Каждый день, спрятавшись за киоском "Союзпечати", поджидал, когда закончится её рабочий день.
Её сотрудницы с любопытством ждали его появления. Увидев в окно, кричали: "Твой пришёл!". Саша, смущаясь, отводила глаза. Ей было всего девятнадцать.
Познакомились они с Андреем в городском Радиоклубе.
Лет с тринадцати Саша мечтала стать радиолюбителем. Ведь это было так романтично сквозь ночь, через сотни километров ловить чужие позывные и выходить на связь в эфире.
Ти-та, ти- та... - пикала морзянка. Андрей учил её работать на ключе. Он в то время был тренером в городском Радиоклубе.
В шестнадцать лет она, наконец, решилась записаться в этот клуб. Позвала с собой для храбрости подружку и в майский зеленеющий день, трепещущий едва распустившейся полупрозрачной листвой, они пошли записываться. Робея и волнуясь, поднялись на второй этаж старинного купеческого особняка и постучали. Из-за двери им крикнули: "Открыто!" Они толкнули дверь и вошли в просторную комнату, заставленную радиоаппаратурой.
Их встретил высокий кареглазый парень лет двадцати пяти с блеском лёгкого любопытства в глазах.
Подруге в клубе не понравилось, Саша стала ходить одна. Каждый раз, когда она появлялась, Андрей с улыбкой ей протягивал новую забавную QSL-карточку, которую получил в подтверждение связи: "На, Саша, поиграйся!...".
Но работать на ключе, изучать морзянку ей показалось скучно. Она хотела сразу пойти в эфир, окунуться в мировые токи пространства. И странствовать там, как свободный корабль, без парусов.
И она забросила занятия.
Сколько раз в течение жизни мы меняем её сценарий?
Иногда они с Андреем нечаянно встречались на городских улицах, здоровались и шли каждый по своим делам.
Саша окончила школу, поступила в институт на вечернее отделение и работала.
И, вот тут-то, судьба их нечаянно столкнула вновь!
В кинотеатрах города шёл какой-то нашумевший фильм. Саша сбежала с занятий, купила билет на вечерний сеанс и их места оказались рядом. Она словно лотерейный билет вытянула. Бывают же такие совпадения!
Андрей пошёл её провожать и больше не отпускал.
Через полгода они поженились.
Жить стали у Андрея. Ленивый тяжёлый грузовик привёз Сашин книжный шкаф, письменный стол, кровать и книги. Расставили мебель, на окна повесили шторы, и комната приобрела жилой вид. А до Саши она была забита разными железяками: радиодеталями, гирями, гантелями. На столе стояли радиопередатчик с радиоприёмником. Над ними пестрели яркие Дипломы, извещающие о победах в соревнованиях радиолюбителей, QSL- карточки. Спал Андрей на старой выцветшей раскладушке. Окно этой небольшой комнаты выходило в заросший густой зеленью двор. Прямо под окном росли кусты малины, за ними на клумбе пышные сиреневые флоксы. Поодаль стоял двухэтажный деревянный дом.
Улица была старая и тихая, застроенная старинными купеческими особняками. Она словно дремала посреди густой запылённой зелени. Но была расположена в историческом центре города, параллельно шумной магистрали. Этакий тихий островок из девятнадцатого века.
Большую комнату занимала мать Андрея, Клавдия Никаноровна.
Когда Саша её впервые увидела, эта невысокая плотная старушка с круглыми коричневыми глазками, показалась ей очень странной, словно что-то тёмное исходило от неё. Рассказывала про каких-то колдунов...
В семье Саши это считалось пережитком времени, она думала, что колдуны бывают только в сказках. И отнесла это к возрасту Клавдии Никаноровны, ей было уже шестьдесят. Что взять с полуграмотной старушки, выросшей в деревне?
Андрей заранее предупреждал Сашу о сложном характере матери. Говорил, что с ней трудно поладить. Но Саша, любившая весь мир, всех людей, ему ответила, что она со всеми умеет ладить. Она по своей молодости думала, что это пустяки.
Но всё оказалось не так-то просто. Клавдия Никаноровна любила командовать. Сашу по причине её молодости ни во что не ставила, говорила: "Её учить надо!". Часто из-за пустяков доводила до слёз. Андрей не заступался. Стоял, молча, в стороне.
А Клавдия Никаноровна пуще расходилась. Её лицо краснело от странного удовольствия и возбуждения, глаза радостно блестели. Это потом, Саша поняла, что она, скорее всего, пропускала рюмочку перед скандалом.
По четвергам и в воскресение Клавдия Никаноровна торговала на городском толчке разным барахлом. Там она была в своей стихии. Преображалась, обретала осанку, уверенный вид.
Иногда приносила какие-нибудь симпатичные бусики с толчка и недорого продавала их Саше. Саша брала.
Сейчас этот толчок давно закрыли. Но в те годы он цвёл пышным цветом. В базарные дни туча народа собиралась. Чтобы попасть на толчок, надо было пройти через какие-то овраги, которых сейчас уже нет - засыпали. Вдоль этих оврагов сидела масса продавцов, разложив свой товар на газетах, на каких-то старых тряпках. У ворот толчка стояла касса. Вход для продавцов был платным, они платили за место.
Что там только не продавали! Кому-то платье стало мало, и его решили продать. Кому-то пятёрки до зарплаты не хватало. Но были и постоянные торговцы, вроде Клавдии Никаноровны, которые жизни не мыслили без толчка. И продажа вещей приносила им небольшой постоянный доход.
Муж Клавдии Никаноровны пропал в первый год войны без вести. Она осталась с младенцем на руках. Сейчас получала за него небольшую пенсию. Привыкла всего добиваться сама, правдами и неправдами.
А Саша была книжной девочкой. Она любила русскую классику и повести советских писателей, полные трудового и социалистического романтизма.
Некоторые высказывания свекрови ей казались дикими. Например:
"А плохо ли булочку за пять копеек скушать?".
Или в семьдесят лет свекровь ей вдруг удивлённо и доверительно поведала:
" Оказывается, любовь какая-то бывает, романтическая!..".
Свекровь навязывала свои вкусы. Саша застелит кровать любимым клетчатым пледом. Приходит с работы, а пледа нет. Вместо него ярко-оранжевое пикейное покрывало. А Клавдия Никаноровна заявляет, что так лучше. Спорить бесполезно. Затем стала указывать какую блузку Саше надевать, а какую не надо.
В общем, Саша в первое лето после свадьбы решила вернуться к родителям. Но вдруг узнала, что беременна, и осталась.
Родилась темноволосая девочка. И тут же принялась сосать кулачки. Её завернули в чистую белую пелёнку и положили на кушетку. А Саше на живот положили лёд.
После родов у Саши было высокое давление. Она лежала в небольшой палате у окна. Напротив роддома располагалось Училище искусств. Была глубокая ночь, а ей мерещились тени за окном Училища, и она слышала звуки музыкальных инструментов. Сначала резкий неприятный скрежет, а затем лёгкая фортепианная музыка. Добросердечная пожилая нянечка её постоянно поила водой из стеклянной баночки из-под сметаны. Саша послушно пила.
На следующее утро муж прислал длинное нежное письмо и апельсины.
А свекровь баночку сметаны и два лимона. Каждый лимон по отдельности был завёрнут в шуршащую бумагу из-под печенья, что очень насмешило соседок по палате. Ещё в пакет положила ситцевый халат и туфли - лодочки, за которые после выписки взяла деньги. А Саша подумала, что это подарок. После выписки из роддома город казался каким-то нереальным. Но это состояние быстро прошло. Саша пополнела и расцвела.
Девочка была беспокойной. Плакала день и ночь. Оказалось, что в роддоме у ребёнка застудили уши. Саша долго возила её на коляске в детскую поликлинику на уколы. А свекровь причитала: "Такая маленькая! Куда там уколы-то делать? Не надо, не вози. Само пройдёт".
В институте пришлось взять академический отпуск. А затем бросить учёбу. Совмещать работу, учёбу, маленького ребёнка и вздорную свекровь было невозможно.
Свекровь любила "пустить пыль в глаза". Всем говорила: "Я жена офицера!". Но на самом деле прожила с мужем года два. Да и брак не был зарегистрирован. Она приходила к Саше на работу в тот день, когда знала, что её там не будет. Знала, что Саша отпросилась, например, в поликлинику. Приходила, нацепив на пальто старую драную лису, которой очень дорожила. Садилась с важным видом и говорила: "Я жена офицера!"
"А вот Сашу мы взяли, потому что думали, что у неё будет высшее образование, а она бросила институт! Сына -то я выучила, сама выучила". Хотя, на самом деле это Саша заставила Андрея поступить в Университет. И уже при Саше он его закончил. Свекровь рассчитывала, что её визит останется в тайне. Но когда Саша на следующий день приходила на работу, сотрудницы со смехом ей говорили: "Твоя приходила!". И всё ей рассказывали.
Работала она в проектном институте неподалёку от дома. Коллектив был дружный.
Точку невозврата впервые она ощутила во время беременности. Родов она боялась. Но назад пути не было. Это был тупик.
И позже, когда уже родила, ей ещё в течение многих лет продолжал сниться сон, что она снова беременна...
Она попала в ад. Но это Саша поняла намного позже. Вначале была слишком молода и была привязана к мужу. Казалось, что всё идёт хорошо.
Но Андрей лишил её внутреннего одиночества, тишины. Отныне они всё делили пополам. И вначале ей это нравилось - быть вместе.
Но вдруг неожиданно одна за другой стали открываться семейные тайны. Оказалось, что она жила в коконе, опутанном ложью, как густой крепкой паутиной. Поняла, что так живёт весь мир. Люди стараются не быть, а казаться. Плохое, неблаговидное прячут подальше. А то, что их выставляет в выгодном свете, тычут всем в глаза.
Она всегда помнила ту точку невозврата.
То первое лето после свадьбы, когда собиралась уйти, но осталась.