Окраина города сохранила нетронутые цивилизацией старые улицы с деревянными домами без удобств, с зачахшими полисадниками. Никто уже не хотел выращивать овощи и никого не трогал по весне пелопенный цвет яблонь и вишен.
Их большой, прежде уютный, двор было трудно узнать.
Деревья вырубили. Дома покосились.
Жильцы ждали сноса уже лет тридцать, но их всё не сносили.
Поэтому, те, кто побогаче, выстроили себе особняки,
которые гляделись как расписные терема на фоне старого ветхого жилья. Как грибы, выросли многочисленные гаражи. Они разноцветными пятнами лепились к дровяным сараям. Детская площадка с песочницей, с металлическими горками давно исчезла. И про неё забыли. Детей-то во дворе теперь почти не было.
Нюрка выходила во двор вынести мусор или по естественной надобности в покосившийся, давно не чищеный, туалет, толстая растрёпанная, кое-как одетая, часто под хмельком. Это в молодости она не могла шагнуть за порог, не подкрасив губы. А теперь ей всё равно!
Жизнь закончилась в тот день, когда её отправили на пенсию. Как-то вдруг сразу закончился праздник. Словно огромный, сияющий огнями и рекламами, крупный торговый центр, в котором она работала старшим продавцом, как большой корабль, проплыл мимо. А она осталась одна на тёмном безлюдном причале.
Нет, вначале она ещё хорохорилась. И даже радовалась: вот, теперь я, наконец, отдохну, высплюсь. ..Радовалась наступившей свободе. В то время она ещё не знала, что свобода - это ненужность никому.
Нет, она не была одинока, нет. У неё когда-то был муж, но его посадили в тюрьму за какую-то непонятную драку на свадьбе брата, в которой погиб человек. А когда закончился срок заключения, он ушёл к другой женщине, молодой и красивой, подруге по переписке.
А она осталась одна с двумя детьми. Трудно было конечно. Алименты муж не платил. Но Нюрка вытянула дочерей, дала им высшее образование. Без образования сейчас никуда, даже секретаршей не устроишься. Правда, приходилось мухлевать на работе, ведь в торговле работала. А всё тайное становится явным. Её чуть не посадили. Пожалели ради детей. Но в должности понизили.
А потом отправили на пенсию.
Зато девочки - красавицами выросли. Замуж удачно вышли, за богатых. Правда, они её редко навещают, и к себе в дом запрещают приходить, с внуками нянчиться не дают.
У внуков хорошая нянька - педагог с высшим образованием.
Вот Нюрка и пристрастилась к водочке. . .Выпьет рюмашку и жизнь уже не кажется ей такой беспросветной. А душа у неё добрая жалостливая: увидит на улице бездомную кошечку или собачонку, в дом возьмёт. В квартире-то две комнаты! Куда ей столько? В одной кошки с собаками живут, в другой она сама. И что удивительно, кошки с собаками не ссорятся! Едят из одной миски и спят на коврике рядом, грея друг друга тёплыми крутыми боками.
Вот и сегодняшний день ничем не отличался от других.
Проснулась она в десятом часу, уже солнце пробивалось сквозь шторы. Голодные кошки мяукали за стеной, а шустрая Мурка запрыгнула к ней в постель. Верке вставать не хотелось, хотелось ещё понежиться, но кошек надо было кормить.
Не успела она накинуть халатик, как в дверь постучали. "Кого это нелёгкая принесла с утра пораньше?", - в сердцах подумала Нюрка.
-Кто там?, - крикнула она в пустоту тёмного коридора.
-Эт, я - Сергевна, - ответил ей знакомый женский голос.
Нюрка протопала в коридор, откинула с двери крючок.
- Заходи!
Не смотря на ранний час, Сергевна была в нарядном платье с лаковой чёрной сумочкой.
- Ты куда это так нарядилась?,- спросила её Нюрка.
-Да, вот, в центр поеду, в магазин. Генка на день рожденья пригласил, надо подарок купить. Поехали?
Поможешь выбрать. Ты ж продавщицей работала. . .
-А, поехали! Вот только кошек покормлю. Подождёшь?
Но немного подумав, она удивилась:
- А что же, он меня-то не пригласил?
-Да, забыл поди-ка. Или приходил, а тебя дома не было. Пойдём вместе. К пяти звал.
Сергевна уселась на диван и включила телевизор.
А Нюрка тем временем покормила кошек, сама выпила стакан чая с бутербродом и подошла к старому шифоньеру с зеркалом. "Да, видок у меня не фонтан", - подумала она. И достала косметичку.
Их каблучки весело цокали по асфальту. Они решили пройтись пешком, посмотреть, как преображается город.
Сносились целые кварталы купеческих домов с резными наличниками на окнах, с мезонинами.
Один дом стоял с пустыми глазницами выбитых окон, с проломленной крышей. . .Лёгкий солнечный свет неравномерно разливался по внутренним помещениям, являя прохожим изнанку чужой жизни: ободранные засаленные обои в мелкий цветочек, старый шкаф, чей-то покосившийся портрет на стене,на полу впермежку с мусором валялись детские игрушки и книги. . .
А позади дома уже высилась башня строящейся многоэтажки.
Центр и вовсе было трудно узнать. Знакомые, привычные с детства дома, исчезли. На их месте стояли какие-то чужие, сверкающие стеклом и бетоном, новые здания. У Нюрки зарябило в глазах.
-Шо, ты хошь?, - спросила рассудительная Сергевна.- Двадцать первый век на дворе! А те дома и сами бы скоро рассыпались на кирпичики.
Подарок Генке выбрали с трудом. Сложились и купили электробритву. От двоих.
- Ну, я за тобой зайду вечером,- сказала Сергевна. Будь готова к пяти. И лёгкой походкой, не смотря на свои шестьдесят, направилась к соседнему дому.
Окна Нюркиной квартиры как раз смотрели на окна Генкиной. Он жил в доме напротив. И Верка по вечерам часто наблюдала за ним. Он ей нравился с детства.
Но женился на другой, и она вышла замуж за другого.
А сейчас вот оба остались у разбитого корыта.
Нюрка долго перебирала свои наряды. Что-то было уже мало, любимая юбка слишком обтягивала появившийся животик.
Остановилась она на голубом пёстром костюмчике. И решила надеть к нему светлые бусы из искусственного жемчуга.
Ровно в пять постучала Сергевна. - Ну, ты прям красавица! Хоть замуж выдавай. . .
Гости уже шумели за столом. Генка бурно обрадовался новой электобритве, поблагодарил и положил её на стол. Там уже лежали две точно такие.
Давно Нюрка не была в гостях. Рюмочка за рюмочкой и её развезло. Все куда-то незаметно исчезли, разошлись по домам. А она осталась.
Генка убирал со стола и думал: что же с Нюркой-то делать? Опять наклюкалась.
-Слушай, Нюр, давай я тебя провожу!, - наконец решился он.
А Нюрка смотрела на него пьяными коровьими глазами и молчала. Ей не хотелось уходить туда, к кошкам, к одинокому окну.
-Слушь, Ген, а давай поженимся, а?,- неожиданно для себя выпалила она.- Ты ведь тоже один. Бросила тебя твоя. Жопу греет в Испаниях. И детей бросила. Ну, чё ты один маешься?
Лицо у Генки было непроницаемо. Не поймёшь, о чём мужик думает.
Нюрка встала, подошла поближе, прижалась к нему своей жаркой грудью. Но он её брезгливо оттолкнул. И она упала на диван. Там и уснула.
Утром проснулась, вспомнила всё и от стыда не знала куда деться. Потихоньку выбралась из дома и пошла к себе.
А дома её ждал сюрприз. На диване сидела заплаканная дочка Маринка. У Нюрки сердце ёкнуло.
-Что случилось?
- Егора с горничной застала, - разрыдалась Маринка. . .
-Ну, ладно, ну будет тебе. . .,- успокаивала её Нюрка. -В жизни чего не бывает. . .
Потом Маринка заснула. А Нюрка пошла в соседнюю комнату кормить кошек.
За стеной во сне всхлипывала и ворочалась дочь.
А ей вдруг, как озарение свыше, пришла в голову невероятная мысль: ведь это ОНА дала Маринке жизнь! Она родила человека! Это было, как чудо. Значит, жизнь всё-таки прожита не зря.