...Погода сейчас - самая обманчивая и непостоянная за весь год. Время года "ни то ни сё" называется. Зато богатое на традиционные людские глупости. Из года в год люди считают, что сейчас самая замечательная погода для посадки картошки. И из года в год убеждаются, что через пару дней вдарят последние морозы и половина посаженных ни в чем не повинных корнеплодов вымерзнет на раз. И ведь будут сокрушаться и проклинать собственное стадное чувство и советы дедушки, который "точно знал, когда картошечку сажать". Хотя и сами уже дедушки давно, и на дачу в эти дни ездят исключительно из жадности: праздники ведь, потом-то когда получится! А картошка - авось приживется...
В общем, неустойчивая погода: вот прям вчера лил дождь полдня, а позавчера солнечно было и даже в какой-то момент жарко как летом. А сейчас так и хочется воскликнуть: "остановись мгновенье!" - до того хорошо; и солнышко припекает чуть-чуть, и ветерок легкий гуляет в прорехах моих джинсов. Что будет завтра - никто не пытается даже предположить, два года назад, например, град пошел...
Я сижу на очень удобной крыше-козырьке. Пока не попробовал, не верил, что сидеть на крыше, свесив ноги "за борт", очень удобно. А если еще солнце трудилось все утро, прогревая бетонные плиты (прям как будто специально для моей задницы!), так вообще прелесть!
Сама по себе эта крыша - верх архитектурного идиотизма: Кому пришло в голову делать козырек над третьим, а не вторым этажом жилой высотки? Нет ответа. Зато есть очень удобное место для размышлений.
- И разговоров, - заканчиваю я мысль обращением к сонному рыжему коту, дремлющему рядом слева от меня. - Правда, Лофт?
Локи открывает один глаз и пару секунд смотрит на меня лениво-презрительным взглядом.
- Мырк, - неуверенно мыркает он и снова погружается в нирвану.
Лофт только что разменял пятую жизнь и вполне доволен нынешним состоянием "новорожденного". Реального возраста ему после реинкарнации - чуть-чуть за год, и эйфория нового существования у этого бывшего инженера какого-то НИИ еще не прошла, поэтому он иногда забывает, что живет в квартире на девятом этаже и прыгает за вкусной синицей прямо из форточки. Это действительное пьянящее чувство - знать, что у тебя в запасе еще несколько перерождений в этом теле.
Многие, очень многие, переродившиеся кошками, расходуют большинство своих жизней в первые две дюжины месяцев. Именно поэтому в детстве кошки и коты такие веселые и игривые; а вовсе не потому, что глупые и маленькие. Они всего лишь отрываются за прошлую жизнь в человеческом теле.
И это правильно. Вы не находите?
-Эх ты, рыжий засранец! - Ласково треплю я Лофта за ухом. - Ведь Ленка опять плакать будет, когда тебя найдут.
Рыжий Засранец опять и снова открывает один глаз и в этом его взгляде я читаю: да мне пофиг! И правда, какое ему дело до какой-то школьницы, которая возомнила себя его Хозяйкой. Ну, подумаешь, сливками кормит и гладит по шерсти иногда. Это еще ничего не значит. Кот - существо свободное. Захотел - помурлыкал, передумал - цапнул за руку и свалил в окно.
Я ухмыляюсь в лофтину наглую физиономию и перевожу взгляд на "подведомственную территорию". Или на "зону ответственности". Или на "охотничьи угодья".
Короче говоря, смотрю на наш с Лофтом двор.
Ничего так себе дворик. Уютный. Четыре свеженькие девятиэтажки окружают по периметру довольно значительное пространство, у которого просто не было выбора стать чем-то иным, нежели Игровой Площадкой, Магазином "Продукты" и Трансформаторной Будкой.
Ну и деревья, разумеется. Куда уж без них.
На площадке играют дети.
Трансформаторная Будка гудит про свои трансформаторные дела, но ее, как обычно, никто не воспринимает всерьез.
Из магазина в подъезды курсируют с умным видом тётки с сумками.
Ха! Делают вид, что раз они стали мамашами, то серьёзный вид им идет. Лет десять назад они бы с куда большим удовольствием пили пиво на этом же козырьке, где сейчас сижу я, и вели глупые разговоры с какими-нибудь мальчишками, которые сейчас стали взрослыми и угрюмыми дядьками.
Середина дня, среда. Большинство людей либо изображает бурную деятельность на своих рабочих местах, либо усердно ломает зубы о гранит науки стандартной или повышенной прочности. Несознательные личности вроде меня прогуливают занятия в более живописных местах, которые, - как это естественно и самопроизвольно! - в мои владения не входят. Молодые мамки, сидящие дома с детьми и всякие старушенции, лузгающие на скамейках кости окружающим, как на зло, в число нужных мне людей не входят.
А у меня план. В смысле разнарядка. И я ее никак не могу выполнить. Или разнарядку не выполняют? Ладно, хрен с ней, с разнарядкой, короче я не справляюсь со своими служебными обязанностями. А поскольку у меня испытательный срок на этом месте работы, то это очень негативно может отразиться на будущем карьерном росте.
Ну а что я могу сделать? Против себя не попрешь, не получается у меня из-под палки работать. "Сдавать норму" - не мой стиль. Я творческая личность. Могу вот так весь день на крыше просидеть, наблюдая за сменой жизни во дворе и нифига не сделать. Когда солнышко ласковое и ветерок легкий по макушке гладят. А сработать через два дня, когда ливень за окном бушует и звезды во мгле горят.
И мне такой стиль работы очень важен. Я там в отделе кадров об этом на прямую и сказал. И что? Рукой махнули и послали. Давай, мол, втянешься, будешь как все пахать. А я не хочу.
И решать, - захочу ли, - осталось всего ничего. Пока план выполняется, на мои выходки смотрят сквозь пальцы. А потом, - бац!- и добро пожаловать в реальный мир обратно. И буду я просто так на соревнования по стрельбе от институтской команды ездить, а не на охоту ходить, просто так кошек гладить, а не общаться вот как с Лофтом только что, просто так смеяться на старыми сказками а не быть одной из них...
Я опираюсь на руки, переношу вес тела назад и смотрю в небо. Небо сегодня синее-синее, как на картинках прям! И облака... Они и правда похожи на маленьких долгогривых лошадок. Вот смешно! Думал это просто детская песенка.
А ведь красиво! Эх, вот прыгнуть бы в эту синеву... И просто падать и падать, все время, сколько его ни осталось!
Раньше я когда-нибудь обращал внимание на такие мелочи? Не-а. Захотел бы "падать в небо", бросил бы институт и в военкомате попросился в войска дяди Васи. Да и кошек как-то не считал "священными коровами". А когда поближе с их миром и мировоззрением познакомился, сразу... зауважал, рассмотрел, что ли.
Солнца не видно, но его присутствие несомненно. Иначе бы пасмурно было, и ветер из ласкового шалуна превратился в злобного подростка с неудовлетворенным либидо.
Краем глаза замечаю, что Лофт чуть-чуть напрягся. Ага, Ленка, наконец-то пришла из школы и увидела пропажу любимца. Где его искать - она знала прекрасно: за этот год Лофт сигал в окошко трижды.
Скашиваю взгляд на разомлевшего кота:
- Что, кончилась нирвана? Начались трудовые будни игрищ со школьницей?
Одновременно с моим вопросом скрипит подъездное окошко и на козырек пролезает Ленка.
Которая, увидев Лофта, сразу начинает шепеляво причитать:
- Ну фто зе ты, Лоффтик! Опять свалился, малыфок! Дай я тебя обниму!
Локи чуть поднимает голову и смотрит на меня с видом "пристрели меня, брат, я больше не могу!". Я ободряюще улыбаюсь ему и тыкаю пальцем в нос, мол, давай, солдат, держись.
Ленка, тем временем, совсем выбралась на крышу и теперь плаксиво гундосит, проворно пробираясь мимо битых бутылок, выброшенных несознательными гражданами с верхних этажей, и остатков кирпичей, отчаявшихся ждать в стене "хорошего человека":
- Ну как ты там, Лофтик? Я уве иду! Счас я тебя заберу домой! Пойдем, мой хорофый!
Меня Ленка, ясен пень, не видит, а вот Лофт окончательно открывает глаза и, позволяя первокласснице запеленать себя в заботливые объятья, выворачивает голову и, бросая на меня просительные взгляды, жалобно вопит, предчувствуя долгие дни взаперти:
-М-м-л-яяяяя!!!
Улыбаюсь ему вслед и машу рукой. До скорой встречи, мохнатый! Надеюсь, ленкины родители не скоро накопят на пластиковое окно с вентиляцией или, по крайней мере, догадаются поставить противомоскитную сетку.
Ну вот, я снова остался один. Моя интуиция подсказывает, что это не надолго. Ну просто не бывает, чтобы такой хороший день не испортили.
Некоторое время я просто сижу в напряжении, но понимая, что настроение потеряно, а момент безнадежно испорчен, отталкиваюсь и поднимаюсь с рук, одергиваю свою клетчатую рубашку и, доставая сигареты из нагрудного кармана, громко ворчу за левое плечо:
- Давай, вылезай, раз приперся! Чего прятаться, я тебя и так вижу.
Семён проявляется после того, как я убираю пачку обратно. Как всегда, подтянутый и серьезный. Целеустремленный и прилизанный, в костюме и модных очках в круглой оправе.
Мне необязательно оборачиваться, чтобы утверждать это. Сеня абсолютно предсказуемый консерватор. Могу с точностью до восьми десятых предсказать, что он сейчас сначала скажет точное московское, а потом сделает мне шпильку по поводу курения.
- Хватит курит, стажер! Ты подрываешь имидж! И знаешь, сколько сейчас время? Обеденный перерыв, между прочим! Страда, между прочим, а ты тут отдыхать изволишь!
Ну вот, видите, я почти угадал. Затягиваюсь поглубже и пытаюсь сказать ему взглядом все, что думаю и про страду, и про чей-то обед и про противников древнего идейского ритуала.
- Не наглей, салага! Ты пока не в штате. Да и если возьмут тебя на полную ставку, уж я из тебя дурь-то выбью!
Отправляю сигарету в направленный неуправляемый полет в сторону "Продуктов": Сеня, конечно, тот еще зануда, но это не мешает ему оставаться моим куратором по отделу и, собственно, непосредственным начальником. На данный момент.
Там, наверху, все прекрасно осведомлены о его честолюбии и непомерно большой любви к командованию, поэтому на служебки, которые Сеня кропает по дюжине в день, давно не обращают внимания. Но и ругать это "прапорщика" вроде не за что: отличный службист, исполнительный и верный.
Все таки оборачиваюсь в полкорпуса и спрашиваю, цитируя одного жителя крайнего севера:
- Чего приходил-то, начальник?
- Напомнить тебе, что до конца отчетного периода осталось всего четыре дня, - не очень-то любезно отвечает мой куратор. - И на этот раз я добьюсь, чтобы тебя отчислили. Перевели. Обратно. К людям.
Последние слова он цедит с явным удовольствием.
- У меня еще четыре дня, - подтверждаю я. - В чем же дело?
- Всего четыре дня, - поправляет он меня. - Успей, стажёр.
Сеня улыбается и мне становится тошно: весь такой красивый и правильный, с модной прической и гладковыбритыми щеками. Тьфу! День испорчен окончательно.
- И никакого брака и мухлежа, половинчик! - вот прям ему приспичило меня унизить и оскорбить тем, что я в ведомстве пока только наполовину, на испытательном сроке. - Бывай, красавчик!
И Семён с такой силой выбрасывает крылья, взмывая в небо, что я успеваю услышать треск рвущейся пиджачной ткани и стук каблуков его черных лакированных ботинок.
- Хм... Позёр, - почти про себя говорю я и сдуваю опускающееся рядом одинокое белоснежное перышко.
Впрочем, он ведь прав, думаю, останавливая руку на полпути за новой сигаретой. Работать надо, а то выгонят меня нафиг. И буду я просто... ну да, это мы уже обсуждали.
Ну, хотят выполнения плана, будет им выполнение плана. Вон, тинэйджеры возвращаются с прогулянной школы...
Я распрямляю спину и с какой-то даже злостью, что ли, напрягаю мышцы. А глаза закрываю. Никак не могу привыкнуть к этому. И не больно вроде, если не резко, да и старички обещали, что со временем "на автомате благодать снисходить начнет". Но все равно.
Я даже прорези продольные на "рабочей" рубашке сделал, чтоб лишнего сопротивления не было. Не помогает. Поэтому приходится закрывать глаза и терпеть.
Зато потом...
Я как будто вырос на пядь. И легкие у меня теперь как у кузнеца, дышать такими в полную силу - уже удовольствие. И вижу еще лучше.
Отталкиваюсь пятками от бортика козырька и взмываю вверх на добрых пять этажей. Слегка расслабляюсь и открываю глаза. Ловить крыльями ветер - это тоже очень приятно. Улыбаюсь: не-е-ет, мои хорошие, день только начинается! Сейчас мы поработаем!
Слегка поворачиваю голову и охватываю взглядом мою зону ответственности. В нынешнем моем состоянии я вижу многое, в том числе и нужное мне состояние людей: кто-то из них уже "прострелен", - мной, или товарищами по цеху, - а кто-то еще нет, а кто-то в такой жуткой депрессии, что его трогать пока не стоит.
Стены, окна, деревья, машины и другие препятствия значения не имеют, наличие или отсутствие золотистого или синеватого свечения вокруг человека я замечу точно.
Вот и сейчас в толпе старшеклассников, возвращающихся из местного лицея домой, я вижу всего парочку золотистых ореолов и совсем не вижу депрессивных синих. Оно и понятно - в такой день даже самый заядлый мизантроп стремится вылезти в общество и отогнать хандру.
Ладно, с этими все ясно: стреляй - не хочу. Теперь вторую цель...
Моя левая рука уже отяжелела, пальцы с удовольствием сжимают филигранную резьбу. Завитушки - единственное, что я изменил в своем луке. Все остальное, вплоть до прицела и роликов - точная копия моего тренировочного композитнка в человеческой реальности. Так проще, не нужно привыкать к оружию заново.
Поворачиваю голову немножко направо, как на запах. Еще не знаю точно, кого и где я увижу, а правая рука уже тянется за спину. Пальцы привычной щепотью достают из появившегося колчана пару одинаковых золотистых стрел. На этот счет можно не волноваться - они одинаковы, иначе бы в моей работе не было никакого смысла.
Так, одну в зубы, одну на тетиву. Еще раз закроем глаза и сверимся со способностью моего человеческого сердца чувствовать моей же ангельской задницей.
Ага, все верно, седьмой этаж высотки прямо напротив, четвертое окно слева от угла. Вон, фигуристая блондинка в халатике, что поливает многочисленные цветы на подоконнике. Получи, детка, прими мой дар...
Левую руку как можно дальше вперед, рывком. Теперь отдадим дать памяти и рефлексам, используем прицел, хотя, в моей ситуации это и не существенно. И плавно, на выдохе...
-Хх-а-а! - пропели волосы из гривы Пегаса в тетиве.
-Дзын-н-нь! - отозвалось разбившееся в этой реальности, но оставшееся целым в той, человеческой, окно на седьмом этаже.
Девушка замерла и чуть не пролила воду из кувшина, засмотревшись на улицу.
Но я этого всего не слышу и не вижу. (Просто знаю. Так было много-много раз до этого, и, даст Небо, будет еще потом.) Я уже наложил на тетиву вторую стрелу и повернулся в сторону школьничков. Всё действо занимает доли секунды - чем быстрее, тем лучше, тем надежней и правильней. А мне нравится все делать наилучшим образом, как можно более качественно.
Выцеливаю долговязый силуэт в кепке, как раз между двух золотистых, но не одинаковых. Тут уж думать совсем не нужно, тут все просто...
Растягиваю лук на всю силу рук. Вот так, что б наверняка, что б ни какой там Семён не прицепился. Никаких там "недоделок"! Вот вам план!
Тетива привычно щелкает по щеке...
Пальцы правой руки привычно расслабляются...
Привычно поворачиваю кисть левой руки и отработанный лук картинно "падает"...
И сразу понимаю, что меня уволят. Даже не так.
МЕНЯ ВЫГОНЯТ С ТРЕСКОМ!!!
С занесением во все списки и все такое прочее.
Понимаю это все в момент, когда стрела пробивает сердце моей цели навылет ("что б наверняка"). Когда изменить уже ничего нельзя. Когда вся возможная магия, подвластная начинающему рядовому сотруднику отдела "К", уже свершилась. Когда два сердца теперь - одно...
...Когда долговязая девчонка смеясь срывает с головы кепку и водопад каштановых волос рассыпается по ее плечам!
...Сижу где-то на крыше. Как сюда забрался - не помню. Кажется, что вот прям из-за лифтовой шахты выйдет отряд карателей в белёсых халатах и обрубят мне крылья пламенеющими мечами. Раза по три каждый.
Понимаю, что сижу так уже довольно долго, и дурацкой ситуации, в которую я попал, это никак не помогает. Надо срочно что-то придумать. Небо, помоги мне!
Запрокидываю бошку и некоторое время пялюсь в серую преддождливую кашу. И когда оно успело?..
- ы-ы-ы-ы! Ы!!! - вою я сам для себя.
Потому что никто кроме меня ситуацию не поймет и не оценит и не поможет, что самое дурацкое.
Стоп. Не поймет? А как насчет моего наставника? Нет, я не про Семёна, конечно, уж этому-то субчику я ничего вообще не скажу. А скажу...
Как и всегда в критической и, казалось бы, безвыходной ситуации, когда находится тот самый потайной "запасный" выход, про который все забыли, мысли несутся с потрясающей их самих скоростью.
Мысли путаются, сбивают друг друга, порой даже перепрыгивают через головы (ну, или что там у мыслей вместо головы) вперединесущихся. Но, что самое замечательное, продолжают движение в единственно правильном направлении. Туда, где большими красными буквами на стене написано НЮРКА. И три восклицательных знака!!!
- Да-да-да-дада! Нюрка-нюрка-нюрка, - приговариваю я, выуживая целлулар из заднего кармана джинсов. Сотовый старый и плоский, как селедка, переспавшая с китом, поэтому носить его в заднем кармане не жалко, а новый я все никак не куплю - некогда, да и этот "флай" вроде пока пашет.
Тыкаю пальцами в кнопочки и вот, пожалуйста, отважные спасатели уже собираются собираться меня спасать.
- Только бы не "вне зоны действия"! - тихонько шепчу я, слушая тишину в трубке.
Но ненавистная большей половине моих прогрессивных соотечественников тетенька, которая обычно бубнит из трубки эту дурацкую фразу, сегодня, наверное, взяла отпуск по семейным обстоятельствам. Ровно через секундную вечность я услышал здорово искаженные, но вполне так себе узнаваемые голоса Джона и Пола, которые знай себе тянули "All you need is Love! Love! Love!"
Блин! Очень в тему, Нюрок! Ты в своем репертуаре!
На четвертом повторе, когда я решил уже сжечь все имеющиеся в этом городе пластинки битлов, Нюрка соизволила таки принять вызов.
- Алле! Администрация Президента. Вам кого? - ну, Анька считает, что подобные заявления в начале разговора ошеломляют звонившего, и поэтому дальше он более откровенен в разговоре и все такое. Не знаю, как там насчет всего остального, но ошеломлять Аньке удается отлично. Даже меня, который выслушивает подобные приветствия довольно давно.
Но не на этот раз.
- Беда, Нюськ. Двигай ко мне быстрей, - даже не пытаюсь скрыть трагизм в голосе.
- А-а-а, это ты, половинчик, - вот она - мгновенная женская месть на отсутствие веселости и комплиментов в первой фразе разговора. - Чего стряслось? Опять палец поцарапал?
Про палец - это да, была такая смешная история. Но именно из-за того, что она смешная, она сейчас совсем "по-геройски" не к месту и не ко времени, и я ее потом вам расскажу, хорошо? А сейчас я наберу побольше воздуха в легкие и кааак наору на эту...
- АНЬ! У МЕНЯ ТРАБЛ ДО НЕБЕС! ДАВАЙ БЕЗ ШУТОК!
-Гм, я, конечно, очень рада за твоего дружка и твою девушку, НО ЗАЧЕМ ТАК ОРАТЬ? - вот теперь я ее зацепил. Если женщина кричит, ты заполучил ее внимание целиком и полностью, это факт. Теперь можно и помягче:
- Ань, у меня одинаковые цели. Понимаешь?
- Нет. Ты связал близнецов? Или развлекался в комнате смеха?
- Нет, - сейчас, наверное, опять буду орать на нее. - Я засадил двум девчонкам.
- Ого! Что, сразу двум одновременно?! Да ты просто герой! Мои поздравления, Дон Хуан! А в чем, собсна... - Анька замолчала, продумав, наконец, мысль до конца. - Ты где? У себя? Ну конечно! Я сейчас, я недалеко. Держись, младший, Нюрик идет к тебе!
И отключилась.
Просто пытаюсь дышать. Крыша и все окружающее кружится перед глазами. Кое-как достаю сигареты. Прикурить получается с третьей попытки - две предыдущие палочки смерти я просто сломал. После пятой затяжки немного успокаиваюсь. И "всего лишь" продолжаю не понимать, что же я натворил и как с этим бороться.
Немыслимо. Невероятно.
Ну, то есть бывают, конечно, всякие случаи. И мальчики с мальчиками гуляют, и... Ну, вы понимаете, да? Но ведь это же совсем другое! А здесь, после выстрела будет именно что ни на есть самая настоящая ЛЮБОВЬ!
И что с этим делать?
Спросите чего полегче.
Я как раз размышлял на тему нравственности моего поступка, и был ли он продуман заранее, и кто именно меня подбил на него - короче, репетировал речь для Трибунала, когда, наконец, на крыше появилась Нюрка.
Вообще Нюрка такая же как я, только хуже. Потому что давно перестала быть "половинчиком" и "стажером".
И человеком заодно.
Сотрудник отдела "К" с репутацией. Часть этой репутации заработана непосредственно на мне, потому что я оказался очень-очень способным учеником и все такое. Так что Нюрка мне немножко должна на самом-то деле. Она вам расскажет совсем другую историю, что, мол, младшим всегда помогать надо, и неофитов везде не любят, поэтому она такая замечательная и положительная, что взяла меня под опеку. Но я верю, что когда-нибудь совесть внутри этой задаваки разорвет адамантовые оковы и заявит о себе. Надеюсь, заявление будет написано нюркиными слезами, признаниями в неправоте и извинениями за высокомерие.
Но это потом. Может быть. А сейчас неправота, высокомерие и всезнание было намалевано на ее ангельском лике толстым-толстым слоем масляной краски. И напускное участие в голосе меня не обманет!
- Ну давай, рассказывай, - Анька садится рядом и, достав из сумочки ярко-красные четки, похожие на гроздь рябины, превращается в олицетворение внимания.
- Ха! Старый трюк! - указываю я на четки, но улыбаться не тянет.
Я уже немножко успокоился. Не знаю, от чего больше: от сигарет, от ее четок или просто от того, что нашелся все таки человек, который готов меня сначала выслушать, а уж потом отдавать под трибунал.
Я старался рассказывать с минимумом эмоций, так что на все про все ушло пару минут. Потом Анька скривилась, потрясла своей черной гривой и, закурив коричневую соломинку "Мора", попросила рассказать заново, но теперь со стороны эмоций и чувств.
Чем поставила меня в тупик, не скрою.
Изложение событий в этой версии заняло гораздо больше времени, поскольку я не сразу понял, чего от меня требовалось.
Забычковав свой прутик, Нюрка вынесла вердикт:
- Жить будешь. Тебе повезло, что ты стажер, - и, похлопав меня по колену, добавила не без ехидства, - и что у тебя есть такая волшебная Нюрка как я.
Ну вот, видите? И что с такой делать? В моей ситуации приходится только подыгрывать:
- Да? -нарочито грубовато и почти безразлично спрашиваю я, - И как это мне поможет, что у меня есть ты?
- Да так, знаю я один черный ход из твоей ситуёвины...
- НЕ ТОМИ, НЮРОК! - да-а, хреновый из меня игрок в покер, всегда подозревал.
Она с эдакой ленцой снова откидывает волосы с лица и, загадочно улыбаясь, вопрошает:
- А что мне за это будет?
Блин, вот зараза!
- Стакан молока и следка "Матиас" через систему, если не перестанешь выпендриваться, - более-менее спокойно обещаю я.
Впрочем, можно успокоиться: раз Нюрка сказала, что знает, как выбраться и из этого чулана, значит, действительно знает. Немножко покочевряжется сейчас и скажет.
- Ага, значит успокоился и можешь соображать дальше, - комментирует она мой выпад. - Хорошая реакция, половинчик, одобряю.
Да что они все прицепились с этим "половинчиком", а? Заколебали уже! Да я двадцать пять часов в сутки помню, что у меня испытательный срок еще четыре дня, что я не прошел окончательное посвящение и пока еще даже в пищевой цепочке местного ангельского бюрократического общества места не имею.
- Не злись, половинчик, это я тебе специально напоминаю, - она мысли читать повадилась, а? - Тебе пока многое с рук сойдет. Еще и не такое. Ха, две цели! Подумаешь! Я вот лично когда стажером была...
Она неожиданно резко замолчала и потупилась. Ага! У тебя тоже есть скелетик в верхней полке туалетного столика! Интереснооо...
- В общем, не дрейфь, салага! - ладно, это я тоже проглочу, только уже давай ближе к делу, товарисч!
Наверное, мой укоризненный взгляд был достаточно красноречив, потому что Нюрка, - не без вздохов, конечно, - перешла к сути решения вопроса.
- Выход есть. Вернее - вход. Слушай и запоминай. Все просто, так что повторять буду только два раза...
Нюрка сиганула прямо с крыши. Наверное, это приходит с опытом. Вот так чтобы с разбега в чернильную темноту. Да не-ет. Просто пофорсить решила. Типа, учить, шкет.
Научусь, уж будьте покойны! Вот разгребу нынешнюю ситуацию, выполню разнарядку, утру нос Семёну, и еще не такому научусь.
Ага, если не надорвусь в одиночку. На просьбу помочь не только советом, Нюрка заявила примерно следующее: сам настроил - сам играй! Думаю, каких размеров и степени мерзопакостности была ее улыбка в этот момент, уточнять не требуется.
Опять один. Все приходится делать самому!
И ведь что самое противное - все придется делать быстро, то есть сегодня, пока золото с наконечника моей стрелы не рассосалось полностью. Сейчас.
Сейчас. Когда нормальные люди спят уже. Ненормальные, наверное, тоже, но это не важно. Важно, чтобы спали влюбленные. И им подобные. Иначе не получится.
Для верности решаю подождать еще немного и пока раскинуть извилинами, куда именно я отправлюсь: к той или к другой.
На самом деле - никаких проблем. Нюрка даже за два раза инструктажа сумела разжевать все таким образом, что вопросов не осталось.
Технически.
А этически?
Этически вся моя работа - отвратительное преступление. Ведь я, ну, такие как я, сотрудники отдела "К", мы отбираем право на самое святое, что есть у человека - право на выбор. Хоть в чем-то, но отбираем.
Если думать об этом часто - свихнешься и попросишься в отставку.
Или начнешь жрать "ангельскую пыль" и впадешь в инфантилизм, будешь показываться во время охоты голышом на глаза смертным. Как раньше было, помните? Откуда все легенды-то. Ну там, пухлые щечки, кривые ножки, отсутствующий взгляд, полная беззаботность и все такое. Понимаете, о чем я?
Поэтому лучше не задумываться. "Вали всех, там наверху разберутся", или как там говорили крестоносцы.
И только два табу: кровные родственники и... И то, что я сотворил.
Так о чем же я?
Блондинка или, как говорила одна моя знакомая о каштаново-волосых, "средне-русая"?
"Москвичка или ленинградка"?
Слишком много мыслей. Надо действовать, а то замерзну тут нафиг и превращусь в техногенную горгулью: в джинсах и с сигаретой в пальцах. То-то смеху будет!
Наконец, уговариваю себя встать и размяться. Мышцы и их заменяющие субстанции здоровски затекли за последние часы практически неподвижного сидения, так что приходится сделать что-то вроде вечерней зарядки, прежде чем у меня получается полноценная цепочка продуманных движений.
- Вот была бы хохма, - без улыбки бормочу я, направляясь к карнизу, - если бы я упал и разбился только из-за того, что спину пересидел-перележал, и крылья бы не раскрылись вовремя.
Останавливаюсь-зажмуриваюсь-напрягаюсь. Крылья выхлопываются как обычно. Немножко больно, а так все как всегда.
Вот, теперь все зависит только от меня. "Сам настроил - сам играй". Очень верно.
Вдыхаю поглубже и прыгаю вниз, навстречу судьбе моей карьеры.
...Час на часах. Мне бы очень хотелось добавить про двоих, которые не спят. Еще бы я с удовольствием отметил "россыпь алмазной крошки на вороном крыле ночи". И, конечно же, что-нибудь про ветер, который так приятно "бьет прямо в лицо".
Но не спали в нашем с Лофтом дворе очень многие. Наверху очень облачно, звезд почти нельзя было различить. А холодный обнаглевший ветер задувал в такие места, что иных эпитетов, кроме как нецензурных, у меня для него не находилось.
Учитывая все это, да еще мои расшатанные нервы, я постарался выполнить мой ночной "квест" как можно быстрее.
Бросить монетку? Упадет и не поймаешь, сказал я сам себе. Тогда налево или на право? Налево, к "цветочнице", решил я и свернул в противоположную сторону. Ну, иногда необходимо озвучить собственное решение, чтобы убедиться в его ошибочности.
Пара взмахов тех штук, что торчат у меня из спины, и вот я у нужного окна.
Нюрка предупреждала, что люди, пребывающие в состоянии, когда в их сердцах рассасывается золото со стрел, очень восприимчивы. Все их чувства обострены до предела. Сердце, получающее частичку Древнего Света, работает сверх своих возможностей. Ну и всяческое там восприятие реальностей прыгает и скачет вслед за ним, бедолагой. Поэтому человеку зачастую кажется, что он слышит какие-то голоса, видит необычные фигуры, тени там, где их быть не может, начинает понимать кошек... До настоящей, серьезной влюбленности еще пара дней, так что смертные чаще всего приписывают подобные штуки переутомлению и фантазии, но некоторые индивидуумы с незаурядной психикой могут и начать задавать вопросы...
Короче, светиться не стоит.
Прежде, чем пролезть в окно, я бочком заглядываю в комнату девчонки. Шахрин, наверное, пел про нее: кругом творческий беспорядок, а на стенах постеры со старомодными рокерами, давно поставившими свои кеды в дальний угол. Там и сям лежат книжки. Именно что лежат. На полу, на стульях, на прикроватной тумбочке - на стеллажных полках для них уже не хватает места. В углу стоит гитара в красно-белом клетчатом чехле.
- Хм, - удивляюсь я, просачиваясь через расплавленные частички песка, ставшего стеклом, - И чего ты не родилась пацаном, а? И никаких бы проблем! Ведь и характер схожий...
Вон она, беспокойно спит у стенки. Ворочается. Да еще бы! Когда навылет пробивает - еще и стонать начнешь, пожалуй.
Ладно, работаем.
Тихонько, стараясь не наступить на разбросанные книжки и домашние тапки, - в виде кроликов, честное слово, - пробираюсь к кровати. А она очень даже симпатичная. Никакая не "нескляшная". Как я мог ее спутать, не понимаю.
В моем присутствии она немножко успокаивается, перестает метаться. Присаживаюсь на корточки в изголовье и мягко обнимаю-накрываю ее своим левым крылом. Прикрываю глаза и стараюсь дышать с ней в такт.
Нюрка сказала, что это важнее всего - попасть в такт.
Стать одним целым. Подружиться с ее сознанием.
Влезть незваным гостем. Обмануть доверие.
Когда наши вдохи и выдохи выравниваются, очень осторожно опускаю руку ей на сердце.
И глубже.
В сердце...
...У нее из спины торчит моя стрела. Оперение с той стороны, наконечник - с этой. Вот так. В нашей реальности стрела прошла навылет, в человеческой - вообще никакой стрелы не было; а тут - нате вам, пожалуйста! Дела-а-а-а...
Мы идем рядом. Очень близко, почти параллельно, но я - все таки чуть-чуть за спиной. На ум приходит дурацкое сравнение - "позади и справа, как хорошая собака", и я понимаю, что эта мысль не лишена смысла. Ведь собака может и спасать, и защищать, и просто тыкаться мордой в коленку, когда тебе тяжко. Сдается мне, я стану для этой юной музыкантши чем-то вроде собаки, Хранителем на полставки.
Еще и этого мне не хватало! Немножко злюсь сам на себя, но обещаю себе стать кем угодно, если получится выбраться из этой истории более-менее сухим и невредимым.
Мы шагаем по ее дороге сна довольно целеустремленно. Дорога ровная, хоть и не вымощена золотыми слитками, как в одной старой сказке для маленьких девочек. Уж не знаю, чего она там себе понапридумывала, но воон за теми холмами выглядывает шпиль какой-то башни. А башни, как известно, водятся в опасной близости от замков, рыцарских турниров и всяческих там противных прекрасных принцев.
Что бы там ни было, но позволить дойти я ей не могу.
- Извини, малышка, сейчас придется потерпеть.
Я протягиваю руку и крепко хватаюсь за торчащее из ее спины древко. Она по инерции делает еще шаг, а затем сгибается от боли и падает на колени.
- Знаю прекрасно, что тебе больно, - шепчу ей на ухо, - но в нашей ситуации - это единственный выход.
Упираюсь коленом ей в спину и тяну из вех вил.
Если бы она могла кричать, то с удовольствием заорала бы. Но во снах мало что зависит от человеческих желаний и стараний, не правда ли?
- Ты уж потерпи чуток, а за мной не заржавеет, - продолжаю уговаривать я мою жертву-неудачницу. Нюрка говорила, что в этот момент люди ничего не понимают и не запоминают. Выдираемая с мясом Стрела Купидона - это вам не хухры-мухры!
Я это тоже помню, но просто так молчать не могу. Наверное, потому что я пока только на половину ангел. И что такое "быть человеком" - забыл не до конца.
И... еще пара рывков... шелест оперения сквозь рану... а ломать-то нельзя, никак нельзя! И вот она! Все, дело сделано! Моя жертва падает лицом вниз.
Стрела скользит в пальцах, но я не выпущу ее сейчас ни за что!
Цель сна потеряна, идти в замок больше нет смысла, турнир отменили или что-то там еще такое подобное произошло. И эта реальность тает, меняется, постепенно превращается в обычный человеческий сон, один из тех, что помнишь ровно двенадцать секунд после пробуждения.
Я стою с окровавленной стрелой в руке, и меня тихонько, но неотвратимо выносит из сна обратно в квартиру, в реальность старых глянцевых плакатов и скрипящей за стенкой соседской кровати.
Девчонка под моим крылом пошевелилась, что-то простонала, но не проснулась. Хороший знак, теперь ее сердце ничто не гложет.
Аккуратно выпрямляюсь и, по-прежнему сжимая стрелу в правой руке, делаю шаг к окну.
А теперь все надо делать очень и очень быстро. Сейчас время - мой главный враг. И я больше кого бы то ни было похож на автора на пороге дэдлайна.
Извлеченная из сердца стрела очень нестабильна. Она может выкинуть тысячу разных фокусов: может свернуться сама в себя, может взорваться бомбой НЕлюбви мощностью в пару килотонн, но скорее всего, если я не успею найти для нее подходящее сердце, она просто растает у меня в ладони как шоколадка. И это самый что ни на есть худший вариант. Ведь та, первая, стрела - все еще в сердце белокурой девицы, которое тоже ворочается сейчас в постели где-то там у себя, на седьмом этаже. А её-то стрелу я достать уже не успею. Да и сил не хватит два таких мероприятия за один раз провернуть. И останется блондинка вечным Синим Чулком, невольно отвергающим и отталкивающим парней, поскольку будет искать свою половинку, которой нет, поскольку стрела разрушилась, поскольку я не успел выстрелить.
А раз так...
На полкорпуса высовываюсь в окно, - прямо через стекло, плевать! - и достаю лук. Это очень хорошо, что некоторым смертным так нравится праздновать и неспать по ночам в это время года. Это очень хорошо, что они неспят группами и их легко определить по приглушенным расстоянием и темнотой голосам. И это просто замечательно, что я хреново работал весь прошлый месяц - сейчас почти не надо целиться...
Стреляю почти на интуиции, в сторону ближайшего взрыва грубоватого мужского (пусть подросткового, но уж точно - мальчишечьего!) хохота. Их там человек семь, не меньше. И ни одного золотистого ареола! Вот странно. И удачно.
И теперь-то (я понял это по захлебнувшемуся смеху и чьим-то весьма целеустремленным шагам в сторону подъезда) все будет в шоколаде. Окликнули какого-то Рому. Шагающий к подъезду лишь раздосадовано махнул в сторону приятелей рукой, мол, и сам не знаю, чего это так спать потянуло, но терпеть сил больше нет.
Ну уж теперь-то точно не промазал!
Довольно ухмыляюсь и влезаю в квартиру обратно.
Знаю, Нюрка бы обвинила меня в излишнем трагизме и презрительно сморщила бы носик, но я громко шепчу спящей и теперь уже совсем не влюблённой девчонке:
- Радужных тебе снов. Извини, что так вышло. Обещаю, что найду тебе хорошую половинку.
И, перешагивая уже через подоконник в нутро беззвездной ночи, оборачиваюсь и добавляю: