- Дорогу, давай, дорогу, - кричал я, несясь с огромной тележкой, нагруженной доверху коробками с обувью.
Все это происходило в Лужниках, в начале девяностых годов. Мне тогда крупно повезло, и я смог устроиться помощником продавца. Платили мне фиксированную ежедневную зарплату, и выполнял я всю черновую работу.
- Осторожно! Куда ты прешь? Глаза-то разуй, - кричал я, регулируя свое передвижение по аллеям Лужников.
Проработав помощником несколько месяцев, я проявил себя достаточно благонадежным, и мне доверили товар на реализацию. С тех пор я стал сам себе и хозяин, и чернорабочий.
Мое торговое место находилось на Южном Ядре, есть такое в Лужниках. И от склада, где я затоваривался, до этого самого места расстояние было достаточно приличным. Бегом с тележкой минут десять.
Каждый день, кроме понедельника, в шесть утра огромная армия торговцев, и я в их числе, вбегал на территорию Лужников и несся что есть мочи на склад, чтобы быть первым, за получением самого ходового товара. Потом все полученное грузил на тележку и стремглав бежал на торговую точку, чтобы успеть выложить весь свой товар к первой волне оптовых покупателей, или проще оптовиков, чтобы опередить своих соседей.
И так каждое утро, изо дня в день, в течение полутора лет я не мог остановить свой Лужниковский бег.
- Привет, Рая! А ты где сейчас стоишь? На Бассейне. А чем торгуешь? Ботильонами. Ну, удачной торговли!
Это было обычным делом, пробегая по аллеям Лужников, я встречал каких-то знакомых. С кем-то рядом торговал, с кем-то познакомился на складах и т.д.
Я несся с тележкой, стараясь объезжать огромные лужи. Хотя на дворе стоял уже декабрь, и до Нового года оставалось не так уж и много времени.
Где-то в половине седьмого утра, я полностью выставлял весь свой товар. Мое место - раскладной столик метр на шестьдесят сантиметров - возле Грузовика. От меня тянулся в сторону длиннющий ряд таких же столиков.
Здесь же складировали весь свой товар, а на столиках оформляли витрину. Каждый продавец придумывал свои способы рекламы товара. Ну, а у кого фантазия напрочь отсутствовала, тупо передирали у других. Кстати, таких было большинство.
Каждое такое торговое место стоило приличных денег, поэтому, каждый день в условленное время, ходили по рядам бравые ребята - сборщики. Их никогда не интересовало, успел ты наторговать или нет. В установленное время ты должен был заплатить дань. Объяснять им что-либо было бесполезно. Любое сопротивление установленному порядку, заканчивалось переворачивание стола с товаром, и последним предупреждением, что если через пару часов оплаты не будет, то они твое место сдадут другому.
Все кто торговал в Лужниках старался найти место побойчее. За такие места шла настоящая битва. На что только не шли торговцы, чтобы выжить конкурента, и завладеть его местом. Товар воровали, обливали бензином, натравливали на продавцов цыган или милицию. Мне иногда казалось, что я нахожусь на передовой, только не понятно какой битвы, и за какое правое дело я воюю.
Теперь о соседях.
Кого здесь только не было. Весь бывший Советский Союз собрался в Лужниках. Бывали моменты, когда я оставался единственным русскоговорящим в окружении многоголосого чужеречья. Но я с ними со всеми дружил. Не зря я в детстве был активистом школьного интерклуба "Сплочение".
Это было уникальное время, когда в одном месте, а именно на рынке в роли продавцов выступали представители всех- профессий. Здесь были и военные, и врачи, и учителя, и даже академики. Так что моим актерским образованием, удивлять было некого.
С раннего утра, когда шла самая активная оптовая торговля, было не до общения с соседями. И только, часам десяти, когда первая волна покупателей схлынет, можно было немного расслабиться, и оглядеться по сторонам.
Каких только историй я не наслушался! Вся изнаночная сторона "Процесса, который пошел" была в этих рассказах.
Как же менялись лица мои коллег, когда они говорили о своей прежней жизни! Именно в Лужниках я обратил внимание, что лицо человека торгующего, и его лицо, но в обычной житейской ситуации - две большие разницы.
В момент торга, лицо человека сильно напрягается и деформируется. Появляется маска плута. Именно в Лужниках я сделал вывод, что перепродажа, или спекуляция противоестественна человеческому существу. Этим должны заниматься специально обученные люди.
- Слав Богу, тронулись. Чего-то я сегодня долго добираюсь до места.
Был как-то у меня в соседях майор в отставке. Служил он на военном аэродроме на складах ГСМ. В минуты передышки, мы любили с ним поболтать о перестройке, о человеческих ценностях. Он с болью рассказывал о бардаке в Вооруженных Силах, о том, что на их складах ГСМ, все, что можно было продать, уже давно продали, и что он вынужден был оставить службу, потому что жить было не на что. Я смотрел на майора: в голосе злость, на глазах слезы, лицо наливается кровью. Казалось еще чуть-чуть, и он разметает все эти столы к чертовой матери, плюнет на все и уйдет в беспробудный запой. Но стоило остановиться возле его столика покупательнице, и от его негодования не оставалось и следа:
- Потрясающая обувка, дамочка. Вижу, вы оптовичка, могу предложить для вашего региона последний писк сезона. Смотрите, какая удобная колодка, а какой аккуратненький каблучок. Только вчера получили из Италии.
Покупательница отходила. Майор какое-то время продолжал говорить, глядя ей вслед. Потом лез куда-то в глубину своих коробок, доставал бутылку коньяка и прямо из горла отхлебывал, чуть ли не половину. И так повторялось изо дня в день в течение нескольких месяцев, пока однажды он не исчез. Поговаривали, что он набил морду какому-то оптовику и его забрали в милицию.
Может, врут, конечно, а может, и нет.
- Да, что же сегодня за день такой? Опять пробка. Ребята, не знаете, что там случилось, сколько стоять еще будем?
А еще недалеко от меня торговала прелюбопытная семейная пара. Им было около шестидесяти. Они приехали в Москву к сыну. Он где-то учился. Жили они у родственников и подрабатывали в Лужниках сыну на учебу.
Мне они нравились. У них были удивительно трогательные отношения. Они никогда ни с кем не ругались и обращались ко всем исключительно на Вы. Когда они что-то говорили о своем товаре, складывалось впечатление, что они рассказывают сказку.
- И вы представляете, любезнейшая, вот в этой самой обувке, вы будете семя чувствовать уютно и комфортно не только зимой, но и весной и осенью. Если Вас не очень затруднит, примерьте их, давайте я подержи ваши сумочки.
"Божьи одуванчики", как их называли, были настоящей достопримечательностью нашей аллеи.
Два брата грузина, стоявшие напротив меня, были молодые, вспыльчивые, не усидчивые. Они всегда шастали по рядам, выискивая самый ходовой товар, и найдя его, уже на следующий день во всю им торговали.
Они вообще торговали все, что продавалось.
Однажды ко мне подошел один из братьев и тихо спросил:
- Доллары нужны?
- Почем? - спросил я.
Цена, которую он назвал, была намного меньше той, что была в обменниках.
- А почему так дешево? - удивился я.
- А, слушай, они же не настоящие.
- Покажи, - попросил я
Он достал из кармана стодолларовую купюру, и протянул ее мне. Выглядела она действительно, как настоящая.
Я поблагодарил его, сказав, что пока мне доллары не нужны, на что он возмущенно произнес:
- А что тогда спрашиваешь?
И еще хотелось бы рассказать об одной девушке по имени Марина. Она была откуда-то из ближнего Подмосковья. Невысокого роста, симпатичная, но горластая до жути. Торговала она бойко, человек была открытый, не злобный, но не дай бог, ее чем-нибудь разозлить. Такого трехэтажного мата я и от мужиков-то не слышал, а тут женщина! И еще в конце почти каждого рабочего дня она любила выпить. А когда была пьяна, ее добродушие сменялось агрессивностью, и она всех провоцировала на выяснение отношений. Маленькая женщина задирала здоровенных мужиков, стараясь всячески их унизить. Женщин в этом состоянии она вообще не замечала. Ну, и как следствие, всех ее выпадов - боевой раскрас ее лица. Но она к этому относилась абсолютно равнодушно. Ее это не уродовало. И она со смехом рассказывала о своих приключениях.
- Ну, что опять встали? Мы такими темпами и до вечера не доберемся до места.
Торговали в Лужниках всем, что могло продаваться.
Я начинал самостоятельную торговлю исключительно с обуви, но когда мой торговый дух окреп, я расширил ассортимент своих товаров. На грузовике, возле которого стоял мой столик, я арендовал половинку задней двери, на ней развешивал текстильные товары. Когда места было недостаточно, я прицеплял большую удочку, на которой ещё что-то развешивал. Одному с таким количеством товара управиться было сложно, поэтому иногда мне помогал мой хороший друг Саша Журавлик, или проще Доктор. Еще совсем недавно работавший у меня в Театре Романтических Аллегорий. И бороздивший со мной по просторам Европы.
Торговля шла по-разному. Бывали дни, когда вообще ничего не продавалось. И нам оставалось только глазеть друг на друга, с надеждой поглядывая на аллею. И если появлялся покупатель, то его буквально раздирали на части. Каждый хотел ему всучить свой товар.
Вспоминается мне один неприятный случай.
Где-то в ноябре, мы маялись дурью, в ожидании хоть какого-нибудь покупателя. Погода стояла мерзопакостная. Моросил мелкий дождь со снегом. Кругом лужи, короче хуже некуда.
К двенадцати часам дня я не продал еще ни одной пары обуви.
Настроение поганое. А если учесть, что и предыдущие дни были не лучше, то можно представить, что у меня было на душе.
У соседей аналогичная ситуация.
И вдруг, где-то в половине первого на нашей аллеи появляются двое мужчин с небольшими тележками.
Оптовики! - пронесся гул.
Все продавцы, как по команде оживились, и перекрикивая друг друга стали нахваливать свой товар. Оптовики от меня находились далеко, поэтому я и не напрягался. Так, бубнил что-то себе под нос, не особенно надеясь, что они вообще до меня дойдут.
А они не только дошли, но и остановились у моей витрины!
Я перестал бубнить, и хорошо поставленным голосом спрашиваю:
- Из далека к нам доехали? Как жаль, - говорю им, - что с погодой вам не повезло.
Я давно обратил внимание, что оптовики любят, когда с ними начинаешь вести задушевные беседы.
Слово за слово, а сам за ними наблюдаю. Смотрю, они все к одной модели мужских сапог приглядываются.
Вдруг один из оптовиков произносит:
- Мы у тебя, вот этих сапог, две коробки возьмем.
Я чуть не подпрыгнул от радости. Ну, слава Богу, подумал я, есть справедливость на земле.
- Ребята, - говорю я оптовикам, - Здесь у меня только одна коробка. Подождите минут пять, я только до склада добегу. Я быстро, туда и обратно. Вот здесь под зонтиком вставайте, чтобы под дождем не мокнуть.
- Ничего, не спешите. Мы подождем, - успокоили они меня.
Я сорвался с места.
- До склада и обратно минут за 12 можно обернуться, - посчитал я, и вдруг, вспомнил, что на соседней аллее один мой знакомый торгует такой же обувью. -- -- Какое везенье, - подумал я, и рванул к нему.
- Привет, Петя! Слушай, друг, выручай. Дай мне коробку с мужскими сапогами, я тебе через минут двадцать верну.
- А чего случилось-то? - заинтересованно спросил он.
- Представляешь, как мне повезло. Зацепил оптовиков и сразу на две коробки, - скороговоркой объясняю я ему.
- А.... Нет, Саш, не могу я тебе дать коробку. У меня тоже сейчас должен оптовик подойти.
- Эх, черт! Жаль, - с досадой выругался я, и помчался на склады.
На склад я добрался быстро, так как народу на аллеях практически не было. Получив коробку с сапогами, я помчался в обратный путь. Бегу по аллеям, и кожей чувствую, завистливые взгляды продавцов. У меня у самого не раз такое чувство возникало. Но мне было не до этих взглядов.
У меня там оптовики стоят!
Ждут!
А дождь, как назло, стал усиливаться. И я, огибая какое-то препятствие, спотыкаюсь и со всей скорости падаю в огромную лужу. Коробка вырывается из моих рук и разваливается. Десять пар мужских сапок разлетаются по всей луже.
- Эй, ты сего разлегся? Давай пошустрей собирай своё шмотье, и давай двигай отсюда, а то покупателям не пройти, не проехать.
- Да, нефиг бежать ему было. Спокойно дошел был. И все целехоньким донес бы.....
Всё это доносилось до меня, пока я поднимался из лужи. Большая картонная коробка, впитав влагу, рассыпалась на мелкие хлопья. Я спешно стал собирать по луже десять пар сапог. Пока собирал, в висках чеканился вопрос, что я здесь делаю? Что я вообще делаю в Лужниках? И уж совсем неожиданно:
Я сплету вам дом из белых лилий,
Я закатом разукрашу ставни.
Зазвучали в моей голове строки из песни моего однокурсника Димки Филимонова.
Желтые тропические ливни,
Чуткий сон ваш охранять заставлю.
Еще совсем недавно я исполнял эту песню перед огромной аудиторией концертного зала города Трусковец. И песня имела тогда оглушительный успех.
Время, пока я собирал все сапоги в кучу, странным образом замедлилось.
"Ничего, я все объясню этим оптовикам. Я сделаю им большую скидку за эту коробку. Я все это переведу в шутку" Я шел и успокаивал себя, и чем ближе подходил к своей аллее, тем спокойнее становился. Мне было даже наплевать, что я был в грязи с ног до головы.
Ну, вот и моя аллея......
- А где оптовики?......
Их не было!!!
- Сань, чего случилось-то? Ты чего в таком виде? - спрашивали соседи.
- А куда подевались оптовики?! - свирепея, спросил я.
- Как только ты убежал, пришел твой знакомый с соседней аллеи, и увел их с собой.
- Так чего же вы их не остановили?! - заорал я.
- А мы подумали, что он от тебя....
- Скотина! Сволочь! Мразь!
В Лужниках о благородстве и честности говорить было бесполезно.
В Лужниках деньги делали на всем. Даже цыгане, которые стаями шастали по аллеям, занимались своим воровским делом, и никто им в этом не мешал.
Как правило впереди шел милиционер, за ним несколько молодых цыганок, с переброшенными через руку сумками. Сумки прикрывали режущие инструменты, которые находились у них в руках. За молодыми шла самая главная цыганка, тоже с сумкой на руках. Замыкал процессию опять же милиционер. Они втирались в толпу оптовиков, и мастерски подрезали их борсетки и кошельки. Как правило, их невозможно было поймать. Даже если кому-то удавалось схватить какую-нибудь цыганку за руку, тут же появлялся милиционер, и вел всех в участок. Там цыганок куда-то уводили, после чего отпускали. Пострадавший писал заявление, которое никто никогда не расследовал. В лучшем случае потерпевшему возвращали или подбрасывали документы, а о деньгах можно было забыть сразу. Торговцы частенько видели, как орудуют цыгане. Но не примени господи, пытаться кого-то предупредить об опасности, которое его поджидает. Заканчивалось для такого продавца, очень даже плачевно. На него наезжали и цыгане, и милиция. В лучшем случае, человек просто откупался, в худшем могли очень сильно избить.
Были воры, которые специализировались исключительно на товаре, который складировался за спинами продавцов. У меня самого пару раз уводили коробки с обувью. Обидно было до слез. Но это Лужники. Там зарабатывали все. Иногда появлялись какие-то левые сборщики подати. Так называемый рэкет. Они перепродавали места, а потом сдирали дополнительную плату за так называемую субаренду. Милиция в Лужниках также не бедствовала. Я думаю, что они зарабатывали почти столько же сколько и обычные бандиты-сборщики. А может и больше. Поборы шли везде, вплоть до выхода из Лужников, где стояла целая фильтрационная шеренга милиционеров, и подозрительных продавцов они грузили в автобус и увозили кого куда. Однажды я и сам попал в такую облаву. Как назло у меня тогда был удачный день. Я хорошо поторговал, и решил выпить чекушку для согрева. Зима была на дворе. На выходе из Лужников меня останавливает милиционер, и попросил предъявить документ. Учуяв от меня запах спиртного, он попросил меня пройти в автобус, где уже сидело человек десять. Я попытался выяснить, почему меня собственно задерживают. На что получил невразумительный ответ, что в отделении разберемся.
Когда автобус был заполнен до отказа, нас повезли в отделение. Но по приезду я догадался, что никакое это не отделение, а обыкновенный вытрезвитель. Нас бесцеремонно выгрузили из автобуса, и отобрав все вещи и одежду разместили по камерам. Минут через пять за мной пришел какой-то сержант, повел к старшему.
В просторной комнате сидел здоровенный капитан, с огромной головой. Рядом стояла женщина б белом халате. Судя по всему медсестра.
- Александр Валентинович, - обратился ко мне капитан, - Что же это Вы в нетрезвом виде, в общественном месте появляетесь?
- Да, я всего одну рюмочку коньяка, для согрева выпил, - стал оправдываться я. - Вы же видите, что я не пьяный.
- Ну, в раз вы не пьяный, тогда и делать Вам здесь нечего. Правильно Мария Сергеевна? - спросил он обратившись к медсестре.
- Да, - ответила она, - что-то наши ребята перестарались. Скорее всего запах почувствовали, ну, и за компанию забрали.
- - Вот ваши вещички. Одевайтесь и топайте с миром, - миролюбиво произнес капитан.
Я быстренько оделся, нацепил поясную сумку, и вдруг меня пробил холодный пот. Денег в сумке не было. А сумма там была приличная, я же говорил, что день у меня был удачный.
- Что-то случилось? - участливо поинтересовался милиционер.
- Да, у меня из сумки пропали деньги, - начал заводиться я.
- Деньги? И много? - невозмутимо спросил милиционер.
- Много, - честно признался я.
Значит так Александр Валентинович, вот Вам лист бумаги и ручка. Пишите заявление на имя начальника медвытрезвителя, будем разбираться.
Я машинально взял лист бумаги, и пока шел к столу понял, что ничего они искать не будут. Они сами эти мои деньги и забрали, и теперь ничего никому не докажешь. И такая меня обида разобрала, аж до слез. А вслух произнес:
- Да, нет, скорее всего я их там в Лужниках, на складе оставил, то есть сдал, - тихо произнес я.
- Ну, вот видите. А говорите, только одну рюмочку? Вот ваши документы Александр Валентинович и удачной торговли, - улыбаясь, произнес капитан.
Милиция в Лужниках зарабатывала хорошо и не только местная, но и залетная. Как уж они между собой договаривались, я не знаю, но я еще не раз видел эту бригаду из медвытрезвителя возле выхода из Лужников.
А еще прямо у выхода из Лужников сконцентрировалось огромное количество лохотроннщиков. Они обосновались практически на каждой дорожке ведущей к выходу. Так что их практически не возможно было обойти.
Как правило, у них стояли допотопные автоматы, со всевозможными турнирными бегами всяких там тараканов, лошадей и еще черте чего. Бригада лохотронщиков состояла из зазывал, всевозможных девочек красоток, подставных игроков и вышибал. Удивительное дело, все знали, что это чистейшей воды надувательство, и все равно находились желающие испытать судьбу. Человеку стоило только заинтересоваться, дальше уже шло все по четко отработанной схеме. Сначала человеку давали немного выиграть, это так для затравочки, а потом... Люди проигрывали сначала все свои деньги, потом товар, потом ценные вещи. Если после всего этого опустошения человек начинал буйствовать, ему давали в морду, и выкидывали "ловца удачи" на все четыре стороны. Такие зрелища собирали вокруг себя много зевак. И все в этом шоу было построено ладненько, что желающие поиграть всегда находились.
- Привет Тимур, чего-то тебя давненько не было видно? На Бассейне стоял? Ну и как?
На выходе из Лужников обосновались нищие, калеки всех мастей, кто без рук, кто без ног. Аккордеонисты народники, бабушки певуньи и т.д. Мне больше всего нравился хор каких-то Латиносов, то ли Чилийцев, то ли Перуанцев. Человек 10 в пончо с гитарами и какими-то дудками пели свои народные песни. Народу нравилось, как они пели, и благодарили их от души, складывая денежные купюры благодарности в огромный чемодан, лежащий перед ними.
- Ну, сот, и витрина уже готова. Теперь и перекурить можно.
А еще хочется вспомнить о своей попытке создания маленького бизнеса. Где-то в ноябре рядом со мной торговал один мой хороший знакомый. Звали его Гришей и был он от куда-то из Ростовской области. Сблизились мы с ним на театральной почве. Он был атером самодеятельно театра. Так вот, как-то он мне и говорит:
- Слушай, а давай мы свой товар производить будем и здесь же торговать.
- Это как? - не до конца поняв, о чем это он, спросил я.
- Давай будем шить кашемировые шарфы. Сейчас под зиму на них можно хорошо заработать.
- Хорошая идея, - согласился я с ним. И у меня уже ест на примете, кто сможет их нам шить.
- А я со своей стороны, - продолжил Гриша, - достану фирменные бирки Berghaus. Так что будем мы с тобой торговать фирменными голландскими шарфами.
Производство мы наладили достаточны быстро. Накупили разноцветного кашемира, купили оверлок и швейную машинку (замечу, что все это покупалось на мои деньги, т.к. у Грише денег на тот момент не было). Короче работа закипела.
Торговля шарфами голландской фирмы Berghaus шла бойко. Через пару дней к нам присоединился еще один компаньон. Это был земляк Гриши, тоже большой театрал. Недели через три они вдруг резко засобирались к себе домой в Ростовскую область. И так получилось, что за несколько дней до их отъезда я по уважительной причине не смог быть в Лужниках. И каково же было мое удивление, когда выйдя на работу, я не обнаружил своих партнеров. Они сторговали все ходовые цвета шарфов (оставив только плохо продаваемые шарфы серого цвета), и смылись со всей выручкой, даже не заплатив швеям.
Честно признаюсь. Я был очень этим расстроен. Больше попыток собственного бизнеса в Лужниках я не предпринимал. А серыми шарфами я торговывал аж до весны, пока однажды у меня их просто не украли. Возможно, это был единственный раз, когда я обрадовался пропаже.
За полтора года работы в Лужниках огромного состояния я так и не заработал. Да и не только я
- Здравствуйте, уважаемый! Издалека ли приехали? Да, вы тележечку поставьте, вот так. Хочу обратить ваше внимание вот на эту модель.............