Соболев Сергей Викторович : другие произведения.

Фантастический роман "Скриптер" (обновленная редакция). Кн. 2 "Битва за Москву"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман "Скриптер", 2-я книга (окончание). "Любые попытки проникнуть в тайны проекта, прозванного "Черным ящиком", грозят фатальными последствиями. Иные гибнут, другие просто исчезают, и даже биографии их вымарываются. Чтобы предотвратить надвигающуюся катастрофу, сотрудникам Московской редакции необходимо осуществить редакционную правку целого ряда событий настоящего и прошлого, включая локальные эпизоды времен Второй мировой войны. Счет идет на дни, затем на часы и минуты. Скриптеру-стажеру и его коллегам доведется иметь дело с самым опасным противником, какого только можно себе вообразить".
  
  
  
   К Н И Г А II
  
   Б И Т В А З А М О С К В У
  
  
   Ч А С Т Ь I
  
   ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО 13.10.1941.
   ПЯТАЯ РЕДАКЦИЯ
  
  
   "Всё наверху аналогично тому,
   что внизу, и всё внизу аналогично тому,
   что вверху".
   Второй принцип Гермеса Трисмегиста.
  
  
   Г Л А В А 1
  
   "Монастырская зона" -
   Новодевичий монастырь -
   Пятый канал Московской редакции.
  
  
   В настоящее время здесь выставлен ознакомительный фрагмент. Новая редакция романа размещена на портале Автор Тудей https://author.today/work/137655
  
   Г Л А В А 5
  
  
   * * *
  
   Ч А С Т Ь V
  
   ЧЕРНЫЙ ЯЩИК.
   ШЕСТАЯ РЕДАКЦИЯ
  
  
   Больше всего человека пугает неизвестность.
   Как только эта неизвестность, пусть даже
   враждебная, идентифицирована, он чувствует
   облегчение. Незнание включает воображение...
   Бернард Вербер. "Мы, боги".
  
  
   Г Л А В А 1
  
   Миссия "Апостолов" - 2.
  
   Борт "VA3922", вылетевший рано утром из Рима, приземлился на военном аэродроме "Чкаловский", что находится под Москвой, в половине одиннадцатого по местному времени. На этот раз, согласно достигнутой в самый последний момент договоренности, сопровождением приписанного к Ватиканской Миссии воздушного транспорта занимался не гражданский Центр Единой системы управления воздушным движением, но военные диспетчеры.
   Первыми из салона, как обычно, выбрались двое охранников. Это были сотрудники Corpo della Gendarmeria dello Stato della Città del Vaticano - те самые двое крепких мужчин, что сопровождали ватиканского спецпредставителя в ходе его предыдущего визита в Москву. После них по трапу спустился Доменико Сарто. Библиотекарь Ватикана, редактор, помощник спецпредставителя "Апостолов" нес в обеих руках средних размеров черные кожаные саквояжи. Последним на бетонную полосу ступил сухощавый смуглолицый мужчина, одетый во все черное - отец Игнацио Кваттрочи, "тайный кардинал", одно из высших лиц Ордена Иезуитов, представитель Третейского судьи, человек, наделенный по согласию всех трех сторон временными полномочиями дознавателя и следователя.
   Кваттрочи, вынужденный второй раз кряду за совсем короткий отрезок времени ступить за "землю схизматиков", осенил себя - и встречающих - крестным знамением.
   Среди тех, кто ожидал прилета спецпредставителя и его небольшой команды в Чкаловском, - и кто получил пропуск в эту закрытую зону - был и настоятель московского католического Храма Святого Людовика отец Тадеуш Ольшанский.
   - Laudetur Jesus Christus! - сухим наждачным голосом поприветствовал польского ксендза иезуит. - Рад видеть тебя, отец Тадеуш. Вот только повод для встречи случился вновь не самый радостный...
   - In saecula... amen! - ответствовал старый знакомый (на свежем румяном лице которого не было видно такой уж большой печали). - Все в руце Божией, брат Игнацио...
   - ...а мы лишь слуги его, - сжимая в костистой сухой руке rosarium, закончил его мысль иезуит. - Amen!
  
  
   Над военным аэродромом русских вновь раздался шум реактивных двигателей.
   Отец Игнацио и те, кто его встречали, дружно повернули головы в сторону источника этого нарастающего звука. На фоне чистого, распахнутого во все дали бледно-голубого цвета - не насыщенного ультрамарином, не ярко-синего, как в Италии - местного неба стала видна серебристая птичка; она быстро увеличивалась в размерах. Сопровождавший небольшой пассажирский лайнер истребитель русских ВВС, чей хищный силуэт теперь тоже был хорошо виден, пройдя не над самой полосой, а несколько в стороне, ушел на север с набором высоты...
   По серой бетонной полосе к зданию недостроенного терминала, оттормаживаясь, покатил еще один частный лайнер. Это был Hawker 900XP, самолет такого же примерно класса и уровня комфортности как и тот, на котором в Москву только что прилетели из Рима отец Игнаций и его спутники.
   Иезуит, чье лицо в эти минуты оставалось по обыкновению отстраненным, бесстрастным, не без злорадства отметил про себя, что его - и тех, кто стоит за ним - расчеты оказались верны. Конфликт между Третьим Римом и Аквалоном, определенно, перешел на иной, более высокий уровень. Прямым оказательством тому является ЧП, случившееся минувшей ночью на объекте "Ромео-Один". А также и то, что представлять интересы Аквалона прибыли двое больших шишек - на борту только что севшего в Чкаловском самолета находятся глава пражской штаб-квартиры европейской миссии Akvalon Коллинз и один из их ведущих редакторов.
   Аквалонцев тоже встречают; график прибытия обеих миссий хотя и был согласован в самый последний момент и в самые короткие сроки, но, тем не менее, соблюдается с максимально возможной точностью. Как только серебристый Hawker замер на размеченной стоянке в сотне метров от ватиканского спецборта, к нему тут же покатили черный бронированный лимузин и два тяжелых джипа...
   Багаж Кваттрочи и Ко - три ящика и еще две дорожных сумки помимо тех, что вынес сам из салона Доменико Сарто - в считанные минуты был перемещен из грузового отделения "гольфстрима" в грузовой автофургон.
   Как и в прежний раз, когда ватиканский спецборт принимали в аэропорту "Внуково-2", не было ни пограничного, ни таможенного осмотра.
  
  
   Кваттрочи, его помощник Сарто и один из двух ватиканских спецслужбистов уселись в предоставленный отцом Тадеушем Ауди А8L. Сам ксендз пересел в другую машину; он встретил в аэропорту прибывших из Рима людей, перекинулся словцом с иезуитом; на этом, собственно, его миссия закончилась; теперь ему предстоит вернуться в обитель. На сам объект R1 будет допущено минимальное, четко обговоренное, названное и поименно количество персон. Имя ксендза Тадеуша Ольшанского в этом коротком списке не значится.
   Спустя всего двадцать минут с момента выезда из КПП военного аэродрома Чкаловский небольшая колонна, состоящая из двух лимузинов и шести джипов охраны, свернула под запрещающий проезд знак с магистрали А103 на асфальтированную двухрядку.
   Дорога эта прорезала надвое ровное, заросшее невысоким кустарником пространство с высящимися там и сям ажурными мачтами, между которыми местами натянуты похожие на длинные колбасы антенны - хотя объект поменял хозяина, антенные поля еще не успели полностью демонтировать.
   Впереди показалось проволочное заграждение, за которым, подступая к натянутой между столбиков металлической сетке с датчиками движения и следящими телекамерами, раскинулся смешанный лес. Вот и первое по счету КПП; машины беспрепятственно миновали кирпичную "сторожку", проехав мимо двух дежурящих здесь охранников под вздернувшейся к небу рукой шлагбаума...
   Въехали в густой тенистый лес. В глубине его, примерно в километре от опушки, появился просвет; и тут же взору открылась большая площадка, - или же поляна - огороженная, как и весь этот лесной массив, двумя рядами проволочного ограждения.
   Перед самим этим ограждением, у второго КПП, на площадке возле строения с ажурной металлической обзорной башней высотой в десятиэтажный дом, стоят два черных массивных джипа "Mercedes".
   Водитель одного из этих двух транспортов, дождавшись, когда покажутся из леса следующие в сопровождении джипов охраны лимузины, завел двигатель. Обе защитные наклонные решетки, - "зубы дракона" - которыми оснащен подъезд к воротам второго КПП, после того, как охранник по команде нажал соответствующую кнопку с пульта, ушли в землю...
   Джип Mercedes и оба лимузина проехали на внутреннюю территорию объекта "Ромео-Один". Машины сопровождения за ними не последовали; их водители парковались на площадке возле сторожки.
   Всем, кто находится в этих транспортах, запрещено покидать салон; им воспрещено также пользоваться сотовой связью.
   Охранники в камуфляжной форме, как только в направлении расположенной в сотне метров отсюда ограде третьего внутреннего периметра проехали черный джип и два лимузина, закрыли створки ворот, окрашенных в защитный цвет.
  
  
   Отец Игнаций, одетый в точности так, как и в прошлый свой приезд, выбрался из лимузина едва ли не вперед своего охранника, который сел в аэропорту за руль и вел машину по пути из Чкаловска на объект.
   Захлопали дверцы. Из припарковавшегося слева от "ауди" джипа вышли двое россиян. Это были уже знакомые Кваттрочи личности: чиновник администрации президента Юрий Романдовский, он же куратор Московской редакции по линии госаппартата, и человек в скромном статусе референта, некий Щербаков. В отношении последнего Кваттрочи имел все основания полагать, что именно он представляет в ходе нынешнего конфликта теневую - но реальную - силу, а именно, местную Гильдию Хранителей.
   Из бронированного лимузина, имеющего дипномера, показались двое; одеты они, как и их русские коллеги, в темные деловые костюмы. О том, что за люди эти двое, каков их статус, иезуит имеет довольно точное представление...
   Рослый, коротко стриженный, плотного телосложения янки лет пятидесяти с небольшим - глава европейского филиала миссии Akvalon Чарльз Коллинз. В недавнем еще прошлом сотрудник американского NSA, Коллинз нынче занимает невысокую по дипломатическим меркам должность советника посла США в Чешской республике. И одновременно - что, конечно же, не афишируется - является главным куратором ряда проектов своей организации на восточноевропейском направлении.
   Второй аквалонец чуть пониже ростом и лет на десять моложе; он похож более всего на журналиста или университетского преподавателя "гуманитария".
   В пришедшем этим утром на имя спецпредставителя Кваттрочи справочном материале указано, что Сэмюэль Паркер - так его зовут - является гражданином Виргинских островов. Учился в Оксфорде на отделении филологии и лингвистики; впоследствии еще закончил технический Imperial College London. Паркер имеет международную лицензию Редактора 1-го разряда (Editor International I). Официальное место работы - пражский офис Европейского альянса новостных агентств (EANA).
  
  
   Четверо подошли к ожидающему их возле "ауди" пятому - смуглому горбоносому мужчине в темных одеждах.
   Кваттрочи поприветствовал их одним общим кивком головы. После чего заговорил своим спокойным, лишенным оттенков и отзвуков эмоций голосом:
   - Джентльмены, господа, меня зовут Игнаций Кваттрочи. Я прибыл из Рима по поручению группы "Апостолы"; и это мой второй визит за прошедшие сутки с небольшим.
   Он посмотрел на русских, стоящих чуть левее, затем - на аквалонцев. Американец продолжал мерно двигать квадратной челюстью, пережевывая только что отправленную в рот пластину жвачки. Editor, судя по задумчивому виду, не столько слушал, сколько размышлял о чем-то своем. Русские же молча смотрели через линзы светозащитных очков на иезуита, не выказывая своих эмоций.
   - Все мы уже знаем о случившемся здесь, на этом самом объекте, минувшей ночью происшествии...
   - Происшествии?.. - процедил Коллинз. - Вы называете случившееся "происшествием"?! Это же настоящая мясорубка... Вы видели, отец Кваттрочи...
   - Брат Игнаций...
   - Окай! Вы уже видели, брат Игнаций, видеоматериалы?
   - Да, конечно, я их просмотрел еще перед вылетом, - перебирая четки, сказал иезуит. - Очень жаль, что так случилось... Я буду молиться за души ваших погибших коллег.
   - Вы лучше найдите виновных! - сердито сказал Коллинз. - А потом... - он сжал кулак, - потом мы их накажем...
   - Наряду с эпизодом, известным как "грозовое ралли", - продолжил Кваттрочи, - мне поручено также самим Третейским судьей расследовать данный трагический инцидент. А именно: установить обстоятельства и причины гибели двух сотрудников миссии Akvalon и выявить того или тех, кто совершил это ужасное преступление.
   Он посмотрел на Щербакова.
   - Ваших людей здесь дежурило в ночь... шестеро человек?
   - Шестеро, как вы и распорядились.
   - Их вывезли из объекта?
   - Да, их всех вывезли. Это произошло в девять утра по местному времени. Уже через полчаса после того, как от вас, сеньор Кваттрочи, пришло соответствующее указание, здесь, внутри объекта, не было ни единой живой души.
   - Где они находятся сейчас, эти сотрудники?
   - Вы хотите их допросить?
   - Я задал вопрос.
   - На нашем объекте... это в трех километрах отсюда.
   - Туда же, на этот объект, перевезены коллеги из миссии "Аквалон", - уточнил Романдовский. - Соответствующее пожелание было высказано нашими коллегами; мы пошли им навстречу.
   - Надеюсь, их там не забьют насмерть, не зарежут... как этих дух несчастных, - пробурчал Коллинз. - Что это за "охраняемый объект", на котором происходят такие ужасные убийства?!
   - Вы в любой момент, джентльмены, можете забрать ваших людей... если только получите разрешение представителя Третейского судьи, - сухо произнес Щербаков на английском. - Объект "Ромео-Один" отвечает всем международным требованиям. Нам и самим хотелось бы знать, кто и каким образом осуществил эту акцию.
   Американец намеревался что-то сказать, или возразить, но в этот момент вновь заговорил иезуит:
   - Я полагаю, мистер Коллинз, вы знакомы с существующими порядками...
   - О чем идет речь, сеньор Кваттрочи? Уточните.
   - Обычно представители миссий в ходе расследования обстоятельств какого-либо события - не меняются, - иезуит сказал это, глядя куда-то в сторону. - Так что я ожидал увидеть здесь другого человека... А именно, пастора Хаггинса.
   - Обстоятельства изменились, синьор Кваттрочи, - двигая челюстями, произнес Коллинз. - Пастор Хаггинс... он человек мирный. А тут - убийство... Как бы то ни было, но руководство поручило именно мне вылететь в Москву. И взять на себя ту миссию, которую поначалу выполнял пастор Хаггинс.
   - Благодарю за уточнение, - тем же спокойным тоном сказал иезуит. - Если вам, господа, есть что сказать по существу произошедшего здесь инцидента - говорите прямо сейчас.
   - Миссия "Аквалон" считает ответственными за гибель двух наших людей организацию, на территории которой находится данный объект, - медленно цедя слова, сказал Коллинз. - В связи со случившимся мы настаиваем на суровых санкциях в отношении наших местных коллег. Мы также считаем, что до выяснения всех обстоятельств этой трагедии и выявления всех виновных, должен быть введен мораторий на работу всех... подчеркиваю - всех служб и подразделений Московской редакции.
   Иезуит внимательно выслушал его, неспешно перебирая пальцами правой руки четки своего rosarium. Помолчав несколько секунд, веско произнес:
   - Мистер Коллинз, хочу напомнить, что перед вами находится представитель Третейского судьи. И именно я, Игнаций Кваттрочи, наделен властью и полномочиями решать, кто ответственен за случившееся и какие меры следует принять для недопущения впредь подобных этому случаев... Впрочем, благодарю вас, мистер Коллинз, за высказанное мнение.
   Кваттрочи, руководствуясь правилом Audiatur et altera pars, вопросительно посмотрел на русских.
   - Мы, конечно же, не согласны с мнением, озвученным мистером Коллинзом, - заявил Романдовский. - С нашей стороны, синьор Кваттрочи, есть лишь одно пожелание: установите истину, но не занимайте ничью сторону, будьте беспристрастны.
   - В этом и заключается моя миссия, - сказал иезуит. - Если вам больше нечего мне сообщить, господа, то я, с вашего позволения, займусь делом.
   Кваттрочи поднял глаза к бледно-голубому безоблачному небу.
   - Ad majorem Dei gloriam! Приступим к сему...
  
  
   Пока брат Игнаций переговаривался с представителями конфликтующих сторон, его помощники не теряли времени даром.
   Редактор Сарто, которому ассистировали оба приехавших с ними на объект ватиканских спецслужбистов, - они единственные из охранников, кто сейчас находится во внутреннем периметре - извлек из багажника лимузина сумки с аппаратурой и прочее необходимое оборудование. Один из ватиканских жандармов быстро собрал из отдельных конструкций стол; его установили в пространстве между вторым и третьим внутренним периметром, неподалеку от входа в серое здание, в котором размещается аппаратная. Возле стола поставили складной деревянный табурет. Пока Сарто выкладывал на стол приборы из привезенного из аэропорта саквояжа, двое крепких молчаливых охранников взялись собрать и установить еще одну конструкцию. Один из них, присев на корточки возле бетонированной подложки размерами примерно метр на метр, - эта "заплата" окрашена в цвет плитки и почти незаметна - вооружившись гайковертом, отвернул чуть утопленные в нишах болты. Второй мигом собрал из четырех окрашенных в черный цвет металлических планок с защелками основу для метронома в форме квадрата. При помощи того же гайковерта прикрепили нижнюю раму болтами к гнездам в бетонированном основании. А затем уже к этой базисной раме прикрепили остальные детали конструкции: две боковые - под углом - рейки, ограничители-демпферы и центральное перо с балансиром и грузом.
   Доменико Сарто открыл крышку футляра хронометра, на деревянной поверхности которого, как и на циферблате, изображен крест латинского типа - схематическое изображение стрелки, указывающей в определённое или трансцендентное направление; мнемонический якорь, который при необходимости легко удерживать в сознании.
   Получив заранее от самого Кваттрочи инструкции, ватиканский редактор оперативно выставил на всех шкалах нужные показания.
   Ну вот, теперь все готово для предстоящего сеанса.
  
  
   Двое, Романдовский и Коллинз, выйдя через открытую рамку-калитку за пределы ограды третьего периметра, уселись обратно каждый в свою машину. Щербаков и Паркер - остались. Иезуит был не слишком доволен тем, что во время сеанса поблизости будут находиться по одному представителю от конфликтующей стороны. Но воспрепятствовать их нахождению здесь он не имел права.
   - Господа, должен вас предупредить... - сказал он глуховатым голосом. - Дальнейшее может быть опасным для вашего здоровья. В данном случае, я, как представитель Третейского судьи, не могу гарантировать вам полной безопасности.
   И Щербаков, и Паркер молча восприняли эту его реплику.
   - И второе, - продолжил иезуит. - Прошу не вмешиваться в работу следственной группы. Напомню, что ваш статус, статус наблюдателей, исключает всякое вмешательство в ход расследования.
   Так и не удостоившись ответа от кого либо из этих двоих, иезуит оставил их, направившись к Сарто.
   - Доменико, выставляй оперативное время!
   - Я готов, брат Игнацио.
   - Месяц май... шестое число... два часа пятнадцать минут ровно!..
   Как только Сарто зафиксировал крепления шкал и головки механизма хронометра, - кроме секундной - Игнацио, подойдя вплотную к столу, вытянул левую руку с четками и свисающим вниз распятием над циферблатом прибора времени. Крестик качнулся в одну сторону, затем в другую; эти колебания распятия, укрепленного на четках, становились все более выраженными, а их частота увеличивалась. Когда секундная стрелка хронометра завершала свой полный оборот, эти колебания составляли уже ровную меру - они происходили за одну эталонную секунду.
   Кваттрочи, выставив в нужный момент ладонь правой руки ребром вниз, сам остановил колебания этого необычного маятника. В то же мгновение остановилась секундная стрелка шкалы хронометра, но включился секундомер в руке помощника...
   - Время выставлено, - сказал Сарто. - Сейчас четверть третьего в ночь на шестое мая.
  
  
   Пространство вокруг них приобрело обычный в таких случаях зеленовато-серый оттенок. Температура воздуха заметно упала.
   Иезуит обернулся; там, где по другую сторону сетки третьего периметра стояли только что две машины, джип и лимузин, сейчас было пусто. Оба наблюдателя находятся там, где и стояли на момент начала сеанса. Щербаков шагах в десяти от стола, - и лицом к ним, к ватиканцами. Паркер расположился ближе к углу периметра; этот повернулся в полкорпуса, он смотрит на серое строение в центре объекта.
   Кваттрочи коснулся плеча помощника.
   - Доменико, открывай рабочую панель! А я пройду ближе к центральному модулю!
   Сарто использовал для временного экрана плоскую южную стену приземистого здания "пультовой".
   Как только открылась рабочая панель, ватиканский редактор, не дожидаясь дополнительной команды, включил на воспроизведение событийный ролик, имеющий служебную помету Romeo1_incident_06/5/02:15-02:30
   Кваттрочи подошел к мачте - ближней к проходу во второй внутренний периметр. Здесь, закрепленный на уровне груди, находится небольшой серый ящик с тремя прорезями - две из них в верхней части идентификационного прибора, третья - под ними. Иезуит достал из внутреннего кармана выданную ему на время расследования карту. Нижнее гнездо предназначается для "вездехода", для обладателя идентификационной карты самого высокого уровня. Именно такой уровень имеет человек, второй раз за короткое время прилетевший в Москву из Рима.
  
  
   Увидев, что "наблюдатели" двинулись в сторону открытого только что индкартой прохода, иезуит предостерегающе поднял руку с "розариумом".
   - Прошу всех оставаться пока на своих местах! - прозвучал его сухой, лишенный интонаций, голос. - Доменико, получаешь ли ты изображение?
   - Да, брат Игнаций, - глядя на экран, сказал редактор. - Ролик включен на воспроизведение!.. Но ничего содержательного я там не вижу!
   - Видны ли охранники?
   - Нет, никого не вижу!
   Иезуит еще раз воспользовался "вездеходом", отперев последнюю из трех имеющихся здесь - и расположенных на одной линии - "калиток". А именно ту, через которую можно пройти уже непосредственно к центральному модулю.
   Но ступать на гладкую зеленоватую плитку внутреннего пространства Кваттрочи не торопился (не говоря уже о том, чтобы вплотную подойти к самому модулю). Иезуит остановился перед этой только что открытой им металлической рамкой. Поднял глаза к небу, которое сделалось низким и поменяло свой цвет - теперь оно цвета мутного бутылочного стекла.
   Он переложил rosarium из левой ладони в правую. Губы его шептали молитву:
   - Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto, Sicut erat in principio, et nunc et semper, et in saecula saeculorum. Amen!
   Одновременно с произнесенным уже во весь голос - Amen! - иезуит резко встряхнул правой рукой...
  
  
   В следующий миг шнурок розариума лопнул; бусины тот час же просыпались под ноги застывшему в проходе иезуиту... Спустя короткое время черные бусинки, которых стало вдруг очень много, и количество которых продолжало увеличиваться, образовали длинную черную ленту. Та, в свою очередь, разветвилась, распалась на три отдельных ленты. Две из них, подобно длинным блестящим змеям, вползли в пространства внутренних периметров... И залегли, замерли вдоль натянутых на мачты и столбики проволочных и металлических заграждений.
   Теперь две змееподобные ленты в точности повторяют очертания первого и второго внутренних периметров. Третий "змей" обвил собой по самому низу серое приземистое строение - вдоль стен центрального модуля на стыке стен и плитки с четырех сторон залегла черная полоса.
   Кваттрочи первым делом осмотрел те появившиеся только что две черные ленты, которые вытянулись вдоль заграждений. Они, эти контрольные полосы, были сплошными, без разрывов. Следовательно, оба периметра в минувшую ночь не были повреждены, не были нарушены; полученные им только что свидетельства в точности совпадают с объективными данными от аппаратуры местного комплекса слежения.
   На седьмой минуте событийного ролика от этих двух лент отпочковались несколько десятков - или сотен - черных бусинок, каждая из которых несколько увеличилась в размерах. Собравшись в разных углах периметров, они удивительно напоминают рои блестящих черных майских жуков; послышался также и характерный жужжащий звук. На глазах у Кваттрочи и двух пристально наблюдающих за действиями иезуита мужчин, русского и аквалонца, из этих "роев" сформировались черные подвижные кресты.
   Поменяв конфигурацию, они стали передвигаться, скользить по вымощенной плиткой площадке; каждый из этих "крестов" является отметкой, указывающей на местоположение сотрудников охраны - как аквалонцев, так и русских.
   Наблюдая за этим процессом, Кваттрочи очень скоро пришел к важному выводу. К простому, в сущности, но еще сильнее запутывающему следствие выводу, заключающемуся в том, что никто из сотрудников охраны в те драматичные минуты не пытался покинуть свой участок, никто из них не нарушил служебной инструкции.
   Следственный эксперимент, проведенный с применением эффективной технологии, являющейся давним изобретением Ватикана и Апостолов, показал, что во внутренний периметр, не говоря уже о самом центральном модуле, в эту ночь не ступала нога ни одного живого человека.
   Тем не менее, кто-то же убил этих двоих... Причем, самым зверским способом.
   Кваттрочи не успел толком обдумать эту важную мысль. Потому что у него на глазах, в его присутствии стали происходить некие события; причем, это были события такого рода, которым невозможно найти рационального - научного - объяснения.
  
  
   Третья "контрольная" лента, оконтурившая как бы траурной полосой по низу стены модуля, вдруг ожила; оставаясь с виду целой, без разрывов, она стала быстро накаляться, словно ее подключили к высоковольтной линии. И уже спустя совсем короткое время поменяла цвет из антрацитно-черного на огненно-багровый!..
   - Доменико, стоп время! - крикнул иезуит.
   Редактор, метнувшись к столу, остановил качавшийся мерно маятник портативного метронома. Затем, обернувшись, удостоверился, что изображение на открытой им рабочей панели - замерло, убедился, что событийный ролик, только что воспроизводивший в режиме проигрывания события в данной точке пространства в интересующее их время, автоматически встал на "паузу".
   - Время остановлено! - доложил Сарто.
   - Ставим операционное время! Два часа двадцать пять минут ровно!
   Сарто зафиксировал нужные показания на шкалах хронометра, после чего перебрался к метровой высоты прибору, который он установил здесь при помощи охранников. Один из них и сейчас стоит возле "треноги", центральное "перо" которой имеет небольшую перекладинку в своей верхней части.
   Сарто сильным, но расчетливым движением правой руки запустил этот привезенный ими и установленный здесь на специальной подложке метроном. Его ход составляет по пять секунд в обе стороны; полный цикл колебания - десять эталонных секунд. На шестом "шелчке", когда центральное перо с перекладинкой находилось в вертикальном положении, Сарто остановил это маятниковое движение.
   Двумя скобами, которые он брал из рук стоящего рядом охранника, Доменико надежно заблокировал перо, соединив его с центральной балкой конструкции. Затем Сарто метнулся к столу. Еще раз сверившись с показаниями хронометра, ватиканский редактор громко произнес:
   - Время остановлено! Объявляю показания прибора: два часа двадцать пять минут ровно!
  
  
   Декорации остались прежними, но небо в очередной раз поменяло свой цвет. Чудесная тихая майская ночь; воздух здесь, на бывшем полигоне Минобороны, на объекте, расположенном посреди небольшого зеленого оазиса с сохранившимся реликтовым лесом, чист и прозрачен. В бархатистом безоблачном небе на фоне россыпи звезд подобно новенькому, только что отчеканенному денарию красуется ночное светило...
   Центральный модуль объекта "Ромео Один" подсвечен со всех сторон установленными на мачтах прожекторами. Именно так выглядела эта местность в те мгновения, которые предшествовали ЧП...
   - Доменико, убери свет прожекторов и светильников! - скомандовал иезуит. - Убери вообще весь свет... он мне мешает!
   Спустя несколько секунд объект погрузился в темноту. Ночное светило еще какое-то время продолжало с любопытством поглядывать на собравшихся здесь людей. Но уже вскоре редактор вырезал и этот отбрасывающий серебристый свет источник - вначале из превратившегося в черный квадрат экрана; луна исчезла, пропала, как будто ее стерли ластиком.
   - Доменико, включай "прибор света"!.. - скомандовал Кваттрочи. - Господа, - адресуясь "наблюдателям", крикнул он, - всем оставаться на своих местах! Полная тишина на площадке!..
  
  
   Сарто перевел рычажок установленного на треноге прибора, внешне напоминающего старомодный проектор диафильмов, в положение "On". Прибор этот поставили в трех метрах позади только что остановленного "метронома". Причем, установили его так и с таким расчетом, чтобы сноп света - "божественного мрака" - из линзы проходил точно через верхнюю часть "пера", и уже затем ложился на стену модуля.
   Несколько секунд в опустившейся на землю кромешной темноте не происходило, казалось бы, ровным счетом ничего. Но вот появилось световое облачко; оно легло на ровную площадку внутреннего периметра, так что были теперь хорошо видны плитки покрытия; затем высветилось и приземистое серое строение с плоской крышей.
   На фоне этого возникшего, казалось, ниоткуда переливчатого, мерцающего льдистыми искорками света возникла, являя собой разительный контраст с самим этим светом, темная, жирно поблескивающая тень. Это ничто иное, как проекция центрального пера "метронома", каковое в лучах ПС вместе с перекладинкой в верхней части и двумя соединительными скобами напоминает по форме ferula. Более того; теперь уже и сам иезуит, стоящий на осевой линии в открытом проходе, находился в центре этой проекции, будучи ее составной частью...
   Реакция последовала незамедлительно. Кваттрочи ощутил подошвами земную дрожь. Одновременно вся ближняя стена модуля как бы подернулась дымкой! А затем и вся ее поверхность, от низа до плоской крыши, резко, одномоментно занялась, полыхнула, как будто кто-то плеснул на уголья керосина!..
   - Доменико, приготовься развернуть внутреннюю проекцию модуля! - возвысив голос, чтобы перекрыть народившийся гул, скомандовал иезуит. - Попытаемся заглянуть вовнутрь!
   Кваттрочи при помощи молитвы, - но в большей степени, конечно же, при поддержке Сарто и его приборов - надеялся вскрыть внешний контур этого строения. Он намеревался сделать невидимое - видимым. Именем Господа - но и благодаря секретным методикам "Апостолам" - он предполагал увидеть то, что недоступно глазу не только простого смертного, но и самой совершенной высокотехнологичной следящей аппаратуре.
   Раздался сильный резкий хлопок! Уже в следующую секунду эти плящущие, перемещающиеся по стене огни, выбрасывающие синеватые, фиолетовые, алые языки, накаляясь, становясь все более яркими, концентрируясь, собрались в одном месте - именно там, куда ложится проекция папского креста.
   А затем на фоне огненного пятна появилась жуткая, леденящая кровь картинка; распухая, стремительно увеличиваясь в размерах, становясь объемной, обретая, как могло показаться, плоть, возникла вдруг чья-то оскаленная пасть!..
   Кваттрочи, на что был человеком подготовленным, - и хладнокровным! -
  все же попятился, все же дал задний ход под пронизывающим его всего необычайно тяжелым, злобным, огненным взглядом этой адской твари!..
   - Vade retro Satanas! - хрипло выкрикнул иезуит. - Crux sancta sit mihi lux... Non draco sit mihi dux...
   Пыхнуло жаром; громко, так, что у него заложило в ушах, щелкнули - лязгнули! - клыки!..
   Иезуит, как мог, противился этому воздействию. Но Кваттрочи все ж отступал, он все же пятился...
   И вот он уже прижался спиной к сетке второго периметра!
   - Доменико!! - хрипло прокричал спецпосланник миссии "Апостолов". - Выключай прибор!! Выходим из сеанса!..
  
  
   Кваттрочи и окружающим понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться, чтобы прийти в себя после произошедшего.
   Сарто выставил местное время. Все, кто принимали участие в сеансе, соответственно, вернулись в погожий солнечный день. Вокруг них вновь воцарились тишина и покой; слышно даже, как в недалеком лесу перекликаются на понятном им щебечущем языке пернатые, как деловито постукивает длинным клювом по стволу в поисках пропитания неугомонный дятел...
   Огляделись, осмотрелись, ощупали себя.
   Кажется, обошлось...
   Иезуит, убедившись, что никто не пострадал, удостоверившись также, что строения и ограды объекта "Ромео Один" выглядят целыми и невредимыми, что видимых повреждений после проведенного им только что сеанса не наблюдается, решился - хотя и не без колебаний - открыть центральный модуль.
  
  
   Кваттрочи вставил индкарту в прорезь считывающего устройства. Эта щель, прикрытая поворотной - сдвижной - пластиной, была незаметна на фоне серой массивной стены. Найти ее способен лишь тот, у кого есть ключ от условного замка. Тот, кто знает точно, где и как искать сам этот самый "замок", блокирующий проход в модуль.
   Раздалось тихое и как бы даже предупреждающее шипение. Бронированная плита поползла в сторону, открывая проход в короткий, длиной в два метра и такой же ширины, коридор шлюзового помещения.
   Прежде, чем пройти вовнутрь, иезуит обернулся. Посмотрев исподлобья на двух наблюдателей, прошедших вслед за ним во внутренний периметр и застывших неподалеку, он сухо произнес:
   - Идите вслед за мной - шаг в шаг! Когда окажемся во внутреннем помещении, прошу ни к чему не притрагиваться! Помните, господа, что следствие здесь веду я.
  
  
   Анализаторы воздуха показывают "норму". То есть, каких либо вредных для человеческого здоровья примесей во внутренних помещениях модуля не содержится. Кваттрочи подошел к другой двери; она тоже металлическая, но не такая массивная, как внешняя. На этот раз "вездеход" ему не понадобился; эта дверь открывается при помощи ручного штурвала. Причем открыть ее можно лишь снаружи, со стороны коридора шлюза.
   Он повернул штурвал до упора. Когда раздался легкий щелчок, потянул ручку на себя. Дверь открылась на удивление легко.
   Кваттрочи втянул ноздрями запах. Из внутреннего помещения пахнуло густым запахом крови и мертвой плоти...
   Перед ними, перед Кваттрочи и застывшими у него за спиной в шлюзовом коридоре наблюдателями, помещение размерами примерно двадцать квадратных метров. Это - гостиная комната. С потолка мягко сочится янтарный свет; горит также и лампа напольного светильника. Плоский экран "плазмы" отсвечивает голубоватым - в приемное устройство домашнего кинотеатра вставлен диск, но на проигрывание его включить тот, кто собирался посмотреть фильм, так и не успел.
   На покрытом ламинатом полу в лужах крови - останки двух человеческих существ.
   Одна жертва нападения - "Джон" - находится совсем близко, почти у самой входной двери. Голова отделена от туловища. Кисть правой руки не то оторвана, не то откушена. Очень странный характер повреждений у него...
   Останки второго аквалонца видны в противоположном углу гостиной, ближе к двери внутреннего коридора. Этот тоже обезглавлен. Окровавленная голова "Томми" откатилась - или была отфутболена - в противоположную сторону гостиной. Так что эти два жутковатых шара теперь находились рядышком, всего в паре шагов от того места, где - в дверном проеме - сейчас стоит иезуит. У "Томми" отрублены - или оторваны - кисти обеих рук. Вдобавок ко всему этому, на телах обоих аквалонцев заметны также следы множественных ударов какими-то колющими и секущими предметами...
  
  
   Впрочем, пока ничего нового Кваттрочи для себя не увидел. Ему еще в канун вылета из Рима переслали копию записи с этими душераздирающими кадрами. Пока лайнер летел в воздушном пространстве Восточной Европы, иезуит успел несколько раз прокрутить этот ролик в адаптированном виде на лэптопе. Он внимательно изучил каждую деталь, зафиксированную включившимися в работу после странного "технического сбоя" следящими видеокамерами, установленными внутри модуля. Тела - или останки тел - находятся в том же положении, ровно в тех же местах, где они находились в те самые мгновения, когда возобновили трансляцию камеры местного комплекса видеонаблюдения...
   Он вновь принюхался; его ноздри ощущали некий сторонний запах... Показалось на короткое время, что он улавливает некий звериный запашок... И это был запах крупного зверя.
   Но так ли это? Или же ему почудилось?
   Тяжелый железистый запах мертвой плоти перебивал, перешибал все другие ароматы и запахи.
   Впрочем, в данный момент Кваттрочи интересуют не столько сами жертвы нападения, их растерзанных тела, сколько некоторые детали, на которые он обратил внимание еще во время своего первого просмотра присланного ему с пометкой "срочно" видеоматериала...
  
  
   Кваттрочи действовал медленно, осторожно, просчитывая каждый свой шаг. Двигаясь вдоль стены в правую от входа сторону, - здесь меньше крови и растерзанных человеческих останков - он переместился к "восточной" стене, часть которой занимает плазменный экран домашнего кинотеатра.
   За ним, повторяя все его движения, так, словно они двигались по минному полю, перемещались по гостиной и двое наблюдателей.
   Наконец иезуит оказался возле кожаного дивана. Тут, в дальнем от шлюзовой двери углу, пол не так обильно забрызган кровью, как в других частях этого помещения... Именно отсюда, из этой точки лучше всего виден некий предмет, привлекший к себе особенное внимание прибывшего из Ватикана дознавателя.
   Прямо из массивной стены торчит...клинок. Длина его составляет около шестидесяти сантиметров. Лезвие, на котором заметны бурые пятна, прямое, обоюдоострое. Не столько виден, сколько угадывается также небольшой фрагмент крестообразной рукояти, сделанной из бронзы. Сама же рукоять сокрыта в толще стены...
   Кваттрочи некоторое время разглядывал эту в высшей степени странную находку.
   Определенно, это был меч.
   И не просто меч, но меч старинного образца.
   Судя по длине и форме клинка, это ничто иное, как Gladius Hispaniensis, "испанский меч". Он же - "испанский гладиус", сделанный из закаленного железа меч, который римляне после завоевания Ближней Иберии приняли на вооружение, и каковой впоследствии стал называться просто "гладиус".
   Такого рода находки, кстати, крайне редки. Похвастаться тем, что у них в коллекции имеется меч времен Древнего Рима - по-видимому, еще республиканской эпохи! - могут немногие музеи мира вроде Британского. Ну а Gladius Hispaniensis в таком превосходном состоянии как тот, что обнаружился при осмотре центрального модуля объекта "Ромео Один", вряд ли вообще есть у кого либо еще. Ведь железо, даже закаленное в чистейших водах горных рек, имеет свойство окисляться. Оно, железо, ржавеет, а потому не способно сколь-нибудь долго - на протяжении двух десятков веков, как в данном случае - противостоять разрушительному воздействию атмосферы и самой окружающей среды.
   - Похоже на меч, - подал реплику Паркер. - Странная деталь интерьера...
   - Любопытно, как он вообще сюда попал, - тут же отреагировал Щербаков. - Хотелось бы знать, какая сила "вплавила" клинок в толщу армированного бетона... Коллеги, у вас есть какие-нибудь версии на этот счет?
   - Лично у меня нет никаких версий, - пробормотал Паркер. - Если этого клинка здесь не было...
   - Его здесь не было, конечно же, - уточнил Щербаков. - Помещение тщательно осматривали! Клинок этот проявился, стал виден - торчащим из стены! - только после возобновления трансляции.
   - Shit... В таком случае, это какая-то неразрешимая загадка.
  
  
   Кваттрочи, закончив осмотр клинка, который, возможно - и вероятно - является орудием убийства, или же одним из таковых, обратил все свое внимание на состояние самой стены в том месте, где из бетона торчит лезвие "гладиуса".
   Стены гостиной комнаты покрыты жидкими обоями, нанесенными на однотонную белую подложку. Учитывая особый статус объекта, требования к комфортности и меры безопасности, это разумный подход. Использование отслаивающихся, ломких, ненадежных или горючих материалов при возведении такого рода строений запрещено в принципе. Ну и вот: хотя сама стена, из которой торчит лезвие, кажется цельной, монолитной (как и прежде), тонкая пленка покрытия вышелушилась, потеряла свою однородность.
   И еще один любопытный вывод сделал для себя иезуит. Сам контур этого участка стены со следами микроповреждений косметического покрытия напоминает внешне, если присмотреться, несколько увеличенный против обычного дверной проем размерами в два с половиной метра высотой и примерно полтора метра шириной. Верхняя часть этого фрагмента стены имеет форму полудужья, как у арочной двери.
   "Это явный след временного канала... Придется по окончанию расследования сносить это строение, находящееся на территории объекта "Ромео Один". И не только сносить, но и забутовывать проделанный кем-то проем..."
   Он и ранее, с первых минут, когда получил сообщение о ЧП на этом объекте, предполагал, что имела место темпоральная атака.
   Теперь же, находясь непосредственно на месте этих драматических событий, имея возможность собственными глазами видеть некоторые детали и нюансы, Кваттрочи еще сильнее укрепился в этой мысли.
   Впрочем, иезуит не стал делиться с этими двумя своими мыслями, своими соображениями. У них свои цели и задачи, у него - свои.
   Представитель Третейского судьи вначале должен собрать максимум информации об этом ЧП, проанализировать добытые сведения, разложить все по полочкам. И лишь затем - руководствуясь полученными в Риме инструкциями - принять то или иное решение.
   Зафиксировав в памяти - и на сетчатке глаза, что позволит в случае необходимости получить дубликат виденного здесь - все, что касается торчащего из стены лезвия и обнаруженного им при более внимательном рассмотрении "проема", иезуит сосредоточился на еще одном фрагменте паззла, на еще одной детали рассыпанной кем-то мозаики.
   А именно, на кровавом пятне, занимающем часть той стены, в которой расположена шлюзовая дверь.
  
  
   Кваттрочи встал лицом к этой "северной" стене.
   Справа от двери, нанесенное поверх небесного цвета обоев, виднеется довольно большое, - полтора метра на метр примерно - с потеками и неровными краями пятно засохшей крови. Кто сотворил эту жуткую абстракцию, используя в качестве краски человеческую кровь, остается лишь гадать... Но вот способ нанесения "краски" ясен, понятен. Этот некто вместо кисти или губки использовал большую матерчатую салфетку; она, кстати, и сейчас лежит, брошенная за ненадобностью, на полу у стены - пропитанная засохшей кровью.
   Кваттрочи достал из внутреннего кармана специальные очки с двойными линзами. То же самое сделали двое наблюдателей - и Щербаков, и Паркер извлекли из карманов свои комплекты "спецоптики".
   Кваттрочи неспешно надел очки на переносицу. Смежил на несколько секунд веки. Затем открыл глаза; но не спешил, не торопился наводить "фокус". Должно пройти время - около минуты примерно - чтобы зрение само адаптировалось.
   Краски потускнели: и вот он уже видит сквозь спецоптику не цветное, а черно-белое изображение пятна на стене...
   Его догадка - или предположение - оказалась верной: сквозь темно-серый фон проступили буквы и цифры:
  
   M N-s
   V c 75
  
   Кваттрочи снял очки, сунул их в карман. Ему была интересна реакция обоих наблюдателей на ту запись, которую кто-то сначала нанес кровью на стену, а затем - возможно, это сделал уже кто-то другой - попытался "зарисовать" все тем же материалом - человеческой кровью.
   Но лица Щербакова и Паркера не выражали ровным счетом ничего. Иезуит криво усмехнулся про себя... Глупо ожидать, чтобы эти специально отобранные люди демонстрировали свои эмоции при посторонних, чтобы они прокалывались не то, что по-крупному, но даже в мелочах.
  
  
   Иезуит, высматривая более или менее чистые участки пола, - а тот практически весь забрызган либо залит подсохшей кровью - переместился в самый центр гостиной. На нем, как и на двух остальных, кто допущен в модуль, "бахилы" и пара тонких хирургических перчаток. Хотя данное расследование очень сильно отличается от обычного порядка производства оперативно-следственных мероприятий, включающих в себя осмотр места происшествия и судебно-медицинскую экспертизу, все же не следует пренебрегать заповедями криминалистов, первейшая из которых - "не наследи".
   На полу, рядом с обрубленной или же оторванной кистью руки, лежит еще один небезынтересный для расследования предмет - его представитель Третейского судьи специально оставил напоследок.
   Кваттрочи опустился на корточки, разглядывая важную улику.
   Этот предмет представляет собою довольно длинный нож с искривленным лезвием.
   Можно даже сказать, что эта находка - режущий предмет с остро заточенным лезвием длинной около десяти дюймов - является чем-то средним между тесаком и серпом.
   Лезвие, испачканное засохшей кровью, как и у торчащего из стены меча, похоже, выковано из закаленного однородного железа.
   А вот ручка этого не то тесака, не то серпа сделана уже не из железа; она не костяная или же деревянная, но из желтого металла.
   Кваттрочи задумчиво покачал головой. Эта находка ему о многом сказала. Но нельзя сбрасывать со счетов и такой вариант, что этот жертвенный нож в форме серпа с сделанной из золота ручкой, возраст которого составляет не менее двух тысячелетий - мог быть подброшен...
   В засохшей луже крови рядом с отрубленной кистью руки Кваттрочи увидел какие-то мелкие частицы.
   Это было нечто растительное - мелкие желтоватые ягоды или что-то в этом роде.
   Следуя божественной подсказке, - или же интуиции - иезуит осторожно перенес кисть в другое место, на полметра дальше. Под ней, на том месте, где она лежала изначально - она как бы "шалашиком" накрывала его - обнаружился растительный фрагмент: обрывок ветки с двумя смятыми листиками и мелкими желтоватыми ягодками.
   - Эй! Что вы себе позволяете?! - возмущенно произнес Паркер. - Не смейте ничего трогать... Это останки наших убитых товарищей! Так что проявите к ним уважение хотя бы и посмертно, синьор Кваттрочи!
   - Мистер Паркер, - не оборачиваясь, сухо сказал иезуит, - вам не следует указывать мне, что я должен делать, а чего - нет.
   - Но...
   - Напомню...причем в последний раз. Именно я, Игнацио Кваттрочи, посланник "Апостолов" и слуга Господа, представляю здесь самого Третейского Судью!
   - Извините, - проворчал Паркер. - Сами видите... это же кошмарное зрелище!.. Очень прошу вас, брат Игнаций, проявить присущие христианину гуманизм и понимание! Наши коллеги умерли мученической смертью; так хоть теперь оставьте их останки в покое!..
  
  
   В других помещениях не нашли ничего интересного. Проведя еще около часа в модуле, Игнаций Кваттрочи и оба наблюдателя выбрались на свежий воздух.
   Иезуит передал ватиканскому спецслужбисту непрозрачный пакет, в котором находится изъятый им на месте ЧП нож с золотой ручкой и, вложенный в маленький пакетик, фрагмент обнаруженной там же ветки.
   Стащив перчатки, бросил их в подставленный другим стражем Престола целофанированный пакет.
   Затем жестом подозвал своего верного помощника.
   - Слушаю, брат Игнаций!
   - Доменико, упаковывайте аппаратуру! - распорядился Кваттрочи. Увидев, что редактор намеревается метнуться к столу, он схватил Сарто за рукав. - Обожди, я еще не все сказал.
   Иезуит, перейдя на итальянский, зашептал помощнику на ухо:
   - Доменико, сколько времени тебе понадобится, чтобы развернуть и расшифровать скрипт?
   - Какой именно? - тоже перейдя на шепот, спросил ватиканский редактор.
   - Меня интересуют оба скрипта, Доменико. Во-первых, сам момент темпоральной атаки... А именно, как и кем это было сделано. Во-вторых, нужно исследовать и декодировать защитную программу, которая была задействована, когда я попытался "раскрыть" проекцию модуля!..
   - Ммм... - Доменико поднял глаза к небу. - Если мне помогут наши ведущие редакторы...
   - Я отдам такое распоряжение.
   - За сутки могу не справиться...
   - Спешка в наших делах неуместна, Доменико.
   - Мне понадобится сорок восемь часов... чтобы уже с гарантией!
   - Даю тебе семьдесят два часа!
   - Это даже много, брат Игнаций.
   - Нет, самое то! - Иезуит криво усмехнулся, думая о своем. - Даю тебе и твоим коллегам, которых ты сочтешь нужным привлечь к этой работе, трое суток на изучение скриптов! Семьдесят два часа и ни часом... меньше.
  
  
   Такое же решение по срокам дешифровки событийного ролика он объявил в присутствии всех четверых представителей обеих миссий, когда они вновь собрались все вместе у ограды третьего внутреннего периметра.
   - Трое суток? - удивленно произнес Щербаков. - А почему такой большой срок? Почему так долго?
   - Это мое решение, - сказал иезуит. - Скрипты должны быть исследованы и расшифрованы надлежащим образом...
   - Для кризисной ситуации это слишком медленный темп работы, - сказал Романдовский. - Мы надеялись получить ответы несколько раньше объявленного вами, сеньор Кваттрочи, срока.
   - Я не могу себе позволить спешки, господа. К тому же, мы организация солидная, и если беремся за дело, то всегда доводим его до конца со всем возможным тщанием.
   - Миссию Akvalon эти сроки устраивают, - забросив в рот новую порцию жвачки, сказал Коллинз. - Но хотелось бы знать, что будет с теми предметами, которые вы, синьор Кваттрочи, изъяли на месте преступления?
   - Эти вещдоки будут доставлены в московский храм святого Людовика. Там имеется оборудованный скрипторий; я уже попросил отца Тадеуша выделить мне рабочее помещение, а также надежный сейф и охрану. Сразу же по окончании следственных мероприятий я передам эти вещдоки в Комиссию Международного трибунала по судебным спорам.
   - Когда мы сможем забрать тела наших погибших товарищей? - спросил Коллинз. - Хотелось бы вывезти их отсюда как можно скорее.
   - В любой момент... по согласованию с русскими коллегами. Я свою миссию на этом объекте завершил.
   Иезуит не без сожаления подумал о том, что он потерял здесь, на этом объекте, прекрасный комплект "розариума". Но это небольшая беда; "Апостолы" издавна обладают технологией изготовления подобных предметов. Специально для него ватиканские мастера сделают новый комплект, который, возможно, будет еще более совершенным, чем тот, который он сегодня утратил...
   Сложив ладони вместе, Кваттрочи, глядя прямо перед собой, заговорил, адресуясь сразу обеим сторонам:
   - Я, Игнаций Кваттрочи, полномочный представитель Третейского судьи и миссии Апостолов, объявляю свое решение... На расшифровку событийного ролика и анализ скриптов я даю ровно семьдесят два часа. В этот срок запрещается всякая работа по данному событию. Это ограничение касается обеих сторон... Я также принял решение задержать одного из редакторов, у которого я, именем Третейского судьи, ранее приостановил действие лицензии. До выяснения его причастности - или непричастности - к данному драматическому событию, я предписываю изолировать этого человека на резервном объекте... А именно, на объекте "Ромео Два".
   Кваттрочи посмотрел на двух русских, до этого момента молча внимавших его словам.
   - Речь, господа, идет о редакторе вашего Третьего канала... Прикажите немедленно задержать его и доставить на резервный объект!
   - Это невозможно, сеньор Кваттрочи, - сказал Щербаков. - Озвученное только что вами решение, при всем нашем уважении к вашему статусу, мы исполнить не можем.
   Правая бровь иезуита поползла вверх.
   - Это почему же?
   Щербаков бросил взгляд на наручные часы. Потом тем же спокойным тоном произнес:
   - Сейчас половина третьего пополудни по местному времени.
   - И что с того? - хмуро произнес Коллинз, не понимая, в чем заключается игра русских. - Как это может помешать задержать вашего сотрудника? Того, кто повинен в смерти наших коллег?!
   - Его вина - не доказана, - веско сказал Щербаков. - К тому же, он не причастен к случившемуся.
   - Вы не ответили на мой вопрос, - напомнил иезуит.
   - Ровно в два пополудни... то есть, полчаса назад... сотрудник, которого вы приказали задержать и водворить на объект "Ромео-Два", получил новое назначение. - Щербаков сделал паузу. - Он назначен на должность... временного исполняющего обязанности Национального Скриптера.
   Американцы переглянулись. Паркер криво усмехнулся. Коллинз же сердито процедил под нос парочку отборных ругательств.
   - Таково решение вашей Гильдии? - решил уточнить иезуит.
   - Да, таково решение Гильдии... и я его вам только что сообщил.
   - Вам известно, господа, - все тем же спокойным тоном произнес иезуит, - на какой именно срок распространяется иммунитет для лица, занимающего такую должность?
   - Семьдесят два часа с момента принятия решения и отправки соответствующего сообщения.
   - И последний вопрос в этой связи, - жгучие черные глаза теперь неотрывно смотрели на русского, на Щербакова. - Вы знаете, что произойдет... или что может произойти в том случае, если кандидатуру этого вашего нового "национального скриптера" не утвердит Совет модераторов? А также в случае, если в трехсуточный срок этот человек будет "забанен" в глобальной системе редакций и каналов, если он будет лишен аккаунта и всякого доступа в систему?
   - Надеемся, этого не случится.
   - Так я вам напомню, господа, - сказал иезуит. - В случае, если совет модераторов не утвердит вашу кандидатуру, или же он будет отвергнут в своем новом качестве Международной сетью редакций и каналов, этого человека - не станет. Отредактируют, согласно существующим правилам, не только вашего кандидата, но и упразднят все те правки, которые им когда либо осуществлялись за все время его работы в Редакциях.
   - Спасибо, что напомнили содержание одного из пунктов Конвенции, синьор Кваттрочи, - сказал Щербаков. - Но этого можно было и не делать.
   - Господа... Джентльмены... - Иезуит в последний раз посмотрел на приземистое серое здание, внутри которого он только что побывал. - Я и мои помощники остаемся в Москве. Если не произойдет ничего экстраординарного, мы с вами в этом же составе встретимся ровно через трое суток.
   Иезуит в молитвенном жесте сложил вместе ладони.
   - И тогда я, Игнаций Кваттрочи, слуга Господа нашего, представитель Третейского судьи, сообщу вам результаты своего расследования, а также назову имена и должности виновных.
  
  
   Г Л А В А 2
  
   Hermes International Inc:
   "Money is Time".
  
   Дэн спал глубоким сном. На этот раз ему не снилась ни его девушка, которую он недавно потерял, ни та, другая, поисками которой он занимается последние дни, ни даже изумительной красоты речная долина, где ему довелось побывать уже дважды...
   Неизвестно, сколько бы времени он проспал еще, если бы его не заставил очнуться - и вернуться к жизни - громкий мелодичный перезвон, раздавшийся у него над ухом.
   Логинов отбросил плед; рывком уселся на деревянной скамье. Зевнул; протер пальцами глаза... И уставился на мужчину в плаще с наброшенным на голову капюшоном - в правой руке тот держит дребезжащий механический будильник.
   - А-а, это вы... Гера, - сонным голосом пробормотал Логинов. - Ну все, все... Я уже проснулся!
   Мужчина сунул будильник в карман плаща, после чего на этом странном погосте вновь воцарилась присущая сему месту тишина. Логинов сунул босые ноги в мокасины. Сложил неизвестно кем принесенный плед, положил его сверху на подушку (которая тоже взялась - как и в прошлый раз - непонятно откуда).
   На ближней к лавке оградке могилы висит, подвешенная на ремне, сумка с ноутом. Логинов снял сумку и повесил ее на плечо.
   - Спасибо, что разбудили, - буркнул он. - С детства терпеть не могу звона будильника!
   - Вообще-то, это не мой бизнес - будить клиентов, - мужчина отбросил капюшон на плечи. - Но за хорошие деньги, строго между нами, я готов оказывать даже такого рода свойские услуги.
   - Ищете новые возможности подзаработать? А потому расширяете ассортимент оказываемых услуг?
   - Кризис, Дэн, распространяется на все сферы... Даже таким, как я, приходится работать в поте лица, чтобы восполнить убывающие доходы.
   - Уважаемый, вы предложили себя в роли посредника...
   - Я говорил вам, что лучше меня в этой роли вы никого не найдете?
   - Говорили.
   - Вы приняли решение?
   - Я принял решение... Гера.
   Мужчина обернулся; какое-то время он смотрел на сложенные невдалеке, ближе к серовато-коричневой стене, ящики. Усмехнувшись какой-то своей мысли, сказал:
   - Вы приняли правильное решение, Логинов. Логичное, я бы сказал... извините, что обыграл невольно вашу фамилию. Однако, деньги счет любят, - "Гера" похрустел костяшками пальцев, как пианист, разминающий руки. - Пойдемте-ка, взглянем на ваш капитал... Я лично осмотрю товар, прокалькулирую сумму и выдам соответствующий документ.
  
  
   Логинов и его новоявленный контрагент подошли к составленным в штабель ящикам. Дэн внимательно присмотрелся к таре. Они, эти ящики зеленого цвета с надписью на крышке и боковинах "НЕ КАНТОВАТЬ", выглядят точь-в-точь так же, как и те, что были доставлены на грузовиках в Новодевичий монастырь сотрудниками Спецотдела-9 НКВД по приказу Верховного в два приема - 15-го и 16-го октября 1941-го года... И затем спрятаны на долгие годы - в подземельях монастырских строений.
   Мужчина в плаще прошелся вдоль этого штабеля.
   Обойдя вокруг, остановился у ближнего к наблюдавшему за его действиями молодому человеку ряда.
   Сам снял, причем без видимых усилий, верхний ящик в ряду из пяти таких же деревянных "упаковок". Поставил его на землю. Опустившись на корточки, открыл поочередно обе защелки. Поднял верхнюю крышку. Ящик оказался разгороженным поперечной планкой на два отделения. Внутри этого ящика были... опилки.
   У Логинова в этот момент екнуло в груди. В голову полезли разные нехорошие мысли. Не ошибся ли он в своих действиях? Не подсунули ли ему вместо драгоценного металла эти древесные отходы, этот ничего не стоящий мусор?..
   "Гера" погрузил руку в заполненный опилками отсек ящика. Нащупав там нечто, ухватил понадежнее, и вытащил на белый свет.
   Это был слиток желтого металла. "Гера" смахнул рукавом с бруска сухие опилки. На короткое время прикрыл веки; взвесив в ладони слиток, довольным тоном сказал:
   - Я не эксперт Джи Эл Ди , но разрази меня гром, если это не старое доброе золото!..
   - А что такое это самое "Джи Эл Ди"? - спросил Дэн. - Какая-то проверочная контора?
   - Кто они такие? С виду респектабельная публика, таковыми себя и позиционируют. А сами мошенники, на которых пробы ставить негде... те еще жулики!
   - Какое это имеет отношение к нашему с вами делу?
   - Самое непосредственное. Глобальный рынок, если вы не в курсе, нынче наводнен фальшивым золотом!
   - Я не большой специалист по драгметаллам. Хотя и слышал краем уха о проблемах в экономиках ведущих стран мира.
   - Об этом и речь!.. "Золотая" пирамида вот-вот рухнет. Девять десятых золота на мировых рынках на самом деле никакое не золото...
   - А что?
   - Спекулятивные бумаги, вот что. Всякого рода "металлические счета" - там и грана золота нет. Сами же слитки из числа тех, что хранятся в банковских сейфах под видом аурума - процентов на девяносто подделка, фэйк.
   "Гера" положил тяжелый желтый брусок обратно в ящик.
   - Aurum est metallum pretiosum ... так говорили в древности знающие и ответственные люди. А сейчас что?
   Он закрыл ящик; легко подняв его над головой, водрузил обратно на верхний ряд этого внушительных размеров штабеля.
   - В вашем мире, Логинов, за золото выдают позолоченные слитки вольфрама или сплавов... короче, всякое, извините за вульгаризм - дерьмо. Поэтому и нам, посредникам, приходится быть предельно осторожными.
   - Вы сказали - "в вашем мире"... А себя вы к нему не относите, "Гера"?
   - Ну уж нет, увольте, - мужчина в плаще рассмеялся, обнажив превосходные белоснежные зубы. - По делам бизнеса мне приходится иметь дело с разными людьми при различных обстоятельствах. Как однажды метко заметил один из моих клиентов - Pecunia non olet... Работа есть работа. Но я знаю места получше и поспокойней, чем тот глобальный дурдом, в котором вы существуете, в котором вы выживаете, а не живете полноценной жизнью.
  
  
   Они вернулись к тому месту, где у ближнего ряда могил была лавка. Именно "была", потому что вместо этой деревянной скамьи невесть откуда появились солидный офисный стол и два кожаных кресла. Все это было частично огорожено двумя стенами - составленными углом.
   На одной из стен закреплен большой красочный постер. Центральную часть его занимает изображение античного здания с колоннами - надо полагать, банковского заведения древности, каковыми были и известнейшие храмы. На переднем плане видна статуя божества, обутого в крылатые сандалии. На голове у него широкополая шляпа; в правой руке крылатый посох - или кадуцей - с обвившими рукоять двумя змеями.
   Поверх изображения мерцающими, переливающимися золотистыми буквами надпись:
   Hermes International Inc.
   Несколько ниже, под этой надписью, вписаны рекламные слоганы:
   АКБ "ГЕРМЕС" - С ВАМИ НА ВСЕ ВРЕМЕНА!
   Suae quisque fortunae fabes!..
   Money is Time!
  
  
   "Гера" снял дождевик и повесил его на вешалку. Под плащом у него - как только что выяснилось - великолепный и весьма недешевый деловой костюм темно-синего цвета.
   Логинов некоторое время пребывал в замешательстве. Он то смотрел на изображенную на постере статую некоего божества, установленную перед колоннадой древнего храма, то переводил взгляд на лицо посредника... Определенно, в чертах этих двоих прослеживается большое сходство.
   - Эмм... - Дэн в замешательстве почесал в затылке. - Так вы, значит... Вы - босс этого учреждения, говоря современным языком?
   - В некотором роде, - усмехнулся тот. - Говоря современным и понятным вам языком, я являюсь держателем крупного пакета акций банка "Гермес".
   - Вот как, - пробормотал Дэн. - Прошу меня извинить... Я как-то не сразу понял, с кем имею дело.
   "Гера" учтиво кивнул в сторону расположенного по другую сторону стола кресла.
   - Присаживайтесь, Логинов! Проект Договора уже готов, вы можете с ним ознакомиться.
   Мужчина, выглядящий теперь как топ-менеджер солидного банка, передвинул по столу новоявленному клиенту сафьяновую папку с бумагами.
   - Вам, полагаю, уже доводилось бывать в долине Стикса?.. - глядя в глаза Логинову, спросил "Гера". - Вы понимаете, о чем я?
   - Да, доводилось, - сказал молодой человек, не отводя глаз. - Как раз перед тем, как вы меня разбудили, я побывал там во второй раз.
   - Отлично. Тогда нет нужды тратить время на разъяснения. Договор типовой, так что содержание его вам должно быть известно.
   Дэн прочел по диагонали шесть страниц убористого текста. Договор составлен на двух языках - на латыни и на русском. Суть его, если коротко, заключается в следующем.
   Он, Дэн Логинов, кладет на именной депозит в местном филиале банка "Гермес" один миллион триста двадцать тысяч тройских унций золота (в договоре стоит точная цифра до сотых после запятой). Или, если перевести в метрическую систему мер - пятьдесят тысяч килограммов благородного металла Aurum чистотой не ниже 9997.
   Банк "Гермес", в свою очередь, принимая на хранение указанное в договоре количества золота в слитках, гарантирует, прежде всего, его сохранность. Указанное учреждение также предоставляет все виды всех мыслимых и немыслимых банковских услуг. Начиная от гарантированной - по пожеланию клиента - конвертации всего или части депозита в денежном выражении любой страны, любой эпохи, использующей золото либо деньги как средство расчета, или же их материальные и нематериальные носители и эквиваленты. И заканчивая предоставлением консалтинговых и иных "специальных" услуг для клиентов уровня VIP.
   Текст этого Договора Логинову действительно знаком.
   Откуда он может знать содержание этого документа? Человек, черты лица которого имеют сходство с изваянием древнего божества, изображенного на постере, только что сам сказал, откуда.
   Было бы несолидно подмахнуть такой договор, не выдержав паузу хотя бы в пять-семь минут. Дэн, чтобы хоть чем-то занять время, принялся производить расчеты.
   Он мог бы, конечно, попросить калькулятор, или же, как школяр, поделить и перемножить цифры в столбик на листе бумаги. Но не стал этого делать, предпочтя производить вычисления в уме. Расчеты, надо сказать, были несложными; он брал для счета круглые цифры, а не в долях, как это подсчитано и прописано в банковском договоре.
   Пятьдесят метрических тонн - это пятьдесят тысяч килограммов, или пятьдесят миллионов граммов, или миллион триста с хвостиком тысяч тройских унций. Вес золота, как и прочих драгоценных металлов, в банковском и ювелирном деле определяют в тройских унциях и в гранах. Тройская унция, если округлить эту меру вторым знаком после запятой, имеет вес 31,1 грамма.
   Стоимость тройской унции "аурума" на Лондонской бирже драгметаллов, как и на американской товарной бирже COMEX составляет на сегодняшний день без малого две тысячи долларов.
   Округленно, один грамм золота по актуальному биржевому курсу стоит шестьдесят два доллара. Таким образом, стоимость всей партии золота, которую Даниил Логинов намерен разместить на депозите в АКБ "Гермес", являющемся местным филиалом Hermes International Inc., составляет, ни много ни мало, три миллиарда сто миллионов в американской валюте.
  
  
   - В Договоре указано, что банковская комиссия составляет пять процентов за каждую транзакцию, - сказал Дэн, чтобы хоть как-то обозначить свой интерес к происходящему. - То есть... две с половинной тонны золота вы переведете с моего депозита в свои хранилища сразу же, как только я подпишу эти бумаги?
   - Да, это так.
   - А вы неплохо устроились. Палец о палец не ударили, а две с половиной тонны злата уже прикарманили.
   - Жируем, наживаемся, паразитируем на клиентах - как и положено банкирам во все времена... Что вас смущает в данном конкретном случае?
   - Стоимость ваших услуг, - с кривой усмешкой сказал Логинов. - Я не совершил еще ни одной финансовой операции. Я только собираюсь подписать банковское соглашение... А вы уже намереваетесь содрать с меня пять шкур.
   - А как вы хотели?
   "Гера" смотрел на него понимающим - но и непреклонным - взглядом.
   - Вот оно, ваше золото! - Он кивнул в сторону составленных в штабель ящиков. - Представьте себе на минутку, что вам пришлось бы самому заниматься транспортировкой, конвертацией в местные валюты, а затем и обналичиванием!.. Попробуйте сами доставить... не то что золотой слиток, но хотя бы монетку номиналом в асс в нужное место и в нужное время!
   - Хмм...
   - Ну что, представили? Вы понимаете, насколько это непросто?
   - Понимаю. Но я также понимаю, что вы берете очень высокий банковский процент за каждую произведенную операцию.
   - Да, наши услуги стоят недешево. Но не забывайте главного - мы гарантируем доступ к вашему капиталу в любой точке времени и пространства...
  
  
   Рядом с папкой, содержимое которой, отпечатанное на шести страницах, ему было уже известно, лежит золотистый футляр.
   Дэн открыл его; внутри оказалась черного цвета ручка, на которой имеется маркировка, сделанная золотыми буковками - Aeterna.
   Дэн снял колпачок ручки. Как он и предполагал, перо оказалось золотым.
   Под договором, рядом с уже поставленной подписью "владельца контрольного пакета акций", появилась его, Логинова, подпись.
   Чернила, поначалу имевшие привычный глазу черный цвет, вдруг налились, напитались светом... И вот уже поставленная им закорючка приобрела цвет - и окончательный вид - того самого благородного металла, что лежит, расфасованный в шестнадцатикилограммовые слитки, присыпанный опилками в зеленых ящиках с надписью "НЕ КАНТОВАТЬ", по два бруска в каждом.
   Логинов подивился тому, насколько солидно выглядит сделанная им только что подпись. Поистине, "вечное перо".
  
  
   - Подписали?
   Контрагент взял у Логинова второй экземпляр Договора. Убедившись в том, что все листы подписаны, что подпись клиента проставлена везде, где ей положено стоять, он спрятал документ в другую папку, которую положил в верхний ящик стола.
   - Ну что ж, прекрасно, - поднимаясь из кресла, сказал "Гера". - Поздравляю вас, господин Логинов! Вы теперь являетесь VIP клиентом нашего в высшей степени авторитетного и солидного учреждения. Дайте-ка ваш бумажник!
   Логинов вытащил из внутреннего кармана куртки плоский легкий портмоне (в котором нет ни гроша денег). Передал его посреднику.
   "Гера" сам вложил в кармашки бумажника две кредитные карточки. Одна - золотистого цвета, другая - бирюзового.
   На обеих изображено в виде скульптуры то самое божество, которое можно увидеть на постере этого "солидного учреждения". Также на обеих сторонах кредиток имеется надпись золотистыми буквами - HermesCard World.
   - Отныне у вас неограниченный кредит, - сказал "Гера", возвращая ему бумажник. - В пределах той суммы, естественно, которую вы положили в наш банк... "Золотая" карта для повседневных расчетов в местной валюте. "Бирюзовая" - мультивалютная.
   Он извлек из кармана еще одну карточку, которая напоминает "бэйдж". Вернее, это была не привычная пластиковая банковская кредитная или депозитная карта, или же носимая на груди аккредитация. Но тонкая золотая пластина, закрепленная на кожаном шнурке.
   - Повесьте на шею, - распорядился "Гера". - И не снимайте, пока не выполните свою миссию.
   Он передал шнурок с пластинкой клиенту.
   - Это и ваше удостоверение... для своих, конечно, для людей из наших кругов и структур... И, при необходимости, расчетное средство.
   Дэн повесил на шею эту штуковину (шнурок оказался эластичным). Затем сложил пополам полученный им экземпляр банковского договора и сунул его во внутреннее отделение сумки.
   Он, Даниил Логинов, при довольно странных обстоятельствах стал обладателем капитала, стоимость которого в пересчете на современную глобальную валюту составляет три миллиарда сто миллионов долларов.
   В голове у него крутился вопрос, который, окажись на его месте, задал бы себе любой здравомыслящий человек.
   "Во что это ты вляпался, дружище?!"
  
  
   - Ручку тоже возьмите, - сказал контрагент. - Хорошая, надежная вещь. Она вам, возможно, еще пригодится.
   Довольно быстро покончив с формальностями, они вдвоем вновь переместились к штабелю с ящиками. "Гера" надел поверх костюма плащ. Застегнул пуговицы, накинул на голову капюшон. Сунул руку в карман; как показалось в тот самый, в который он получасом ранее спрятал механический будильник, трезвон которого поднял Логинова на ноги. Достал оттуда плоский кожаный чехол. Посмотрев на Логинова, сказал:
   - Вы не могли бы отвернуться?
   - Отвернуться? - удивился Дэн. - Зачем?
   - У каждого банковского учреждения свои секреты, свои "ноу-хау", - усмехнувшись, сказал "Гера". - Будьте добры, встаньте спиной к ящикам! Это не займет много времени...
   Логинов выполнил пожелание своего контрагента. Стоя спиной к штабелю, он смотрел в ту сторону, на то место, где они только что сидели в креслах за столом.
   Он увидел там уже знакомую ему деревянную скамью.
   Ни стен с постером, ни самого этого офисного уголка... как и не было этого ничего.
   Удивительно...
   Впрочем, подобные "чудеса", подобные этой метаморфозы и почти мгновенные смены декораций ему были уже не в новинку.
   - Можете повернуться, - спустя примерно минуту сказал "Гера". - Дело сделано, ваш капитал помещен в надежное место.
   Логинов, повернувшись, увидел все ту же картинку - штабель из зеленых ящиков. Он удивленно посмотрел на контрагента.
   - Не понял...
   - Чего именно вы не поняли?
   - Ящики.... Они - здесь. А я думал...
   - А-а... вот вы о чем. - "Гера" кивнул в сторону штабеля. - Возьмите любой из них! Ну же... смелей!
   Дэн подошел к штабелю. Взял за ручку верхний в ближнем ряду ящик. Напряг мускулы... все ж таки он весит два пуда! И... легко его снял.
   - Пустой, - пробормотал Дэн.
   - Совершенно верно. И этот пустой, и тот... и все другие. Я же вам сказал, что ваш капитал перемещен в другое место.
   - А сами эти ящики?
   Контрагент улыбнулся краешком губ.
   - Они не представляют никакой ценности. Это всего лишь тара. Опять же, сейчас действуют новые стандарты в отношении экологии каналов...
   - А этот... этот вот мусор кто-нибудь уберет? Не хотелось бы превращать такое место в свалку. Или это уже моя забота?
   - Напомню, что вы являетесь ВиАйПи клиентом банка "Гермес"! Когда мы закончим, тару утилизируют. На будущее скажу, что подобные мелочи вас не должны беспокоить... Хотя само стремление к чистоте и порядку - весьма похвальная черта.
  
  
   Поняв, что контрагент намерен откланяться, Дэн торопливо произнес:
   - У меня есть вопрос. Вернее - просьба!
   - К вашим услугам.
   - Мне нужно привести себя в порядок... Хотелось бы сделать это прежде, чем покину это место.
   - Привести себя в порядок? - переспросил "Гера". - В каком смысле?
   - В прямом, - Дэн неловко улыбнулся. - У меня запланирована важная встреча. Хотелось бы принять душ... Переодеться во что-нибудь...
   Он провел рукой по подбородку.
   - Да и побриться бы не мешало.
   - Так, так... Ну и в чем проблема? В чем сложность-то?
   - Проблема в том, что я не вижу здесь ничего, что походило бы на туалетную комнату... Или же мое желание из разряда невозможных? И мне придется выйти из "зоны" в таком виде, в каком я сейчас стою перед вами?
   - Для человека с вашими деньгами нет ничего невозможно, - на лице посредника появилась уже знакомая Дэну странная усмешка. - Прошу следовать за мной.
  
  
   "Гера" направился к высветившемуся в стене арочному проему. Логинов последовал за ним; вскоре они оказались в уже знакомом Дэну пространстве между двумя стенами.
   - Достаньте из бумажника карточку, - сказал контрагент. - Ту, что золотистого цвета, - уточнил он.
   Дэн извлек из портмоне карту с изображенным на ней изваянием Гермеса.
   - Теперь подойдите к стене.
   - К какой из них? Из здесь две...
   - К любой.
   Дэн подошел к той стене, что образовывает внешний заградительный диаметр - или периметр - "зоны".
   - Что дальше?
   - Коснитесь картой поверхности стены.
   Едва только Дэн коснулся ребром карточки шершавой поверхности этой серо-коричневатой стены, как в этом месте появился - или проявился - плоский настенный тачскрин экран диагональю примерно в двадцать пять дюймов.
   А еще через несколько секунд стали видны - на синем фоне - операционные окна.
   Логинов, не дожидаясь подсказки контрагента, вошел в меню. Пробежав глазами первую страницу предложенных ему опций, коснулся пальцем надписи "Гостиничные услуги"... Счетчик показал наличие нескольких десятков миллионов (!!) предложений. Появилась на экране и строка поискового браузера.
   Но формулировать и впечатывать конкретный запрос не было необходимости, поскольку одновременно появилась активная надпись - "По реальному местонахождению". Логинов коснулся пальцем этой надписи.
   Тут же появились рубрики по запросу:
   - Замок, вилла, резиденция;
   - апартаменты;
   - бунгало;
   - дом гостиничного типа;
   - гостиничный номер.
   Дэн выбрал самую нижнюю в этом списке рубрику.
   Проигнорировав в открывшемся списке всю его верхнюю часть с пятизвездочными королевскими и президентскими апартаментами и прочими наворотами, он выбрал нужную ему опцию в средней части:
   Предоставить гостиничный номер - стандартный "люкс" три звезды.
  
  
   - Как видите, все очень просто, - прозвучал над ухом голос "Геры". - Я ни секунды не сомневался, что вы сами разберетесь, как работают наши сервисные программы.
   Дэн обернулся; в междустенном пространстве, справа от него, появились дверь и фрагмент стены. Нечто подобное он уже видел, когда подписывал банковское соглашение. А также еще чуть ранее, в тот день, когда он увидел здесь, в пространстве между стенами, фрагмент входа в храм и сидящую на паперти одетую в лохмотья нищенку с кружкой, компанию которой составляла черная кошка.
   - Классная вещица, - пробормотал Дэн, вновь уставившись на экран. - Вот только не пойму, как выключить тачскрин...
   - Сделайте два шага назад, - сказал контрагент. - Ну, или три...
   Как только Дэн отошел от высветившегося в стене экрана, тот не только погас, но и вообще пропал из виду.
   - Вот так это работает, - сказал "Гера". - Ну что ж... Пора прощаться, Дэн Логинов. В последующем вас будут обслуживать мои сотрудники, ну а я вынужден откланяться.
   - Вы уже уходите? Я хотел бы задать еще несколько вопросов...
   - Вы у меня не единственный клиент, - "Гера" плотно запахнул плащ и еще ниже опустил свой капюшон. - Девиз моего учреждения, если вы обратили внимание на постер, "Время - это деньги". Я уделили вам ровно то количество времени, Логинов, что соответствует сделанному вами вкладу в наше учреждение. Удачи!
   Дэн, сопроводив взглядом удаляющуюся - словно плывущую по воздуху - фигуру, громко крикнул:
   - Скажите, уважаемый... у меня есть хоть какие-то шансы?
   Откуда-то из зеленоватого тумана донесся приглушенный ответ:
   - Suae quisque fortunae fabes!..
  
  
   Г Л А В А 3
   Roba da ricchi...
  
   Номер, в который прошел Дэн, оказался обычным, типовым для какой-нибудь средней руки трехзвездочной гостиницы...
   Он не собирался здесь сколь-нибудь надолго задерживаться. Воспользовался душевой кабинкой, побрился, втер в гладкое посвежевшее лицо гель. Намотав на бедра банное полотенце, выбрался из туалетной комнаты. Подошел к шкафу-купе, открыл его. Внутри шкафа на вешалках висит с полдюжины костюмов. Новенькие, с иголочки... И, как он смог убедиться, взяв приглянувшийся ему костюм, точно под его размер.
   На полках, сложенные аккуратно в стопки, лежат сорочки, запакованные в целлофан, а также майки, легкие тонкие свитера и несколько комплектов нижнего белья.
   В нижней части обнаружились выстроенные в ряд с десяток пар обуви, и тоже его размера. Дэн выбрал костюм цвета "айвори", но под пиджак надел черную сорочку с глухим воротом. Решение одеться именно в такой цветовой гамме пришло сразу. С одной стороны, не хотелось надевать все черное (уподобляясь одному старшему товарищу, который выглядит хотя и стильно в своем прикиде, но уж слишком мрачно). Но он не может также позволить себе другую крайность; а именно, выглядеть как праздничный карнавальный тип.
   Он ведь совсем недавно потерял близкого человека... Девушка, свидания с которой он и жаждет, и одновременно побаивается, вполне возможно, уже знает об этой драматичной истории. Именно поэтому Логинов выбрал компромиссный вариант: светлый костюм, черные мокасины и черную рубашку.
  
  
   Дэн выбрался из любезно предоставленного ему неизвестными сервисерами гостиничного номера. Стоило ему отойти на несколько шагов, - он специально обернулся, чтобы убедиться в этом - как тут же пропала из виду эта гостиничная дверь вместе с фрагментом стены.
   Зато в другой стене, во внешней стене ограды, появились, подсвеченные золотистым сиянием, очертания сразу нескольких дверных проемов...
   Дэн подошел к ближней к нему "арке". Призадумался... Когда ты видишь перед собой один единственный путь, когда перед тобой открыт лишь один проход, то тут особо не приходится выбирать. Ты либо входишь в эту дверь и идешь этим путем, либо - нет. А когда таких вариантов несколько? Как быть в таком случае? Как выбрать из нескольких вариантов единственно верный?
   Всего он обнаружил только на одном этом - видимом глазу - фрагменте внешней стены четыре прохода. Следовательно, если провести аналогию с путником, ищущим верную дорогу, он стоит сейчас перед развилкой... Или же, пользуясь терминологией "Геры", вышел на перекресток.
   Дэн, вспомнив о коротком инструктаже и финальном напутствии, полученном от контрагента, извлек из кармана бумажник. Достал "голдовую" карту. Подошел к источающему переливчатое золотистое сияние проему.
   Удерживая большим и указательным пальцем карту, провел ее ребром на уровне груди прямо перед собой - слева направо...
   И тут же, в виде справочном таблички - синие буквы на золотом фоне - высветилась надпись:
   НОВОДЕВИЧИЙ МОНАСТЫРЬ
   Дэн переместился к следующей двери. Повторил ту же нехитрую операцию. Всплывшая надпись гласила:
   ОБЪЕКТ "ВОЛЫНСКОЕ"
   Здесь, у этого проема, Дэн немного задержался. В такт каким-то своим мыслям он покачал головой; затем переместился к третьему по счету переходу. Продернул карту, используя тем самым одну из многих ее скрытых до времени и неизвестных пока что даже ее владельцу возможностей. Появилась табличка, причем надпись на ней, в отличие от двух предыдущих, исполнена не синими крупными буквами, но - багровыми, темно-красными:
   ЭНИГМА
   У этого перехода Дэн простоял недвижимо минуты две или три. Он едва смог побороть в себе искушение; его подмывало шагнуть в этот проем; ему хотелось немедленно воспользоваться этим переходом (а там будь, что будет). Но у него хватило ума не делать этого. "Еще рано, - сказал он сам себе. - Ты не вполне готов..."
   Настал черед последнего, четвертого прохода. Свет, наполнявший этот проем, был теплым, мягким. Сам цвет переливающейся в глубине арки мерцающей волны имеет не столько золотой оттенок, сколько медовый или янтарный.
   Высветившаяся надпись - изумрудными буквами - гласит:
   Hotel Baltschug Kempinski Moscow *****
   - Отлично, - вполголоса сказал Логинов. - Вот туда-то мне и нужно.
  
  
   Одетый в униформу пятизвездочного отеля "Балчуг" лифтер с удивлением уставился в занимающее противоположную от входа в кабину стену зеркало. Он только что поднял на седьмой этаж новых постояльцев - мужчину представительской внешности дет пятидесяти пяти, его "бодигарда" и молодую женщину в деловом костюме, а также старшего менеджера отеля и "боя", который вез на тележке их багаж. Когда все они вышли из кабины, служащий нажал кнопку с цифрой "1". Лифт еще опускался, как вдруг он увидел в зеркале человеческое отражение...
   Лифтер, охнув, обернулся. Напротив него стоит какой-то незнакомец... Лифт, кстати, продолжает опускаться. Когда, как, на каком этаже вошел в кабинку этот человек?.. Лифтер терялся в догадках.
   Это был довольно высокий парень лет двадцати с небольшим в хорошо сидящем на нем костюме цвета слоновой кости и черной сорочке, с влажными после душа - или втертого геля - волосами. На плече у него - на ремне - плоская сумка (в таких носят ноутбуки или "планшетники"). В правой руке он держит небольшой букет фиалок, удивительно гармонирующих с его яркими синими глазами.
   - Э-ээ... прошу прощения, - растерянно произнес лифтер. - Но... как...
   - Мне на седьмой, - сказал незнакомец. - Вверх, пожалуйста!
   Служащий моментально нажал на кнопку с цифрой "7". Лифт мягко остановился. Затем, плавно набирая скорость, устремился в нужном направлении.
   - Еще раз прошу прощения, - спохватился служащий. - Так вам на седьмой?
   - Да, мне на седьмой этаж, - сказал Логинов.
   - У нас там номера класса "апартаменты", - торопливо произнес лифтер. - У вас имеется при себе карта постояльца?
   Дэн, усмехнувшись, сказал:
   - Карточки у меня есть. Всякие и разные. Но, в данном случае, я намерен нанести визит одному из ваших постояльцев.
   - А вас... вас там ждут?
   - Думаю, что да, - проходя мимо него в открывшуюся дверь, сказал Логинов. - Больше того - я в этом уверен.
  
  
   Спрашивать у обслуги, в каком именно номере поселился нужный ему человек, не было необходимости. Во-первых, Дэн изучил схему отеля, а потому точно знал, где именно находится нужный ему номер. Во-вторых, именно у дверей этого номера - одного из самых дорогих в этой самой дорогой в Москве гостинице - и именно в этот момент собралось некоторое количество народа.
   Учитывая статус мужчины, приехавшего в Москву с коротким частным визитом, его сопровождал лично старший менеджер отеля. Мужчина этот имеет южную наружность; грузный, весом прилично за сто килограммов, он относится к той категории персон, которым лишний десяток-другой килограммов лишь добавляет солидности и даже респектабельности... На ходу - не глядя - он передал плащ и шляпу обслуге (это был старший менеджер). Костюм на нем дорогой, добротный, сшит явно по эксклюзивному заказу... В руке у сеньора Алехандро Ортеги, владельца крупнейшей в его стране торговой сети "Ibertex Group", миллиардера и азартного коллекционера, небольшой портфель из крокодиловой кожи. С ним он, надо сказать, не расставался с того момента, когда они вдвоем с помощницей-референтом сеньоритой Еленой Шарко-Гонсалес сели на борт его личного самолета Falcon 900 в аэропорту Madrid Barajas.
   Его спутница, переводчик и секретарь в одном лице, дама лет двадцати восьми с хорошей фигурой и яркой внешностью, тоже одета дорого и со вкусом. Пожалуй, даже слишком дорого для обычного референта или переводчика... В ушах у нее весьма недешевые серьги из последней коллекции ювелирного дома "Boucheron"; стоимость часиков и ручного браслета тоже исчисляется суммой в пять, а то и в шесть нулей...
   - Какого хрена тут происходит, мать вашу?! - спокойным голосом, продолжая вежливо улыбаться, спросила дама на языке родных осин у окруживших ее саму и ее респектабельного спутника пятерых служащих отеля. - Я заказала номер! - Она кивнула на дверь, из-за которой раздавались какие-то странные звуки. - Вот этот самый "кремлевский люкс"!..
   - Мадам... - пробормотал старший менеджер, чье лицо вдруг сделалось бледным. - Сеньора...
   - Сеньорита! - поправила менеджера помощница одного из самых богатых людей Европы. - Что вы там бормочете, любезный?! Не хочу устраивать скандал... - Она вновь улыбнулась, но теперь ее ослепительная улыбка адресовалась стоящему рядом респектабельному мужчине. - Но если вы немедленно... подчеркиваю - немедленно не освободите номер, забронированный для сеньора Ортеги, то я устрою такой кипиш, что мало никому не покажется!
   Тем временем, появился еще один сотрудник. Он постучался в дверь номера, возле которого собралась эта небольшая компания. Затем, не дождавшись ответа, вставил в прорезь запасную карточку...
   Из-за двери тут же донеслось яростное шипение!.. Сотрудник испуганно отпрянул - судя по звукам, за дверью находится какой-то крупный зверь!..
   - Уважаемые, что здесь происходит? - громко спросил Логинов. - И почему вы здесь все собрались?
   - А ты кто такой? - помощница сеньора Ортеги уставилась на парня в светлом костюме. - Иди своей дорогой... без тебя разберемся.
   - Это вряд ли, - усмехнувшись, сказал Логинов. - Ну-ка, посторонитесь...
   Подойдя к двери, он приготовился постучаться костяшками пальцев. Занес уже руку... Но в следующий миг дверь - распахнулась.
   Дэн, приготовивший заранее небольшую речь, некоторое время стоял, приоткрыв рот, как вкопанный. Все слова разом вылетели из головы. Он неотрывно смотрел своими синими глазами на девушку - или молодую женщину, которая, улыбаясь, ответно смотрела на него.
   На ней вечерний туалет золотистого цвета; юбка и корсет из атласа и парчи расшиты золотыми нитями. Ее красивые загорелые плечи и руки - выше того места, где заканчиваются перчатки - обнажены. Лиф украшен не только золотым шитьем, но и жемчугом. Платье длинное, в пол; туфли на ней тоже золотистого цвета, с бриллиантовой крошкой casual joaillerie на мысках и на пряжках. Тончайший шарфик цвета ультрамарин, расшитый золотыми узорами, призван прикрыть плечи, если того потребует обстановка.
   Наряд дополняет короткая меховая накидка - она держит ее в руке - из соболей, а также дамская сумочка от Christian Dior цвета перламутр.
   Заслуживает нескольких слов и прическа дамы, только что открывшей дверь "кремлевского люкса". Ее довольно длинные - до середины спины - волосы распущены; они вдобавок поделены на равномерно чередующиеся пряди - прядь светлых или мелированных волос соседствует с черной полосой, причем светлые пряди заплетены в дреды.
   Яркие, переливчатые зеленые глаза внимательно - и доброжелательно - смотрят на замершего на пороге люкса молодого парня.
   - Вы ли это? - выдавил наконец из себя Логинов, чтобы хоть что-то сказать. - У меня просто нет слов... потрясающе выглядите.
   - Спасибо! А как тебе мое платье? - не обращая внимания на столпившихся за спиной у Логинова людей, спросила девушка. - Я выбрала его по каталогу и попросила привезти немедленно в Москву из Милана.
   - Оно вам очень идет... Очень!
   - Всего час назад как его доставили... Думаешь, оно мне идет?
   Логинов, опомнившись, протянул девушке букет фиалок.
   - Меня зовут Дэн... Это вам!
   - А меня - Юлия, - улыбнулась девушка. - Вижу, ты меня не узнал?
   Дэн, опустив взгляд, увидел... черную кошку! Та подошла к нему, муркнула; выгнув спину, принялась тереться о его ногу.
   - Ах, вот оно что... - Дэн изумленно покачал головой. - Как же это я сразу не сообразил... Лиза... так, кажется, тебя зовут?
   Присев на секунду на корточки, он почесал кошку за ушком.
   В этот момент в их разговор вклинилась сеньорита Шарко-Гонаслес.
   - Так, блин... Лично мне это уже надоело! Вот же уроды... Как были вы быдлом, так быдлом навеки и останетесь!..
   Она что-то сказала на испанском сеньору Ортеге (который, похоже, только сейчас начал понимать, что возникла какая-то проблема). Затем достала из сумочки инкрустированный бриллиантами сотовый марки Vertu.
   - Что это за б...ь вы поселили у себя?! Да еще и запустили ее в забронированный мною номер?! - Спутница сеньора Ортеги ткнула пальцем в грудь менеджеру гостиницы. - У вас здесь пятизвездочный отель или притон, где девки по вызову принимают клиентуру?!
   - Ээээ... простите... - Менеджер побагровел лицом. - Не знаю, как такое могло случиться... Я осведомлюсь на рэсепшн... Какая-то ошибка произошла! Минутку, сейчас я сделаю звонок и все улажу!
   - Нет, кретин, это я сейчас сделаю звонок!.. - Дама стала выискивать в телефонной книге своего мобильника нужный ей номер... - Я позвоню нашему знакомому... он один из владельцев этого отеля!..
   Пока в коридоре продолжалась перепалка, по ходу которой солировала помощница сеньора Ортеги, Дэн не сводил взгляда с Юлии. Та вышла из номера - вслед за черной кошкой. Открыла сумочку; достала оттуда портсигар. Это, надо сказать, был уже не тот бросовый портсигар из мельхиора, каковой видел у нищенки Дэн некоторое время назад при весьма необычных обстоятельствах, но изящная и явно недешевая вещица.
   Юлия достала самокрутку, - их там на глаз с дюжину примерно - после чего убрала портсигар обратно в сумочку. Далее случилось то, чего Дэн и большинство присутствующих не ожидали...
   Сеньор Алехандро Ортего - да-да! - торопливо достал из кармана пиджака золотую зажигалку; щелкнул и поспешил поднести огонь столь эффектно появившейся из забронированного на его имя номера девушке. Та, прикурив, благосклонно посмотрела на респектабельного небедного мужчину своими изумрудными глазами.
   - Грасисас, сеньор Алехандро, - сказала она. - Комо эста устэд?
   Испанский миллиардер, известный также и в среде топовых коллекционеров (преимущественно, как собиратель всего и вся, связанного с творчеством Сальвадора Дали), смотрел расширенными глазами на эту девушку... И отчего-то, почему-то не мог произнести ни слова.
   - Тут кто-то обозвал меня нехорошим словом? - Юлия посмотрела на спутницу Ортеги (глаза ее чуть потемнели и заметно сузились). - А у тебя, muchacha, очень богатая биография за плечами, как я погляжу...
   Сказав это, она выпустила колечко дыма, от странного, необычного, ни с чем не сравнимого запаха которого у окружающих закружились головы и сделались ватными ноги.
   - Какая же ты "сеньорита", если побывала замужем... по меньшей мере, трижды?
   Юлия подошла вплотную к потерявшей дар речи "сеньорите".
   - Вижу, еще не забыла русский язык? Значит, не забыла и того, с чего начинала свою карьеру.
   Обернувшись к Дэну, сказала:
   - А начинала она в местном модельном агентстве... не важно, в каком. Важно другое: под маркой этой агентства действовал бордель для VIP персон.
   - Может, не стоит? - сказал Дэн. - Я хотел бы пригласить вас...
   - Приглашение принято, - опередила его девушка. - Но минутку я ей все ж уделю... Девушка она хваткая. Начинала со стриптиза для местных российских нуворишей, а потом постепенно продвинулась до своего нынешнего положения...
   Сеньор Ортега в этот момент, надо сказать, очень внимательно прислушивался к звукам русской речи.
   - А положение этой "сеньориты", - продолжила Юлия, - если опустить подробности, нынче таково... Ее подвели к сеньору Ортеге, пользуясь его доверчивостью и живым интересом к определенной теме - к искусству Сальвадора Дали. Тут действует - в сговоре! - целая группа матерых мошенников, подвизающихся на ниве антиквариата. Сеньор Ортега не единственный их клиент, но из него они тоже успели выкачать несколько миллионов евро...
   Осмотревшись и не найдя пепельницы, она протянула окурок замершему поблизости пареньку - бою.
   - Затуши, миленький. Только не вздумай сам докурить... башню снесет.
   Юлия вновь посмотрела на обмершую "синьориту".
   - А ты, мучача, радуйся, что у меня нет ни времени, ни желания заниматься тобой. По тебе ведь тюрьма плачет.
   Она хлопнула в ладоши. Из невидимых динамиков зазвучала мелодия, знакомая киноманам и посетителям стрипбаров по фильму Nine 1/2 Weeks...
   - Ну а сейчас продемонстрируй то, чем ты умеешь заниматься лучше всего!
   "Сеньорита", чье лицо в этот момент перекосила судорога, вдруг стала делать вращательные движения бедрами. Затем она, с ненавистью - но и со страхом - глядя на "девку", сняла для начала правую перчатку, бросив ее в опешившего менеджера отеля... Облизнув полные чувственные губы, стала медленно расстегивать пиджак...
   - ¡A propósito!, ¡por poco me olvido! - Юлия повернулась к испанскому нуворишу. - Сеньор Ортега, вы не хотели бы прогуляться вместе с нами? Может быть, мы встретим кого-нибудь интересного. Даже наверняка встретим... Кстати, пока мы будем гулять, служащие подготовят номер и позаботятся о вашем багаже.
   - Гуль-ять... - не без труда вымолвил русское слово испанец. - Si, seniora. Гуль-ять.
   - Señorita, - уточнила Юлия. - В отличие от вашей помощницы... этой аферистки, я девушка честная и замужем пока не бывала.
  
  
   Спустя минуту трое мужчин и девушка в ослепительно красивом вечернем платье вышли из лифта в вестибюле первого этажа. За ними ленивой трусцой семенила черная кошка. Лифтер проводил эту компанию остекленевшим, как у наркомана, взглядом...
   Юлия и Логинов шли впереди; девушка, плечи которой прикрыты соболиной накидкой, держит молодого человека под локоть.
   - Сейчас к нам подойдет охрана, - сказала Юлия. - Вот увидишь!
   И действительно - с разных сторон вестибюля к ним поспешили сразу с полдюжины мужчин в штатском!..
   - Какие-то проблемы, господа? - учтиво спросил у одного из них Логинов.
   - Будьте добры, проследуйте к стойке!
   Дэн и его спутница подошли к "рэсэпшн". Богач, прилетевший всего час тому назад из Мадрида, а также его телохранитель, хотя и не понимали оба толком, что происходит, также последовали за этой парочкой.
   Служащая в униформе, глядя на окруженных местными секьюрити двух молодых людей, выложила на стойку стопку счетов.
   - Прошу прощения, - на ее губах появилась вежливая полуулыбка, - но хотелось бы знать, кто оплатит счет за проживание в номере, а также и другие счета?
   Юлия легким движением открыла сумочку. Дэн, увидев, что она намеревается вытащить портсигар, положил ладонь ей на руку.
   - Не стоит, - сказал Логинов. - Я оплачу счета.
   - Милый, я так и думала, что ты раздобудешь деньжат, - усмехнувшись, сказала Юлия. - Но если ты считаешь сделанные мною траты чрезмерными...
   - Нет, я так не считаю.
   Дэн достал из портмоне "голдовую" карту. Когда он расплатился по всем выставленным счетам, с его баланса убыло восемьдесят тысяч евро.
  
  
   У парадного отеля "Балчуг" их - как выяснилось - ожидал представительский лимузин. Они уселись в глянцево-черное авто; Юлия сама сняла трубку и назвала водителю пункт назначения - Третьяковский проезд.
   Когда водитель тронулся, Логинов негромко спросил у спутницы:
   - Юлия, могу я задать вам вопрос?
   - Можешь, - она положила руку в перчатке поверх его ладони. - Сколько угодно... Я постараюсь ответить на каждый твой вопрос. Но - не сейчас.
   - Я бы хотел побыть с вами наедине.
   - Да, конечно, - она улыбнулась в фиолетовом полусумраке. - Но сначала, милый, надо сделать дела.
   - Боюсь, вы меня неправильно поняли...
   - Не волнуйся, Дэн, - девушка успокаивающе погладила его по руке. - Я знаю, что делаю. Через несколько минут состоится важная для будущего встреча.
   - С кем? Это-то хоть я могу знать?
   - Даже две встречи, - задумчиво сказала Юлия. - С нами... именно с нами двумя хочет встретиться твой... гм... не знаю, как правильно выразиться... знакомый... Хотя он и слепой, видит он в тысячу раз больше, острее и дальше, чем любой зрячий. Оч-чень интересный мужчина.
   - Павел Алексеевич?
   - Второй мужчина... он менее интересен, хотя и невероятно богат. У него, кстати, есть то, что нам пригодится. У него, и у сеньора Ортеги. - Юлия помахала сидящему на противоположном сидении богачу, который столь неожиданно принял ее предложение "прогуляться". - Потерпи еще немного, милый, - сказала она полушепотом. - Скоро ты сам все увидишь. И все поймешь.
  
  
   Черный лимузин въехал в проезд через арку со стороны Никольской. Стрелки часов на Спасской башне показывают без четверти девять вечера. О наступлении вечера здесь ничто не говорит; все пространство этой короткой улочки, соединяющей Никольскую и Театральный, заполнено электрическими огнями. Многих москвичей и гостей города влечет сюда, как магнитом. Гуляя по Столешникову, или по Третьяковскому проезду, среди искрящихся светом витрин дорогих бутиков и ювелирных салонов, обычные граждане мысленно представляют себе совсем другую жизнь, отличную от той, которой им приходится жить в повседневности.
   Впрочем, охрана не всех сюда пропускает. Ну а после восьми вечера простому смертному и вовсе сложно пройти через один из двух существующих проходов на эту короткую улочку в центре Москвы, носящую неофициальное название - "улица бутиков".
   Логинов первым выбрался из салона; подав руку, он помог покинуть машину и своей спутнице. Окинув взглядом сияющий огнями витрин проезд, он заметил еще два автомобиля; но не увидел - паче ожидания - ни одной живой души.
   Впрочем, уже в следующую секунду из массивного темно-серого джипа, припаркованного в средней части проезда, вышли двое: человек, одетый во все черное с палкой в правой руке и его внушительной комплекции телохранитель.
   - Дэн, это рискованная затея, - вместо приветствия сказал подошедший к ним мужчина. - Весьма рискованная...
   Затем, словно только сейчас заметил спутницу Логинова, повернулся к ней.
   - Логинов, вы не откажетесь представить меня своей спутнице?
   - Ах, да, - спохватился Дэн. - Юлия... А это...
   - Павел Алексеевич, - чуть улыбнувшись, сказала девушка. - Я знала, что вы будете нас здесь поджидать.
   В этот момент из лимузина выбрались и оба испанца - сеньор Ортега и его телохранитель. Девушка сказала им по-испански, чтобы они немного подождали. Дэн не успел глазом моргнуть, как его спутница открыла портсигар. Юлия, продолжая смотреть на подошедшего к ним мужчину в черных очках, достала длинными пальцами с двухцветным маникюром самокрутку, сама ловко прикурила.
   Павел Алексеевич ощутил странный - но и знакомый ему - аромат, в котором присутствовали и запах мяты, и запахи полевых цветов, и редких благовоний, и еще что-то, что трудно описать словами.
   - Качественная смесь, - сказал он, дождавшись, когда облако аромата распространилось по всей этой части проезда. - Компоненты произрастают преимущественно в Малой Азии... Этот сорт курительной смеси, как и технология его приготовления, представляет из себя один из самых таинственных секретов древности... А сам этот секрет, кстати, считается - утерянным.
   - Да что вы говорите? - глядя на него чуть расширенными зрачками, сказала Юлия. - Утерянным, значит? Гм, гм...
   - Процитирую древний источник... "Вдыхая ароматный дым... Сивилла... бесноватыми устами несмеянное, неприкрашенное, неумащенное вещает, и голос её простирается на тысячу лет чрез бога..."
   - Это кто такую пургу несет?
   - Это Гераклит когда-то сказал.
   - Ну так он сам неслабую травку курил... А вот другой его коллега... из тех же времен... сказал в точку: "...само же слово Сивилла переводится как "божья воля".
   - Это высказывание приписывается Варрону. Кстати, Юлия, на меня ваша технология не действует.
   - Я знаю, - сказала девушка. - Я также знаю, зачем вы здесь появились.
   - Зачем? Можете считать, что это контрольный тест.
   - Вы хотите спросить у Дэна про одну запись, которую несколько часов назад обнаружили там, где нашли тела двух мертвецов.
   - Так, так...
   - Ее, эту надпись, нанесли кровью на стену...
   Логинов удивленно посмотрел на свою спутницу.
   - Не понял?! Какие такие "мертвецы"? И что за надпись, сделанная кровью на стене? О чем вообще идет речь?
   - Возможно, о прошлом, возможно, о будущем, - сказал Павел Алексеевич, продолжая смотреть на девушку. - А может, и ни о чем.
   - Ну что, я прошла ваш тест? - Девушка, обернувшись, протянула Дэну недокуренную самокрутку. - Будь так добр, милый, выброси в урну... не хочется мусорить. - Затем вновь посмотрела на мужчину в черном. - Если нет других вопросов, я хотела бы заняться своим непосредственным делом.
   - Вопросов у меня лишь чуть меньше, чем бесконечное число "гугол", - сказал Редактор. - Имейте в виду, Юлия, что за вашим спутником идет жесточайшая охота. Стоит лишь чуточку ослабить внимание... и последствия будут очень тяжелыми.
   - Я знаю. - Девушка поправила букетик фиалок, приколотый ею к наброшенной поверх платья меховой накидке. - Но я также знаю, что в ближайшие минуты... далее я пока не заглядываю и не загадываю, ничего плохого не случится.
  
  
   Павел Алексеевич некоторое время, храня молчание, смотрел на этих двух молодых людей (если в его случае уместно само это определение - "смотрел"). Он мог бы сказать им, что всего несколько часов назад на полном серьезе рассматривался вопрос о немедленной эвакуации всех постояльцев расположенной в самом сердце столицы пятизвездочной гостиницы. И что именно он, посоветовавшись с Авакумовым, настоял на том, чтобы оставить пока все, как есть.
   Он мог бы рассказать им, сколько людей сейчас заняты тем, чтобы обеспечить безопасность этой их небольшой компании, покинувшей несколько минут назад отель, компании, решившей прокатиться от "Балчуга" до Третьяковского проезда. И это при том, что стопроцентной гарантии безопасности для них сейчас никто и ничто не может дать.
   Он мог бы также сказать, что в распоряжении Московской редакции остается лишь одна попытка - одна единственная возможность - для того, чтобы отредактировать опаснейший вредоносный файл, получивший название "Черный ящик". Эта созданная кем-то многоступенчатая программа - по не проясненным еще до конца причинам - тесно увязана с судьбой Даниила Логинова. Актуализация данного события, или же комплекса событий, может привести к непредсказуемым и весьма драматичным последствиям.
   Различными службами и подразделениями Московской редакции, в том числе, и при непосредственном участии Павла Алексеевича, осуществлено пять редакций текущих событий, началом которых служит драматичный эпизод в кафе-клубе Enigma. По сути, все это время они находятся в глухой обороне, спасаясь, подобно попавшему в сложное положение шахматисту, единственными ходами, дающими возможность сохранить самую ценную фигуру и тем самым продолжить партию.
   Многолетняя практика показывает, что количество редакций того или иного события не может превышать шести. Пять попыток решить проблему "черного ящика" путем редактирования связанных с возникновением самого этого файла событий не дали пока нужного результата. У Московской редакции остается лишь одна попытка. Но точно так же и у их противника теперь в запасе есть лишь одна возможность убрать с дороги, смести то препятствие, которое единственно мешает осуществлению их черных планов.
   Можно не сомневаться, что тот или те, кто разработал и внедрил программу, призванную многое изменить в судьбах миллионов людей, в жизнеустройстве одного или даже нескольких государств, будут дорожить этой своей последней возможностью; они будут ждать верного шанса, они будут действовать наверняка.
   - Вы хорошо смотритесь вместе, - сказал Павел Алексеевич. - Вас не смущает, Юлия, что я употребил слово "смотритесь"?
   - Нет, не смущает. Я могла бы кое что еще добавить на эту личную и деликатную для вас тему, но не стану. Поскольку речь идет не о настоящем, а о неопределенном будущем.
   - Надеюсь, и в настоящем, и будущем... и даже в прошлом вам будет сопутствовать удача, - странно усмехнувшись сказал Редактор. - Она вам обоим понадобится.
   - Не беспокойтесь за Дэна, - сказала девушка. - Я за ним присмотрю.
   Ее зеленые переливчатые глаза смотрели куда-то поверх головы стоящего перед ними мужчины в черных очках и черном одеянии.
   - А вот вы... будьте предельно осторожны!..
   - Спасибо за предупреждение. Проезд находится под охраной, но надолго здесь не задерживайтесь.
   Редактор легким кивком попрощался с молодыми людьми.
   - А теперь удаляюсь... не буду вам мешать.
  
  
   Массивный серый джип, в который уселись Павел Алексеевич и сопровождающий его повсюду телохранитель, покатил на выезд из Третьяковского. Дэн, проводив машину взглядом, увидел то, что и ожидал увидеть - за аркой проезда на Театральный отчетливо виден фрагмент серовато-зеленого цвета массивной защитной стены.
   - Пойдем, милый... купим одну безделушку, - сказала Юлия. - Заодно пообщаемся с неким важным господином.
   Она обернулась к застывшим возле узкого тротуара испанцам.
   - Сеньор Алехандро, пойдемте нами!
   Небольшая компания подошла к дверям ювелирного бутика Tiffany and Co., возле которого припаркован новенький Bentley вишневого цвета. Дэн открыл дверь, пропуская вперед даму. Неожиданно дорогу им преградили двое мужчин с характерной внешностью и комплекцией; это были местный секьюрити и личный шофер того важного господина, кто приехал сюда выбрать своей подруге украшение.
   - Извините... минутку!.. - сказала подошедшая к ним молодая дама в деловом костюме. - Вы не могли бы прийти чуть позже? Скажем... через четверть часа.
   - Это почему же? - спросила Юлия. - Что за проблема?
   - Мы на спецобслуживании... эксклюзивный клиент.
   - Думается, ваш "эксклюзивный клиент" будет не против того, чтобы мы прошли внутрь.
   Внушительной комплекции секьюрити, как и его коллега, привезший сюда, в Третьяковский, одного из самых богатых людей страны, известного ценителя женской красоты - и завиднейшего жениха, поскольку он все еще ходит в холостяках - вдруг расступились, освобождая проход.
   Юлия, не столько держа под руку молодого человека, сколько ведя его за собой, высоко подняв голову, не замечая, казалось бы, ничего вокруг себя, - в том числе и побледневшую сотрудницу - проследовала к освещенной приятным голубоватым светом центральной витрине, возле которой стояли трое. Одного из них, высокого, за два метра ростом худощавого мужчину в прекрасно сшитом костюме и светлой сорочке без галстука Логинов, хотя особо и не следил за политическими баталиями или светской хроникой, узнал сразу. Это был ни кто иной, как П. - известнейший российский олигарх, обладатель колоссального состояния, меценат, коллекционер, ценитель всего прекрасного - от произведений искусства до прекрасного пола. Рядом с ним красивая холеная блондинка в вечернем платье с глубоким декольте; сверху наброшено манто из меха шиншилл. Подкорректированные пластикохирургом полные губы навсегда, казалось, застыли в зовущей - и обещающей - улыбке; в глазах красотки тщательно спрятан хищнический интерес. Третьим в их компании был невысокий полноватый господин средних лет - директор бутика.
   Олигарх, потеряв всякий интерес к своей холеной спутнице, уставился на вошедшую в бутик в сопровождении двоих мужчин - телохранитель Ортеги остался снаружи - молодую женщину.
   - Михаил Дмитриевич, здравствуйте, - глядя на П., сказала спутница Логинова. - Вы не уделите нам несколько минут своего драгоценного времени?
   П., позабыв, казалось, обо всем на свете (и о стоящей рядом роскошной платиновой блондинке тоже) восхищенно смотрел на эту внезапно появившуюся в бутике в компании двух мужчин совершенно незнакомую ему особу.
   Она, эта девушка, была - это первое, что пришло на ум П. - странной, необычной, и... невероятно привлекательной. Она юна, свежа, ей около двадцати; и в то же время ее не назовешь девчонкой - у нее взгляд взрослой умной женщины, и у нее прекрасные формы. В отличие от большинства тех, кого нынче принято считать эталоном красоты, незнакомку отличает настоящая природная, а не искусственная, красота, включающая в себя не только и не столько внешние данные, но и то, что у современных красоток зачастую отсутствует напрочь - речь о том, что называется индивидуальностью.
   Юлия раскрыла портсигар; длинными пальцами с двухцветными - алыми и золотистыми - ногтями неспешно извлекла самокрутку. Дэн хотел было сказать своей спутнице, чтобы та не слишком увлекалась "травкой", но его опередила блондинка.
   - Семен Абрамович, - капризным тоном, в котором отчетливо сквозили снобистские московские нотки, молвила она, обращаясь к директору. - Ну и как это понимать?! Почему вы позволяете всяким... потаскушкам и наркоманкам заходить в ваш бутик?
   Говоря эти слова, она, недобро прищурив глаза, в упор смотрела на девушку, видя в ней - так ей казалось - появившуюся тут явно неслучайно соперницу. Скривив полные губы, добавила:
   - Явно иногородняя! Я бы такой даже уборку туалета не доверила...
   "Соперница" тем временем прикурила от золотой зажигалки; колечко выпущенного ею ароматного дыма накрыло всех троих стоящих у витрины персон...
   - А ну брысь отсюда! - сказала Юлия, адресуясь холеной блондинке. - Хотя... постой, постой-ка!
   Дэн тронул спутницу за локоть.
   - Юлия... стриптиз мы уже посмотрели.
   - Я никогда не повторяюсь, - не спуская глаз с блондинки, сказала та. Затем, чуть возвысив голос, обращаясь уже к спутнице олигарха, произнесла. - Достань-ка из сумочки пудреницу!
   Та, кусая губы, открыла сумочку... Несколько секунд что-то там выискивала; наконец выложила на подсвеченное стекло витрины золотую - или же позолоченную - пудреницу.
   - Не останавливайся, - сказала Юлия. - Ни в чем себе не отказывай! Тебе ведь хочется сифануть? Пары "дорожек" для качественного прихода хватит?
   Блондинка, которой сделалось не по себе, - у нее вдруг стали трястись руки и подкашивались ноги - щедро сыпанула из "пудреницы" на чистейшую поверхность стекла белый порошок. Причем часть кокса просыпалась на зеркальный пол...
   - Не стоит продолжать, - сказал Логинов. - Все... достаточно! Все и так все поняли.
   Юлия отстраненно улыбнулась.
   - Ладно... я ведь не зверь. Когда мы уйдем, приберешься здесь, - велела она холеной блондинке. - А вы, Семен Абрамович, - Юлия лишь чуть повернула голову в сторону директора, - лично проследите, чтобы она сделала здесь у вас влажную приборку! Вы меня поняли?
   - Таки я все понял!
   Толстячок часто, быстро, живенько закивал головой; его глаза на круглом лице превратились в щелочки; и от всего этого вместе взятого он сделался похож на китайского болванчика.
   - Да, да... швабра таки найдется! - добавил он. - Будьте уверены!
   - Лично проследите!
   Директор хотел было броситься выполнять полученное задание, но Юлия придержала его за рукав.
   - Я еще не закончила с вами, уважаемый.
   - Так я ж вас внимательно слушаю... - извиняющимся тоном пробормотал тот. - И уже никуда не бегу.
   - Вы сегодня должны были получить партию драгоценностей, не так ли? Меня интересует Collier с колумбийским изумрудом... Принесите его сюда!
   - Сию минуту!..
   Вспотевший от напряжения торговец сделал знак сотруднице; они оба скрылись за дверью подсобного помещения.
   Юлия наконец решила уделить толику внимания и П. - олигарх все это время смотрел на нее застывшим восхищенным взглядом.
   - Михаил Дмитриевич, вы, кажется, знакомы с сеньором Алехандро Ортегой?
   - Да, знаком, - сказал П., учтиво кивнув подошедшему к ним испанцу (но руки не подал). - Мой агент приобрел у сеньора Алехандро два рисунка с автографами Сальвадора Дали.
   - Вот как? Самого гениального Сальвадора Дали? Должно быть, недешево заплатили?
   - За один рисунок - сто двадцать тысяч евро. За другой - ровно сто тысяч.
   - И что за этим последовало? Вы, должно быть, поместили эти рисунки в свою коллекцию произведений постмодерна?
   - К счастью, эти два "произведения" не вошли в обновленный список и нигде не выставлялись от моего имени.... Оба рисунка, как выяснилось при более детальной экспертизе, оказались фальшивками. Голимые подделки: и сами рисунки, и автографы.
   - Si, - произнес испанец. - La falsificación...
   - Вот именно, сеньор Артега... - П. досадливо поморщился. - Как говорят наши британские коллеги - the fake; the forgery. Деньги ваш агент вернул, так что претензий лично к вам я не имею.
   - А это все потому, господа, - поочередно глядя то на русского олигарха, то на его испанского собрата, сказала Юлия, - что вы слишком доверяетесь "экспертам". В большинстве это либо невежды, либо мошенники... Минутку, я взгляну на камушек, а потом мы продолжим наш разговор.
  
  
   Семен Абрамович открыл черный замшевый футляр с золотистой эмблемой ювелирного дома. Потом, надев перчатки, осторожно вынул из него присланное с очередной партией товара из парижского отделения Collier...
   Это было, надо сказать, довольно странное украшение. Обычная с виду черная эластичная бархотка - такие модницы в девятнадцатом и начале двадцатого века носили на шее: а в нее вшит - или же прикреплен каким-то иным способом - крупный, каратов в сорок, изумруд.
   Сам этот камень, при ближайшем рассмотрении, тоже не казался идеальным по своей форме, ни по чистоте и огранке; в самой середке его видны два желтоватых - или золотистых - пятна.
   - Что скажете, Семен Абрамович? - после небольшой паузы, толком, как показалось, даже не поглядев на извлеченное из футляра украшение, спросила Юлия. - Каково ваше мнение... как специалиста?
   - Мое мнение? - дребезжащим голосом переспросил директор. - Мое мнение?.. - Он вернул Collier обратно в футляр, но закрывать его не стал. - Мое мнение? - в третий раз переспросил он. - Таки в Париже совсем с ума сошли.
   - Это почему же?
   Семен Абрамович промокнул лысину носовым платком.
   - Сами видите... Какая дура... то есть, простите, я хотел сказать... какая дама, спрашивается, наденет на шею такое... даже не подберу сравнения? Да еще по той цене, которую они хотят.
   - Похоже на ошейник, не так ли?
   - Да, да, - директор вновь часто закивал головой. - Именно что на ошейник! Да и камень... изумруд, то есть, того... с брачком-с!
   - Полагаете, в этом камне есть изъяны?
   - Ну... этого же только слепой не увидит! Нет, ну понятно... понятно, что мои коллеги в Париже думают там себе, что у нас таки здесь, в Москве, можно любое барах... любое, с позволения сказать, их изделие продать втридорога!..
   - А они именно так думают?
   - Они думают, что наши люди намного дурнее ихних... - Сказав это, Семен Абрамович покраснел. - То есть... Я хотел сказать... хотел сказать, что отошлю им этот "ошейник" с этой зеленой булыгою обратно! Тем более, что за такую цену, как они просят, у нас тут ни один дурак это барах... это изделие не купит!..
   - А какова его заявленная цена? - поинтересовалась Юлия.
   Семен Абрамович расстроено махнул рукой.
   - Даже неловко говорить.
   - Не стесняйтесь, здесь все свои.
   - Совсем они там с ума сошли!.. Я лично не представляю себе, чтобы человек в трезвом уме купил для своей дамы такую, простите, уродливую композицию.
   - Смелее, Семен Абрамович! Назовите же цену изделия!
   - Вы таки будете смеяться, - выдавил из себя директор бутика, - но его заявленная цена - миллион евро ровно.
   - Милый, - обращаясь уже к спутнику, сказала Юлия, - у тебя найдется озвученная Семеном Абрамовичем сумма?
   Прежде, чем Логинов успел хоть как-то отреагировать, оба солидных небедных мужика, присутствовавших при этой странной сценке, дружно полезли в карманы своих пиджаков - за портмоне.
   - Найдется, - сказал Логинов. - Не вопрос.
   И тоже вытащил из внутреннего кармана пиджака бумажник.
   - Благодарю вас, господа, за готовность раскошелиться. - Юлия одарила поочередно царственным взглядом обоих нуворишей. - Но мой друг обидится, если кто-то возьмется оплачивать мои счета.
   - Так вы... - Семен Абрамович весь покрылся липким потом. - Вы...
   - Да, я решила приобрести у вас этот, как вы выражаетесь, "ошейник".
   - Прекрасно... - пробормотал директор бутика. - Это же... прелестная вещица! Просто чудо, как хороша!.. Минуточку, сейчас упакуем красиво эту прелесть в оригинальный футлярчик.
   Юлия щелкнула пальцами.
   - Лиза, ты где?!
   В следующее мгновение - она появилась словно ниоткуда - на освещенную голубоватым светом горизонтальную витрину запрыгнула черная кошка. Юлия сама извлекла из футляра "ошейник" с прикрепленным на нем изумрудом. Не обращая внимания на устремленные на нее - и кошку - изумленные взгляды, расправила пальцами эластичную бархотку и надела ее на шею послушно замершей представительнице семейства Felidae ...
   - Лиза, миленькая, я понимаю, что из-за этой штуковины ты будешь испытывать некоторые неудобства, - Юлия погладила кошку по голове. - Но зато эта вещица теперь будет в полной сохранности.
   Кошка, на какое-то время оказавшаяся в центре внимания, соскочила с витрины и лениво потрусила к двери, которую поспешил открыть перед ней местный секьюрити.
   Логинов расплатился золотой картой за покупку. Его взгляд на какие-то мгновения лег на подсвеченный золотистыми светильниками постер, занимающий часть той стены, где находится центральная витрина. На нем изображен в профиль полуобнаженный молодой мужчина в крылатых сандалиях, с денежным мешочком в одной руке, и кадуцеем в другой. Под изображением крупными золотыми буквами надпись - МЕРКУРИЙ.
   Существо это, как показалось на миг Логинову, заговорщицки подмигнуло ему... но это, конечно же, был всего лишь обман зрения.
   После того, как странная компания, к которой присоединился и П., вышла из бутика на свежий воздух, Семен Абрамович еще долго не мог перевести дух.
   - Таки здесь, в Москве, гребут все, что ни предложишь, - вручив платиновой блондинке ведро и швабру, пробормотал он. - Что за город, что за люди?! С ума можно сойти.
  
  
   - Благодарю вас, Михаил Дмитриевич, за предложение посетить вашу загородную резиденцию... но нам недосуг, - сказала Юлия, глядя на П. - Давайте поговорим о деле.
   - О деле? - переспросил П. - Да, конечно...- Он несколько растерянно - и рассеянно - оглянулся. - Что, прямо здесь?
   - Флешка с подборкой коллекционных произведений у вас с собой?
   - Да, с собой... Мне ведь мои контрагенты и эксперты частенько звонят по тому или иному моему вопросу.
   - Поэтому вы всегда имеет при себе носитель с подборкой актуальных для вас материалов? Чтобы иметь возможность сразу же найти и развернуть файл и посмотреть на ноуте, о чем идет речь?
   - У меня обширная коллекция...
   - Я знаю.
   - И хотя я не жалуюсь на память, все же не мешает иметь при себе изображение того, что собираются приобрести те люди, которым я поручаю пополнять мою коллекцию.
   - Ну что ж, похвальная предусмотрительность, Михаил Дмитриевич! Пройдемте в лимузин, - предложила Юлия. - Там, в салоне, имеется все необходимое для дальнейшего разговора.
   Она повернулась к прислушивающемуся к их разговору испанцу.
   - Вы приехали в Москву, сеньор Алехандро, чтобы лично посмотреть на одну из малоизвестных картин Сальвадора Дали, находящуюся в личной коллекции? Вам обещали устроить такой просмотр и затем свести с владельцем полотна?
   - Si, señorita.
   - Вас собирались нагреть, сеньор Ортега. Но зато сейчас, прямо сию минуту, вас, как и вашего русского коллегу, ждет потрясающее открытие...
  
  
   Они все вчетвером забрались в просторный салон этого длинного VIP-лимузина. Логинов терялся в догадках относительно того, что именно задумала его спутница. Юлия не стала, образно выражаясь, тянуть кота за хвост и сразу же приступила к делу.
   - Милый, открой свой лэптоп... А вы, господа, давайте-ка сюда ваши "флеши"! Те самые, на которых у вас перечень коллекционных файлов с "превьшками"!..
   Логинов извлек из чехла ноутбук. Батарея была заряжена, так что он не стал подключаться через переходник к источнику питания. Открыл крышку; вставил в USB гнездо переданную ему испанцем флешку. Затем открыл папку с окнами превьюшек.
   - Посмотри-ка, милый, файл номер семьдесят, - не глядя на экран, сказала Юлия. - Número setenta, - продублировала она для испанца, с живым интересом наблюдавшего за действиями молодого спутника этой необычной девушки.
   Дэн навел курсор на картинку, под которой вместо надписи или какой-либо рабочей пометы стояла россыпь вопросительных знаков. Кликнув, открыл ее на экране лэптопа.
   - Подключиться к плазме сможешь?
   Дэн нашел переходник, подключил его к соответствующему гнезду. Пультом включил один из двух имеющихся здесь плазменных экранов - тот, что расположен за кабиной водителя, тот, картинка на котором будет видна как им с Юлией, так и сидящим напротив у другого борта лимузина двум нуворишам.
   После ряда несложных манипуляций он добился того, что в центре "плазмы" появилось то самое изображение, что занимало сейчас весь экран его лэптопа. Увеличил масштаб; теперь уже, когда фрагмент занял весь шестидесятидесятидюймовый по диагонали экран плазмы, можно было разглядеть детали. П., увидев это изображение, весь подался вперед; казалось, что он не верит своим глазам; ну или, как минимум, сильно удивлен открывшимся ему.
   - Вот это номер... - бормотал он под нос, ошеломленный увиденным. - Вот она где... Вот она, значит, у кого... вторая-то половинка!..
   На фотоизображении высокого качества виден во всех деталях фрагмент холста, на котором масляными красками изображена некая античная сценка. Рама отсутствует как таковая; кто-то, автор ли, или некто из числа собственников этой картины, разрезал полотно каким-то острым предметом - если судить по композиции - примерно на две ровные части.
   То, что они сейчас созерцают, является отображением левой части полотна. С левого края фон темный, сумеречный - вечерний или даже ночной. Ближе к краю разреза, особенно в центре, тона и краски более светлые; само изображение, даром что это всего лишь фотокопия, как будто даже фосфоресцирует...
   Виден вход в некую пещеру; слева, у самого края, заметна, благодаря упавшему на нее отблеску, недвижимая женская фигура - скорбная плакальщица с укутанной в складчатые ткани опущенной головой. Такие гипсовые скульптуры устанавливались на кладбищах античной эпохи; подобные этому изваяния устанавливают и в нынешние времена...
   У самого края пещеры, - он виден со спины - художником запечатлен юноша - или молодой человек - в короткой, до колена, тунике; с плеча у него свисает кожаная сумка на ремне. У ног, обутых в кожаные сандалии, лежит нечто, похожее на плащ, или накидку (возможно, паллиум). В правой руке - он держит его наклонно, почти горизонтально - факел...
   В правой части этого фрагмента видна женская фигура (тоже со спины). Копна волос закрывает чуть повернутое в сторону - в сторону юноши - лицо этой молодой женщины. На ней одна лишь стола - длинная, широкая туника, дважды перехваченная поясом - под грудью и ниже талии. Линия разреза проходит по этому женскому силуэту. Левая рука, плечо и левая грудь девушки обнажены; верхней одежды, какую обычно носили в отображенные в этом сюжете времена - паллы, к примеру - на ней нет. Правая рука и часть туловища в этот вырезанный кем-то фрагмент полотна не вошли. Видны также частично внутренности того подземелья, у входа в которое изображены эти двое молодых людей. Впрочем, если хорошенько присмотреться, то можно сделать вывод, что на картине - имеется в виду все полотно целиком, а не эту его часть - изначально были изображены трое (как минимум, трое). Третьего не видно; его фигура остается за линией обреза... Но наличие еще одного персонажа все же угадывается по отсвету третьего по счету факела - облако света и язычки пламени, срываемые с факела, видны в глубине пещеры ближе к линии разреза.
   Подтверждением тому, что на картине изображены именно трое, а не большее или меньшее количество персонажей, являет собой надпись у нижней кромки полотна. Вернее, часть надписи, поскольку всю ее целиком можно прочесть лишь, - вероятно - имея перед собой и вторую половину этого разделенного кем-то полотна.
   Дэн выделил фрагмент в нижней части картины; укрупнил его. Стали видны темные, словно подкопченные буквы. Их всего там шесть, этих букв:
   T r e s y L
   - Милый, а теперь подключи вторую флешку, - сказала Юлия. - Ищи файл с превью под названием "Фейковый Дали"...
   Дэн вставил в разъем вторую флешку, которую ему передал российский олигарх. Найдя среди нескольких десятков файлов нужный, раскрыл его и вывел на экран. Не дожидаясь подсказки, совместил с максимальной точностью оба этих изображения.
   Сеньор Ортега, явно потрясенный увиденным, пробормотал что-то на кастильском наречии. Михаил П. продолжал смотреть на картину - теперь это была уже именно картина, пусть и совмещенная, составленная из двух "половинок"... Он, кажется, на время вообще лишился дара речи.
   Как и предполагал Логинов, на этой картине имеется и третий персонаж. То был могучий римский воин; и не рядовой, но центурион. Лицо его в тени; зато доспехи и обнаженный гладиус, который он держит в правой руке - в левой у него зажженный факел - отображены художником в мельчайших деталях...
   Теперь уже была видна и вся эта обширная подземная камера; и не просто видна, но запечатлена так, словно автор сюжета, игнорируя некоторые законы композиции, решил "раскрыть" внутреннее пространство подземелья, убрав или сделав полупрозрачными часть стен, преград, каменных загородок.
   Также можно было прочесть целиком всю надпись, сделанную автором сюжета в нижней части этого удивительного полотна:
   T r e s y Laberinto
   Мощный, атлетического сложения мужчина в доспехах римского центуриона находится всего в нескольких шагах от серовато-зеленой стены, верхнюю часть которой рисовальщик сделал прозрачной, лишь чуть наметив штрихами кое-где, лишь обозначив ее наличие. Сделано это для того, вероятно, чтобы оставить видимым то, что в ином случае было бы сокрыто уже этой первой по счету от входа стеной.
   В ней, в этой стене, имеются три арочных проема - примерно в человеческий рост.
   Два из них, а именно, крайние, левый и правый, темны и бездонны, как темен и бездонен сам загробный мрак.
   Центральный же проем высвечен или подсвечен: хотя и не ярки эти розоватые и золотистые краски, но вполне достаточно оказалось этих легких мазков, чтобы увидеть и отметить для себя данную деталь.
   За этой первой стеной находится - на некотором расстоянии, мастерски обозначенном при помощи игры теней и света - вторая такая же стена или загородка. В ней видны уже шесть проемов; подсвечен лишь один из них - крайний слева. А далее - третья по счету, и, вероятно, последняя заградительная стена. В ней не столько видны, сколько уже угадываются еще большее количество проходов или проемов...
   На плечо Логинову легка женская рука.
   - Хорошенько запоминай, милый, - вполголоса сказала Юлия. - Запомни расположение всех переходов... это важно.
   Дэн выделил нужный фрагмент и стал экспериментировать с масштабированием и цветовой гаммой. У него ушло каких пару минут на то, чтобы с уверенностью определить "подсвеченную" дверь в самой дальней - третьей по счету - стене. Это был второй с правой стороны проем.
  
  
   - Юлия, могу я вас спросить? - повернув голову к девушке, шепотом произнес Логинов.
   - Да, милый, спрашивай... Можешь, кстати, говорить громче: эти двое сейчас ничего не слышат, кроме звона в ушах.
   Она усмехнулась, затем уточнила
   - Это звон монет, а не что-то иное.
   - Что это за картина, Юлия? - полушепотом спросил Дэн. - Откуда она взялась?
   - Хороший вопрос... - Помолчав некоторое время, она вновь заговорила. - Эту картину привезла Гала... в девичестве Елена Дьяконова.
   - Русская жена Дали? И его муза?
   - Это была довольно необычная женщина, - задумчиво сказала Юлия. - Она по другой части, по другому разряду. Хотя и ее, пожалуй, тоже можно назвать проводником. Откуда взялась эта картина?.. Гм...
   - Да, хотелось бы знать.
   - Гала привезла ее из Италии... в начале шестидесятых это было. Муза Дали, сопротивлявшаяся до последнего процессу увядания, в ту пору частенько вояжировала без своего "маленького" Сальвадора... Поговаривают - в сопровождении молодых мужчин. - Юлия усмехнулась какой-то своей мысли. - Но это не важно... Важно другое: именно Гала приобрела эту картину в одном небольшом итальянском городке - в Аквиле... После переименования - Л"Аквила.
   - Он же - Aquila degli Abruzzi? Это тот городок в сотне с небольшим километров от Рима, что был разрушен весной две тысячи девятого сильным землетрясением?
   Юлия вдруг чмокнула его в щеку. Затем, вытерев носовым платком следы губной помады, со смешком сказала:
   - Это тебе награда за знания, Дэн!.. Умные парни - моя слабость.
   Логинов, выждав некоторое время, - у него отчего-то кровь прилила к лицу - продолжил свои расспросы.
   - У кого Гала приобрела это полотно?
   - У одного местного молодого художника... Тот не стал уверять, что сюжет на картине - его собственная придумка. Он рассказал Гала, - когда та щедро, особенно по местным меркам, ему заплатила - что он срисовал эту композицию, когда подрабатывал подмастерьем во время реставрационных работ в каком-то древнем римском храме. Или же во дворце, от которого сохранились базилика и некоторые подземные помещения...
   - А почему это полотно приписывают кисти Сальвадора Дали, если его нарисовал другой человек? Или я что-то неправильно понял?
   - Дали, когда увидел эту привезенную его музой, менеджером, проводником и женой в одном лице картину, чуть с ума не сошел!..
   Девушка вновь улыбнулась. И надо сказать, улыбка ей, как не раз за прошедшее с момента их формального знакомства время смог убедиться Логинов, очень, очень к лицу.
   - У этого гениального - без кавычек - мастера... речь идет о Сальвадоре Дали, и без того было полно тараканов в голове. Когда Гала ему показала эту приобретенную, в сущности, за гроши у никому не известного итальянского художника картину, у ее партнера едва не помрачился рассудок! Дали часами смотрел на картину, пытаясь понять ее секреты... Если они там имеются, конечно.
   - Ну, мы-то знаем, что кое-что там есть... А кем сделана надпись? Есть какая-нибудь мысль на этот счет?
   - Рукой Сальвадора Дали.
   - Ах вот оно что... Поэтому-то и возникла версия, что это полотно, разделенное кем-то...
   - Сам Сальвадор его и разрезал на две части!..
   - ...принадлежит его кисти?
   - Пусть теперь обладатели этих двух фрагментов бьются над решением данной загадки, - сказала Юлия, покосившись на впавших в транс богачей. - И пусть между собой решают, кто, кому и за сколько продаст принадлежащий ему фрагмент полотна...
   Дэн сохранил на жестком диске лэптопа, а также на своей флешке изображение составленных им воедино фрагментов единого сюжета. Затем двое молодых людей, не попрощавшись с этими важными господами, выбрались из салона роскошного лимузина, доставившего их около часа назад сюда, в Третьяковский, от парадного гостиницы "Балчуг".
   - Юлия, а вы и вправду знаете все, что должно произойти в будущем? - вешая сумку с ноутом на плечо, спросил Логинов. - Это так?
   - Нет, конечно же, не всё. - Девушка взяла его под руку. - Но то, что мне положено знать - знаю.
   - Куда мы направимся отсюда?
   - Туда, где в ближайшие часы нас никто не найдет. В такое место, где кроме нас никого не будет, где мы сможем обо всем подробно поговорить.
  
  
   Семен Абрамович, обнаружив на витрине забытый покупателями футляр, тот самый, в котором хранился присланный из центрального парижского офиса ювелирного дома "ошейник с камнем", схватил его и выскочил из бутика.
   Увидев нечто необычное в той стороне, где находится арочный проезд, через который можно выехать или выйти на Никольскую, он остановился, как вкопанный.
   Вместо знакомого ему в деталях проезда он увидел... массивную серовато-зеленую стену!
   Изумленный открывшимся его взору зрелищем уходящей куда-то ввысь стены, директор расположенного в Третьяковском бутика отчаянно зажмурился...
   А когда вновь открыл глаза, то никакой стены уже не обнаружил; а увидел привычную деталь местного ландшафта - тот самый арочный проезд.
   Покачав головой, - надо же, примерещилось! - Семен Абрамович посмотрел в другую сторону. И именно в тот момент, когда он обернулся, произошло еще кое-что нечто из ряда вон.
   Двое молодых людей, - да, да, те самые, что сделали только недавно странную покупку, выложив за нелепый ошейник с некачественным изумрудом миллион евро - подойдя к стене в другом конце проезда вдруг... исчезли из виду. А ведь там не было никакого прохода! Семен Абрамович знал это так же точно, как то, какой процент он получает лично с каждой проданной в ювелирном бутике безделушки.
   Семен Абрамович вновь вжал голову в плечи. Открыв глаза спустя какое-то время, он не увидел в переулке никого из людей. Но зато отметил про себя другую странность. Черная кошка, на шее которой красуется бархотка с камнем, перебежав через мощенный проезд на другую сторону, устремилась вслед за пропавшей только что парочкой...И, как показалось, еще не достигнув стены, исчезла, растворилась прямо в воздухе - вместе с недешевым изумрудом.
   Директор бутика, даром, что был иудей, и даже в крупные праздники вроде Песаха или Рош ха-Шана посещал синагогу в Марьиной Роще - заодно и с нужными людьми по бизнесу можно словцом перекинуться - мелко крестясь, бормоча трясущимися губами "свят... свят... свят", попятился... Заскочил в бутик. Платиновая блондинка старательно намывала и без того чистый пол. Семен Абрамович отобрал у нее швабру, всучил ей ее же манто и сумочку, после чего аккуратно выпроводил вон.
   Ну вот что за город, что за люди!..
   Перейдя на свистящий шепот, директор ювелирного магазина для весьма небедных людей приказал подбежавшей к нему сотруднице:
   - Вешай табличку на дверь - "Закрыто"! Быстро!!
  
   Г Л А В А 4
  
   Объект "Волынское".
  
   Сотник после глубокого и длительного сна чувствовал себя свежим, отдохнувшим, обновленным. Он уже и не помнил, когда в последний раз ему удавалось так хорошо выспаться, как нынче.
   Особняк казался тихим, сонным... и каким-то старомодным, что ли. Такое впечатление, что время здесь застыло; все, включая обстановку и саму атмосферу тут сохранено, надежно законсервировано, как в стерильной посудине - в том виде, как существовало десятки лет назад.
   Валерий неспешно обошел все это деревянное двухэтажное строение с двухскатной крышей. Он, этот до странности знакомый ему, виденный уже где-то ранее дом, а также сравнительно небольшой участок земли, прилегающий к нему, окружен выкрашенной в зеленый цвет оградой. Ворота закрыты; деревянная сторожка - явно исторический реликт - пустует.
   На столбиках поверх ограды, а также на нескольких осветительных штангах, если повнимательней присмотреться, можно заметить телекамеры внешнего наблюдения. С тыльной стороны объекта сразу за оградой начинается лес; там стеной поднимаются высокие подмосковные сосны, перемежаемые густыми разлапистыми елями.
   Тишина вокруг такая, что уши закладывает. Но хотя место кажется тихим, покойным, а вокруг не видать ни одной живой души - коллега тоже куда-то испарился - все же Сотника не оставляло чувство, что он не один здесь, что за ним наблюдают, что с него не спускают глаз.
  
  
   Валерий, обойдя участок по периметру, вновь поднялся на террасу первого этажа. Облокотившись на перила, стал размышлять о том, что с ним происходило в последние несколько суток, думать о некоторых удивительных вещах, а также о том, какие еще перемены, возможно, ожидают его впереди.
   Но сколь-нибудь долго пребывать в этом задумчивом состоянии ему не позволили.
   Услышав сторонний звук, он обернулся. Через открывшуюся дверь строения на террасу прошел знакомый ему "советник". Валерий в очередной раз подивился тому эффекту, который - во всяком случае - на него, производит этот немолодой человек. Он вдруг подобрался весь, а затем - получилось как-то самой собой - вытянулся перед Авакумовым по стойке смирно (и это был тот самый случай, когда ты тянешься не перед чином, не перед занимающим высокую должность начальником, а перед личностью, реально обладающей аурой власти).
   - Здравствуйте, Валерий Викторович, - поздоровался первым Авакумов.
   - Здравия желаю, товарищ Советник, - Сотник осторожно пожал сухую костистую ладонь.
   - Просто Михаил Андреевич, - Авакумов пристально посмотрел на молодого сотрудника. - Как настроение? Удалось вам наконец выспаться и отдохнуть?
   - Спасибо, все отлично.
   - Головная боль не беспокоит?
   Сотник, поняв, что речь идет о последствиях его визита в глазную клинику, энергично мотнул головой.
   - Все в порядке, Михаил Андреевич. Отлично себя чувствую.
   - Глаза, вижу, не слезятся? Значит, линзы, как говорится, прижились...
   - Прижились, Михаил Андреевич, - Сотник кивнул. - Но...
   - Но что?
   - Хотелось бы знать, зачем меня возили в эту странную клинику.
   - Вам там сделали коррекцию зрения. Это если коротко. - Авакумов скупо усмехнулся. - Те линзы, что вам поставили... это уже продукт новых технологий. Раньше обходились как-то без них... И, надо сказать, процесс адаптации зрительного аппарата даже у избранных мог занимать довольно длительное время и сопровождаться весьма болезненными ощущениями.
   - Окулист, помнится, сказал, что у меня зрение "минус две тысячи сто". Или что-то в этом роде.
   - Да, так и есть. Во всяком случае, я надеюсь, что наш Окулист и на этот раз не ошибся.
   - Извините, что задаю много вопросов...
   - На вашем месте любой бы их задал. В том числе, и я сам.
   - Это строение, в котором я очнулся, - задумчиво произнес Сотник. - Вот этот старый дом...
   - Он показался вам знакомым?
   - Именно это я и хотел сказать.
   Авакумов легким жестом указал на стол, по обе стороны которого стоят простые, но крепкие, добротные деревянные стулья с высокой спинкой.
   - Давайте-ка присядем, Валерий Викторович.
   Они сели друг напротив друга. На террасу из строения вышел сотрудник в штатском - лет тридцати, незнакомый Валерию. Авакумов, продолжая внимательно и в то же время доброжелательно глядеть на сидящего напротив него молодого человека, спросил:
   - Кофе? Чай? Бутерброды?
   - Благодарю, я только что обедал.
   - Принесите нам по стакану чая с лимоном, - распорядился Авакумов, адресуясь к сотруднику. - А к чаю - бисквиты.
   Когда тот покинул их, Авакумов, усмехнувшись, сказал:
   - Вы, должно быть, видели этот объект в кинолентах или по телевизору...
   - Возможно, - задумчиво сказал Сотник. - Судя по интерьерам, этому зданию немало лет.
   - Немало... но и не так уж много. Мы находимся в Волынском, Валерий Викторович. Строение, на террасе которого мы сейчас с вами сидим, а также весь комплекс, о котором вы пока что не имеете полного представления, построены по прямому указанию Иосифа Сталина-Джугашвили...
   - Так это...
   - Это "кунцевская" дача Сталина. Или, как ее называли впоследствии - ближняя дача.
   Дав время собеседнику переваривать услышанное им, Авакумов сказал:
   - Кстати, вашему деду однажды тоже здесь довелось побывать.
   Брови Сотника удивленно поползли вверх.
   - Моему деду?
   - Да, вашему деду... Сотнику Николаю Васильевичу, родителю вашего отца Виктора Николаевича.
   - Никогда об этом не слышал... - изумленно произнес Сотник. - Я, правда, деда почти не помню. Когда он умер, мне было лет пять всего... Но... а как он здесь оказался? Он ведь в войну был простым офицером... и закончил ее в чине подполковника.
   - Вашего деда привозили сюда по указанию... если угодно, по приказу Верховного.
   Сотник продолжал изумленно смотреть на Авакумова.
   - Сталин захотел посмотреть на него... - задумчиво сказал тот.
   - Посмотреть? На моего деда? Ничего не понимаю...
   - Это я доставил вашего деда сюда, в Волынское, прямо с передовой.
   - Вы?!
   - В то время, как вы понимаете, я выглядел несколько лучше и моложе, нежели сейчас, - Авакумов невесело усмехнулся. - Да, это я привозил вашего дедушку на "Ближнюю".
   - Извините, я вас перебил. А что дальше-то было? Что сказал моему деду Сталин?
   - Вот этого даже я не знаю. Вашего деда... как он был, в чем его вывезли, в чем выхватили из жестокого боя в районе Волоколамска, в таком вот виде привезли сюда, в Волынское.
   - Когда это было?
   - Ноябрь сорок первого года... Самый разгар битвы за Москву.
   - Вот это да... - ахнул Сотник. - Ни дед, ни отец ничего об этом вот эпизоде никогда и ничего не рассказывали.
   - Ваш отец мог ничего об этом не знать. Возможно, существовала некая договоренность по части сохранения того давнего эпизода в тайне...
   На лице Авакумова на короткий миг появилась странная усмешка. И тут же пропала.
  
  
   Сотрудник вкатил на террасу тележку. Быстро и ловко накрыл стол скатертью и сервировал для чая с десертом на двух персон. Авакумов и его молодой собеседник продолжили разговор уже после того, как вновь остались вдвоем.
   - Так что, наша с вами встреча, Валерий Викторович, не совсем случайна, - сказал Авакумов, отхлебнув из стакана ароматный, пахнущий лимоном и мятой чай. - Но у вас, вижу, есть еще какие-то вопросы?
   - Я так понял, что у меня что-то не так со зрением?
   - Оно у вас устроено иначе, чем у подавляющего большинства простых смертных.
   - Я об этом уже и сам догадался... - Сотник с усилием потер гладковыбритый подбородок. - К примеру, по ходу дежурств я фиксировал то, чего в упор не замечал мой коллега Зимин...
   - Вот об этом и речь. Вы способны видеть то, чего не видят, не улавливают не только люди, даже специально подготовленные, тренированные, такие, как упомянутый вами Зимин, но и самая совершенная аппаратура.
   - Неужели другие не видят того же?
   - Обычные граждане никогда не увидят того, что видели, к примеру, вы. Обычные граждане, товарищ Сотник, никогда не узнают о существовании подобных структур и технологий. А если и узнают, то не поверят.
   - Могу я задать еще один вопрос?
   - Можете. И даже не один.
   - Спецотдел, в который меня перевели так внезапно, так неожиданно... призван, как я понимаю, фиксировать передвижения всех редакционных транспортов. Эти сведения потом передаются третьим лицам?
   - Да, это так. Такова существующая международная практика, так устроены все мониторинговые и охранительные службы. Считается... и в этом есть резоны... что за редакторами нужно присматривать. Мы обмениваемся с коллегами из других редакций, из других проектов и стран информацией такого рода. Более того, мониторинговые службы устроены так, что любая страна, любая организация через свое местное представительство имеет возможность проконтролировать любой... подчеркиваю, любой маршрут или выезд той или иной редакционной команды.
   - Для чего это нужно?
   - Этот порядок - процедура взаимного оповещения и совместный мониторинг - существует с начала девяностых годов. Для чего, спросите вы, передавать такого рода сведения? В том числе и для того, чтобы между нами, участниками всего этого сложного глобального процесса, было как можно меньше противоречий и взаимного недоверия.
   Сказав это, Авакумов невесело усмехнулся.
   - Задумка, в принципе, прекрасная. Но это тот самый случай, когда говорят: "Гладко было на бумаге, да забыли про овраги..."
   - Во время одной из наших прежних встреч, вы, Михаил Андреевич, помнится, сказали, что в Спецотделе должны служить разные люди - "и такие, как Зимин, и другие - как Сотник".
   - Верно. Уточню лишь, что таких, как Сотник, на несколько порядков меньше по численности, чем таких, как Зимин... При всем моем уважении ко всем сотрудникам органов.
   - Хм... Я это уже и сам понял, что со мной что-то "не так"... Хотя и не скажу, что рад тому, что я не такой, как все.
   - Одной из задач Спецотдела как раз является выявление личностей, подобных вам, Валерий Викторович.
   - Ну хорошо, выявили. Вот как в моем случае... И что дальше?
   - Здесь есть варианты. В любом случае, такие люди для нас на вес золота. - Помолчав немного, Хранитель добавил. - Кстати, точно так же налажена работа и в аналогичных структурах наших зарубежных партнеров.
   - У Спецотдела, значит, имеются и другие функции, кроме тех, о которых меня проинформировали в ходе инструктажа?
   - Конечно, есть. - Авакумов кивнул на блюдце с бисквитами. - Угощайтесь, товарищ Сотник... Несколько позже, когда приедут наши товарищи, накроем ужин. Спиртное не предлагаю, поскольку уже в скором времени всех нас ждут серьезные дела... и от каждого из нас потребуются все умения, знания, все наличные силы, вся накопленная энергия.
  
  
   Пробыв на террасе еще около получаса, они перебрались - по предложению Хранителя - в служебный кабинет на первом этаже.
   - Что вам снилось сегодня, товарищ Сотник? - вдруг поинтересовался Хранитель. - Учитывая, что вы почивали на новом месте... да еще в таком месте... должно быть, что-то необычное?..
   Сотник удивленно - а удивляться ему в ходе сегодняшнего разговора пришлось не раз, и не два - посмотрел на этого немолодого мужчину.
   - Да, действительно... сон был весьма необычным. Я бы даже сказал, что это был сон о сновидении.
   - Что именно вы видели? И что вам запомнилось?
   - Это видение... или серия картинок, что точнее... связано с тем эпизодом, когда я потерялся... заблудился... заплутал во время спецоперации, которая проводилась близ Баксана в Кабардино-Балкарии.
   - Уточните, когда это случилось? И при каких обстоятельствах?
   - Двадцать пятого апреля сего года бандгруппа в составе предположительно до десяти духов предприняла попытку нападения на Баксанскую гидроэлектростанцию. Их целью являлось уничтожение отстроенного машинного зала и турбин...
   - Это ведь было уже не первое нападение на данную ГЭС?
   - Так точно. Летом две тысячи десятого боевикам удалось взорвать турбины... Тогда погибло и несколько человек из числа охраны и персонала.
   - Продолжайте.
   - На этот раз... при повторном их нападении, боевики были отбиты силами охраны самой электростанции. Из Баксана и других ближайших населенных пунктов спешно прибыло подкрепление. Ближе к вечеру тех же суток духи были оттеснены выше по течению реки и заблокированы.
   - Должно быть, в этих предгорьях у боевиков имелись заранее оборудованные тайники и схроны?
   - Там оказалось большое количество пещер... Для зачистки и последующей ликвидации данного бандформирования были привлечены различные спецподразделения, имевшиеся в том районе.
   - В том числе, и то, в котором вы еще недавно служили?
   - Так точно. В числе прочих и находящиеся в командировке на Кавказе сотрудники подразделения, в котором я служил.
   - Чем вы занимались там? Вы и ваши сотрудники?
   - Плановой работой. Мы как раз проходили курс горной подготовки на полигоне близ Нальчика. Снаряжение и оборудование у нас имелись при себе. Когда поступило соответствующее указание из местной структуры НАК , подтвержденное приказом из Москвы, нашу группу посадили на две вертушки и перебросили выше по течению реки Баксан... В последствии мы действовали с той стороны штолен и подземелий, что находятся ближе к леднику.
   - Когда именно с вами случилась... необычная история?
   - Мы работали по разведке и разминированию верхних штолен весь день двадцать шестого апреля. На ночь вышли оттуда... во избежание возможных потерь. Держали оцепление, часть сотрудников ночевала в палатках. Ранним утром двадцать седьмого апреля продолжили свою работу. К полудню мы прочесали верхние уровни старых штолен... Были зафиксированы свежие следы пребывания там людей. Я, как замкомандира спецгруппы, получил приказ на доразведку боковой наклонной штольни. Со мной отправились семеро бойцов.
   - И что произошло?
   - В какой-то момент я потерял сознание...
   - Вы были ранены?
   - Нет.
   - Может, вас контузило при взрыве мины или гранаты?
   - И этого не было... - Сотник потер тыльной стороной ладони лоб. - Я... как бы это поточнее выразиться... просто исчез.
   - Вот как? А когда вас обнаружили?
   - Полагаю, вам в подробностях докладывали об этом эпизоде...
   - Докладывали, - Хранитель утвердительно кивнул. - Но я хочу, чтобы вы сами разобрались с тем, что с вами тогда и там произошло.
   - Меня не то что бы обнаружили... хотя пещеры прочесывали весь вечер и, ночь, и следующее утро. Я сам - обнаружился, сам - нашелся.
   - Это важный момент.
   - Так вот, я сам, без сторонней помощи, вышел из какой-то боковой штольни... которую, кстати, тоже неоднократно проверяли. Скажу больше... Та штольня, из которой я вышел на глазах наших сотрудников... они были весьма удивлены, и это еще мягко сказано... она ведь довольно короткая, длиной всего в полста метров.
   - То есть, спрятаться там решительно негде?
   - Именно так, Михаил Андреевич. Да и зачем бы мне это понадобилось? Это ведь не детская игра в "прятки"... Спецоперация, да еще в столь опасных условиях, не место для игр!
   - Согласно рапортов вашего командира и руководителя этой локальной КТО, копии которых были направлены куратором в известный вам Спецотдел, вы, Валерий Викторович, не могли объяснить, что именно произошло с вами в тот день...
   - Да, это так.
   - Вы также не смогли объяснить, как могло случиться, что вы в течение примерно двадцати четырех часов находились вблизи от своих товарищей, которые вдобавок разыскивали вас же, но никак себя не обозначили, не вышли к ним, не подавали никаких сигналов... Хотя портативная УКВ рация марки "моторола", когда ее проверили, оказалась исправной.
   - Я ничего не скрывал. На тот момент, когда меня опрашивали, я действительно не понимал, что со мной произошло. И не мог объяснить - самому себе, прежде всего! - как такое вообще могло случиться.
   - Значит... вас не было примерно сутки?
   - Так точно. Ровно сутки я отсутствовал... если так можно выразиться.
   - А дальнейшее вас разве не удивило? - пристально глядя на него, спросил Авакумов. - То, в каком направлении потом развивалась для вас ситуация?
   - В какой-то степени... да, удивило, - задумчиво произнес Сотник. - Вечером двадцать восьмого во временный лагерь близ Баксана за мной прилетела вертушка. Доставили в Нальчик... прямиком в аэропорт. Там меня передали мужикам в штатском... Про которых я подумал, что это "особисты" и что мне будут шить какую-то серьезную статью.
   - Теперь я уже могу сказать, что это были наши люди... сотрудники Спецотдела.
   - Ну... я-то этого не знал в ту пору, - Сотник криво усмехнулся. - Как и не знал про существование самого этого подразделения... На рассвете вылетели на "семьдесят шестом", присланном из Москвы, как я понимаю... Сели в Чкаловске. Оттуда меня повезли на какой-то загородный объект, где меня вначале осмотрел доктор...
   - А затем с вами встретились наши кадровики, а также полковник Левашов?..
   В кабинет без стука вошел сотрудник в штатском. В правой руке у него небольшой плоский чемоданчик, от которого ответвляется шнур, соединенный с обычной телефонной трубкой, которую он держит в другой руке.
   - Вас к телефону, Михаил Андреевич... Щербаков!
   Авакумов поднялся со стула.
   - Пойдемте в другую комнату, - сказал он сотруднику. - А вы, товарищ Сотник, - бросил Авакумов уже от двери, - постарайтесь все же вспомнить, где вы провели сутки с двадцать седьмого на двадцать восьмое апреля, и чем вы там, в том месте, занимались.
  
   Г Л А В А 5
  
   Михаил Андреевич вернулся нескоро; прошло около часа прежде, чем он вернулся в то помещение, где оставил Сотника наедине с его мыслями.
   - Присаживайтесь, Валерий Викторович, - сказал он вскочившему на ноги сотруднику. - Ну что, вспомнили?
   - Боюсь, что мой рассказ покажется вам...довольно странным.
   - А вы не бойтесь, - Авакумов усмехнулся. - Мы-то с вами знаем, что правда зачастую выглядит совершенно неправдоподобно... Вам этой ночью приснился сон...
   - Да, верно... как раз о том, где я провел то время, те двадцать четыре часа, о которых первоначально не мог вспомнить решительно ничего.
   - Итак?..
   - Сначала небольшое предисловие. Я приказал группе бойцов разведать боковую штольню. Помнится, я посветил светомаскировочным... подсиненным фонарем на стену... чтобы убедиться, что там нет лаза, что нет никакого прохода, что это - тупиковая стена. И вдруг... И вдруг столкнулся с необычным явлением! Ну, или оптическим эффектом... Стена, на которую я светил, была, во-первых, очень ровной, гладкой... Во-вторых, она сделалась абсолютно черной... Но, в то же время, как мне показалось, луч включенного мною фонаря прошел сквозь саму эту стену, и даже прошел сквозь скальную толщу.
   - И что же произошло дальше?
   - Я вытянул руку, чтобы проверить, не мерещится ли мне, не является ли то, что я вижу, оптическим обманом. Затем, когда моя рука не встретила никакого сопротивления, я шагнул... туда, в это открывшееся передо мною пространство.
   Сотник некоторое время молчал, собираясь с мыслями. Налил из графина в стакан воды, осушил его крупными глотками. Затем, глядя не на Авакумова, а чуть в сторону - словно хотел заново увидеть там то, о чем собирается поведать - продолжил свой рассказ.
   - Я ощутил сильный толчок. Какая-то сила опрокинула меня... В первые мгновения я было подумал, что нарвался на растяжку, которую там установили боевики. Состояние было шоковое; просквозила мысль, что сработала граната, или же подорвалось СВУ... И вот я уже лечу, образно выражаясь, кверху тормашками... прямиком на тот свет!
   - Но потом поняли, что это не так? Потом все ж осознали, что с вами происходит нечто необычное, нечто из ряда вон?
   - Да... но не сразу. Упал я не как тренированный человек, не на бок, а завалился на спину... Знаете, - Сотник задумчиво улыбнулся, - я ощутил себя совершенно беспомощным... Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой! Я также не способен был издать ни единого звука... к примеру, не мог позвать на помощь.
   - Иными словами, вы оказались между небом и землей?
   - Очень точное сравнение! Я как бы завис над земной твердью - лицом к небу и совсем близко к поверхности...
   - Опишите местность... Своими словами, так, как вам она приснилась уже в этом вашем повторном сне.
   - Это была речная долина, зажатая между двух горных гряд, - взгляд Сотника стал отстраненным. - Удивительное место... ничего красивее, и в то же время, необычнее этой долины с альпийскими лугами я в своей жизни не видел...
  
  
   Они проговорили еще около получаса. Авакумов, закругляя разговор, вдруг поинтересовался:
   - Вы в одном из докладов указали, что понимали, о чем вам кричал тот субъект, с которым вы имели уже несколько стычек кряду... Хотя и не знали, на каком именно наречии он с вами пытался... общаться, запугивая вас, назовем это так.
   - Ахмед?
   - Да, именно о нем речь.
   - Так точно, указывал.
   - Еще вы указали, что язык, на котором он бранился, не походит ни на один из языков Кавказа...
   - Я не лингвист и не этнограф... И все же, как звучат языки основных кавказских народностей от нохчо до черкесов и аланов я знаю... Слышал своими ушам во время командировок.
   - Я сейчас назову вам несколько слов. А вы попытайтесь перевести их максимально точно на русский... Готовы?
   - Я готов.
   - Busti-rapus!..
   - Кладбищенский вор!.. - без запинки ответил Сотник.
   - Pabulum, i Acheruntis!..
   - Пища ада... То есть, некто, заслуживающий казни.
   - Abi dierecte!.. di te eradicent!
   - Да истребят тебя боги!.. Так говорят о тех, кому суждено быть повешенным.
   - Сaenum!..
   Сотник замялся.
   - Хм... Скажем так... нечистоты!
   Авакумов задал еще несколько вопросов на том же языке. Выслушав ответные реплики молодого сотрудника, довольно покивал головой.
   - Валерий Викторович, вы неплохо усвоили материал... Я также вижу, что вы пока и сами не поняли, что за наречие пополнило ваш словарный запас?
   - Пока лишь смутно догадываюсь...
   - Это ни что иное, как sermo vulgaris.... Или же, говоря языком родных осин - народная латынь, вульгата.
   - Латынь, - Сотник задумчиво посмотрел на визави. - Я так и думал. Хотя большая часть этого нового для меня языка... она, как бы это помягче сказать... далека от нормы.
   - На латыни написаны многие великие произведения; на этом языке изданы великие правовые указы, на него переведена Библия... Но не будем забывать, что на простонародном латинском наречии, - Авакумов смотрел молодому сотрудники в глаза, - общались и простые люди, как римские граждане, так и италики, не имевшие до определенного времени гражданства. На нем же разговаривали иноземные торговцы, разного рода наемники и рабы... С одним из них, или же с хроном одного из них, по всей видимости, вам и довелось иметь дело.
   Авакумов бросил взгляд на циферблат напольных часов, стоящих в простенке между зашторенными окнами.
   - Об этом мы поговорим несколько позже. Потому что нынешней ночью, полагаю, вульгата вам будет без надобности.
   - Этой ночью? - переспросил Сотник, ощутив, как по телу забегали мурашки. - Что-то готовится именно этой ночью?
   - Вам интересно знать, за кем вы следили несколько дней и ночей подряд? - вопросом на вопрос ответил Авакумов. - Вы хотели бы знать, кто находился внутри синего редакционного фургона? Все передвижения которого вы столь точно и въедливо фиксировали?
   Не дожидаясь ответной реакции, Хранитель веско сказал:
   - Я вас познакомлю с ними, товарищ Сотник. Один из них - ваш коллега. А второго, если в том будет необходимость, вы уже этой ночью будете сопровождать - и охранять! - там и тогда, где и когда никто из нас еще не бывал.
  
   Г Л А В А 6
  
   Монастырская зона.
  
   Двое молодых людей и их четвероногая спутница перенеслись - или прошли - в то странное. необычное место, где состоялось фактически их первое знакомство.
   Они оказались в пространстве между двумя высоченными заградительными стенами. Дэн приготовил было карту, чтобы открыть панель и выбрать - по согласованию с девушкой - какое-нибудь покойное уединенное место, где они смогут провести время до наступления "часа "Х". Но Юлия, положив ладонь ему на плечо, сказала:
   - Сначала отведи меня туда - к ней! Хочу посмотреть своими глазами...
   Дэн посмотрел на девушку с сомнением.
   - Не знаю, сможете ли вы туда пройти?
   - Раз ты смог, значит, смогу и я... Это же элементарно, Дэн.
   Девушка, присев на корточки, почесала кошку за ушком (заодно и проверила, хорошо ли, удобно ли приспособлен "ошейник").
   - Лиза, мы недолго там пробудем. Дождись нас здесь, ладно?
   Логинов заметил, как в стене внутреннего периметра, пульсируя розовато-золотистым, высветился арочный проем.
   - Ну что ж, пойдемте, Юлия, - прерывисто вздохнув, сказал он. - Было бы странно, и, наверное, неправильно, если бы я не показал вам... место ее временного упокоения.
  
  
   Пройдя к началу центральной кладбищенской аллеи, молодые люди остановились у одной из могил. Она, как и соседняя могила, имеет временную - деревянную - ограду. Могильный холмик еще не успел осесть; усопшая была захоронена всего неделю назад. У изголовья вкопан деревянный - тоже временный - крест. В том месте, где сходятся перекладины, помещена табличка, на ней - фотография светловолосой девушки, а также - ниже - две даты: рождения и ухода из жизни. Сама могила и все пространство внутри убраны венками, корзинами с искусственными цветами; очень много живых цветов, которые за прошедшее со дня похорон время не то, что не завяли, но казались срезанными только что.
   Некоторое время они молчали, думая каждый о своем. Дэн смотрел то на фотографию похороненной здесь девушки, то - словно сравнивая их -на ту, что стоит сейчас с другой стороны ограды.
   - Ее зовут... Любовь?
   - Да, - севшим голосом сказал Дэн. - Хорошо, Юлия, что вы сказали о Любе не в прошедшем, а в настоящем времени.
   - Красивая девушка. Это даже по фотографии видно...
   - Вы очень похожи на нее, Юлия... Она, правда, "белоснежка"... то есть, я хотел сказать, кожа у нее - белоснежная, алебастровая. А у вас ровный светло-бронзовый загар... и это вам очень идет. А вот глаза у вас с ней одного цвета - зеленые.
   - Это единственное сходство?
   - Нет, конечно... - Дэн продолжал разглядывать ту, кто имел полное право здесь находиться. - Вы похожи на нее, как...
   - Как кто?
   - Так, как будто вы ее родная сестра... Кстати, у вас есть сестра?
   Поняв, что сморозил глупость, - и тем самым мог обидеть свою спутницу - Логинов чуть побледнел. Но девушка и не подумала обижаться, или как-то пенять ему за прозвучавшие только что слова.
   - Конечно, есть, - Юлия странно улыбнулась. - Так ведь не бывает, милый, чтобы что-то - или кто-то - появилось на ровном месте.
   - Да, тут я с вами согласен, - задумчиво сказал Логинов. - Как говорят знающие люди - Ex nihilo nihilfit...
   - Кроме упомянутого тобой Лукреция, нечто схожее утверждал и другой достойный муж - Марк Аврелий. А именно, что из ничего не выходит ничего, так же как ничто не переходит в ничто...
   - Для всего на свете, для любого действия или явления, должны иметься предпосылки и основания?..
   - Так что, у меня, милый, все как у людей... - после паузы продолжила Юлия. - Имею сестру... не родную, но по линии приемных родителей. А также уйму двоюродных сестер и сестриц разного возраста. - Сказав это, она усмехнулась какой-то из своих мыслей. - Вижу, для тебя это новость? Ты представлял меня себе как-то иначе?
   - Я пока очень мало что о вас знаю, Юлия...
   - Не пора ли тебе перестать мне "выкать"?! Ей-богу, как не родной!..
   - Извините... То есть, извини... но хочу кое о чем еще спросить.
   - Дэн, я тебе помогу, чем только смогу. В этом ты можешь быть абсолютно уверен.
   - Ты всегда читаешь чужие мысли?
   - Только у тех, кто мне интересен. Да и то не все подряд, - Юлия улыбнулась краешком губ. - Должна же оставаться между близкими людьми хоть какая-то тайна, какая-то недосказанность... не так ли? Спрашивай, о чем хотел спросить.
   - Мне пришлось приложить немало усилия, чтобы вас... чтобы тебя найти.
  Почему так долго не давала о себе знать?
   - Во-первых, речь идет о нескольких днях... Так что термин "долго" здесь не совсем уместен, милый Дэн. Во-вторых, меня ведь тоже разыскивали.
   - И тебя?! Хотя... - Дэн почесал в затылке. - Мог бы и сам сообразить, что будут прессовать не только меня одного.
   - Если бы тебе не помогали, милый Дэн, от тебя бы и мокрого места не осталось.
   - Я это уже понял...
   Выражение лица Логинова стало на короткое время жестким; глаза его сурово смотрели куда-то вдаль.
   - Я это уже понял, - повторил он. - Но меня в данном случае беспокоит то, что происходило с тобой все эти дни... Юлия, скажи, а почему тобой был выбрал вариант с... сумасшедшим домом?
   Девушка улыбнулась.
   - Там труднее всего найти такую личность, как я, - сказала она. - Дурдом по нынешним временам самое надежное место, где можно спрятаться и до поры не привлекать внимания тех, кто охотится за особями, подобными мне.
   - Хм. А зачем тогда ты устроила шумный переполох в этом самом сумасшедшем доме, где до поры решила укрыться?
   - А это, Дэн, была специальная акция, чтобы привлечь к себе внимание.
   - И в гостиницу "Балчуг" по этой же причине заселились?
   - Да, именно по этой причине. И потом... Я могу обходиться малым, Дэн, но не откажусь и от комфортных условий.
   - Тут есть некое противоречие, - пробормотал Логинов. - То ты прячешься среди умалишенных...
   - Среди них не меньше нормальных людей, чем за пределами сумасшедшего дома.
   - То устраиваешь шумное представление. Как сама только что сказала - "чтобы привлечь к себе внимание". Странная логика.
   - Это женская логика, Дэн. С поправкой на то, конечно, кто я есть и что я из себя представляю.
   Юлия показала на свежую могилу.
   - Ты хочешь ее вернуть?
   - Да, хочу.
   Ощутив, что голос его дрогнул, что слова его были произнесены недостаточно твердо и уверенно, он повторил:
   - Да, я так хочу. И сделаю все возможно и невозможное, чтобы вернуть Любовь к жизни. А если это возможно, то и ее знакомого, - он кивнул в сторону соседней могилы. - Он погибли в один день...
   - Я знаю, - сказала Юлия. - Любовь достойна того, чтобы побороться за нее... Но чтобы вернуть ее, понадобится совершить, как ты сам только что сказал, в том числе, и невозможное.
   Логинов обогнул оградку и подошел вплотную к этой странной девушке.
   - Так ты поможешь мне? - глядя в ее завораживающие изумрудные глаза, спросил он. - Поможешь?
   - Помогу. Будь иначе, зачем бы я здесь с тобой стояла?
   - Поможешь, даже зная, чем для тебя самой может все закончиться в случае успеха этой моей отчаянной задумки? Учти, что если мне удастся вернуть к жизни Любовь, если я смогу отредактировать или как-то переиначить то драматическое событие, повлекшее за собой трагедию, то...
   - То я тогда - исчезну, - сказала Юлия. - Ты ведь это хотел сказать, милый?
   - Да, - выдавил из себя Логинов. - Я хочу быть честным с тобой.
   - Это радует, - сказала Юлия серьезным тоном. - Хорошо, что ты полон решимости побороться за свою Любовь, что ты ради этого готов буквально на все. Хорошо также и другое: что ты честен со мной, что ты не лукавишь, не пытаешься использовать меня, как говорят - "втемную"...
   Увидев, что лицо Логинова стало хмурым, озабоченным, девушка положила руку ему на плечо.
   - Погоди заранее расстраиваться... Не парься, Дэн! Противоречие, которое тебе сейчас кажется неразрешимым, возможно, имеет свое нелинейное и кажущееся нелогичным решение.
   - Думаешь? - Логинов посмотрел на нее своими яркими синими глазами. - Ты так думаешь?
   - Это ты так думаешь, милый Дэн. И тут уже только от одного тебя будет зависеть то, какой выбор ты сочтешь для себя приемлемым. Ну а прямо сейчас тебе позвонит тот, кого мы видели в Третьяковском...
  
  
   Логинов - еще прежде, чем по всему этому странному пустынному месту раскатился звук телефонной трели - ощутил волны вибрации.
   - Звонят, - сказала Юлия. - Да, это он...
   Дэн подошел к липе, под которой стоит хорошо знакомая ему скамья. Ствол ее в такт телефонным звонкам весь вибрировал, сотрясался... Не заметить этого, не услышать мог лишь слепой и глухой.
   Он открыл прикрепленный на уровне человеческого роста к стволу дерева ящик. Снял с рычажка трубку, поднес к уху.
   - Логинов, это Павел Алексеевич!
   - Я вас слушаю!
   - Уделите мне несколько минут вашего драгоценного времени?!
   - Конечно, - сказал Дэн. - Где и когда?
   - Вы ведь сейчас не один?
   - Мы оба здесь, я и Юлия.
   - Выйдите в "простенок"! Есть важный разговор...
  
  
   Когда Дэн и его спутница прошли через проем в пространство между двумя стенами, Редактор был уже там.
   - Я весь внимание, Павел Алексеевич, - сказал Дэн.
   Мужчина в черном - лицо его казалось даже чуточку бледнее, чем обычно - не спешил начинать разговор. Юлия, высвободив ладошку из сухой горячей руки Дэна, негромко сказала:
   - Не хочу мешать вашему мужскому разговору. Милый, я подожду тебя в другом месте...
   - Минутку, Юлия, - сказал Дэн.
   Он достал из бумажника золотую карту; подойдя к стене, коснулся ребром ее поверхности. Практически мгновенно появилась - проявилась - рабочая панель с окнами...
   Павел Алексеевич деликатно отвернулся в сторону. Дэн открыл окно "Гостиничные услуги". Высветились уже знакомые ему разделы каталога:
   - Замок, вилла, резиденция;
   - апартаменты;
   - бунгало;
   - дом гостиничного типа;
   - гостиничный номер.
   Он вопросительно посмотрел на Юлию. Та, ничего не говоря, нажала пальцем с длинным наманикюренным ногтем на активную надпись "бунгало"...
  
  
   Дождавшись, когда в образовавшемся в стене арочном проеме скроются девушка и ее четвероногая подружка, - Лиза ходит за ней повсюду хвостом - Дэн отошел от экрана (тот мгновенно закрылся).
   - Я весь внимание, Павел Алексеевич.
   - Вижу, что договор с группой "Гермес" вы уже заключили?
   - Да, я подписал бумаги... Вы хотите об этом поговорить? Или о том, что я взялся лихо тратить предоставленные мне средства?
   - Деньги на то и нужны, чтобы их тратить... При одном условии: расходовать их следует с умом.
   - Считайте, что я вас услышал... А что вы говорили про некую "запись"? И про каких-то двух мертвецов? Мне неловко было спрашивать там, на улице.
   - Именно об этом я и хочу с вами побеседовать. Вернее, хочу вас коротко проинформировать, чтобы вы были в курсе тех событий.
  
  
   Они вдвоем прошли через проем - и Дэн вновь, в который уже раз, оказался на этом странном погосте.
   Сели на деревянную скамью. Павел Алексеевич, прислонив палку с массивным набалдашником к краю скамьи, спокойным, каким-то даже будничным тоном, сказал:
   - Возможно, мы говорим с вами в последний раз. Вскоре мне предстоит одно дело... И я не уверен, что смогу справиться с этой задачей в полном объеме.
   - Тогда зачем браться, если не уверены? - удивленно спросил Логинов.
   - Нет другого выхода, Дэн. Нет его. Точка.
   - Хм... Не очень веселый зачин, Павел Алексеевич.
   - Веселиться будем позже, когда решим все проблемы, - Редактор усмехнулся краешком губ. - Я говорю о самом худшем варианте развития событий. Если со мной случится что-то плохое... Или же я исчезну, как личность... То есть, буду отредактирован...
   - Я в это не верю! - выпалил Логинов. - Круче скриптера, чем вы, во всем мире не существует!
   - Спасибо за комплимент... но не будем недооценивать наших противников.
   - Согласен, - Логинов качнул головой. - Недооценка противника ведет к поражению.
   - Хорошо, что вы это понимаете. Так вот, Дэн, если со мной этой ночью что-то случится...
   - Не верю, что вы не отобьетесь!
   - ...то останется лишь один человек, лишь один профи должного уровня, кто сможет нейтрализовать проблему "черного ящика". И этот человек - вы.
   Логинов хотел возразить, но Павел Алексеевич заговорил раньше, чем он нашел нужные слова.
   - Минувшей ночью на особо охраняемом объекте "Ромео-Один" были убиты двое "аквалонцев". А именно, те двое инспекторов, что пытались помешать нам отредактировать должным образом событийный ролик "ЧП-ENIGMA"... Примерно в это же время исчез из поля нашего зрения еще один человек - мы считаем его причастным к последним событиям. Речь о пасторе московской протестантской церкви... он приехал к нам незадолго до событий и стал объектом нашего пристального внимания.
   - Они все имеют отношение к тому, что произошло с моей девушкой и ее знакомым?
   - В числе прочих. Скажу прямо, двое аквалонских инспекторов пытались всячески помешать мне сохранить вас для будущего. Ну а про пастора нужно говорить отдельно...
   Логинов задумчиво смотрел в сторону расположенных неподалеку двух свежих могил.
   - Если я скажу, что мне жаль этих двух, то покривлю душой, - заметил он после паузы. - Говорите, их убили? Но как такое могло вообще случиться?
   - Я расскажу вам собственную версию случившегося на том объекте, что называется "Ромео Один". А также обрисую, что из себя представляет сам этот комплекс. Но несколько позднее... Сейчас же скажу о другом. - На лице Редактора вновь появилась уже знакомая Логинову странная улыбка. - Вы будете удивлены, но я предполагаю, что и вы там были, Дэн.
   - Где это "там"? - опешил Логинов. - На этом вашем объекте?
   - Он не мой... и не наш... Он находится под международной юрисдикцией.
   - Тем более... не понимаю!
   - Там, на месте происшествия, обнаружено, среди разных жутких деталей, немало любопытного... И - труднообъяснимого.
   - Например?
   - Убиты - двое. На двух у них должно быть четыре конечности... речь о руках.
   - Если только кто-нибудь из них не однорукий.
   - Нет, это были нормальные, здоровые, физически крепкие и специально подготовленные люди.
   - И что не так с этими их... конечностями?
   - На месте преступления обнаружены не четыре руки, а... пять. Если быть точным, нашлась "лишняя" кисть руки...
   - Вот это да... Уже интересно! Хотя и жутковато.
   - На одной из стен найдена надпись, которую некто попытался замазать кровью... Должно быть, за неимением другого красящего материала.
   - Что за надпись?
   Павел Алексеевич достал из внутреннего кармана сложенный пополам листок со сканом обнаруженного на стене в жилом модуле R1 изображения. Сам развернул его и передал собеседнику. Дэн некоторое время изучал это изображение - снимок сделан в ультракрасном или ультрафиолетовом диапазоне. Затем, сложив его аккуратно, вернул Редактору.
   - Что скажете, Дэн? Есть версии?
   - Пока что только одна мысль пришла в голову...
   - Озвучьте.
   - Латинские буквы M, N, и, возможно, s можно расшифровать как Michel de Nostredame... Или - Michel Nostredamus...
   - Верно.
   - Если принять эту гипотезу на веру, - задумчиво сказал Логинов, - то остальные символы в этой короткой и странной надписи расшифровываются просто...
   - Расшифруйте.
   - Пятая центурия, катрен семьдесят пятый...
   - Уточните, о чем идет речь?
   - Речь о знаменитом труде "Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса", называемом ныне "Центуриями".
   - Когда они были написаны, эти пророчества?
   - В течение нескольких лет... в середине шестнадцатого века. Первоначально катрены появлялись в ежегодных альманахах. Первая сводная книга "Пророчеств", или же Центурий, вышла в Лионе... Если мне не изменяет память, в тысяча пятьсот пятьдесят пятом году.
   - Память вам не изменила. Тогда, может, вы воспроизведете и тот катрен, о котором мы сейчас говорим?
   - Хм... На языке оригинала?
   - Да, для начала - на старофранцузском.
   Логинов на мгновение прикрыл глаза. Потом заговорил странно переменившимся голосом:
  
   Montera haut sur le bien plus a` dextre,
   Demourera assis sur la pierre quarree,
   Vers le midy pose' a` sa senestre,
   Baston tortu en main bouche serree...
  
   - А теперь хотелось бы услышать перевод, - сказал Редактор. - Извините, что веду себя порой, как дотошный экзаменатор. В нашем деле нет мелочей. Я обязан убедиться, что вы знаете предмет, представляющий сейчас для нас огромный интерес, как говорится - назубок.
   Логинов, помолчав какое-то время, выполнил пожелания старшего коллеги, озвучив русский перевод этого катрена знаменитого и неоднозначного прорицателя Нострадамуса:
  
  Он поднимется высоко с правой стороны.
  Останется сидящим на квадратном камне.
  Сидя у окна, смотрит на Юг.
  С посохом в руке, со сжатыми губами.
  
  
   - Да, это достаточно близкий к оригиналу перевод, - сказал Павел Алексеевич. - Как думаете, о ком в этом катрене идет речь?
   - Существует множество версий...
   - Меня интересует ваша версия.
   - Это катрен относят к тем предсказаниям, которые имеют какое-то отношение к России... Или же к историческому, скажем так, Российскому государству.
   - Верно. А кто здесь центральный персонаж? Кто "поднимется высоко"? Кто именно, если принять за основу озвученную вами гипотезу, в пользу которой склоняюсь и я сам... кто "останется сидящим на квадратном камне"?
   - Я не очень вникаю в политику...
   - Если ты не занимаешься политикой, политика займется тобой, - процитировал кого-то из великих Павел Алексеевич. - Итак, ваша версия, Дэн?
   - Думается, здесь речь может идти об одном из нынешних правителей, - сказал Логинов. - А именно, о том человеке, что в самом начале миллениума "поднялся высоко с правой стороны"...
  
  
   Сказав это, он вдруг встрепенулся.
   - Послушайте, Павел Алексеевич... Неужели вы воспринимаете это вот... средневековое чудачество сколь нибудь серьезно? О чем мы вообще с вами говорим?! Мы живем в компьютерный век... А этот монах, или кто он там был по жизни, кропал свои мистические стишата в темную эпоху, когда читать-то умел один из сотни!..
   Редактор вытащил из кармана еще один сложенный листок. Но сложенный не пополам, как скан записи, а "в четвертушку".
   - Разверните, сказал он. - И посмотрите внимательно.
   Дэн развернул листок. Это тоже был скан. Причем, изображение имелось лишь на одной "четвертинке", а часть букв и символов закрыли пальцы.
   Он глянул на первую строчку - ее было видно почти всю:
   Montera haut sur le bien plus
   Во второй строчке можно было прочесть первое слово - Demourera.
   Третья и четвертая строчки были закрыты пальцами и отчасти ладонью того, кто держал эту четвертушку бумаги в руке.
   - Это тот листок, который передал мне Артем Бородин? И который потом исчез из моего кармана?
   - Это тот самый листок с катреном Нострадамуса, - жестко сказал Редактор, - из-за которого погибла ваша девушка и ее знакомый. Это тот самый "мистический стишок", из-за содержания которого едва не погибли и вы сами, Логинов. Более того, хочу, чтобы вы поняли четко - еще ничего не закончено. Ни для многих людей вокруг нас, ни для вас лично.
  
  
   Они проговорили еще около четверти часа.
   Павел Алексеевич про себя досадовал, что удалось выделить совсем немного времени для того, чтобы детально проинформировать - и проинструктировать - этого молодого и не очень опытного, в сущности, парня. Но время неумолимо; его уже осталось у них совсем немного.
   - Запомните, Дэн, про метку в виде латинской буквы S!.. Постарайтесь оставить ее, поместить там, где мы ее заметим!... чтобы я, или тот, кто займет мое место, знали, что сигнал пришел именно от вас. Буква S - ваш маркер, ваш логин, если угодно!
   - Запомнил, Павел Алексеевич.
   Они попрощались у проема, через который Павлу Алексеевичу был открыт прямой проход на Ближнюю дачу.
   - Логинов, если вы окажетесь в том месте, о котором мы только что говорили, у вас, вероятно, будет выбор! И это будет очень сложный выбор. Не ошибитесь... Потому что переиначить потом будет уже невозможно.
   - Постараюсь не сделать ошибки.
   - И последнее, Дэн... Напомните-ка мне Десятое правило неформального свода заповедей программистов! Две из этих заповедей вы уже цитировали не так давно.
   - Десятая заповедь? - Логинов бросил задумчивый взгляд на старшего коллегу. - With great power comes great responsibility...
   - Думается, мы поняли друг друга, - Редактор протянул руку. - Будьте наготове. И удачи, Логинов... она всем нам пригодится.
  
   Г Л А В А 7
  
   Объект "Волынское".
   Око Ра.
  
   Ужинал Сотник в одиночестве. В исторической столовой комнате, где в иные времена собирались у Хозяина самые влиятельные, самые могущественные люди страны, поздним вечером был накрыт "шведский" стол. Приказ ужинать, не дожидаясь приезда других гостей, поступил от Авакумова. Поскольку официантов либо повара здесь в данную минуту не было, Валерий обслужил себя сам. Благо стол ломился от яств - здесь были холодные закуски на любой вкус; в накрытых крышками посудинах томились суточные щи и борщ; на второе можно было выбрать запеченную или жареную рыбу трех видов, седло барашка, медальоны из телятины, блюда из птицы или что-нибудь вегетарианское вроде каши или грибной смеси...
   Спиртного за столом не было. Даже легкого столового вина. Даже - пива.
   Валерий, конечно же, обратил внимание, что стол накрыт на семь персон - по количеству столовых приборов. Место во главе стола пустует; более того, там, где обычно во время застолья восседает хозяин или старший, не было даже кресла или стула.
   С одной стороны накрытого белоснежной скатертью стола стоят четыре стула, с другой - три. Вот за одним из них Сотник и устроился...
   Он не был голоден; к тому же, не привык питаться так поздно - когда уже знакомый ему местный сотрудник сопроводил его в столовую, на часах было ровно одиннадцать. Ограничился парочкой бутербродов из семги и небольшим куском буженины, запив еду двумя стаканами необыкновенно вкусного клюквенного морса с легким привкусом меда...
  
  
   На часах было ровно половина двенадцатого, когда в столовую, где в одиночестве скучал - вернее, томился в неизвестности - помещенный зачем-то на Ближнюю дачу сотрудник Спецотдела, вошел Авакумов.
   - Ну что, Валерий Викторович, подкрепились?
   Сотник поднялся со стула.
   - Так точно, подкрепился. Вот только скучновато сидеть одному за таким столом...
   - За компанией дело не станет, - усмехнулся Михаил Андреевич. - Женского общества пока не обещаю... Но то, что некоторые из тех, с кем вы познакомитесь уже в ближайшее время, произведут на вас впечатление... вот в этом я нисколько не сомневаюсь.
   - Заинтригован, Михаил Андреевич...
   - Следуйте за мной, - сказал Авакумов. - Сейчас подъедут наши коллеги, я хочу вас с ними познакомить.
  
  
   Миновав вестибюль, в котором дежурит сотрудник в штатском, вышли через парадную дверь на свежий воздух. Сотник обратил внимание, что возле ворот дежурят двое охранников - или же спецназовцев - в камуфляже, шлем-масках и бронежилетах. Еще двое экипированных в точности так же сотрудников прохаживаются вдоль деревянного заграждения. Вооружены они короткоствольными автоматами, на поясе у каждого кобура с пистолетом. Когда Валерий прогуливался по территории "дачи" в послеполуденное время, он не видел здесь никакой охраны, он не наблюдал в округе вооруженных людей. А тут вдруг - нарисовались...
   Светильники и прожектора, установленные по периметру, снабжены синими светофильтрами. В их лучах стены ограды кажутся темно-фиолетовыми, почти черными. Как, кстати, и само то строение, из которого они только что вдвоем вышли на воздух, пахнущий не испарениями мегаполиса, как можно было бы ожидать, но лесом, рекой, сиренью.
   - Можете курить, товарищ Сотник, - сказал глуховатым голосом Хранитель.
   Валерий достал из кармана пачку "кэмела". Эту непочатую пачку сигарет и зажигалку он обнаружил в столовой, на столе, рядом со своим прибором - кто-то из местных хорошо осведомлен о его вкусах и привычках.
   Чиркнул зажигалкой, прикурил; хотел было отойти в сторону, чтобы не дымить на этого уважаемого - и сильно немолодого - человека, но Михаил Андреевич придержал его за рукав.
   - Курите здесь, - сказал он. - Мне это уже не навредит.
   Помолчав немного, он с усмешкой добавил:
   - В свое время и я был заядлым курильщиком... Но молодость, поначалу казавшаяся вечной, нескончаемой, прошла быстро... Пришлось бросить по настоянию врачей.
   Не успел еще Сотник выкурить полностью сигарету, как пришла в движение охрана. Снаружи послышался рокот автомобильных двигателей. Двое сотрудников бросились открывать ворота. На территорию объекта один за другим въехали два массивных - похоже, что бронированных - джипа "mercedes"...
   Еще как минимум два внедорожника остались снаружи; силуэты этих транспортов были видны через открытые ворота вплоть до момента, когда охрана вновь не закрыла их створки.
   - А вот и наши прибыли, - сказал Авакумов. - Ну что ж, пока все идет по графику.
  
  
   Сотник вслед за Авакумовым подошел к тому транспорту, водитель которого припарковался вплотную к "парадному" Ближней дачи.
   Из машины показались двое незнакомых ему мужчин. Одному за пятьдесят, второму немногим за сорок; одеты в темные деловые костюмы.
   - Михаил Андреевич, разрешите доложить? - обратился в Авакумову тот, что выглядит моложе. - Доставили ящик с особо ценным грузом!
   - Как все прошло?
   - Процесс перевозки прошел штатно, никаких происшествий в пути следования - не отмечено.
   - Добро, - сказал Авакумов. - Знакомьтесь, коллеги! Это товарищ Сотник. Я вам о нем уже кое-что рассказывал, теперь у вас есть возможность познакомиться лично.
   - Иван Щербаков, - представился тот, кто только что докладывал Щербакову о доставке некоего "ценного груза". - Рад знакомству!
   - Товарищ Щербаков занимает должность советника в аппарате правительства, - пояснил Авакумов. - И в то же время... теперь эту информацию мы уже можем сообщить нашему молодому коллеге, является секретарем Гильдии Хранителей и моим личным помощником.
   - Рад знакомству, - Валерий пожал сухую цепкую ладонь Щербакова. - Валерий Сотник.
   - Юрий Романдовский, - протягивая руку, представился тот, что был чуть выше и плотнее. - Будем знакомы.
   - Юрий Валентинович работает в кремлевской администрации, - сказал Авакумов. - Курирует Московскую редакцию по линии руководства страны.
   "Большие люди, - подумал Валерий. - Но всё ж не чета самому Авакумову..."
   - Сотник Валерий... - он пожал руку чиновнику АП. - Рад знакомству.
   - Еще неизвестно, кто кого курирует, и кто кем управляет, - с улыбкой сказал Романдовский. - А каково ваше мнение на этот счет, Валерий?
   - Я человек военный, - с некоторой задержкой ответил Сотник. - Мое дело - служить народу и Отечеству. А политикой пусть занимаются те, кто в этом разбирается лучше меня.
   - Хорошо сказано, - Авакумов одобрительно качнул головой. - Действительно, каждый должен заниматься своим делом... - Он посмотрел на Щербакова. - Снесите ящик в "рубку"! Мы присоединимся к вам через несколько минут.
  
  
   Авакумов и Сотник подошли ко второму джипу. Водитель как раз в этот самый момент обошел машину, открыл заднюю дверцу и протянул руку, намереваясь помочь выбраться из салона тому, кого он доставил на Ближнюю дачу.
   - Спасибо, дружище, но я пока еще способен передвигаться самостоятельно, - сказал преклонных лет мужчина, одетый в плащ и шляпу, выбираясь из машины. - Будьте добры, выгрузите из багажника мои вещички.
   Увидев, кто его встречает, - хотя это была для него не новость - Петр Иммануилович сморщил лицо в улыбке. Старомодным жестом коснулся пальцами поля шляпы; затем протянул ладонь для рукопожатия своему старому знакомому.
   - Петр, а ты неплохо выглядишь, - ответно улыбнувшись ровными фарфоровыми зубами, сказал Авакумов. - Тебя как будто законсервировали...
   - То же самое могу сказать о тебе, Михаил. Древнее нас с тобой на этом свете только египетские пирамиды.
   - Спасибо, что отозвался на мою просьбу и приехал...
   - Пока я жив, пока не закончился завод в моем часовом механизме, всегда к твоим услугам.
   Петр Иммануилович с любопытством посмотрел на молодого рослого мужчину в камуфляже, стоящего рядом с Хранителем.
   - Этого молодого человека зовут Валерий... - вкладывая интонационно в свои слова некий потаенный - потаенный для Сотника - смысл, сказал Авакумов. - Несколько дней назад он был переведен из "антитеррора" в наш Спецотдел.
   - Валерий? - переспросил Петр Иммануилович. - Вот как?.. Прекрасное имя, в особенности, для воина.
   - А фамилия... ты не поверишь, Петр.... Фамилия этого молодого человека, нашего нового коллеги - Сотник.
   - Даже так?! А как далеко прослежена генеалогия? И когда появилась - по подтвержденным документам - эта фамилия... или родовое прозвище?
   - Прослежена до седьмого колена, как водится. Все были военными, служивыми.
   - Замечательно.
   - Прапрапрадедушка - звали его Волк, а также сотенный голова Волк и просто Сотник Волк - упоминается в грамотах Стрелецкого приказа... Наиболее раннее упоминание в сохранившемся перечне жалований от тысяча пятьсот семьдесят первого года. Предок нашего коллеги упоминается также в списке сорока сотенных стрелецкого войска, датируемого семьдесят пятым годом того же шестнадцатого века.
   - Вот как? Значит, ваши предки, Валерий, служили еще при Иоанне Четвертом, прозванном Грозным? - Петр Иммануилович протянул руку молодому сотруднику. - Славно... замечательная у вас родословная.
   Сотник осторожно пожал его ладонь.
   - Не знаю, что и сказать, - негромко произнес он. - О том, что у меня столь древнее родовое древо, равно как и о том, что мои предки служили еще при Иване Грозном, я сам узнал вот только что... Извините, а вы...
   - Петр Иммануилович - часовых дел мастер, - пояснил Авакумов. - Больше, чем наш уважаемый Часовщик, о времени, о его природе и его тайнах из ныне живущих людей не знает никто.
  
  
   Сотник взял у водителя довольно увесистую сумку, которую тот извлек из багажника. Затем втроем - он, Авакумов и прибывший на Ближнюю дачу Часовщик - прошли внутрь дома.
   - Вкусно пахнет... - сказал Петр Иммануилович. - Я так понимаю, в столовой накрыт стол?
   - Накрыт.
   - Дань традиции, Михаил?
   - Можешь считать меня суеверным, - Авакумов усмехнулся, - но я склонен придерживаться известного тебе ритуала... Вот когда уйдем на покой, когда передадим общее дело в надежные руки, вот тогда молодежь пусть и заводит свои новые порядки.
   Они прошли через вестибюль в кабинет, интерьер которого уже был знаком Сотнику. Но Валерий даже не подозревал о том, что здесь, оказывается, есть еще одна - третья - дверь.
   И немудрено: обнаружить эту дверь, не говоря уже о том, чтобы открыть ее, может лишь тот, кто знаком с секретами объекта в Волынском, известном публике как ближняя дача Сталина.
   Авакумов, подойдя к книжному шкафу, нажал на незаметный глазу выступ; фрагмент стены весь целиком плавно сместился вправо, открыв проем и лежащий за ним освещенный зеленоватым светом тоннель.
   Хранитель пропустил вперед Часовщика. Петру Иммануиловичу, судя по тому, как он уверенно шагнул в эту открывшуюся дверь, доводилось бывать здесь и прежде. А вот Сотник замер на границе двух миров, двух пространств...
   Из проема повеяло холодком; он также ощутил уже знакомый ему запах луговых трав, среди которых более всего угадывался аромат мяты.
   - Перед вами вход в комплекс "Ближняя зона", - сказал Хранитель. - Проходите, товарищ Сотник... отныне вы включены в список тех, кто посвящен в наши тайны.
  
  
   Миновав короткий тоннель, Сотник прошел вслед за пожилым мужчиной, несущим в руке небольшой саквояж, в одну из трех дверей. За нею оказалась лестница с каменными ступенями, ведущая куда-то вниз - в сводчатое подземелье. На нижней площадке обнаружились металлические ворота; их створки были открыты, проход - свободен...
   Пройдя через этот проем вслед за Часовщиком, Сотник обнаружил впереди подсвеченный зеленоватым - чуточку фосфоресцирующим - светом тоннель. Он был довольно узким, не шире двух метров; по обе стороны его на разном расстоянии видны дверные проемы... Двери здесь металлические, с рукоятями; они походят более всего на люковые закрытия в рубках боевых кораблей.
   У одной из таких дверей, пройдя шагов тридцать или сорок от "ворот", и остановился Часовщик. Сотник хотел было крутануть рукоять, чтобы открыть эту массивную дверь, - пожилому мужчине это явно было не под силу - но его опередил кто-то из тех, кто находился внутри.
   В тоннель из проема легла полоска света. Часовщик, перешагнув через низкий порожек, прошел в помещение. Сотник собирался последовать за ним, но послышался голос Авакумова:
   - Валерий, отдайте сумку, а сами останьтесь здесь.
   Сотник передал сумку стоящему в проеме мужчине - это был Щербаков. Дверь в рубку тот час же заперли изнутри.
   - Помнится, я обещал познакомить вас кое с кем...
   Сотник молча смотрел на Хранителя, ожидая продолжения. Так они, в полной тишине, простояли в этом узком, подсвеченном странным зеленоватым светом, - светится, кажется, само пространство, поскольку никаких ламп или других источников не видно - около минуты.
   Затем вдруг послышался тихий, на грани слышимого, звук... Сотник, повернув голову, увидел, как провернулся "руль" запирающего устройства одной из расположенных неподалеку дверей.
   Из шлюзового перехода показался рослый - под два метра - парень примерно его возраста, или чуть старше. Он одет в штатское, но из-под полы расстегнутой плащевой куртки выглядывает рукоять пистолета, носимого в подмышечной кобуре.
   - Здравия желаю, - сказал тот, безошибочно выделив среди двух стоящих в тоннеле мужчин Хранителя. - Разрешите?
   Не дожидаясь ответного приветствия или какой либо иной реакции, он подошел к другой двери, расположенной по соседству с той, из которой только что вышел сам. И принялся крутить "штурвал"...
   Спустя короткое время из этого открытого им дверного проема в тоннель вышел второй мужчина. Этому лет сорок или около того. Светлые - или седые? - волосы, собранные в пучок на затылке, контрастируют с одеждой (он одет во все черное). На переносице очки с круглыми черными линзами; в руке у него палка с костяным набалдашником.
   "Судя по очкам и палке, этот, что постарше - слепой..." - подумал про себя Сотник.
   И тут же сам себе мысленно возразил:
   "Если он незрячий, или имеет серьезные проблемы со зрением, то как, интересно знать, он ходит один по этим тоннелям, как передвигается, как ориентируется?.. Нет, здесь что-то другое, тут кроется какая-то тайна".
   - Доброй ночи, Михаил Андреевич, - сказал Редактор. - Надеюсь, мы не слишком задержали вас?
   - Вы точны в той же степени, что и наш уважаемый Часовщик, - сказал Авакумов. - К сожалению, у нас действительно мало времени... Вы виделись с ним?
   - Да.
   - Успели сказать все, что хотели сказать?
   - Успел. Хотя хотелось бы, конечно, иметь несколько больший запас времени.
   - Я вас понимаю, - сказал Хранитель. - Но будем исходить из условий, в которых мы сейчас находимся.
   Он коснулся рукой локтя стоящего рядом с ним молодого человека.
   - Валерий Викторович, именно эти двое людей находились внутри того транспорта, за которым вы следили на протяжении нескольких суток.
   Рослый плечистый мужчина широко улыбнулся.
   - Привет, дружище! А ты неплохо держался за нами... особенно, в грозовую ночь! Меня зовут Николай.
   - Валерий, - Сотник пожал широкую сильную ладонь. - Именно, что "неплохо"... Если бы не "бегущая дорожка", брошенная мне как спасательный круг, то я бы отпал на первом повороте.
   Редактор, переложив палку в левую руку, правую протянул для рукопожатия.
   - Павел, - представился он. - Редактор Третьего канала Московской редакции.
   - Валерий.
   - Павел Алексеевич, не стоит скромничать, - сказал Авакумов. - Вы назвали свою прежнюю должность... В настоящее время, - обращаясь уже к Сотнику, уточнил Хранитель, - Павел Алексеевич занимает должность Национального Скриптера. Выше которой, как говорит нынешняя молодежь - только звезды.
   - Так еще неизвестно, утвердят ли меня... - Редактор криво усмехнулся.
   - Уже через несколько минут мы будем знать это наверняка.
  
  
   Они подошли к той двери, в которую незадолго до этого прошел Часовщик. И вновь не пришлось выкручивать "штурвал" - им открыли изнутри.
   Пройдя в помещение, - он вошел в рубку последним из всей их небольшой компании - Сотник на короткое время застыл...
   Ему на миг показалось, что он находится в том самом помещении, где ему не так давно корректировали зрения, в тот самом "погребе" под зданием Центра коррекции зрения, куда его привез начальник Спецотдела полковник Левашов...
   Та же старинная кладка, тот же каменный пол, сводчатый потолок, колонны, поддерживающие свод...
   Но имеются и различия, причем - кардинальные.
   Цветовая гамма в этом помещении иная, нежели на объекте, расположенном на улице Лобачевского. Стены, кроме дальней от входа - она белоснежная - а также колонны и сводчатый потолок окрашены в глубокий черный цвет. Каменное покрытие тут тоже темное - как будто даже из черного шлифованного мрамора...
   На столе возле центральной колонны лежит какой-то ящик (или же контейнер). По-видимому, внутри его находится тот самый "ценный груз", который доставили на объект под усиленной охранной.
   В точности на том же самом месте, где в подвале глазной клиники располагался стол с оборудованием Окулиста, тоже поставлен стол. На нем, на этом столе, разложены приборы, которые, пока Хранитель и Сотник ожидали в тоннеле прибытия еще двух членов их небольшой команды, Часовщик успел извлечь из сумки и расположить в известном только ему порядке на черной столешнице.
   И - раз уж зашла речь о Часовщике - еще один любопытный момент успел отметить про себя Сотник, пока осматривался на этом новом для него месте.
   Чуть правее от стола, за которым устроился Часовщик, - Петр Иммануилович уже надел свой "наголовник" с камерой, автономным светильником и линзами - стоят напольные часы. Точь-в-точь такие, как те, что Сотник видел в кабинете на первом этаже Ближней дачи.
   - Ну что, брат, осмотрелся? - обратился к нему Николай. - Давай-ка в темпе разбирать сумки с экипировкой! Нам с тобой прикинуться надо... А времени, дружище, в обрез!
  
  
   Хранитель тоже не мог позволить себе не считаться с фактором времени. В рубке прозвучал его сухой спокойный голос.
   - Часовщик, показания местного времени в часах и минутах?!
   - Двадцать три часа... сорок девять минут ровно!
   - Пора, - сказал Авакумов. - Вскрываем контейнер!
   Щербаков и Романдовский одновременно сняли с шеи шнурки с прикрепленными к ним "смарт-картами". Первым к столу, на котором помещен привезенный в Волынское из спецхранилища Гохрана контейнер, подошел личный помощник Хранителя. Контейнер сделан из высокопрочного композитного материала; цвет внешней поверхности черный, матовый. По бокам имеются две ручки для ручной транспортировки; по углам есть пазы для крепежа на тот случай, если этот контейнер с особо ценным содержимым придется перевозить по воздуху - к примеру, на вертолете - или в специально предназначенной для такой цели машине.
   Какие-либо надписи и обозначения на нем отсутствуют. Длина контейнера - девяносто сантиметров, ширина пятьдесят, такова же и его высота.
   Щербаков нажал кнопку на одной из боковых - ближней к нему - граней контейнера. Фрагмент покрытия длиной примерно двадцать сантиметров расслоился на две равные части; уйдя по направляющим в стороны, они открыли доступ к сенсорному датчику и прорезям для идентификационных карт - их было здесь три.
   Помощник Авакумова приложил к пластинке сенсора большой палец правой руки. Затем настало время воспользоваться "картой", исполненной в цветах нынешнего российского флага. На одной ее стороне имеется изображение кремлевской башни. Если слегка наклонить карточку, видны чуть выдавленные золоченные буквы и цифры: вверху - РФ, ниже - 012 (идентификационный номер). На обратной стороне, там, где виднеется идущая по нижней кромке тонкая магнитная полоска и чуть переливающийся на свету чип (голограмма) - этот в центре - изображен синий круг с мелкими буковками по окружности, которые еще не так-то легко и разобрать без увеличительного приспособления.
   Буковки эти латинские, а надпись, показавшаяся бы крайне странной для какого-нибудь непосвященного человека, гласит - Roma Aeterna.
   В синий круг на красном фоне вписан отдающий серебристым отсветом - опять же, если повернуть карточку на свет - государев двуглавый орел.
   Щербаков вставил свою карточку в крайнее справа - из трех имеющихся - отверстие идентификационного узла контейнера.
   Дождавшись, когда она полностью исчезнет в щели приемника, личный помощник Авакумова и ближняя связь Хранителя по линии федерального правительства, отошел чуть в сторону, освобождая место для следующего участника событий.
   Романдовский проделал ту же операцию, что и его коллега: вначале прижал к сканеру большой палец правой руки, а затем вставил в крайнюю слева прорезь карту с идентификационным номером 011.
   Наконец, настал черед Хранителя. Авакумов снял с шеи шнур с картой. Прижал палец к пластинке сканера; вставил свою карту - номер 01 - в центральную прорезь идентификационного узла.
   Послышался щелчок... Романдовский и Щербаков натянули по паре тонких перчаток (то же самое сделал и Хранитель). Сняли верхнюю крышку, которую более не удерживали запирающие рычаги.
   Внутри контейнера, в сделанных с точностью до миллиметра нишах, занимая весь его объем, покоятся два ящика из красного дерева с замочными скважинами в верхних крышках.
   Вновь настал черед Авакумова. Хранитель отцепил от карабинчика, крепящегося к жилеточному карману, небольшую связку ключей. Вставил один из ключей в скважину того деревянного ящика, что расположен в левой от него части контейнера.
   Прокрутил его; поднял деревянную крышку.
   Затем осторожно - двумя руками - извлек из вырезанной по форме в пористом материале ниши привезенный из Кремля на Ближнюю дачу скипетр...
  
   Г Л А В А 8
  
   Павел Алексеевич все это время стоял чуть в стороне - ближе к белоснежной стене. Внешне он казался спокойным; можно было даже подумать, что все происходящее для него - обычная рутина. Но это далеко не так; во рту у него пересохло, а сердце в груди колотилось, как у новобранца, которому предстоит совершить первый в его жизни прыжок с парашютом...
   В эти минуты следовало более всего концентрироваться на предстоящем ему уже вскорости (если, конечно, его кандидатура не будет заветирована). Но все то, что происходило вокруг него в служебной рубке Ближней дачи, как говорится, "здесь и сейчас", тоже заслуживает повышенного внимания...
   Не каждому человеку даже из числа тех, кто занимает высокие государственные должности, суждено увидеть те священные регалии, те символы истинной власти, что были привезены со всеми необходимыми мерами предосторожности нынешним вечером на объект в Волынском.
   Скипетр, - или укороченный жезл - извлеченный только что Хранителем из контейнера, лишь в некоторой степени, а именно, своей формой и размерами, напоминает те презентационные державные регалии, что известны широкой публике.
   Длина его составляет шестьдесят сантиметров; верхняя часть представляет собой литое изображение орла - одноглавого, кстати, а вовсе не двуглавого, как можно было ожидать - с гордо вскинутой и повернутой чуть в сторону головой и расправленными крыльями. Сам жезл восьмигранный, в нижней части он имеет утолщение с горизонтальной ребристой насечкой - что-то вроде рукояти.
   Этот предмет, надо сказать, заметно отличается от скипетров московских царей, хранящихся в Оружейной палате. Начать хотя бы с того, что сделан он не из золота, но из какого-то другого металла или же сплава. Цвет его однороден, без оттенков, серо-белый, материал матовый, без блеска. И, уж тем более, этот предмет выглядит простецки в сравнении с роскошным Императорским скипетром, украшенным великолепным алмазом "Орлов" и золотым двуглавым орлом с драгоценной эмалью и бриллиантами...
   Однако, несмотря на внешнюю простоту, именно этот предмет и является
  настоящим Скипетром. Все прочие иззолоченные, изукрашенные каменьями царские и императорские жезлы, изготовленные по случаю восхождения очередного самодержца на московский престол или коронации, всего лишь воспроизводят форму, да и то зачастую искаженно, но не сущность.
   И еще вот о чем успел подумать Павел Алексеевич прежде, чем Хранитель, вооружившись извлеченным из контейнера предметом, приступил к дальнейшему.
   Всего таких "скипетров" существует не более пяти. Кто, когда и для чего их изготовил? На этот счет имеются самые разные версии. Гаджеты эти, судя по недоступным для большинства историков и исследователей материалам, - но доступным в той или иной степени для избранных - возможно, древнее Сфинкса и Великих пирамид...
   Сам этот скипетр являет собой лишь отдельный - хотя и важный - элемент полного комплекта властных инструментов, или регалий. Историческая Россия - Московское царство, Российская империя, СССР, Российская Федерация - в различные времена располагали от двух до четырех элементов набора, состоящего из пяти составных частей. Скипетр и "яблоко" - или же "державу" - удалось сохранить до настоящего времени несмотря на все невзгоды, через которые прошла страна, несмотря на междоусобицу, дворцовые перевороты, интриги врагов и конкурентов, мятежи, войны, путчи и революции. Еще два предмета из имевшегося еще в начале XX века набора, известные посвященным, как Стило Хроноса и Державная Десница (или Десница пророка Даниила), были похищены неизвестными из хранилища Оружейной палаты в дни Ноябрьского переворота 1917 года, когда "революционные массы" штурмом взяли Кремль...
  
  
   Держа в руках скипетр, Хранитель направился к расположенной в центре этого подземного помещения колонне, которая - как выясняется, - служит не только опорой для сводчатого потолка, но предназначена еще и для других целей. В одной из четырех, по количеству сторон света, граней данной колонны, а именно, в той грани, что сориентирована на белоснежный экран и параллельна поверхности этой стены, на высоте человеческого роста имеется металлическая вставка размерами пятьдесят на пятьдесят сантиметров.
   В нижней части ее видна щель, или же прорезь.
   Именно в эту прорезь вставил скипетр с орлом на оконцовке Хранитель - так примерно, как вставляют ключ в замок. А затем провернул его, держась двумя руками за рукоять, на половину оборота, на сто восемьдесят градусов.
   Раздался довольно громкий щелчок!.. Металлическая пластина, казавшаяся до сего момента цельной, монолитной, разошлась, расслоилась, открыв тем самым доступ к некоему углублению, к полукруглой металлической нише, внутри которой - по центру - устроено нечто вроде разъема или переходного устройства для соединения.
   Авакумов, действуя, как могло показаться, неспешно, вернулся к столу и открыл ключом, имевшимся в связке, второй ящик. Поднял верхнюю крышку; внутри футляра, в нише, сформованной из легкого пористого материала, занимающего объем этого ящика или футляра, предохраняющего хранимый внутри предмет от всяческих вредных воздействий, находится круглый шар диаметром примерно в пятнадцать сантиметров.
   Подобно тому, как привезенный на Ближнюю дачу скипетр отличается от парадных - и более молодых по возрасту - образцов, хранимых в Оружейной палате Кремля, так и этот предмет, если сравнивать с сохранившимися царскими регалиями, называемыми Держава, или же Державное Яблоко, выглядит просто, если не сказать "простецки". Шар сделан из того же металла или сплава, что и ключ. На нем нет никаких украшений, он не усыпан драгоценными каменьями, не украшен короной или же крестом. Впрочем, зубчики или выступы числом девять, имеющиеся на этом серовато-белом матовом шаре, можно с некоторым допуском принять за символическое изображение короны...
  
  
   Держа в правой руке "яблоко", - а левой поддерживая правую руку - Хранитель подошел к колонне, в одной из граней которой только что открылась ниша.
   - Часовщик, показания местного времени?
   - Одна минута до полуночи!
   Петр Иммануилович отработанным за десятилетия службы движением запустил в работу метроном. С виду эта "пирамидка" была ничем не примечательной; метроном и метроном. Но только с виду: это один из нескольких приборов, отсчитывавших ритм времени, ритм самой жизни в осажденном врагом блокадном Ленинграде.
   В помещении послышались ритмичные щелчки; одновременно с первым из них прозвучал хрипловатый голос:
   - Пятьдесят девять... пятьдесят восемь...
   - Всем занять свои места! - неожиданно сильным, звучным, властным голосом скомандовал Хранитель. - Принять необходимые меры безопасности!..
   Павел Алексеевич повернулся спиной к Хранителю, колонне и тому предмету, который держал в руке Авакумов. Он сжал пальцы в кулаки, разгоняя стынущую в жилах кровь; и так несколько раз подряд. И лишь после этого стал натягивать тонкие, почти невесомые перчатки.
   - Сорок... тридцать девять...
   Щербаков и Романдовский разместились на стульях в глубине служебной
  рубки, ближе к входу. Они сидят вполоборота к экрану; оба надели специальные очки. Щербаков держит руку на пакетном переключателе; он готов выключить освещение по команде.
   - Двадцать... девятнадцать...
   Двое бойцов, наоборот, сместились в другой конец помещения. Оба устроились прямо на полу у той стены, что примыкает к экрану, всего в каких метрах в пяти от застывшей там человеческой фигуры. Сотник опустился на колено, готовый - в буквальном смысле - сорваться с низкого старта (если откроется проход, ему идти в него первым). Николай держит руку на сумке, поверх которой лежит специального кроя зимняя куртка (запасная - для Павла Алексеевича). Оба сотрудника в одинаковых куртках с капюшонами, с виду напоминающих "аляску". Но именно что только с виду, поскольку куртки эти, весящие около семи килограммов каждая, сшиты из многослойной полиарамидной ткани и являют собой фактически носимые бронежилеты 6-го класса защиты. Под верхнюю одежду, призванную также выполнять функции бронежилета, у обоих бойцов пододеты разгрузки с запасными рожками к "хеклерам", - автоматы переброшены за спину - портативными рациями и прочим малогабаритным, но полезным и даже необходимым для разного рода непредвиденных ситуаций имуществом.
   - Десять... девять...
   Хранитель поднес к нише шар, удерживая его таким образом, чтобы имеющаяся на нем "корона" с зубчиками или выступами находилась точно напротив внутреннего соединительного разъема...
   - ...пять... четыре...
   Шар не то чтобы вошел в нишу, но его словно притянуло, примагнитило к себе, затем и вобрало в себя нечто такое, с чем он, этот предмет, соединился естественно, просто, как будто и раньше они были единым целым.
   В следующее мгновение Хранитель ощутил, как от затянутых в перчатку пальцев правой руки - которую он не без труда оторвал от гладкой круглой поверхности, теперь уже частично утопленной в нише - по всему телу прошла короткая, но мощная волна некоей энергии.
   Ощущение, которое он пережил в эти первые секунды, было довольно неприятным, даже болезненным - всего передернуло, как от удара током. Но затем, по происшествии времени, - он это знал - спустя минуту или две, придет, нахлынет невероятный прилив сил... И если бы он время от времени не пропускал через себя эту энергию, не подпитывался бы ею, - как он предполагал сам - то вряд ли дожил бы до своих нынешних весьма преклонных лет, и вряд ли способен был занимать должность Главы Гильдии хранителей.
   - ...два... один...
   - Стоп время! - скомандовал Хранитель. - Выключить свет!!
   Отступив от колонны еще на шаг или два, он повторил охрипшим голосом:
   - Время - стоп!
   Но необходимости в этом повторном приказе не было уже никакой. Петр Иммануилович, положив руку на верхушку "пирамидки", чьи щелчки памятны всем тем, кто пережил блокаду Ленинграда, тем, кто слышал в ту пору передачи Ленинградского радио, или же - речь о современниках - смотрел документальные ленты о тех событиях, заблокировал ход центрального пера метронома.
   Сверившись с показаниями приборов времени, прежде всего, хронометра, Часовщик, чей голос был хорошо слышен в установившейся тишине,
  доложил:
   - Оперативное время: месяц май, восьмое число, ноль часов ноль минут ровно!..
  
  
   Хранитель, чьи глаза были защищены очками со специальными линзами, нейтрализующими, смягчающими воздействие света такого рода, который знающие люди еще много веков тому назад назвали Божественным Мраком, отступил несколько в сторону, заняв место между колонной и длинной черной стеной. Но он продолжал контролировать ситуацию, он продолжал отслеживать происходящее в служебной рубке объекта "Волынское", известного также как "кунцевская дача Сталина".
   Меж тем, в первые несколько секунд не происходило ничего примечательного.
   В рубке царила кромешная темнота... Все присутствующие, включая самого Хранителя, кажется, даже дышать перестали.
   Но вот осветился - мягким пульсирующим светом - тот участок колонны, в котором располагается ниша с "яблоком".
   Появился - вначале как нарисованный, как очерченный тонкой кисточкой с черной тушью, как абрис, а не сам предмет - глаз.
   В центре его, наливаясь белым, ярким, с красными прожилками, цветом, ожило "яблоко"...
   Оно именно ожило; даже стоя на периферии, не находясь на линии
  открывшегося пространственно-временного канала, в перекрестии этой нечеловеческой оптики, Хранитель ощутил, как некто - или Некто - пристально разглядывает его, внимательно изучает его, выявляет, высвечивает и разъясняет для себя все его мысли, все его существо...
   Фигура человека, стоящего у белоснежной стены, стала на какое-то время неконтрастной и какой-то... бестелесой. Затем она, эта человеческая фигура, - песчинка на фоне вечности - вообще исчезла в вихре окутавшего ее многоцветного и многослойного света!..
   И тут же вновь появилась: резко, контрастно, отчетливо в своей предметной телесной оболочке - и уже на фоне осветившегося в лазоревый цвет экрана!
  
   Око Ра - открылось полностью.
   Человек, подвергший себя испытанию, представ под Всевидящее Око, не исчез, не пропал.
   Он не растворился, не распался на атомы, не превратился в ничто.
   Но это лишь первый шаг.
   Павел Алексеевич достал из нагрудного кармана носовой платок. Промокнул кровь, капающую из прокушенной губы. Сложив платок, сунул его в боковой карман И лишь после этого будничным, подчеркнуто спокойным тоном произнес:
   - Местное и оперативное время - восьмое мая, ночь часов ноль минут! Национальная редакция Московского канала приступает к работе.
  
  
   Г Л А В А 9
  
   "Черный ящик".
  
   Редактор снял очки; неспешно сложив дужки, сунул во внутренний карман пиджака.
   Внешне экран с появившимися на нем окнами ничем не отличается от уже привычного вида рабочей панели редактора. Общий фон заставки - лазоревый.
   Всю левую от него часть экрана занимают - в два вертикальных ряда - окна основных и вспомогательных программ рабочего стола редактора канала.
   В центре экрана, выделяясь на небесном фоне, видны оба маркера.
   Они были не "трехпалые", как полагается редактору Третьего канала.
   Не "четырехпалые", как у заместителя главреда Второго канала, в должности которого он не так давно служил.
   И даже не "пятипалые", как у высшего должностного лица Объединенных редакций, занимающего также должность главы Всероссийской Гильдии редакторов (ВГРТК).
   Маркеры эти имеют форму двуглавого орла; оба они светятся, один - левый - золотистым светом, другой - правый - алым.
  
  
   Несколько секунд Павел Алексеевич стоял недвижимо, глядя на открывшуюся перед ним картину. Откуда-то изнутри этого распахнувшегося перед ним пространства, как могло показаться, прямо из далей лазоревого неба, каковое служило заставкой, проступил фрагмент кремлевской стены с зубчатыми мерлонами.
   На фоне этой картинки появились и другие изображения. В верхней части экрана на этом небесном фоне воспарили сразу четыре золотых коронованных двуглавых орла, держащих в когтистых лапах символы государственной власти, скипетр и державу. И тут же слились воедино, образовав герб Российской Федерации без геральдического щита.
   Павел Алексеевич - нажатием "десницы" на пульсирующее изображение герба - вошел в свой раздел, в раздел Национального скриптера.
   Найдя на привычном месте - нижнее в правом вертикальном столбце - окно, он кликнул по нему.
   В нижней части экрана, занимая все его пространство от края до края, появилась лента, скомпонованная из событийных роликов. Это ни что иное, как Национальная Живая лента. Павел Алексеевич выждал еще несколько секунд; прежде всего, для того, чтобы справиться с охватившим его волнением.
   Перед ним, пусть и в формализованном виде, в виде череды заархивированных событийных роликов, выложена вся история страны, в которой он родился и вырос, в которой он живет и трудится.
   Он имеет возможность просмотреть любой - любой! - из неподдающегося счету количества фрагментов, эпизодов, событий, имевших место когда-либо за все время существования проекта "Русь", "Россия", "Российское государство".
   Он имеет также редчайшую, уникальную для ныне живущих возможность узнать самые сокровенные тайны этого мегапроекта, получившего еще во время оное другое название. Название, вызывавшее - и вызывающее поныне - зубовный скрежет у недругов, недоброжелателей, давних неприятелей, у исторических конкурентов - "Третий Рим".
   Теоретически он, имея прерогативы Национального Скриптера, способен даже осуществить редакцию того или иного исторического события, как бы далеко оно не отстояло на оси времени в прошлом.
   Но именно, что "теоретически"... Ведь если ведущие скриптеры, работающие на глобальных акторов, начнут править, редактировать по своему усмотрению - и для своей пользы, как это кому-то хотелось бы - события далекого и не слишком удаленного прошлого, то это приведет к неразберихе, кровавым потрясениям. А затем и к тотальному хаосу, к разрушению самого исторического процесса, остановке всеобщей истории и, наконец, краху самой человеческой цивилизации...
   Редакционная правка, осуществляемая в формате Национальной исторической ленты, должна быть хирургически точной, акция - точечной,
  а последствия внесенных изменений не должны ни в коей степени менять сложившихся исторических реалий.
   Повод для редактирования должен быть очень, очень веским...
   Например, угроза национальной безопасности, влекущая за собой - в случае актуализации события - массовую гибель населения.
   В противном случае, предлагаемая правка не будет воплощена, не будет актуализирована; системы мониторинга и безопасности глобального проекта попросту не позволят осуществить эти предполагаемые изменения. Таковы современные правила...
   Впрочем, это тоже в "идеале". На деле же, как показывает в особенности сложившаяся в два последних десятилетия практика, тайные международные соглашения по регламентации Каналов и Редакций нарушаются сплошь и рядом. За этими попытками перетянуть одеяло на себя, обеспечить себе доминирование, а остальных поставить в подчиненное положение, или вовсе зачистить, стоят те же силы, что проявляют себя в так называемой "реальной политике". Статут ООН, подписанный двумя сотнями государств, не гарантирует ни мира на земном шаре, ни справедливого и равного отношения между государствами. Точно так же и сокрытые многослойной завесой тайны соглашения по регламентации Каналов и Редакций отнюдь не гарантируют мира и спокойствия в описываемых ими сферах.
   Каждый актор норовит переписать историю под себя, вычеркнуть из нее своих конкурентов, или же превратить их в подчиненных, марионеток, рабов. Так было в прошлом, таково настоящее, и таковым, вероятно, будет и ближайшее будущее...
  
  
   Как только Павел Алексеевич открыл формат Ленты, все прочие окна закрылись. Вверху и внизу экрана появились узкие полосы с символами и значками - отображение панели инструментов и служебная "утилита". Редактор энергичными - и отработанным за многие годы службы - движениями руки проскролил ленту слева направо: по временной оси в будущее. Ход Ленты оказался коротким; диапазон ее протяженности в будущее составляет нынче лишь немногим более суток.
   Павел Алексеевич навел "десницу" на крайний в цепи событий событийный ролик, выделенный автоматизированной системой мониторинга.
   Высветилась строчка тайминга: 09.05_04.50.
   Рабочая помета под "превью" гласит:
   09.05_Москва_центр
   Павел Алексеевич кликнул по этому ролику, длительность которого составляет сорок секунд. В центре экрана открылось окно; появились изображение и звук.
   В следующее мгновение Павел Алексеевич увидел... самого себя. Несколько странно ему было видеть себя со стороны; тут еще следует понимать, что мужчина, одетый во все черное, в черных круглых очках, с палкой в руке, наверняка будет знать и помнить о том, как разглядывал себя, находясь за сутки с лишним до самого этого события в рубке Ближней дачи.
   Не менее странно выглядит на этом ролике Тверская улица...
   Да, время раннее; плюс к этому следует помнить, что девятое мая является праздничным - выходным - днем. Но огромный мегаполис, как известно, никогда не спит. В любое время дня и ночи на этой улице, как и на других центральных улицах и площадях, кипит жизнь... Явленный ему вид пустынной, практически безлюдной центральной улицы огромного многомиллионного города - даже машины с обочин убраны! - и удивил, и обеспокоил его одновременно.
   Человек в черном, за которым как тень следовали трое плечистых сотрудников в штатском, - среди них, кстати, и Николай - перешел на другую сторону свободной от транспорта и пешеходов Тверской. Подошел к двери хорошо знакомого большинству москвичей книжного магазина "Москва". Открыл ее и вошел внутрь...
   На этом кадре ролик подошел к концу; он "закрылся" и занял свое место в Ленте; став крайним, последним из выявленных событий, которым предстоит произойти в будущем.
   Дальше этой временной отметки - без десяти пять утра девятого мая - Лента не продергивается.
   Что-то мешает; нечто, какое-то происшествие, препятствует нормальному естественному ходу событий... Событий, среди которых, увы, предсказуемо случаются и правонарушения, и довольно тяжелые происшествия, и убийства, и террористические акции. Но все ж не они, не эти криминальные ЧП, каков бы ни был их масштаб, являются причиной остановки Ленты. Потому что причина эта должна быть невероятно веской, весьма и весьма серьезной.
   Даже обладая нынешними полномочиями Национального Скриптера, он не может, во вском случае, пока что, продернуть ленту далее в будущее, обеспечив тем самым хотя бы семисуточный горизонт прогнозирования.
   Павел Алексеевич ощутил холодок в груди...
   Ощущение надвигающейся беды, некоей нависшей над ними всеми опасности было столь реальным, столь явственным, что ему потребовалось некоторое время, чтобы перебороть страх и тревогу, чтобы вернуть себе хладнокровие и способность действовать взвешенно, трезво, расчетливо...
  
  
   Настала пора приступать к главному, к тому, ради чего они все здесь собрались.
   Настало время заняться тем, ради чего, собственно, ему был - пусть и временно - присвоен уникальный статус Национального Скриптера.
   Собравшись с мыслями и силами, Редактор открыл и включил на воспроизведение уже знакомый ему, исследованный вдоль и поперек ролик, название которому присвоил еще один из редакторов Четвертого канала: "ЧП_ ENIGMA".
   ...В дверях кафе, окрашенных в глубокий черный цвет, показался молодой симпатичный парень, одетый в дымчато-серые - с прорехами на коленках - джинсы, вишневую водолазку и замшевую куртку. На правом плече у него висит сумки с лэптопом, в левой руке он держит букетик синих ирисов...
   Павел Алексеевич мгновенно навел маркер на фигуру Логинова. Выделил, захватил "десницей"...
   Реакция оказалась тоже мгновенной (но и ожидаемой) - в правой верхней части экрана появился черный квадрат!.. Редактор попытался удалить этот файл; но, как он и предполагал, попытки эти ни к чему не привели.
   - Я намерен открыть "черный ящик" - громко сказал Павел Алексеевич. - Других вариантов нет, все иные возможности редактуры исчерпаны.
   - Добро, - отозвался Хранитель. - Действуйте, Павел Алексеевич!
   Редактор резко перенес захваченную десницей фигуру - самого человека, не больше, не меньше - за пределы открывшейся пространственной проекции...
  
  
   И вновь реакция на его действия последовала незамедлительно. Послышался громкий хлопок! По лазоревому экрану пробежала рябь - подобно тому, как на зеркальной поверхности водоема возникает мелкая частая волна в результате налетевшего внезапно сильного порыва ветра...
   Затем произошло вот что: в экране словно выжгли черную дыру. Некоторое время в этом провале кроме кромешной темени, ничего нельзя было рассмотреть...
   Одновременно появился, нарастая, становясь объемным, всепроникающим, некий шумовой фон. Воспринимавшийся вначале как ровный слитный гул, или рокот, - вроде звука, издаваемого мощным двигателем - он стал меняться, распадаться, диссонировать, в то же время становясь все громче и трудно переносимей для человеческого слуха.
   И вот, наконец, уже появилось - и проявилось - то, что он лишь мельком видел ранее, в ту грозовую ночь, когда попытался отредактировать данное событие. В бездонном пространстве открывшейся черной дыры - уже не аспидно-черной, поскольку внутри разгорались адские уголья - очень быстро закручивался в вихрь некий поток! Павел Алексеевич и сам действовал в бешенном темпе; ибо то, с чем он сейчас имеет дело, сродни мощному урагану, способному снести все, что попадется на его пути!..
   Он уменьшил звук до минимума. Навел левую десницу на "черный ящик"... и тут же обнаружил - уже на фоне голубоватого неба - летящую прямо на него стаю птиц!
   Увиденное им было настолько реально, настолько предметно, что он едва превозмог себя, чтобы не отшатнуться, чтобы не закрыть глаза, или хотя бы прикрыться от несущихся прямо на него существ локтем.
   Раздался хлопок... еще!.. и еще!
   Эти звуки сопровождались хрустом; "адские уголья" на деле оказались каплями крови от нескольких птиц, угодивших - как можно теперь уже предположить - в двигатель некоего летательного аппарата!..
   Пол и стены рубки теперь сотрясали волны вибрации; сама почва под ногами стала странно неровной, неустойчивой; в целом же происходящее здесь и сейчас во многом напоминало то, что происходило несколько дней назад в служебной рубке Третьего канала в Петровском переулке...
  
  
   Павел Алексеевич вернулся к исходной позиции; как только он возвратил главного персонажа этого событийного ролика на место, а именно, к входной двери кафе "Энигма", закрылся и "черный ящик"!..
   "Ну что ж, - подумал про себя Редактор, - теперь можно - и нужно - попытаться вызнать максимум инфы об этом вредоносном скрипте".
   Он перекрутил ролик "ЧП_ ENIGMA" на начало. Включил его, и тут же поставил на паузу.
   Подведя один из маркеров к фигуре появившегося в дверях заведения парня, добился искомого - появления в верхней правой части экрана "черного квадрата".
   Трясло рубку теперь уже не так ощутимо, как в тот момент, когда был открыт "черный ящик". Павел Алексеевич отрегулировал громкость до приемлемого и относительно комфортного уровня. Временами среди басовитого фона слышны какие-то дребезжащие, скрежещущие звуки - это тоже пища для ума, это тоже информация к размышлению.
   Павел Алексеевич на короткое время задумался. Стереть, убрать, "делитнуть" этот опасный файл обычным - любым из тех, что имеются в его распоряжении сейчас - способов он, даже располагая нынешними возможностями, не в силах. Только что он в этом еще раз убедился.
   Подтвердилась и первоначальная его догадка. "Черный ящик" появляется и становится взрывоопасен, становится близок к полному раскрытию, к актуализации, к превращению в реальное событие в те самые моменты, когда редакторы Московской редакции, включая сюда и его самого, - в том числе, в его нынешнем уникальном статусе - пытаются внести изменения в событийный ролик "ЧП_ ENIGMA". А также - отчасти - и в другой ролик, связанный с предыдущим - "Теракт_Москва_ЮАО_Орджоникидзе_11_03/5. 15:49".
   Иначе говоря, эта угроза появляется, когда Московская редакция пытается сохранить Логинова.
   На первый взгляд кажется, что в данной ситуации вполне можно пожертвовать фигурой этого молодого человека, этого начинающего скриптера. Может также показаться, что если вернуться на несколько суток назад - а такая возможность открыта и в данный момент - и позволить осуществиться тому самому теракту с подрывом "газели" в бизнес-парке на улице Орджоникидзе, который - как событие - отредактировал и аннулировал редактор Третьего, то и проблема самого "черного ящика" будет решена. Исчезнет Логинов - пусть ценой жизней нескольких десятков граждан, которые погибнут, ценой мучений раненных, изувеченных - исчезнет и проблема. Живая лента вновь будет иметь как минимум семисуточный ход; жизнь вновь - для ВГРТК, Гильдии Хранителей и посвященных людей - войдет в привычное русло.
   Ан нет. Это ошибка...
   Более того - ловушка.
  
  
   Павел Алексеевич вынужден был про себя отдать должное тому или тем, кто создал, кто разработал этот невероятно сложный скрипт.
   Удалить его одним из обычных способов не получится. Но можно выяснить для себя, как минимум, две вещи.
   Первое: где и когда разработан данный скрипт.
   И второе: что именно собой представляет то событие, которое заключено в "черном ящике". И каковы будут его последствия в случае актуализации.
   Имея эту информацию, можно уже на ее основании выработать определенную стратегию для контригры, для блокирования или разрушения чужих опасных замыслов.
   Павел Алексеевич, добившись появления на экране застывшего изображения "черного квадрата", принялся исследовать свойства того файла, частью - причем, неотъемлемой частью! - которого является и сама эта "картинка".
   В результате проделанных им манипуляций появилось вначале само окно "Свойства файла" с частично пустыми полями, а затем и справочное табло.
   Он еще раз убедился в том, что создатели файла позаботились об анонимности - вместо подписи или "ника" в соответствующей графе прописана пятитысячебайтовая кодировка, представляющая из себя смесь цифр, знаков, букв и символов, набранных из различных шрифтов.
   Расколоть, расшифровать эту подпись не то, что не удастся, но даже сами усилия по декодировке "никнейма" в данном случае не имеют смысла. Хотя бы потому, что это произвольно сгенерированный набор, нужный для того, чтобы поставить его в виде подписи - и только.
   Вместе с тем, они, то есть, реальные создатели этого высокотехнологичного продукта, не могли не отобразить при загрузке в Систему базовых его свойств, как то: генезис, иначе говоря, происхождение, время и место создания, объем и ключевые фазы по прогнозу актуализации.
   Без этих базовых сведений - пусть и не полных, не раскрывающих данные на разработчика или заказчика - вставить данный файл в виде закладки на любом этапе развития, в любой исторический момент, предшествующий - предшествовавший - сегодняшнему дню, попросту невозможно.
   И вот почему: система мониторинга Каналов и Редакций не пропустит файл, если он не оформлен должным образом. Вычленит его из Глобальной Живой ленты, выявит в самых дальних и хорошо замаскированных закладках, в какую бы эпоху сей продукт не был произведен. А затем и удалит из Скриптория - с концами.
  
  
   - Часовщик, приготовьтесь! - скомандовал Павел Алексеевич. - Сейчас будем пробивать файл по времени его размещения!
   Петр Иммануилович повернул голову так, чтобы подсиненный луч закрепленного на наголовнике фонаря падал на один из двух имеющихся в его распоряжении сейчас хронометров. А именно, на тот, шкалы которого имеют не привычные глазу деления на секунды, минуты и часы, - в профессиональных образцах еще имеются дополнительные круговые шкалы на случай необходимости коррекции времени для выставления суток, недель и месяцев - но отградуированы в ином временном масштабе. Всего этот хронометр имеет пять шкал: сутки, месяца, годы, столетия, миллениумы.
   Сейчас на этих необычных часах выставлено местное физическое время: тысячелетие, столетие, год, месяц и день. Еще раз убедившись в том, что актуальная дата выставлена верно, Часовщик освободил все до единой фиксирующие головки; часовому механизму теперь ничто не мешает улавливать ход времени, чья линия, чей избранный вектор уже вскоре пройдет через пространство служебной рубки.
   - У меня все готово для приема показаний времени! - доложил Петр Имманулович. - Аппаратура включена!
   - Принято.
   Редактор нашел в "окне свойств" данного файла нужный ему раздел. Вошел в него; найдя нужную помету - активную, слегка пульсирующую голубоватым отсветом надпись Χρόνος - нажал на нее маркером.
   В правой части экрана тут же открылось еще одно окно - узкое, вертикальное. В нем - на самом верху - появилась вначале актуальная дата с точностью до минут и секунд. Затем включился счетчик, или хронометр. Показания тайминга стали меняться; причем, выведенные первоначально сведения в секундах, затем в минутах, а потом уже в днях, месяцах и годах - исчезли. Исчезли и те отображаемые в одном горизонтальном ряду прямоугольные ячейки, в которых фиксировались эти быстро меняющиеся данные.
   Наконец закрылись все ячейки этого табло, кроме одной, цифры в которой, указующие на год, продолжали меняться - в сторону уменьшения. На короткий миг на табло высветилась - красным на небесном фоне - дата, вызвавшая в канун двадцать первого века немало волнений, разного рода спекуляций и предположений:
   2000 AD
   В этот самый момент Павел Алексеевич явственно ощутил, как вначале дрогнула под ногами почва, затем - так это воспринималось самим его организмом - она, твердь, и вовсе стала уходить из-под ног.
   Он ощутил себя в кабине лифта, который, постепенно набирая скорость, стал опускаться в некую шахту...
   И, подобно тому, как меняются на электронном табло современного лифта, функционирующего в высотном доме, порядковые числа, обозначающие этаж, на хроносчетчике менялись - со скоростью три-четыре секунды на отсечку - показания столетий:
   1900 AD
   1800 AD
   1700 AD
   1600 AD
   1500 AD
   В рубке царит полная тишина. "Лифт" продолжал свое движение в некой шахте времени...
   1100 AD
   ...........
   700 AD
   ...........
   400 AD
   ...........
   100 AD
   "Лифт", едва ли не камнем падавший куда-то вниз вот только что, стал постепенно замедляться.
   На табло на короткое время вместо цифр появились черточки. Отсутствие нолей в табло - дань исторической, культурной, теософической традиции. Это рубежная дата, это некий - более выдуманный, нежели реально существующий - стык двух эпох, двух летоисчислений.
   После прохождения "нулевого" года, латинское сокращение AD на табло сменилось другим - AC.
   1 AC
   10 AC
   20 AC
   ..........
   50 AC
   ..........
   80 АС
  
  
   "Лифт" теперь уже ощутимо притормаживал. Похоже на то, что искомая отметка приближается... Или он, Редактор, приближается к этой отметке.
   Да, так и есть! Едва на табло появились цифры "91 AC", как это странное движение почти прекратилось...
   Год события отфиксировался; теперь появились и другие прямоугольные ячейки - одна для показаний в месяцах, другая - для максимально точной датировки в сутках.
   Редактор провел маркером по экрану рядом с этим временным табло. Всплыло еще одно небольшое справочное окошко. Надпись под ним - знакомая надпись! - гласит:
   Roma Aeterna
   Павел Алексеевич скопировал цифровое значение даты и перенес его в это только что открывшееся справочное окно. Там появилась - проконвертированная, видоизмененная - надпись, указывающая на год по старому римскому летоисчислению - DCLXIII.
   В соседнем прямоугольнике надпись Martius сменилась на Aprilis, а затем и на Maius...
   - Май месяц, - прошептал Редактор. - А день?! День-то какой?..
   Прошло еще несколько томительных секунд прежде, чем в нужной ячейке появилась надпись - Nonae.
   В этот самый момент в рубке послышался протяжный звук - так, словно кто-то ударил в медные литавры...
   - Показания времени приняты! - подал реплику Часовщик. - Шестьсот шестьдесят третий год от основания Рима... Или - девяносто первый год до нашей эры по современному летоисчислению!..
   - Год события совпадает! - повернув голову к Часовщику, сказал Редактор.
   - Месяц май по римскому календарю!
   - Показания по месяцу события - совпадают!..
   - Седьмой день месяца, - ноны - за девять суток до майских ид!
   Редактор в этот момент вспомнил - не мог не вспомнить! - то, о чем ему не так дано рассказывал в "монастырской зоне" Логинов.
   "Дело было в Риме... в год консульства Секста Юлия Цезаря и Луция Марция Филиппа. Вы, наверное, думаете, что я тронулся умом?.."
   "Нет, Дэн, ты не тронулся умом, - подумал Редактор, возвращаясь мысленному к тому их разговору. - Ты точно озвучил дату... пусть только лишь год самого события. Ты упомянул в нашей беседе некий эпизод, который имел место именно в тот временной отрезок, на который указало только что проведенное исследование..."
   - День тоже совпадает! - Павел Алексеевич вытер тыльной стороной ладони выступившую на лбу испарину. - Искомая дата: на майские ноны в
  шестьсот шестьдесят третий год от основания Вечного города!..
   С датой, наконец-то, определились. Скрипт этот, кстати, мог быть сгенерирован когда угодно. Но сама закладка его произошла - а затем и была зафиксирована автоматической системой - именно в указанное в свойствах файла время.
   Иными словами, - как бы это ни странно для кого-то звучало - файл под названием "Черный ящик" был размещен в Глобальном Скриптории ровно две тысячи сто лет назад.
   И, следовательно, существует в виде закладки, способной актуализироваться при наличии заданных условий, уже двадцать один век.
   Теперь пришла пора определиться с локацией.
  
  
   Редактор вновь открыл окно "свойства файла". Нашел соответствующую активную помету, обозначенную уже не на древнегреческом, а на латыни. И тут же кликнул по этой надписи - Ianus.
   С негромким хлопком открылось окно. В нем высветилась карта Вечного города. Нет, не современного Рима, но того Рима, который существовал в определенных границах в искомый временной период. А именно, в девяносто первом году до нашей эры, в год консульства Секста Юлия Цезаря и Луция Марция Филиппа.
   На этой карте, исполненной в интерактивном формате, появились три пульсирующие точки. Две из них мигают красным, одна - золотистым. Редактор навел маркер на ту красную точечку, что находится почти в центре этой интерактивной карты. Появилось изображение (графическое, а не фотографическое или же "живое") - портик с песочного цвета колоннами и аттиком, украшенным рельефами и надписями; это довольно большой по тем меркам и богато украшенный дом.
   Под изображением появилась справочная надпись:
   Marcus Livius Drusus
   Вторая метка указывает на располагавшийся в ту пору на Римском Форуме старый храм Юпитера Статора, сгоревший - по другим сведениям разрушенный - в гражданскую войну ок. 80 г. до н.э..
   Где-то в том месте - это известно лишь считанным единицам из числа самых информированных людей - находился в республиканскую эпоху вход в так называемый Лабиринт Юпитера.
   Третья метка указывает на некий объект, или же строение, расположенное за чертой города, примерно в полутора километрах, или в одной римской
  миле - mille passuum - от Сервиевой стены и, собственно, самих Porta Esquilina . В этой местности находится древнее римское кладбище, в котором хоронили покойников еще в царскую эпоху.
   И где-то там, на кладбище близ clivus Suburanus, дороги, ведущей через обозначенные на карте ворота в Субуры, древний городской район, располагающийся в низине между холмами Эсквилин, Виминал, Квиринал и Циспий, находится вход - запасной вход! - в тот же Лабиринт Юпитера...
  
  
   Павел Алексеевич мгновенно открыл форму для сообщения и скопировал - в прикрепленные файлы - туда фрагменты этой уникальной карты Вечного города времен Гая Мария и Луция Корнелия Суллы, а также те пометы, которые им были обнаружены. Он также прикрепил к этому письму файл с кэшированной страницей табло с указанием на точную дату события.
   Теперь, даже если с ним что-то случится, - в ближайшие час или два, к примеру - Логинов, получив данное сообщение, будет располагать пусть и неполной, но все же крайне необходимой для его миссии информацией.
   Дэну Логинову очень, очень пригодятся эти сведения, добытые с таким трудом. Если, конечно, ему, этому молодому парню, начинающему стажеру Московской редакции, удастся туда проникнуть. Памятуя о том, что окно возможностей по теме "черного ящика" может закрыться в любой момент, Редактор составил это сообщение с максимально возможной скоростью.
   Выставил время отправления письма Логинову с автоматическим извещением.
   У Логинова и его спутников, если он окажется там, будет в запасе ровно сутки - двадцать четыре часа и ни минутой, даже ни секундой больше.
   Точно так же это будет выглядеть применительно к местному времени. Лишь в течение суток, а именно, с пяти утра восьмого и до пяти утра девятого мая, можно будет либо удалить событийный файл "Черный ящик" - и не дать ему актуализироваться - либо внести в него редакционную правку, сделав эту "закладку", по меньшей мере, неопасной.
   - Хранитель, я отправляю Логинову файл с материалами?.. Начало событий - пять утра нынешних суток. И у него будет в запасе двадцать четыре часа!
   - Добро, Павел Алексеевич. Отправляйте сообщение Логинову.
  
  
   Редактор отправил "мэссидж" с файлами на служебную почту молодого коллеги. Сам он по-прежнему стоит лицом к экрану и спиной к устремленному на него - и на стену перед ним - "всевидящему глазу", или Оку Ра. Он ощущает на себе этот нечеловеческий - всепроникающий и всевидящий - взгляд каждую секунду, каждое из мгновений, проведенных им в служебной рубке Ближней дачи.
   Ну что ж... Остается последнее, что он может сделать, последнее, что еще можно попытаться выяснить касательно природы этого проклятого "черного ящика".
   У его нынешнего телохранителя и водителя Николая зрение, как установил Окулист, составляет плюс-минус двадцать четыре. В данном случае цифра "двадцать четыре" означает не количество часов в сутках и не размер шрифта на таблице для проверки остроты зрения, поскольку видов шрифта на стандартных таблицах Сивцева и Головина всего двенадцать, но показания в месячном исчислении.
   У Валерия Сотника острота зрения, как показала проверка, составляет "две тысячи сто". И это уже не месяцы, как в случае с Николаем, но годы.
   Знающим людям давно известно, что зрение в каналах измеряется иначе, чем в том пространственно-временном континиуме, в котором существует обычный хомо сапиенс.
   Если обычного человека - а такие эксперименты и просто несчастные случаи имели место в прошлом - переместить во временной канал, иначе говоря, отправить его путешествовать во времени, то, как минимум, он лишится зрения, поскольку нет ярче в природе света, чем "Божественный Мрак".
   Такой человек не только ослепнет, но и гарантированно сойдет с ума; а затем, в очень скором времени, он переместится в Вечное Ничто, туда, где время уже не играет никакой роли.
  
  
   - Николай, Валерий, приготовьтесь! - скомандовал Редактор. - Попробую сейчас открыть канал... Время - плюс девятнадцать месяцев!
   - Я готов! - отозвался Николай.
   - Наготове! - подал голос Сотник.
   Николай помог Редактору облачиться в куртку. Проверил на ощупь липучки. Затем вернулся на прежнее место у стены; но недолго им уже осталось ждать с Сотником, недолго.
   - Плюс девятнадцать месяцев от начальной засечки по временной шкале события "Черный ящик"! Хранитель, я вскрываю "Черный ящик"!
   - Действуйте, Павел Алексеевич!
   - Часовщик, я приступаю к формированию канала!
   - У вас будет ровно час! - подал голос Петр Иммануилович. - Шестьдесят минут по локальному времени!
   - Ровно час времени по местному... принято!
   - Канал будет доступен для прохождения не более двадцати секунд!..
   - Двадцать секунд на проход?! Принято!..
   - Это одинаково относится как ко входу в локальный канал, так и к выходу из него!
   - Вас понял!
   Павел Алексеевич выставил необходимые опции - по времени и по месту.
   На экране появилась интерактивная карта Москвы.
   Он выбрал на карте точку, в которой они сейчас - втроем - попытаются "десантироваться". Это было хорошо знакомое им всем место: пост ?3 Спецотдела в средней части Вознесенского переулка.
  
  
   Редактор, действуя обеими "десницами", развернул этот чужой файл. Рубка вновь наполнилась гулом; "глаз", глядевший до этого холодно, бесстрастно, вдруг - как показалось - вначале удивленно моргнул...
   Затем "глазное яблоко" быстро поменяло свой цвет - оно потемнело, оно налилось кровью!.. Поверхность экрана почти вся целиком покрылась темными пятнами; он, экран, казалось, плавился, как плавится даже самый твердый материал под воздействием электрической дуги или лазерного луча...
   Процесс шел очень быстро; пятна в центре экрана становились все контрастней, выраженней, они увеличивались в размерах, меняя, закрашивая, вытесняя, замещая прежний лазоревый фон.
   И вот уже в стене явственно проступили очертания арочного проема!..
   Оттуда, из этого темного пространства, повеяло, холодя открытое пока лицо, студеным ветром. Ветром, несущим в себе не столько морозную колючую свежесть, сколько тяжелый запахи гари и еще чего-то неприятного для обоняния!..
   Часовщик - он переместился от стола к напольным часам - открыл крышку, подтянул гирьку и отработанным движением запустил маятник.
   - Время пошло!..
   Стали слышны хлопки или же щелчки; они были частыми, если не сказать, слитными - как будто некто неистово аплодировал в ладоши, как будто сторонние наблюдатели решили вдруг вознаградить Редактора и его коллег овацией!..
   - На выход! - хрипло скомандовал Редактор. И повторил только что прозвучавшие слова Часовщика. - Время пошло!..
  
  
   Г Л А В А 10
  
   Спустя 19 месяцев.
   8-е декабря.
   Битва за Москву.
  
   Сотник махнул в открывшийся в стене темный провал первым!..
   Он ощутил - первоначально - некое сопротивление. Это было похоже на то, как словно ты попал в густую паутину, или в рыбацкую сеть. Или же - такое сравнение тоже пришло в голову - в густые переплетенные заросли где-нибудь в джунглях!..
   Невольно прикрыв глаза, хотя они и были защищены очками, смахивающими на экипировку горнолыжника, Валерий, что есть сил, ломился сквозь эту упругую, вяжущую руки и ноги преграду!
   В крови у него бушевал адреналин; сделав еще одно усилие, он проложил, продавил проход... И тут же, споткнувшись обо что-то, потерял равновесие; растянулся на какой-то скользкой поверхности.
   Поначалу он ничего не увидел. Вернее, в окутавшей его со всех сторон темноте не столько были видны, сколь угадывались какие-то тени!..
   Звуки стали резче, громче; его тренированный слух легко выделил среди сухих хлопков одиночных выстрелов и автоматных очередей резкий долбящий звук крупнокалиберного пулемета, отдающийся эхом, резонирующий, отбивающийся от каких-то поверхностей или преград...
   "Эге!.. Да тут серьезная заруба!.."
   Все это, надо сказать, мигом у него пронеслось в голове! Рефлексы сработали раньше, чем он сам успел сообразить, что вокруг него происходит и что именно он должен делать! Выпростал руку из манжеты куртки; нажал кнопку наручного таймера - часы начали отсчитывать время!
   Р-раз!... и вот уже он перекатом ушел чуть в сторону!
   Д-два!.. - не подымаясь полностью, во весь рост, привстал на колено.
   Т-три!.. - укороченный спецназовский "хеклер", закрепленный на ремне, передвинут на живот... и взят на изготовку!..
   Совсем близко от него прозвучал хлопок; звук этот был таков, как будто кто-то проткнул острием иглы обычный воздушный шарик!..
   И уже в следующую секунду на том самом месте, откуда Сотник только что убрался, сместившись чуть в сторонку, появились два темных силуэта!..
   - Ложись! - прошипел Валерий! - Залегли оба!..
   Николай, то ли услышав прозвучавшее предупреждение, то ли сообразив самостоятельно, что следует делать, "уронил" своего подопечного на оледенелую землю! А затем улегся рядышком, сдернув с плеча "хеклер"...
  
  
   Прошло еще несколько секунд прежде, чем в глазах перестали хороводить цветные пятна, прежде, чем зрение приспособилось к окружающей их темноте.
   Каковая, кстати, как уже вскоре убедился Сотник, вовсе не была кромешной, непроницаемой для глаз...
   Картину, которую они увидели перед собой, нельзя назвать иначе, как фантасмагорической, нереальной.
   Прежде всего, бросалось в глаза то, что в том городском квартале, где они очутились, пройдя в открывшийся переход, не было уличного освещения! Вокруг, смутно угадываемые в темноте, коробки городских строений; именно коробки - или остовы зданий - с пустыми темными глазницами окон и дверных проемов...
   По левую руку от них, чуть наискосок, на другой стороне переулка, должно находиться трехэтажное строение, в котором располагается офис Гильдии редакторов. Но в том месте - опять же, не столько виден, сколько угадывается - провал...
   Сотник с трудом поборол желание чихнуть. Воздух, который он сейчас вдыхает, настоян на жирной копоти, резком запахе окалины, пороховой вони и сдобрен наждачной пылью и мельчайшей кирпичной крошкой. Очень похоже на то, что еще совсем недавно в этом самом месте, в этом квартале шел жестокий бой... Он знал по рассказам ветеранов спецподразделения, в котором служил до перехода в Спецотдел, что именно так обстояли дела в Грозном - и когда брали его в первый раз, в новогоднюю ночь на девяносто пятый, и во время второго штурма спустя пять лет. От этой висящей в воздухе взвеси уже через несколько суток воспаляются глаза и трескаются губы; кожа поначалу покрывается жирной маслянистой пленкой, но затем быстро высыхает, превращаясь в тонкий пересушенный пергамент...
   Городской квартал, в котором они оказались, выглядит примерно так, как выглядели развалины Грозного в районе площади Минутка. И во многом так, - как бы ни жутко это было видеть, понимать, воспринимать - как выглядели переходящие из рук в руки разрушенные, руинированные кварталы окраин и городского центра Севастополя или Сталинграда в самый пик боев за эти города с иноземными захватчиками.
   Холодно, стыло... изо рта вырывается пар при дыхании.
   Сотник поднял очки на лоб. Запрокинул голову вверх. Небо над ними низкое, тяжелое, темное, с багровыми прожилками, страшное; оно раскроено, расчерчено там и сям пунктирами трассеров; местами подсвечено сполохами пожаров и быстро тонущими в дыме - или в морозной дымке - возносящимися от земли, вспухающими то и дело, разноцветными шарами сигнальных ракет... Ледяное дыхание ветра, стужа; мороз под тридцать.
  
  
   С той стороны, где расположились - распластались на покрытой ледяной коркой земле - остальные двое, послышался быстрый шепот:
   - Эй... Сотник!.. Видишь кого-нибудь? Людей наблюдаешь?
   Валерий повернул голову в ту сторону, откуда слышались звуки интенсивной пальбы. Очагов сражения, судя по тому, что он слышал и видел, было несколько. Имеется в виду, именно поблизости от того места, где они оказались. Поскольку звуки стрельбы, а, временами, даже и уханье пушек - из самоходок стреляют? из танков садят? - слышались и из более отдаленных мест...
   Довольно интенсивный, судя по этим звукам, бой идет в одном из соседних кварталов - в той стороне, где Тверской бульвар. Также отчетливо слышны звуки выстрелов и резкие, отдающиеся эхом вдоль переулка, хлопки взрывов с другой стороны, отделенной от них чем-то вроде баррикады, Там, где темнеет башня расположенного близ самой мэрии комплекса "Усадьба-центр", - она, кажется, лишилась стеклянного навершия - видны какие-то всполохи; в оконных провалах там и сям пульсируют дымные язычки - кто-то ведет огонь из самого этого здания, кто-то обстреливает оттуда невидимые Сотнику цели.
   - Пока никого не вижу, Николай... - шепотом отозвался он. - Но дело обстоит хреново!.. Стреляют, кажется, повсюду!
   - Сам вижу!.. И слышу - тоже.
   - Что дальше?
   В этот момент подал голос Редактор.
   - Сотник, - приглушенно произнес он, - вы узнаете местность?
   - Не совсем... то есть, да... Но это мало походит на привычный вид!
   - Мы сейчас находимся в Вознесенском?
   - Так точно. Но квартал выглядит так...
   - Как? - спросил редактор.
   - Так, словно мы попали в Сталинград!.. - жарким шепотом произнес Николай. - Похоже, тут были жестокие бои!..
   - А здание Гильдии?
   - Разрушено, - одновременно сказали Сотник и Николай.
   - От него ничего не осталось, - добавил личный телохранитель Павла Алексеевича, повернув голову в ту сторону, где располагалось хорошо знакомое ему строение. - Соседние здания стоят... хотя уцелели только коробки! А вот нашего офиса, нашего здания, как и не было!..
   "Повезло, - подумал про себя Павел Алексеевич, - что в самый последний момент выбрал для перехода не здание самой Гильдии, а эту точку в переулке, где обычно дежурит - дежурила - машина спецслужбистов..."
   Он и сам не знал, что с ними тремя произошло бы, "десантируйся" они там, именно в той точке пространства, где стоит - стоял в том времени, откуда они сюда явились - реконструированный особняк, в котором находится штаб-квартира Гильдии редакторов. Возможно, они точно так же, как и сейчас, вывалились бы из перехода в переулок, сам вид которого ужасает и потрясает. А может быть, ничего бы не добились, ничего бы не увидели. Или же - такое тоже нельзя исключить - сами бы пропали с концами, не смогли бы вернуться обратно в рубку Ближней дачи...
   Николай извлек из кармана куртки портативную "моторолу". Размотал провод с гарнитурой; надел на голову поверх черной вязанной шапочки, вставил микродинамик в ушную раковину. Убедившись, что рация настроена на дежурный канал Спецотдела, и что звук подается не на динамик, а в наушник, включил ее.
   В наушнике слышался треск, сопровождаемый - как фон - низким гулом.
   - Центральная! - полушепотом произнес он. - Ответьте Третьему посту!
   Сотник извлек сначала сотовый (точно также поступил и Редактор). Уже вскоре подтвердились худшие опасения: сотовая связь - не работает!..
   Вернув мобильник в кармашек куртки, Валерий надел гарнитуру и включил портативную рацию. Настроился на спецволну Дежурной части столичного ГУВД.
   Обычно на этой частоте ведутся интенсивные переговоры... Но не в этот раз, не сейчас - в наушнике слышны лишь треск, слышны лишь какие-то шорохи на фоне низкого неприятного звука.
   Ни на одной из полицейских волн не было слышно переговоров; никто не отзывался на их вызовы.
  
  
   Сотник спрятал портативную рацию в кармашек разгрузки. Прежде, чем запахнуть полы этой "пуленепробиваемой" куртки, закрепив липучки и манжеты, достал из другого кармашка фонарь, снабженный светофильтром. Включил его; направил узкий подсиненный луч на некий предмет, или холмик, - он виден под стеной, там, где в мирное время был тротуар. Именно об него, об этот предмет, или же заледенелую кочку, он споткнулся, когда выбрался первым из "перехода"...
   Кружочек синего света выхватил из темноты... сжатую в кулак руку!.. Луч фонаря на мгновение дрогнул. Потом двинулся дальше... вдоль согнутой неестественно, как будто даже вывихнутой или сломанной руки к предплечью. А затем осветил обращенное к небу, стянутое смертной маской, заледеневшее, - как будто даже покрытое полупрозрачной глазурью - но все равно хорошо различимое человеческое лицо...
   Это был совсем юноша лет восемнадцати или около того. На нем джинсы и кожаная утепленная куртка, поверх которой закреплена "разгрузка". В "лифчике", тоже смерзшемся, как и одежда на этом парне, как и он сам, нет ни одного запасного рожка. Убит он или же замерз - сразу и не определишь...
   Но сколь бы жутко, сколь бы страшно не выглядела та местность, в которой они оказались, нужно действовать! Цель прежняя: необходимо в ограниченных временных рамках разведать обстановку, собрать максимум информации о происходящих здесь и сейчас событиях.
   - Николай, я снимаюсь, - притишенным голосом сказал Сотник. - Посмотрю, что в этой коробке, которая у меня за спиной!
   - Добро! - отозвался напарник. - Мы пока останемся здесь.
   - Валерий, нам нужна информация, - подал реплику Редактор. - Я попытаюсь открыть "экран"... А вы поищите кого-нибудь из... из местных!..
   - Добро! - прошептал Сотник. - Если что... если не найдется "мирняка"... то прихвачу языка.
   Он приподнялся... И тут же замер; показалось, что неподалеку, где-то в развалинах, прозвучала приглушенная человеческая речь.
   Из провала окна второго этажа прозвучал чей-то громкий окрик:
   - Эй, вы!.. А ну лечь всем мордой вниз!!! Учтите, вы у нас на мушке!!!
  
  
   Валерий медленно - чтобы не спровоцировать неизвестных на открытие огня - поднял левую руку. Тем самым показывая, что он слышал прозвучавшую только что команду, что он готов подчиниться. Затем опустился на землю, положив "хеклер" между собой и тем, кто уже никогда не оживет, не подаст голос - мертвым парнем в пустой разгрузке.
   В других условиях, при других обстоятельствах, Сотник поступил бы так, как "в школе учили". Запустил бы очередь из "хеклера" на голос; а следом метнулся бы под защиту стены.
   Еще пара-тройка секунд, и была бы сорвана с разгрузки "эфка". Чеку долой, гранату в проем второго этажа!.. а сам - рывком вперед вдоль стены!.. И в первый же проем - сначала выпустив и туда пару очередей из автомата, а еще лучше - еще один "цитрус"!..
   Ну а там... дальше уже по ситуации.
   Валерий был уверен, что точно так же действовал бы и Николай. Они ведь оба прошли одну школу, они оба - изначально - подготовленные сотрудники спецподразделений (и лишь затем, получив необходимые навыки, обретя опыт, в том числе, и реальный боевой опыт, сменили место службы, были отобраны в Спецотдел).
   Но сейчас, при нынешнем раскладе, он не может позволить себе действовать именно таким решительным образом. По одной-единственной, но веской причине: с ними находится штатский.
   И не просто абстрактный штатский - заложник, к примеру, или простой прохожий-пробежий. Но человек, за безопасность которого они оба отвечают головой, человек, от которого - как понял уже Сотник, как он еще сильней осознал это в том месте, где они оказались, зависят судьбы очень многих людей, если не нечто большее.
  
  
   Сразу с трех или четырех точек - через оконные проемы второго этажа и еще откуда-то сбоку, от угла этой "коробки" - к лежащим на заледеневшей земле человеческим фигурам потянулись лучи фонарей.
   - Лежать, кому сказано! - донеслось со второго этажа. - Не шевелиться и даже не дышать... а то покрошим на месте!!
   - Спокойно, мужики! - вполголоса сказал Сотник. - Давайте без нервов?!
  Надо бы поговорить...
   - Кто у вас старший? - подал голос Николай. - Выходите... есть разговор!
   Не прошло и минуты, как их окружили со всех сторон. Сотник успел разглядеть тех троих, кто выбрались в переулок из проема первого этажа. Прикинуты они в помесь гражданки и камуфляжа; все трое имеют "лифчики", вооружены "калашами". Некоторые из них - а всего на виду теперь их было семеро - не очень опытны. Эти встали так, что если придется стрелять, если все ж завяжется перестрелка, то велика опасность угодить под раздачу, получить очередь или пулю от своих же.
   Впрочем, эта и подобные ей мысли думались как бы сами по себе. Варианты с раскладами крутились и прокручивались со скоростью разогнанного на полную мощь процессора - на тот случай, если доведется действовать, если не будет иного выхода, как класть их здесь всех. Или, как выразился один из них, "крошить на месте"...
   - Эй, ты! - кто-то из них пнул мыском по ноге разлегшегося на оледенелом тротуаре Сотника. - Не крутись, замри!.. А не то башку снесу!!
   Он же, этот парень (судя по голосу, юноша), сначала отодвинул ногой лежащий на земле спецназовский ствол, затем, нагнувшись, поднял его и стал рассматривать.
   - Кто у вас командир? - вновь спросил Сотник. - Нам надо поговорить с вашим начальством!..
   Парень, явно неплохо разбирающийся в марках оружия, поцокал языком.
   - Это наемники! - крикнул он. - У них - "хеклеры"!
   - И прикинуты не по-нашему! - подал реплику кто-то другой. - Мочить гадов!!
   - Они стопудово из "частников"! - долетело откуда-то сзади. - Заблудились, наверное?! Топали в "Усадьбу", а попали к нам!..
   В этот момент попытался проявить свои дипломатические способности Николай.
   - Мужики, давайте все же без нервов! - крикнул он. - Мы не наемники! Это - во-первых!
   - А если - разведгруппа?! - адресуясь кому-то из своих, сказал некто из их компании. - Надо бы допросить вначале!!
   - Мочить их! - крикнул кто-то ломким юношеским голосом. - Смотрите, как классно базарят по-русски!.. Наверное, эти гниды из прибалтов, из "чевекашников"!
   - А может, они из Хохланда?!
   - Как те, кого вчера вечером шлепнули?!
  
  
   Сотник был начеку. Николай только что подал знак; а таковым было прозвучавшее из его уст - "во-первых"...
   В подмышечной кобуре - "Glok-17". Валерий как раз лежит на нем - чуть повернуться на правый бок, выхватить, открыть огонь самовзводом!..
   Их семеро на виду.
   Они уверены в своем превосходстве.
   - Так где ваш командир, бойцы? - чуть повысив голос, спросил Сотник. - Мы выполняем важное задание командования! Это - во-вторых!
   - Все так говорят! - крикнул кто-то из молодчиков. - Мужики, эти трое - наверняка контрактеры!..
   - Вполне может быть, что они - русские! - крикнул другой из их компании. - Какие нибудь предатели... власовцы! Мочить их надо... о чем с ними толковать?!
   Сотник уже готов был действовать. Он собран, он внимателен, он сам весь как готовая разжаться смертельная пружина. Он ждет только одного; а именно, реплики Николая со словами "а в-третьих!"
   Мимо его внимания не прошло появление еще одного субъекта - этот вынырнул из дверного проема первого этажа.
   Семь или восемь... да какая разница.
   Но в следующую секунду случилось то, что заставило Сотника и его напарника погодить с реализацией "запасного плана", взять паузу.
   - Кто там спрашивал командира? - поинтересовался тот, кто выбрался из "коробки" в переулок. - Ну, я командир!
   Услышав голос, твердый, командирский, принадлежащий взрослому мужику, но все ж не растерявший и знакомых юношеских ноток, Сотник - ахнул.
   - Назаров... ты, что ли?! - выдохнул он. - Леша, ты ли это?!
   - Знакомый голос... - Мужчина осветил его подсиненным фонарем. И тоже охнул. - Валера?! Фига себе!..
   - Леха... Алексей Петрович... так ты тут командир, значит? - Сотник поднялся с мерзлой земли. - Прикажи своим, чтобы опустили оружие!..
  
  
   Алексей Назаров, чернявый крепыш, был однокашником Сотника по разведфакультету Рязанского института ВДВ имени Маргелова...
   - Вот это номер... - удивленно сказал Назаров, заключая однокашника в дружеские объятия. - А говорили, что никого из "спецов" не осталось! Утверждали, что вынесли, выбили всех из "Альфы" и "Вымпела" подчистую...
   Они переместились внутрь "коробки"; здесь было не так холодно, не так студено и ветрено, как в самом переулке. Следом за ними туда же через проем в стене прошли Редактор и Николай, а также двое из бойцов Назарова. Сотнику и его напарнику вернули "хеклеры". Увидев экипировку двух спецназовцев, Назаров покачал головой.
   - Круто... Спасибо, Валера, что не положили моих парней!..
   - Хорошо все, что хорошо кончается..
   - В большинстве своем салаги, бакланы... Но воюют - отчаянно. Отпетая публика!
   - Вижу.
   - У тебя... у вас, то есть, какое-то дело?
   - Да, Леша... мы здесь по делу.
   - Я это уже и так понял... Пойдемте-ка ко мне на КПП. - Он махнул рукой куда-то в темноту. - Тут недалеко... В подвале у меня хотя бы не так холодно! Буржуйка топится; обогреетесь! Я и поляну накрою... спирта тяпнем... гулять, так гулять!
   - Спасибо за приглашение, Алексей. Звучит заманчиво... но мы очень ограничены во времени.
   Сотник, как и Николай - они проделали это одновременно - сверился с часами. Из отведенного им на все про все времени из-за досадного происшествия - закончившегося, впрочем, встречей с однокашником - выпилено треть часа. В их распоряжении всего сорок минут...
  
  
   - Мы здесь по заданию командования, - сказал Сотник. - И нам позарез нужна информация!
   - По заданию командования? - несколько удивленно переспросил Назаров. - А что... у нас наконец-то появилось объединенное командование?
   - Разрешите мне?! - вдруг подал голос Редактор. - Алексей... не знаю вашего отчества и звания...
   - Просто Алексей. Можно и по фамилии. Звание мое - капитан. Хотя сейчас, - Назаров горько усмехнулся, - считайте, занимаю полковничью... а то и генеральскую должность.
   - Какую именно?
   - Вы разве не слышали обо мне? - в голосе мужчины, одетого в пятнистый армейский бушлат, в стеганые ватные штаны, валенки и волчий малахай, прозвучали, как показалось, ревнивые нотки. - Я командир Первого... или Тверского, как часто говорят, укрепрайона.
   - Нашего командира каждая собака тут знает, - раздался из угла ломкий мальчишеский голос. - Каждая фашистская собака, - уточнил он. - И моджахеды знают! Странно, что вы ничего не слыхали про Назарова... Может, командир, они все ж эти... типа диверсанты?
   - А ну цыц! - не оборачиваясь к тому, кто подал реплику, сказал Назаров. - Иди-ка, проверь посты в оцеплении! А я тут и сам разберусь, без сопливых подсказчиков!..
   Когда парень покинул помещение, в котором они расположились, усевшись на сохранившиеся от мирных времен останки дивана и стулья, Назаров пояснил:
   - Это мой младший брательник... Проявляет бдительность, так сказать. Хотя иногда пережимает по этой части палку.
   - А-а... так вот кто, значит, предлагал нас пустить в расход, - Сотник усмехнулся. - Боевой он у тебя, братишка-то!.. Однако, вернемся к нашим бар... то есть, к нашему делу.
   - Ты рассказал бы сначала, как тебе удалось уцелеть! - перебил его Назаров. - Ты же в "Вымпеле" служил, так?
   - Сам не знаю, Леша... - Сотник пожал плечами (не говорить же однокашнику правду, тем более, что эта "правда" неизвестно еще, как будет воспринята). - Уцелел, как видишь.
   - Алексей... у нас действительно мало времени! - вновь вмешался в их разговор Редактор. - Хорошо, что мы повстречали именно вас... хотя и при столь драматичных обстоятельствах! Вы ведь человек военный?
   - Так точно. Сотник в курсе, кто я и что я... Хотя... сейчас это уже не имеет значения.
   - Почему?
   Назаров, сбив на затылок свой волчий малахай, удивленно посмотрел на этого странного мужчину, часть лица которого - не покрасневшего на морозце, как у двух крепких мужчин, сопровождавших его, но очень бледного - закрыта темными очками. Очками, которые он, в отличие от Сотника и его напарника, не снял даже здесь, когда они перешли в это относительно спокойное и относительно безопасное место.
   - Что - "почему"? Почему не имеет значения то, что я военный, что у меня когда-то были звание, должность и боевые друзья?
   - Именно это хотел у вас спросить.
   - А какая разница сейчас, военный или гражданский?
   - То есть? Не понял вас...
   - Армии, как института - больше нет. Самой военной организации тоже не стало. - Назаров зло сплюнул. - Как будто вы сами не знаете...
   - Вот как?..
   - А для сил сопротивления, в партизанской войне, все эти звания... бывшие звания... они не играют никакой роли. Человека ведь теперь сразу видно - кто он, что он, трус он, или обладает мужеством и отвагой... Хотя, конечно, кадровые военные и сейчас на вес золота.
   - Я хочу вам задать важный вопрос...
   Редактор подошел теперь уже к нему вплотную, словно хотел заглянуть в глаза этому человеку, одетому скорее как русский крестьянин, а не как командир некоего вооруженного формирования.
   - Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос точно... даже если он покажется вам странным.
   - Минутку!.. сначала я задам вопрос, - посерьезнев, и как-то даже подобравшись, приосанившись, сказал Назаров. - А вы кто, собственно, будете такой?
   - Меня зовут Павел Алексеевич. Должность моя... она вам ни о чем не скажет. Могу показать документ, - Редактор сунул руку во внутренний карман, где в потайном отделении хранится - как и у остальных двух - служебное удостоверение. - Вот, пожалуйста!..
   Назаров посветил фонарем на развернутую ксиву.
   - Совет безопасности Российской Федерации... Старший эксперт Информационно-аналитического департамента...
   Он криво усмехнулся; передал удостоверение, затянутое в пластик, обратно этому странному мужчине.
   - Может, братишка прав? - задумчиво сказал Назаров. - А что, если вы пришли вы от супостата?
   - Мы - свои, - веско сказал Николай. - Сам же только что говорил, что регалии и ксивы теперь не имеют значения!..
   Он, как и Сотник, еще раньше обратил внимание на то, что на рукаве Назарова видна трехцветная - бело-сине-красная - повязка. Такие же нарукавные повязки, хотя и замызганные порядком, красуются на рукавах тех парней, кто задержали в переулке подозрительную троицу мужчин...
   - Мы, Назаров - федералы! Мы трое - сотрудники федерального правительства, - уточнил Николай.
   - Если ты веришь мне, Леша, то верь и моим спутникам! - подал реплику Сотник. - Нам действительно позарез нужна инфа!
   - Как вас там... Павел Алексеевич? - глядя на мужчину в черных очках, сказал Назаров. - Что именно вас интересует? Сколько у меня бойцов под началом? Сколько и какого имею боекомплекта? Как обстоят дела с питанием, водой, медикаментами, есть ли у нас санитарная часть?.. Какого рода информацию вы рассчитываете получить от меня?
   - Я хочу спросить о другом, - почти спокойным голосом произнес Редактор. - Меня... нас троих, а также тех, кто нас послал, интересует, что именно произошло полтора года назад? Вернее, - поправился он, - девятнадцать месяцев тому назад?!
   - Что случилось минувшей весной? Именно это вас интересует? Странно...
   - Какое событие, капитан Назаров, послужило причиной... первопричиной тому, что мы видели - видим и слышим! - здесь, в Вознесенском?
   Исхлестанное ветром, задубевшее на скулах лицо однокашника Сотника на какое-то мгновение застыло... словно он сам, этот человек, превратился в камень и лед.
   - Вы это серьезно? - выдохнул он. - Или... это скрытая издёвка?
   - Куда уж серьезней... Давайте для начала уточним текущую дату. Сегодня у вас... у нас, то есть, какое число? И какой месяц?
   - Седьмое... Хотя нет, уже - восьмое... - Назаров посмотрел на свои "командирские", затем покосился на стоящего чуть правее от них однокашника. - Точно - восьмое декабря!
   - Восьмое декабря, - Павел Алексеевич утвердительно кивнул. - Так я и думал... Так что же произошло девятнадцать месяцев назад?.. А именно, восьмого или девятого мая минувшего года? Если, конечно, в эти указанные мною сроки случилось хоть что-то, заслуживающее внимания.
   - Девятое мая, - задумчиво произнес Назаров. - Девятое мая, - повторил он
  странным голосом. - Ну, вы и даете... Кто же из нас, ныне живущих, из тех, кто иногда заведует мертвым, не знает, что именно случилось в тот день, о котором вы упомянули...
   Сотник, когда его однокашник сознательно ли, или же вспоминая о чем-то своем, пережитом, отодвинутом, возможно, более свежими событиями в
  дальний закуток памяти, включил эту драматичную многозначительную паузу, успел весь покрыться потом.
   - Да, девятое мая... - глядя куда-то в сторону, произнес Назаров. - Я дежурил с двумя коллегами неподалеку от места события...
   - От какого именно "места событий"? Важны детали!
   - От Красной площади, естественно!..
   - Рассказывайте дальше!
   - Когда "ильюшин" резко просел, а затем косо, заваливаясь... и уже был виден дым из двигателей!.. пошел к земле... ну а мы, понятное дело... да, все мы в те минуты смотрели в небо, следили за пролетом... Когда пилот А-50 совершил этот странный маневр... и когда уходящий от него, от неминуемого столкновения "сухой" задел крыло "бункеровщика", пилот которого тоже, вероятно, уходил на вираже от падающего, горящего самолета... Вот это было поистине адово зрелище, я вам скажу!..
  
  
   Некоторое время в этом помещении с заиндевевшими стенами, подсвеченном двумя включенными фонарями, висела тишина, нарушаемая лишь внешними звуками - завыванием ледяного ветра, вольно, по-разбойничьи высвистывающего в раскрытых внутренностях домовых коробок, а также звуками стрельбы в соседних кварталах.
   - Значит, было все ж таки летное происшествие? - спросил Редактор. - И именно девятого мая?
   - Вы как будто сами с неба упали... - в голосе Назарова прозвучали смешанные нотки удивления и раздражения. - Фига себе - "происшествие"?! Это была настоящая катастрофа!
   - Еще раз прошу вас не удивляться нашим расспросам, Алексей Петрович, - сказал Редактор. - Что именно произошло тогда? Что вы сами об этом знаете? Нам нужны детали!
   - Хм...
   Назаров, сняв рукавицу, поскреб щетинистый подбородок.
   - Странные вы люди... Да кто ж этого не знает?
   Двое парней из команды Назарова, стоявших до этого момента спокойно, вольно, - но прислушивавшихся к разговору - передвинули автоматы на живот. Это обстоятельство, понятно, не скрылось от внимания ни двух спецназовцев, ни их командира.
   - Отставить, бойцы! - хрипло скомандовал Назаров. - Вот что... Кррругом! Оба!! Шагом арш... в соседнее помещение! Наблюдайте за переулком!! И за баррикадой... А то как бы не полезли опять этой ночью!
   Когда его парни покинули помещение, Назаров вновь повернулся к тем троим, чье появление в Вознесенском так его удивило.
   - Мужики, если что пойдет не так, - предупреждающе произнес он, - вы отсюда живыми не уйдете... А теперь выкладывайте, кто вы в действительности такие и почему задаете эти ваши странные мутные
  вопросы.
  
  
   Когда прозвучало короткое, но занявшее, тем не менее, две или три минуты объяснение, - говорил Редактор - Назаров, как показалось, на некоторое время потерял дар речи.
   - То есть... - он мучительно подбирал слова, - если я вас правильно понял... Значит, еще существует возможность исправить ситуацию?..
   - Ты все правильно понял, Алексей, - скороговоркой произнес Сотник. - Именно потому мы трое - здесь!
   Николай, подернув манжет, сверился с фосфоресцирующим циферблатом.
   - Осталось полчаса в запасе, - сказал он. - Назаров, братишка... не томи! Выкладывай уже, что случилось девятого?! С кем ты ту воюешь со своими пацанами?! И как вообще вы... мы все, то есть... как мы докатились до всей этой жути?!
  
  
   Назаров коротко, сухо, как о чем-то далеком, давно уже пережитом, рассказал о ЧП, которое он сам то и дело называл "катастрофой".
   В ознаменование Дня Победы в Москве 9 мая проводился военный парад, в котором принимала участие авиационная техника ВВС РФ. Как это обычно бывает - во всяком случае, в последние несколько лет - воздушную часть парада открыли три вертолета Ми-8 Малинского авиагарнизона, которые пронесли флаги Российской Федерации, Вооруженных сил РФ и ВВС. В целом предполагалось участие в воздушном параде семи десятков воздушных судов. По числу самолетов и вертолетов, по типу привлеченной авиатехники этот воздушный парад должен был стать рекордным...
   Все шло штатно; над Красной площадью, сопровождаемый "мигами", проплыл военно-транспортный Ан-124 "Руслан"; прошли в небе, сотрясая воздух гулом двигателей, также вызвавшие овацию у зрителей два "стретега" - ракетоносцы Ту-160 и ТУ-95МС...
   Москвичи и гости города снимали стремительно проносящиеся, подобно ласточкам, юркие "миги", или плывущие, как казалось, над самими верхушками старинных башен и разноцветным шатром храма Василия Блаженного, транспортные самолеты. Снимали на видео, на камеры мобильных, щелкали цифровыми аппаратами... Шла прямая трансляция по федеральным телеканалам; работали съемочные группы ведущих информационных агентств мира. Дикторы объявляли номера, называли марки и типы авиатехники, а также озвучивали фамилии и звания тех, кто сидит за штурвалом этих воздушных аппаратов.
   Да, все шло просто прекрасно.
   Но лишь до того момента, когда в небе над историческим центром Москвы показались самолеты из очередной группы, предваряющей финальных проход воздушных асов - "Стрижей" и "Витязей". В нее, в эту авиагруппу, входили ДРЛО А-50, заправщик ИЛ-78 и бомбардировщик СУ-34: сопровождала их четверка истребителей МИГ-31...
   Бункеровщик и СУ-34 имитировали заправку в воздухе. Ну а далее произошло нечто ужасное, нечто труднообъяснимое. Нечто такое, что разделило ход истории на "до" и "после", что вызвало, или спровоцировало целый ряд тяжких событий.
   Как уже прежде сказал Назаров, что-то произошло с двигателями идущего чуть в стороне и выше бункеровщика и "сухого" А-50. По крайней мере, из трех двигателей - из четырех имеющихся - разом вырвался огонь; самолет резко накренился, и, теряя высоту, пошел к земле!.. Пилот СУ-34, пытаясь избежать столкновения с ним, стал уходить вправо, - в сторону именно Красной площади - поскольку слева от него и довольно близко находился один из "мигов" сопровождения. Очевидно, такой же маневр, но без потери высоты, пытался совершить и пилот "бункеровщика"...
   Потом раздался ужасный грохот: два этих самолета столкнулись в воздухе! И вся масса горящих обломков, включая тяжелые двигатели, все это обрушилась огненным смертельным вихрем на гостевую трибуну! А также и на тех, кто находились на главной трибуне у задрапированного триколором и большими праздничными полотнищами Мавзолея...
  
  
   Редактор, дослушав рассказ Назарова, сглотнул подступивший к горлу комок. Ему вспомнился один эпизод из недавнего сеанса. А именно, вид стаи черных птиц: попадание птиц в двигатели самолетов не раз становилось причиной серьезных авиапроисшествий, зачастую - драматичных. Да и сам звуковой фон, появляющийся при попытке открыть этот проклятый файл теперь тоже получил свое внятное объяснение...
   - А руководство страны? - спросил он. - Какова судьба первых лиц?
   Назаров судорожно вздохнул... и ничего не ответил.
   - Понятно, - хмуро произнес Редактор. - Но... какими бы тяжелыми ни были последствия... а они наверняка были тяжелыми... Все равно трудно объяснить то, что мы здесь видим!
   - На федеральных каналах сразу выключили "картинку"! - все еще погруженный в воспоминания, негромко сказал Назаров. - Весь центр оцепили... Но было много неразберихи... жуткий, тяжелый удар! Никто не мог поверить в случившееся!.. В тот же день... ближе к вечеру... случилось еще несколько ЧП.
   - Что именно произошло? Нам это крайне важно знать!
   Назаров ответил после паузы.
   - Было несколько мощных взрывов! Они звучали в разных частях города...
   - Где именно? Что за объекты пострадали от этих взрывов?
   - Сначала в центре грохнуло!.. Да, кстати... Именно здесь, в этом переулке, и случился первый по счету из последовавшей затем серии подрывов!..
   Редактор облизнул пересохшие губы.
   - Значит, первый взрыв произошел именно здесь, в Вознесенском?
   - Так точно. Взорвался фургон, припаркованный неподалеку от этого места, где мы беседуем...
   - Давайте уточним! Взрыв был у того здания - на противоположной стороне наискосок... его сейчас нет - где размещались офисы редакций?
   - Не знаю, что там размещалось, - Назаров развел руками. - Но потом это здание, как мне рассказывали, подрывали еще раз!.. Это было прошлым летом, еще до того, как объявили о создании ПэНэЭс...
   - Извините, опять перебью... потому что и это важно! Что означает это сокращение - ПНС?
   - Переходный национальный совет... Или... - Назаров вновь поскреб заросший щетиной подбородок. - Или "правительство национального согласия"?.. Короче, это марионетки! Мы их между собой называем - "поносники"!..
   - Здание, о котором вы сказали... или же его останки... взрывали еще раз?
   - Да, прошлым летом. Это было еще до того, как в Москву ввели "миротворческий контингент" ООН. Уже в ту пору здесь вовсю действовали банды, шайки мародеров и полевые отряды.
   - Какие еще объекты были взорваны? И кем именно?
   - Кем? Точно не знаю, а врать не хочу. Уже в первые дни после майской катастрофы, когда началась паника, когда воцарился хаос... в том числе, и из-за этих гремевших в городе взрывов... много интересного люда объявилось.
   - Интересного люда?
   - Речь о наемниках... Их как-то сразу именно что много стало! Из Восточной Европы и бывших советских республик столько всякой швали понаехало... Террористическое подполье активизировалось! Южане под предлогом защиты от "имперцев" и казаков стали вооружаться...
   - Имперцев?
   - Есть и такие у нас, - Назаров криво усмехнулся. - Всякой твари по паре...
  Да, так вот отряды самообороны у южных диаспор быстро превратились в военизированные формирования... Эти стали нападать на воинские части...
   - Подобно тому, как это было в Чечне в начале девяностых?
   - Да, сценарий схожий... Только это уже было не где-то далеко, не на Кавказе, но - здесь, у нас дома.
   - Уточните, какие дома или строения были еще взорваны? Помимо здания в Вознесенском, о котором вы уже сказали.
   - Один из таких домов... его тоже подорвали в ночь с девятого на десятое, находится с другой стороны Тверской... Там пострадало сразу несколько зданий! Кажется, в Петровском рвануло!
   - Вот это да... - процедил Николай. - Неутешительные новости ты нам изложил, брат.
   - Я не телевизор и не радио, чтобы развлекать!
   - А что, работает телевидение? - спросил Сотник. - Мы пытались дозваться по рации хоть до кого-нибудь, но никто не отозвался.
   - Бесполезное занятие. Эфир глушат! Мы пользуемся проводной телефонной связью - у нас тут провода протянуты во все, считай, "коробки".
   - А вот еще что хотел спросить, брат, - Николай показал ему экранчик своего индивидуального дозиметра, который он вытащил из кармашка разгрузки. - Превышение ... в семь раз против фоновой нормы!
   - Так это еще ерунда! Вот в прошлом году... особенно, в июне, фонило нещадно! Особенно, там, где рвануло!..
   - Что именно рвануло? - резко спросил Редактор. - И где именно, в каком месте рвануло?
   - А-а... ну да, - спохватился Назаров. - Я и забыл, что вы... Хм... Десятого или одиннадцатого мая... точно сейчас не скажу... взялись за Новодевичий монастырь! Там была целая серия мощных взрывов... сейчас на том месте сплошняком одни развалины!... А потом... потом подорвали спецбоеприпас на востоке столицы!
   - Что?! Как это?!
   Эти восклицания, кажется, вырвались одновременно у троих...
   - Спецбоеприпас, вы сказали?.. - севшим голосом произнес Редактор. - То есть, речь идет о ядерном взрыве?
   - Тактическое ядерное оружие... ТЯО... - угрюмо сказал Назаров. - Вот о чем речь.
   - Где именно? Вы сказали, спецбоеприпас был подорван на востоке столицы?!
   - В Волынском, - после паузы сказал Назаров. - Если вам что-то говорит это название...
   - В Волынском?!
   - Я слышал, что таких взрывов было два. А вот что именно использовали, компактные ядерные фугасы или еще что-то - не в курсе.
  
  
   Все трое были потрясены этими известиями; потрясены до глубины души
  той информацией, которой с ними поделился однокашник Сотника Назаров, ведущий здесь и сейчас вместе с собранными им под свое начало людьми какую-то свою войну, свою битву...
   Имеется лишь одно объяснение всему, что они услышали: некто целенаправленно уничтожал объекты Московской редакции. Если принять
  эту версию на веру, то тогда и - только тогда - становится понятно все то, о чем им только что сообщил Назаров.
   Становится понятно, что и кто были целью, что и кто были мишенью тех, кто решился на применение "спецбоеприпаса".
   В качестве мишени служили расположенные в Новодевичьем филиал Редакции, а также расположенные в Волынском база Спецотдела и Ближняя дача. А также те, кто могли укрываться на этих хорошо защищенных объектах.
  
  
   Сотник в который уже раз посмотрел на циферблат наручных часов.
   - Осталось двенадцать минут.
   - Николай, раскройте сумку, - велел Редактор. - Алексей Петрович...
   - Просто Алексей!
   - Вам не следует смотреть на то, что здесь будет происходить!
   - Это почему же? - удивился Назаров. - Я, знаете ли, насмотрелся всякого и разного!..
   - Опасно для зрения!.. и в целом для человеческого организма, - отрывисто сказал Редактор. - Валерий, - обратился он к спецназовцу, - я попытаюсь открыть панель! Это займет... примерно минут пять! А вы пока вызнайте у вашего коллеги и друга как можно больше информации! Нам это все пригодится; каждое слово, добытое здесь - на вес золота!
   Сотник кивнул на чернеющий проем в стене.
   - Леха, пойдем! Покурим чуть в сторонке...
  
  
   Они остановились в продуваемом ветром коридоре первого этажа. Кто-то из бойцов принес тулуп; Назаров набросил его на плечи. Снял рукавицу, достал из кармана бушлата смятую пачку сигарет и бензиновую зажигалку.
   - Угощайся, Валера! Мы вчера прихлопнули патруль "частников"... и разжились парой пачек сигарет!
   Сотник достал из кармана куртки непочатую пачку "кэмела". Вытащил сигарету, саму пачку сунул в карман тулупа Назарова. Прикурил от
  зажигалки; сделал глубокую затяжку, укрывая тлеющий огонек в кулаке.
   - Я так понял, у вас тут проблемы с куревом?
   - Проблемы, брат, решительно со всем... У меня тут нет ни магазинов, чтобы что-то прикупить, ни зама по тылу и интендантов, чтобы с них стребовать питание, воду и боекомплект... Сами выкручиваемся!
   - Скажи, Леша... Город весь выглядит так, как... как этот вот квартал?
   - Нет, не весь, - Назаров пыхнул дымом. - Это центральные районы так выглядят... Да и то не везде; не сплошняком идут руины, но полосами.
   - А за Садовым?
   - Многие кварталы, особенно на юге и западе, почти не пострадали. Но там все равно мало кого можно найти... В городе, особенно на окраинах, лютуют банды... Мародеров тоже полно!
   - Вода, газ, электричество?..
   - Этого ничего нет с прошлого лета. Тогда же, минувшим летом и вплоть до наступления холодов отмечались вспышки холеры и иных заболеваний. Воду добываем в подземных источниках. Подземные же коммуникации используем для вылазок.
   - Еще такой порос... А кто сейчас находится в Кремле? И уцелел ли сам кремлевский ансамбль?
   - В Кремле? - переспросил Назаров. - В самом Кремле, то есть?
   - Да, именно об этом и спрашиваю.
   - Разрушения есть, но они сравнительно невелики. Кремль, кстати, официально остается госрезиденцией. Да, представь себе! Хотя от прежнего государства мало что осталось, желающие поцарствовать, покняжить, все еще не перевелись...
   - Значит, самозванцы объявились? Новые Гришки Отрепьевы, новые "лжедмитрии"?..
   - Этих уродов в изобилии! Кстати, обломки самолетов, которые стали первоначальной причиной катастрофы...
   - Не единственной, учитывая те странные взрывы?
   - ...их так и не убрали!
   - Что помешало? Уже не до того было?
   - Потому что начался кромешный ад!.. Кстати, в Кремле размещается тот самый ПНС, о котором я говорил. Вернее, они должны там размещаться, но туда и носа не кажут...
   - Почему?
   - А как им проехать? Ни на машине, ни даже на танке, ни по воздуху... Вертушки, когда появляются в небе, мы периодически сбиваем!.. Так что за стенами укрылись только наемники... Грозятся, что если мы начнем штурм, то они, прежде, чем свинтить оттуда, подорвут Кремль...
   - Еще один "спецбоеприпас"?
   - Ты и в училище просекал фишку с полунамека!..
   - Что в других местах?
   - Лишь немногим лучше... Кавказские республики отложились.
   - Вот как?
   - Там тоже кровавое месилово... Некоторые территории заявили о своей "самостийности"... Ну, а что здесь, в Первопрестольной, творится... ты уже в какой-то степени получил представление.
   - А что за контрактники тут орудуют? Каких-то наемников твои ребята упоминали?.. И ты только что помянул.
   - Сюда нагнали кучу сброда - под видом "миротворческого контингента" ООН! В основном, из "частников", из международных военных компаний. Очень много наемников из Восточной Европы... Эти - зверствуют, как
  зверствовали фашисты. Но и мы с ними мы воюем люто!..
   - А зачем вы держите здесь оборону? - спросил Сотник. - Ты ведь тут, Назаров, зажат... как я вижу, сразу с трех сторон. Не боишься, что обрежут? Не проще ли отойти отсюда, из Вознесенского?
   Однокашник погасил окурок о стену.
   - Сам не знаю, Валера... Но буду держаться здесь, пока живой.
   Сотник, увидев под ногами бумажку, - какой-то белый листок - нагнулся и поднял ее. Он видел и в переулке несколько таких белых квадратиков...
   Включил фонарь; прочел текст, набранный крупными буквами:
  
   ПРОПУСК ДЕЙСТВИТЕЛЕН ДЛЯ
   НЕОГРАНИЧЕННОГО ЧИСЛА ГРАЖДАН,
   ПЕРЕХОДЯЩИХ НА СТОРОНУ ПНС
  
   ПРОПУСК
  
   ПРЕДЪЯВИТЕЛЬ СЕГО, НЕ ЖЕЛАЯ БЕССМЫСЛЕННОГО КРОВОПРОЛИТИЯ ЗА ИНТЕРЕСЫ СОШЕДШИХ С ИСТОРИЧЕСКОЙ АРЕНЫ ЛИЧНОСТЕЙ, СИЛ И ГРУППИРОВОК, ПЕРЕХОДИТ НА СТОРОНУ ЗАКОННОГО, ПРИЗНАННОГО МИРОВЫМ СООБЩЕСТВОМ ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА (ПНС).
   ВОЕННОЕ КОМАНДОВАНИЕ ПНС И МИРОТВОРЧЕСКИЕ СИЛЫ ООН ГАРАНТИРУЮТ ПЕРЕШЕДШИМ НА СТОРОНУ ЗАКОННОЙ ВЛАСТИ ЖИЗНЬ, БЕЗОПАСНОСТЬ, ГОРЯЧЕЕ ПИТАНИЕ, МЕДИЦИНСКИЙ УХОД, ТРУДОУСТРОЙСТВО НА РАБОТУ.
   ВМЕСТЕ МЫ ПОСТРОИМ ВЕЛИКУЮ РОССИЮ!
  
   ПЕРЕХОДНЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ СОВЕТ.
   Отпечатано в типографии Миссии ООН (RUFOR).
  
   Сотник сложил найденный им в коридоре листок, затем сунул его в карман куртки.
   - Возьму-ка я это с собой... Кое-кому, думается, будет любопытно взглянуть на эту бумажонку.
   - Весь город засыпан такими листовками, - угрюмо процедил Назаров. - Гебельсовско-натовская пропаганда!..
   Где-то совсем неподалеку прозвучало несколько негромких хлопков. И хотя они были едва различимы на фоне звуков стрельбы в соседних кварталах, тренированное ухо выделило именно эти звуки; именно на них мгновенно среагировал Сотник.
   Он приложил палец к губам (Назаров заметил этот его предостерегающий жест). Выключил светомаскировочный фонарь; извлек "глок" с интегрированным глушителем из кобуры....
   Ступая мягко, по кошачьи бесшумно, Сотник скользнул к ближайшему дверному проему.
  
  
   Павел Алексеевич пытался сделать то, что в обычной обстановке не составило бы ему большого труда.
   Как только Сотник и счастливо встреченный ими здесь однокашник Валерия вышли из помещения, Николай открыл сумку, которую они прихватили с собой.
   В сумке - часовые приборы. А именно, стандартный "хронометр" и "пирамидка".
   Каждый из редакторов, имеющих, по крайней мере, лицензию Второго разряда, обладает начальными познаниями в смежных сферах. Конечно, такого уровня познаний, такой степени умения замедлять или ускорять время, каким обладает штатный член Гильдии Часовщиков, не говоря уже о таком исключительном человеке, как Петр Иммануилович, нет ни у одного редактора. Но простейшие операции, вроде локальной - в очень ограниченном по площади континииуме и на очень коротко время - остановки местного времени, сотрудники редакций среднего и высшего звена осуществлять способны.
   Павел Алексеевич выставил на шкалах хронометра местное физическое время - год, месяц, день, часы и минуты (согласно показаниям наручного хронометра). Снял с шеи шнур, на котором крепится его личная индкарта с чипом. Опустился на правое колено. Держа пропущенный через сжатую ладонь шнур со свободно свисающим квадратиком так, чтобы индкарта находилась точно над центральной шкалой хронометра, застыл в таком положении...
   Открыть рабочую панель - для этого годится любая из стен данного помещения - можно лишь при наличии нескольких базовых условий. Первым и главным из таких условий является системная поддержка отвечающего за охват данной территории подразделения Редакции. Для дальнейшего также необходима остановка местного физического времени - иначе операционная система не загрузит "панель".
   Павел Алексеевич добрую минуту держал в руке свободно свисающий на шнуре предмет, на который в иной ситуации прибор времени сработал бы непременно и определенным образом. Но никаких подвижек, никаких шевелений не было; этот импровизированный "мятник" не качнулся ни в одну из сторон света... Шнур, который держал Редактор над хронометром, лишь передавал мелкую дрожь его собственной руки, но никак не реагировал на "несущую", на наличие канала, равно как и на сам прибор времени.
   Время, между тем, шло; наручный хронометр отсчитывает последние минуты из отведенного им - на все, про все - часа. Павел Алексеевич
  пробовал менять положение руки; затем перенес хронометр еще ближе к стене и попытался повторить все сызнова...
   Сейчас он сам себе напоминал незадачливого рыбака, который ждет поклевку, забросив удочку с наживкой в загрязненный, зараженный радиацией, лишенный всяких форм жизни водоем.
   Итак, прибор времени не реагирует на его действия; панель - не открывается.
   Что это означает?
   В сущности, очень простую и очень неприятную вещь. В том мире, куда они втроем попали, пройдя через выстроенный не без труда переход из Ближней дачи, Московской редакции не существует.
   Это умозаключение, в свою очередь, дает основания предполагать, что в данной - еще не до конца проявленной - реальности проект "Третий Рим", за программную и содержательную поддержку которого отвечает на своем участке именно Московская редакция, заблокирован или закрыт; механизм управления разрушен, пароли, доступы во временные каналы - аннулированы.
  
  
   Павел Алексеевич вернул хронометр в двойной футляр, а его, этот футляр, положил в сумку. Задернул молнию, проверил липучки.
   Затем вдруг замер...
   Как у большинства тех, кто имеет проблемы со зрением, - хотя его случай не совсем типичен, но все же - у него сильно обострен слух.
   Он предположил, что поблизости происходит что-то неладное еще за несколько секунд до того, как прозвучало тихое "тсссс...".
   Николай, убедившись, что его подопечный предупрежден об опасности - или же сам ее уловил еще прежде него - потянул за рукоять "глок" из кобуры...
   И стал смещаться к той двери, - к проему - в которую минут пять-шесть тому назад прошли Сотник и его однокашник, местный командир.
   Возможно, Назаров не расслышал на фоне прочих звуков хлопков тихих спецназовских стволов... Но на действия Сотника он среагировал мгновенно; вот что значит - одна школа!
   Алексей движением плеча избавился от тулупа. Сдернул с плеча "АКСУ" со сдвоенным рожком. Снял с предохранителя. Встал так, чтобы, наблюдая, контролируя и дверной, и оконный проемы, - оба глядят пустыми глазницами во двор этого бывшего строения - самому не находиться на виду в этом открытом с обеих сторон коридоре...
   В проеме, лишенном рамы и самой двери, появился чей-то силуэт!..
   Второй попытался проникнуть в коробку через оконный проем; его фигура четко проявилась - на чуть более светлом фоне - в пустом квадратном провале.
   - Ста-аять! - рявкнул Назаров. - Пароль?!!
   Сотник не столько увидел, сколько предугадал дальнейшее. Тот, что пытался проникнуть в здание через пустой дверной проем, сдернул с разгрузки гранату!..
   Но выдернуть чеку не успел: Валерий с четырех или пяти шагов всадил в него несколько пуль из своего "глока"!
   Ударив по ушным перепонкам, прогремела автоматная очередь! Поток свинца - Назаров стрелял почти в упор! - снес, опрокинул наружу того, кто показался в оконном проеме!..
   Правее них, там, где коридор делает поворот под девяносто градусов и заканчивается у другого оконного проема, прозвучало еще несколько сухих резких щелчков! Сотник метнулся в ту сторону! Возле угла присел на корточки, затем осторожно высунулся...
   - Свои! - подал приглушенную реплику Николай. - Не подстрели!.. Ну что, началась веселуха?!
   Он сдернул с "лифчика" гранату. Прежде, чем метнуть "эфку" в окно - во дворе могут быть еще кто-то из этой компании - предостерегающе крикнул:
   - Леха, Валера... берегись!!
  
  
   Лопнул взрыв! А следом, как будто именно брошенная одним из спецназовцев граната сорвала с козырька акустическую лавину, спровоцировала ее сход, по ушам ударила дикая какофония звуков!
   Что-то рвануло совсем неподалеку; качнулась под ногами земля, посыпались куски штукатурки! И вновь с оттяжкой - после короткого истошного воя - лопнул сильный взрыв!! Еще один!..
   - Минометы... мать их! - крикнул Назаров. - С той стороны, из-за баррикады шарашат! Подогнали, видно, на тачках... Позиция у них где-то возле готической церквухи!!
   - А что... эта церковь в начале переулка все еще цела?!
   - Сами удивляемся!.. Это единственное здание, что уцелело во всей округе!! Эге... Навесняком сюда кидают... так что - берегись!!
   - Из "васильков" лупят?!
   - Ага, они самые!..
   В коридор со стороны переулка вбежали пятеро или шестеро бойцов - они то ли решили укрыться в коробке от начавшегося минометного обстрела, то ли прибежали, привлеченные звуками стрельбы.
   - Двое - на второй этаж! - скомандовал им командир. - Остальные к окнам! Держите под огнем двор! Мы тут нескольких зверушек положили!..
   Через проем в торцевой стене в коробку влезли еще двое бойцов с опознавательными знаками в виде трехцветных нарукавных повязок. За спиной у одного разматывающаяся катушка с проводом; в правой руке, подвешенная на ленте или бинте, коробка полевого телефона. Другой, тот, что перемещается в паре со связистом - ба, да это уже знакомый им младший брат Назарова! - на ходу разговаривает с кем-то по телефону.
   - Бегом ко мне! - увидев брата, крикнул Назаров. - Связист, соедини с нашими минометчиками!
   - Зверье накапливается по ту сторону баррикады! - хрипло выкрикнул парень, передавая старшему брату трубку. - Готовят атаку!
   Со стороны переулка через проемы в коробку злобно фыркая, рикошетно щелкая по стенам, залетают осколки взрывающихся в переулке мин! Сотник, пригибаясь, перебежал по коридору к тому помещению, где первоначально происходил их разговор с Назаровым. Здесь он нос к носу столкнулся с Николаем. Тот, в свою очередь, передав позицию у оконного проема кому-то из появившихся при звуках ближнего боя бойцов Назарова, метнулся к подопечному (укрывшемуся здесь же, в соседней комнате, не имеющей оконных проемов, сверху также защищенной уцелевшим перекрытием второго этажа, а потому относительно безопасной при обстреле).
   - Ровно две минуты! - крикнул Сотник.
   - Две минуты! - почти в унисон с ним выкрикнул второй спецназовец. - Павел Алексеевич... пора на выход!
  
  
   Кроме звуков минометного обстрела - и усилившейся перестрелки - появились и другие... И, надо сказать, то были очень тревожные звуки!
   Воспринимающийся вначале как стрекот, теперь уже отчетливо слышен звон винтов скользящих под низкими багровыми облаками "вертушек"!
   - Воздух!! - крикнул кто-то неподалеку от простенка, в котором укрылись изготовившиеся к броску спецназовцы и опекаемый ими мужчина. - "Апачи"!!
   - Воздух!.. Вертушки!.. В укрытия!!
   Эти предупреждающие выкрики доносились, казалось, отовсюду. Стылый декабрьский воздух, насыщенный запахами гари и копоти, теперь уже ощутимо вибрировал; и вот уже над головами, на высоте не более сотни метров, наполняя округу грохотом винтов, пронеслась пара ударных вертолетов!..
   Николай едва ли не силком втиснул подопечного в угол, образованный уцелевшим фрагментом внешней стены и внутренней перегородки. Сам же прикрыл его своим телом - хоть какая-то, но защита!..
   - Одна минута ровно! - сообщил Сотник своим спутникам. Затем, напрягая голос, крикнул. - Назаров!! Нам пора уходить!!!
   - Добро, Валера... прикроем!!
   - Садите по вертушкам! Из "граников"! Да хоть из ракетниц!!!
   - Зачем из ракетниц?! - донеслось откуда-то сверху, через провал в межэтажном перекрытии. - У нас найдется, чем угостить эти долбанные вундервафли!
   Вновь ощутимо качнулась земля!
   Рвануло так, что Сотника, сидевшего на корточках под защитой стены, опрокинуло ворвавшейся в коробку взрывной волной; его швырнуло на бок! Уши заложило; в голове протяжный звон, - на одной высокой ноте! - во рту металлический привкус крови. Один из "апачей", похоже, выпустил пару НУРсов вдоль переулка!
   - Т-тридцать с-секунд! - натужно прохрипел Валерий, пытаясь хоть что-то разглядеть в окутавшей его пелене дыма и поднятой взрывами взвеси.
   - А не по вашу ли душу, Валера, явились эти "ангелы"?! - донесся сквозь грохот голос Назарова. - Ниче... я сейчас!.. у нас парочка "игл" в заначке имеется... прикроем вас!!
   Второй вертолет - AH-64D "Апач Лонгбоу" - завис в ночном небе! И всего-то в полусотне метров от покрытой ледяной коркой баррикады, разделяющей этот некогда тихий покойный переулок на две части!..
   Этот черный ангел смерти, почти невидимый в вихреобразных облаках, вздымаемых винтами, висел так на одном месте секунд десять или немногим более. Острый нос его наклонен под углом к земле; он, подобно матерому хищнику, словно вынюхивает там, в расположенных по обе стороны заледенелого желоба, или каньона с вмерзшими во вспаханную свинцом и взрывчаткой землю остовами машин и трупами останках зданий какую-то поживу...
   А затем из этого черного вихревого облака - из подбрюшья "апача" - вынесся раскаленный поток!..
   Лавина адского огня, изрыгаемая M230 Chain Gun , с яростным грохотом, визгом, скрежетом, разрезая, перемалывая, разрывая в клочья все, что попадается на его пути, обрушилась на Вознесенский!..
   Огненный шквал, накрывший центральную часть переулка, казалось, не оставлял шансов уцелеть никому из тех, кто рискнул бы высунуть свой нос из развалин и попытаться пересечь его в любом из направлений!..
   - Десять!.. девять... восемь... - Валерий вел счет для порядка больше, поскольку в этом грохоте вряд ли его кто-то слышит. - Готовься!
   - Па-аберегись! - рявкнул кто-то, находящийся над ними, на втором этаже.
   - За мной! - выдохнул Сотник. - Ходу!!
   Он, как и прежде, первым из их маленькой команды снялся и выскочил через проем!
   Как казалось ему в этот миг - под огненный шквал, на верную смерть!!
   За ним двинули и остальные двое! Причем, Николай крепко держал подопечного за локоть; да и сам находился справа от него - как будто надеялся прикрыть своим телом Павла Алексеевича от раскаленной струи, вырывающейся из подбрюшия "апача"!..
   В следующую секунду окрест разнесся громкий, гулкий хлопок!
   Ливень, низвергаемый из черного неба, пресекся! Но зато уже там, в той точке, где только что висел оснащенный ночной оптикой ударный вертолет, стало быстро вспухать, разлетаясь во все стороны, нечто огненное!..
   И тут же послышался еще один хлопок; но уже не в небе, а в переулке - рядом с ними, с этими тремя мужчинами, выскочившими из "коробки", казалось бы, на верную смерть!..
   На этот раз цвет проема был не черный, но - золотистый.
   Николай, не слишком церемонясь, втолкнул своего подопечного в эту открывшуюся дверь!.. А затем сам, держа сумку на локте, - правым плечом вперед - шагнул туда же!
   Последним, что увидел Сотник прежде, чем покинул переулок, где Назаров и его бойцы ведут какую-то свою войну, был горящий, разваливающийся в воздухе на куски "апач" - еще мгновение-другое, и останки "ангела смерти" падут с темных небес на вспаханную свинцом и огнем, промерзшую до звона от лютой стужи землю.
  
  
   Г Л А В А 11
  
   Enigma: Design Surreal Composition
   Angel"s Dream Fly.
  
   Миновало два с четвертью часа по возвращении из Вознесенского.
   Все слова сказаны, вся доступная информация собрана, все возможные варианты рассмотрены; настало время решений и действий.
   Местное физическое время - четыре тридцать утра. В служебной рубке Ближней дачи напряжение достигло апогея.
   Последние - или крайние, как говорят в этих кругах - пятнадцать минут Хранитель разговаривал с Сотником наедине. Валерию уже вскоре, буквально через несколько минут, предстоит отправиться в начальную точку. О чем именно они говорили, эти двое в последние мгновения, останется их секретом.
   Всё, что считал нужным сказать этому человеку Павел Алексеевич, всё, что необходимо было сообщить по делу, он сказал чуть раньше. Собственно, всем всё было понятно; теперь у них уже не оставалось иного шанса, как испробовать ту меру, каковая изначально держалась ими в уме, но считалась крайней.
   Закончив разговор с начальством, Сотник подошел напоследок и к Редактору. На нем кожаная куртка с кевларовой подкладкой, камуфляж, рифленые ботинки. А еще разгрузка, пистолет-пулемет "хеклер", пистолет "глок" в подмышечной кобуре, тесак в ножнах на бедре. А еще - пуленепробиваемый шлем с поляризованным многослойным стеклом, похожий на гоночный шлем новейшей конструкции - его он держит в руке.
   - Павел Алексеевич, хочу попрощаться... Мне пора!
   - Надеюсь встретиться с вами уже в скором времени. Удачи, Валерий Викторович!
   Редактор пожал сильную горячую руку человеку, в чей квалификации и надежности он и сам уже успел убедиться.
   И еще раз - уже мысленно - пожелал удачи человеку, которому уже через несколько минут предстоит одно из двух: либо погибнуть, либо оказаться в таком месте, куда не продают билеты ни в одном турагентстве мира.
  
  
   Сотник в сопровождении Щербакова покинул служебную рубку. Уже вскоре в тоннеле комплекса Ближняя дача откроется проход для "файтера", для этого бойца, воина, который должен в предстоящем опаснейшем путешествии обеспечивать защиту и прикрытие тем двум молодым людям, - и, прежде всего, Логинову - от действий которых теперь будет зависеть конечный исход всего дела.
   Павел Алексеевич занял прежнее место, встав перед открытой рабочей панелью, открытый также и сам Всевидящему Оку.
   У него замирало сердце, когда он думал о том, что может произойти - и непременно произойдет! - если актуализируется сценарий, прописанный в "Черном ящике". На душе его сейчас было так же холодно, так же стыло и страшно, как на улицах той Москвы, где они провели всего-то час времени, и откуда едва вырвались живыми...
   Остается только один из всех возможных вариантов редакционной правки. И только один человек теперь способен остановить неблагоприятный ход событий, грозящий катастрофой - это Даниил Логинов, стажер Редакции.
   Национальный Скриптер Московской Редакции глобального проекта "Roma Aeterna" сконфигурировал на рабочей панели - под Всевидящим Оком - финальную расстановку всех ключевых персонажей.
   Задал все необходимые условия по месту и времени.
   Перекрестился - чего не делал прежде, кажется, никогда.
   Затем обеими державными десницами нажал на светящуюся золотом на лазоревом фоне экрана кнопку с надписью
   СОХРАНИТЬ
  
  
   ...Двое сидели на берегу океана, на пустынном золотопесчанном пляже, под бирюзовым небесным шатром, спина к спине. Они едва одеты; да и зачем, спрашивается, в столь уединенном месте, где кроме них и их четвероногой спутницы никого более нет, нужна одежда.
   Логинов вряд ли смог бы ответить сейчас на вопрос, где именно они находятся. Он видит перед собой лагуну, пальмы, чистый зернистый песок пляжа, на который лениво накатывают теплые океанские волны. Они здесь уже несколько часов. Или - как посмотреть - "всего лишь" несколько часов...
   До того, как оказаться в этом райском местечке, они успели побывать в альпийском шале; гуляли по окрестным лугам, любовались открывающимся с террасы, на которой они потом сидели, перекусывая козьим сыром и салатами, дивным видом на окружающие их горные гряды с сахарными верхушками.
   - Где мы сейчас обретаемся, Юлия? - спросил Дэн, нарушив молчание, которое, впрочем, нисколько их не тяготило. - Похоже, мы попали на необитаемый остров...
   - Разве это так уж важно, милый? Я выбрала это место лишь с единственной целью: здесь хорошо, пустынно, идеальное место для такой парочки, как мы с тобой.
   Дэн ощущал кожей тепло, которое излучает эта молодая красивая женщина. Он не знал в точности, что с ним происходит, и на каком он сейчас свете. Возможно, переживаемое, или же проживаемое им здесь и сейчас является фикцией, очередным порождением виртуального мира, имеющего странную, но и очевидную взаимосвязь с реальностью. Кто знает.
   Но ему хорошо и покойно; хотя при всем том он помнил о своих текущих проблемах; и даже грустил, печалился по другой девушке, удивительно похожей на ту, с которой он сейчас находится рядом.
   Все, что происходило вокруг него в последние дни, часы и минуты, было невероятно сложным. Столь сложным, наверное, как сама вселенная. Но, в то же самое время, простым, как единичное и частное проявление этой невыразимой сложности, как отдельный атом, или касание волны к ступням, или легкое прикосновение руки и ободряющая улыбка.
  
  
   Быстро смеркалось; край неба, как и волны, как и полоса песка, сделались фиолетового цвета. Мимо них, мимо двух вольно расположившихся на берегу молодых людей, по краешку пляжа, оставляя за собой едва видимую глазу цепочку фосфоресцирующих следов, попятился в воду закованный в свой хрупкий панцирь краб. Вскоре океанская волна смыла этот пунктирный след. Здесь же, неподалеку, вдоль берега, оставляя уже неизмеримо более крупные следы, носится, резвясь на просторе, огромная черная пума...
   Но и следы "черной кошки", весящей несколько центнеров и выглядящей заметно крупнее любого из современных собратьев, океан легко смывает; когда волны уходят, откатывают, они каждый раз оставляют после себя чистый лист повседневности...
   "Возможно, - подумал Логинов, - и даже наверняка когда-нибудь волна вечного времени точно так же смоет и мой жизненный след..."
   Закатное светило, прежде чем окончательно скрыться за наливающимся чернотой краем отодвигающегося небосвода, - единственно для того, чтобы вновь возродиться с рассветом - отбросило ярко-зеленый луч на зеркальную гладь присмиревшего, тихого в этот час, океана. Этот дивный луч был такого же изумрудного цвета, как тот крупный драгоценный камень, что украшает сейчас черную пуму...
   - Сам Атум-Ра благоволит нам, - задумчиво сказала Юлия. - Или... о чем-то предупреждает.
   Они поднялись на ноги; четвероногая спутница тоже была готова двинуться дальше вместе с ними.
   - Нам пора, - сказала девушка. - Время!
   - Пора, - эхом повторил Логинов. - Наше время пришло.
  
  
   За несколько минут до закрытия в ночной клуб Enigma, расположенный на углу Никольской, в нескольких шагах от ГУМА, Манежки и Красной площади, вошел рослый крепкий молодой мужчина в застегнутой наглухо кожаной куртке, берцах и камуфляжных брюках. В руке у него гоночный шлем. Или же то, что можно принять за таковой. Надо сказать, что здесь, в "Энигме", славящейся среди знатоков своими демократичными порядками, никого особо таким прикидом не удивишь.
   Впрочем, вполне можно предположить, что этому молодому человеку в иных обстоятельствах не удалось бы пройти face-control на входе, и, уж тем более, не удалось бы войти в "ночник" всего за несколько минут до его закрытия. Наметанный глаз секьюрити непременно выделил бы этого человека; да хотя бы уже потому, что у того под курткой - хотя та и застегнута - что-то спрятано, на нем какая-то амуниция; ну а тесак в ножнах, укрепленных на правой ноге, так и вовсе на виду.
   Охрана никак не отреагировала на его появление. Да и не могла отреагировать.
   Точно так же и обслуживающий персонал - валящийся от усталости с ног - никак не отреагировал на этого молодого крепкого мужчину.
   Сотник сел за пустой столик, с которого буквально перед его появлением официантка прибрала следы пребывания там какой-то компании... Внимательным, цепким взглядом оглядел зал, обращая внимание на каждого, кто здесь находится, на то, кто как одет, чем занимается, куда смотрит; он впитывал в себя мельчайшие детали и подробности.
   Неспешно раскрыл молнию на куртке. Расстегнул кобуру "глока". Никто из присутствующих в зале ночного клуба "Энигма", превращающегося в дневное и вечернее время в обычное кафе, никакого внимания на него по-прежнему не обращал. Ни на него самого, ни на рукоять пистолета, выглядывающую из-под полы. Громкая музыка, пьяные разговоры, все эти последние пароксизмы ночного веселья, уже, впрочем, выдыхающего, затухающего к рассвету, ему никак не мешали заниматься своим делом. Было ли ему жаль кого-нибудь из этих людей? Он попросту об этом не думал.
  
  
   Дверь заведения окрашена в ультра-черный цвет - как снаружи, так и изнутри. Сотник уловил, заметил, отфиксировал, как на долю мгновения темный провал закрытой, но не запертой пока двери заведения вдруг высветился золотистым сиянием... но высветился именно лишь на короткий миг. То был свет такой природы, свет такой яркости, который глаз обычного смертного не способен воспринимать.
   В проеме, шагнув в зал из пустоты, как могло показаться, появилась парочка молодых людей.
   Парень довольно высокого роста, с чуть вьющимися темно-русыми волосами. Яркие синие глаза его сейчас кажутся стальными. Одет в дымчато-серые, с прорехами на коленках джинсы, вишневую водолазку и вытертую замшевую "винтажную" куртку. С правого плеча свисает сумка; можно предположить, что в ней находится ноутбук, или планшетник, или что-то в таком роде.
   Девушка, надо сказать, ему под стать: светловолосая, почти такая же высокая, как и он сам, зеленоглазая. На ней светлый длинный плащ (он не застегнут). Под плащом брючный костюм цвета морской волны; под расстегнутым на пару пуговиц пиджачком видна белоснежная блузка.
   Следом за ними, и тоже незамеченная никем из подгулявшей публики, равно как и персоналом, в зал с той же стороны, от двери, вбежала обычная с виду черная кошка...
  
  
   Сотник приветственно помахал рукой. Дэн и его спутница, одетая в точности так, как была одета в день трагического происшествия Любовь Шаховская, направились прямиком к столику, за которым он устроился. К тому самому столику, где несколькими днями ранее, а именно, тридцатого апреля в обеденный час, Логинов разговаривал со своей девушкой и ее знакомым по имени Артем, сослуживцем по ГИМу.
   - Валерий, - представился сотрудник Спецотдела. - Я тот, кому поручено сопровождать вас.
   - Даниил... можно просто - Дэн. - Он повернулся к спутнице. - А это...
   - Я знаю, - глядя не на Логинова, а в направлении двери, произнес Сотник. - Знаю.
   - Говорить слово "знаю" - моя прерогатива, - Юлия усмехнулась краешком губ. - Здравствуйте, Валерий. Он скоро появится. Совсем скоро.
   - Рад знакомству... И да... придется постоять, друзья!
   Вглядываясь все в ту же точку, выбранную им отнюдь не произвольно, Сотник извлек из кармана куртки сложенный в четвертинку листок бумаги.
   - Это тот самый "пропуск", что вы недавно вынесли оттуда? - спросил Дэн, пробежав глазами текст листовки. - Как впечатление от увиденного там, Валерий... если коротко?
   - Если коротко - кромешный ад.
   Дэн сложил листок вчетверо и сунул в задний карман джинсов. В ту же секунду темный провал колыхнулся - выглядело это так, словно сначала отдернули, а затем и задернули черную глухую ширму!.. В зал вошел - или же материализовался у входа - рослый крепкий мужчина лет двадцати пяти... И это был ни кто иной, как старый знакомый Сотника - "Рыжий"!
  
  
   Валерий напружинился, напрягся; в доли секунды требовалось оценить амуницию, состояние и намерения этого субъекта.
   Редактор высказал предположение (даже твердую уверенность), что "Рыжий" объявится один, что он будет без Ахмеда. И, что немаловажно, на этот раз при нем не будет оружия. Скорее всего - никакого.
   На вопрос Сотника, почему он так думает, Редактор сказал:
   "Слишком высоки ставки, Валерий. Возможность воздействовать у них остается лишь одна, как и у нас. Потому попытаются действовать мощно, с запасом, чтобы уже решить проблему наверняка..."
   Рыжий был одет точь-в-точь так, как тридцатого апреля; кожаная куртка на нем расстегнута; широкую грудь обтягивает тонкий свитер цвета хаки. В правой руке - смартфон.
   Разговаривая с кем-то на ходу, он пересек зал и уселся на стул за один из столиков - не обращая внимания на двух пьяненьких парней, которые сидят за тем же столом.
   В следующую секунду Дэн поймал на себе его тяжелый взгляд...
   Потный, уставший ди-джей объявил о завершении "программы"; кто-то из остававшейся к этому времени в заведении публики хлопал, кто-то одобрительно - или же наоборот - улюлюкал либо свистел...
   А затем, как показалось Дэну, установилась звенящая тишина.
  
  
   - Приготовились, мальчики, - на удивление спокойным тоном сказала Юлия.
   - Готов, - отреагировал Сотник.
   - Тоже... - облизнув пересохшие губы, сказал Логинов.
   "Рыжий", глядя в их сторону, сказал в смартфон:
   - Да, это они! Все трое тут!.. Уверен!.. Что? Добро, понял!..
   Лицо Рыжего вдруг сделалось каким-то безжизненным - как слепок с гипсовой маски. Глаза его странно потухли; но телефон, хотя в нем звучали теперь уже гудки отбоя, он держал возле уха, как и прежде.
  
  
   Длинноволосый смуглый бородач выключил трубку, при помощи которой он держал связь с "наводчиком".
   Двигатель он не глушил; серого цвета тентованный грузовик "газель", припаркованный на углу Ильинки и Ветошного, тронулся с места!..
  
  
   Дэн ощутил, как запястье сжала рука его спутницы. В кармане у него запиликал сотовый - это страховочный сигнал от Редактора, в котором сейчас уже нет необходимости.
   - Пора! - сказала Юлия. А затем выкрикнула, как выкрикивает инструктор или штурман при десантировании. - Пошел!!
   Они втроем, держась за руки, устремились в сторону закрытых - но не запертых - дверей кафе-бара Enigma, выкрашенных в Ultra Black!..
   Но, как ни быстры были эти трое молодых людей, каковым бы ни был их слаженный порыв, их троицу на мгновение опередила черная стремительная тень - первой в образовавшийся проем сиганула именно Лиза!
  
  
   Грузовик "Газель", вынесшийся из Ветошного переулка, поравнявшись с углом Никольской, в доли секунды вспух огнем... и тут же начал распадаться!..
   Рожденный силой взрыва адский огненный кулак обрушился почти всей своей мощью именно на то здание, первый этаж которого занимает кафе-бар
  Enigma!..
   Разодранный - с треском - воздух, накаленный и нашпигованный разлетающимися осколками и фрагментами поврежденных конструкций... Какое-то время, кроме тяжкого вздоха-гула, в округе, где случился теракт, не было вообще ничего слыхать.
   Потом, как сквозь ватную стену стали доноситься крики, стоны, заполошные звуки автомобильной сигнализации.
  
  
   ...Девушка, за спиной которой, как крылья, полощутся, разлетаясь в стороны или собираясь в складки, или вовсе на время исчезая из виду, лоскуты белой материи, воспарила над землей, над всем сущим. И она была не одна; у нее имелись спутники - двое мужчин и ее четвероногая подружка.
   Они парят над пропастью; не понять, что с ними, живы ли, или уже на том свете; под ними, столь далеко, сколь способен видеть человеческий глаз, не просматривается ни земная твердь, ни водная поверхность, всхолмленная океанским волнами или упокоенная, ласковая, штилевая гладь.
   Там нет, кажется, ничего.
   Но это и не пустота; это нечто... такое, чего не описать словами.
   Стена огня, почти уже настигшая их, отступает; жар не столь силен, как в первые мгновения. И вот уже, пусть пока смутно, но вселяя надежду, угадывается во мраке что-то предметное - становясь все более различимым в прорезавшем кромешную темень диковинном ярко-зеленом луче.
  
   Г Л А В А 12
  
   День Победы.
  
   Девятого мая, в половине пятого утра небольшая колонна машин свернула с Лубянской площади на Никольскую. Следовавший передовым джип уже вскоре остановился у выставленного спецслужбами ограждения. До места трагедии, случившейся примерно сутки назад, отсюда по прямой не более сотни шагов.
   Щербаков вышел из машины; прохладный предрассветный воздух смешан с запахами гари, запахами беды. Эта часть Никольской, заставленная еще не так давно транспортами эмчээсников, медиков и спецслужбистов, теперь, к их приезду, была практически пустынной.
   Помощник Авакумова дождался, когда из джипа "мерседес", следовавшего в этой же небольшой колонне, выберется Романдовский. Сопровождаемые четырьмя сотрудниками в штатском, они прошли через специально открытый для них проход в щитовом заграждении и направились в ту сторону, где находится эпицентр прогремевшего минувшей ночью взрыва.
   Это уже их третье появление в Никольском за последние двадцать четыре часа. Щербаков на пару с Романдовским, а также группа отборных сотрудников Спецотдела прибыли на место ЧП в шесть утра, ровно через час после прогремевшего здесь мощного взрыва.
   На углу Никольской часом ранее - ровно в пять утра по московскому времени - взлетел на воздух тентованный грузовик марки "Газель". Мощность взрыва оценивается экспертами примерно в триста килограммов в тротиловом эквиваленте. В результате взрыва оказалось практически полностью разрушенным здание, на первом этаже которого находится кафе-бар "Enigma". Другие расположенные поблизости строения тоже сильно пострадали, хотя и не в такой степени.
   Щербаков помнил свои первые впечатления по прибытию на место ЧП - такие вещи врезаются в память на всю жизнь.
   Транспорт им тогда пришлось оставить метрах в ста пятидесяти от того места, где, предположительно, произошел мощный взрыв. Впереди все было забито разнокалиберными машинами: к припаркованному или же застигнутому в округе в момент взрыва транспорту добавились машины пожарных расчетов, кареты "Скорой", эмчеэсники из московского "Центроспаса", милицейские и фээсбэшные машины с "сигналками" и без оных...
   Над рухнувшим зданием, как и над некоторыми соседними строениями, все еще клубился дым. Пожарные расчеты уже потушили ко времени их приезда несколько объятых пламенем легковушек. Они же не пустили огонь внутрь соседних зданий (хотя те и лишились оконных рам и дверей)... Но разрушения все равно были серьезными, существенными.
   Шербаков знал много больше любого из прибывших на место ЧП о произошедшем, о возможных и даже вероятных причинах случившегося. Тем не менее, даже ему в те первые минуты, когда он увидел своими глазами место происшествия, было сильно не по себе.
   Он ощущал себя точно так же, как любой из тех, кто стал свидетелем ЧП, уцелев при этом, или тех, кто прибыл сюда по долгу службы. Не верилось в то, что видели глаза... Хотелось даже ущипнуть себя: "нет, такого не может быть; это всего лишь дурной сон..."
   Из-под завалов на глазах у Щербакова и приехавшего вместе с ним на место ЧП Романдовского спасатели извлекли двух раненых...
   А затем стали доставать из-под залитых водой и пеной руин и тела погибших.
   В чьи-то семьи, если ситуация не будет исправлена, придет горе. Но он, личный помощник Хранителя, как и его коллеги, как и бодрствующие сейчас сотрудники Московской редакции, из числа тех, кто допущен к секретам, не может позволить себе даже секундной слабости.
  
  
   Проезжая часть теперь уже была полностью очищена от остовов пострадавших машин, обломков, строительного мусора. Район ЧП по-прежнему оцеплен; на прилегающих улицах движение либо остановлено, либо ограничено одной полосой.
   К моменту нынешнего появления в Никольском спецпредставителей инженерные работники Спецотдела, экипированные в рабочие спецовки сотрудников МЧС, а также эксперты - эти в милицейской форме или в штатском - закончили свою работу.
   Все, что осталось после взрыва от строения, в котором находится - вернее, находился - кафе-клуб, разобрано, рассортировано, помещено на подъезжавшие то и дело грузовики и вывезено на спецполигон.
   Столь же тщательная работа велась все это время по обнаружению и идентификации человеческих останков.
   Официальных комментариев по факту взрыва в центре Москвы за прошедшие сутки так и не последовало. Это обстоятельство вызвало разного рода кривотолки и слухи. От неких "высокопоставленных источников", не захотевших себя называть, журналистам стало известно, что случившееся отнюдь не является терактом (как можно было предположить). Просочились в прессу и кое-какие детали. Так, по сведениям, полученным из тех же анонимных источников, в произошедшем виновны не некие зловещие силы, не какая-то террористическая организация, но вопиющее - преступное! - разгильдяйство. Согласно этой быстро распространившейся версии, в кузове грузовика "газель", припаркованном в Никольском на ночь, находился не груз взрывчатки, но обычные ацетиленовые баллоны, применяемые строителями при сварочных работах. Вот они-то - если верить "анонимам" - и взорвались (хотя причину их взрыва еще только предстоит выяснить)...
   Активно распространялись и другого рода слухи. Согласно одному из них, грандиозный военный парад, планировавшийся 9 мая в честь Дня Победы, парад, к которому так долго и так тщательно готовились, из-за данного ЧП, учитывая близость места событий к Красной площади и его тяжелые последствия, может пройти в некоем урезанном виде, либо быть отменен вовсе.
  
  
   В десятке шагов от того места, где находилась дверь заведения, носящего столь интригующее название, - Enigma - стоя на краю кажущейся не такой уж большой, не такой уж глубокой воронки, прибывших на место ЧП спецпредставителей дожидался полковник Левашов.
   - Разрешите доложить?
   - Докладывайте.
   - Объект полностью исследован! Площадка зачищена, останки жертв а также фрагменты человеческих тел вывезены в спецморг! Обнаружены фрагменты тела смертника - это мужчина лет тридцати... Экспертиза по нему еще не закончена.
   - Что по "Рыжему"?
   - Тело найдено и идентифицировано нашими экспертами! Смерть его была мгновенной - у него проломлен череп, оторвана нога...
   Щербаков и Романдовский многозначительно переглянулись.
   - А теперь самое главное, полковник!
   - Тела известных нам граждан на месте ЧП - не обнаружены! - пробасил Левашов. - Эксперты исследуют сейчас собранные на месте фрагменты - даже мельчайшие фрагменты! - человеческих тел. А также предметы одежды и прочие вещи, принадлежавшие жертвам ЧП. Согласно получаемым докладам, на данный момент, по состоянию на четыре тридцать утра, не найдено ровным счетом ничего, что могло бы подтвердить гибель - или даже присутствие - любого из этих троих!..
   - Это единственная хорошая новость, которую мне довелось слышать за прошедшие сутки, - сказал куратор от АП. - Надеюсь, полковник, ваши люди были предельно внимательны и ничего не упустили...
   Щербаков, услышав эту новость из уст главы Спецотдела, обернулся. К нему тот час подошел державшийся поблизости сотрудник в штатском, несший в правой руке предмет, похожий на обычный кейс. Пару секунд - крышка кейса открыта. Еще несколько мгновений, и заработал канал защищенной от прослушивания мобильной спецсвязи.
   Сотрудник передал Щербакову трубку. На проводе был Авакумов.
   - Михаил Андреевич, важные новости!
   - Слушаю вас, товарищ Щербаков.
   - К нашему приезду полностью закончен разбор завалов! Есть также важные сведения по идентификации тел пострадавших от взрыва!
   - Что докладывает товарищ Левашов?
   - Полковник Левашов только что доложил, что найдены и идентифицированы останки "Ахмеда" и "Рыжего". А вот тела известных нам граждан среди погибших - не обнаружены!..
  
  
   Щербаков, ответив на несколько вопросов, заданных Авакумовым, вернул трубку связисту Спецотдела.
   Некоторое время они втроем, глава Спецотдела и оба куратора, стояли у края воронки, неподалеку от зияющего провала; молчали, переживали, думая, в сущности, об одном и том же.
   Власти намеренно - хотя и не от хорошей жизни - до сей минуты хранили молчание касательно прогремевшего здесь сутки назад взрыва. Если ситуация развернется в позитивном направлении, то всякая надобность в комментариях, пояснениях и оправданиях тут же отпадет. По одной причине: такого события, как взрыв в Никольском в предрассветный час восьмого мая в реальности - не будет. А раз не будет взрыва, то не будет ни разрушений, ни жертв, ни каких либо иных последствий.
   Само это событие перейдет в разряд несуществующих. Подавляющее число людей никогда и ничего об этом неосуществившемся в реальности событии не услышат.
   Как бы кому-то подобное не казалось странным, но именно так все и произойдет. В том случае, естественно, если кто-то или что-то не помешает осуществиться именно позитивному сценарию.
   На случай неблагоприятного развития ситуации, - тут могут возникнуть варианты - также принимаются различные меры. Приняты чрезвычайные меры для обеспечения безопасности высших лица государства; даже само их местонахождение в данный момент держится в тайне. Пролет воздушного транспорта над Москвой и пригородами запрещен с ноля часов; это касается как гражданской, так и военной авиации. Принято также решение не проводить воздушную часть парада; участие ВВС будет ограничено пролетом звена вертолетов с флагами (да и те пройдут не над самим историческим центром, а несколько в стороне, на безопасном для тех, кто будет находиться на Красной площади расстоянии).
   Щербаков посмотрел на наручные часы: без четверти пять.
   Военнослужащие, прибывшие в столицу из разных частей, округов и флотов, а также военные из других стран, которым выпала честь пройти в парадном строю по исторической Красной площади, через несколько минут услышат команду "подъем!.." Командиры, офицеры, даже младший командный состав наверняка уже бодрствуют. Водители военной техники, собранной в преддверии Парада на Тушинском поле, хлопочут возле своих машин, проверяя в последний раз перед выездом, все ли в порядке...
   Но окончательное решение, - будет ли сегодня проведен Парад Победы и если да, то в каком именно формате - пока что не принято.
   Многое - если не все - должно проясниться уже в ближайшие минуты.
  
  
   Уличное освещение в этой части квартала не работает; те осветительные приборы, что не были повреждены взрывом, а также привезенные на место ЧП прожекторы отключены по указанию спецслужбистов.
   Но нужды в нем и не было: первые рассветные лучи уже коснулись верхушек московских высоток; близится восход дневного светила.
   - Командуйте, полковник! - сказал Щербаков.
   - Командуйте! - эхом повторил вслед за ним Романдовский. - Время!
   Левашов поднес к губам портативную рацию.
   - Внимание, говорит Левашов! Приказываю всем покинуть оцепленный квартал и отойти за линию ограждения! Повторяю, всем сотрудникам немедленно удалиться за линию ограждения!
   Из квартала, ощутимо пострадавшего от вчерашнего взрыва загруженной взрывчаткой "газели", к ближайшему от них заградительному кордону потянулись сотрудники Спецотдела - кто-то в штатском, некоторые в форме сотрудников МЧС и МВД.
   Глава Спецотдела и двое прибывших на место мужчин были единственными, кто должен остаться в непосредственной близости от разрушенного взрывом кафе Enigma. Но и они, эти трое, отошли от воронки - шагов на тридцать.
   Многое - если не все - должно проясниться уже в ближайшие секунды...
  
  
   Павел Алексеевич вышел из офиса ВРГТК в Вознесенском в половине пятого пять утра. Решено было не пользоваться транспортом; до места, куда он направлялся в этот ранний предрассветный час, всего несколько минут ходу пешком. За ним, держась в нескольких шагах позади, следовали трое плечистых сотрудников в штатском.
   Огромный мегаполис, как известно, никогда не спит. В любое время суток на Тверской улице, как и на других центральных улицах и площадях, кипит, бьет ключом городская жизнь.
   Но сегодня, в эти самые минуты, Тверская была совершенно пустынной; дорожные службы и сотрудники органов убрали с обочин, боковых проездов и даже с министоянок у офисов припаркованные там обычно машины.
   Павел Алексеевич знал, чем вызван явленный ему вид пустынной, практически безлюдной центральной улицы. Не только тем, что город готовится к проходу по его улицам колонны военной техники... не только этим.
   И он прекрасно помнил о том, что уже однажды - совсем недавно - видел эту картинку: непривычно пустынную улицу, сбегающую к Манежной площади, и самого себя, идущего от Вознесенского, от мэрии в сопровождении держащихся чуть поодаль сотрудников.
  
  
   Павел Алексеевич перешел на другую сторону свободной от транспорта и пешеходов Тверской. Подошел к двери хорошо знакомого большинству москвичей книжного магазина "Москва". Открыл ее и вошел внутрь...
   Магазин этот, кстати, хотя и славится тем, что любители чтения могут прийти сюда и ночью, все же работает не круглосуточно, а до часу ночи.
   К тому же, сегодняшний день - "красная дата" в календаре, праздничный день, являющийся выходным. В такой день работают лишь гипермаркеты, а книжный магазин в центре города к таковым не относится. Тем не менее, для пожаловавшего сюда человека сделали исключение. Кстати, о времени его визита в "Москву" и о некоторых иных моментах здешнему начальству сообщили менее чем за сутки...
   Гостя встречали старший менеджер магазина и еще две женщины, местные сотрудницы, специализирующиеся на книжной продукции определенного сорта и жанра.
   - Доброе утро, - Павел Алексеевич поздоровался со всеми тремя общим кивком. - Благодарю, что пошли навстречу нашей просьбе. Я к вам ненадолго... Во всяком случае, очень надеюсь, что не задержу вас.
   Старший менеджер - дама лет сорока - с некоторой тревогой, но и любопытством смотрела на этого необычного посетителя. Необычное впечатление он производит как своим одеянием (одет во все черное), так и наличием палки и черных круглых очков с непрозрачными линзами. Граждане, у которых имеется изъян зрения, не часто захаживают сюда, в этот напоминающий в обычный день пчелиный улей книжный магазин в центре мегаполиса. Хотя и здесь имеется небольшой уголок "тактильных" книг, не говоря уже об аудиокассетах с начитанными книгами...
   - Нам сказали, что вас интересует литература о пророчествах и предсказаниях?
   - Да, это так. Теперь я уже могу сказать более определенно... Меня интересуют имеющиеся в массовой продаже печатные книги Мишеля Нострадамуса. Конкретно - "Центурии".
   - Современные издания этого автора?
   - Именно современные, - Редактор усмехнулся краешком губ. - И именно названного мною автора.
   - У нас есть в продаже несколько таких книг, - сказала одна из сотрудниц, с трудом маскируя за маской вежливости удивление. - Пройдемте... э-эээ...
   - Павел Алексеевич.
   - Пройдемте, Павел Алексеевич, мы их вам сейчас покажем.
  
  
   Павел Алексеевич - у него закреплена и включена гарнитура hands free, как и у его охранника Николая - вслед за двумя сотрудницами прошел в нужный отдел. Остановились у полок, на которых стоят книги с разного рода предсказаниями, а также книжная продукция оккультной и эзотерической тематики.
   В наушнике слышны мужские голоса: идет оживленный обмен на канале Диспетчера Московской редакции. В какой-то момент они стали едва слышимыми, так, словно кто-то вывел звук на минимум. Затем прозвучал громкий голос Главного диспетчера:
   - Павел Алексеевич, фиксируем изменения на тех специализированных сайтах, где выложены тексты первоисточника!
   Редактор облизнул пересохшие губы. Вот оно... началось!
   - Только на языке оригинала? - спросил он. - Или отслеживаете и изменения в переводах?
   - Английский... есть редактура!.. Немецкий... внесено изменение! Испанский... то же самое!!
   - Вас понял. Продолжайте мониторить тему!
  
  
   Обе сотрудницы уставились на гостя с немым изумлением.
   - Извините, - сказал Павел Алексеевич. - Мне тут прозвонили... Итак, где у вас тут книги Мишеля Нострадамуса, изданные в нашей стране?
   - Их несколько... Какая именно интересует? И какого издательства?
   - Не имеет значения. Впрочем... давайте-ка самую свежую по времени издания!
   Сотрудница достала с полки томик "Центурий". Она хотела передать книгу этому странному господину, пожаловавшему в их магазин в неурочный час; но книгу взял не сам он, а тот крепкий рослый мужчина, который сопровождал его.
   - Николай, откройте нужный раздел. А именно - Пятую центурию!
   Охранник раскрыл книгу и быстро отыскал указанный раздел.
   - Теперь найдите катрен... семьдесят пять!
   Николай пролистнул пару страниц.
   - Есть... нашел!
   - Прочтите вслух!
   Николай, откашляв горло, стал читать:
  
  Он поднимется высоко с правой стороны.
  Второй будет рядом на квадратном камне.
  Железные птицы обрушатся сверху.
  Многие порадуются горю северян...
  
   Павел Алексеевич несколько секунд молчал - никак не мог проглотить подступивший к горлу комок.
   - Прочтите еще раз! - велел он.
   Когда Николай повторно читал вслух этот переведенный со старофранцузского на русский катрен, известный, кажется, всякому исследователю таинственного средневекового прорицателя в той части, что соотносится с Россией, его голос заметно вибрировал. Более того; он вдруг выронил книгу!.. Переменившись в лице, Николай торопливо поднял ее с пола.
   Именно в этот момент в наушниках прозвучал веселый, задорный, с нотками спортивной злости голос:
   - Фиксируем обратные изменения!..
   И тут же прозвучал доклад Главного Диспетчера:
   - Павел Алексеевич, пошли доклады о реверсивных изменениях в тексте катрена!..
  
  
   Трое мужчин, стоявших в нескольких десятках шагов от зияющего провала, дружно надели очки со специальными линзами.
   Вдоль Никольской, как казалось, от стен Кремля, омывая и без того вымытую, вычищенную в преддверии сегодняшнего торжественного мероприятия брусчатку Красной площади, зародившись в долю мгновения, незамеченная никем из присутствующих, кроме них, кроме этих троих, плыла прозрачная, подобная туману волна! Ее передний - ближний - фронт хорошо виден благодаря перемещающейся вместе с ней и с одной скоростью с ней мерцающей красной полоске, напоминающей сканирующий пространство луч лазера...
   Вот уже эта переливающаяся перламутром, посверкивающая искорками субстанция поравнялась с тем местом, где только что виднелся провал, с тем кварталом, здания которого несли на себе следы недавнего взрыва. Далее произошла удивительнейшая метаморфоза: появились в первозданном, привычном глазу, неповрежденном виде окрестные здания, тротуары, дорожное полотно; появились и проявились припаркованные там и сям автомобили... Появились и ранние пешеходы, спешащие куда-то по своим делам!
   Этот диковинный сканирующий луч, убыстряя движение, двигаясь уже со скоростью автомобиля, перемахнул через замерших на проезжей части Никольской мужчин!..
   Пронесся, незамеченный, нераспознанный никем из утренних прохожих над той частью улицы, где было выставлено полицейское ограждение.
   И уже в следующее мгновение исчез, истаял, растворился где-то на просторах огромного, просыпающегося к жизни, готовящегося к великому празднику мегаполиса.
  
  
   Щербаков ощутил огромное, не сравнимое ни с чем облегчение. Он снял очки; его взгляд был направлен на здание, которого - казалось бы - только что не было, от которого - он помнил и это - остались лишь одни обломки, спешно вывезенные на спецполигон.
   Внешне в облике этого здания ничего не поменялось.
   Хотя...
   Одну перемену в экстерьере строения Щербаков все же зафиксировал: поменяла свой цвет входная дверь.
   На вывеске, как и прежде, имеется надпись на двух языках.
   Называется оно, это заведение, как и прежде: кафе-клуб Enigma.
   Вот только цвет входной двери теперь не ультра-черный, как прежде, но - белый.
   И именно на этом выделяющемся на фоне фасада белом прямоугольнике вспыхнул на мгновение, отзеркалился, рассыпавшись тут же радужными искрами, первый луч восходящего над огромным городом светила...
  
  
   Павел Алексеевич дождался еще нескольких докладов, звучавших в данный момент в сети Главного Диспетчера Московской редакции. Затем, переведя дух, попросил Николая еще раз прочесть указанный ему катрен из "Центурий" знаменитого предсказателя Мишеля Нострадамуса.
   - Читаю, - Николай откашлял горло и взял книгу половчее (чтобы ненароком не выронить опять). - Катрен семьдесят пять!..
  
  Он поднимется высоко с правой стороны.
  Останется сидящим на квадратном камне.
  Сидя у окна, смотрит на Юг.
  С посохом в руке, со сжатыми губами.
  
   - Вот теперь хорошо, - Редактор удовлетворенно покивал головой. - А то некоторые нам пытались тумана в глаза напустить!..
   Павел Алексеевич вытер рукой непрошенную слезу. Достал носовой платок; снял очки. Вытер влажные глаза. И лишь после этого понял, что с ним что-то не так, что он ощущает себя как-то... необычно.
   Николай, вглядываясь в его мокрое от слез - и какое-то переменившееся, просветлевшее - лицо, ахнул:
   - Вот это да... Павел Алексеевич... таким я вас еще не видел!
  
  
   Павел Алексеевич и его крепкого телосложения спутники уже направились было к выходу, как вдруг их остановила старший менеджер.
   - Прошу прощения, эммм...
   - Павел Алексеевич.
   Женщина некоторое время с удивлением смотрела на этого странного мужчину. Какие же у него необычные, примагничивающие взгляд ярко-синие глаза!
   Редактор вновь надел очки на переносицу. К переменам, к новому качеству жизни, к новому взгляду на окружающих, наконец, нужно привыкать постепенно...
   - Я вас слушаю.
   - Павел Алексеевич, у нас в связи с вашим визитом запрашивали еще кое-какие сведения...
   - Какие именно сведения?
   - Ваш коллега... тот, кто готовил ваш визит к нам, интересовался, нет ли у нас в продаже авторов и произведений, отвечающих неким заданным критериям.
   Павел Алексеевич задумчиво кивнул. Да, это была одна из его просьб к тем сотрудникам, кто занимался данной темой. Тут дело вот в чем. В таких сложных проектах, как нынешний, остаются непроясненные моменты, остаются те или иные вопросы - такое случается порой даже после успешной актуализации замысла, после того, как само событие, отредактированное должным образом, перешло в разряд реальных существенных событий.
   Именно по этой причине полезны разного рода маркеры. Или - сигналы. Чем больше ты получаешь подтверждений актуальности, вещественности сделанного тобою изменения, или же осуществленного и воплощенного в текущий жизненный процесс выбора, тем больше гарантий, что созданный тобою или отредактированный скрипт окажется надежным, долговременным.
   - Какие именно условия были заданы? Какие критерии требовались?
   - Имя и фамилия автора - или литературный псевдоним - должны начинаться с заглавной буквы "С".
   - Так, так... Ну а само произведение?
   - Оно тоже должно начинаться на букву "С"!..
   - И что же? - Редактору стало и самому любопытно. - Нашлось ли произведение, соответствующее озвученным критериям?
   - Нашлось... Хотя я не уверена, что это именно то, что вы ищете. Во всяком случае, это не бумажное издание. Во всяком случае, на данный момент времени.
   - Не бумажное издание? А что тогда?
   - Электронная книга.
   - Вот как... - заинтересованно отозвался Редактор. - Электронная книга, говорите?
   - Мы с недавних пор торгуем не только бумажными книгами, но и электронными... У нас договор с крупнейшим распространителем отечественных е-буков... В свежей рассылке обнаружилась электронная книга, соответствующая тем критериям, о которых нас известили ваши коллеги. Но, повторюсь, это не бумажная книга.
   - Не имеет значения, - Павел Алексеевич сдержанно улыбнулся. - В истории человечества знания распространялись различными способами: от глиняных табличек и наскальных надписей до нынешних цифровых технологий. В данном случае важна информация, а не способ ее передачи.
   Старший менеджер книжного магазина "Москва" обернулась подошедшей к ним молоденькой сотруднице, державшей в руке плоский "ридер" .
   - Закачали файл с книгой?
   Девушка протянула "ридер" шагнувшему к ней плечистому молодому мужчине.
  
  
   Как ни торопился Павел Алексеевич обратно в офис, сколь бы важные дела его не ожидали за пределами этого симпатичного книжного магазина, все же решил задержаться еще на две или три минуты.
   - Николай, как называется эта книга? - больше по привычке, чем по текущей надобности, обратился к сотруднику Редактор.
   - Называется она... - Николай взглянул на экран. - Называется она - "Скриптер".
   - Что? Повторите еще раз!
   - "Скриптер". И подзаголовок имеется - "Битва за Москву"!..
   - Вот как? Хм... А прочтите-ка нам, что там написано! Небольшой фрагмент! С полстраницы примерно.
   - Из начала или середины?
   - Начнем ab ovo ... читайте первую главу!..
   Сотрудник Спецотдела "пролистнул" страницу с аннотацией. Найдя нужное место, усмехнулся каким-то своим мыслям; затем стал читать:
  
   По улицам Москвы, лязгая гусеничными траками, приминая влажный асфальт широкими рифлеными колесами, фыркая сизоватыми дымками выхлопов, с северо-запада, от Ходынского поля, катила одним сплошным потоком тяжелая военная техника...
  
   * * *
  
  
   ВМЕСТО ЭПИЛОГА.
  
   10 мая.
  
   Над огромным городом, над набережными Москва-реки, плывут в вышине, хорошо видимые на фоне бирюзового неба, два белоснежных облака. Если приглядеться, и если дать волю фантазии, то можно принять их за силуэты держащихся за руки ангелов...
   Солнце, отражаясь лучами в окнах высоток и на золоченых куполах церквей, уже свершило свой полуденный путь. Ничто уже не напоминает о состоявшемся накануне параде, о народных гуляниях и вечернем праздничном салюте. Москва вернулась к своему обычному распорядку; равно как и люди, населяющие столицу или приезжающие в этот огромный город из ближних и дальних мест.
   Обочина Никольской возле здания, на первом этаже которого находится кафе-клуб Enigma, а также частично и тротуар заставлены легковушками. Что, в общем-то, является обычным делом для будничного дня и данного времени суток.
   Но для подъехавшего к угловому строению "лендровера" место на парковке - нашлось.
   Павел Алексеевич в сопровождении Николая вошли в заведение, с которым в последнее время было связано столь много переживаний. Редактор, естественно, уже имел исчерпывающую информацию от служб мониторинга; его ставили в известность в отношении изменений, произошедших в судьбах тех или иных людей; изменений, вызванных финальной редакционной правкой.
   Он мог бы и не приезжать сюда, в это место, куда пришли пообедать в середине рабочего дня двое молодых людей. А удовлетвориться докладом, благо за ними, за каждым из них, будут наблюдать еще какое-то время...
   Но решил всё ж приехать.
  
  
   Практически все столики в этот обеденный час были заняты. Павел Алексеевич - а за ним и "тень" - направился к столу, за которым устроились
  двое молодых людей. Девушка сидит лицом ко входу - довольно рослая, с хорошей фигурой, миловидная, светлокожая и светловолосая. Парень - напротив. Одеты оба иначе, нежели в тот день и в тот час, о котором они, естественно, ничего не помнят... Но не узнать их - невозможно.
   Эти двое уже успели пообедать; они допивали свой кофе, и, кажется, готовы были уже рассчитаться и покинуть заведение. Павел Алексеевич, остановившись у их столика, вежливо кашлянул в кулак. На него тут же обратила внимание девушка.
   - Вы что-то хотели?
   - Вас зовут Любовь Шаховская?
   - Да... - несколько удивленно произнесла та. - А мы разве знакомы?
   - Я видел вас во время "золотой" выставки в ГИМе, - несколько слукавив, - ну не говорить же правду?! - сказал Редактор. - У нас есть общий знакомый...
   - Общий знакомый? - девушка удивленно смотрела на него своими зелеными глазами. - О ком именно речь?
   - Речь о Логинове... Как раз его я сейчас и разыскиваю. И я очень надеюсь на вашу помощь, Любовь Дмитриевна.
   - Вы ищете Дэна? А я тут при чем?
   - Но вы ведь... вы ведь его девушка!..
   - Ваши сведения сильно устарели, - Редактору показалось, что на лицо девушки набежала тучка. - Мы с ним расстались некоторое время назад.
   - А номер его телефона у вас имеется? Или иные координаты?
   Девушка достала из сумочки смартфон. Вошла в меню, проверила список контактов. Вздохнув, покачала головой.
   - Нет, не сохранился...
   - Извините, Любовь Дмитриевна, а вы... вы не выезжали в эти майские дни из Москвы?
   - Нет, откуда вы взяли? - удивленно произнесла девушка. - И почему я должна отвечать на ваши вопросы?
   - Я ищу Дэна.
   - Вы уже говорили... Нет, я никуда не выезжала. А с ним что... что-то случилось?
   - Я этого не говорил.
   - Послушайте... - вступил в разговор сидящий по другую сторону стола парень. - Не знаю, кто вы такой и что вам нужно... Но вы разве не видите, что девушка не хочет с вами разговаривать?
   Павел Алексеевич посмотрел на "ботаника".
   - Артем Александрович, как давно вы получали письма от Майкла из Америки?
   - От Майкла? - Бородин посмотрел на незнакомца расширенными от удивления глазами, увеличенными вдобавок линзами очков. - Какого еще "Майкла"?
   - А вы разве не переписываетесь с неким Майклом, экспертом по пророчествам в целом и творчеству Мишеля Нострадамуса в частности?
   - Впервые слышу! А вы... вы кто, собственно, такой?
   Павел Алексеевич еще раз внимательно посмотрел на эту парочку; вначале на красивую зеленоглазую светловолосую девушку, а затем на парня в очках. Скупо усмехнулся.
   - Извините, что побеспокоил. Всего доброго, молодые люди...
  
  
   Возле ограды церкви в Вознесенском собралась небольшая толпа. Случайных людей, надо сказать, здесь не было. В числе тех, кто счел нужным приехать сюда, чтобы проводить в последний путь пастора Хаггинса, или же перекинуться словцом с другими важными людьми, были два спецпредставителя "Аквалона", прилетевших не так давно из Праги. Присутствовали при выносе тела также двое местных, Романдовский и Щербаков. Приехал на это скромно обставленное и печальное мероприятие и посланник "Апостолов" иезуит Игнаций Кваттрочи, компанию которому составил настоятель местного католического храма отец Тадеуш.
   Шестеро крепких мужчин в штатском - их прислали из канадского посольства - вынесли из церковного предела гроб. Домовина наглухо заколочена. Из уважения к статусу и духовному званию, а также в связи с настоятельными просьбами, переданными посланниками сразу трех посольств, американского, британского и канадского, местные власти не стали настаивать на проведении судебной медэкспертизы...
   Мужчины определили гроб в приехавший по такому печальному случаю в Вознесенский большой черный крытый фургон. Прямо отсюда катафалк в сопровождении нескольких транспортов проследует в аэропорт Чкаловский.
   Романдовский подошел к аквалонцам, которые тоже собирались ехать в аэропорт, где их ждет тот самый частный лайнер, на котором они сюда прилетели.
   - Мистер Коллинз... мистер Паркер... - сухо произнес он, - примите наши соболезнования. Если понадобится помощь в расследовании обстоятельств гибели достопочтенного отца Джейкоба, дайте знать...
   Коллинз на мгновение перестал жевать резинку. Глаза его сузились; но, совладав с нервами, он, нацепив вежливую улыбку, сказал:
   - Это был несчастный случай, коллеги! Так что никакого расследования не потребуется.
  
  
   Отец Игнаций искоса поглядывал на переговаривающихся у ограды мужчин, одетых в однотипные деловые костюмы. Настроение у него было крайне плохим (впрочем, он умело скрывал свои истинные чувства). Но расстроен он был не из-за гибели пастора Хаггинса, за упокой души которого он произнес уже короткую молитву (впрочем, тот наверняка будет гореть в аду). А совсем из-за другого.
   Ночью ему позвонил Генерал. И сообщил, что его миссия в качестве представителя Третейского судьи прекращена, а все разъяснения в связи со столь странным и неприятным для него - и "Апостолов" - поворотом он, Игнаций Кваттрочи, получит уже по возвращении в Рим...
   Иезуит с трудом сдержался, чтобы не сплюнуть от досады. А ведь он был так близок к успеху!
   Ну и вот: они действительно встретились, как указывал на объекте "Ромео-Один" сам Кваттрочи - и именно в три пополудни десятого мая. Но вместо того, чтобы объявить результаты расследования, чтобы озвучить выводы следственной комиссии, каковую он возглавляет, - выводы, понятно, к выгоде "Апостолов" - он, оказавшись в роли стороннего наблюдателя, по сути, частного лица, вынужден напоследок еще участвовать в этом балагане, в этом фальшивом представлении, устроенном обеими сторонами...
   Кваттрочи подавил тяжелый вздох. Кстати, полностью декодировать скрипты Доменико Сарто и ватиканским редакторам, призванным на помощь, не удалось... Но даже из того, что стало известным благодаря усилиям по декодировке, можно сделать вывод, что русские стояли в эти дни на грани, на краю пропасти. Как им удалось избежать большой беды? Большая загадка... которую желательно разгадать, пусть и со временем, чтобы иметь дополнительные козыри на будущее.
   Самое интересное их всех ждет впереди. Игнаций Кваттрочи нисколько не сомневался, что русские и аквалонцы, соответственно Третий Рим и Рим Четвертый, и впредь продолжат свое соперничество.
   Истинный же Рим будет стараться - как и прежде - находиться над схваткой, извлекая максимальные выгоды из соперничества двух этих сил.
   Потому что Рим, кто бы что ни утверждал и какие бы заявки не делались сторонами, может быть только один - и имя ему Ватикан.
   - Синьор Кваттрочи, - обратился к нему отделившийся от группы мужчин в деловых костюмах Щербаков, - у вас будут какие-нибудь просьбы или пожелания?
   Сказав это, русский красноречиво посмотрел на свои наручные часы.
   - Благодарю, господин Щербаков... но я как раз собирался уже ехать в аэропорт.
   Кваттрочи и настоятель отец Тадеуш коротко попрощались с присутствующими, после чего направились к ожидающему их неподалеку черному лимузину.
   "Рим может быть только один, - шептал про себя иезуит Кваттрочи. - Имя ему - Ватиканский престол. И пусть пройдут годы, или даже столетия, но влияние его, власть его распространится на весь остальной мир..."
  
  
   В три пополудни через распахнутые ворота выкрашенной в исторический зеленый цвет ограды на территорию тщательно охраняемого объекта в Волынском въехал "лендровер" с тонированными стеклами.
   Джип подкатил к парадному входу. Площадка перед этим небольшим двухэтажным строением по обыкновению свободна от транспорта. В небольшом фонтанчике, работающем в теплое время года, журчат струйки воды. Вокруг, сливаясь с зеленым забором, стеной стоят разросшиеся ели и вековые сосны. Слышен, но приглушенно, птичий гомон; пахнет хвоей, распускающейся сиренью.
   Приехавшего из Москвы товарища у главного входа встречал сам Авакумов. Павел Алексеевич сам выбрался через заднюю дверцу (Николай остался сидеть в машине). Хранитель внешне выглядел, как обычно; но если приглядеться, то можно заметить и глубокие тени, залегшие под глазами, и то, как еще сильнее обтянула тонкая, подобная пергаменту кожа заострившиеся скулы.
   Авакумов несколько секунд разглядывал гостя, в чьем облике он увидел разительные перемены. Таковых было несколько.
   С лица Редактора исчезли черные круглые очки. Вместо привычного глазу "траурного" одеяния, каковое тот носил, варьируя варианты одежды, но не ее цвет, без нескольких месяцев двадцать лет кряду, сегодня на нем светлой расцветки летний костюм.
   Волосы его довольно коротко острижены, отчего он выглядит теперь несколько моложе своих сорока с хвостиком. Палка, с которой Павел Алексеевич обычно не расставался, также исчезла куда-то вслед за его траурными одеждами.
   По всему видно, что в жизни этого человека недавно произошли некие важные события. Что случились некие перемены, настроившие его самого уже на более мажорный лад, заставившие также сменить не только одежду и сам имидж, но и обновиться самому. Или же - вернуть утерянную на время часть себя прежнего.
   - Добрый день, Михаил Андреевич! Рад вас видеть в добром здравии!
   Хранитель, переложив палку в другую руку, протянул сухую ладонь визитеру.
   - Здравствуйте, Павел Алексеевич... Спасибо, что отозвались на мою просьбу и приехали. Я тоже рад вас видеть.
   Голос Авакумова звучал тише и не так бодро, как обычно. И это объяснимо: хотя этот человек, на протяжении нескольких десятилетий занимающий высшую должность в тайной иерархии, обладает железной волей, а здоровья и лет ему отпущено на двоих, все же и его силы, его возможности не беспредельны. Особенно, если учитывать истинный возраст Хранителя...
   - Павел Алексеевич, вы не против, если мы постоим здесь, на воздухе?
   - Я только за.
   - Вам идет светлый оттенок в одежде... - Авакумов, разглядывая визитера, одобрительно покивал головой. - И я рад, что вы теперь ходите без палочки. Не то, что я, древний старик... - Он, как показалось, печально усмехнулся. - Пора, видимо, мне окончательно уходить на пенсию.
   - Не хочу и не могу в это поверить, Михаил Андреевич.
   - Ладно, не будем о грустном. Павел Алексеевич, я жду одного товарища... Кстати, вы его тоже знаете.
   - А он меня? Он меня знает?
   - Я вижу, вы уже кое о чем догадываетесь. Интересный вопрос, кстати - знает ли он вас... Вернее - узнает ли он вас, а заодно и меня?..
   - Есть какие-нибудь новости? - Редактор уставился на собеседника. - Михаил Андреевич... не томите... что за сюрприз вы готовите?!
   - Давайте дождемся приезда этого гостя, - уклончиво отреагировал Авакумов. - С минуты на минуту он будет здесь. Вернее, его привезут сюда, на Ближнюю дачу.
   Помолчав немного, Авакумов спросил:
   - Как далеко удалось продернуть Ленту?
   - Лента открыта для редактуры в максимальном диапазоне, - сказал Павел Алексеевич (вряд ли это новость для Хранителя). - Если говорить о будущем, то на отрезке протяженностью в тридцать календарных дней нет никаких препятствий...
   - Прекрасная работа! Хочу еще раз поблагодарить вас за всё то, что вы сделали в эти дни... И в эти ночи.
   - Я всего лишь выполнил свою работу. Как и все, кто причастен... - Помолчав несколько секунд, редактор добавил. - И я не считаю, что работа сделана полностью, что тему скрипта, которым мы занимались все эти дни, можно считать полностью закрытой.
   - Вы так говорите из-за того, что Логинов - не вернулся?
   - В том числе, и по этой причине. Прежде всего, именно по этой причине, - поправился Павел Алексеевич. - Хотя есть и другие моменты... Мы ведь пока что так и не выяснили, кто именно сгенерировал скрипт! Как и то, кто и каким образом осуществил его размещение в Глобальном скриптории.
   - Да, пока что мы имеем лишь косвенные данные, кто это мог сделать, - задумчиво произнес Хранитель. - Кстати, Павел Алексеевич... Вы в курсе, что миссия "Аквалон" объявила о гибели своего человека?
   - Речь о пасторе Хаггинсе?
   - Именно о нем. Руководство московского прихода сегодня утром обратилось в официальные инстанции с заявлением о смерти отца Джейкоба... Через дипломатические каналы ими запрошено разрешение на транспортировку тела на родину, где его, как нас уведомили, предадут земле в том городке, где он служил в приходе до приезда к нам.
   - Мне уже известно, что наши партнеры объявили об этом прискорбном факте, - Павел Алексеевич криво усмехнулся. - Но я пока не в курсе, что именно с ним произошло.
   - Пастор Хаггинс с шестого числа не появлялся на публике. Так докладывают наши наблюдатели... Показания сотрудников подтвердились после просмотра записей с установленных в переулке близ данного - известного вам - объекта телекамер.
   - Отец Джейкоб с того дня, как приехал в Москву, не пропустил ни одной службы в церкви в Вознесенском... Появлялся вплоть до вечера пятого мая!..
   - Верно. Хаггинс, по крайней мере, дважды в сутки выходил на прогулку...
   - Какова официальная причина смерти этого человека?
   - Несчастный случай. Отец Джейкоб проживал в пристройке к церкви, в строении, которое называется "домик пресвитера". Там есть, по словам главы приход, столярная мастерская - в подвале строения.
   - Пастор Хаггинс любил столярничать?
   - Вроде того... Ночью - минувшей ночью! - он возился в мастерской. При работе на небольшой пилораме, которая там тоже имеется, допустил небрежность, и... остался без кисти руки!.. Поскольку работал он там в одиночестве, нашли его, уже истекшего кровью, лишь рано утром!
   - Вот как? И даже медиков вызвали?
   - Медик у них свой имеется... посольского вызвали!
   - И тот уже ничем не мог помочь?
   - Как и бригада "скорой", которую вызвали с опозданием.
   - "Скорую" вызвали, чтобы зафиксировать факт смерти... это понятно.
   - Из-за чего произошло несчастье, из-за его ли невнимательности, или из-за несоблюдения элементарных норм безопасности, "партнеры" и руководство прихода не сообщают. Во всяком случае, таковы предоставленные нашим официальным властям сведения - на данный момент.
   - Экспертиза будет делаться? Мы будем настаивать на вскрытии и прочих судебно-медицинских процедурах?
   - Нет, не будем, - после паузы сказал Хранитель. - Уже дано "добро" на то, чтобы тело Хаггинса доставили в аэропорт Чкаловский...
   - Но... почему? Ведь тело этого аквалонца - важнейшая улика!
   - Дипломатия, Павел Алексеевич, штука тонкая. Состоялся размен. Мы люди не злые, - Хранитель усмехнулся, - но память у нас хорошая...
   - Размен? Могу я узнать, о чем речь?
   - Расследование по делу, известному как "Грозовое ралли" - прекращено. Аквалонцы отозвали свое заявление. Соответственно, иезуит Кваттрочи лишается своих всеобъемлющих полномочий. Полагаю, он и приехавшие с ним ватиканские служащие сегодня же покинут нашу страну.
   - А мы? Неужели никто не ответит за эту подлую попытку фактически уничтожить всех нас?!
   - Как говорил мудрец Кохелет, известный также, как Экклезиаст, "всему свое время... время говорить, и время молчать... время миру, и время войне"... Павел Алексеевич, вы уже слышали о некоторых проявившихся предсказаниях? Касательно Рима и аквалонцев?
   - Как раз перед поездкой к вам, Михаил Андреевич, разговаривал на эту тему с нашими экспертами.
   - Что скажете?
   - Это явные недвусмысленные маркеры!
   - Начнем с предсказания по Риму.
   Павел Алексеевич достал из внутреннего кармана пиджака сложенный пополам листок. Это был распечатанный перевод статьи в утреннем -
  экстренном - выпуске ведущей итальянской газеты La Repubblica. Название передовицы - ПАНИКА В РИМЕ! - набрано аршинными буквами...
   Найдя глазами нужным фрагмент, стал читать ровным бесстрастным голосом:
   "Еще в 1915 году известный сейсмолог Раффаэле Бенданди предсказал, что 11 мая нынешнего года древний город Рим ожидает страшное, разрушительное землетрясение. И сегодня об этом забытом его пророчестве вспомнили многочисленные жители и гости столицы Италии... Еще вечером девятого мая в итальянской столице начался панический исход жителей - они боятся пророчества Бенданди..."
   - А ведь еще пару суток назад никто не знал этого... как его там... Бенданди? Не так ли, Павел Алексеевич?
   - Теперь в Риме, да и во всей Италии его хорошо знают, - Павел Алексеевич усмехнулся краешком губ. - Так что меня не удивляет, что миссия Ватикана так спешно свернула свою работу...
   - "Апостолов" можно заподозрить в чем угодно, только не в глупости. За час до нашей встречи, Павел Алексеевич, пришло сообщение, что ваша международная лицензия редактора вновь объявлена действующей... Что по "аквалонцам"?
   - Всплыли, проявившись в десятках копий и комментариев, обсуждаемые теперь уже широко целый ряд предсказаний. В частности, найдены в архивах считавшиеся утерянными записи францисканского монаха Раньо Неро...
   - Он же, по-немецки, Schwarze Spinne, он же - Черный паук... И что пишет в своих записях... тех, что обнаружены исследователями... сей предсказатель, известный нечеловеческой точностью своих прогнозов?
   - Расшифровка записей указывает на большую вероятность сильных социальных потрясений уже этим летом в Лондоне... Возможны народные бунты, массовые беспорядки, даже погромы с человеческими жертвами. Неблагоприятные прогнозы также по ситуации в Нью-Йорке и в других аквалонских городах.
   - Ну что ж, это любопытные предсказания. И, должно быть, будут истолкованы, как серьезные предупреждения... А вот и тот, кого мы ждем!..
  
  
   Через открытые охраной ворота на объект въехал микроавтобус с тонированными стеклами. Водитель остановился по корме у припаркованного возле входа джипа. Первым из салона показался глава Спецотдела Левашов. Затем выбрался незнакомый Редактору мужчина в штатском (судя по всему, тоже спецслужбист). А вот когда Павел Алексеевич увидел того, кто показался из салона вслед за этими двумя, он - ахнул.
   То был ни кто иной, как Сотник!..
   Сотрудник - мужчина лет сорока с волевым лицом - вытянулся перед Авакумовым.
   - Капитан госбезопасности Сотник доставлен на объект по вашему приказанию, - отчеканил он, глядя в глаза Хранителю. - Первичное медицинское освидетельствование не выявило серьезных отклонений в плане здоровья. Начальник управления "В" Федеральной службы безопасности генерал-майор...
   - Благодарю вас, генерал! - Авакумов протянул ему ладонь. - Отличная работа! Отметьте всех ваших людей, кто участвовал в спецоперации!..
   "Эфэсбэшник сказал - "капитан Сотник"... - отметил про себя Павел Алексеевич. - Был в звании старшего лейтенанта..."
   Но он не стал спрашивать, присвоили ли новое звание этому человеку за минувшие сутки с небольшим, или связанные с редакционной правкой изменения коснулись этого человека более существенно, глубинно... Если эти люди захотят, они сами поделятся информацией. А не захотят, так и спрашивать бесполезно - у них ведь имеются свои тайны.
   Сотник одет в новенький камуфляж. Выглядит целехоньким, невредимым... Разве что черты лица его несколько обострились в сравнении с тем, каким оно запомнилось Редактору.
   Авакумов, опираясь на палочку, обошел стоящего на вытяжку молодого плечистого мужчину в камуфляже без знаков отличия. Остановился; некоторое время вглядывался в глаза этого человека. Затем глуховатым голосом сказал:
   - Здравствуйте, Валерий Викторович!
   - Здравия желаю! - отчеканил тот.
   - Вижу... вы меня не признали?
   Сотрудник несколько секунд разглядывал стоящего напротив его пожилого мужчину. Затем, качнув головой, сказал:
   - Нет, не узнаю... А разве мы знакомы?
   Авакумов кивнул в сторону стоящего справа от него Редактора.
   - Этого человека вы тоже не узнаете?
   Теперь уже Павел Алексеевич ощутил на себе пристальный взгляд спецназовца.
   - Никак нет. Не думаю, чтобы мы где-то встречались.
   - У вас такая хорошая память?
   - Так точно... на память не жалуюсь.
   Авакумов посмотрел на генерала в штатском.
   - Итак, где и при каких условиях был обнаружен товарищ Сотник?
   - В начале шестого утра девятого мая! В штольне подземной выработки в предгорьях близ Баксана!
   - Там, где и в прошлый раз?
   - Так точно.
   "Значит, Сотник вышел в том же месте, где он "пропал" в первый раз, а именно, двадцать восьмого апреля... - отметил про себя Павел Алексеевич. - Хорошо, что это место мониторили... Но почему он вышел один? Где Логинов?!"
   Он решил пока воздержаться от расспросов; тем более, что нити разговора держал в своих руках старший по возрасту и авторитету человек.
   - Товарищ Сотник, расскажите коротко, что с вами случилось. И как так оказалось, что вы... гм... потерялись?!
   Спецслужбист покосился на своего начальника. Но не на Левашова - которого он, похоже, тоже не узнавал, а на главу департамента "В" ФСБ, с которым они сюда приехали прямо из военного аэропорта Чкаловский, куда, соответственно, были доставлены спецрейсом из Нальчика.
   - Отвечайте на заданный вопрос, - сказал генерал.
   - Мы работали по разведке и разминированию верхних штолен весь день двадцать шестого апреля. На ночь вышли оттуда.... Держали оцепление, часть сотрудников ночевала в палатках. Ранним утром двадцать седьмого апреля продолжили свою работу. Я, как замкомандира спецгруппы, получил приказ на доразведку боковой наклонной штольни. Со мной отправились семеро бойцов.
   - И что произошло?
   - В какой-то момент я потерял сознание...
   - Вы были ранены?
   - Нет.
   - А может, вас контузило при взрыве мины или гранаты?
   - И этого не было... - Сотник задумчиво потеребил подбородок, затем, спохватившись, вновь вытянулся. - Я не знаю, что ответить... Ничего не помню... никаких воспоминаний!
   - То есть? Вы пробыли невесть где столько времени... И ничего не помните?!
   - Так точно, - выдавил из себя спецслужбист. - Как обрезало...
   - У Сотника - локальная амнезия, - подал реплику Левашов. - Он помнит лишь то, что было до полудня двадцать седьмого апреля... А дальше - провал.
   Уловив знак, поданный Авакумовым, генерал оставил их, скрывшись в салоне фургона.
   - А фамилия Логинов вам о чем-нибудь говорит, Валерий Викторович? - спросил Хранитель. - Конкретно - Даниил Логинов. Или же Дэн Логинов.
   - Логинов? - Сотник медленно покачал головой. - Нет, ни о чем не говорит...
   Хранитель и Левашов многозначительно переглянулись.
   - Сотник, вы вышли к своим сослуживцам... гм... без одежды,- пробасил глава Спецотдела. - Так и было?
   - Вышел, чем мать родила... - Сотник тяжело вздохнул. - Сам не могу понять, как такое могло случиться.
   - Однако, как нам доложили, вы все же кое-что имели при себе.
   - Так точно.
   - Покажите, что именно у вас было зажато в кулаке, когда вас обнаружили в штольне ваши сослуживцы! Этот предмет и сейчас при вас?
   Сотник расстегнул кармана камуфляжной куртки. Достал оттуда нечто; положил на открытую ладонь, чтобы все присутствующие смогли рассмотреть этот предмет...
   Это был плоский кругляш из белого металла... или же монета.
   Авакумов взял "кругляш" в руку. Надел очки, стал рассматривать... Затем передал Редактору.
   Павел Алексеевич поначалу подумал, что предмет этот - серебряная монета. Размер ее примерно как у римского денария. Вот только на той ее стороне, которую он разглядывал вначале, не было никаких следов чеканки. Он перевернул кругляш другой стороной. На условном - именно условном - "реверсе" обнаружился некий символ, прочерченный или вычеканенный неизвестным изготовителем.
   Символ этот в точности воспроизводит латинскую букву S...
   Сердце пропустило пару ударов... Павел Алексеевич в эти секунды, пока он рассматривал, держа в пальцах, этот похожий на римский денарий времен республики кругляш, испытал одновременно и радость, и печаль...
   Это был знак. Серебряный кругляш, доставленный этим ничего не помнящим о последних нескольких сутках человеком, являет собой ни что иное, как послание от Дэна Логинова.
   И расшифровывается оно, как и прочие маркеры, как и другие знаки, которые уже успели отследить, однозначно и определенно: я там, именно там, куда был отправлен, и я сделал свою работу.
  
  
   Они проговорили у главного входа еще минут десять.
   - Ну что ж, вряд ли товарищ Сотник вспомнит то, что нас интересует в первую голову, - сказал Хранитель. - Полковник, распорядитесь, чтобы Валерия Викторовича осмотрел Окулист!..
   - Я, в общем-то, на зрение не жалуюсь... - сказал Сотник. - Все в порядке у меня со зрением!
   Трое мужчин, стоявших рядом с ним, невольно улыбнулись.
   - Надеемся, что так и есть... - сказал Хранитель. - И все же, - он посмотрел на Левашова, - свозите товарища к Окулисту!
   - Будет исполнено, Михаил Андреевич.
   - Потом доставите товарища Сотника в наш пансионат: пусть отдохнет на природе, поправит здоровье. - Хранитель вновь улыбнулся. - А там, глядишь, Валерий Викторович, вы и нас вспомните - кто мы, что мы, и откуда мы вас знаем.
  
  
   Фургон с тонированными стеклами увез с Ближней дачи человека, которому еще только предстоит вспомнить, - если это вообще случится когда либо - где он находился в течение двадцати четырех часов, чем он занимался, и почему вернулся один. Охрана закрыла створки ворот. Авакумов, думавший о чем-то своем, возобновил разговор не сразу, а по происшествии нескольких минут.
   - Павел Алексеевич, Гильдия приняла решение снять с вас статус Национального Скриптера. Должность эта, как и прежде, останется незанятой. Я думаю, вы понимаете, что ваше введение в эту должность являлось следствием чрезвычайной ситуации. Да и сама активизация статуса столь высокого уровня является мерой экстраординарной, исключительной. Это сродни объявлению готовности номер один в ракетных войсках стратегического назначения...
   - Понимаю, Михаил Андреевич.
   - Соответствующее сообщение будет отослано в ближайшее время в международную Лицензионную комиссию. До конца этих суток ваш служебный профиль претерпит необходимые и вытекающие из сложившейся ситуации изменения.
   - Я не цепляюсь за высокие должности, - спокойным тоном сказал Павел Алексеевич. - И я сам... теперь могу признаться... хотел просить вас освободить меня от всех занимаемых должностей. Подчеркну - всех без исключения.
   - Вот как? - Хранитель внимательно посмотрел на собеседника. - А чем вы хотели бы сами заняться? Какие у вас есть планы?
   - Я только недавно придумал себе дело, - Павел Алексеевич усмехнулся. - Хочу заняться исследованиями такой "ненаучной" или околонаучной сферы, как древние и не очень древние пророчества, а также разного рода предсказания будущего.
   - То есть, вы не теряете надежды нащупать след Логинова? Я правильно вас понял?
   - Не буду лукавить... именно этим я и собираюсь заняться. Хотя бы потому, - Павел Алексеевич посмотрел собеседнику в глаза, - что считаю себя ответственным за то, что произошло.
   - Мы пока что не знаем, что именно там произошло, и по какой причине не вернулся Логинов, - не отводя взгляда, сказал Хранитель. - Надеюсь, что Сотник сможет восстановить память в полном объеме...
   - У меня этот процесс занял немало времени, - сказал Павел Алексеевич. - И я, кстати, даже сейчас, по происшествию двадцати лет, не могу утверждать, что помню решительно все детали того, что случилось со мной и двумя моими спутниками.
   - Вы понимаете, насколько ничтожны шансы вернуть его оттуда... если случилось именно то, о чем мы сейчас с вами думаем?
   Не дождавшись ответа, Михаил Андреевич усмехнулся.
   - Я ведь подзабыл уже, какого цвета у вас глаза... Как вы себя чувствуете, Павел Андреевич? В связи с этими вот... переменами?
   - Нормально... свыкаюсь постепенно. Кстати, Михаил Андреевич... еще один момент. Я не уверен, что в связи с произошедшими переменами, в том числе теми, которые отметили и вы, смогу качественно выполнять работу редактора. Поэтому... в том числе, и поэтому тоже, прошу вас пойти мне навстречу и дать соответствующую команду.
   - Вы знаете наши порядки, Павел Алексеевич. В наш коллектив сложно попасть... и невозможно его покинуть. Из Московской Редакции - и это вы тоже знаете - сотрудников принципиально не увольняют.
   - Процесс увольнения у нас заменен редактурой. - Павел Алексеевич криво усмехнулся. - Как говорили во времена оные: "нет человека - нет проблемы".
   - Я отношусь к вам с большим уважением и огромной симпатией, - сказал Хранитель. - Но даже ради вас не могу сделать исключение... - Его лицо, только что суровое, сосредоточенное, заметно смягчилось. - Но выход, конечно же, мы найдем.
   - Какой?
   - Вы будете состоять, как и прежде, в штате редакции Третьего канала. С сохранением оклада и прочим "портфелем". Ну а заниматься будете тем, чем вы сами пожелаете. Причем, мы вам будем в ваших "частных исследованиях" всячески помогать - и материально, и интеллектуально. Устроит такой вариант?
   Павел Алексеевич облегченно перевел дух.
   - Спасибо, Михаил Андреевич! Озвученный вами вариант меня устраивает вполне.
   Из джипа показался охранник Николай. В руке у него смартфон; судя по тому, как он переминался с ноги на ногу, у него имелось какое-то сообщение.
   - Подойдите, - сказал Хранитель, - мы не кусаемся! Что там у вас? Важный звонок?
   - Так точно! - выпалил Николай. - Из офиса звонят... Я бы не стал беспокоить, но говорят, что звонок чрезвычайно важный и срочный!
   Павел Алексеевич взял у него телефон.
   - Слушаю!
   - Пал Алексеич, - прозвучал в трубке голос коллеги, - получено важное сообщение по теме, которую вы велели отслеживать!
   - О чем речь?
   - Та картина, что якобы написана Дали... и потом была разделена на две половины! Копии изображений, которые вы попросили зафиксировать и в дальнейшем мониторить...
   - Та-ак... - Павел Алексеевич весь подобрался. - И что с ней, с этой картиной? Эти два миллиардера все еще торгуются за нее?
   - Испанец пока что не уехал... Он остановился в "Балчуге"! Но я о другом. Наш эксперт еще раз взглянул на изображение "половинок"!.. Так вот: там появились изменения!
   - Перешлите мне этот файл!
   - Уже сделано!..
  
  
   Павел Алексеевич коротко объяснил Хранителю, о чем идет речь. Они проследовали через вестибюль с музейными вешалкой, стульями и картами в служебный кабинет. Михаил Андреевич на правах хозяина сам взял пульт. Когда он нажал нужную кнопку, одна из штор, цветом и фактурой не отличающаяся от панелей, а потому - незаметная, ушла в сторону, открыв современный плазменный экран. Одновременно другие шторы закрыли окна - чтобы свет снаружи не мешал смотреть картинку.
   Еще минута ушла на то, чтобы найти нужный разъем и вывести изображение на экран.
   Авакумов уселся на стул - лицом к экрану. Взял со стола очешник, надел другие очки.
   Павел Алексеевич изумленно замер.
   Он вглядывался в составленное из двух половинок одного разрезанного некогда - предположительно, Сальвадором Дали, в коллекции которого оказалась одна из "половинок - полотно. Вернее, это было не само полотно, а увеличенные в два раза против оригинала фотоснимки фрагментов полотна...
   Он был удивлен, он был потрясен увиденным.
   А еще он обрадовался тому, что сейчас видел; обрадовался так, словно получил весточку от близкого ему человека, о судьбе которого он недавно еще ничего не знал.
  
  
   На фотоизображении высокого качества видна во всех деталях составленная из двух плотно прилегающих фрагментов картина, или же полотно, на котором масляными красками изображена античная сценка.
   В левой части полотна, у самого края, заметна, благодаря упавшему на нее отблеску, недвижимая женская фигура у входа в погребальную пещеру -
  скорбная плакальщица с укутанной в складчатые ткани опущенной головой.
   У самого края пещеры, - он виден со спины - художником запечатлен
  молодой человек в короткой тунике; с плеча у него свисает кожаная сумка на ремне. В правой руке у него горящий факел...
   В центральной части видна женская фигура (тоже со спины). Копна волос закрывает чуть повернутое в сторону - в сторону юноши - лицо этой молодой женщины. На ней одна лишь стола - длинная, широкая туника, дважды перехваченная поясом - под грудью и ниже талии.
   Справа от этой женщины, которая вся порыв, вся движение и целеустремленность... нет, не могучий римский воин, не центурион, как это было изображено прежде. Но огромная черная пума с оскаленной пастью и горящим изумрудным светом крупным камнем на шее!..
   На этом полотне - в отличие от виденной ранее версии - художнику не удалось "раскрыть" внутреннее пространство подземелья, убрав или сделав полупрозрачными часть стен, преград, каменных загородок. Возможно, и даже вероятно, что он и сам не знает, как выглядит сокрытое сплошным скальным массивом от глаз пространство, не знает, где, в каком месте находится проход и есть ли он здесь вообще... Как не ведает того, удастся ли этим двум молодым людям, а также их четвероногой спутнице найти проход, найти выход, в поисках которого они и проникли в эту загадочную подземную полость.
   Надпись, сделанная не то автором сюжета, не то рукой Сальвадора Дали, не то кем-то еще, в нижней части этого удивительного полотна остается прежней - T r e s y Laberinto.
   Но, кроме этой уже виденной прежде надписи, появилась еще одна!..
   Ее можно разглядеть благодаря тому, что на скальный массив, преграждающий путь этой компании, падает свет факела. Она нанесена углем или темной краской...
   А может, и кровью.
   Надпись эта, в точности перенесенная на полотно художником, такова:
   Я ВЕРНУSЬ!..
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"