Аннотация: Вообще-то это было не со мной, но пишу от первого лица. Так будет лучше :) Из жизни студентоты времён развитого социализма.
Любовь, картошка и вкусняки.
Было это давно. Когда ещё генсеком у нас работал дорогой Леонид Ильич, но оставалось ему уже немного. Да и Союзу тоже, но никто из нас тогда этого ещё не знал. В студенческо-аспирантской общаге в Блядяево Беляево в одной комнате проживали три раздолбая: я, мой однокурсник Яшкин (царство ему небесное, спился и помер в 90-е годы, не выдержал первых шальных денег) и аспирант Юриваныч. Точнее раздолбаями были мы с Яшкиным, а Юриваныч мужчина был видный и солидный. Отслуживший в рядах СА, жизни понюхавший и интеллектом его Бог не обидел. Внешностью же... Ну представьте себе Русского Витязя с картин Васнецова или Глазунова, только бритого :) Посему женская часть населения нашего смешанного общежития (не вся, но большая) томилась по Юриванычу "страстью нежной". Чего витязь наш не заметить конечно не мог, но оставался верен своей зазнобе, ждущей его где-то далеко от Москвы. Итак, приключился в нашей комнате локальный финансовый кризис. Проще говоря, пропились мы в хламину, а до стипендии было далеко, из дому же денег не слали (в воспитательных целях). Обычно богатырь наш подкармливал в таких случаях салажат, которых ему судьба во испытание послала, но тут он что-то там купил и отослал родне в подарок и тоже остался на бобах. В результате на предпоследние копейки был куплен пятикилограммовый пакет картошки, а самые последние Юриваныч заначил на хлеб. Ну чтоб не сухарями питаться, а каждый день свеженький покупать. Соль у нас была. О, московская картошка времён застоя! Нет, не буду утрировать - бывала она и вполне конвенциальных размеров, но видно мы попали в полосу невезения. Короче, то что купили мы с Яшкиным по размеру напоминало некрупную сливу. Чистить это безобразие не было ни малейшего смысла, а посему варилась она в мундире. Яшкин и я поедали пищу as is, то есть прямо с кожурой, но не таков был Юриваныч! Он тщательно очищал каждый корнеплод и вкушал его не спеша, степенно, как когда-то его бесчисленные предки в поле, у наковальни или где-то ещё, где ковалась, добывалась, растилась или завоёвывалась Слава Русская. Шел шестой день картофельной диеты. Смотреть на картоху в мундире мы уже не могли, но голод как известно лучшая приправа. Давились, но запихивали в свои организмы калории. Попытки пошакалить у соседей были пресечены Юриванычем на корню, ибо нефиг побираться! Вот типа, если сами позовут... Ага! Щазблинн! За три дня до стипендии? Это даже не фантастика, а бред сивой кобылы в конопляном поле :( Стук в дверь застал нас как раз за трапезой. Жрали один раз в день, а потому вечером. Чтоб хоть спать сытыми. Нас с Яшкиным пробило одновременно: "Это Оно! Судьба наконец-то послала измученным студентам Пищу!" и мы дуэтом пропели: "Да! Открыто!" В дверях стояла студентка Ирочка, на курс старше нас. В куцем халатике, к тому же довольно сильно распахнутом на груди. И молвила она, обращаясь (естественно!) к Юриванычу: "Мальчики... Там мне посылочка из дому пришла... Сервелатик, огурчики-помидорчики солёные, грибочки..." - мы с Яшкиным уже захлёбывались, мы тонули в слюнях! А эта аристократическая сволочь, аспирант недорезанный выудил из кастрюльки картошечку, тщательно и неспеша (sic!) её очистил и молвил: "Спасибо, Ирочка, но у нас и своей еды много." Ирка разочарованно запахнув халатик хлопнула дверью и ушлёпала до своей комнаты. Нет, Юриваныч не пал растерзанный двумя озверевшими плотоядными кроликами. Даже если бы мы не ослабли от вегетарианской диеты, он всё равно мог двумя щелбанами свалить нас обоих. Но вербально мы себя не сдерживали. Подождав, когда стихнут вопли, краткий смысл которых можно передать как: "Что же ты наделал, Иуда!!!" Иваныч очистил ещё одну картошечку, макнул её в соль и изрёк: "Запомните, салаги! Любовь - не продаётся!"