Ты - Виктор, Он - твой брат-близнец Александр. Нужен ли ты ему? Он запутался в себе и увлек в эту бездну непонимания тебя. Он совершал ошибки и причинял тебе боль. А ты терпел и сносил все, веря, что когда-нибудь он одумается и поймет, каково тебе приходится. Что станет для вас избавлением?
Он с размаху бьет тебя по лицу. Ты лишь приглушенно всхлипываешь, покорно выпрямляясь для следующего удара. Он усмехается и снова замахивается. Бьет. Сильнее. Гораздо сильнее. Ты не удерживаешься на ногах и падаешь на колени. Его это заводит, и он снова бьет тебя. Он бьет тебя так долго и так сильно, что в конце ты уже не можешь покорно принимать это и, крича, пытаешься закрыться руками. По твоему лицу стекают слезы отчаяния, и ты не в силах остановить их. Ты слаб. Ты всегда был слабее него. Но разве теперь это имеет какое-то значение? Удар. Ты вскрикиваешь, и кровь струится из разбитых губ, смешиваясь со слезами и болью. Ты больше не можешь терпеть. Ты молишь его остановиться, стоя на коленях и из последних сил обнимая его за ноги. Он с неприязнью отбрасывает тебя ногой в сторону. Ты падаешь, раскинув руки и смотря в потолок. За что? Почему? Что случилось? Ведь раньше он не был таким... Откуда в нем эта злость? Это нездоровое удовольствие во взгляде, когда его глаза следят за твоими страданиями? Ты не знаешь и не уверен, что хочешь знать. Но и терпеть дальше ты не намерен. В тебе появляется робкая решимость. Ты поднимаешься на ноги. Ты трясешься от слабости, но держишься прямо. Ты смотришь в его глаза. Такие родные и любимые. Но в них нет ни капли любви или хотя бы сострадания. В них только жажда твоих страданий. И вновь в тебе умирает эта искра надежды. Ты снова обессиленно падаешь на пол. Ты не смотришь на него и не хочешь видеть. Тебе остается только чувствовать. Снова удары. Его холодные руки вцепляются в твои волосы. Они тянут тебя вверх, заставляя снова вставать на колени. Ты уже не чувствуешь боли. Ты больше не в состоянии плакать. Сознание медленно ускользает от тебя. Последним усилием ты открываешь глаза и видишь перед собой его перекошенное, озлобленное лицо. Лицо человека, который так дорог тебе. Он, крича, бьет тебя по щекам. Он еще не закончил и то, что ты сейчас потеряешь сознание, его совсем не радует. А то, что от тебя ускользает жизнь, его не волнует. Ты шепчешь его имя. Хрипло, со всепоглощающей любовью в темнеющем взгляде. Он в ответ снова бьет тебя. Это никогда не закончится. Эта пытка вечна для тебя. Он поднимает тебя на ноги и прижимает к стене, шепча угрозы. Ты не слышишь. Ты не можешь держаться на ногах, даже с его помощью. Ты неумолимо сползаешь по стене вниз, стоит ему немного ослабить хватку. Его это злит. Он снова бьет. Неужели он не понимает, что удары не помогут? Сознание ускользает. Этому нельзя противиться. Он отпускает тебя, и ты безвольно оседаешь на пол. Мимолетным взглядом ловишь злое выражение его глаз. Затем опускаешь голову и затихаешь. Он ненавидит тебя за это. Для него это слабость. Твоя слабость. Его это совсем не радует. Но он уже ничего не может сделать. Он ругается, бьет тебя наотмашь по голове, так, что ты заваливаешься на бок, неловко подвернув одну руку, и уходит из комнаты.
Он ничего не говорит. Одно твое присутствие доводит его до исступления. Он готов прямо сейчас наброситься на тебя и бить, бить, бить. Избивать до полусмерти. Чтобы ты стонал от боли и рыдал от отчаяния, когда он будет смотреть сверху вниз на твое несчастное лицо. Оно напоминает ему свое собственное, и это злит его еще больше. От одной мысли о том, что вы близнецы, его бросает в дрожь. Он считает это несправедливым. Он думает, что с ним обошлись очень жестоко, разделив надвое его личность, и пытается отыграться на тебе, срывая на тебе всю копившуюся многие годы злость. Он ненавидит тебя за то, что ты есть. И ненавидит себя за эту ненависть. Он и сам думает, что должен любить тебя, но уже не может измениться. Слишком поздно что-то менять. Он уже упустил это время.
Ваш отчим отчитывает его за то, что он делает с тобой и не понимает, что за это он будет терзать тебя еще сильнее. От этого будет только хуже. У него только один выход - разобраться в себе, а у тебя даже этого нет. Ты чувствуешь себя опустошенным. Ты никому не нужен, кроме него, а он не хочет принять тебя. Он не хотел, чтобы ты был у него и уже никогда не сможет пожелать этого, как бы ни старался.
Ваш отчим вздыхает, с жалостью оглядывая вас обоих, немного задерживая взгляд на твоих увечьях. Он не хочет оставлять вас одних. Он понимает, что тебе от этого будет хуже. Но он ничего не может поделать. И со вздохом покидает комнату, оставляя вас наедине.
Ты в ужасе от предстоящего сжимаешься в комок на диване. Ты слышишь его шаги. Он подходит к тебе и хватает за тонкие запястья, причиняя очередную боль. Ты скулишь, как побитая собака и безуспешно пытаешься вырваться. Он что-то говорит, но твое оглушенное страданиями сознание не желает воспринимать его речь. И снова ты остаешься один на один с самим собой. Ведь ты - это он, а он - это ты. Но для тебя он еще и боль. Боль и причина. Ты срывающимся голосом зовешь его по имени и вздрагиваешь, когда он начинает стаскивать тебя с дивана. Он кидает тебя на пол и садится на тебя сверху, прижимая твою спину к полу. Ты вскрикиваешь и готовишься к новым страданиям. Ты знаешь, что ваш отчим стоит за дверью, но не решается вмешаться. У него свои причины, и ты не хочешь искать их. У него есть оправдания, ты знаешь это. И ты уверен, что в иной ситуации он бы обязательно остановил твою пытку. Но сейчас это невозможно, и ты не желаешь винить его в чем-то.
Удар... Нет. Он не бьет тебя, он быстро и резко водит по твоей коже на левом запястье лезвием, оставляя тонкие красноватые полоски. Эта боль не так ощутима, но для тебя она невыносима. Ты чувствуешь, как лезвие глубоко проникает в твою нежную кожу, перерезая жизнь, что струится в твоих венах. Перестань, кричишь ты, вырываясь. Твое худое тело уже не чувствует на себе тяжести. Ты с удивлением поднимаешься на ноги, держась за порезанное запястье. На ковер падает темно-красная капля, расплываясь устрашающим узором, за ней еще одна. И еще. Ты переводишь взгляд на него. Он растерян и пытается быть от тебя как можно дальше. Ты обескуражен. Делаешь шаг к нему. Он вжимается в стену, взглядом умоляя не приближаться. Что это, спрашиваешь ты тихо, смотря на кровавую дорожку, которая вырисовывается позади тебя на твоем пути длиной в один шаг. Еще шаг. Запястье медленно холодеет, и холод постепенно начинает пробираться выше по руке. Помоги мне, говоришь ты, протягивая кровоточащую руку к нему. Он бледен и не желает смотреть тебе в глаза. Ты опускаешься на колени посреди комнаты и с грустью рассматриваешь красные узоры на белом ковре. А помнишь, произносишь ты, как когда-то давно ты любил рисовать на снегу такие узоры. Он вздрагивает и с усилием переводит взгляд на твое лицо. Ты улыбаешься, водя пальцем по уже растворившимся в ворсе каплям. Это было так давно, продолжаешь ты, тогда ты впервые показал мне свое превосходство. А я ведь никогда не был тебе по-настоящему нужен. В тот день ты повалил меня в снег и снял с меня куртку. Я расцарапал руку до крови и плакал, а ты смеялся и выдавливал красные капли из моей руки. И они также падали в снег, расплываясь и рисуя замысловатые странные узоры. Когда кровь перестала идти, ты сказал мне прости, и мы с тобой смотрели на растворившиеся в снегу красные снежинки. Я дрожал от холода, а ты обнял меня и сказал, что всегда будешь рядом и будешь отдавать мне свое тепло, потому что ты нужен мне и без тебя я не сумею согреться и умру.
В его глазах давно забытая нежность и слезы его растаявшего сердца. У тебя уже нет сил улыбаться, ты сидишь на полу, согнувшись пополам и опустив голову. Волосы скрывают твое лицо. Раненая рука прижата к груди, другая дрожит от слабости, но ты держишься ею за ворс ковра, чтобы не упасть здесь же, лишившись последнего тепла. Он медленно подходит к тебе. Ты поднимаешь на него бледное лицо и из последних сил тянешь к нему порезанную руку. Он протягивает тебе свою. Несколько секунд вы в тишине тянитесь друг к другу, потом он... смеется и бьет тебя наотмашь по лицу. Ты бесшумно падаешь и тихо выдыхаешь. На этом все. Он уже не способен поддаться даже воле прошлого. Ты совсем ничего не значишь для него. И у тебя уже нет сил плакать. Ты просто лежишь среди пятен своей крови и смотришь пустыми глазами в потолок, чувствуя нарастание холода в твоем худом теле.
Он со смехом в глазах нависает над тобой. Привычно берет за волосы и тянет вверх. Ты обессилен и послушен. Ты снова стоишь перед ним на коленях, смотря снизу вверх в его лицо. Он ненавидит тебя за то, что ты есть. А тебе все равно. В тебе что-то сломалось и это уже не восстановить.
Ты безразлично смотришь в его полные ненависти глаза. Они такие же, как у тебя. Но теперь между вами уже нет различий или сходств. Вы - два разных человека, которые больше не являются единым целым. Он - это он. Ты - это ты. И нет больше "вас", нет понятия "вы". Есть ты и есть он. И с этим ничего не поделаешь.
А ведь я любил тебя, произносишь ты так тихо, что, кажется, будто никто никогда не сумеет услышать тебя. Но он слышит. И он смеется над тобой. Над твоим признанием. Ему не нужна твоя любовь. Ему не нужен ты. И никогда не был нужен. И он никогда не согреет тебя в своих объятиях. То были лишь пустые слова. Обещания не было, была лишь насмешка и стремление обидеть, задеть побольнее, а потом насмехаться над твоим слепым доверием. А ведь ты действительно поверил ему тогда. Тебе казалось, что это были самые искренние его слова. Как же ты ошибался. Ему наплевать. Ему было бы намного лучше, если бы тебя вообще не было. И ты исполнишь его желание. Ведь, несмотря на все осознания и слова, ты не можешь жить без него. А он без тебя очень даже может.
Ты резко поднимаешься на ноги. Он удивлен и не успевает среагировать. Ты вырываешь лезвие у него из руки. Тебя питает твое отчаяние. Оно в последний раз придает тебе сил. Несколько резких взмахов. Вторая рука тоже начинает кровоточить, заливая красным пространство вокруг тебя. Ты уже не чувствуешь боли. Вновь опускаешься на пол. Ковер пропитался бордовой кровью. Так будет лучше. Так будет лучше для всех. И в первую очередь для него. Что до тебя, без него ты и сам себе не нужен. А уж тем более ты не нужен ему. И никому другому тоже не нужен. Люди очень одиноки. Кроме семьи, у человека никого нет в этом мире. А иногда нет и ее, этой самой семьи. Бывает так, что у человека совсем никого нет. Он не знает, что такое родной человек и не знает, как почувствовать тепло. А вы... Нет, не вы. Ты и он. Он и ты. Совсем никому не нужны. Кроме все еще "вашей" мамы, может быть. Как жаль, что он, возможно, так и не поймет этого.
Ты в последний раз ловишь любимый взгляд, зеркальный твоему образу, и закрываешь глаза, чтобы уже больше никогда их не открыть. Было ли это ошибкой? Ты так не считаешь. И ты уже не видишь, как кричит твой брат-близнец, роняя отчаянные слезы на твое мертвое тело.