Бывают разные сказки. Бывают добрые сказки, в которых живут добрые персонажи, бывают сказки, в которых живут злые персонажи. Злые спорят с добрыми персонажами за право, чтобы их любили и понимали.
Бывают сказки, которые сделаны под размер малышей. Скажем так, есть сказки такого маленького размера, которые могут понять самые маленькие малыши, а есть сказки на вырост, такие, которые дети понимают только когда становятся взрослыми.
Но даже тогда им не всё понятно в сказке жизни.
СКАЗКА НА ВЫРОСТ
Пролог
Сказочные острова Тарнадоса располагаются к югу от К., чуть в стороне от основного трансатлантического пассажирского потока. В далёкие времена здесь был порт, раскинувший щупальца в островной бухте. Он обеспечивал жителей работой и мечтами о далёких землях с хорошей жизнью. Порт закрыли - ныне ни один лайнер не может зайти в бухту - землетрясение завалило подходы скальной породой. Постепенно от аборигенов никого не осталось: уехали в поисках лучшей жизни, более соответствующей их мечтаниям. Из некогда стотысячного населения, сейчас на острове обитает пять тысяч жителей, занятых обслуживанием десятитысячной армии туристов подключенных к чуду...
Что за чудо на островах Тарнадоса?
Ну, конечно - жизнь не ожидая смерти, это всем известно.
1Глава первая, в которой профессор Хаши принимает миледи.
Первое сообщение..., и хотя и утро, но уже день - началась рабочая суета. На часах девять ноль три.
Профессор Хаши человек небольшого роста, кругленький, тихий, скромный, больше похожий на детского врача, чем на криогеника, которых больше представляют как людей сухопарых, с продолговатыми заострёнными чертами лица. Вот профессор Хаши не такой. В первый раз никто из пациентов не верит, что именно он является мировой знаменитостью, открывшей уникальный способ продления жизни, проникнув за грань смерти.
Звучит угрожающе, но на самом деле это не так - именно любовь Хаши к людям сделала его тем, кто смог раздвинуть представление о смерти и жизни. О реальном и нереальном. Об извечной мечте человечествам - о Sempre vita или попросту говоря - о вечной жизни, ведь даже сказочные персонажи желают жить вечно.
Да, он такой, немного чудной, немного загадочный, но, в общем смешной и нужный, разумеется, когда вы понимаете, что такое жизнь и имеете для её продления всё необходимое, в том числе и деньги.
Приемная профессора на самом деле не кабинет, а огромный зал, оборудованный современными средствами убеждения человека расстаться с телесной оболочкой во имя продолжения жизни духа. В этом кабинете находились такие мировые знаменитости как сами П., и Ф., а самым известным посетителем этой обители был сам А., но что говорить об этих людях, ведь можно сослаться на другого, не менее известного бизнесмена и политика Г.
О! Разумеется, необходимо упомянуть и Р., так как именно после того, как он заморозил свою телесную оболочку, все наконец-таки доверились технологии профессора Хаши, этого чудотворца современности, который, приоткрыв дверь третьего кабинета, насвистывал мелодию арии из оперы 'Аида'.
Настроение профессора было бодрым, - ничто не предвещало ничего нехорошего, пожалуй, наоборот, всё было чрезвычайно прекрасно. Да и по-другому быть не могло, вот только так - как всегда - всё превосходно.
В кабинете, на мягком, даже не просто мягком, а уютном кресле от известного дизайнера С., сидела дама. По её виду, молодость и красота были тем обыденным явлением, каким является воздух. Женщина была слишком красивой, чтобы её можно было считать обычной смертной, с обычными житейскими проблемами. Её прическа и два вплетенных в волосы голубых бриллианта говорили о том, что её материальному положению может позавидовать сам Крёз. Ну, если и не позавидовать, то проявить к даме соответствующее уважение, что для него служило событием чрезвычайным.
Если возможно, то здесь надо сделать небольшую сноску для того, чтобы описать состояние самого доктора Хаши, которое весьма и весьма сопоставимо с состоянием Крёза, но разве в наше время этим кого-нибудь удивишь?
Простите, но несколько уточнений, сделанных в начале нашего повествования были крайне необходимы, так как именно данное описание властности и состоятельности людей данного круга крайне важно для продолжения рассказа.
Так вот, рассмотрев женщину, профессор подумал, - она явилась по поводу престарелых родителей и желает оплатить их трансплантацию. Дело обыденное, но все-таки несколько щекотливое. Вот так запросто, взять человека, поместить его в условия близкие к полному покою, и после этого, как ни в чем небывало общаться с ним..., не каждый на такое способен, а тем более близкие люди - родители...
- Доброе утро мадемуазель миледи! - воскликнул профессор Хаши, буквально врываясь в просторы залы. - Вы не представляете, насколько я наслышан о вашей красоте! Только боги могут любоваться вами!
- О, профессор, вы льстите мне.
- Нет, отчего же! Нет! Не льщу! Хотя, пожалуй - я льщу себе, имея смелость не пасть пред вашими ногами, и не моля о разрешении исподволь наблюдать за вашим лицом.
- Ах, профессор, умоляю вас. Если бы вы знали, как мне хочется быть обыкновенной девушкой. Дурнушкой, с прыщиками на лице, с привычным невниманием окружающих.... Если бы вы знали, как я от устала от постоянного внимания! Всегда около меня вьются поклонники, фотографы, журналисты.... Иногда я даже заглядываю под подушку, вдруг и там кто-нибудь из них спрятался.
На мгновение у профессора возникло подозрение, сама дама решила прервать телесное существование, из-за невыносимости публичной жизни, но...
- Нет, профессор, не хмурьтесь, я к вам по весьма деликатному делу.
- Понимаю, ваши родители...
- Нет. Нет. Они, к сожалению, твердо заявили о том, что ни о какой вашей замороженной криогенике и слышать не желают. Дело не в них.
- Мадемуазель..., в таком случае я не совсем понимаю...
- Профессор, позвольте. Мне очень непросто об этом говорить, но обстоятельства вынудили меня явиться к вам и просить о вашей снисходительности. Вы можете обещать мне, что всё останется в тайне?
- Полная конфиденциальность..., это основной принцип моей работы.
- Я наслышана, но этого мало. Мне необходимы гарантии.
- Мадемуазель, честь нашей клиники, разве этого мало? Нет, мы не просто гарантируем сохранность тайны имен наших клиентов, мы несем и материальную ответственность перед родственниками усыпленных. Да что там..., - профессор Хаши, наконец, присел в кресло напротив дамы и позволил себе закурить сигарету, - сумма страховки о сохранении тайны порядка двух миллиардов долларов, так что страховая компания более чем существенно охраняет наши тайны.
- Ну, хорошо профессор. Хорошо. У меня все равно не остается выбора.
- Позвольте. Выбор есть всегда.
- Да, он есть, но не в моём случае. Дело в том..., вы позволите сигарету?
- О, конечно. - Профессор протянул даме пачку редчайших сигарет и галантно поднёс зажигалку.
Дама закурила. Говорила она отрывочно, нервно.
- Через восемь месяцев у меня назначена свадьба...
- Поздравляю...
- Не с чем. Дело в том, что этот брак не совсем тот которого хочу я. Вы меня понимаете? Ах, да, вы меня понимаете. Так вот, - в голосе дамы появились металлические интонации. - Мой брак, это не просто брак, это государственная необходимость и мне придется расстаться с тем человеком, которого я люблю..., я в положении..., у меня будет ребёнок.... Я хочу, чтобы вы взяли его в клинику.
- Мадемуазель? Но это невозможно!
- Я всё оплачу..., не вынуждайте меня объяснять причины, но это единственный шанс ребенка на жизнь.
- Мадемуазель миледи, но мы имеем дело только с пожилыми людьми, уже прожившими жизнь...
- Мне так хочется оставить его! Профессор, вы не понимаете! Я не могу его оставить! Мне нельзя! О, этот брак! Я проклинаю его!
- Ах, да. Я спокойна. Сейчас, пока у меня есть время, я могу побыть на вашем острове, родить малютку, но потом..., я понимаю, что больше никогда его не увижу...
Дама разволновалась и профессор, не привыкший к подобным проявлениям чувств, почувствовал себя неуютно, и в то же время обязанным даме.
Да, в конце концов, он не смог отказать ей. Он был вынужден согласиться взять ребёнка, но дал он своё согласие лишь после третьей встречи с дамой, равно как и запросил в три раза дороже - всё-таки моральная сторона вопроса волновала его больше чем деньги, и только очень большие деньги, преломили доводы морали. В конце концов жизнь человека - это короткий промежуток между еще не знаю, и уже не помню, так почему бы не заполнить его достойной гения роскошью?