Над раскалённой степью лениво колыхалось липкое горячее марево.
Его густые потоки гладили раскинувшееся во все стороны море пересохшей травы, складывали причудливые узоры растрескавшейся глины на иссушённой обочине, перекатывались у самой поверхности трассы, делая её похожей на водную гладь. И иногда казалось, что огромные колёса тяжёлого "дальнобоя" не катятся по ней, а рассекают, расталкивают в стороны мягкий перегретый асфальт, словно форштевень судна океанские волны.
В этот раз Альтаиру упорно везло. Уже на самом выезде из Столицы у его поднятой руки остановилась быстрая легковушка, которая шла не до ближайшего дачного посёлка, а почти на семьсот километров - редкая удача для автостопщика. Так, на мягком сидении под еле слышное журчание кондиционера провел он первую половину дня и прошёл почти половину пути. А сейчас, после всего лишь получаса ожидания, он уже привычно трясся в высокой кабине дальнобойного грузовика, периодически обмениваясь с водителем различными историями.
За боковыми стёклами мелькали низкие степные сопки, высохшие русла мелких речушек, редкие группы невысоких запыленных деревьев. Проворные стрижи резвились где-то в недосягаемом прозрачном поднебесье, разрушая всякую надежду на вечерний дождь. Наползавший на землю вечер не приносил ей заметного облегчения - даже опустившись ниже к горизонту, Солнце продолжало невыносимо жечь. "Да, стоять сейчас здесь и ждать машину - врагу не пожелаешь!"
Убаюканный мягкими толчками кабины, измождённый жарой и духотой, Альтаир постепенно начал дремать. Потому не сразу заметил тёмное пятно, внезапно нарушившее гармонию степного пейзажа почти у самого горизонта, в который упирался острый штык трассы.
Вскоре взору открылась нерадостная картина, к сожалению, довольно часто встречаемая на дорогах Федерации.
На обочине встречной полосы, слегка накренившись, стоял развернутый в сторону поля "Супермаз". Левая сторона его огромного бампера была слегка погнута, из-под колёс стремились чёрные полосы - даже запах горелой резины, казалось, ещё не успел развеяться. Чуть поодаль на раскалённом асфальте громоздилась бесформенная куча железа, в которой с немалым трудом угадывались контуры бывшей "девятки". Рядом у обочины лежали три тела, уже укрытые белыми простынями.
Двое милиционеров пытались рулеткой замерить длину тормозного следа, ещё один разговаривал с водителем грузовика, что-то помечая в своём блокноте. Врачи "Скорой" неторопливо курили возле своего автомобиля - их профессиональные навыки здесь оказались невостребованными.
-Тьфу ты, ...! - выругался водитель. "Чайники" долбаные, полгода за рулём посидели, и уже Шумахера из себя строят. У меня к другу один такой тоже на встречном курсе под колёса влетел, он его ещё метров сто волок, представляешь? Вот из-за таких идиотов мы седеем. Правду ведь говорят: "Быстро поедешь - медленно понесут!"
Потом он произнёс ещё что-то, но Альтаир уже ничего не ответил.
Лишь заметил про себя, что на повороте, где грузовик свернёт на Осокин, а ему предстоит продолжить путь по трассе, они окажутся около полуночи. В это время вряд ли удастся кого-нибудь "застопить". Потому придётся отойти от дороги в степь и заночевать под плащ-палаткой, а завтра с утра остаток пути пройти со свежими силами. "Ладно, не в первый раз", - подумал Альтаир, поудобнее устроился в высоком кресле и погрузился в раздумья. Давние мысли, вновь навеянные только что увиденной картиной, под убаюкивающие колебания кабины "дальнобоя" постепенно заполонили его сознание...
***
Может ли человек сам формировать события своей жизни? Нет, конечно, не те, которые целиком и полностью зависят от его сил, навыков и воли. А те, которых он даже и не ожидает, но которые почему-то происходят именно с ним?
Пассажиры "девятки" погибли, прежде всего, из-за безответственности водителя. Но задержись их машина на выездном светофоре на каких-нибудь несколько секунд, роковая встреча с грузовиком могла бы и не состояться. Несколько секунд, изменивших жизнь...
Любой инженер с помощью теории колебаний и сопротивления материалов сможет объяснить, почему городской мост, простоявший уже немало десятилетий, однажды взял и разрушился. Но кто и какая наука сумеет ответить, почему в момент разрушения на нём оказались именно конкретные люди, а не те, кто должен был ступить на него через минуту, или минутой раньше с него сошёл?
Альтаир знал о тех известных науке случаях, когда сильные мысленные образы вызывали вполне осязаемое физическое воздействие на организм. Случалось, что уже безнадёжных больных вылечивали таблетками обыкновенной глюкозы, выдавая их за новое сверхсекретное и столь же сверхэффективное лекарство. Фокусники в цирке, дотрагиваясь до рук ничего не подозревавших ассистентов "только что вынутым из печки" и раскрашенным в ярко-белый цвет раскалённой стали холодным металлическим стержнем, вызывали у них вполне реальные ожоги. И таких примеров можно было найти немало.
Именно на этой основе много лет назад и возникла идея, что любая мысль, возникшая в мозгу высшего существа, не является чем-то эфемерным, а представляет собой особый вид материи. Более того - что мысли, желания и эмоции всех разумных живых существ в совокупности образуют единый информационно-энергетический континуум. При этом особым образом взаимодействуют, влияют друг на друга. И если это так, то вот вам вполне научное объяснение большинства древних суеверий, а заодно разнообразных заговоров, отворотов-приворотов и прочих явлений, долгое время использовавшихся служителями культа и разнообразными мистификаторами.
Конечно же, сам человек, даже одержимый очень сильным, ярко эмоциональным желанием, не влияет тем самым на ситуацию непосредственно. Но его подсознание в этом случае каким-то образом может получать информацию из общего континуума и ненавязчиво подсказывать, как подойти к осуществлению желания. И тогда человек совершает действие, уже имеющее вполне осязаемые последствия. Потому многие, на первый взгляд, случайные мелочи, в дальнейшем повлиявшие на ход крупных событий, при таком рассмотрении могут оказаться вовсе не случайными.
Конечно, все эти теории были ещё слишком фантастичными. И Альтаир никогда не поверил бы в подобные отдававшие мистикой рассуждения "на слово", если бы не замечал за самим собой странную особенность: как правило, он сам в конечном итоге почти всегда получал то, чего желал. Правда, чаще всего происходило это уже тогда, когда сила желания начинала потихоньку затухать, но смысл от этого не менялся. Наверное поэтому, повинуясь какому-то особому чутью, он даже в мыслях никогда не произносил столь популярную у сверстников, а главное - удобную и легко объясняющую любые неудачи фразу: "Нам этого не дано!" Даже сейчас, будучи уже далеко не школьником и даже не студентом, продолжал он мечтать - научиться пилотировать самолёт, сходить в плавание на паруснике, может быть, даже полететь в космос. И нисколько не удивился бы, если бы и эти весьма невероятные желания когда-нибудь сбылись. Ведь и предыдущие, тоже казавшиеся когда-то несбыточными его желания, в конце концов почти всегда получали реальное воплощение!
...Грузовик тряхнуло на неожиданной выбоине. Вздохнув, Альтаир поднял голову, снова перевел взгляд на проносившиеся за окном сопки.
-"Почти всегда.... Да, именно так - почти..."
***
Анютка появилась в Отряде задолго до Альтаира. Появилась весьма необычным образом - четырнадцатилетних девочек родители редко приводят в такие авантюристические команды сами.
Альтаир, впервые приехав в степную экспедицию пару лет спустя, сразу же приметил этого милого и симпатичного ребёнка, мягкого и доброго в кругу друзей, почти на равных державшегося со взрослыми, любившего удачные шутки, захватывающие истории и хорошие песни, и в то же время не боявшегося ни ночёвок под открытым небом, ни многокилометровых ночных переходов, ни Непознанного, с которым можно было столкнуться в любой момент. Однажды вечером, сидя у лагерного костра, он даже невольно пожалел о том, что не родился хотя бы лет на шесть позже. Пожалел, поймал себя на этом странном чувстве и слегка усмехнулся - придёт же в голову...
Но время шло. Вскоре в Штабе торжественно отметили Анюткино восемнадцатилетие. А ещё через месяц собрались встречать Новый год. И вот тогда-то, в суете подготовки бегая от шкафа к столу с посудой в руках, Альтаир случайно наступил ей на ногу.
-Ой, прости ради Бога, я не нарочно!
-Ничего, бывает!
...На него смотрели ясные голубые глаза, своим чистым цветом напоминавшие разве что небо над степным лагерем. Густые чёрные волосы, собранные в тугой "конский хвост", водопадом изливались через плечо. И солнечная улыбка сияла столь располагающе, что Альтаир даже слегка смутился.
-Знаешь, теперь ты тоже должна мне наступить, а то поссоримся!
Анютка рассмеялась, потом аккуратно коснулась мыском своего сапога грубого армейского ботинка Альтаира.
-Тогда не будем ссориться!
Их взгляды снова встретились, и на этот раз задержались на мгновение дольше обычного. Но и этого мгновения хватило, чтобы Альтаир вдруг понял - перед ним уже не тот ребёнок, что был в Степи два года назад. Да и был ли?
***
...Следующий день был менее удачным. Попутных машин было мало, ожидать их пришлось дольше обычного. И в лагерь он вошел уже вечером.
Ещё издали у подножия одной из сопок увидел он яркие пологи палаток, столбик радиомачты и сизый дым растапливаемого костра - видать, ребята уже за ужин принялись! В лучах заходящего Солнца гордо играло вывешенное на одиноком дубе знамя Отряда - алое полотнище с нарисованной на нём белой галактической спиралью.
У последнего поворота его внимание привлёк стук металлической посуды. Повернув взгляд на звук, он заметил среди высоких трав фигуру Анютки, склонившуюся над родником.
После того памятного новогоднего вечера времени прошло немало. И Альтаир прекрасно понимал, как будет протекать разговор. Но пройти сейчас мимо, даже не поздоровавшись, было бы просто не по-товарищески. Поколебавшись долю секунды, он свернул к роднику.
-Ну, привет!
-О, привет! Ты, как всегда, неожиданно...
-Трасса - не поезд, расписания на ней нет. Как вы тут?
-Да пока нормально. Ночью за небом наблюдаем, днём пытаемся подземелья искать. Только пока безуспешно.
-Хоть итоги какие-то есть?
-Да так.... По подземельям я пыталась биолокацией работать, но пока почему-то ничего не подтверждается. Либо ещё не научилась, либо наоборот - чувствую так глубоко, что ребята докопаться не могут. Ну, а что касается неба - подойди к Ларику, он тебе лучше расскажет. Вон его палатка стоит.
-А сама ты где живешь?
-У Лиса.
-Он тоже здесь?
-Да, он сразу с нами приехал. Ты извини, что я боком к тебе, тут котелок срочно отмыть надо, - Анютка потянулась к отложенной на камень щётке.
Разговор явно не клеился.
-Ну, ладно, пойду я в лагерь.
-Давай, там тебя ждут. Думаю, еще успеем пообщаться!
"Могла бы и потеплее встретить, - подумал Альтаир, поднимаясь от родника к палаткам. Всё же не первый год знакомы. Ну, ничего, может быть, это даже и лучше - в конце концов, не за этим сюда ехал!"
-Привет, Альтаир, - голос Ларика прозвучал как нельзя вовремя. Заждались мы тебя! Как добрался? Машины хорошо ловились?
Альтаир обменялся с командиром крепким рукопожатием.
-По-разному. В принципе, это расстояние можно за день пройти. Но я и вышел поздно.
-Ночевал-то где?
-В поле.
-Мог бы в какой-нибудь деревне вписку найти - хоть отдохнул бы по-человечески. Ты почему так устало выглядишь, а? У нас на Границе из нарядов такими возвращались!
-Здесь тоже Граница. Только другая...
-Короче, давай доставай своё "КЛМН" и иди ужинать. Дежурные, - крикнул Ларик в сторону костра, - ещё одну порцию! И чаю побольше! Палатку сегодня не ставь, у меня переночуешь. А сейчас - отдыхать. Понял?
Альтаир скинул рюкзак, размял затёкшие плечи. Осторожно опустился на бревно у очага. От натруженных многочасовым пешим переходом ног по всему телу разливалась приятная истома, и лишь одна мысль билась в утомлённом мозгу: "Всё, можно на время расслабиться. Трасса пройдена!"
...Он вдруг вспомнил себя болезненным первоклассником, появлявшимся в школе через две недели на третью. Как относительно легко, несмотря на большие пропуски, давалось ему в школе практически всё, кроме физкультуры и обыкновенного общения. Как на него, взращённого материнской заботой и не знавшего иных отношений, непонимающе глядели одноклассники, уже успевшие познать в детском саду законы жизни в стае. И как дома, лёжа в кровати, зачитывался он книгами о лётчиках и подводниках, космонавтах и моряках, альпинистах и десантниках.
Потом был Институт и стройотряд, походы и экспедиции, политические дискуссии и уличные столкновения.... Были горы и реки, тайга и пустыни, тундра и степь. И то, что сейчас он сидит у лагерного костра, пройдя больше тысячи километров на попутных машинах, это тоже одно из воплощений той, давней мечты. Родившейся холодными столичными вечерами, одновременно близкой и далекой, сладкой, как малина, и горькой, как аспирин. Мечты ощущать себя сильным человеком в сильном мире.
И собственная жизнь, и судьбы товарищей настойчиво приводили его к мысли - ничто не случайно. Яркое, искреннее, эмоциональное желание уже само в себе несёт огромный потенциал для своего осуществления.
А помнил он многое. И многое знал. Даже то, о чем не догадывался никто.
***
Как-то вечером ему позвонил один из давних друзей.
-Слушай, Альтаир, мы тут завтра в театр собрались, а у нас два билета пропадают - Стас и Наталья опять не смогут, младший ребёнок болеет. Ты, вроде бы, давно хотел на эту постановку сходить? Пошли с нами, можешь даже кого-нибудь взять с собой! - в последней фразе звучал плохо скрываемый намёк.
Альтаир задумался. Действительно, он очень хотел сходить на спектакль, тем более что поставлен он был по его любимой книге - лучшему приключенческому роману Державы. Вот только идти всегда было не с кем, а в одиночку - скучно.
Попросив время на ответ, он набрал номер Анютки, но в трубке звучали только длинные гудки. Так повторялось до позднего вечера, после чего к телефону подошла мама и сказала, что дома её нет, и что будет она только завтра.
Извинившись, Альтаир положил трубку. И хотя прекрасно понимал, что ничего страшного не произошло, ощущение холодной и неприятной тревоги всё же кольнуло его. Несколько минут он собирался с мыслями, потом позвонил друзьям и сказал, чтобы его не ждали.
А назавтра увлекательный фильм о разведчиках Великой Войны был безжалостно прерван экстренным выпуском новостей. И диктор почти срывающимся голосом объявила в прямой эфир, что здание театра захвачено вооружёнными сепаратистами, которые вели войну с Федерацией на одной из её южных границ, что зрительный зал заминирован, балкон контролируется автоматчиками, а в партере между зрительских рядов заняли позиции смертники. Не досмотрев продолжения, Альтаир сорвался в холодную дождливую ночь, но весь квартал вокруг театра уже был оцеплен.
На третьи сутки противостояния и бесплодных переговоров спецгруппа Службы Внутренней Безопасности взяла здание штурмом, предварительно пустив в зрительный зал усыпляющий газ. Из четырёх друзей Альтаира, оказавшихся в тот вечер на спектакле, проснулся потом только один.
Он, конечно, потом никогда не рассказывал Анютке о том, зачем звонил. Но как-то за разговором вскользь поинтересовался, почему её тогда не оказалось дома.
-Задержалась у подруги, заболталась.... Потом хотела уже домой идти, но она уговорила меня остаться.
В свои тридцать Альтаир уже успел повидать многое, что побуждало его относиться к смерти с изрядной долей фатализма - чему быть, тому не миновать. Но Анютке в её восемнадцать, конечно, безумно хотелось жить! Неутолимая жажда жизни просто светилась в ней, прослеживаясь во всём - во внешности, в поступках, в манере общения... И это именно от неё неведомая сила отвела в тот вечер непоправимую беду. От неё, а не от него - он просто оказался рядом, и, возможно, лишь благодаря этому спасся.
Эта мысль - почему? - еще долго не давала ему покоя.
***
Альтаир сидел у меланхолично горевшего костра и смотрел в звёздную россыпь, раскинувшуюся над головой.
Давно, когда Держава ещё делала свои первые триумфальные шаги в Космос, в реальности существования иных миров, иных цивилизаций почти не сомневались.
Но потом почему-то все неожиданно изменилось. С некоторого момента научные работы, касающиеся этих проблем, сначала перестали открыто публиковаться. А потом в научных кругах постепенно стало утверждаться в корне противоположное мнение. Сводившееся к тому, что если обитаемые звёздные системы и существуют, то человеку не дано преодолеть пространственно-временные пропасти, их разделяющие. Со временем именно эта точка зрения и стала общепринятой, и тогда не только проводить какие-либо исследования, но и просто в открытую говорить о своём интересе к проблеме стало очень трудно, а иногда даже опасно.
Судьба ученых, занимавшихся темой Контакта, сложилась по-разному. Кто-то из них просто умер - часто этому способствовало всё усиливавшееся непонимание со стороны коллег и общества. Другие сменили тему своих работ и научные интересы. А кое-кто после развала Державы на страницах многочисленных бульварных газет заговорил уже не о "космическом товариществе", а об опасности инопланетного вторжения и кознях внешних сил против Планеты.
Создавалось впечатление, что кто-то могучий вполне целенаправленно помешал сформироваться учению о Разуме, которое могло бы дать Цивилизации очень и очень многое.
Кто? Зачем? - Альтаир часто думал об этом, но ответа пока так и не находил.
***
Из раздумий его вывел шорох, донёсшийся со стороны палаток. Осторожно ступая между растяжек, Анютка подошла к костру.
-Что случилось? - Альтаир словно чувствовал что-то неладное.
-Знаешь, я только что во сне видела корабли!
-Какие корабли? - даже ему было тяжело так резко переключать мысли.
-Наверное, межзвёздные. Только...- тут в её голосе прозвучала плохо скрываемая грусть - я, наверное, не смогу технически грамотно всё рассказать тебе...
Только сейчас Альтаир понял, что произошло.
-Солнышко, ты успокойся! - Первой попавшейся кружкой он зачерпнул из котелка уже холодный, но ещё хранивший аромат вечерний чай. - На, попей! И попытайся спокойно вспомнить, что всё-таки ты видела?
-Большой аэропорт, а, может быть, космодром... Здания, антенны, вышки... И корабли на поле. Один совсем рядом стоял. Потом к нему трое пилотов подошли, забрались в него, и он начал взлетать... А потом меня Лис коленом в бок толкнул, и я на самом интересном месте проснулась.
-"Я ему завтра это колено в обратную сторону изогну!" - в сердцах подумал Альтаир. Но сказал, конечно, совсем другое.
-Хорошо, Анютка, хорошо. Ты можешь сказать, на что он был похож?
-Наверное, на тот самолёт, который ты в штабе под потолком повесил.
-Су-100, он же Т-4 - уточнил Альтаир. Размеры можешь прикинуть?
-Если сравнивать с фигурками людей... Ну, в длину метров сорок, может быть, больше.
-Скажи, крылья у него были?
-Были. Только странные какие-то, толстые. Даже не разберёшь, где начинаются...
"Так... Схема "несущий корпус", эффективна при полёте со скоростями, во много раз превышающими скорость звука. Значит, при посадке они пользуются аэродинамическим торможением, как наши "челноки"? В принципе, почему бы и нет? Но в этом случае система ПВО и ПРО замечала бы их уже при входе в атмосферу - облако плазмы, окружающее корабль, ионизированный след.... Да и при полёте на малых скоростях всё равно нужен какой-то другой способ создания подъёмной силы..."
-Хвостовое оперение было?
-Да!
-Киль один или два?
-Один! Хотя... Нет, я близко стояла, вроде бы, один.
"Так, аппарат оснащён аэродинамическими органами управления по курсу. Говорит ли это только о его предназначении для частых и длительных полётов в атмосферах планет?"
-А когда взлетал, он разбегался?
-Нет, взлетел сразу, как вертолёт!
"Значит, всё-таки ПМД - подъёмно-маршевые двигатели". Он хотел ещё спросить что-то про форму миделя и длину концевой хорды, но вовремя вспомнил, с кем говорит, и осёкся.
-А ты с нижнего ракурса успела его рассмотреть?
-Почти нет... он только-только подниматься стал, и я проснулась.
-То есть никакого свечения снизу... Ну, тех самых "звёзд", не видела? Вблизи они могут выглядеть, как круги или шары...
Анютка слегка покачала головой.
"Стоп.... Неужели...????"
Альтаир пристально посмотрел ей в глаза, как будто от ответа на следующий вопрос зависела его жизнь.
-И ещё - вспомни, на стабилизаторе ничего нарисовано не было?
-Было! Синяя капелька и на ней - красная звезда, как на наших самолётах во времена Державы.
"Нет, это не пришельцы! Всё гораздо проще... А сохраненная символика Державы могла говорить и о сохранённых, точнее - возрождённых её традициях!"
В порыве нахлынувшей радости ему вдруг безумно захотелось прямо сейчас схватить Анютку за руку и бежать, бежать, бежать в степь далеко-далеко, насколько хватит сил. А потом упасть в траву и, вдыхая ароматы тёплого ночного ветра, смотреть на далёкие звёзды. До самой утренней зари, пока не погаснут!
Альтаир закусил губу.
-Иди спать! Завтра работы много, а ты не выспишься...
-Скажи... это те, которых вы ищите?
-Знаешь что, Анютка? Мне кажется, что нет! Ты видела наши корабли!
-То есть как?..
-Те, которые будут созданы на нашей планете, в нашей стране спустя много десятилетий. И взлетать, может быть, будут прямо отсюда, - Альтаир указал рукой в ночную степь.
-А ты расскажи. Они действительно возможны?
И Альтаир рассказал. Любимая тема - за разговором время летело незаметно. И западный край неба над Степью уже начал подёргиваться розовым, когда Анютка неспешно поднялась с бревна, на котором они сидели.
-Ладно, пойду, все же посплю сколько-нибудь, - зевнув, сказала она. Спокойной ночи тебе!
-Да уж, скорее, доброго утра теперь!
Глядя на уходящую к палаткам девушку, больше всего на свете Альтаир сейчас боялся проснуться.
Он плохо помнил, как прошел остаток этой столь неожиданной для него ночи. А ведь все только из-за этого странного Анюткиного сна... Но - что такое сон? Несознательное отображение мозговой деятельности, как ему, ещё первокласснику, объяснял отец? Маловероятно, чтобы она всё это время так активно думала о космических кораблях, у неё всё же немножко другие интересы. Чья-то подсказка? Но тогда почему это приснилось именно ей, а не ему самому или хотя бы Ларику? Ведь они, как инженеры, отметили бы гораздо больше подробностей. Или...
Замерев над укладываемой костровой растопкой, он только сейчас, наконец, сознался себе в том, что каждый раз, когда он заступал на ночную вахту, его посещала одна и та же мысль - как было бы здорово, если бы сейчас рядом была Анютка...
***
Он стоял возле сложенного из степных камней очага, устремив взгляд в ту сторону, откуда скоро должен был появиться над августовской Степью солнечный диск.
Занималось утро. На сей раз последнее для этой экспедиции.
Лагерю осталось существовать несколько часов. Проснутся ребята, они вместе снимут палатку, приберут место, погрузят вещи в машину и - в добрый путь, к Столице, домой!
Сколько уже было в его жизни вот таких последних ночей! Но где бы они ни случались - в тундре или степи, в тайге или горах, даже просто в пригородном лагере - всегда их неизменным и доминирующим фоном было чувство грусти о том, что "всё кончается, кончается, кончается, едва качаются перрон и фонари..."
В этот раз грусть была особой. Не просто потому, что все закончилось - а потому, что, в отличие от прошлого года, все закончилось безрезультатно. Никаких следов обнаружено не было. Да и вряд ли их вообще теперь можно обнаружить - сколько лет прошло с тех пор? Сотни? Тысячи? Может быть - миллионы?
Слегка помедлив, он опрокинул котелок с ледяной водой прямо в костер, словно ставя точку в истории этого лета.
Не выдержав резкого охлаждения, один из камней, слагавших очаг, раскололся пополам...
***
Откуда и зачем прилетели они на Планету - этого мы не узнаем никогда.
Звездолетчик иной цивилизации, ремонтируя какой-то прибор на своем корабле, выбросил сломавшуюся деталь? Вряд ли - такое поведение, пожалуй, не может быть характерным для разведчиков. Значит, оставил случайно? Может быть, даже спасая себя и товарищей от какой-то неожиданно возникшей опасности? Вот это уже более вероятно, но, к сожалению, так это или нет - мы уже не узнаем никогда.
Несомненно лишь одно - когда ИХ звездолет стартовал с Планеты, этот соленоид так и остался лежать на её поверхности. Его поливали дожди, над ним сверкали молнии и свистели ураганы, его трясли землетрясения и заливали выходившие из берегов реки, а он все лежал и лежал, пока проходивший мимо древний ящер не вбил его в грязь своей могучей стопой.
Шли годы, десятилетия, столетия, тысячелетия. Прошли, возможно, миллионы лет. И кусок грязи, слипшейся вокруг соленоида, постепенно окаменел, скрыв в своей непроницаемой плоти след прикосновения к Планете иного мира.
Изменилась Планета. Изменилась жизнь на ней, породив свою высшую форму - разум.
А он все лежал и лежал. Укрытый от взгляда случайного прохожего то высокой травой, то глубокими снегами.
Пока не был случайно найден Лариком возле тропинки у подъема на лагерную сопку.
Пока не оказался уложенным в очаг.
Пока не был многократно нагрет и остужен бодрыми языками пламени экспедиционного костра.
Пока напряжения в его плоти, возникшие в ходе последнего, самого резкого охлаждения, не превысили предела прочности.
И витки проволоки, навитые на сердечник миллионы лет назад за многие световые года отсюда, снова не увидели света чужой звезды.
Но обо всем этом Альтаир думал сейчас с удивительным спокойствием. Как будто происходило это все не с ними вообще и даже не в этой реальности, а где-то на экране кино.
А вот стоявший рядом Ларик просто сиял от радости.
-Ну что, с победой нас?
Эх, ранняя молодость, ты была или нет? Почему он не прыгает от радости до верхушек деревьев и не носится по лагерю, словно сорвавшийся с цепи пёс? Где та непосредственность, эмоциональность, жизнерадостность? Куда всё ушло и почему?
Не каждому в наше время дано чувствовать свою причастность к Свершению. Именно так - к Свершению с большой буквы, а не к сиюминутному успеху, значимому лишь для самого себя или узкого круга близких. Да и тем, кому дано - не всегда удаётся. О таком моменте он мечтал уже долго, и вот, наконец, этот момент наступил. А за знакомыми из одного оборонного НИИ, которые с радостью возьмутся за изучение полученных материалов, как теперь модно говорить, "не заржавеет".
Только вот к этому самому глубокому чувству удовлетворения примешивался какой-то не очень радостный оттенок. Он сидел где-то в самой глубине души, словно металлическая заноза в ладони, отдаваясь не сильной, но изматывающей болью. И даже ему, закалённому вначале передрягами недавнего исторического перепутья, а затем многочисленными сложными походами, было нелегко найти достаточно мужества, чтобы сознаться себе в его происхождении.
Голос Ларика требовал немедленного решения. И Альтаир его принял.
Привычным движением затянул он ремни своего рюкзака, оттащил его к машине, но не стал укладывать в багажник, а аккуратно положил рядом на траву. Потом решительно повернулся к командиру.
-Ларик, а Старый в этом году в Степь приехал?
-Да, он писал мне по "е-мейлу", что будет.
-И где он стоит?
-У Разлома, на северном берегу.
-Он с отрядом?
-Ага, с отрядом... С личным!
Это означало - с женой, старшим сыном и двумя друзьями, с которыми бывший армейский разведчик Старый не расставался со времён службы.
-Знаешь, езжайте без меня. Я, пожалуй, к нему пойду.
-Но ведь туда почти восемьдесят километров! А мы тебя подвезти не сможем - бензина в обрез до Города.
-Не стоит беспокоиться. Я ходил и на большие расстояния.
"Жигулёнок" Ларика плавно тронулся с места. Альтаир стоял у обочины и долго ещё следил за змеившимся по степи коричнево-жёлтым шлейфом поднятой колёсами пыли. Затем наклонился к лежавшему рядом рюкзаку, закинул его за спину, попрыгал - нет, ничего не звенит, уложен аккуратно.
- Ну, вот и всё. Теперь до сентября...
***
Теплый степной ветер, врывавшийся в открытое окно, ласково трепал Анюткины волосы. От его убаюкивающих прикосновений неудержимо клонило в сон, но наползавшую дрёму каждый раз сбрасывала очередная впадина на горячей пыльной дороге, подбрасывавшая автомобиль и его пассажиров.
Разные мысли, приятные и не очень, роились в голове в одном сплошном беспорядочном клубке, однако ухватить за хвост нужную и сконцентрироваться на ней так и не удавалось. Ясно было только одно - в этом нагромождении надо было разбираться, и разбираться основательно.
Вот только вряд ли это получится в несущейся по трассе металлической коробке. Да и на Лиса, сидящего слева, придется отвлекаться периодически. Для того, чтобы незлобно, но понятно и однозначно объяснить ему, что он "идет лесом", и что, как говорят на геофаке у брата, "ночь, проведенная в одной палатке, еще не является поводом для знакомства".
Чтобы во всем разобраться - нужна тишина и спокойствие.
Которых сейчас нет. Да и в суетной Столице уже не будет.
И тут Анютка ощутила, что ей страшно не хочется уезжать из Степи.
Она ещё не знала, почему. Но чувство это, зародившись где-то в глубине подсознания, постепенно росло, как кристалл, заполняя собой всё окружающее пространство. И под его влиянием среди путающихся мыслей и обрывков фраз, возникавших в голове, начало зарождаться Решение.
-Ларик, останови машину!
-Что случилось?
-Ларик, пожалуйста, останови машину! - голос Анютки был нежным и мягким, но то, как это было сказано, однозначно говорило о том, что возражения нежелательны.
"Жигулёнок", скрипнув тормозами, остановился.
Анютка вышла на обочину, затем вытащила за лямки свой рюкзак, аккуратно поставила его в пожухшую траву.
-Ты куда? - голос Ларика даже дрогнул от неожиданности.
-К Старому! Лис, как до Столицы доберётесь - позвони моей маме, скажи, что буду примерно через неделю!
Командир всё понял без лишних объяснений.
-Ну что ж, удачи! Только смотри, не перегрейся - Солнце сейчас злое.
Анютка снова нагнулась к кабине, по очереди поцеловала в щёку остававшихся там ребят.
-Счастливой дороги, мои милые рыцари! И не оглядывайтесь назад - плохая примета!
Когда шум мотора затих, она подняла рюкзак и, ломая кроссовками пересохшие стебли, начала подниматься на небольшую сопку, у противоположного склона которой лежала дорога на Разлом.
***
Встретить в степи человека без предварительной договорённости уже само по себе - неожиданность...
Встретить именно сейчас и именно этого человека для Альтаира было неожиданностью вдвойне. Нет, даже не вдвойне - в квадрате, в кубе, в десятой степени! Потому он даже не смог сказать ничего осмысленного. Лишь задал недоуменный вопрос.
-А ребята где?
-Уехали в Столицу, - Анютка посмотрела на часы, - если всё нормально, то сейчас, наверное, уже по трассе идут!
Альтаир снял рюкзак, медленно опустился сверху.
-А ты здесь? Какими судьбами?
-Попутным ветром!
И, видя немой вопрос, застывший на лице товарища, продолжила:
-Подумала, что тебе в такую даль с реальным человеком идти будет гораздо веселее, чем с одними тёплыми воспоминаниями! Ну ладно, шучу, - быстро оговорилась Анютка, - хочется Старого повидать, да и у меня ещё почти две недели свободные есть. Не сидеть же в Столице всё это время!
-Ты уверена, что дойдёшь?..
Анютка слегка наклонила голову и хитро прищурилась.
-А куда я денусь? А если что - ты же мне поможешь, так ведь?
Альтаир помог ей накинуть рюкзак, всё ещё сомневаясь в реальности происходящего. Не спеша, они вдвоём двинулись по степной дороге вслед за уходящим за горизонт Солнцем.
-А теперь то, что вы нашли, сможет помочь построить такой же двигатель, как на их звездолёте?
И тут Альтаир произнёс фразу, за которую в годы студенческой юности любого обвинил бы в ренегатстве, измене идее и многих других смертных грехах.
-Анютка, давай больше сегодня о двигателях и звездолётах говорить не будем, хорошо?..
Вскоре на Степь снова опустилась ночь...
И сколько они ещё шли, о чём говорили, что видели и на каком километре пути их шершавые исцарапанные ладони, наконец, нашли друг друга, а усталые пальцы переплелись - этого не знает никто.
Потому что Степь вокруг была безлюдна на много-много километров, Солнце уже закатилось, Луна ещё не взошла, а звёзды от нас пока ещё очень и очень далеко.