Утро. Прекрасное утро. И не важно, что за окном - зима ли, лето, весна или осень. Хотя бы раз в сезон, но бывают такие утренние пробуждения, когда всё кажется прекрасным. И какое же замечательное утро без не менее замечательного завтрака? Ты встаёшь, умываешься прохладной водой из крана и идёшь на кухню.
Открыв холодильник, ты находишь там хороший мясистый помидор, сладкий болгарский перец, парочку пупырчатых сладковатых огурчиков, небольшую красную луковицу. Думаешь о заправке и моментально находишь баночку сметаны. Но чего-то не хватает. Ты снова заглядываешь в недра холодильника, достаёшь оттуда три яйца и оставшийся кусочек (грамм сто - сто пятьдесят) докторской колбасы.
Моешь овощи, достаёшь доску, нож, салатницу и начинаешь колдовать. Размашистыми уверенными движениями нарезаешь огурчики полукольцами, ссыпаешь в миску, принимаешься за помидоры, разрезая пополам и деля половинки на дольки, отправляешь их к огурцам. Красный лук нарезаешь перышками: пополам, потом уже половики пополам, затем и четвертинки пополам... Рассыпаешь лук над помидором и огурцом так, чтобы покрыть луковыми перьями, закутать, как в одеяло. Пришло время перца, а он, на счастье, попался красивый, жёлтый, сочный. Крупно, грубо нарезаешь его и туда же - к огурцам, помидору, луку. Сверху кладёшь на это разноцветное великолепие хорошую ложку сметаны, густо солишь и начинаешь перемешивать смело, но аккуратно, чтобы сделать это буйство красок - красного, фиолетового, зелёного, жёлтого, белого - равномерным.
Ставишь на стол миску с салатом, не вынимая ложки, которой его размешивал. Пришла пора доставать сковородку, зажечь плиту, налить в сковороду подсолнечного масла и пока оно там греется, крупно нарезать колбасу. Высыпаешь колбасу на сковородку, откуда тут же раздаётся весёлое и приятное шкворчание. Делаешь огонь поменьше и ждёшь. Ждёшь, когда кусочки колбасы снизу начнут покрываться золотистой корочкой и будут распухать, как будто приподнимаясь над сковородкой. Переворачиваешь каждый кусочек с осторожностью и нежностью родителя, переворачивающего своего малыша на другой бок в его колыбели. Достаёшь пачку сливочного масла, отрезаешь небольшой кусочек и небрежно, как бы невзначай, бросаешь его на центр сковороды. Аккуратно, еле дыша, чтобы не повредить желток, разбиваешь одно яйцо над сковородой, другое, третье и... как не стараешься, а один желток потёк. Но ничего - будет два глаза у глазуньи, а не три, зато так естественней. Накрываешь это всё крышкой и слушаешь из-под неё прекрасную симфонию готовящейся яичницы.
Всё, последние приготовления. Вилка, нож, тарелка. Вилка с ножом отправляются на стол, а тарелка ждёт своего триумфа рядом со сковородой. Приоткрываешь крышку, тебя слегка обдаёт паром, на миг застилая взор, и через мгновенье открывается картина, которую ты мечтал лицезреть. Мечтал, как будто, всю жизнь. В нежном снежно-белом и ярко-жёлтом глянце золотистыми поджаренными островками сочится ароматная колбаса. Яичница плавно и очень изящно из наклонённой сковороды переплывает в заготовленную тарелку. Не спеша переносишь тарелку на стол. Достаёшь из хлебницы купленный накануне свежий с хрустящей корочкой белый хлеб, отрезаешь толстый кусок и садишься за стол.
Больше ничто тебя не сдерживает. Просыпаются первобытные инстинкты: первая ложка с салатом пропадает во рту, мелькают вилка с ножом, рисуя причудливые фигуры над дымящейся глазуньей. Ещё ложка с салатом, ломтик яичницы, обязательно с колбасой. Во рту взрываются вкусы. Пять минут, десять... и вот уже ты собираешь ложкой из салатницы остатки салата, а хлебом - остатки желтка с тарелки. Тарелка и миска опустели, доеден хлеб..., и ты удовлетворенно откидываешься на стуле, чувствуя невероятную наполненность и блаженство. Усталость и нега постепенно окутывают тебя, и только где-то в самой-самой глубине умиротворенного сознания беспомощно бьется мысль, что надо бы помыть за собой посуду.