Праздник должен был начаться как только солнце коснётся верхушек далёкого бора на западе. Деревенские жители ещё с утра принялись украшать свою берёзовую рощицу лентами, глиняными коробочками-светильниками и маленькими бронзовыми колокольчиками. Из Общего Дома в рощу вынесли старинный медный противень, на котором молодые хозяйки деревни под руководством старой волховицы принялись готовить мясо для угощения. Ивушка тоже хотела помочь им, но волховица лишь накричала на неё, велев не соваться взрослым под руку. Девочка отбежала от старой карги и показала её спине язык. Говорили, что волхвлица пришла в их деревню древней старухой и редкостной ворчуньей уже многие годы назад. Молодые девушки, только в этом году вышедшие замуж, хмуро слушали указания старухи. Волховица, совершенно уверенная, что только она в их деревне знает, как правильно готовить, лезла под руку всем молодкам, ругалась и пыталась показать, как правильно делать. Ивушка, любившая помогать маме готовить для их большого семейства, недовольно посмотрела на старуху-волховицу. Её мама готовила лучше всех в деревне, но когда Ивушка ей помогала, не ворчала так на неё и лишь поправляла, когда девочка что-то делала неправильно.
- Эй, звёздочка, замуж захотела? - весело окликнул девочку её старший брат, только прошедшей осенью приведший в родительский дом жену. Ивушке молодая Рябина понравилась, только была она очень молчаливой. И всё время что-то делала: ткала, шила, вязала... Так и сидела в своем углу и молча улыбалась...
Ивушка показала брату язык и отбежала к ближайшему дереву, откуда было видно, как девушки, готовые стать невестами, развешивали между деревьями последние ленты и колокольчики. Самой девочке, которой весной исполнилось восемь годков, разрешили только с остальными девочками-ровесницами нанизывать на ленты колокольчики и относить их старшим.
Солнце клонилось к деревьям, удлиняя тени на земле. Из Общего Дома вынесли венцы для идолов на капище, чаши для обрядов. Волхвы, наоборот, зашли в Общий дом за своими белыми платьями, золотыми цепями и посохами. Ивушка тоже сбегала домой приодеться. Мама с сёстрами к тому времени уже нарядились в самые лучшие платья. Старшая, Воля, уже готовилась стать невестой - ей шел уже тринадцатый год - и потому крутилась перед зеркальцем, не подпуская к нему никого из младших сестрёнок. Даже ворчанье старой бабки не действовало на неё. Ивушка оделась в чистое платьице, которое ей сшила мама, а сверху передничек, которые расшила она сама и очень этим гордилась. Мама заплела её волосы в две косы, в которые вплела несколько цветных лент и цветы.
- Ты на утопленницу похожа, - принялась дразнить сестру Воля. - Причём не очень красивую! - и показала малышке язык. Ивушка надулась и буркнула, что Воля сама похожа на жертвенную корову в лентах. Девушка обиженно зашипела и вцепилась малышке в косу. Ивушка закричала и тоже схватила сестру за косу, переплетённую красными лентами. Сёстры шипели как злые кошки, дергали друг друга за волосы, подвывали и тянулись расцарапать друг другу лица. Бабка, кутавшая голову в синий платок, тотчас же кинулась разнимать внучек, неловко ухватила Волю за воротник скрюченными пальцами, дернула, пытаясь оттащить её в сторону. Воля захрипела и упала на спину, схватившись за горло. Старуха испуганно ухватила старшую внучку за плечи, но Воля вывернулась из её рук и, зло скалясь, отползла в сторону. Бабка принялась оскорблённо ворчать, что старшая внучка вся пошла в невестку, которую старая женщина терпеть не могла. Воля обиженно всхлипнула и выбежала из дома. Ивушка дождалась, когда бабушка поправит ей растрёпанные косы и тоже выбежала из дома. Обида на сестру у неё прошла, словно её и не было.
Около берёзовой рощицы Ивушка нашла стайку подружек. Девочки, разодетые в сшитые матерями платьица, весело щебетали, разглядывая стоящих на одной из полян идолов в золотых коронах и цепях. Волхвы, словно сонные совы, сидели под деревом на низкой лавке и, склонив старые седые головы, о чём-то перешёптывались, а старый Ярогост дремал, навалившись на свой посох. От костра, где готовили праздничное угощение, по роще ползли невероятно вкусные запахи и мальчишки уже строили планы, как бы утащить с противня пару кусков мяса.
Наконец, солнце коснулось верхушек дальнего леса за полями, и жители деревни заспешили на поляну с идолами. Волхвы поднялись со своей скамеечки, взяли в руки тяжелые посохи с золотыми колокольчиками на концах. Люди окружили поляну, оставив посредине перед идолами широкий свободный круг. Волхвы поклонились идолам и начали петь ритуальные песни. Ивушке стало скучно. Она огляделась, увидела стоящую позади всех ургюмую Волю и тихонько прошла к ней.
- Волюшка, - девочка тронула сестру за рукав. - Ты чего злишься?
- Отстань, мелкая! - буркнула девушка, отвернувшись от сестры.
- Не злись! - Ивушка обняла руку сестры. - Сегодня нельзя злиться!
- Кто тебе такую глупость сказал? - нахмурила брови Воля.
- А все это говорят, - неопределённо махнула рукой девочка. - Потому что праздник!
Воля тихо рассмеялась. Долго злиться на маленькую кругленькую Ивушку было невозможно. Светловолосая девочка погладила старшую сестру по щеке и улыбнулась. Воля тоже улыбнулась.
- Больше не буду сегодня злиться, - проговорила она.
- Это хорошо, - счастливо вздохнула малышка и прижалась к Воле. Девочка обняла малышку и погладила её по макушке.
Волхвы тем временем принялись подносить жертвы каждому из богов. Пряхе в дар принесли новый плат на плечи, покрытый красивыми вышитыми цветами. Пастуху преподнесли трёх прекрасных овец с серебряными колокольчиками на шеях. Защитник получил охотничий нож, который Старейшина привёз из-за леса, где был небольшой городок и где можно было купить такие вещи, которые лесные жители и вообразить не могли. Остальные боги тоже не остались без подарков.
Воля невольно вспомнила, что когда-то давным-давно кроме добрых богов в праздники одаривали ещё и Тёмного бога. Но, как рассказывали детям, волхов Тёмного бога, вместо того, чтобы приносить ему в жертвы ворон и чёрных куриц, чтобы вымолить для деревни безбедный год, принялся изучать колдовство тёмное, чтобы вредить всем. Как и всё тайное, это вскрылось и волхва Тёмного бога изгнали из села. Ученика у этого волхва не было, поэтому идол Тёмного бога теперь стоял в общинном доме и волхвы, чтобы совсем не гневить грозного бога, приносили ему в жертву свежее мясо, еду и волчьи клыки. Воля сама идола Тёмного бога не видела - волхвы прятали идолов в особой палате Общего дома - но поговаривали, что ликом идол страшен: то ли зверь, то ли человек, со множеством зубов и страшным лицом с маленькими глазами.
Волхвы подошли к идолам с мисками, полными жаркого. Они мазали рты статуй мясным соком и ставили миски перед идолами. Когда угощение отведали все боги, волхвы ещё раз поклонились им и объявили, что праздник начался.
К этому времени солнце уже село и молодые девки и парни побежали за лучинками, чтобы зажечь маленькие светильнички в роще. Воля поднялась на ноги и взяла маленькую Ивушку за руку. Девочка закусила конец желтой ленточки и попросила себе жареного мяса из угощения. Воля согласилась, и вместе они присоединились к стайке девиц-подружек Воли. Девочки сразу защебетали, обсуждая платья и украшения старших девушек-невест с одной толстой косой на голове вместо двух, положенных маленьким девочкам. Ивушка раскрыв рот слушала разговоры старших девочек и не выпускала рукава старшей сестры.
Сначала к столам с угощением пустили волхвов и старейшин, потом остальных по старшинству. Но вскоре всё это перемешалось: взрослые сидели на длинных лавках вдоль накрытых чистыми желтоватыми скатертями столов, а между ними так и мелькали детские ручки, тянувшиеся к лакомству. Некоторые деревенские с улыбками смотрели на детвору и сами подвигали им красные блюда с мочёными яблоками или пряными пирожками, а некоторые ворчали про потерявших всякий стыд зверёнышей и били детские ручонки. Воля взяла мяса себе и сестрёнке, а Ивушка тем временем сунула себе в передник медовый пирожок.
- Кушай, - Воля протянула сестрёнке глиняную миску с мясом и сама села рядом с ней на маленькую лавочку недалеко от стола. Остальные девочки тоже сидели не за столами, а расселись по двое, по трое и начали молча есть лакомства, которые достали с праздничного стола. Для летнего праздника кушанья готовили всегда особенные, пряные и вкусные, которые в обычные дни никто не ел...
Внезапно на рощу налетел сильный ветер, и масляные фонарики закачались на своих ветках, некоторые даже потухли. Ивушка испуганно вскрикнула, боком прижалась к старшей сестре. Воля тоже испугалась и вскинула вверх голову, пытаясь понять, что случилось. Люди зашумели, кто-то принялся зажигать задутые ветром костры и факелы. Когда снова стало светло, то празднующие увидели около костра с греющимся над ним котлом с мясным супом сгорбленную тёмную фигуру.
Ивушка испуганно уставилась на незнакомца, а Воля едва подавила крик: Тёмный волхв! Он был похож на волхвов их села, только одет во всё тёмное, платье на нём грязное и рваное, а на сутулых плечах висела свалявшаяся медвежья шкура. В тонких руках пришельца был длинный неровный посох, на котором вместо колокольцев висели сушеные вороньи лапки.
- Что ж вы, добрые люди, не пригласили к себе божьего человека порадоваться вместе с вами? - тяжело прогудел тёмный волхв.
- Потому что тебе нет тут места, - поднялась со своего места старая волховица. Старуха выпрямилась, как смогла и засеменила к тёмной фигуре. - Убирайся отсюда!
- Негостеприимные вы стали, - хохотнул волхов. - Нехорошо это, ой как нехорошо!
Он взмахнул своим посохом, и по роще снова пробежал ветер. Волховица попыталась было поднять свой посох, но упала с тихим стоном. Огонь костров вздрогнул и болезненно забился. Ивушка, сидящая рядом с Волей, внезапно закричала и вцепилась в сестру ручками. Воля схватила девочку за плечи, но удержать её не смогла. Тёмная сила подбросила девочку в воздух и закружила вместе с десятком других детей. Но Воля увидела лишь перепуганные глаза сестрёнки, которые через мгновение исчезли в темноте.
Через несколько ударов сердца бесовская пляска закончилась и волхв опустил свой посох. Но дети не упали на землю, а исчезли. Люди, словно оглушенные, молчали. Тёмный волхв снова засмеялся и проговорил громоподобным злым голосом:
- Это плата за ваше гостеприимство, люди! И за то, что вы позволяете говорить за себя старой сумасшедшей карге... Идите и разнесите весть об этом по всему Лесу! Чтобы все знали как оскорблять служителей Тёмного бога!
Он повернулся спиной к испуганным людям и, взмахнув посохом, растворился в темноте.
Едва он исчез, как закричали женщины, зовя к себе своих детей. Воля, давясь слезами, побежала к матери. Женщина уже собрала вокруг себя сыновей и самую младшую дочь, несмышлёныша, которой только-только исполнилось три весны.
- Где Ивушка? - выдохнула мать, но замолчала, увидев слёзы старшей дочери. Губы женщины задрожали, она разрыдалась, закрыв лицо широкими от работы ладонями. Воля, хлюпая носом, уткнулась ей в бок. Младшенькая, ничего не понимая, испуганно запищала, как котёнок.
В роще стало темно, но никто не собирался снова зажигать масляные лампадки. И праздновать уже было нечего.
На второй день после праздника Воля проснулась очень рано. Девочка спрыгнула с лавки, на которой они с Ивушкой спали летом, и осторожно вышла из дома. В сарае из старого ларя она достала отцовскую котомку, с которой он раз в год ездил в Город и прицепила к ней свои лапти. Внутрь она спрятала краюху хлеба, которую мама приготовила для семьи на утро и с десяток луковиц из зимних запасов.
Воля и сама не смогла бы сказать, что толкнуло её на такой шаг: слёзы матери, её собственный испуг или ужас в глазах Ивушки, которая не понимала, что с ней творится и хваталась за старшую сестру как за своего единственного заступника. А она не смогла удержать сестрёнку.
Воля закинула котомку себе за плечо, взяла около плетня свой недлинный посох из орешника, который ей как-то вырезал дед, чтобы сподручнее было собирать грибы: не нагибатьься к каждому листку, а лёгкой палкой убирать их в сторону. Девочка вышла за деревню, сошла вниз к речке и низко поклонилась ей. Потом она поклонилась каждой стороне света и отдельно родной деревне, их берёзовой роще и полям, что тянулись на несколько вёрст на все стороны света.
- Светлые боги, - прошептала девочка. - Помогите мне найти цвет-папоротник и вернуть Ивушку!
Она снова поклонилась речке и лесу, достала из кармана кусок хлеба, который не съела вечером, холодную репку и ногтями раздавила её на две половины. Тоже она сделал и с хлебом. Половинку хлеба и половинку репки она осторожно кинула в воду речки, а оставшееся покрошила на дорогу. Вздохнув, девочка пошла вперёд, в тёмный лес.
Здесь было страшно. Если из деревни было видно, что небо на востоке уже светлело, готовясь принять Зорюшку, то в лесу было совсем темно и холодно. Но у Воли была цель, ради которой она решилась на дикий поступок - уйти из деревни, и девочка без страха шагала по густому моховому ковру. Древесные иголки не мешали ей: лесной народ летом обходился без обуви, поэтому у Воли подошва тоненьких ступней уже покрывала твёрдая кожа, не чувствительная к боли. И девочка легко шла вперёд, повторяя про себя рассказ волхва Боровика. "Цвет-папоротник всем травам царь, растёт в глухой чаще, но под открытым небом, чтобы видеть Солнце Ясное, Луну, что Солнце Мёртвых и всякой Нежити и звезды-души... Цветёт цвет-папоротник раз в год, когда лето клонится к концу и из-за границ тёмного мира в наш мир начинают выползать разные гады. За одну ночь на цвет-папоротнике появляется бутон... Он как у василька, только больше, иной раз размером с голову человечью. Бутон растёт, а когда луна появляется над полянкой, где он сидит, созревает в мгновение и распускается. Цветок его огромен и огню подобен. Те, кто его видел, потом на другие цветы даже и не смотрят, ибо они по сравнению с царём цветов более на поганки тонконогие похожи. Свет идёт от цветка папоротника, и вокруг него становится светлым-светло, словно днём! А тот, кто сорвёт цветок, обретёт силу невиданную, знания, никому более не доступные. Сможет он лечить любые хвори, разговаривать с ветрами, зверями, птицами и тварями водными, понимать языки забытые и слова облаков... Но цветок этот не всякому в руки даётся. Только доброму сердцу и по великой нужде он дастся, а злым и жадным людям голову заморочит и накажет их за их злобу и алчность..."
- Но мне же очень он нужен, - тихо шептала сама себе девочка, удаляясь от деревни всё дальше и дальше. В лесу уже стало совсем светло, она легко перескакивала через поваленные деревья и ямы. - Я не слишком хороший человек... Да, я ругалась на бабушку и Ивоньку, маму обманывала... И Маковке старостиной завидовала... Ей отец всякий раз из города бусы и ленты новые привозит, а мне только братец из дерева их резал, а ленты один лишь раз привезли... Но мне очень нужен этот цветок... Он поймёт!
Эту сказку она вспоминала постоянно, чтобы не забыть. Она шла вперёд много дней, не считая их. Она ведь была лесным человеком и лес берёг её. Да, просторные поля вокруг реки давали людям пищу, но домом своим они считали тёплый лесной полумрак, полный таинственных запахов и звуков. И лес всегда хранил своих детей.
Этот странный поход давался девочке нелегко. Еда, взятая из дома, закончилась уже на следующий день, и ей пришлось по дороге собирать себе мясистые грибы и разорять попадающиеся старые беличьи кладовки. Но хуже всего девочке пришлось без воды. Ручьи в лесу вдалеке от деревни встречались редко, поэтому девочку почти постоянно мучила жажда, ведь в берестяную фляжечку, которую она взяла с собой, помещалось так мало воды! Поэтому когда она вышла на просторную светлую полянку, первым, что она на ней заметила, был чистый светлый ручеёк, вытекающий из щели между несколькими большими камнями. Водя из этого источника наполняла маленькое озерцо с каменистым дном и текла дальше по чистому руслу. Девочка подбежала к долгожданной воде и долго пила, зачёрпывая прохладную воду ладонями. Когда она напилась, Воля огляделась и радостно вскрикнула.
Поляна была освещена ласковым солнышком и вся заполнена папоротником. Это была та самая поляна, про которую рассказывал старый волхв. Папоротник здесь был крупный, красивый и не боялся солнца. Настоящий, царский! Девочка радостно запела, вскочила на ноги и бросилась к ближайшему растению, тронула его листья и в восторге заплясала на месте. Теперь ей осталось только дождаться дня, когда в их мир из мира тёмных богов прорвётся первый за этот год слуга Тёмного бога. Каждый год на изломе зимы Метелица загоняет бесов обратно в их тёмный мир и велит солнцу греть землю всё дольше и дольше. Но засовы, на которые яростная богиня закрывает врата в мир бесов, в концу лета слабеют и разная нежить снова выходит в их мир...
Воля положила свою суму и посох около маленького озерца и отправилась в лес за хворостом. Цвет-папоротник словно знал, что Воля однажды сюда придёт, поэтому оставил около родника сухой клочок земли, покрытый светлыми плоскими камушками, похожими на речную гальку. Воля ходила осторожно, стараясь не топтать царственное растение. После она обустроила себе уютное место где можно будет подождать до того дня, когда расцветёт папоротник. А если пойдет дождь, она присмотрела себе уютную сухую выемку в корнях пушистой ели с плотными синеватыми лапами на краю полянки.
Цвет-папоротник расцвёл нескоро. Воля часть светлого времени спала, потом обходила окрестности поляны в поисках еды, которой было очень мало. Воля не была дочерью охотника и не умела ставить силки на птиц и мелких зверушек, поэтому питалась найденными грибами, ягодами и некоторыми съедобными корешками, вырытыми из мягкой земли. Ночью же она сидела на вздыбившемся корне могучего дуба, раскинувшегося сбоку от ручья и, мерно раскачиваясь, смотрела ввалившимися от недостатка еды глазами на папоротник. Она не сомневалась, что нашла правильную поляну, ведь никакой другой папоротник не выдержит солнечных лучей. Обратной дороги домой она не помнила, да и не пыталась запомнить, когда шла сюда: если она найдёт волшебный цветок, то она сможет дойти куда угодно, а если не найдёт, то и возвращаться ей никуда не нужно...
Огненный цветок расцвел внезапно. В тот день Воля поняла, что съела всё что нашла вокруг полянки и долго ждать цветок не сможет. Расстроенная, она легла спать на подстилку из хвороста и еловых лап и заснула глубоким и беспокойным сном. Проснулась она только ночью и с испугом поняла, что луна уже высоко и вот-вот взойдёт над верхушками деревьев. Маленький костерок Воли потух, но против обыкновения, девочке не было холодно. Она в испуге завертела головой и внезапно увидела среди высоких стеблей папоротника слабый свет. Широко распахнув глаза, она вскочила на ноги и осторожно пробралась к свету. Девочка раздвинула тёмные листья папоротника и ахнула в восторге и изумлении.
Под тёмными листьями царственного растения светился крупный, с кулак, бутон, покрытый темными мягкими чешуйками, круглый, на тонком и одновременно удивительно крепком стебле без листьев. Бутон медленно раскачивался из стороны в сторону, словно не находил себе покоя. Воля бездумно протянула к этому чуду руку и коснулась бутона. Тот неожиданно прильнул к её ладони, словно котёнок, мягкий и удивительно теплый! Воля, затаив дыхание, осторожно погладила бутон, а тот в ответ на ласку принялся расти прямо на глазах девочки. Когда он стал размером со свернувшегося клубком котёнка, луна вышла наконец из-за верхушек деревьев и сразу же залила поляну удивительным серебряным светом. Этот свет тоже был волшебным: он обволакивал всё на своём пути, ласкал и успокаивал. Воля на мгновение, как ей показалось, подняла голову к небу и посмотрела на золотой диск луны с тёмными пятнами лица. Как же Луна далеко летает от земли, если её лик виден лишь как неясное искаженное тёмными духами видение!
Бутон вздрогнул под пальцами девочки. Воля опустила лицо к нему и с восторгом увидела, как бутон треснул на верхушке и показал краешек своих огненных лепестков. Тёмные лепестки бутона медленно раскрывались, выпуская на волю рвущееся изнутри неистовое пламя. Против воли девочки, её руки опустились, а тело замерло со склонившейся над дивным цветком головой.
Цветок был невероятно прекрасен. Он был как огонь, но огонь не может принять такую чудесную форму и сиять так волшебно. Это было дитя светлых богов, невероятно прекрасное и волнующее. Воля, широко раскрыв глаза, не могла насмотреться на это диво. Цветок занял весь мир, всё остальное казалось ей неважным... неважным...
Цветок не изменился. Просто из божественно-прекрасного он стал словно домашним, почти другом. Воля подняла одну руку и коснулась огненного лепестка. Тот оказался горячим и нежным на ощупь и ласково прижлся к её руке.
- Ты... мне очень нужно вернуть Ивушку... - прошептала она. - Понимаешь? Я её не смогла уберечь, а теперь ей из-за меня плохо, очень плохо. Ты мне поможешь? Я тебя очень прошу, помоги мне!
Цветок вспыхнул ещё ярче, огненные лепестки разошлись, открывая серединку цветка с длинными тычинками с пахучей пыльцой. Лепестки потянулись к девочке. Воля осторожно подняла вторую руку и взялась за стебель цветка. Тот послушно лег ей в руку и легко преломился под её пальцами. Девочка поднесла цветок к лицу и, прикрыв глаза, осторожно и с благодарностью коснулась огненного лепестка губами. Цветок вспыхнул ярко и потянулся переливающимися лепестками к голове девочки. Цветок оплёл лепесткам лоб и виски девочки и тихо запел. Воля никогда не слышала ничего подобного. Голос цветка был невероятно чист и светел. Он утешал девочку, пел о том, как они вместе найдут её маленькую Ивушку, вернутся домой, и просил поверить ему. И Воля поверила.
Тёмный волхв жил бирюком в еловой чаще в низкой почерневшей от времени и его злобы избушке. В этом уголке леса никогда не гуляли вольные ветры, а зверьё и птицы предпочитали не появляться здесь. Лишь длинные тощие сосны топорщили свои сухие ветви - этим лесным демонам было без разницы, кто их сосед: добрый кудесник или кровавый колдун.
То утро волхв запомнил хорошо. Когда он вышел на порог своей избушки, он почувствовал, как между еловых стволов гуляет вольный ветер. От такой наглости он пришел в ярость и попробовал заставить ветер убраться прочь. Но ветер лишь смеялся над ним, и тёмный волхв злился всё больше и больше. А после полудня из леса к его жилищу вышла девочка.
Она была похожа на болотную кикимору: грязная, тощая, расцарапанная ветками, с босыми грязными ногами, в такой же грязной рваной одежде. Нарядный когда-то передник превратился в лохмотья, вышивка свалялась и висела на этой тряпке неопрятными клочьями. На голове у девочки была рваный платок, повязанный как положено женатой женщине, но никак не такой малышке. Девочка обошла избушку кругом, нашла низкую дверь и вежливо постучалась в неё. Волхов, дремавший на шкуре перед окном, недовольно приоткрыл глаза и отложил книгу с тёмными знаниями - её он читал перед тем как его сморил сон. "Вот поганка," - зло подумал он, увидев в оконце эту оборванку. Он поднялся на ноги с твёрдой уверенностью как следует наказать оборванку, что помешала его сну. Например, превратить её в ворону и ощипать живьем.
Он был не очень умным, это тёмный волхв. Он был злым и верил, что для беспомощных селян он настоящий бог. Всё это толкало его на глупые и жестокие поступки, но он не видел собственной глупости, видел лишь силу и гордился ей.
Воля тем временем толкнула дверь и зашла внутрь дома. Здесь было темно и страшно: с потолка свисали связки колдовских трав, в углу, завалившись на бок, стояло чучело пучеглазого филина на сундуке. Но девочке это всё было неинтересно. Она положила на ближайший сундук свою котомку, а посох прислонила к стене, потом прошла из сеней избы внутрь.
Волхов, ещё больше разозлившийся от такой наглости, грозно расправил плечи, покрытые тёмной шкурой, но тут наглая девчонка подняла на него свои глаза. Волхов замер в страхе, потому что сейчас глаза девочки пылали небесным огнём.
- Я пришла наказать тебя, - тихо проговорила девочка. - Ты причинил моим близким слишком много боли. И ты прогневал Тёмного бога. Он никогда не вредит так тем, кто ему поклоняется и приносит еду и интересные вещи. Ты же его именем навредил тем, кто никогда его не забывал.
Волхов затрясся и попятился. Девочка менялась на глазах. Вместо замученной ободранной девчонки перед волхвом стояла огненноволосая ведунья, с которой тёмному волхву было не тягаться. Лавка ударила волхва по ногам, и он упал на неё, продолжая в ужасе смотреть на ведунью. Та не спеша подошла к нему и протянула к голове волхва руки. Едва её пальцы коснулись его лба, волхв закричал от невыносимой боли. Девочка ещё несколько мгновений держала руку на похолодевшем лбу колдуна, потом отошла в сторону.
- Теперь ты можешь делать что хочешь, - проговорила она. - И всё зло, что ты причинил моей деревне будет исправлено...
Она повернулась к нему спиной и быстрым шагом вышла в сени. Здесь она взяла в руки свою котомку с посохом и выбежала из избы. Волхв, приподнявшись, следил через окно, как девчонка скрылась среди деревьев и в тоске закричал. Вся его колдовская сила исчезла, как капля росы под лучами солнца. Всё, чем он гордился и что лелеял, пропало. Он стал одиноким, никому не нужным...
Женщины с шутками и смехом расположились на берегу реки. День вышел погожим, солнце ласково грело, а вода была на диво тёплой. Некоторые из них полоскали бельё, некоторые просто расположились на траве, подставив лицо солнцу. Дородная темноглазая невестка старосты Бормотуна рассказала колкость про свёкра, женщины расхохотались. Даже печальная последнее время Клюквица улыбнулась.
В ту проклятую ночь дети пропали у многих. В селе потом долго их оплакивали, ведь то, что утащил в своё логово Тёмный бог руками своих прислужников, не вернуть. Но кроме своей маленькой Ивушки Клюквица через несколько дней потеряла и старшую дочь, Волю. Утром, когда выяснилось, что девочка пропала, охотники смогли проследить её следы только на опушке. Дальше девочка так ловко запутала свои следы, что даже самые матёрые следопыты не сумели понять, куда она отправилась. Клюквица едва ума не лишилась от горя и долго потом везде водила с собой младшую дочурку. Её муж горевал молча, но и его часто видели поутру с покрасневшими от горя и злости глазами. В лицо им сочувствовали, за спинами же бормотали, что не велика уж потеря. Вот если бы пропали парни, будущие кормильцы семьи, тут было бы понятно... А девки, которых всё равно потом в чужую семью отдавать... Пфе, было бы о чём грустить. И каждый, кто вечером у забора судачил об это с кумом или кумушкой, почти бежал домой проверить, а там ли собственные дети, никуда ли не делись ли, будь то парень или девчонка.
Несколько женщин, нагревшись на солнце, спрятались в тени раскидистой старой ивы, что росла около песчаного бережка. Они весело болтали, перебирая последние сплетни. Одна из них, ещё совсем молодая, родившая только одного ребёнка, запрокинула голову и с интересом заметила, как из леса на деревенскую тропу вышла странная фигурка. Она была похожа на ребёнка, только двигалась слишком уж по-взрослому. Молодка тотчас же перевернулась на живот указала подружкам на странную фигуру. Женщины дружно уставились на фигурку, зашептались. Та тем временем подошла ближе и они действительно смогли разглядеть, что это была девочка весен двенадцати, только тёмная от грязи и тощая, с ввалившимися щеками и острыми плечиками. Платье на ней было грязным и рваным, котомка на плече болталась полупустая, а на чёрных огрубевших ногах была лесная грязь. Девочка шла чуть покачиваясь, переставляя палку совсем как взрослые путники, но не это поражало в ней больше всего.
Волосы девочки были огненными. Не просто рыжими, как лисий мех, а действительно огненными. Ветер трепал пряди из неровной косы, болтавшейся за спиной, и каждый волосок переливался огненными цветами. Страшненькая косынка, больше похожая на тряпку, сползла на плечи девочки.
- Ишь ты... - прошептала одна молодка. - Нечай, ведьма к нам какая пожаловала...
Девочка тем временем молча подошла к иве, не обращая внимания на женщин. Будь это обычная девчонка, женщины наверняка бы окликнули её, пошутили, а некоторые и попытались бы прогнать, чтобы не слушала взрослые разговоры. Но странные огненные волосы девочки-оборванки заставили их молчать. Огневласка тем временем сняла с себя свой порванный во многих местах передник и одела его на иву. Большая часть женщин побросали свою работу и во всю смотрели на странную девчонку. Клюквица тоже оставила рубаху, которую полоскала в чистой речной воде и, щурясь против солнца, пыталась понять, кого же ей смутно напоминает маленькая ведьма. Та, отпустив завязки передника, обняла дерево, что-то тихо прошептала и, не разжимая объятий, шагнула назад. Женщины ахнули. Руки ведьмы прошли прямо через дерево, но удивило не это. В объятьях огневласка держала маленькую девочку в праздничном платье и лентами в двух тоненьких светлых косичках. Малышка испуганно хлопала прозрачными глазками и крепко держала странную девушку.
- Ивушка! - внезапно закричала Клюквица и, спотыкаясь, кинулась к своим дочерям. Не добежав до них какого-то шага, она споткнулась, упала на колени и уже так подползла к ним, схватила в объятья. Ивушка, увидев мать, заплакала, прижавшись к ней. Клюквица, страшно исказив лицо, тоже зарыдала, пытаясь как можно крепче прижать к себе своих девочек. Воля, часто моргая мокрыми от слёз глазами, гладила мать по тёмным волосам с прежде времени пришедшими седыми нитями и виновато оправдывалась:
- Мам, ты прости, что я так убежала... ты ведь меня бы не отпустила...
- Глупая! - выдохнула Клюквица. - Какая же ты глупая!... Дорогие вы мои...
Женщины, уже забывшие, зачем они сюда пришли, начали тихо шептаться, глядя на счастливую соседку и её дочерей, которых уже давно все считали мёртвыми. А над ними гулял вольный ветер и трепал огненные волосы Воли, словно она была одним большим цветком цвет-папоротника.