Смоляков Сергей. На Тихом и Балтике - продолжение воспоминаний

НА ТИХОМ И БАЛТИКЕ
продолжение воспомнаний
С. Смолякова

БИБЛЕЙСКАЯ ИСТОРИЯ

Среди многих книг моих, есть и небольшой томик, так называемого, карманного формата. Его страницы, тонкой рисовой бумаги, исписаны очень мелким шрифтом, а стало быть, наполнены очень большим содержанием. И ещё одна деталь отличает книгу - хорошо заметно, что побывала она в морской воде. Знаменитая эта книга называется Библия. И попала она ко мне не совсем обычным путём, о чём и хочу вам поведать.

Вторая волна гонений на церковь, в советские ещё времена, пришлась на правление Никиты Хрущёва. Он обещал, что вот-вот наступит коммунизм, а тут какие-то религиозные предрассудки вовсю процветают. Разоблачить, прикрыть и разогнать! Указания свыше стали претворять в жизнь, закрывались монастыри, меньше стало семинарий. Выпуск религиозной литературы был сведён к минимуму. Пропагандисты сели за изучение "научного атеизма" с целью внедрения его затем, в сознание широких масс народа.

Но наши идеологические противники на Западе тоже не дремали. Они-то и наладили массовый типографский выпуск той литературы, что у нас была не доступна. Но её нужно было ещё переправить через советскую границу, которая была "на замке"! Тех эмиссаров, что пытались доставить брошюры поездами или самолётами, обычно разоблачали на таможне. И тогда кому-то пришла в голову мысль, что если сбросить водонепроницаемый пакет с судна, проходящего в нейтральных водах мимо берегов атеистической страны, то попутный ветер доставит его на сушу. А там народ и поживится "запретным плодом".

Вот так, однажды, и прибило к песчаному пляжу славного эстонского городка Локса пластикатовый мешок, набитый томами библейскими. Первыми его обнаружили местные мальчишки, что грели бока на солнышке после купания в прохладной балтийской водице. Пластикат был немного повреждён, и внутрь посылочки попало немного воды. Пацаны прихватили по нескольку томиков, не совсем понимая, что это собственно такое, и разбежались по домам. Основная же часть приплывшего досталась пограничникам, совершавшим регулярный обход побережья.

У одного из мальчишек и выпросил я образец запрещённой литературы. Логично, что и Библия попала в руки моряка именно морским путём. Не скрою, сложно было это читать человеку, воспитанному советской школой, но интересно. Позже прочёл ещё многое, увлёкся философией и понял, что всё не так просто, как нам когда-то твердили. Я не стал со временем шибко религиозным, но думаю, что если и преклонятся, то не перед влиятельным чином, будь то лицо духовное или правитель светский. Есть, видимо, над нами нечто другое. А что, каждый решит по-своему.

КТО ДЕВУШКУ ТАНЦУЕТ

Мы многому и усиленно учились в молодые наши годы. В родном мореходном училище грызли различные науки, а кроме того учились и жизненным премудростям. Овладевали умением ладить с людьми, воспитывали в себе чувство долга и дисциплины. Всё это затем нужно было закреплять на практике.

Таковую вскоре мы и получили на учебном нашем паруснике "Вега". Потом были военные сборы, где принял я и присягу на эскадренном миноносце "Свободный". А в первый свой заграничный рейс отправился на большом, по тем временам, судне. Это был бывший немецкий транспорт, полученный после войны по репарации. Старались мы на судах быть не просто практикантами, а занять штатную должность, тогда и зарплата идёт, в том числе и в валюте. Это ведь совсем другие возможности появляются! Вот и мне повезло устроиться дневальным. Если судовой комсостав, от капитана и до судового врача, питался в кают-компании, которую обслуживал буфетчик, то дневальный занимался тем же в столовой команды. Здесь питались и проводили свободное время матросы, машинисты и кочегары, каковых на том пароходе было до тридцати душ. Четыре раза в день накрыть столы, убрать и перемыть посуду, приготовить закуски к утреннему и вечернему чаю, сделать уборку в коридоре и нескольких каютах - работы хватало вполне!

Освоиться с работой во многом помог мне здешний кок, среднего роста темноволосый крепыш лет тридцати. Спокойный и рассудительный, был он к тому же мастером спорта по боксу, а я тоже немного занимался этим в училище. На шлюпочной палубе мы с ним иногда махали перчатками. Это тоже нас сблизило. Стали и в портах вместе проводить свободное время. А где его проводят одинокие моряки? Ну да, обычно в ресторане. Здесь и еда не так однообразна, как на судне, здесь и живая музыка и, самое главное, здесь можно потанцевать с девушками, а там глядишь и...

Вот тут Юра, а именно так звали шефа, преподал мне ещё один жизненный урок. В одном из небольших прибалтийских ресторанчиков, присели мы с ним вечером в уголке, где не так уж сильно бьёт по ушам звук оркестра и весь зал отсюда хорошо просматривается. Сделали заказ: Юре салат из свежих овощей и ещё красной рыбки, а мне лангет, утолить курсантский голод. Ну и выпить, конечно, тоже грамм триста коньяку. Народу уже полно, неясный гул публики смешался со звуками музыки. Пригубив по первой, немного осмотрелись. Как и в любом портовом заведении, здесь гуляли моряки, рыбаки с небольшим вкраплением местных.

Начались танцы. Женщины были в меньшинстве, а потому вниманием их не обходили. Многие из них были здесь постоянными клиентками: сделав скромный заказ, они ожидали более щедрого угощения от кавалеров. Те, в свою очередь, хотели получить за это немного ласки.

- Знаешь такую поговорку, - обратился ко мне Юра, - кто женщину ужинает, тот её и танцует? Так вот, увидишь, что так бывает не всегда!

За одним из столиков мужики уже крепко выпили и танцоры из них были почти никакие. А их дамы были очень симпатичными. К ним и наведался Юра. Потанцевал, о чём-то поговорил со своей партнёршей. Вернувшись за наш столик, пить больше не стал, но попросил официанта принести коробку конфет и вина. Вскоре он чуть заметно кивнул головой даме и направился к выходу. Я всё это с интересом наблюдал. Минут через пять дамочка направилась в сторону туалета, а там и на улицу выпорхнула. Её отсутствия та компания, за дальним столиком, заметила не сразу.

Мне вскоре пришлось рассчитаться - необходимо было вернуться на судно. По дороге обдумывал увиденное. Вывод был очевиден: женщине нужен не только щедрый, но и адекватный мужчина, от которого ей тоже перепадёт внимания и ласки.

Вот так наша практика учебная, подкреплялась практикой жизненной. И то, и другое нам позже очень пригодилось. А за науку учителям спасибо!

КАЧКА

Пароход "Эльтон" вошёл в живописную бухту Посьет и, отдав правый якорь, застыл у причала. На баке крепили швартовые концы два молодых матроса, Серёга и Геша. Оба только недавно окончили учёбу в мореходке, и прибыли по направлению во Владивосток, где их определили на этот пароход. Прежде чем стать штурманами, им необходимо наплавать ценз, т.е. потрудиться матросами в течение некоторого времени.

Начало октября в этих краях вполне радует погодой. Ещё так щедро светит солнце, а море спокойное и голубое, как на картинке. Окружающие бухту сопки покрыты яркой зеленью, всё дышит покоем и негой.

Приступили к погрузке. Появился на причале полковник и стал объясняться со вторым штурманом, видимо, груз этот отправляют военные. В этом отпали всякие сомнения, когда, вслед различному снабжению, подвезли авиационные бомбы в специальной упаковке. Появилась на борту и пара служивых с карабинами на плече. Они должны будут сопровождать опасный груз до места назначения. На палубе, под конец, разместили корявые, сучковатые брёвна.

- Это дрова для отопления казарм,- разъяснил полковник.

- Так ведь их разделать невозможно,- возмутился Серёга.

- А солдат греется не тогда, когда дрова горят, а тогда, когда он их колет,- уверенно заявил воинский начальник.

Но вот, погрузка закончена, отход оформлен, отданы швартовы. В клюз ползёт якорная цепь, нос парохода отходит от причала. Судно разворачивается на выход из уютной бухты, а матросы заканчивают крепление палубного хозяйства по-походному. Курс проложен к северному побережью Охотского моря, но пока, слева по борту, ещё долго будут тянуться гористые берега Приморья.

Погода, тем временем, начала меняться. Потянул и стал постепенно усиливаться норд-ост. Судно вежливо кланялось волнам, но они не отвечали ему взаимностью. Удары в корпус усиливались, а с ними и качка появилась. Пароход стал переваливаться с борта на борт, и вот уже через фальшборт обрушиваются, рассыпаясь по палубе, многотонные порции солёной морской воды.

Геша несёт рулевую вахту. Самочувствие у него вполне приличное, а то ведь на Балтике, бывало, и мучился при качке. Про это даже в морской местной газете заметка была, и он так переживал, что не хотел после практики в училище возвращаться. Видимо, здесь другой характер волнения, более плавный, легче переносимый. Ну а Серёгу боцман определил в свою рабочую бригаду. Они, вместе с плотником, проверяют пожарные шланги, готовят стропа и сетки для предстоящей выгрузки. Качка тоже переносится пока неплохо. Ну а как же солдатики? Оказалось, что один из них ведёт себя вполне даже прилично, даже помогает матросам в их хлопотах, а вот другой слёг в каюте на койку. Лицо у него стало бледно-серым, он стонет и на пищу смотреть не может. Тошнота его буквально выворачивает наизнанку.

Но это было ещё Японское море. За проливом Лаперуза стихия ещё больше разъярилась. Вода теперь уже не успевает даже схлынуть с палубы, а её уже накрывает новый вал. Воздух наполнен гулом и брызгами воды, срываемой ветром с гребней высоких волн. Теперь и многие члены команды тоже чувствуют себя неважно. Едоков в столовой стало поменьше. Вскоре и камбузник вышел из строя. Боцман направил Серёгу в помощь коку. Шеф решил приготовить что-нибудь такое, съедобное при качке, а именно - вареники с квашеной капустой. И вот, расклинившись у стола, чтоб не упасть, взялись они лепить сей продукт. Тем, кто не теряет в шторм аппетит, это блюдо пришлось вполне по вкусу. Но таких оказалось не так что бы много, три дня уже жестокая болтанка испытывала людей. А вот сам Серёга вдруг добился хороших результатов в поедании собственного изделия, хотя ранее, Атлантика аппетит ему отбивала начисто! Видимо, организм сумел перебороть себя, и отныне непогода ему проблем не создавала.

Всё заканчивается, и шторм тоже. Прибыли в место назначения, где и выгрузились. Впервые Серёга с Гешей занимались этим сами, ибо здесь не было порта в привычном смысле. Нет причалов, кранов и грузчиков. К борту подгоняют плашкоуты, и судовыми стрелами майнают на них всё, что находилось в трюмах. Дел хватает всем. После выгрузки на побережье, пошли восточнее. "Лежал впереди Магадан, столица колымского края". Предстояло парням увидеть то, о чём они слышали раньше только в этой знаменитой песне. Здесь простились с солдатами. Они своё задание выполнили, а срок службы их закончился тоже. Документы на руках, теперь нужно самолётом добираться домой. Только сейчас окончательно ожил тот, кого чуть не убила морская качка. Перед тем, как спуститься на причал, он излил измученную свою душу так:

- Вот если бы мне сейчас предложили выбрать, ещё раз пройтись морем или ещё три года отслужить в армии, причём ползая по грязи на животе, то я, конечно же, выбрал бы армию.

Стало быть, выходит: кому война - мать родная, кому море - одно только горе!

ХАРАКТЕРИСТИКА

Во времена моей флотской юности, на трассах Северного Морского Пути ещё трудились классические двухтрубные ледоколы. Их котлы работали на угле, потому и экипажи были многочисленными, ведь одних кочегаров они насчитывали не один десяток. А общее число членов команды превышало 100 человек.

Работа на ледоколе не из лёгких. Люди здесь не только на многие месяцы оторваны от семей. Когда для всех наступает лето с его многочисленными радостями: загаром, купаньем, овощами и фруктами, ледоколы уходят на север. А там опять, вокруг одни льды, ветер со снежными зарядами, да временами низкое солнце на белом горизонте. Напряженные вахты, сложное маневрирование при проводке караванов, всё это требует прочной закалки. Слабым духом и физически - здесь не место! Поэтому в экипажах люди подбирались бывалые, проверенные в полярных условиях. И ещё им помогал одолевать тяготы службы юмор, без него невозможно было здесь обойтись. Вот что мне поведал начальник радиостанции нашего теплохода, ранее много потрудившийся на ледоколах. Не зря у него на лацкане тужурки блестел знак "Почётный полярник".

У них на ледоколе, помощником капитана по политической части, служил пожилой и добродушный человек, бывший военный, прошедший войну и многое испытавший. По заведённому порядку, раз в год, должен он был составлять характеристики на всех членов экипажа и отсылать их в пароходство. Черновики этих казённых бумаг он писал от руки сам, но затем их необходимо было ещё и напечатать. А кто на судне печатает быстрее и лучше всех? Ну, конечно же - радисты. Им это и поручалось. Далее, отпечатанные экземпляры подписывались капитаном и помполитом. Оригинал отправлялся в пароходство, копии оставались на судне. И вот однажды, капитан, беседуя у себя в салоне со своим приятелем, начальником радиостанции, заметил:

- А читает ли наш комиссар эти бумаги ещё раз, когда подписывает их? Решили это проверить такой вот шуткой. Вместо одного экземпляра из тех, что должны остаться на судне, изготовили новый. В нём заслуги представителя палубной команды излагались примерно так:

"В период навигации этот товарищ трудился не покладая рук. Если судно зажимало плотным льдом, он околачивал его своим мощным достоинством, как справа, так и слева по борту. Во время преодоления особо сложных перемычек, упирался крепким задом в корму ледокола, обеспечивая тем продвижение вперёд!"

Ну и далее, в таком же духе.

Комиссар подмахнул всё характеристики, не очень-то просматривая их, ведь не в первый же раз. Потом, при заходе в бухту Провидения, бумаги были в пакете отправлены почтой. Капитан, вскоре после этого, пригласил помполита к себе. За чашкой чая сообщил, что ещё раз просмотрел характеристики и обнаружил вот это.

- Это радисты, видимо, так над тобой подшутили, Михалыч - сказал капитан, протягивая помощнику листок. Тот, едва начав читать, заметно побледнел, а, закончив, вовсе поник головой. В голове у него уже мелькали кадры картины расставания не только с должностью, но и с партбилетом. Времена-то были ещё весьма суровые. Капитан, видя, что юмор оказался слишком уж солёным, признался в содеянном. Но помощнику от этого стало, чуть ли, не ещё хуже.

- Ну, разве можно так шутить?- чуть оправившись, слабо простонал Михалыч. Пришлось капитану срочно извлечь из сейфа, припасённую бутылочку коньяку. Вскоре лицо жертвы розыгрыша приобрело привычный цвет, а затем он уже мог и улыбаться тоже.

Так не только над другими пошутить нужно уметь, но и перенести шутки, порой острые, в свой адрес тоже. Хороший юморист, и не только на флоте, относится с иронией, прежде всего к себе!

ГРУЗОВОЙ ПОМОЩНИК КАПИТАНА

Учились мы с Виктором в одном мореходном училище, но закончил он его на год раньше. Потом судьба свела нас снова, уже во Владивостоке. В сентябре 1961-го года, у здания отдела кадров пароходства, толпилось множество молодых людей, на пиджаках которых сверкали новенькие "поплавки". Так, в шутку, именуют значки об окончании учебного заведения. В ожидании направления на судно, юнцов нужно было как-то разместить, а с этим тогда было, как говорится, "туго". Общежитий у пароходства не было, а потому направили балтийских ребят, и меня в их числе, на старый пароход "Анадырь", стоявший в ремонте. Разместили в носовых твиндеках, оборудованных для перевозки "вербованных", т.е. людей, которых завербовали работать на многочисленных рыбокомбинатах по всему побережью Курил и Камчатки. Тут на грязных матрасах уже возлежали ребята из других мореходок. Двухъярусные железные кровати, тусклое освещение и множество тараканов как-то не очень поднимали настроение. Но молодость брала своё, какой-то шутник из Херсона вслух мечтал о валютных рейсах, шикарных костюмах и девочках. Из тёмного угла в его сторону полетел ботинок. Да, не все здесь были романтиками!

Основной проблемой у всех было безденежье, а потому голод мучил постоянно. Вот тут таллинцам повезло, ибо четвёртым штурманом на пароходе и был Виктор, упомянутый выше. Своим хлопцам он подбрасывал с камбуза хлеб, ну а с водой было уже проще. Рассказал он и о порядках в здешнем пароходстве, о городе славном Владике. Постепенно ребята стали покидать тот мрачный твиндек, получая направления на различные суда. Вскоре и я убыл в Находку на пароход "Эльтон", матросом первого класса, нужно было набирать плавательский ценз для рабочего штурманского диплома.

А вторично с Виктором пришлось встретиться уже четыре года спустя. Теплоход мой направили на помощь рыбакам, у них во время путины не хватало транспортов. В Находке погрузили тару, ящики с банками разных сортов под консервы и пресервы. Грузом этим занимался я, как грузовой (он же второй) помощник капитана.

До Курил добрались без проблем. Плавбазы и добывающие суда крутились в районе острова Шикотан, шла сайровая путина. У капитана нашего возникли проблемы. Это рыбаки привыкли на ходу швартоваться к высокому борту плавбазы, а "аристократам" пароходства сиё не привычно, а потому неприятно. Однако и с этим мы справились всё же. На одну за другой базу выгружали тару, а свои трюма постепенно забивали ящиками с консервами.

До меня не сразу дошло, что в названиях этих больших судов странно отразилась сложная история нашей страны. Тут рядом покачивались на волнах и "Сергей Лазо", жестоко убитый интервентами, и "Павел Постышев", расстрелянный своими. Приходилось мне помотаться между плавбазами и на деревянных краболовных ботах, оформляя грузовые документы.

Странная на них трудилась публика, тут тебе и профессиональные рыбаки, тут и совершенно случайные люди. Два мужика, успевших отрастить солидные бороды, сетовали на тяжкий труд и скудную, по их мнению, зарплату. Оказалось, что это таксисты. Заманили их сюда рассказами о сказочных заработках рыбаков. Увы, тут пахать нужно, а не клиентов разводить на лишний рубль.

Вот на одной из плавбаз и встретились мы с Виктором, который тоже трудился здесь в чине грузового помощника. После оформления бумаг разговорились, вспомнили Таллин и друзей по училищу. Поведал он мне и свою грустную историю о том, как ему пришлось распрощаться с пароходством. Направили его в начале 1964 года на пассажирский лайнер, совершавший регулярные рейсы на Японию. А в том году, нужно вам напомнить, в Токио и Осака проходили олимпийские игры. Лайнер этот рассчитывали не только использовать для доставки советских спортсменов на игры, но и использовать в качестве гостиницы. Всем известно, как в те времена любило руководство страны пустить пыль в глаза всему миру. Руководство пароходства приняло в этом посильное участие, решив укомплектовать экипаж теплохода "талантами". На судно стали подбирать экипаж, который смог бы не только с морскими обязанностями справляться, но и развлечь спортсменов и гостей песнями да плясками в русском стиле. Так и попал на борт один матросик, обещавший раскрыть все свои богатые артистические способности. На самом деле в голове у него было совсем другое, но это выяснилось потом. В японском порту группа моряков с белоснежного лайнера сошла на берег. Возглавлял эту группу, на свою беду, как раз Виктор. На многолюдной улице Токио совсем не трудно затеряться. Не сразу Виктор заметил, что нет рядом того матросика. Поиски его результатов не дали, о чём пришлось доложить, по возвращении на борт. Ничего хорошего это не сулило. Капитан, на другой день, обратился в местную полицию, откуда вскоре пришло уведомление о том, что советский матрос просит политического убежища, не желая возвращаться в свою страну. Это уже не просто загул непутёвого моряка - это большой скандал, уже во всю раздуваемый местной прессой. Виноватым, в конце концов, оказался Виктор, которого во Владивостоке списали с судна и лишили визы, предварительно затаскав по комиссиям для разборок. Теперь он трудится у рыбаков, заграничные походы остались в прошлом. Печально, но так было.

Я посочувствовал коллеге, а он в свою очередь меня пожалел, зарплаты ведь у рыбаков повыше, чем в торговом флоте. Предложил тоже перебраться в его контору, что меня не увлекло. Ведь он мотается вдоль Курил уже три месяца и домой не скоро соберётся, а я уже через неделю-две, пусть и ненадолго, но всё же загляну в свой порт, поброжу по земле. На том мы и расстались. Он помахал мне рукой с высокого капитанского мостика, я ответил тем же с раскачивающегося на зыби бота. Больше встретиться нам не пришлось, у каждого в море свой курс, у каждого свой груз.

ВЕЛИКИЙ ВОЗДУШНЫЙ ПУТЬ

После окончания мореходного училища в Таллине, был я направлен на работу в Дальневосточное пароходство. На самой восточной окраине громадной страны пришлось провести целый десяток лет. Жилья постоянного там за это время так заиметь и не удалось. А потому, отпуск обычно проводил в родительском доме на "западе". Туда и обратно, "в край таёжный только самолётом можно долететь", недаром пелось в знаменитой песне. Так что часов налёта накопилось немало, как и впечатлений от них.

Тогда бурно развивался не только морской, но и воздушный транспорт. На смену ИЛ-14, пришёл куда более комфортабельный ИЛ-18. Появился в небе и первый реактивный лайнер ТУ-104.

Правда, и на них до Москвы или Ленинграда нужно было добираться с дозаправками на промежуточных аэродромах. Тем, кто летел из Приморья, с Камчатки и Сахалина, приходилось по пути приземляться в Хабаровске, Иркутске, Новосибирске, Свердловске. Могли быть и другие варианты. Хорошо если по всей этой трассе стояла приличная погода, а ведь часто бывало иначе. Вот тогда-то начинались, мягко выражаясь, неприятности. Особенно сложным было положение в Хабаровске, где когда-то меня угораздило даже появиться на свет. Там приземлялись камчатские, сахалинские и приморские авиалайнеры. И если сибирскую трассу накрывала вдруг непогода, то мгновенно местный аэровокзал переполнялся многочисленными отпускниками всех возрастов. Приходилось и мне испытать эти, разного рода, неудобства. Народ располагался всюду, кто как сумеет. О том, чтобы посидеть в креслах и мечтать было нельзя, их не хватало даже для женщин с детьми. Люди лежали на полу, подстелив газеты, пристраивались на ступеньках лестниц. По залу приходилось идти, переступая через лежащих. На газонах у здания аэропорта горели костерки, на которых кое-кто пытался приготовить себе ужин.

Припоминаются и мои "торможения в небесах", о них я попытаюсь вам поведать. Моряку, прикопившему деньги в рейсах, было чуть легче. Мы с коллегами могли себе позволить коротать время за столиком в ресторане. Но и тот закрывался вскоре после полуночи, нужно было где-то перекантоваться. Однажды, выйдя в ночную тьму, мы с приятелем обнаружили неподалёку от здания аэропорта две больших палатки. Это были своеобразные временные ночлежки, оборудованные раскладушками: одна мужская, другая для женщин. У входа сидели начальницы, взимавшие небольшую плату за ночлег. Мы сунулись было в мужское заведение, но там ни одного местечка свободного. Всё забито! Стоим уныло, а дама, что дежурила у женской палатки, поманила нас к себе. Предложила нам тихонько прилечь у входа на свободные коечки, за что мы её сразу и отблагодарили. В темноте тихо снимаем обувь и ныряем, не раздеваясь, под одеяла. Заснули мгновенно. А вот утром пробудили меня тихие женские голоса. Чуть приоткрыл глаз, рядом стоят две дамы, одна в нижнем белье, другая прикрылась одеялом и говорит первой: - А тут мужики ведь спят. Я прикрываю одеялом голову и замираю. Когда соседки наши оделись и вышли, толкаю приятеля в бок, обуваем башмаки и вылетаем на воздух. Нам в вдогонку несутся женские, то ли возмущённые, то ли удивлённые, голоса, а мы уже бодро шагаем к туалету. Умылись, слегка привели себя в порядок,- жизнь снова прекрасна!

В местах суровых и отдалённых люди, обычно, сходятся быстро. Вот и на этот раз, едва наш самолёт оторвался от земли приморской, а я уже познакомился с попутчиками. Рядом со мной обосновалась группа инженеров из Питера, они возвращались домой из командировки. За разговором время бежит быстро, вот и посадка в Хабаровске. Здесь нас "обрадовали", задержка с вылетом в западном направлении. И... надолго! Новость не сулила радостей, но один из питерцев чуть обрадовал, у него есть родственник здесь, да ещё и работает тот в местном аэропорту. Минут через 15-20 мы стали временными обладателями ключей от дома родственника, он сам будет на дежурстве ещё сутки. Стало нам - куда веселей! Ведь впереди целый летний день и есть, где переспать. Успели посетить набережную Амура, даже искупались там. Прошлись не спеша по центральным улицам, отобедали в ресторане. Вечером сообразили ужин в домашних условиях. К припасённой бутылочке, оказались очень кстати мои две баночки крабов. Утром зазвонил телефон, и родич доложил, что спешить не нужно, вылет наш после обеда. Так, в этом случае, задержка оказалась даже приятной.

В другом же мне повезло меньше. Болтаясь, в ожидании каких-либо известий о вылете, по залу всё того же хабаровского терминала, случайно подслушал разговор. Беседовали лётчики о предстоящем перелёте до Иркутска. Я попробовал напроситься к ним в попутчики. Оказалось, что это транспортный АН, но его командир согласен меня подхватить. Лететь, правда, придётся в грузовом отсеке. Я согласился и на это, уж больно не хотелось толкаться среди сердитого народа в душном зале. Прошли на поле к самолёту, пилоты - в кабину, а я стал устраиваться среди каких-то ящиков и мешков. На земле всё было вроде бы и не плохо. Но вот заревели моторы, разбег и взлёт. Шум и вибрация куда мощнее, чем в салоне пассажирского самолёта. Но это полбеды, вскоре я стал просто замерзать, одежда-то на мне лёгкая. Гимнастика помогала мало. Поскольку ни вздремнуть, ни почитать при этом было просто не возможно, время тянулось медленно. В Иркутске выбрался из самолёта с трудом, разминая замёрзшее тело. Экипаж, посмеиваясь над задубевшим морячком, пожелал мне доброго дальнейшего пути и на том простились. А ведь самое обидное в этой истории, так это то, что суетился я напрасно. Улететь из Иркутска быстро тоже не получилось. В конце концов, посадили меня на мой же самолёт, прибывший из Хабаровска. Но приключения не бывают совсем уж напрасными, лишний раз себя проверил и есть, что вспомнить!

ДВЕ СТОРОНЫ МЕДАЛИ

У четвёртого причала Владивостокского Морского Торгового Порта стоит под погрузкой теплоход. Свою гавань он посетил после долгого рейса по северным морям. А нынешняя стоянка коротка, всего трое суток отведено на приём груза и они уже подходят к концу. Вот потому, семейные моряки отпущены по домам, а вахту несут холостяки из молодых. Возглавляет эту вахту третий помощник капитана Виктор, у которого забот - "полон рот". Ещё бы, и погрузка на все четыре трюма идёт, и снабжение всякое подвозят. Вот и мечется он по палубе, с носа в корму и обратно.

0x01 graphic
На грузовых лебёдках

Но беготню эту прервал звонок вахтенного у трапа. Ну, кого же принесло, так некстати? Оказалось, что прямо по его душу проверяющий прибыл, а именно главный штурман пароходства. На время пришлось отложить грузовые заботы. Вместе поднялись на мостик, в штурманскую рубку. Проверили наличие карт и пособий, всё в наличии на предстоящий рейс. С корректурой тоже порядок, есть и предварительная прокладка курсов. Но лицо проверяющего остаётся хмурым, оно почему-то даже кривится как-то. Вдруг этот суровый начальник проводит рукой под светильником и показывает её Виктору:

- У вас тут пыль годами не убиралась! За этот бардак получите выговор по пароходству.

Никакие объяснения начальство слушать не стало, да и не хотело. Расстроенный Виктор проводил главного штурмана до трапа. Настроение упало до ватервейса. Ведь понятно должно быть вроде, при такой суматошной стоянке: не до уборок в штурманской рубке. А по трапу уже поднимался старший механик Захарыч, его тоже дела заставили заскочить на минуту в порт. Старый моряк, всеми в экипаже уважаемый, заметил кислое лицо юного штурмана. Узнав о причине, велел не слишком-то огорчаться.

- Ты что, не знаешь что ли, у начальства твоего давняя язва желудка. Потому и не плавает. Мучает его болячка, отсюда и придирки идут. На вот, лучше почитай - тут и про тебя есть!

С этими словами "дед" протянул штурману газету. На второй странице "Дальневосточного моряка" красовалась статья под заголовком "Комсомольцы впереди". В ней говорилось о том, как славно потрудился их экипаж зимой на японской линии. Про заслуги Виктора так красочно упомянули, что ему и читать стало как-то неловко. Он даже покраснел, но газетку отнёс в каюту, на память пусть останется. А в голове почему-то возникли слова поэта-классика: ...Хвалу и клевету приемли равнодушно...

Этому он, однако, научится ещё не скоро. Жизнь закаляет нас, но не сразу. А пока, его снова закружили дела и заботы. Время отхода всё ближе, скоро порт растает за кормой. Растают все мелкие обиды, от них море быстро лечит. И майское, внезапное потепление обещало, что лучшее ещё впереди!

ГАБАРДИН

Великолепна природа Приморского края. Сопки, густо поросшие лесом, круто спускаются к водам многочисленных, таких живописных, заливов и бухт. Их названия, как и названия здешних островов, говорят о русских первооткрывателях этих мест или о кораблях, что когда-то впервые бросили свои якоря у пустынных в ту пору берегов. А теперь, крупные морские порты стали здесь воротами России, открытыми в широкую даль Тихого океана.

0x01 graphic
Подъём флага.
Из флотской газеты тех лет...

В одном из здешних заливов располагалась база флота, корабли которого охраняли дальневосточные рубежи громадной страны. А городок, где проживали семьи моряков, располагался в десятке километров от пирсов, в красивом распадке между сопок. Вроде бы и не такое большое расстояние, но, так называемого, общественного транспорта не имелось и в помине. Да и служба не оставляла практически молодым офицерам времени для свидания с семьёй. Потому-то дорожили они каждой свободной минутой, не боясь махнуть пешком под вечер по лесной дороге.

Вот так однажды, молодой лейтенант получил "добро" на сход только в 19 часов. Не мешкая, сбросил с себя рабочий китель, облачился в габардиновую тужурку, поправил перед зеркалом в каюте галстук, надел белую фуражку и быстро взбежал по трапу на верхнюю палубу. Козырнул флагу на сходне, пробежал по пирсу и проскочил проходную, ещё раз козырнув, дежурившему там офицеру. К шоссе пошёл тропою, несколько сократив себе дистанцию. А там, как ему показалось, повезло! Подвернулся сразу попутный грузовик. Водитель тормознул в ответ на поднятую руку, но сразу предупредил, что места в кабине нет, рискни, дескать, в кузове прокатиться. Лейтенант спешил и на слово "рискни" не обратил особого внимания. Только на ходу уже заметил, что до него здесь перевозился, видимо, цемент в мешках. Теперь ветерок шустро кружил цементную пыль, которая не только лезла в глаза, но и покрывала серым налётом мундир. В городке спрыгнул наш герой на землю, поблагодарил водителя, а тот только улыбнулся и покачал головой. Теперь до дома пару минут быстрым шагом.

Конечно, лейтенант пытался отряхнуться, но габардин - это такая ткань, которая хорошо в себя впитывает и гораздо хуже отдаёт всякую пыль. Жена слегка ахнула, увидев горе-муженька. Остальной вечер был посвящён чистке мундира. Вытрясти цементную пыль до конца так и не удалось. Попробовал лейтенант убрать её влажной тряпочкой, но это только усугубило дело. Был испорчен и мундир, и вечер!

Утром офицер постарался проскочить на корабль, как можно быстрее и незаметнее. Какое-то время пришлось ему походить в кителе, а там пришла пора и шинель одеть. Тужурку позже пошил новую, к тому же на погоны ему звёздочку добавили. И теперь, когда воспитывал своих матросов, используя выражение: "поспешишь - людей насмешишь", всегда вспоминал с улыбкой про свою зацементированную в спешном броске домой габардиновую тужурку.

НЕЛЕПЫЙ СЛУЧАЙ

Когда-то, семейные обстоятельства заставили меня уйти с "большого моря". Оставив солидные теплоходы и рейсы в дальние страны, переключился я на портовую работу, позволявшую отныне больше времени уделять своим детям. Сутки теперь я проводил на буксире, занимаясь перешвартовкой судов в гаванях большого судоремонтного завода, заводкой их в доки. А два дня после этого были посвящены отдыху и семье.

Старшим механиком буксира был опытный моряк, много лет ходивший в океан на рыболовных судах, но со временем, как и я, перебравшийся ближе к дому. За годы совместной работы нашей, он поведал мне многое. В частности то, как пришлось ему со своей командой спасать тонущий в шторм теплоход. Судно затонуло, но всех членов экипажа удалось снять со спасательных плотов, а затем и доставить их в ближайший порт. Не без гордости показывал он и свою медаль "За спасение утопающих", заслуженно полученную им за проявленную тогда отвагу.

А вскоре, уже нам вместе пришлось выручать попавшего в беду на воде человека. Весной море уже начало освобождаться из ледового плена, но в глубине залива лёд ещё держался. Поздним вечером диспетчер сообщил, что в соседней гавани кто-то слышал крики со стороны залива. Необходимо выйти в акваторию и самим посмотреть, что случилось. Стармех быстро запустил дизеля, а я направил буксир к выходу из гавани. Подошли к кромке льдов, и, освещая её прожектором, пошли вдоль. Ни на льду, ни на воде пока ничего не видно. Стармех стоит рядом со мной на мостике, мы с ним рассуждаем: нет отдельных льдин, на которых могло унести кого-то. А в холодной воде человеку не продержаться даже десятка минут. Видимо показалось кому-то насчёт криков-то. Хотели мы, было, возвращаться к причалу, но решили ещё, на всякий случай, осмотреть и швартовные бочки в центре залива на стенде для размагничивания кораблей. И вот на белой, обледеневшей бочке высветилась вдруг тёмная фигурка человека. Подошли осторожно бортом и вытащили к себе на палубу совершенно закоченевшего бедолагу. В салоне отпоили его горячим чаем, и постепенно он начал приходить в себя. Выяснилось, что это рыбак-любитель. На свою беду не заметил в сумерках, что кромка ледового поля, в том месте, где он присел со снастями, откололась. Льдину, на которой он оказался, быстро потащило в море. Ужас произошедшего ещё больше усиливала наступавшая быстро темнота и то, что льдина на волне стала ломаться на куски. Пробовал кричать, но вокруг никого не видно, а берег уже далеко, чуть ли не в километре. Ему крупно повезло всё же. Льдина проходила вплотную к бочке, собравшись с силами, прыгнул и удачно. Уцепившись за рым, сумел он как-то на накренившейся бочке удержаться. Льдина, со всеми его снастями, быстро растворилась во мраке. Потом он опять громко кричал, не очень-то уже рассчитывая на помощь, пока не сорвал голос. Таким образом провёл он около трёх часов, ещё немного и его замерзшие руки не смоги бы больше удерживать слабеющее тело.

Так что, успели мы очень даже во время. Но вот уже и порт. Ошвартовались у причала, высадили спасённого рыбака после недолгого прощания. Он всё благодарил нас и клятвенно обещал никогда больше рыбной ловлей не заниматься.

Прошло ещё какое-то время. Стармех мой пенсионером стал, но иногда наведывался к друзьям на завод. Тогда и случился с ним этот нелепый и трагический случай. В предновогодние дни он заглянул на плавучий кран к механику. Сидели у того в каюте, ведь старым морякам всегда есть, что вспомнить, о чём поговорить. Есть ещё и возрастная проблема - чаще по малой нужде бегать. Вот и направился стармех на палубу. Его приятель вскоре заволновался, что-то долго гостя нет. Поднялся тоже по трапу, вышел на воздух и услышал слабый крик с воды. Вернее уже не с воды, а из ледовой каши за бортом. Заметался механик по палубе, ни багра, ни конца подходящего не найти в темноте, нечего подать другу. Но вот уже с соседнего судна прибежал вахтенный матрос, вдвоём сумели всё же с трудом, но вытащить упавшего за борт. Тот уже не мог говорить и начал терять сознание. Вызвали скорую, пытались сами растирать холодное тело и делать искусственное дыхание. Увы! Того, кто сам спасал людей когда-то, спасти не удалось. Нелепо, обидно до слёз, но так бывает. Подкараулила моряка не грозная волна в море, а просто темнота, да скользкая зимняя палуба.

БУХТА ЛАВРЕНТИЯ

В комнате пенсионера, на книжных полках, среди томов лежат и мелкие безделушки, вроде морских раковин, подобранных на берегах разных морей и океанов. Они напоминают старому моряку о тех местах, где ему привелось побывать во время дальних плаваний. Вот, к примеру, маленький овальный камешек, галька, обкатанная прибоем. С одной стороны на серой поверхности её видны белые прожилки, напоминающие парящую чайку. На другой надпись - бухта Лаврентия, 1964 год. Она лежит на ладони, а немного согревшись, рождает воспоминания...

В тот год наш теплоход доставил груз в совсем маленький порт Эгвэкынот, что расположен на Чукотке в заливе Креста, у самого полярного круга. После выгрузки пришлось, однако, чуть задержаться. Пропали люди со стоящего там же судна, капитан Веранд и ещё несколько человек. Они пошли на шлюпке порыбачить у косы Двух Пилотов, на другой стороне залива, и не вернулись. Погода резко переменилась, что здесь не редкость, и видимо стряслась беда! А у нас на борту имелись две самоходные баржи, на случай выгрузки в тех местах, где и причалов-то нет, на необорудованный берег. Вот и попросило начальство порта, помочь им в поисках пропавших. Тяжеловесной стрелой опустили баржи на воду, и пошли вдоль побережья на поиск. С воздуха тем же занимался вертолёт.

Одной из барж пришлось управлять мне, молодому в то время штурману. За двое суток обшарили мы всё ближайшее побережье, но, увы, никаких следов людей не обнаружили. Были только найдены выброшенные на берег, телогрейка и весло. Вот и всё. Нам казалось, что произошла нелепость. Капитан Веранд прошёл все моря, даже в войну судьба была к нему милостивой, а тут - погибнуть чуть ли не на глазах у всех. Но бывает и так!

Получен приказ продолжить рейс, баржи подняты на борт и закреплены. Перед самым выходом капитан пригласил меня к себе. В кабинете у него, на диване сидел человек лет сорока, небольшого роста, сухощавый и жилистый. При знакомстве сильно пожал руку. Капитан пояснил, что незнакомец пойдёт с нами до бухты Лаврентия и его нужно устроить. Ну что ж, диван в каюте у меня вполне подойдёт для ночлега, а вдвоём всегда веселее, чем одному.

0x01 graphic
Это было здесь...

Так познакомился я с интересным человеком, которого буду далее именовать просто Геологом. Я окончил среднюю школу в Ленинграде и законно считал себя питерцем, хотя морское образование получил позже в Таллине. Геолог же был коренным москвичём, но уже давно обитавшим в этих суровых северных краях. Оба, как выяснилось, любим историю, природу и литературу, так что нам было о чём поговорить и что вспомнить. Летом бродил Геолог по бескрайним просторам колымского края и Чукотки, зимой в Магадане обрабатывал с коллегами те материалы, что собрали за летний период. Жена его трудилась здесь же, занимаясь в полётах аэрофотосъёмками. Как и многие, хотели они вначале заработать на квартиру в Москве, а ещё прикупить обстановку и вещей, чтобы вернувшись на "материк", зажить по-людски. Но время шло, появилась трёхкомнатная квартира, подросли дети, воспитанные бабушками. А они всё тянули с возвращением назад, во время отпусков, чувствуя себя уже, вроде, как чужими в своём родном городе. И люди здесь были другими, и дети не совсем понимали, прилетавших издали родителей.

За трое суток, пока мы огибали Чукотский полуостров, переговорили о многом. Люди здесь сходятся быстро. Нам казалось, что мы давно знакомы и близки.

Запомнился мне рассказ Геолога о том, как приручил он гусей и что из этого получилось. Геологическая партия, в которой он был за старшего, как-то разбила лагерь на берегу ручья у подножия сопки. По два человека отправлялись на несколько дней по маршрутам, а начальник охранял палатку с имуществом, добывал рыбку для пропитания вдобавок к надоевшим консервам. Неподалёку обосновалась и стая гусей, которые постепенно привыкли к человеку, подкармливающему их хлебом. И гусям неплохо, и ему не так тоскливо в одиночестве. Прошёл месяц, и геологи стали собираться в путь, на новое место разведки. А там и осень подошла, пора было лететь в Магадан. Собрался народ и из других партий, разговоры, обмен впечатлениями о результатах трудов за лето. И тут кто-то поделился такой историей:

- Заканчиваем мы работу, а похолодало уже, гуси потянулись на юг. Так одна стая странная к нам подлетела, не боятся, прямо в руки идут. Мы их и перестреляли, конечно.

Тут Геолог прервал рассказ и вздохнул. Потом добавил, что те парни работали южнее его партии, и он догадывается, что гуси-то были наверняка, прирученные им.

А теплоход наш уже оказался в самом узком месте Берингова пролива, где-то справа Аляска, а слева открылась бухта Лаврентия. Отдали якорь. Снова спущены на воду самоходные баржи - необходимо выгрузить на берег снабжение для местных жителей и погрузить на борт партию бочек с китовым жиром. Стал собираться и мой Геолог. Двое матросов помогли снести вниз его имущество, а я направил баржу в глубину бухты. Неподалёку от посёлка упёрлись носом в галечный берег. Опущена рампа, выбираемся на пригорок. Обнялись на прощание, как старые друзья. Геолог навьючил на себя тяжёлый рюкзак, повесил на плечо карабин и двустволку, махнул рукой и неспешно зашагал в сторону посёлка. Я долго смотрел ему вслед - было грустно на душе. Перед тем, как взойти на баржу, я наклонился и поднял небольшую гальку. Пусть будет памятью о хорошем человеке, о здешних суровых, но по-своему красивых местах!

ЗАВТРАК НОЧНОЙ ВАХТЫ

На нашем судне ночная, она же "собачья", вахта завтракала по сложившемуся ритуалу. Первым в столовой появлялся моторист, добрейшей души человек, добровольно ставил электрочайник и накрывал на стол. Следом, по мере сдачи вахты, подходили вахтенный механик, за ним, померив льяла, появлялся сменившийся с вахты матрос. Последним спускался с мостика вахтенный помощник. Попьют чайку, перекурят под легкую морскую травлю и расходятся отдыхать с чувством исполненного долга.

Однажды, явившись в столовую, народ кроме штатного меню завтрака видит на столе миску, укрытую чистым полотенцем из-под которого курится парок и разносится приятный запах... вареной картошечки. Моторист, лукаво улыбаясь, приглашает всех откушать, чем Бог послал! Завтрак удался на славу, и народ засиделся дольше обычного.

Ночное застолье стало входить в традицию, как в честную компанию неожиданно затесался капитан. Что его подняло на мостик до 4-х часов? Молча покурил, через полчаса после смены вахты спустился вниз, заглянул "на огонёк" в столовую, увидел хлебосольный стол и... стал почти еженощно появляться на мостике. В принципе, народ был не против его посещений - чая и картошки на всех хватало, только одна мелочь стала мешать застолью - капитанская болезнь. Симптомы её - недержание речи. Никто не мог в его байки слова вставить, уже не говоря о том, чтобы перевести беседу на другую тему или на другого рассказчика. Первым выказал своё неудовольствие механик и, если ожидался визит капитана, старался поскорее проглотить завтрак и сникнуть.

Помог случай. Камбузник пожаловался старпому, что ночная вахта после картошки оставляет много грязной посуды, а тот в свою очередь посоветовал ему камбуз запирать на ночь. Моторист оказался смекалистым парнем - картошка со стола не исчезла. Вот капитан подсел к столу и смачно глотнул из поданной ему кружки.

- Что-то чай сегодня с каким-то привкусом?..

- Да я в чайнике сначала картошку сварил, а потом сполоснул и воду для чая вскипятил, - признался, не лукавя, моторист.

Капитан отставил кружку в сторону, помолчал и под благовидным предлогом ушёл к себе в каюту.

- Ну, Витя, - улыбнулся механик, не успевший в этот раз сбежать до прихода капитана, - хорошее дело ты сотворил. Теперь и поговорить можно нормально.

Ритуал завтрака вошёл в привычную колею. А чтобы камбузник не кобенился, посуду стали после еды споласкивать. Вскоре камбузная дверь перестала запираться, но капитан больше к застолью не выходил.

КАК ПОДАРОК ВЫБИРАТЬ

Все девушки любят получать подарки, а подарки эти желательны быть оригинальными и даже исключительными. Так думал молодой моряк "загранзаплыва", когда из разговора "о том и сём" со своей подружкой узнал, что она хотела бы приобрести сумочку к лету, но не может ничего подобрать в местных магазинах.

- Может заграница нам поможет - с этой мыслью он отбыл в короткий рейс на Данию.

На торговой улочке Копенгагена, среди пестроты магазинов увидел он лавочку с искомыми предметами в крохотной витрине. В небольшом помещении этой лавки за прилавком высился стеллаж во всю стенку, высотой почти до потолка, уставленный различными по форме, цвету и размерам дамскими сумками, так, что в глазах запестрело. Моряк упал духом - чтобы все это только осмотреть потребуется немало времени...

На звонок дверного колокольчика из-за портьеры вышла средних лет хозяйка и поинтересовалась чем-то у посетителя. Моряки, посещая разные приморские страны, в общем-то, понимают стандартные вопросы продавцов на любом языке, но отвечают на единственном доступном: по-английски. Так и поступил наш моряк, на что хозяйка, всплеснув руками, произнесла фразу, из которой стало ясно, что английским она владеет плохо, однако помолчав, нашла выход из затруднительного положения:

- Я позову девушку.

Из-за портьеры вышла или скорей выскочила невысокого росточка девчушка в брючках, на вид ровесница моряка и на понятном, как учили в школе, английском обратилась с вопросом:

- Что господин желает?

- Я хотел бы сделать подарок своей девушке...

Девчушка повела рукой в сторону стеллажа:

- Господин выбрал что-нибудь?

"Господин" по-прежнему пребывал в тупике: что и как выбрать в этом обилии... Ага! Коварная мысль мелькнула в его голове:

- А какая сумочка Вам нравится больше всего?

От этих слов у девчушки разгорелись глаза. Она, не спеша осмотрела весь товар, нырнула в подсобку, вынесла оттуда стремянку, взобралась по ней чуть ли не до самых верхних полок и поставила на прилавок строгой формы белую сумку, украшенную тиснением...

Похоже то, что надо!..

- Вы говорите - это подарок!? Позвольте, я заверну, - её ловкими руками сумка была обёрнута в бумагу с неброским узорчатым рисунком и обвязана тонкой узорчатой ленточкой с пышным бантом в углу.

- Как жаль, что такая красивая упаковка доживёт только до таможенного досмотра, - вздохнул наш герой, рассматривая своё приобретение на судне...

...В каюту входит таможенник в погонах майора, известный среди моряков, как "порядочный мужик". Он просит предъявить к осмотру наличные деньги и товары, приобретённые за границей. Сдержанно восхитившись красотой упаковки, интересуется, что в ней?

- Женская сумка. Подарок везу, - отвечает моряк. - Позвольте, я сниму...

- Не надо. Я поверю вам, - взяв пакет в руку и подумав пару секунд, решает майор, - жаль портить такую красоту.

Не стоит описывать, какое впечатление произвел на подругу подарок, но присутствовавшие при этом её умудренные жизнью родители, несмотря на все уверения, долго не могли поверить, что таможня пропустила его в таком экзотическом виде.

P.S. Когда мой старый друг прочёл эту историю, вспомнил, как сам посетил подобный магазин в одном из портов Японии, а упросила об этом судовой доктор: молодая дама, впервые попавшая за рубеж. Выбор женских аксессуаров обычного здешнего магазина оказался таким, что поверг неизбалованную советскую женщину в жестокий шок! У неё потекли не только слёзы, и пришлось штурману срочно выяснять нахождение ближайшего туалета. Доктор привела себя в порядок, но долго не могла ещё успокоиться. Штурман же про себя рассуждал:

- Выбор то здесь есть, но, к сожалению, денег у нас таких, увы, нет!

"СЕКОНД" И ВОДЯНОЙ ПИСТОЛЕТИК

Евгений Иванович был грамотным судоводителем, хорошо знающим своё заведывание вторым помощником, за что капитан, человек крутого нрава, его даже уважал. А вне службы - весёлый и заводной. Небольшого росточка, юркий и смешливый он любил всякого рода розыгрыши, из которых сам умудрялся выходить "сухим".

0x01 graphic

Однажды, гуляя промозглым туманным вечером по Антверпену, он предложил своим спутникам где-нибудь посидеть. Матросы, которым Евгений Иванович был по плечи, согласились, но где?

- Нашёл! - вдруг воскликнул он и помчался к экзотическому входу в бар, над которым фиолетово-синим неоном светилось модное слово SPUTNIK. Мы тронулись за ним, но возле входа выросла солидная фигура швейцара в пелерине и большой фуражке с золотым шитьем.

- До 16 лет вход у нас запрещен! - так можно было перевести его фразу, обращенную к "секонду".

- Какие шестнадцать!!! Я второй помощник капитана!!! - кровно возмутился Евгений Иванович.

Очевидно, гнев, излитый на хорошем английском, подтвердил его статус моряка, и дверь в злосчастный бар распахнулась. К спутникам моряка претензий не было...

Как-то вернувшись из города, он лукаво посмотрел на вахтенного матроса и исчез в каюте. Матрос уловил взгляд "секонда", но не придал этому внимания и это ему стоило...

Спустя некоторое время матрос услышал оклик.

Обернулся.

В лицо ударила струйка воды из крохотного водяного пистолетика.

Довольный своей меткостью стрелок, а это был "секонд", - ехидно рассмеялся, пустил ещё пару струек и ретировался - "заряды" кончилась.

- Ах так! - вскипел вахтенный матрос. В голове его рождался план отмщения.

В магазине игрушек он присмотрел водяной "парабеллум", в который можно было влить, наверное, стакан воды. На судне, постучавшись в дверь каюты "секонда" и получив разрешение войти, грозно произнёс лишь одно слово:

- Выходи!

"Секонд" радостно подскочил в кресле! А матрос тем временем занял удобную позицию возле выхода на палубу, на приличном расстоянии от угла, из-за которого должен был появиться противник и, как только тот выскочил, сикая жидкой струйкой из своего, так сказать, оружия, струя из дальнобойного "парабеллума" поразила его. Противник, поливаемый "огнём" позорно бежал через противоположную дверь.

- Откуда теперь он появится? - матрос, готовый повергнуть беглеца в купель "огня", двинулся в сторону юта. По пути он осторожно заглянул в иллюминатор камбуза, где мог бы затаиться противник и... его лицо встретилось с миской муки в руках поварихи.

Торжествующий смех противника и его сообщницы!!!

Дуэль прекращена с явным преимуществом "секонда"...

Приходят же иногда в голову глупые мысли. По приходе в совпорт, в ожидании таможенного досмотра удумалось этому матросу сунуть этот "парабеллум" под бельё в шкафу, да так, что только рукоятка едва виднелась.

Вот взгляд таможенника внимательно скользит по полкам шкафа снизу вверх. Есть! Его рука резко вырывает пистолетик из-под белья.

- Хороша игрушка, - выдыхает он.

- Да, рукоятка как у настоящего, - простодушно соглашается матрос, - и водой хорошо поливает, а главное - далеко.

Таможенник возвращает "оружие" на место и следует дальше править службу, а ведь мог бы и наказать за шутку. Игрушки "милитаристического характера", как выражалась инструкция, были в то время к провозу запрещены. К счастью, разошлись с миром.

ПРО КУРЕНИЕ

Как известно, все великие дела начинаются с перекура. Перекур - это и сосредоточие мысли - как выполнить дело, это и любование хорошо выполненным делом, это и замерзшие руки погреть и много ещё приятностей. Что только стоит индейская трубка мира! Курение на море, кроме перечисленных удовольствий, у эстонских мореходов было ещё и мерой расстояния. На вопрос - Далеко ли до?.. - шкипер, глянув на наполненные ветром паруса, отвечал, - Ещё две трубки...

В мореходке и в первое время работы в пароходстве матрос наш не курил. Спровоцировал совершить "грехопаение" боцман судна, на которое он был направлен после месяца пребывания на "биче". Работу на палубе судна, идущего в балласте по осенней штормовой Балтике, не доставляет приятных ощущений, поэтому через каждые 45 минут, как по школьному расписанию, матросы по команде боцмана отправлялись в подшкиперскую погреться и перекурить. На реплику матроса: - Да я не курю, - боцман предложил ему работу продолжить.

Находиться в подшкиперской оказалось ещё неприятнее, чем на палубе. Здесь качка ощущалась гораздо сильнее, удары волн гулко отзывались эхом в пустом трюме, запахи красок неприятно щекотали нос. Матроса нашего даже стало подташнивать с отвычки. Пришлось попросить сигаретку, и... вроде как полегчало.

С полгода спустя, уже на другом судне рейс выдался долгий: дважды пришлось ходить на Белое море и оттуда в Англию с грузом пиломатериалов. На подходе к порту выгрузки самой большой неприятностью стало известие, что сигареты в артелке кончились. Заядлые курильщики исследовали все свои потайные места, куда во времена табачного изобилия они бросали "бычки". Тем и стали перебиваться. Лишь капитан, единственный куривший папиросы "Беломорканал", целый ящик которых хранил у себя в каюте, позволял себе дымить в своё удовольствие. Поднимется после завтрака на мостик и попыхивает на зависть нашему матросу на руле.

Да видно есть ещё справедливость на свете! Курит он, курит и вдруг оборачивается к рулевому:

- Вы что мне спину сверлите взглядом?

- Никак нет, Валерий Петрович! Только покурить очень хочется. Не могли бы папиросочку...

- Свои надо иметь, - бурчит Валерий Петрович поворачиваясь к рулевому спиной и продолжая внимательно разглядывать хмурый морской пейзаж за иллюминатором.

В рубке на непродолжительное время повисает напряженная тишина. Наконец Валерий Петрович не выдерживает и снова поворачивается к рулевому.

- Возьмите, но только одну, и больше не сверлите меня взглядом.

- Спасибо, Валерий Петрович, - в голосе рулевого звучит искренняя благодарность и минуту спустя суконным тоном:

- Разрешите отойти от руля, товарищ капитан!

- Отойдите, - бурчит капитан, не оборачиваясь.

Следует заметить, что судно идет на авторулевом и спрашивать разрешения бездельнику-рулевому как-то нелепо, но Устав - есть Устав.

Что такое папироска по сравнению с сигаретой?.. Пых-пых и докурил до мундштука.

- Разрешите заступить на руль, товарищ капитан! - тем же суконным тоном вопрошает рулевой.

Теперь отыгрывается добряк Валерий Петрович:

- Вы не возражаете отправить матроса на палубу? - обращается он к вахтенному помощнику.

Занятый судоводительскими делами третий не спешил отправлять рулевого к боцману. Да и видимость не очень... Наконец до него доходит смысл "просьбы" капитана и он, словно упершись в невидимую стену, на мнгновение застывает. Глянув в радар, коротко даёт указание рулевому являться на мостик по свистку. Матрос в свою очередь всё тем же суконным тоном докладывает курс, установленный на авторулевом и исчезает за дверью, выходящей на подветренное крыло мостика. Главное - табачный голод на сегодня утолён. Мир не без добрых людей!

Уже голова поседела, а бросить курить бывшему матросу воли не хватает. Правда, появился "свет в конце туннеля": по совету дочери попробовал он "покурить" новомодную электронную сигарету. Понравилась! Почти как настоящая, а по вкусу - хочешь сигару, хочешь разные сигареты. А что особенно здорово - запрет на курение в общественных местах на неё не распространяется!

НА КАМБУЗЕ

На камбузе управлялась пожилая, многоопытная и неутомимая повариха Николаевна. Состояла она под началом старпома Кос Косыча, который обязан был не только указывать ей по заведыванию, но и заботиться о её отдыхе.

- Известно, что с момента прихода на судно и до списания кок не имеет ни дня выходных. Как найти на судне человека, чтобы подменить её на камбузе? Здесь нужны добровольцы, - наверное, такие мысли бродили у чифа в голове в канун 8 марта при стоянке в Бремене. С ними он постучал в дверь одной из матросских кают.

Визит старпома насторожил матроса - не бывало, чтобы Магомет шёл к горе. Однако после недолгого молчания, а Кос Косыч был тугодум на речи, стал он излагать прописные истины касательно женского праздника. Матрос, удивившись про себя теме беседы, охотно поддерживал старпома. Тут чиф и выложил свой козырь:

- Надо бы подменить Николаевну на камбузе завтра!

Матрос снова охотно согласился с мнением старпома. Тогда чиф, выражаясь терминологией карточной игры, выложил козырного туза:

- Я предлагаю вам подменить её!

Матрос растерялся. Отказ мог бы усугубить имевшие место несколько натянутые взаимоотношения. С другой стороны ему надоела вахта с 8 до 12: ни в ресторацию сходить в совпорту, ни кино посмотреть в рейсе. Можно было бы хоть денёк отдохнуть от неё, но готовить на весь экипаж не решился. Последнее сомнение было высказано вслух, на что чиф уверил: - Люди поймут.

Поняла в первую очередь сама Николаевна. С присущей ей деловитостью в тот же вечер она расписала завтрашнее меню: на первое подать приготовленные сегодня суточные щи, в которые добавила ещё какое-то варево, а на второе - макароны с сосисками. Они вместе сходили в артелку, где подготовили продукты. Матрос наш по привычке, выработанной в мореходке, попросил у неё какой-нибудь "учебник по специальности", чтобы не затруднять себя деталями кулинарии. Любопытства для он нашел в ней раскладку макаронного блюда и, умножив оную на количество членов экипажа, сравнил с весом подготовленных полуфабрикатов. Все сошлось с точностью до 100 грамм. Ай да Николаевна, а ведь продукты брала на глаз!

Следующий день стал днём отдыха для камбузника - пользованной посуды для мытья оказалось на редкость мало. Новоиспечённый кок же в азарте кулинарного творчества даже приготовил по книжке картофельный супчик для "язвенников": 4-го механика и помполита. Радистке Нине Кирилловне, когда та за обедом позволила себе намекнуть о вчерашних щах и на неё тихо зашикала вся кают-компания, тоже был предложен супчик, который к удивлению кока, был оценен ею по вкусу.

Но наивысшим триумфом для новоиспеченного "кока" стала широкая улыбка на лице чифа, который по завершении рабочего дня снова заглянул в каюту матроса, чтобы поздравить его с успехом и пожать руку в знак благодарности. Отношения, похоже, стали налаживаться! Некоторое время спустя он уже без долгих уговоров послал матроса подменить повариху на камбузе.

СЛОВО О КОС КОСЫЧЕ

Один из моих соплавателей, рассказывая о нашем старпоме Кос Косыче, представил его в несколько ироническом ключе. Отчасти согласен с ним. Кос Косыч - мужик крупного телосложения, с грубоватым лицом. О таких говорят: чёрт на лице в свайку играл. Несколько косноязычен. Всё это вкупе при первом знакомстве и создавало образ недалёкого, чудаковатого человека. Однако потемневший от времени значок капитана дальнего плавания на его форменной тужурке говорил о большой морской практике.

Случилось как-то, подменный капитан обнаружил в своей каюте немерянные запасы алкоголя, приготовленного штатным капитаном к предстоящему ремонту. В дальнейшем подменного никто не видел, а экипаж лишь догадывался о его существовании на судне. Когда на второй день рейса, по выражению 3 помощника, "море кончилось", Кос Косыч молча принял на себя капитанские обязанности, начиная с прокладки курса и включая приемы официальных лиц в инпорту. Как он объяснил им "болезнь" капитана, остаётся тайной, но никаких "claims" ни судну, ни судовладельцу предъявлено не было.

Требования Кос Косыча по службе были вполне разумны. Не раз приходилось видеть, как боцман после ежедневной планёрки весь "в мыле" выскакивал из его каюты. Эпизод с поварихой Николаевной скорее говорил о внимательности к людям, хотя на людях старпом появлялся редко и в дружбе замечен не был. Большую часть своего свободного времени он на полном серьёзе посвящал заочному обучению в ЛВИМУ.

По слухам, начальник пароходства не имел желания выдвигать Кос Косыча на должность капитана по каким-то личным мотивам.

Одно время мне пришлось стоять с ним на ходовой вахте. На мостик я являлся для того, чтобы показать свою готовность трудиться на благо судна, ибо через минут пять Кос Косыч отправлял меня к боцману, а ночью - драить палубу и места общественного пользования. Редкие свистки или звонки давали мне знать, что иногда обо мне вспоминали на мостике.

А вот ходить с ним в города оказалось особенно сподручно по двум причинам: он хорошо владел английским и другое - он интересовался у людей, что кому хотелось бы купить, чтобы двигаться целенаправленно. Здесь, можно сказать, в неформальной обстановке мне открылись некоторые удивительные свойства его души. Из многих историй, связанных с Кос Косычем, позвольте вспомнить некоторые.

Как-то проходили мимо магазина охотничьих принадлежностей.

- Вы уж меня извините, - смущенно улыбнулся Косыч, - но не могу равнодушно пройти мимо. Позвольте хоть одним глазком глянуть на хорошие ружья.

Так я узнал о его страсти к охоте, а он, как истинный охотник, любил собак. Однажды, дело было в Ирландии, увидел Косыч на причале до невозможности рыжего паренька с псом, уныло плетущимся за хозяином. Он тотчас прихватил на камбузе кое-что для угощения, спустившись навстречу прогуливавшейся паре, глянул в покрасневшие пёсьи глаза и обратился к пареньку:

- Ваша собака больна. Подождите минутку.

Он принёс из каюты пакетик с таблетками и долго объяснял опешившему от нежданного внимания хозяину, как лечить псину.

Когда мне потребовалось найти для матери мазь на основе змеиного яда за границей, при заходе в первый порт выгрузки в Германии он образно говоря "поставил на уши" всю аптеку стараясь объяснить немцу-провизору моё желание. К счастью, я захватил из дому пустой тюбик из-под лекарства, по которому, в конце концов, был найден западногерманский аналог.

В Англии проходили мы мимо кинотеатра. Огромные афиши "кричали" о премьере фильма века о моряках. Кос Косыч вдруг резко остановился и внимательно осмотрел рекламу:

- Пойдёмте в кино. Этот фильм рассказывает о реальном случае, происшедшем на флоте Её Величества. О нём упоминается даже в лоциях острова Таити:. Бунт на "Баунти"!

- А почём билеты? - поинтересовался я невозмутимо. Название корабля мне ничего не говорило, да и обычно в кино мы ходили на культфондовские деньги.

- Всего полфунта. Я куплю вам билет! - продолжал волноваться Кос Косыч.

Такого дорогого подарка я принять не мог:

- Через месяц цена упадёт и помполит сводит нас на этот фильм, - тут я увидел, что расстроил "старика".

На стоянке в Гуле ко мне подошёл моторист Юра, мой однокашник по школе и мореходке с предложением поздравить его с днём рождения. Полагалось бы выпить "по маленькой" за здравие новорождённого, но в загашнике ничего не было. А на улочке, что шла вдоль причала, в десятке шагов от судна покачивалась на ветру вывеска паба. Поскольку капитан с помполитом ушли в город, обратились мы к старпому с безнадёжной просьбой. Косыч вошёл в положение и позволил на полчасика, но не больше, отлучиться с судна, ибо он не знает, когда вернутся командиры. И желательно - никому ни слова. По возвращении - доложить.

Так в старом английском пабе, наверняка помнящем ещё Джона Сильвера, мы отметили событие, выпив по паре кружек настоящего английского "light beer".

Такого наш "помпа" ни в коем разе нам не позволил бы, да ещё втык от него получили бы за мысли, противные правилам и моральным устоям моряка "загранзаплыва". Когда речь заходит об этом выученике верхней партшколы, сбежавшем из сельскохозяйственного обкома на флот "за штанами", на память приходит, даже не знаю, как это назвать - пусть будет мизансцена.

Как выше упоминалось, по ночам я драил палубу и места общественного пользования. Использовал в этом деле каустик и чтобы не портить руки, купил за бугром кухонные резиновые перчатки красного цвета. Других цветов в магазине, как на грех, не оказалось. Однажды ночью помполит выскочил из каюты и с закрытыми глазами промчался мимо меня в туалет. Положенное время спустя теперь уже с полуоткрытыми глазами и чувством облегчения он возвращается и, поравнявшись со мной, вдруг испуганно спрашивает:

- Что у вас с руками? Кровь?

- Перчатки, - отвечаю.

Больше вопросов не последовало...

Позже, когда я переходил на работу в порт, мне по великому блату показали досье, в котором я прочел последнюю "объективку" на свою персону. Среди прочих шалостей указывалось - до сих пор помню эту фразу:

- Чистоплюй. На руль приходит в чистом. Палубу моет в перчатках...

А вот какая история с участием Кос Косыча случилась на реке Мезень, что впадает в Белое море, но... об этом - следующий рассказ.

***

Лет сорок спустя в Таллине я зашел в книжный магазин. Голос человека, разговаривавшего с продавщицей, показался мне знакомым. Когда он повернул к выходу, я узнал в нём Кос Косыча. Время не изменило его. Встреча доставила радость нам обоим. На мой вопрос - какими судьбами, он кратко доложил, что сейчас - капитан теплохода "Имярёк" Балтийского морского пароходства, стоящего в Таллине. Я тоже кратко рассказал о своей работе, не преминув заметить, что мой начальник - в прошлом знакомый ему начальник пароходства. По лицу Косыча пробежала лёгкая тень при напоминании о неприятном прошлом. К великому сожалению, ни у него, ни у меня не было времени на долгие разговоры.

КАК РАБОЧУЮ ШЛЮПКУ ПОТЕРЯЛИ

Судно подошло к посёлку Каменка, что на реке Мезень, впадающей в Белое море, за пиломатериалом. Здешняя доска по своей прочности превосходит любую другую европейскую хвойную доску. Все в Европе знают уникальную "Mesen board" и предпочитают её любой другой, но речь сейчас пойдёт не об этом.

Небольшой причал возле лесной биржи завода был занят заканчивающим погрузку "греком", посему было получено указание встать на якорь на так называемом Внутреннем Мезенском рейде в ожидании. Погода стояла хорошая, но моряки Балтики сразу ощутили неприятное явление местной природы - сильные и быстро сменяющиеся приливо-отливные течения, достигающие скорости в прилив 3-4 узлов, а в отлив увеличивающиеся до 4-5. Если кто не верит, загляните в лоцию Белого моря.

Для связи с берегом и прочих деловых надобностей на воду спустили рабочую шлюпку, которая на фалине болталась под кормой. И вдруг, во время прилива, она исчезла! Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы установить, что какой-то, скажем так, "редиска" небрежно закрепил конец, и понесло её течением вверх по речке.

- В первую очередь надо найти и водворить на место беглянку, - решил старпом Кос Косыч, которому доложили о пропаже. - Придётся спустить спасательную шлюпку.

На дело он прихватил двух матросов. Гребной винт системы "тяни-толкай", она же "разлука" на матросском жаргоне, алюминиевого спасательного вельбота, способного принять весь экипаж, а это 28 человек, тоскливо торчал над водой. Матросы, что бы притопить винт, перебрались на корму. Винт от силы наполовину погрузился в воду. Тогда разобрали вёсла и тронулись вдогонку за беглянкой, подгоняемые приливным течением и ветром, дувшим меж высоких берегов, как в трубе. Беглянку вскоре нашли застрявшей в прибрежных камнях на речном повороте. Недолго думая взяли шлюпку на буксир. Матросы снова навалились на вёсла, однако долго грести против течения и ветра сил явно не хватало. Дух их было угас.

- А что, если поставить парус!? - предложил один из матросов.

- Вы владеете парусом? - с надеждой вопросил Кос Косыч.

- В школе ходил в яхт-клуб.

Поставили мачту, вздёрнули парус. Под форштевнем весело забулькал бурунчик. Возле противоположного берега сменили галс и с горечью убедились, что откуда уплыли - туда и приплыли. Приливное течение, да ещё шлюпка на буксире "съели" поступательное движение к родному судну.

- Остаётся дедовский метод: бурлаки на Мезени, - мрачно подытожил Кос Косыч.

Оба матроса впряглись в фалинь и, спотыкаясь о прибрежные камни, потянули шлюпки вдоль берега, старпом же на вельботе пытался рулём отвести их от берега, чтобы они об эти камни не бились. Долго ли, коротко ли, дотянули "бурлаки" караван до биржи. Вроде как в конце пути и бурлачить полегчало. Тут только одного из "спасателей" осенило - наступила полная вода. Достаточно было на месте дождаться конца прилива и с отливом тронуться в обратный путь без особых затруднений. Прошлись бы с шиком, опасаясь лишь одного: не проскочить бы мимо судна при хорошей скорости отлива.

Не зря говаривают в народе - хорошая мысля приходит опосля. Ладно матросы - народ непросвещённый в тонкостях местных условий, но и морской волк Кос Косыч хлопнул себя по лбу:

- Да как же я раньше не сообразил!.. Хороша практика!

На судне "спасателей" встретили с триумфом! Никто не догадался об их злоключениях. Спасательный вельбот подняли на место, а рабочую шлюпку, как нашкодившую собачонку, теперь накрепко привязали и снова пустили под корму.

Вот такая история случилась с Кос Косычем на реке Мезень, что впадает в Белое море вдали от Балтийского.

У каждого маяка - свой огонь, у каждого моря - свои особенности.

СМЕННЫЙ ПОМОЩНИК

К сожалению, недолго мне пришлось бродить по заграницам. За прогулку по Лондону сослали меня на паромы. Благодаря доброму отзыву капитана парома "Сыпрус" о моей работе вернулся я в загранку, но ненадолго. После крупного разговора с замначальника по кадрам, ох и вспыльчив я был в молодости, перешёл на работу в портофлот. Попутно получил свой первый рабочий диплом.

Сменным помощником на лоцманском катере я стал неожиданным для себя образом. Как-то пополудни буксир "Тапа", на котором я матросил, стоял неподалёку от конторы портофлота. Начальник наш, подойдя к борту, попросил меня вызвать моего напарника по вахте, который за час до этого куда-то сник, попросив меня "прикрыть" его. Я, конечно, сделал вид, что пошел искать его по судну, но вскоре явился пред светлые очи начальства с разведёнными руками. На мой вопрос, по какому поводу он нужен, начальник ответил:

- Да вот хотел предложить ему должность сменного помощника на лоцманском катере, а матроса с дипломом нет на месте.

- Диплом есть и у меня, - вздумалось мне поддержать светскую беседу.

Начальник внимательно осмотрел меня, словно впервые увидел, помолчал и задумчиво произнёс:

- Видно не судьба тому матросу стать помощником, а вас прошу завтра явиться в контору с документами.

Документы были предъявлены делопроизводителю конторы, сухощавому старичку с постоянной ехидной миной на лице. Меня определили на стажировку и указали явиться к капитану лоцманского катера, который этот день находился на вахте. Катер нашёлся возле причала рядом с домиком капитана порта. В полутёмном кубрике, наполненном сигаретным дымом, я разглядел троих. Представился. Капитан, пожилой малый, был несколько удивлён моим появлением, но сделав глубокомысленный вывод, что начальству виднее, в свою очередь стал посвящать меня в условия труда и быта на катере. Главное достоинство я усмотрел в суточной вахте, потому как 12-часовая на буксире была мне, в то время молодому повесе, несколько в тягость. Грузный механик из архангельских рыбаков растолковал мне про двигатель. Пока суд да дело, кто-то спрыгнул на палубу и весело прокричал:

- Поехали!

В крохотную рубку ввалился лоцман, встречающий очередное судно, и капитан жестом пригласил меня стать на руль. Говорят: "Чтоб научить человека плавать - нужно его бросить в воду!" Так со мной и поступили.

Первый подход к судну был звонким! Следуя ненавязчивым подсказкам капитана, я прижался к борту и стал выравнивать скорость, как раздался отчаянный крик. Оборачиваюсь и о, ужас! Лоцман, который на подходе к судну вышел на палубу и уже успел взобраться до половины трапа, висит на нем под углом - того гляди сорвется. Это матрос-охламон не выбрал конец трапа на палубу катера, который тихохонько сползал по борту судна назад. Недоразумение я быстро исправил: добавил ход и этим выровнял трап, за что лоцман, перемахнув через фальшборт, в знак благодарности, погрозил мне кулаком.

Вот так я начал осваивать свою новую специальность. Первый блин чуть комом, только у кого бывает иначе! Опыт пришёл со временем, а новая специализация в будущем ох, как меня выручала!

МОЛОЧНОЕ МОРЕ

О том, что есть молочные реки и кисельные берега, я, как и многие знал, ещё в детстве. Речь шла о сказочных местах, где райская жизнь, полный достаток, словом все, о чём только мечтать можно, но и тогда бывало такое, чего в жизни, казалось, не бывает. О том, что бывают 'молочные моря', мало кто слышал. Иные моряки, правда, рассказывали о необычном явлении, да учёные океанологи им не очень-то верили. Сами не видели, а морская братия иногда такое загнёт!.. Действительно, встречается такое явление не часто и не везде, к тому же длится от трёх до семи суток максимум. Только недавно, когда океанскую поверхность стали наблюдать из космоса, удалось обнаружить места и время образования 'молочного моря'.

0x01 graphic

Один раз в жизни и мне повезло увидеть это. Было это в начале шестидесятых годов прошлого века на Дальнем Востоке. Я начинал свою морскую карьеру матросом на пароходе 'Эльтон', порта приписки Владивосток.

В море, на ходу, матросы несут вахту на мостике парой по 4 часа через 8. Один крутит штурвал, второй наблюдает за обстановкой вокруг. Он же совершает регулярный обход судна, если погода позволяет ходить по палубе, и ещё замеряет уровень воды в льялах, нет ли поступления забортной воды в трюма. После выхода из порта вахтенный матрос на корме устанавливает счетчик забортного лага. Присоединив к нему линь вертушки, он вытравливает его вместе с вертушкой в воду за кормой. Вертушка, при движении судна, под напором воды вращается, тем быстрее, чем выше скорость судна. Стрелка счетчика покажет скорость судна в узлах, то есть, сколько миль пройдено за час.

О том, что море может светиться, я знал. Теперь же часто в этом воочию убеждался, когда в тёмное время суток, вдоль бортов вода убегает назад, вспыхивая сотнями сверкающих точек. И объяснение этому известно - светятся микроорганизмы, обитающие в море, если вода взбудоражена прибоем или ходом судна.

Это волшебное зрелище завораживает! Перед заходом в порт при выборке забортного лага перебираешь линь, а мокрые руки красочно сверкают. Даже, извините, в туалете, по-морскому это гальюн, при спуске воды всё переливается и сияет - вода здесь тоже используется забортная. Но вот однажды, в конце лета, при следовании нашего парохода в океане восточнее японских островов, при обходе судна, я увидел за кормой нечто для меня удивительное. Это было не обычное свечение, которое в десятках метров за судном исчезает, а очень странное. Сначала вода стала за кормой светлеть, расходясь эдаким треугольником, и вскоре чуть ли не до горизонта поверхность воды стала молочного цвета. Прибежав на мостик, доложил вахтенному штурману об увиденном. Тот, выйдя на крыло мостика, осмотрел горизонт в бинокль и хмыкнул:

- Ерунда какая-то, - я спорить не стал.

Все, кому потом не рассказывал об этом случае, вряд ли мне особо верили. Я и сам уже стал сомневаться, было ли такое, в самом деле. Но вот, прошло, чуть ли не 60 лет, и в интернете читаю статью про эти самые 'молочные моря'.

Наконец-то наука почти разобралась в том, о чём моряки давно говорили. Есть оказывается такая бактерия, под названием 'vibrio harveji'. Эти бактерии, если их число в воде в 200 раз выше обычного, вызывают эффект 'молочного моря'! Из космоса оно выглядит в виде белесого пятна, протяженностью во много десятков миль. Только с 2012 по 2021 год таких больших пятен зафиксировано двенадцать.

Так что, рано или поздно, но наука до всего доходит. Хотя, кто знает, возможно, и просто чудеса бывают?

Оставить комментарий © Copyright Смоляков Сергей (serzal@mail.ru) Размещен: 07/05/2013, изменен: 20/09/2021. 79k. Статистика. Миниатюра: Проза Иллюстрации/приложения: 5 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:

Смоляков Сергей : другие произведения.

На Тихом и Балтике - продолжение воспоминаний