Сумерки лениво затапливали сад. Солнце чуть заметно скользило к холмистому горизонту, прохладный ветерок с запахом дыма мимоходом шевелил заросли малины.
Павел сидел на шатком и скрипучем деревянном ящике, уперев подбородок в ладони, и смотрел на дикую пляску гулко пылающего костра. Изредка щурился, когда оранжевые светляки искр начинали кружить в опасной близости от лица. Трещали ветки, из домика доносились веселые голоса друзей, воздух наполнялся запахом шашлыка, и Павел млел в объятиях почти осязаемого уюта.
Густой куст малины хрустнул, ветки вздрогнули. Секундой позже из зарослей показалась бестолковая морда бультерьера с простым русским именем Фемистоклюс. Для близких друзей его хозяина, Егора, - просто Фемик.
Псина наполовину выползла из кустов и потянулась к Павлу горбоносой физиономией. Судя по треску и дрожи в гуще малинника, Фемик вертел хвостом.
- Дурак, - бросил Павел, равнодушно глядя на пса. Тот из шкуры вон лез, показывая дружелюбие и преданность до гробовой доски.
Вообще-то Павел любил собак. Но только не бультерьеров, похожих на накачанных стероидами крыс. "Бошки здоровые, да мозгов нет", - именно так он отзывался обо всех близких и дальних родичах Фемистоклюса.
Пес продолжал работать хвостом - колючие ветки, судя по довольной роже, никакого вреда толстому бультерьерскому заду не причиняли.
- Фемик! Фемочка! Иди сюда, малыш! - Егор, толстый двухметровый детина с квадратной челюстью, поравнялся с Павлом и не без труда присел на корточки. Вытянул руку, собрал пальцы в перст и стал подзывать пса.
- Так только кур подзывают, - хмыкнул Павел, глядя, как "Фемочка" пытается сообразить, чего от него хотят. - Впрочем, у твоего Фемика и так мозги куриные. Так что, может быть, поймет.
Но Фемистоклюс, так ни до чего не додумавшись, выскочил из кустов и с грацией контуженого пони поскакал к яблоне, укрывавшей бревенчатый домик.
- Это он тебя понял и обиделся, - с досадой сообщил Егор, поправляя круглые очки.
Резкий звук заставил друзей обернуться.
Пес скакал под яблоней и время от времени гавкал. В паре метров над землей кружила большая крылатая тень. Фемик подпрыгивал и клацал зубами, пытаясь ухватить соперника за хвост.
- Это что, летучая мышь такая здоровая уродилась?! - пробормотал Егор, хлопая глазами.
- Сам ты летучая мышь! - Павел вскочил с ящика и сделал пару шагов к псу и...
В самом деле, кто это?..
Громкое уханье послужило ответом.
- Ни фига себе! - вытаращился Егор. - Сова что ли?! Разве они здесь водятся?!
- Конечно, водятся. Лес ведь недалеко.
Пес вновь подпрыгнул. Клацнул зубами и ухватил птицу за крыло. Та заухала, силясь вырваться и хлопая свободным крылом.
Дверь домика распахнулась, и на пороге появились Стас и Вика. Оба недоуменно смотрели на крылатую тень и пса. Тот вертел башкой, отчего сова моталась из стороны в сторону, и глухо рычал, наслаждаясь собственными силой и свирепостью. Птица продолжала стенать, но взмахи крыла становились слабее.
- Убери ты его! - Павел не выдержал и подтолкнул Егора в покатую спину.
- Да ладно тебе! - тот невинно захлопал глазами. - Он же прирожденный охотник.
Но было поздно. Сова затихла, и бультерьер Фемистоклюс, гордо выпятив грудь, прошествовал к хозяину и выплюнул комок перьев, который всего минуту назад был ночным хищником. Птица, оказавшаяся не такой большой, как представилось во время битвы, мелко подрагивала.
- А ну, п-шел! - Павел подошел к Фемику и отвесил пинка.
Тот отпрыгнул, обиженно вопя.
- Мертва, - пробормотал Павел, склоняясь над совой. - Разрыв сердца, наверное. А все из-за тебя, придурок! - он и сам удивился злобе, что вспыхнула, когда Егор присел рядом.
- Я-то причем?! - почти взвизгнул тот и вскочил, отчего объемное пузо негодующе колыхнулось. - Фемик, между прочим, все правильно сделал! Не хватало еще, чтобы по твоему саду совы всякие летали-гадили!
Павел не ответил. Он смотрел на ощетинившееся перьями тельце и чувствовал, как внутри ворочается нечто тяжелое, черное, склизкое.
- Ладно, - Павел с трудом придал голосу спокойствие. - Зайди в домик, возьми в погребе лопату. Похоронишь... ее...
Нечто внутри разбудило сильнейшую тошноту. Павел едва добежал до кустов и брякнулся на четвереньки, прощаясь с холодной закуской.
И потому не видел, как Егор, бурча под нос, сунул сову в большой черный пакет.
***
Музыка грохотала так, что тонкие стены "малосемейки" дрожали от натуги. Морщась, Павел подошел к колонкам и убавил громкость.
"И кто придумал, чтобы во время праздника весь дом стоял на ушах?!" - недовольно подумал он, оглядывая веселившихся друзей.
Нет, он любил быть в компании, даже слыл ее душой. Но некоторые вещи, например, ор из колонок, просто бесили.
Сегодня Павлу исполнилось двадцать пять - и в его каморку набились лучшие друзья. Ждали только Егора.
- Если опять с Фемиком притащится, обоих на балконе запру, - сказал он сам себе, и тут же затренькал звонок.
Все ринулись в прихожую, и на двух квадратных метрах образовалась пробка. Павел протиснулся к двери, щелкнул замком и увидел Егора, надувшегося от важности. По случаю торжества друг нацепил лучший костюм, который обтягивал дородную фигуру, будто трико с лацканами. У ног Егора вился и помахивал хвостом Фемистоклюс.
Пробка рассосалась, и Егор, с достоинством выставив внушительный черный пакет, прошествовал в комнату. Фемик просочился следом.
"Пустили козла в огород!" - подумал Павел, глядя, как пес со стуком задевает хвостом двери, мебель, ноги и не сводит жадного взгляда с заваленного вкусностями стола.
- Дорогой мой Паша! - Егора, вставшего посреди комнаты, распирало от торжественности момента. - Сегодня ты стал на год мудрее, смелее, сильнее и так далее! Короче вот, держи... Только сегодня у мастера забрал!
Он окунул руку в пакет и медленно извлек нечто серого цвета.
- Правда здорово?! - Егор сиял от радости, переводя взгляд с обомлевшего Павла на чучело совы.
Неожиданно Фемистоклюс поджал хвост и заскулил. Между задних лап закапало. На полу образовалась лужа. Но пес не замечал конфуза. Он смотрел на чучело и трясся.
- Фемик, ты чего?! - Егор подошел к нему и протянул руку.
Пес с визгом отшатнулся. Мотнул головой, завалился на бок и стал биться. Глаза закатились, с пасти слетала пена с кровяными прожилками. Кое-кто из девчонок вскрикнул. Ребята тихо ругались, глядя на пса, пока тот не затих.
В неподвижных глазах отражалось чучело совы.
***
Павел забрался на диван и раскачивался, обхватив колени. Разумеется, ни о каком веселье больше не шло речи. Гости прощались, и вскоре Павел остался один. Точнее - наедине с совой, которая все так же стояла на краю праздничного стола.
Знакомый мастер Егора постарался на славу. Птица вышла, как живая. Янтарные глаза изучали Павла, серые крылья наполовину расправлены - хищница приметила жертву и собралась взлетать. Клюв приоткрыт, и оттуда вот-вот вырвется воинственный клич.
- Лягу-ка я спать, пока не свихнулся, - пробормотал Павел, с трудом оторвав взгляд от чучела.
***
Тяжелое, черное, склизкое нечто опять буравило Павла. Он метался на перепутье сна и яви, ворочался, хрипло дышал.
И не видел, как вспыхнул янтарь совиных глаз. Не слышал, как птица спорхнула со стола.
Но почувствовал, когда когтистые лапы впились в грудь, а открыв веки, встретился с горящим, полным укора взглядом.
"Почему ты медлил? Ты ведь мог отогнать его раньше? Мог! Почему не отогнал? Я бы тогда осталась жива! И ты тоже!.."
Грудь ныла, прося глоток воздуха. В голове было жарче, чем в печи. Пальцы кололо холодом. А сердце затихало с каждым ударом.