Слада Tigremi. Главы 1-3

Название: Жизнь с чистого листа
Пейринг: Хичоль, Кюхён

Рейтинг: не знаю

Тип: Джен

Жанр: драма, романтика, АУ

Саммари: Что делать, если жизнь никогда не станет прежней? Он инвалид и должен смириться с этим. Кюхён терял себя, но случайная находка полностью перевернула его мир и его жизнь. Осталось самое простое - найти этого загадочного незнакомца, что стал его ангелом-хранителем.

Глава 1

Это было странно. Не чувствовать свое тело так, как раньше. Всего лишь обычная подростковая халатность и беззаботность, но такой чудовищный итог - он инвалид. Кюхён не помнил самой аварии. Лишь то, что кто-то из их компании сел пьяным за руль и они, весело смеясь, и совсем не следя за дорогой, ехали куда-то развлекаться. Кюхён, хоть и был практически трезвым, но сел на переднее сиденье, рядом с водителем, что вел себя как ребенок, крутя руль в хаотичном порядке. Единственной нотой благоразумия было то, что Кюхён, несмотря на бурление алкоголя в крови не забыл пристегнуться ремнем безопасности. Спустя пару песен и непонятных криков остальных парней, их вынесло на встречную полосу и, как говорили потом в полиции - столкновение было неизбежно. Кюхена спасло именно то, что он, в отличие от остальных был пристегнут.

Удар, темнота и боль - вот и все, что он запомнил из событий того дня. Очнулся он лишь спустя несколько дней и узнал о своем приговоре - паралич нижней части тела. Почему-то больше всего его поразили слезы отца. Тот всегда казался таким непробиваемым и непоколебимым, как надежная скала, но в тот день он плакал, как маленький ребенок, ничуть не стесняясь своих слез. Слезы отца и дрожавшие руки матери - именно это врезалось ему в память больше всего. Он вообще много чего не помнил тогда. Память запечатлевала все какими-то рваными фрагментами, выделяя лишь отдельные моменты, отчего целостная картина событий от него ускользала. Кюхён помнил свою первую истерику, когда понял, что не может ходить. Его тогда сильно трясло и он бил себя по бледным и казавшимся таким чужим ногам. Но ничего не поменялось - ни одного движения. Ни одного отклика. Ни-че-го.

Сколько он провел в больнице, он не помнил. Временами на него накатывала абсурдность происходящего - день рождения, его праздник, стал для него его персональным проклятием.

Ему было семнадцать, и он стал инвалидом в свой собственный день рождения. Единственный выживший в той аварии. Это он узнал из заголовков газет, что весьма подробно осветили это происшествие.

Все что Кюхён ощущал потом - это лживость. Лживое сочувствие незнакомых людей, лживое притворство его бывших друзей, лживое спокойствие его семьи. Все пытались сделать вид, будто все идет так, как раньше, но Кюхён знал, что как раньше уже ничего не будет.

Бесконечные процедуры, уколы, капельницы и разговоры с психологами, что не давали ему ничего, кроме скуки и тщательно скрываемой зевоты. Кюхён уже привык не смотреть в зеркало, не смотреть на ноги, не... в его жизни стало слишком много таких вот "не"...

Следующим поворотным моментом в его жизни стала коляска. Обыкновенная инвалидная коляска. Но именно она, как ни странно, стала именно той вещью, что показала ему, что он никогда не станет нормальным. Он инвалид и должен смириться с тем, что это навсегда. Как сказал врач, что его осматривал: "Надежды на восстановление крайне малы. Около одного процента из ста".

Он садился в эту чертову коляску, пытался передвигаться, но чувствовал - с каждым последующим поворотом колеса, он умирал. Умирал тот наивный улыбающийся мальчишка, что мог с детской непосредственностью подложить на стул учителя кнопку или засунуть лягушку в шкаф сестре. Умирал тот радостный взгляд и то ощущение, когда можешь все и не надо ничего отдавать взамен. Кю иногда усмехался таким мыслям и ощущал себя стариком, запертым в теле подростка. Подростка-инвалида.

С того времени прошло уже два года и теперь ему уже девятнадцать. Он заочный студент престижного университета и его единственной страстью являются компьютерные игры. Наверно потому, что именно там он может все - ходить, бегать, прыгать и совершенно не думать о том, что в реальности он инвалид, который сам похерил свою жизнь. Одна ошибка, но платить приходится всю жизнь.

Кюхён частично смирился с этим, пытаясь привыкнуть жить вместе с тем, что у него есть. Поручни, кресло и бесконечные пандусы - вот, что стало его реальностью. Он постоянно двигался в кресле, стараясь все делать самостоятельно и не смотреть вверх, чтобы не видеть лица окружающих его лицемеров, в глазах которых плещется поддельная жалость. Он давно разучился смотреть вверх, обычно пряча взгляд где-то в трещинах асфальта или на уровне чужих рубашек. Он не хотел смотреть в лица, так как они напоминали для него бесконечную массу движущихся масок. Ни одного настоящего лица. Ни одной настоящей эмоции. Даже дети и те, пропитаны этим отравляющим душу ядом, под названием "современная жизнь".

Иногда он развлекался тем, что приходил в одно расположенное неподалеку от его дома кафе и сидел там часами за специальным столиком, что сделали для таких как он. Было интересно смотреть в окно, потихоньку потягивая заказанный кофе и просто наблюдать за биением жизни. Словно со стороны, он глядел, как бесконечное количество людей идут куда-то, спешат, торопятся и совсем не обращают внимания ни на что вокруг. Каждый раз, Кюхён наблюдал, как за стеклом происходят какие-то события, поступки и моменты, что меняют судьбы людей. Кто-то сломал каблук, кто-то вляпался в лужу, кто-то плакал, кто-то смеялся...

Все эти моменты составляли объемную картину жизни. Жизни, в которой нет места ему. Кюхён несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством, но останавливался в самый последний момент. Ему казалось, что его еще что-то держит в этом мире и он не должен так банально поддаваться собственной слабости.

Все изменилось в один из таких дней, когда он, по обыкновению решил "заехать" в это кафе. Его столик был как всегда свободен, так что он, привычно махнув рукой официанту, подъехал к нужному месту. Постоянные посетители кафе на него уже даже не оборачивались, привыкнув к его частым посиделкам. Однако в этот раз было нечто необычное, что сразу привлекло его внимание - на его столике лежала забытая кем-то тетрадь. Хотя скорее это был даже блокнот для записей и, судя по весьма потрепанному виду, использовался он весьма активно.

Кюхен не знал, что делать - позвать официанта и сообщить о потерянной вещи, или же самому найти хозяина этого блокнота? Он и сам не знал, почему так захотел отдать его лично, может потому, что этот подшитый кусок листов и мыслей заключал в себе чью-то жизнь?

Официант, как назло, был занят другими заказами, едва успевая разносить готовые блюда. Видя, как парень запыхался и едва ли не материт прожорливых клиентов, Кюхён решил сам отдать блокнот его хозяину. Осторожно открыв первую страницу, чтобы узнать имя владельца, он с удивлением заметил, что ничего такого нет и в помине. То, как обычно ведут дневники, указывая сразу не только полные контакты, но и едва ли не до последнего прыщичка описывая собственную внешность, в этом блокноте начисто отсутствовало.

Блокнот вела таинственная "Релла" и даже по почерку было сложно определить, кому этот блокнот принадлежал - парню или девушке. С одной стороны, была загадочная "Релла", а с другой стороны - род указывался мужской. Кюхён хотел уже выбросить от греха подальше этот странный продукт маньяка-транствестита, когда его взгляд зацепился за первые строчки в дневнике. Дата стояла прошлого года, так что его не на шутку это заинтересовало.

27 апреля 2012 года

"Соплежуйство снова в моде, именно это стало моей первой мыслью, когда я неожиданно купил эту дурную тетрадку. Нахрена? Сам не знаю. Но время убить можно. Главное вовремя остановиться... Итак, я, прекрасная и неповторимая Золушка этой забытой богом планеты, решил писать сюда всю ту херню, что бродит у меня в башке. Симба говорит, что это помогает очиститься от "скверны". Ха! Знаю я, как он очищается - трахает всех, кому не лень. Однако хочется выговориться и иногда сказать такое, чего не скажешь никому и никогда. Дело даже не в том, что есть стеснительность или еще что. Эта хрень не про меня. Просто страшно признаться. Даже самому себе. В-первую очередь самому себе..."

Кюхён, пока читал эти несколько строчек, успел испытать множество эмоций. Смех от сарказма и самоиронии, приправленной самовлюбленностью, понимание этого невидимого собеседника, и осознание, что испытываешь то же самое, что и этот незнакомый человек.

Естественно, он на автомате решил продолжить чтение этого занятного блокнота. В тот момент, когда он читал эту запись, у него даже не промелькнуло мысли, что он по сути, совершает преступление и влезает в жизнь незнакомого человека. Его интересовало лишь одно - прочесть эти строки, что так заинтересовали его. Так что он на автомате засунул блокнот в себе в сумку и, расплатившись за кофе, направился к себе домой. Ехать было не так уж далеко, так что он ловко перебирал руками, двигаясь по давно знакомому маршруту. Коляска иногда подпрыгивала, натыкаясь на небольшие камешки, но это ничуть не портило общее впечатление от прогулки. Самое сложное для него, начиналось около дома. Несмотря на то, что пандус для него сделали максимально удобным, Кюхёну все равно приходилось прилагать много усилий, чтобы въехать на эту небольшую горку. Иногда ему помогали соседи, но большей частью он привык все делать сам. Родители иногда приезжали, но, Кюхён сам не хотел их видеть, чтобы не чувствовать их душащей его жалости. Иногда приезжала сестра и привозила домашних вкусностей. Она никогда не говорила с ним насчет его увечий, а если и затрагивала эту тему, то говорила лишь то, что думала и за это он был ей благодарен.

Отец откупился от него и от своего чувства вины тем, что купил отдельную квартиру и оборудовал ее максимально комфортно для него. Конечно, жить одному было сложно, но Кюхен признавал лишь собственные силы или же, когда не мог справиться совсем - нанимал сиделку, что могла помочь ему. Хотя для него даже самое обычное действие превращалось в пытку. Помыться? Это особый вид издевательств, так как залезть в ванную и вылезти из нее же, для него было неимоверно трудно. Приготовить еду? Достаточно просто, но не для того, кто находится практически на одном уровне с плитой. Но Кюхён держался, считая, что принимать помощь родных для него слишком обременительно.

Заехав в квартиру, что располагалась на первом этаже, так что для него никогда не существовало проблемы с лифтом, Кюхён закрыл дверь и устало выдохнул. Весь тот энтузиазм, что он излучал на улице, сейчас слезал с него, как старая шкура со змеи. Сейчас он опять был самим собой - безумно усталым парнем, что никак не мог найти себя в этом непонятном и такой странном мире. Тишина в квартире нарушалась лишь его дыханием, тиканьем часов да поскрипыванием коляски, что начинала издавать какие-нибудь звуки, стоило ему чуть пошевелиться. Эта тишина на него давила и, в тоже время была желанна. Странное ощущение двойственности, когда хочешь одиночества и одновременно бежишь от него.

Кюхён подъехал к еще одной коляске, предназначенной для дома и, цепляясь руками за поручни, пересел в нее, едва не перевернув "уличную", так как зацепился кроссовком за колесо. Выругавшись, он наклонился и, поставив в нормальное положение коляску, поднял сумку с пола. Отцепив домашнюю коляску с креплений, что удерживали ее на одном месте, он покатил на кухню, толкая руками упругую резину колес. Домашнюю коляску нужно было двигать самому, тогда как в "уличную" был встроен специальный двигатель, что позволял двигаться автоматически, не используя руки.

Кюхён поехал к шкафчику и достал коробку с раменом. Хоть он и мог готовить, но сейчас он банально устал и не хотел возиться с продуктами. Поставив воду нагреваться, он полез в сумку и достал тот самый блокнот. Безумно хотелось прочесть все и сразу, но он не хотел так быстро закончить чтение этой странной находки. Неизвестно почему, но ему казалось, что то, что он нашел этот дневник, очень важно. К тому же, Кюхен как-то вычитал в одной умной книге, что лучше читать по небольшому куску в день, чтобы лучше осмыслять и понимать написанное. Особенно это касалось личных записей и автобиографий. Так что он решил, что прочтет еще одну запись, а остальное будет читать завтра. Заварив рамен, Кюхен принялся еще раз осматривать находку, пытаясь найти хоть какой-то намек на имя владельца. К сожалению, ничего такого он не нашел. Разве что рисунок страшного кота, что был схематично набросан на задней обложке.

Обложка была темно-красного цвета и черными вкраплениями, что создавало эффект черного дождя или брызг. Словно кто-то накапал мелких черных пятен по всей поверхности. Смотрелось необычно, но красиво.

Бумага была самой обычной, разве что немного плотнее тех, что использовались в обычных тетрадях

28 апреля 2012 года

"Опять открыл этот блокнот. Точнее Симба заставил, обещав, что притащит домой священника, если я не начну писать. В общем-то, мне похер, но слушать чужие завывания и непринятие чужой точки зрения - это надоедает. Я атеист. Дело даже не в том, что я считаю всю эту религиозную муть полным бредом. Дело в том, что меня раздражает такое упорство на своем. Ну верю я в свое, какое-то вам до этого дело? Ясен пень, что никакого, но ведь ходят, лезут и орут, что правильно только у них! Я так думаю, что даже Иисус, посмотрев бы на то, во что превратилась эта церковь, плюнул бы и ушел куда подальше. Церковь. Для меня это стало синонимом вымогательства и пустых обещаний. Вера должна быть у человека в сердце, а не в кошельке. А сейчас актуально как раз второе, а не первое. Купить свечу? Я понимаю, питаться должны все, но не за такие деньги. Мне проще создать свою религию, чем принять эту. Я верю в человека и его отношение к жизни, а не мифической сущности, что только и делает, что грозит пальцем и обещает полный абзац после смерти. Я знаю, есть кто-то или что-то, что ведет нас по жизни. Это цепь случайных событий, что формируют нашу жизнь, но кем или чем они определены неизвестно. Я верю в того бога, живет у меня в сердце. Но выносить его на полное обозрение я не собираюсь. И пусть Симба орет сколько угодно. Я делаю, что хочу и как хочу. Я верю в себя и собственные силы.

Я верю в то, что буду жить..."

Глава 2

Кюхён откинулся на кресло и задумчивым взглядом уставился в потолок. Сознание в автоматическом режиме отмечало все неровности и изъяны покрытия, а вот сам Кюхён мыслями был далеко. Он прокручивал в голове раз за разом прочитанные строчки и пытался понять, почему его это зацепило сильнее всего того, что он читал за последние три года. Вроде бы самые обыкновенные рассуждения, точно такие же, как и сотни других о политике или деньгах, но что-то не давало отбросить их и забыть, точно так же как и все остальное. Ответ упорно не находился. Может все дело в последней строчке? Она так и дышала отчаянием и надеждой. Точно такой же, как у него.

Кюхёну было до безумия интересно, каков этот владелец загадочного блокнота. Наверняка неординарен. Об этом свидетельствовало все - начиная от прыгающего, но на удивление понятного почерка и заканчивая самовлюбленностью, что переходила в самоиронию. К тому же такие рассуждения... Кюхён был на триста процентов уверен, что этот Релла умен. Или эта. Хотя ему почему-то казалось, что владелец дневника именно парень.

Внезапно он вспомнил свое детство. Когда спокойно бегал и ничуть не заботился о том, каково это - когда не чувствуешь своих ног. Подъехав к столику, на котором стояло несколько фотографий, он взял в руки рамку с одной из них. На фото был изображен он сам. Десятилетний. Яркая улыбка до ушей, сверкающие глаза и взъерошенные волосы - куда все это делось? Сейчас он казался сам себе, просто старой выцветшей копией того Кюхёна, что был раньше. Слезы невольно закапали из глаз, падая на рамку, на стекло, создавая расплывающийся эффект, отчего все кружилось и переливалось перед глазами. Он не мог унять эти тихие слезы, что словно отдавали дань прошлому, создавая тот очищающий эффект в душе. А может, и не создавая. Это было неважно.

Важным было то, что Кюхён запутался. В этой жизни, в себе самом, в окружающих. Время, словно паук, отплело его своей душащей паутиной, и он совершенно не понимал куда движется, и движется ли вообще, или просто стоит на месте, создавая лишь призрачную иллюзию подобия движения. Слезы прошли так же внезапно, как и начались, а вот мысли остались.

Задумавшись, он пропустил тот момент, когда его телефон начал звонить и очнулся лишь тогда, когда несчастный кусок пластмассы уже просто надрывался немного визгливой мелодией.

Взглянув на дисплей, он понял, что звонила сестра. Кюхён нажал на ответ и тут же поморщился от резкого ора девушки:

- Какого черта ты не отвечал так долго?

- Прости, задумался. - Кюхён попытался ответить спокойно, но голос был хриплым.

- Что случилось? - Тон сестры мгновенно поменялся с сердитого на заботливый, отчего Кюхён улыбнулся, но спустя мгновение поморщился, чувствуя, как неприятно стянуло кожу высохшей солью от слез.

- Ничего. Все в порядке. - Он попытался успокоить ее, но та ни капли ему не поверила. Хотя и продолжать эту тему не стала. За это Кюхён любил свою сестру. Та всегда знала, когда нужно оставить его в покое.

- Я хотела узнать, что делать с твоей гитарой. Помнишь, я ее тебе еще подарила на твое пятнадцатилетие? - Ара хмыкнула и продолжила. - Я разбирала вещи в твоей комнате и нашла ее за шкафом. Струны, конечно, придется поменять, но так она еще в довольно неплохом состоянии.

- И? - Кюхён не понимал, к чему был весь этот разговор.

- Тебе ее привезти или выкинуть? - Видимо девушке надоело ходить вокруг да около, так что она перешла сразу к делу.

- Не знаю. - Кюхён был в замешательстве. Он так привык не связывать себя с прошлыми увлечениями, что сейчас просто запутался.

- Ну, тогда я ее выкидывать не буду. Захочешь забрать, позвонишь - я привезу.

Сестра отключилась, а Кюхён еще несколько мгновений сидел, словно в прострации и осмысливал сказанное. Потом, словно не по своей воле, его рука потянулась к блокноту, что одиноко лежал на столе. Открыв на следующей странице, он принялся читать, хмыкнув подобной иронии судьбы. Этот парень тоже писал про гитару. Это уже было не просто совпадением. Это было знаком судьбы.

30 апреля 2012 года

" Нашел гитару на помойке. Было невероятно странно видеть неплохой инструмент среди кучи мусора. Пока никто не видел, забрал ее себе. Эх, видел бы меня Симба! Великая Релла копается в мусоре! Да он бы троллил меня этим до самой старости! Однако мне все равно. Отмыв ее от грязи, я понял, что ее предыдущие хозяева были полными дебилами, так как выкинуть гитару фирмы "Ibanez" мог только полный идиот, страдающий конкретным разжижением мозгов! Гитара была очень красивой и немногочисленные царапины ее ничуть не портили. Струны словно льнули к моим пальцам и я почти весь вечер провел, бренча что-то незамысловатое, и периодически куря сигареты. Это прекрасно - сидеть на балконе, перебирать струны и пускать дым в небо, где он растворяется и словно открывает мне глаза. Черт возьми, я никогда не видел такого же пронзительно-синего неба, как сейчас. Словно кто-то разлил перед глазами усилитель и все видно настолько ярко и невероятно четко, что из глаз текут слезы. Вперемешку с сигаретным дымом это поистине невероятно. Интересно, кто из жителей этого зажравшегося города, сейчас поднял голову вверх и обратил внимание на эту красоту? Если найдется хоть один счастливчик, то это уже будет огромной удачей. Черт, как смешно - в этом городе живет несколько миллионов людей, но ни один из них не смотрит вверх. Достаточно чуть поднять взгляд и можно будет увидеть редкое мгновение истинной жизни, но нет - все спешат, уткнув свои гляделки куда-то в асфальт. Ни интереса, ни любопытства, ни наивности. Ни-че-го. Одна лишь корысть и похоть. Я хочу умереть, под таким же пронзительным небом. Или встречать его каждый вечер самому.

Я хочу, чтобы это мгновение хрупкого спокойствия длилось вечность..."

Кюхён представил все себе это так ярко и живо, что внезапно захотелось точно так же взять свою гитару и ощутить тонкий металл струн, что с болью впиваются в нежную кожу. Так как на балкон ему доступ был закрыт из-за того, что он превратил его в склад ненужных вещей, то он решил поехать к семье и забрать гитару.

Звонить сестре он не стал, решив, что не так уж и плохо будет сделать все самому и заодно доказать отцу, что до сих пор считал его неспособным ни на что, кроме валяния в кровати. Кюхён улыбнулся собственным мыслям и пересел в "уличную" коляску. Так как время только недавно перевалило за полдень, то он как раз успеет съездить к родителям.

Улица встретила его ветром и духотой, так что он решил купить бутылку воды, чтобы не мучиться от изнуряющей тело жары. Хоть и было сложно одновременно въехать в магазин и фиксировать дверь, чтобы та не мешала ему, но он справился. Оплатив покупку, Кюхён хотел было уже выехать обратно, когда зацепился колесом за какой-то выступ. Промучившись пару минут, он все же смог освободить колесо из этого своеобразного плена, но настроение было безнадежно испорчено. Выехав из магазина, он решил перейти с автоматического режима на ручной, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.

Тротуар был ровным, так что коляска ехала без проблем, толкаемая сильными руками. Да, вот что у него и было сильным, так это руки. Бесконечные подтягивания, отжимания и толкания, сделали эту часть его тела весьма сильной и выносливой. Это было единственным плюсом в его положении. Светофор загорелся зеленым и Кюхён старательно двигаясь, пытался как можно быстрее проехать опасный участок дороги. Вот только сегодня удача была не на его стороне.

Уже почти доехав до тротуара, его коляску кто-то цепляет ногой, отчего ее ведет в сторону и Кюхён просто не справляется с ситуацией. Коляска переворачивается на газоне, в опасной близости от проезжей части, а он только и может думать о том, что джинсы будут испачканы. Почему-то у него не вызывает страха то, что его ноги находятся в опасной близости от колес проезжающих машин. Он лежит на спине и смеется. Он наконец-то видит это небо. Он смог увидеть его. И почему-то оно точно такое же как и описывалось в блокноте - пронзительная синева до боли, до слез и до сжатых пальцев. Хотелось смеяться в голос, но текли слезы. Он впервые за три года поднял голову и увидел небо. Пусть и так. Он впервые ощущал траву под собой. Пусть прохожие идут мимо, с деланным сочувствием смотря на него. Он видит небо, эту пустоту и необъятность, от которой становится так легко в душе и хочется стать частью этого неба, не испытывая никаких проблем. Только небо.

Долго так продолжаться не могло и спустя несколько бесконечных минут, что словно растянулись, как тягучая карамель вокруг него, Кюхён ощутил неожиданный рывок сзади себя, отчего его как-то странно подкинуло вверх. Повернув голову, он увидел незнакомца, что не проронив ни слова, молча помогал ему. Спустя мгновение он осознал - парень просто-напросто поднял его на руки, так легко, словно он ничего не весил. От осознания этого факта, Кюхён не мог ничего сказать. Все слова почему-то исчезли. Для него это было странно. Ему впервые кто-то помог. Без лживых слов или потому что "так надо". Ему помогли, потому что захотели, не приукрашивая своего поступка и не преумножая свое эго.

Кюхён очнулся от этого своеобразного транса лишь тогда, когда парень усадил его в коляску и выпрямился. Заметив, что тот хочет уйти, он смог сказать в спину незнакомца лишь тихое:

- Спасибо...

Парень ничего не ответил, даже не показал то, что услышал его. Просто поднял свою сумку и слегка улыбнувшись, направился дальше. Кюхён пытался разглядеть его внимательнее, но глаза замечали лишь ярко-розовую рубашку и высветленные волосы. Он сидел словно в прострации какое-то время, словно забыв на несколько мгновений, кто он, и как оказался на улице. В голове не было ни единой мысли. Лишь абсолютная блаженная пустота. Однако ему не дали забыть обо всем окружающие, вернув в жестокую реальность своими едкими и пропитанными лицемерием словами. Этот негромкий шепот, словно удавка затягивался все туже и туже на его шее, проникая под кожу ядовитыми словами лживого сочувствия.

- Смотрите, бедняга! Как он ходит-то?

- Ой, у него ноги такие странные!

- Мама, а кто это? А почему он сидит в кресле?

- Ой, он наверно наркоман, не подходи к нему. Видишь, вены все в синяках.

Кюхён хотел заткнуть все чувства руками, чтобы не слышать, не видеть, не ощущать этих слов, что скользили к нему, подбираясь все ближе и ближе. Все эти слова привели к тому, что он словно на мгновение опять вернулся в то время, когда только узнал о своем диагнозе. Тогда ему было так больно и страшно, что он начал бояться темноты. Он все время ожидал, что опять очнется и узнает что-то плохое.

Кюхён словно наяву увидел перед собой надвигающуюся темноту и давящее ощущение больничных стен, что словно давили на него, заставляя задыхаться и пытаться выбраться на свободу. Он больше не видел перед собой яркого, дневного и наполненного жизнью Сеула - он опять оказался один на один с собственным прошлым, что безмолвным призраком следовало за ним.

В себя его привел громкий автомобильный гудок. Он, словно нечто яркое ощущение настоящего, ворвался посторонним звуком в его иллюзию темноты, разбив ее на хрупкие осколки и заставив очнуться от навеянного подсознанием наваждения.

Он внезапно ощутил, что находится не в больнице, а посреди улицы весьма оживленного города, в котором так много звуков, что обрушились на него целой мешаниной и какофонией чужой жизни. Вспомнив о цели своей вылазки, Кюхён решил, что гитару он все-таки не сможет забрать сам, из-за усталости, что навалилась на него многофунтовой глыбой, забирая те крохи спокойствия, что были до его эмоционального всплеска.

Кюхён настроил коляску на автоматический режим и направился в сторону дома. Ему было просто необходимо хоть немного выпить, иначе он окончательно свихнется.

Глава 3

Бутылка дешевого виски, стакан и пустота в голове - это то, что окружало Кюхёна. Это то, что стало его центром мира в данный момент. Не было никаких проблем, никакой боли и никакого отчаяния. Только равномерные движения руки, наливающие светло-янтарную жидкость в стакан, а потом опрокидывающие внутрь, отчего выступали слезы на глазах и обжигало огнем горло. Кюхён не плакал, - это просто виски. Слезы были вызваны именно им, а не тем, что жизнь в очередной раз показала ему истинную грязь этого мира. На захламленном бумагами столе, едва хватало места для блокнота, что он недавно нашел. Тот лежал с краю, так небрежно, что мог свалиться в любой момент. Кюхён и сам не знал, почему потянулся к нему.

Рука дрогнула и вместо того, чтобы схватить за мягкий угол, столкнула на пол. Кюхён попытался поднять его, потянувшись за ним, но виски сделал свое дело, нарушив его координацию движений, отчего Кюхён полетел на пол, неловко ударившись боком об пол.

Давящая тишина нарушилась поскрипыванием коляски, что отъехала от падения немного назад. Кюхён недоуменно смотрел на то, как мир перевернулся и воспринимался все как-то странно. Перед глазами оказались спицы колес, что чуть двигались туда-сюда по инерции.

Дневной свет, скользящий по покрытому царапинами паркету, окно, что было незакрыто занавесками и находилось так высоко - все это стало последней каплей в его измученном сознании.

Кюхён завыл, царапая пол ногтями, пытаясь заглушить эту боль, что расцветала огненным цветком в его сердце. Ноги нелепо раскинулись на полу и этот контраст сводил его с ума. Так больно вверху и безжизненно там, где раньше было бесконечное движение.

"Я так больше не могу!" - эти слова хотелось кричать во весь голос, но выходил лишь глухой хрип из-за сорванного ранее голоса.

Прижав к груди блокнот, словно самое ценное, что у него было, Кюхён попытался свернуться клубком, однако ноги так и торчали, абсолютно не слушая своего хозяина.

Было больно. Эта боль словно все нарастала и нарастала в его сердце. Вспоминались все взгляды, брошенные в его сторону, все обидные слова, что противное сознание запоминало против его воли.

"Смотрите, наркоман... наверняка заразный... как же бог таких терпит... почему мы должны страдать из-за таких, как он... наверняка, у него вши есть..."

Каждое слово, словно гвоздь в его личном гробу. Каждый взгляд, как ком земли, закапывающий его заживо.

То, что Кюхён ощущал, было не просто болью - это было настолько большим и неподвластным словам, что он мог только устало поскуливать, задыхаясь от горечи слез и безнадежности его жизни.

Он никому не нужен.

Отец - это слово лишь маска для партнеров по-бизнесу. Для этого мужчины он стал давно ненужным, лишним элементом в его личной системе мира. Откупившись раз и навсегда от него деньгами, он полностью исключил Кюхёна из своей жизни и каждый раз недовольно хмурился, когда при нем упоминали о Кю.

Мать - женщина, что любила его, но странной любовью. Она могла печь пирожки для него, но в то же время он знал, что она брезгливо морщится каждый раз, когда видит его неприкрытые, бледные, покрытые крупной сеткой синих вен, ноги. Кюхён не знал, плакать ему от ее улыбок или смеяться, но постепенно понял, что его любят больше жалостью, чем искренней любовью.

Он мог позвонить ей, и она бы точно ответила, но слушать ее приторный голос, пропитанный фальшивой заботой, для него было невыносимо. Кюхён знал, что она все еще видит в нем того юного и смешливого мальчишку, что бегал целыми днями по парку и уплетал клубнику.

Сестренка. Кюхён искренне любил и знал, что Ара единственный человек, который относится к нему нормально в этом мире. Но он не мог позвонить ей в любой момент и просто поговорить. У нее была своя семья, интересная работа, что отнимала практически все ее свободное время. Кюхён просто не имел права звонить ей и ныть в трубку о своей душевной боли.

Вот и все люди, которых он знал и с которыми мог общаться после аварии. Друзья, одноклассники - все они отвернулись от него, когда узнали, что он не может ходить.

Об этом Кюхён не любил вспоминать, но настойчивое подсознание вытаскивало картины из прошлого и прокручивало перед глазами снова и снова, заставляя давиться плачем.

Грудная клетка Кюхёна ходила часто-часто, так как из-за затрудненного дыхания он не мог нормально дышать. Плечи подрагивали, а руки ныли из-за содранных ногтей. На одном из них уже запеклась кровавая корочка, отчего палец ныл и пульсировал воспаленной болью, заставляя жалеть себя еще больше.

Словно во сне, он подтянул к глазам блокнот и, положив его перед собой на пол, принялся листать его, чтобы прочитать следующую запись.

1 мая 2012 года

"С вами опять я - прелестный Релла. Сегодня гулял в парке до поздней ночи. Том самом, что находится недалеко от центра. Мимо меня проходили: дамочки с колясками, сторонники здорового образа жизни, бегающие в труселях, обтягивающие их обвислые животы и просто жертвы похмелья, что с помятыми рожами пытались спрятаться от вездесущего солнца.

Мне же хотелось, чтобы хоть немного, но я стал частью этого мира. Я ощущал себя словно сторонним наблюдателем, мимо которого пробегают секунды, а он не может ничего с этим поделать. Зато я нашел кота. Облезлый серый комок меха в буквальном смысле свалился на меня с какого-то дерева, куда его загнали собаки. Посчитал это подарком судьбы и поплелся с этим малышом к Симбе, так как у Белоснежки аллергия на котов. Когда я отмыл это наглое создание, то оказалось, что мой подарок весьма породистый. Назвал его Хибомом. Пусть будет отражением меня. Симба смотрел на меня как на придурка, пока я пеленал кота, но никак это не комментировал. А еще, я сегодня на подушке обнаружил кровь..."

Кюхён не знал почему, но ему от прочтения этой обыкновенной записи стало немного легче. Словно погрузившись в этот мир Реллы, он сам побывал в этом парке, что, судя по описанию, находился недалеко от его дома.

Опираясь на руки, он смог подползти в одной из стен, где находились поручни. Ловкими, давно отработанными движениями, Кюхён приподнялся и смог забраться в так удачно откатившуюся к стене коляску. Ноги были словно мешки с песком, что тянули его вниз, но он упорно поднимался вверх. Почему? Он и сам не знал. Словно кто-то упорно шептал ему на ухо "Ты сможешь. Ты сильный. Ты выдержишь ". Именно этот шепот, что словно отражался в его сердце, и давал ему те крохи воли, не сорваться вниз. Ведь смерть - это словно падение. Краткий миг удовольствия от полета и бесконечное ощущение приземления, что разрывает душу и тело на части.

Кюхён, вяло перебирая руками резину коляски, доехал до ванной и осторожно умылся. Холодная вода очистило лицо от соли слез, даря ощущения прохлады и спокойствия. Словно с каждой каплей убирались не только отеки, но и боль души.

Сердце, оно ведь такое. Пока не отвлечешься на что-то другое, будет печь в груди и призывно стучать, напоминая о том, что память так упорно стремится забыть.

Подъехав к кровати, Кюхён перелез и, переодевшись в пижаму, попытался уснуть. Перед глазами до сих пор представали картины его прошлого. Потянувшись, парень достал с пола старую игрушку и прижал к груди. Этот потрепанный медведь всегда успокаивал его с детства. Теплый мех создавал ощущение защищенности и тепла, которого не было в его кошмарах. Глаза постепенно закрывались, и вскоре Кю уже спал, крепко прижимая к груди старого медведя. Детский жест, но оттого более искренний, нежели попытки заглушить боль алкоголем.

Глава 4

Проснулся Кюхён со всеми признаками типичного похмелья: отчаянная жажда, гадкий привкус во рту и ноющие виски. С трудом приподнявшись на кровати, он лишь с третьей попытки смог сесть в кресло. Руки отчаянно дрожали, а любой звук отдавался сильной слабостью во всем теле. Хотелось рухнуть где-нибудь и не вставать еще лет пятьдесят как минимум.

Холодная вода немного привела в чувство и ослабила боль. С трудом дотянувшись до крана и порядком облившись, Кюхён смог напиться. Мокрая футболка неприятно липла к телу, но отступившая жажда была важнее. Доехав до кухни и своротив по пути какую-то подставку, что в очередной раз ему привезла Ара из поездки, Кюхён решил приготовить себе завтрак.

Обыск шкафов показал, что скоро ему придется изрядно потратиться: запас продуктов подходил к концу.

Загрузив все нужное в рисоварку и включив таймер, Кюхён довольно откинулся на спинку коляски. Под напором повседневных дел головная боль постепенно отступала, заставляя улыбаться.

Вспомнив вчерашнюю истерику, он вздохнул. Сегодня все казалось куда проще и обыденнее. Тогда почему вчера ему было так больно?

Вспомнив о дневнике, который он вчера оставил так и лежать на полу, Кюхён твердо решил днем съездить в тот самый парк, о котором упоминал Релла. Ему казалось, что он найдет что-то важное в этой поездке. Смешно, но он решил довериться своей интуиции, хоть она и подводила его каждый раз.

Оставить комментарий © Copyright Слада Tigremi (hanideux@mail.ru) Размещен: 13/05/2013, изменен: 13/05/2013. 38k. Статистика. Глава: Проза Жизнь		Ваша оценка:
Аннотация: Что делать, если жизнь никогда не станет прежней? Он инвалид и должен смириться с этим. Кюхён терял себя, но случайная находка полностью перевернула его мир и его жизнь. Осталось самое простое - найти этого загадочного незнакомца, что стал его ангелом-хранителем.

Слада Tigremi : другие произведения.

Главы 1-3