Говорящие с вождём не покинули того после переселения и поведали, что это место - отражение оставленного мира. Существование одного зависит от существования другого и, чтобы поддерживать баланс, новым поселенцам необходимо раз в сотню лет избирать Посланника, который выполнит важную миссию. Есть вероятность, что раз за век в Отражении родится человек, наделённый сильной способностью, которую сможет использовать как на созидание, так и на разрушение. После восхождения, когда проявляется талант, на него начинается охота. Силы зла пытаются завладеть Нетронутой душой, а путник обязан либо привлечь того на сторону добра, либо уничтожить. Повернувшись лицом к тьме, сделавший выбор способен разрушить параллельные миры.
И теперь Уна должна стать Посланницей, но перед этим необходимо пройти обучение. Силы природы, которыми могла управлять, способны оттолкнуть тьму, но ненадолго. Молнии не поранят трепещущую дымку зла, ветра не развеют плотное облако, палящее солнце не выжжет неосязаемое присутствие.
- За Нетронутой душой приходит не демон, не дьявол, а Тёмная сущность, которую невозможно убить. Реально лишь ранить, не подпустить к человеку, которого оберегаешь, - рассказывал Учитель, пока они прогуливались по лесной тропинке. - Тебе придётся столкнуться с силой, которую сможет отпугнуть только концентрированное усилие души.
Знания о том, что предстоит в Отражении, передавались из поколения в поколение, тщательно записывались, бережно хранились. Но ни одна книга не заменит живого человека, который может рассказать, подсказать и научить. Поэтому к каждому избранному в Посланники Верховные приставляли того, кто уже побывал по ту сторону Врат. Альбум Корвус стал наставником для Уны. Он побывал в Отражении до Йеймса, возвращения которого ждали в этот раз. Путешествие оставило глубокие шрамы на морщинистом лице. В молодости светловолосый юноша сейчас стал совершенно седым, но даже старости не удалось согнуть прямую спину и забрать лёгкость походки. Он шёл прямо, не сгибаясь под тяжестью прожитых лет, не шаркал и не спотыкался на кочках. В отличие от Инвадама, Альбум выделялся не величием, а грацией хищника на охоте.
Несмотря на преклонный возраст, голос Учителя звучал с молодым задором, и Уне нравилось беседовать с ним, прогуливаясь по лесу.
- Не представляю, как это возможно, - смущённо сказала она.
- На самом деле непросто, - начал объяснять Альбум, не замедляя шага. - Для начала нужно вспомнить какой-нибудь момент, который всплеском эмоций затмил все остальные.
Уна вздрогнула. Неужели ей придётся снова копаться в том воспоминании?
- Я говорил, это будет непросто, - заметив реакцию спутницы, продолжил учитель. - Для меня таким моментом стало рождение сына, но у тебя всё с точностью до наоборот.
Она не удивилась осведомлённости Альбума. В небольшом поселении известия о происшествиях разлетались мгновенно. Половина жителей Салтус Урбема провожала её опасливым взглядом с того дня, как разрушила дом для собраний.
- Хорошо, с воспоминанием разобрались, - сквозь зубы процедила Уна. - Что дальше?
- Нужно не просто вспомнить, Уна, - он взял ученицу за руку, но не остановился. - Нужно вызвать в себе всё, что испытывала в тот момент.
- Боже, - выдохнула Уна помимо воли.
А она-то дурочка надеялась убежать от того, что пришлось пережить в этом мире. Спрятаться в Отражении, чтобы не вспоминать о потере.
- Ещё есть время отказаться, - наставник догадался, о чём она думала. - Ты можешь сказать, что не пойдёшь...
- Нет, - упрямо мотнув головой, перебила Уна. - Альбум, здесь всё напоминает о Ферре. Каждый человек, каждое растение, каждый предмет. Даже эта тропинка... Понимаешь? Здесь мы гуляли, когда он сделал предложение, - зелёные глаза наполнились влагой, резкий голос дрогнул. - В Салтус Урбем я вспоминаю о том, кого потеряла не один раз и не десять за век... Я постоянно думаю о нём. Думаешь, смогу забыть, если не уйду?
- Всё равно не понимаю. Почему не уехать в другое поселение? Марджине, например, - он увидел, как вздрогнула Уна, и тут же поправился, - в Кастеллюм. Там тоже нет ничего знакомого, зато ты всегда сможешь вернуться, если захочешь. Если же пройдёшь через врата, то придётся ждать целый век.
Тропинка привела их к небольшому лесному озеру, и наставник сел на берегу, ожидая ответа. Уна устроилась напротив. Даже с отцом она не обсуждала принятое решение. С того дня, когда прошёл совет и Верховные приняли предложение, он злился и избегал непутёвую дочь. А сейчас чужой человек расспрашивает о том, что творится в душе.
- Знаешь, я думала о том, чтобы уехать, - вздохнула она. - Но отмела этот вариант. Знаешь почему? Верховные. Ты же в курсе, что я - жрица. Не пройдёт и недели, как меня попросят приехать на собрание. Или срочно понадобиться помощь фермерам, или нужно будет угомонить разгулявшуюся природу, или просить у земли плодородия... Найдётся сотня причин, чтобы постоянно ездить в Салтус. В итоге окажется, что я и не уезжала, а просто провожу жизнь в дороге. Нет. Нужно уходить так, чтобы со мной не осталось связи. Сбежать, не оставив весточки... Но какой в этом толк? Лишь морока братьям и отцу, которые наверняка меня бы искали. А от того, что пойду Посланницей в Отражение, будет хоть какая-то польза.
Альбум понимал, что она права. Если останется в этом мире, то избежать постоянных приездов в Салтус будет проблематично.
- Учти, - всё же решил напомнить он, - тебе придётся использовать это воспоминание каждый раз, когда потребуется защитить Нетронутую душу.
- Это я уже поняла, - Уна кивнула. - Что дальше?
- Закрой глаза, - велел Учитель, и она подчинилась. - Вспомни, что испытала в тот день. Только осторожнее, постарайся удержать эмоции внутри, не дай им выплеснуться наружу. Нам не нужен ещё один ураган.
Уна погрузилась в воспоминание. Она снова стоит в просторной светлой зале, где обычно проходят собрания. Опять слушает монотонное гудение голоса старшего. И тут понимает, что осталась одна. Рассудок спрятался, напуганный страданием. Остались только физическая оболочка и животные инстинкты, наполненные ужасом происходящего. Сердце, казалось, пронзили раскалённым добела прутом. Помимо воли тело выгнулось, по венам растекался жидкий огонь с примесью битого стекла. Наждачной бумагой по податливому мозгу скользнула мысль: "Ферре больше нет". Лицо исказила гримаса боли, плотно сжатые зубы скрипели, изо всех сил сдерживая крик. Отчаяние и боль переполняли, приготовившись вылиться через край.
Где-то глубоко в темноте закопошился напуганный разум. Нет! Больше нельзя это выпускать! Она порывисто набрала в лёгкие воздуха и почувствовала, как жгучая смесь втягивается в тело, разливается под кожей. Оказывается, человеческое тело может вместить в себя гораздо больше, чем она представляла. Способность мыслить здраво вернулась, но ощущение осталось в теле: жидким огнём бурлила под кожей любовь, помноженная на гнев и отчаяние.
Альбум видел, как хрупкую фигуру девушки вначале скрутила, искорёжила боль. Многое повидавший на своём веку мужчина с трудом сдержался, чтобы не отшатнуться от человека, сорвавшегося в бездонную пропасть. Это было сродни инстинкту выживания. Так прохожий обходит стороной больного чумой, понимая, что как только коснётся, тут же заразится сам. Ветер усилился, разметал серебряные волосы Уны, пытался разорвать подол короткого платья. "Если она не справится, придётся её отключить", - мелькнула мысль. И тут же мощные порывы будто втянулись в источник, попутно собрав вокруг неё мелкие ветки и жухлые листья. Учитель улыбнулся, увидев, что хотел.
- Я справилась, - приоткрыв глаза, процедила Уна. - Это во мне. Что дальше?
Каждая мышца тела в данный момент была напряжена до боли, почти до судорог. Казалось, разожми на миг кулак, и ржавый кипящий поток выплеснется, поглотив всё живое на несколько миль вокруг.
- Посмотри на себя, - в твёрдом голосе Альбума звучала гордость. - Не у каждого получается с первого раза.
Шея гнуться не желала. Он что, издевается? Не видит, как тяжело удерживать это в себе? Уна с трудом заставила окаменевшие мышцы растянуться и слегка опустила голову. От напряжённых рук со сжатыми в кулаки ладонями исходил яркий, видимый даже средь бела дня, свет. На мгновение удивление затмило все остальные чувства. Концентрация оказалась потерянной: боль и ярость рассеялись, будто их и не было, оставив после себя далёкий отголосок звериной тоски.
- Что это было? - удивлённо спросила Уна, чувствуя, как расслабилось тело.
Каждая клеточка ныла и стонала, пережив небывалое напряжение.
- Это концентрация души, - пояснил Учитель, продолжая довольно улыбаться. - Этот свет - лучшее оружие против тьмы.
- Но... - Уна смутилась, полагая, что вопрос покажется глупым. Помедлив пару секунд, всё же продолжила: - Но во мне были отчаяние, боль, ярость. Разве они способны вызвать свет? Я всегда думала, что уж ярость-то точно тёмное чувство. Боль тоже не ассоциируется со светом. И чего уж говорить про мутное и серое отчаяние?
- Свет - не следствие вызванных чувств, Уна. Он - отражение души. Подумай сама. Ты можешь испытывать что угодно от ненависти до всепоглощающей любви к ближним, от страха до умиротворения, но это не делает тёмной твою сущность. Душа чернеет не от чувств, а от поступков. Ни один здоровый психически человек не способен постоянно улыбаться и радоваться. Есть ли в обоих мирах хоть один, кому ни разу не приходила мысль: "Я убью его!" Жизнь полна боли, ярости, страданий и ещё множества эмоций далёких от света. Но каждый решает сам выпускать это наружу, оскверняя собственную душу, или нет.
Отражение.
К удивлённому взгляду подружки и ботаника, сидящего за столиком, добавились ещё несколько, принадлежащие незнакомым посетителям заведения. Какой-то мужик в измятой рубашке во все глаза таращился на неё, словно в ожидании интересного шоу. Чуть слюни не пускал из приоткрытого рта. Похоже, толстяк решил, что Уна собралась танцевать стриптиз. Вот уж дудки! Она легко спрыгнула со столешницы и заняла свободный стул рядом с Лив.
- Ты не ответила, - нахмурилась та. - Что за танцы с бубном? Да ещё и на столе!
- Так, ничего... - буркнула Уна, сунув нож обратно в сумку.
Объяснять ничего не хотелось, а взгляд упорно возвращался к студенту, который, кажется, на время онемел от удивления.
- Ага! Я бы сказала, что ты перебрала и словила глюк! Но ты же практически не пила! Какого чёрта, Уна?! Что творишь? - разозлившись, рявкнула подружка.
- Лив, я всё объясню, когда мы уйдём отсюда, - она не отрывала взгляда от широко распахнутых глаз парня. - Веселье закончилось. Мы уходим.
- И что на тебя нашло? - пробурчала Лив, вставая из-за столика. - Извини, Итен, нам пора...
- Он идёт с нами, - перебила Уна, и оба снова уставились на неё, как на сумасшедшую.
- С чего вдруг? - к парню вернулась способность издавать звуки.
- С того, что дома мы продолжим вечеринку, - нацепив на лицо улыбку, ответила она.
Лив собиралась что-то возразить, открыла рот, но тут же закрыла и, многозначительно вытаращив глаза, постучала пальцем по виску. Казалось, немота передалась от ботаника к подружке. Парень минуту обдумывал, переводя взгляд с одной девушки на другую, а потом голливудская улыбка осветила блаженное выражение лица. "Сработало", - подумала Уна. Естественно, только дурак откажется провести остатки вечера и ночи в компании двух симпатичных девушек. К тому же не где-то в шумном и людном месте, а в интимной обстановке, дома. Это был единственный способ вытащить этого недотёпу из кафе, и Уна им воспользовалась.
Расплатившись, троица покинула гостеприимные стены заведения, провожаемая удивлёнными взглядами посетителей. Как только они оказались на улице, Уна схватила за руки подружку и ботаника и быстрым шагом направилась к дому.
- Ты обещала рассказать, что происходит, - напомнила Лив.
- Слушай, нам сейчас необходимо попасть домой, - не останавливаясь ни на секунду, буркнула Уна. - На улице и в общественных местах вы будете, как на ладони.
- Не поняла, - не забывая переставлять конечности, ворчливо сказала подруга. - Нам что, опасность какая-то грозит, что ли? И чего ты так несёшься?! На тот свет опаздываешь?!
Уна ухмыльнулась, но промолчала.
- Опасность? - эхом отозвался ботаник, на ходу стараясь вывернуть шею и посмотреть на девушек.
Да, и угораздило же связаться с идиотом. И почему Нетронутым не оказался какой-нибудь бравый военный? Что-то подсказывало, будь на месте недотёпы вояка, Уне пришлось бы несладко. Как бы зубы не довелось собирать по тротуару. Но в то же время и помощи было бы куда больше, чем от этого студента. Да и подруга, к которой так привязалась, может оказаться нейтральной душой... А чем закончится "крестовый поход", одному Богу известно.
Уна больше не разговаривала, лишь тащила за собой, слабо сопротивляющуюся парочку, сыпавшую вопросами. Расстояние, которое прогулочным шагом можно преодолеть за десять минут, компания покрыла за пять. Оказавшись у порога, Уна втолкнула ошалевшую парочку в квартиру и зашла сама. Плотно закрыла дверь и, вытащив из сумки нож, провела две пересекающиеся линии. Во мраке коридора каждая линия оставила различимый глазом светящийся след. Через секунду яркая буква икс, застывшая в темноте, рассеялась без следа. Быстро переходя из одной комнаты в другую, она проделала то же самое с окнами. Спутники, как заторможенные, двигались следом, забыв включить свет. Гостиная осталась напоследок, и она, закончив манипуляции, обернулась к тёмным фигурам.
- Может, всё-таки включишь свет? - обратилась Уна к подруге.
Один из тёмных силуэтов сдвинулся, раздался щелчок и просторную комнату осветил яркий электрический свет, на мгновение ослепивший всех троих. Проморгавшись, девушка увидела удивлённые лица гостей. Помимо воли губы растянулись в улыбке.
- Присаживайтесь, - она указала на диван. - Пива?
- Я бы не отказался от чего-нибудь покрепче, - буркнул ботаник, усаживаясь.
- Уна, я последний раз прошу по-хорошему, - подружка набычилась, уперев руки в бока, и сесть не пожелала. - Если сейчас же не объяснишь, что происходит, я нанесу изрядный урон густоте твоей шевелюры! Что это за вуду с ножом?!
- Лив, присядь, - виновато ответила она, понимая недоумение подруги. - Я принесу выпивку и всё объясню.
Ретировавшись в сторону кухни, Уна надеялась выиграть время, чтобы придумать, как половчее рассказать всё парочке, но тщетно. Как и во время бегства из кафе, вместо мыслей в голове прописался вакуум, а тело продолжало жаловаться на безжалостное обращение. Усилие, потребовавшееся, чтобы вместить в клинок силу души, вымотало не только разум, но и физическую оболочку. Так ничего и не придумав, девушка вернулась к гостям, прихватив пару бутылок пива, виски и лёд.
Лив по-прежнему стояла возле кресла, ботаник стеклянным взглядом вперился в журнальный столик.
- Рассказывай! - гавкнула подруга так, что, казалось, зазвенели стёкла.
- Понимаешь, я должна кого-то из вас защитить, - говорить не хотелось, усталость давила, но иного выхода нет. Нужно же как-то удержать этих двоих в квартире. - Причём я сама не знаю, кого именно. Тёмная сущность появилась над обоими.
- Что за фигня? - растерянно буркнул парень, сделав большой глоток из стакана.
- У тебя крыша поехала? - спросила подружка, убавив громкость и уставившись на меня с подозрением. - Что за тёмная сущность? От кого ты собралась меня защищать?
- Видишь ли, я не совсем отсюда...
- Я в курсе, что ты - иностранка. Такие имена редко встретишь в США, - перебила та. - Расскажешь ты, наконец, что происходит, или нет?!
- Лив, я из другого мира! - рявкнула Уна, разозлившись. - И, если ты перестанешь перебивать, то всё расскажу!
Черноволосая заткнулась и рухнула на кресло, словно из неё воздух выпустили. Зелёные глаза хозяйки квартиры, казалось, искрили электрическими разрядами. Гневный голос дрожал, как натянутая струна. Волосы будто охватили невидимые порывы ветра, заставляющие каждую прядь шевелиться. Такой Лив её ещё не видела. В этот момент невозможно было не поверить в слова подруги. По телу пробежал озноб, руки задрожали, как от сильного напряжения, глаза заслезились, словно взгляд был устремлён на яркое обжигающее солнце. Лоб покрылся холодной испариной. Глубоко в груди закопошился гигантский паук с волосатыми лапками, стремящийся добраться до лёгких, перехватить дыхание. Это правда. Она не из этого мира.
Уна ощутила прилив гнева, но совладать с этим измученный рассудок не сумел. Раздражение бурлило, разбрызгивая кипящие капли на гостей. Лив и Итен казались неправильным отражением друг друга. Мужчина и женщина с абсолютно идентичными эмоциями, синхронно проявляющимися в выражении лиц. Казалось, ещё мгновение и оба резво сиганут к двери, убегая от неё, как от гремучей змеи. Нужно успокоиться. Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Потоки кислорода, казалось, облегчили жжение, растворили горячую массу.
- Уна... - испуганно выдохнула Лив.
Звуки голоса подруги окончательно вернули контроль над собой. Она открыла глаза.
- Простите, - тихо извинилась она. - Очень устала и не смогла сдержаться. Лив, я говорю правду. Я не рехнулась и не под кайфом. Я действительно не из этого мира.
Грудной голос девушки успокаивающим урчанием разносился по комнате, пока рассказывала свою историю.
- Я здесь, чтобы защитить Нетронутую душу. Кого-то из вас. Вы не замечали каких-то странностей в последнее время? - спросила она, завершив рассказ.
- Кроме того, что ты творишь сегодня?! - тут же выпалила подруга.
- Нашла, что спросить, - недоверчиво таращась на неё, буркнул парень.
- Подумайте, - попросила Уна, - это очень важно.
- Слушай, то, что случилось сегодня - единственная странность в моей жизни. И тебе об этом известно, - фыркнула Лив.
Уна посмотрела на хмурого ботаника, который, казалось, погрузился в себя так глубоко, что выковырять его оттуда будет затруднительно. Он больше не проявлял удивления, страха или ещё каких-то эмоций. Бесстрастное лицо с бессмысленным взглядом было похоже на маску. Не повезло ему. Ладно, Лив, которая довольно давно знает её, и сможет поверить, что у той не поехала крыша. А этот случайный знакомый... Он, наверное, уже пожалел, что решил в этот вечер подсесть за столик к двум симпатичным девушкам.
- Итен, - окликнула она. - А ты?
- Не было ничего, - отмахнулся тот. - Что за ерунда? Какие к чёрту странности? - бурчал он под нос, словно разговаривая сам с собой. - Нетронутая душа... Я что ли? Чушь!
Перестав слушать похожее на бред ворчание блондина, Уна задумалась. Если они говорят правду, и проявлений таланта не было, то откуда тогда тьма? Она появляется только после восхождения. А эти двое, похоже, ни сном, ни духом. Что за чертовщина творится?
Коджитатионис.
На следующий день Учитель велел принести на занятия какой-нибудь предмет, который много значит для неё. Они снова встретились на той же тропинке, и пошли к озеру, а он продолжал рассказывать.
- Концентрироваться ты научилась, теперь необходимо собранный свет направить в предмет. Ты принесла, что я просил? - Альбум остановился и вопросительно посмотрел на ученицу.
Уна приподняла подол свободной блузки с завышенной талией. На бёдрах красовался искусно сплетённый из полосок кожи ремень с узорчатыми ножнами. Схватив торчащую ручку, она вынула клинок и показала Учителю, протягивая на ладони. Изгибающееся лезвие ножа оказалось в ладонь длинной. На толстой стали невиданными соцветиями расплывался замысловатый узор. Словно на гладкую поверхность кто-то пролил серебряную жидкость, которая нитями растеклась по металлу. Костяная ручка со стальной шишкой на конце выглядела неотъемлемым продолжением клинка, украшенная тем же расплывчатым узором, что и лезвие. Альбум прищурился от луча солнца, отразившегося от узорчатой стали.
- Его мне подарил Ферре на годовщину, - тихо сказала Уна, вернув кинжал в ножны. - Сказал, что кинжал будет оберегать меня, пока его нет рядом.
- То, что надо, - Учитель удовлетворённо кивнул и продолжил путь. - Будешь смеяться, но у меня это была серебряная погремушка с колокольчиком, - окружённые морщинками глаза лукаво прищурились. - Мы с женой подарили её первому сыну, когда ему исполнился год. В Отражении она напоминала о том, что ждёт меня по возвращении. В общем, у каждого Посланника предмет свой.
Уна улыбнулась, услышав про погремушку. Было странно представлять сурового наставника, кидающегося на тьму с погремушкой в руках. Она вспомнила, что читала в старинных книгах: в руках хорошего воина даже щепка становится оружием. Да, Учитель явно был одним из таких.
- Думаю, ты уже поняла, что тьму прогоняет не предмет в руках, а то, что ты направишь в него. Твоё сосредоточенное усилие.
Они снова дошли до озера, и наставник присел на берег. Уна осталась стоять.
- Вытащи нож, наполни себя тем же, что чувствовала вчера. И постарайся направить это в клинок. Представь, что горстями собираешь рассыпанное зерно и аккуратно ссыпаешь его в ёмкость с узким горлышком.
Вчера удалось научиться довольно регулярно наполнять себя той смесью эмоций, которые испытала, узнав о смерти мужа. То, что получилось в первый раз, оказалось сложным для повторения, поэтому Учитель гонял её до позднего вечера. В итоге Уна чувствовала себя выжатым лимоном. Сегодня предстояла не менее сложная задача.
Девушка даже представить не могла, что кипящая смесь, из-за которой корчилась на полу в зале собраний, может стать чем-то обычным. Что боль станет привычкой. Да, обучение давалось нелегко, но впереди виднелась награда - путешествие в Отражение, где всё, что напоминает о Ферре, будет погребено до момента встречи с Нетронутой душой. Это стоило мучений.
Она вызвала воспоминание, следом появились ставшие привычными эмоции. Смесь, как и вчера, растеклась по телу, и все силы уходили на то, чтобы не дать ей выплеснуться наружу. Какой там контроль? Как можно этим управлять, когда воли хватает лишь на сдерживание разрушительной ярости? Попытки следовали одна за другой, но результата не приносили. Уна устала. С каждой попыткой сдерживаться становилось всё сложнее.
- Не получается, - простонала она, когда очередное усилие не принесло результата. - Может, отложим до завтра? Боюсь, скоро не хватит сил, и я причиню тебе вред.
- Ты должна. Хотя бы раз нужно справиться, а продолжишь потом. Найди в себе что-то, за что можно зацепиться. Пусть нож станет продолжением твоего тела, только тогда ты сможешь разделить с ним свою душу. Он не должен быть предметом в ладони, он должен быть частью тебя.
Сделав глубокий вдох, она закрыла глаза. Альбум замолчал, стараясь не мешать сосредоточению. Девушка снова вызвала необходимые эмоции, как вдруг сквозь страшное и болезненное воспоминание пробилось другое. Приятное и светлое. День, когда Ферре сделал ей подарок. Его смеющиеся чёрные глаза, добрая улыбка. Он коснулся её щеки шершавой мозолистой ладонью, и столько нежности и заботы появилось во взгляде, когда вручил ей кинжал. Нож - память о Ферре. Часть мужа, оставшаяся на земле в её воспоминаниях, а значит и в ней самой. В общий поток чувств, бурлящих в теле, влилась любовь. Прохладная, усмиряющая обжигающую смесь, она изливалась из кинжала прямо в пылающие вены, как упорная река, пробившая плотину. Его любовь к ней. Он вложил в этот дар, сделанный своими руками, часть собственной души, и теперь делился с ней этой силой. Ферре до сих пор оберегает её, хоть и покинул этот мир. Вдвоём они сильнее.
Уна почувствовала, как смесь из эмоций, наконец, поддалась согласному усилию двух душ, и открыла глаза. Её тело больше не сияло, зато нож сверкал так, будто в лезвии оказалось запертое солнце.
Альбум с одобрением смотрел на яркий поток света, исходящий из кинжала. Старик понял: обучение закончилось. Ему больше ненужно наставлять и оберегать её. Это сделает тот, кто смастерил подарок, кто оставил ей в помощь часть своей души. Ферре знал, если случится так, что его не станет, Уна попытается сбежать. Усилить одиночество, в котором оказалась, незнакомым миром. Года три назад он пришёл к другу и попросил присмотреть за женой, если его самого не станет. Чувствовал ли приближающуюся гибель? Уже не спросить. Альбум удивился такой просьбе, но согласие дал. И вот теперь он сделал для старинного друга всё, что мог. Сейчас самое время отпустить пантеру в дикий лес, позволить самой зализывать глубокие раны. Его миссия выполнена.