Только в голливудских фильмах добро всегда побеждает зло. В жизни так не бывает. Лариса это знала точно.
Вот и сегодня шеф, а в прошлом однокурсник и претендент в женихи, заявил, что с ее способностями самое место сидеть на кухне и варить щи.
Да, варить щи тоже нужно уметь. Варила она их восемь лет. Правда, не щи, а другие супы, все больше экзотические. Вадим щей не любил, раздражал его запах вареной капусты.
Оплеуха (и кто сказал, что моральная не так ощутима?), полученная от Лешки, вернее, при нынешних обстоятельствах от Алексея Сергеевича, протяжным звоном долго отдавалась в голове. А ведь Лариса так старалась, так стремилась быть нужной коллективу. Столько литературы перелопатила, восполняя знания, загубленные восьмилетним сидением на кухне.
Ну, и ладно. Подумаешь! Пусть у нее, как говорит Лешка, нет жилки экономиста, но сдаваться она не собирается. Она им еще докажет...
Что именно собиралась доказать, Лариса и сама не очень понимала.
Лариса выключила компьютер и потянулась, распрямляя спину. Вот и закончился рабочий день. Сослуживцы уже упорхнули по домам. Пять минут назад закрылась дверь за последней, Леночкой Морозовой, задержавшейся из-за нескольких мазков помадой по губам.
Все спешат, все торопятся. Ларисе спешить некуда, да и незачем. Пустая однокомнатная квартира, расположенная в получасах ходьбы от работы, пугала своим одиночеством.
Но и в офисе не останешься. Вот-вот придет уборщица, женщина словоохотливая, начнет свои расспросы: зачем? почему? Не объяснять же ей свои проблемы.
Лариса не спеша вышла из кабинета, закрыла дверь и медленно спустилась по лестнице. На улице куда-то как всегда неслись машины, спешили прохожие. Светило солнце. Но октябрь уже напоминал о приближающихся холодах.
Женщина поежилась и повернула в сторону дома.
- Лариса, подожди.
Около нее притормозила машина. Из окна высунулась голова Алексея Сергеевича.
- Давай, подвезу тебя. Мне все равно в твою сторону.
Лариса пожала плечами и молча открыла дверку машины.
- Ты извини, - проговорил шеф. - Я тут сегодня накричал на тебя.
Он отъехал от тротуара, и автомобиль, красная "Ауди", влилась в поток машин.
- Ты - начальник. Тебе можно.
Лариса смотрела вперед на дорогу. Что она еще могла сказать?
- Обиделась? Вижу, обиделась. Но ты и меня пойми. Знаешь, как трудно женщинами руководить? У каждой свои загибоны. Каждая со своим характером.
- Не знаю, - Лариса старательно не смотрела на шефа. - Не пробовала. У меня на кухне подчиненных не было. Одни безмолвные кастрюли да сковородки.
- Что ты передергиваешь мои слова? - обиделся Алексей. - Никто не виноват. Сама выбрала такую жизнь.
Вот что правда, так правда. Сама. Тот же Лешка отговаривал, предупреждал, что ничего хорошего из брака с Вадимом не выйдет. Не верила, думала, что так из-за обиды говорит. Не его ведь предпочла, другого. Чужого, пришлого, никому неизвестного.
Влюбилась тогда, как кошка. Идиотское, конечно, сравнение. Кошка - животное свободолюбивое, ни к кому надолго не прилипает. А Лариса прилипла. Дня прожить не могла без Вадима, ночи переночевать. Умирала от одной мысли, что сегодня не увидит.
И ведь ничего особенного в Вадиме не было. Парень как парень. И подруги об этом говорили, да и сама видела. Но ведь влюбилась-то неспроста. Уже тогда, в двадцатилетнем, смогла почувствовать ту жилку, даже скорее стальной трос, который вытащил Вадима на заоблачные высоты. А за ним и ее, Ларису.
О той жизни вспоминать не хотелось. Ни плохого, ни хорошего. Что прошло, то прошло. Они с Вадимом сами так решили. По обоюдному согласию расстались, разбежались в разные стороны. Если не весь город, то добрая его половина точно, с интересом ждала решения суда о разводе единственного городского миллионера Вадима Звягинцева.
Ушлые журналисты не могли оставить такое дело без внимания. Имена Звягинцева и его жены склонялись в каждом номере газеты. Самым волнующим для них вопросом был: сумеет ли женушка оторвать при разводе приличный куш от денежек супруга?
Не понять им было, что Лариса к этому не стремилась. Она хотела просто покоя. Покоя...
- Лариса, тебе плохо? - как и раньше Лешка не мог долго молчать и не терпел этого от других.
- Нет, Леша, все хорошо.
Наедине, вдали от посторонних ушей, не нарушая субординации, Лариса могла называть его так. Для нее он так и остался Лешей, смешным, лопоухим однокурсником, тайно подкладывающим ей под конспекты конфеты.
- Не ври мне. Я же вижу. Эх, Лариска, мне ли не знать тебя.
Алексей остановил машину напротив дома Ларисы.
- Откуда тебе знать? - Лариса впервые за все время посмотрела на Алексея. - Мы сами себя не знаем. А уж других...
Нужно выйти из машины и уйти в свою однокомнатную квартиру, доставшуюся при разводе. Вадим просил Ларису остаться в их, тогда еще их, двухэтажном доме. Лариса не согласилась. Она не любила большой дом. Знала, что в нем еще большее одиночество окружит ее, захватит в свои сети и тогда уж ей из него никогда не вырваться. Там бы она навсегда осталась бывшей женой Звягинцева.
Лариса этого не хотела. Быть бывшей - это страшно. Она хотела стать настоящей. Поэтому и работать пошла. Под начало бывшего однокурсника и вздыхателя Лешки.
- А я знаю тебя, - упрямо пробубнил Алексей.
А потом хитро подмигнул и произнес:
- А не выпить ли нам кофе? Надеюсь, у тебя дома кофе имеется?
Кофе имелся. Как же без него? Выпиваемый литрами на темной, молчаливой кухне. Единственный спутник Ларисиной бессонницы.
Кофе имелся. Но сама она еще не была готова делиться им с кем-то посторонним. Даже с Лешкой.
Не ответив ничего Алексею, Лариса выбралась из машины и направилась к подъезду. Но через несколько шагов остановилась, вернулась, наклонилась к окну и, улыбнувшись, произнесла:
- Я обязательно приглашу тебя, Леша, на кофе. Потом. Просто нужно найти силы, чтобы его приготовить.