Этот рассказ писался на конкурс, но он давно завершен, к сожалению, места я не заняла. Теперь я хочу, чтобы его оценили вы. Пожалуйста, если вы прочитаете и захотите сделать замечание/пожелание или просто как-то выразить свои чувства, пишите. В этот раз я вложила всю душу, что могла...
***
Если бы я был птицей, я бы облетел весь свет. Если бы я был зверем, я бы прожил дикую и свободную жизнь. Если бы мне дали второй шанс, все бы сложилось по-другому...
Год 1692. Где-то в Тихом океане.
-Йо-хо-хо. Улов нынче хороший, рыба как заводная, сама в сети лезет.
-Да, капитан, с голоду точно не пропадем, - кок похлопал себя по пухлому животу.
Плеск и хлопки рыбы друг об друга отвлекали и заставляли думать о еде. Сил поднимать и махать веслами не было. Корабль почти дрейфовал, изредка подчиняясь короткому взмаху. Люди развалились на палубе под палящим солнцем, ловя ртом свежий воздух и пытаясь отдышаться. Матросы спали внизу, в трюме, пользуясь мимолетной передышкой.
-А сколько в этот раз мы выручим за этих чернокожих? - боцман лениво крутил штурвал.
-Если не сдохнут к концу, достаточно много. Жаль, женщин в этот раз мало. Они великолепны в качестве наложниц, - капитан Альбрус мечтательно прицокнул языком.
Конечно, мы в их взгляде только рабы и ничего больше. Тупые животные, неспособные к свободной жизни.
-Знаешь, за что я не люблю рабов? - неожиданно прошипел капитан, обращаясь к коку. Тот вопросительно поднял брови. - За то, что хоть сколько ты их не принижаешь, в их глазах все равно горит огонь упрямой свободы.
С этими словами Альбрус повернулся ко мне и встретился со мной бешеным взглядом серых глаз. Он несколько секунд изучал мое тело с ног до головы, а затем плюнул и отвернулся. Ну, хоть не стал бить, и то хорошо.
Я был худым, ужасно худым для своих лет. Кожа обтягивала мои кости, демонстрируя достоинства и недостатки скелета. Из одежды на мне была набедренная повязка. Хорошо, что солнце не было моим врагом, и я мог не бояться его разрушительной силы.
Я был рабом. Бесправным, недорогим рабом, которого увезли с родной земли без его воли. Я не понимал, зачем, за что губят мой народ, безвинных людей. Мне всего лишь жили на клочке земли, благодаря Создателя за оказанную щедрость. Но вместе с дарами приходит и горе...
-Эй, шевелись давай, хватит прохлаждаться!
Бич больно свистнул, безжалостно разрезая воздух. Спина выгнулась дугой и разгорелась вспухнувшим рубцом. А руки заработали сами собой, синхронно поднимаясь и опускаясь в такт остальным. Корабль вновь поплыл, расправив крылья-паруса.
Спустя несколько дней. Все еще где-то в Тихом океане.
Мы сидим в трюме почти весь день. Едва забрезжил рассвет, набежали тучи, и пролился священный дождь. В моей, теперь уже прежней жизни, вода с неба была необычайной редкостью, и мои предки поклонялись ей, как создательнице жизни. Мне нравилась эта необычная и вкусная жидкость. Она как будто опьяняла и просто заставляла радоваться жизни. Но это было тогда. Сейчас она казалась вестницей чего-то нехорошего, неправильного и страшного. Я боялся. Боялись и мои товарищи, братья. Мы знали, что может случиться неизбежное, и готовились принять это с честью.
Наверху бегали более опытные матросы, поскольку надобность в веслах отпала. А нас даже не стали привязывать, полагая, что мы слишком безвольны и слабы для сопротивления. Боги, как же они были правы...
Что-то кричал капитан, а качка и вой ветра все усиливались. Мы прижались друг к другу в надежде согреться и найти поддержку. Помогало это мало, но подавляло страх. Умирать, так всем вместе. Но внезапно в моей голове вспыхнула мысль, что я не хочу погибать! Я хочу жить!
Неожиданный треск раздался над нашими головами, и огромная палка пробила палубу. Немногочисленные женщины закричали и забились в угол, надеясь спастись от страшной стихии. Но безжалостное завывание ветра и плеск волн, бьющихся о корабль, будто гигантские рыбы, лишь усиливали страх неминуемого. Мужчины бросились врассыпную, спасаясь от острых щепок. Где-то наверху орали матросы, иногда этот гвалт перекрывал треск грозы и страшные предсмертные крики.
И тут случилось ужасное! Корабельные пушки, скрепляющие веревки которых лопнули от качки, пробили несколько дыр, в которые тут же хлынула холодная темная вода. Крики женщин заставили меня ненадолго оглохнуть. Наступила пугающая тишина, во время которой я с ужасом наблюдал, как мои братья и сестры исчезают в жутком водовороте. Корабль неизбежно шел ко дну, а люди вместе с ним. Я схватился за бревно и, что было моих слабых сил, вцепился в него. В голове билась единственная мысль, что, если отпущу - погибну! Все смешалось, а реальность перевернулась с ног на голову. В уши, нос и рот хлынула такая противная соленая вода... Я отплевывался, стараясь глотнуть спасительного воздуха, но в легких булькало, они будто выталкивали эту "отраву". Пальцы заскользили по мокрой деревяшке, я вцепился в нее всем телом, не желая расставаться пусть и с никчемной, но такой пьянящей жизнью. Я хотел жить, и эта воля к жизни билась в моем сердце, как спасительный ритуальный гонг моего народа.
А затем наступила темнота...
Утро неизвестного дня. Где-то в Тихом океане.
Я очнулся, когда послерассветное солнце било мне в лицо, а над головой проносились тревожные крики чаек. Я жив?
Мое слабое тело лежало на небольшом куске палубы вместе со штурвалом. Наверное, именно в него я вцепился, когда что-то с треском пробило вершие. Рядом плавали обломки бывшего корабля. Я заметил еще один кусок дерева, на котором покоился насквозь мокрый мешок. Из последних сил потянулся к нему, схватил и перетащил к себе. Открыв его, я чуть было не пустился в пляс, но вместо меня это сделало мое сердце... В мешке лежало несколько мякишей хлеба и небольшая горстка фруктов. Я жив...
Мысль билась вольной птицей, все мое существо впитывало невыразимое чувство свободы. Да, я не знал, где нахожусь, сколько дней до суши, но я был жив.
Вы когда-нибудь могли представить себе, как меняется жизнь, когда неожиданно небеса дарят тебе второй шанс... Незабываемое чувство полета пронзало каждую клеточку моего существа, дарило ощущение единства мира. Наверное, такие "крылья" я не испытываю больше никогда, а потому пытался прочувствовать их "вкус" сейчас, в этот миг! Я ЖИВ!
Голубое небо, как отражение моря, парило надо мной, будто подвешенное за ниточки. Облака дразнили мягкостью и недосягаемостью, но сейчас даже доски подо мной казались мне теплым песком. А океан приятно-зеленого цвета мягко покачивал мою импровизированную "лодку", заставляя мое тело отправиться в глубокий крепкий здоровый сон...
Неизвестный день. Где-то в Тихом океане.
Я не знаю, сколько прошло времени моего сна. Я был уверен только в одном - сейчас был вечер с приятным теплым ветром. Впереди была тихая лунная ночь с россыпью бриллиантовых звезд.
В моей душе не было страха. Хоть я и не знал, что могло бы случиться в будущем или в ближайший миг, но мне было все равно. Я как фанатик в обнимку со спасительной мыслью спокойно встречал неизбежность. Даже возможная смерть от голода или нехватки воды больше не пугала так, как раньше. Теперь у меня было время подумать.
Я скорбел по погибшим товарищам, невинным женщинам, умершим достойной, но быстрой смертью. А ведь они могли пожить больше. Намного больше, чем недостойные работорговцы. Но и по этим людям я тоже скорбел, хотя и не был сильно уверен: смогли ли они спастись на шлюпках или же утонули вместе с кораблем.
Я думал о том, что, возможно, умру даже не от банальных вещей, а от того, что мой плот достигнет края земли, и моя жизнь прервется так же быстро, как и закат совершенно обычного дня, как огонь догоревшей свечи, как искра потухшего костра... Но это уже не страшило, скорее, успокаивало - такая смерть могла бы стать верхом мечтаний. Падение было бы пустым и без мыслей - я бы додумал о своей жизни, плавая по океану.
Потом пришла мысль о своей семье, оставленной там, чудом спасшейся от работорговцев. Это мой крик разносился тогда по побережью: "Бегите!". Я хотел, чтобы они жили - Боги исполнили мою просьбу. Красавица-дочурка однажды найдет свою любовь и судьбу, а жена... Неожиданно тоска схватила за горло - моя женщина находилась за сотни миль от меня, одинокая, беззащитная, такая родная... Странная горячая жидкость потекла по моим осунувшимся щекам. Грудь сдавила всепоглощающая боль, тоска.
И я заплакал...
Неизвестный день. Все еще где-то в Тихом океане.
Дрема не отпускает уже который день. Я не знаю, что еще делать, чтобы не спать - меня не отвлекали ни думы, ни мимолетные мечты, ни крики чаек... С каждым днем все труднее дышать, но я давно потерял счет времени: сколько же мой плот находится в этом океане, не знал никто. Мне казалось, что вся Вселенная отвернулась от меня - за столько суток на горизонте ни разу не показалась земля. Это угнетало, даже бесило. Ну почему от меня отвернулась удача? Я не понимал, за что же так со мной судьба...
Надо мной простиралось уже вечереющее розовое небо в красных багряных тонах. Оно было какое-то страшное, зловещее, непонятное.
Впервые в жизни я пожалел о том, что не умер еще тогда, во время кораблекрушения. Как погибли мои товарищи... Как погиб бы я сам... Вместе с ними.
Страх снова овладел моим телом - судороги сковали меня цепями, а перед глазами пронеслась та самая беззвучная сцена водоворота. Темная и холодная вода будто захватила мое тело. Я резко очнулся и вскочил. Плот покачнулся, и я чуть было не потерял равновесие. Стало поистине страшно. Я находился посередине, а, может, с краю нашей земли и опять был настолько близко к гибели, что это пугало.
Внезапно рядом плеснулась рыба, окатив меня и дерево водой. Я повернулся, что проследить за мелькнувшим хвостом, но тут моя нога соскользнула с, казалось бы, твердой поверхности. Я словно видел себя со стороны - упав, я с противным звуком, поднимая тучу брызг, врезался в холодную и противную воду. Отчаянно барахтаясь и пытаясь зацепиться за штурвал, тонул, прощаясь с жизнью. Других мыслей не было и в помине, они все, будто озорные птицы, разлетелись в разные стороны. Внезапно пришло осознание собственное никчемности - я не умел плавать. Каким-то чудом мои пальцы зацепились за штурвал, но, увы, хрупкая деревяшка, чудом пережившая то кораблекрушение, хрустнула под моим напором. Я с ужасом наблюдал, как исчезаю в небытие океана. Воздух покинул легкие, тело сковало холодом. И только сейчас, пережив весь этот ужас, страх наконец-то отпустил меня, а я закрыл глаза и принял неизбежность дурной судьбы. Ильза, прости меня... Я не смог быть с тобой до конца...
Эпилог.
Наверное, вы считаете, что история слишком трагична и не менее цинична, как может показаться на первый взгляд. Но я вас уверяю, что слишком много рабов погибло от более суровых пыток, безжалостных хозяев как скот на убой. Но впервые в жизни мы смогли наблюдать, пусть и за примитивными, но такими глубокими мыслями простого человека. Единственное, о чем я так жалею - что не успела дать ему имя. Лишь здесь, в этом конце, я назову имя, пришедшее мне на ум для этого героя.
Грегиро, покойся с миром... Пусть океан будет великой могилой неизвестному рабу, так боявшемуся умереть, но поборовшему этот страх, взглянув в холодные и пустые глаза собственной смерти. Аминь.