Скородинский Ицхак Хаимович : другие произведения.

Моё яркое и бредовое видение об Иване Зеленцове

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Вероятное к очевидному.
  
   Всю свою несознательную жизнь я поражался в правах и в осознании того, как это , когда поэт ухитряется втиснуть в традиционную систему стихосложения наисовременнейшее содержание. Итак, перед Вами, мой читатель, поэт Иван Зеленцов. Давайте знакомиться.
  
  
  В этой предновогодней стране
  сотни лет - мандариновый месяц.
  Душу, слякоть дорожную, мне
  дни прохожие медленно месят.
  
  ... А из пасти голодной свисает
  окровавленный русский язык.
  
  Утром хмурый дворник
  сгребает сны шуршанием метлы...
  
  ...Сыр луны на треть
  погрызли мыши, или, может, звёзды.
  
  Мы замёрзнем в аду, потому что при жизни горим
  на большой сковородке, покрытой дорожным тефлоном
  
  Лишь юный Бродский, словно вечный boy,
  смеется с выцветающей обложки.
  О чём писать? О Боге? Бог с тобой,
  ведь он живёт в сирене неотложки;
  в забытом сне; в царапающем тьму
  отсвете фар на потолке; в вигваме
  шамана; между строк - и потому,
  как бабочка, не ловится словами....
  
  ...И пешеходы обходят лужи, чтоб в небо синее не упасть.
  
  Выдыхаешь "до встречи" и снова
  залезаешь в плацкартный Аид...
  ...И ожившее беглое слово
  перепиленной цепью звенит
  в онемевшей гортани. А кроме
  тех цепей - что осталось терять?
  Так роняй, словно капельки крови,
  торопливые буквы в тетрадь,
  продолжая бессмертную повесть,
  повесть, автор которой сказал,
  умирая, что жизнь - это поезд
  в никуда, а рожденье - вокзал.
  
   И вот ведь какая штука. Я уже сорок лет пишу свои фантасмагории, принимая их за яркие бредовые видения, а Иван, как когда-то Твардовский закрыл тему любви в поэзии, решил закрыть то, над чем я бился, как голуб шизокрылый всю жисть, одним единственным стихотворением под одноимённым названием.
   В этой его, единственной и неповторимой ФАНТАСМАГОРИИ - много всего поместилось - "и прочие, ставшие жабами принцессы", и -"краткость, совершившая инцест со своей собственной сестрой", и - "сотни комнат - в каждой человечек полночничал, похожий на" - автора. И вполне хулиганская концовка -"и можно зажигалкой ласкать горячий тополиный снег".
   И как будто всё у него происходит легко и непринуждённо, но не стоит обманываться. Такое просто так не даётся никому и никогда.
  
  ...Только вспомню сам
  отца и маму; бабочку на шторе;
  ночной костёр; по разным полюсам
  разбросанных друзей; закат на море;
  глоток вина; как мучил, краснощёк,
  бумажный лист, таинственный и жуткий;
  твои глаза, походку и ещё
  как в детстве рвал на поле незабудки.
  
  Размазаны в синем от слёз облака,
  и, значит, все буквы сотрутся...
  ...И волосы женская гладит рука
  и страшно
  ещё раз проснуться.
  
  О чём писать? Хотя бы о звезде,
  чей тусклый свет из городского смога
  хоть иногда, но виден, и везде
  тебя хранил до времени - от Бога,
  от смерти, от любви и от судьбы...
  ...И белый лист - кромешная дорога -
  тебя уже ведёт. Считай столбы -
  есть время. До судьбы, любви и Бога.
  
  Так и бродишь по свету, используя мозг, как фонарь,
  источающий тьму, и глядишь в эту тьму, где всем миром решили
  принимать чёрный круг за единственный свет,
  забывая, что свет много больше, прекрасней и шире
  забывая о лете, когда бесконечный январь,
  забывая, что дверь, на которой написано "выхода нет"
  никогда не закрыта,
  не помня, что выход
  есть пока остается хоть маленький вдох.
  
  ...Раздёрнешь шторы - рама словно рана,
  а в ней зияет рваное нутро:
  безумие безбашенного крана,
  машинный рёв, подземный гул метро!
  Внизу - Москва. О важном, но забытом
  в проулке громко квакает клаксон.
  Дрожит тяжёлый воздух (видно, с Виттом
  святым сошёлся в пляске Паркинсон).
  
  И всё же, я не написал бы эти заметки с поэтических полей ноосферы, если бы не последнее впечатанное Иваном стихотворение - Сомнение. Вот оно даёт автору надежду на то, что когда-нибудь потомки не будут называть его засаленным шнурком, а увидят в нём продолжателя славного нашего - Фёдора Сологуба.
  
  Моя любовь... Пусть тьма меня проглотит.
  Я отряхнусь, я встану и пойду,
  чтобы не видеть, как она колотит
  своим хвостом раздвоенным по льду.
  
  И снова ночь морозная со скрипом
  меня везёт. На козлах блеет бес,
  и ангелы, больные птичьим гриппом,
  пикируют с простреленных небес.
  
   И последнее. Может быть, это моя очередная фантазия, но я шепчу, не знаю уж кому, сейчас о том, чтоб он удержался на этой высоте, по себе знаю, как трудно падать.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"