Жизненный путь будущего астронавта, члена первой межпланетной экспедиции начался в штате Висконсин, Соединенные Штаты Америки.
Их семья была связана с космосом. Дед Дика был одним из тех, кто около шестидесяти лет назад трагически погиб при пожаре своего корабля, еще находясь на Земле.
В значительной степени именно это и определило жизненный выбор его сына, отца Дика. Когда погиб отец, ему уже было семнадцать лет, и он не стал астронавтом, как хотел сначала. Используя деньги отца и свои природные способности, он основал небольшую фирму по выпуску хлопчатобумажных рубашек. Дела шли неплохо, и к настоящему времени у Стайнов было три фабрики с годовым оборотом около ста миллионов долларов.
Тяготея к спокойной земной жизни, отец Дика в соответствии с этим решил и вопрос о женитьбе. Его супругой стала одна из сотрудниц его фирмы, миловидная тихая женщина, экономист по образованию.
Их брак оказался на редкость устойчивым и удачным. Конечно, это произошло в первую очередь потому, что их объединяла любовь. Автор не собирается здесь вступать в дискуссию, но отмечает все же, что хоть это и редкость, но иногда встречается.
Родились трое детей - трое братьев. Рэй, старший брат, бывший старше Дика на пять лет, первым, к огорчению родителей, избрал профессию астронавта, поступив на только что открытый тогда факультет космоплавания при Стэнфордском университете. Это было первое учебное заведение в Штатах, по особой программе начавшее готовить астронавтов. Никакие увещевания не помогли. Все же отец, горячо любя сыновей, оплатил обучение всех троих. Троих, поскольку Джон (средний брат) и Дик пошли по стопам деда и старшего брата.
Вообще Рэй был для Дика примером во всем. Видимо, в нем ярче всего проявились гены деда. Это был астронавт "до мозга костей", отлично знавший технику, навигацию, пилотирование, находчивый и решительный. Еще водя "Спейс-шаттлы" к "Поиску", он стал широко известен в космических и околокосмических кругах. Возможно, это и определило выбор руководства НАСА, когда они отбирали пилотов для проекта "NRF". Эти буквы расшифровывались как "Ньюклие римаут флайер", то есть буквально "ядерный дальний летун". Проект предусматривал создание и испытание МГД-генераторного ядерного двигателя для марсианского корабля. Увы, проект преследовало слишком большое количество неудач.
Рэй Стайн был четвертым и последним пилотом-испытателем, погибшим на модели NRF. В отличие от своих предшественников, он сумел-таки укротить аномальную реакцию, но при этом получил слишком большую дозу облучения. Он был профессионалом, и потому умер, лишь посадив корабль. Собственно, кораблем это угловатое сооружение, состоявшее из пилотской кабины, реактора, систем его обеспечения и защиты и огромных баков с водородом, назвать было трудно.
Срочно был вызван отец. Но когда всего через три часа на личном самолете он примчался к сыну, то уже не застал его в живых.
Джон Стайн погиб еще давно, пилотируя корабль Земля-Луна, попавший в смертельный нейтронный пучок.
Рэю Стайну же было всего двадцать восемь лет.
Для всей семьи это был страшный шок. Казалось, рок преследует их. Дед и два внука...
У Рэя была невеста. После его гибели она попала в психиатрическую клинику, откуда больше уже никогда не вышла...
Дик тогда учился уже на последнем курсе Факультета. Отец настолько был потрясен гибелью старшего сына, что и слышать ничего не хотел о его карьере астронавта. Едва какой-нибудь разговор чуть касался космоса, с его губ срывалось: "Нет, нет! Ни за что! Лучше я умру, чем ты станешь астронавтом!" Мать была с ним согласна.
Дику пришлось выдержать в буквальном смысле борьбу с двумя любившими его людьми. Лишь глубокая вера в то, что он должен завершить дело, начатое братьями, поддерживала его.
Он сумел убедить родителей. Не будем говорить, чего им всем это стоило.
После последнего экзамена Дик пришел на могилы братьев. Долго стоял он молча, сосредоточенный, очень серьезный. Уходя, поклялся: "Я иду по дороге, проложенной вами, и дойду до конца!"
С этого момента Дик стал фанатично стремиться попасть в состав первой межпланетной экспедиции.
Был подписан совместный российско-американский проект "Red Planet" ("Красная планета"), и это дало результаты. Через два года был построен "Интерфлайер". Название корабля объединило в себе межпланетный и международный характер предприятия.
Дик мог стать одним из двух американских участников экспедиции. И он стал им. Недостаток чего-то другого ему заменили железная воля и непоколебимое упорство.
Он выдержал конкурс в десять человек на место. Он прошел без замечаний суровейшую медицинскую комиссию. Он действительно стал одним из лучших пилотов НАСА.
Экспедиция не была легкой. О ней можно было бы написать отдельно целый роман, но не это является целью автора. Упомянем лишь об одном.
Когда они возвращались и были уже настолько близко от Земли, что смогли установить с ней устойчивую видеосвязь, Дик на один из первых же сеансов связи пригласил родителей.
Взволнованные, все трое молча всматривались друг в друга через еще разделявшие их сотни тысяч километров пустоты.
Дик, преодолевая волнение и внезапно возникший в горле комок, сказал:
--
Мама! Отец! Вы видите, мы возвращаемся, и все хорошо, и скоро мы будем дома. Наверное, это один из счастливейших дней моей жизни. Да, это так и...и Рэй с Джоном погибли не напрасно. Я закончил их дело. Я доделал то, что не доделали они...
Дальше он не смог говорить. Только улыбался, но в глазах у него стояли слезы.
Отец ответил за них обоих. Он сказал:
--
Ты все делал правильно, сын. Мы верим в тебя, ждем тебя. Возвращайся скорее!
Он вернулся, чтобы снова и снова уходить в космос, раз за разом повторяя первый маршрут "Интерфлайера". Риск каждого полета по-прежнему оставался большим. А для исследования и освоения Марса требовались строительные материалы, техника, горючее...
"Марсианские" пилоты были на вес золота. И Дик стал первым из них, кто испытал на себе "болезнь одиночества", позже названную острым психозом длительных космических полетов.
Все зависело от времени, в одиночестве проводимого в открытом космосе. Наименьшему риску подвергались пилоты, совершавшие перелет к Марсу в период "великого противостояния", когда между планетами оставалось всего лишь пятьдесят пять миллионов километров. Это отнимало немногим более месяца. А критической границей являлись приблизительно сорок пять дней.
Болезнь была тяжелым испытанием для Дика. Началось с того, что через полтора месяца после отлета ему начали слышаться голоса, мерещиться узоры и фигуры; иногда он как бы терял сознание. Не будучи медиком, он сумел правильно сориентироваться и вовремя начал принимать нейролептик. Возможно, что это его спасло.
С трудом, но ему все же удалось совершить посадку. Последовавшее лечение имело, к счастью, очень хороший эффект, и Дик смог после не очень большого перерыва вернуться в космос.
И тут он обнаружил, что и космос, и сам он, оказывается, никому не нужны.
На Марсе было сооружено три поселка с населением около восьмидесяти человек, и это было все. Жили там в основном ученые, а об освоении планеты никто уже и не помышлял. Единственное, какую пользу земляне получали от Марса - это туризм. Владельцы кораблестроительных фирм имели на этом сотни миллионов долларов. А летели на Марс с целью туризма, разумеется, только весьма состоятельные люди, то есть единицы. Итак, дело, которому Дик практически посвятил всю свою жизнь, стольким пожертвовал, оказалось заброшенным и все гуще зарастало сорной травой.
Вместе с тем Стайн видел, что это лишь один из тревожных симптомов всеобщего забвения духовного начала в человеке. Люди жили безбедно и не хотели ничем рисковать. Стайну даже начало казаться, что он и его товарищи по "Интерфлайеру" - из последнего поколения людей, для которых нематериальные ценности еще были выше личного благополучия. Об этом говорило, например, то, что катастрофически упал конкурс на факультет космоплавания. Астронавтика превращалась в занятие глуповатых, ни к чему более не способных "чудаков". К чему могло это привести? К вырождению людей как мыслящих существ - считал Стайн. Руководствуясь этим, он и решил действовать. В душе он считал кретинами тех, кто не принял его методов. Если бы они еще мало-мальски о чем-то задумывались, то могли бы понять, что от таких заплывших жиром субъектов, как Билл Сэндфорд или масса других, ему подобных - словами ничего не добиться. Мало того - очутишься в газовой камере. И объясни там все, что ты хочешь!..
Нет, другого выхода у Стайна - как человека и астронавта - не было. Он должен был действовать именно так, как он действовал. И уж тут ничто не могло его остановить.
И вот он вышел на трассу Земля - Марс, положил корабль в дрейф и стал ждать.
Ждать пришлось недолго... "Грузовики" летали к Марсу гораздо чаще пассажирских - примерно раз в неделю.