Вообще-то я должен был попасть в одну бригаду с Геной Лоцманом и Андреем Долгоносовым. Оба до жути интеллигенты и сдержаны, но сей недостаток компенсируется добросовестным отношением к работе. Особенно рыжий Долгоносов отличался высокомерием и молчаливостью, надежды списать или спросить что-либо у него - не было. Зато Лёха Ширин, с которым меня нелёгкой судьбой занесло в одну бригаду, отличался крайне весёлым нравом и вопиющим разгильдяйством, что заранее ставило жирной крест на практике. Так или иначе, именно с ним мы и составили самую малочисленную бригаду нашего потока.
После массовой "закупки" практики наша бригада окончательно истощала, оставив меня практически одного. Проводимая нами теодолитная съёмка носила довольно спонтанный характер. Записи станций были сделаны в довольно потрёпанном полевом журнале (если конечно моя общая тетрадь с лицейскими лекциями по математике могла претендовать на сиё громкое название). Если в них вглядеться, становилось понятно, что писали либо на скорую руку, либо в полной темноте. Причём взор можно было усладить широчайшим выбором научных закорючек всех мастей, успешно оставленных покинувшей нас частью бригады. Было и геодезическое снаряжение - теодолит в удовлетворительном состоянии, (это значит без недели помойка), деревянная линейка (каждый день новая), латунный отвес (под конец остались лишь железные, но и их мало) и топор (тоже, каждый день - новый). Не стоило забывать и об окружающем нас пейзаже. В жидкой траве через шаг виднелись коровьи "лепёхи", а с холма открывался вид на Саратов, а так же на строящийся женский монастырь. Рядом жались друг к другу разнокалиберные дощатые постройки. В одной из них находилась база, с которой мы брали наше оборудование.
Среди реек, топоров и теодолитов стояло два гроба невыясненного назначения. Хотя по одной из версий там ночевал лаборант Миха, выдающий нам инструмент. Следом шло само место работы. Про него стоит рассказать отдельно.
В редких недолгих перерывах между важными занятиями студенты начинали работать. После чего строем наступали перекуры. Поверьте. Даже только ради этого стоило там побывать. Ага! Вот смотрите!
По холму, оглашая окрестности дикими криками ошпаренных ирокезов, неровным строем несутся пять-шесть студентов. Потрясая топорами и корча совершенно жуткие гримасы, они неслись на бетонную стену, окружающую храм. В последний момент они зачем-то сворачивали, исчезая в густых кустах, явно изображая уход от ливня стрел. Прошу заметить, что сей спорт не остался без отклика и в нашей бригаде. Проникнувшись идеей, творческая Лёшина натура нашла ей своеобразную форму. Сверкая бритой головой и обоими окулярами, он бегал вместе с ними, не забывая махать отнятой у меня линейкой, и отвесом на манер кистеня. Сиё чудо было специально запечатлено мною на снимках. Для грядущих поколений, наверное.
Ага, встал на место хорошо. Точно медведь в тайге с браконьером повстречался! Он ещё и по отвесу линейку держит. Такое, в общем-то, случается очень не часто. Хорошо, что это последний день.
Нивелирование.
Знаете что такое нивелир? Нет? Труба с уровнем. На треноге к тому же. Прибор простой и довольно живучий. Наверное, именно потому я и совершил глупость - отдав эту работу на растерзание Лёхе. В перерывах делаю заметки в блокноте. Всё равно на Саратов отсюда уже насмотрелся.
Неделю спустя.
Ширин. Ширин (непечатное слово) редиска. Тетрадь, в которой он делал заметки - осталась на холме. Приехав на поиски, мы увидели незабываемую картину - обгорелый холм. Впечатление мощное. Молчу. Только зубы поскрипывают. А так тихо. За три дня после этого успеваем сделать нивелирование по квадратам. После чего наступает время расчётов.
Ещё неделю спустя.
Ширин не хочет идти к Самарскому, отказываясь как либо мотивировать сиё намерение. Зато просит встретиться около памятника.
Некоторое время тупо смотрю на принесённую им таблицу.
-Ты откуда это взял?
-Из учебника.
Поднимая взгляд, вижу два абсолютно бесстыжих глаза под стёклами очков.
-Больной?
-Зато правильно! Я просил тебя подсказать, а ты не захотел! Поможешь.
Не въехал.
-Где?
-С таблицей. Тут непонятно.
Здорово... Просто великолепно.
-Нет, погоди. Ты Её хотел нести?!!!
-Во-о-от! - наставительно поднимает палец Лёха, - именно поэтому я тебя и звал.
Некоторое время сижу, представляя Самарского, с интересом перелистывающего таблицу из им же написанного учебника. Не нахожу ничего умнее, как посоветовать переписать ему таблицу из методички, написанной им же. Раскидав -111 в один столбик и +110 в другой.
Четыре дня спустя.
Уже полчаса жду Лёху в институте. Через пакет прямо-таки жжёт моя работа за этот месяц. Третий раз звоню Ширину. Утверждает, что на подходе. Ладно. Вот и он. Сначала в пролёте появляется его бритая башка, чуть позже появляется и он сам. Смурной до нельзя.
-Пошли! Самарский там уже.
-Подожди ты.
Я нетерпеливо отмахиваюсь.
-Ждал уже. Невязку раскидал?
-Ну-у-у. Да.
Ускоряю шаг и иду по коридору. Лёха почему-то остается там. Не буду вдаваться в подробности, но свою часть я Самарскому криво - лукаво - отчитался. Немного покачиваясь, лезу за зачёткой.
-Погоди. У вас в бригаде двое. Где второй?
-Сейчас.
Высовываюсь в коридор.
-Дуй сюда! Твоя очередь.
-Иду.
Когда он пришёл и сел на моё место. Вот тут-то мне и поплохело. Разом. Разговор:
Самарский: Что такое уровневые отметки?
Ширин: -э-
Самарский (рисуя на бумажке кривые линии и соединяя две линии прямой): Ну вот где уровневые отметки? Где горизонтальные?
Ширин: Не знаю.
Самарский: Показывай таблицу.
Ширин (кладут её на стол): Вот.
Самарский (с улыбкой осматривая её): откуда промежуточная точка "+33". Нет, вы её откуда-то списали. Ты чего это мне принёс?
Шири: А это мне Большаков посоветовал.
Чую, надо отмазываться.
Я: Не знал, что он списывал, просто подсказывал, как считать.
Самарский: Плохо. Большаков - плохо.
Я: То есть как?! Я - то тут причём?
Самарский: Ты бригадир - а он даже до твоего уровня не дорос. Значит не зачёт.
Не слушая мои протестующие крики, он спровадил нас в коридор. Лысый прижух. За то на меня сиё событие подействовало кардинально противоположным образом. Тихо, сквозь зубы матерясь на напарника, находим открытую аудиторию, где я начинаю заново рассчитывать его таблицу. После чего мы бежим к Самарскому. И заст?м его с портфелем в руках в коридоре.
Самарский: Вы не могли переделать таблицу.
Я: Но посмотрите!
Ширин: Погодите!
Самарский (нацеливаясь на лестницу): До сентября.
После недолгой беготни по лестницам и коридорам пальму первенства взял Самарский, вовремя выскочив из института. Приехали, блин-блин!!!
-До сентября?
-Скорее всего.
Не добавив ни слова, неверной походкой иду домой. Приехали.