Текст для городского шансона.

На время завязал - выстаивалась брага.
Пять литров накурил - и был безмерно рад!
Попробовал чуток - ну, вроде бы не шняга.
У кума собрались - откушать самиздат.

Он третий год уже свободен от обета -
кума, вильнув кормой, свалила за бугор.
Там шлёт ей муэдзин призывы с минарета,
и солнце, сквозь хиджаб, 'ласкает' на измор.

Игнат силён в любви - всегда одет по моде.
Втыкает что по чём - от Крыма до Ельца.
Все зубы потерял, но вопреки природе,
КрошИт и огурцы, и хрящ из холодца.

Кум пригласил в жюри известного хунгуза.
Назначил сам себя какой-то Клим Барто.
Привёл с собой каргу, сказав, что это муза,
случайный, пьяный конь - с гармошкой и в пальто.

Горгона взяв, Цупан,* слабала сходу 'Мурку' -
синкопами давясь, лажая по верхам.
Качался абажур, трещала штукатурка...
Я дунул из горла - разбавить этот срам.

Курился сизый дым, как смог в Экибастузе,
травя клопов и мух и платяную моль.
Хунгуз играл ножом и подпевал медузе.
Барто, поймав приход, полез на антресоль.

Нескладный и кривой, как призрак коммунизма -
пытался спеть своё, похожее на стон.
Не пели кум с конём, бухали с укоризной -
ну, типа, на хрена козе аккордеон.

Медуза расцвела как Циля на Привозе.
Откуда что взялось - контральто и арго.
Сидела на столе в весьма интимной позе -
не хуже, всяких там, Булгаковских Марго.

Кум нервно мурцевал, десной, свиное ухо.
Лошара лёг к Барто, валетом, на диван.
Я понял, что пора - да, кончилась сивуха...
И блудную мамзель увёл с собой жиган

Наверно Скорпион она, по гороскопу.
Оставила в душе неизгладимый след,
дырявый летний зонт и отпечаток попы
на кухонном столе, немытом пару лет.

* - Zupan, марка кнопочного аккордеона.