь крохотный кусочек с населением в пять миллионов человек. Осталось самое необходимое из того, что было раньше, и остался город - постаревший, но почти не изменившийся за четыре десятка лет. Зато добавилось много того, о чём раньше было сложно подумать.

Отец Молота, Максим, был родом с Урала. Он родился в Челябинске, в начале девяностых годов прошлого века, ещё до Катаклизма. Мать Константина родилась в городе Ревда - родители были одними из тех немногих людей, кто помнил старую, сгинувшую и забытую реальность, которая превратилась в реальность нынешнего Верх-Исетска.

Сначала, в середине две тысяча десятых, когда люди прозрели и отошли от первозданного хаоса, возникла Империя Каменного Пояса. После наведения порядка власти решили объединить вокруг Верх-Исетска все районные городки, а в перспективе и более отдалённые города - Челябинск и Златоуст, которые, по слухам, остались невредимыми.

Но Челябинск отказался идти на контакт, а вскоре на юге возникла гигантская тридцатиметровая стена вдоль всей бывшей границы областей, считавшаяся не то аномальным явлением, не то происками мифической Японской Империи, на которую списывали все беды. Первоуральск и Ревда, бывшие некогда крупными пригородами, в восемнадцатом году объявили о независимости и создали Республику Реки Чусовой. Подобные карликовые государства тогда возникали по всему Среднему Уралу, как грибы после дождя, но население большинства из них не дотягивало и до пятидесяти тысяч. Новоявленный сосед с двухсоттысячным населением показался Императору опасным. Через три года Империя вторглась в Первоуральск и Ревду на старых танках и сравняло два города с землёй, истратив почти все боевые и топливные арсеналы бывшей Федерации. Выжившее мужское население двух городов было уничтожено или порабощено, но Максиму с семьёй удалось выбраться лесами из осаждённого города в одну из нетронутых деревень. Константин потом искал эту деревню на карте, но так и не смог найти.

Через год супруга не вынесла тягот жизни и ушла куда-то на Запад, откуда ещё никто не вернулся, оставив Константина с отцом одних. В Верх-Исетск они переселились в две тысяча тридцатом, тогда в стране был установлен контроль над северными территориями, и к власти пришла Корпорация.

Город к тому времени оказался разделён на Внутренний и Внешний. Отец пропал, когда сыну было семнадцать, во время беспорядков в городе. Перед этим он подолгу стал пропадать по каким-то секретным делам, которые скрывал даже от сына, а потом просто ушёл из квартиры и растворился в глубине улиц Внешнего города.

Отец. Последний родной человек. Был он сейчас жив, или нет, Константин не знал. Отцовская гитара и умение играть - вот то единственное, что осталось в наследство. Иногда приходила в голову мысль - будь отец рядом, возможно, Константин бы и не стал трэш-металлистом^¹, отдав своё сердце более лёгким и гуманным разновидностям рок-музыки. Но нелёгкая судьба сама привела юношу к этой редкой и суровой субкультуре. Благо, физически он был силён, характеру металлиста соответствовал, потому и выжил, худо-бедно дожив до тридцати пяти.

Размышления прервались грохотом железной двери - запирать квартиру в коммуне считалось дурным тоном, но металлический дверной каркас остался ещё с конца двадцатого века. Молот вышел из кухни, потряхивая бутылочку, чтобы кефир стёк со стенок на дно. На пороге стоял Каиров, пожилой председатель жилсовета коммуны, за спиной маячили Стенов и Стрекалин, которых за глаза называли "братцами-акробатцами". Последний - бородатый двухметровый качок в футболке с Пинк Флойд - молча проследовал в комнату и выключил магнитофон. Константин заподозрил неладное. Он и сам был не из робкого десятка - метр семьдесят пять ростом, но коренастый, однако эту парочку "вышибал" Молот не любил.

- Вот что, Константин, - сказал Каиров, делая скорбное лицо. - Ты не обижайся. Коммуна приняла решение лишить тебя права совместного проживания. В течение суток ты должен покинуть наш дом.

- Дядя Эдя, но за что?! - Константин чуть не выронил бутылку от неожиданности. Подобные изгнания случались очень редко, да и отношения с председателем жилсовета казались до сего момента не то, чтобы отличными, но, по крайней мере, неплохими.

- За что?! Ты когда последний раз нам в хозяйстве помогал, ёлки-палки! - протараторил Стрекалин. - У пушки на крыше когда дежурил? Работать не хочешь, бюджет последний раз пополнял два месяца назад. Не женишься всё, а это было условием.

- Девушку привёл - думал, уж остепенишься, а сейчас делась куда-то, - спокойно-уверенным тоном продолжал Каиров. - Потом, музыка по ночам орёт, не достучаться, тише не делаешь. Товарищей, опять же, приводишь сомнительных. У нас, конечно, рокерская коммуна, мы ценим таких, как ты, но сатанюг и "мясников" малые детишки с мамашами пугаются. А ещё и алкоголь пьёте.

Чёртовы предубеждения. Никакие они не сатанисты, просто красятся под мертвяков. Середина двадцать первого века, а мышление у пожилых как в перестройку, стереотипное - все субкультуры в одну кучу мешают. Иные металлисты подобрее и обходительней "попсовиков" будут. Хотя пожилых людей, как любой из настоящих металлистов, Молот уважал, и слышать такое было огорчительно.

- Но последняя капля, переполнившая чашу терпения, - закончил свою речь председатель. - это вчерашние выстрелы в твоей квартире. Нет, такие товарищи нам не нужны.

Константин нахмурился, и Стенов похлопал толстенной ручищей Молота по плечу.

- Ты уж давай, брат, на нас не сердись. Сейчас свободных хат много, жильё ты найдёшь. А жить с тобой совсем тяжко стало, у меня жинка по ночам всё головными болями мучается, а ты...

- Да пошли вы все! - рявкнул Молот, швырнул бутылку в стен, едва не попав в последнее уцелевшее в квартире стекло, и пошёл в комнату. Гости ушли, побоявшись, что металлист начнёт бузить - все знали, что драться он умеет, хоть и не любит.

Приступы ярости случались с Константином очень редко, и он уже давно умел их останавливать. Спустя пару минут он успокоился, и, решив не медлить, начал собираться. Скидал диски, старые кассеты и другое нехитрое барахло в торбу. Достал спрятанный в шкафу чехол с отцовской "Ямахой"^² и положил туда же автомат АКС-74У с двумя рожками патронов - злополучный, тот самый, из которого стреляли вчера его пьяные гости. Съел одиноко лежащий в холодильнике кусок колбасы. Обошёл последний раз комнаты, служившие ему приютом последние пять лет, затем хлопнул дверью и шагнул в общий коридор. Резво сбежал по лесенке вниз, не здороваясь с проходящими мимо соседками, и вышел из подъезда.

На улице за рисовыми плантациями послышалась пара выстрелов - похоже, в глубинах Юго-Западного района, где были изолированные кришнаитские общины, опять назревал какой-то конфликт Корпорации с повстанцами. У подъезда, перед воротами ограждения, стояли четверо старейшин коммуны во главе с Каировым.

- Говорят, у тебя сложно с финансами, - сказал председатель, выйдя вперёд. - Мы посоветовались и решили дать тебе денег на первое время, чтобы обжиться на новом месте.

Старик протянул две бумажки по пятьсот иен. Молот усмехнулся, вытянул банкноты из сжатых пальцев старика и демонстративно бросил вниз. Пусть лучше он будет без денег, чем с такой подачкой. Каиров пожал плечами и поднял деньги - спорить старейшина не любил.

Стенов разомкнул ржавые ворота и пропустил металлиста вперёд, на улицу. Когда стальной засов на двери со скрежетом закрылся, Константин невольно обернулся. Старая двенадцатиэтажка, возвышавшаяся позади, вдруг показалась такой до боли родной, что металлист не выдержал, вытащил из чехла автомат и пустил в свинцово-уральское небо короткую очередь, проорав:

Панки-бомжи, сидевшие на картонках у ворот коммуны, испуганно разбежались по сторонам, а на душе почему-то полегчало.

Сначала казалось, что он медленно идёт через бескрайнее серое поле под пустым небом.

Потом он понял, что времени и пространства нет. На короткие мгновения ему удавалось почувствовать скорость течения времени, но большую часть его сознание пребывало в огромной пустоте, которую нельзя назвать ни пространством, ни тьмой, ни вакуумом. Это было Ничто - без пространственных и временных координат.

Но сознание сохранялось. Короткие вспышки - обрывки мыслей, фраз, вкусов и запахов позволяли его личности не расплыться, не исчезнуть в этой пустоте.

Постепенно обрывков-вспышек стало становиться всё больше и больше, и из них начала выкристаллизовываться реальность. Сначала разум осознал, что неплохо бы обзавестись телом. Зрение пока ещё не восстановилось, но обладатель разума почувствовал своё сердцебиение и ощутил кожей лёгкую прохладу. Чувство равновесия подсказало, что тело находится в горизонтальном положении.

Затем появились слух и обоняние - они были слабы и неестественны, а когда он открыл глаза, то увидел расплывчатые, неясные силуэты. Он прислушался к своим ощущениям. На короткий миг ему показалось, что нечто подобное с ним уже было, но потом это ощущение ушло. Чувство тревоги и пустоты соседствовали внутри него с каким-то щенячьим, почти беспричинным восторгом.

Во-первых, он понял, что свободен. Во-вторых, - что забыл всё, что было раньше, и помнит лишь слова и фразы родного языка... или языков? Всё это казалось восхитительно новым, свежим, и, в тоже время, тревожным.

Память очистили, оставив только самые необходимые знания.

Высоко над ним с разной скоростью плыли разноцветные облака, казавшиеся размазанными кляксами на стекле, а лёгкий ветер доносил запах сырости.

Он поднялся. Посмотрел на руки и на тело - на нём оказалась лёгкая белая футболка и такие же лёгкие брюки. Светло-серая субстанция под ногами напоминала одновременно и мелкозернистый песок, и поверхность какой-то жидкости, наподобие масла. Когда он попытался шагнуть, субстанция липла к голым ступням и затем осыпалась, но ноги не проваливались - видимо, таковы были местные законы природы.

Серые барханы заполняли всё пространство вокруг, а вдалеке виднелся ярко-синий объект, выделявшийся из ландшафта, но из-за близорукости было сложно определить, что это. Интуиция подсказала - надо идти туда, и он пошёл...

Он. А кто он? На миг остановился и решил называть себя Путником, потому что новая жизнь началась с короткого пути по незнакомым барханам этого мира.

По мере приближения оказалось, что объект, к которому он направился - трёхметровый великан, сидящий в позе лотос и облачённый в синюю тогу. Голова у великана была слоновья. Путник откуда-то вспомнил название этого существа - ганеша. Точно такие же великаны были в индийском пантеоне, но от этого субъекта не веяло никакой божественностью или страшащей инаковостью, он казался простым и естественным обитателем этих мест. Путник, не страшась, подошёл ближе и решил заговорить с незнакомцем.

Свой голос показался ему непривычно звонким. На короткий миг в глазах существа он увидел удивление, смешанное с испугом, но потом ганеша ответил ровным, таинственным голосом, не меняя выражения лица:

Так, интересно. Мир, разделённый на верхнюю и нижнюю часть...

Синий ганеша слегка повернул свою массивную голову и снисходительным тоном объяснил:

- Внизу, под нами. Придёт время, и она станет верхней частью, а то, где мы находимся - нижней. Это же очевидно. Наша страна устроена очень просто.

- Мало, - ответило существо, не поворачиваясь.

Немногословность собеседника немного раздражала, но вопросов хотелось задать много.

Собеседник промолчал. Похоже, вопрос прозвучал глупо.

- Хорошо. Ты не подскажешь мне, кто я? Я... почему-то забыл.

- Забыл - это хорошо, - проговорил исполин, пародируя интонацию Путника. - У тебя глаза разного цвета. Роста невысокого. Европеец. Худой. Волосы тёмные. Выглядишь немного наглым, но, в то же время, неуверенным. Мне кажется, ты прошёл уже много миров, и теряешь память не в первый раз. Но это всё не важно, - сказал исполин, повернулся и достал хоботом из украшенной бисером сумки дыню. - Теперь ты тот, кем хочешь себя видеть. Утоли жажду.

Идеально круглая дыня, покрытая странной, потрескавшейся кожурой, оказалась сочной, но совершенно безвкусной. Путник подумал, что или у него пропали вкусовые ощущения, или вся пища в этом мире не имела вкуса. По сути, это теперь не так важно - в этом Путник полностью согласился с ганешей.

Солнечный свет заливал всё пространство вокруг, и это забавляло. Источник света был далеко, и Путник не мог определить, в какой стороне находится светило. Это добавляло ощущение свободы. Пока он затруднялся сказать, от кого или от чего он теперь свободен - ведь разум очистился, но смена обстановки на столь диковинную сама по себе вызывала радость.

Тревожную, неспокойную радость. Как будто кто-то мог её отобрать.

- Кидай прямо на землю, - разрешил синий ганеша. - Всё, что лишнее, песок времени забирает сам. Ты уже побывал к городе?

Город. Опасность. Бетонные и кирпичные здания, бег по пыльной улице. Мысли о городе, городские образы и лица других людей находились где-то совсем близко, но их словно кто-то сдерживал, не позволяя информации подняться на поверхность сознания, как бывает после пробуждения ото сна.

- Возможно... я не знаю, - признался Путник и последовал совету. Корки утонули в песке. - Что за город?

- Я мудр, но мало знаю о нём. Большой город, столица Страны Каменного Пояса. Миллион разумных созданий живёт в нём. Или больше. Там много техники, много деревьев и больших домов. Там время течёт по-другому. Надеюсь, мне ещё удастся побывать в нём. Сюда иногда заходят люди из города. Но только просветлённые.

- В странах, подобных нашей, все равны. Нет главных и второстепенных, все свободны.

До чего же немногословны местные жители, подумалось Путнику. Но это тоже совершенно неважно. Важно, что он свободен теперь. И находится в свободной стране.

Солнце погасло почти мгновенно, и исполин вытащил из сумки старинный светильник. Странно, но почти все движения он совершал хоботом, а руки так и остались покоиться на коленях, в позе лотоса.

Путник решил остаться рядом с синим ганешей и прилёг на землю, чтобы прикорнуть.

- Всегда. Иногда медленнее, но обычно внезапно. Жаль только, спать не получится.

И действительно - через несколько секунд полчища москитов прилетели откуда-то сверху и стали назойливо гудеть над ушами, лезть в нос и уши, щекотать кожу лапками. К своему удивлению, Путнику эти ощущения показались приятными - видимо, у него не было никакой боязни насекомых. Стало душно. Путник поймал одного из комаров и поднёс к лампе, чтобы получше рассмотреть, что тот из себя представляет, но раздавленное насекомое превратилось в песок и просыпалось сквозь пальцы.

- Медитацией, - проговорил исполин и добавил: - Всё равно они не станут нас кусать - им это не нужно. Они питаются временем.

Неожиданно песок времени под ногами дёрнулся и резко просел на пару локтей, Путник потерял равновесие и упал.

- Что это? - испуганно спросил он, поднимаясь с песка и отряхиваясь.

- Время уходит. Не волнуйся, это нормально. Послушай, ты выглядишь таким удивлённым, как будто первый раз оказался в таком странном месте. А выглядишь, меж тем, как опытный Путник. Если хочешь, я расскажу тебе историю о храбром, уравновешенном и доблестном Раме, не ведающем зависти и гнева? Возможно, тогда ты перестанешь выглядеть столь растерянным и невежественным.

- Ну, расскажи, - усмехнулся Путник и сел рядом в позу лотоса, копируя исполина.

- Красноречивейший среди людей, благоразумный Вальмики, - начал повествование ганеша, - спросил у Нарады: "О добросклонный, знающий веды! Назови мне имя безгрешною, того, кто превосходит всех доблестью и отвагой, ученостью и добродетелью, верного в слове, прекрасного ликом и статью, не подверженного гневу, в битве способного вселить ужас даже в небожителей". И ответствовал святой Нарада: "Таков Рама, сын царя Дашаратхи из рода Икшваку!"...

В рассказе исполина было такое огромное количество индийских имён, трёхэтажных эпитетов и совершенно непонятных слов, что нить и смысл повествования быстро потерялись. Монотонная речь рассказчика, слившись с комариным писком, превратилась в нудный гул, Путник закрыл глаза, сознание впало в дрёму, но уснуть в ту ночь так и не получилось.

Ночь длилась недолго, всего пару часов. Светало здесь так же быстро, как и темнело. Разноцветные облака с размытыми силуэтами снова проплывали над ним, снова дул свежий воздух, а москиты исчезли.

- Мне кажется, ты бездельничаешь. Не хочешь прогуляться? - вдруг спросил синий ганеша, прервав рассказ, и достал из сумки странный свёрток.

Путник подумал, что сутки, пусть и короткие, прошли чрезвычайно скучно, и согласился.

- Почему бы и нет. Ведь всё равно, я теперь свободен... мне нечего делать.

- Следуй вон туда, - исполин передал свёрток в руки Путнику и указал хоботом направление. - Там должен сидеть красный ганеша, мой приятель. Отдай свёрток ему.

- Хорошо, с удовольствием, - кивнул Путник и уверенно зашагал в заданном направлении.

Ветер усилился, жидкий песок, казавшийся единой субстанцией, теперь медленно тёк куда-то направо. Путник подумал, что пока не видел в этой стране ничего, кроме песка, комаров и ганеши. "Интересно, а есть здесь другая живность, кроме мошкары? - подумал Путник. - Должна быть, иначе чем питаться ганешам. Или всё, что нужно, они достают из своей сумки?"

Вспомнилось, что тоже неплохо бы поесть. Возник соблазн раскрыть свёрток, но Путник не стал этого делать - мало ли, вдруг там было нечто важное, и решил скорее добраться до второго исполина - может, он угостит чем-нибудь.

Путь длился около получаса. Когда цель уже была видна, и до неё оставалась пара сотен шагов, песок под ногами снова резко провалился. Путник понял, что такие циклы повторяются достаточно часто, и уже не был столь удивлён.

Красный ганеша, как и его приятель, тоже сидел в позе лотоса, поджав массивные ноги. Левой рукой он придерживал небольшой барабан, а правой настукивал на нём незамысловатый мотив. Мелодия ему нравилась - зажмурившись, он покачивал слоновьей головой.

Музыка. Что-то неясное, и в то же время что-то очень близкое почудилось на миг Путнику, но он мысленно махнул рукой на подобные образы.

- Добрый день! - поприветствовал Путник ганешу. Тот от неожиданности перестал играть и вздрогнул.

- Что тебе надо? - существо выглядело настороженным.

- Ваш приятель, синий ганеша, попросил меня передать вам вот это, - человек протянул свёрток. Ганеша развязал его и заглянул внутрь, его глаза округлились.

- Зачем мне это?! - воскликнул он. - И вообще, я не знаю никакого синего ганешу. Есть жёлтый ганеша, он живёт вон в той стороне.

Исполин отдал свёрток и показал налево от себя. Странно, почему он не знает своего синего собрата, если тот знает его? Путник сообразил, что расположение трёх ганеш в Стране Песка образует равносторонний треугольник.

- Я извиняюсь, но у вас не найдётся ничего съестного?

- Хочешь есть? - существо усмехнулось, лукаво прищурив глаза.

- Мы сделаем так, - предложил красный ганеша. - Давай ты сначала отнесёшь свёрток обратно, а потом вернёшься ко мне, тогда я дам тебе вот это.

Хобот достал из сумки оттуда огромный окорок, зажаристый, с хрустящей корочкой, окутанный странной дымкой - как будто только что из духовки. Он точно должен быть не столь безвкусным, как дыня, которую отдал синий ганеша, понял Путник и поинтересовался:

Существо посмотрела на человека с ужасом и осуждением.

- Это баранина. Как можно есть мясо священных животных! Сходи обратно, и тогда ты утолишь голод.

Идти обратно совсем не хотелось. Путник подумал и предположил:

- Может, мне можно просто оставить этот свёрток себе?

- То есть ты хочешь присвоить эту вещь?! - изумился красный ганеша. - Так ты, чего доброго, меня обокрадёшь. И всех остальных ганеш. В Стране Песка так нельзя...

- Нет, конечно, надо отдать свёрток обратно, - согласился Путник и направился к синему ганеше.

Синий ганеша заявил, что не знает жёлтого, и знаком только с красным. Получалась странная ситуация: местные обитатели знали - или, по крайней мере, делали вид, что знают - о существовании только следующего ганеши, в то время как предыдущий им не был знаком. Синий казался разочарованным, он сказал, что надеялся на Путника и удивлён таким поведением своего красного собрата.

- Что ж, если красный говорит, что не хочет меня знать, то не стоит ему ничего отдавать. Я ему теперь не доверяю. Отдай тогда свёрток тому самому третьему ганеше, о котором сказал красный. Больше некому.

- Почему бы тебе не оставить его у себя? - предположил Путник.

- Нельзя. Свёрток больше не может находиться у меня, иначе случится что-то страшное.

Сказав это, слоночеловек лукаво подмигнул. Загадочность начинала надоедать.

- Мне кажется, вы все меня специально путаете. Не мог бы ты меня угостить чем-нибудь, как в тот раз?

- Нет, к сожалению, еда пока что кончилась. Иди сначала к жёлтому собрату и отдай свёрток, а там, глядишь, в моей сумке появится что-то новое.

Ситуация перестала нравиться Путнику. В принципе, прогулки от одного ганеши к другому не сильно утомляли - видимо, в этом мире у него был совсем другой обмен веществ, нежели на земле, и конечности не уставали. По сам процесс напоминал издевательство. Он не мальчик на побегушках, он Путник.

Путник, забывший прошлое. Путник, который вечно в пути. Он думал, что он свободен, а на самом деле зависим от еды и от успеха общения с слоноголовыми мифическими зверями.

- Нет. Я, пожалуй, пойду к красному ганеше. У него есть окорок, он мне обещал.

- Ты знаешь, что время уходит? Кто знает, что случится, если ты не передашь вещь в свёртке своему законному обладателю? - сказал собеседник и снова принял невозмутимый вид. Добавил, когда Путник уже отвернулся. - Впрочем, поступай как знаешь, ты свободен.

Да уж, не о такой свободе он мечтал, когда попал в этот мир. Песок снова резко осел под ногами.

Когда он вернулся к красному ганеше, снова наступила ночь. В землю около барабана был воткнут факел, он привлекал стаи мошек и москитов.

Исполин заявил, что не будет отдавать окорок, потому что Путник не выполнил главного условия - не вернул свёрток своему хозяину. Зато позволил утолить жажду - дал выпить воды из кувшина с узким горлышком.

Путь до третьего, последнего ганеши был труднее остальных. Во-первых, приходилось пробираться практически наощупь - звёзды на небе отсутствовали, а свет факелов остался далеко позади. Во-вторых, крутые спуски чередовались с резкими подъёмами на пути, пару раз путник оступался и падал, правда, песок был мягким, и падать было не больно. И в-третьих, москиты уже не казались такими безобидными - похоже, раз от раза они становились всё больше и больше, грозясь превратиться в настоящих монстров-инсектов.

Человек решил, что следует искать источник света - ночью, как он понял, у каждого ганеши ночью горит свет, чтобы привлекать комаров. Обогнув очередной невысокий бархан, он увидел тусклый, холодный столб света, бьющий от поверхности песка. Ускорив темп, он добежал до места, где должен был сидеть жёлтый ганеша, и в удивлении остановился.

Около источника света не было никого, кроме стаек жужжащих москитов. Свет исходил от электрического светильника, который держала в руке статуэтка обнажённой женщины. Рядом валялась жёлтая накидка, кувшин и сумка.

Путник пригляделся к женщине, которую изображала статуя. Черты лица и фигура неожиданно показались знакомым, но попытки вспомнить, где он мог видеть её, ничего не принесли. Очнувшись на песке, Путник сразу понял, что со своим прошлым он безвозвратно порвал, поэтому он прекратил размышления. К тому же, гораздо более важным сейчас казался другой вопрос: неужели владелец всего этого ушёл, просто так бросив все свои вещи? Подобное поведение никак не вписывалось в рамки того, что Путник видел у двух остальных ганеш.

Возможно, подумалось Путнику, есть ещё какие-то ганеши, бардовые, зелёные, оранжевые, в полосочку, в конце концов, и этот жёлтый отправился к ним? Если так, то надо отыскать владельца всех этих вещей и отдать ему свёрток... Или... есть способ проще?

Он наклонился к сумке ганеши и осторожно приоткрыл её. Яркое свечение на мгновение ослепило его глаза, привыкшие к полумраку Страны Песка, но, привыкнув к яркости, он увидел, что находится внутри.

Внутри находился одновременно и огромный, и микроскопически крошечный мир. Хотелось бесконечно долго наблюдать за ним, потому что это было прекрасно. Над лепёшкой, похожей на сдобную, неподвижно висело крохотное, но яркое солнце и тёмно-серая луна, под ними была подушка из облаков, а на поверхности разливалось маленькое море...

Стоп. А что если эта лепёшка съедобна? Путником овладел ужас. Если у жёлтого ганеши в сумке есть сдобная лепёшка, являющаяся отдельным миром, то неужели та дыня, что съели вчера...

Снова стало светло, снова резко просела поверхность под ногами. Теперь она стала рыхлой, и Путник, проваливаясь в песок по лодыжку, словно в тёплый снег, помчался по барханам к синему ганеше.

Дорога обратно, к удивлению Путника, заняла гораздо меньше времени. Теперь первый человекослон находился в центре некоторого странного углубления и медленно поворачивался против часовой стрелки. На его слоновьем лице сияло счастье.

- Что за дыню ты мне дал?! - вскричал Путник. - Что за чушь происходит? Ответь!

- Это была Страна Дынной Кожуры. Ты разрушил её, но это теперь не важно, она была неудачной попыткой. Время уходит... Ты передал свёрток кому-нибудь из ганеш?

О боже... Он уничтожил целую страну... Целый маленький мир. И всё из-за какой-то жажды!

- Чёрт... Но жёлтого ганеши нет... Он ушёл, остались только его вещи.

- Жаль! - воскликнул ганеша, но блаженная улыбка не сошла с его лица. Его массивные ноги уже наполовину погрузились в песок. - Видимо, именно поэтому время течёт так быстро.

- Ты мне соврал, ведь так? Вы - синий, красный и жёлтый - знакомы, да?

Исполин удовлетворённо кивнул, поменявшись в лице.

- Да. Мы с Красным разыграли тебя, это было так здорово. Но не печалься. Мы испытываем тебя, и, похоже, ты силён и можешь стать одним из нас. Жёлтый ушёл ещё пару дней назад, но ты можешь надеть его накидку и стать ганешей. Подумай, как это прекрасно - у тебя будет хобот, ты станешь мудрым и бесконечно счастливым. Ты сможешь создать и хранить свой собственный мир, играть на священных инструментов и поить проходящих мимо путников водой из кувшина. Скоро верхний мир поменяется с нижним и тогда...

- Но я не хочу быть человекослоном! - выкрикнул Путник. - Мне не нужен ваш хобот! Ответь мне, пока не провалился под песок... где я? Кто я?

- Ты - Путник, ты несёшь перемены. Но что за этим стоит - я не знаю, тебе может подсказать твоё подсознание. А где... В сети реальностей, в одном из миров. Ты ещё не доходил до края нашей Страны Песка? Попробуй, ведь она не такая большая...

Снова бег по барханам, снова внезапная смена дня и ночи... Под конец пути Путник заметил, что барханы поднимаются вверх, образуя длинную дугу, обрывающуюся в вышине и постепенно сползавшую куда-то вниз, под ноги. Он долго полз по её склону, пока не оказался наверху, и его рука не коснулась...

Стекла. Твёрдого, очень толстого стекла, которое постепенно поднималось вверх, и за которым зияла пустота с неясными, блёклыми силуэтами. На короткий миг в стекле Путник разглядел в стекле своё отражение - на него глядел худой двадцатилетний парень со странной седой прядью волос, но рассмотреть лучше черты лица он не успел. Присмотревшись к пустоте за стеклом, он смог различить складки, морщины на какой-то гигантской, космически-огромной поверхности, а оглянувшись назад, внезапно понял, что из себя представляет мир, в который он попал.

Три далёких источника света внизу, от которых он ушёл, образовывали треугольник, стремительно уменьшавшийся в размерах. Когда они слились в одну точку, вновь стало светло, и путник увидел в центре мира большую воронку, куда стекал песок.

Он вспомнил про свёрток, который всё это время держал в руке, и наконец-то развернул его. Повернувшись обратно на свет, к краю мира, путник разглядел, как далеко за стеклом стоит кто-то огромный, как галактика, смотрит на него, песчинку в этом песчаном водовороте, и плавно, словно в замедленной съёмке, машет гигантскими ресницами.

В свёртке находились песочные часы - две тонкие полукруглые стекляшки, внутри которых тек песок времени. До очередной смены времён оставалось чуть меньше минуты.

Точно в таких же стеклянных часах оказался он, Путник, свободный от неизвестного прошлого. Его свободу теперь ограничивали две стеклянных колбы и время, за которое песок перетекает из одной половины мира в другую.

Страх навечно остаться в закупоренной колбе оказался сильнее Путника, и он понял, что мир вокруг должен разрушиться. Гигантская рука владельца внешних часов поднялась над бархатно-чёрной поверхностью накидки, и Путник побежал прочь от стекла. Бросившись в песок, он крепко сжал в руке маленькие песочные часы, что-то хрустнуло вокруг, и мир исчез.

Константин Молот с молодых лет старался мыслить здраво и расчётливо. Первое, что он решил сделать на новом этапе жизненного пути - это найти ночлег. Поиск исчезнувшей девушки, работы, пропитания были невозможны без крыши над головой. Сначала подумал пойти к двум друзьям детства, живущим неподалёку - Алексу "Спонсору" и Егору "Троллю", но потом передумал. Они работали наймитами и жили в доме, принадлежащем Корпорации, а терять эту часть личной свободы Молоту пока не хотелось.

Самую приличную жилплощадь мог дать Дмитрий Хэви - один из наиболее известных в городе металлистов, являвшийся идейным лидером и проповедником старинных музыкальных традиций. Коммуна на проспекте Шараева, в которой проживал этот металлист, включала три многоэтажки, была престижной и вполне открытой - при желании, любой "свой" мог подселиться к ним на долгий срок. К тому же, Константин был знаком с Дмитрием уже без малого десяток лет. Проблема состояла в том, что товарищ жил на Вторчермете - районе весьма отдалённом и неспокойном. Металлист решил не рисковать и поехать к нему на транспорте.

Станция электротакси располагалась у стен опорного пункта, бывшего до Катаклизма крупным торговым центром. Сейчас там, помимо магазинов подразделений Корпорации, были медицинские кабинеты, частные мастерские и даже зловещий "обезьянник", в который отвозили воров и пьянчуг.

Константин неторопливо обошёл вдоль забора рисовую ферму и направился на лужайку с потрескавшимся асфальтом. Транспорта на улицах в столь утренний час не наблюдалось, лишь редкие велобайкеры на электромотороллерах неспешно проезжали куда-то по своим делам. Литр бензина стоил целое состояние и был доступен теперь только правящей верхушке, а нефть из единственного месторождения на севере шла целиком на нужды химической промышленности.

Электричество, правда, из-за альфа-батарей теперь стало дешёвым, но легковых электромашин производили мало. Все заводы Верх-Исетска и десятка провинциальных городков выпускали, в основном, броневики и электротанки, чтобы противостоять натиску могущественных врагов - в первую очередь, загадочной Японской Империи, ставшей в две тысяча тридцатые господствующей мировой державой. Именно поэтому простая поездка по Внешнему городу на электромобиле стоила пассажиру сорока иен - столько же, сколько стоил небольшой мешок риса или новые брюки.

Иены были в ходу уже больше двадцати лет, сменив рубли. Постепенно старые банкноты пришли в негодность, а своих денег Корпорация не выпускала. Оборотом валюты последние десятилетия управляла Корпорация, и со временем ей стало удобнее пользоваться зарубежными банкнотами. Откуда они их брали - из беспилотников, или откуда-то ещё - неизвестно, как неизвестно и о других тонкостях взаимоотношений Корпорации и Японской Империи.

Из такси на стоянке доносилась группа "Оксфорд", которых металлист не очень любил и считал "позерами". Константин подошёл к одному из малиновых "бобиков", скинул чехол с плеча и стал шарить по карманам. Гитара с автоматом в чехле, зажатые между колен, медленно сползали и вместе с неприятной музыкой приводила Молота в негодование. Водила, зелёноволосый кибергот^³ лет тридцати пяти с выщипанными бровями, стоял у открытых дверей и надменно усмехался, наблюдая, как металлист нервничает.

- Кончай ржать, придурок, лучше подержи! - не выдержал наконец Константин. Он не любил киберготское движение, но в обществе, где деление на классы заменилось делением на субкультуры, выбирать спутников и соседей не приходилось.

- Гитара? - не оставляя презрения на лице, но, всё же, с некоторым интересом спросил водитель.

- Какое твоё дело? - огрызнулся трэш-металлист.

- Это не спасёт мир, - флегматично согласился кибергот, кивнул и небрежно, двумя пальцами перехватил гитару за гриф. - Что-то тяжёлая она у тебя.

Ещё бы не тяжёлая - электро, не простая акустика. Впрочем, сейчас и акустику днём с огнём не сыщешь, после репрессий на музыкантов императора Купидонова - да и не надо это никому. После Катаклизма люди стали всё больше потреблять уже созданную за предыдущие века музыку, но не создавать новую. Молот нашарил в карманах тридцать пять иен и продолжал рыться, пытаясь найти ещё монетку. По известному закону подлости, монетка упорно не находилась. Водитель посмеивался, наконец, не выдержал и проговорил нараспев:

- Слушай, не довезёшь за тридцать? - попросил Константин. - По "урне" потом спишемся, верну тебе долг.

Водитель грациозным жестом выпустил чехол из рук и молча сел в "бобик", достал какую-то хитрую папироску и закурил. Молот поймал падающий чехол и со злостью замахнулся кулаком, чтобы посильнее врезать по оргстеклу, но увидел пристальный взгляд часового у входа в боевой пункт, поэтому лишь процедил сквозь зубы:

Не оставалось другого пути, кроме как покинуть район и отправиться в гости к товарищу пешком, через лес. С другой стороны, так даже лучше, подумалось Константину - сорок иен сэкономил.

Февраль, несмотря на глобальное потепление, оставался самым холодным месяц в году, и температура в ночные часы опускалась ниже нуля. Константину стало зябко в кожаных брюках. Свернув на улицу Амундсена, одну из немногих в этих краях, оставшихся донашивать своё изначальное имя, он пошёл по аллее толстенных тополей, оплетённых виноградными лозами. Тополи уже давно сбросили листву, но малочисленные бригады наймитов-уборщиков до этой улицы до сих пор не дошли, и пыльные листья неприятно шуршали под ногами. Судя по едкому запаху, во дворах жгли какой-то пластик. Улица казалась сумрачной и неприятно безлюдной, Молот вытащил из чехла автомат и присоединил рожок. Носить огнестрелы разрешалось, но стрелять просто так никто не собирался - патроны были в вечном дефиците, и автомат Константин носил больше для уверенности, нежели чем для стрельбы.

Вдруг напряжённую тишину разорвало пронзительное гитарное соло с балкона. Константин прислушался - он обладал обширными музыкальными познаниями, и узнал группу без труда. Это зазвучал ранний "Хэллоуин", немецкая металлическая команда пятидесятилетней давности. Через минуту с балкона на противоположной стороне улицы ответили не менее громкой отечественной "Арией". Старинное уличное баловство - "у кого громче". Константин невольно улыбнулся: хоть хэви-метал он слушал редко, отдав предпочтение более агрессивному трэшу, но эта старая музыка снова напоминала ему о детстве и об отце, которого не было с ним уже много лет.

Но погрузиться в воспоминания, как в предыдущий раз, ему не дал пронзительный свист сервоприводов, донёсшийся со стороны баррикады, которая занимала теперь просвет между двумя девятиэтажками.

Свист заставил Константина машинально свалиться на листву. Такой свист издавал только японский боевой робот.

- ...Если вдуматься, то, конечно, во всём виноваты хоботы. Именно из-за хоботов они стали такими. Но ты зря ушёл из своих краёв, зря...

Было жарко. Он сидел в тени, прислонившись спиной к стволу какого-то раскидистого дерева, стоявшего у дороги. Рядом стоял длинноносый рыжий старичок-коротышка в смешной старой кепке. Путник сидел на траве. Он попытался вспомнить, кого напоминает этот покрытый короткой шерстью старичок, и до него дошло - это мангуст. Маленький хищник, который живёт в норах. Но этот, похоже, был разумным и прямоходящим - в чём-то похожим на человека.

Вокруг них, насколько хватало глаз, простирались буро-красные луга с одинокими деревьями и пригорки, покрытые кое-где травой.

Путник посмотрел на свою одежду - оказалось, что вместо белой футболки он одет в лёгкие шорты и полосатую рубаху-безрукавку. Посмотрел на руки - судя по цвету кожи, он был негром. Он не удивился - негр и негр, что с того - вполне естественно для такого климата и ландшафта.

А старичок - мангуст, похоже, болтал уже давно.

- Мы, мангусты, очень мудрые. Мы сразу поняли, что с этими зверюгами надо быть осторожнее. А что делать, сейчас всем нелегко.

И тут снова, как холодной водой из ведра, окатило воспоминаниями. Точнее, не воспоминаниями даже - нечёткими, призрачными образам и обрывками мыслей, из которых яснее всего была мысль о том, что он ничего не помнит о себе. Ощущение это продлилось недолго, буквально десяток секунд, и потом растаяло, как забытый сон.

Мангуст удивлённо воззрился на собеседника.

- Да ты, Сэм, похоже, совсем перегрелся. Какие ганеши? Мы тут о слонотаврах говорили. Что делать с ними, решали, думали о твоём предстоящем подвиге. Посмотри, в твоей фляжке должна была ещё оставаться вода.

Значит, теперь Сэм. Охотник Сэм. Значит, слонотавры. Какое-то знакомое слово, где-то он видел... или читал про что-то похожее, только вспомнить бы, когда? Осмотревшись, Сэм нашёл фляжку, напился прохладной воды и спросил:

- Бигль! - вытаращил глаза собеседник. - Неужели ты забыл?

- Эх, - вздохнул мангуст. - Ну и память у тебя. Придётся мне теперь всё с самого начала тебе рассказывать. А что делать, сейчас всем нелегко.

Испокон веков Страну Антропоморфов населяли разумные существа разного вида, роста и размера, похожие одновременно и на людей, и на животных. Кто-то из них ел траву, кто-то плоды деревьев, кто-то - насекомых. Никто из них не был плотоядным, потому что нет ничего хуже, чем есть другое разумное существо. В стране проживало много талантливых личностей, поэтов и философов. Антропоморфы строили деревни, рыли подземные поселения, вели неторопливый образ жизни. Много веков продолжалась идиллия, но потом откуда-то с востока пришёл совершенно новый народ. Это были слонотавры. Большие и сильные, они обладали новыми технологиями и построили в предгорьях Предрассветных гор крупный город с шахтами и заводами. Постепенно они стали оттеснять старых жителей Страны Антропоморфов всё дальше, на запад.

Слонотавры. Что-то детское, сказочное и несерьёзное. Сэм снова напряг извилины, но ничего конкретного не вспомнилось, поэтому он решил не перебивать Бигля.

- С этих пор начались тяжёлые времена. Ты знаешь, Сэм, ведь самое обидное, что по первости слонотавры были добрыми.

Бигль замолк, задумчиво глядя вдаль. Сэм по-обезьяньи почесал подмышку.

- Я бы не советовал тебе, старина Бигль, так запросто рассуждать о доброте слонотавров, - послышался глухой грустный голос со стороны дороги.

В тень баобаба шёл кто-то высокий, чёрный и волосатый. Судя по узкой морде, характерной походке и пушистому хвосту, это был исполинский муравьед, только прямоходящий. Зайдя в тень, гость присел рядом с Сэмом.

- Я помню тебя, - сказал Бигль. - Ты живёшь в Солнечных Холмах.

- Угу, - пробубнило существо. - Точнее жил. Меня зовут Максимильян.

- Тот самый Максимильян, - кивнул мангуст, почему-то грустно вздохнув.

Похоже, личность, сидевшая рядом с Сэмом, была знаменитой.

- Не важно. Лучше скажи мне, кто этот темнокожий юноша?

- Это Сэм, он прибыл к нам из далёкого королевства.

"Хм, ладно, пусть будет королевство", - подумалось Сэму. Больше настораживало "получится". Муравьед нахмурился.

- Из королевства? Ты думаешь, у этого новичка что-то получится?

- Я понимаю твои сомнения, Максимильян, - кивнул Бигль. - Ведь ты тоже ходил к слонотаврам, но у тебя ничего не получилось. Вот и скитаешься теперь от одного поселения к другому. Что делать, сейчас всем нелегко.. А этот юноша не так прост, как кажется - у него охотничий талант. Я как раз ввожу его в курс дела. Напомни, Сэм, на чём я остановился?

- Ты сказал, что раньше эти твари были добрыми.

Бигль не заметил замечания муравьеда и продолжил.

- Да, представь себе - добрыми. Они же антропоморфы, как и мы. А травоядные не могут быть плохими. Но, видимо, что-то случилось с их разумом. В последнее время, например, они стартуют с вершин Предрассветных гор на самодельных дельтапланах и поливают наши деревни какой-то водой из мешков. Из-за этого земля становится бесплодной. Медленно, но верно они выживают нас.

- Им лишь бы напакостничать, - подтвердил муравьед. - То же самое они делали с муравейниками нашего народа - выливали на них какую-то мерзкую воду из больших мешков.

- Я предлагаю прогуляться до нашего поселения

Старик-антропоморф бодро зашагал по тропинке.

- Ну вот, только разлёгся в тени, как вы уже куда-то заспешили, - высказал недовольство Максимильян, но тоже нехотя поднялся.

- А что делать, сейчас всем нелегко., - повторил Бигль свою присказку.

Сэм посмотрел на своих спутников, и ему вдруг стало весело. Он понял, что напоминает этот мир с его очеловеченными персонажами - это была странная детская сказка без насилия и войн. Наивный мультик, созданный на потеху детям. Только кем созданный, для чего? И почему он, Сэм, очутился именно тут? Загадки продолжали накапливаться.

Что сразу понравилось Сэму в этом мире - так это солнце. Здесь оно было настоящее, огромное, с лиловым оттенком. Палило, правда, нещадно, но одежда была лёгкой, а воды в фляжке оставалось прилично.

Дорога была асфальтовой, но уже давно нуждалась в ремонте - придорожные столбы вросли в землю, а в асфальте зияли дыры, заросшие травой, которые никто не собирался заделывать.

- Эта дорога пересекает всю нашу страну, - пояснил Бигль, семенивший рядышком. - От берега, до южных пустынь, с севера на юг. Но теперь никому нет до неё дела.

- Почему, вожди есть. Но они ничего не смогут сделать со слонотаврами.

- Ведь слонотавры - наша главная проблема, - поддакнул Бигль. - А не дороги.

- Не понимаю. Неужели вы настолько глупы, что не можете собраться все вместе и разобраться с городом этих чудовищ?

Сэму показалось, что он высказался немного грубо, и точно - Бигль, похоже, обиделся.

- Мы не глупы, Сэм. Мангусты, например, - очень мудрые существа. Ты знаешь, Сэм, один мой сородич, к примеру, изобрёл ядерную бомбу. Да-да, настоящую ядерную бомбу! Но потом, осознав полную бесполезность своего изобретения в стране, в которой нет ни нормального производства, ни тяжёлых металлов, он поступил как истинный гений. Он просто съел все свои чертежи и наработки. Кому нужные разрушения? Это говорит о нравственном потенциале, и, я бы сказал, высокой гражданской позиции нашего народа.

Ядерная бомба немного вывела Сэма из равновесия. Пейзажи вокруг производили впечатление какой-то тихой, немного сказочной окраины и никак не вязались с оборонными технологиями. Что-то с этим миром было не так.

- Ерунда какая-то, - нахмурился Сэм. - Причём здесь гражданская позиция?

- Ты молод, воин. Эх, вспоминаю себя в твои годы... - Антропоморф попытался сказать это как можно более мягко, чтобы не обидеть Сэма. - Но это хорошо, что твоё мышление категорично, ведь ты же герой по натуре. Именно такая личность должна разобраться со слонотаврами, а не вожди.

- Да, именно так, - Бигль остановился и изучающим взглядом посмотрел на Сэма. - Ты должен спасти нас.

Да уж, сказка. Какая-то глуповатая выходит сказка, вдруг подумалось Сэму, но он решил не грустить.

Поселение мангустов оказалось совсем недалеко, оно расположилось на небольшом отдалении от дороги. Снаружи виднелись только норки, прикрытые картонными крышками-домиками, видимо, от дождя. Между норок резвилась малышня, а на пригорках столбиками, зажмурившись, стояли взрослые жители поселения.

Постепенно жители поселения заметили приближающихся и стали перешёптываться. Ветерок донёс до Сэма их голоса.

Неужели они все ждали его? Сэм понял, что теперь ему точно не уйти, и почувствовал за собой огромную ответственность за судьбу этого народа. Да что народа - за судьбу всей страны Антропоморфов, странной, но дружелюбной.

- Всё, Сэм. Завтра ты пойдёшь спасать нас, - сказал Бигль.

- Ладно, - неожиданно легко согласился будущий охотник на слонотавров. - А ты не представишь меня вашему вождю?

- Я и есть вождь этого племени. К сожалению, не приглашаю тебя к себе домой, у нас слишком узкие коридоры. Тебе придётся остаться снаружи, но я скоро вернусь. А что делать...

Когда вождь удалился, Сэм принялся разглядывать свои вещи - фляжку, одежду. Никаких намёков на своё происхождение он в них не увидел. На обед жители племени вынесли блюдо огромных апельсинов и каравай ржаного хлеба. Охотник хотел спросить, а нет ли у них чего мясного, но подумал, что это может вызвать нехорошие подозрения, и потому спросил про булки:

- Нет, ты что. Разумеется, нет. Булки растут на специальных деревьях в долине Извилистой реки. Так же как и посуда, и другие нужные предметы. Все народы нашей страны пользуются дарами реки. Жаль, что слонотавры оттесняют нас всё дальше на запад... Но ты-то уж точно сможешь справиться с этим, я верю в это.

Сэм был рад, что его уважают, и что он чрезвычайно важен для этого небольшого народа - это казалось приятным.

- Пора бы и мне подкрепиться, - пробубнил муравьед, достал откуда-то большую корзиночку с муравьями и запустил внутрь свой длинный язык.

Маленькие дети-мангусты обступили их и дёргали муравьеда за длинную шерсть на хвосте. Он не реагировал. Бигль поморщился, глядя на трапезу антропоморфа.

- Фу, до сих пор не пойму, как вы их едите. Мерзость какая.

- Сам же говоришь - что делать, сейчас всем нелегко, - отозвался муравьед.

- Они огромные, - сокрушённо покачал головой мангуст.

- Да ну, ты брось, - сказал Максимильян. - Не больше этого Сэма ростом.

- Не правда, они больше, гораздо больше его! Ты же видел их дельтопланы.

- Зря споришь, он просто кажется тебе большим из-за крупных, торчащих в разные стороны ушей. Ростом он больше этого парня, - Максимильян махнул в сторону Сэма.

Вождь народа мангустов задумался, а затем посмотрел на Сэма с уважением.

- Не знаю, может, ты и прав. Но глупо спорить с тем, что он, пусть даже будучи ростом меньше слонотавров, всё равно сможет победить их. Ведь Сэм смел и силён. А главное - обладает даром убеждения.

Неожиданно Сэм подумал, что ничего не знает о том, как пробраться в этот город слонотавров. Что там делать, куда идти, и вообще - что это значит - разобраться со слонотаврами? Договориться? Или уничтожить их всех?

Сон был коротким, неровным и поверхностным - казалось, что кто-то прокрутил его в ускоренном режиме, как прокручивают за пару минут многочасовой фильм. Снились морды с хоботами, брусчатка под ногами, люди в форме и великаны на песке. Утром его разбудил Максимильян.

- Я хочу дать тебе несколько советов напоследок.

На равнине были только они одни, все мангусты, несмотря на ранний час, ещё спали в своих подземных квартирах. Солнце только поднималось над горизонтом, поэтому зноя не чувствовалось.

- Самое страшное в слонотаврах - это хобот, - начал муравьед. - Нет ничего хуже их хоботов.

- Бойся хоботов, - продолжил антропоморф. - Говорят, это что-то вроде заразы, которой может заразиться любой житель нашей страны. Если тебе предложат стать слонотавром и заиметь собственный хобот, отказывайся, ведь это ужасно. Это мой первый совет, первое правило борьбы со слонотаврами.

Действительно, хобот - это ужасно. Но правило всё равно было каким-то странным, неестественным.

- Потом. Когда ты наконец проникнешь к главному слонотавру, будь добрым и честным, дави на жалость - это очень важно.

- Ты же, вроде бы, говорил, что они коварные и любят совершать разные подлости? - удивился Сэм. - Думаешь, что с ними можно договориться?

- Конечно, - повёл длинной мордой муравьед. - Только добром и честностью можно победить коварство и подлость, разве это непонятно? Я же сказал, что не надо быть такими, как они! Откровенно скажи их главарю, что тебе не нравится то, что все они делают. Что мы все устали от них. Предложи им мир, порядок и согласие, и не будь похожим на них. От твоего красноречия зависит весь успех войны.

- Хорошо, - второй раз кивнул Сэм, хотя второе правило звучало весьма сомнительно.

Из норки выглянул Бигль и пожелал доброго утра.

- Даёшь советы? - спросил Максимильяна старик.

- Ты хотел дать мне третий совет, - подсказал Сэм и вспомнил. - И ещё - вы дадите мне какое-нибудь оружие?

- Оружие?! - хором воскликнули Бигль с Максимильяном и переглянулись. - У нас нет оружия. Оно не нужно, ведь мы миролюбивый народ.

Перспектива идти безоружным в незнакомый город, полный злобных тварей, не сильно радовала.

- Но вдруг мне не удастся договориться с ними. И как вы тогда предлагаете мне победить этих слонотавров?

- Это твоя война, Сэм, тебе самому решать как. Напоследок скажу тебе третье правило - не удивляйся ничему, что увидишь, и не сворачивай с пути. Помни - мы все верим в тебя. Даже я, хоть сначала и сомневался.

Третье правило показалось охотнику весьма уместным, хоть и слишком очевидным, и он кивнул.

Племя вышло из нор, чтобы проводить Путника. При взгляде сверху мангусты казались такими трогательно-беззащитными, что Сэм снова ощутил огромную ответственность за судьбу Страны Антропоморфов. Ещё ни разу он не чувствовал себя настолько важной, и в чём-то даже великой персоной, которой предстояло спасти всех их от гнёта ненавистных пришельцев.

- Я спасу всех вас, - заверил их Сэм. - У меня всё получится.

- Мы надеемся на тебя, надеемся, что у тебя получится лучше, чем у предыдущих войнов, - сказал муравьед.

Антропоморф отвернулся. Похоже, воспоминания о неудаче приносили ему боль. Сэм решил не допытываться, и стал собирать вещи в дорогу.

Когда он уже отошёл на десяток шагов от поселения мангустов, то вдруг сообразил, что забыл спросить путь в город врага. Оглянулся и посмотрел на поселение - антропоморфы заворожено глядели ему вслед, провожая Путника. Возвращаться показалось стыдным - всё-таки, Сэм - знаменитая личность, хоть и новичок, поэтому он вступил на старую дорогу и пошёл по ней.

Редкие встречные прохожие почтительно кивали проходящему мимо Сэму, перешёптываясь между собой."Это тот самый", - слышал он, и чувствовал огромное уважение к себе.

Поскольку старик Бигль говорил про какие-то Предрассветные горы, через полчаса охотник решил свернуть с дороги на восток, на одну из тропинок. Начинало печь, приглядевшись, Сэм заметил в расплывчатой дымке очертания каких-то скал на горизонте и понял, что идёт в верном направлении.

Скоро дорога пошла немного вниз, и Сэм увидел впереди зелёные заросли. Лёгкий ветерок донёс до него запах свежести - видимо, там была та самая долина Извилистой реки, о которой упоминали мангусты.

Внезапно Сэм понял, что совсем не умеет плавать. Будет весьма неприятно, если он не сможет выполнить свою столь важную миссию из-за такого пустяка, как боязнь воды.

Роща встретила путешественника долгожданной прохладой. Толстые деревья с густой, сочной листвой оказались домом ещё одного народа этой страны - ткачиков. Гроздья серо-жёлтых гнёздышек с крохотными окнами раскачивал ветерок. Постепенно из окон осторожно стали выглядывать головы обитателей. В них тоже было что-то очеловеченное - то ли глаза, то ли богатство мимики, которым не могут обладать простые птицы.

- Похоже, тот самый идёт, - послышался по-птичьему резковатый голос. - Это про него все говорили, что...

- И вправду, он, - подхватил другой, похожий. - Говорят, было пророчество...

- Нет, это вовсе не он, мы ошиблись. Тот, кого все ждут, не...

К четвёртому присоединился пятый, к пятому шестой. Наконец, Сэм прекратил попытки вслушаться в их перепалку и громко крикнул:

- Тихо! - и они замолчали, испугавшись. - Да, я тот самый Сэм, которого отправили воевать со слонотаврами. Скажите, я иду в верном направлении?

- Я бы не сказал, что в верном, - проговорил один из обитателей птичьего городка, подлетев поближе. - Мне кажется, что город слонотавров находится немного левее нас.

- Нет, ты его не слушай, - прочирикал второй. - Всё верно, ты идёшь в верном направлении, просто...

Снова поднялся невообразимый шум, Сэм закрыл руками уши, и зажмурился.

- Что, заблудился? - послышался немного насмешливый, блеющий голос.

Охотник на слонотавров обернулся. Перед ним стояло высокое, в два с лишним метра ростом, существо с длинными витыми рогами. В руках прямоходящий козёл держал длинную косу, отчего вид у незнакомца был немного зловещий.

- Я редко прохожу мимо их городка, они надоедают мне. Но увидев тебя, я приблизился.

Антропоморф обошёл деревья с гнёздами ткачиков и направился в лес, Сэм последовал за ним.

- Казимир, - ответило существо. - Я винторог, один во всём этом мире. Ты идёшь на восток, да? Что ты там ищешь?

- Меня зовут Сэм. Я иду воевать со слонотаврами.

Путник еле поспевал за высоким антропоморфом.

- А, - улыбнулся Казимир. - Я что-то слышал мельком. Разве это не слухи? Ну что ж, удачи тебе. Тебе нужно перебраться на тот берег? Я могу помочь тебе перебраться, у меня есть лодка.

Резкость и неприятная манера общения винторога несколько удивили Сэма, обычно здесь его встречали гораздо почтительнее. Но лодка совсем не помешала бы, поэтому он последовал за антропоморфом. Вокруг росли кусты со странными огромными стручками.

- Не подскажешь, что это за растения? - спросил он Казимира.

- Это роща обувных деревьев. Таких осталось немного. Сейчас ещё не сезон, чтобы снимать их плоды.

Сэм разглядывал косу винторога. Выглядела она более чем устрашающее - с метровым лезвием, с рукоятью из чёрного морёного дерева. Настоящее холодное оружие.

- Она мне нужна. Тебе не нужна коса? Нет. Поэтому ты и не носишь косу.

"Странный он какой-то", - подумалось Сэму. Дальше до края рощи они шли молча.

Воды реки Извилистой оказались мутно-синими. Похоже, у её истоков стояли какие-то крупные химические заводы. Утлая лодчонка Казимира казалась малой даже для одного человека-козла, не то, что для двоих. Сбросив поклажу в воду, Сэм осторожно шагнул в неё.

- Здесь крокодилы водятся? - в шутку спросил Сэм, посмотрев в воду. Отражения разглядеть не удалось.

- Теперь уже не-ет, - проблеял Казимир, взявшись за вёсла. - Крокодилов больше нет. Львов нет. Ничего нет. Одна саванна, река, и горы. Ты любишь природу? Я очень люблю природу.

- Зачем тебе коса, Казимир? - рискнул повторить Сэм. - Отбиваться от слонотавров?

- А что слонотавры? - задумчиво проговорил винторог. - Возможно, что и их тоже нет. И их города нет. Ты уверен, что это всё есть? Я вот не уверен. И мало кто уверен, но может быть, и есть...

Сэм не выдержал и рассмеялся, чтобы разрядить обстановку. Смех прозвучал немного искусственным - антропоморф даже не улыбнулся. Похоже, он говорил всё это серьёзно. "Скверный он какой-то. Странный и скверный", - понял Сэм. До этого он не встречал ни одного такого жителя Страны Антропоморфов.

- А коса мне нужна, чтобы косить. Я люблю работать в поле. Ты вот любишь работать в поле?

- Признаться, не помню, когда в последний раз работал в поле.

Лодка причалила к берегу, винторог положил вёсла и, подняв косу, спрыгнул на берег.

- Мы приплыли, Сэм. Сейчас я покажу тебе, пойдём. Это очень хорошее поле, тебе оно понравится.

Сэм не хотел отклоняться от пути, но ему стало интересно. Поле действительно оказалось чудесным - на десятки метров колосились носки. Тряпичные носки, разного размера и фасона, они росли на длинных разноцветных колосках и свешивались над землёй, словно початки огромной кукурузы.

- Осторожно, Сэм, осторожно, - занудно блеял Казимир, раздвигая руками стебли. - Смотри под ноги - потопчешь молодые побеги. Я не хочу, чтобы потоптали молодые побеги.

"Похоже, пришли", - понял Сэм, увидев вытоптанную полянку посреди поля. У полянки стоял грубо сколоченный из кривых необтёсанных досок сарай.

- Вот мы и пришли, - повторил его мысли Казимир и грузно плюхнулся на землю. - Ты когда-нибудь хотел стать косарём? Я вот с детства мечтал стать косарём. А сейчас, почитай, никто не хочет. Они все слепы. Они не понимают, как важна моя профессия. Без неё никуда, без неё все будут ходить босыми, можно сказать.

Вдруг Казимир резко поднялся и подошёл к Путнику.

- А ты молодец, что решился. Молоде-ец, что решил отправиться в этот город слонотавров. Они все не нужны. Здесь, в поле, хорошо, здесь птички поют, солнышко, свежо!

Путник почувствовал, что от потока сознания Казимира начинает ехать крыша. С запада плыли тучи. Где-то вдалеке сверкнула молния. Антропоморф кашлянул и продолжил, как ни в чём не бывало.

- Тут с первыми петухами выйдешь из избы, возьмёшь косу, да как начнёшь! Красота. На носках роса, в руках коса. Скосишь, потом сложишь носки в кучи. Они пахнут свежестью, чистотой. Ты чувствуешь единение с природой, с идеальным пространством. Понимаешь?

- Какие петухи?! - вскричал Сэм. - Какое пространство? Природа... При чём здесь изба какая-то? Мы же в саванне.

- Приро-ода! - одухотворённо повторил Казимир, не обратив внимания на реакцию Сэма. - Нет ничего лучше дикой природы. А почему ты решил стать охотником на слонотавров?

Сэм сделал пару глотков из фляжки и задумался. Он не мог дать ответа на этот вопрос.

- Не знаю, как-то так само получилось. Я сидел под деревом, Бигль сказал, что я должен пойти охотиться, и...

Тут Сэм вспомнил странную фразу Бигля, которую он упомянул в самом начале: "Зря ты оттуда ушёл". Откуда ушёл? И кто он сам такой? Показывать своё невежество не хотелось, и Сэм решил спросить про другое:

- Я много чего слышал про Максимильяна. Слышал, что он хотел прославиться, стать великим. Говорят, про этого муравьеда было пророчество. Может, и про тебя было пророчество? Я не знаю.

- Никто не знает. Возможно, он дошёл до реки и просто повернул обратно. Возможно, слонотавров нет. Возможно, это всё миф. Ты вот видел слонотавров? Я вот не видел. Может, и нету их вообще.

И вправду, подумалось Сэму, вдруг слонотавры - миф? Но тогда всё становится бессмысленным. И его предстоящее путешествие, и вся эта внезапно свалившаяся на него слава. Но почему тогда все только и говорят, что о нём и слонотаврах?

На миг почувствовалось, что мир вокруг начинает рушиться. Громовые раскаты послышались совсем рядом, и вскоре на Сэма и козла обрушился ливень. Носки стали тяжелеть и клониться к земле.

- В ливень очень удобно их косить, - сказал Казимир, поднимаясь. - Ах, хороши носочки. Но ты молодец, что идёшь в город слонотавров. Если решил разобраться, так уж разберись. Уничтожь их всех, избавь наши народы от страдания. Возможно, в этом твоя судьба, твой смысл.

Стало немного поспокойнее. Дождь прекратился, а тучи переместились на восток. А этот рогатый не такой уж плохой, подумалось Сэму.

- Оттуда, откуда и ты, - хитрый огонёк загорелся в глазах винторога. - Мы очень похожи с тобой. Но мне пора поработать, не мешай мне работать.

Взмах косой - и сотни носков, чёрных, белых и в полосочку - упали на горячую землю страны Антропоморфов. Хороши носочки!

Путник ускорил шаг, уходя от безумного косаря. Чувство, что всё это происходит в каком-то странном бреду, усиливалось.

Сэм искал город слонотавров четверо суток. Сначала продирался сквозь безлюдные заросли до Предрассветных гор прямо на востоке, потом, не найдя там никаких следов цивилизации, повернул на север и пошёл по предгорьям вдоль хребта. Недостатка в пище он не испытывал - в этих местах было полно хлебных и фруктовых кустарников, но снова возникшее чувство одиночества не давало ему покоя.

Оставшись один, Сэм много думал. Во-первых, он размышлял о слонотаврах - кто они, откуда они могли взяться. Как выглядят, чем питаются, каков их образ жизни. Маленькие они, или большие. Ему ничего не было известно о них, кроме того, что у них есть хобот, и поэтому они могли оказаться кем угодно. Большие сомнения вносили слова Казимира, но каждый раз, как Сэму начинало казаться, что слонотавров не существует, он сразу старался прогнать эти мысли и переключался на что-нибудь другое.

Во-вторых, Сэм размышлял о том, кто он сам. Где он родился, кем работал раньше, была ли у него семья. Думал о родителях, лица которых не мог вспомнить. Отсутствие воспоминаний, вместе со столь восторженным приёмом антропоморфов настораживало. Почему именно он, почему ему поручена такая задача? Но попытки вспомнить хоть что-то из прошлого были подобны попыткам пробиться сквозь твёрдую, монолитную стену.

Странным казался сам момент, когда Сэм впервые очнулся у того дерева на дороге - это могло быть и неким пробуждением после долгого сна, и, наоборот, погружением в некую спящую реальность. Сэм уже бессознательно понял, что этот мир для него чужой, что он пришёл из другого мира, или миров, но понять, откуда именно, он не мог.

Периодически казалось, что его настоящее тело, настоящая сущность потеряна, находится где-то далеко отсюда, и, возможно, просто спит. Но если Сэм и сейчас находится в пространстве сновидений, то почему тогда здесь есть смена дня и ночи, и почему по ночам он видит сны? Странным казались и слова Бигля о том, что Сэм "зря ушёл" из какой-то далёкой страны и намёки Казимира на их родственное происхождение.

И, в-третьих, он думал о будущем. Сэм видел два варианта, что будет после того, как он доберётся до города слонотавров. Первый вариант был удачным - допустим, ему удастся победить главного слонотавра, хотя теперь полностью осознавал, что совершенно не понимает, как это ему сделать. В этом случае его всенародная слава победителя укрепится, и перед ним будут открыты все двери. Второй вариант был неудачным - допустим, он так и не найдёт этот затерянный город слонотавров, или найдёт, но не сможет победить их вожака. В этом случае он разделит судьбу Максимильяна, его будут дразнить неудачником, и он вечно будет скитаться по этой странной стране.

В любом случае, вдруг понял Сэм, он будет здесь чужим, лишним в этой стране Антропоморфов, и что делать после, он не знал. Получается, он человек без прошлого и без будущего? Об этом думать не хотелось.

На пятый день пошёл дождь, перешедший в тропическую бурю. Сила ветра и потоки дождя были настолько сильны, что промокший охотник не знал, где ему укрыться. Под конец он обнаружил ямку, прикрытую листом не то шифера, не то какой-то доски, залёз под неё и уснул.

Очнулся он оттого, что кто-то большой схватил его и, перекинув через плечо, понёс куда-то на север, по горным тропам.

- Э, ты кто! - воскликнул Сэм, молотя кулаками по массивной спине. - Куда ты меня понёс?!

- Ты потерявшийся, - пробасило существо. - Всех потерявшихся нужно относить в город, выкармливать и отпускать на волю.

Сэм обрадовался. Город! Значит, всё же он существует, и путь через заросли был пройдет не зря.

- Надо работать, - сказал гигант и, посадив Сэма в клетку, утопал куда-то по делам.

Тростниковая клетка с матрацем оказалась не заперта и служила, по-видимому, больше для проформы, чем для изоляции. Осмелев, охотник вылез из неё и решил осмотреться.

Город был прекрасен. Раскинувшись на нешироком горном плато, он представлял собой рукотворный оазис в полупустынных краях, функционирующий по принципу улья, или муравейника. Рабочие слонотавры жили в гнёздах, свитых на вершинах тесно посажанных коренастых деревьев. Огромные слонотавры-фуражиры, чей рост превышал шесть метров, ночевали в шалашах, а днём занимались строительством и грузовыми работами. Где-то вдалеке крутились какие-то большие разноцветные машины, зеленели цветники, грядки с зеленью.

Везде кипела работа, все бегали, носили груз и практически не обращали на охотника внимания, что вызывало у него раздражение. Слонотавры оказались гораздо более человекоподобными, чем другие антропоморфы - за исключением, пожалуй, кожи, похожей на мягкий вельвет, и самого главного - хобота.

- Не подскажешь, а где ваш главный слонотавр? - обратился он к одному из пробегавших рабочих. Тот резко остановился, махнув хоботом, и скомандовал:

- Потерявшейся, ты зачем вышел из клетки? Тебя должны накормить.

Есть к тому времени хотелось изрядно, и Сэм был вынужден последовать совету рабочего.

Около клетки бегал невысокого роста слонотавр с ложкой и тарелкой. Увидев охотника, он расплылся в радостной улыбке и подбежал к нему.

- Убежал, потеряшка, - рабочая особь вытянула ложку с какой-то зелёной жижей. Судя по тонкому голосу и худой фигуре, она оказалась самкой. - А я тебя кормить собиралась.

- Я сам, - Сэм раздражённо отобрал ложку с тарелкой. - И мне не нравится, что вы относитесь ко мне, как к ручному животному!

У неё был огорчённый вид - похоже, ей очень хотелось накормить его с рук.

- Не называй меня потеряшкой, - огрызнулся путник. - Меня зовут Сэм!

Жижа, несмотря на неприглядный вид, была весьма приятной на вкус.

- Зачем ты забрался так далеко, Сэм? - спросила слонотавриха, присев на краешек матраса.

- Я пришёл воевать с вами, - признался Сэм, усмехнувшись. - Сейчас съем кашу и пойду разбираться с вашим главным.

Он уже и сам не совсем верил, что ему получится. Город оказался настолько огромным, что такой песчинке, как Сэму, тут делать было нечего.

Путник бросил на матрас пустую миску и посмотрел куда-то вдаль.

- Здесь всё странное. Звери странные, я странный, вы странные. Мир странный...

- Что делать, сейчас всем нелегко, - проговорила особь.

- Вы знаете Бигля? - удивился Сэм, услышав знакомую фразу.

- Его многие знают. Он часто бывал в наших краях.

- Почему он молчал? Неужели они все меня обманывали?! А Максимильян... ты знаешь его?

- Он тоже был потерявшимся. Его выкормили и выпустили на волю.

Получается, что Сэм повторяет судьбу Максимильяна-неудачника? Нет уж, с этим он мириться не хотел.

- Какой Казимир? - слонотавриха немного испугалась.

- Я хочу узнать правду, - сказал Сэм и с решительным видом направился туда, где, судя по скоплению народа, находился центр города слонотавров.

В городе оказалось много строений, назначения которых Сэм не понял. Прозрачные пустые купола над лужицами синей слизи, металлические крышки широких колодцев, садки с гигантскими насекомыми, похожими на увеличенных в сотню раз тлей. Во всём этом было что-то иноземное, чуждое Путнику. Слонотавры, несмотря на их дисциплинированность и дружелюбное отношение, казались не просто чужаками, а какой-то неведомой и опасной цивилизацией, не то возникшей самостоятельно, не то спроектированной кем-то извне.

Жилище главного слонотавра находилось на вершине разноцветного дерева, посаженного на идеально круглом холме. Холм опоясывали прозрачные трубы, спускавшиеся к реке - непонятно было, то ли они сливают в реку что-то, то ли наоборот, закачивают из неё ярко-синюю воду. Сэм перелез через них и посмотрел наверх.

Сэм попробовал вскарабкаться по его коре, и с удивлением для себя обнаружил, что отлично умеет лазать по деревьям. В конце пути Сэм, зацепившись за толстую ветку, раздвинул густую листву сферической кроны и пролез в гнездо.

Внутри было гораздо просторнее, чем казалось снаружи - в жилище правителя города запросто мог уместиться здоровенный слонотавр-грузчик, вздумай он полезть наверх. А вот сам правитель...

По правде сказать, Сэму казалось, что самый главный слонотавр окажется большим, по крайней мере, больше рабочей особи - по логике, так и должно было быть. На деле всё оказалось не так - в центре гнезда, на пуховой подстилкой янтарного цвета возвышался большой цветок, похожий на лотос. В центре его лежал серо-коричневый, крохотный человекослон, чей рост не достигал и метра в высоту. Худое тельце было исписано татуировками, а руки украшали золотые браслеты. Рядом стояла женская рабочая особь, она держала опахало, которым обмахивала своего правителя.

- Я ждал тебя, Путник, - заявил главарь пришельцев, глядя в упор своими бледно-зелёными глазами. - Ты первый, кто зашёл так далеко.

Путник... какое-то удивительно знакомое ощущение наполнило Сэма. Когда-то давно, много лет назад, он уже был в подобной ситуации, сидя перед другим слоноподобным существом. Или не он это был?

Волнения переполняли Сэма. Он понимал, что сейчас должна осуществиться миссия, к выполнению которой он стремился всю свою сознательную жизнь - то есть, с того момента, как очнулся под большим баобабом на дороге. Промелькнула мысль, что он запросто может задушить и вождя, и самку-охранника, но потом Сэм понял, что не готов к убийству, и заговорил.

- Меня зовут Сэм. И мне... не нравится то, что вы делаете с народами саванны. Им всем очень плохо от этого.

- Пытаешься давить на жалость, Путник? - смекнул слонотавр. - Хм, интересный приём. А ты уверен, что это нужно? Уверен, что мы делаем что-то плохое?

- Вы... уничтожаете огороды и пастбища, портите муравейники. Вы притесняете народы антропоморфов, хотите сжить их со свету... Разве это можно?

- Мы никогда не притесняли вас. Во-первых, мы не выходим далеко за границы своего города. Во-вторых, пустоши, через которые ты шёл, всегда были необитаемыми, и...

- Что значит "не притесняли нас"? - перебил слонотавра Сэм. - Не нас, а их, ведь я не родился в стране антропоморфов.

Слонотавр хитро прищурился, подёргивая кончиком хобота. Молчаливая слонотавриха повторила выражение морды вождя.

Сэм старался выглядеть увереннее, поэтому он соврал:

- Я темнокожий сын одного из племён, живущего на севере.

- Юноша! Ты случайно очутился в нашем мире и не знаешь, что на севере нет человеческих племён! А твоё тело родом оттуда.

- Я неверно сказал, - отчаянно пытался поправиться Сэм. - Не совсем на севере, а на северо-востоке, за Предрассветными горами.

Вождь народа слонотавров хрипло расхохотался.

- До чего же вы, Путники, смешные! За Предрассветными горами ничего нет, там находится вселенская пустота, хаос, пограничье, поверь мне.

Вождь, покачав головой, спрыгнул со своего трона-цветка и подошёл к листвяной стене.

Сэм подошёл к нему и наклонился, чтобы посмотреть в образовавшуюся щель, но тот час же испуганно отпрянул от неё.

Непонятным образом они теперь находились на уровне облаков.

- Не удивляйся, просто у моего дерева телескопический ствол. Раздвижной. Я поднял гнездо, чтобы нам никто не помешал.

Сэм осторожно подошёл обратно и взглянул в прореху. На востоке, за хребтом Предрассветных гор, действительно зияла тёмно-синяя пустота.

- Мы не зря пришли именно оттуда, из этой пустоты. А людей, юноша, в этом мире нет нигде. Была небольшая группа одичавших, безумных особей, случайно забредших сюда, но они все вымерли ещё несколько десятков поколений тому назад.

- Так кто же тогда я? - проговорил Сэм и сел на янтарно-пуховую подстилку.

- Не знаю! - лукаво проговорил слонотавр и вернулся в своё ложе.

Врёт, подумалось Сэму, и он, злобно нахмурившись, сжал кулаки.

- Всё ты знаешь! - он хотел было набросится на вождя этого племени и придушить, но вспомнил наставления Максимильяна и попытался успокоиться. - Ответь, я прошу тебя.

- Эх, Сэм-Сэм, - протянул хозяин города. - Тебя так просто обмануть. Это делают все, кому не лень. Ответь мне, как давно ты смотрел в зеркало?

И вправду, давно, подумал путешественник по мирам. Да что давно - за последние пять дней, что он помнит себя, он этого ни разу не делал! Проходя мимо ручьёв, он даже не удосужился вглядеться в собственное отражение. Уловив ход мыслей Сэма, главный слонотавр достал откуда-то из глубины лепестков лотоса крохотное зеркальце и протянул его.

Волосы на загривке встали дыбом, когда Сэм увидел существо, глядевшее из зеркала. Вскрикнув, он выронил зеркальце, оно упало сквозь переплетение ветвей куда-то далеко вниз.

- Ты обезьяна, Сэм, - спокойным тоном сказал слонотавр. - Самец бурой мартышки. Разумеется, крупный, прямоходящий и бесхвостый. Антропоморф. Иначе и не могло быть - в нашей стране нет места людям. Все новички и пришельцы никогда не были и не станут здесь людьми, таковы правила. Если верить легенде, ты родился в королевстве обезьян, на юго-востоке континента. Ты был самым рослым из потомства последнего короля. По одному из пророчеств, именно детёныш последнего короля должен решить судьбу нашего мира. Но из какого мира пришло твоё сознание - из стабильного, вроде Земли, или искусственного, я не скажу. Да и не знаю. Неважно это всё. Знаю лишь, что когда ты появился в нашем мире, тебя решили направить дальше, к Извилистой реке, потому что здесь, как все считают, начинается война.

Сэм был ошеломлён. Он ощупал своё лицо. Ничего необычного он ранее не замечал - видимо, нос и брови показались ему странными только сейчас, когда он осознал, на кого он похож.

- Война... но зачем... Почему вы поливаете с дельтапланов гадостью посевы остальных зверей?

- Это не гадость, Сэм, это удобрения. Благодаря этим удобрениям мы можем выращивать деревья, подобные этому. Это очень хитрое удобрение. Мы пытались объяснить Биглю и остальным, что это полезно, но это ничего не дало. К тому же, удобрение один раз случайно попало на кормовой муравейник в Солнечных Холмах, что усугубило недоверие. С другой стороны, мы, как внешняя угроза, чрезвычайно полезны для жителей Страны Антропоморфов - уже много лет, как мы пришли, у них нет междуусобных конфликтов, соперничества, и...

- Ты всё врёшь! И зеркало твоё врёт! Я не верю никому из вас, это не могло быть моё прошлое.

- Просто ты потерял смысл жизни, который пытались тебе навязать, - неожиданно подала голос слонотавриха, и Сэм подумал, что она, похоже, не настолько глупа, как казалось внешне. - И никак не можешь понять своё предназначение.

- Мы можем помочь тебе с этим, - сказал вождь народа слонотавров и коснулся своего лица.

Щёлкнули едва заметные крепления, и хобот верховного слонотавра отстегнулся и упал, как плюшевая детская игрушка. На месте хобота был обычный нос, похожий на человеческий.

- Наши хоботы - механические. Ты можешь стать хранителем моего хобота. Пока он будет находиться в стране антропоморфов, баланс сил на континенте станет равным. Это будет добрым знаком примирения, придаст уверенности обитателям саванны.

Сэм принял из рук вождя этот странный дар. Хобот был холодным, мягкая плюшевая ткань прикрывала какие-то сложные металлические механизмы. У Сэма возникло чувство, что он уже где-то видел этот странный, словно игрушечный хобот. Враг, оставшийся без хобота, теперь удивительно походил на человека - разве что кожа и уши оставались странными, и пропорции казались неестественными. Охотник на слонотавров молчал, глядя на вождя.

- Любой хобот - это рука наших Творцов, открывающая двери в миры, - загадочно сказал слонотавр, и спросил. - Ну, так что ж? Ты согласен быть миротворцем?

Правитель махнул рукой и посмотрел на самку.

- Я обойдусь. За мной и так неплохо ухаживают рабочие особи. Ступай, тебе дадут лодку и отправят вниз по Извилистой реке.

Сэм кивнул. Из листвы к нему протянулась широкая лапа слонотавра-фуражира, схватила за загривок и вытащила из гнезда.

Город со странными заводами остался позади. Река петляла между холмов, текла по ущельям и спускалась в подземные гроты. Места были незнакомые, но Сэм не сильно удивлялся тому, что не видел их ранее, когда шёл к слонотаврам. Он вообще устал удивляться и чувствовал некоторое внутреннее опустошение - нелегко в один день потерять все жизненные ориентиры, оказавшись, к тому же, самцом бурой мартышки. В последнее до сих пор не верилось - он мыслил как человек, а значит являлся таковым.

С другой стороны, в неторопливом пути по реке было какое-то удивительное спокойствие, умиротворение, позволившее расслабиться и забыть о тревоге за своё будущее. Еды - спелых фруктов, орехов и капусты в лодке было предостаточно, и волноваться особо не приходилось.

Механический хобот, завёрнутый в тряпицу, лежал на носу лодки. Сэм чувствовал за собой большую ответственность в том, чтобы сохранить его невредимым, ведь это был не просто механический манипулятор - это был символ единения и стабильности этого странного мира.

Ближе к вечеру долина реки начала постепенно заполняться непонятным едким дымом. Сэм привстал в лодке и увидел на берегу десятки сгоревших деревьев. Кто виновен в них - жара, или некий неизвестный поджигатель? Приглядевшись, за деревьями он увидел множество маленьких огней, медленно движущихся в направлении, обратном течению реки. Сэм закашлялся, попытался пристать к берегу, но течение усилилось, и лодку понесло вперёд.

- Ну что, Сэм, удалось у тебя? Получилось ли? - послышался знакомый скрипучий голос. Путешественник пригляделся и заметил рогатую фигуру на берегу.

- Да, всё получилось! - крикнул Сэм. - Казимир, кто сжёг все рощи вдоль берега?

Винторог побежал вдоль берега, он выглядел удручённым.

- Антропоморфы, жители страны. Их тысячи. Они идут войной на город слонотавров. Они все сошли с ума. Думают, что я со слонотаврами заодно, поэтому они спалили всё моё поле. Моих носочков больше нет.

- Но слонотавры безобидные! Я был у них, их главарь отдал мне свой хобот. Теперь в вашей стране должен наступить мир.

Винторог остановился и крикнул вслед уплывающему путешественнику:

- Брось всё, Сэм! Останови-и лодку, там опасно! Тебя все обманывают, и выхода больше нет. Сойди на берег.

- Выход есть всегда. Я должен! - уверенно сказал Сэм и повернулся обратно. Он до сих пор не доверял винторогу. Казимир на берегу продолжал что-то кричать своим блеющим голосом, но желания слушать его глупости не было.

Возникло чувство тревоги, Сэм присмотрелся к своим вещам, и понял, откуда это чувство возникло. Хобота в лодке не оказалось. Он или выпал при повороте, или его украл кто-то, незаметно подплывший под водой. Ещё недавно обретённый смысл жизни, символ мира и спокойствия, был теперь потерян.

Солнце неожиданно закрыли свинцовые тучи, вдали послышались раскаты грома. Путешественник почувствовал, как к боязни неизвестного будущего Сэма-человека добавился и страх перед грозой, животный инстинктивный страх Сэма-мартышки. Совместившись, два этих чувства сначала вызывали неясные, смутные ассоциации, а через мгновение Сэм закричал.

Закричал, потому что начал вспоминать. Образы и фразы из прошлых миров - ганеши, песочные часы, огромное здание из стекла и бетона, пыльный тротуар и вывеска "Часовая мастерская" - закружились в его сознании.

Потоки ледяного дождя обрушились на лодку с небес. Страна антропоморфов - по меньшей мере третий мир, в который он попал. До этого мира он был заблудившимся путником в Стране Песка. Из ещё более раннего прошлого всплыли воспоминания о серых улицах города, лица людей в сине-зелёной униформе, ощущение опасности и желание убежать. Но и это не было пределом, он вспомнил страшное чувство - чувство колоссальной вины за что-то ужасное, что он творил во всех посещённых мирах, подобных этому. Сэм зажмурился, чтобы избавиться от воспоминаний.

Но почему, почему он бесконечно странствует по разным реальностям?

Одно путешественник почувствовал совершенно отчётливо - все эти миры, покинутые и разрушенные, не были родными для него. Он потерял их, как когда-то потерял свой родной мир. И он должен, обязательно должен найти свою родину, впомнить прошлое и снова стать тем, кем он был изначально.

Где-то вдали послышались взрывы. Впереди был водопад, Сэм понял это, когда оставалось метров тридцать. Никто не говорил ему про то, что на Извилистой реке есть водопады - ни говорящие звери, ни слонотавры. Позади послышался рёв бурного водного потока - огромная волна неслась по руслу реки, смывая всё на своём пути. Сэм начал отчаянно грести к берегу, но руки не слушались его.

За водопадом не было ничего - точно такая же чёрная пустота, что и виднелась за Предрассветными горами из гнезда верховного слонотавра. Сэма вынесло в эту пустоту, и сознание снова рассыпалось на тысячу мелких частей.

По зомбоящику показывали очередную ерунду пятидесятилетней давности - долгий сериал со стрельбой и погонями на машинах. Кабельный канал в районе транслировался всего один, а по радиоволнам передач уже давно не велось, поэтому выбирать не приходилось. В качестве дополнительного развлечения приходилось играть в шахматы. Юрген выигрывал у Ромула - старик был старше и опытнее, и к концу партии у молодого латиноамериканца на доске осталось всего три фигуры.

- Король, пешка и слон, - проговорил Юрген, поправив старые очки. - Символично, мой друг, не правда ли?

- М-да, куда уж символичнее, - проговорил охранник и пригладил усы, делавшие его похожим на молодого Сальвадора Дали, только намного крепче и выше. - Хобот, вирус абсурда. Они просто окружили нас со всех сторон.

- Ваше благородие, а твой узбек точно приедет завтра? - спросил Ромул.

- Карим не похож на личность, готовую просто так обмануть, - старик откинулся на спинку резного стула и добавил, отрешённо глядя куда-то в салон. - Завтра ожидается сложный день, Ромул, очень сложный. Одна перевозка по городу чего стоит.

Ромул кивнул и сходил пешкой, метя в ферзи, а затем перевернул большие песочные часы, стоявшие на столе. Потом поднял срубленного ферзя и стал его разглядывать, как в первый раз.

- Кстати, а что будет, если он попадёт в заражённые миры?

- Не знаю. Может, оно и к лучшему, если там он осуществит свою функцию.

- Но в чём тогда его избранность? С виду такой хилый.

Юрген задумчиво поглядел в окно. Затем проговорил.

- Он Вестник Перемен. Для нашего мира этот Путник может стать своего рода мессией, но пока не осознаёт этого. Им владеет страх и неуверенность, возможно, именно из-за этого он стал тем, кем стал. Но я всё равно хочу ему помочь.

- Снотворного, которого ты вколол, точно хватит? Он не проснётся в дирижабле?

- Конечно. Местное его тело находится в спячке.

- А тот остров, куда мы его повезём, точно безопасен?

- Смотря... что ты под этим понимаешь, - задумчиво сказал Юрген.

Затем нерешительно взял слона - старинную резную фигуру - и поднял над доской, но звук за окном заставил резко обернуться.

Шум электромоторов. Подобный звук мог издавать в этих краях по вечерам только один объект.

Старик с охранником бросили игру и подбежали к окну, Ромул осторожно раздвинул жалюзи. В вечерних сумерках на противоположной стороне дороги виднелись два припаркованных броневика с сине-зелёными эмблемами на боку.

- Шавки Корпорации, - процедил сквозь зубы Ромул. - Может, не по нашу душу? Вон, у киберготов в соседней коммуне снова оргии.

- Скорее всего, какая-то ошибка, - кивнул Юрген. - Не думаю, что кто-то мог их навести.

Ромул отошёл от окна, выключил телевизор и откинул крышку сундука, служившего когда-то давно кроваткой для племянницы Юргена. Под ворохом тряпок там лежал старый АК-47.

- Не надо! - остановил товарища старик. - Уверен, всё удастся уладить мирным путём. Лучше спустись в подвал, проверь, как там.

Двухэтажный дом, некогда многоквартирный, теперь полностью принадлежал часовщику. Охранник пробежал по коридору, свернул на лестницу и протиснулся в щель между стеной и старым комодом. Юрген придвинул комод ближе к стене и вернулся в зал.

Мирным путём не получилось. Вояки Корпорации разнесли замок выстрелом из индуктивника и вломились в мастерскую. Отлетевшие щепки разлетелись по салону, потревоженные часы зазвонили и загремели.

- Граф Юрген Нишцельский? - спросил скуластый лейтенант с противной козьей бородкой, возникший в проходе. Взгляд был стеклянным, как будто от наркотиков, хотя за подобное в войсках Корпорации приговаривают к расстрелу. Хотя, кто знает...

- Да, меня так зовут, - ответил часовщик и пригладил редкие усы, сдерживая внутреннее волнение. Потянулся к карточке-документам, но, похоже, солдат она не интересовала. Надо выглядеть спокойным и уверенным, и тогда они...

- Опять за старое? Шпионов теперь укрываете, пан Нишцельский?! - рявкнул лейтенант.

Нишцельскому стало страшно, голос задрожал.

- Я... всего лишь коллекционер-антиквар, часовых дел мастер. У меня графский титул, какие могут быть шпионы, о чём вы. Обратитесь к вашему начальству, генералу...

Пятеро крепких солдат разбежались по помещениям часового салона.

"Ковёр... - сердце старика истошно билось в груди, по лбу струился пот. - Я забыл накинуть ковёр на люк за комодом!".

- Хаким, тут что-то странное, - послышалось из коридора, в глазах старика побелело, и он рухнул в обморок.

Кто-то хлестал его по щекам, а вставать так не хотелось.

Ладошки, которыми его хлестали, казались по-детски пухлыми и мохнатыми. Вокруг было очень холодно и пахло чем-то сырым, но тем не менее складывалось ощущение, что он попал куда-то домой, в уютный домашний уголок. Новый орган чувств подсказал, что слева и справа над ним находятся два тёплых живых существа.

- Вставай, Безымянный, - пропищал кто-то другой.

Судя по гулкому эху, они находились в каком-то небольшом пустом помещении. Он попытался открыть глаза, но ничего не увидел - то ли он ослеп, то ли просто вблизи не было ни одного источника света. Конечности свело лёгкой судорогой, и постепенно они стали оживать.

Свой голос показался тонким и каким-то детским.

- Долго ты проспал, дружище, - сказал первый. - Ты в бункере. Шестой отсек.

- Говорят, при нём еще все ходили зрячие, - подсказал второй голос.

Страшное дело ― оказаться в конце концов слепым. Он всегда боялся темноты, а тем более тех, кто может скрываться в ней. Безымянный ощупал себя, и испугался ещё больше. Лицо покрывала короткая шерсть, уши были немного больше человеческих, а вместо носа... оказался хобот! Снова хобот. Безымянный аж подскочил от удивления - это было одновременно и жутковато, и необычно.

Путник почувствовал, насколько развитым стало осязание и обоняние. Повёл хоботом налево, откуда доносился голос первого. Похоже, учиться пользоваться дополнительной конечностью не пришлось - инстинкты были привязаны к новому телу. Наткнулся на чьё-то лицо и ощупал - глаза скрывала какая-то ткань, брови были густые, а подбородок морщинистый.

Лицо Лысого на ощупь оказалось костлявым и худым, на глазах тоже была повязка. Раз все носят повязки, видимо, дело вовсе не в слепоте, а в каком-то странном правиле.

- И что теперь делать? - поинтересовался Безымянный.

- Вождь сказал, что пора тебя разбудить, - сказал Ворчун. - Ты - один из Спящих. Я всю жизнь следил за тобой. Ты спал с тех самых пор, как холодильник был включен, много поколений тому назад.

Нет ничего хуже хоботов, вдруг вспомнились ему чьи-то слова. Правда, подумал он, новая конечность совсем не похожа на хоботы слонотавров и ганеш, которых он видел во сне, поэтому...

Стоп. Во сне? А где ещё он мог видеть всех этих существ?

Сначала вспомнилось падение с водопада. Такое чувство, что оно ему приснилось, или было настолько давно, что осталось в памяти как тусклый, неявный образ. Потом медленно из глубины сознания вылезли воспоминания обо всех трёх предыдущих мирах, лица спутников и предметы.

Беглец. Путник. Путешественник. Спящий. Кто он теперь, на самом деле?

Безымянный ущипнул себя за руку и ойкнул - было очень больно, значит, теперь точно не спит. Хорошо, пусть предыдущие миры приснились, подумал он. Тогда ничего удивительного в огромных песочных часах, слоноподобных существах и прочей сюрреалистической ерунде. Хотя выглядит немного странно - судя по воспоминаниям, прошлые ландшафты и образы тоже воспринимались им как нечто реальное и настоящее. И если это всё было сном, то что было до сна?

- Нет, - усмехнулся Ворчун. - Слонотавры, как и люди, наши далёкие предки. Они все вымерли веков восемь назад. Мы намного меньше их, мы нюхачи. Семнадцатый выводок шестого отсека.

Ему подсунули какую-то не то картонку, не то фанерку. Лысый схватил его руку и стал водить по выпуклостям на поверхности, комментируя:

- Видишь? Вот шестой отсек. Вот пятый, вот седьмой. Вот главный коридор, там другие кланы. Туда выходить только группами, и без молодняка - это первый запрет.

- Война? - смекнул Безымянный, выдернув руку из захвата.

- Зачем?! - пропищал Лысый. - Соперничество. Простое соперничество.

Соперничество за еду, понял Безымянный, и сразу ощутил жуткий голод.

- Здесь везде темно? - спросил он и попытался пойти куда-то в сторону.

- Нет, - сказал Ворчун и, схватив Безымянного за руку, принялся водить по какой-то другой картонке. - Вот карта отсека. Кое-где светло, например, вот тут, и вот здесь. Но видеть друг друга всё равно всем нельзя - это тоже очень важный запрет. Сейчас наденем тебе повязку на глаза и выйдем из холодильника. Будем искать еду.

Поиск еды был основным видом занятий и, собственно, главной целью жизни нюхачей. Других целей было немного - борьба за выживание, разведка новых территорий и охрана имеющихся, и, конечно, сохранение численности популяции.

Шестой отсек был огромным. Чтобы обежать все два десятка комнат, залов и коридоров, требовалось не меньше шести часов. Каковы были размеры всего бункера, оставалось только гадать.

Время отсчитывали большие старые часы с кукушкой, находящиеся в покоях вождя. Хранение времени было одной из обязанностей предводителя семнадцатого выводка. Любой из клана мог подойти и спросить его, который час, а он отвечал.

Обо всём этом болтал по дороге из холодильника Лысый, когда они шли гуськом, по холодному кафелю вдоль шершавой стенки коридора. Безымянному стало весело - бег с повязкой на глазах напоминало детскую игру в жмурки, в которую он играл когда-то очень давно. Соблазн снять повязку и оглядеться был велик, но нарушать запреты в первый же день пробуждения не хотелось.

Тело казалось удивительно лёгким и сильным, а стена ― огромной, ледяной и шершавой, хотя в коридоре было теплее, чем в холодильнике, где он пришёл в сознание. Безымянный остановился и подпрыгнул, прыжок получился вдвое выше его роста. Интересно, сколько он в высоту? Наверняка полметра, а то и меньше.

- Просто привыкаю к этому телу. Сколько нас теперь? - спросил Безымянный.

- Двадцать шесть взрослых, включая самок, и шесть детей, - отозвался Лысый.

- Лучше не вспоминать! - отозвался Ворчун. - Сплошной беспорядок.

- "Великий вождь!" - голос Лысого прозвучал торжественно. - Он не носит имени.

Раболепное, какое-то наивное почитание вождя показалось неприятным, но, видимо, так и нужно было. Новый орган чувств ― видимо, что-то вроде теплового зрения, подсказал, что навстречу кто-то идёт.

- Обнюхаемся, - проговорил чей-то незнакомый голос, и его лица коснулись. - О! Да ты тот самый, Спящий?

На голове у первого встречного оказалась густая копна волос. Второй оказался высоченным, почти в полтора обычных роста нюхача. Надо запомнить запахи. Первый сказал:

- Я Взъерошенный, а рядом - Длинный. Я рад. Это хорошо, что больше ни за кем не надо следить.

- Есть же и второй Спящий? - спросил Лысый. - Сухарь, кажется?

- А что за ним следить. Он всё равно не подаёт признаки жизни, не то, что Безымянный, - признался Ворчун. - Сухарь не ел во сне и не пил. Надо его выбросить.

Похоже, он всё это время лежал рядом с мумией какого-то древнего нюхача, подумалось Безымянному. Ну и пусть, зато теперь он не в холодильнике, и в коридорах намного уютнее, а откуда-то издалека доносится запах чего-то вкусного. Безымянный вытянул хобот вперёд и громко вдохнул.

- Покажите его Вождю, - посоветовал Взъерошенный. - Он как раз на месте, и его не надо искать.

- Но я хочу есть, - сказал Безымянный. - Может, сначала накормите?

- Все есть хотят, - ответил Ворчун. - Успеешь. Показать надо, это точно.

Ворчун с Лысым неожиданно резко приподняли его и забросили куда-то наверх. Судя по мягкости, Вождь сидел на древней изношенной кровати с матрасом. Хотя, если это кровать, то почему так высоко? Неужели он ещё меньше, чем казалось вначале? Сверху, над головой, находился какой-то маленький точечный источник тепла, и Безымянный смекнул, что это лампочка. Ещё наверху что-то гудело, но что именно - источник света, или что другое - нюхач не понял.

Впереди громко чавкали. Тепловое зрение сначала ошибочно подсказало, что вождь раза в четыре больше обычного нюхача. Когда они подошли поближе, пятно тепла разделилось на три, среднее из которых было по размерам совпадало с самим Безымянным. Видимо, два каких-то крупных нюхача сидели рядом и согревали вождя, а теперь отступили в сторону, чтобы не мешать встрече.

- Иди, понюхай его, - тихо подсказал Ворчун и легонько толкнул вперёд.

Чавканье прекратилось. От вождя пахло табаком, повязки на лице не было. Видимо, не все запреты распространялись на предводителя семейства.

- Проснулся, Безымянный, - у вождя был неожиданно глухой и низкий голос. - Хороший у тебя запах, свой. Ещё бы - ведь я твой двоюродный пра-пра-правнук. Как и почти все наши. Это хорошо, что ты проснулся. В наше время такие, как ты, нужны.

Принял за своего, и это здорово, подумалось Безымянному.

- О Великий Вождь! Я рад, что вы меня разбудили, и наконец-то я оказался дома.

- Дома, или не дома - это мне всё не важно, понимаешь? - укоризненно сказал вождь. - Главное, что ты теперь с выводком. Так и должно было быть.

Подобное чувство собственной важности у Безымянного уже когда-то было раньше. Скорее всего, в прошлый раз, когда он спасал страну антропоморфов, припомнил он. Но это всё были сны, ерунда.

- Конкретно ты - не важен, важно то, что связь времён действует, Безымянный. В других отсеках есть другие холодильники, другие Спящие. Если бы тебя не удалось разбудить, мы бы пошли в набег и захватили другого Спящего, чтобы разбудить.

Слева приблизился кто-то большой и тёплый, он передал вождю кусочек чего-то вкусного и аппетитно-пахнущего. Безымянный потянулся хоботом, чтобы потрогать лицо этого большого нюхача и понюхать лакомство, но вождь быстро наклонился вперёд и отвесил подзатыльник.

- Не трогай! Не знаешь, что ли, самое главное табу? Сладкое простым нюхачам есть нельзя.

- Мы ему не объяснили ещё, - заступился Лысый и перевёл тему. - Который час, Великий Вождь?

- Полвторого, - лениво проговорил глава выводка и повелел. - Отведите его в первую кормовую. Он так много спал, ему надо подкрепиться.

Безымянного столкнули с кровати. Он пошёл назад, нащупал дверной проём и спросил, остановившись:

- Не всё сразу, Безымянный. Иди поешь сначала.

Всего кормовых комнаты было три. По сути, это было три гигантских склада с провизией, еды в которых двум десяткам крохотных носатых существ могло хватить на несколько веков. Они долго шли, запинаясь о коробки и обёртки. Со всех сторон шуршали и чавкали. Запахов было столько, что кружилась голова. Тепловое зрение подсказало, что вокруг кормятся по меньшей мере восемь соплеменников.

- Идём к полкам, - пояснил Ворчун. - Лезем наверх. Как что-то вкусное учуял ― сразу ешь. Правда, если сладкое - то нельзя, это оставляем вождю.

- Это ты кому? - послышался взволнованный голос. - Чей это запах? Чужак?

Послышался топот, соплеменники подбегали к нему по очереди, чтобы обнюхать. Как хорошо, подумал Безымянный, когда вокруг такая большая и дружная семья.

Еды вокруг оказалось много, очень много. Она была разная - морская капуста в пластиковых баночках, сухари, сырые сосиски в плотной оболочке, которую приходилось разрывать руками. Овсяные хлопья и сырные чипсы.

На какой-то момент он удивился тому, как такой объём пищи мог оставаться свежим столь долго - это казалось странным и неправильным, но, в конце концов, всё это было неважно. Ведь Безымянный чувствовал себя счастливым. Обёртки падали на пол одна за одной. В какой-то момент он захотел спросить у Ворчуна, а кто будет убирать весь этот мусор, но потом остановил себя. Чего доброго, ещё заставят прибирать. Через полчаса он присел на полку отдохнуть и спросил у соплеменника:

- А почему мы все живём в бункере, напомни мне?

- Легенда есть. Но это очень долгая история, Безымянный.

Полка скрипнула - наевшийся соплеменник тоже присел рядышком, раздвинув пластиковые поддончики из-под сухарей.

- Когда-то давным-давно бункер был пустым. Все жили в совсем другом месте, в просторном помещении без потолка. Очень большое помещение, с далёким светильником наверху. Там было много племён. Разных, странных и больших. Там была растительность, такая же трава, какая сейчас растёт в комнате с большими лампами, и совсем другие растения были...

- Зачем она растёт? Ты покажешь мне эту комнату?

- Не перебивай! В такие моменты нельзя перебивать. Сначала это помещение населяли люди - именно поэтому память о них мы храним где-то глубоко. Тебе ведь казалось иногда, что ты человек, так?

- Угу, - кивнул Безымянный, а сам нащупал хоботом какие-то вкусные крошки и быстро съел.

- Это всё потому, что раньше везде жили люди. Ложные воспоминания. Потом люди вымерли, и в этом мире стали жить разумные звери.

Безымянный насторожился. Что-то похожее он уже видел или слышал когда-то давно. Или совсем недавно?.. Он волнения он нащупал что-то вкусное рядом и сразу же съел.

- Звери эти, - продолжал престарелый Ворчун, - сначала основали небольшие поселения, затем королевства, а потом из них получилась одна большая Страна Антропоморфов. Затем в этой стране появились наши предки - слонотавры. Велика и загадочна была тайна их происхождения, поговаривают, что они живут везде, захватывая всё новые и новые миры, но это неважно... Важно то, что говорящие звери испугались непрошенных гостей, хотя, в сущности, нападать никто не собирался. Они нашли героя, который дошёл до самого главного слонотавра, и тот вручил ему свой хобот, чтобы вернуть мир. Тогда хобота могли ещё отстёгиваться, не то, что сейчас...

- Постой! - воскликнул Безымянный, вскакивая с полки. - Ведь это всё я видел во сне, совсем недавно. Это я был тем героем. Я видел всё это до пробуждения.

- Да? - растерянно проговорил Ворчун после небольшой паузы. - Ну и что особенного. Просто очень умный, сложный сон.

- Генетическая память, - послышался откуда-то сбоку голос Лысого. Подслушивает, значит.

- Значит, я могу всё это не рассказывать, - сказал Ворчун, и, судя по тепловому зрению, повернулся и пошёл куда-то.

Безымянный метко хлопнул Ворчуна ладошкой по затылку - похоже, такая манера обращения была здесь принята, и он решил не отставать от остальных.

- А что рассказывать? Этот герой своими страхами и сомнениями разрушил весь прежний мир. Говорящие звери подожгли город слонотавров, а те выпустили ракеты с химическим оружием в сторону страны антропоморфов. В наказание все те, кто выжил, были обречены стать маленькими, носить хоботы и следовать множеству запретов. Так получились мы, нюхачи. Потом нас переселили в другой мир, и как-то хитро перенесли во времени. А теперь спать!

С этими словами Ворчун спихнул Безымянного с полки. Сидели они невысоко, весил нюхач мало, поэтому удар был несильным. Внизу было много фантиков и обёрток, Безымянный зарылся в них и мгновенно уснул.

Ему приснился огромный боевой вертолёт. Он не запомнил, что именно это была за машина, не запомнил сюжета и действующих персонажей, но вертолёт - красно-белый, покрытый драконьей чешуйчатой бронёй и зависший высоко над странным пыльным городом - этот образ был очень ярким, и Безымянный вынес его из сна в самых мелких деталях.

Проснулся он оттого, что его хлопнули по затылку. На полу было сыро и холодно.

- Вот ты где! Вставай, тебя ждут великие дела, - голос вождя звучал торжественно. От вождя несло табаком. Интересно, что он курит, трубку или сигареты?

- О Великий Вождь... - Безымянный потянулся и разметал фантики с обёртками, затем машинально потянулся к повязке, чтобы снять и посмотреть по сторонам, но вождь схватил его за запястье.

Нельзя, вспомнил он. В этом мире сплошные запреты.

- Расскажи мне, что ты видел во сне, - повелел вождь. - Не в последнем! А в том.

И Безымянный начал рассказывать, вытаскивая воспоминания из глубин памяти, как за рыбацкую леску. Сначала он рассказал про водопад, с которого упал в пустоту. Вождь слушал молча. Потом вспомнил про город слонотавров и про то, как он увидел мартышку в зеркале. После этого с трудом, но всплыла из глубин сознания картинка с раскидистым баобабом, под которым он проснулся, Бигль и Максимильян. Вспомнил и вкусную еду, которую собирают на специальных деревьях.

- Еда - это хорошо, - тихо заметил вождь. - В соседней комнате, к примеру, полно консервов, но мы открываем их только иногда, в основном, для молодняка. Их сложно открывать, с хомяками всё проще.

- С какими хомяками? - не понял Безымянный, получил оплеуху и добавил: - Великий Вождь.

- С кормовыми. Ты что, не помнишь, где ты проснулся? Мы храним тушки хомяков в холодильнике. Продолжай, что было до этого баобаба?

Очень хотелось узнать побольше про хомяков, но Безымянный не рискнул спрашивать вождя и продолжил свой рассказ. Когда он миновал вторую "пустоту" и дошёл до страны Песка и ганеш, вождь прервал его.

- Мой отец рассказывал мне про ганеш. Точнее, говорил, что они существуют, и, возможно, создали всех нас. Ещё говорил, что лучше не трогать эту тему, видимо, это тоже какой-то важный старый запрет.

- Хорошо, Великий Вождь, - кивнул Безымянный. - Скажи, но почему мне всегда казалось в первых моих мирах, что я человек? Мне казалось, что всё живое и настоящее. Вот только снов я там не видел, вроде бы.

- Снов ты не видел, потому что те миры и были снами, - мудро заметил вождь. Во снах очень часто всё живое и настоящее. Что в этом странного. Во снах - мудрость. Однажды давно мне приснился Эйнштейн, он рассказал мне, как делать атомные бомбы. Я запомнил всё, каждую деталь. Потом я нашёл в кладовой много бумаги, и стал делать чертежи. Много чертежей. Но потом я понял, что в бункере всё это бесполезно и бессмысленно.

Безымянный вспомнил, как какую-то похожую историю рассказывал ему старик-мангуст, но решил промолчать.

- Тебя ждёт великая миссия, - сказал вождь и поднялся. - Ты должен будешь вынести мусор.

Сзади налетело двое нюхачей, подхватили под руки и понесли куда-то во внутренний коридор. Безымянный принюхался - слева был Взъерошенный, справа, кажется, Кистеухий - точное имя он вчера не запомнил. Прибежали они быстро, его приподняли и закинули на чьи-то плечи. Хобот уткнулся во что-то большое и по-металлически холодное.

- Это главные ворота отсека, - пояснил голос Взъерошенного. - Дотянись, нащупай задвижку, открой и спрыгивай.

С засовом он разобрался быстро - судя по воспоминаниям, когда-то раньше ему тоже приходилось открывать дверной засов в темноте. Спрыгнув на пол, Безымянный ударился боком о что-то гладкое.

- Нас четверо? - переспросил голос Длинного. Это на его плечах стоял Безымянный.

- Да, - ответил Взъерошенный. - Ты, новичок, я и Кистеух. Нас много, значит можно выходить.

Кистеух схватил за запястье, оттащил новичка назад и положил ладони Безымянного на тёплую продолговатую рукоятку.

- Это самосвал, Безымянный, - пояснил голос вождя. - Большой и пластмассовый. Ты с Длинным будешь толкать его, а вы двое направлять и прощупывать дорогу. Будь осторожен.

Послышался скрежет ржавых дверных навесов, и снаружи пахнуло холодным, спёртым воздухом.

Большой игрушечный самосвал толкался с большим трудом - видимо, мусору накопилось много. Когда двери захлопнулись, Длинный забормотал.

- Лишь бы не заметили. Если заметят - то это всё, пиши пропало.

- Ещё бы! В седьмом отсеке такие бандюганы, им палец в рот не клади, а то...

- Почему нельзя просто завалить ворота соседей мусором, а самим побыстрее вернуться?

- Тише вы! - пшикнул Кистеух. Голос у него был тонкий-тонкий - молодой совсем. - Заметят.

Дальше толкали мусорный самосвал молча. Безымянному стало немного не по себе - и от тухлого запаха, и от звуков падающей воды где-то далеко, от шорохов и от чувства опасности, которую даже нельзя увидеть.

- А долго ещё? - тихо спросил он Длинного, не выдержав наконец молчание.

- Полчаса пути туда, полчаса обратно. Ха, а про мусор к дверям соседей - это ты дал. За такое они тебя по головке не погладят!

Самосвал вдруг резко повело влево, видимо, Взъерошенный отпустил, а к запахам прибавился какой-то новый, одновременно и знакомый, и страшный.

- Хищник! - взвизгнул Взъерошенный. - Повязки снять!

- Мы не в отсеке, идиот, и ситуация критическая - запреты не действуют! - пояснил Длинный, срывая повязку с глаз напарника.

Безымянный заморгал, привыкая к освещению. Впервые он видел одновременно и обычным, и тепловым зрением - это было удивительно ново и необычно. Впрочем, обычное зрение у этого тела оказалось ненамного лучше теплового. Он взглянул на соплеменников - их тусклые силуэты казались совсем не такими, какими он их себе представлял раньше. Но разглядеть их хорошо не удалось - источник света был тусклым и далёким - яркая точка виднелась где-то далеко по коридору, который медленно заворачивал налево и казался бесконечным.

А гораздо ближе впереди, на уровне лица нюхач увидел пару зелёных кошачьих глаз.

Длинный мгновенно достал из кузова три столовых вилки и бросил две Кистеуху и Взъерошенному. Каждая была в рост взрослого нюхача.

- Не глазеть друг на друга! - командовал Взъерошенный. - Сгруппируйтесь!

Кошка в три прыжка преодолела расстояние до самосвала и запрыгнула на мешок, лежащий в кузове. Кистеух ткнул вилкой зверю в живот. Кошка зашипела и махнула лапой, оставив глубокие борозды от когтей в хоботе. Кистеух пронзительно заверещал и выронил оружие. Безымянный, недолго думая, перехватил вилку рукояткой вперёд и с размаху ударил кошку по носу, как дубинкой. Взъерошенный, стоявший левее, зарычал и воткнул свой трезубец в лапу хищнику.

Кошка отпрыгнула направо, опрокинула мешок и затрусила назад по коридору, прихрамывая на пораненную лапу, а потом скрылась в какой-то дыре в стене. "Одичали... Вот бы их снова приручить", - подумал Безымянный, глядя хищнику вслед. Такое крупное по сравнению с нюхачами животное наверняка могло пригодиться выводку.

- Как ты? - спросил он Кистеуха. Тот зажимал рану на хоботе ладонью, Безымянный пригляделся - кровь была красной, настоящей, и ему сделалось нехорошо. Ещё одно доказательство тому, что всё вокруг реальное. Молодой нюхач вблизи имел странный окрас - мелкие родинки, полоски, складывающиеся в затейливые узоры, но подробно разглядеть при тусклом свете было тяжело.

- Не смотри на меня, - отмахнулся Кистеух. - Перетерплю как-нибудь. И надень повязку уже.

Длинный с Взъерошенным натянули на глаза повязки и торопливо, вслепую пытались уложить мешок обратно в кузов игрушечной машины. Безымянный помог им, тоже вернул повязку на место и продолжил толкать мусоровоз вперёд.

- С полгода назад одного молодого кошаки слопали, - сказал зачем-то Длинный.

- Тебе сколько лет, Длинный? - спросил Безымянный.

- Пять лет, - ответил тот. - Я уже взрослый. А самый старый у нас Ворчун, ему целых восемь.

Неужели у нюхачей такая короткая жизнь? Странно, подумалось Безымянному, ведь сам себя он ощущал по меньшей мере двадцатилетним. Получается, осталось жить всего пару лет? Он не хотел умирать так рано.

- Почти приехали, - сказал Взъерошенный. - Направо поворачиваем. Сильнее толкай, Безымянный.

За поворотом слышался шорох. Тепловое зрение показало два крупных световых пятна впереди и несколько поменьше, позади.

- Поздно, их не обойти. - сказал второй незнакомец. - Это из шестого, в повязках. Так разберёмся.

- Вы кто? - голос Взъерошенного звучал строго.

- Не трогайте нас, мы изгнанники, - жалостливо сказал первый голос. - Мы здесь охотимся на крыс.

Второй незнакомец подошёл ближе - похоже, они были зрячими, и обладатель первого голоса что-то разглядывал. Взъерошенный звякнул вилкой о кузов самосвала.

- Погляди, Майк, так это Спящий! - сказал второй голос. - Шестому отсеку повезло.

- Скоро им есть нечего будет от такого везения, Тим, - пробормотал первый голос.

- У нас полно еды, - возразил Безымянный. - Целых три зала еды.

- Ты чего про еду говоришь, идиот! Нельзя про свою еду посторонним говорить. Тем более тем, кто шляется по общему коридору! Мали ли, кто узнать может.

- Возьмите нас к себе! - попросился тот, кого назвали Майком. - Мы сильные, болезней нет.

Длинный сделал выпад вперёд с вилкой, пытаясь дотянуться до Тима. Тот отпрыгнул в сторону.

- Вождю не понравится, - сказал Взъерошенный и тоже стал подкрадываться к Майку, вытянув хобот.

- Мы вас видим, и наше оружие серьёзнее вашего, - предупредил изгнанник Майк. - У нас есть арбалет.

- Если их оружие сильнее, то лучше уйти. Надо только вывалить мусор. Длинный, помоги мне, вставай с левой стороны.

Нюхачи загремели вилками о пластмассу кузова, опрокидывая вонючий мешок. Послышался свист стрелы, стук о заднюю стенку, а затем комнату наполнили вопли Кистеуха.

- Мой хобот! - верещал молодой нюхач. Его голос звучал как-то странно.

- Получил? - злорадствовал изгнанник. - Будущего у нас нет!

- Ничего не сделали! - сказал Майк. - Он просто так вопит. Вы, кажется, собирались уходить?

Взъерошенный грозно зарычал. Безымянный бросился в сторону Кистеуха, снова сдвинул повязку на лоб и осмотрел сородича. Хобот несчастного, и так порезанный когтями кошки, был теперь пробит насквозь тонкой стрелой, сделанной из вязальной спицы и куска бритвы, которая пригвоздила нюхача к стене. Да, рана серьёзная, тут может помочь только ампутация, подумалось Безымянному. Но делать этого в бункере, наверное, никто не умеет.

- Мой хобот, они пробили его! - вопил молодой. - Что ты делаешь?!

Он отломал у стрелы оперение и помог сородичу освободиться. Подняться Кистеух не смог, видимо, во время толчка сильно подвернул ступню. Безымянный оглянулся назад - там шла возня, слышались удары об бетон и крики чужаков. Длинный с Взъерошенным скинули изгнанников с кучи мусора и барахтались на полу, в пыли. В ход шли зубы, руки, ноги, хобот. Откуда у таких крохотных нюхачей столько жестокости, удивился Безымянный, но потом удивление сменилось сопереживанием - он и сам чувствовал себя таким же и очень хотел набить морду этим изгнанникам.

- Не бейте нас! - наконец заверещал Майк. - Мы не будем стрелять, мы разрешаем вам уйти.

- Брось их, лучше помоги нашего в кузов затащить, - крикнул Безымянный, а сам вернул повязку обратно на глаза. Снова ориентироваться по слуху и запаху было не очень приятно, но это лучше, чем нарушать запреты.

Изгнанникам удалось освободиться, они быстро вскарабкались по горе наверх и спрятались где-то в отходах. Нюхачи из шестого отсека закинули арбалет в кузов, положили туда же раненого Кистеуха и потащили самосвал из мусорной комнаты. Толкать полупустой пластмассовый грузовик обратно было куда проще, чем полный.

Кукушка высунулась из часов и со скрипом залезла обратно.

- Ты проявил себя как настоящий герой, Безымянный, - похвалил вождь. Они только что пообедали и вместе сидели на кровати. - Однако чтобы убедиться, что ты действительно годишься, нужно пройти последнее испытание.

Вождь подсунул ему под нос картонку с выпуклостями и стал водить рукой.

- Тебе нужно попасть с вентиляционную систему. Вот она. Здесь большая труба, она идёт вдоль всех помещений, от неё отводки. Хорошо запомнил?

- Хорошо. Теперь ищи место, откуда ты сможешь проникнуть в вентиляцию.

Безымянный спрыгнул с кровати и вышел из комнаты вождя. Он уже прилично ориентировался в помещениях отсека, и решил первым делом наведаться в комнату, где ещё ни разу не был - к хомякам.

За хомяками в этот раз присматривал Ворчун, Безымянный узнал об этом по запаху. Пахло здесь по-особенному - к запахам сородичей-нюхачей примешался какой-то другой, резковатый и незнакомый. Наверху, судя по тепловому зрению, находились две длинные лампы, очень похожие лампы были в одном из предыдущих миров-снов, и это показалось немного странным.

- Безымянный, это ты? - спросил Ворчун. - Иди сюда, потрогай их.

Спящий нащупал стенку большой корзинки, перевесился через прутья и пошарил руками и хоботом. Впереди прощупывалось что-то пушистое, тёплое и большое - размерами хомяк был немногим меньше взрослого нюхача.

- Овсяными хлопьями. У нас остался ещё десяток коробок. Скоро, правда, закончится - забить придётся последних хомяков.

Безымянному стало жалко хомяков, далёкая память - видимо, генетическая - подсказывала, что когда-то хомяки были безобидными домашними питомцами. Он ещё раз засунул ладони в густую жёсткую шерсть кормового животного и спросил Ворчуна:

- Зачем? - спросил Ворчун. - Это не так уж и просто.

- Великий Вождь послал меня на последнее испытание.

- Странно, - в голосе соплеменника послышалось удивление. - Раньше не было никаких последних испытаний. Ну да ладно. Слышишь звук капель?

- Иди в том направлении. Нащупаешь две тонкие трубы - взбирайся по ним в умывальник.

Безымянный поднялся, пошёл на звук, уткнулся в обмотанные пенькой трубы и вскарабкался по ним. Голова упёрлась в какой-то гладкий твёрдый потолок. С трудом нащупав край умывальника, он подтянулся и, перевесившись через скользкий край, плюхнулся в мокрую раковину.

- Забрался? - спросил Ворчун. - Если да, то перепрыгивай на стол, он левее. Прыгай по коробкам на шкаф, там почувствуешь ветер.

И он почувствовал. Почувствовал ветер, запах, и сразу всё понял. Цель звала его, и Безымянный сломя голову помчался наверх, опрокидывая сложенные лесенкой коробки из-под овсяных хлопьев.

- Эй, осторожнее! Развалишь всё! - крикнул Ворчун, но Безымянный не слушал его.

Над шкафом был слышан ровный, тихий гул ветра в жестяной трубе. Труба, висящая под потолком, оказалась чуть ниже роста нюхача - сантиметров пятнадцать в диаметре, а свежий ветер почему-то дул навстречу, а не внутрь.

Безымянный прижал уши, пригнулся и зашагал по гремящему жестяному полу трубы. В трубе было неуютно, но запах, удивительно знакомый и желанный, нёс его вперёд.

Судя по схеме-картонке, которую показал ему вождь, вентиляционная система охватывала все помещения - маленькие трубы лабиринтом шли по потолкам, собираясь в одну большую где-то в центре отсека. Безымянный миновал два ответвления - он шёл против направления ветра, к какому-то большому вентилятору, и трубы, выходящие в отсеки, его не интересовали.

Стало заметно холоднее, перевязанные сбоку концы повязки неприятно трепыхало ветром, и Безымянный снял кусок ткани - всё равно, внутри было темно, а снаружи никто не мог заподозрить о нарушенном запрете. Жестяной туннель медленно пошёл вверх, шум усилился. Идти стало тяжелее, но вдруг он увидел тусклый свет впереди. "Свет внутри вентиляционной трубы? - удивился Безымянный. - Там точно кто-то должен быть".

Светильник обнаружился за поворотом, как и источник шума. Труба, которая вела к цели, оказалась намного шире той, в которую сначала залез Безымянный, стенки были полукруглые и скользкие. Ветер дул навстречу, сбивал с ног, а свет слепил глаза, отвыкшие от яркого света, или просто не приспособленные к нему - Спящий уже не знал. Последние шаги были сложнее всего, ветер прижимал к ледяной трубе, но он нашёл в себе силы удержаться на ногах и посмотрел вперёд, прищурив глаза. Силуэт, державший фонарик, казался одновременно странным и каким-то очень знакомым.

- Ты уже близко, я тут, - послышался тихий голос, незнакомый и непохожий на все, что он слышал раньше в бункере.

- Под вентилятором, - сказала она, указала фонариком наверх и выключила его.

Стало темно, осталась лишь тонкая ниточка света позади хрупкого силуэта, и тут его осенило. Он вспомнил, где видел её.

Перед ним стояла статуя из Страны Песка, которую он видел много недель назад. Нагая, крохотная, и совершенно... реальная. Она была настоящим человеком и не имела никакого отношения к мутированным обитателям подземелья.

А он, вся его биография и все воспоминания не были настоящим. Как и реальность с её бункером - это всё миф, вымысел, плод чьего-то коллективного воображения. Безымянный неожиданно остро осознал это и слепо потянулся к этой маленькой частице настоящего, а она обняла его странное, нелепое телесное воплощение тонкими руками и повалила на жестяной пол.

- Ты уже понял, зачем тебя разбудили, Спящий? - спросила девушка, прервав долгий поцелуй.

- Чтобы выводок продолжил род? - догадался он, глядя на её тело при помощи теплового зрения. - Новые гены, да?

- Ты ничего не понял, - усмехнулась она. - Совсем для другого. А сейчас надень повязку, не все запреты стоит нарушать.

Зрение, по которому он так скучал, оказалось совсем не нужным. Ветер прижимал их маленькие горячие тела к холодной жести. Она была настоящая, абсолютно настоящая!

Снов он не видел, или попросту не запомнил, потому что слепая реальность подземелья казалась в тот день слаще ночных видений.

Открыв глаза, Безымянный обнаружил, что сидит на полосатом матрасе, а наверху ярко горит большая лампочка накаливания. "Висит груша, нельзя скушать" - опять непонятно откуда вспомнилась вдруг старая поговорка-загадка, и нюхач заморгал, приспосабливаясь к освещению. Огляделся - в комнате никого не было, на кровати лежала пачка сигарет с огромной зажигалкой, в углу тихо тикали часики с кукушкой. В верхней части стены, у которой стояла кровать, обнаружились металлические створки, из-за которых доносился гул вентилятора. Видимо, после вчерашних приключений его выкинули из вентиляционной системы на кровать вождя. Безымянный вспомнил вчерашнее и сладко потянулся.

Нащупал хоботом повязку, валявшуюся рядом, и быстро натянул на голову. В темноте, с повязкой, он чувствовал себя намного комфортнее, чем зрячим. Привык. Напомнил о себе голод, рядом обнаружилось что-то сладко пахнущее, и Безымянный, не раздумывая, подгрёб это лакомство руками к себе и, жадно чавкая, принялся уплетать.

Наевшись, он снова погрузился в уютную дремоту и очнулся спустя пару минут от того, что его хлопнули по затылку.

- Ты съел мои сладости? - голос вождя звучал строго.

Нарушенный запрет. Безымянный не знал, что за это могут сделать, поэтому ему стало страшно, он сжался в комок и он решил соврать.

Матрас закачало - вождь спрыгнул с кровати и, судя по шуму, убежал куда-то.

Снова погрузился в дремоту, и проснулся только от сильного запаха, заставившего инстинктивно вскочить и побежать по внутреннему коридору на кухню. Еда.

На кухне было душно. По центру, прямо на полу, стояла электроплитка с низким широким чаном, от которого шёл жар. Нюхачи толпились вокруг кастрюли, радостно похлопывали мохнатыми ладошками по горячим краям и шептались о чём-то.

- Ты рад? - подошедший Ворчун хлопнул Безымянного по плечу.

- И я рад. Хомячатина... Давно мы её не ели, уже больше недели.

Кто-то принёс ложки, и выводок стал греметь ими о кастрюлю, вылавливая кусочки посочнее.

Интересно, почему той ожившей статуэтке не позволяют есть вместе со всеми? И почему вообще самок прячут от выводка? Эта мысль промелькнула где-то на заднем плане. Гораздо важнее сейчас казалось не быть уличённым в нарушенном запрете.

Рядом, судя по запаху, стоял Длинный, он подцепил в кастрюле ложкой кусок Безымянному и пробормотал:

- А я знаю. Я слышал и чуял, как ты съел еду вожака. И как лазил по воздухопроводу. Мимо проходил.

- Не знаю, мне сложно молчать, - голос Длинного звучал с издёвкой.

"Вот ведь гад!" - подумал Безымянный и стал лихорадочно соображать, что делать. Наверное, надо было убежать и спрятаться где-нибудь под шкафом, но уйти не позволял голод и... запах.

Вожак, стоявший напротив, по ту сторону от кастрюли, явно был не в духе - ходил и лупил всех, особенно молодых.

- Это не я! - послышался жалобный голос Лысого. Раз даже Лысому досталось, то что и говорить про остальных.

- О Великий Вождь! - не выдержал, наконец, Ворчун. - Почему ты всех бьёшь? Нельзя ли решить проблему мирно?

- Хорошо, - сказал вождь. - Пусть тот, кто съел мои сладости, сознается самостоятельно.

Воцарилась почти мёртвая тишина. Слышны были только капли воды из соседней комнаты.

- Он не сознается! - выкрикнул Длинный. Безымянный дал ему подзатыльник.

- Это всё он! - заверещал предатель. - Тот, которого вы разбудили!

Страшно, снова стало страшно. Безымянный метнулся к выходу, но наперерез ему, сбивая с ног, бросился Кистеух.

Раненый нюхач повалил Спящего на пол, а сверху на нарушителя повалились ещё трое соплеменников.

- Нет! Это не я! - вопил Безымянный. - Не ешьте меня!

- Ты нарушил запрет... - слышалось со всех сторон.

- Безымянный нарушил запрет и съел лакомства вождя, - откуда-то со спины послышался грозный голос вождя. - Дайте мне повязку с его глаз, теперь он вождь.

Поначалу Безымянный обрадовался - наказание оказалось не столь страшным, как он того ожидал. Но потом, после совместного обеда, вождь, теперь уже бывший и надевший на глаза повязку, отвёл Безымянного в сторону и рассказал про все обязанности, которые предстоит выполнять предводителю клана.

Обязанностей было чересчур много. Ему предстояло следить за порядком. Улаживать конфликты внутри выводка. Обороняться от чужаков. Охранять гарем, ринимать роды у запрятанных самок - их оказалось пятеро, и две из них беременны. Лечить поранившихся. Воспитывать молодняк и передавать знания от поколения к поколению. Нужно было забивать и готовить хомяков. И, что самое важное и ответственное - предстояло следить за часами, иначе можно проворонить время сна и обеда.

- Будь осторожен! От тебя теперь слишком многое зависит, - сказал напоследок вождь и вернулся к чану с едой.

После сытного обеда все, включая новоявленного вождя, свалились в кучу и задремали на кухонном полу. Проснувшись, Безымянный первый раз подробно рассмотрел свой выводок. Оттенок кожи был разным - от салатного до розового, а странные полоски на телах нюхачей при ближайшем рассмотрении оказались текстом. Строчками каких-то до боли знакомых песен и стихов.

"... мглою небо кроет, вихри снежные крутя, то, как зверь, она завоет, то заплачет, как дитя " - красовалась надпись на груди Ворчуна. "Над седой равниной моря гордо реет буревестник, грозной молнии подобный" - читалось на спине Взъерошенного.

Русский. Это русский язык, понял Безымянный. Он сам, как и жители всех предыдущих стран-миров, несмотря на зарубежные имена, говорили и говорят на нём.

И что же это за мир, в который он попал? Миры... Вдруг вспомнились слова предводителя слонотавров из давнего сна о том, что есть какие-то искусственные миры. Глупость всё это, конечно, но захотелось спросить об этом бывшего вождя. Безымянный стал бегать по помещениям и звать его.

- Вождь, отзовись! - крикнул он, вбегая в комнату с хомяками.

- Бесполезно, о Великий Вождь, - сказал Лысый. В повязке он выглядел беспомощным, таким же, наверное, был Безымянный до этого. - Теперь ты вождь, а старого вождя больше нет.

- В каком смысле нет? - испугался Безымянный. Он надеялся, что его предшественник будет помогать советом.

- Я не знаю, куда они все уходят. Что предыдущий, при котором я родился, что этот. Теперь ты должен всё решать за нас.

Стало не по себе - тут было и чувство потери, и какая-то подростковая неуверенность в себе, и ощущение огромного груза ответственности на плечах. Вместе все эти чувства породили страх, сильный страх перед будущим. К тому же, он знал, что может объявиться много проблем, решения которых в одиночку он не найдёт.

Захотелось убежать, спастись из этого чёртового отсека.

- Великий Вождь, сколько времени? - спросил один из подростков.

- Я не знаю, сколько времени! - огрызнулся он, и хотел было ударить молодого, но пожалел - незрячие соплеменники в повязках выглядели беспомощными.

Побежал в свою комнату с кроватью. На ней сидело два нюхача - огромных, странных и незнакомых.

- Твои самки, - протрубило левое существо, пошевелив грубым, неприятно волосатым хоботом.

- А кто же... тогда был вчера в вентиляции? - вопрос прозвучал слишком по-риторически. Ответ на него мог дать только бывший вождь, но он бесследно исчез.

- Уж не знаю, кто к нам ходит по вентиляции, - проворчала сидящая справа. - Наверняка, чужаки, или всякие ночные нимфы. Но это не наша проблема. Ты вождь, тебе решать.

Их тела тоже оказались исписаны стихами. Приблизившись, Безымянный прочитал на бледной коже: "Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнем. Для тебя в окошке створчатом я всю ночь сижу с огнем". Анна Ахматова, вспомнил он имя поэтессы. Самка, почувствовав приблизившегося вождя, призывно потянулась к нему хоботом, и это выглядело отвратительно. Они были ненастоящие. И всё вокруг было ненастоящее, даже его собственное тело. Только та крохотная ожившая девушка-статуя, которую он безвозвратно потерял.

Если на всех нюхачах написаны строки, то что тогда написано на нём самом? Из-за хобота полностью разглядеть живот не представлялось возможным, да и буквы были перевёрнутыми.

- Зеркало, у нас есть зеркало? - спросил он у самок, но те не ответили.

Безымянный снова забегал по комнатам, спрашивая окружающих, но никто не мог дать ответа. Зеркалами тут никто не пользовался. Почти окончательно отчаявшись, новоявленный вождь обнаружил неприметную дверь в конце внутреннего коридора. Холодильник! Он совсем забыл про это помещение.

Кое-как допрыгнув до дверной ручки, он открыл массивную металлическую дверь. Изнутри пахнуло запахом сырости и холода - точно такой же запах был, когда он проснулся в этом несчастном мире бункера.

На двери оказалось зеркало, но свет лампочек вдалеке был настолько тусклым, что буквы читались с трудом.

- Эр-эм... пробел, дефис эр-эф... косая черта^⁴, - тихо прочитал он. - Что-то знакомое.

Со всех сторон послышался резкий писк, от которого заложило уши. Безымянный почувствовал, что сейчас начнётся что-то странное, и, возможно, ужасное, и страх заполнил собой всё крошечное естество нюхача. Чувство было знакомым и оттого тем более неприятным.

По стенам пошли трещины, а с потолка стали падать на пол огромные куски штукатурки. Пол заходил ходуном, из помещений отсека послышались крики сородичей. Стена, противоположная двери холодильника, вспыхнула ярким светом и пропала, за ней открылась огромная ярко-синяя пустота, которая, медленно наступая, шла вперёд по коридору и обращала в ничто всю реальность бункера.

Безымянный залез глубже в холодильник и задрожал - больше от ужаса надвигающегося катаклизма, чем от холода. Налетевший ветер захлопнул дверь камеры, и стало темно. Рядом лежало чьё-то тело, привычным движением хобота он нащупал лицо и распознал в нём бывшего вождя.

- Вождь! - крикнул он. - Проснись, умоляю! Только ты можешь это объяснить и остановить!

Вождь слабо пошевелил хоботом, затем послышался его недовольный голос.

- Не мешай мне спать. Лучше ложись рядом и тоже усни. Так ты сможешь отправить своё сознание обратно в сеть реальностей.

- Ты запустил команду удаления. Был приказ от Авторов Мироздания, чтобы мы разбудили тебя. Именно поэтому все ходили с завязанными глазами, чтобы случайно не прочитать её. Она есть на всех Спящих.

Путник, он же Сэм, он же Безымянный, послушно лёг рядом на ледяной кафель холодильной камеры и крепко зажмурился. Только бы успеть заснуть, понял он, иначе процесс уничтожения реальности не пощадит и его. Только бы успеть!

Через пару мгновений он почувствовал яркий свет, пробивающийся сквозь закрытые веки и приоткрыл левый глаз. Потолок исчез, в фиолетово-синем небе сияли раз... два... три... шесть крохотных солнц, образующих шестигранник. Вслед за потолком исчезли стены, содержимое холодильника, а потом и пол. Тельце Безымянного, вместе с телом бывшего вождя стали падать вниз. Путник понял, что пытаться заснуть уже бесполезно, что он обречён быть стёртым вместе со всем содержимым окружающего пространства, открыл второй глаз и стал просто наблюдать за процессом стирания реальности. Страх постепенно уходил, вымещаясь из сознания адреналином свободного полёта.

Нижние этажи-уровни бункера быстро рассыпались, как карточный домик, и под ними оказалась бесконечно-далёкая зеркальная поверхность. Рядом пролетали кастрюли, кровати, мелкие предметы, а также бывшие жители бункера, обречённые на удаление. Тело бывшего вождя, чьё настоящее имя Путник так и не узнал, стало прозрачным. Оно сначала летело на одной высоте, похожее на тряпичную игрушечную куклу, а затем и вовсе растворилось призрачной дымкой, как растворяется кусок сахара в кружке чая.

Уснуть... Теперь ему никогда не уснуть и не увидеть сны, подумалось Безымянному.

Или, может быть, эта череда разрушающихся миров будет бесконечной? Может, случится то же самое, что и раньше? Внезапно до Путника дошли слова, сказанные той крохотной нимфой из вентиляционной трубы. Его разбудили для того, чтобы он уничтожил этот мир. Но зачем? Кому это нужно?

- Ну, что я тебе говорил, - послышался знакомый голос, и Путник увидел внизу, в зеркальной поверхности гигантское знакомое лицо. Это был Казимир, только в этот раз без рогов и более похожий на человека. - Они все слепы. Тебе давно пора проснуться.

- Так я сплю?! Это всё сон?! - радостно завопил Путник.

- Настоящего сна нет, как нет ничего настоящего. Ты во власти тех, кто тебя породил. Ты делаешь то, что тебе положено.

- Кто ты?! - крикнул Путник, но гигантская поверхность под ним исчезла - процесс удаления не пощадил и её.

По лицу больно ударили, и его перевернуло лицом наверх. Реальность вокруг стала меркнуть, а солнца над головой объединились странной коричневой штукой, похожей... на крепление люстры.

Морда, нависшая над ним, несомненно являлась человеческой. Немного раскосые глаза и тонкая козья бородка показались проснувшемуся неприятными, хотя мысль о том, что он наконец-то находится среди людей, несомненно обрадовала. Форма на вояке была в нелепую сине-зелёную полосочку и по расцветке походила на банный халат, но, судя по прочности и строгости форм, явно имела военное предназначение.

- Вот он, шпион, нашёлся, - криво усмехнулся куда-то в сторону обладатель козьей бородки, затем схватил юношу за воротник пальто и резко заставил сесть. Зрачки у вояки были неприятно расширены. - Говорили же, далеко не уйдёт. А ну встань, когда с тобой беседуют! Я лейтенант войск Корпорации Хаким Минниахметов. Ты обвиняешься в воровстве и шпионаже, парень, ты арестован.

- Я? - усмехнулся юноша и оглядел помещение. Потолок был низким, стены - голые кирпичные, окон не наблюдалось, пахло сыростью - похоже, подвал. Потом посмотрел на себя - расстёгнутое бурое пальтишко, полосатый шарф... Он не узнал свои руки. - А кто я?

- Ничего, скоро узнаем, кто ты, - подошедший слева молодой парень в форме больно пихнул ногой только что проснувшегося юношу.

Путник слетел с кровати, размотавшийся шарф упал на пол. Хаким подхватил его, заломил руки и похлопал по бокам, проверяя, нет ли оружия. Потом скрутил руки за спиной и повёл к выходу. Лейтенант, как и сопровождавший сержант, оказались на полголовы выше, Путник удивился - неужели у него такой маленький рост?

Следом появилось чувство "дежа вю", что именно такая же странная мысль о своём росте приходила в голову когда-то давно. Или недавно?

В углу подвала со связанными руками валялся какой-то крупный мужик в чёрном комбинизоне. Его смуглое лицо показалось Путнику удивительно знакомым, словно он видел этого человека в какой-то важный, переломный момент жизни.

- Отпусти его, гады, он ни в чём не виноват! Император не простит вам!.. - крикнул парень, но Хаким выстрелил ему в ногу из какого-то странного пластмассового оружия, связанный медленно промычал, закрывая глаза: - Так будет только хуже...

- Ты идиот? Что за дебильные вопросы! - Хаким пихнул пробудившегося сапогом, заставляя подниматься по крутой металлической лесенке куда-то наверх. - Артур, накинь ему на голову мешок.

- Сейчас вылезет, да наденем, чё торопиться? - откликнулись сзади.

В коридоре, сплошь уставленном старинными светильниками и часами, было намного светлее. В холле около лежащего ничком старика сидел на корточках третий вояка, увидев вошедших, он поднялся.

- У него же титул, болваны! - сказал Хаким, злобно зарычав. - Генерал живьём закопает!

- А, может, оклемается, - сказал третий. - Поехали?

Точно, какие-то головорезы, подумалось Путнику, и в следующий момент Хаким накинул ему на голову мешок.

"Ха, совсем как Ворчун с Лысым из бункера", - подумалось Путнику. Ему неожиданно стало весело. Да - опять темнота, опять несвобода и опять ни мысли о том, кто он такой. Но зато он теперь снова человек, снова настоящий, и эта мысль радовала как никакая другая. Да и мир вокруг был намного естественнее предыдущих.

Константин спрятался за старым тополем, напряжённо ожидая первого выстрела.

Первые японские боевые роботы появились в городе около пяти лет назад. Именно в то время возникла самая радикальная и самая подпольная городская субкультура - неодиггеры, которых побаивались даже шавки Корпорации.

В начале две тысяча тридцатых грянули массовые репрессии на ска и рэперов-ортодоксов, объединившихся в банды и учинявших мятежи и погромы. После отправки в зомби-лагеря последних организаторов мятежных субкультур, стан неодиггеров стал пополняться новыми членами, сменившими "веру". Хорошо вооружённые и законспирированные, неодиггеры были организованы ничуть не хуже любой мафиозной структуры двадцатого века и вскоре в буквальном смысле ушли в подполье, обосновавшись в городской подземке. На поверхности они ничем не выдавали своей принадлежности к "подземной касте", и подозрение в неодиггерстве часто становилось обвинением, предъявляемым властями.

Поезда метро в Верх-Исетске не ходили с самого две тысяча тринадцатого, и сначала туннели стояли заброшенные. Входы на десять станций единственной построенной до Катаклизма ветки почти сразу были замурованы и на случай мятежей контролировались войсками Корпорации. Но на выезд из депо, что на самой северной окраине города, неодиггеры успели поставить парочку лазерных пушек, сброшенных с японских беспилотников. Это были самые первые лазерные пушки в городе, тайком перенесённые по частям через леса откуда-то с северо-востока. Обосновавшись в метро, неодиггеры увеличили контрабандный поток и основали сеть подпольных мастерских по сборке и ремонту новой техники, постепенно втягивая в торговлю всё новые и новые микрорайоны. Именно так стали появляться свободные коммуны.

Ходили разные слухи, почему неодиггеры так удачно подпирают "упавшие с неба" японские комплектующие, и были ли в сговоре с Японской Империей, оставалось неясно. Так или иначе, японские боевые робомашины появлялись на улицах всё чаще и чаще, и представляли серьёзную угрозу как для мирных жителей, так и для Корпорации. Но оружие было не единственным следом японского мирового господства - небо давно принадлежало японцам. Тонны гуманитарной помощи - бичпакеты с быстрорастворимой едой, гигиенические изделия, одежда и даже детские игрушки - ежедневно сбрасывались на парашютах в больших коробках со стратосферных беспилотников во всех частях Внешнего города. Именно за обладание этими коробками и шла бесконечная грызня между Корпорацией, свободными коммунами и различными воинствующими группировками, не дававшая городу прийти в себя...

Константин старался не шевелиться. Хотя, подумалось ему, если машина с боекомплектом, и пустит ракету с теплонаведением, он всё равно обречён. Интересно, какой идиот вывел робота на улицу? И зачем?

Надо выровнять дыхание, понял он - пар изо рта слишком заметен. Сверху сначала выключили "Хэллоуин", затем и "Арию".

Свист не прекращался, и Константину пришлось пролежать минуту не без движения. Наконец он не выдержал и осторожно приподнял голову над кучей листвы.

Блестящая красно-белая - под цвет японского флага - робомашина, высотой в три метра, возвышалась над баррикадой из обломков бетона и старой мебели. Боевая часть была направлена на балкон на противоположной стороне улицы, откуда минуту назад играла музыка. Послышался детский смех.

Конечно, дети. Кто же ещё мог на такую глупость - просто так вывести на улицу боевую машину? "Нарожали имбецилов, - злобно подумал Константин. - Никакого воспитания".

Окошко на третьем этаже распахнулось, послышался прокуренный женский голос:

- Денис, паразит негодный, какого фига опять в ангар лазаешь! А ну немедленно вернул машину на место!

- Мы не нарочно, тётя Вика! - крикнули со стороны робота. - Чего они всякое старьё врубают!

- Я тебе покажу, сопляк, как классику старьём называть! - послышался старческий голос сзади. Константин обернулся - на балконе, откуда играл "Хэллоуин", стоял худой волосатый старик с залысинами, размахивающий какой-то архаичной ружбайкой.

- Эй, пацан! - не выдержал Молот, приподняв голову. - В прохожих стрелять не будешь?

Робот зашумел сервоприводами и повернулся в сторону Молота, тот, руганувшись, рефлекторно спрятался за тополем.

"Чувак! Какой я ему, блин, чувак", - недовольно подумал Константин, поднимаясь с листвы, но спорить с малолетним пилотом робота не стал.

Отряхнулся, подобрал чехол и пошёл дальше по Амундсена, ускорив темп. Тётка с балкона и дед-металлист продолжали орать на детей, обстановка накалялась, и оставаться в квартале было небезопасно.

Через сотню метров, не доходя сотни метров до кольцевой автодороги, повстречались двое волосатых юношей - одетых в кожаные куртки и вполне адекватных на вид. Константин вспомнил, что видел одного из них в Урнете, на музыкальном форуме. В момент, когда они поравнялись, справа, за домами, послышалось несколько выстрелов, Константин оглянулся и увидел группу зелёно-синих броневиков, спешащих со стороны опорного пункта.

- Шавки бегут к кормушке, - сказал один из парней, повыше ростом. - Я говорил, это беспилотник пролетал, а ты всё "зонд, зонд". Интересно, что свалилось.

- Не ходите туда, парни, там придурки малолетние робота на прогулку вывели, - решил подсказать Молот. Чем меньше шуму, тем лучше.

- Да, в той коммуне что-то стали дети беспокойные, - сказал второй, рыжий, с раскосыми глазами, подозрительно глядя на автомат Константина.

- Они уже так не первый раз, - поддакнул первый и, повернувшись назад, потащил за рукав второго. - Никакого воспитания. Пофиг, потом за рисом сходим.

Броневики на несколько секунд остановились напротив боевого робота, что-то прокричали в мегафон, а затем проехали мимо и повернули во дворы, откуда слышались выстрелы.

- Константин, - неохотно представился Молот и зашагал вместе с ними. - На Шахрина жил, может и пересекались. Я трэшер.

- Собрат, - отозвался рыжий и представился. - Олег. А это Трофим. Мы тоже металлисты. Кажется, видел тебя на форуме. А в чехле что, гитара?

- Ещё автомат, - сказал Молот, поставил автомат на предохранитель и положил оружие в чехол.

- Инструмент рабочий? - поинтересовался Трофим, кивнув на гитару. Он был постарше и повыше ростом своего спутника - почти ровесник Константина.

- На Вторчермет, - кратко ответил Молот, не объясняя подробностей.

- А пошли с ним? - предложил Олег. - Помнишь, я к Мстиславу предлагал прогуляться, который на проспекте Шараева живёт. У него комп новый, японский. Хоть взглянуть на него.

Представители одной субкультуры быстро находят общий язык, и подобное поведение отнюдь не выглядело наглостью.

- Через лес? А пошли, - согласился Трофим. - Если, конечно, Константин не против?

Японские компы были редкостью - почти вся электроника в городе была полувековой давности, производились лишь крупные радиоэлементы "обвески" - конденсаторы, трансформаторы, резисторы. Японские "новые" компьютеры, как правило, тоже были не вполне современными - десяти, а то двадцатилетней давности, но всё равно, за ними шла небывалая охота среди всех городских любителей электроники.

Попутчики, с одной стороны, могли быть лишней обузой, но с другой - через лесопарк топать с попутчиками, тем более братьями по субкультуре, куда безопаснее, поэтому Константин кивнул.

На перекрёстке Амундсена с бывшей окружной дорогой стоял блок-пост Корпорации. Толстый кабель тянулся от подъезда ближайшей многоэтажки - видимо, там были установлены альфа-батареи самого большого формата - двухметровые, марки "Аэлита". Солдат в зелёной каске развернул лазерную систему в сторону Константина с парнями, которые выходили из кустов, затем послышался его голос из мегафона:

- Трое нас. Нам на Вторчермет! - крикнул рыжий Олег.

- Два огнестрела, - ответил Трофим. - Патронов мало, обязуемся без надобности не применять. Карточки показать?

- Не надо. Валите давайте, - пушка отвернулась обратно, в сторону улицы.

Парни зашагали через потрескавшийся асфальт широкой шестиполосной дороги. Вдоль дороги была узкая полоса зелёных насаждений, разделённых заборчиками - "фруктовая зона". Сливы, черешни, виноград и яблони принадлежали десятку ближайших общин, но половина урожая отдавалась на нужды Корпорации, для чего и была установлена пушка. Лес густой тёмно-зелёной стеной возвышался впереди. После Катаклизма и сопутствующего потепления многие деревья перестали сбрасывать всю свою листву на зиму. Константин шагнул в кустарники, оглянулся и прислушался - судя по звуку, со стороны города к лесу ехало несколько броневиков. Странно, сначала показалось, что они повернули вглубь кварталов. Трофим усмехнулся и подтолкнул Молота вперёд.

- Помню я этого солдафона. Он здесь частенько дежурит.

- Все бы у них такими пофигистами были, правда? - отозвался Олег, потом повернулся к Молоту. - Константин, а ты с семьёй живёшь, или один?

- Один, - сухо ответил Молот. - Были... женщины, но теперь один.

- Первоуральск, - признался металлист. - Ещё до войны.

- Ого! Тоже оттуда, значит? - вклинился в диалог Трофим. - У меня родители были из Ревды. Ещё до Катаклизма родились. Потом, после войны за Чусовую, во Внутреннем осели, сначала с Императором работали, потом сотрудниками... с шавками связались. А я не захотел там жить, в восемнадцать утопал от них.

- Ну, у меня в чём-то похожая история, - коротко отозвался Константин. Они входили в лесную тропинку, идущую вокруг невысокой горки, в былые времена называвшейся Лесничкой.

- У меня какое-то чувство... странное, - Олег остановился и стал вглядываться в лесную чащу. - Тут что-то изменилось.

Они пошли дальше, и скоро Константин невольно согласился со спутником. Молот знал этот небольшой лесопарк достаточно неплохо, и сейчас чувствовал, что с ним что-то не то. Последний раз он ходил сюда пару месяцев назад, со Стрекалиным, в сезон сбора диких груш и ягод. С тех пор лесной ландшафт неумолимо изменился, и виной тому была вовсе не смена времени года.

- Чёрт, смотрите, деревья... Они стали другими, намного толще! - вдруг осенило Олега, и он подбежал к одному из деревьев. - Смотри, и кора как будто другая, мягкая и пористая.

Они вышли на полянку, расположенную близко к вершине горки. Впереди возвышалось гигантское дерево с трёхметровым стволом и огромными наростами на коре. Высота превышала шестнадцатиэтажный дом.

- Это не сосны, - сказал Трофим. Вид у него был испуганный. - Я в энциклопедии видел, ещё мелким был. Это секвойи.

- Чертовщина какая-то, - Олег раздражённо замотал головой. - Как они могли тут появиться? Вчера же ещё такого не было!

- Они в Америке растут, - Трофим погладил странную губчатую кору. - Или росли - фиг их знает.

- Опять мир глючит, - почесал затылок Трофим. - Помнишь, с горами какая фигня была лет двадцать назад?

- Помним, - кивнул Константин и смачно плюнул на густую хвою. - Говорят, такие аномалии вроде раковой опухоли для Земли.

- Грёбаные япошки! Вечно придумают какую-нибудь ерунду.

- Хе, тут не япошки, тут что-то совсем другое, - усмехнулся Молот. - Какая-то совсем другая сволочь, помасштабней. "Корпорация любит нас", мать её.

И тут Константин вспомнил, откуда столь странное чувство тревоги. Точно такое же чувство он испытывал семнадцать лет назад, перед уходом отца.

Постепенно секвойи стали уменьшаться в размерах и сменяться обычными соснами. Ближе к заброшенному военному городку, знаменитому прошедшей почти век назад эпидемией сибирской язвы, и вовсе исчезли. Сильно потеплело, иней на листьях превратился в росу.

- Я слышал, почему такое происходит, - прервал молчание Трофим. - У меня есть приятель во Внутреннем городе, мы по урнету общаемся. Он говорит, что эти случаи - из доказательств того, что мы после Катаклизма живём в виртуальной реальности. А кто-то из управляющих миром, там, снаружи, играется с "локациями". Как с игрушками. Тот приятель говорит, у него уже есть десятки таких фактов...

- Хм, и ты думаешь, это, типа, новая теория? - с сарказмом спросил Константин и смачно сплюнул. - Да о подобном варианте киберготы говорят уже лет семнадцать. У них даже есть фракция, самая радикальная, которая поклоняется Великим Админам. Верят в "реальный мир".

- Угу, слышал о таких, - мрачно заметил Олег. - У них на берегу Шарташа храмовый комплекс.

- Переиграл в игрушки старые твой приятель, - нахмурившись, продолжил Молот. - И фильмов насмотрелся, вроде "Матрицы" и тому подобных. Не люблю я подобную чешую.

- Нет, да ты пойми, - заспорил Трофим. - Теория "Ядерного Четверга" с таянием ледников Антарктиды - это полная фигня. Тогда бы вся вода радиоактивная была. И береговая линия бы не так проходила, как сейчас. А если бы астероид ударил - то нас бы не только затопило, но и оледенение началось, я читал. Ядерная зима. И ты же слышал, что рассказывали узбеки?

Узбеки пришли в Верх-Исетск восемнадцать лет назад. Это были уже не те малообразованные рабочие, которые приезжали в город на заработки до Катаклизма, и которые бесследно исчезли, как и многие другие городские жители, вместе с прошлым миром. Двадцать тысяч образованных, по-городскому одетых среднеазиатов ровным строем пришли откуда-то с юго-востока, со стороны Челябинской Стены. Это были врачи, учителя, учёные - одним словом, интеллигенция, высший свет узбекского общества.

Они говорили, что бежали из города Новый Ташкент, подвергнутого разрушению. Этот город, как и Верх-Исетск, до этого тоже перенёс некий странный Катаклизм, произошедший, правда, не в тринадцатом году, а в двухтысячном. По их словам, пеший путь от родины до Верх-Исетска занял всего сутки, причём большую часть его они проделали в полной мгле, по какой-то странной бесконечной плоскости.

В первый год узбеки компактно поселились в пригороде, в Арамиле, где было много пустого жилья, но вскоре странные пришельцы заинтересовали Корпорацию. Большую часть семей насильно увезли во Внутренний Город, где была нехватка врачей и учителей, нещадно истреблённых в ходе имперских репрессий Купидонова. Сделали их "невыездными" и пристроили в каких-то секретных подразделениях. Остальные среднеазиаты пошли на север и восток и размешались среди полудиких обитателей северных провинций.

- Никогда близко не общался с узбеками, - признался Константин. - Но по тому, что я про них слышал, мне кажется, у них какая-то секта. Ты прав, "Ядерный Четверг", хоть в него верит большинство - это фуфло. Как и киберпанковая чушь твоего друга.

Константин почувствовал, что перегибает палку, начиная спорить с совершенно незнакомыми людьми - у него такое случалось. Оглянулся - шедший позади Трофим выглядел недовольным.

- Да, если б ещё кто-то знал, как устроен наш мир, - проговорил Олег и остановился на берегу небольшого разлившегося пруда. - Вот откуда в наших краях взялись пеликаны? Говорят, двадцать лет назад их тут не было.

Константин остановился, глядя на большую нахохлившуюся птицу, одиноко сидящую у камышей на берегу.

- Многие знают, но молчат, - отозвался трэш-металлист.

- Как мир устроен, - Константин вернулся на тропинку. - Ладно, не будем об этом. Просто так говорил мой отец. Наверное, он сам знал. А пеликаны прилетели с восточных заливов на зимовку.

Какое-то время все шли молча, осторожно глядя под ноги - корни деревьев, пересекавшие тропинку в этих местах, были особенно мощные, и запнуться не хотелось.

- Тебе кто больше нравится, "Слэйер" или "Металлика"? - спросил Молота Олег, чтобы разрядить обстановку.

- "Сепультура", - отозвался Константин. - И "Мегадет". "Некроз", "Чёрный обелиск" из бывших наших.

- М, "Сепультура"! - кивнул Олег. - Бразильцы. А раннее творчество или позднее?

Константин хотел ответить, что, разумеется, раннее, но Трофим прервал их и быстро отошёл к пышным кустам рябины. Остальные, включая Константина, машинально последовали за ним.

- Погодите, там кто-то идёт. Автомат достань, Конст.

Молот сбросил чехол и ловким движением вытащил оружие. Конст. Давненько его не звали сетевым ник-нэймом.

Сам Трофим достал "Макарыча". Опасения оказались ложными - из-за кустов вышли две молодые девушки, одетые в длинные белые плащи. Увидев группу парней, они испугались и побежали через заросли папоротников куда-то влево, в сторону дороги.

- Гражданки, не бойтесь, мы не из этих, - сказал Трофим, пряча пистолет.

- Мы подумали, что вы из Корпорации, - одна из девушек подошла поближе. - Не разглядели. Хари Кришна!

У девушки были короткие светлые волосы и синяя точка на лбу. Выглядели они испуганными.

- Кришнаиты, - проворчал Константин, пряча автомат. - Вас-то как сюда занесло?

Кришнаиты были одним из молодых религиозных движений в городе. Когда-то давно также звалась тоталитарная секта, существовавшая в городе. Долгое время о них не было ничего слышно, и вновь о них заговорили после прихода к власти Корпорации. Это стало совсем другое движение - они поменяли догматы и выбрали путь вооружённой борьбы. Свои коммуны, расположенные в окраинных районах, последователи ведической субкультуры держали закрытыми и хорошо охраняемыми. Они не признавали как современного оружия - индуктивных пушек и шокеров, так и обычных огнестрелов. Кришнаиты оборонялись и убивали только холодным оружием и самодельными арбалетами, не уступающими по боевой мощности индуктивникам Корпорации. В меткости и владении холодным оружием им не было равных.

Впрочем, девушки, повстречавшиеся трэш-металлистам, выглядели вполне безобидными. Константину они показались даже в чём-то симпатичными, хотя он был далеко не романтиком.

- Наш Учитель отправил нас сюда, - сказала вторая девушка - высокая худая брюнетка с тонкой косичкой. - В этом лесопарке есть священная поляна с купавками - уральским лотосом. Есть медитировать здесь, твой атман^⁵ может посетить великие места за границами мира.

- Чушь какая, - усмехнулся Константин. - Какая разница, где медитировать. К тому же, ваш лотос отцвел ещё в прошлом апреле, теперь вам два месяца ждать придётся.

- Невежда! - воскликнула со слезами в голосе вторая девушка. - У нас всё получилось. Чем спорить, лучше бы подумал, как нам выбраться отсюда. Со стороны Вторчермета тропинки перекрыла Корпорация. Со стороны Юго-Запада и Академического, я думаю, тоже. Мы уже возвращались, когда увидели ограждение из колючей проволоки вдоль опушки.

- Но как они успели? Мы шли через лес всего минут тридцать.

- Это как-то связано с теми секвойами! - воскликнул Олег. - Корпорация хочет скрыть от жителей факт аномалии, чтобы никто не знал.

- Зачем? - возразил Трофим. - Это бесполезно. Думаешь, никто из окрестных домов не заметит пятидестиметровых деревьев? Поверь, завтра все районные форумы урнета будут вопить про это дело. Ладно мы - когда подходили к лесу, с земли не так заметно было, тем более, что они за соснами спрятаны.

- Значит, скоро будет зачистка, и нам надо сваливать отсюда, - предположил Константин.

Все замолчали. Слышался лишь шум ветра в кронах деревьев.

- Куда сваливать?! - не выдержал Олег. - Мы окружены. С трёх сторон дороги, они оцеплены и перекрыты. С четвёртой стороны, там - стена бывшего военного городка, цеха и склад Корпорации.

- Зря мы боимся. Почему бы нам просто не выйти к шавкам и не рассказать, что мы случайно проходили мимо? Что мы такого нарушили? Думаете, не выпустят?

- Нас они точно не выпустят, - сказала брюнетка. Вид у неё был испуганный. - Вчера в Кольцово началась спецоперация против наших братьев. Говорят, назревает что-то важное.

- Хорошо, тогда мы пойдём одни, - Трофим потащил Олега за рукав вперёд по тропинке. - А вы уж как-нибудь сами. Конст, пошли с нами?

- Что, девок просто так бросить предлагаешь? Просто потому что кришнаитки?

Трофим махнул рукой и пошёл вперёд по тропинке. Олег пожал плечами и пошёл вслед за другом, бросив напоследок Константину:

Молот злобно сплюнул на траву. Вот и верь после этого малознакомым "собратьям" по субкультуре.

- Сестра Яна, - блондинка тронула спутницу за плечо, глядя куда-то вдаль стеклянным взором. - Отправимся обратно к священной поляне, выйдем в астрал и свяжемся с учителем.

- Елена, ты думаешь, у нас получится, и это поможет? - спросила Яна.

- Ты же видела заброшенный склад неподалёку оттуда. Можно укрыться там.

И точно, вспомнил Константин. Он слышал про небольшой заброшенный склад, и даже, возможно, несколько раз проходил мимов - правда, никогда не предавал этому значения. Мало ли что может скрывать в себе уральский лес. Только...

- Девки, вы же как-то пробрались сюда мимо блок-постов, - сообразил Константин. - И ничего вам не было. И оцепление не могли так быстро соорудить. Уж не врёте ли вы мне?

- Мы пробрались в лес рано утром, - проговорила Елена. - И медитировали у уральского лотоса весь день. За это время можно было сделать многое.

- Ха, так и мы рано утром... - сказал Молот и осёкся.

Константин не носил с собой часов и поэтому посмотрел наверх, пытаясь найти солнце в кронах деревьев, чтобы сориентироваться по времени. Из-за низкой облачности разобрать, где именно солнце, было сложно.

- Около пяти часов вечера, невежда, - ответила, странно улыбнувшись, Яна и отвернулась от него.

Похоже, "глючило" не только пространство, но и время.

Кришнаитки поспешили вглубь леса по узкой тропе, ведущей в сторону бывшего Уральского Научного Центра. Трэш-металлист последовал за ними, решив, что сопроводит их до укрытия, а затем уйдёт самостоятельно. К тому же, он чувствовал, что находиться одному в этом лесу небезопасно. Аномалия с секвойями находилась по правую сторону от тропы, и Молот всё время оглядывался, пытаясь заново разглядеть деревья.

- Что, получается, там время по-другому течёт?

- Возможно, и так, - отозвалась Лена. - Мы не знаем - просвещённым, находящимся в трансе, всё равно незаметно течение время снаружи.

- Слышал про такое, - кивнул трэш-металлист. - Говорят, за Ивделем есть подобные места. Погоди, а что это там?

За кустами, в метрах пятидесяти виднелся какой-то огромный серо-бурый силуэт.

- А, мы видели его, - спокойно ответила Яна. - Это какой-то новый зверь, он появился вместе с этими большими деревьями.

Константин был не из пугливых. Человек, с детства приученный к тяжёлой музыке и живущий в странном неустойчивом мире, давно перестал бояться неожиданностей. Но когда он разглядел силуэты того, что скрывалось за кустами, он почувствовал холодок, пробежавший по спине. трэш-металлист сбросил с плеча чехол с "Ямахой" и вытащил автомат.

- Нет, это что-то из слоновых. Как ты можешь целиться в животных, невежда?! - воскликнула Яна, отодвигая руку с автоматом. - Просто не обращай внимания, не порти карму. Они все не важны для тебя. Мы скоро будем на месте.

Тропа повернула направо, и Константину открылся вид на поляну, усеянная цветами. Прошлогоднюю тёмно-зелёную листву пронзали светлые нежные побеги с круглыми жёлтыми головками, похожими на миниатюрные лотосы. На ветвях деревьев были повязаны ленточки.

Купавки цвели, несмотря на февральскую прохладу - эта картина одновременно казалось прекрасной и неприятно-пугающей, нелепой и неестественной.

- Вот оно, наше место, - сказала, улыбнувшись, Елена. Судя по её лицу, про преследование Корпорацией она забыла. - Мы знали, что они зацветут.

- И про то, что эти... секвойи появятся, вы тоже знали? - спросил Константин.

Девушки не ответили, перестав обращать на своего спутника внимание, и сошли с тропы.

- Э, девки! - крикнул трэш-металлист, догоняя их.

Кришнаитки с остекленевшим взором медленно шли по поляне, касаясь руками жёлтые бутоны, их губы шептали какие-то слова - не то мантры, не то заклятия. В этом было что-то жутковатое и прекрасное. Он пошёл с ними вниз по склону. Сначала промелькнула мысль о том, что надо остановить их и спросить, куда они идут, но потом почувствовал, что это всё не важно. Он сбросил с плеча сумку с гитарным чехлом и медленно опустился в позу лотоса на цветочной поляне.

Дорога от часовой лавки была недолгой. Хаким успел задать пару вопросов - спрашивал о происхождении, о месте работы и связях с какими-то "соседями", но Путник так и не смог дать вразумительного ответа. Задав, в свою очередь, вопрос о том, куда его везут, он был награждён тычком в ребро и советом "помалкивать". Одежда, в которую Путник был одет, была лёгкой, и ноги начинали мёрзнуть.

Через десять минут пути мешок сорвали и вытолкнули из "бобика".

Путник оглянулся и первый раз хорошо разглядел третьего вояку, который вёл фургон и поэтому молчал. Полноватый - кажется, они назвали его Сержем, он остался в машине и смотрел вперёд сонливым взглядом.

Позади броневика скопилась небольшая пробка из десятка машин - таких же броневиков и синих фургонов. Путник зажмурился - свет фар ударил в глаза.

Он стоял вместе с Артуром и Хакимом перед решётчатыми воротами, рядом с которыми стояла металлическая будка с фонарём. Путник задрал голову - ворота оказались вмонтированными в гигантскую бетонную стену, высотой не менее тридцати и толщиной около полутора метров. За барьером виднелись рельсы и странные постройки, сплошь усеянные прожекторами.

- Что пялишься, Второго Периметра не видел? - спросил Артур и толкнул Путника к будке, крепко удерживая за локоть. - Иди давай, зафоткают тебя.

Путник подошёл к будке. Оттуда высунулась толстая морда офицера - стражника.

- Безопасники? - посмотрел он на Хакима и Артура. - Преступника поймали?

- Да, без документов парень, - отозвался лейтенант.

- Ворюга, просто странно себя ведёт, - поморщившись, сказал Хаким. - Полдня засранца искали! На Кооперативном что-то стырить пытался. Пытались остановить, он убёг, у графа спрятался. Сейчас, говорит, память отшибло. Ладно, оформи ему временный пропуск, на неделю. К тому времени разберёмся.

Стырить?! Меньше всего он ожидал, что окажется вором. К тому же, сразу после пробуждения Хаким говорил что-то про шпионов. Хотя... Что-то связанное с воровством крутилось в голове, но было бессвязным, как прошедшие сновидения.

Стражник наставил на Путника какую-то допотопную мыльницу со шнуром.

- Ник... - Путник сначала хотел сказать "Никто", но имя "Ник" пришло само собой. Пожалуй, это идеальное имя для путников, которые не помнят себя.

Стражник посмотрел на сопровождающих безопасников. Хаким кивнул, усмехнувшись. Похоже, имя его не особенно волновало.

- Тысяча девятьсот... - Путник замялся, а Артур не выдержал и заржал.

- Тебе что, шестьдесят лет? Придурошный какой. Короче, камрад, пиши две тысяча тридцать второй, не заморачивайся. Место рождения - Внешний город, безработный.

Тридцать второй год - это многовато, подумалось Путнику.

Процесс фотографирования и перепрошивки чипа занял около двух минут. Пропуск, оказавшийся простой белой карточкой толщиной около трёх миллиметров, Артур забрал себе.

После этого Путнику, обретшему имя, снова на голову натянули пакет и хотели насильно затолкнуть в фургон, но Ник самостоятельно запрыгнул в него и сразу присел на то же место, где он сидел до этого. Послышался смешок Артура.

- Где ты так хорошо научился ориентироваться в темноте?

- В мире бункера, там все носили повязки, - ответил он.

- Какие стражники пошли любопытные, - заметил Артур. Послышался щелчок пристёгнутого ремня.

- Скорее, тупоголовые, - отозвался Серж. - Умному стражнику вряд ли придёт в голову что-то у безопасников спрашивать. Наберут кого попало.

- Путник, значит, - усмехнулся Хаким. Похоже, он сидел ближе всего. - А чего воровать-то полез?

- Куда воровать? - спросил Ник и внезапно почувствовал, что начал вспоминать прошлое.

Огромный стеклянный дом с пушками на крыше. Лавка, торгующая игрушками. Решётки. Старый тротуар. Всё это было одновременно и давно, и недавно.

- Постойте, кажется, я что-то начал вспоминать. Этот город... Это же Урал?

- Вот сейчас приедешь, и всё расскажешь, как есть, - остановил его Хаким. - Наше дело - доставить тебя в целости и сохранности.

- Куда доставить? Сейчас-то хотя бы скажите, куда вы меня везёте?

- В Твердыню, парень. Первый Периметр, слыхал о таком? Он в центре Второго.

- Да он селянин, что вы паритесь! - впервые за долгое время подал голос Серж. - Потому и тырить всякое барахло полез в этот рынок.

- Ты давай за дорогой следи! Много ты селян видел. Селяне так не одеваются. И базар у них другой.

- Откуда пальто, парниша? - спросил Артур, тыкнув в плечо Нику.

- Не знаю... Мне кажется, оно всегда было моим.

- Да нет, он стопудово шпион, - сказал куда-то в сторону Артур. - Таких пальто у нас не производят. Ничего, Первый Отдел мозги прочистит.

Снаружи было шумно. Гудели какие-то дудки, слышался смех и женские голоса. Артур с Сержем перебросились парой фраз про карнавал по случаю годовщины присоединения, но Ник ничего не понял из диалога. Потом фургон стал много раз поворачивать, словно ехал по какому-то хитрому лабиринту. Потом электродвигатель замолчал. Ника вытолкали из машины и сорвали с головы мешок. Они стояли в длинном и узком внутреннем дворике, ограниченном с одной стороны такой же бетонной стеной, что Путник видел на въезде во Внутренний город, только чуть ниже. С другой стороны возвышалось длинное массивное здание метров сорока в высоту, выкрашенное в чёрный и зелёный цвета. Небо было светлым, сверху били факелы прожекторов - похоже, на освещении тут никто не экономил.

Из подъезда выбежали два офицера - высокие и налысо бритые, с кучей нашивок и полосок на плечах.

- Ай да молодец, Минниахметов! - один из них, с густыми бровями, подошёл удовлетворённо потирая руки. - Он, точно он! Поймал голубчика.

- Рад стараться, камрад полковник, - Хаким коротко кивнул и пожал руки подошедшим. - Куда его теперь?

- Ну, сейчас уже поздно к нам, - сказал второй офицер, сверкнув золотым зубом. - Пока под замок его посадим, а утром уже соберём Первый отдел. Жрать хочешь, пацан?

- Говорил про какой-то бункер, - сказал Артур. - И при регистрации на въезде нёс бред о том, что родился в прошлом веке.

Офицеры переглянулись, потом первый предположил:

- Посмотрим, - кивнул полковник с зубом и скомандовал Хакиму: - Веди его к Светлане, у них там на первом этаже должны быть свободные камеры.

- Ты что! Конечно в отдельную, в люксовую, - сказал первый офицер, потом подозрительно посмотрел на Ника. - И ещё - вы хорошо досмотрели его? Вдруг у него при себе какое-нибудь забугорное оружие?

Ник подумал, что всё это немного странно - его обвиняют в воровстве, и при этом не обыскали при задержании. Наверное, настоящая причина задержания в другом?

Хаким изобразил на лице лёгкое раскаяние и грубо принялся расстёгивать пальто Путника, сорвав пару пуговиц. Ник сам не знал, или не помнил, во что он одет - под пальто оказалась полосатая безрукавка, показавшаяся ему неожиданно знакомой.

Из-за пазухи на пол выпал какой-то мягкий предмет. Ник пригляделся и с ужасом узнал его.

Это был хобот. Хобот верховного слонотавра, тот самый, который он вёз в лодке по Извилистой реке и потерял перед водопадом.

Ник вспомнил, как увидел его в первый раз, в лавке игрушек, в торговом центре на Кооперативном проспекте. Он машинально схватил тогда этот хобот и побежал с ним по улице, от охранников-наймитов. Вспомнил ощущение - тогда казалось, что он нашёл утерянное, и потому ни секунды не сомневался, что поступает верно.

Но ведь город слонотавров был ПОСЛЕ, а не ДО этого!

- Забери эту штуку, - сказал офицер с бровями. - Не нравится она мне.

Артур и Серж схватили Путника под руки и потащили через дворик мимо гигантского чёрного здания.

- Надо сказать Светлане, чтоб накормили, - напомнил Артур. - А то помрёт раньше времени.

Они вышли из-за поворота, и Ник, увидев открывшийся вид, невольно пробормотал "Ух ты!".

- Артур, мешок где? Надень ему обратно на голову, - посоветовал Серж. - А то мало ли что.

Снова наступила темнота, но картинка, которую он видел несколько секунд, запечатлелась в памяти. Впереди, внутри огороженной территории, стояла гигантская серая башня, ощетинившаяся десятком странных стволов, антенн и прожекторов. Высота башни навскидку достигала двухсот метров, и какая-то часть сознания подсказала Нику, что он видел это здание раньше, только оно выглядело тогда совсем другим, не настолько зловещим. Около башни виднелось здание пониже, а остальное пространство внутри Первого Периметра было занято техникой - странными цилиндрическими устройствами на ногах, танками, уже знакомыми броневиками и несколькими громоздкими, старыми на вид синими вертолётами.

- Что это там, такое высокое? - поинтересовался Путник, не особенно надеясь на ответ, но Артур ответил:

Артур встряхнул Путника за плечо, и тот решил больше вопросов не задавать. Ник определил, что, судя по направлению, его ведут ко второму, более низкому зданию.

- Светлана, открывайте, мы беглеца привели! - крикнул наконец Артур, остановив пленника. Эхо от стен Периметра было гулким.

- Это про которого Вячеслав говорил? - послышался низкий, прокуренный женский голос. Затем щёлкнула металлическая шеколда и заскрипела дверь, Ника втолкнули внутрь и сорвали мешок с головы.

В тамбуре стоял стол с пыльным ноутбуком и скамейки. Из больших старинных колонок играла странная музыка. Прислушавшись к стилю, Путник выудил из памяти его название - рэп. Русскоязычный и весьма резковатый - что-то о сексе, с кучей мата. Путнику совершенно непонятно почему вспомнился мир Антропоморфов.

Помимо колонок на столе было маленькое зеркальце. Ник вздрогнул, заметив своё отражение в нём. Он впервые подробно разглядел своё лицо. У него были разные глаза - правый чёрный, а левый голубой, а на лбу виднелась странная седая прядь волос.

Светлана оказалась высокой плечистой женщиной, всё в той же зелёно-голубой форме, с длинной русой косой. Ник отметил, что женщинам такая форма кажется гораздо более подходящей, нежели мужчинам.

Тут внимание Ника привлёк странный календарь на соседней стене, и пленнику стало страшно. На картинке был изображён боевой робот, каким его обычно рисуют в фантастических боевиках. Угловатый, со стеклянной кабиной вместо туловища и ногами-колоннами. Но это было ещё полбеды.

Внизу был крупно написан год - "2053". К чему-то подобному он уже был готов, но когда Путник посчитал месяцы, их оказалось десять. Ноября и декабря не было. Каждый месяц - ровно по пять полных недель. Ник нервно сглотнул. Даже с потерянной памятью о своей родине он понимал, что это как-то не правильно.

- А какой сейчас месяц? - спросил Ник. - Апрель?

Светлана расхохоталась, подтащила его к себе и стала хлопать по бокам. Может, это не календарь вовсе, а постер, картинка из фильма? От этой мысли Ник немного успокоился.

- Да мы уже проверили, - сказал Артур и протянул пропуск. - Тимур сказал, в люкс надо.

- Он жрать ещё хотел, - вспомнил Серж. - Осталось чего с ужина?

- Накормим. Валите давайте, уже полночь скоро, - Светлана хищно посмотрела на Ника. Взгляд был по меньшей мере неприятным.

- Эх, так на карнавал и не успели. Спать уже охота, а всё из-за этого парня, - Артур последний раз с усмешкой взглянул на Ника и скрылся в дверях.

Светлана закрыла дверь на щеколду, схватила Путника за руку - хватка оказалась железной - и потащила по лабиринту коридоров, открывая и закрывая на пути решётки.

Тюрьма была не такой большой - в переходах Путник заметил всего двух охранников. Планировка здания была странной - судя по разломанным потолкам и выпирающим из-под новой отделки голым стенам, раньше это здание тюрьмой не являлось. В последнем коридоре с металлическими дверьми, где содержались пленники, на низкой табуретке сидел сержант-тюремщик. На коленках лежал залатанный скотчем древний нетбук с запущенной допотопной игрой.

- Новенький? - проговорил охранник, оскалившись. Путник заметил, что он, как и Хаким, тюркской внешности.

- Разогрей ему пожрать, - скомандовала Светлана и втолкнула Ника в одну из камер.

Внутри камера оказалась вполне приличной - обои, полка, полноценная кровать и стол. Но когда дверь захлопнулась, Ник почувствовал очень знакомое чувство - страх. Светлана, похоже не собиралась выходить.

- Юноша, - проговорила тюремщица, вальяжной походкой приближаясь к Путнику. - А ты симпатичный. В чём твоя провинность?

- Я не знаю, - настороженно проговорил Ник, скидывая пальто и садясь на тахту.

Тюремщица села рядом и неожиданно дружелюбно похлопала юношу по плечу. Сейчас будет допрос, понял Ник.

- Ты всё знаешь. Амнезия - это очень удобно, не так ли? Особенно, когда есть что скрывать.

- Послушайте! - воскликнул Ник. - Я сам ничего понять не могу. То меня называют вором, то шпионом. Я признаю, что тот игрушечный хобот... возможно, попал ко мне в руки незаконно, но я не могу быть вором. Зачем мне воровать подобную безделушку? Как и шпионом - за кем мне шпионить? Для кого?

Рука Светланы скользнула с плеча вниз и как бы случайно расстегнула пуговицу его рубашки.

- Я видел его и в других мирах, - зачем-то сказал Ник, отстраняясь от тюремщицы.

- Расскажешь об этом завтра отделу безопасности, - сказала Светлана, и, внезапно ужалив прокуренным поцелуем, повалила юношу на тахту, села сверху и продолжила расстёгивать рубашку.

Он и вправду не мог. Из головы никак не выходил образ той маленькой ожившей статуэтки из мира бункера. Она казалась лучше всех женщин на свете. К тому же, надсмотрщица была старше его минимум на десять лет и совсем не казалась ему привлекательной. Страх из-за этого усилился и неприятно смешивался с природными инстинктом.

- Как будто тебя кто-то спрашивает, сопляк! - рявкнула Светлана и дала ему пощёчину, правда, не сильную.

В дверь постучали, потом послышался голос сержанта-тюремщика:

- Пошёл нафиг! - крикнула Светлана, скидывая с себя униформу.

- Я есть хочу! - выкрикнул Ник. - У меня живот уже скрутило от голода! К тому же то, что вы собираетесь со мной делать, будет весьма сложно для меня на пустой желудок.

Светлана остановилась и злобно, по-звериному зарычав, соскочила с кровати. Стукнула в окошко, встроенное в дверь.

Путник выхватил из рук плошку с алюминиевой ложкой и жадно набросился на еду. В тарелке был рис и кусок копчёной сельди.

- Жри быстрей, жри! - рявкнула тюремщица, сев верхом на стул.

Еда. Хоть и недостаточно вкусная, но теперь, несомненно, настоящая. Проглотив последний кусок, Путник почувствовал сильное, нестерпимое желание уснуть. Руки опустились, глаза непроизвольно начали закрываться.

- Э, ты чего, юноша! - рявкнула Светлана, садясь на него верхом, и снова ударила Ника по лицу.

Боль не помогла сознанию Ника остаться в реальности, и он снова почувствовал, как проваливается в пустоту.

Песок. Белая футболка и брюки. Блики света, преломляющегося через стекло. Он снова сидит на знакомом песке в знакомом мире. Хотя нет, что-то изменилось.

По песку шла рябь. Путник поглядел наверх - вместо неясных силуэтов, похожих на облака, он увидел там конус, сходящийся в точку, из которой падал тонкий водопад песка.

Нижняя часть света страны Песка. Но он ведь уничтожил этот мир, когда покидал его!

- Я вижу, ты снова пришёл сюда, - раздался громкий голос за спиной.

Путник поднялся - позади, совсем рядом, стоял красный ганеша. В прошлый раз он видел его сидящим, но теперь, в полный рост, гигант выглядел устрашающе. Рост Ника едва доходил до бедра человекослона.

- Ведь я же сломал те часы, разрушил этот мир, - сказал Путник. - Зачем вы мне дали те песочные часы?

- Мы хотели проверить тебя, - сказал ганеша, хмурясь. - Проверить твою силу и узнать, тот ли ты, за кого себя выдаёшь. Результаты превзошли наши ожидания. Уходи отсюда, пришелец. Мы смогли восстановить нашу реальность, но бесконечно так продолжаться не может.

- Признаться, я не хотел ничего разрушать! - воскликнул Ник, отступая назад. - Мне просто стало страшно, что я не смогу выйти отсюда.

- Ты свободен. Ты даже более свободен, чем ганеши и другие наши племена. Мне многое рассказали о тебе.

Он знает, понял Путник. Этот гигант знает разгадку всех тех тайн, что не дают покоя Путнику уже не первый день.

- Кто я?! - заорал Ник и бросился вперёд, но мощный удар в грудь заставил его свалиться обратно в песок.

Было больно. Очень больно - во сне такого не может быть. Значит... эта страна Песка - не сон?

Гигант навис над юношей и придавил его огромной красной пятернёй, не позволяя встать.

- Слушай и молчи. Ты Вестник Перемен. Даже позабыв своё прошлое, ты не становишься безобидным. В прошлый раз мы трое не знали это, а теперь знаем. Мы боимся тебя. Ты способен разрушать, ты силён, и при этом не хочешь применять свою силу во благо нам и Творцу.

Ганеша повернул голову и посмотрел куда-то вдаль, ослабив давление. Путник попытался встать, но рука снова опустилась на грудь.

- Миры. Ты можешь разрушать реальности, подобные нашей. Ты Разрушающий Путник. И при этом ты не хочешь быть вместе с нами, помогать нам.

- И что мне делать? - спросил Путник уже более спокойным тоном.

- Я не знаю. Мы мудры, но мы не знаем. Наверное, не думать о прошлом, и просто делать своё дело. И это всё неважно, раз ты не хочешь быть одним из нас!

- Но как можно жить, не зная своего прошлого?! - снова сорвался в крик Путник.

- Это не важно. Мне не важно, как ты будешь жить! - протрубил человекослон и усилил давление. Поверхность песка, похожего на жидкость, лопнула, и Ник стал тонуть. Мельчайшие частицы, словно живые, просачивались сквозь тонкую материю и пытались проникнуть внутрь, под кожу. Путник хрипло закричал, чувствуя через боль, что по песку кто-то идёт.

- Брат, смотри, кого я привёл! - послышался радостный голос другого ганеши.

Красный отпустил его, и Ник, выкарабкавшись на поверхность, повернул голову на звук шагов. Позади оказался жёлтый ганеша, а рядом с ним виднелись три человеческие фигуры.

- Из города, о благословенный сын Творца, - послышался тонкий голосок. - Мы пришли спросить совета, и ваш брат решил показать нам вестника перемен, пришедшего в наш мир.

- То есть вот этот сопляк - вестник перемен? - послышался незнакомый мужской голос. - И что в нём особенного?

Мир погрузился в темноту. Ника снова придавили к земле. Несколько секунд царила полная тишина и темнота. Затем послышался щелчок выключателя, и яркий свет фонаря ударил в лицо. Ник зажмурился и прикрылся рукой.

Это был тот самый фонарь в руке девушки-статуи, что он видел при первом своём посещении этого мира. Статую, в свою очередь, держала тяжёлая жёлтая рука человекослона.

- Кто она?! - спросил Ник. - Ответьте, кто это девушка!

Кто-то подошёл сбоку и наклонился. Ник приоткрыл глаза и посмотрел на подошедшего. Перед ним было лицо мужчины. Незнакомец был старше его лет на десять-пятнадцать, носил длинные волосы и короткую бороду. Что-то в его облике испугало Путника, и спустя мгновение он понял.

Это было его лицо. Постаревшее, небритое и хмурое, но перед ним, несомненно, был его двойник.

- Встретились, - послышался ворчливый голос красного ганеши. - Всё, пора.

Тяжёлые руки навалились на него и стали давить вниз, вглубь песка.

- Эй, погоди! - закричал незнакомец, попытавшись остановить красного, но Жёлтый свободной рукой отбросил человека куда-то в сторону.

Красный зачерпнул большую горсть песка и опрокинул Нику на голову. Путник стал захлёбываться, отчаянно барахтаясь и пиная ногами державшую его руку, но под конец сдался, и сознание снова провалилось в тёмный хаос пустоты.

...Обе девушки были нагие, но он не чувствовал от этого ни смущения, ни возбуждения, словно всё знакомое и человеческое оставило его. Кришнаитки вели Константина, взяв за пальцы рук, по мягкому снегу, который таял от тепла их ног. Небо над головой непрерывно меняло цвет - с бледно-зелёного до тёмно-фиолетового, и текстуру - становилось похожей то на плотную бумагу, то на объёмную, рыхлую область. Горизонта как такового не было - плоскость плавно переходила в небо.

- Первая черта, - сказала Яна, и снег под ногами сменился жёлтыми лепестками.

- Куда мы идём? - спросил он и удивился своему голосу - он был непривычно мягким, молодым и бестелесным.

- Пограничье, - отозвалась Яна. - Здесь всё зыбко. Мы уже были здесь сегодня, но так и не смогли выйти в миры.

Молот осторожно освободил пальцы рук и дважды ущипнул себя - сначала слабо, потом сильнее. Боль была ощутимой, из чего он сделал вывод, что это не сон. Но руки казались полупрозрачными, и явью это быть не могло в принципе. Неужели он умер?

С обоих сторон вдоль дороги высунулись острые металлические шипы в рост человека. Казалось, они тянутся в бесконечность. Небо стало похожим на наждачную бумагу. Кришнаитки снова взяли его за руки. Теперь они не были голыми - их тела покрыли лёгкие полупрозрачные вуали, и сами девушки теперь казались полупрозрачными, словно призраки из другого, параллельного мира.

- Не бойся, невежда, - сказала Яна. - Ты жив. Просто твой атман ненадолго покинул твою бренную оболочку. Здесь вообще не надо бояться, можно потерять рассудок от этого.

Атман - это что-то вроде души или сознания, понял Константин. И правда, что он теряет, в конце концов? Тело немолодого уже, временами пьющего трэш-металлиста? Константин успокоился, и шипы вдоль пути исчезли, почувствовав перемену его настроения.

- Этот невежда силён, - сказала Лена напарнице. - Но ему ещё далеко до просветления.

Константину не сильно нравилось, когда о нём говорят в третьем лице в его присутствии. Ещё и это презрительное "невежда" - впрочем, кришнаиты так называют всех, кто не относится к их вере. Киберготы-ортодоксы, к примеру, зовут всех остальных "неверными", а некоторые металлисты по старинке кличут соседей "попсовиками". Всё это лишь слова, и всё это не важно, понял Константин. Не важно, какой ты субкультуры и какие у тебя убеждения. Странное спокойствие не позволило ему вспылить.

- Я не разбираюсь во всех ваших штуках, но слышал про нирвану. Ты про это?

Яна рассмеялась хрустально-чистым голоском. Небо стало оранжевым.

- Нирвану достигают лишь избранные. Я всего лишь про осознание своей истинной сущности.

- А почему вы меня с собой взяли? Избранный я, что ли?

Цвет неба последний раз сменился на светло-жёлтый, и мир успокоился. Подул свежий ветерок.

- Нет, ты всего лишь невежда, - ответила Лена. - Но ты можешь быть полезен для нас. Переходим вторую черту.

Девушки отпустили пальцы трэш-металлиста и остановились. Всколыхнув покрывало из лепестков, прямо перед ними из-под земли вынырнула большая уютная беседка с решётчатыми сводами и крышей.

- Интересный механизм, - заметил Константин, заходя внутрь.

- В окрестных странах очень много интересного, - улыбнувшись, сказала Яна. - Тебе часто снятся сны, невежда?

- Сны очень важны, так говорит нам Учитель, - сказала Лена.

Яна, не ответив, устремила взгляд куда-то далеко, в ту сторону, откуда они пришли.

- Мы ждём ганеш, - ответила Лена. - Они мудрые, они дадут нам ответы на вопросы.

- Дети Творца, - ответила Яна, не обернувшись. - Исполины с головой слона. Они хранят многие окрестные миры.

В сотне метров от беседки на покрывало из лепестков опустилось облако тумана. Спустя пару мгновений, из облака медленно вышел исполин - желтокожее гигантское существо, одетое в тогу того же цвета, похожую на древнеримскую. Туловище и конечности гиганта были вполне человеческими, но голова... Вместо человеческого лица Константин увидел широкую морду слона с длинным хоботом, маленькими глазками и короткими бивнями, обращёнными вниз. В руках исполин нёс странную статуэтку с фонарём.

Разумно было бы при виде столь странного существа испугаться, но исполин не выглядел угрожающим, скорее мудрым и дружелюбным. Трэш-металлист понял, что не испытывает страх - было скорее лёгкое восхищение и любопытство.

- Я рад вам, гости из Города! - возвестило существо, подойдя к беседке. Его голова оказалась вровень с высоким потолком. - Разрешите войти внутрь?

- Мы рады тебе, сын Творца! - хором сказали Яна с Леной.

- Вы пришли спросить совета? - существо протиснулось в беседку через узкий вход и село в позе лотоса, закрыв своими мощными ногами больше половины дощатого пола. - Почему же вы привели сюда невежду, не познавшего просветление? Путешествия по нашим странам может повредить его рассудок.

- Он пришёл с нами, потому что взялся оберегать нас там, в нашем мире, - сказала Лена.

- Вы за мой рассудок не беспокойтесь, - Молоту не понравилось, что его упрекают в слабости характера. - Я в жизни и не такое повидал.

- А ты силён, невежда. Не все просветлённые способны на выход из тела и вход в наши страны. Я даже завидую тебе, ведь в твоём мире я ещё не побывал. Я чувствую агрессию. Скажи мне, кто ты?

- "Криэйтор", "Слэйер", "Сепультура"? - спросило существо.

Константин удивлённо хмыкнул. От существа из индийских мифов он ожидал услышать всё что угодно, кроме названий любимых групп - классиков брутальной музыки. Где-то вдалеке послышался жужжащий гитарный рифф. Плоскость вокруг беседки стала покрываться ростками колючей проволоки.

- Вы умеете рыться в чужой голове? - догадался Молот. - И что ещё вы сумели вытянуть из моего сознания?

Исполин махнул хоботом, музыка стихла, а колючая проволока исчезла. Яна и Лена выглядели растерянными - похоже, они не ожидали, что сын Творца захочет общаться с непросветлённым.

- Мы можем прочитать только то, что не находится глубоко у тебя в сознании, невежда. Ты сам был готов сказать все эти слова, когда назвал себя трэшером. К тому же, мы мудры, мы знаем много о мире, в котором вы живёте.

Ганеша оглянулся. Туман рассеялся, и теперь они находились на небольшом острове. Вода медленно прибывала, кольцом охватывая беседку.

- Что его ждут перемены! - радостно воскликнул исполин. - Большие перемены. Возможно, он ознаменует конец эпохи Кали-Юги. Идёмте отсюда, я могу показать вам вестника этих перемен.

Вода хлынула вперёд, а трое гостей с ганешей стали стремительно проваливаться куда-то вниз по тоннелю, как в песочном лифте. Потоки странной субстанции, похожей на песок и воду одновременно, обтекали беседку с двух сторон.

- Ты помнишь, что ты делал два дня тому назад? - сказал исполин, придерживаясь хоботом за колонну.

- Пил коньяк, - признался Константин. - Больше ничего не помню.

Ганеша выразительно посмотрел на него, наклонив голову.

- Мне подсказывают мои братья, что ты не просто так попал сюда. Говорят, ты как-то связан с вестником перемен, поэтому твоя встреча с юными просветлёнными неслучайна.

Когда беседка остановилась, они оказались на горке какой-то светло-жёлтой субстанции. Разноцветные блики света словно пробивались через призму толстого стекла, а где-то далеко виднелись смутные силуэты.

- Идите за мной, - махнул рукой жёлтый ганеша, направляя гостей к каким-то силуэтам.

Когда они спустились с горки и подошли ближе, Константин разглядел красного исполина. Этот ганеша походил на своего жёлтого собрата, но выглядел агрессивно. Склонившись над поверхностью песка, исполин придерживал кого-то маленького, по сравнению с ним, и беспомощного. Трэшеру на миг захотелось покинуть этот мир, он оглянулся в сторону беседки, но увидел, что её уже засыпало песком. Видимо, обратным путём вернуться будет невозможно.

- ... Это не важно. Мне не важно, как ты будешь жить! - услышал Константин концовку фразы.

- Брат, смотри, кого я привёл! - жёлтый ганеша подтолкнул вперёд своей широкой ладонью Константина.

Красный исполин отпустил пленника и обернулся.

- Из города, о благословенный сын Творца, - робко сказала Лена. - Мы пришли спросить совета... и ваш брат решил показать нам вестника перемен, пришедшего в наши края.

Молот шагнул ближе к красному ганеше. Своей ладонью гигант придерживал худого бледного юношу, наполовину увязшего в песке. Чувство непонятной тревоги охватило Константина - ему показалось, что тут совершается несправедливое насилие над человеком, причём столь слабым и почему-то важным для него. Но вида он решил не показывать.

- То есть вот этот сопляк - вестник перемен? И что в нём особенного?

Константину захотелось вглядеться в лицо юноши, искажённое гримасой отчаяния, но в этот момент стало темно, словно кто-то выключил свет. Молот почувствовал, что жёлтый ганеша подошёл к ним и щёлкнул чем-то. Зажёгся свет фонаря в руке статуэтки-девушки - исполин держал её над юношей, и второй рукой подзывал трэш-металлиста, словно хотел показать что-то особенное. Проморгавшись, Константин подошёл к юноше, которого в этот момент держал второй исполин, и обомлел.

Это был он, Константин Молот пятнадцатилетней давности - только ещё более слабый, худой и беспомощный. Таким бы мог быть его младший брат или...

В эту полночь защиты от холода внешних миров...

Эпизод 5. Летающие консервы в стране механических кур

Юноша что-то хрипло прокричал, но Константин не сумел разобрать слова.

- Встретились. Всё, пора! - проворчал красный исполин и стал вдавливать Путника в песок.

- Эй, погоди! - закричал Константин, пытаясь спасти незнакомого человека, но жёлтый исполин, доселе добрый, грубо столкнул его в песок, лицом вниз. В следующий момент он почувствовал шум леса и свет фонаря, ударившего в лицо - но уже другого фонаря, более привычного и неприятного.

Вокруг было темно и холодно. В следующую секунду его пнули в спину, повалив на холодную землю, заломили руки за спиной и начали надевать наручники. Сбоку слышались женские крики:

- Шавки, невежды! Вы все шавки! Творец покарает... - это кричала Яна.

Её крик прервал удар, и девушка замолчала, всхлипнув. Нежные жёлтые цветы безжалостно ломались под тяжёлыми армейскими сапогами.

- Э, я тут вообще случайно! - выкрикнул Константин, пытаясь вырваться, за что был награждён ударом по почкам.

Константин стал действовать инстинктивно - выдернул вторую руку, когда на него надевали браслет, развернулся и сделал солдату подсечку. Поднялся и метнулся в сторону светивших вдали фонарей, но на его пути вырос ещё один боец - двухметровый, массивный. Молот ударил его в грудину, но тот лишь немного отклонился назад, затем схватил Константина за плечо и ударил под дых. Металлист отлетел назад, скрючившись от боли, его снова сбили с ног и застегнули второй браслет.

- А правда, этот чего с ними делает, - сказал державший фонарик, наклонившись к лицу. - Металлюга.

- Грузите его в третий, - скомандовал кто-то сзади. - Девок в четвёртый, к Коляну.

Три бойца Корпорации схватили Молота за руки и ноги и понесли по узкой лесной тропе в сторону огней, маячивших за деревьями где-то на опушке.

Больше всего Константин переживал за "Ямаху", брошенную в лесу.

В обезьяннике было мрачно и холодно. Пахло сыростью, тусклая светодиодная панель в углу едва освещала четверть помещения, и Константину подумалось, что обезьянники наверняка были такими же и пятьдесят, и сто лет назад. За последний век сменились два государственных строя, необратимо изменился мир вокруг, но в камерах предварительного заключения так ничего в сущности и не поменялось.

На нарах, шедших вдоль двух стен подвального помещения, сидел разномастный народ, общей численностью около двадцати. В противоположном углу развалились панки-алкаши, которым на вид было за пятьдесят, хотя вряд ли кто-то из них был старше Константина. Им проще всего - протрезвеют и выйдут целёхонькие. Отец Константина рассказывал ему, что раньше для того были специальные заведения - вытрезвители, а теперь всех без разбора кидают в обезьянник. Молот уже один раз попадал в подобное заведение, напившись, и его выпустили на следующий день. Сейчас ситуация была сложнее.

Поодаль от панков, на тех же нарах, молча сидела парочка киберготов, бросавших надменные взгляды на окружающих. Доиграются, подумалось Молоту, кто-нибудь не выдержит и набъёт им морду.

Константин смачно сплюнул на бетонный пол и понял, что очень хочет послушать что-нибудь из ранней "Сепультуры".

- Ну, как ты там? Отошёл от шока? - спросил Трофим.

Их с Олегом привезли в тот же обезьянник на полчаса раньше. Константин после мистического сеанса кришнаитов был сам не свой, поэтому попросил его не тревожить. Сейчас стало полегче, и он ответил:

- Не боись, выпустят, что мы им сделали! Дядя Володя из общины уже наверняка нас вычислил.

- Сдался этот твой дядя Володя шавкам, - нехотя отозвался Константин.

- У нас пушка на крыше арендована войсками Корпорации! - в полголоса сказал Олег. - Дядя Володя - старейшина, ему семьдесят пять! Он в девяностые хард-рок играл. Уже одного нашего вытаскивал отсюда.

- Я и не сообразил, так у вас на углу, что ли, коммуна?

- Слыхали про вашу пушку, - усмехнулся Конст. - Пушка у вас не арендована, а отдана в безвозмездное пользование. Мы тогда всем домом смеялись, что у вас повелись на эту липовую программу сдачи пушек "в аренду". На такое по городу всего домов тридцать повелось.

Трофим немного нахмурился. Похоже, он сам всё это понимал, но всё же ответил убеждённо:

Молот усмехнулся, злобно скалясь, и откинулся к стенке.

- Здесь кормят вообще?! - пьяным голосом заорал один из панков. - Жратва, я требую жратвы!

- Не суетитесь, любезный, - посоветовал ему кибергот, кисло улыбнувшись. - Смердящих неверных тут будут кормить в последнюю очередь.

- Ах ты гнида крашенная! - заорал панк и поднялся на нарах, явно намереваясь побить кибергота, но не ноги выдержали, и пьяница повалился к стене.

- Парни, вас за что? - сказал коренастый коротко стриженый мужик лет сорока в старой кожаной жилетке, сидевший поблизости. Вид у него был подавленный.

- За просто так! - ответил Олег. - Шли по лесу, налетели шавки, повязали, затолкали...

"Разговорчивый парень, не к добру это", - подумалось Константину.

- Так вас тоже из леса забрали? С горки? - удивился стриженный мужик и представился: - Петр.

Трое арестантов протянули руки для рукопожатия и тоже назвались. Петр кивнул в сторону киберготов и панков.

- Я мельком слушал их разговоры, и понял, что их тоже выловили в лесопарке. Правда, что там какие-то странные вещи творятся? С окрестных домов видно, как деревья на горке стали как будто выше.

- Не как будто. Вместо сосен там откуда-то появились секвойи. Это такие гигантские деревья, которые росли когда-то в другой части света. Ещё неделю назад их не было, а тут... лес словно подменили!

Константин бросил неодобрительный взгляд на Трофима, пытаясь намекнуть, что лучше держать язык за зубами, но тот не заметил.

- Я слышал про такое, - кивнул Петр. - Говорят, подобным объясняют и феномен с выросшими горами. А что шавки?

- Мы встретили двух кришнаиток, - сказал Олег. - Они сказали нам, что лес окружён шавками, и мы пошли к опушке, но там уже было перекрыто. Конст с теми девками остался, и они ввели его в какой-то странный транс.

Олег посмотрел на Константина, чтобы тот продолжил.

- Я не хочу об этом рассказывать, - нахмурившись, сказал Молот. - Лучше расскажите, Пётр, как ВЫ сюда попали?

Трэш-металлист намеренно выделил слово "вы". Нарочито-вежливым обращением он непрозрачно намекнул на то, что Пётр "подсажен" к друзьям Корпорацией, чтобы выведать секреты. Тимофей с Олегом намёк поняли и поменялись в лице. Пётр, тоже помрачнев, сказал:

- Да я не из этих, парни. Я что, похож на "наседку"? Я, между прочим, педагог коммуны, и наукой занимаюсь.

- Кто Вас знает? Педагог тоже может быть наседкой. В нашем грёбаном социуме недоверие - не порок.

- Хорошо сказал, - кивнул Пётр. - Меня загребли на подходе к парку, на опушке. Они подумали, что я выходил из леса, и что-то знаю про то, что там произошло. Шавки... - Петр опустил взгляд. - Боятся, что начнут расползаться слухи, хотя это всё равно неизбежно. А что стало с кришнаитками?

- Нас посадили по разным машинам. Понятия не имеем, куда их и что.

Кришнаитки. Константин снова схватился за голову, пытаясь избавиться от наваждения.

Потому что то, где он побывал вместе с двумя этими девушками, не являлось ни сном, ни реальностью одновременно.

Дверь камеры открылось, и вошли два крепких офицера. Панки на противоположных нарах зашевелились и стали выкрикивать что-то про еду. Воины Корпорации дали ближайшему из них по морде и выкрикнули.

- Шавки, - прошипел педагог и спустился с нар. - Счастливо вам, парни. И не поминайте лихом, если что.

Дверь закрылась. Константин проводил их взглядом и снова протёр глаза.

- Расскажи, - посоветовал Трофим. - Может, тебе станет легче.

Константин рассказал ему всё - и про бесконечное поле, и про беседку с ганешей, и про мир из песка, где он видел юношу, похожего на себя.

- Ты когда-нибудь видел подобное до этого? - спросил Трофим.

- Чем-то похоже на дурацкие сны, но я их никогда не запоминал. И вообще, во сне не бывает всё так... чётко.

- Может, они накурили тебя какой-то своей травой? - предположил Олег.

- У меня была совершенно ясная голова. Даже яснее, чем здесь. И чувствовал этими... всеми органами чувств - как здесь. Это какая-то другая реальность. Параллельная. Отец рассказывал мне об этом раньше, но я не верил.

- Ты это имел в виду тогда, в лесу? Когда я спросил тебя про то, что никто не знает, как устроен наш мир.

Молот кивнул. Трофим задумчиво поглаживал подбородок.

- Вестник перемен. Он как-то связан с изменениями в лесу?

- Откуда мне знать? - оскалился Константин. - Я его видел в первый раз. Хотя такое чувство, что я знал его уже давно. Как будто он какой-то мой дальний родственник. Но, судя по возрасту, ему лет восемнадцать-двадцать, а вся моя родня померла ещё там, в Первоуральске. Не мог же я в пятнадцать лет сделать?

- Я тебе повторяю - это не был сон! - огрызнулся Молот. - Таких снов не бывает. И компьютерной реальности тоже. Я слышал раньше про подобные миры, но не сильно верил в это.

- Интересно, а все кришнаиты это умеют? - задумался Олег.

- Если бы умели все кришнаиты, все бы в городе давно про это знали. Я видел кришнаитов и раньше, они обычные фанатики, и не больше. Эти девки были какие-то особенные...

Договорить ему не дал звук открывшейся двери. Вошли те же два воина Корпорации, что несколько минут назад уволокли на допрос Петра, ткнули пальцем в Константина и скомандовали:

- Удачи, дружище, - Трофим похлопал трэш-металлиста по плечу.

Константин промолчал. На допросы Молоту попадать не приходилось, и он ощутил волнение, когда шёл к дверям.

У дверей он остановился и крикнул через всю комнату:

- Если что, передай от меня привет Дмитрию Хэви с проспекта Шараева. Это я к нему шёл через лес, - и шагнул в дверной проём.

Никакого допроса, меж тем, не оказалось. Когда дверной засов закрылся за спиной трэш-металлиста, его провели пару метров в сторону дверей, а затем в его заломленную за спиной руку вонзилась игла шприца. Он рефлекторно дёрнулся, пытаясь освободиться, но почувствовал, как по вене растекается леденящая прохлада. Сознание потускнело, ноги потяжелели и их стало тяжело передвигать.

Когда игла вышла из вены, Константин вырвался из захвата и побежал по коридору, но навалившаяся слабость не позволила ему убежать далеко. Боец нагнал его у выхода, прижал к стенке и съездил кулаком по щеке.

- За что это вы, с...и?.. - вяло спросил металлист, сплёвывая кровь.

Солдат вывел Константина из здания на крытую парковку электромобилей, к большому зелёному фургону.

- Видимо, знаешь многовато, - предположил боец.

"Пётр... предатель..." - успел подумать Константин, но скоро ему стало всё равно.

Хаким впихнул Путника внутрь, и стальная дверь с лязгом захлопнулась позади. Комната для допросов оказалась не столь мрачной, как себе представлял это Ник, скорее, она напоминала медицинское помещение - белоснежные стены, яркие лампы наверху.

- Минниахметов, побудьте снаружи, - сказал один из полковников, сидевших сбоку.

Помимо него, в комнате находилось ещё три офицера, и двоих из них Путник уже видел прошлой ночью. У того, что с густыми бровями, который отобрал у Ника тряпячный хобот, в руках был нетбук с каким-то блоком и проводами.

- А вы, юноша, присаживайтесь, - со странной улыбкой проговорил офицер, сидевший напротив, посередине.

Седой и тучный, со множеством нашивок на мундире, ему было по меньшей мере семьдесят лет. Ник сообразил, что за время своего нахождения в городе впервые видит столь пожилого человека, и что наверняка он самый главный из них - не полковник, генерал или того выше. В глазах генерала он заметил лёгкую тревогу. Такое чувство, что он нервничал.

Атмосфера была тревожная. Что могло быть после допроса, Путник не знал.

- Расстегнитесь и протяните руку, юноша, - сказал полковник, сидевший сбоку, затем взял датчики со стола и прицепил их Нику - на грудь, на шею и на руку.

Детектор лжи, вспомнил название Ник. Следом за этим вспомнилось, что при подобных тестах не стоит волноваться. Вместе с последним датчиком полковник уколол чем-то руку, возможно, какой-то разновидностью сыворотки правды, и быстро спрятал шприц. Ну и что, подумалось Путнику - он всё равно невиновен. Все четверо офицеров принялись неприятно сверлить Ника взглядами, и он отвёл глаза в сторону, глядя на стенку. Место укола неприятно чесалось.

- Откуда у вас синяки на лице? - осведомился второй из "вчерашних" полковников, с золотой коронкой. - Это при задержании?

- Нет, - покачал головой Ник. - Это не при задержании.

- Что, она опять? Совсем умом тронулась. Ладно... - Генерал повернулся и вкрадчиво спросил. - Юноша, расскажите, собственно, откуда вы?

- Я не знаю, откуда я, - сказал Ник. - У меня нет прошлого.

- Не помню, - сказал Ник, но в сознании снова появилось число, начинающееся на девятнадцать, как тогда, при регистрации на въезде во внутренний город. - Мне где-то двадцать лет.

Седой посмотрел на экран нетбука. Соседний полковник, державший аппарат, неопредлённо хмыкнул.

- То есть вы утверждаете, что вы ничего не помните? - спросил сидевший сбоку. - И при этом свободно общаетесь на русском языке!

- Да, я думал об этом. Похоже, что я родился где-то в России, только не в этом городе. А потом потерял память. Выборочно потерял.

- Но ведь России нет! - выкрикнул полковник с коронкой. - Уже сорок лет, как нет, ты бы ещё СССР вспомнил!

Вот те на. Хотя, если календарь на стене у Светланы настоящий, то это вполне может быть.

- Точнее, догадывался, - поправился Ник. - Но как-то всерьёз не думал об этом.

- Ты хоть знаешь, какой сейчас год? - спросил полковник с золотой коронкой.

- Пятьдесят четвёртый, - мрачно поправил седой офицер и взглянул в детектор. - Странно, ты действительно считал, что пятьдесят третий?

Ник кивнул. Похоже, тот календарь на стене у Светланы был прошлогодним.

- Ты человек из прошлого? - предположил седовласый.

- Я не знаю, - ответил Путник. Он действительно не знал, из какого времени пришёл, и путался во временах.

- Юноша, - вкрадчиво спросил сидящий сбоку офицер. - Nihongo o hanashimasuka?

"Говорите ли вы по-японски?" - сообразил Ник. Перевод пришёл откуда-то извне, это показалось странным и удивительным.

- Это японский, - обрадовано сказал он. - Так ведь?

- Тише, тише, - проговорил седой, успокаивая коллегу, но тот, похоже, обладал резким нравом.

- Я где-то слышал это наречие, - кивнул Ник. - Но где именно, я не помню.

- Выкрутился, проходимец, - полковник, злобно прищурившись, сел на место, пробормотав. - Видимо, мало вкололи.

- Дело не в этом, - потом строго посмотрел на Ника и сказал. - Надо отвечать односложно - да или нет.

Челябинск... Знакомое название, кажется, был такой город где-то на Урале. Так... главное - не напрягаться и не волноваться при ответе, чтобы детектор не засёк.

Седовласый старик посмотрел на экран нетбука и кивнул.

- В метро бывали? - спросил следующий офицер. Похоже, они решили допрашивать задержанного по кругу.

Метро... В голове возникли и тут же исчезли картинки - куча народу на платформе. Мчащиеся поезда.

- То есть вы подтверждаете свою связь с неодиггерами?

- Профессия имеется? - спросил полковник с коронкой.

- Не знаю. Наверное, была, но я ничего не помню.

- Как вы очутились в Основинском парке? - продолжал тот же полковник.

- Хорошо, - сказал седой. - Назовите, в таком случае, всё, что вы помните, с самого начального момента.

Ник зажмурил глаза и помотал головой. Вспоминать не хотелось, но выхода не было. Покопавшись в голове, он вспомнил весь тот короткий эпизод жизни, предшествующий погружению его сознания в реальность с ганешами.

- Сначала я слышал какую-то странную, незнакомую музыку. Потом на короткий миг я видел комнату с людьми, но почти сразу же всё это исчезло, и я очутился в лесу. Помню тёмные густые деревья, через которые я шёл. Вышел на асфальтовую дорожку, впереди было большое здание, всё со стёклами, с какими-то трубами наверху. Да! Я ещё испугался тогда, потому что в первый раз осознал, что не помню, кто я.

- Так, - кивнул генерал. Все четверо снова сверлили взглядом Ника, и он стал глядеть вниз, рассматривая нечёткие отражения на глянцевой поверхности стола.

- Ну, потом, кажется, я обошёл это здание, за ним оказалась улица. Я просидел какое-то время у входа, потом вошёл внутрь... Скажите... это здание - это же торговый центр?

Полковник с коронкой злобно прищурился. Похоже, ему было крайне неприятно, что задержанный задаёт вопросы. Седой, напротив, как-то странно прищурился и сказал:

- Это был торговый центр. Полвека назад - теперь это северо-западный опорный пункт Корпорации. А рядом с ним Основинский парк.

- Вячеслав! - попытался остановить генерала полковник с коронкой.

Вот значит, как зовут этого генерала. Надо запомнить.

- А что толку! Он даже не знает, что такое Корпорация! - неприятно нахмурившись, рявкнул на подчинённого Вячеслав. - Продолжай, юноша. Ты вошёл внутрь, как ты нашёл этот хобот?

- Я плохо помню, - помотал головой Путник. - Кажется, он лежал на полу около магазина с игрушками. Сначала я думал отнести его в магазин, но, почему-то, мне захотелось взять его себе.

- Два яблока. Я очень хотел есть, а денег у меня не оказалось.

Седой посмотрел на соседа и язвительно сказал:

- Японский или челябинский шпион стал бы что-либо воровать?

Тот промолчал. Вячеслав снова уставился на Ника и кивнул, показывая, что нужно продолжать.

- Одно яблоко я начал есть прямо там. Охранники заметили кражу и погнались за мной. Я выбежал из супермаркета... из опорного пункта и побежал по улице. Второе яблоко выбросил, первое доел по дороге. Потом добежал до того кирпичного дома. Там мне дали по голове, и я очнулся только когда туда пришли ваши сотрудники.

- Ты знаешь тех, кто удерживал тебя в подвале? Старик и его помощник?

- Ну, и ещё один вопрос. Ты что-то знаешь особенное про секвойи и... аномалии?

- Нет, - Ник удивлённо посмотрел на генерала. - Это деревья такие, кажется?

Только бы не спросили про миры, подумалось Нику. Он точно не знал, как ответить на такой вопрос, потому что до сих пор не до конца понимал, где именно он побывал. Генерал похлопал ладонями по столу и посмотрел на коллег.

- Всё ясно. Амнезия или диссоциативная фуга, синдром две тысяча тринадцатого.

Полковник с зубом возразил, понизив голос до едва слышного шёпота.

- Но камрад, простите, может, это гипноз? Никто не знает, каковыми методами располагают...

- Довольно, - в полный голос ответил генерал, прервав полковника. На лице у него было раздражение. - Никакого челябинского и японского следа тут нет. Парень пришёл в город с востока, с Ирбита, или из Алапаевска. Ему от резкой смены обстановки перебило память. Возможно, кто-то в парке вколол "зомби-препарат" и забрал всю наличность. Если он и связан с тем, что у нас происходит, то косвенно.

- Но как же одежда?! - воскликнул полковник. - Как же другие странности? И совпадение по времени...

- Откуда у тебя эта одежда? - спросил Путника генерал.

Вячеслав махнул рукой "боковому" полковнику и крикнул.

Его потащили по длинным коридорам здания, затем вытащили наружу, во внутренний двор. Светало, и Ник удивился, какой-то странный у неба цвет - бледно-розовый, со свинцовым оттенком. Хаким набрал код на замке, и створки ворот открылись.

Впереди, за дорогой, оказалась большая свалка, раскинувшаяся на бетонных развалинах каких-то строений. За свалкой виднелись городские дома - серые, многоэтажные, со странными устройствами на крышах.

- Извините, а пропуск мне дадут? - спохватился Ник, когда его вывели наружу.

- Обойдёшься, - злорадно усмехнувшись, сказал Хаким, вручил пальто и, поддав сильного пинка, выбросил Ника на дорогу.

Ник поднялся с пыльного асфальта, потирая ушибленное место. Навстречу Путнику мчалось нечто опасное и тихо стрекочащее, он отскочил в сторону развалов, едва увернувшись от машины.

Машина оказалась сине-зелёным грузовиком, огромным и странно-угловатым. Когда грузовик проехал, Ник понял, что оставил пальто на дороге, и теперь оно было грязным и пыльным от проехавших по нему шин.

На улице было весьма прохладно, и Ник всё же поднял свою одежду, отряхнул от пыли и надел поверх рубашки. Поглядел по сторонам. В сизой туманной дымке вдали раскинулся город, оказавшийся столь негостеприимным для Путника. Десяток небоскрёбов и сотни высотных строений поменьше, три башни, около самой крупной из которых виднелись очертания чего-то огромного и круглого.

Ник оглянулся. Он был на свободе, но мир вокруг казался слишком негостеприимным. Первый периметр Безопасности чёрной стеной возвышался над пыльной безлюдной дорогой. За ним, правее, виднелось ещё более высокое сооружение, которое Артур назвал Башней Корпорации. По верхнему краю стены тянулась светящаяся красным надпись:

Корпорация. Ник ещё не знал ещё, что из себя представляет эта организация, но каким-то шестым чувством ощутил всю зловещую правду этой фразы. Действительно, любит, как только может. Ник понял, что надо уходить подальше от их твердыни.

Мусорка и развалины тянулись на добрые полкилометра. Кое-где виднелись целые бетонные стены. Похоже, на этом месте когда-то был целый жилой квартал, непонятно с какой целью теперь разрушенный. Пройдя вдоль дороги, Путник свернул на тропинку, разделявшую помойку на две части. Тропинка вела к ближайшему крупному зданию, от которой в небо били прожекторные лучи, и оно заинтересовало Путника.

Позади послышался лязг открываемых дверей. Ник ускорил шаг, боясь, что его заметят, и вдруг услышал рычание впереди. Из-за бетонных глыб, засыпанных мусором, появились четыре собаки - не сильно крупных, но весьма угрожающе выглядящих.

- А ну пошли! - крикнул Путник, пригибаясь к земле. - Пошли вон, шавки!

Животных это не испугало, громко залаяв, они подходили поближе, постепенно окружая неподвижно стоящего человека. Наконец, самая крупная из собак с рычанием кинулась на Ника, он замахнулся рукавом и отскочил назад. Челюсти зацепили воздух. Ник схватил с тропинки кусок гравия и бросил в одну из собак.

- Это кто у нас тут? - послышался чей-то голос за спиной.

Собаки разбежались. Ник оглянулся - позади стояло два молодых парня в сине-зелёной униформе.

- А, это вчерашний, - небрежно сказал один из них, поигрывая какой-то чёрной рукояткой. Путник заглянул ему в лицо и узнал Артура. - Тебя чё, выпустили?

- Да, вам разве Хаким не сказал? - сказал Путник.

- Ага, погляди - следы от присосок на руках. Странно. Уже допросили, значит?

- Не виновен... А чего на помойку пошёл? - спросил второй солдат, незнакомый, усмехнувшись. - К панкам записаться решил?

- Я хочу пройти вон к тем зданиям, - Ник махнул рукой. - Не знаю почему... но я хочу туда.

- Проводим, - кивнул Артур, схватил Путника за локоть и повёл вперёд.

Странно. Было непонятно, действительно ли дружелюбны они, или что-то замышляют, но Ник решил не сопротивляться.

- Чем занимается Корпорация? - спросил Ник после пары минут молчания.

- Всем, - сказал Артур. - Добыча полезных ископаемых, производство, сельское хозяйство, строительство, транспорт, продажа... продолжать?

- Нет, понятно. А почему город разделён на Внутренний и Внешний?

- Для безопасности, брат. Во Внутренний город не могут попасть лица без паспорта. И поражённые в правах на проживание.

Помойка кончилась. Впереди, перед высотным зданием, оказался бетонный забор - правда, всего в пару метров - не такой высокий, как Периметр.

- Мне, кстати, так и не дали ту карточку, которая паспорт, - сказал Ник и осёкся, сообразив, что ляпнул лишнее.

Артур остановился, продолжая держать Ника за локоть.

В следующий момент солдат ударил Ника ребром ладони по шее. Путник осел, зажмурившись от боли, и попытался отползти в сторону ограды.

- Дай-ка мне шокер, - сказал второй из солдат и сбил Ника с ног. - Максимальная?

Когда включились слух и обоняние, послышалось кудахтанье и странные, непонятные шлепки, сопровождаемые лёгким сотрясением почвы, а воздух донёс запах. Очень неприятный, резкий и сырой. Когда-то давно он уже чувствовал такой же резкий, противный запах, только где, когда?

- Ты не прав, - сказал тучный синекожий здоровяк в сером пиджаке, стоявший напротив.

- Ты кто? - спросил Путник, отпрянув назад, и посмотрел по сторонам.

Вокруг, насколько хватало глаз, расстилались безлюдные поля из грязи со странными деревянными постройками. Кое-где на земле виднелись лунки с блестящими банками в середине. Жижа под ногами отдавала каким-то свинцовым, постапокалиптическим ароматом. Сырые небеса, тоже свинцовые, казались подсвеченными двумя длинными, выглядывающими сквозь угрюмые облака лампами дневного света.

Картина показалась Путнику очень знакомой - возникло чувство "дежа вю", как будто он был здесь когда-то очень давно. Ник посмотрел на себя - оказалось, он облачён в охотничий камуфляжный костюм, а за спиной обнаружился внушительных размеров рюкзак и карабин на ремне.

- Я - Толстый, - сказал незнакомец, пошевелив странными ушами-воронками на голове. Во взгляде его сквозило порицание, смешанное с лёгким сожалением. - И я местный механик. А ты не прав.

"Ты не прав. Какое знакомое выражение", - подумал Ник и спросил:

Толстый взял Путника за плечо и неторопливо повёл по широкой колее в сторону каких-то построек.

- Ты не прав, когда пытаешься вспомнить прошлое. Это вовсе не обязательно. И тем более, ты не прав, когда боишься, что никогда не сумеешь вспомнить прошлого. Если хочешь, я помогу тебе это сделать.

Жестяные консервы падали рядом с ними, а Ник и Толстый сидели на старой, прогнившей скамейке, и пили чай из термоса, который обнаружился в рюкзаке. Хороший, крепкий чай с сахаром. Похоже, он был бесконечным - сколько не пили из термоса, он не заканчивался.

Ник начал вспоминать этот мир самостоятельно. Это был мир-курятник, грязный, вонючий курятник с покосившимися деревянными стенами и падающими с неба консервами - нелепый, но почему-то удивительно родной. Наверное, потому, что Путник уже был здесь. Но белые пятна в воспоминаниях всё ещё оставались.

- Ты был неправ, когда пришёл сюда впервые, - рассказал Толстый. - Ты был напуган, потому что в очередной раз забыл себя и чувствовал желание разрушать. Я пытался показать тебе, как прекрасен наш мир, пытался научить видеть окружающее с хорошей стороны, но ты не замечал всего этого. Ты не захотел остаться здесь.

- Ты не прав, когда пытаешься подобрать себе имя. Ты Безымянный. У тебя не было имени при сотворении. Путник - скорее профессия, вид деятельности. Вид существа, если хочешь.

- Меня уже называли Безымянным. Тогда я был нелепым слоноподобоным карликом. Почему эти консервы всё падают, Толстый?

- Ты не прав. Они не падают, они летают. Я уже рассказывал тебе это в прошлый раз. Это специальные летающие консервы, просто чаще всего они летят только по прямой, вниз. Вон, посмотри, - проводник махнул на небо, где были видны мелкие блёстки. - Там, на мировом потолке, растут консервные деревья. Приходит время, и консервная банка, созрев, падает вниз, чтобы быть съеденной ими.

- Но почему за всё время нам не попалась ни одна курица? Похоже, здесь их нет.

- Ты не прав, - усмехнулся Толстый. - Их тут много, очень много. Они пугаются и прячутся от тебя. Так было и в прошлый раз. Потому что ты склонен к разрушению.

Путник поднялся на ноги. Подобное ему уже говорили, и слышать подтверждение тому было очень неприятно.

- Но я не хочу быть склонным к разрушению. Не хочу быть безымянным. Как я стал им, Толстый? И почему я всё время оказываюсь в этих странных снах?

- Ты не прав, Ник, - повторил свою любимую фразу Толстый, похлопав для одобрения Ника по плечу. - Это не сны, Ник, и ты давно это уже понял, просто боишься себе в этом признаться. Это страны, полноценные миры, реальности, если хочешь, со своими законами, правилами, жителями. Их сотни, а то и тысячи. Да, некоторые из них когда-то были чьими-то снами, некоторые были созданы кропотливым трудом многих создателей. Но они уже давно застыли, затвердели, как краска на холсте, и существуют в пространстве самостоятельно. Просто это слишком маленькие и странные для простого жителя миры. Скажи мне, где ты сейчас остановился? Где твоё основное тело?

Путник сел обратно и поправил рюкзак на скамейке.

- Похоже, на Земле. Какой-то город... Кажется, Верх-Исетск. Корпорация какая-то. Меня чуть не убили.

- "Корпорация любит вас", - загадочно проговорил Толстый.

- Ты не прав. Я ещё ни разу в жизни не покидал страну механических кур. Я Механик, я помогаю курочкам, когда у них что-то ломается. Просто тот большой мир расположен близко к нашему, и есть несколько человек оттуда, которые заходят ко мне в гости.

За постройками в метрах пятидесяти быстро промелькнул белый силуэт, похожий на женский.

- Смотри-ка! Я видел! - воскликнул Путник. - Механическая курица!

Толстый глядел куда-то вдаль, загадочно улыбаясь. Путник почувствовал странное, почти детское ощущение уюта и спокойствия, которое он уже испытывал когда-то. И он вспомнил когда, немного поёжившись - похожее чувство было в мире Бункера, который потом разрушился. Ник допил чай из пластикового стаканчика и продолжил задавать вопросы:

- Хорошо, Толстый. Допустим, я Разрушающий. Но я ни разу не желал что-то разрушить!

- Ты не право, когда так говоришь. К сожалению, в этом суть твоей души. Сознательно - да, не желал, но бессознательно... Ты боишься, и ты недоволен. Вот тебе нравится страна Каменного Пояса, в столицу которой ты попал? Страна Корпорации "Ур"?

- "Ур"? Нет, не нравится. Меня уже несколько раз чуть не убили. У меня там нет ни дома, ни нормального прошлого.

- Вот видишь, тебе не нравится, - кивнул механик. - В этом и причина твоего стремления всё разрушить.

Ник поднялся и принялся нервно прохаживаться из стороны в сторону.

- Сначала я был Путником в стране песка, я уже рассказал тебе. Потом я попал в мир антропоморфов. Там я оказался героем, который должен спасти народы от слонотавров, меня все уважали, ждали. В мире бункера я оказался древним спящим нюхачём, позже стал вожаком. Я был величиной! А в стране Корпорации я сопляк. Слабый, хилый юноша, роста ещё маленького.

- Ты не прав, - возразил Толстой. - Ты не сопляк, ты там личность и человек. К тому же обстановка там гораздо более естественна для тебя, чем даже здесь, в моём любимом Курятнике.

Путник подумал и грустно кивнул. Может, страна Корпорации, несмотря на всю его суровость, может стать родным для него?

- Впрочем, - сказал Толстый, привстав, - В стране механических кур есть несколько дверей, ведущих в другие миры. Если хочешь, я могу отвести тебя в новый мир.

- Хочу! - воспрял духом Ник, и решительным движением нацепил на себя рюкзак. - Идём.

Они шли по стране механических кур уже вторые сутки. Хотя, понятие "сутки" здесь было условно, потому что гигантские лампы на вселенском потолке включались и выключались с непонятной периодичностью. Еда в консервах была постная и неприятная - в основном попадалась сельдь и ставрида, реже - телятина в томатном соусе. Один раз они останавливались на ночлег в каком-то старом деревянном вагончике. Ник всё боялся уснуть, думая, что летающая консервная банка упадёт ему на голову, проломив доски крыши, но Толстой успокоил его, сказав, что за всё время существования мира ещё ни одна консерва не упала никому на голову.

Сон был неровный и неприятный. Снилась каша из воспоминаний о Верх-Исетске - лица офицеров, стены Твердыни Корпорации, панорама города и голое тело тюремщицы Светланы. Он пытался расспросить своего спутника о стране Корпорации, но тот, похоже, сам знал не так много.

После ночлега они снова шли по полям мира-курятника. Курицы всё прятались, и Толстый объяснил, что они всегда так делают, когда приходит кто-то извне. Ник пересказывал произошедшее с ним в последних четырёх мирах, но очень скоро темы для разговора кончились. Толстый был неприятно молчалив.

- Ну, скоро уже? - спросил Путник, присев на ближайшую скамейку, выраставшую из грязи. Мир-курятник начинал ему надоедать.

- Расскажи, Толстый, - вспомнил Ник через пару десятков шагов. - Ты говорил, что к тебе приходят жители мира Корпорации, как ты его называешь. Кто это был?

- Ты не прав, когда считаешь, что так просто можно об этом спрашивать, - снова качнул головой Толстый. - Извини, я не могу тебе сказать, кто приходит к нам, это большая тайна.

- Настолько большая, что ты не можешь рассказать её мне, своему другу?

- Ты не прав, если хочешь обидеться на меня за это. Я просто не могу. Идём, всему своё время.

Толстый поколебался какое-то время, но всё же ответил.

- Нет, ты не прав. Мы их не пускаем. Следует остерегаться всех, кто с хоботами.

- Скажи ещё вот что, - попросил Ник. - Ты когда-нибудь видел двойников?

- Нет, такого не было, - гордо произнес Толстый, пошевелив ушами-воронками. - Я один такой.

- А я видел... В той Стране Песка, помнишь, я говорил?

- Ты не прав, этого не может быть. Ты что-то путаешь. Это было что-то другое. У тебя тоже нет двойников, ты уникальный.

Ник задумался, Может, всё, что говорили про него ганеши - ложь? Обман, созданный больным сознанием, попавшим в сонный мир? Путник снова почувствовал страх неведения. Оставалось много вопросов - к примеру, почему в некоторые миры он возвращается, а в другие нет? Почему время в мирах течёт с разной скоростью? Почему в некоторых живут антропоморфы, а в некоторых - люди?

Размышления прервала очередная упавшая рядом консервная банка.

- Что-то я проголодался, - Путник остановился и поднял консерву.

- Ты не прав, это не голод, а любопытство. Впрочем, мне тоже интересно. Ну-ка, что там? - Толстый навис над Путником.

Ник вытер край банки о штаны, открыл крышку, понюхал и показал спутнику.

- Опять селёдка. Бесконечная селёдка, каждый раз одно и то же!

- Ты не прав. В прошлый раз попалась тушёнка, а позавчера утром - шпроты, помнишь?. Отличные, кстати, шпроты. Мне понравились. Бывают вот ещё овощи...

Ник психанул и с размаху бросил банку в грязь.

- Тебе всё нравится! Кроме моих высказываний! Ты мне надоел, Толстый. Всё время начинаешь реплику со слов "ты не прав"! Вторые сутки уже! Прекрати, в конце концов. Мало того, что я не знаю, кто я такой, не знаю, что мне дальше делать! У меня в голове куча вопросов, на которые я не знаю ответа, а каждые полчаса мне на голову норовит упасть консервная банка с гадостью, от которой меня уже тошнит... Так нет, ещё и ты со своими дурацкими "ты не прав"! Я после этого вообще чувствую себя полным кретином!

Под лампами на потолке курятника стали собираться подозрительные тучи.

- Ну, ты не прав, - Толстый постарался сказать это как можно мягче. - Во-первых, на вопросы и указания я не могу ответить "ты не прав". Во-вторых, я отвечаю так не на каждое твоё утверждение, а только на те, которые не соответствуют истине. Так уж получилось, что почти все они в чём-то не верны.

- И, в-третьих, ты вовсе не болен кретинизмом, просто ты Безымянный Путник. Ты многое не знаешь. Многое забыл. Некоторое не положено знать. А ещё ты слишком многого боишься.

- Но я хочу знать, понимаешь! - Ник отчаянно схватился за ворот пиджака своего проводника.

Лицо Толстого изобразило какой-то наивно-детский испуг, и Ник отпустил. Ему даже стало почему-то стыдно за свою невольную агрессию.

- Идём, - сказал проводник, отряхнув пиджак. - И больше не пугай меня так, ты не прав, когда так делаешь.

Путь дальше пошёл под откос. Жижа под ногами проскальзывала, и Путнику с Толстым приходилось то и дело подхватывать друг друга, чтобы не упасть.

Наконец проводник Ника остановился, отдышался и схватил его за рукав.

Путник пошёл вперёд. Через несколько шагов остановился и спросил проводника:

Посреди широкого пустынного поля виднелся деревянный сруб размерами два на два метра и высотой в человеческий рост. Вокруг стояло много дверей в пустых деревянных косяках. Нику подумалось, что они ведут в другие миры.

Он скинул в грязь рюкзак с винтовкой - всё равно больше не понадобятся - и забрался по деревяшкам вверх. Заглянул внутрь - внизу зияла тёмная пустота.

Путник спрыгнул вниз, на землю, и задумался. Получается, что ему предстоит упасть в эту пустоту, чтобы попасть в новый мир. Не сильно приятно, но всё же.

- А что это за мир, Толстый? - снова крикнул он.

- Совсем из другого сектора. Нечеловеческого! Сам узнаешь!

- Я снова забуду всё, что помнил?! - вдруг догадался Ник.

Ник растерялся. Снова терять память ради призрачного счастья в новом, неизвестном мире? Намного ли это лучше сурового мира Корпорации?

Толстый не выдержал, видя сомнение Путника, и подошёл поближе. По-отцовски похлопал по плечу.

- Ты не прав, когда сомневаешься. Да, твой разум больше не сможет вернуться в то твоё тело. Либо не сомневайся, если решил, либо даже не думай делать.

- Скажи мне, этот мир Корпорации - почему ты указал мне пойти туда? Это же ты сделал в прошлый раз, правда?

Синекожий толстяк задумчиво глядел вдаль. Поразмыслив пару минут, он сказал:

- Ты не прав. Это не я, это судьба. Ты всё равно рано или поздно пришёл бы туда, ведь это центральный мир в наших краях. А почему? Потому что там есть человек, способный тебе помочь. Человек, который, возможно, ждал тебя очень долго.

- Кто он? - Путнику снова захотелось схватить Толстого за грудки - настолько раздражала вальяжность при разговоре о столь важных для него, Ника, вещах. Но он сдержался, в конце концов, Толстый был другом - странным, но бескорыстным.

- Ты сам поймёшь, сам увидишь родственную душу.

Путник начал было перебирать в памяти лица тех, кого он видел в городе, но понял, что это бесполезно.

- Чёрт побери, - выругался Ник. - Почему ты сразу не сказал об этом? Нафиг мы топали по этой грязи двое суток?!

Толстый рассмеялся - по-доброму, широко улыбаясь своей странной синей физиономией. Ник поначалу хотел серьёзно разозлиться на него, но потом не выдержал и тоже рассмеялся.

Из-за дальних деревянных построек начали появляться белые силуэты - Путник пригляделся и увидел хрупкие женские фигурки в белых балетных пачках. Их движения были робкими и резкими, как у странных человекоподобных роботов, и только поэтому Ник понял, что они и есть те самые механические курицы.

- Они так похожи на людей. Почему ты называешь их курицами?

- Ты не прав, они и есть курицы, - обрадовано сказал Толстый. - Ведь наш мир - это курятник. А если они решаться подойти поближе, то ты сможешь рассмотреть клювики на их лицах.

Ник постарался разглядеть лица курочек, но они были далеко.

- Видишь, они перестали бояться тебя, - сказал проводник. - Это очень хорошо.

- Ты не прав. Это долго и бессмысленно. Просто жди.

Путник кивнул и огляделся, но вокруг не оказалось ни одной скамейки или бревна, подходящего для того, чтобы пристроиться на них. Возникло знакомое чувство тревоги.

Толстый отвернулся и стал смотреть куда-то наверх, где росли консервные деревья. Похоже, пытаться добиться от него чего-то ещё стало совсем бесполезно. Ник поднял из грязи ружьё и посмотрел на него.

- Странно, что я оказался в этом мире с ружьём, - вслух подумал он. - Я, по-моему, ни разу в жизни не умел стрелять. А ещё и разрушителем зовусь.

В душе снова возникло гнетущее чувство тревоги и неопределённости. Чтобы прогнать это чувство, Путник неумело взвёл курок и, уставив дуло в небо, не глядя выстрелил, зажмурившись от грохота.

- Ты не прав! - воскликнул Толстый, отвлекшись от созерцания и попытался выхватить ружьё из рук Ника. - Опять ты за старое! Чтобы быть разрушителем, совсем не обязательно уметь стрелять.

С неба, точнее с потолка мира-курятника, обрушился ливень - ледяные потоки дождя мгновенно намочили одежду Путника. Опять он что-то нарушил в мировом порядке! Механические курочки быстро забегали вдали, прячась под навесами и уцелевшими сараями.

- Надоело! - не с отчаянием, а скорее с ребячьей обидой крикнул Ник, схватившись за голову. От того, что ситуация повторяется, ему хотелось и смеяться, и плакать одновременно. - Ну почему я не могу спокойно жить?

- Ты не прав, - удручённо покачал головой Толстый. - Ты всё можешь, просто ещё не научился. Я прощаюсь с тобой.

Проводник помахал рукой Путнику, и это было последнее, что тот увидел. Потоки дождя над головой слились в один большой водопад, который обрушился на Путника и придавил к земле, точно так же, как прибивает к земле беспомощного муравья струя воды из садового шланга. Ник захлебнулся и почувствовал, как разум покидает тело, закашлялся и вернулся в мир Корпорации.

Ник закашлялся и продрал глаза, мокрые от воды. Он сидел на ступеньках, прислонившись спиной к двери.

- А ты говорил, не выживет, - послышался бархатистый баритон.

- Да, живуч оказался, - второй голос был помоложе.

Путник проморгался и разглядел своих спасителей. Обладателем баритона оказался коренастый усатый мужик с тёмным цветом кожи. Одет он был в странный бордовый пиджак, а в руке было пустое ведро, из которого, видимо, он только что облил водой Ника. Вторым был худым, высоким и в стильных узких очках. Жилетка на нём была всё того же бордово-красного цвета.

Находились они в каком-то крытом дворике, заваленном ящиками, швабрами, мешкам и другим барахлом. Над головой виднелась деревянная крыша с прорезями наверху, из которых доносился людской шум, странные крики и резкий, незнакомый запах. За спиной оказалась дверь, ведущая куда-то внутрь.

- Так, что это за мир? - спросил Ник, разглядывая свои руки и одежду.

Со стороны эта картина, похоже, получилась потешной. Двое переглянулись и расхохотались.

- Совсем память отшибло, похоже, - покачал головой усатый и подал руку. - Крепко тебя шавки.

- Шавки? - не понял Ник и с трудом поднялся. Мышцы в ногах дрожали, и усатый дядька помог встать на ступеньку лестницы. Ростом он оказался ненамного выше Путника, зато в плечах превосходил юношу почти вдвое.

- Шокером же тебя? - спросил высокий парень и подал руку. - Станислав. А вот этого замечательного дядьку зовут Анастас Крутаков. Он мой шеф. Смотри-ка, дядя Анастас, у него глаза разные.

Ударение в своём имени парень сделал на второй слог, на польский манер. Выглядели двое, вроде бы, дружелюбно. Путник пожал руку своим спасителям и представился:

Анастас сделал жест, рекомендуя войти внутрь. Комнатка, в которую вела дверь, была длинная и узкая, похожая на фургон. По разным углам стояли две заправленные койки и два столика, а в середине, напротив входа, был старинный шкаф с грязной микроволновкой наверху. На одном из столов стоял ноутбук, а на стене...

На стене висел календарь за пятьдесят четвёртый год, из чего Ник сделал окончательный вывод, что его сознание вернулось в страну Корпорации.

- Путник, значит. Ты в Императорском зверинце, дружище, - Анастас показал значок в форме ежа на отвороте пиджака.

Станислав удивлённо посмотрел на Ника и сказал.

- У парня отшибло память! - воскликнул Анастас. - Я сразу на мусорке понял, что он нормальный, что это его шавки шокером вырубили. А нам как раз работник нужен.

- Зверинец? Только в клетку меня не надо снова, хорошо? - попросил Ник, удивляясь своему странно-весёлому настроению.

- "Снова"? - заинтересовался Станислав. - А ты, дядя Анастас, говорил, что у него память отшибло. А он из тюряги сбежал.

Ник понял, что не знает, какое из этих имён ему больше нравится.

- Не знаю. Но память у меня не отшибло, - покачал головой Ник. - Точнее, у меня диссоциативная амнезия, я не знаю, кем я был раньше, где родился и как попал в этот город. Но я очень чётко помню всё, что было со мной в последнюю неделю.

- Ну-ка, поподробнее, - поинтересовался Станислав. - Какие умные слова - "диссоциативная".

Крутаков двинул подчинённому в плечо, от чего очкарик чуть не потерял равновесие.

- Ты погоди парня расспрашивать, лучше поставь жратву греться. Чего у нас там осталось, курятина? Потом мы его и расспросим, и сами расскажем, чего не знает.

Путник рассказал своим спасителям почти всё, что случилось с ним в последнюю неделю - умолчал лишь про разговор с Толстым и про фразу, что способен разрушать миры.

- Бред какой-то, - заявил Станислав после того, как Ник закончил свой длинный рассказ. - Бред обкуренного кролика. Видать, тебя не только шокером обработали, но и препаратом каким.

- А я ему верю. Мне рассказывали подобную историю, которая приключилась пятнадцать лет назад. К тому же, если это правда - то становится всё ясно с феноменом узбеков. Боюсь только, что Корпорации не понравится, если ты будешь рассказывать об этом на каждом углу.

- Всё равно бред. Даже если правда. Ты же говоришь на одном языке с нами, знаешь много того, что знаем мы тут, как ты можешь быть из другого мира?

Какой-то он высокомерный, подумал Ник про Станислава, дожёвывая третью куриную ножку, и пожал плечами.

- Не знаю. Иногда мне кажется, что я знаю много языков.

- Ладно, Ник, - хлопнул по коленкам Анастас. - Теперь ты задавай вопросы, у тебя их накопилось немало.

- Во-первых, как называется город и государство? И почему зоопарк называется "императорским".

- Город раньше назывался Екатеринбургом, ещё раньше - Свердловском, а теперь это Верх-Исетск. Стаська, принеси с того стола ноут, - попросил Крутаков. - Показывать удобнее.

Станислав нехотя поднялся со стула и неторопясь сходил в другой конец длинной каморки.

- Дядь Анастас, ты же ему сам всё расскажешь? Я пойду, мне фрукты принимать надо. Скоро приедут.

Анастас кивнул, и напарник удалился, махнув рукой. Нет, всё же, не совсем высокомерный, подумал Ник. Ноутбук оказался старым и потёртым, с двумя отсутствующими буквами - "ц" и "м".

- Пользовался когда-нибудь? - спросил Анастас.

Вид у него был серьёзный, как у школьного учителя. Ник подумал и кивнул.

- Система только какая-то незнакомая, но ноутбуки я раньше определённо видел. И работать за ними умею.

Крутаков заварил чай и пододвинул ноутбук к Путнику.

- Это система Болгенос, тридцать первая версия. Самая распространённая система в Урнете. Сейчас, правда, ноутбук от сети отцеплен - шнур с другой стороны вагончика. Ты спросил про государство, давай я тебе расскажу по-порядку, как рассказывают об этом малышам.

Всё началось тридцать девять лет назад, когда мне было два годика. В две тысяча двенадцатом-тринадцатом годах - никто точно не знает, в каком - произошло нечто странное, из-за чего мир сильно поменялся. Поменялся климат, очертания морей, даже длина года. Перестала работать на дальних расстояниях радиосвязь. Судя по рассчётам, сместилась ось Земли. Кто-то называет произошедшее Катаклизмом, кто-то - Ядерный Четверг, потому что последняя дата старого мира, которую помнили некоторые старики - среда. Одним словом, никто точно не знает, как именно произошло, и что творилось потом последующие полтора года. Все жили словно в бреду, и затем забыли эти первые времена.

Всё стало проясняться, когда в четырнадцатом году к власти пришёл первый Император Екатеринбурга - Антон Рябинин. Вообще, императором он себя звал поначалу в шутку, это потом название закрепилось как титул. Молодой парень, энергичный, он сумел сколотить команду из лучших в городе умов, восстановить хоть какой-то порядок. При Рябинине снова заработали больницы, школы, кое-как промышленность заработала. Из-за потепления повысилась всхожесть зерновых, рождаемость начала рости. Мало кто может объяснить - до середины двадцатых в семьях рождалось по три, по четыре ребёнка, именно поэтому сейчас так много тридцатилетних. Через пять лет провели перепись - город снова стал миллионным, но границы новой власти не распространялись дальше пятидесяти километров вокруг города, ну и частично на запад, до Каменска. Там порт рыболовный построили. В бывшей области царила анархия, возникла куча мелких князьков-бандюганов. Кое с кем властям удалось договориться и наладить торговлю, но продовольствия, сырья и топлива всё ещё не хватало, зимами народ часто голодал.

- Тут ещё какое дело выяснилось, - продолжал Анастас. - Стало ясно, что с остальной частью России связи никакой, и поэтому были посланы отряды разведчиков. Жизнь без Москвы, как того желали некоторые отчаянные головы, оказалась далеко не сахарной. Но отряды, пошедшие на запад, в сторону бывшего Пермского края, не вернулись оттуда. За рекой Чусовой начались странные болота, и всё. Пробовали лететь - то же самое, и так вдоль всей западной границы. С тех пор ни один отряд, ни одно летающее средство не вернулось обратно из Европы. Что там творится, живы ли Москва и Петербург - никто не знает до сих пор. Похожая ситуация и с югом, хотя оттуда в первые годы шло много народу. Поговаривали, что в Челябинской области царила анархия и хаос почище нашего, потом связь прекратилась и возникла первая зафиксированная аномалия - Челябинская стена. Хоть и говорят, что это челябинцы её выстроили, глупость всё это - сама она возникла, за неделю, а то и две. Тридцать-пятьдесят метров высотой, а в длину - вдоль всей бывшей границы областей. Почище китайской.

- Шут его знает, - махнул рукой Анастас. - Не перебивай. Про запад и юг я тебе сказал. К северу было несколько городов, у которых оставались немалые военные запасы, поэтому по началу власти их решили не трогать. А вот к востоку... Восточнее Ирбита и Камышлова оказалось море, вот, посмотри.

Крутаков порылся в файлах на ноутбуке и распахнул на весь рабочий стол карту. Судя по всему, это была очень старая карта Среднего Урала, поверх которой кто-то не сильно аккуратно дорисовал море, закрасив синим большую часть на востоке и севере бывшей Свердловской области. Столица большим красным пятном была отмечена почти в самом низу карты, в пятидесяти километрах от Челябинской стены. Западные и южные края карты были закрашены чёрным, лишь небольшой кусок Курганской области остался нетронутым. Ломаные границы разделяли государство на десяток провинций.

- Море? - удивился Ник. Он плохо помнил географию, но море казалось странным.

- Да, Сибирь затопило почти всю. Именно поэтому основной версией Катаклизма сейчас все называют таяние арктических ледников, дескать, уровень океана поднялся. Хотя это не всё объясняет. Например, тебя не объясняет.

- Смельчаки пытались плыть на восток, в сторону Японии и Саянских гор, которые тоже не должны были быть затоплены. Через пару недель на берегу нашли пустые лодки, принесённые приливом. Но это так, отступление. В общем, в конце концов в императорской гвардии назрел переворот, и к власти пришёл второй император, Денис Купидонов. Ему хотелось войны, и он нашёл врага - маленькую республику реки Чусовой, возникшую из двух соседних городов. Купидонов сровнял их с землёй, а затем под страхом разрушения присоединил формально независимые Нижний Тагил, Новоуральск и Асбест. Потом разделил стеной город на внутренний и внешний, чтобы обезопасить себя. Так возникла Империя Каменного Пояса в том виде, в котором мы её знаем.

Потом, в середине двадцатых, возникла новая напасть - японцы. По слухам, распространяемым Корпорацией, Японская Империя завоевала половину незатопленного мира. Но об этом мы можем судить только по барахлу, которое падает в контейнерах гуманитарной помощи с беспилотных самолётов. Мы для них, по слухам, вроде дикарей, которых они подкармливают. Но живьём ни одного японца в городе никто не видел со времён Катаклизма. Хотя все паранойят - и простые жители, и Корпорация. Строятся танки, катера, дирижабли. Внешний враг. Но есть и плюсы - с появлением японцев появился почти неисчерпаемый источник энергии - альфа-батарейки, в тысячи раз более ёмкие, чем все существовавшие ранее аккумуляторы. Сначала все довольствовались тем, что падало к нам "с небес", но затем наловчились сами делать - в Новоуральске. Теперь проблем с электричеством нет, оно стало практически бесплатным.

- Это хорошо, - заметил Ник. - А как появилась Корпорация?

- Корпорация "Ур" как раз вначале занималась этими самыми альфа-батареями - их сбором, доставкой, установкой и так далее.

- От слова "Урал". Так же и домен новой глобальной сети назвали - "точка ур". Так вот, первые годы она поставила благую задачу - снабдить бесплатным электричеством каждый дом, каждую коммуну. Но потом цели поменялись. К две тысяча тридцатому она прибрала к рукам всё крупное производство, и произошёл новый переворот. После него Купидонов пропал без вести, и во главу Империи поставили нового правителя - Савелия Давыденко, который правит до сих пор. Имперские войска к тридцать восьмому сменились войсками Корпорации. Формально Империя существует, но в руках императора сейчас лишь часть судебной власти, да различные формальные и увеселительные функции - с народом поговорить, бедным помочь..

- Между нами говоря, он тоже не сахар, но уж всяко получше Корпорации. Вот, зоопарк содержит.

Ник поднялся и подошёл к маленькому окошку, выходящему на тротуар. Народа в этой части зоопарка было немного, и он стал тщательно разглядывать каждого прохожего.

- В сине-зелёном обычно сотрудники ходят, - сказал подошедший Анастас. Или в чёрном. А в цветном простой люд, наймиты.

- Во Внутреннем городе нельзя находится большинству субкультурных - только штатным сотрудникам подразделений корпорации - инженерам, менеджерам, солдатам, офицерам. Или наймитам, которые вроде как свободные, но работают по подряду. Я, например, тоже наймитом считаюсь. И даже все графы из близких императору семей. У нас прав меньше.

- Хм, вы так хорошо объясняете, вам бы преподавать, - хмыкнул Путник.

- Я и преподаю, - кивнул Анастас. - В городе большинство людей старше сорока учат детишек и студентов, хотя бы по нескольку часов в неделю, как я.

Ник попытался осмыслить то море информации, который вылил на него Крутаков.

- Получается, меня ударили шокером только за то, что у меня нет паспорта? Раз в городе нельзя находиться не-сотрудникам и не-наймитам. И что мне теперь делать?

- Ты не грузись, - Анастас похлопал Ника своей здоровой ручищей по плечу. - Придумаем что-нибудь. А пока просто не будешь выходить за пределы зоопарка. Со Станиславом такая же ситуация была три года назад, он бывший беглый. Наш граф мужик нормальный, я ему расскажу всё как есть. Корпорация ему до фени, он Императору подчиняется напрямую. А ты парень не глупый, в зверинце для тебя работа найдётся. Сейчас тебе раскладушку достанем, да одеяло, будешь спать на чердаке.

После пробуждения Путнику показалось странным то, что снов он не запомнил. Сознание во сне словно парило в тёмной пустоте, в которой мимо него пролетали хрупкие образы из прошлых миров.

Утром было прохладное, а чердак служебного здания не отапливался. Ник, закутавшись в тёплый плед, подошёл к чердачному окну, чтобы ещё раз поглядеть на зоопарк. Вольер и клеток было немного, проходы неторопливо подметали трое уборщиков - в таких же бордовых костюмах, как и вчерашние спасители.

За оградой, в рассветной дымке, виднелись здания Внутреннего города - серые и выглядевшие старыми. За ними где-то далеко на юге виднелась невысокая горная цепь, терявшаяся в сизой дымке. Внимание Путника привлекла высокая серая башня в центре, над которой он разглядел гигантский сизый силуэт, частично сливавшийся с небом. Анастас что-то вчера говорил про дирижабли, но Ник никогда их не видел ранее, и потому картина показалась ему грандиозной и по-своему страшной.

Ник сел на раскладушку и попытался ещё раз понять рассказанное вчера Анастасом. Во-первых, он понял, что мир - или реальность, в которой он находится, несравнимо больше всех тех небольших "стран", в которые он попадал. При прочих равных условиях это был бы совершенно настоящий, реалистичный мир, в котором сознание (или душа?) Путника жило раньше. Но что-то, всё же, отталкивало его в окружающей реальности и оставляло в душе дискомфорт. Поразмыслив, Ник списал это чувство на страх перед вездесущей Корпорацией, которая чуть не убила его. С другой стороны, в этом мире нашлись люди, которые спасли его и пытались ему помочь. Такими людьми были Анастас со Станиславом, возможно, найдётся и кто-то другой, кто сможет помочь.

Во-вторых, его насторожила история с Челябинском и Японской империей. То, что страна, в которую он попал - Империя Каменного Пояса - это единственное государство, не имеющее ни союзников, ни соседей, казалось странным. Что-то подсказывало ему, что такого не может быть - должна же быть внешняя торговля, туризм, перевозки. Ник плохо помнил географию России, но гористые земли, которые могут лежать выше зоны затопления, определённо должны остаться! Неужели за десятилетия, прошедшие после Катаклизма, было невозможно достигнуть других уцелевших земель? К тому же, как осколок такой крупной страны, оставшись полностью независимым, мог остаться живым?

И в-третьих, не могли не пугать столь странные перемены в календаре. Когда сокращается число дней в году, когда столь сильно меняется климат, очень сложно понять, в вымышленной реальности ты находишься, или в настоящей. С другой стороны, различия между этим миром и всеми теми хрупкими мирами, которые Путник уже повидал, были существенные - например, в искусственном мире не могло жить так много людей.

Размышления Путника прервались шорохом внизу и скрипом ступеней лестницы. На чердак взобрался Анастас, следом за ним вошёл лысый мужчина средних лет, с бакенбардами и короткой бородкой. Встал у входа, скрестил руки на плечах и стал со скпетическим видом рассматривать Ника.

- Хиловат, - сказал, наконец, незнакомец. - На тяжёлую работу не годен.

- Ничего, мышцы отрастут, ваше благородие, - заступился на Ника мулат. - Парень неглуп, брезгливостью не страдает. Память только малость отшибло, но как-то избирательно. Всё, что нужно, знает.

Незнакомец кивнул, подошёл и небрежно пожал Путнику руку.

- Граф Владимир Леонидович Галактионов, владелец этого зоопарка. Подданый его императорского величества, князя Исетского, Тагильского, Чусовского и Ивдельского Савелия Первого. Писатель. Ну, и из какого города ты сбежал? Из Нижнего, как и Стаська?

- Я не помню, ваше благородие. Возможно, и из него, возможно - севернее.

- А что их бояться. Они как люди, только другой формы.

- О как завернул! - рявкнул Галактионов и хрипло, немного по-конски заржал. - Ничего, пойдёт. Тащи его знакомить с народом и хвостатыми.

Анастас до обеда гонял Путника мимо клеток с животными и террариумов, кратко рассказывая про каждого обитателя, а потом по административным отделам - знакомил с коллегами. Ник сбился после десятого имени сотрудника - ему было непривычно видеть столько людей. В зоопарке, в основном, работали люди по местным меркам немолодые - от тридцати пяти до пятидесяти. Народ показался вполне простым, и встречал Ника дружелюбно, однако в их взглядах чувствовалось лёгкое снисхождение.

Сводили и к местному фельдшеру - он оказался молодым узбеком. Осмотрев и прослушав Ника, он выдал заключение, что парень физически полностью здоров и к работе пригоден - разве что с весом небольшие проблемы. Это показалось Путнику приободряющим.

Зверинец показался Нику не особо богатым. Из крупных зверей были только пара тигров, бурый мишка, волк, бегемот и ягуар. Из мелких - четыре вида мартышек в огромной вольере, при виде которых Ник снова вспомнил Страну Антропоморфов. Много было загадочных енотовидных носух, родом из Центральной Америки. Рядом в небольших клетках и вольерах жили грызуны, харза с горностаями и лесные коты. Ещё была секция пернатых и земноводных - тоже не сильно богатые. Большую часть зоопарка занимал слоновник, который пустовал.

- Помер слон, - объяснил Анастас. - Уж года два как. Но тут на днях сказали, что скоро нового привезут.

- Почему у вас так пыльно? И совсем нет снега в феврале?

- Потепление. В городе всегда пыльно, - ответил Анастас. - Водопровод есть не везде, моют улицы редко. Привыкай.

- В этом году холодно, - Станислав поёжился в жилетке. - Снег выпал, говорят, в Ивдельской провинции.

До обеда Нику доверили под присмотром старших прибрать вольеру с обезьянами - работа показалась Нику простой и не сильно утомительной, хотя аппетит проснулся. Посетителей в первой половине дня было немного - в основном, молодые пары и родители с детьми, и Путник, поначалу испытывавший опасение к людям в форме Корпорации, постепенно стал привыкать к их присутствию. Он увидел в них простых людей, разных, но мало чем отличающихся от него самого.

В обед Станислав повёл его в столовую для сотрудников и, пока они стояли в очереди, спросил:

- Ну как тебе посетители? Привык к их взглядам?

Сотрудник взял две ухи, два хлебца и расплатился тремя странными купюрами.

- Иены! - удивлённо воскликнул Ник, когда разглядел иероглифы на бумажках, и тут же осёкся, увидев вопросительный взгляд буфетчицы. - Простите, просто я тут первый день.

- Странный у тебя напарник, Стаська! - ухмыльнулась девушка и подмигнула Путнику.

- Слушай, Станислав, не дашь взаймы? - попросил Ник, но коллега махнул рукой, указав буфетчице, что оплатит сам.

Когда они сели за угловой столик, Станислав сказал в полголоса:

- Больше не позорь меня. Мало, что мне за тебя платить приходится, так ещё и глупости всякие говоришь.

- Извини. Я просто не знал, что денежная единица в городе - иены. И ещё мне кажется, что я знаю японский и несколько других языков.

- Уже почти двадцать лет как иены. Придурошный ты, всё же. Не в обиду, но ей-богу придурошный.

Ник решил, чтобы не обижаться на приятеля, перевести разговор с обсуждения своей личности на другую тему.

- Тебе не кажется странным, что у нас в зоопарке столько работников? На шесть десятков зверушек - почти пятьдесят человек.

- Вы что, специально принимаете сюда всех, кого попало?

Станислав кивнул, снял очки и положил на стол. Без очков он выглядел куда менее уверенным.

- Таких, как мы с тобой, тут штук пятнадцать. Четверых выловили на свалке, их тоже пытали. Двое бежали со стройки. Один свалил из подземки, от неодиггеров - что-то не поделили, и теперь боится выходить за пределы. Парочка должников, воришек и всяких других неудачников разных мастей. Я уж не буду пальцем показывать, у нас тут не принято.

Ник с новым взглядом посмотрел на сотрудников, сидящих за столиками - кто парами, кто поодиночке. Станислав продолжал:

- Ты вон вообще пока без документов, тебе выходить за границы зоопарка опасно. Да сам дядя Анастас, думаешь, с простой судьбой? Он вроде как родился до Катаклизма, но мне не верится - по мне, так ему лет сорок, просто он мулат, полный, а раньше, до запрета, алкоголь употреблял, вот и выглядит старым. Ты не слышал, какую чушь он рассказывает про детство - явно придумал... Но суть не в этом. Если ты скажешь, что ты пришелец из другого мира, тебя засмеют, как если я скажу, что бежал из Нижнего. Из Нижнего так просто не убегают, а убежавшие - долго не живут. Я пришил парочку офицеров, и меня пытали в Твердыне Корпорации. Почему меня выпустили, я до сих пор не знаю. Анастас, конечно, говорит, что у зоопарка и его работников есть покровители где-то наверху, но я в это не верю. Для надёжности я всем рассказываю, что я Станислав Складовский, что мои родители пОляки, работавшие до Катаклизма в консульстве. Придумай и ты что-нибудь такое, а не рассказывай всем свой бред про то, как гулял по мирам.

Путник покачал головой, уплетая борщ, и сказал с набитым ртом:

- Это не бред. Но ты прав, надо что-то придумать. А как тебя звали на самом деле?

Стаська поглядел в окно, поменявшись в лице.

- Саня, - потом повернулся и сказал: - У зверинца, Никуха, два вида пленников - звери и люди.

Вечером, когда рабочие дела закончились, Крутаков достал из шкафа в своём вагончике пыльную старую телевизионную панель, которая, по его словам, свалилась с беспилотника в контейнере ещё лет десять назад.

- Сейчас зомбоящик будем смотреть, - сказал мулат. - Давно не включал. Говорят, на юге возникли какие-то аномалии в лесу, может, что-то связанное с тобой.

Анастас подцепил вытащенный откуда-то кабель и объяснил Нику, что, как и Урнет, в городе телевидение только кабельное. Путник не разбирался в физике, и объяснений, почему радиоволны не могут распространяться на большие расстояния, не понял. Урнет имел медленную скорость, и смотреть видео через сеть мог позволить себе не каждый, поэтому телевидение и обмен дисками "в живую" снова были популярны, как на самой заре компьютерной эры.

Во внутреннем городе, как оказалось, три канала - первый был полностью посвящён военной тематике, промышленности и официальным новостям, второй был развлекательный, а третий - для детей и домохозяек. Как сказал Анастас, смотреть можно только второй - по нему показывали старые боевики, беседы с местными знаменитостями и любительские короткометражки. Третий канал для мужчин был неинтересным, а по первому была откровенная зомбёжка.

После непродолжительной беседы с коллекционером открыток, которая показалась Нику скучной, промелькнула заставка с надписью "Корпорация любит нас!", и передача сменилась.

- О кошках ходили легенды, - сказал хмурый ведущий, видимо, из бывших киберготов. За спиной виднелись деревья какого-то парка. - До Катаклизма эти животные жили в каждой семье, но после оного по непонятным причинам бесследно исчезли. До недавнего времени кошки содержались лишь в императорском дворце, известно о небольших популяциях в Серовской и Ивдельской провинциях на севере. Манулы, дикие собратья кошек, живут в неволе в императорском зоопарке... - при этих словах Анастас улыбнулся и ткнул пальцем в экран, услышав про родное место работы. Ведущий продолжал. - Однако буквально пару дней назад в разных частях города были обнаружены кошки с месячными котятами. Их происхождение пока выясняют специалисты. Мы беседуем с одним из горожан, наймитом Юрием, который обнаружил и приютил одно из таких животных.

Камера сместилась вправо, в сторону стоящего рядом с ведущим человека. Полноватый, немного лысый мужчина держал на руках кошку. Ник вздрогнул, потому что животное был того же самого окраса, что и напавший на него кот из мира Бункера.

- Ого! Вот нам бы такого, - Анастас почесал подбородок. - Не в зоопарк, в смысле, домой.

- Юрий, расскажите, как вы нашли это существо? - обратился ведущий.

- Ну, я шёл к своему дому и увидел его у крылечка. Я много читал про них, видел картинки в Урнете, поэтому взял, не раздумывая.

- Вы не думаете, что они могут быть опасны? - спросил ведущий, прищурившись. - Вдруг их подкинули челябинские шпионы, и они, к примеру, больны сибирской язвой.

На лице человека с котом отразилось недоумение.

- Да нет, не думаю. Я бы сразу понял, если опасны, а тут видно, что не опасны...

Досмотреть передачу Нику не дали - дверь в вагончик открыл взмыленный сотрудник и выпалил:

- Путник, тебя тут к Владимиру Леонидовичу вызывают!

Ник непроизвольно напрягся. Директор зоопарка показался Путнику строгой личностью.

- Не бойся, там какое-то важное дело. Он мужик нормальный, книжки пишет.

Ник выбежал из-под крытого двора и побежал в сторону административного здания, которое стояло в другом конце зоопарка, как вдруг остановился, заметив странное выражение лиц посетителей. Отвлекшись от клеток со зверями, они смотрели на запад, в сторону солнца. Там, в пелене из седой пыли плыло большое облако, подсвеченное изнутри лучами заходящего солнца.

- Зря мы тебя взяли! - рявкнул он, как только Ник переступил порог. - Я чувствую, дело тут нечистое.

Галактионов подошёл к окну и отвернулся. Ник тем временем рассмотрел кабинет директора - помещение оказалось небольшим, но обставленным со вкусом. Вдоль двух стен тянулись книжные стеллажи, и Ник вспомнил, что Галактионов назвал себя писателем. Мельком просмотрел корешки книжек - тут оказались как научные, так и художественные книги, потрёпанные, старые. Некоторые фамилии даже показались знакомыми, но долго вглядываться ему не удалось.

- Корпорация проявляет к тебе нездоровый интерес... - Владимир Леонидович раздвинув старые жалюзи и посмотрел в окно. - Мда, странная погода сегодня.

- К нам приходили двое из отдела безопасности, - директор повернулся и достал из ящика стола белую карточку. - Они принесли мне вот это и сказали отдать тебе.

Карточка прокатилась по длинном директорскому столу, и Ник поймал её у противоположного края.

Паспорт. Точно такой же, который сделали ему на въезде во внутренний город.

- Но почему... почему они вернули его мне?! - изумился Ник.

- Ты меня об этом спрашиваешь? Лучше расскажи мне всю правду. Откуда они знают, что я тут. Они сказали тебе шпионить за нами?

Ник удивлённо посмотрел на начальника, затем усмехнулся.

- Зачем мне шпионить за вами? Корпорация хотела меня убить, они сами меня подозревали в шпионаже против них!

Путник задумался. И действительно, они же отпустили его. Убить пытались двое солдат, выбрасывавших мусор на свалке, но генералы с полковниками отпустили его. Неужели они специально отправили его в зоопарк?

- Нет. Просто попросили, чтобы я передал карточку, и что она перепрограммирована, я даже не успел ничего спросить.

- Среди них была женщина, лет тридцати пяти? - Ник вспомнил Светлану, у которой мог остаться его паспорт.

Странно, подумал Ник, очень странно. Зачем тюремщице помогать ему?

- Ты пойми, Ник, - директор гипнотизировал Путника своими чёрными, как уголь, зрачками. - Наш зоопарк - единственный островок свободы во внутреннем городе. Старой, настоящей свободы. Кроме, пожалуй, императорского дворца. И кому-то из верхушки Корпорации может это не понравиться.

- Я не получал от них никаких указаний, - Ник постарался сказать это максимально твёрдо и убедительно. - Меня просто вышвырнули за ворота, ни сказав ни слова. А затем догнали и дали заряд в ребро. Говорят, со Складовским было что-то похожее?

Директор неохотно кивнул. Оставалось непонятным, верит он Путнику, или нет. Возможно, он и сам сомневался.

- Хочешь сказать, ты случайно пошёл к зоопарку?

- Честное слово, Владимир Леонидович! Я узнал о том, где нахожусь, только после того, как пришёл в себя - у вагончика Анастаса и Станислава.

- Хм. Ну-ка дай сюда! - директор жестом попросил карточку обратно. - Взгляну кое-что.

Ник неохотно вернул паспорт обратно Галактионову. Тот достал из кармана свой паспорт, взвесил оба на руках, затем посмотрел в торец толстой карточки.

- Может, они поставили жучок? - предположил директор. - Чтобы подслушивать тебя.

- Возможно... Но мне Анастас говорил, что радиосвязь не работает, зачем тогда жучки?

- Хе, пацан. Ты многого ещё не знаешь. Радиосвязь не работает на большие расстояния просто потому, что ни у кого нет мощных передатчиков. И потому что это запрещено Корпорацией. А все верят. До двадцати метров передать сигналы можно запросто. А если где-то на нашей территории закопан приёмник со шнурком...

- Не проще ли просто нанять кого-нибудь из сотрудников, чтобы работали на Корпорацию? Да и разве у вас могут быть настолько секретные сведения, что за ними может идти такая охота?

Директор промолчал, потом подошёл к окну и поднял жалюзи.

- Вот те на. Дождь! Первый дождь в году тридцатого февраля! - с какой-то ребячьей радостью проговорил Галактионов и, улыбаясь, подошёл к Нику. - Это хороший знак. Бери свой паспорт обратно, парень. Но никому про него не говори, и будь осторожен - что-то тут не чисто.

Под стук капель по крыше спалось великолепно. Ночью Ник видел себя шедшим по гигантской плоскости, засыпанной снегом. Там не было ни солнца, ни неба - только равномерно освещённая плоскость, которой, казалось, нет предела, и снег, который, казалось, шёл из ниоткуда. Путник почувствовал, как ему не хватало снега - белого, пушистого, хрустящего под ногами. В реальности, в которую он попал, зима была неуютной именно поэтому - из-за отсутствия снега.

Ещё он понял, что уже был здесь, и что это пространство является чем-то вроде приграничной зоны вблизи миров.

- Чувствуешь, что ты здесь уже был? - спросил голос за спиной.

Путник обернулся. За ним по бесконечной плоскости шёл высокий незнакомец в плаще, показавшийся ему отдалённо похожим на давнего приятеля из страны Антропоморфов.

- Да, - Казимир погладил свою гладкую лысину. Рогов на голове не было, но, несмотря на человеческое лицо, что-то козлиное в его облике сохранялось. - Я тоже могу перемещаться между мирами, как и ты. Мы все часто проходим эту зону, только обычно быстро, неосознанно, перелетая от одной страны к другой.

Казимир пожал плечами, прищурившись под порывом снежного ветра.

- Способные перемещать сознание между мирами. Нет точного названия таким личностям, как мы. Просто одни это могут, а другие нет.

Его собеседник промолчал. Ник оглянулся по сторонам.

- Почему путешествие по мирам так похоже на сон?

- Дело не во сне. Пробуждение ото сна в другой телесной оболочке - всего лишь один из вариантов перехода в другой мир.

Снегопад внезапно кончился, стало жарко. Путник обратил внимание на свою одежду - на нём было всё то же пальто, в котором он попал в Верх-Исетск.

- Что стало с тем миром? Со страной Антропоморфов?

- А её больше нет. Выжило слишком мало жителей этой страны, чтобы была возможность восстановить её по крупицам сознания.

Жаль, подумал Путник. Существа, жившие там, были весьма дружелюбны. И что самое обидное, во всём виноват он, Путник, его способность разрушать. Ведь это он не смог помирить две враждующие силы, хотя все верили в него.

- Я сразу узнал тебя там, - продолжил Казимир. - Понял, что ты Путник. Ты очень силён, мир Антропоморфов - это очень крупный мир, его не просто было разрушить. К тому же, ты так быстро перемещаешься между реальностями...

- Ты пытался запутать меня! - вспомнил Ник. - Тогда, у реки, ты пытался меня убедить, что слонотавров не существует!

Снежный покров растаял, из серой земли начали проклёвываться тёмно-зелёные, колючие ростки.

- Да, - кивнул Казимир. - Я проверял тебя на прочность. И пытался отговорить от сомнительного мероприятия. Ты думаешь, что-то изменилось бы, если бы ты привёз этот хобот вождя? Ничто бы не изменилось, ведь они все обманывали тебя.

Ник замотал головой, пытаясь освободиться от дурных мыслей. Его преследует обман, и уже непонятно, можно ли кому-то верить. Мир вокруг начал тускнеть, поверхность стала серой, как лист папируса.

- Расскажи о себе, - попросил Путник, желая сменить тему. - Откуда ты, как появился на свет?

- Ниоткуда. Я очень плохо помню своё детство. Наверное, все путники так. Амнезия - побочный эффект частой смены телесной оболочки. А возможно, и не было никакого детства. Мы сразу родились - или нас создали - такими. Я помню примерно десять последних лет своей жизни. Год - понятие условное, потому что время миров обычно никак не связаны между собой. Помню себя исполином на одиноком болотистом острове. Там жили дриады в ветвях деревьев. Помню себя карликом в Жёлтом мире... Стариком-отшельником в огромном пустом мегаполисе. Винторогом из страны Антропоморфов - ты его тоже помнишь.

- Никто не знает, сколько реальностей. Может быть, тысячи, может быть, миллиарды. Около крупных миров, вроде мира Корпорации, их очень много. Они, как деревни на карте вокруг большого мегаполиса. Становятся всё меньше и меньше, и постепенно сходят на нет, превращаясь в хаос бытия.

Казимир остановился и хитро посмотрел на Путника.

- Причём почувствовать себя творцом таких миров может каждый...

Слова Казимира замедлились. Творцом... Может... Каждый... Ник остановился.

Ник закрыл глаза и почувствовал, что теряет свою физическую оболочку. Он больше не был худым юношей вида Homo Sapiens, он стал творцом - гигантским бесформенным существом, способным создавать миры. Путник почувствовал, как биения сердца отмеряет ход течения времени, как из пустоты его сознания начинает прорастать, выкристаллизовываться совершенно новая реальность. Он увидел где-то внутри себя яркое, влажное побережье тёплого моря, крохотные домики какого-то нового народа, древовидные лишайники, птицы, похожие на мух и других странных существ...

Видение возникло внезапно и спонтанно, но Путник почувствовал, что никто, кроме него, раньше не видел этого, и что он может делать здесь всё, что пожелает. Тем не менее, это был настоящий, полноценный мир, подчиняющийся основным физическим законам. Путник понял, что знает названия народов, существ, поселений, местностей своего мира, что ему доступно любое знание о реальности, которую он создал. Каждое биение сердца равнялось одному местному году, и пока картинка держалась в сознании Ника, прошло около века.

- ...Главное - суметь сберечь то, что ты породил, - послышался откуда-то снаружи величественный голос. - Суметь не разрушить.

Ник вздрогнул и открыл глаза. Он стоял всё в том же "пограничье", что и парой минут (или веком?) назад. "А где мой мир?" - захотел спросить Ник, но почувствовал немоту, как будто кто-то залепил ему рот пластырем.

- Боишься разрушить? - Казимир, стоявший перед ним, хитро усмехнулся.

Ник вздрогнул, и сознание переместилось ещё раз.

- Боюсь! - тихо выкрикнул он, но его никто не услышал - на чердаке было пусто.

Утром дождь кончился. В зоопарке пахло сыростью и пылью - почти также, как в мире-курятнике.

- Новость передали, сегодня слона привезут, - сказал Анастас, когда Ник спустился вниз. - А ты чего задерживаешься?

- Через двадцать минут уже к работе приступать. Стаська вон уже убежал. Пора бы тебе будильник завести, что, мне всё время тебя теперь будить, как маленького?

- На что мне его купить, у меня и денег-то нет.

- Тьфу, - плюнул Анастас. - Что ж ты раньше-то молчал! Попроси у кассирши аванс. Только много не проси, не больше половины.

- Я как-то не думал про деньги. Даже у директора не спросил, какая у меня будет зарплата.

- Не зарплата, а жалование! Мне он сказал про тебя - восемь тысяч иен в месяц.

Ник задумался - цифра выглядела прилично, но он плохо разбирался в масштабах цен. Крутаков добавил, угадав замешательство Ника:

- Хорошая сумма, тут почти у всех такая. У начальства и у охраны ещё больше. В общем, на жизнь хватит.

Путник наскоро позавтракал и погрузился в работу - уборка после дождя, разнос корма, разные поручения - он старался показаться максимально ответственным и трудолюбивым, и, похоже, у него получалось. Несколько раз его даже похвалили.

Ближе к обеду Ник набрался смелости и заглянул в бухгалтерию. Раиса, полноватая кассирша лет тридцати, попросила паспорт, и Ник впервые поднёс его к считывателю.

- О, так ты Никита! А то мы всё тебя "Ником" зовём, а полного имени не знаем, улыбнулась Раиса.

Путник посмотрел на экранчик кассового аппарата. Там значилась фамилия и имя - Никита Нишцельский. Всё-таки Никита, а не Николай. И до чего странная фамилия - "Нишцельский". Тоже польская, как и у Складовского - даже и придумывать ничего не пришлось. Но зачем Корпорации было править фамилию "Путник" на столь замысловатую?

Зарплату выдали без особых проблем, хотя кассирша после прочтения фамилии смотрела на удивляющегося Ника как-то подозрительно. Бумажки были старые, затёртые - как будто ими пользуются уже не первый десяток лет. После этого Ник поймал Складовского и направился с ним в столовую, где впервые расплатился своими деньгами.

- Нишцельский, значит? Тоже поляк... Редкая фамилия, - многозначительно заметил напарник.

В столовой Станислав рассказывал байки из жизни зоопарка. Про то, как престарелый орангутанг, который помер в прошлом году, влюбился в рыжеволосую техничку Свету и жутко ревновал её к Анастасу. И про медведя, случайно надевшего на голову ведро с кормом, которое потом никак не могли снять. Несмотря на то, что напарник не снимал с себя привычной флегматичной маски и рассказывал всё это с ледяным спокойствием на лице, Ник хохотал на всю столовую. Успокоившись, Путник спросил напарника:

- Раньше общество делилось на классы, на сословия там. Богатый, бедный. Сейчас это уже не так важно. Сейчас всё делится на субкультуры, это стало что-то вроде каст в древней Индии. У кого ты родился, в какой коммуне вырос - тем, как правило, и станешь. В каждой общине свои традиции, свою музыку слушают. Даже Корпорация, по сути, - одна целая субкультура, самая большая в городе.

- А кто такие кришнаиты? Анастас что-то говорил про них.

- Тоже субкультура, притом воинствующая. Контркультура. Когда-то, в прошлом мире, точно также называлась одна миролюбивая секта, но эти совсем другие. Ненавидят Корпорацию. Точнее, не всю её, а только бойцов и офицеров Войск Корпорации.

- Так это же... хорошо? - предположил Ник. - Я так понял, их мало кто из сознательных людей любит.

- Дело не в этом, Никита, - покачал головой Станислав. - Можно не любить и мириться с существованием "Ур"-а, приспосабливаться, как мы это делаем. Пока Корпорация нас не трогает, и мы её не будем. И на праздниках вместе со всеми кричать "Корпорация любит нас!" А эти не так - то на КПП нападут, то в супермаркете воина прикончат. У них очень строгие законы внутри общин. Говорят, за любую провинность устраивают дуэли.

- Разбираются периодически. То одну коммуну поймают-пересажают, то другую. А всех сразу сложно победить - во Внешнем городе и пригородах у них сто двадцать коммун, а где единый центр и где глава не знают. Потом, такие слухи ходят, - Станислав понизил голос, - что кто-то из их верхушки ходит в фаворитах у Савелия Первого. Именно поэтому их до сих пор не прижали.

Фавориты императора. От этого веяло чем-то средневековым.

- Тем, что не согласны с властями - похожи. А так - очень отличаются.

Ник задумался. Что-то подсказывало ему, что политика - это грязная штука, и туда лучше не соваться, но вместе с тем тайная жизнь города чем-то привлекала его. К тому же, он снова ощутил, что ненавидит Корпорацию, и ему сложно мириться с существованием этой организации.

- Стаська, Сергей, Тимур! - рявкнул вбежавший в столовую Анастас, зацепив взглядом сидящих за соседним столом двух крупных парней из отдела хищников. - Бросайте жрать, слона привезли!

Несколько сотрудников сорвались с мест и побежали из столовой в сторону запасных ворот. Похоже, событие назревало особенное. Станислав недовольно проворчал, бросил в недоеденную тарелку ложку, и пошёл вслед за всеми, махнув рукой Нику, приглашая идти вместе со всеми.

Запасные ворота, обращённые к руинам прилегающих к Твердыне Корпорации кварталов, открывали очень редко. Обычно все необходимые грузовики с продовольствием приезжали со стороны центральных кварталов. Но в этот раз габаритов главных ворот не хватало, к тому же, слоновник был ближе к запасным.

В открытые ворота с электротягачом медленно въехала широкая платформа с большим контейнером наверху. В высоту импровизированная клетка для животного достигала четырёх метров. Из контейнера доносился приглушённый трубный рёв и стук. Въездом тягача руководил лично директор зверинца, Галактионов - он суетливо бегал вокруг, громко кричал и махал руками водителям, подсказывая на поворотах, как проехать по узким внутренним улочкам. Вокруг собралось немало зевак, как из числа сотрудников, так и среди посетителей. Когда платформа подъехала вплотную к калитке слоновника, тягач остановили, водитель в форме Корпорации вылез и встал поодаль. Похоже, он боялся зверя в контейнере и не имел никакого желания заниматься разгрузкой.

Народ отошёл на солидное расстояние, толпа замерла в предвкушении события. После недолгой паузы Тимур с Сергеем запрыгнули на платформу и открыли задвижку на створках. Потом резко разошлись в стороны, открыв створки контейнера и образовав из них коридор, ведущий в слоновник.

Но сил у рослых работников не хватило, чтобы удержать зверя - с трубным рёвом он толкнул одну из створок, сбросив Тимура на землю с платформы недалеко от Ника. Народ в панике побежал в разные стороны, а Галактионов заорал благим матом:

- Парализатор! У кого ружьё-парализатор, чёрт возьми!

А Ник не побежал, он остался стоять, зачарованно глядя на гигантское животное, чей рост с высоты платформы казался совсем исполинским. Створки контейнера никто не держал, и гигант запросто мог направиться в сторону толпы. Внезапно Путник услышал тишину, воцарившуюся вокруг, и спустя мгновение понял её причину.

Перед ним был не слон. Перед человеком стоял исполинский древний мамонт, с густой красной шерстью и длинными, закруглёнными бивнями.

Животное махнуло головой, откинув мешавшую створку, подошло к краю платформы и потянулось своим странным хоботом вниз, в сторону Путника. В глазах у гиганта, так похожих на человеческие, был какой-то странный, задорный огонёк. Казалось, животное почувствовало свободу, и Ник положил ладонь на волосатую поверхность хобота, похлопал по нему, как хлопают по плечу старого товарища.

Это существо явно пришло в мир Корпорации из другой реальности. И в этом оба - и Ник, и зверь - мгновенно почувствовали своё родство и духовную близость.

- Это твой новый дом, дружище, - Ник кивнул на вольеру. - Тесноват, но ты будешь жить достойно, поверь мне. Иди туда.

Красный мамонт качнул бивнями, повернулся и грузно спрыгнул с платформы в слоновник, подняв облако пыли.

Мамонта назвали Ильёй. Весть о появлении нового животного быстро разлетелась по округе, и народ из Внутреннего города в тот же вечер толпами повалил в зверинец.

Императорский двор выделил дополнительные средства зверинцу на содержание зверя, и Ника закрепили за слоновником, теперь он стал носить гордый титул "кипер". Работы стало прилично - помимо уборки, мытья и разбрасывания корма надо было большую часть дня проводить вместе с животным - просто сидеть рядом, чтобы мамонт не чувствовал себя одиноким.

Через пару дней Галактионов приказал выделить новому сотруднику отдельную комнату в соседней с зоопарком многоэтажке. В той самой, из которой в день освобождения Путника били в небо прожекторные лучи.

Вечером следующего дня Ник собрал свои пожитки в пакеты - пока что личных вещей у него накопилось немного, и почти все были подарены сотрудниками - и отправился вместе со Станиславом заселяться. Это был третий раз, когда Путнику пришлось перейти границу зверинца. В первые два ему хватило смелости только на то, чтобы сходить в ближайший универсам. Он по-прежнему не чувствовал себя уютно за пределами императорской территории - даже при наличии паспорта ему казалось, что снаружи его поджидает опасность. Ник остановился и недоверчиво посмотрел на улицу Васнецовскую, в вечерние часы полную народа.

- Что, всё ещё боишься? - с усмешкой спросил Станислав. - Я, помню, по первости также боялся носу высунуть. Шагай смелей, не бойся. Я тут почти на таких же правах, как ты, и со мной пока всё тихо.

Ник думал, что прохожие будут с осуждением смотреть на голодранца, вышедшего из зверинца с барахлом, но они даже не обращали на него внимания. Скоро коллеги дошли на угла ограды зоопарка и свернули на улицу Малаховскую.

Многоэтажку построили перед самым Катаклизмом, поэтому дом стоял практически целёхонький, только на верхних этажах были выбиты стёкла. Часть здания была в собственности зверинца, и здесь проживало немало коллег Ника. Складовский как-то упоминал, что здесь живёт его бывшая подруга, с которой он не очень любит встречаться, но подробностей не говорил. Табличка на подъезде гласила, что "жильцы здания являются свободными подданными Его Императорского Величества Савелия Первого и освобождены от податей".

- Звучит неплохо, - подумал Ник и толкнул ногой дверь.

Дверь ударилась обо что-то, и затем послышался женский голос:

За дверью оказалась худая высокая девушка с жидкими светлыми волосами. Она потёрла ушибленный лоб.

- Внимательнее нельзя? - нахмурилась девушка. Она была выше его почти на голову.

- Простите, - извинился Путник. - Я не специально, на радостях - иду заселяться.

- Постой, - вдруг сказала девушка в дверях, и Путник обернулся. - Кажется, мы знакомы.

На бледном лице были радость вперемешку с удивлением.

- Вряд ли, - усмехнулся Ник и пошёл наверх. Она не показалась ему симпатичной - каждый раз, когда Путник думал о противоположном поле, ему вспоминалась девушка из реальности бункера, и он ничего не мог с этим поделать.

Поднявшись на этаж, Станислав открыл дверь и торжественным жестом передал ключи Нику, пропуская вперёд. Путник зажёг свет - тусклую светодиодную лампу наверху. В комнате от старых жильцов остались только древняя тахта и грубо сколоченный шкаф. В пустых стенах Путнику показалось неуютно.

- И санузел. Разберёшься со временем. Тут рядом Тимур живёт, договоритесь про холодильник и прочее.

Ник посмотрел в окно. Из окна открывался не самый приятный вид на свалку, где в него выстрелили шокером. Крепость и башня, возвышавшиеся за свалкой, заставили неприятно поёжиться.

- Не понимаю, как могла такая огромная свалка взяться прямо в центре города? - подумал вслух Путник.

- Раньше тут были дома, - Станислав указал на руины. - Корпорация, как только пришла к власти, решила отгородить Твердыню от соседей. Чтоб не заглядывали во внутренний двор, кому ни попадя. Бояться.

Чувство дискомфорта увеличилось, и Путник не выдержал.

- Слушай, а можно я сегодня ещё на чердаке переночую?

- Не, брат, привыкай, - покачал головой Складовский. - Тут тебе жить в ближайшем обозримом будущем, если ничего не изменится.

- Гулять по городу, - Станислав пожал плечами. - Возможно, в клуб какой забреду. Бросай вещи, идём со мной.

Ник подумал и согласился - любопытство и желание развлечься пересилило страх.

Складовский был выше его, и Путнику приходилось догонять напарника, ловко обходя людей. Машин, несмотря на вечернее время, на улицах почти не было, и многие горожане прогуливались прямо по проезжей части, пропуская редко проезжавшие мимо грузовики и электровозы. Со всех сторон, из кафетериев и балконов жильцов доносилась разная музыка - что-то старое, электронно-трансовое, перемежаемое классикой и "попсовым" роком. Ник рассматривал вывески магазинов и еле сдерживал изумление - помимо русского языка мелькали вывески на английском, японском и узбекском. Но что самое странное в этом всём - он мог их читать!

- Зачем вывески на японском? - спросил Ник Станислава.

- Существует мнение, что это подготовка к вторжению, - отозвался Складовский.

Он прекрасно понимал слова любых языков, значения всплывали откуда-то изнутри, независимо от его воли. Путник подумал сказать об этом Станиславу, но сдержался - во-первых, это было слишком странно, во-вторых, они находились в достаточно людном месте.

Стемнело, и Ник неожиданно понял, что совсем не боится оказаться в городе в темноту - даже не столько из-за наличия спутника, сколько из-за привычки, сформированной за неделю жизни в бункере. Они свернули на Сибирский проспект и двигались теперь в сторону высокой серой башни, стоявшей за Исетью. Лучи прожекторов, бившие снизу, выхватывали в небе над ней два громадных, в сотню метров длиной, аэростатов.

- Станция дирижаблей, - пояснил Складовский, поймав взгляд Ника. - Тебе разве Анастас не говорил?

- Говорил, - кивнул Ник, улыбнувшись. - Я видел уже парочку пролетающих куда-то на запад. Куда они летят, на море?

- Нет. Побережье закрыто и патрулируется Корпорацией. Бросай про всякую ерунду говорить, ты лучше вон куда посмотри.

Напарник указал вперёд по тротуару. В шагах тридцати перед ними шла та самая высокая соседка в лёгкой накидке, которую Ник нечаянно ударил дверью.

- Как она тебе? - с лёгкой усмешкой спросил Станислав.

- Как-то не очень, - пожал плечами Ник, разглядывая девушку со спины. - Слишком худая. Ещё и одета в такую лёгкую накидку, я смотрю, и мне аж холодно становится.

- Не разбираешься ты в них. Я где-то читал, что привлекательность фигуры зависит не от размеров, а от разницы между бёдрами и талией. У этой самый раз.

- Ты что, специально за ней идёшь? - спросил Путник. - Ты её знаешь, это та самая?

- Нет, раньше я её не видел. Видимо, тоже недавно заселилась, или в гости к кому-то ходила. Вообще, я иду в кафе на набережной. Там продают очень качественные сырные слойки. Кажется, это называется хачапури. Жаль, во Внутреннем алкоголя не достать, они бы хорошо пошли с винцом.

Станислав нацепил наушники недавно купленного плеера - японского, "сброшенного" - и перестал обращать на спутника внимания. Какой-то странный он был сегодня. Впрочем, сырные слойки - это замечательно, подумал Ник. Он как раз проголодался - из-за переездов не успел толком перекусить. Девушка, меж тем, завернула в подъезд какого-то полуразрушенного стеклянного павильона, над которым красовалась вывеска, прочитав которую, Ник вздрогнул. На вывеске было название клуба - "Механическая курица".

- Стриптиз-клуб ветеранов войны за Чусовую. Что, туда наша подруга завернула? Стриптизёрша, поди. И фигура соответствует.

Ник приуныл. Не то, чтобы профессия незнакомки была сильно важна ему, просто сама мысль о такой форме заработка чем-то смутила Путника, и он постарался больше не вспоминать о девушке.

- Пойдём, наше кафе за поворотом, - в очередной раз оборвал размышления Ника Станислав.

Слоёные пироги, поданные с квасом, действительно оказались великолепными. В кафе играло что-то атмосферное и этническое. Большинство посетителей, судя по одежде, были "наймитами". Несколько парней играли, громко смеясь, в углу в какую-то старую карточную игру с фишками и пластиковыми фигурками.

- Игронавты, - махнул рукой Станислав. - Безобидная субкультура, на них Корпорация смотрит сквозь пальцы. У них даже свои коммуны внутри города есть.

- Всех не перечесть. Металлисты с рокерами всех мастей, панки, рэйверы, киберготы, кришнаиты, вело-байкеры, неодиггеры, родноверы, фолкеры, реконструкторы... Штук двадцать, точно. А бывают ещё и межкультурные общины, где всё намешано.

- А ты сам к каким-то субкультурам принадлежал?

- В Нижнем нет субкультур, потому что наймитов почти никогда не было. Это же закрытый город теперь - почти вся центральная часть по периметру огорожена. Ещё я маленький был, забор построили. Сначала жили рабочие заводов Тагильского Князя. Потом рабочие казённых имперских заводов, потом стали рабочими Корпорации. Батя у меня ещё из первого поколения, помер, когда мне пять лет было. Он даже на гитаре играть умел, таких сейчас единицы.

Гитара. Что-то удивительное проснулось в душе у Ника, когда он услышал об этом.

- Купидонов на гитаристов репрессии устраивал. Почти все гитары сжёг. До сих пор загадка, как он их всех выследил. Электрогитар, по крайней мере, точно не осталось. Да и Корпорация почему-то не одобряет. Сейчас из музыкантов одни клавишники остались, да всякие балалаечники фолковые.

Ник задумался. Интересно, кто были его родители? Он никогда не видал их.

- Всё подряд, - Складовский отцепил наушники и дал Нику. - Слушай, я пока до сортира сгоняю.

В плеере играло что-то русскоязычное со строчкой "Рок-н-ролльные сказки уральских гор^⁶". Ник переключил на следующую песню - она оказалась в похожем стиле, и Путник, покопавшись в голове, вспомнил имя вокалиста - это был Владимир Шахрин, лидер группы "Чайф". Ник начал переключать песни, и с удивлением для себя половину композиций и групп он узнавал и вспомнил - хотя бы отдалённо.

Но откуда? Откуда он знает всё это, если он - человек без прошлого? Неужели всё это на самом деле было в его прошлом? Путник решил не думать об этом, прибавил громкости, и начал тихо подпевать знакомым строчкам. Слова шли откуда-то из далёких глубин его памяти, в которых хранились колоссальные знания, о полном объёме которых оставалось лишь гадать. Ник заметил, как его ладони начинают тихо светиться бледно-жёлтым светом, но не придал этому большого значения. По спине поползли мурашки - музыка захватила его, звук электрогитар ввёл в удивительный транс.

Через минут двадцать он спохватился - Станислава до сих пор нигде не было. Не мог же он так долго сидеть в туалете. Оглянулся - народ в кафе выглядел взволнованно. Путник дошёл до коридора с уборными. Кабинки стояли с открытыми настежь дверьми, и Складовского нигде не было видно. Вернулся назад и забрал плеер.

- Вон твой приятель, - тихо сказал узбек, сидящий за соседнем столиком, показывая на выход.

Ник выбежал из дверей и оглянулся по сторонам. Станислава со скрученными за спиной руками уводил конвой из трёх бойцов Корпорации. Ник поколебался пару секунд и побежал вслед за ними, еле сдерживая дрожь в ногах, выкрикнув:

Бойцы обернулись и остановились. На лице Станислава была боль и отчаяние, и он замотал головой, показывая, что надо уходить.

- Твоё какое дело? - буркнул усатый офицер, видимо, старший из группы. - Ты его знаешь?

- Документы! - рявкнул боец, и Путник отдал свою карточку.

- Нишцельский, - прочитал боец на портативном ридере. - Ха, какая фамилия! Неужто родственник графа?

- Графа? Я сирота, - соврал Ник, вспомнив рекомендацию Станислава. - Мои родители были профессорами в Магистрате, с польскими корнями, я поздний ребёнок...

- Нет, - охрипшим голосом отозвался Станислав. - Он подошёл в кафе и попросил послушать музыку с плеера.

- Претензий не имеем, - офицер вернул паспорт-карточку.

- Связь с неодиггерами, - процедил сквозь зубы удерживающий Станислава солдат и встряхнул Складовского.

Станислав коротко кивнул, показывая, что не стоит спорить.

- Извините, а ваш плеер - можно его оставить себе?

- Забирайте, - Складовский усмехнулся своей привычной ухмылкой. Солдаты не стали возражать, развернули Станислава и повели в сторону фургона.

Резко похолодало, на улицах становилось безлюдно. Ник шагал по улице в опустошённом состоянии. Он не мог поверить в то, что случилось - возмездие Корпорации было столь внезапным, что становилось не по себе. Неужели Станислав действительно связан с подпольщиками? В таком случае, в соучастники могут записать и его, и Анастас. Надо срочно сказать Анастасу о том, что Станислава забрали, понял он, и ускорил шаг, стараясь обходить стороной всех людей в сине-зелёном наряде.

Подул холодный северный ветер, и Ник засунул руки в карманы.

- Путник! - услышал он женский голос за спиной и обернулся.

За ним шла всё та же высокая девушка, которую он встретил часом ранее.

- Я узнала тебя. Ты работаешь в зоопарке, - она улыбалась. - Ты тот самый, что укротил мамонта. Надо же, у тебя разные глаза!

- Кто ты? - спросил он, подойдя поближе и разглядывая её худое тело. - Ты, случаем, не преследуешь меня?

- У меня очень сильное чутьё, и я почувствовала, что ты в беде, - кивнула она. - Поэтому решила найти тебя.

Ник насторожился. Девушка не выглядела подозрительно, но сам факт преследования его напугал. К тому же... откуда она знает, что он - Путник?

- Я только что потерял друга, - кивнул он. - Поэтому такой растерянный.

- Его забрали шавки... бойцы Корпорации, - поправился Ник. - Я боюсь, что они придут и за мной. Они теперь всё узнают про меня.

Девушка схватила его за предплечье и повела за собой, как маленького.

- Мне кажется, ты слишком много боишься. Им нет дела до тебя, как и до большинства из нас. А приятель твой, видимо, серьёзно провинился.

Ник усмехнулся. Ну как же, конечно, нет дела...

- Милена. Мила. Некоторые зовут меня Мими, но мне это не совсем нравится. Мне семнадцать лет, хотя выгляжу на двадцать пять. По образованию - гомеопат, но работаю в клубе. Наймит, в штатных подразделениях Корпорации не состояла никогда. Больше ничего такого, что могу сообщить.

- Никита, - коротко представился он. Врать почему-то не хотелось. - Я видел, ты заходила в "Механическую курицу".

- Ага, - кивнула Мила. - Только сегодня у меня нерабочий день, я за деньгами зашла.

- А ты разве... не Путник? - девушка остановилась, удивлённо глядя на него.

Ник посмотрел на неё - удивление делало её выражение лица забавным, каким-то по-детски наивным. Улыбнулся и кивнул.

- Я многое знаю, - почему-то грустно сказала Мила. - И чувствую. Чувствую, что ты пугливый и боишься меня.

Путник нахмурился и быстро зашагал в сторону зоопарка.

- Постой, ты куда? - Мила попыталась догнать его.

- Мне надоело, что все вокруг говорят загадками, - нахмурившись и не глядя в её сторону, сказал он. - И я спешу - мне надо сказать нашему начальнику, что Станислава арестовали.

- Если его поймали в кафе, то наверняка была слежка, - сказала Мила. - А сейчас, или чуть позже, будут обыски в квартире. Тебе лучше не соваться туда.

- Он жил на территории зоопарка, Корпорация не посмеет... - Ник осёкся и посмотрел на Милу. - Или посмеет?

- Но за что, чёрт возьми?! - Ник со злости пнул стену дома. - За что Станислава? Грёбаный мир!

Послышался грохот, и в десяти метрах от них у канализационного люка сорвало крышку. В считанные секунды на перекрёстке возник огромный, с пятиэтажный дом гейзер горячей воды. В облаке пара не стало видно окрестных домов.

- Ник, дорогой мой, не ругайся больше! - жалобным тоном попросила Мила, отбегая в сторону. - От твоих слов прорывает водопроводные трубы. Такого не было давно!

- Ты хочешь сказать, что я во всём виноват?! - Ник со злости ударил кулаком по стене соседнего здания, проломив слой штукатурки, и замахал ушибленной рукой. - Что я могу и хочу всё разрушить? Но я не разрушитель, чёрт побери, я просто человек! Я просто хочу быть человеком.

Мила подбежала и оттащила его в сторону от струй горячей воды, падающих сверху, обняла своими тонкими руками и прижала к груди.

- Ты уже человек, Ник. Ты такой, какой ты есть. Просто ты слишком сильный, хоть и выглядишь слабым. Идём со мной, я обо всём тебе расскажу. По крайней мере, из того, что я знаю.

Путник кивнул и взял Милу под руку. Они дошли до парадной, поднялись по лестнице на пятый этаж, и она открыла дверь в свою квартиру. Переступив порог, Ник вдруг понял, что ему уже не так важно знать все тайны, которые может скрывать от него реальность. Он согласился пойти с ней, просто потому что ему не хотелось в этот миг быть одиноким.

Неожиданно Ник вспомнил мир курятника. Вспомнил слова синего толстяка про то, что в мире Корпорации есть кто-то, способный ему помочь.

Девушка захлопнула дверь и посмотрела на Ника - она поняла его безо всяких слов. Разделась, бросила на пол одежду, как сбрасывает кокон только что родившаяся бабочка, и робко подошла к нему, хрупкая и нагая. Путник обнял её, и осторожно, словно боясь спугнуть, поцеловал, чувствуя, как от былой неуверенности не остаётся и следа.

Мила отстранилась, переведя дыхание, и Ник беззвучно мотнул головой в сторону двери, спрашивая: "Туда?". Она кивнула и расстегнула пуговицы старого пальто Путника. Они решили молчать, словно почувствовав, что любое лишнее слово может разрушить равновесие. Целуя друг друга, они зашли в комнату, и он бережно положил Милу на старый диван.

Она отдалась ему, как отдаются человеку, которого искали всю жизнь. А за окном, в тёмном небе субтропической уральской ночи расцвело красным лепестком северное сияние.

- Я ждала тебя, - прошептала она, свернувшись, как кошка, на большом кресле калачиком, когда Ник засыпал. Но он не услышал её, в очередной раз отправившись в странствие по мирам.

На фабрике царили покорность и безволие. Казалось, что воля и желание сопротивляться у окружающих парализованы, будто их вырезали скальпелем из разума и души. Мысли об этом шли где-то на периферии сознания - Константин понимал, что это всё неправильно и несправедливо, но механически выполнял порядок действий, которому его научили в первый день.

Там же, где-то глубоко на подсознательном уровне, в перерывах между работой, медленно, лениво, шли разные мысли. Мысли о том, что он давно знал о существовании подобных зомби-препаратов и зомби-рабочих. О том, что таких, как он, безвольных и порабощённых, в пятимиллионной стране не меньше полумиллиона, что в Нижнем и других северных городах таких половина населения. И о том, что ещё неделей назад он и помыслить не мог о том, что попадёт в эту безвольную касту. Ещё шли мысли о всех тех странностях, что он видел в лесу, и о девушке, которая бросила его после той грандиозной пьянки.

Препарат кололи поздно вечером, перед сном. Странно, но действие препарата, помимо ломки психики, имело и побочный эффект, который Молот обнаружил на третью ночь. Перед самым приёмом дозы, когда действие было минимальным, Константин начинал вспоминать всё больше и больше, и наконец вспомнил о том вечере, после которого его выгнали из коммуны.

Со своей бывшей девушкой он познакомился случайно, в Урнете. Своего компьютера у Константина никогда не было, и он выходил в городскую сеть у председателя общины, Каирова. На главном сайте металлической субкультуры - метал.ур - был небольшой музыкальный форум, на котором посетители договаривались об обмене старыми дисками и другими раритетами. Одним из пользователем оказалась Лиза, хрупкая девушка, у которой оказалась в коллекции редкое издание альбома группы "Амбразура". Константин уговорил её обменяться на два своих диска, а когда девушка пришла, то увидела его гитару и заявила, что останется здесь жить.

Примерно через неделю совместного проживания он решил познакомить свою новую пассию с двумя приятелями, друзьями детства. Константин даже вспомнил дату - двадцать пятое февраля. "Значит, сейчас примерно тридцать первое, или тридцать второе", - посчитало сознание. Друзья юности, Егор "Тролль" и Алекс "Спонсор", принесли три бутылки какого-то древнего дорогого коньяка. Сидели достаточно мирно. После выпивки они вчетвером играли в карты, слушали музыку и пели песни. Последнее, что вспомнилось Константину - это то, как он достал из шкафа гитару и автомат. До этого ни то, ни другое, до этого из шкафа он при людях не доставал и не показывал...

"Идиот", - лениво подумал про себя Молот, чувствуя, что именно с того эпизода и начались все его неприятности. Не будь этого - не было и изгнания из коммуны, и похода по странному лесу, и кришнаиток с их параллельными реальностями. Не было ареста и последующего заключения. Сначала потерял девушку, потом дом, потом и свободу. Но та крохотная часть его сознания, что оставалась способна думать, хладнокровно решила не впадать в уныние и делать поспешных решений. И дело даже не в подавлении желания сопротивляться препаратом - в положении, в которое попал Константин, глупо барахтаться против течения и пытаться в одиночку переломить ход событий.

Речевой аппарат, как и воля, также отказывался исправно работать. Речь стала невнятной, со скомканными окончаниями слов. Собственно, и говорить было не с кем. Ближайший сосед находился в десяти метрах по цеху, а из-за грохота конвейера, психоделично-трансовой музыки и команд через динамики даже в здоровом состоянии докричаться было сложно. В столовую на завтрак и ужин (обеда не было), и в казарму на восьмичасовой сон - ходили шеренгой, под прицелом индуктивников, и желания поговорить не возникало.

Работа оказалась тупой, монотонной и тяжёлой физически. По конвейеру медленно поступали запаянные заготовки альфа-батарей среднего формата - свинцовые цилиндры длиной в ладонь, со скруглёнными краями. Каждый такой цилиндр весил по пятнадцать килограмм и мог обеспечить месячную работу электромобиля. В предыдущем цехе, за кучей стальных переборок, заготовки наполняли какой-то адской смесью кислот и слаборадиоактивных солей и герметично упаковывали. Там работали смертники, и Константин не сомневался, что в случае, когда он станет не нужен, его поставят именно на тот участок конвейера.

Сейчас его поставили на менее вредную и более простую работу. Надо было разворачивать болванки нужной стороной, приоткрывать пару затычек и на секунду приставлять к двум клеммам шнуры вольтметра. В случае, когда загоралась красная лампа - а случалось это, видимо, при недостаточном наполнении болванки активными веществами - конвейер останавливался, и нужно было переложить бракованную болванку на поддон, который периодически куда-то уносили. На болванки исправные надевался защитный резиновый кожух, после чего они отправлялись дальше по конвееру.

Цех располагался в полуподвальном помещении. Территория завода, насколько Константин мог её осмотреть во время перемещений, казалась небольшой. Константин впервые пришёл себя в камере и не знал, какой это город или посёлок. Оставалось только гадать - на Новоуральск, где был первый и самый крупный завод по производству альфа-батарей, не похоже. Североуральский завод - слишком далеко, за сутки не приедешь, а в Тавде или Каменске чувствовался бы запах моря. Возможно, или где-то на западе, или на Юге - к тому же, за забором виднелась какая-то невысокая поросшая лесом гора.

От резиновых перчаток сильно потели руки, мыть их можно было только в пятиминутные перерывы, которые устраивали раз в полтора часа. За эти же пять минут полагалось сходить в туалет и выпить воды - всё под присмотром конвоира. Во время перерывов его замещал сменщик - один из "свободных" рабочих, которому не кололи препарат, но который, как и все остальные, был тут на правах осуждённого. Этот парень был чуть помоложе Молота, умел делать все операции в цехе, и выглядел более живым, чем остальные рабочие - даже успевал бросить пару фраз.

- Зомби - металлюга, побритый, тупой и покорный! - поддразнил он однажды Константина, когда его подвели сменить. - Вот выйдем отсюда, ты мне ещё сыграешь на своей гитаре.

- Гитары... нет, - промямлил Константин, внутренне злясь от своего безволия, затем получил ощутимый удар в спину прикладом индуктивника.

- Я вам поговорю, животные! - рявкнул сержант, и добавил, усмехнувшись. - Ха, конечно, выйдите.

Гитара. Её надо найти, вдруг понял Константин-"бессознательный". Это самое ценное, что у него есть, и очень важное - и не только потому, что это память об отце. Сейчас электрогитар почти ни у кого не осталось, и Константину часто раньше приходила мысль, что он обладатель последней такой гитары в городе.

Даже если "Ямаха" попала в руки Корпорации, он непременно отыщет её, понял Константин. А сейчас надо просто поддаться и делать то, что велят.

Ромул раздвинул жалюзи и осторожно посмотрел на улицу. В небе творилось что-то страшное, но это было не так важно для охранника. Снова, как и неделю назад, на противоположной стороне виднелись два броневика Корпорации.

- Карим, доставай ствол, - сказал он узбеку. - Шавки приехали. Сейчас мы им зададим.

Узбек коротко кивнул, поправил тюбетейку и достал из внутреннего кармана лёгкого пиджака пистолет Макарова, оставшись сидеть на стуле.

Охранник антиквара открыл сундук и достал автомат. Проверил патроны в рожке и передёрнул затвор. Когда дверь со взломанным замком распахнулась, в лицо вошедшему седому генералу с двух сторон комнаты смотрело два ствола. Секундой спустя из-за спины выскочили телохранители, закрыли собой шефа и замерли, ожидая приказания. На лице старика сначала отразилось недоумение, а затем он осторожно дал своим охранникам жест рукой опустить стволы индуктивников.

- Какой нерадушный приём, - хмыкнул седовласый. - Вы же должны меня помнить, молодой человек? Генерал войск Корпорации Вячеслав Кадочников, к вашим услугам. Хаким с командой, проводившие тут обыск, как мне доложили, работали грубо, и я пришёл к графу лично принести свои извинения. Где Юрген Серафимович, кстати?

Ромул узнал генерала - он видел его, ещё будучи мальчишкой. По тону генерала чувствовалось, что он говорит правду.

- Мы думали, это киберготы бесчинствуют, - сорвал охранник и опустил ствол автомата.

Карим, не меняя своего по-узбекски каменного выражения лица, поставил пистолет на предохранитель и положил за пазуху.

- Юрген болеет, - сказал узбек. - В него стреляли транквилизатором. Я его друг, я приехал к нему издалека за товаром. Он не смог мне показать свой товар. И я остался гостить, помогать.

- Разрешите мне поговорить с ним? - сказал Вячеслав, стряхивая пыль с блестящих сине-зелёных погон.

- А пойдёмте, я провожу, - Ромул положил автомат на табуретку и приоткрыл дверь из зала в коридор.

Телохранители генерала дёрнулись, собираясь сопровождать своего шефа, но Вячеслав покачал головой.

- Я доверяю этим парням, - коротко сказал он и шагнул в коридор.

Нишцельский спал. Спальня графа была обклеена старинными постерами из фильмов, и Вячеслав вгляделся в старинную картину, изображавшую трёх людей в обтягивающей кожаной одежде и чёрных очках на фоне зелёных символов.

- Я не знал, что ты веришь в "Матрицу", - сказал генерал.

Юрген, вздохнув, открыл свои близорукие глаза и улыбнулся. Затем, приподнявшись с постели, натянул свои старые сломанные очки и с удивлением посмотрел на Вячеслава.

- Прости, разбудил тебя, - Вячеслав сел на табуретку рядом с кроватью.

- Я не верю, я знаю. Всё гораздо проще и сложнее. Я не кибергот - просто картинка красивая. Странно, что ты пришёл. Когда ты был тут последний раз?

Генерал погладил пальцем крохотные песочные часы, стоявшие на тумбочке.

- Семнадцать лет назад. Когда ты только поселился в этом доме. Сколько воды утекло.

Граф покачал головой и помолчал немного, вспоминая былые годы. Потом спросил:

Военный неприятно поморщился, будто воспоминания о работе были противны ему.

- Отстраиваем Первоуральск. Боремся с фальшивомонетчиками. Кришнаиты на окраинах бунтуют. Дел полно, ни на что нет времени... Потому, извини, что так получилось. Я принёс тебе две новости, граф.

- Одну из них я уже знаю. Путник жив. Вы не делали попыток убить его физически, и поступили верно - это могло лишь всё усугубить.

- Я только что общался с одним своим другом. Старым другом, он видел Путника.

- Этот узбек в зале? Откуда он мог видеть Путника?

- Нет, совсем другой друг, он живёт не здесь. Никто из ваших никогда не видел этого доброго толстяка.

Генерал недоверчиво поглядел на часовщика, потом раздражённо махнул рукой.

- Мне никогда не разгадать твоих загадок, старик. Может, оно и к лучшему - и так я знаю слишком много для простого человека, и от этого у меня постоянно болит голова. Так или иначе, мне пришло недвусмысленное указание от НИХ, что этот ваш Путник должен остаться в живых. Ещё было приказано дать ему документы с твоей фамилией. А вторая моя новость, точнее не новость, а просьба, вот какая - мы просим тебя больше не заниматься своими тёмными делами и не идти на контакт с этим Путником. Даже если он будет искать тебя, как однофамильца. Пусть всё решают ОНИ.

Юрген кивнул. Вячеслав выдержал небольшую паузу, затем рискнул спросить.

- Скажи, вот этот паренёк из ниоткуда, эти все аномалии в окрестностях города, провалы во времени, сияние в небе... Это всё связано, это твоих рук дело?

- Моих? - засмеялся старик. - Ты серьёзно думаешь, что у меня есть на это силы? Забудь, приятель. Я уже давно слабый старик-антиквар, а во всём происходящем виноват вовсе не я.

- Тогда кто? Эти чёртовы кришнаиты? Узбеки? Кто, чёрт побери! - повысил голос генерал, но Ромул подошёл сзади и положил ему на плечо свою тяжёлую руку. Вячеслав осёкся и приложил руку к затылку, словно у него болела голова. - Этот парень... Кто он?

- Просто Путник из ниоткуда. Вестник перемен.

- Перемен? Хочешь сказать, это всё только начало? Он сам всё это сделал?

- Я не знаю, - развёл руками Юрген. - Может, он лишь орудие чего-то или кого-то другого. Кого-то извне.

- Бред, - заскрипел зубами генерал. - Мы говорим о каком-то диком бреде. Чьё-то орудие? Но зачем тогда отпускать его? Отпускать, а потом наблюдать, как привычный мир вокруг становится непонятно чем, как тогда, семнадцать лет назад?

- Восемнадцать. Через год всё наладилось. Всё будет хорошо и теперь, вот увидишь.

- Бред, - повторил генерал и замотал головой, словно убеждая себя в чём-то. - Мне хочется верить, что ты прав, и что всё будет хорошо. Но себя обезопасить мы тоже хотим. И ещё, чуть не забыл - мы нашли гитару, очень похожую на ту, что я видел тогда, в тридцать седьмом. Сейчас она у нас, и что-то мне подсказывает, что её лучше оставить.

Генерал резко поднялся со стула и пошёл к выходу. У дверей обернулся и сказал:

- Я улетаю сегодня на дирижабле на восток. Должен разобраться ещё с одним товарищем. Выздоравливай, старик.

Константин мысленно пытался найти зацепки, людей и организации, которые могут ему помочь.

Каиров, председатель общины, в которой жил трэшер. Наверняка старику придёт извещение от Корпорации о том, что Константин Молот обвинён в сопротивлении войскам и отправлен на "исправительные работы". К соседям, пусть и бывшим, Каиров относился с большим уважением и даже какой-то отцовской заботой, и оставалась слабая надежда, что он может заинтересоваться судьбой Молота. Константин слышал, что некоторые свободные общины выкупали своих жителей из "рабства"

Второй вариант - девушка Лиза, которая ушла неизвестно куда. Она упоминала, что у неё есть влиятельные друзья, связанные с дворянством. Этот вариант казался сложнее - узнать о местонахождении она могла лишь только бросившись искать Константина, и он уже интуитивно понимал, что делать она это после той пьянки не станет.

Третий вариант. Дмитрий Хэви, друг со Вторчермета, представитель "металлической знати" - он однозначно захочет и сможет помочь, но есть два больших "но". О проблеме Дмитрию могут сообщить только Олег и Трофим, о судьбе которых было неизвестно, и которые даже в случае освобождения могли просто-напросто забыть о просьбе случайного спутника. Оставалось надеяться на этику представителей металлической субкультуры, которая обязывала по возможности помогать собратьям хотя бы в таких мелочах.

И, наконец, четвёртый вариант, который казался Константину совершенно нереальным, и который, вместе с тем, лёг на полку к остальным вариантам. Отец. В сложные минуты жизни металлисту казалось, что он всё ещё жив, и что он следит откуда-то свыше за судьбой своего сына. Так или иначе, один из этих вариантов вполне мог оказаться жизнеспособным.

Одной из немногих радостей, к которой Константин быстро привык, был приём пищи. Во-первых, после монотонной работы есть хотелось всегда, и еда казалось чем-то родным и привычным. Безвкусная, несолёная, зато обильная и сытная - давали варёную треску, картофельное пюре, омлеты и каши. Во-вторых, во время приёма пищи была уникальная возможность посмотреть на других заключённых и снова почувствовать себя членом общества.

Хотя обществом это было назвать весьма сложно - рабочий коллектив скорее напоминал пациентов психбольницы. Всего на фабрике работало около пятидесяти человек. Зомбированных - а их было больше половины - и тех, кто работает с вредными материалами, кормили отдельно. Разговаривать не позволялось, поэтому рабочим оставалось только пересматриваться друг с другом. Хотя, по отрешённому виду большинства рабочих Константин сразу понял, что пытаться разговаривать с кем-то попросту бесполезно.

После ужина его и остальных заключённых сразу отводили на ночлег. Спали рабочие в отдельных узких кабинках-камерах, где кроме низкой кровати хватало места только на умывальник и унитаз. К вечеру сознание было самое ясное, и на четвёртый вечер Константина посетила шальная мысль о побеге. Прикинув, расчётливый разум понял, что это нереально - металлическая дверь закрывалась на засов, а зарешётчанное окошко было под самым потолком. Даже при своём немалом росте, если встать на кровать, с трудом удавалось дотянуться до нижнего края окна.

Уколы перед сном ставил огромный - на голову выше металлиста - солдат-санитар. Второй, с индуктивником, в это время стоял рядом, у входа в кабинку.

- Что это за город? - спросил у него Константин.

- Что... Так сложно ответить? - проворчал Молот.

- Какой-то он резвый, - лениво сказал солдат у прохода. - В столовой ворочается, поди ещё помнит что-то. Побольше ему добавь этого... как его там?

- Сказали не добавлять - отупеет вконец, - отозвался громила-санитар, вытаскивая иглу из бицепса Константина. - Или копыта во сне двинет.

Солдаты ушли, закрыв дверь снаружи на засов. Получается, препарат можно использовать как эвтаназию, понял Константин. Наверняка его так и используют, когда нужно избавиться от кого-то из рабочих.

Возник странный и справедливый вопрос - почему его сразу не прикончили? Более того, оставили с памятью. С одной стороны, смертная казнь была редкостью - в условиях небольшого населения Империи ценна каждая рабочая особь, и гораздо выгоднее оставить человека без мозгов, но с руками. Но с другой стороны, Корпорация хотела скрыть от народа факт аномалии, и знания Константина были слишком опасны, чтобы оставлять его в живых. "Поди ещё помнит что-то", - вспомнилась фраза, и тут Константина осенило.

Похоже, что у всех остальных рабочих в цехе была стёрта долговременная память, но то ли по недоразумению, то ли по чьей-то указке свыше, Молоту было приказано колоть меньшую дозу, или неполный комплект препаратов. Если это случайность, то скоро его чересчур активное поведения заметят и ситуацию исправят. Если это сделано специально, то его знания кому-то нужны. Но зачем? Чем безработный трэш-металлист, да ещё и знающий "слишком много", может заслуживать столь мягкого приговора?

После этих мыслей трэш-металлист провалился в беспамятство. Снов Константин не видел - виноват был всё тот же препарат, пик действия которого приходился на ночные часы.

На шестой день Константин получил часть ответов на скопившиеся вопросы. Когда его и остальных рабочих после ужина вели шеренгой в сторону жилого корпуса, двое солдат подошли к строю, выдернули Константина и повели под руки куда-то в сторону.

- Сейчас узнаешь, - отозвался воин Корпорации.

Его привели к административный корпус, Молот понял это по гербу с ящерицей и лозунгу "Корпорация Любит Вас". Неужели ожидается допрос, или, того лучше, освобождение? Впрочем, радостных мыслей Константин остерегался, помня, что в лучше не поддаваться эйфории и по возможности быть начеку - тем более в таком месте.

Солдаты затащили его на второй этаж и втолкнули в кабинет. В кабинете стоял худой лейтенант-татарин с неприятной бородкой и автоматом в руках, он указал Константину присесть на скамью.

Через минуту в комнату зашёл ещё один лейтенант из местных, сопровождавший пожилого офицера войск Корпорации. На вид этому человеку было не меньше шестидесяти лет - очень редкий возраст для жителя города, а когда Константин взглянул на погоны вошедшего, у него и вовсе пробежали мурашки по спине. Пять точек - генерал войск, высший чин армии Корпорации. Всего такого чина офицеров было не больше десятка.

- Меня зовут Вячеслав, - генерал сел напротив трэш-металлиста и стал сверлить его взглядом. - Назови своё имя.

- Константин, - пробормотал Молот, разглядывая стол. - Константин Молот. Это вы - тот самый теневой правитель Корпорации?

- Хорошо, что у тебя осталась память. Нет, это не совсем так, хотя близко. Я правильно понимаю, что ты сын Максима Молоткова?

Константин поднял глаза на генерала и кивнул.

- Да, её. Он оставил её в наследство. Она у вас? - Молот почувствовал, как у него леденеет спина.

- Отвечай на вопросы. Ты знаешь, кто такой Путник? - спросил генерал, проигнорировав вопрос.

- Нет, - машинально ответил Константин и вдруг вспомнил тот странный сон. - Это же... Откуда вы знаете?

Генерал вопросительно наклонил голову набок.

- Ну... про вестника перемен я видел во сне. Там, в лесу. Вместе с девками-сектантками. Где они, кстати?

- Не важно, - оборвал его генерал. - Этот Вестник тебе что-нибудь сказал?

- Нет, я видел парня, молодого, очень похожего на меня. Он что-то прокричал, но я не понял. Я ещё подумал, не брат ли он мне? Хотя это вряд ли, откуда он может взяться. Мы не успели поговорить

Офицер разочарованно стукнул кулаком по столу. Переждал немного.

- Ганеши, - кивнул генерал. - А трое людей? Лет тридцати, в чёрных очках?

Генерал злился. Похоже, какие-то его надежды не оправдались.

- Знал парочку. Но так, чтобы участвовать в их ритуале - ни разу.

- Кришнаитки сказали, что всё это было каким-то пограничьем. Я так понял, что это что-то среднее между снами и мирами.

На лице Вячеслава появилась заинтересованность, затем он снова принял суровый каменный вид.

- Да, - вспомнил Константин. - Этот ганеша назвал парочку трэш-металлических групп. Я ещё подумал, откуда он всё это знает.

- Мы такие же люди, как и вы тут! - неожиданно резко выкрикнул генерал и отвернулся. - Корпорация, киберготы, металлисты, один хрен. Никто не знает, что скоро начнётся... Эх, знал бы твой отец, в кого превратился сын!

Константин удивился сам себе, с каким хладнокровием он это спрашивает. Вячеслав поменялся в лице. Показалось даже, что он подобрел.

- Я знал твоего отца, Константин. Где он сейчас, никто не знает - по слухам, ушёл на Запад и пропал без вести.

- Значит... он работал на вас, - нахмурился металлист.

Это было худшим предательством в жизни, о котором мог предположить металлист. Отец... он не мог работать на Корпорацию. Константин сжал кулаки и понял, что будь он хотя бы немного менее безвольным, обязательно бы дал по морде этому генералу. Но разум возобладал над эмоциями.

- Вы врёте, - спокойным голосом сказал он и вздохнул. - Врёте, шавки...

Лейтенант, стоявший у лавки, замахнулся прикладом, намереваясь врезать Константину, но генерал остановил его.

- Не стоит, Хаким. Скажи нам, Константин, ты умеешь играть на гитаре?

- Вы думаете, я стану работать на Корпорацию?

Генерал поднялся со стула и долго, внимательно посмотрел на заключенного. Казалось, этот тяжёлый взгляд пожилого человека может длиться вечность.

- Нет, - наконец сказал он. - На Корпорацию ты работать не сможешь. Нам - я имел в виду, что ты ещё понадобишься нашей долбанной цивилизации. И тем, кто за ней стоит.

Вячеслав вышел, вместо него зашли два местных солдата и потащили Константина обратно, в сторону жилого корпуса. На улице он обернулся, и увидел вылетающий со стороны холма синий дирижабль. Разум ближе к ночи был наиболее трезвым, и металлист прикинул - дирижабль может лететь либо от Верх-Исетска, либо в сторону столицы, транзитом. В первом случае место, где находится фабрика, лежит где-то ближе к западным землям, за хребтом, во втором - где-то в Белоярской провинции.

- Не ворочаться! - пригрозил сопровождавший солдат.

"Грёбаный социум", - подумал Вячеслав и понял, что из-за задержки приёма препарата чувствует небольшой прилив сил. Но рисковать было рано.

Его привели внутрь жилого корпуса. Все кабинки-камеры в коридоре уже стояли закрытые - остальным заключённым препарат уже ввели, и они спали беспробудным сном. У порога его ждал солдат-санитар с препаратом.

- Что про него сказали? - приглушённо спросил он у солдат.

- А фиг его знает, - ответил стоящий справа. - Вроде бы узнали всё, что нужно.

Константину стало не по себе. Интуитивно он понял, что сейчас будет.

- Мужики, этот генерал сказал, что я ещё понадоблюсь!

Реплику проигнорировали. Солдаты привычно завели Константина в кабинку-камеру и встали у входа, пропуская санитара.

- Э, бойцы! - обернулся Молот. - Вы же слышали, что сказал генерал!

- Какой-то он борзый, - безучастно заметил второй солдат. - Давно пора было дозу вколоть. Ладно, мы пошли.

Санитар заломил за спиной руку, намереваясь выстрелить шприцом-пистолетом в бицепс.

Константин решил действовать. В голове заиграла, забив в бразильские барабаны, уже позабытая за время заключения "Сепультура".

Он вырвался из захвата и съездил санитару по морде. Санитар выронил шприц-пистолет и повалился на койку. Удар получился не самый сильный, но его хватило, чтобы выиграть пару секунд. Константин оттолкнул его и выскочил в распахнутую дверь. Солдаты подходили к концу коридора, услышав шум, они обернулись и побежали обратно, в сторону Константина. Молот рванул по коридору в противоположную сторону, где был выход к служебным помещениям.

Железная дверь в соседний коридор за поворотом обычно оказалась открыта. Константин дёрнул за ручку ближайшей двери, теряя драгоценные секунды - заперто. Следующая дверь поддалась, за ней была пустая прачечная. Захлопнул дверь, закрыл ручку и завалил парой корзин с бельём. Через пару секунд в дверь застучали и начали выбивать замок.

- Ключи, сходи за ключами, - послышался голос солдата.

Константин вскарабкался через стиральные машины на высокий подоконник, открыл окно и начал выламывать наружную решётку, наваливаясь на неё всем телом. На улице уже стемнело, светила пара фонарей и большой прожектор на сторожевой вышке. Решётка была тугая, время стремительно уходило, но бетон в местах крепления потихоньку крошился.

Вдруг крики и шум в коридоре сменились затишьем. Константин на секунду непроизвольно обернулся, чтобы прислушаться, а когда вернулся обратно к окну, увидел, как к его окну снаружи бежит пара солдат. У одного из них в руках был автомат.

- Сбежать захотел? - рявкнул охранник и заржал, подойдя вплотную к решётке и направив дуло в Константина. - Вот идиот!

- Я не хочу лишаться памяти! - выкрикнул Константин.

В коридоре послышались шаги, затем звук открывающегося замка. В щель двери протиснулся солдат охраны и откинул ногой заваленные корзины. Выглядел он на удивление спокойно.

- Да, генерал действительно сказал, что тебя нужно оставить, - сказал он. - Но дозу препарата решено повысить. И спать будешь в изоляторе.

В прачечную зашёл санитар и сходу съездил Константину в челюсть.

...И только в этот момент трэшер понял, что поступил неправильно. Глупо барахтаться против течения, когда оно сильнее тебя. Но это ещё не конец, подумал Константин, засыпая. Ещё не конец...

1Трэш-метал (thrash-metal, варианты транскрипции - треш-метал, траш-метал) - одно из старейших разновидностей металлической музыки, давшее направление всем брутальным жанрам. Характерными чертами являются агрессивность текстов, стремительный темп исполнения, скоростные гитарные риффы и зубодробительная игра ударных инструментов.

2 Yamaha - японский производитель мотоциклов, музыкальных инструментов и электроники. В данном случае имеется в виду электрогитара.

3Киберготы - молодёжная субкультура, отпочковавшаяся от готической, основой для которой является постапокалиптическая романтика и музыкальные жанры индастриал, транс, техно, дарк вэйв и др. Представители носят сварочные очки, респираторы, одежду "кислотных" цветов.

4" rm -rf /" - Аналог "Format C:" в Unix -подобных операционных системах, т.н. "патч Бармина". Консольная команда rm, вызванная с параметрами -rf /, не требуя подтверждения, удаляет всё содержимое из корневого каталога.

5Атман - "самость", "дух", вечная неизменная духовная сущность, осознающая собственное сущестование. Центральное понятие в индийской философии.

Комментарии: 20, последний от 18/12/2012. © Copyright Скоробогатов Андрей Валерьевич (avskor87@mail.ru) Размещен: 07/11/2011, изменен: 07/11/2011. 422k. Статистика. Роман: Приключения, Фантастика, Киберпанк		Ваша оценка:
Аннотация: Два главных персонажа - Путник, забывший прошлое, и Абориген, изгнанный из общины металлист. Мир, в котором сохранился только небольшой кусочек уральских гор и всего один мегаполис - Верх-Исетск. Корпорация, которая любит нас. И множество других миров, похожих и на сон, и на виртуальную реальность одновременно. Социальная/космогоническая фантастика с примесью посткиберпанка, сюрреализма, попаданчества и мистики. (2/3 романа)

Скоробогатов Андрей Валерьевич : другие произведения.

Симфония Путника (= Разрушающий)