*множество страниц дневника заняты ломанными, пересекающимися, непроизвольно начерченными линиям,. Иногда среди них встречаютс, часто повторяющиеся буквы. Эти буквы складываются в короткую записку, некоторые моменты нечитаемы*
Если я выживу здесь, то все прочее - не страшно. Теперь я рада даже монстру, идущему рядом со мной. Он лучше, чем те чудовища, что ... на моем пути. Я думаю, что это конец. ... повсюду. Эти монстры вылезли из ада, ... уничтожить меня. Каждый из них. ... один на моей стороне. ... чтобы он оказался сильнее.
Сон восьмой.
*после темных, исчерченных страниц, письмо идет ровно и спокойно. Видно, что эта запись сделана значительно позже*
Давай посмотрим мои сны. Тыыыыы хочешшшшшь?
Мне сннннннннится, что я стремлюсь куда-то. Это разррррррррушенный город, а я бреду по пыльным коооооооооридорам замков. Я наступаю в пепел, и ппппонимаю, что это людской прах. Я иддддду к статуе красивого мужчччччччины с головой пса. Она возвышается надо всем. Но эти ууууууулицы, как лабиринт, затяггггггивают меня и я ннннннне нахожу дороги. Я не могу прийти к своей цели. А из закоулкооооооов появллллляются монстры. Сгуссссссстки тьмы и сгустки ссссссссссвета. Они вооооооооют, и в их вое я слышу обвинеееееееения. Я прооооооклята, и они хотят моей смерти. Я ууууууугроза для них и у них однаааааааа цель - уничтожить меня.
Я бегу, и мое сердце спотыкается и замирает, когда я пробегаю дверные и оконные проемы. Я хочу закрыть за собой вввввввввввсе двери. Но их нет. Я хочу зззззззакрыть все окна, но их нет.
Монстры догоняют меня и зззззззажимают в угол. Сейчас они порвут меня. Но среди них появляется один. Вввввожак ли он? Он свет и тьма одновррррррременно. Клубящийся, сумеречный дым, напомнивший мне волосы Гааааааанна. Вожак приближается ко мне, и равнодушные уууууугольки глаз следят за тем, ккккккак я сжимаюсь в комок от уууужаса.
Он поворачивается ко мне ссссссспиной и замирает. Я могу ннннапасть сзади, убить.
Но монстры шевелятсссссссся быстрее меня и нападают на своего вожака. Тот, кто напал первым - был ррррррррррразорван мгновенно.
Дальше они шшшшшшшшшшшли нескончаемым потоком, пытаясь добррррррррраться до меня. Но все эти ввввввволны ужаса разбивались у ног моего защщщщщщщщщитника. Этот моооооонстр защищал меня. Пока он был жив, я могла нннннне дрожать. Там, тогда... я могла не бояться.
Я не поверила тому, что могу отдохнуть от страха. Зррррррря. Это был мой шанс отдохнуть. Сумеречный монссссссстр дал мне шанс, который я бездарно упустила.
Ганн.
Захара чувствовала себя все хуже, но упрямо шла вперед. Уговоры, приказы, гневные вопли - ничто из этого не заставило ее остановиться. Они все хотели, чтобы она отдохнула перед походом к Затопленному городу. А она только бросила в своей обычной манере: "У меня мало времени". Коротко и доходчиво. И дьявольски правдиво.
В легендах упоминалось, что проклятые не жили долго.
Она была некрупной женщиной. Неизвестно, сколько силы скрывается в этом тщедушном организме. Долго ли он выдержит такое насилие над собой? Болезнь ее разума, как он понимал, всегда сказывалась на ее теле. Теперь к болезни примешивалось проклятье. Выдержит ли она?
Ганн сомневался в этом и не знал, как поступить. Он обязан идти за ней - контролировать. Ведь он дух Рашемена. Не он себя так назвал, вопреки мнению многих псевдоведающих. Не он это придумал. Он этого даже не просил. Но он дух. Всего Рашемена. Воплощенный дух, единственный в своем роде. Посредник.
И, значит, контролировать Пожирателя должен именно он. Другого выбора, другого пути ему не дано. В противном случае с него спросят. И ему это не понравится. Он должен находиться рядом с Пожирателем, но, самое главное, он должен уничтожить проклятие. Сделать для этого все, что сможет и даже больше.
Хорошо, что этот конкретный Пожиратель на его стороне. Еще лучше то, что эта девушка имеет в руках тоненькие ниточки, которые могут привести к разгадке. У Ганна не было другого выбора, кроме как помочь ей найти ответы. Только ей - ведь остальные Пожиратели никогда не проявляли такой воли, сдерживая проклятье. Если она умрет, оно переметнется на ближайшее существо. Не в Окку, нет. Окку оно поглотит. Но кого оно выберет? Сафию? Сможет она противостоять? Ганн так не думал. Рациональное убийство, уничтожение. Вот что их ждало в этом случае. Каэлин? Определенно нет, без каких-либо сомнений. Вести себя голубка могла как угодно, но в глубине ее души, ее разума таилась огромная, всепоглощающая страсть. Ганн не знал, на что она направлена, скорее всего на веру, но эта страсть сулила уничтожение, стоило проклятью лишь коснуться Каэлин. Он сам? Он дух Рашемена, и носит это звание не зря. Он не устоит. Не потому что слаб. Потому что в нем дремлет слишком много силы, которую он еще не раскрыл. Которую рано раскрывать. Но для проклятья нет понятия "рано". Оно ждать не будет, и он погибнет.
А это хрупкое, больное, измученное создание - справляется. И все, что остается ему - поддерживать ее. Тело в том числе. Ухаживать за ней. Отличная задумка. Была бы идеальной, если бы они придумали, как доносить до Захары свои мысли. Она не слушала никого.
Запись девятая.
*запись отличается от прочих. Почерк прежний, но в манере письма полностью отсутствуют признаки душевного расстройства. К концу записи рука автора начинает заметно дрожать*
Я постараюсь. В этот раз. Потом попытаюсь удавиться, но в этот раз напишу правильно. Как нужно. Как с теми, другими. Помнишь? Чтобы всегда знать. Прочесть и знать.
Каэлин. Мы не говорим с ней. Ни ты, не я. Она жалеет. Жалость - слабость. Если она считает меня слабой, значит будет стремиться уберечь. Это будет мешать потом. Ее помощь надо принять. Воспользоваться ею. Но у нас нет ничего взамен. Надо быть готовой. Рано или поздно каждый просит платы. Она потребует. В конце нам придется выяснять отношения. Я должна быть готова. Мы можем проиграть.
Сафия. Мы с ней не говорим. Она не знает, чего она хочет от нас. Я так думаю. У нее есть приказ сопровождать меня. Слепая преданность приказам старой интриганки, пусть и матери, настораживает меня. Мы не знаем всех приказов, которые она получила. Запоминаешь? Мы оба будем держаться подальше. На случай, если приказ: "Убей", когда-нибудь звучал.
Окку. Единственный, с кем можем планировать. Он знает, чего хочет от меня. Если станет совсем худо, он поддержит. Он из тех, кто считает нужным исправить свои ошибки. Я его ошибка. Он будет помогать мне. Если ничего не выйдет, меня, свою ошибку, он устранит. Как только придумает как. Пока - мы с ним говорим. С ним мы планируем путь.
Ганн. Чудддддовище. Страх. Помощь. Мы его боимся. Я чувствую, что в его руках есть какая-то власть, о которой я не ведаю. Что-то, что делает его таким. Мы должны узнать, что в нем есть. До тех пор мы его боимся. Но... мы с ним говорим. Он помогает. Защищает. Отгоняет прочь других чудовищ, потому что он их вожак. Держит меня. Заставляет питаться. Заставляет спать. Заставляет жить. Он проведет нас до конца. Мне кажется, если надо будет, за шкирку доволочет, но заставит жить, дышать, думать. И бояться. Мы его боимся. И, буду честной с нами. Если я еще когда-нибудь, хоть на секунду снова почувствую себя женщиной, мы будем с ним спать. Он хорош. Ты помнишь? Я же говорила. Поверь мне.
Сафия.
Посовещавшись с Каэлин, что было отдельным приключением, так как Сафия искренне считала, что та не от мира сего, они пришли к выводу, что Захару придется волоком тащить в торговые ряды. Одежда и доспех девушки были добротными, удобными, даже богатыми. Но легкими. Они не могли согреть в походе, посреди студеных ночей Рашемена.
Захара удивила их. Она выслушала предложение в своей обычной манере - таращась прямо перед собой пустым взглядом, а потом поглядела сначала на одну, потом на другую, и, скривив губы в улыбчивой гримасе, ответила:
- Да. Пр-равильно. Мне надо.
Дотронувшись слегка до плеча Каэлин, она приказала:
- Веди. Я и она тут не м-местные.
Полунебесная переглянулась с Сафией, но увела к торговым рядам без комментариев.
По прибытии Захара удивила их снова, обнаружив полное непонимание того, как надо подбирать одежду к лютому холоду и, как ни странно, обнаружив в себе некоторое пристрастие к чисто женскому. Они все так привыкли воспринимать Захару существом полубезумным, чуждым нормальности - было в ней нечто такое, механическое, бездушное - что проявление нормальности изумляло.
Захара обнаружила пристрастие к легким, мягким, красивым, даже кокетливым вещам. Каэлин и Сафия проявили единодушие, с безмолвным нездоровым любопытством наблюдая, как Захара прохаживается среди торговцев. Девушка, с непривычным блеском удовольствия в глазах, первым делом направилась к прилавку с бельем. Расширившимися от удивления глазами она изучила крашеное бирюзовое кружево, любовно погладила его, но отложила в итоге, купив себе практичные и непривлекательные детали туалета. Затем она направилась к меховым рядам, с растерянностью уставившись на шубы, шкуры, жакеты, перчатки, сапоги. Поглазев на это великолепие, девушка нерешительно отступила, беспомощно оглянувшись на них. Что ж... толку от Каэлин в этом деле оказалось ноль, а вот самой Сафии пришлось вспомнить забытые детские игры, наряжая их большую, больную куклу. Захара покорно позволила обрядить себя в теплую одежду, без сожаления расставшись с драной куртенкой, которую она по дешевке позаимствовала у театральной труппы, и которую носила поверх своей кожаной.
Волшебница не знала, гордиться ей собой, или это взаимодействие ее вкуса и природы, но тщедушное создание словно преобразилось. Правда, сменить заметно потрепанные детали доспеха она отказалась напрочь. Сафия решила изучить его на досуге, так как подозревала, что в нем заключена магия. А магия, творимая коллегами из другой страны, несомненно, окажется любопытной. Даже если отличия будут лишь в деталях.
Лунной полуэльфийке очень шли подобранные темные меха. И пусть ее внешность приобрела нечто мрачное, это вполне подходило ситуации, в которой находилась Пожирательница духов. В общем и целом Сафия была довольна.
- Вот вы где! - За их спинами раздался приятный голос ведьмака. - А я хотел было бить тревогу.
Сафия пробормотала:
- Разве девушки не имеют право уйти приодеться?
Он глянул на нее как-то странно, Сафия даже подумала, что этот взгляд был злым. Впрочем, он обаятельно улыбнулся Захаре, заговорив с ней:
- Этого права я не оспаривал. Ты выглядишь очень хорошо.
Странное дело, их "мне-на-все-наплевать-я-голлем" подопечная потупила взгляд и отступила за спину Каэлин, стараясь не смотреть на ведьмака. Это не было похоже на смущение от комплимента, что было бы неожиданно в ее случае, но не странно для девушки в общем. Нет, это было похоже на... страх? С чего бы ей бояться парня, который, пусть и обладал острым языком, но не сделал ей ничего плохого?
Сафия чувствовала некоторую растерянность. Ей было поручено заботиться о Захаре. Но... как?
Сон девятый.
Насссссссссссссстоящие ааааааааангелы. Какиииииииииих нигде нееет. Хоооочешь, я напомнююю тебе, как они выглядели? Как они, только краааааааасивее, с крыыыыльями.
Я идууууууу к вратам разрррррррушенного города. Выхожу по доррррррроге из кромешшшшшшшной тьмы. Меня встрееееечает Бииишоп. Как привраааатник, как ццццербер. Его ччччччерные вороньи кррррылья нервно поддддддергиваются, а сссам он снова сееееееердится на меня. Я прохоооооожу мимо, не здддддддороваясь с ним. А он рыыыыыыычит мне в спину так жжжжжжже уверенно, как дооо этого объъъъъяснял мне прописные ииииииистины: "Ты не сможешь справляться с этим вечно. Забери все, что сможешь. Забери все, прежде чем умрешь". Я идууууууу, оставляя в пылллли ссследы, я сссслышу его, но его гггголос стиххххает. Мне страшно брррррросать его там одного. Мне мне мне мне мне мне кажется, что ему грозит беда. Но я ииииду, и ко мне протягивает руку ангел-Гробнар. Егггггго крылья ккккоротки, окккккруглы и пуууушисты. Он ммммоложе здесь. Моложе, чччем я помню. Он улыбааааается, утешшшшшающее говорит: "Ты сможешь потерпеть еще немного. Может быть больше и не нужно. Может "немного" это все, и дальше будет легче. Потерпи еще немного".
Крылья ааааааангела-Кары полыхают оооооогнем, а она прекрасна, как никогда. "Бишоп прав. Пусть все горит огнем. Забери их жизни. Поглоти их дух. Прежде чем умрешь. Прежде!".
Касаввввввир, печальный ангел с с с с с с с с покрытыми ппппппеплом крыльями. "Не забывай. Противься злу и победишь его".
Нишшшшшшка. Тоже ангел, пусть и дддддддемон. "Это же не так страшно. Будто ты смертельно заболела, но с шансом на выздоровление. Так просто выздоравливай!"
Зджаээээээээв в виде ангела совсем странная, и крылья у нее, как у стрекккккккккозы. "Знай, помни. Сердце тени в середине. Ты должна бить в центр. Ты это знаешь. Иди туда, где все началось".
Я иду по этому разррррррррррушенному горрррроду, в котором ооооооооони теперь живут. Мне приииииииииятно слышать их. Я хочу оооооооостаться здесь.
Ччччччччуууддддиииищщщщщееее идет идет идет идет идет!!!!!!!! Мужжжжжчина, ссссссссотканный из тумана, дыыыыыыыма. Он - то сааааааааааааамое сумеречное чудовищщщщщщщщщщще. И пусть теперь его глазззззззззза не полыхают, сссссссловно угггггггли, неееееееет когтей и клыков, но я ууууууузнаю его. Тогда он зааааааащищал меня, а сейчас гооооооонит. Я так хочу остаться зззззззздесь, но здесь он хозяяяяяяяяин. И хозяин пррррррррогоняет меня. Я бегу к вррррратам, а он ссссследует по пятам. Когда я пррррррробегаю мимо Бишшшшшопа, он выставляет свое чччччерное крыло, прегражжжжждая чудищщщщщу путь. И снова бросссссссает мне в спину: "Помнишь, что я говорил? Не будь жертвой".
Чудовище рррррррррычит, но не пройдет мимо ссссссследопыта. Теммммный ангел. Хорррррроший. А из темноты, куда мне предстоит верррррнуться, доносссссссится красивый, как из ссссссказки голос: "Захара. Иди сюда, Захара. Скоро станет легче. Я обещаю".
А пппппппотом у меня перед глллллллазами, посреди этой черррррноты, рассыпались полупрозрачные буссссссины. И так и зззаскакали вокруг меня, так закррррррружили! Этот голос, сказочный, был мне зззззнаком. Ему я вввверила. Если бы я вспомнила, чей он!
Ганн.
Он упорно не хотел входить в сны Захары, хоть и понимал, что рано или поздно это придется сделать. Пока ему было достаточно того, что она все же откликалась, когда он звал ее из границ сна. Что-то держало ее там, и утягивало все глубже. Но он не был готов бродить с ней по снам. Он не знал, что его там ждет, но знал, что не готов к встрече с проклятьем лицом к лицу. Пока, в этот раз, он бросит ее справляться самой. Это было трусливо с его стороны, но если там с ним что-то случиться, у нее не останется и той помощи, что он мог дать. Не сейчас.
Сейчас надо направить силы на Затопленный город. Они вышли в путь. Ганн шагал с таким же нетерпением, что и Захара, пусть и по другой причине.
А она действительно лучше выглядит в этих траурных одеждах. Как вороненок. А ассоциации с вороненком, на его вкус, были лучше, чем ассоциация с плешивым хорьком. Вороны, они... колоритнее, чем драные крысы.