- Они нападают! Воинствующая раса Клетчатых Пупозоидов! Они распылят нас! Они вооружены супер-пупер-разрыхлителями биомассы! Мы исчезнем как вид!
Это не начало нового комикса студии Marvel. Это наша травести-баба сошла с ума. Или наоборот, приобрела. Алевтина носилась по гримерке с зенками на распашку и последовательно уничтожала свой рыжий парик, контрабандную бутылку водки и наше настроение. Хотелось ее прихлопнуть, как назойливую муху. Мимо Алевтины, никого не замечая, блуждала вторая drag-diva, Антуанетта. Она докуривала третью "плюшку" и отказывалась замолкать: "Это не с нами, это не мы, это сон". Эпизодически она оцепеневала, прижимала руки к груди, вскидывала хрупкую голову, смотрела в потолок и шептала: "Где я? Трижды шесть - восемнадцать".
Пока Антуанетта вспоминала таблицу умножения, соратники по сцене, пытались придумать - что делать, кому звонить и как спасаться. Ситуация не из легких - клуб, в котором мы сегодня работаем, забаррикадировали скинхеды в обнимку с православными - и те и другие вооружены иконами, крестами, битами и святой водой. Хотят поставить на путь истинный всех извращенцев. В отличие от коллег, я понимал, что происходящее мракобесие - временное явление и криминалом закончиться не должно. И почему-то вообразил себя героем тарантиновского фильма, а точнее вампиром, против которого выступили воинствующие попы и благоверные граждане. Жутко хотелось окаймить такую классику Хичкоком, но все отказывались предпринимать хоть какую-то активность, звонить знакомым депутатам, телкам с Рублевки и всяко-разно опутать интригами всю историю. Получалось, что люди на баррикадах устраивали "пассивный погром", как позже напишет одна желтая газетенка, в окружении "пассивных милиционеров", а "извращенцы" внутри клуба - тупо ждали спасения. ... Хотелось забрать плюшку у Антуанетты, чтобы было не так. Чтобы всё было не так.
- В общем, предлагаю, идти в контратаку, - это проснулся Мишка, один из высокооплачиваемых танцоров нашего заведения. В прошлом балетник - высокий, статный, про таких говорят - модельной внешности. В общем, весь такой правильный, если бы только не его стразы в ушах, да напомаженное лицо. Говорят, что он забросил карьеру балеруна после неудачной половой девиации с ректором, после которой тот попал в травмпункт. Ректор или Миша - не уточняется.
- Иди в писту, крысеныш, - Алевтина скулит. Мне кажется, совсем не потому, что живо представила собственный Армагеддон. Просто ее парик облысел окончательно. Дорогой был. И придется еще месяц батрачить, чтобы купить новый.
- ДевАчки, не соррьтесь, - крикнул кто-то из танцоров. В целом парни настроены не менее агрессивно, чем революционеры на входе. Их все не покидал вопрос, какого икса они здесь забыли. Да и к тому же процесс пинг-понга sms-сками со своим подружками им был куда более важен и интересен, чем драка с освященными скинами.
- Давайте же возьмем реквизит и в штурм! - Миша не унимался. Он стоял посреди комнаты с копьем, усыпанном стразами, в арафатке и стрингах. Картина в большей степени странная, чем страшная. Скорее бабулек на входе испугает его выпирающий член, чем сверкающая палка.
Я решил покинуть гримерку в тот момент, когда Антуанетта смачно плюхнулась, запнувшись об оратора. Мишка стал отбирать у нее остаток гашиша. В углу рыдала Алевтина. Ей некому было позвонить или скинуть сообщение. Ее никто не ждал. Кроме зрителей на сцене.
На первом этаже, прямо у бара собрались все остальные. Организаторы, официанты, уборщицы, охрана, ди-джеи. Плюс затесалось с десяток гостей. Атмосфера здесь уже не такая вальяжно-безумная. Доносится шепот "фашисты", "уроды", "скинхеды". Я хочу выпить, но бармен наливает мне только воды. Такими темпами их же подавленность и заторможенность приведут к полной анемии сознания. Кхм.
- Привет, Слав, как ты? - Катя подходит ко мне с фляжечкой и, кажется, не намерена поддаваться царящему декадансу. - Не хочешь хлебнуть? - она здесь работает фэйс-контролером, поэтому одной из первых продегустировала ненависть толпы на входе. Я пробую напиток. Отлично, это виски!
- Как вы тут? - вокруг все в жутком упадке. Кто-то сидит на полу и рыдает. Кто-то уставился в окна-иллюминаторы и, сжимая подолы совести, наблюдает за массовым крещением и братанием на улице. Как в зоопарке! Или даже в цирке! Основная масса толпится у гардероба и вяло обсуждает всевозможные сценарии развязки.
- Держимся. Обещали вот пригнать автобусы для эвакуации. - Под нашими ногами, закрыв лицо руками, милая девочка, кажется, новенькая хостесс, объясняется в любви своему парню: "Я люблю тебя! Слышишь, перестань, я сильно-сильно люблю тебя. Запомни меня такой". Я почему-то вспоминаю недавний фильм "Рейс 93" про события 11 сентября в Нью-Йорке - там жертвы тоже звонили и делились не вспышками гнева. Нет, от них были слышны только слова любви. Пипец, какая аллегория! Не хватает только Мишки, наряженного шахидом, с поясом смертника. С другой стороны, хочется, чтобы девочка успокоилась. - Оставь ее, - дергает Катя, - она уже час так сидит, да и трубка давно села. У нас все под контролем. Сейчас ОМОН пришлют, пресса должна приехать, выберемся.
- Капец. Что там? - указываю на окна. Впрочем, ничего объяснять и не надо. На улице около сотни людей, принимающих за педерастов любого проходящего мимо. Эпизодически в металлические двери летят бутылки, камни и раскладушки.
- Смотри, первая часть - это националисты или же скинхеды - один хрен гопники, хулиганы и тунеядцы. Вон видишь, - Катя указывает на вполне интеллигентного вида мужчину в дубленке цвета и формы, "каких миллион", - он у них за главного и раздает какие-то листовки. Он же орет в рупор, что мы изверги, фашисты и педерасты. Кстати, ты педераст?
- Катя, ты дура. У меня есть девушка.
- Да? Жаль. А вот эти бабульки с иконами - это беженцы с соседней ночлежки, согнал их вон тот, прости Господи, попина. - подруга указывает на шеренгу леди и джентльменов пенсионного возраста. Все как один повязаны платками, с авоськами и сумками через плечо. Видать точно из ночлежки - только что набрали отбросов. Думается, что бабулям лучше бы ужин своей кошке приготовить, чем срывать кому-то праздник. Тем временем их вожак, батюшка, благословляет лысых парней на "праведный" бой с "изуверами", то есть с нами.
В левом нижнем углу данного полотна остаются представители милиции, хитро спрятавшие руки в карманы. Там у них либо конфетки, либо откаты.
- Где же ОМОН? Кто его обещал?
Но Катя не успевает ответить. Алевтина с Мишой, упакованные в амуницию римских рыцарей, кубарем летят со второго этажа и прорываются к выходу. Осознав, что им не отогнать от дверей любопытных зрителей, начинают дефилировать по фойе. Они почти танцуют танго. Получилось даже лучше, чем на сцене! Их приструнивает Раби, администратор клуба, получивший свою кличку за выразительную внешность. Раби человек скромный, спокойный и педантичный и все уверенны, что даже Третья мировая не сможет сломить его внешнего равнодушия. В конце концов, именно Раби вызвал ОМОН и позвонил во все информационные агентства и телеканалы.
Тут в клуб врывается милиционер. Он похож на супергероя - рожа красная, грудь колышется, как знамя на баррикадах 17-ого года. Он пришел нас, извращенцев и не очень, спасать от варваров. И что же он застает? Совокупление упадка с безумием - на фоне рыдающих и "на грани" бледный трансвестит стонет в объятиях накрашенного мачо под овации тощего еврея. Однако он произносит ровную речь: "Товарищи! Господа! Мы подогнали автобус, на котором вывезем вас из этого ацкого замеса" ... на этих словах я ржу в ноздрю, вынюхивая с мизинца Кати порцию дерьма ... "Сейчас мои братья (я гогочу в Катины губы) организуют коридор и можно будет безопасно выйти. Прошу вас не обращать внимания на провокационные выкрики осаждающих". Все хлопают, как в американском кино.
И... надо было остановиться на плюшке Антуанетты, чтобы все было не так. Чтобы не демоны зла пронзали тело. Скрипки, оркестр, плачет рояль. Мы вместе будем лучами тебе, Катерина. Контрабас. Закройте дверь! Флейта. Вернись... и далее ... уже не кино: Катя на правах то ли девушки, то ли руководителя смены выходит первой. Я не успел даже этого заметить. Она хотела повести за собой остальных. Раби бы контролировал процесс. Но щит из милиционеров и ДСП безжалостно хрипит под напором мусора и "карателей". И уже через секунду нет мусора. Нет милиционеров. ДСП под ногами. И Катя. Без шуток и издевок. Ее тело где-то там, под грудой бритоголовых ног и освященных крестов. И крики "Ударь и ты ее! Ударь извращенку!". Милиционеры только держат нашу дверь, не дают нам вырваться. Да, я полезу в эту кучу! Я буду сражаться на копьях! Я сяду на электрический стул! Пустите! ...Но в памяти только строки Катиной sms: "Я люблю тебя, мой милый ангел".