|
|
||
Для облегчения поиска сослуживиц |
Я, СМОЛИНА А.Н.: 1. В чужих газетных статьях ничего не правлю, отсюда иногда одно и то же медицинское учреждение называется по разному. 2. У некоторых героинь не указано место службы, возможно потому, что тогда это считалось военной тайной. 3. У других героинь отсутствует отчество. Там, где я знаю лично или отслеживаю по другим газетным публикациям, - там я отчество ставлю. У остальных только те данные, какие дала газета. 4. Красным цветом даю сноски на дополнительную информацию, если она у меня имеется. Большое спасибо "афганке" Лидии ВОЛЫНКИНОЙ (МАКАРОВОЙ) , бывшей старшей медсестре физиотерапевтического отделения госпиталя Шиндандта, в/ч пп 94131 гв. МСД. Большая часть помещённых ниже публикации прислана Лидией. Так же огромное спасибо "афганке" Марине СТРИЖАК (НЕТЫКС), Газни, 191-й отдельный мотострелковый полк. Кабул, 656-е отделение торговли в/ч пп 94777 и в/ч пп 06522. Ведь по сути получается, что здесь (имею ввиду свою страницу с афганским архивом) - единственное место, где в большом объёме собраны данные на "афганок" со всех республик Советского Союза, запечатлена их славная юность, а то и настоящие подвиги советских девчонок, не побоявшихся поменять домашний уют на охваченные войной афганские горы. 1. Рассказ (проза) "ВЕЧНАЯ НЮРКА" 2. Лидия ВОЛЫНКИНА (МАКАРОВА), Шиндандт, ст. медсестра, физиотерапевтическоe отделениe, госпитал в/ч пп 94131 гв. МСД, 1982-1984 3. Марина Николаевна РОМАНОВА, Шиндандт, медсестра, госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД 4. Татьяна НИКОЛАЕВСКАЯ, Пули-Хумри, медсестра, госпиталь, хирургическоe отделениe 5. Лидия КУРЫЛEВА (ТУР, ЛОБАЧЕВA), Кандагар, библиотекарь в/ч пп 17668 6. Галина Ивановна КОЖЕВИНА (КЛЯПЧУК), Кабул, бухгaлтер, инфекционный госпиталь в/ч пп 27841 7. Моя статья о Любовь АСТАПЕНКО (КОВАЛЬ), Шиндандт, продавец, магазин в/ч пп 85615 8. Алла Николаевна СМОЛИНА, Джелалабад, нач. канцелярии, военная прокуратура в/ч пп 21772, 1985-1988 9. Любовь Федоровна ЗУБАНОВА (БУГАЕВА), Шиндандт, инструктор-методист, лечебно-физкультурный кабинет физиотерапии, госпиталь в/ч пп 94131 гв. МСД, 1982-1983 10. Надежда ЛЕВИЦКАЯ, Джелалабад, медсестра, госпиталь особо-опасных инфекций N 834 в/ч пп 73976 --- Анна ПАРАЩУК, Кабул, инфекционный госпиталь 11. Моя статья в газете "Калининградская правда" с общими рассуждениями 12. Мои статьи в газете "Забайкальский рабочий" Татьяна КУЗЬМИНА, Джелалабад, медсестра, БАПО (боевой агитационно-пропагандистский отряд) медроты в/ч пп 93992. Погибла 16 июня 1986 года 13. Жанна СОКОЛОВА, Джелалaбад, повар, столовая лётно-технического состава вертолётного полка. После болезни тифом и гепатитом переведена в Газни, младшая медсестра и библиотекарь по совместительству 14. Наталья ЧУЛКОВА, Шиндандт, медсестра 15. Tатьяна М.(?) ВАСИЛЬЕВА (КОНОВАЛОВА), Шиндандт, мл. медсестра, 46-й отд. медико-санитарный батальон в/ч пп 93977, 1983-1985 16. Татьяна Ивановна КОРОТКОВА, Шиндандт, операционная медсестра, 85-й отдельный медицинский батальон, 1986-1988 17. Вера МУРЗА, Чарикар, официантка, 51-й инженерно-сапёрный полк. После болезни - делопроизводитель в штабе, 1987-1988 ---- Ирина ПЕТРОВА, Шиндандт, медсестра, 1982-1984 1. "Моя семья" (N 6, февраль 2010 года, 7-я страница)
ВЕЧНАЯ НЮРКА "Засохший безлиственный чинар нa потрескавшейся от жажды земле нe давал на пятидесятиградусной жаре никакой тени, но к нему все равно несли самых тяжелых раненых и больных: к корявым ветвям и стволу крепили капельницы с кровью, плазмой и растворами. С губ умирающих солдат слетали слова: "Мамочка!.. Мама..." И еще: "Сестричка!.. Сестра!.." В неосмысленном бреду умирающие искали спасения не в лекарствах, а в женском прикосновении. Серая пыль опускалась на лица и бинты, пот становился грязью. Людские взоры с надеждой устремлялись в небеса, откуда изредка, рискуя быть сбитыми, садились на металлические решетки полевого аэродрома транспортные самолеты. Раненых торопливо грузили в натруженно ревущие "антошки", самолеты взлетали, а под чинар уже сносили новых. Сколько же их, не дождавшихся "борта" на родину, умерло под этим деревом?!.. Пять лет спустя, здесь появились сборные модули современного госпиталя из двенадцати отделений и аэродром, способный принимать огромные транспортные "Русланы" Чинар, повязанный клочками бинтов и выцветшими добела обрывками обмундирования, превратился в памятник. Не удивлюсь, если после нашего ухода его не тронули талибы. "Духи" всегда уважали наши импровизированные обелиски, во множестве стоящие вдоль дорог. Не только из мистического уважения к мертвым, а потому, все эти колеса, траки, фрагменты обугленной брони, шоферские баранки и обломки вертолетных винтов постоянно должны напоминать ненавистным "шурави" о смерти. Армейский госпиталь в Кабуле начинался с грязных королевских конюшен, переполненных умирающими людьми. Потом его отремонтируют, напичкают современной аппаратурой, усилят прикомандированными светилами медицины. Но в этих, пропахших кровью, эфиром, блевотиной, табаком, испражнениями стенах, равно как и в иных - поражающих блеском и стерильной чистотой, но неизменно наполненных отчаянными вскриками, рикошетом отлетающих в ледяную вечность, человеческих душ - везде и во все времена бессменно властвовала ОНА. В королевских конюшнях Метра нет для коня. Медсестра раскладушку Принесла для меня. Очень трудно голубке В коридорах, где сплошь В стык обрубок к обрубку, Полегла молодежь. Вертолетчик - без правой, Минометчик - без двух. На повязках кровавых Ничего, кроме мух... Так уж получилось, что ОНА была и моей мамой, и Первой Женщиной, подарившей моим полудетским губам наркотическую энергию возбужденного женского тела. ЕЕ голос колокольчиком доносился из больничного коридора в мое воспаленное пневмонией сознание. Позднее, ОНА учила меня делать уколы, бинтовать раны, отрезать пуповину у восторженно орущих младенцев. Отогнув стерильную маску, ОНА вливала мне в рот горячее какако в перерыве многочасовой операции, и при этом строго покрикивала, чтобы я не касался руками поильника. ОНА дежурила со мной в мои первые интерновские операционные будни, кормила домашними блинчиками и пирожками, ОНА гладила мои брюки, если я на несколько суток зависал в больнице и увлекала за собой в полумрак ординаторской в редчайшие спокойные ночи. ОНА была сразу и весталкой у жертвенного алтаря, и вавилонской блудницей, блаженная святость которой проступает в мужском сознании острым чувством вины много лет спустя. Медсестра, медсестричка, Что ж ты слезоньки льешь? Как же ты без привычки Здесь, в конюшнях живешь? В королевских конюшнях, В госпитальном чаду, В наркотичном, спиртушном, Матерщинном бреду... ЕЕ унижали и возвышали вновь. ЕЙ пользовались, чтобы потом запоздало канонизировать, обвиняли в том, что ОНА едет на войну за деньгами, продает свое тело и, причитая над умирающими, жалеет, прежде всего себя, но сами же умоляли ЕЕ об этом. Если чудо случится, Если снова срастусь, Дай свой адрес, сестрица, Может быть, пригожусь. Ну а коль не воскресну, Все равно хоть часок, Проживу, на чудесный Поглядев адресок... Называя профессию медсестры самой сексуальной, люди не всегда задумываются, отчего так получилось. Истина вовсе не в количестве легенд и посвященных ЕЙ скабрезных анекдотов, а в том, что это, пожалуй, единственная профессия на Земле, где женщина выступает в роли связиста, сжавшего зубами провод на ничьей земле между Жизнью и Смертью, между Эросом и Танатосом. ЕЕ порой вульгарный, но необъяснимо целительный флирт видится мне неосознанным стремлением дать больному не менее важное лекарство, чем то, которое прописал врач. Святые недотроги и добродетельные матери семейств канули в Лету, круги от них разошлись бесследно по омуту вечности, а ОНА - грешница, снова и снова отдающая мужчинам адресок, тело и душу, осталась. На мемориальном братском кладбище в Севастополе есть серая могильная плита с надписью: "Медсестра Вера. 1942 г." Почему люди безучастно проходят мимо помпезных надгробий, но подолгу стоят у этого безликого камня?.. На сельском погосте в татарском селе Шеланга не сохранилось даже могильного холмика медсестры Даши, но в Севастополе ставят памятник ее бессмертной душе. Война становится привычкой: Опять по кружкам спирт разлит, Опять хохочет медсестричка И режет сало замполит... А как ОНА умела хохотать! И тогда, на танцах в Академическом клубе, и на наших грешных вечеринках в питерских общагах и коммуналках, и на рождественской пирушке в афганском Кандагаре, когда я, распалясь привлек ЕЕ к себе в полумраке комнаты, а ОНА отстраняясь, с хохотом вакханки, заявила: "Между прочим, я стою "Шарп"!.." Это означало, подари я ЕЙ японскую магнитолу или ее эквивалент деньгами, и ОНА утащит меня в чью-то комнату, где на чужой постели, под вспышки осветительных ракет за окном, произойдет то, что сотни тысяч раз происходило в походных шатрах, на повозках и в теплушках гражданских и в блиндажах мировых войн. Думая об этом пару часов спустя, я пытался уснуть, когда взрывной волной выбило двойные оконные рамы в модуле и нас осыпало осколками стекла и миллиардами, издохших азиатских прошлогодних мух. Выскакивая из барака, мы прыгали в спасительные щели, на дне которых недавняя пирушка казалась чем-то нереально-иддилически-нелепым. После обстрела привезли раненых, и врачи штопали и кроили человеческую плоть в брезентовых палатках под завывание песчаной метели. И когда над песками раздувшимся от крови бурдюком, пьяно шатаясь, всплыло чужое багровое солнце, ОНА поднесла мне алюминиевую кружку со спиртом, и словно прося о прощении, поцеловала в губы. А хорошо сестра хохочет От медицинского вина!.. Она любви давно не хочет, Ей в душу глянула война... * Солдат лежал на носилках в аэродромной сухой траве, глядя в серое афганское небо и беззвучно плакал. Усеченные конечности под старым байковым одеялом, делали его тело неестественным, одновременно старческо-детским. Улетающих в Ташкент раненых провожали сослуживцы: целовали, хлопали по плечу, совали под подушки конверты с письмами. К "усеченному" солдатику не подошел никто. - Вор, - коротко объяснил смуглый капитан, перехватив мой сочувственный взгляд, - Попался на краже, его побили и тогда он пошел на минное поле. Теперь будет просить милостыню в электричках. В это самое мгновение к плачущему изгою подошла девушка-медсестра: опустившись на колени, гладила ладонью по лицу, чистым платочком вытирала ручейки смешанных с пылью слез, что-то тихо шептала, наклоняясь к самому лицу раненого. - Вечно эта Нюрка кого-то жалеет, - проворчал кто-то за спиной. И я вдруг подумал: "Вечно жалеет, и вечно будет жалеть, потому что сама эта Нюрка - вечная" О чем задумался начштаба? Какие въявь увидел сны? Откуда спирт? Откуда баба? Спроси об этом у войны... Только ли у войны надо спрашивать, откуда? Может это призвание на генетическом и даже душевном уровне? Ну понятно, матросская дочь Даша. Но что заставило Юлию Вревскую - богатую, молодую, красивую баронессу, генеральскую дочь скитаться от войны к войне и умереть от сыпного тифа в полевом лазарете? На войне убивают лучших, потому что они видней? И только ли у врачей надо спрашивать, почему так долго цеплялся за жизнь другой безнадежный солдатик?.. Война не так романтична, какой кажется из фильмов и книг. Все было буднично и просто: у солдатика на далеком блок-посту, однажды разболелся зуб. Болел день, два, а на третий день щека распухла, и начался жар, и добрый прапорщик выдернул солдатику зуб пассатижами без наркоза (а что ему еще оставалось делать?!) На четвертые сутки у солдатика стала пухнуть шея. Ему дали аспирин и приказали терпеть: вот проедет колонна и отправим в госпиталь. Но колонна все не ехала. И тогда солдатик в бреду ночью взял автомат, флягу с водой и пошел по дороге. Пошел туда, где в ста пятидесяти километрах должен находиться гарнизонный госпиталь. В пути его встретили "духи", но не стали убивать, отобрали оружие и отпустили, видя что солдат идет по дороге почти без сознания. "Пусть еще помучается!" Потом солдатика все таки догнала колонна, его положили на броню и привезли в госпиталь. Хирурги подивились его живучести, развели руками и доложили начальству: "У больного развился гнойный медиастинит. Шансов нет". Но солдатик не хотел умирать. Посмотреть на него в реанимацию приходил весь персонал госпиталя. К нему привозили из Кабула на вертолете знаменитого академического профессора - корифея гнойной хирургии, солдатика нашпиговали самыми дефицитными антибиотиками. И мало кто знал, что держали его "на волоске" не только импортные лекарства, дренажи, управляемое дыхание и мастерство докторов. Все это время у постели умирающего сидела некрасивая, полненькая, нос-картошкой, сестричка и держа холодеющую руку в своих ладошках нашептывала: "Миленький, не умирай!.. Миленький, не умирай!.." В королевских конюшнях Метра нет для коня. Медсестра мою душу Унесла от меня... Если бы я писал сказки, я написал бы о том, что солдатик выжил, женился на полненькой медсестричке, увез ее к своей маме, куда-нибудь в Белоруссию, где она нарожала бы ему деток - белобрысых, талантливых, с картофельными носиками. В следующий раз я обязательно так и сделаю." Владимир ГУД Стихи Виктора ВЕРСТАКОВА
2. "Угрешские вести" (06.03.2003) ЖЕНСКИЙ АФГАН. ЛИЧНОСТИ Лидия ВОЛЫНКИНА (МАКАРОВА) О Лидии Волынкиной (Макаровой). В Афганистане - госпиталь Шиндандта, в/ч пп 94131, гв. МСД:(1) "Женщина на войне - это такая же нелепость, как мужчина в родильном доме. Но мы уже привыкли к неожиданным жизненным поворотам и не шарахаемся от женщин в погонах. Хоть война и является чисто мужской забавой, но женщине двадцатого века нашлось место и там. В 1982 году 22-летняя жительница города Дзержинского Лидия Волынкина вылетала на пересылочный пункт Ташкента. Конечным местом назначения был Афганистан. Если освежить в памяти те, еще не совсем далекие советские времена, можно вспомнить, что там шла война. "Я, медсестра физиотерапевтического отделения городской дзержинской больницы, узнав, что идет набор в ряды Советской армии, сразу же поехала в военкомат", - вспоминает по прошествии двадцати лет Лидия Александровна. На войну собралась. Маме побоялась раскрывать свои намерения, успокоила, сказав, что едет в Германию. Все-таки, восточная Германия это не Афганистан. А за несколько дней до отъезда Лида выдала себя, часто плакала и мать догадалась, что Германией тут и не пахнет. Но отступать было некуда, Лида не из тех, кто идет на попятную, впереди ее ждал неведанный военный Афган. "Апрель 1982 года. Наша группа вылетала на самолете из по-весеннему холодной Москвы", - эти волнующие минуты никогда не сотрутся в памяти Лидии. "Сначала было очень интересно. В Ташкенте - тепло, цвели персики, да и не было в душе никакого чувства тревоги, все казалось обычной экскурсией. Я осознала, что еду в район боевых действий только на другом военном самолете, который летел в Кабул. Дорогой в мою душу прокрался страх: дочка с мамой остались в Советском Союзе, а через иллюминатор смотришь - окопы, танки, пейзаж, к которому глаз не привык. На второй день моего пребывания, в Кабул приехал Борис Всеволодович Громов. Ему, опытнейшему командиру, не раз приходилось встречать вновь прибывших. Он лично давал наставления, вводил в курс дела, ведь мы приехали совершенно в другую страну, совсем непохожую на Россию. Афганистан страна высоких гор. И где-то между этими каменными исполинами ютятся людишки. Сообщение между большими городами осуществляется на самолетах, иначе не доберешься. А звезды... Афганистан находится высоко над уровнем моря и ночью звезды видны, как на ладони, хоть собирай в руку. Жара! Облачко - редкий гость на афганском небе. Снег выпал один раз в январе, а наутро растаял. Зато с середины марта по середину апреля пустыня украшена ирисами, маками, зеленой травой. Потом сказочную красоту сжигало беспощадное солнце", - именно таким запомнился молодой Лидии Афганистан. Местом дислокации ее войсковой части был город Шинданд. Туда и попала Лидия Волынкина. "Наш госпиталь стоял в центре военного городка, вот, видите на фотографии", - обращается ко мне Лидия Николаевна. - "Это - хирургическое отделение, это - инфекционное, а это - мое, физиотерапевтическое. Когда я приехала, командир сказал сразу, что хочет открыть кабинет физиотерапии, и я как раз кстати. До этого в полку не было такого кабинета и меня сразу назначили старшей сестрой. Кабинет физиотерапии открылся той же весной, сами начали все с нуля, сами делали ремонт, создавали уют, получилось неплохо, а осенью в октябре нагрянула эпидемия. Это считается нормой для местных жителей, но не для наших военных. Болезнь Боткина, брюшной тиф, лихорадка в прямом смысле косили наши ряды. В период эпидемии мне приходилось работать в инфекционном отделении, но я заметила такой факт: на моем медицинском посту было 60 коек, хотя по журналу больных в три раза больше. Военные отказывались болеть в госпитале. Они просто оттуда убегали. Видимо, мужчины не хотели казаться слабыми и больными, предпочитая прятать от нас свои болячки. Поскольку я не хирургическая сестра, то с ранеными встречалась только на сеансах физиотерапии, которая очень сильно помогает заживлению ран. После очередного рейда буквально на следующий день привозили на самолетах раненых. Сердце разрывалось при виде молодых искалеченных парней. Даже стыдно иногда становилось за то, что я - целая невредимая, а они ... Женщина это концентрация положительной энергии. Особенно этот позитив нужен на войне, где все напряжено до предела. В Афгане молодые медсестры не забывали и о праздниках. Конечно, Новый год, Первомай или 7 ноября сильно отличались от торжеств в Советском Союзе, но все так же старались создать праздничную атмосферу. Вдалеке от Родины это было так нужно! Те же песни, посиделки у стола, танцы и русское "на посошок", а завтра - в бой. За правду, за справедливость, за жизнь. Советские женщины, работавшие в военном шиндандском госпитале, сосредоточивали вокруг себя не только советских мужчин. Мирные жители Афганистана полюбили ходить в госпиталь, где их встречали добрые, улыбчивые медсестры. Особенным чудом для жителей гор был кабинет физиотерапии. Одному афганцу я вылечила радикулит. Потом, смотрю, этот афганец привел троих женщин в паранджах, попросил и их полечить. Я не отказала. Для медиков не существует национальностей и вероисповеданий. Для них главное - человеческая жизнь. Помню, какой ошеломляющей новостью для нас была смерть Брежнева. Это известие застало меня в Шиндандте. Нам рассказывали, как люди в Союзе скорбили. Здесь, далеко от Родины, это чувствовалось вдвойне. Я никогда не забуду в тот момент лиц тех, кто жил и работал рядом со мной. После Афганистана надо было возвращаться в размеренную мирную жизнь. Я вернулась в дзержинскую городскую больницу. Но через некоторое время перешла работать в МСЧ-152. Жизнь менялась на глазах, распался Советский Союз, и уже зарплаты медика не хватало, чтобы поднять дочь на ноги." Судьба распорядилась так, что Лидии Волынкиной пришлось бросить любимое дело и пойти торговать на рынке. Но это ничуть не испугало ее. Единственный раз она огорчилась, когда дочь, не разобравшись, сказала, что мама бросила ее с бабушкой и поехала в Афганистан. Позже дочь осознала свою ошибку. Она сама сейчас - счастливая мама, а Лидия Александровна - бабушка. "...Вот мы на БТРе сфотографировались, а вот я нашла единственное дерево, а вот Эдита Пьеха, Людмила Чурсина, Ольга Богданова, известные артисты к нам приезжали. А вот..., а вот, ... а вот...". За два года пребывания в Афганистане накопилось множество снимков. Лидия Александровна до сих пор помнит все мельчайшие подробности той войны. P.S. Семь девушек из нашего города ушли в Афганистан. Все вернулись. Одна из них, Галина Юдова, умерла в прошлом году, а другая Соня Иванова через два года после возвращения из Афганистана. Вот так. Не только фотографии и воспоминания остались с той войны, осталось еще подорванное здоровье." 06.03.2003 г. Людмила ШЕВЧЕНКО __________________________________________________________________________________ (1) - Лидия внесла большой вклад в сбор архивных статей из газет и журналов, рассказывающих о подвиге советских девчонок на афганской войне. Начало раздела "Дай свой адрес, "афганка" находится здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/text_0012.shtml - А.С. (2) - публицистическая статья о Лидии поставлена в "Дай свoй адрес, "афганка". Часть 8-я (N 101-110)" здесь: http://samlib.ru/s/smolina_a_n/tt.shtml#104.1 - А.С. (3) - военные воспоминания Лидии поставлены в "Пoчeму мы пoехали в Афган? Неужели за чеками? Часть 1-я" здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/0011.shtml#1 - А.С. (4) - первый (там же и продолжения) фотоальбом "Шиндандт, фотоальбом N 1" с фотографиями бывших сослуживиц Лидии находится здесь: http://samlib.ru/editors/s/smolina_a_n/3.shtml - А.С. 3. "Красная звезда" (14.03.2007)
ДЕВОЧКА ЛЕТЕЛА НА ВОЙНУ. Марина Николаевна РОМАНОВА "В номере 'Красной звезды', вышедшем в предыдущую среду, очерк о Марине Романовой(1) мы завершили памятной для нее встречей в Шинданте. А ведь жизнь продолжалась. Судьба и дальше плела замысловатые узоры... Пытались ли за ней ухаживать в Афгане? Красивая ведь! Ей бы в театральное, а она уехала официанткой в Афганистан. Я очень деликатно, очень осторожно попытался сформулировать этот вопрос. Она на какое-то время задумалась и наконец заговорила: - Не спорю. У кого-то в Афгане была свободная любовь. Такой любви не меньше было и в Союзе. Но я знаю много девчонок, и они работали со мной, которые любили и были верны своему единственному. Какой мне быть в жизни, меня мама еще учила. Папа очень любил ее, и она его сильно любила, но никогда и ни перед кем этого не показывала, не обнажала свои чувства на всеобщее обозрение. И мне она говорила: 'Маринка, никогда не показывай мужчине свою любовь...' Был случай: старший лейтенант и прапорщик, не больные, заезжие любители приключений, пришли и начали приставать к моим подругам. Ладно бы, как-то деликатно, а то такую похабщину несли... Мы с девчонками попинали их ногами и сдали дежурному по госпиталю. На следующий день приехал разбираться особист... Марина зашла к нему первой. Майор в удивлении посмотрел на хрупкую зеленоглазую девчушечку и даже не стал ничего спрашивать у нее. Просто усмехнулся, махнул рукой и ушел. Ласковый зверь, пахнущий порохом Значит, мама говорила - не показывай, дочка, любовь. Тут показывай - не показывай, но когда он заявился в госпиталь, все девчонки притихли. Красавец! Зверь, пахнущий войной! Высокий, сильный! Командир взвода разведроты лейтенант Юра Романов! Недавний выпускник Алма-Атинского высшего общевойскового командного училища. Рисковый парень, бесстрашный. С первых дней по приезде в Афганистан он рвался в бой. Потом, после войны, местные сибирские газеты не раз о нем писали. О его лихих рейдах, захваченных 'духовских' караванах с оружием и героином, засадах, дерзких налетах и кровопролитных боях. В общем, за войну Юра заслужил свои награды - орден Красной Звезды и медаль 'За отвагу'. Но тогда такую 'крепость', как Маринка из Астрахани, этому смельчаку не удалось сразу взять ни 'налетом', как душманский караван, ни 'засадой', ни лаской, ни хитростью... - Он сперва решил меня охмурить, а я таких ребят не любила, - призналась Марина Николаевна. - Я ему сразу дала понять, что со мной такой номер не пройдет. Он уехал к себе в часть и стал писать в госпиталь письма. Интересно так писал - получалось, одно письмо сразу всем моим подружкам, а между строчек разговаривал со мной. Первая наша встреча была, когда он пришел с 'точки' и предложил прогуляться к нему в часть... Странно, но о любви мы почти не говорили. Мы говорили о войне. Я просила его рассказать о реальных боях, как на самом деле все было. Я просила - он рассказывал. Я приходила в ужас... Ждала, что он сделает мне предложение официально. Так мне хотелось. А он приехал в госпиталь, взял меня за руку и повел к начальнику госпиталя. Пришел и говорит: разрешите ей в отпуск, так как нам нужно пожениться. Я опешила от такой наглости, но промолчала. Свадьбу играли в Душанбе, у родителей Юры, и потом еще в Афганистане, когда вернулись. В Афгане скромно, по-фронтовому - собрали друзей, выпили, посидели. А через несколько месяцев Марина уехала в Астрахань. Родила Сережу. Через два года в семье Романовых родился второй сын - Женя. Сергею сейчас 23 года, он курсант выпускного курса факультета войсковой разведки Новосибирского высшего военного командного училища. * * * - Когда я уехала в Союз, Юра остался в Афганистане, - вспоминает Марина Николаевна. - Я страшно боялась за него, потому что знала, чем он занимается. Я плакала по ночам, не сводила глаз с фотографии, где мы, счастливые, были с Юрой, и молилась за него Пресвятой Деве Марии... Один раз его точно Небеса спасли. Я в этом уверена. У меня была одна ночь очень страшная. Очень жуткая. Знаете, бывает такое, когда сердце сжимается в преддверии беды, и не знаешь, отчего все это. Тогда я интуитивно чувствовала какую-то опасность, которая угрожает мужу... Когда он приехал, то рассказал именно об этой ночи, своей, там, в Афганистане, когда его ребят обложили с двух сторон. Они попали в засаду. Он говорил: 'Я не знаю, как мы оттуда выбрались, думал, погибнем. И когда мы вышли, то я чувствовал, что нас вытащила оттуда какая-то неземная сила, объяснений которой не могу найти'.