Из бортжурнала "Пикадора": "13 сентября 2092 года, 10.15 утра. Самочувствие экипажа хорошее. Все системы корабля работают нормально. Координаты ..., квадрат М-22. Импульсы радиолокаторов отражаются от находящегося прямо по курсу препятствия протяженностью до 9000 млн. км. Глубина и высота неизвестны".
В это время я был на вахте. СРМ сделала расчеты, я просмотрел информацию. До барьера 8,5 млн. км. Его температура - 0 Кельвин. Включаю связь с "Символом".
Доносится сплошной треск. Азбукой Морзе требую подключить ультравибратор. Помехи уменьшаются. Пробую связаться с Марсианским ЦСП. Все то же самое. Приходится запустить свой УВ. Передаю сообщение: "МЭ-13 приближается к БМО.
Радиосвязь затруднена. Используем ультравибраторы. Появилась качка. Действуем в соответствии с программой".
Я беру микрофон, и по всем отсекам разносится: "Внимание, экипаж! Всем явиться в отсек управления!" Через пару минут все были в сборе.
Слегка покачиваясь, чтобы сохранить становящееся шатким равновесие, я беру слово:
- Перед нами находится барьер Менгу-Огнева. Будем штурмовать его. Тактика пока прежняя. Попытаемся пройти, набрав предельную скорость. Объект атаки - участки с минимальной напряженностью поля.
Если она является величиной константной, мощности наших двигателей будет достаточно для прорыва. Она, эта мощность, в десятки раз превышает мощность двигателей "Смерча".
В случае неудачи возьмемся за УВ. В атаку пойдет только "Пикадор". Я отдам приказ "Символу" значительно снизить скорость и следовать за нами.
Теперь всем - в противоперегрузочную. АИГи не выдержат этого ускорения, поэтому готовьтесь к варианту "F-3".
Я ввел в СРМ управляющую программу, надел шлем с притоком кислородно-гелиевого воздуха и противоперегрузочный костюм. Набрал код на ручке кресла, и сверху на него опустился прозрачный ситалловый колпак. Заработали насосы.
Пространство под колпаком наполнилось газом высокой плотности. Я предупредил экипаж, что сейчас начнется атака на барьер.
Я нажал кнопку и почувствовал, как стала увеличиваться скорость ракеты, хотя и не слышал шума двигателей.
Сказываются годы, проведенные мной на "Аисте". Перегрузки все возрастают.
Скорость - 370 км\сек. Перегрузки - 14 единиц. До барьера 3 млн. км, он все ближе. Еще несколько секунд...Вдруг в душу закрадывается ощущение неотвратимой опасности.
Взгляд прикован к прибору на пульте. Вопреки расчетам, интенсивность барьера на участке атаки возрастает. Это катастрофа!
Судорожным движением включаю АИГи, чтобы хоть немного смягчить столкновение. Болтанка достигла предела, и через секунду слышен удар носом корабля, потрясающий до последней клетки все мое тело. Свет меркнет во всех смыслах.
Гасимая скорость волной спрессованной крови ударяет мне в мозг...
Очнулся я через час в медицинском отсеке. В воздухе висел смрад сгоревшей изоляции. Надо мной стоял Пиркс.
"Как самочувствие?" - спросил он, берясь за мой пульс. Я улыбнулся, но сказать еще ничего не мог.
Минут через пятнадцать я немного пришел в себя. Пиркс рассказал:
- Мы гораздо лучше приняли удар и сразу смогли действовать. Очутившись в отсеке управления, увидели вас лежащим без сознания, покрытого кровью. Зрелище было не из приятных. Перенесли вас сюда, поместили в диагност. Машина оказалась на высоте.
- Что с кораблями? - спросил я.
- Ракета была отброшена на восемь километров назад благодаря силовому полю, вовремя включенному СРМ. "Символ" лежит в дрейфе в нескольких тысячах километров позади нас. Предлагал выслать спасательную команду, пока я отказался. Сам "Пикадор" пострадал мало.
- Сообщение ЦСП послано?
- Да, сразу после инцидента.
- Откуда запах? - поинтересовался я.
- Все нормально. Сгорели АИГи. Озонаторы работают. К аппаратам посланы роботы для ремонта. Он займет около трех часов.
Я поднялся с помощью Пиркса и отправился в отсек управления. Там экипаж "Пикадора" обсудил свои дальнейшие действия.
Я приказал СРМ запустить разведывательные зонды, которые тщательно исследовали прилежащие территории барьера.
После возвращения одного из них, изучая вычерченные самописцем графики зависимости коэффициента отражения от мощности посылавшихся импульсов, я обнаружил отрезок, бывший исключением из правил.
Коэффициент отражения у него был выше, чем у окружающих. Приборы говорили, что отразившая импульсы поверхность была металлической. Я догадывался, в чем дело.
Вопрос был обсужден экипажем, и, быстро собравшись, мы с Виктором на катере вылетели в этот район.
Вскоре, затормозив и выключив двигатели, мы с чувством восхищения и уважения застыли перед экранами. На них виднелся небольшой, тонкий, как игла, планетолет.
Время оказалось не властно над ним и не изменило его облик. Обтекаемые обводы, тогда необходимые для пробивания земной атмосферы, трапециевидные хвостовые стабилизаторы, наличие внешних антенн - эти типичные черты ясно указывали на то, что корабль был построен более двадцати лет назад.
Прочитанное в носовой части корабля его название - "Коперник" - подтвердило наши предположения.