Оно весь день странным было каким-то. То серым без просвета, если вверх смотреть - словно мешок на голову накинули. А то вдруг, ни с того, ни с сего - синева. Причем ярчайшая. Откуда бы ей взяться? И даже молнии, желтые, мелькали в ней, тут и там. Или это все казалось ему?
***
- Карманы, карманы выворачиваем! Быстро.
- Да нет у меня ничего.
- Вон тот давай. Ну-ка, ну-ка... А это что такое? Та-ак. Сергеев, дай наручники. Куда-куда. Быстро, кому сказал! Куда надо. Протокол составлять будем. Выродки.
***
Сюр наяву прямо. Не надо смотреть наверх, а то голова начинает кружиться бешено, только вниз - а еще лучше совсем глаза закрыть. Тогда сразу хорошо - и покой. И высоко-высоко - наверное, даже не в небе, а в космосе уже - сплетаются белоснежные, сахарные нити, вечным льдом мерцают прихотливые узоры из них. Вот и пускай.
***
- Алло... Таньк...
- Мариш, ты ? Чего у тебя голос такой? Случилось что-то?
- Мишу арестовали.
***
- Я работаю, ясно?! Как закончу, так и приду - все, закрыла рот! Да что ты вообще в этом понимать можешь! Сергеев тут черте что понакатал, все переделывать надо. Сидоренко нам с ним обоим оторвет...
- Опять нализался с кем-то, что я, по голосу не слышу! Работает он! А ящик нечиненый так и валяется, мне куда полотенцы класть, на пол? Днем работать надо, а вечером - отдыхать!
- Ты чего, дурная совсем ? Дай дело закончить, сказал! - сколько уже эту мразь пасем, никак повязать не можем. И ты еще орешь тут... План у нас - догоняешь?
***
В крыше тоже окошко есть. Маленькое, а сама крыша наклонная. Когда дождь, по стеклу так барабанит, что только держись. Так и кажется, что вот-вот стекло треснет, или прокладка там какая-нибудь отойдет - и все это хлынет прямо на голову. Но все равно хорошо, что оно есть, окошко - они так с самого начала и хотели, когда дачу строили. А иначе совсем темно.
***
- Маришенька... Ну что же тут можно сделать. Пойми - ты ничего не сможешь им доказать. Ведь Мишка же героинщик? И они все это прекрасно знают, и как его тогда в "Склифосовского" еле откачали, после перезировки - все же в деле есть. И не только про него, все про всю их компанию знают: что и Анечки в живых уже нет, и Витальки. А у этого Олега, ты же мне сама говорила, где отец работает - его даже если бы и взяли, отпустили бы. Да неужели же я не знаю, Мариш, что Мишка твой в жизни сам никому ничего не продавал - но кого, ты пойми, это волнует? Да никого. На кого-то все повесить же надо - только подсунь что нужно. Бедная ты моя.
- Тань, я вообще не пойму, за что ему все это. Он же всегда такой хороший парень был - мягкий, добрый, ласковый, мне во всем помогал - не нарадуешься прямо. Ни разу грубого слова от него не слышала - я даже, знаешь, смешно вспомнить, переживать стала, парень он растет или кто. И вот такое - ну скажи мне, за что?! Когда ему, после той травли в школе, Юрка с институтом помог, мне казалось, что у него все наладилось , даже девушка появилась, Светлана. Простая совсем девушка, из общежития. Я еще, дура, переживала, знаешь, что он у меня красавец такой, а она - никакая. Серая мышка. Мне бы сейчас те переживания...
Я думаю, Танюш, это наверное у него в школе еще началось. Помнишь же, какой он потеряный ходил, когда эти, как собаки, на него набросились? Все сразу. Да я понимаю, конечно, там все от директрисы шло, рыба всегда с головы гниет. Да только ему от этого что , легче? - он-то ведь после той истории в полном одиночестве оказался, никто ему даже слова доброго не сказал. Так же вообще человека с ума свести можно - ну, бывает же в жизни всякое, с кем не бывает? А тем более мальчишка ведь еще совсем, не взрослый же. А ка к же христианское прощение, они, интересно, слышали о нем вообще? Ведь раскаялся же - а нет, все, точка! Мы о тебе мнение свое составили, и менять не намерены - вот так у нас, у педагогов, принято. Хорошая такая школа жизни, в общем, все по справедливости. У меня, знаешь, прямо перед глазами стоит: сидит часами у окна, в десятом классе, и в небо смотрит. И молчит. Наверное, тогда и началось все. Понимаешь, он всегда слишком незащищенный, что ли, для этой жизни был какой-то. Как я ему не смогла свою стойкость привить, ума не приложу...
- Маришенька, ну не надо. Ну не плачь ты так. Я тебя очень прошу. Все образуется, как-нибудь. Поверь, а? Главное ведь - это верить, это уже полдела, честно. Конечно, семь лет - кошмарный срок, максимальный. Да тем более, что вообще не за дело. Я прекрасно тебя понимаю, Мариш. Ну что уж теперь делать, раз вот так? Ведь жизнь прожить - не поле перейти. Нет, это я что-то не из той оперы говорю - я просто хотела тебе сказать, что на этом жизнь-то, дай Бог, конечно, не кончается. И в Мордовии же люди живут, верно? Как-то живут ведь, и в колонии? И выживают, Мариш, и выходят. Ты знаешь, как думай - что, может, там сверху кто-то именно вот так распорядился? Может, иначе Мишке вообще не выжить было, как Витальке с Анечкой? Может, оно все к лучшему?
***
- Добрый день, Марина Николаевна! Вы меня не помните? Я Света, с Мишиного курса. Я хотела узнать у вас, как там Миша?
- Светочка! Конечно, помню, проходи. Садись, вот сюда. Чаю хочешь? Сейчас поставлю, подожди минутку. Миша... ну как там Миша. Вот письмо сижу ему пишу. А это вот он мне написал. Хочешь почитать? Малява. Это у них так называется. Ничего Миша. Бьют его там, правда. Каждый день, по вечерам, бьют. И гепатитом "С" заразился, к сожалению. Врач заразил. Когда ему зубы выбили, его к врачу отправили. А так все ничего. Отец вот сейчас хлопочет, чтобы его в другую колонию перевели, поближе. Под Владимир. Пряник бери, свежие, только вчера покупала. Оказывается, колонии тоже разные бывают, ты знала? Я вот, до этого, не знала. Та, что под Владимиром, называется красная колония , по их какой-то там классификации. Вроде бы, там порядка больше, черный ход не приветствуется. "Черный ход" что такое? Сейчас объясню, давай, я тебе чайку еще подолью. Может быть, хочешь со мной к нему поехать? Или сама?
- А он бы этого хотел, Марина Николаевна? Как вы думаете?
***
- Отвяжись, я кому сказал! - в последний раз говорю, не доводи меня до греха. Дверь закрой, с той стороны!
- Ты чего это там в стол сунул, а? Знаю я все заначки твои, тоже мне прятальщик нашелся, алкаш и есть алкаш! Как домой приходишь, лишь бы скорей бесстыжие глаза свои водкой залить! Уже и на работе бухой, как ни позвоню. Работает он, гляньте! План выполняет! Да пьянь ты подзаборная, вот ты кто, ничем этих своих не лучше! Хуже даже! Вон, руки-то как дрожат - стыдно людям на глаза показаться. Уйду от тебя, и детей заберу - дохни здесь один, как собака!
- Тебе лишь бы проораться! А мне, думаешь, легко? Думаешь, мне этих грести, как раз плюнуть? Как бы, все равно наркоши, в могилу смотрят, да? Чего жалеть-то таких, да? - даже если сами не продают, кто сказал, что завтра не продадут? - давай в колонию мразь эту, на свежем воздухе перевоспитывать! Ага? А я вот, прикинь, по ночам просыпаюсь - что я их своими руками туда, на зону сплавил. А их там кого опустили, кого забили до смерти. Они же не гопники, по понятиям не жили. Получается, вроде помог им на тот свет скорей перебраться. Мне сказать, кто снился вчера? Сидор снился: сидит и ухмыляется, урод . А сзади него как будто пожар. А он: давай-давай, говорит, мать твою, жрать хочешь? - ну так действуй. А то не посмотрю на твои заслуги, сам сядешь у меня, если что. А ты вот , скажи, подумала, что мне там, на небе, потом все это припомнится? Хоть раз пожалела меня? А я, прикинь, почти каждый день свечку ставить хожу! А почем я знаю - поможет, или нет? Может, поздно, может, он уже и не слышит меня!
***
- Мариш, приветик, это я! Ну, наконец-то. Сто лет тебя не слышала, замоталась вся. Каждый раз думаю: надо бы позвонить, смотрю на время - первый час уже. Что за жизнь такая, не говори - ничего совершенно не успеваю. Причем чем дальше, тем хуже. Раньше недели мелькали, потом месяцы... А сейчас вообще прямо: Новый год - Новый год - Новый год... Ладно, чего я, как ты там, расскажи! Мишка-то как?
- Танюшенька, родная! Да хорошо все, знаешь. Даже удивительно, как хорошо. Как в сказке. Боюсь верить прямо. Нам с Юркой удалось, наконец, адвокатов найти, и его под Владимир перевели. А ведь там, знаешь, совсем другое дело. У него там даже друзья появились. А местный авторитет вообще меценатом оказался - Мишка же рисует отлично, его еще, помнишь, маленького Юрка к себе в мастерскую часто таскал. Нет, он за налоги сидит. Ну, или за что-то другое хорошее, не за расчлененку. И вообще, знаешь, очень приятный человек, всерьез искуством интересуется, я с ним тоже общалась: мне всегда, говорит, хотелось иметь друзей в художественных кругах. Но, главное, он Мишку там никому в обиду не дает. Нам же, понимаешь, это самое важное сейчас. Тем более, что его, Бог даст, досрочно освободить могут, за хорошее поведение. Если получится, тогда довольно скоро уже. Может, даже в институте восстановиться сумеет.
- Ты, главное, Мариш, верь в это. Тогда все так и будет. Вот увидишь сама.
***
Мишенька, любимый!
Как же хорошо, что я тебя встретила в жизни. Уже пять дней, как я вернулась от тебя, а мне кажется, что вот только руку протяну - и дотронусь, и почувствую твое тепло. Ты все время со мной, и днем на работе, и вечером в институте, и ночью, когда я сплю, веришь? Я целый день вот так хожу, бумажки перебираю, на доску смотрю, пальто надеваю, в автобус пробиваюсь локтями - а ты как будто рядом. Вчера в магазине с тобой советовалась, как лучше: давай вот этот кусочек возьмем, смотри, какой хороший, и недорого совсем, сварим, и картошка у нас к нему есть, а потом телек посмотрим. Давай? Или хочешь, в кафушку пойдем, рядом с метро, шашлыков поедим, иногда можно ведь... Или книжку прочту, и тоже с тобой обсуждаю. И мне знаешь, как здорово? Я прямо вся от радости свечусь, мне многие говорили уже. Даже на улице оборачиваются - а мне прямо танцевать хочется, как будто ты уже и вправду со мной. Но это же обязательно так и будет, да?
А потом я свет выключаю, ложусь и начинаю тебя вспоминать. Всего-всего. Сначала глаза. Смотрю в них долго-долго. А потом... потом представляю, как ты меня обнимаешь. Зажмуриваюсь покрепче - и мне прямо горячо становится. Той последней ночью так здорово было, правда? А с гепатитом С ты не переживай, мы тебя обязательно вылечим, есть же хорошие врачи, и лекарства. Ты, главное, делай все правильно, чтобы тебя скорей освободили.
Я тут подумала, подсчитала все - мы отлично на мою зарплату с твоей стипендией проживем. Я ведь через месяц диплом защищаю уже, пойду на полную ставку работать, так что все в порядке. А тебе поскорей догонять надо - но ничего, ты же умный, догонишь обязательно. Так что не надо работу искать, постарайся поскорей восстановиться, и лучше на дневное.
А помнишь, как мы с тобой на собаку в окно смотрели, которая у забора все рыла что-то и рыла? Ты тогда сказал, что это собачий бог где-то клад зарыл, а в нем колбаса, ароматная такая, колечком свернута. Помнишь? А еще сардельки, и сахарные косточки. И каждая собака об этом кладе знает , ей ее родители рассказали. Поэтому собаки и роют всегда, собачий клад ищут - и так всю свою собачью жизнь.
А та собака, помнишь, рыла-рыла, а потом отошла от забора, несчастная какая-то, мордой крутит. Заскулила. Ты тогда сказал, что она, наверное, хозяина потеряла, и пошел ее кормить. Помнишь, мы даже думали, как бы ее домой взять, но куда, у тебя мама была против, а я в общежитии. Ты тогда расстроился - ну а я, наверное, в первый раз поняла, как я к тебе отношусь. Я знаешь, что тебе сказать хочу? - я таких, как ты, Мишенька, больше не встречала. Ты такой добрый, ко всем - я поэтому, думаю, и привязалась к тебе так. Нет, ты конечно, очень умный тоже , и красавец - только таких, умных и красивых, полно по улицам ходит. А вот таких добрых, как ты - нет.
А еще - ты только не смейся! - я уверена, что из тебя замечательный папа получится. Очень домашний папа. Я глаза закрою, и прямо вижу, как ты с нашими детками играешь, и по комнате их на плечах носишь, и про собачий клад рассказываешь. Ты так здорово сказки умеешь придумывать!
Ты главное, Мишенька, возвращайся скорей!
***
После дождя небо чистое, умытое. Даже не умытое - а отмытое словно. Как будто гигантской, шершавой шваброй провели по нему, сначала размазали, а потом и вымели без остатка все тучи - и осталась лишь бездонная лазурь, да светлые облака в вышине.
А порой даже радугу видно, как она над всем полем проходит, с востока на запад