На на перроне платформы "Москва-3" в субботу утром не много народу. Я поторопился, пришел минут за 10 до отправления электрички. И теперь холодный ветер вперемешку с мелким мокрым снегом наказывал меня за это. Голуби тоже не ловили кайфа от столь нетрадиционной январской погоды и, растопырив перья, ютились под навесной крышей. Во избежание падения экскрементов, я старался держаться от них подальше. Мне сейчас меньше всего хотелось быть похожим на одного из этих голубей. Напротив, я всем видом старался показать, что холод мне не страшен: короткое пальто, распахнутое, как и ворот рубахи, да к тому же бутылка пива в руке. Вторая жила в рюкзаке, но меня останавливала перспектива поиска туалета в электричке. На перрон спускались люди: похмельные старики, девушки азиатской наружности с покорными глазами, группа каких-то странных молодых людей в черных одеждах. Я растягивал остатки пива в бутылке, пока не подошла моя электричка.
В поезде было не многолюдно. И это хорошо: больше всего ненавижу электрички за то, что приходится слушать тупые разговоры соседей. На этот раз меня донимали только продавцы всяких псевдополезных вещей. Впрочем, и они исчезли, как только электричка преодолела половину пути и народу в вагонах поубавилось. Зато я наслаждался бесплатным развлечением: бегами безбилетников, которые стремились за короткую остановку проскочить два вагона в обход контролеров.
В Александрове первым делом я посетил местный вокзальный туалет. Да-да, пиво все же дало о себе знать. Затем позвонил Стасу.
- Заходи!, - услышал я в трубке голос старого друга. В мои планы это особо не входило. Но уж ладно:
- Накормишь?
- Конечно!
Стас встретил меня в дверях, тут же запихнул на кухню. Где в тарелке уже лежали грубые бутерброды с колбасой. Ну да к черту, как поздний завтрак и они сойдут. Сам он убежал в комнату, собираться, а в дверях возникла его жена, Маша, втянув животик, выпячив грудь и упершись попкой о дверной косяк, томно посмотрела на меня. В ней было одно очень редкое качество: умные мысли не так часто сходили с ее губ, но ей хватало разума молчать, вместо того, чтобы произносить глупости. Вот и сейчас она без слов смотрела на меня.
- Ты едешь с нами? - спросил я.
- Нет... Ну может все таки... вечером приеду к вам на такси.
- Приезжай.
- Будем, буду ждать, - зачем-то сказал я. Маша посмотрела еще более томно.
Стас вернулся. Налил чай и предложил мне. Я отказался и открыл бутылочку пива, которую достал из рюкзака.
- Дима зайдет минут через 15, пойдем в магазин, все купим и поедим на дачу. Сейчас еще Жорику позвоню. - сказал он и взял трубку телефона.
Поговорив, он обратился ко мне:
- Жора скоро выезжает, встретимся на автобусной остановке у магазина. У него с собой гашиш, будешь?
- Не знаю, может быть. Но я скорее пива. Ты, кстати, не хочешь?
- Не, я сегодня не пью, - ответил Стас. На него такое порой находило. Мог не пить неделями, а потом гудеть несколько дней подряд. Что же, а я сегодня напьюсь, даже если это придется делать в одиночестве.
Дима - здоровый полный мужик, двоюродный брат Стаса. Он пьет, работает на каком-то заводе и тем ни менее остается ужасным оптимистом. Полгода назад его невеста на своем девичнике попала в автомобильную катастрофу - на смерть. И этот роман был, пожалуй, самым успешным в его жизни. Но Дима не спился, не впал в затяжную депрессию и по крайней мере внешне держался бодро.
На улице дождь давно сменился снегом, но атмосфера была столь же паршивая. Магазин располагался минутах в трех ходьбы, но мы мерзли, ожидая автобус Жорика. Наконец он приехал. Из магазина мы вышли с пакетами, набитыми пивом, джином, текилой и простой едой. В такси ехали на дачу. Разговор сразу зашел о женщинах:
- Почему ты сегодня приехал один? - это вопрос мне.
- Нахер. Захотел один.
- Поругались?
Я не без гордости оттянул ворот пальто и рубашки, демонстрируя свежие царапины на груди.
- Она у тебя что, гепардиха? - Это уже Жорик, большой знаток женщин. Его жена, правда, с этим утверждением не согласилась бы.
- Ну что-то вроде того. Не хочу сейчас об этом.
- Что, расстаетесь? - Стас умел задать любой вопрос так, что он звучал позитивно.
- Иди ты! - я постарался ответить так же позитивно.
Дима вздыхал словно с видом "Эх, молодежь". Наконец такси привезло нас на... кладбище. Тут такое дело: дачный поселок, в которым мы все выросли, отделен от дальнего городского кладбища небольшой рощей. Это даже удобно - сюда ходят городские автобусы, каждые 20 минут. Правда, только до 16 часов дня....
Я проклинал себя за свой наряд. Нахер я так разоделся? Словно собрался не поездом на зимнюю дачу, а на машине с московскими приятелями в модный бар... Надеялся встретить симпатичную попутчицу в вагоне? И что сделать? Предложить ей пиво? Для того столь солидный вид не нужен. А в результате мои летние ботинки промокли, копна курчавых волос перепуталась снегом и ветром, а зад промерз от сырости. Благо было недалеко.
Дача промерзла, я хотел есть, хотел согреться и (опять этот идиотский наряд) не хотел пачкаться. Хрен с ним: взял пальцами рук четыре палена, попутно заставив остальных прихватить больше, вошел в дом, кинул все это у печки с камином. Батя, надо отдать ему должное, приготовил сухих, мелко порубленных дров. Я поморщился глядя на них: вот он будет ругать меня за то, что я не сделаю перед отъездом того же самого. О том, что не сделаю я знал еще вечером: хорошо бы нашлось настроение хоть немного прибраться.
Надо отдать должное Стасу - он безропотно отправился разжигать баню. И по правде сказать, сделал это на удивление ловко, не истратив не капли батиного керасина.
- Мы разлили, хотя Стас, как и обещал, не пил. Он сделал себе чаю и так и просидел с ним весь вечер. Прелесть заключалась в том, что этим он нисколько не вырывался из общего настроения. Тем более, что и пили мы каждый свое. Дима - джин. Жора- текилу, а я пиво.
После бани, которая прогрелась быстро, Жорик достал гашиш. Дима и Стас отказались сразу. А я согласился.
Тут надо пояснить, что я не курю. В смысле не курил никогда. И не только траву, но и табак. И, как следствие, курить не умею. При попытке затянуться начинаю кашлять. Об этом Жорку я и предупредил - мол я не против, но скорее всего это окажется переводом продукта.
Приспособив для наших целей пластиковую бутылку, Стас с Жориком раскурили внутри на сигарете плюшку гашиша. Начал Жорка. Я в это время стойко пытался надраться. Ну или хотя бы запьянеть. Холод, обильная закуска и мысли в голове мне мешали и пока эту борьбу я проигрывал.
Проиграл я и с гашишем. Как не пытались друзья научить меня держать дым в себе, как не убеждали сразу после затяжки повторять слово "аптека", все равно я кашлял, морщился но оставался полным девственником в отношении легких наркотиков. Как, впрочем, и тяжелых.
В какой-то момент пошли пьяные мужские разговоры.
- Сейчас совсем другие девушки... - это я.
- Это как - с тремя сиськами и синими хвостами? - Это уже Стас.
- Нет, - говорю - Это все из себя такие сетевые с кучей собственных субкультур и не знающие в каком году Советская власть в России началась и кончилась.
- Эмо что ли? - интересуется Жорик.
- Не угадал... это и раньше были. Теперь - национал-толкинисты.
- Ой бля! Те, что за чистоту эльфийской расы?
- Вроде того. Как только она начала мне об этом говорить. Я поставил себя на mute.
Мы пили еще. Снова попробовали покурить и у меня все так же не получилось. Я окончательно перешел на джин с тоником. Подумал о ней, выбросил из головы и сделал еще один глоток.
Жорик уставился в телевизор, переключил несколько каналов и по моей просьбе выключил звук. О том, что смотреть по TV в наше время совершенно нечего мы сошлись уже очень давно.
- Чтобы ты следующий Новый год встречал трезвый под "Голубой огонек", - Жорка был чем-то недоволен Стасом.
- Хорошо бы... - таков был ответ и, похоже, совершенно искренний. С Нового года прошло уже 10 дней, но я кажется начал понимать, почему Стас не пьет.
Баню он истопил сказочную. Все кроме Жоры побывали там несколько раз - последний отказался, сказав, что после гашиша он не потеет и высокая температура ему противопоказана.
Похоже, из нас из всех именно Жорка был самым пьяным. Именно пьяным - обкуренность чувствовалась не так сильно. Он то громко обсуждал особенности анального секса с Надеждой Бабкиной, то затихал и не желал отвечать на вопросы о жене и детях. Я старался догнать его, время от времени чего-то поддакивая. Дима смотрел на нас всех как на малолеток и пил, как ни странно, не многим более Стаса. Последний, в свою очередь почти молчал.
Жора вырубился первым, растянувшись на том же диване у камина, на котором он и сидел. Я оставил братьев и пошел в спальню на верх. Перед сном отправил ей СМС: "люблю тебя". Ответ не пришел ни завтра, ни послезавтра ни через неделю...