Первого октября 2092-го произошло несчастье, едва не погубившее "Пикадор" и весь его экипаж. Вероятнее всего, СРМ, прокладывая курс корабля, допустила сбой. Мы наткнулись на крупный, около полуметра в диаметре, метеорит, что сейчас случается редко.
Но пояс астероидов остается поясом астероидов. Обломки планеты Фаэтон, некогда разорванного планетами-гигантами, смогли причинить нам смертельное беспокойство...
В это время на вахте в отсеке управления был инженер Виктор Морозов. Раненный осколками, потерявший до литра крови, он не сразу пришел в себя. Очнувшись, быстро оценил ситуацию.
Кусок кремния повредил энергораспределитель - и почти все системы корабля, за исключением некоторых, полностью автономных, тотчас замерли. Планетолет становился неуправляемым. Возникла реальная опасность, что воздух улетучится в бездну вакуума, внутри корабля установится температура космического пространства, и все живое погибнет.
"Пикадор" превратится в гроб-морозильник, вечно скитающийся в Пространстве...
Виктор прекрасно понял и то, что ликвидировать пробоину и починить распределитель нужно быстро и любой ценой.
Не теряя ни секунды, Виктор по лестнице (лифты не работали) проник в отсек космической одежды и надел теплый комбинезон.
На полное облачение, увы, уже не было времени. Он отыскал на складе паяльник, ситалловую панель и снова выскочил в коридор. Все это происходило в почти полной темноте, в тишине, не нарушаемой ни единым звуком, кроме зловещего шипения воздуха, вытекавшего из корабля в космос.
Холод становился нестерпимым, ведь система обогрева тоже отключилась. Пока Виктор, теряя кровь, немеющими руками прикреплял панель к пробоине, он сильно обморозился.
Все же главное было сделано. Но оставалось еще восстановить подачу энергии, и я с трудом представляю, как тяжело раненный человек сумел исправить все эти повреждения.
Когда мы сумели проникнуть в отсек (замки наших кают открылись при подаче энергии), он лежал на полу. Воля, в течение этих минут приказывавшая телу действовать наперекор всему, потеряла власть над ним.
Индикаторы индивидуального биоаппарата горели алым цветом, указывая, что состояние организма критическое. Уровень гемоглобина упал до 30-ти грамм. Пульс был нитевидным, аритмичным. Электрическая активность мозга была очень низка.
Мы быстро перенесли Виктора в медотсек, хотя я уже видел, а другие чувствовали, что бороться не за что.
Не помогли ни переливание синтетической крови, ни введение мощных кардиостимуляторов, ни дефибрилляция. Не приходя в сознание, через полчаса Виктор умер.
Потрясенный, я неподвижно сидел перед окровавленным операционным столом. Не стало друга, бывшего рядом и в часы успеха, уверенности в своих силах, и в часы раздумья, в минуты принятия трудных решений. Друга, с которым вместе летали много лет.
Предаваться горю было нельзя. Предаваться горю значило потерпеть поражение. Ведь экспедиция должна была продолжаться. Усилием воли я приглушил апатию и частично привел себя в норму. Мое решение сейчас было необходимо обоим экипажам.
Тело Виктора мы поместили в жидкий гелий, чтобы сохранить его до прибытия на Землю.
Горестно было встречено в Солнечной системе известие о гибели участника МЭ-13. Личный состав МКФ по традиции почтил его память пятью минутами молчания. Был приспущен флаг Демократического Союза на здании Комитета по космической навигации.
Полет МЭ-13 продолжался.
1980
http://napisanoperom.ru/la3DOD459W8kPS5Xw3 - здесь можно купить электронную книгу, цена 100 руб.