и романа в рассказах 'Диона: битва за Землю', глава 17.
Вместо эпилога)
- Откуда вы здесь взялись?
- Пришел из отеля.
- Ах вот как, из отеля?.. -
В ее голосе слышалась явная ирония.
- А можно узнать, где вы были
до того, как попали в отель?
- Можно. Фомальгаут.
- Что это такое?
- Созвездие.
- Что?!
- Звездная система, двадцать три световых года отсюда.
Станислав Лем. 'Возвращение со звезд'.
'Особый отряд - военизированное подразделение Международного Космического Флота, задачей которого является предотвращение внешней агрессии против Земного Союза'.
('Положение об Особом отряде в системе МКФ', 214... год)
...Весь обратный путь на Землю он находился в полузамороженном, полушоковом состоянии. Без всякого желания ел, спал, ходил по палубе, как бы не осознавая этого. И это могло бы продолжаться день-другой... Но ведь не две недели, что требовались новейшему альфалету для преодоления расстояния, отделяющего Сатурн от Луны! Он возвращался домой. А не семью ли оставил он т а м?
Приходилось смириться с этим. 'Наверное, это продлится еще недели, если не месяцы', - думал он, вспоминая все пережитое им за эти пятнадцать лет. Несомненно, чтобы освободиться от этого, требовалось очень и очень много. Он уже вступил на путь реадаптации, но до конца его было еще так далеко!
Вспоминались ему грусть и упрек в глазах членов экипажа 'Орлана', провожавших его. Их твердые руки, крепкие пожатия и объятия на прощанье. И слезы, невольные слезы на глазах у многих. Каждый из них был для него другом, и он был другом для каждого из них. Прошедшие годы крепко связали их между собой.
Прощался он и с 'Орланом' - их домом, прекрасной боевой машиной, флагманом Третьей эскадры, командиром которого и командующим эскадрой был в течение пяти лет...
Из ночи в ночь, снова и снова в его сон врывался истошный вой сирен. Равнодушный голос робота-диктора монотонно произносил 'Внимание, экипаж! Боевая тревога! Готовность номер один! Занять места согласно боевому расписанию!' У них там это происходило несколько раз в месяц, и никто, кроме командующего подразделением Альфа, то есть Первой эскадрой, и еще председателя Комитета, не мог знать, какая из тревог является боевой. К счастью, после окончания войны действительно боевой тревоги еще ни разу не было. Но они всегда должны были быть готовы вступить в схватку с врагом, чтобы отстоять свободу и независимость Земного Союза.
'Командующим Особым отрядом является командующий Первой эскадрой (Командор-Один). Он подчиняется только председателю Комитета по космической навигации и Президенту Земного Союза. В случае гибели Командора-Один либо его неспособности выполнять свои функции командование Особым отрядом переходит к Командору-Два, затем - к Командору-Три'.
('Положение об Особом отряде в системе МКФ', 214... год)
...Просыпался он после этого с головной болью, проклиная в сердцах и весь Особый целиком, и каждую его эскадру в отдельности, и чертово их бесконечное патрулирование, которое фактически являлось их единственной работой все это время. Конечно, не считая изнурительных физических и ситуационных тренировок, которыми, правда, чаще они занимались на Тритоне, спутнике Нептуна - базе подразделения Бета, или Гвардии, как оно еще называлось. Но, поостыв, Геннадий все же приходил к выводу, что именно благодаря Особому жизнь его прошла не зря. Кроме того, в Особый не рекрутировали по призыву, туда набирали только добровольцев. То есть свой выбор Беляев сделал сам.
... Хотя и отправлялись из их краев альфалеты к Луне каждые две недели, да некому было на них летать. То есть летали единицы, в основном с учеными степенями, да еще такие, как он. Следовательно, и поговорить на борту транспортника ему было не с кем.
Пришел в себя он лишь тогда, когда альфалет прочно прилепился к стеклянно оплавленному грунту где-то на обратной стороне Луны, на космодроме имени Германа Титова, предназначенном для Дали. 'Да ведь это уже Луна!' - ударила в голове мысль. До Земли оставалось всего несколько десятков тысяч километров. Совсем скоро он увидит свой дом. Свой любимый, милый дом. Дом, покой которого он берег пятнадцать лет. Но будет ли радостной эта встреча?
На Земле его ждали. Во всяком случае, он сделал для этого все возможное. Отец и мать Геннадия умерли еще тогда, когда он начинал свою трудную службу рядовым на 'Орлане-6'. У него были старые родители. Единственный родной сын этих людей погиб на войне, пятьдесят лет назад, пилотируя один из тех ста девяноста кораблей, что обратились в пыль за считанные минуты, но не пропустили боевые рейдеры чужих к центру системы.
Мать этого мальчика умерла в родах, отец так и не объявился, и чета Беляевых решила взять ребенка на воспитание. Геннадий Александрович Беляев - так теперь звали его, и казалось родителям, что сын их таким образом воскрес. Мальчик воспитывался в атмосфере безграничной любви к Космофлоту, и когда немного подрос, не мечтал уже ни о чем, кроме космоса. Ему была открыта тайна усыновления, и тогда решение Гены приняло четкие очертания Особый отряд, и только он.
...Итак, его ждала девушка, которую звали Светлана (как корабли Восьмой эскадры, не раз думал он). По 'беспроволочному телеграфу' Особого ему было известно, что в течение года после возвращения отсюда каждый второй из них попадает в поле зрения психиатра. И во многом потому, что их, возвращавшихся, никто не ждал. Беляев как 'семейный' был исключением, поскольку 90% личного состава Особого были люди одинокие, без семьи и родных. Такой результат давал целенаправленно проводимый отбор. Ведь риск службы в Особом был высок, и многие из них гибли, не дождавшись своего увольнения.
Те же, кому повезло вернуться, как никто умели водить огромные парасветовые корабли, но после пятнадцати лет в четырех стенах не всем хотелось продолжать в подобном духе... Они привыкли рисковать своей жизнью, но на Земле это было не нужно. Ничему же другому Особый их научить не смог.
Со Светланой его познакомил бывший Командор-Три, покинувший Особый пять лет назад. У них вообще цикл исчислялся пятью годами пять лет учебы в ИПК, пять - обязательной стажировки (четыре года пилотом, один - штурманом), пятнадцать лет в Особом, а здесь уж у кого на что таланта хватало кто так и оставался рядовым, а кто дослуживался до одной и даже до двух звезд различия, как Беляев. Но при этом и в должности командира корабля, и в должности командора они пребывали по пять лет.
Бывший командир 'Орлана' хорошо представлял, что может ждать их после возвращения. И он помог Беляеву, дав ему соломинку-былинку с копной пшеничных волос и бездонными как Космос глазами для выживания в нормальной человеческой жизни.
Геннадий написал Светлане первый, она ответила, прислала свое фото. В первые полгода письма от нее приходили хаотично, потом стали приходить согласно расписанию движения альфалетов, потом по два-три сразу. Они на удивление хорошо для случайного знакомства понимали друг друга, а со временем стали все больше нуждаться друг в друге. С ее стороны это было романтическое восхищение 'героем-космонавтом', да и просто было во что в нем влюбиться. Его же, как ни крути, тянуло к этой приятной, неглупой девушке. Женщин т а м они были напрочь лишены. Да и забота о будущем не давала ему покоя.
От года к году их переписка становилась все проникновеннее, и вскоре стало ясно, что их отношения должны придти к логическому завершению. Она заканчивала университет, он возвращался со своей пятнадцатилетней вахты.
...Беляев забронировал себе место в ближайшем лунолете, отправил Свете светограмму ('Прилетаю дневным рейсом. Встречай') и наконец добрался до широкого и мягкого кресла в зале ожидания. До отлета с Луны оставалось еще около часа.
Корабль, на котором он должен был лететь, назывался 'Серебряный свет'. 'Красивое название', - сразу отметил он. Это был старый лунолет с ядерным двигателем. Эпоха расцвета таких кораблей пришлась на то время, когда Беляев уходил в Особый. Сейчас на геоселенарных маршрутах господствовали более безопасные и экологически чистые, хотя и значительно менее мощные криоатомолеты.
Беляеву было приятно, что он полетит на таком не новом атомолете. Это напоминало ему времена его молодости.
'Криоатомолет - это комфортабельная игрушка, годная лишь для полетов между Землей и Луной, - думал он. - А ядерным кораблям принадлежит честь завоевания Марса и Венеры. Там, где требуются адская мощность двигателей и невероятная живучесть, без них не обойтись!'
Хотя надо признать, что ядерные 'лунники' сильно уступали ядерным 'марсианам' и 'венерианам'.
Беляев пошевелился в кресле, с наслаждением ощущая во всем теле необычную легкость. Он провел не один год в сидячей позе за пультом управления 'Орлана', но это было совсем не то. Здесь его не расплющивал шестнадцатикилограммовый СУЗ, не давили на виски электроды коммандера, руки не были фиксированы к подлокотникам, а впереди не маячил микрофон переговорного устройства. Не могла испортиться терморегуляция и кондиционирование воздуха. Ну и, конечно, он не обязан был находиться в этом кресле ровно шесть часов - столько, сколько длилась вахта на флагманском крейсере 'Орлан'. И это не в боевых условиях, а в условиях патрулирования. Находясь же в готовности номер один, пилоты должны были сменять друг друга каждый час.
Сидя в кресле, Беляев с глубоким интересом рассматривал сновавших по залу ожидания и сидевших рядом с ним людей. Он старался скрыть этот столь явный интерес, но это не вполне удавалось, так как особенно его внимание привлекали молодые женщины, и с этим уже ничего нельзя было поделать.
Радовали Беляева размеры зала, его объем. Самое большое жилое помещение на 'Орлане', его главная боевая рубка, имела размеры шесть на шесть метров, и то еще половина ее была занята приборными досками и пультами управления. Здесь же простор рождал восхитительное и давно забытое чувство свободы. Мягко освежал кожу искусственный ветерок, которого они на 'Орлане' никогда не смогли бы добиться.
Несмотря на желание Беляева не выделяться, его седая голова, высокий рост и черная форма с золотыми щитами и звездами не могли не привлекать к себе внимания.
Но первый проявленный к нему интерес оказался просто детским любопытством. У его кресла остановился малыш лет трех, с любопытством и одновременно боязливо рассматривая Беляева. В особенности его китель и две золотые звезды на нем. Геннадий улыбнулся, поманил мальчика к себе. Тот смутился, оглянулся на мать, приятную женщину лет двадцати с небольшим, сидевшую неподалеку, потом все же подошел ближе.
- Тебя как зовут? - спросил Беляев, улыбаясь.
Малыш молчал, стесняясь, и оглядывался на мать. В той же, видимо, эта встреча не вызывала беспокойства.
- Жора его зовут. Георгий. Тихий он у меня, - сказала она.
- А меня зовут Гена. Дядя Гена, - Беляев пошарил в карманах, ища, что бы подарить мальчику. Не нашлось ничего, кроме форменной пилотки с кокардой в виде золотого щита, которую, явно большую для мальчика, Геннадий и нахлобучил на его голову. Эти пилотки в Особом надевались на вахте, под шлем, чтобы тот не давил очень сильно.
- Отдай шапочку дяде, - послышался голос матери. - Или хотя бы скажи 'спасибо'...
- Не беспокойтесь, - сказал Беляев. - Эта шапочка мне уже больше не понадобится.
- Спасибо, - прошептал мальчик и побежал к маме похвастаться приобретением. Та, поправив пилотку на голове сына, вдруг рассмотрела кокарду и, побледнев, пристально посмотрела на Беляева.
Он же не видел этого. Он думал о том, какое это счастье - иметь детей, сына или дочку, или и сына, и дочку вместе. Правда, Геннадий мечтал о девочке. О маленькой веселой баловнице с косичками, которую он хотел назвать Ритой. Маргарита Геннадьевна Беляева - это же так хорошо звучит! Как бы он любил ее, как бы выполнял ее желания, нежно заботился бы о ней...Ведь в нем еще такой запас нерастраченных душевных сил.
Его размышления были прерваны опустившимся в кресло рядом с ним немолодым мужчиной с нездоровым цветом кожи, напоминавшим лучевого больного.
- Хьюго Энглунд, бывший командир рейсового Марс-Земля, - без обиняков представился он.
- Геннадий Беляев, 'Орбитальная-26', пилот, - скромно сказал Командор-Три.
- 'Орбитальная-26'? Теперь это так называется? - спросил Энглунд, ощупывая лицо Беляева твердым, словно камень, взглядом. - И пилот высшего класса? - Не ожидая ответа (Беляев пожал плечами. Он не имел права говорить лишнее), Хьюго добавил, усмехаясь
- Во всей Солнечной системе, прошу заметить, есть только два типа кораблей, которые пилотируют пилоты высшего класса это просто звездолеты и эскадренные звездолеты. Полагаю, Вы со вторых...
Беляев слегка улыбнулся, впрочем, без всякого выражения на лице.
- Понимаю, понимаю, - сказал Энглунд, с таинственным видом прищуривая глаза. - Секретность...Секрет Полишинеля! - вдруг громко сказал он и рассмеялся.
Беляев посмотрел на него.
- Не волнуйтесь, - тут же сказал Хьюго. - Я не сумасшедший. Таким образом, командор (ведь Вы командор, не так ли, если я уже ослеп, то все же не настолько), действует на человека известие о том, что он проживет еще несколько месяцев. Вы ведь знаете, реакторы на ядерных посудинах склонны давать утечку?
Беляев посмотрел на него сочувственно.
- Ну так вот, - продолжал Энглунд, погрустнев. - А утечки бывают маленькие и побольше...Не правда ли?
Беляев кивнул. На 'Орлане' и любом другом ЭРКе Особого было шесть ядерных реакторов, каждый из которых по мощности равнялся нескольким крупным АЭС.
- И вот некоторые отважные космонавты попадают под такую утечку, - закончил Хьюго. - А земная медицина, видите ли, здесь некомпетентна, двадцать восемь лет в космосе - не шутка, и нужен специалист по космической медицине! Вот и приходится курсировать с Земли на Луну и обратно. Ну а Вы, простите, тоже на Землю? - спросил он.
- Да, - сказал Беляев. - В бессрочный отпуск.
- Вот как! - заметил Энглунд. - Да, всех она тянет назад, матушка. Так, может быть, мы летим одним рейсом?
- Я лечу дневным, - сказал Беляев.
- Я тоже! - обрадовался Энглунд. - Славно, вдвоем веселей.
В это время голос диктора возвестил о том, что начинается посадка на рейсовый 'Серебряный свет', следующий по маршруту Луна-Земля. Беляев и Энглунд направились к подземному переходу, который вел к пусковой шахте, где находился 'Свет'. Оказалось, что мальчик Жора со своей мамой тоже летит вместе с ними.
...Анечка сразу заметила этого человека. Он был на голову выше окружающих, а его внешность, вне всякого сомнения, могла бы смутить сердце гораздо более искушенное, чем сердце двадцатилетней стюардессы. Он поднялся по трапу последним, спросил 'Помочь?', не дожидаясь ответа, стал задраивать люк с такой быстротой и ловкостью, словно всю жизнь только этим и занимался.
- Спасибо, - смущенно сказала Анечка, когда Геннадий закончил, а это произошло очень скоро.
- Не за что, - улыбнулся тот. - На всех кораблях Космофлота действует одна и та же система замков.
Теперь Анечка при тусклом освещении тамбура наконец-то разглядела его щиты и звезды и припомнила, с каким уважением члены экипажа 'Света' относились к таким людям, если они появлялись на его борту. На памяти Анечки это было два или три раза. Ее тоже интересовали эти крепко сложенные люди в черной форме, отличавшейся от фиолетовой формы Космофлота. На ее вопрос, кто они такие, командир 'Света' туманно ответил 'Дальняя станция...Занимаются исследованиями пространства...' Анечка удовлетворилась этим ответом до тех пор, пока у одного из этих людей не увидела кобуру, в которой, как выяснилось благодаря ее расспросам, находился настоящий лазерный пистолет и она, поставленный на предохранитель, даже подержала его в руках. Возникал вопрос зачем смертоносное оружие мирным исследователям пространства? Но если Анечка о чем-то и догадывалась, то предпочитала держать за зубами. Умная девушка. Понимала, что о таких вещах болтать не надо.
'Вооружение эскадренного ракетного крейсера типа 'Язь-3 Боевой Модернизированный' составляют десять лазерных установок (дальность поражения 100 000 км), одна пучковая установка (ДП 150 000 км), четыре ядерных баллистических ракеты (БР) дальнего боя (мощность боеголовки 50 кт, ДП 40 000 км), десять ядерных БР ближнего боя (мощность боеголовки 10 кт, ДП 10 000 км), четыре электромагнитных орудия с кумулятивными снарядами калибра 440 мм (ДП 80 км).
На случай абордажного боя каждый член экипажа вооружен лазерным пистолетом последней модели, автоматом Решетникова и ручными гранатами объемного взрыва'.
('Эскадренный ракетный крейсер (ЭРК) 'Язь-3 БМ'. 'Общие сведения').
Они сели с Энглундом рядом. Салон был полупустым - дневным рейсом летали немногие. Старта не заметил даже Хьюго лишь Беляев догадался о том, что полет начался, по неуловимым изменениям звукового фона и освещения. Такие 'чудеса' стали возможны благодаря использованию искусственной гравитации и высокоточных систем управления. Весь полет от Луны до Земли, точнее, до одного из стартодромов на ее орбите, должен был продлиться не более трех с половиной часов.
Разговор с Энглундом постепенно угасал, так как, несмотря на все возможности современной медицины, тот чувствовал себя не слишком хорошо. Геннадий уже собрался было начать дремать, как вдруг поймал устремленный на себя пристальный взгляд. Это была мама Жоры, с которым Беляев познакомился на космодроме. Увидев, что Геннадий обратил на нее внимание, она подошла к нему по проходу между креслами.
- Извините, я хотела бы поговорить с Вами.
Беляев кивнул
- Хорошо.
Они сели на два свободных кресла несколько в стороне.
- Я знаю, кто Вы и где Вы работали до того, как появились здесь, - сказала молодая женщина. - Пожалуйста, разрешите мне сказать все до конца, - попросила она, увидев, что Беляев хочет что-то сказать. Ее собеседник кивнул головой в знак согласия.
- Мой муж работал там же, где работали и Вы, - продолжала она. - Но вот внезапно письма от него перестали приходить, а позже я получила официальное извещение с 'Орбитальной-26' - так называлось место, где работал мой муж - о том, что он пропал без вести. Может быть, Вы что-либо знаете или хотя бы слышали о нем?..
- 'Орбитальная-26'? - переспросил Беляев, посмотрев на нее. - Вы не ошибаетесь? - 'Будь я проклят', - подумал он. 'Орбитальная-26' - это был шифр Третьей эскадры. - А как фамилия Вашего мужа?
Она назвала.
'Ну конечно, - подумал он. - 'Орлан-4'. Вот и пришло время отвечать за все...'
- Как Вас зовут? - спросил он.
- Лена, - сказала она.
- Милая Лена, - сказал он со всем возможным участием, - перед Вами сидит тот самый человек, который послал Вашего мужа туда, откуда он не вернулся.
Она прижала ладонь к губам.
- Мне очень жаль, - сказал Беляев, - но ничего сделать было нельзя. На корабле, которым командовал Ваш муж, возникла радиоактивная утечка, грозившая погубить весь его экипаж. Мною, для которого Ваш муж являлся подчиненным, был передан на этот корабль приказ устранить утечку. Его совесть не позволила ему никого послать туда. В таких случаях идет командир. И он пошел туда сам. Пошел и не вернулся. С утечкой он сумел справиться, но за это время получил абсолютно смертельную дозу излучения. И не стал возвращаться. Открыл скафандр в негерметичном помещении.
Она тихо плакала, качая головой из стороны в сторону.
- Но почему...почему мне не сообщили об этом?.. Не сообщили сразу?..
- К сожалению, в его документах не было упоминания о том, что он женат, - осторожно сказал Беляев. - Извещать родственников в таких случаях являлось моей прямой обязанностью. Видимо, щадя Вас, извещение о пропавшем без вести отправил кто-то из членов его экипажа...который знал о ваших отношениях.
- Да-да, - сказала она уже более спокойно, платком вытирая слезы.
- У Вас маленький сын, - сказал Беляев. - Если Вам понадобится помощь, обращайтесь в Комитет по космической навигации. Пусть найдут Беляева Геннадия Александровича с 'Орбитальной-26'. И я помогу Вам всем, что будет в моих силах.
- Спасибо Вам, - сказала она, пожимая своей узкой ладонью его крупную кисть. - Извините меня.
Геннадий вернулся в кресло рядом с дремавшим Энглундом, но мысли о происшедшем разговоре долго не давали ему покоя. Посылать людей на верную или почти верную смерть - это и есть то, что может свести с ума самого мужественного, волевого, уверенного в себе человека. Оправданием ему могло служить лишь то, что и сам он ходил под той же смертью, что и они, и в любой момент приказ Командора-Один или собственная совесть могли отправить его туда, откуда уже не возвращаются.
...От дум его оторвало прикосновение легких тонких пальцев к его руке. Рядом стояла высокая стройная девушка в форме Космофлота, в туфельках на каблуках, по имени Анечка.
- Командор, - торжественно произнесла она, - командир атомолета 'Серебряный свет' приглашает Вас в отсек управления на чашечку кофе.
'Девушка, ради которой можно пожертвовать многим, - подумал Беляев, поднимаясь и идя следом за ней. - И которая, судя по всему, еще не знает об этом'.
Навстречу ему встал, протягивая руку, высокий седоватый, но еще крепкий мужчина лет сорока пяти. 'Командир', - понял Беляев. Секундой позже от экрана сумматора повернулся к их столику второй пилот, молодой человек с веселыми глазами и обаятельной улыбкой, приветливо поздоровался. 'Свет', конечно, вел автопилот. Функции экипажа здесь, на геоселенарном маршруте, были лишь контрольными. Анечка скромно устроилась в уголке, правда, тоже с чашкой кофе в руках.
- Рады приветствовать Вас на борту нашего 'Света', - сказал командир, беря свою чашечку кофе и жестом приглашая Геннадия к тому же. - Не так уж часто нам выпадает подобная честь, - он посмотрел на второго пилота. Тот кивнул. - Что нового у вас там, за орбитой Сатурна?
- Ничего особенного, - улыбнулся Беляев. - Так же летаем, так же проливаем пот...а иногда и кровь, - закончил он.
- Да, - сказал командир 'Света'. - Нелегкая у вас вахта. И конца ей так и не предвидится?
- Пока нет, - сказал Беляев. - Вы ведь знаете до тех пор, пока не будет обнаружено, откуда пришли чужие...
- Да, понимаю, - согласился командир. - И все-таки трудная работа?
- Легкостью своей работы мы никогда не могли похвастаться, - ответил Беляев. - Долгие десятки лет мы ждем лишь приказа, короткого кодированного приказа на старт и уничтожение противника. И неизвестно, поступит ли он когда-нибудь. Но мы должны быть постоянно готовы обрушить всю огневую мощь на прибывших незваных гостей. Правда, техника сейчас очень помогает. Никакого сравнения с теми, первыми 'Язями'.
Командир и второй пилот некоторое время молча пили кофе.
- Скажите честно, - спросил второй пилот, - вы чего-нибудь боитесь там?
Беляев подумал.
- Самое страшное в нашей работе, - наконец сказал он, - это когда по тревоге одновременно поднимается в с е. Такая тревога означает, что к рубежам Солнечной системы с субсветовой скоростью приближается противник, равный по численности или превосходящий наши силы. Но это не страх смерти. Те, кто в эту минуту выводят свои корабли в районы сосредоточения, испытывают необычайный душевный подъем, может быть, даже чувствуют себя бессмертными. Но они испытывают и тревогу, мучительную тревогу за то, что за их спиной уже не остается никого, кто смог бы защитить Землю и другие обитаемые планеты. К счастью, такие тревоги бывают редко. На моей памяти - а это пятнадцать лет - такое случилось лишь один раз. 'И за эти несколько часов тревоги 'Гамма' я постарел лет на десять', - подумал он.
Кофе подходил к концу. В наступившей тишине раздался голос Анечки
- А любят ли те, кто долгие годы несет эту трудную вахту внутри своих боевых кораблей?
Беляев взглянул на нее (она, казалось, слегка смутилась) и, чуть улыбнувшись, сказал
- Боюсь, что нет. Менее десяти процентов моих коллег женаты или имеют подруг, с которыми могут видеться во время редких и коротких отпусков. Но могу вас заверить, - продолжал он уже без тени улыбки, и правая рука его сжалась в кулак, - что все они испытывают другую, высшую любовь - любовь к Земле и землянам, и во имя этой любви каждый из них, не колеблясь, отдаст свою жизнь.
...До посадки оставался один час двадцать пять минут, он сидел, погруженный в свои мысли, как вдруг мимо него в заднюю часть корабля прошел второй пилот с каким-то предметом в руках. Для любого другого человека это ничего бы не значило, но за годы работы в Особом Беляев научился чувствовать кобру задолго до того, как она раздует свой клобук. Ведь в руках второго пилота был ИРИ - измеритель радиоактивных излучений. Выждав минуту, Беляев тихо встал (многие пассажиры дремали) и тихо отправился следом за 'секондом'.
Второй пилот стоял у стены одного из реакторов и сначала не заметил Беляева. Через его плечо Геннадий увидел цифру на экране прибора. Она превышала его предположения. Значительно превышала. Беляев кашлянул. Второй пилот обернулся. 'Утечка', - утвердительным тоном сказал Беляев. Второй пилот кивнул. 'Мне кажется, нам нужно посоветоваться', - заметил Беляев. 'Да', - ответил второй пилот. 'Я приду через минуту, - сказал Беляев. - Незачем волновать пассажиров'.
Когда все, включая Энглунда, находились в рубке, Беляев попросил сообщить, с какой скоростью нарастает утечка.
- По расчетам СРМ 'Света', излучение сможет вызвать у находящихся на его борту острую лучевую болезнь первой степени примерно через тридцать минут, - ответил командир.
- Я всецело подчиняюсь командиру этого экипажа, - сказал Беляев, - но за время своей работы за орбитой Сатурна я немало имел дело с подобными вещами, и поэтому просил бы, чтобы меня выслушали.
- Да, - сказал командир.
- Предлагаю следующее, - сказал Геннадий. - Аня должна попросить всех пассажиров переместиться максимально близко к рубке и прямо сейчас дать им радиопротекторы. Нужно немедленно включить общий вызов. Я иду в реакторный отсек и пытаюсь устранить утечку. На подстраховке работает Хьюго. Все.
- Не преждевременен ли общий вызов? - спросил командир.
- Боюсь, что нет, - сказал Беляев. - Если вызов не дают вовремя, часто бывает, что его уже некому будет давать.
- Кроме того, я думаю, что вопрос о том, кто пойдет, мы должны решить с помощью жребия, - добавил командир.
Беляев с укоризной посмотрел на него. Он не ожидал задержки от этого опытного космолетчика.
- Должен предупредить, - вмешался в разговор Энглунд, - что если жребий падет на Геннадия, я хочу пойти вместе с ним.
- Минуту, я только возьму бумагу и стило, - сказал Беляев и вышел. Никто не догадался его остановить. По указанию Анечки пассажиры уже начали пересаживаться.
'Смерть не любит, когда с ней играют, - подумал Беляев, вырывая из блокнота листок бумаги и деля его на четыре части. - И у них обоих золотые кольца на безымянном пальце правой руки. Так что говорить здесь не о чем'. Он аккуратно свернул все четыре листочка, ни на одном из них не поставив креста.
Процедура была недолгой. Первым тянул командир, и конечно, там ничего не было. Вторым попросил разрешения тянуть Геннадий. Из фуражки командира он ничего не взял, ловко предъявив присутствующим находившийся у него в руке листочек с крестом.
- Как скорость утечки? - осведомился Беляев.
- Возрастает, - сказал командир. - Излучение станет опасным уже через десять минут.
Беляев щелкнул языком и сказал
- Этого следовало ожидать. СУЗов у вас, конечно, нет?
- Нет, - ответил командир. - Только обычные скафандры.
- О-хо-хо, - с ни к кому не обращенным упреком сказал Беляев, - а ведь корабль с ядерным двигателем. - Он принял ИРИ из рук второго пилота и добавил, обращаясь к Энглунду
- Пошли.
- Да, - внезапно вспомнил он, оборачиваясь. - Один из вас должен постоянно дежурить у этого открытого люка и, если Хьюго сделает рукой вот так, - он показал, - во имя всех святых, катапультируйте двигатели к чертовой матери, не теряя ни секунды. Не думая о себе и обо мне, а прежде всего о тех людях, которые находятся уже так близко к вам. И которые должны остаться в живых, чего бы нам это ни стоило!
- Общий принят? - спросил он напоследок.
- Да, - ответил командир.
Беляев кивнул, выходя.
Время торопило. Он успел лишь сказать Хьюго, что, если не вернется, тот возьмет Лену и ее сына под свою опеку.
А потом Эглунд остался снаружи, а Беляев медленно пошел вдоль реакторов с ИРИ в руках. Фон был очень высок и нарастал с каждой минутой. Вскоре место утечки было найдено. Внешне стена реактора была не изменена, но именно отсюда вырвался наружу поток радиации. Беляев начал было готовить к работе пломбировщик, но пока он этим занимался, то увидел, что это уже бесполезно. Все уже было бесполезным.
Тогда он облизал сухие губы и внятно и размеренно сказал в микрофон
- Хью, со мной все. Сигнал!
Энглунду не надо было ничего объяснять. Долю секунды он стоял неподвижно. Потом глухо сказал 'Прости!' и захлопнул наружный люк.
Командир и второй пилот смотрели друг на друга. Наконец командир протянул руку и нажал ту кнопку, которую надо было нажать. Облегченный 'Свет' вздрогнул. Двигательный отсек вместе с человеком были катапультированы. Время жизни Геннадия Беляева теперь измерялось количеством воздуха в баллонах его скафандра, которого у него оставалось менее чем на два часа. Конечно, при условии, что скафандр не будет открыт раньше.
В это же время два спасательных корабля, срочно снявшиеся с ближайших стартодромов и спешившие на помощь 'Свету', уже приближались к нему.
В это же самое время горько плакали стюардесса Анечка, Лена и ее сын Жора...
Ничто, казалось, не предвещало опасности, когда, как гром среди ясного неба, вдруг раздался сигнал общего вызова. Встречающие окружили оживший большой монитор, с которого командир 'Серебряного света' рассказывал о том, что произошло, всем обитаемым планетам. 'Делается все возможное для ликвидации утечки', - сказал он. Тянулись томительные минуты, полные тревожного ожидания. Наконец командир сообщил, что опасность миновала - двигательный отсек катапультирован. Все, бывшие на платформе, вздохнули с облегчением. Вскоре по стартодрому было объявлено, что 'Свет', взятый на буксир спасательными кораблями, прибывает.
Среди других она также ждала у выхода из галереи. Вышли все пассажиры, но его среди них не было. Очевидно, внутри корабля оставался только его экипаж, но она все чего-то ждала, одиноко стоя у главного люка. Когда вышел седой командир, она, догадавшись, кто это, бросилась к нему. Тот сначала не мог понять ее сбивчивых объяснений, а потом его скулы напряглись, и он попросил ее отойти в сторону.
Она плакала, плакала горько и безутешно. Командир сказал ей
- Постарайтесь успокоиться. К сожалению, слезы здесь бесполезны. Единственное, что в таких случаях мы можем сделать, это стать более крепкими духом и довести до конца то, что не успели довести они.
...Через несколько часов после этих событий на все флагманы эскадр Особого отряда 'Надежду', 'Орлан', 'Норд', 'Смерч' и 'Цель' Гвардии, 'Наташу', 'Викторию', 'Юлию' и 'Татьяну' Девичника с 'Форпоста' Разведки был передан шифрованный приказ Командора-Один
'В связи с трагической гибелью Командора-Три приказываю на пять минут погасить все бортовые огни, кроме опознавательных. Объявляю пять минут молчания'.
Приказ был выполнен.
1987-1990-1992
Примечания.
СУЗ - скафандр усиленной защиты.
'Язь' (ЯЗ) - ядерный звездолет.
Тритон - спутник Нептуна.
СРМ - счетно-решающая машина.
ИПК - институт подготовки космонавтов.
Криоатомолет - использует энергию рекомбинации сжиженных атомов водорода.