|
|
||
И жестокая, бессмысленная фраза сорвалась в конце письма: "Прощайте, люди! Прощайте, кровожадные, кривляющиеся обезьяны!" В.М. Гаршин, "Ночь" 1
Олег хорошо помнил тот день, когда Феликс Пономарев впервые появился в их классе. Он стоял на пороге и жевал жвачку; у него был неопрятный вид, но Олег сразу понял, что всегда хотел иметь такого друга, как он... Они бродили по мрачным Таганским переулкам, пили вино в тенистых скверах, глядели в воду с Гончарной набережной. Феликс почти ничего не рассказывал о себе; казалось, ему просто нравится гулять по незнакомому району. Однажды он указал на какое-то невзрачное строение из красного кирпича и сказал: — Тут тюряга была. Потом ее разрушили. А этот корпус, гляди-ка, сохранился! Он любовался зловещим зданием; в его воображении оживали зэки, звучали переклички, замышлялись побеги. Олег ничего не знал об уцелевшем корпусе знаменитой «Таганки», и поэтому спросил: — Ты уверен? — Отец говорил, — ответил Феликс, как будто это что-то значило, повернулся и быстро зашагал прочь. — Я домой. Не ходи за мной, — отрезал он. Олег обиделся. Но назавтра в школе Феликс был с ним особенно приветлив, а после уроков рассказал, наконец, о своей жизни. Несколько лет назад у него умерла мать, отец впутался в какие-то темные дела, задолжал кучу денег, продал квартиру в Сокольниках, и теперь им приходится снимать комнату в коммуналке. У отца есть женщина, поэтому его почти никогда не бывает дома. Ты должен научиться жить один, говорит ему отец... Феликс вообще стал более откровенен с Олегом. Оказалось, например, что он ненавидит богатых людей. Заметив на улице модно одетого прохожего, он матерился и презрительно сплевывал. Когда Олег спросил Феликса, не коммунист ли он, Феликс сказал, что нет — просто несправедливо, когда у одних есть все, а у других ничего... Олег старался во всем походить на Феликса. Он запустил учебу, стал носить свою старую одежду, грубить учителям и вскоре понял: они с Феликсом — одно. Или почти одно, ведь ему еще не хватало, пожалуй, главного: уметь рассуждать так же легко и свободно, как Феликс. Этот недостаток мучил его; он пытался выражать собственные идеи, но, опять же, лишь невольно повторял мысли Феликса. Однажды, за бутылкой портвейна, он стал поносить всех состоятельных людей, которые, дескать, набивают себе карманы за счет простых работяг, и Феликс перебил его: — А твой папаша, он кто? Кажется, бизнесмен? Олег осекся: о своем отце, владельце сети московских баров, он не без гордости рассказывал Феликсу еще в первый день их знакомства. «Неужели теперь Феликс отвернется от меня?» — подумал Олег и вдруг устыдился своего отца, словно тот был не успешным предпринимателем, а каким-нибудь дворником или безработным. Но Феликс дружелюбно похлопал его по плечу и сказал: — Ладно, ты-то вроде ничего, свой. Это прозвучало, как искупление... В один из воскресных вечеров, за несколько недель до выпускного вечера, они прогуливались неподалеку от метро «Марксистская». Феликс был угрюм, и Олег заметил странную бледность в его лице. Они зашли в торговый центр и поднялись на этаж, где был Макдональдс. Тут случилось странное: Феликс стал быстро собирать со столов объедки. Он проворно рассовал по карманам остатки нескольких гамбургеров, пирожок, горстку картофеля фри и залпом допил стакан остывшего кофе. Он съел свою добычу в ближайшем дворе на скамейке. — Запомни: ты ничего не видел! — сказал он, утерев рукавом рот. — Ладно, но у меня есть деньги. Если бы ты попросил, я бы дал тебе. — Я не смог бы их вернуть. К тому же это деньги твоих родителей. Ты их не заработал! Феликс, который, казалось, все еще голодал, был явно раздражен. Однако, увидев, что Олег чуть не плачет, он смягчился: — Старик, мне и правда нужны деньги. Но я не хочу ни от кого зависеть, такой уж у меня характер. Мой отец говорит, что я сам должен зарабатывать себе на хлеб, и он прав. Если ты действительно хочешь, можешь помочь мне в одном деле. — В каком? — Сначала скажи, согласен или нет. — Да. — Отлично, тогда пойдем! — Куда? — Увидишь. Пока сам не знаю... Они бродили по улицам до самой темноты. Наконец Феликс сказал: — Смотри! — и указал на высокую роскошную брюнетку, шедшую на некотором расстоянии впереди них. Выглядела она значительно старше их. — Ничего так... — Не туда смотри, идиот! Сумочку видишь у нее на плече? Как ты думаешь, сколько у нее в кошельке?.. Они настигли брюнетку в Тетеринском переулке, как только она свернула во двор. Феликс схватил ремешок ее сумочки и дернул; девушка пошатнулась, но сумочку не отдала. И тут Олег увидел ее глаза: скорее печальные, чем испуганные; он будет с тоской вспоминать их всю жизнь, потому что в следующий миг Феликс вынул из кармана нож — один из тех длинных раскладных ножей, которые в то время продавались повсюду — и резким движением откинул блеснувшее во мраке лезвие... Но девушка продолжала сопротивляться. Думала ли она, что Феликс не решится воспользоваться ножом, надеялась ли до последней минуты на помощь случайных прохожих, или просто не хотела пасовать перед двумя обнаглевшими малолетками, — непонятно; Феликс ударил ее в самое сердце, и она упала между двух стоявших тут машин. Она была мертва... Сначала они шли быстрым шагом, чтобы не привлекать внимание, но потом перешли на бег. Бежали они долго, с передышками. По дороге Феликс выбросил нож в помойку. Олег то и дело спотыкался. Когда они, наконец, оказались у Яузы, он обхватил руками голову и простонал, глядя в черную, как мазут, воду: — Зачем ты убил ее? — Зачем? — спокойно ответил Феликс. — Потому что она начала делать глупости и могла закричать, теперь понял? Тут Олег увидел сумочку в его руках и подумал: «Он все-таки взял ее»... Феликс достал кошелек, открыл его, но там оказалась только мелочь; тогда он бросил в реку и кошелек, и сумочку. — Не надо было убивать ее, — снова простонал Олег. Тогда Феликс схватил его за шею обеими руками и начал душить. — Только не вздумай настучать! Мы теперь повязаны, понял? А теперь расходимся: опасно... Время до выпускного вечера показалось Олегу вечностью. Он боялся суда, боялся тюрьмы, но еще больше боялся Феликса — своего друга, внезапно превратившегося в убийцу. «Повязаны!» — беспрерывно звучало у него в голове. Страх мешал ему сосредоточиться на экзаменах; иногда звонил телефон, он снимал трубку, но там была тишина: он знал, что это Феликс пытается окончательно подавить его. И только после экзаменов, которые они оба сдали с трудом, Олег немного успокоился: Феликс исчез. Но надолго ли? 2
Олег не мог забыть убитую Феликсом девушку. Теперь, когда он уже не был так зациклен на своих страхах, как раньше, она стояла перед ним, словно живая, и он с болью осознавал, что долгое время ему по-настоящему не было жаль ее. «Это все равно, что убить», — думал он. Она жила в его воображении. Смеялась, рыдала, капризничала. Иногда он брал ее прохладную ладонь в свою руку и гладил ее волосы. Призрачные любовники, они уже не разлучались. Его мучило, что он ничего не знает о ней. Он в отчаянии цеплялся за подробности той страшной ночи и не мог насытиться воспоминаниями. Приходил на место преступления, садился на скамейку и наблюдал за людьми, поражаясь только одной мысли: «Возможно, несколько лет назад кто-то из них возле своей машины наткнулся на труп соседки...» Он превращался в невротика... Все это время отец пытался сделать из него бизнесмена. Наконец он поручил ему свои бары, а сам прибрал к рукам ресторанную сеть. Олег приступил к работе и вскоре понял то, чего никогда не понимал ненавистный ему папаша: у него нет никаких способностей к бизнесу. Он не мог сосредоточиться на делах из-за своих переживаний, к тому же все бизнесмены казались ему ничтожными людьми и мошенниками; он не выносил их, а под конец вообще перестал удивляться, что в этой жизни находится место таким убийцам, как Феликс. Правда, теперь у него появились деньги, и со временем он осуществил свое давнишнее желание: купил квартиру в районе метро «Сокол» и поселился в ней, чтобы спокойно погрузиться в мир привычных кошмаров. Отец удивился его решению, но удерживать не стал: «В конце концов, для молодого человека это нормально, хотеть жить отдельно», — сказал он... В одиночестве для Олега не было ничего нового — ничего, кроме постоянно тяготевшей над ним мысли о женитьбе. Впрочем, эта же мысль приводила его в ужас. Дело в том, что он не испытывал к женщинам никакого влечения и в душе презирал их. «Они с легкостью перенимают все мужское, — рассуждал он. — Занимаются политикой, играют в футбол, служат в армии. И если сегодня женщина села за руль, то завтра она уж точно возьмется за штурвал боинга. Мужчин привлекает, по сути, только секс, но они сами же внутренне страдают от порабощающей их похоти...» Иногда при виде проституток ему даже казалось, что он начинает сочувствовать сексуальным маньякам. «Не является ли для мужчины убийство женщины единственным способом отстоять свое?» Вот что иной раз приходило ему в голову... Как-то раз двое молодых бизнесменов пригласили его в ночной клуб отметить удачную сделку; он пошел из чистого любопытства и там, в клубе, впервые попробовал кокаин. Наркотик завладел им быстро. И хотя он по-прежнему занимался делами, мысли его были уже далеко от бизнеса: каждый вечер он спешил домой, чтобы принять очередную дозу; тогда его тело вновь становилось воздушным, а мысли — ясными, как первый снежок. Однако ощущение блаженства длилось недолго. Со временем его ломки стали тягостнее, дозы — больше. Он почти перестал выходить из дома, не отвечал на телефонные звонки; его мучили кошмары: часто ему казалось, что у него под кожей копошаться насекомые. Он уже без труда представлял себе свое будущее: сначала он лишится работы, а потом, когда кончатся накопленные деньги, и вся его жизнь покатится к черту; впрочем, без кокаина он почти не видел в ней смысла... Однажды, когда он возвращался домой после покупки очередной дозы, выйдя из лифта, он вдруг почувствовал, что сзади кто-то стоит. Обернувшись, он увидел перед собой бедно одетого человека с большой спортивной сумкой на плече. Феликс криво улыбался сквозь бороду. Теперь у него была борода... — Как ты меня нашел? — Не поверишь: случайно! — Ты за мной следил? Что тебе нужно? — Ничего особенного: деньги. Банальная история... Олегу не терпелось принять наркотик, и Феликс раздражал его. — Что, на бутылку не хватает? — Можно и так сказать. Только на очень дорогую бутылку. — Хеннесси? Дом Периньон? Сколько? Мне некогда. — Всего сто тысяч. Прости, я не знаток вин. — Ты юморист! И Олег стал открывать ключом дверь. Но тут он увидел в руке Феликса пистолет. — Давай, входи! — приказал Феликс и ткнул Олега дулом в бок, а, когда они зашли в квартиру, сильно толкнул его в спину, так что тот упал на пол. — В комнату! Олег подчинился. В комнате Феликс заставил его сесть на стул, который поставил посередине; потом достал из своей сумки широкий скотч и плотно обвязал им его вместе со стулом. — Не бойся, — сказал он, — пытать не буду. Но если дернешься — убью. Где деньги? — Подонок! — Ладно, сам найду. Феликс начал рыться в квартире. Он открывал шкафы и выгребал вещи на пол, пока не нашел нужное. Он побросал деньги в сумку, сел на диван и сказал: — Извини, старик. Я не хотел всего этого. И бог мне свидетель! Знаешь, с тех пор много воды утекло. Я погружался на самое дно. Был вором, рэкетиром, сутенером. Теперь я устал. Я хочу завязать и начать все заново. Но только не в этой стране! Тут мне уже нечего делать. Я решил уехать. Далеко. В Америку. И я верну тебе эти деньги, слышишь? Пока не знаю как, но верну. Окей? Прости, что пришлось причинить тебе боль! Слишком много в этом мире страдания и боли... Помнишь старика Достоевского? Слезинка ребенка... Феликс не договорил и расплакался, и крупные слезы градом покатились по его черной курчавой бороде. «С нервами у него явно не все в порядке», — подумал Олег. — Зачем ты убил ее? — Кого? — Ту девушку, ты знаешь, о ком я говорю. Лицо Феликса исказилось; он вытер рукавом сопли, вскочил с дивана и начал нервно расхаживать по комнате, размахивая пистолетом. — Черт! Черт! — вопил он. — Насколько я помню, мы были вместе тогда! — Я просто шел за тобой. Я думал, все это игра. — Это и была игра, пока эта тварь не начала орать! — Она не издала ни звука. —Плевать! Если бы я не пришил эту тварь, эту грязную шлюшку, она начала бы орать, и тогда нам конец. Ты должен благодарить меня! — Мне не за что тебя благодарить. Ты мне сломал жизнь. — Ничего я тебе не ломал! Во всяком случае пока. Поэтому лучше заткнись и слушай. Думаешь, нас случайно свела судьба? Ошибаешься, старик. Нет ничего случайного. Я тебе больше скажу: если мы оказались вдвоем в тот вечер, значит, в глубине души ты тоже был не прочь прикончить ту шлюшку. — Ты просто больной. — Вспомни: когда я вынул нож, ты стоял и смотрел. А потом не пошел в милицию, не дал показания... — Зачем ты говоришь мне все это? Почему ты ненавидишь меня? — Ты сам себя ненавидишь... Посмотри, как ты живешь! Вместо того чтобы положить деньги в банк, ты хранишь их вместе с трусами! Или, по-твоему, так надежнее? Ха-ха! Пойми, если ты еще не запачкался в крови, то только из-за своей слабости. Я совершал много, очень много ошибок в своей жизни и, допустим, раскаивался. Нет, я действительно раскаивался! И раскаяние мое было искренним. Всегда! А ты таишь зло против людей, позволяя ему разрушать тебя изнутри. Отсюда твои проблемы, да... Когда-то я пытался многому тебя научить, но, вижу, ты так ничего и не понял. Поэтому я думаю, что окажу тебе большую услугу, если пристрелю тебя прямо сейчас. К тому же, я совсем не уверен, что ты не настучишь на меня после той ошибки, которую я опять сделал, взяв у тебя эти долбанные деньги! Тут Олег почувствовал, как что-то холодное уткнулось в его лоб. Он закрыл глаза и приготовился к смерти. Он не сомневался, что Феликс выстрелит. Но Феликс почему-то медлил. Его рука уже начинала дрожать, когда он, наконец, произнес: — Ладно, когда-то мы были друзьями. Потом он размахнулся, и в следующий миг Олег ощутил острый удар рукояткой пистолета по виску... Придя в сознание, он стал пытаться ослабить скотч, двигаясь всем телом. Наконец ему удалось встать со стула. Его левый висок ныл; он провел по нему рукой, и на ладони осталась запекшаяся кровь. В квартире был беспорядок; на полу валялся перерезанный Феликсом телефонный провод. Ему ужасно захотелось принять кокаин; он вынул из кармана купленный недавно пакетик, надорвал его, высыпал порошок на стол, сделал дорожку, достал из ящика специальную металлическую трубочку, вставил ее в ноздрю и жадно вдохнул наркотик. Ему сразу полегчало. Он прошел в ванную, разделся и встал под душ; сильные струи обожгли его изнуренное тело, взбудоражили мысли. Рано или поздно у Феликса все наладится; он уедет в Америку, подлечит нервы и начнет новую жизнь. А что будет с ним, с Олегом? С тех пор, как на его глазах умерла девушка, время будто остановилось для него. Он жил в одном дне, постоянно скрывая свое болезненное состояние от окружающих, и наконец одиночество стало его сущностью; он возненавидел людей, а теперь, благодаря Феликсу, еще и понял, что способен... на убийство. Он не знал, в какой момент это произойдет с ним, не знал, будет ли его жертвой случайный прохожий, проститутка с Ленинградского проспекта или его родной отец, окажется ли в его руке пистолет, гибкая проволока или разделочный нож, — он лишь чувствовал, что эта нелепая, уродливая жизнь должна продолжаться для других людей, несмотря на обилие зла в ней, и что его самого нужно изолировать от общества, как свирепого оборотня, пока действительно не случилось страшное... Он вышел из ванной и тщательно вытерся полотенцем. Потом надел чистую рубашку, галстук, деловой костюм, причесался, попрыскался туалетной водой и, все еще чувствуя тошноту от удара по голове, покинул квартиру. По пути он снова вспомнил ту ночь. Ему всегда казалось, что в глубинах его памяти еще скрываются такие подробности, без которых окончательный возврат в прошлое невозможен, и вот, наконец, все ожило и запрыгало перед ним, словно по взмаху невидимого дирижера: злобное лицо Феликса, предсмертный взгляд девушки, пустынная набережная Яузы... Он даже сам не заметил, как оказался в отделении милиции. — Я хотел бы сделать заявление, — сказал он. — Что случилось? — спросил дежурный. — Это было давно, в Тетеринском переулке. Незадолго до окончания школы я поссорился с отцом, и он лишил меня карманных денег. Тогда я решил кого-нибудь ограбить. У меня был с собой нож. Я выследил одну девушку и попытался отнять у нее сумочку, но она стала сопротивляться. И тогда я ударил ее ножом в сердце...
- Оставить комментарий
- © Copyright Соболев Максим (so-bolev@yandex.ru)
- Размещен: 10/04/2012, изменен: 10/04/2012. 18k. Статистика.
- Рассказ: Проза
Связаться с программистом сайта.