Когда ей хотелось побыть одной, она забиралась на чердак.
Там было темно.
Лишь в кривые щели меж старых досок пробивались узенькие горячие полоски света и ровными линейками ложились на земляной пол, расчерчивая его по диагонали.
В маленькое запылённое оконце свет с улицы почти не проникал,
Но тянула свои ветки старая черёмуха, и можно было прямо оттуда рвать спелые тёмные ягоды и есть.
Там было душно от низкой прогретой беспощадным июльским солнцем крыши.
Там было много пыли. И она чихала.
Но там было тихо. . .И, главное, никому не пришло бы в голову искать её в этом месте.
На чердак годами складывали старые ненужные вещи. Вещи, которые было жаль выбрасывать. И поэтому чердак смело можно было назвать музеем их семьи.
В углу на полкахкакого-то доисторического шкафа лежали старые книги, учебники и тетради всех поколений, начиная с тридцатых годов прошлого столетия, то есть с предвоенных лет.
Были там и её первые школьные тетрадки со старательно выведенными перьевой ручкой кривоватыми палочками, крючочками, а затем и буквами. Её первые учебники: "Букварь", "Родная речь", с картинками, которые она запомнила навсегда.
И там, в этой свалке она нашла книги по незнакомым ей предметам "Логике", "Психологии". . . Эти школьные учебники принадлежали дяде Юре. Они тогда, в послевоенные годы, учились по другой программе.
И томик Пушкина в бордовой тканевой обложке с замечательными иллюстрациями. Она запомнила одну из них: темноволосая девушка в белом платье стоит у высокого окна и с задумчивым видом что-то чертит на стекле. Эти две простые буквы Е и О на запотевшем от домашнего тепла зимнем окне будоражили её воображение. Она стала листать книгу, ей захотелось узнатьхоть что-то, немного, о жизни этой девушки, которой было так грустно в тот зимний вечер, и она нашла роман в стихах, который назывался "Евгений Онегин".
Это была её первая, такая необычная, встреча с Пушкиным. Ей было лет десять - тринадцать. . .. Это был её первый Пушкин.
Как он туда попал? Наверное, его вынесли, нечаянно прихватив вместе со старыми ненужными учебниками.
Ведь дома у них была хорошая библиотека, и там был другой Пушкин, парадный. Но к тому изданию у неё не было такого притяжения.
С ним надо было аккуратно обращаться, бережно переворачивать страницы, не пачкать, не ронять.
А этот был свой, и она читала его взахлёб. Судя по дате издания, этот Пушкин тоже принадлежал дяде Юре. Как раз в тот год они должны были проходить его пошкольной программе.
Но дяди Юры давно нет. Он погиб молодым, ему не было и тридцати.
Перевернулся грузовик, когда их геологическая партия возвращалась с поля. Он был геологом.
Дядя Юра тоже вырос в этом доме. Он был младшим сводным братом её отца.
Отец рос с мачехой,Варварой Степановной, медсестрой, бывшей фронтовичкой. Она курила "Беломор" и была прямолинейна.
Но прабабушка, бабуся, как дети её называли, недолюбливала невестку. Она рассказывала, как Варвара Степановна в тяжёлое послевоенное время пекла большие, обсыпанные сладким сахаром, плюшки и прятала их от бабушки в старый сундук. Угощала ими только свою многочисленную родню, часто гостившую в доме. А когда отец принёс домой редкие в то время, особого качества валенки, тоненькие и белые, очень нарядные, и подарил их матери, то Варвара Степановна втихаря изрезала эти валенки острой бритвой, чтобы они никому не достались.
На работе её ценили и уважали, она была хорошим специалистом и старалась всем помочь. Многим во дворе бесплатно делала уколы.
Но с дедом они часто и бурно ссорились. И, в конце концов, развелись.
Как-то, совсем недавно, мать сказала: она ему изменила, а он не сумел простить.
Дед и Варвара Степановна развелись, но она оставила фамилию мужа и продолжала жить в их квартире в маленькой боковой комнатушке с окном в сад. Помнится, в то время, она всё читала роман Дюма "Граф Монте Кристо". И толстая книга с закладкой валялась то на её кровати, то на столе. . .
Она долго ждала, но дед к ней не вернулся.
В Доме отдыха он познакомился с дородной простоватой женщиной, намного моложе его. Она родила ему двоих детей. С военной службы он к тому времени ушёл на пенсию, его назначили директором ремесленного училища. И при училище дали квартиру, большую и удобную. И он съехал от них.
. . .Все эти семейные истории невольно вспоминались на чердаке.
Но больше всего ей нравилось просто смотреть в чердачное окошко.
Из него была видна река Белая, густо зеленеющий лес на противоположном берегу и далёкая туманно - голубая линия горизонта. . .
Она помнила, как они сажали картошку за рекой. Вехой были стоящие рядом три дерева. За этими деревьями было их поле. Они туда ездили с отцом на велосипеде, пересекая реку по плашкоутному мосту. Велосипед постоянно подпрыгивал, а ей казалось, что у неё от страха вот-вот выпрыгнет сердце. Ведь внизу под этим хлипким мостом плескалась глубокая река.
Однажды их застала гроза, и они до нитки промокли. Но дожди раньше были совсем другими, тёплыми бурными и вода на асфальте быстро испарялась.
Всё это ей вспоминалось, когда она смотрела в запылённое чердачное окошко на далёкую туманную линию горизонта. . .
В детстве она всегда думала: а, что там, дальше, за горизонтом?
В ту пору она ещё не знала, что дальше ничего особенного нет.