В этот день на работе Марина сидела тихо как мышка, не выходя их своего кабинета. Подсчитала, что ей здесь осталось продержаться десять дней. Без сегодняшнего - девять.
Их можно просто пересидеть, запершись в своем кабинете
Утром приходить мыть этаж, да еще сводить в столовую на ужин своих бандитов, убрать там за ними столы, когда они уйдут, вот и всё.
Но именно сегодня был самый опасный день, потому что ее этаж уже походил на помойку.
После этой недели, когда этаж мыли сами ребята и соблюдали строжайший порядок, они, по-видимому, мстили Марине за ее 'легкую жизнь'.
Грязнили, мусорили, заплевывали, загаживали этаж, как никогда. Появись здесь сейчас кто -нибудь из начальства, и - все, отработалась бы прямо сейчас.
Марина сидела в своем кабинете и думала о том, что если ей посчастливится продержаться сегодня, если никто не придет проверить, то утром она отмоет все до блеска, но до этого утра еще надо дожить.
Ребята приходили, звали ее дочитывать 'Последнюю пастораль'. Они уже и сами приготовили следующую книгу для чтения с Мариной, и даже согласны были проводить чтения в комнате самоподготовки.
На все их уговоры Марина с обидой закричала:
- Вы что, хотите, чтоб я сидела с вами в такой грязной, заплеванной окурками комнате самоподготовки, да?! Идите, убирайте! Только и ждете, когда за вами вымою я, ну, и отстаньте от меня тогда!
После того, как ребята ушли, Марина даже прислушивалась: а вдруг, и правда, начнут мыть? Если придут проверять, то ее бы спасло, даже если б хоть в одной секции шла уборка.
Как же, дождешься от этих...
Ее охватила отчаянная мысль начать мыть прямо сейчас, при них.
'Плевать на них. Не стоит стесняться, они все равно знают, что мыть за ними буду я. Так хоть свое время сэкономлю. Лучше повкалывать физически, чем сидеть и бояться! Если застукает начальство - выгонят, но ведь и так выгонят. Надо только проделать эту работу очень - очень быстро, так будет больше шансов не попасться на глаза начальству со шваброй в руках', - решила Марина.
Она вскочила с дивана и уже через минуту, переодетая в футболку и брюки, носилась со шваброй по секциям, меняя одно ведро воды за другим.
На ребят не обращала никакого внимания, только гоняла их с места на место по секциям и холлу, чтоб не мешали мыть.
Один раз кто-то из них спросил: 'Вам помочь?...' Но Марина даже не посмотрела, кто это спрашивал. А зачем спрашивать? Бери швабру, да мой. Но помощи не последовало. Это у них был такой прикол.
Очень быстро Марина вымыла везде, кроме секции ?1.
'А пусть эти посидят в грязи',- решила она.
На душе стало хорошо, спокойно, даже радостно.
Закрывшись у себя, Марина, забралась с ногами на диван, налила себе чай, намазала хлеб маргарином и вареньем - сверху.
Теперь мысли закрутились вокруг другой проблемы.
Ее озадачивало собственное поведение прошлой ночью. Особенно тот момент, когда она ласкала губы Нигера и еще потом не могла оторваться и смотрела, как он..... Как будто под гипнозом была... Это что ж такое? Наваждение какое-то...
Вот только сейчас, когда хорошо разогнала кровь работой, да хлебнула горячего чаю, она, как будто отрезвела, мозги полностью встали на место. А до этого, не смотря на все проблемы с беспорядком на этаже, постоянно всплывало в памяти обнаженное тело ночного гостя, будило воображение и добавляло нервозности.
- Ни в коем случае нельзя и думать об этом дружке Бульбака, - сказала она вслух. - С ума сойду от желания, а фигу тебе, Бульбаков!
'Нужен просто мужчина, - размышляла Марина. - Взрослый, обыкновенный мужчина, не опасный. Можно, конечно, не думать об этом и плевать на это. Но потом, как вылезет вот такое неуправляемое поведение с голодухи по мужику...
Стыдобища-то какая!
Даже сейчас очень трудно оторвать мозги от этого пацана... как он голышом лежал у меня на диване...У него все такое привлекательное, такое...такое...что хочется кричать и плакать!
Нет-нет, думать о нем нельзя.
Но где, когда можно познакомиться с нормальным взрослым человеком? Где же его найти? Работа, дом, ребенок... Нет времени куда-то ходить, с кем-то встречаться'.
Марина вспомнила, что в автобусе, каждый раз, когда она возвращалась с работы, на глаза попадался один человек.
И вроде бы он ей немного улыбается, как-то даже смущенно...
Ничего в нем особенного нет. Обычный, интеллигентного вида мужчина в очках, непонятно какого возраста... Лицо умное, спокойное, вроде бы даже доброе. А что, если с ним и попробовать наладить контакт? А там видно будет, что получится. Все-равно хуже, чем с Нигером, ничего получиться не может.
Перебрав в голове возможные пути знакомства, Марина решила, что, во-первых, свою внешность надо сделать как можно более соблазнительной.
Во-вторых, улыбнуться ему, просто и дружелюбно, вызвать ответную улыбку, в - третьих, может, заговорить с ним первой.
Во всяком случае, он больше не должен видеть ее сонной, равнодушной, с уставшими, потухшими глазами, как это было в каждую встречу.
Марина посмотрела на часы. Рабочий день скоро кончится.
Откладывать нельзя ни на день.
Достала из сумочки фен, распустила волосы и занялась прической. Через несколько минут белые пряди волос раскинулись мягкими нежными волнами.
Марина надела серьги, сверкающие, как бриллианты в ушах. Подвела глаза, удлинила ресницы коричневой тушью.
Увидела в зеркало, что они уже не сонные, а яркие, выразительные, с радостным блеском предвкушения чего-то нового, интересного.
Долой безнадегу, боль прошлого, неуверенность в себе, долой усталость, задавленность и страх! Молодость, юность, она еще есть! Всё еще может быть.
Марина замечталась, задумалась, потом спохватилась, время-то идет, надо действовать.
Продолжила свое преображение
Губы у Марины были и так красивые, пухлые, чувственные, нежно - розовые. Она только подчеркнула их края карандашом, чтобы сразу бросался в глаза красивый рисунок губ, потом наложила на них соблазнительный блеск. Вот так!
Глядя на себя в зеркало, она проговорила вслух, заговорщически подмигнув самой себе:
- А Мариша - то, оказывается, еще хороша! Ну, правда ведь, какая хорошенькая! Держитесь, мужики!...
Сменила футболку на тонкую нежно - розовую блузку, красиво сочетавшуюся с черными брючками.
У этой блузки был большой вырез, открывающий лямки белого кружевного бюстгальтера. Пусть...Еще с боков расширила вырез. Вот так!...Через тоненькую блузку бюстгальтер полностью просвечивал сомкнутые груди почти до сосков. Она прикинула, как это все будет выглядеть, когда сверху она наденет плащ нараспашку.
'Надо будет в автобусе поближе подойти к нему, чтобы подействовало'.
Марина поправила груди так, чтобы соски не попадали на швы бюстгальтера, пусть выделяются...
'Все, мужик, ты пропал!!!' Марина засмеялась, добавив запаха хороших духов, оставшихся у нее от той, другой жизни. Коля говорил, что они мозг выносят, так действенны.
Надевая сапожки на высоких каблуках, Марина напевала мелодию вальса. Она чувствовала, как по телу пошла теплая головокружительная девичья весна, приятно ласкающая всю ее, до кончиков пальцев. Хотелось громко смеяться.
'Ах, какая это всё была ерунда, со всеми этими переживаниями тут, проблемами, страхами... Все эти мерзопакостные мальчишки...Да пошли они! Жизнь... она же такая удивительная, она может застрять на каком-то больном месте, но она ведь может запросто, переменить всё начисто! Это зависит от самого человека, от меня.'
А в это время, когда Марина занималась собой, в комнате ?1 обсуждалась именно она.
- Воспетка полы по секциям борзо моет, прямо при пацанах, - сообщил друзьям Чес.
- Пусть моет, ей это полезно для похудения, - отозвался Бульбак.- Нах... нам воспетка? Техничка нужна.
- Сейчас к нам мыть нарисуется, остальные секции помыла уже,- добавил Чес.- А что, если заставить ее и у нас в комнате мыть?
- Ничего, нормальная мысль, - заинтересовался Бульбак.- Пусть в первую очередь моет нашу комнату, пока эта Манька не грязная и не потная, потом будет мыть остальную территорию.
- Слушай, а что если заставить ее мыть нашу комнату без швабры? В коротенькой юбочке, а? Прикинь? Мы бы ее не трогали, пусть только при нас моет...Как ты думаешь, мы можем это организовать?
- Кто ее будет спрашивать?- развеселился Бульбак. - Конечно, можем. Взялась мыть - будет мыть, как нам надо. Но я не смог бы ее не трогать. Я б ее тут же, на полу и отъе...л. Приучим ее мыть без трусиков именно в нашей комнате.
- Ну да, ну да, - Чес ходил по комнате, радостно потирая руки и представляя себе возбуждающие картины.
- Только не всё сразу, Чес. Подождем. Пусть пока просто моет в нашей комнате. Надо предложить коробку конфет, например.
- Ну, да, ну, да. Можно копейки дать. Сегодня договоримся и выйдем из комнаты, не будем её стеснять, пусть привыкнет. А потом обработаем ее конкретно, по самое-самое!- ликовал Чес.
Нигер лежал, отвернувшись к стенке, отсыпался. Ребята его не трогали и разговаривали тихо, чтоб не будить.
После слов Чеса Нигер резко вскочил, как ошпаренный, сел на кровати и четко пробасил, медленно и угрожающе:
- Моя жена не будет за вами мыть.
Бульбак удивленно выпучил глаза, не говоря ни слова. А Чес после затянувшегося молчания спросил:
- Так ты ее все - таки трахнул этой ночью? А чё сразу - жена?
- У неё есть дочка... Моя. От меня ребенок, - пробасил Нигер.
Чес замолчал, только безнадежно вскидывал руки, жестикулировал, отвечая этим на свои мысли и не смея произнести их вслух.
Да и поздно отговаривать, возмущаться.
Друзья знали, что Нигер слов на ветер не бросает.
Сказал жена - значит, жена, и им придется принять это.
Видно, он и сам не знал, что у него есть ребенок, сделать этого ребенка он мог и год, и два назад. А ведь не случайно она сюда устроилась, и не случайно домой его, пьяного, забрала. Ребенка ему предъявить хотела.
Хотел Бульбак сказать: 'Вот сука хитрожопая!!!', но не посмел. Нельзя потерять Нигера, его дружбу и доверие.
Как бы там ни было, а слово Нигера - серьезнее печати в загсе.
До 18 лет ему осталось всего ничего, потом оформит брак по закону, если не передумает.
Теперь для них она - жена их друга, которая в будущем будет жить во дворце, как настоящая королева, и будет рожать от него детей. Эта женщина пойдет с ними в ту их другую жизнь, ради которой они 'трудятся в поте лица, не покладая рук, рискуя жизнью'.
Помолчав и подумав, ребята обсудили возможные варианты работы воспитателем для жены Нигера.
Конечно, было бы намного проще, если б она вообще не работала здесь, но Нигер это отверг: пусть она будет на глазах.
Конечно, никто не должен знать, кто она, так как это повредит ее репутации. Да и она сама не должна знать, что его друзьям все известно, на этом тоже настоял Нигер.
Все моменты были обдуманы, как всегда, больше - Бульбаком.
- На этой шахматной доске она пойдет ферзем, - заключил разговор Бульбак.
Марина уже собралась уходить, когда в дверь постучали.
Вошел неуклюжий здоровяк Котёночкин из третьей секции.
- Марина Николаевна, ребята построились на линейку, вы идите, пожалуйста, проведите перекличку,- сказал он.
- Какая линейка?... Перекличка?...Ты что, издеваешься?
Марина приоткрыла дверь кабинета, из холла доносился приглушенный многоголосый шум...
- А кто вас построил на линейку?- спросила Марина.- Хотя, ясно кто,- не стала она ждать ответа.- Передай Бульбакову, чтоб он катился со своей линейкой к чертовой матери! Он, конечно, замышляет какую - нибудь гадость. Придурок самоуверенный! Сопляк несчастный! - распалилась Марина.
Она, чуть не плача села на диван, прикрыв лицо руками и стараясь не касаться накрашенных ресниц.
Что делать? Идти косметику смывать, переодеваться?
- Я на автобус опоздаю, что мне потом, пешком через весь город ночью идти? Скажи, чтоб разошлись по комнатам.
- Да пошел ты!...Еще три раза помою тут, и больше вы меня не увидите. Отвалите от меня, я вас всех, сволочей, уже терпеть не могу! - и, буквально, выпихнула его из комнаты.
Теперь надо было подождать, когда ребята разойдутся, не убегать же ей от них через холл, где они все стоят и ждут ее.
А ребята, действительно, стояли в два ряда - 52 человека, по обе стороны холла, и ждали ее.
- Она говорит, что опаздывает на автобус, говорит, что б расходились, - объявил им Котёночкин.
Ребята тронулись со своих мест, но Бульбаков негромко сказал:
- Стоя-а-ать... - и они снова выровняли строй.
- Больше ничего не сказала?- спросил Бульбаков.
- Да сказала...Говорить?...
- Говори, чё время тянешь!- прикрикнул Бульбаков.
- Говорит, что ты... придурок, Бульбак, сопляк несчастный, чтоб катился со своей линейкой к е***й матери, нет, к чертовой матери, она сказала. Сказала, что терпеть нас не может, сволочей, и скоро она от нас уйдет насовсем. Все, кажись. Еще три раза помоет и уйдет.
- Жэка, идите с Пашкой и приведите ее, аккуратненько так...Но приведите, - велел Бульбаков
У Марины в кабинете Женя Романов и Паша Кашинский начали с самых восторженных комплементов относительно ее внешнего вида. Потом они мягонько подхватили ее под руки и, преодолевая сопротивление, повели проводить перекличку. Не забыли и тетрадочку ее рабочую взять для неё.
Марина говорила, что не успеет на автобус, Женя выложил ей деньги на стол - на такси.
Видя, что от них не вырвешься, Марина требовала дать ей возможность переодеться и умыться.
- Ни за что не позволим. Прикид-супер! Начальников Ваших нигде тут нет. А нам всем интересно посмотреть на Вас в этой одежде, в которой Вы ходите без нас, - Сказал Пашка.- Что мы, не люди?
Марина просила, хотя бы плащ дать ей накинуть, но ребята говорили, что без плаща ей лучше, 'вообще зашибись'.
В общем, дружба дружбой, а распоряжение Бульбака они должны выполнить.
- А мы предупреждали Вас, говорили, когда Вы еще могли бежать отсюда. Не бойтесь, не убьют же Вас. Во всяком случае, не сейчас, это точно, - тихо приговаривал Женя, отрывая от дверных косяков ее пальцы.
Марину буквально несли на руках, так как она чуть не поломала каблуки, сопротивляясь. Так и выпихнули ее в холл, оторвав ее руки от дверей, за которые она цеплялась изо всех сил.
- Ах, какие ручки, - смеялся Пашка, оторвав от косяка и целуя ее руки поочередно. - Не обижайтесь на меня, мадам.
- Осторожней, игра не на жизнь, а... Все очень серьезно,- прибавил Женя шепотом, и уже в голос, объявил:
- Ваш выход, мадам!
Марина гордо выпрямилась, поправила блузку и волосы под смеющимися взглядами мальчишек. Увидев Бульбакова среди них, она подошла к нему и встала на близком расстоянии, глядя прямо в глаза.
- Что ты задумал, бандюга?! Я не знаю, какую дрянь ты задумал, но у тебя ничего не получится!
- А я ничего такого не задумывал, зуб даю. Мы просто не хотим, чтобы вместо Вас прислали другого воспитателя, - Бульбаков тоже в упор смотрел в лицо Марины, особенно крепко прилипая взглядом к ее пухлым губам, сияющим розовым блеском.
- Мы хотим, чтоб на этаже был порядок, сами мыть будем, - он сделал большую паузу, подтверждая свои слова почтительно установившейся тишиной, никто не возражает, значит, к его словам приобщаются все.
- А Вы какие-нибудь мероприятия проводите, воспитывайте нас, сволочей, книжечки ребята просят Вас читать,- посоветовал Чес. - Чистая работа, не надо уходить. А то мы совсем пропадем без Вас, Марина, пардон, Марина Николаевна, оскотинеем все.
- Построение на линейку - каждый вечер,- закончил свою речь Бульбак.
- Ну, и что это за линейка?- Марина подошла к Чеснеру.
Он с нахальной сосредоточенностью разглядывал кружева бюстгальтера и ее груди, отчетливо различимые сквозь тоненькую ткань.
- Какие у Вас оху...нные сиссссь.... духи, Марина Николаева, я хотел сказать, духи на Вас очень хорошие, извините,- громко сказал он.
Марина пошла дальше, рассматривать мальчишек, построенных в две шеренги.
- А к нам подойдете?
- А к нам? Мы тоже хотим духи понюхать...- послышались смеющиеся голоса с разных концов двух рядов.
- Хватит, соблюдайте тишину, - негромко произнес Бульбаков.- И больше никаких матов в присутствии нашего воспитателя. Услышу - язык отрежу.
Это последнее замечание сразу испортило веселое настроение ребят, никому не хотелось отказываться от матерной речи.
- Ну, чё, все правильно Бульбак говорит, - сказал Чеснер.- Как она сможет здесь работать, если мы при ней будем материться? Завязывайте нах... с матюгами! Марина Николаевна, еще раз извините меня за.... За всё, - добавил он вполне серьезно.
Ребята опять развеселились, а Марина заметила, как они по-разному реагируют на слова Бульбака и Чеса. Последний им явно нравится. А первого они очень боятся. Как упыря какого-то. От голоса Бульбака все они меняются в лице, как по команде.
Неужели он, и правда, может убивать? В прошлом году, дежурная говорила, один мальчик из этого общежития пропал, так и не найден...И в том же году один из этого, тогда еще первого курса повесился, не общаговский, правда, домашний, но из группы, в которой учится Бульбак. Да кто их знает, может, совпадение... Дежурная говорила, что ночью на этот этаж ей страшно заходить....
Марина продолжала медленно обходить строй, разглядывая каждого.
- Ну вот, что это такое?- показывала она на палец с грязным ногтем выглядывавший из большой дырки в носке. - И шлепанцы в грязи. Вы что, на улицу в них выходите?
- Ага, за сигаретами бегаем, - ничуть не смутился пацаненок.
- А ты? - обратилась она к другому. - Как ты не боишься, что у тебя штаны упадут сейчас?
У этого парня уж слишком низко были спущены спортивные штаны, открывая весь заросший волосами живот.
- Да вот и упали,- захохотал стоявший рядом и резким движением сдернул с соседа спортивные штаны, открывая коричневые плавки с белой застиранной полосой. Тот фыркнул, смеясь, и натянул штаны до подмышек, сделав гримасу обезьяны и высунув язык.
Все захохотали.
Потом резко замолчали все, видно как-то Бульбак утихомирил, Марина даже не заметила как, но почувствовала, что это он.
Ребята в строю смотрелись смешно, нелепо. У кого спортивные штаны были с вытянувшимися коленками, заправлены в грязные носки, у кого футболка грязная и так далее. Марина взяла руку одного мальчишки и показала на грязные ногти на руках.
- Ну и зачем мне нужна такая линейка? Смотреть на всё это? И запах противный...Вы что, не моетесь? У вас тут хорошие душевые, вода горячая, мыло получаете. Носки надо каждый день стирать!
- Марина Николаевна, на завтрашней линейке все будут, как огурчики, - пообещал Чеснер.
Марина продолжала разглядывать ребят. Они выстроились по номерам комнат, и получилось, что здоровенный Котеночкин, например, стоял с самым маленьким по росту мальчиком - Авдеевым. Строй выглядел от этого еще более смешным и убогим.
- Постройтесь по росту,- сказала Марина.
- Вы что, не слышите? Построиться по росту, - скомандовал Бульбак.
- А теперь все выпрямитесь нормально, вы же стоите, как старики!
Красиво встаньте. Не сворачивайтесь как мешки! Линейка так линейка, - не унималась Марина.
В этот раз ребята послушались ее сами, без Бульбака.
- Ну, вот теперь видно, какие вы симпатичные мальчишки. Необходимо выбрать старосту, который будет моим заместителем тут. Будем работать вместе с ним, планировать мероприятия, советоваться. Я думаю, что это у нас будешь ты, Бульбаков?
- Нет, вот этого мне не надо. Помогать буду, а старостой пусть кто - то другой пашет.
- Может ты, Женя?- спросила Марина Женю Романова.
- Нет. Слушаться его не будут,- сказал Бульбаков.
- Пусть Чеснер будет,- предложил Женя. - За него все проголосуют.
- Чеснер! Чес пусть!- закричали все.
Чеснер никогда никого из них не бил, хоть и был таким же крепким, сильным, как и его два друга.
Но он был проще и дружелюбней. Чеса все всегда хотели видеть, старались приглашать его в комнаты - на дни рождения или просто пивка попить.
К тому же этот красивый парень всегда мог привести с собой кучу хорошеньких девочек, не только общаговских, покупал им и проституток однажды, попробовать, и не брезговал позабавиться вместе с ребятами. Он мог и деньгами выручить, и впрячься за кого-то против городских.
За Чеснера драли горло так, что Марина заткнула уши, чтоб не оглохнуть. Потом замахала руками, чтобы дали, наконец, ей высказаться.
- Хорошо, моим замом пусть будет Чеснер. Иди сюда, Владимир, становись рядом со мной. Вот тебе список, делай перекличку.
- Нет, Чес тоже не годится, - громко пробасил Бульбаков.- Он разведет такую дерьмократию, не обрадуетесь. Да Вы и сами сю-сю-сю с ними разведете. Ваш 'зам'должен быть строгим, чтоб боялись и слушались. Нигер подходит. Только Нигер.
Ребята хранили гробовое молчание. Чес вернулся на свое место в строю. Все ждали, что скажет Марина.
- Ну, ладно, пусть Негритенок будет. Согласны, ребята, что старостой курса здесь будет Искандер Бейбутов?
Все продолжали молчать. Марина увидела, как всем ребятам не нравится этот человек. Не даром в хмельном угаре, он повторял, что его все ненавидят.
- Марина Николаевна, все согласны, - сказал за всех Бульбаков, - иди, 'Негритё-о-онок', - с усмешкой передразнил Бульбаков Марину и подтолкнул друга плечом. - Делай перекличку.
Это прозвучало не добро, потому что Бульбаку как раз сейчас самому захотелось работать вместе с Мариной, быть ближе к ней. Но, что ж поделаешь, если это уже жена его друга.
Очень хотелось ему, чтоб Нигер сейчас отказался, учитывая, что все - против него. Тогда бы он, Бульбаков, вышел сам, 'раз уж кроме него, некому'.
Но Нигер встал рядом с Мариной, сдержанно улыбнулся всем и крепко взял ее за руку. Несколько секунд они так и стояли перед строем ребят, взявшись за руки. Марина не стала вырываться из его руки, так как чувствовала, что держит он слишком крепко, так просто и не вырвешься.
Все тихо смотрели на них. Рядом с этим парнем Марина казалась ослепительно беленькой и особенно нежной. Она выглядела так сексуально, что мальчишкам смотреть было тяжко... И все до единого чувствовали какую - то колкую ревность, видя в большой черной руке Нигера белую нежную ручку Марины. Он как будто хотел показать всем, что эта женщина принадлежит ему и только ему, чтоб никто не посмел заигрывать и даже думать о ней...
Нигер смотрел, как всегда, твердо, уверенно. Сейчас особенно бросалась в глаза его гордая посадка головы, красивый разворот плеч, крепость всей его фигуры... Ноги - на ширине плеч, одна рука держится пальцем за карман его белых джинсов.
В отличие от других, он был одет красиво. Светлая кремовая рубаха был расстегнута, открывая его сильное тело. На груди у него, на черном шнурке был треугольный кожаный тумар.