Зарянова Арина : другие произведения.

Так решила судьба

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Судьба - странная штука. Порой она преподносит нам такие сюрпризы, которые на первый взгляд кажутся карой небесной. Но ведь испытания помогают нам оценить то, что мы имеем, понять истинный смысл того, что дано. Я никогда не верила в судьбу, пока в моей жизни не произошло то, что изменило ее навсегда.


    Завершено.
    Выложена часть текста.

   Я тупо уставилась на две синенькие полоски. Не одну. Две! Сердце бешено колотилось в груди, ладони вспотели, а ставшие ватными ноги совершенно отказались держать. Я никак не могла поверить своим глазам. Неужели это правда?! Получилось? И это с моими шансами в тридцать процентов из ста?
   Я приложила ладонь к своему плоскому животу. Невероятно. Осознание теплой волной разливалось по телу, глаза защипало. Моргнула, чтобы избавиться от пелены перед глазами, и по щекам побежали обжигающие ручейки слез. Отражение в зеркале показало мне бесконечно счастливую молодую женщину. Я стану мамой! У меня будет малыш.
   Наконец-то...
  
   ***
   Мы с Владом встретились шесть недель назад. Не виделись пять лет. Пять! Учились когда-то вместе на экономическом. Он был на год старше. Боже, какой же он был красавец! Высокий, под два метра, широкоплечий, подтянутый, короткие пшеничные волосы и карие, почти черные, проникновенные глаза, видящие тебя насквозь. Да на него вся женская половина факультета заuлядывалась! Но дальше этого заходило редко. Никто понятия не имел, был ли он в отношениях, кто был той счастливицей -- ничего не известно. Вообще. Ну а я, как и все, вздыхала, мечтала и каждый раз провожала взглядом его высокую спортивную фигуру. Так продолжалось два с половиной года, пока однажды...
   Однажды он просто добавился в друзья в ВК. Но отношения у нас не сложились. Через неделю ухаживания он просто пропал. Перестал звонить, писать, приезжать в гости, даже в универе мы, как назло, умудрялись не сталкиваться целый месяц. Естественно я пыталась выяснить, что случилось. А когда, наконец, выловила его в сети, ответом мне было ёмкое: "Все хорошо". Так и закончились наши отношения.
   Зато потом... Буквально через два месяца мы встретились на вечеринке у друзей. Оба изрядно выпили, а проснулись у него. С тех пор начался наш странный роман. Мы не встречались, у нас не было отношений, да и дружбы, как таковой, тоже не было. Мы просто были вместе.
   Да, лукавить не буду, сначала мне хотелось его удержать. Но потом, когда я узнала Влада поближе, поняла, почему у него нет девушки. Ему просто скучно. Ни с одной отношения не длились дольше месяца. Причину нашего расставания он тоже не назвал. Да и мне потом все равно стало. Я просто осознала, что этот человек не для меня. Мы с ним никогда не сможем быть счастливы.
   Не скажу, что секс был потрясающий, но мне с Владом было... удобно что ли. Не нужно никого искать, не нужно заморачиваться с отношениями. Мы просто встречались, когда нам этого хотелось. Сначала приезжал он. А потом и я. Но всегда разъезжались по домам. Это сразу стало негласным правилом -- спим отдельно.
   После того как он закончил универ, мы и не виделись. Но уже тогда я решила, что если к двадцати пяти я не выйду замуж, и он тоже будет свободен, я рожу от него ребенка. Да, вот так просто! Просто ребенка, а больше мне ничего и не нужно в жизни.
   Специально искать я его не стала. А встретились совершенно случайно, в магазине. В огромной столице вот так наткнуться друг на друга казалось просто немыслимо. И да, я решила, что это судьба.
   Увиделись снова на выходных. Поужинали в кафе. Сидели и разговаривали, кто где, чем занимается. Выяснилось, что у него есть девушка. Они несколько лет вместе. Не знаю, что почувствовала в тот момент. Что-то сродни обиде. В глубине души я все же надеялась, что ему небезразлична. Я не хотела быть с ним, но хотела, чтобы он думал обо мне, вспоминал хоть иногда. Вот такая эгоистка. Наверное, мне должно было быть стыдно. Но не было...
   Он подвез меня до дома. А потом сказал именно то, что я ждала с первой минуты нашей встречи. Он скучал. И смотрел такими грустными глазами, будто жалел, что мы не вместе.
   Он скучал...
   Эта фраза решила все.
   Я наплевала на свои принципы, условия, которые ставила раньше. Я хотела быть с ним в тот самый момент.
   Единственное, чем успокаивала свою совесть позже -- он поцеловал меня первый.
  
   ***
   Звонить маме сразу не стала. Зато на следующий день смогла отпроситься с работы пораньше и побежала к врачу. Все подтвердилось. Шесть недель. Спросили только, почему тянула. А ведь не тянула ни капельки. Просто с моими проблемами и совершенно нерегулярными месячными обращать внимание на каждую задержку себе дороже. Таблеток я не пью, а тут еще и на работе не все гладко. Не до того было, чтобы дни считать. А ребенка хотела давно, поэтому и не в падала в панику по поводу задержек. Не спорю, подобное отношение к собственному организму крайне безответственно, но... В общем, но.
   Даже не ожидала, что вот так просто смогу забеременеть. После одной ночи...
   Что это, если не чудо?
  
   Когда приехала к матери, стало страшно. Просто не знала, как она новость воспримет. Отчим-то отнесется спокойно. Может, даже рад будет. Хотя моя личная жизнь ему как-то побоку. Впрочем, как и я. В этом плане у нас полная взаимность.
   А вот от мамы боялась получить очередную лекцию о морали (и кто бы об этом говорил!). Сама она образчиком таковой не являлась. Носилась как жесть по ветру от одного мужа к другому, каждый раз старательно подыскивая кандидата с кошельком побольше, а потом так же старательно с ним разводясь после пары лет совместной жизни. По брачному контракту получала кругленькую сумму в качестве "компенсации", лишь бы под ногами не путалась. Но ей то только это и надо было. Она переехала к мужу с чемоданчиком, развелась, насовала в чемоданчик денег и легкой джазовой походкой двинула жить ко мне на квартиру. До очередного ухажера, а в последствии и мужа. И так продолжалось... А всю мою сознательную жизнь продолжалось. Только с одной лишь разницей -- когда я маленькая была, она таскала меня за собой. А вот когда я, еще учась в универе, устроилась на работу, стало легче. Немного насобирала, стала снимать комнату. А потом и вовсе подписала приговор на ипотеку. Зато у меня своя жилплощадь, за которую я почти расплатилась. А куда маман умудрялась спускать оставленные мужьями деньги, понятия не имею. Ни копейки из них не видела.
   В общем, родительница моя та еще штучка. Неудивительно, что отец долго не прожил. Мне и трех не исполнилось, когда он умер. А пока мама налаживала личную жизнь, со мной бабушка сидела.
   Но вот морали читать она обожала. Причем это всегда сводилось к высказыванию мнения со своей колокольни.
   Как сообщить ей, не знала. Нельзя было просто сказать "мама я беременна". Она бы в обморок грохнулась. Чисто из вредности. Как ни странно, союзником выступил отчим. Он сразу заподозрил, что что-то не так. И быстренько ретировался подальше из дома, не забыв упомянуть, что едет в ювелирный. Это немного сгладило будущий конфликт.
   Маман усадила меня на диван и сразу принялась трещать про шмотки, скидки и все, что меня нисколько не интересовало. Заметив, что я мыслями где-то далеко, она замолчала, а на сильно наштукатуренном лице пролегла угрюмая морщинка.
   -- Дочь, ты меня не слушаешь! -- возмутилась родительница.
   Я удрученно вздохнула и перевела виноватый взгляд на мать. О чем она там говорила? Про какое-то кольцо? Черт, не помню. Совсем ушла в собственные мысли.
   -- Прости, я немного задумалась, -- глухо отозвалась я и приготовилась слушать очередную лекцию, что мне нет до матери никакого дела.
   Но в этот раз ее не последовало.
   -- Так вот.. На чем я остановилась? -- родительница на мгновение задумалась, всплеснула тонкими руками с идеальным маникюром: -- Ах, да! Слушай... -- и следующий час пролетел под ее восторженный щебет и мои усердные попытки изобразить внимание. К концу ее монолога я поняла, что не хочу рассказывать о своей беременности. Не сейчас. Когда-нибудь потом, когда это станет очевидным, и нельзя будет скрыть. А если учесть, как часто мы с матерью видимся, то и вообще после родов. Пока не разведется со Стасом, она и не подумает ко мне приехать.
   -- Ну вот опять! -- вывел меня из раздумий очередной недовольный возглас.
   Одновременно с ним входная дверь открылась и впустила Стаса. Быстро же он вернулся.
   -- Ста-а-ас, -- надула накрашенные губы Алиса Николаевна, -- моя дочь меня не любит!
   Мне достался укоризненный взгляд от отчима, говоривший: не могла подыграть ей что ли?
   Из маминых мужей Стас продержался дольше всех, поэтому понимал характер моей родильницы как свой собственный, с завидной стойкость переносил ее капризы и прекрасно знал, как вернуть своей даме сердца прекрасное расположение духа. Честно говоря, я до сих пор не понимала, за что он ее любит. А Стас именно любил, иначе зачем ему целых два года терпеть мою родительницу под своей крышей.
   -- Лисонька, -- проворковал мужчина, присаживаясь рядом и приобнимая жену за плечи, -- ну что ты такое говоришь. Конечно же любит.
   -- Она меня не слушает, -- продолжала жаловаться мать.
   -- Может, она сама хочет тебе что-то рассказать? -- выкрутился проницательный мужчина.
   Я чуть зубами не скрипнула. Вот спасибо, Станислав Олегович. Удружили.
   Теперь родительница с нескрываемым интересом воззрилась на меня, ожидая услышать, что же оказалось важнее ее новостей.
   Я закусила губу и уперлась взглядом в свои сцепленные на коленях руки.
   -- Настёна? -- поторопила мать, видя, что не спешу с ответом.
   Еле удержалась, чтобы не скривиться от подобного обращения.
   Мам, ну сколько можно? Не маленький ребенок ведь. Но недовольство быстро сошло на нет -- волнение оказалось сильней. Глубокий вдох и:
   -- Я беременна, -- на выдохе. Все так же, не поднимая глаз.
   Ну вот, сказала. Осталось дождаться реакции, и миссия по доведению до шокового состояния моей родительницы будет выполнена.
   Тишина.
   А мне... мне вдруг так смешно стало. Кого я испугалась? Мамы с ее лекциями?
   Сижу, глазки в пол, и жду, будет она ругаться или нет. Как будто мне не двадцать шесть и не у меня собственная квартира, любимая работа и вообще отдельная, самостоятельная жизнь.
   К черту все! Я решительно посмотрела на мать.
   О да, это, действительно, стоило видеть. Алиса Николаевна сидела с таким отрешенным видом, что я засомневалась, услышала ли она меня. Не осознала еще? Или пыталась понять, чем это ей грозит появление внуков?
   Первым среагировал, как ни странно, Стас.
   -- Настя, так это же замечательно! -- искренне обрадовался мужчина, чем изрядно меня удивил. -- Какой срок?
   -- Шесть недель, -- отозвалась я, все так же смотря прямо в глаза матери.
   Невольно положила руку на живот. Мать проследила взглядом за моим движением и поджала губы.
   Это едва заметное проявление недовольства заставило внутренне сжаться.
   Все ясно. Лучше бы вообще не говорила.
   Ничего, малыш, сейчас наша бабушка выскажется, и мы поедем домой. Не будем ей мешать.
   -- Ты выходишь замуж? -- тонкие брови родительницы удивленно взлетели вверх.
   -- Нет, мам, я не выхожу замуж, -- мягко пояснила я, уже подозревая, к чему она ведет. Эта истина вдалбливалась мне в голову с самого детства: сначала замуж, потом дети.
   -- Значит, у тебя есть молодой человек? -- новая попытка.
   -- Нет, у меня нет молодого человека.
   Мать впала в ступор. Увы, ее представления о жизни с моими не имели ничего общего.
   -- То есть... это, -- неопределенный взмах руки в сторону моего живота, Алиса усиленно подбирала слова, -- будет расти без отца? -- Такого искреннего удивления я давно у нее не наблюдала.
   Какое-то мрачное удовлетворение от ее реакции родилось в душе. Да, мам. ЭТО, как ты выразилась, будет расти без отца. Но у моего ребенка будет самая замечательная мать не свете. Лучше, чем была у меня.
   Ее вопрос я оставила без ответа.
   -- Как знаешь, -- процедила Алиса. -- Я всегда хотела, как лучше. Но раз ты решила по-своему, то потом, когда будешь разрываться между ребенком и работой, не проси меня помочь.
   Честно говоря, несколько подрастерялась, услышав эту гневную тираду. Просить? Интересно, когда я это делала?
   Сейчас я могла бы многое высказать матери, но ругаться не хотелось. Мне нужно было просто оказаться подальше отсюда. Поэтому:
   -- Мам, я ничего у тебя не прошу, -- устало произнесла я. -- Я просто приехала сообщить. Думала, ты за меня порадуешься.
   -- Чему радоваться? Тому, что моя дочь залетела не понятно от кого? А теперь хочет посадить мне на шею внука? Подумать только! -- продолжала верещать... женщина. Мать бы так себя не повела.
   -- Я ни на чью шею собственного ребенка сажать не собираюсь, -- тихо ответила, хотя не думаю, что меня услышали, и молча встала с дивана. Алиса Николаевна продолжала причитать, но мне было все равно, я не слушала. Просто ушла.
   Ничего, малыш, зачем нам бабушка? У нас есть замечательный прадед. Он-то как счастлив будет. Дура, надо было к деду сначала ехать.
  
   Я стояла у подъезда и набирала номер такси. Не хочу сейчас на метро, побуду буржуем. В глазах щипало, в горле застрял ком, мешавший дышать.
   Черт, мам, ну как же так, а?
   Я подставила лицо весеннему солнышку. Дыши, Настя. Весна, тепло, птички поют, зелень кругом. Малыш вот... Чем не счастье, а? Дыши...
   Предательская слезинка скатилась по щеке.
   Ну нет, реветь на улице -- совсем не дело. Зло смахнула ее холодными пальцами и вздрогнула, когда на плечо опустилась чья-та рука.
   -- Настя, -- Стас развернул меня к себе, внимательно вгляделся в лицо и порывисто обнял.
   Только этого мне и не хватало.
   И вот я уже рыдаю на плече у отчима. Человека, с которым едва словом перемолвилась за эти два года.
   -- Почему... -- всхлипнула, -- почему она так со мной?
   -- Дай ей время, -- проговорил Стас мне в макушку. -- Она еще не готова. Ей нужно свыкнуться с мыслью, что у нее будут внуки.
   -- А все эти годы она свыкалась с мыслью, что у нее есть дочь? -- горько отозвалась я и шмыгнула носом.
   Так, нужно прекращать это болото. Отстранилась от Стаса и принялась утирать слезы, которые почему-то никак не останавливались.
   Ничего Настя, переживешь. И не с таким справлялась.
   Черт, как же погано-то...
   -- Давай я тебя отвезу, -- утвердительно произнес Стас и направился к своей машине, даже не обернувшись, чтобы проверить, пошла ли я следом.
   Кажется, мой отказ не примут.
   Мужчина обошел свой "танк" и открыл мне дверь.
   -- Стас, ну зачем? Я уже такси вызвала, -- не удобно было принимать помощь от практически постороннего мне человека, но попытку отмазаться проигнорировали.
   Отчим решительно подтолкнул меня ближе к салону.
   -- Садись. Твое такси еще пол часа ехать будет, -- проворчал он.
  
   Всю дорогу до моего дома мы ехали, каждый думая о своем, но молчание совсем не тяготило. Наоборот. Тихая попсовая музыка по радио не давала тишине стать напряженной.
   На Стаса не смотрела. Он пару раз порывался что-то сказать, но, наверное, не мог найти подходящих слов, поэтому я отвернулась к окну, чтобы не смущать мужчину. Перед глазами мелькали разноцветные дома, машины, а в голове блуждали совсем не радужные мысли.
   Что я хотела услышать от матери, когда приехала к ней? Даже не знаю. Хотела, чтобы она порадовалась за меня. Ведь она знала о том, что со здоровьем не все ладно, знала, что я давно хотела иметь детей... Я ей говорила. Вот только слышала ли она? Теперь я отчего-то в этом сомневалась.
   Наверное, больше всего мне хотелось увидеть ее реакцию на подобную новость. В глубине души я подозревала, чувствовала, что закончится моя поездка именно так, но когда это человек не надеялся на лучшее?
   Рассортировав чувства по полочкам, к собственному неудовольствию поняла, что ждала именно одобрения. Как тогда, в детстве. Тогда, когда я, сидя целыми днями с бабушкой и дедушкой, до поздней ночи не ложилась спать, чтобы встретить маму, подбежать, обнять и показать ей дневник с одними пятерками. Когда я до последнего надеялась, что она заглянет на минутку на мой выпускной, а не улетит в жаркие страны с очередным хахалем. Когда я поступила в ведущий университет страны на бюджет. Вот только вместо долгожданного и такого необходимого "Молодец, дочка", услышала: "Хорошо хоть платить за тебя не придется". Есть разница, не так ли? Даже заканчивая универ с красным дипломом, я все еще надеялась на эту фразу. Но ее произнесла не мать. А дед. Бабушка до этого момента не дожила. Жаль, мне до сих пор ее не хватает.
  
   Машина плавно притормозила у моего подъезда.
   Ну вот и дома. Родная пустая квартира, унылые четыре стены. Да, знаю, сама спешила поскорей сбежать от матери, но знала, что как только окажусь одна, снова заплачу.
   Стас не прогонял. Похоже, даже не ждал, когда я соизволю открыть дверь и уйти. Мужчина сидел, крепко сжимая руль обеими руками и о чем-то напряженно думал.
   -- Насть, -- наконец, неуверенно начал он. -- Я не умею говорить все эти красивые и правильные слова, но... -- отчим вздохнул и повернулся ко мне. -- Она не права. Я не знаю, что на нее нашло, -- Стас остановил меня жестом, когда я хотела прервать его.
   Зачем это говорить? Если мы оба все знаем. Да, мне еще обидно, но я переживу. Не впервой.
   -- Хочешь, я поговорю с ней?
   -- Не надо. Все в порядке. Она своего отношения не изменит до тех пор, пока не будет по ее. Сначала муж, причем муж с деньгами, потом уже дети. Она сама спихнула своего ребенка на мать, а теперь боится, что я сделаю то же самое.
   -- Да, наверно, так и есть, -- после некоторого молчания согласился мужчина. -- Насть, давай так, если тебе что-нибудь...
   О, нет! Вот только помощь не надо предлагать.
   -- Подожди, -- отреагировал он, заметив, что я скривилась. -- Ты девочка взрослая и сама со всем можешь справиться. Это я знаю. Ни в коем случае не считай это подачкой или благотворительностью. Я действительно хочу помочь. Просто... -- Стас замолчал, подыскивая слова. -- Понимаешь, у меня детей нет, а ты уже была слишком взрослой, когда мы с твоей матерью сошлись. Я для тебя никто, у тебя своя жизнь, и хоть дочерью ты мне не стала, но... Мне бы очень хотелось иметь внуков.
   -- Станислав Олегович... -- сдавленно прошептала я.
   -- Просто Стас будет достаточно.
   Ответить уже не смогла, в груди защемило, глаза снова застлала туманная пелена. Я лишь кивнула и порывисто обняла мужчину за шею, уткнувшись лбом в его плечо.
   -- Ну, что ты... -- мужчина мягко похлопал меня по спине. -- Все будет хорошо.
   -- Спасибо... Спасибо Вам, -- еще крепче прижалась к тому, в ком столь неожиданно нашла необходимую мне поддержку.
   -- Тебе, Настя, тебе. Мы на "ты". Не такой уж я и старый, -- усмехнувшись, поправил Стас. Я решила, что он чувствовал себя неловко из-за моего внезапного порыва, и выпрямилась, попутно вытирая слезы.
   Блин, тушь.
   Мельком глянула в боковое зеркало, охнула и стала осторожно стирать разводы под глазами. М-да, бесполезно.
   Стас только покачал головой и пошел открывать мне дверь.
   -- Еще раз повторюсь, -- по-деловому начал мужчина, провожая меня до подъезда. -- Если что-то будет нужно, засунь свою гордость и "я сама" куда подальше и звони мне, -- он протянул визитку. -- Твой номер у меня есть. Раз в неделю буду звонить. И не реви, для мелкого вредно. Договорились? -- Стас посмотрел на меня своими серьезными серыми глазами и, удовлетворившись моим неуверенным кивком, выдохнул. -- Я поеду, а то меня сейчас с собаками разыскивать начнут, -- ухмыльнулся он и подмигнул.
   Дождавшись, когда его машина скроется из вида, я еще раз полной грудью вдохнула свежий, наполненный чарующими ароматами весенний воздух и нехотя приложила ключ к замку.
   После разговора с отчимом стало легче.
   К черту все. Через неделю беру отпуск и еду к деду в деревню.
  
  
   ***
   Детский мячик стукнулся о мою ногу и прокатился под скамейкой.
   -- Мама, я догоню его! Догоню!
   Я обернулась на звонкий голосок и отыскала глазами ребенка. Едва ли не пыхтя от усердия, мальчик бежал в мою сторону, стараясь поймать мяч, который все продолжал катиться прочь по парковой лужайке. Легкая летняя курточка на ребенке распахнулась, кепка слетела, подхваченная порывом ветра, но игрушка была важней.
   -- Максим, не беги так быстро! -- крикнула вдогонку мальчишке мать, но тот даже внимания не обратил.
   Женщина покачала головой и, усмехнувшись, подняла кепку сына.
   -- Фух, поймал! -- вернувшись и подбежав к маме, радостно сообщил мелкий. Затем схватил ее за руку и утянул обратно на лужайку. -- Пойдем, в футбол играть будем!
   Я еще некоторое время наблюдала за ними, а потом продолжила рассматривать остальных гуляющих.
  
   Каникулы у деда в деревне выдались просто замечательными. Даже несмотря на то, что этот вечный ворчун жаловался на плохие огурцы и слишком быстро выросшие помидоры. Дед все еще держал небольшой огородик, но чисто для развлечения. Чтобы было чем заняться помимо телевизора и его любимых сигарет. Правда, как только он узнал, что я приехала не одна, даже думать забыл о "подыметь на кухне".
   Отпуск, как это всегда бывает, пролетел незаметно, впереди очень удачно маячили майские праздники, а прекрасная по-настоящему летняя погода не позволяла сидеть дома.
   Сегодня был первый из трех выходных и я ни в какую не желала проводить его в четырех стенах. Поэтому поехала в парк, где вовсю буйствовала зелень, степенно прохаживались бабульки, шумела ребятня, и родители выгуливали своих маленьких чад.
   Почему-то никогда не замечала, что детей так много. Теперь же, куда ни смотрела, глаз постоянно цеплялся либо за малыша в коляске, который смешно агукал и пускал пузырями слюни, либо за вот таких шалунов-Максимов. Результат же был один -- я умиленно вздыхала, губы расползались в улыбке, а рука накрывала все еще плоский живот.
   За неделю перед отпуском я, казалось, излазила все сайты для мамочек. Начиталась всего и вся. А еще порадовалась, что меня тошнило всего два раза. Хотя и шла уже восьмая неделя. На том же сайте писали что-то про психологическую установку, вроде: если не настроишь себя на плохое самочувствие, его и не будет. Спросила у врача -- тот только посмеялся.
   Короче говоря, заморачиваться не стала. Пусть все будет так, как должно быть. Несмотря на то, что опасения все равно присутствовали, дергаться по пустякам не хотелось. И все мрачные мысли я от нас отгоняла.
   Зато успела пробежаться по магазинам. Знаю, что нельзя заранее покупать, но ничего поделать с собой не могла. Да и нужно рассчитывать собственный бюджет, потому что деньги у Стаса я брать не собираюсь. А так как ребенок -- дело затратное, придется обзавестись сначала самым необходимым. Вот и составила список самого-самого, который после приблизительных расчетов подытожился весьма кругленькой суммой. С одной зарплаты все это точно не куплю. Поэтому всякие детские мелочи, которые подойдут и мальчику, и девочке, решила приобрести в ближайшее время. Но я все равно была уверена, что будет мальчик. Не знаю, почему. Возможно, только из-за того, что мне очень хотелось мальчика. Помощник будет.
  
   Непонятно откуда налетел сильный порыв ветра и растрепал волосы, вырывая меня из раздумий. Я поежилась и плотней укуталась в кардиган. Пора бы домой, не лето все-таки. Ветер еще бывает весьма прохладным.
   Через выложенную плиткой дорожку ко мне весело прыгал знакомый мяч. В этот раз я его поймала.
   Максимка подбежал к моей скамейке и притормозил в нерешительности. Мальчишке на вид было лет шесть. Темная курчавая шевелюра и огромные синие глаза с длинными ресницами -- точно ангелок. И эти глаза внимательно и совсем не по-детски изучали меня.
   -- Держи, -- улыбнулась и протянула ему мяч.
   Мелкий немного нахмурился, но забрал игрушку, прижал к груди и лишь тогда расслабился. Кивнул и шустро убежал обратно. Потом до меня донеслись слова его мамы:
   -- Ты хоть спасибо тете сказал?
   Мальчик покаянно опустил голову, на которую тут же опустилась рука женщины, чтобы легонько потрепать по волосам.
   -- Эх, ты. В следующий раз скажи, -- напутствовала мать, и ребенок тут же радостно закивал. Уверена, напрочь забыв, что от него хотели.
   Усмехнувшись, я встала. Еще кружок по аллеям и можно уходить.
  
   Кружок немного затянулся, потому что меня внезапно привлекла детская площадка для малышей. Минут десять стояла и любовалась на маленьких карапузиков в комбинезончиках, которые увлеченно копошились в песочнице, неловко хватая ручками совочки и лопаточки, усердно ковыряясь ими в уже просохшем песке, случайно обсыпая друг друга. Стояла и счастливо улыбалась.
   Видишь, милый, скоро и мы с тобой будем сидеть в песочнице, катать по дорожкам машинки, играть в мяч.
   Напоследок окинула площадку взглядом, снова прикидывая, кого мне больше хочется, мальчика или девочку, и окончательно утвердилась в мысли, что мальчика.
   Вот пойдем домой, будем тебе имя выбирать.
   С этой мыслью я направилась к метро.
   Уже на выходе из парка заметила своего знакомого. Максимку, то есть. Тот шел рядом с мамой и стучал мячом об асфальт. Да так усердно, что пару раз мальчишке приходилось догонять его в толпе.
   Хм, я бы игрушку забрала. На выходе всегда довольно много народа, собьют мальца ненароком, зашибется.
   Видимо, мы с мамой Максима думали одинаково. Или все мамы так бы подумали? Женщина забрала у ребенка мяч, покрепче взяла свое чадо за руку и попутно что-то выговорила. Это я поняла по тому, как малец сразу скуксился и повесил голову. Смешной он.
   Я так и продолжала идти позади, рассматривала зелень вокруг, людей, уже не степенно прогуливавшихся, а спешивших домой, но то и дело возвращалась взглядом к мальчишке. Они успели перейти дорогу, а меня задержал красный сигнал светофора. На удивление машин было мало. Мелькнула мысль, что пока никого нет, можно было бы и перебежать, но я отмахнулась от нее. Все стоят, и мы постоим.
   От нечего делать снова нашла взглядом маму с мальчиком. Те остановились недалеко от дороги, встретили кого-то. Воспользовавшись тем, что мама с заговорилась с подругой, Максимка умыкнул свой мячик и продолжил коротать время за игрой.
   Он все так же набивал мяч, но вдруг ударил по нему ногой, и тот выкатился на дорогу.
   Сердце ёкнуло. Я оглянулась по сторонам: кто-то стоял, уткнувшись в телефон, кто-то разговаривал. Казалось, будто кроме меня никто и не видит лежащий посреди пешеходного перехода детский мячик. Глянула на светофор -- красные цифры отсчитывали пятьдесят. Долго. Очень долго.
   Мальчик с опаской посмотрел на дорогу, машин не было.
   А я стою и наблюдаю, как он делает шаг, другой, выходит на проезжую часть... А потом резко срывается с места и бежит за мячом, хватает в руки, и вновь оглядывается по сторонам -- дорога по прежнему пуста.
   Я выдыхаю. Понимаю, что даже боялась дышать, мышцы словно окаменели, а сердце и правда колотится в горле. Фух, ну кто же так за ребенком-то смотрит?
   Максимка бежит обратно, но злополучный ветер снова срывает с его курчавой головы кепку...
   Малец бросает мяч в сторону тротуара, сам испуганно возвращается назад. Наклоняется, ловя кепку.
   Обеспокоенно поворачиваю голову вправо, и сердце пропускает удар. По дороге уже несется внедорожник, стремясь проскочить на зеленый в последнюю секунду. Даже не думая, срываюсь с места. Успеть бы только...
   -- Максим! -- доносится до меня, как сквозь вату.
   Ребенок выпрямляется и оглядывается на мать, не собираясь сходить с места. Подхватить на руки и добежать с ним до обочины просто не успею. В последний момент я с силой отталкиваю мальца с пути машины, оборачиваюсь...
   Визг тормозов, а затем резкий удар вышибает воздух из легких.
   "Ну вот, сейчас будет больно," -- мелькает отстраненная мысль, но боль так и не приходит.
   Вместо нее наступает темнота.
  
  
   ***
   Мне очень редко снятся кошмары. Но каждый раз настолько реалистичные, что просыпаюсь в холодном поту, дрожа всем телом так, что зуб на зуб не попадает. Бывает, нервное перенапряжение сказывается, и снится такая жуть, что нарочно не придумаешь. Но самое хорошее в кошмарах знаете что? Что это всего лишь сон. Ты просыпаешься среди ночи, нервно оглядываясь по сторонам, опасаясь увидеть детали своего сна наяву, осознаешь, что лежишь в собственной постели, в своей комнате, и никаких чудовищ нет. Все это лишь плод твоего больного воображения. Ты успокоенно выдыхаешь, поплотнее укутываешься в одеяло и засыпаешь крепким сном младенца.
   О том, что мне снится очередной дурной сон, я поняла еще в процессе. Такое бывает, когда спишь и понимаешь, что находишься в собственном сне. Кажется, этим еще и управлять можно, как говорят интернет и умные книжки. Но у меня никак не получалось, сколько бы не предпринимала попыток. Мне хотелось вырваться из этого кошмара. Закрыть глаза и проснуться в собственной постели. Перевернуться на другой бок и больше не грезить о врачах и больничной палате. Очень хотелось, но не получалось. Я бы даже звонку будильника обрадовалась. Не ропща мгновенно встала, собралась и поехала на работу. Хотя на краю сознания и вертелась настойчивая мысль, что сейчас праздники, и мне никуда не надо.
   Я бы все отдала, чтобы проснуться.
   Но когда открыла глаза, поняла, что лучше бы не просыпалась вовсе. Пусть бы больничная койка и белые халаты продолжали мельтешить в подсознании, пусть бы кошмар длился вечно, а не становился реальностью...
  
   Меня разбудил шорох рядом. Похоже, я слишком долго сплю, а дед не выдержал и пришел самолично меня поднимать. Голова раскалывалась, подсказывая, что время действительно позднее, а еще очень хотелось пить, язык словно распух и приклеился к небу, а противный прикус во рту вызывал единственное желание -- пойти почистить зубы. Осторожно взглянула на мир, с трудом сфокусировала взгляд на белом потолке и... не поняла, где оказалась. Цвет какой надо, но у деда потолок совсем не подвесной, а с обычным оргалитом, утыканном гвоздями и выкрашенном белой краской. Поворот головы на источник шума отозвался непривычным головокружением и тошнотой.
   Девушка в белом халате ставила на столик рядом с кроватью букет нежно розовых роз. Приличный такой букет. Штук тридцать цветов. Невольно позавидовала: кому так повезло? Мне никогда больше трех дохленьких цветочков не дарили.
   Медсестра заметила, что я на нее смотрю, и улыбнулась.
   -- Вы проснулись. Как себя чувствуете? Что-нибудь хотите? Воды? -- затараторила она и засуетилась, щупая лоб, зачем-то вынуждая открыть шире глаза, проверяя пульс. Хотелось возмутиться и послать подальше девицу с ее бесцеремонностью, но с губ не сорвалось ни звука. Воды? Да, было бы неплохо. Скосила глаза на тот же стол, где стоял графин. Один ее вид так близко от меня заставил сглотнуть сухим горлом, в которое будто песка насыпали.
   Кажется, я до сих пор не проснулась и пребываю в своем кошмаре. Иначе почему я в больнице и не могу вымолвить ни слова?
   Медсестра проследила за моим взглядом, а через несколько мучительно долгих секунд поднесла стакан к моим губам. Сделать глоток получилось не сразу, часть жидкости пролилась и потекла на шею. Но в ту минуту мне было все равно. Я жадно пила вкуснейшую на свете воду, пока не подавилась и не закашлялась. Отставив стакан, девушка вытерла мне рот салфеткой.
   Я ревниво посмотрела на оставшиеся пол стакана и поняла, что совершенно не напилась, вот только больше мне воды не предлагали. Ну и черт с вами. Сипло выдохнула и устало откинулась на подушку. Последние силы покинули, и тяжелые веки закрылись.
   Поскорее бы проснуться. Надоел этот бред.
  
   Но надолго отгородиться от странных видений не удалось. Вскоре картинка сменилась другой.
   Открываю глаза и вижу иглу. Иглу, которая уходит под кожу, а от нее вверх тянется трубочка. Не нужно было долго гадать, чтобы понять, что это капельница.
   Внутренне содрогнулась. Ненавижу уколы, а капельницу мне вообще никогда не ставили. Черт, да я даже в больнице ни разу не лежала. Откуда только взялись такие реалистичные кошмары.
   "Меньше нужно было Хауса смотреть," -- съязвил внутренний голос. Да, после такого больше никаких сериалов про больницы.
   "А мне еще рожать," -- подумала я, моментально расстроившись, что придется оказаться в палате наяву. К счастью, это будет палата с соседями, а не одиночка, как сейчас.
   Да, краткий осмотр помещения показал, что койка здесь одна. Точно сплю. Так много места в реальности зря не пропадало бы. Здесь же еще как минимум две кровати можно поставить. Или я в своем дурном сне угодила в вип-камеру одиночного заключения?
   Дышать было трудно, словно что-то давило на ребра. Попыталась приподнять голову, но снова комната закружилась перед глазами, а тошнота, на которую я до этого не обратила внимания, усилилась.
   Токсикоз. Фух, а я уже обрадовалась, что его не будет. Ладно, зато все как у всех. Интересно, а дискомфорт внизу живота, это тоже нормально?
   Смирившись с этой мыслью, постаралась понять, что еще со мной не так. Тело отзывалось плохо, но тем не менее, не было ощущения невесомости, как во сне. Я чувствовала все. Все, кроме правой ноги.
   Пошевелила пальцами на руках, немного приподняла левую руку -- правую с катетером побоялась, с трудом подвигала левой ногой, а другую чувствовала только до колена.
   Ну нет, только не говорите, что в моем дурацком кошмаре у меня нет...
   Испугавшись собственных подозрений, сделала усилие и все-таки приподнялась на локте. А, черт, гипс. Да, этого для полного счастья не хватало. Похоже все, с чем я ни разу в жизни не сталкивалась, вдруг воплотилось в одном сне. Никогда не лежала в больнице? Не вопрос. Не было переломов? Вуаля, мы не жадные.
   Захотелось зарычать. Интересно, чего такого я могла насмотреться вчера, что теперь мучаюсь? Или это все из-за беременности? Вроде бы женщины слишком впечатлительные в это время? Не думала, что эмоции выплеснутся вот в такие завихрения мозга.
   "А, может, я не сплю?" -- закралась робкая мыслишка. Слишком уж реальным казалось мое отвратительное самочувствие. А с ним все более отвратительным становилось настроение.
   И живот почему-то с каждой минутой начинал болеть все сильнее. И ребра тоже.
   Хорошо, если рассуждать логически, почему я могла оказаться в больнице? Упала и сломала ногу, если судить по гипсу? На сохранении? Тогда почему я ничего не помню? Как попала сюда?
   Додумать не успела. Дверь в палату открылась, и вошла уже знакомая медсестра и врач.
   -- Добрый день, Анастасия Александровна, -- поздоровался мужчина. -- Меня зовут Анатолий Сергеевич, я ваш лечащий врач. -- Полноватый, лысоватый, в самом расцвете сил. Не Хаус, короче, а то я начала бояться, что совсем рехнулась.
   Врач поставил стул у моей постели и сел, тут же проведя похожие манипуляции, что и медсестра до него.
   -- А вы, Настасья, в рубашке родились. После такого-то отделаться легкими переломами и ушибами, -- добродушно поделился доктор и откинул простынь, которой я была прикрыта. Возмутиться не успела, а мне уже задрали свободную футболку (в ней я опознала одну из своих любимых) и осматривали повязку от груди до самого пупка.
   Так вот почему дышать тяжело.
   Теплые шершавые пальцы провели по коже и...
   -- Ай! -- удался первый внятный звук, когда врач попытался прощупать что-то под повязкой. Вот только говорить мне резко расхотелось.
   Было больно. Не так что бы очень. Не понравился сам факт. А особенно то, что во сне не может быть боли...
   Нет, нет, нет... Это не могло произойти наяву. Я не в больнице, это всего лишь очень реалистичный кошмар.
   Я запаниковала еще больше, когда подошла медсестра и вынула иглу из вены, убирая капельницу. Ощущения малоприятные, и снова тревожный звоночек в подсознании.
   -- Что... что со мной? -- прокаркала я.
   Врач посмотрел в свои бумаги и вдохновенно зачитал целый список.
   -- Перелом средней трети малой берцовой, ушиб ребер, гематомы, сотрясение, ну и две большие шишки на голове. Надо заметить, череп у вас крепкий, так что жить будете, -- попытался успокоить врач, но ничего подобного. Тревога только нарастала.
   -- Что произошло? -- допустим, что это все правда, но как тогда я тут оказалась?
   Мужчина замер, нахмурившись, и внимательно посмотрел на меня.
   -- Вы не помните?
   Если бы помнила, не спрашивала бы. Логично?
   Только промычала. Мотать головой побоялась. Если сотрясение, тогда понятно, почему меня тошнит, и все кружится.
   -- Неужели амнезия? -- пробормотал врач скорее для себя. -- С травмой головы бывает. Что последнее вы помните?
   Что я помню...
   Нахмурилась, восстанавливая в памяти цепочку последних событий, и бормотала вслух:
   -- Я точно была у деда. Поехала к нему в отпуск. Потом... Да, вернулась, была на работе. Выходные. Сейчас праздники. Я гуляла в парке, там дети были, много. Мальчик. Забавный такой. Я за ним наблюдала. Потом пошла домой...
   Дальше почему-то никак не вспоминалось. Начала болеть голова, и я поморщилась. Не хочу вспоминать. Не сейчас, слишком плохо.
   Только вот врач был иного мнения.
   -- Вы пошли домой и все? Добрались до дома? Что произошло, когда вы вышли из парка?
   Нет, не хочу, не сейчас.
   -- Не помню, -- прошептала я. При этом отчетливо понимая, что это ложь. Я все знала, только не хотела об этом думать.
   -- Помните, -- настаивал мужчина. -- Расслабьтесь, вернитесь в тот день, представьте, как выходите из ворот. Дальше должна быть дорога, переход...
   Вспышкой в сознание ворвались картинки, яркие, цветные, они проносились перед внутренним взором, словно кто-то включил фильм на быструю перемотку. И он оборвался, стоило черному внедорожнику появиться в кадре...
   -- Нет! -- выдохнула я. Слишком резко, потому что ребра мгновенно сдавило болью, вдохнуть никак не получалось, легкие казались зажатыми в тиски.
   -- Спокойно, смотрим на меня, -- тоном заправского психолога произнес врач и поймал мой полубезумный взгляд. Мне не нужно было смотреть на себя в зеркало, чтобы знать это.
   -- Вдохнули. Осторожно, -- предупредил врач, когда я сделала слишком глубокий вдох и тут же поморщилась от боли. -- Вы-ыдохнули. И еще раз...
   Пока удерживал мой взгляд, а я была сосредоточена на неглубоком дыхании, чтобы лишний раз не травмировать ребра, медсестра мне что-то вколола. Похоже, успокоительное.
   Стоило привести в норму дыхание, как мысли вихрем закружились в голове. Сейчас я могла вспомнить удар, по повреждениям могла проанализировать и даже представить со стороны.
   В тот момент я поворачивалась лицом к машине, но правая нога была впереди, отсюда перелом от удара об бампер. Внедорожник слишком высокий, скорее всего меня распластало по капоту, поэтому ушиб ребер и шишка на лбу, а вторая на затылке, из-за того, что упала на асфальт. Наверное, водитель уже тормозил, раз меня не отнесло на дорогу, иначе просто сотрясением не отделалась бы. Что еще могла повредить?
   Рука скользнула на живот. Нет, не может быть... Но ведь врач ничего не сказал.
   Холодок прошелся вдоль позвоночника, сердце от волнения закололо...
   Мужчина проследил за моим движением, едва уловимо поджал губы...
   И время вдруг замерло. Растянулось до бесконечности, перестало нестись вперед, оставляя меня именно в этой минуте... Крошечном отрезке, который я буду проживать снова и снова.
   Как сквозь толщу воды до меня донеслись слова:
   -- Вы же понимаете, что после такого столкновения то, что вы сами остались живы, просто чудо? Водитель мог не затормозить, удар об асфальт мог быть чуть сильнее, что обычно и происходит...
   Он говорил что-то еще, но разум выхватывал только значимую информацию.
   -- Разрывов и ушибов внутренних органов нет... ребенка спасти не удалось...
   Слова, сказанные предельно ровно, раздались, как гром среди ясного неба, и долго отдавались эхом в ушах.
   Все заледенело внутри, а потом стало душно, нестерпимо жарко. Сердце отказывалось отсчитывать удары ровно, то переставало биться совсем, то ухало где-то в горле, мешая дышать.
   Нет, не может быть, это не может быть правдой...
   Нет, пусть это будет злая шутка, кошмар, но только не так. Не эти сочувствующие лица, лица тех, кто продолжает строить свою жизнь, у кого, возможно есть дети.
   Малыш, миленький, они шутят. Ты ведь со мной, да? Дениска, мальчик, мы ведь вместе...
   Имя, которое я так и не успела придумать, само пришло на ум. Точно, Дениска. Ты же здесь, у мамочки в животике. Дай мне хоть какой-нибудь знак.
   Но осталась только тянущая пустота, которую теперь я ощущала предельно четко. Пустота и холод, несмотря на то, что мне был жарко, и липкий пот покрыл тело.
   В очередной раз перевела полный надежды взгляд с медсестры на врача и обратно.
   Шершавые нестерпимо горячие пальцы коснулись моей руки.
   -- У вас еще будут дети. Осложнений нет, как только встанете на ноги, через пару-тройку месяцев можно будет начать пытаться. И родите без проблем, -- убеждал мужчина. Девушка стояла рядом и просто смотрела. Смотрела, как моя жизнь рухнула в один миг. С сочувствием, но холодно, отстраненно, не имея и представления, насколько мне... больно.
   Горло сдавило спазмом, тело била крупная дрожь, я только открывала и закрывала рот, как рыба, выброшенная на берег, без возможности вздохнуть, издать хоть звук, пока слезы не полились из глаз. Обжигающие, горькие слезы...
   Нет, нет, пожалуйста... Это не может быть правдой. Это всего лишь сон.
   Господи, пожалуйста, пусть это будет сном. Пусть я сейчас засну, а когда открою глаза, все будет хорошо! Пожалуйста...
  
  
  
   ***
   Тот же белый потолок. Не у деда на даче, не в моей одинокой квартире. В больнице. Впервые за двадцать шесть лет меня угораздило попасть сюда.
   То, что я упорно считала сном, оказалось кошмаром наяву. Уколы, лекарства, капельницы... От одной мысли обо всем этом бросало в дрожь. Но хуже всего оказалось то, что мне очень хотелось в туалет. И придумать, как так изловчиться и доскакать до заветной цели, не получалось. А с каждой минутой проблема все явственней напоминала о себе.
   Медсестра, пришедшая на помощь, предложила... Да фиговый она вариант предложила! Никогда в жизни я в утку, простите, писать не буду! Так ей и сказала. Только более доходчиво. По глазам поняла, что мне собирались ответить что-то в этом роде, но девушка промолчала. Послав к чертям боль в ребрах, с помощью все той же медсестры доковыляла до нормального человеческого туалета. Уверена, что девица прокляла все и вся, меня в том числе, но мне было все равно. Сегодня я на редкость отвратительный пациент. Чертов ушиб! Дышать же невозможно! Но стиснув зубы, убеждала себя, что это всего лишь пара синяков. Люди вообще с переломами ходят и ничего. Живы. Болело, кстати, не так сильно как вчера. Успели обезболивающим накачать, и то хорошо.
   "Ничего, Настя, ты справишься," -- подумала, вернувшись обратно к месту заключения. Медсестра, имени которой я так и не узнала, шустренько смылась, едва я плюхнулась на кровать. Ну и ладно. Тебе еще раза два за день меня таскать.
   Привычно положила руку на живот. Всегда так делала, когда общалась с малышом. Пусть чувствует, когда мамочка с ним делится мыслями.
   "Ничего, Дениска, мы..."
   Рука сжалась кулак, комкая ткань футболки.
   Нет Дениски... Нет моего мальчика.
   Слово, жуткое в своей простоте, но говорящее так много. Нет...
   Нет и уже не будет. Никогда не будет.
   Закусив кулак, чтобы не взвыть в голос, оглушенная собственными эмоциями, я тяжело опустилась на кровать. Хотелось свернуться в клубок, закрыться ото всех в собственном горе, но чертов гипс не давал даже такую свободу действий. Пришлось лежать на спине. Беззвучные рыдания сотрясали тело, нисколько не облегчая душу.
   Господи, за что?! В чем я провинилась?! Почему, только дав надежду, ты тут же ее отбираешь? Почему именно я?! Разве я не заслужила счастья стать мамой?
   Слезы одна за другой катились по щекам, а ответ так и не проходил. Небеса молчали, врач, заглянувший на осмотр, только покачал головой. Медсестра, словно издеваясь, щебетала про хорошую погоду, открыла окно, за которым так же весело щебетали птицы. Точно, мстила за туалет. Хотелось запустить в нее... да хоть вазой, но сил на это не осталось.
   Внутри было пусто. Будто вместе с ребенком душу вынули, оставив пустую оболочку, неспособную на существование. В голове, словно по пустому кладбищу надежд, заблудившись, бродил единственный вопрос: "За что?.." Он вопил в пустоту, захлебывался криком, а отвечало только эхо...
   За что? За собственную глупость? За желание спасти чужого ребенка? Почему, наверное, впервые совершив действительно стоящий, благородный поступок, я поплатилась жизнью собственного малыша?
   Уже не рыдала. Лежала сломанной бездушной куклой и плакала.
   Повернулась к окну. Зеленые деревья продолжали укоризненно покачивать ветками, на улице цвела весна, которая вот-вот грозила перейти в жаркое лето, птицы наслаждались теплом и обилием мошкары, кормили птенцов. Им не было дела до меня. А ведь совсем недавно я так же упивалась ощущением перерождения, новой жизни, что приносит весна... Будь она проклята!
   Зло поджав губы, отвернулась в противоположную сторону и уткнулась взглядом в цветы. Розы в вазе начали вянуть, лепестки потеряли упругость и окрасились в более темные тона по краям. Осознание, что несчастные медленно умирают, потягивая воду из сосуда, как лекарство из капельницы, меня успокоило. Они тоже страдают. Может, даже больше, чем я.
  
   Какую физическую боль может вынести человек? А душевную?
   С физической помогали обезболивающие. А вот с другой... Казалось бы, душу уже вынули, чему там еще болеть? Но было невыносимо. Одна короткая мыслишка о том, что могло нас с Дениской ждать в будущем, вызывала новый поток слез, железной рукой сдавливала легкие, выжимая по капле воздух до тех пор, пока я не начинала задыхаться и снова делала вдох. И так по кругу.
   Когда солнце перестало светить в спину и оставлять скачущие белесые пятна на стенах, я уже не замечала, что плачу. Просто вдруг стало не удобно смотреть на умирающие цветы, я их практически не видела -- настолько распухли от слез веки. В какой-то момент стало проще их закрыть и не видеть ничего. Погрузиться во тьму, отгородиться ото всех, запереть чувства в себе и никому не показывать. Забиться в бетонную скорлупу и не вылезать оттуда до конца жизни. А лучше сдохнуть там поскорей, чтобы не чувствовать всего, что раздирает на части, заставляя корчиться в муках. Муках, которые все равно никто не поймет.
  
   Когда тарелку с остывшим супом сменила другая с ужином, тоже не заметила. Запах горячей пищи отозвался спазмом в животе, но я не стала есть. Не обратила внимания и на медсестру, зачем-то кружившую по палате. Лишь отметила, что руку снова укололи. Девушка, кажется, даже что-то говорила, но я была далеко. Мне было все равно.
   Попыталась заснуть, но как назло, не получалось. Похоже, выспалась на пару дней вперед. Это раздражало. Именно тогда, когда больше всего хотелось забыться, сознание оставалось предельно ясным. А мысли... Безуспешно гнала прочь, пока не сдалась. Прокручивала в памяти последний день. Последний, когда я была будущей мамой... Всплывало все больше деталей. Или это мой мозг сам их дорисовывал?
   За этим занятием меня и застал посетитель.
   -- Она спит? -- услышала я мужской шепот.
   -- Пять минут назад просто лежала, -- так же едва слышно ответила медсестра.
   Представила, как Стас кивнул. Послышался негромкий стук двери, противный лязг железных ножек стула по плитке, мужчина сел рядом с кроватью.
   Открыла глаза, посмотрела в потемневшее небо за окном, вздохнула и повернула голову к отчиму. Приехал сразу после работы -- отметила про себя. У этого человека не бывает выходных, даже праздничных.
   -- Ничего не говори, -- прохрипела свои первые за сегодняшний день слова.
   Мужчина постарался не смотреть с сочувствием, но я заметила и уставилась в потолок.
   Не нужно меня жалеть, это все равно не спасет моего ребенка. От жалости только хуже, снова хочется плакать и сетовать на судьбу-злодейку, которая не одарила меня своей милостью.
   Мою безвольно лежащую вдоль тела руку сжали сильные пальцы.
   -- Ты устроил? -- обвела взглядом палату, намекая на одиночку.
   -- Поверь, в общей хуже, -- усмехнулся Стас, радуясь возможности хоть немного перевести тему.
   -- Там я была бы не одна такая, -- прозвучало несколько резче, чем хотелось. Не собиралась обвинять ни в чем отчима, ведь он обо мне позаботился, но с такими же убогими как я, действительно, было бы легче.
   Мужчина не нашелся, что ответить. Осмотрел полупустую комнату, остановился взглядом на цветах.
   -- У тебя поклонник?
   -- Я думала, это от тебя, -- ответила озадаченно. Интересно, от кого тогда букет? -- Или это спец услуга для вип-клиентов? -- попытку пошутить Стас проигнорировал, вдруг задумчиво нахмурившись. Потом встряхнулся и внимательно посмотрел на меня.
   -- Насть, я не сказал Алисе, что ты в больнице, -- вдруг проговорил он, окончательно поставив в тупик.
   Стоит ли знать матери о том, что я чуть не умерла? Даже не знаю. Сложно было сразу ответить на этот вопрос. Придет ли она? Да, наверное. Будет заливать слезами мое плечо и причитать, как такая беда могла случиться. Может быть еще скажет, что нужно будет что-то сделать с ногой, иначе останется кривая на всю жизнь.
   Интересно, а как отреагирует, узнав, что у меня не будет ребенка?
   Мысль больно кольнула, и я отвернулась снова к окну, чтобы скрыть напрашивающиеся на глаза слезы. Мама единственная не хотела его. Что ж, теперь может порадоваться -- его не будет.
   -- Наверное, не стоит ей знать, иначе захочет приехать, а я думаю, вам пока лучше не видеться. Она может наговорить много лишнего, это сейчас тебе ни к чему.
   Кивнула.
   -- Да, ты прав. Спасибо, -- хоть один здравомыслящий человек в моем окружении. Шмыгнула носом и проморгалась, прогоняя невыплаканные слезы. -- Когда меня отсюда выпустят?
   -- Думаю, недельки через две можно будет тебя забрать. Если бы не отдельная палата, они бы тебя хоть завтра выперли.
   Ну да, деньги заплатил, теперь можно и месяц держать.
   -- Если хочешь могу отвезти домой, нанять сиделку...
   -- Не продолжай, -- вскинула руку. -- Лучше буду изводить местную медсестру, чем жить как инвалид.
   -- Ты не... -- начал Стас, но я снова перебила.
   -- Закрыли тему.
   Оказалось, что других тем больше нет, поэтому, помолчав со мной еще минут пять, отчим неловко откланялся, сославшись на какие-то дела.
   Я была только рада. Не хотелось больше изображать просто больного, по чистой случайности попавшего в лазарет. Не осталось сил притворяться, что у меня все в порядке, что сломана длишь какая-то кость, а не моя жизнь.
   Но не успела дверь закрыться, как в коридоре послышался немного истеричный голос. Вот его я слышать совсем не желала.
   -- Ты что здесь делаешь? -- прошипел за дверью Стас.
   -- Это я у тебя хотела спросить! Почему я узнаю, где ты, от твоего водителя? Кого ты здесь навещал?
   -- Поехали домой, там обо всем поговорим, -- настойчиво отозвался мужчина. Но танк по имени Алиса это не могло остановить! Та придумала свою версию и с воплем "Кто она?" ворвалась в мою палату.
   Ну что ж, здравствуй мамочка. Давно не виделись.
  
   Немая сцена длилась секунд десять. За это время мать успела красиво похлопать накрашенными ресницами, удивленно обвести глазами палату, просканировать меня и схватиться за сердце.
   -- Настёна? -- выдала она очевидное. -- Как... Что? Ты... -- Алиса Николаевна силилась что-то спросить, но слова никак не складывались во внятные предложения, поэтому она подошла ближе и тяжело плюхнулась на стул.
   А я... Я просто устала. Мне было плевать. Я не знала, действительно ли она настолько распереживалась из-за меня, или это была игра на публику. Да, она моя мать, я ее люблю, но, честно говоря, после того разговора теплых чувств к ней поубавилось. Наверное, грешно так думать. Господи, прости и не наказывай меня еще больше, но именно сейчас меня нисколько не заботило состояние матери.
   Посмотрела на Стаса. Тот стоял, подпирая стену, и сверлил жену недобрым взглядом. Кажется, он бы с удовольствием вынес Алису из здания, вот только это неминуемо грозило бы безобразной сценой на радость окружающим.
   -- Настенька, милая, что... что случилось? -- дрожащими губами спросила мать.
   Как бы мне не хотелось разговаривать, но ответить пришлось.
   -- Под машину попала, -- сказала, а сама впервые за все время задумалась: а что с водителем? Его как-то накажут, или это от меня зависит? Хотя, наказывать не за что. Это я была на дороге, он ехал на зеленый. Да и не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал. Нужно поинтересоваться у Стаса, а то он может и не спросясь что-нибудь сделать. С его-то связями.
   -- Почему мне не сказали? Стас? -- мать укоризненно глянула на мужа.
   -- Не хотел сразу тебя тревожить. Собирался сообщить сегодня, -- нагло соврал мужчина.
   -- Девочка моя, что болит? Я могу чем-то помочь? -- причитала Алиса Николаевна, судорожно гладя меня то по руке, то по волосам.
   Да, мам, можешь. Можешь просто оставить меня в покое, мне гораздо легче будет сдохнуть в одиночестве.
   -- Алиса, не волнуйся, врачи обо всем позаботятся, -- снова подал голос Стас.
   -- Да?-- растерянно оглянулась на него жена. -- А... Ну хорошо, -- и как-то сразу успокоилась. Помолчала немного, явно не зная, что еще можно спросить. -- Ты так быстро уехала тогда, -- заговорила она. -- Я уже не знала, что думать. Ты, наверное, обиделась, но пойми, я же желаю для тебя лучшего, а этот ребенок...
   Бессильно закрыла глаза. Мам, лучше б ты молчала.
   -- Не будет ребенка, -- сама удивилась, насколько безжизненно звучал голос.
   -- Да? Ты все-таки сделала аборт? Ну и молодец. Вот выйдешь замуж, обустроишься, тогда и о ребенке можно будет думать...
   Она говорила что-то еще. Как обычно, в своем тараторящем стиле.
   В комнате вдруг резко похолодало, что у меня мурашки поползли по рукам. Глянула на Стаса из-под приоткрытых век -- тот тоже поежился и как-то напрягся. Или мне только показалось? Может это у меня внутри все заледенело после этих жутких слов. "Сделала аборт...Молодец..."
   Аборт. Да я бы никогда до этого не додумалась. Еще и на таком сроке.
   -- ... молодая, красивая, -- вычленил слух из потока информации, -- тебе о себе думать надо. Зачем сейчас дети, сразу проблемы начнутся...
   -- Я для тебя тоже проблемой была? -- сухо поинтересовалась.
   -- Настён, я... я не это имела в виду... -- подрастеряла свой пыл Алиса Николаевна.
   -- Почему же, -- зло возразила я, начиная заводиться, -- Сколько тебе было? Восемнадцать? Жизнь только началась, а тут такая обуза!
   -- Я была замужем, у меня была поддержка! -- взвилась мать.
   -- А если бы нет? Если бы отец не женился на тебе, узнав, что ты беременна? Тоже сделала бы аборт?
   -- Мы с твоим отцом любили друг друга! -- ушла от ответа мать. Но пояснять не нужно было. Конечно сделала бы. Я еще могла сделать скидку на время -- наверное, было бы позорно родить без мужа, но, черт возьми, причем здесь я?! Двадцать первый век на дворе. Я в состоянии сама воспитать и обеспечить своего ребенка.
   Которого теперь нет.
   Заметив, что мать собирается разрыдаться, я постаралась поумерить пыл. Возможно, мои слова ранили ее, но ее собственные били больней. В любом случае, наблюдать истерику я не хотела.
   -- Я не делала аборт, -- сердито бросила я, снова уставившись в потолок.
   Последовала минутная пауза, пока Алиса Николаевна сопоставляла факты.
   -- Ну и хорошо, -- облегченно выдохнула она. -- Видишь, сама судьба так распорядилась. Значит, я была права.
   Я не поверила собственным ушам. Неужели до нее так и не дошло? Как можно оставаться настолько глухой к моим словам?
   -- Алиса, ты что несешь? -- шикнул на нее Стас.
   -- Я говорю правду! -- обернулась она к мужу. -- Настя сама прекрасно понимает, что ребенок был бы лишним. У нее просто духу не хватало избавиться от этой обузы.
   -- Убирайся, -- прошипела я.
   -- Что?-- опешила мать, уставившись на меня круглыми глазами.
   -- Убирайся, -- произнесла уверенней. Внутри клокотала ярость. Меня трясло, и наверное, если бы не гипс, я бы сама вытолкала эту женщину из палаты. -- Видеть тебя не хочу!
   Вместо того, чтобы поставить себя на мое место, даже просто посочувствовать, она... Я в шоке смотрела на женщину передо мной и не могла поверить, что это моя собственная мать. Никогда бы не подумала, что буду настолько сильно презирать единственного родного человека.
   -- Ты -- единственная не хотела этого этого ребенка! Все из-за тебя!
   -- Как ты смеешь со мной так разговаривать? -- вскочила Алиса. Ее тут же подхватил за плечи Стас и уверенно потащил на выход.
   Но мне было настолько обидно и мерзко, что хватило сил сесть на кровати и выкрикнуть вслед:
   -- Это ты во всем виновата! Ненавижу!
   Стоило двери захлопнуться, и я разрыдалась.
  
  
   ***
  
   Я не считала время. Не задумывалась день сейчас или ночь. Прошло несколько часов или же дней?
   Даже знать не хочу.
   Осточертело лежать на одном месте, болела спина, а зад, кажется напрочь приклеился к кровати. Все это на самом деле было сущей мелочью, но значительно усугубляло общее дерьмовое состояние. То, что оно именно такое, я поняла позже. До этого... Я не знаю, что было до. Меня здесь не было. Ни в палате, ни в больнице, ни на этой чертовой планете...
  
   Когда слезы иссякли, а сон так и не пришел, я стала думать. Нет, не о жизни, не о матери, и даже не о будущем. Я размышляла о том, чего никогда не будет. Представила, что все еще беременна. Вот я выпишусь из больницы, на работе все будут охать и ахать, а я буду только улыбаться в ответ -- мол, так вышло. Составила список того, что куплю первым делом с будущей зарплаты. Как буду обустраивать детскую.
   Потом мысль унеслась дальше, и я отчетливо увидела лицо своего мальчика. Он будет похож на меня. Такие же темные волосы и голубые глаза. Большие, с густыми темными ресницами. Ямочки на щечках и безмятежная улыбка. Только чем больше деталей добавляла к его чертам, чем явственней получалось лицо Максимки. Нахмурилась. Нет, не то.
  
   ...Мы гуляли с моим мальчиком по парку. Он весело бежал впереди, постукивая мячом об асфальт. Я пристально за ним следила, готовая в любой момент подхватить, если вдруг споткнется, или... Не знаю что. Но точно всегда буду рядом, чтобы вовремя помочь.
   Мы идем дальше, Дениска уже далеко от меня, и я спешу к нему. Не могу найти в толпе... Кто-то окликает меня по имени. Оборачиваюсь. Мама. Стоит, плачет и тянет ко мне руки.
   Нет, я должна найти своего мальчика. Бегу за ним, но не успеваю.
   Кто-то кричит. Визг тормозов...
  
   Распахнула глаза, хватая ртом воздух.
   С непонятным облегчением осмотрела стены палаты. Сон, всего лишь сон.
   Выдохнула, чувствуя, как противный липкий пот стекает по спине. Приснится же такое.
   Сердце все еще больно колотилось о ребра, а неугомонные мысли продолжали виться вокруг того, что выдало подсознание. А если бы это было правдой? Представив, какого было бы потерять уже маленького человечка, я расплакалась. Успокаивала себя тем, что это был лишь сон, но снова и снова возвращаясь к тому, с чего начала -- моего малыша со мной нет.
   Пустота все уверенней овладевала мной. Не хотелось ни есть, ни пить. Даже в туалет не хотелось. В конце концов я замкнулась в себе и перестала обращать внимание на то, что происходит вокруг.
   Кто-то приходил, говорил что-то. Но я не могла даже с долей уверенности сказать, кто это был: врач, медсестра или Стас. А может и еще кто-то? Хотя кому я нужна. Единственный родной человек, мама, и та не захотела меня понять. Но Алиса всегда слышала лишь себя.
   Меня чем-то кормили. Да, насильно совали ложку в рот и заставляли глотать безвкусное варево. Носили в туалет, прямо на руках. В другой ситуации меня бы это смутило, а сейчас было плевать. Пусть развлекаются уходом за бренным телом. Без души оно долго не протянет.
  
   "Настя, что же ты творишь..." -- звучало укоризненное в голове. Кто это сказал и когда, или мне только приснилось, я не знала.
  
   -- Стася, посмотри на меня, -- произнес приятный мужской голос, но у меня не было сил открыть глаза и посмотреть, кому он принадлежал. Да и желания тоже не было. Только подумалось, что Стася звучит почти как Стас... Глупо.
  
   -- Мам, а когда она проснется? -- сквозь сон слышала детский голос.
   Нет, все же показалось. Я даже не спала. Просто лежала. Считала вдохи и выдохи, чтобы занять мозг хоть чем-то. Мыслей уже не было. Только единственное желание, чтобы все это закончилось побыстрей, и я оказалась рядом со своим Дениской. Он, наверно, сейчас с дедом и прабабушкой. Они не бросят одного, присмотрят...
  
   ...Я сидела под раскидистым деревом на краю огромного луга. Солнце приветливо освещало все вокруг, ласкало лучами васильки и ромашки, продолжая с каждой минутой уменьшать тень, что меня прятала.
   Я с наслаждением втянула жаркий сухой воздух, наполненный ароматами трав, и улыбнулась. Свобода. Раздолье, до самого горизонта только цветы, и лишь там, где небо сливается с землей, чернеет тонкая полоска леса. Что может быть прекрасней?
   -- Привет, солнышко, -- произнес подошедший мужчина. Он присел рядом, откинулся спиной на широкий ствол и согнул ногу в колене. Карие, с морщинками в уголках, глаза тепло смотрели на меня.
   -- Папа... -- удивленно выдохнула и бросилась на шею тому, кого так мечтала увидеть. Сильные руки уверенно обняли, утешающе похлопали по спине.
   -- Ну, что ты, не плачь.
   Я не поняла, что лицо уже мокрое от слез, пока отец не поцеловал в лоб и осторожно не вытер мне щеки.
   -- Большие девочки не плачут? -- горько усмехнулась, выдав любимую мамину фразу.
   -- Нет, плакать могут все, но ты делаешь это слишком часто, -- в словах прозвучал мягкий укор. -- Тебе пора перестать думать о плохом и несбыточном, девочка моя. Нужно жить дальше, -- отец прижал мою голову к своему плечу и как маленькую гладил по волосам.
   -- А если я не хочу жить?
   -- Нужно. Твой путь еще не закончен. Всему придет свое время. И смерти тоже.
   -- Малыш тоже должен был умереть? -- вдруг рассердилась я.
   -- Я не знаю, -- грустно вздохнул папа. -- Но если это произошло, значит так было нужно. Судьба так решила.
   Я вывернулась из теплых объятий и неверяще уставилась на мужчину.
   -- И ты туда же?! Опять эта чертова судьба?
   -- Солнышко, Алиса, хоть и имела в виду другое, оказалась права. Нет, -- продолжил отец, видя, что я собираюсь возразить, -- нет, не в том, что ребенка не должно было быть. А в том, что многие вещи нам не подвластны. Иначе как судьбой, кармой, предопределением я не могу это назвать. Можешь пенять на Бога, Дьявола, да хоть на теорию вероятности, но есть такие события, которые происходят вне зависимости от наших поступков. То, что должно случиться, обязательно сбудется. Чуть раньше или чуть позже, при других обстоятельствах, но произойдет. И нам остается только принять это.
   -- А если я не хочу? -- я понимала, что папа прав. Где-то в глубине души даже соглашалась с ним, но смириться не могла.
   -- Придется, милая, -- ласково проговорит отец и снова прижал меня к себе. -- Я знаю, что тебе тяжело, больно. Но нужно отпустить это. Поблагодарить судьбу за то, что у тебя есть второй шанс, и жить дальше.
   -- А у меня есть этот второй шанс? -- угрюмо отозвалась я.
   -- Есть, -- заверил папа. -- И могу точно сказать, что у тебя все получится. Все будет хорошо.
   Насколько бы ни казались глупыми и обыденными последние слова, я им поверила. Это была не пустая фраза, она прозвучала так, словно он действительно знал все наперед.
   Снова посмотрела в лицо, которое знала лишь по фотографиям. Даже не думала, что когда-нибудь смогу поговорить с папой. Хотя бы во сне.
   -- Это не совсем сон, -- улыбнулся родитель, уловив мои мысли.
   -- Нет? Это и правда ты? Настоящий? -- разве такое возможно?
   Открытая улыбка озарила его лицо.
   -- Почти настоящий.
   -- Но как... -- я растерянно смотрела на мужчину, запоминая мельчайшие детали его внешности. Взъерошенные темные волосы, глубокие морщины, изрезавшие лоб, густые брови, прямой, чуть крючковатый нос, ямочку на подбородке, опрятную рубашку и брюки.
   Отец пожал плечами и весело подмигнул.
   -- Главное, что мы увиделись, разве нет? -- он надел мне на голову венок из ромашек, непонятным образом оказавшийся в его руках. -- Запомни, милая, я всегда рядом. Если будет нужен совет, я помогу, можешь не сомневаться. Только не грусти. И не стремись попасть туда, где тебе суждено оказаться еще очень нескоро. Все изменится, нужно только захотеть жить дальше, -- карие глаза тепло смотрели в мои. Папа дождался, пока я кивну, поцеловал в лоб и... растаял...
  
   Открыв глаза, я увидела не летний луг, а залитую солнцем больничную палату. Впервые этот вид не удручал так сильно. Только вздохнула, осознавая, что избавлюсь от него еще не скоро.
   Ощущения после сна были... двоякими. Мне очень хотелось верить, что отец пришел ко мне на самом деле, хотя я и понимала, что такое вряд ли возможно. В мистику, вещие сны и подобного рода чушь я не верила. Скорее подсознание сыграло злую шутку. Какая-то часть меня желала, чтобы появился родной человек, действительно родной, позаботился обо мне, сказал, что все будет хорошо, что все изменится к лучшему...
   Вот он и пришел. Тот, кого я не знала лично, но от этого даже более любимый, нужный. Тот, по кому я тосковала так же сильно, как по своему малышу сейчас. С кем мне не дано было увидеться и поговорить. Возможно, именно поэтому мне приснился отец. То есть, моя бессознательная часть выбрала его, чтобы вправить мне мозги.
   Наверное, стоило поступить, как он и сказал. Смириться, жить дальше, выкарабкаться из омута пустоты и отчаяния, в котором я пребывала последнее время. Сколько? День, неделю? Я не могла точно сказать, потому что все слилось в одну сплошную полосу серого цвета, где нельзя было различить время суток.
   Более того, я понимала, что так надо, так будет правильнее... Но еще не была готова к подобным переменам. Отгородиться от мира оказалось проще, безопаснее... Ведь если я вернусь, придется признать, что беременность была лишь неудавшейся попыткой. А я пока не могла отпустить того, кого стала считать живым человечком.
   За самокопанием я совершенно не обратила внимания на то, что кто-то зашел в палату и сел рядом с кроватью. Лишь когда меня снова назвали этим странным именем... Тот голос...
   -- Стася... Посмотри на меня, пожалуйста, -- глубокий, бархатистый, но с нотками отчаяния.
   Я повернула голову и встретилась с глазами цвета молодой зелени, на дне которых зажглась искорка радости.
   -- Привет, -- словно неверяще выдохнул мой гость.
   С ответом не спешила. Нахмурившись, осмотрела визитера и пришла к выводу, что он меня откуда-то знает, а вот я его даже не видела никогда. Если конечно у меня не амнезия, о возможности которой как-то упоминал врач.
   Ничуть не смутившись пристальным вниманием с моей стороны парень... нет, скорее мужчина, продолжал выжидающе смотреть.
   А он ничего. Хоть и не люблю блондинов. Светлые пшеничные волосы, резкие, по-мужски крупные черты лица, но не грубые, двухдневная щетина, упрямый подбородок, чуть полноватые четко очерченные губы, на удивление темные брови и ресницы, зеленые с миндалевидным разрезом глаза... Колдовские. Руки сильные с длинными пальцами. Одна покоилась на столе, другая, сжатая в кулак, упиралась в колено, выдавая напряжение незнакомца. Интересно, что его так взволновало?
   Исследовав доступные взгляду части тела -- остальное было скрыто белым халатом, поэтому оценить не удалось. Разве что широкие плечи... -- попыталась спросить, что, собственно, он забыл в моей палате, но из горла вырвался только невнятный хрип.
   Бросила взгляд на стол. Кажется, там графин должен стоять... Мое желание поняли мгновенно. Мужчина тут же налил воды и поднес к моим губам, помогая выпить. Хотела оттолкнуть, но даже рук поднять не успела.
   -- Я и сама могла бы... -- пробурчала недовольно, когда тот отстранился.
   -- Да, конечно, -- согласился он, да только был другого мнения. Это мне не понравилось. Мало того, что ходить я пока не могу, так еще и в недееспособные записали? Это разозлило.
   -- Ты кто? -- получилось довольно грубо.
   -- Я... -- мужчина сразу напрягся, словно не зная, как лучше ответить. Бросил короткий взгляд на цветы и выдохнул: -- А я Никита. Цветы вот тебе ношу, -- и улыбнулся. Криво, нервно так.
   Посмотрела на новый букет. Розы, красивые такие... Фиолетовые с белой сердцевиной. Пока еще живые и свежие. А через пару дней начнут умирать, медленно и мучительно.
   -- Так это ты их убиваешь, -- прикрыла глаза и отвернулась к окну.
   Молчание длилось лишь короткое мгновение. Кто-то явно не намерен был дать мне обратно уйти в себя.
   -- Ну вот, я ей тут красоту навожу, а она "убиваешь", -- недовольно буркнул он. -- Вообще-то убиваю их не я. Согласись, это же не я срезаю их с куста? Всего лишь покупаю их в магазине и приношу тебе, чтобы хотя бы последние мгновения своей жизни они дарили красоту, а не чахли за стеклом. Можно сказать, последнее желание умирающего выполняю! -- продолжал возмущаться... Никита, чем добился своего -- я слабо улыбнулась и повернула голову к нему. Но когда мужчина самоуверенно ухмыльнулся в ответ, довольный своей маленькой победой, накатило раздражение. Пришел тут, паясничает, тормошит меня зачем-то. В одиночестве мне было гораздо лучше. И спокойнее. И тише, и...
   Додумать не успела. Дверь в палату открылась и пропустила медсестру с подносом. Та удивленно оглядела меня и отчего-то выдохнула.
   -- А я вот.. обед принесла. А то завтрак вы пропустили, -- девчонка поставила ношу на стол, глянула на моего посетителя... -- Я или... сами? -- поинтересовалась неуверенно.
   Из их переглядывания не поняла ровным счетом ничего. Но подозрения закрались... Они что, решают, кто меня кормить будет? А меня спросить не судьба? Я же не инвалид, в конце концов!
   Скрипя зубами, дождалась, пока медсестра, продолжая с опаской оглядываться, ретировалась, а затем выплеснула свой гнев на голову мужчине. Жаль это был не суп. До него я пока еще не дотянулась.
   -- И как это понимать? -- недовольно процедила.
   -- Понимать что? -- округлил глаза Никита и... да, взялся за тарелку с очередным безвкусным бульоном.
   -- Ты меня что, кормить собрался? -- если бы могла, зарычала бы.
   -- Тебя? Кормить? -- деланно удивился мужчина, покосился на содержимое тарелки, печально вздохнул, и выдал: -- Вообще я сам поесть собирался... Ну, если хочешь, могу и покормить. -- С этими словами он зачерпнул ложку подсоленной жижи -- иначе и не назовешь, -- и предложил мне.
   -- Вот и ешь сам, -- буркнула, снова отворачиваясь к окну.
   Тоже мне! Шутник нашелся. Я не в том состоянии, чтобы его подколы выслушивать. Бесит же!
   -- Э, нет! Так не пойдет!
   Я услышала, как тарелка звякнула, поставленная на стол. А потом на кровать уселся один наглый тип.
   -- Ты не обалдел? -- возмутилась подобной бесцеремонностью. Однако на мужчину это не произвело никакого эффекта. Он оперся рукой по другую сторону от меня и навис, продолжая весело сверкать глазами. Придурок! Если бы могла, всю рожу расцарапала бы. Но увы, после моего добровольного заточения в стенах собственного подсознания, тело слушалось плохо. Ничего, потом отомщу. Терпеть не могу вот таких вот... самодовольных, наглых... индюков!
   -- Нет. Обалдела здесь ты! -- обвинительно и как-то совсем уж серьезно выдал Никита, а мне осталось только возмущенно открывать и закрывать рот и глупо хлопать глазами, не зная что ответить на это нелепейшее заявление. Дальше всю серьезность как ветром сдуло: -- Мало того, что отбила у меня охоту есть суп, так теперь и сама от него отказываешься! Так дела не делаются. Чисто из вредности я тебя заставлю его съесть!
   Охренеть... Выдала последняя мысль в моей голове и помахала ручкой. И пока я продолжала искать хоть одну, этот умник снова ухватился за тарелку. Хорошо, что она была глубокая, больше похожая на миску, иначе содержимое от таких резких движений грозило вылиться прямо на меня.
   -- Ты решил меня добить? -- хмуро поинтересовалась, глядя на то, как блондин сосредоточенно перемешивает... воду в миске.
   -- Совсем наоборот, -- отозвался он. -- Я тебя, можно сказать, спасаю от голодной смерти. Три дня толком ничего не есть, это, знаешь ли, не шутки.
   Три дня? Значит столько я... Информацию переварить не успела. Наконец появилась мысль и не самая радужная. Это получается, он все три дня за мной ухаживал? Или все-таки кто-то другой? Но этот голос...
   Вот уж чего не хотелось, так это чтобы со мой носился мужик. Да и кто он такой вообще?
   Последний вопрос и озвучила. И получила совершенно невероятный ответ:
   -- Давай так. За каждую съеденную тобой ложку супа я отвечаю на один твой вопрос. Идет?
   Смерила мужчину возмущенным взглядом. Отвечать было бессмысленно. Черт, да и не понимает он что ли, как это... унизительно. Будет кормить тут как маленькую.
   -- По-моему справедливо, -- не понял моего посыла Никита.
   -- Я сама могу поесть, -- недовольно проговорила и в доказательство попыталась подтянуться повыше на кровати. Вот только не вышло ничего. Сесть-то я села, а поправить подушку уже не смогла. И пока я в бессилии дергала ту за угол, тарелка снова перекочевала на стол, а Никита ловко поправил и подушку, и меня, и тонкое одеяло.
   -- Так удобно? -- заботливо поинтересовался он.
   И ведь искренне...
   Поджала губы, чтобы не ляпнуть какую-нибудь гадость, и просто кивнула. Раздражала меня эта забота. От этого чувствовала себя еще более беспомощной. И если раньше не обращала внимания, то теперь, когда меня так бесцеремонно выковырнули из бетонной скорлупы, любая мелочь только указывала на то, что я чертов инвалид, и носятся со мной чисто из жалости.
   -- Не дуйся, -- уловил мое настроение блондин. -- Вот наберешься сил и сможешь сама есть. И поправишься быстрей, -- к счастью тон его и отдаленно не напоминал сюсюканье, поэтому пришлось сдаться.
   С третьего раза удалось приступить к обеду.
   Продолжая сердито пыхтеть и мысленно посылать одного непонятно кого далеко и надолго, проглотила первую ложку и тут же скривилась.
   -- Фу, рыбный.
   -- А какой тебе нравится больше? Со свининой, говядиной, курицей, индейкой, бараниной?
   -- Ну да, баранину ты точно достанешь в больничной столовой.
   -- Для тебя -- все, что хочешь, -- озарил улыбкой он.
   Я фыркнула и проглотила вторую ложку.
   Хм... А не так уж и плох этот бульон. Желудок с этим согласился громким урчанием, чем поверг в смущение собственную хозяйку. Но, к слову сказать, Никита даже внимания не обратил. Точнее сделал вид, и это меня обрадовало. Не хватало еще, чтобы он по каждому поводу меня подначивал.
   Проглотив третью ложку, я, наконец, поняла, что упускаю нечто важное. И от четвертой отмахнулась.
   -- Ты обещал на вопросы отвечать, -- напомнила я.
   -- Так ты еще ни одного не задала, -- как ни в чем ни бывало отозвался мужчина и посмотрел на меня честнейшими глазами.
   И вроде бы все так, но ведь это он меня отвлекает!
   -- Ты кто? -- приступила к допросу.
   -- Человек. Никита. Можно просто Ник, -- обезоруживающе улыбнулся блондин и впихнул мне в рот еще одну ложку супа, раньше, чем я успела возмутиться.
   -- Ну нет! Так не пойдет! -- надулась я. -- Ложек было четыре, а ответа я ни одного не получила.
   -- Как ни одного? Вот только что целых два, -- кое-кто продолжал мастерски заговаривать мне зубы.
   -- Это не в счет. Если ты сейчас же не расскажешь, какого черта ты забыл в моей палате, я этот суп на тебя вылью! -- пыхтя от злости выдала я, при этом прекрасно понимая, что ни одна из моих угроз всерьез воспринята не будет. Более того, ни одну я исполнить не смогу, потому что все имеющиеся силы на эти угрозы и уходили. Организм настолько сильно ослаб за эти дни, что сидеть удавалось с трудом. И честно говоря, больше хотелось просто проглотить этот дурацкий бульон и лечь спать. Но упрямство -- наше все, разве нет?
   -- Хорошо-хорошо! -- веселясь, сдался Ник. -- Грозная какая. Ты, наверное, самая вредная пациентка во всей больнице. Теперь понятно, почему тебя медсестра побаивается, -- усмехнулся он, но быстро сник под моим недовольным взглядом. -- Ладно, считай, что я... медбрат. Практикант, которого сослали ухаживать за тобой. В наказание наверное.
   Ну да, так я и поверила.
   -- Только не говори, что Стас нанял мне сиделку, -- вдруг вспомнилось предложение отчима.
   Ник нахмурился.
   -- Стас -- это Станислав Олегович?
   Кивнула, настороженно следя за реакцией мужчины. Кажется, он знаком с отчимом и совсем не в восторге от этого. Интересно почему...
   Но задуматься над этим мне не дали, потому что Ник с легкостью ухватился за неосторожно озвученную мной фразу.
   -- Да, можно сказать, нанял. Вот сижу с тобой, пытаюсь супом накормить, а кое-кто отвлекается постоянно.
   Блин, теперь мне точно от него ничего не добиться. Дернул же черт за язык...
   И если не врач... тогда кто?
   Пока я продолжала настороженно рассматривать мужчину, не заметила как суп внезапно закончился.
   -- Вот и отлично. Хоть что-то, -- облегченно выдохнул Ник, возвращая тарелку на стол. -- Надеюсь, ужин ты игнорировать не будешь? Иначе придется кормиться с ложечки и дальше.
   Вот уж чего точно не хотелось, так это изображать младенца.
   Поэтому ужин я съем. И сделаю это самостоятельно, без всяких помощничков. Кто бы ни был этот Никита, его забота раздражала. Я прекрасно понимала, что без него с обедом бы не справилась, но... Но! Одного раза достаточно.
   -- Ты и вечером придешь? -- на всякий случай уточнила я.
   -- Нет, не смогу, -- развел руками мужчина. -- Только завтра.
   Лучше вообще не приходи, мне и одной не плохо. Никто над душой не стоит, ложку в рот не пихает и не выдергивает так бесцеремонно в реальный мир.
   Ничего не ответила, только вздохнула и прикрыла глаза. Я действительно утомилась. Сытый желудок присмирел, по телу разлилась приятная тяжесть.
   Через некоторое время послышалось тихое:
   -- Спи, я пойду. До завтра, Стася.
   Кажется, я издала невнятное "угу" и моментально провалилась в сон.
  
   Проснулась от того, что кто-то на меня смотрел. Было не то что бы неприятно, просто... неуютно. Не люблю, когда кто-то находится рядом, когда я сплю.
   Приоткрыла глаза и увидела... его. Снова.
   Ник сидел на стуле перед кроватью и смотрел, даже не на меня, просто в сторону окна, и думал о чем-то. Между чуть нахмуренных бровей пролегла складка -- мысли не веселые.
   Мужчина не заметил, что я проснулась. А мне надоело лежать в молчании -- я-то его уже рассмотрела.
   -- Опять ты, -- выразила недовольство, демонстративно вздохнула и уставилась в потолок. Нет, появление Ника не рассердило, наоборот, вспыхнула искорка радости -- пришел, как и обещал. Где-то в глубине души. Очень глубоко. Поэтому я смело ее проигнорировала и продолжила изображать буку.
   -- Не опять, а снова, -- мгновенно повеселел мужчина. Вот только веселость его показалась мне наигранной. Нет, радовался он, возможно, и искренне, только что-то волновало его гораздо больше. Мыслями он был далеко.
   -- Уже "завтра"? -- я нахмурилась, глянув в окно -- на улице только опустились сумерки. Странно, неужели я столько проспала? Или просто не помню больше ничего?
   -- Нет, -- усмехнулся Ник, -- еще сегодня. Мне было нечего делать, и я решил проконтролировать, поужинаешь ты или нет.
   Ну вот опя-а-а-ать... Он меня за младенца держит.
   Прислушавшись к себе, поняла, что как раз поесть не отказалась бы. В желудке снова образовалась тянущая пустота, грозившая разразиться утробным рычанием. Вот только для начала надо бы решить проблемы более насущные.
   -- Ник, -- напряженно позвала парня и замерла. Впервые назвала его по имени и... так странно это прозвучало. Бывает, когда долго знаешь человека, его имя произносится легко, будто ложится на язык. Вот и сейчас вышло настолько естественно, словно я по десять раз на дню обращаюсь к этому мужчине. Вдруг стало неловко, поэтому повторяться не стала.
   -- Можешь медсестру позвать?
   -- Зачем? -- нахмурился он. -- У тебя что-то болит? Что-то принести? Кушать, пить?
   -- Нет, -- раздраженно выдохнула. -- Просто позови.
   -- Зачем? -- продолжал настаивать на своем мужчина, а мне безумно захотелось... огреть его чем-нибудь. Ведь говорят позвать, почему нельзя просто сделать, а не задавать глупые вопросы? Если отвечу, и тебе и мне неловко будет!
   Но баран попался на редкость упрямый.
   Сидел и сверлил меня непреклонным взглядом, как будто я ему денег должна!.
   Чуть не взвыла. Не знаю, как сдержалась.
   -- В туалет мне надо! -- рыкнула на непроходимого тупицу и стиснула зубы. Интересно, это поможет не покраснеть?
   Черт, вроде бы взрослая женщина, а смущаюсь как...
   Но несмотря на мои ухищрения и мысленную выволочку самой себе, к щекам прилила кровь.
   Отлично! То, что надо!
   Вот только Ник моего состояния даже не заметил. С готовностью вскочил со стула и... собрался меня нести? В туалет? Серьезно?!
   Тут некстати из туманного марева всплыли картинки... И ведь действительно, за те три дня меня носили на руках по нужде. И даже... там помогали.
   Не-е-ет. Пожалуйста, путь это был не он! Я не переживу!
   -- Давай помогу, медсестра тебя все равно не дотащит, -- выдал этот уникум и протянул ко мне руки.
   -- Я сама! -- нервно вскрикнула я и тут же смутилась еще больше от собственной реакции. Досадливо поморщилась, но извиняться не стала.
   --Ты же не дойдешь, -- попытался вразумить мужчина, возвышаясь надо мной и скрестив руки на груди, отчего я почувствовала себя по-настоящему беспомощной. Еще и смотрел с таким видом, будто говорил: ну, давай попробуй, а я посмотрю, как у тебя получится.
   От последней мысли я окончательно разозлилась и только на этой злости смогла приподняться на подушке, а потом и сесть. Даже загипсованную ногу удалось скинуть с кровати. А дальше все. От резких движений голова закружилась, в глазах потемнело, к горлу подкатил горький ком, так знакомо намекая, что мой обед готов меня покинуть...
   Я не сдержала стона и крепко зажмурилась, пережидая, пока перед глазами перестанут плясать разноцветные пятна. Глубоко дышала, пытаясь унять приступ тошноты, и не сразу заметила как на плечи опустились теплые ладони.
   -- Стась, Стася... Ты как?
   -- Нормально, -- прохрипела я. Открыла глаза -- палата уже не кружилась. Отлично, можно вставать.
   Только на этот раз моего разрешения никто не спрашивал. Ник молча подхватил на руки, проигнорировав возмущенное мычание. Мне оставалось лишь безвольно повиснуть, обхватить крепкую шею одной рукой и следить за тем, чтобы загипсованная нога вписалась в дверь. Да, еще и сердито сопела. Но совершенно напрасно -- меня все равно не слушали.
   Знаете в чем единственная прелесть вип-палаты? Угу, именно в отдельном туалете. Когда не нужно торчать в очереди в кабинку (в лучшем случае, кабинку с дверью), а еще можно сесть по-человечески, что в моем случае просто спасение. Нужно поскорее набираться сил и учиться ходить на костылях -- это решило бы некоторые проблемы. Например, кое-кто не нашел бы предлога таскать меня на руках.
   Стоило об этом подумать, как меня осторожно поставили на ногу. Неуверенно покачнувшись, ухватилась за плечи Ника, натужно размышляя, как бы не шлепнуться, когда он выйдет. Вот только у мужчины были другие планы.
   -- Ты как? Держишься? - напряженно спросил он, заглядывая в глаза.
   Быстро кивнула и тут же уперлась взглядом в пол, чувствуя себя до ужаса неловко. Когда меня в последний раз на горшок провожали, если не считать проведенные в полнейшем тумане последние три дня?
   А здесь еще и мужчина. Который, кстати, ни малейшего замешательства не испытывал. Неужели он и правда...?
   Мысль оборвалась, потому что руки Ника уверенно скользнули с талии под длинную футболку, на секунду замерли на поясе спортивных штанов...
   -- Что ты... - едва пискнула и... в следующее мгновение оказалась сидящей на унитазе, со спущенными штанами и пылающим лицом, а Ник спокойно развернулся и вышел, бросив напоследок:
   -- Потом позови.
   Господи, такого унижения я еще не испытывала. Одно дело изводить медсестру, раздеваться перед врачом, и совсем другое... вот так. Возникло совершенно детское желание закрыться в туалете и не выходить отсюда никогда. Кошмар, как же я теперь в глаза этому мужчине смотреть буду. Точнее как это делать, что бы не сгореть со стыда и не заливаться краской при воспоминании о...
   Так, Настя, хватит! А то с кое-кого станется зайти и проверить, как ты тут.
   Одевалась я сама. Было не удобно делать это одной рукой, а другой держаться за раковину, но гораздо лучше, чем если бы мне помогли.
   Какое счастье, что до сегодняшнего дня я себя не осознавала и не помнила толком, что со мной происходило, иначе единственным вариантом было бы провалиться сквозь землю. И сколько бы разумных доводов не приходило на ум, это не спасало.
   Почти повиснув на умывальнике, я стояла и смотрела на свое отражение. Только вот себя не узнавала. Болезненный зеленоватый цвет лица, фиолетовые круги под глазами, желтый след от синяка на лбу, свисающие клоками нечесаные волосы... Ужас, хоть бы голову помыть что ли. А еще лучше самой помыться.
   Принюхалась к одежде - не пахнет, да и футболка и штаны совсем не те, в которых я была в первый день. Вещи точно привез Стас. А вот переодевал кто?
   Для собственного спокойствия решила, что это была медсестра. Ну не стал бы в самом деле мужчина - Стас или Ник не важно -- переодевать на мне белье? Ведь так?
   Наивность -- наше все, не так ли?
   Послышался осторожный стук в дверь.
   -- Насть, все нормально?
   "Нет!" -- хотелось рыкнуть, но я сдержалась.
   -- Насть? -- дверь открылась, Ник сначала просунул голову, а увидев меня у умывальника, тут же подошел и придержал за талию. -- Голова не кружится?
   -- Терпимо, -- вздохнула и открыла кран, стараясь больше не смотреть в зеркало. Ни на себя, ни на мужчину.
   Холодная вода немного остудила лицо, а побрызгав ей еще и на шею, я окончательно пришла в себя. Слабость никуда не делась, руки и ноги дрожали, но соображалось не в пример лучше. Вот только одышка мешала. Будто по эскалатору вверх бежала, а не постояла минутку. Срочно нужно поправляться. Не собираюсь быть развалиной. Еще и Ник этот с его заботой...
   Устало привалилась спиной к мужской груди и проворчала:
   -- Не смей так больше делать.
   -- Хорошо, не буду, -- слишком легко согласился он, так, что я удивленно взглянула на отражение -- не смеялся.
   Странно.
   -- Есть хочешь? -- перевел тему мужчина.
   -- Да, -- лучше переключиться на что-то другое, чем продолжать думать о злосчастном походе в туалет. Не было ничего.
  
   -- Ложку отдай, -- процедила я, глядя на то, как Никита нацелился ей на суп. Снова меня кормить собрался.
   Мой грозный взгляд помог получить прибор, а вот тарелку мне не доверили. В итоге во второй руке оказался кусок хлеба. Справедливо рассудив, что так действительно удобнее, я сдалась. На этот раз был нормальный суп, не вода, и даже не рыбный бульон. Густая куриная лапша, которая казалась бесконечной. Даже рука устала подносить ложку ко рту, поэтому предпоследнюю я едва не пролила на себя. По подбородку потекла противная капля, грозя упасть на грудь, но Ник оказался быстрей -- вытер салфеткой и невозмутимо указал на жижку в тарелке.
   Но эта капля стала последней в чаше моего терпения и стойкости. На сегодняшний день оказалось достаточно неловких ситуаций.
   Я упрямо поджала губы, чувствуя как глаза защипало. Да, ничего такого не произошло, просто... Просто я устала. Я не хочу, чтобы со мной нянчились, я не хочу лежать и изображать беспомощную куклу, которую нужно одеть, причесать, накормить...
   Наверное, слишком резко меня вернули, слишком много противоречивых эмоций за день... Потому я не выдержала.
   Часто моргая, чтобы не заплакать, зло буркнула:
   -- Я наелась.
   -- Стась, ты чего? -- опешил мужчина.
   Где-то глубоко шевельнулось чувство вины -- все-таки он хочет как лучше, -- но было быстро загнано обратно. Я ничего такого не просила! Не просила бегать за мной, кормить с ложечки! Выплескивать раздражение оказалось удобнее, чем реветь от собственной неловкости.
   -- Ничего. И не называй меня так. Дурацкое имя.
   -- А как тебе больше нравится? -- загорелся энтузиазмом Ник.
   И как у него получается так быстро переключаться с одного на другое?
   -- Настюша, Настёна, Настенька, Настасья?
   -- И ни разу не угадал. Меня Настя зовут, -- недовольство удивительным образом стало испаряться. Просто не получалось долго злиться на этого невозможного человека, когда он так усердно пытался меня отвлечь от неприятных мыслей.
   -- Анастасия... -- задумчиво проговорил мужчина, явно размышляя, как бы сократить имя, и бормоча под нос. -- А..на..с...
   -- Угу, Ананас еще скажи, -- проворчала я и... улыбнулась. Все-таки забавный он.
   -- Нет, -- сверкнул глазами Ник, -- будешь Асей!
   -- Лучше уж Ася, -- смилостивилась и вздохнула. -- И чем тебя нормальные имена не устраивают...
   -- Так не интересно, -- мужчина совсем по-мальчишески отмахнулся и озарил радостной улыбкой. -- Точно наелась? Может, еще что-то? -- предложил он, забирая их моих рук ложку и оставшуюся корочку.
   -- Точно, -- больше я не осилю. Хотя от чего-нибудь сладенького не отказалась бы. Или от горячего кофе.
   Желудок, словно откликнувшись на мои мысли, заурчал.
   Ник усмехнулся, положил руку мне на живот, склонился ближе...
   -- И кто это там у нас не наелся?
   Ледяная волна прокатилась по позвоночнику вниз и обратно и осела где-то в груди, заставив болезненно сжаться сердце.
   Я поняла, что это была шутка... Вот только не удалась она... Совсем.
   Настроение упало ниже нулевой отметки, горло сдавило спазмом.
   -- Нет там никого, -- безжизненно отозвалась я и отвернулась к окну, не собираясь показывать этому мужчине свои слезы. Это уж точно только моя проблема. Да и что он может понять...
   Из уголка глаза скатилась слезинка.
   -- Мля, -- глухо выругался Ник и взял меня за руку. -- Насть... Я... Прости, я не подумал. Ляпнул... Правда, Насть...
   Ничего не ответила. Снова накатила тоска, грозя закрутить меня в своих волнах и утащить на глубину. Снова всколыхнулись мысли, от которых становилось безумно горько...
   -- Настя, посмотри на меня, -- с отчаянием в голосе просил мужчина, практически переходя на шепот. -- Ась, пожалуйста, только не молчи. Наори на меня, ударь, поплачь, только не замыкайся в себе снова. Слышишь?
   Он так искренне говорил, что я не выдержала, повернулась просто посмотреть и замерла, глядя в зеленые омуты.
   Страх... Вот что я прочитала в его взгляде. Отчаяние, боль... Он переживал. Боялся чего? Что я снова отрешусь от мира, уйду в себя, в свое горе?
   Но почему? Кто он такой, чтобы настолько сильно волноваться о практически незнакомом человеке?
   Стас горевал, я видела это, но даже его чувства не сравнились бы с тем, что я прочла во взгляде Никиты...
   -- Почему? Почему ты здесь, почему ты за мной ухаживаешь? -- с каждым вопросом во мне все больше поднималось недовольство. Мне нужно было понять...
   -- Если я скажу, что ты мне нравишься, ты мне поверишь?
   На несколько мгновений я растерялась. Я? Ему? Бред какой-то...
   Подумала и поняла, что действительно бред. Вспомнилось мое же отражение... Кстати, я так и не расчесалась...
   Нет, я просто не могу не нравится такому... вот такому как он.
   Нахмурившись, изучала Ника. Говорил он серьезно, только... только в глазах плясали уже знакомые смешинки.
   Вот зараза!
   -- Нет, конечно! -- вырвала ладонь из его цепких пальцев и надулась.
   -- Вот поэтому и не говорю, -- тепло улыбнулся мужчина. Отговорился, короче.
   Придумать достойный ответ мне не позволила открывшаяся дверь. В проеме возник Стас.
   -- Опять ты, -- с порога проворчал отчим, недовольно зыркнув в сторону Ника.
   Кто бы мне еще объяснил, почему...
   -- И вы туда же, -- хохотнул блондин. -- Ася меня так же приветствовала. Но к вашей, Станислав Олегович, радости, я уже ухожу. -- Никита глянул на пустую тарелку на столе и повернулся ко мне:
   -- Свою миссию я на сегодня выполнил, -- уголок его губ приподнялся, а теплые пальцы в прощальном жесте скользнули по моей руке. -- Еще раз прости... За все.
   Мужчина вдруг стал задумчивым, даже грустным. А мне очень не хотелось, чтобы между нами снова повисла отчужденность, как несколько мгновений назад. Да, Ник меня раздражал временами, но с ним я... словно взглянула на мир через решетчатое окно собственной темницы, и, неожиданно, вид этот понравился, запал в душу...
   -- Снова будешь меня кормить? -- насмешливо уточнила я.
   Блондин замер на секунду, смерил меня удивленным взглядом и просиял.
   -- Только если захочешь. Но контролировать буду.
   Затем коротко кивнул и вышел, протиснувшись мимо Стаса, который провожал мужчину недобрым взглядом.
   -- И как это понимать? -- я устроилась удобнее на подушке и изобразила внимание, сложив руки на животе.
   -- Настя...
   Словно скинув оцепенение, Стас встряхнулся.
   -- Девочка, как ты? -- мои руки оказались в широких ладонях мужчины, едва тот присел на кровать, где минутой ранее сидел Ник.
   -- Нормально, -- вздохнула, не собираясь посвящать того в подробности. Нет, у меня почти ничего не болело, а дискомфорт от невозможности нормально двигаться... ну что поделать. Немного приду в себя и начну осваивать костыли. Анализировать же душевное состояние я, честно говоря, боялась. Не ожидала найти там ничего хорошего, поэтому старалась не задумываться.
   -- О чем вы с ним разговаривали? За что он извинялся? -- от прежних интонаций отчима не осталось следа, пробились настороженность и рычащие нотки.
   -- Не обращай внимания. -- Но в ответ на вздернутую бровь мужчины со вздохом пояснила: -- Он меня супом кормил, и скривившись призналась: -- С ложки.
   К первой темной брови присоединилась вторая, отчетливо намекая на немалое удивление.
   -- А чем тебе не угодила моя сиделка? -- быстренько перевела стрелки.
   -- Какая сиделка? -- не понял отчим, тут же нахмурившись.
   То есть, никого он ко мне не посылал, что и требовалось доказать. Только вопрос -- кто же такой Ник? -- остается открытым. А ведь Стас его знает и был недоволен присутствием мужчины в моей палате...
   Стараясь не показать собственного интереса, отмахнулась:
   -- Которая только что вышла. Это же ты его прислал? Странный выбор, надо сказать...
   И вот скажите, кто меня за язык тянул подавать очередную идею?
   Все вопросы оказались напрасными, потому что кроме задумчивой складки на лбу мужчины никакого ответа не последовало. То есть вообще! Он принял мои слова и даже не подумал отрицать!
   Захотелось выругаться. А еще стукнуть по чему-нибудь. Или кому-нибудь.
   -- Ах, эта... -- усмешка искривила губы мужчины. -- Сиделка значит... Если он тебе мешает, только скажи -- больше не придет, -- и что-то такое странное промелькнуло в его выражении, что мне не по себе стало. Как бы Ник потом вообще ходить не смог, а не только приходить.
   -- Нет, все нормально, -- поспешила успокоить отчима. -- Он иногда невыносим, но точно не мешает, -- угу, когда не кормит с ложки и не водит... на горшок. От мимолетной мысли краска бросилась в лицо, но усилием воли засунула ненужные сейчас эмоции подальше.
   Вот только от пытливого взгляда мужчины не укрылось ничего. Он нахмурился, но комметировать не стал.
   Зато меня такое положение вещей не устраивало. Почему мне никто не говорит правду? Почему оба ухватились за так глупо брошенную мной фразу?
   Раздражение увеличивалось, словно снежный ком, катившийся с горы, так же стремительно и неотвратимо, а возможности его выпустить на волю не было. Если на Ника я могла ворчать и шипеть и даже запустить чем-нибудь -- а я бы так и сделала, доведи он меня до ручки, -- то со Стасом подобного позволить не могла. Во-первых, весовая категория не та -- он и на место поставить может, и я точно знаю, что мне это не понравится, -- а во вторых, стыдно было показывать свое дурное настроение. Отчим и так много для меня сделал, гораздо больше, чем следовало, и чем мог сделать любой другой для совершенно чужого человека. Поэтому пришлось сцепить зубы и подавить вспышку злости в зародыше.
   -- Кто он? -- самый главный вопрос, на который я и не надеялась получить ответ.
   Со вздохом Стас опустил глаза и взъерошил рукой короткие волосы..
   -- Может, ты у него и спросишь? -- с надеждой. А точнее с наивным желанием выкрутится. Угу.
   -- Уже, -- буркнула в ответ и на молчаливый вопрос Стаса пояснила: -- Представился сиделкой.
   -- В общем, так оно и есть, -- кивнул отчим, чем вызвал очередной приступ возмущения.
   Нет, я добьюсь сегодня хоть чего-нибудь? Я имею в виду чего-нибудь кроме нервного расстройства.
   -- Он действительно с тобой сидит, не отгонишь, -- в голосе мелькнули странные рычащие нотки, но я не стала на них зацикливаться. -- И я его не нанимал. Наоборот, избавиться пытаюсь, да не выходит.
   -- Ну это я и сама поняла. А с какого перепуга, остается только догадываться.
   -- Насть, если захочет, он сам ответит на твои вопросы. А я не могу, -- серые глаза сохраняли предельную серьезность.
   Мне оставалось только обреченно выдохнуть и прикрыть веки -- правду сегодня не скажут. Ну и черт с ними. Устала.
   На языке вертелся еще один вопрос, но задавать не решилась. Не стала, потому что ответ на него мне бы вряд ли понравился. Было глупое желание поинтересоваться как там мать... Нет, лучше не надо. Если она не приехала, значит либо ждет моих извинений, либо ей все равно. И отлично. У меня вон, папа внезапно появился. Точнее двое сразу, если считать тот сон и привидевшегося родителя.
   -- Отдыхай, Настя. Я завтра заеду.
   -- Стас, -- окликнула, когда отчим направился к двери. -- А что с мальчиком?
   -- Разве ты его не видела? -- удивился отчим, заставив меня растерянно нахмуриться. -- Он с мамой приходил вчера. Ждали, что ты проснешься, но... -- мужчина осекся, настороженно косясь на меня.
   Значит, детский голос мне не почудился... Ну да, я и не могла проснуться. Точнее выйти из подобия транса.
   -- Они еще придут?
   -- А ты уверена, что хочешь их видеть?
   Хм... Даже не знаю. Наверное, к лучшему, что я тогда спала. На Максимку хотелось бы посмотреть, убедиться, что все с ним в порядке... Но с другой стороны я даже сама не могла предугадать собственное поведение и... чувства. Разревусь однозначно. Нет, лучше уж пусть не приходят.
   -- С ним все хорошо? -- уточнила для собственного спокойствия.
   -- Вроде бы да. Я его мельком видел, -- отчим пожал плечами. -- Скорее всего еще придут, так что...
   Кивнула, давая понять, что справлюсь.
   Радоваться ведь надо. Наверное...
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"