Вампирша стиснула зубы, напрягая все свои силы. Она чувствовала боль, и даже получала какое-то извращенное удовольствие от этого. Она была мертва чуть более тридцати лет, и уже забыла об этом ощущении. Чувства - это жизнь. Чувствовать боль, значит почти жить.
Гариус лишился возможности выражать эмоции лицом или телом. Он неподвижно стоял у пентаграммы, ни звуком, ни жестом не выдавая своих мыслей. Но она чувствовала, как он напряжен. Это было вполне естественно, учитывая, что там, на окраинах Хайклифа вместе с одним из Теней-пожирателей умирал он сам. Тот ритуал смешал их суть вместе так, что они стали одним, одинаковым целым. Лишь Гариус сохранил частицы собственной личности, но лишь частицы. В остальном - он был сплавом бывших людей, ныне Теней. Как и остальные Тени-пожиратели.
Картинка становилась нечеткой, и Гариус взял ее за руку, усиливая их контакт и общую магию. Его рукопожатие было не сильным, почти спокойным. Но пламя в глазницах будто бы стало ярче, когда он смотрел на картину этого... поражения. Носительница осколка с призрачным мечом в руках была... не подобрать слов. Она была чем-то большим, чем была ранее. Ее скверна, раньше лишь слабо ощущавшаяся вокруг нее и, наверняка, незаметная для живых, теперь отголосками звенела здесь, в Мерделейне, пробиваясь через портал. Эта аура сбивала с толку, звала за собой и манила так же, как и ауры сильных чернокнижников и колдунов. Фара сражалась не только с магией и расстоянием, но и собственной природой.
Конструкты, как нелепые, бесконтрольные, изломанные куклы валялись на земле без движения. Проклятья чернокнижника Джерро и его мощь заставляли Фару задыхаться.
Гариус сжал ее руку крепче, призывая сосредоточиться. Они оба, молча, глядели на то, как отряд рыцаря-капитана медленно окружает раненную Тень-пожирателя.
Гариус четко произнес, обращаясь к своему собрату:
- Убей того, кто держит имена. Это единственное твое спасение. Убей его.
Обезумевшая Тень-пожиратель метнулась к чернокнижнику, расшвыряв нападавших людей. Девочка с осколком в груди перекатилась через голову, вскочив на ноги. Она кинула короткий взгляд на следопыта, по виску которого стекала густая кровь. Фаре казалось, что она даже здесь чувствует этот сумасшедший запах сильной жизни, даже здесь этот запах крови. Паренек осторожно покачал головой, будто пытаясь прояснить сознание. Но тут же, будто и не был ранен, перехватил оружие удобнее, снова ввязавшись в драку.
Гариус зарычал, усиливая их связь. Фара почувствовала, как темная магия мощным, обжигающим потоком хлынула через ее тело туда, где сражались его брат по тени с одной стороны, и его последняя пешка в плане с другой. Кем он готов пожертвовать? Вампирша прохрипела:
- Кто-то один. Выберите.
- Обоих. Бишоп ничего не заметит, если мы усилим давление.
- Заметит. Он сильнее, чем я думала, он...
Гариус перебил ее резко:
- Позже. Не время. Тень. Я выбираю Тень.
И выбор был сделан вовремя. У Фары просто не было сил на обоих. Бишоп как раз перехватил посох Тени-пожирателя, готовый обрушиться на голову колдуньи, и заорал, когда раздался хруст сломанной кости. Сила и мощь Тени велика. Но Фара буквально вбросила в портал свою силу, смешанную с силой Гариуса. Она была уверена, что амулет обжег грудь следопыта, но вместе с тем и его тело, его разум получили ту полную силу, что была дана ему от природы, но навсегда заперта и неразвита где-то в глубине его существа. Короткий миг, который не увидел никто из сражающихся. Сила, которую не заметил даже сам Бишоп. И последствия: Тень отброшена ровно на тот единственный шаг, который необходим, чтобы свет паладина ударил по пылающему черепу. А сам паренек упал, истощенный магией, к которой не привык.
А рыцарь-капитан все же испытывала в его отношении совершенно определенные эмоции. Ее бешенство почти можно было сравнить с гневом нечисти. Вампирша улыбнулась сквозь боль, которая становилась все сильнее. Наконец она затопила ее сознание, заставив Фару прервать ритуал. Последнее, что с гневом увидел Гариус, это то, как ненавистный Аммон Джерро подбирает фолиант Ильтказара.
Им обоим потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя. Ей, чтобы избавиться от отголосков боли, а ему, чтобы совладать с яростью. Наконец он ровно и даже с долей ласковых ноток в голосе заговорил:
- Так что ты весьма вовремя хотела рассказать мне о Бишопе?
Фара предусмотрительно распласталась ниц, не уверенная в том, что ее не хотят убить прямо на месте. Конечно, она была одним из его ценнейших магов, но незаменимых нет. Женщина заговорила:
- Я долго наблюдала за ним, и действовала очень осторожно. К тому же связь, которую вы устанавливаете с ним, не может быть очень сильной, ведь от вас не осталось крови, а ваша плоть смешалась с чужой. Но он инстинктивно сопротивляется даже такому слабому вмешательству.
- Мне все равно, сопротивляется он или нет. Мне нужно, чтобы он был полностью готов к ритуалу. Когда придет время, он должен быть готов к тому, чтобы стать полностью подконтрольным мне.
Вампирша спокойно возразила, напоминая Гариусу о бренности человеческой плоти:
- Но он может умереть раньше. У него хрупкое тело человека, а мы пытаемся проделать с ним то, к чему других готовят постепенно, годами. Он не выдержит такой сильной магической атаки.
- Он может выдержать многое. В этом я уверен.
- Я не стану спорить с вами, повелитель. Но вот мои наблюдения. Он стал замечать, что его физическое состояние не соответствует тому, чего он ожидает от себя. А он прекрасно знает цену себе. Он мгновенно замечает перемены. И не доверяет нам. Нетрудно связать странности вокруг себя, своего поведения, усталости, памяти, постоянной сонливости, ослабевшей реакции - с нами. Он поймет, что мы что-то делаем с ним. По меркам живых он здоровый и сильный мужчина. Ничего из того, что я перечислила не должно и не может происходить с таким, как он. Он уже подозревает нас. К тому же, если я надавлю чуть сильнее, то доведу его если не до смерти, то до психического, а может и физического истощения. Он может погибнуть, господин.
Пальцы Гариуса, пальцы скелета, с хрустом пробежались глухой дробью по стене. Оскаленный и полыхающий череп повернулся в ее сторону с выражением одной единственной возможной эмоции - насмешки:
- Подозревает... значит, ослабь давление. Пока что мне нужно, чтобы он оставался в своей плоти. Сильной и привлекательной для этой маленькой рыцарской занозы. Давно хотел спросить твоего мнения... ты хотела бы заняться его обращением?
Глаза Фары вспыхнули голодом, когда она представила себе эту жертву. Его кровь была сильной, и она хотела этой крови. Да, она хотела бы заняться его обращением.
Бишоп тихо бросил:
- Выползай, нечисть.
Фара выскользнула навстречу ему. Мальчику потребовалось много времени, чтобы суметь уйти из лагеря. Аида не шла за ним, не пыталась лечить или даже заговорить с ним. Но глаз не спускала. Неизвестно, что по этому поводу думал следопыт, но Фаре казалось, что в этом взгляде смешано подозрение и беспокойство. Она не доверяла Бишопу, но и отпустить не могла.
Его волосы слиплись от крови в том месте, где на голове подсыхала рана. Запекшаяся кровь пахла не так сильно, но теперь, когда Фара знала, что этот парень - ее собственность, голод ощущался стократ сильнее. Женщина медленно протянула руку, дотронувшись до предплечья недавно сломанной руки:
- Паладин хорошо лечил тебя?
Он дернул плечом, отстраняясь от нее:
- Я в порядке и способен убивать, если тебя это интересует.
- Вообще-то я просто беспокоюсь о тебе.
- Обойдусь. - Он посмотрел ей в глаза с нескрываемым презрением. Потом перешел к делу: - Аида нашла какую-то книгу. Они с чернокнижником чуть не обоссались от радости и заявили, что теперь есть шанс попасть к Королю Теней без вреда для здоровья. Шанс есть? Вы все сделали?
- Да. Мастер Алданон обладает весьма впечатляющим интеллектом. Он поймет, что нужно делать. Твоя милая командирша будет в чертогах нашего Короля точно по заказу.
- Хорошо. Что мне?..
- А тебе больше ничего, Бишоп. Мы отводим твою банду. Пошлем их к границам Порта-Лласт. Тебе останется только приглядывать за нашей девочкой, да осуществить общий план. Больше мы не будем подвергать тебя опасности, и делать тебе ничего не надо. После того, как твою Аиду убьют, Король захватит всю территорию бывшего Иллефарна, но дальше вряд ли пойдет. Это я так думаю, а не Гариус. И еще я думаю, что Гариус захочет взять под свое крыло земли его юности. Лускан будет нашим. Нам с тобой в будущей войне отведена не последняя роль, но и награда будет соответственной. Если хочешь, всю гильдию тебе отдадут на блюдечке, чтобы ты делал с ними все, что в голову взбредет...
Следопыт усмехнулся, облокотившись спиной о ствол дерева и скрестив руки на груди:
- Повремени с золотыми горами и радужным будущим. Сначала надо умудриться убить Аиду. Вы уверены, что справитесь с этим?
- Я не знаю. Гариус уверен. Но он хочет, чтобы ты рассказал все, что знаешь о мече Гит и о том, как Аида сжилась с таким оружием. Как она?
Парень почесал щеку, поморщился и ответил с нотками смеха в голосе:
- Ну, когда ее только привезли из деревни, она пускала слюни и не реагировала на происходящее. Потом что-то переменилось, когда она увидала своего давнего дружка. Она взбеленилась, впала в истерику, набросилась на меня с кулаками, и, судя по рассказам часовых - полночи выла и хрипела, в то время как чернокнижник с гит колдовали над ней. Потом где-то с день жрица донимала ее с проповедями о мече. Смотрит гитзерай на этот меч, как на волшебный и недосягаемый хрен. Потом за капитана взялся Джерро, но много они не наговорили, нам пришлось мчаться в Хайклиф. В общем... я не знаю, изменилось ли что-то внутри нее. Мы с ней еще не разговаривали. Она льнет к чернокнижнику, как к материнской титьке, а тот тихо мелет языком не останавливаясь всю дорогу и на привале.
Фара задумалась, усевшись в корнях того же дерева. Усмехнулась про себя карикатурности происходящего - свернулась клубочком у его ног, как преданная волчица. Ха-ха! Мысль о том, что скоро роли поменяются, и он перестанет шарахаться от нее, как от огня, доставляла ей удовольствие.
Правда, Бишопу ее забавы, судя по всему, пришлись не по вкусу. Он мгновенно отошел в сторону. Не доверяет... Фара заговорила:
- Чернокнижник владел в свое время всем мечом, целым. И сумел справиться с ним. А у него не было ни гитзерай, ни прочих средств под боком. Я думаю, он все растолкует девочке, и малышка справится без потерь.
- То есть она не изменится?
- Нет. Не должна. Этот меч действует... ну, не магически. Это оружие веры чужой нам расы. Только и всего. Оружие веры. А Аида верующая. Ее бог поможет ей справиться с этим.
- Ладно. К черту Аиду. Ты мне кое-что должна объяснить. Обо мне.
- Ты об этом? - она оказалась рядом с ним, заставив мальчика вздрогнуть. Провела пальцем по коже под глазом, нежно улыбнувшись. Парень прищурился, оскалив зубы. Запавшие, потемневшие глаза - все, что явно выдавало его усталость. Но и в общем он переменился. Заметно осунулся, кожа утратила тот золотистый цвет загара и побледнела. И веснушки пропали. Они ей нравились. Вряд ли их кто-то замечал, но вампирское зрение острее человеческого. Семь едва-едва заметных коричневых пятнышек на переносице - теперь они пропали окончательно. Волосы потускнели, утратив рыжеватый блеск и оставшись темно-русыми. Вампирша мысленно приумножила эти признаки на двое и поняла, как он будет выглядеть мертвым.
Фара отогнала от себя заманчивые картинки будущего и убедительно заверила:
- Ты нужен Гариусу и он не станет вредить тебе. И я сама успела к тебе привязаться. Я стараюсь проделать все как можно мягче, без вреда. Но настанет время, когда тебя придется прятать в Мерделейне, а это не лучшее место для живых. Мы должны подготовить в тебя. По капле вливать в тебя тень, которая поможет тебе выжить. Я лично позабочусь об этом, обещаю. Но нужно потерпеть. Я ни на секунду не оставлю тебя, не брошу. Я буду твоей поддержкой и подготовлю тебя. Я...
- Отрезать бы твой змеиный язык, да боюсь, Гариус пришлет кого-нибудь еще гаже на замену. Сколько мне это еще терпеть?
- Скоро станет легче. Это как с ядами. Постепенно ты привыкаешь. Сейчас кризис. Он пройдет.
Еще раз злобно глянув на нее, Бишоп ушел, не находя нужным что-то говорить.
Аида.
Жалкая процессия. Совершенно безумный Ниваль. Он действительно ненормальный. Теперь девушка убедилась в этом окончательно.
За ее спиной скрипели повозки с трупами. Солдаты Коллума. Сам Коллум. Конструкты для Гробнара.
Она поссорилась с начальником девятки. В пух и прах. И он ускакал со своим отрядом в Крепость настолько же быстро, насколько долго тянул, прежде чем явиться в Хайклиф. Даже труп Коллума не прихватил. Хотя, еще на примере Мэлии стало ясно, как ценны для своего руководства члены девятки, будь они хоть сотню раз отмечены за заслуги перед троном. Что ж... Аида придумала как обойтись с забытыми телами.
Девушка воспользовалась правом, которое ей дал Нашер, и велела Нивалю убираться с ее земли. И подписала указ о том, что она развязывает войну и запрашивает войска у своего правителя. Прямо там, в крови и грязи, на огрызке пергамента, который нашла в том хламе, что таскала за собой в походном мешке. Каллиграфический почерк Касавира, твердый и размашистый Аммона, нечитаемый Бишопа и убористый Кары - заверили необходимость и важность двух строчек на этом... документе. Она отправила Ниваля к лорду Невервинтера, собрать подготовленные войска и убираться в топи, организовав фронт. Она понимала, что эти войска будут уничтожены. Но лучше было принять нежить на своих условиях. Сейчас Крепость была готова к битве, а хилым энтузиазмом ее солдат стоило воспользоваться прежде, чем он растает как дым. Нивалю она пожелала не вернуться. Он пожелал ей победить в войне, но тоже не выжить. Вполне теплое прощание.
У нее в запасе оставалось несколько дней. Пока Ниваль доберется до Крепости, пока доедет до Невервинтера, пока они доберутся до топей, и там, смотря сколько им хватит сил держаться. Время есть. Закончить все, что осталось.
Касавир не спускал с нее глаз, коршуном кружа над душой. Он не одобрил ее обращения с Нивалем. Но переживал за нее все же. Еще бы! Как он, должно быть, перепугался, когда понял, что выбранная им жертва войны в ее лице, пытается выскользнуть из-под контроля. Ведь если бы она рехнулась, встать лицом к лицу с Королем Теней пришлось бы ему самому, не иначе. Ну, чтобы оправдать звание борца со злом.
Когда они явились в Крепость, Ниваля уже не было. Как Аида и велела. Анкус распорядился разгрузкой телег. А Аида отправилась на поиски Свет Небес.
Девушка нашла аассимарку на тренировочном поле, отвела в сторонку и обратилась с просьбой, которая, наверняка должна была оскорбить воительницу до глубины души. Восторга она действительно не выказала. Но... согласилась! На своих условиях, но все же. Хотя, выбора у нее было немного.
После этого она отправилась в свою комнату, где и заперлась. Кара сделала все, как Аида просила. Отрезы черной ткани успешно были обшиты и превратились в знамена. Красиво вышитые посередине изображения глаза со слезами. Знамя рыцаря Невервинтера. Ее работницы хорошо постарались, а Кара хорошо все организовала.
Аида вдела черную нитку в иглу и уселась за работу. Она не особенно любила это дело, но пару стежков в состоянии была сделать. Пока на жаровне томился отвар, девушка успела нашить в углах знамен корявые изображения звериной лапы.
Перемешав отвар и добавив ингредиентов, она расстелила знамена перед собой, уселась на корточки и затянула ту единственную песню, что знала. Потом молитва. Потом песня. Специально припасенная кровь жертвы, смешанная со спиртом обагрила только что нашитые рисунки. Она выпила той же смеси. И снова пела. Тихонько, чтобы не было слышно за дверьми. Она могла проиграть. Могла потерять все. Но сейчас все, что она имела - посвящалось Малару. В его честь. И что бы ни случилось, это место всегда останется освященным его Темным стражем.
Она молилась... да, она не смогла быть полностью самоотверженной и все-таки эгоистично молилась о победе. О славной охоте, победе, жизни.
Это ее успокоило. Достаточно успокоило и укрепило в решимости закончить все скорее. Она устала. Кроме того ей показалось, что давление меча вроде бы ослабло с молитвами. Аммон объяснил, что знания того мира вполне успешно можно заглушить воспоминаниями из этого мира. Сосредоточиться на всем, что дорого тебе. Вертеть малейшие кадры памяти и тогда то, что является несовместимым по природе происхождения, начнет борьбу за власть. Так и случилось. Победил ее разум и ее душа. Она помнила и чувствовала больше и в большей мере, чем меч знал.
Потом она залила готовый отвар в горшок с медом, тщательно перемешав получившуюся густую смесь. Завтра она разберется и с этим.
Утро встретило ее яркими солнечными лучами. Девушка вдохнула душистый летний воздух, прижимая к груди знамена и придерживая подбородком закрытый крышкой горшок с медовой смесью. Как же она не заметила... прошла весна и лето уже вступило в свои права. Казалось невозможным, что этот яркий свет потухнет скоро под давлением тени - настолько сильным и полным жизни был этот свет.
Отдав знамена Катрионе, она велела вывесить их. Сама же направилась к шлюхам. Крита приняла ее с удивлением. И еще больше она удивилась, когда увидела, что следом за Аидой вошел Волк. Аида в последний раз предложила детям уйти из крепости, и парень опять отказался. Тогда Аида изложила ему свою задумку. Она не настаивала. Решение было за ним. Волк побелел как полотно, но уточнил:
- А это будет больно?
- Нет. Я же готовила это для детей. Вы просто уснете. Боли не будет. Ты согласен?
- Я... - казалось, что дерзкий мальчишка впервые в жизни по-настоящему потерял дар речи. Но он взял себя в руки и повел себя так, как и должен вести лидер шайки. Принял решение. - Я согласен. Но я не смогу сделать это. Просто не смогу.
- Поэтому я и привела тебя сюда. - Аида обернулась к Крите, которая слушала их, сурово поджав губы. - Ты и твои девушки тоже спуститесь с остальными женщинами и детьми в подземелье. Вы сможете это сделать?
- Да.
Аида улыбнулась. Сколько лаконичности было в этом коротком ответе. Она кивнула обоим:
- Тогда надеюсь, что это не понадобится.
Она ушла, оставив перед хозяйкой борделя горшочек со сладким, концентрированным сильнейшим ядом. Если Крепость падет и нежить прорвется внутрь, нежная и живая детская плоть им не достанется. Дети не должны умирать в муках. Молодняк убивать нельзя. Но если очень надо... она лучше сама убьет свой молодняк быстро и безболезненно, чем позволит нечисти рвать их живьем на клочки. Ни дети, ни служанки крепости не были способны на такое. Сутенерство - достаточно тяжелая профессия, чтобы выработать за годы практики безжалостность. Крита сможет. Ее шлюхи тоже. Не так уж сложно накормить детей ядом.
Касавир.
Все будто замерло в ожидании известий с линии фронта. А Аиде хоть бы что. Кажется, она решила в эти несколько дней получить все то, что не получила за прошедший год. Однажды он даже застал ее на заднем дворе, играющей в мяч с детьми. Девушка была в свободной рубахе, старых штанах, перепачканная в пыли с ног до головы. И смеющаяся искренне, светло, ярко. Сейчас тот свет, в существовании которого в ней он стал сомневаться, был виден весь, как пылающий огонь. Настолько ярко и живо, что он с грустью и страхом ясно осознал - она готовится умирать. Она не видит ничего вокруг, кроме мертвых. Для нее уже все вокруг мертвы. А ее игривая жизнь - пир во время чумы. Пляски с мертвецами.
Их взгляды встретились, и он понял, что не ошибся. Даже он уже не раздражал ее. Он был для нее шевелящимся скелетом в паладинских доспехах. Всего лишь.
Мужчина покачал головой и ушел оттуда. Руки опускались. Это был конец. Больше он ничего не мог сделать для нее. Не мог спасти.
Касавир поднял лицо навстречу теплым лучам солнца. Что ж... надежда есть всегда. Что-то подсказывало ему, что Бишоп в ее глазах еще жив. Значит, хоть в чем-то она видит жизнь. А самому Касавиру есть за что сражаться. Ведь из мертвецов здесь лишь она одна. Остальные живы. И он клялся многие годы назад сохранять жизни. Ему еще есть за что сражаться.
Аида.
Спустя время в крепость стали приходить телеги. Сначала по одной, а потом потянулись обозы. То раненное мясо, которому удалось удрать с границ топей. Сержанты, сопровождавшие раненных сообщали, что сам Нашер повел войска. Раненных отправляли по двум дорогам. Тяжелых - в Невервинтер. Тех, кто мог сражаться после вмешательства жрецов - в Крепость-на-Перекрестке. Бой длился уже две ночи. Значит, к тому времени, как состоялся этот разговор, от армии не осталось ничего. Когда сержант уезжал оттуда от восьмисот человек осталось меньше трети.
Касавиру и Зджаэв привалило работы. Вмешался и Стартейр, внесший серьезный вклад. И все же, десять человек спасти не удалось. Они отправились на Аидин мрачный склад.
Все кто мог, сбежал из крепости. Закрылась лавка Диккина и Карлины Серрар, Сэл махнул рукой на таверну, где почти не осталось постояльцев.
Аида будто чувствовала последнюю ночь. Это буквально витало в воздухе. Она велела выкатить и открыть десять бочек с вином и столько же с элем. Возможно уже завтра пить будет некому.
Пока паладин и жрица трудились над раненными, ее спутники заканчивали свои дела, а Кана билась над картами и тактикой, оставшийся гарнизон и все жители крепости собрались во дворе. Были разведены костры и забито две коровы. Все это выглядело как местный праздник. Только общее угнетенное молчание портило это впечатление.
Ближе к утру Аида проходила мимо своих людей. Вот Сэл сидит на лавке и угрюмо пялится в костер. Вот Лиззи свернулась калачиком, и спит, положив голову на пузо Волка. Некоторые мужчины еще выпивают, тихо переговариваясь. Многие разошлись. Кто-то остался спать у костра. Диккин тихонько наигрывал какую-то незнакомую, грустную мелодию. Гробнар слушал, нахохлившись и хмурясь.
Аида вошла в затихшую таверну, где давно потухли свечи. Только камин скудно освещал главный зал. Бишоп сменил место своего обитания, перебравшись чуть ближе к теплу и свету очага. Казалось, что он спал, развалившись от души на лавке и устроив под головой свернутый плащ. Но когда она вошла, парень приоткрыл глаза, лениво поглядев на нее. Тоже пьян. Взгляд тяжелый и мутный, ленивый.
Девушка неуверенной походкой прошествовала к нему, устроившись на той же лавке, у Бишопа под боком. Протянула ему свой кувшинчик, который притащила с собой, трепетно обнимая. Он поморщился и покачал головой, махнув на стол, где громоздились початые бутылки. Он оперся на локоть, с легкой сонливостью глядя на нее. Аида примостилась у него подмышкой, облокотившись на него и вытянув скрещенные ноги вдоль лавки. Тяжко вздохнув, она оповестила полупьяным тоном:
- Забавно будет биться с нечистью с похмелья. Помирать, так с весельем, да?
Он пошевелился, согнув вытянутую руку и положив ладонь ей на голову, пальцами проведя по глазам девушки. Угрюмо бросил:
- Закрой рот и спи.
Она отставила кувшин, плотнее запахнув куртку и уткнувшись носом в сгиб его локтя.
Их сон был тревожным и прерывчатым из-за не самого удобного места. Когда она в очередной раз переворачивалась, поняв, что разбудила и его, она тихо произнесла:
- Я сумею победить. Точно. Я смогу.
Хриплый со сна голос с усмешкой раздался у нее над ухом:
- Не обманывай себя.
- Я смогу.
- Нет. Но ты можешь выжить, если вовремя свалишь отсюда.
- С тобой?
- Да. Мы сбежим, а это мясо сдохнет здесь, как и полагается. - Он широко зевнул и, клацнув зубами, закончил свою мысль: - Я могу вывести нас отсюда. Они даже не узнают.
Она тоскливо вздохнула. Как просто было бы. Предложение заманчивее некуда. И это второе подобное предложение с его стороны. Наверное, этим он исчерпал весь возможный запас проявления эмоций. Ей хотелось улыбаться, и плакать одновременно, потому как она не могла согласиться:
- Не выйдет. Я должна убить его. Или он никогда не оставит меня в покое. - Она подосадовала на то, что в ее голосе явно слышались извиняющиеся нотки.
Девушка повернула голову, заглянув ему в лицо. Он говорил с закрытыми глазами. Почувствовав ее движение, он глянул на нее с совершенно непонятным выражением. Его губы лениво изогнулись в гримасе легкого презрения, или досады - этого она тоже не смогла понять, а он веско сообщил:
- Эта крепость - камень у тебя на шее. И если ты от нее не избавишься - ты потонешь . Но ты же дура, что с тебя взять.
Она кивнула, не уверенная, что ей стоит что-то говорить, ведь голос мог выдать ее эмоции. А он снова безмятежно спал.
Их разбудила Нишка. Воровка осторожно потрясла их за плечи. Ее голос был глухим и грубым:
- Началось, ребят. Кана зовет нас.
Аида потерла лицо ладонями, после чего широко улыбнулась воровке:
- Время умирать?
Бишоп уже направлялся к выходу, перекинув перевязь через плечо:
- Повремени подыхать, командир. У тебя много дел.
Она с беспокойством глянула ему в спину. Он хотел сбежать. Останется ли он сейчас, после того, как она отказалась? Она спросила осторожно:
- А ты?..
- А я, видимо, тоже не шибко умный.
Нишка незаметно пожала ладонь Аиды, задорно подмигнув и подбадривая ее.
Глава 21.
Аида.
Раненный Нашер. Девушка глазам не верила. Как же Ниваль не уследил-то? Эта мысль породила клокочущий в груди смех. Лорд и его песик с ненавистью уставились на нее, а Аида со смешком произнесла:
- Союзников вы не дождались, да?
Кана, вздрогнув от осознания того, насколько наглый тон взяла ее капитан, перебила ее и увела разговор в другое русло, обсуждая тактику предстоящих боев. Нашер очень удивил Аиду тем, что живо интересовался ее мнением и планами. Девушка предпочла его разочаровать. Впрочем, продлился разговор недолго. Как бы Нашер не хорохорился, силы терял он быстро. Но в выделенную ему комнату направился сам, без посторонней помощи.
Аида перехватила Ниваля прежде, чем он успел просеменить следом за своим хозяином. Она приблизилась вплотную и зашипела:
- Если ты, проблядушка, думаешь, что твой хозяин защитит тебя от меня, ты глубоко заблуждаешься. Я велела тебе больше не появляться на пороге моего дома, но обстоятельства на твоей стороне. И теперь, всего лишь пока, ты говоришь от имени Нашера. И я буду слушать его указы. А ты будешь добросовестно проливать кровь, когда придет время большой драки. После этого ты уйдешь. Иначе умрешь. Запомни это.
Ниваль выслушал ее, молча и не выказывая эмоций. Но стоило ей закончить, как его рука схватила ее за горло, а глаза, так похожие на ее собственные, цвета серебра, злобно прищурились. Он явно хотел что-то сказать, но не стал. Лишь спустя пару секунд, когда убедился, что девушка задыхается, он с презрением оттолкнул ее, раздраженно обронив:
- Ничтожество.
Впрочем, в общем штабе они оба вели себя сдержанно и ровно. За одно дело сражаются все же. Кана доложила последние новости о передвижениях нежити. Новость о том, что мосты на подходах к крепости заняты - была самой воодушевляющей. И необходимость вернуть мосты себе. И невозможность отправить большой отряд для этого дела. Снова рыцарь-капитан. Наша надежда, рыцарь-капитан. И ее доблестные командиры. Сколько вас будет? Кого вы возьмете с собой, рыцарь-капитан, в эту самоубийственную прогулку?
Аида чувствовала горечь. Шансы, тающие с каждым мгновением. Новые и новые сюрпризы. А Кана, тот единственный человек, кто на самом деле мог спасти Крепость и был надеждой всех находящихся в ней людей вместе взятых, ждала ответа. Аида вздохнула:
- Бишоп и Кара.
Следопыт, и в этот раз не сумевший оставить свои шпильки при себе, и Кара, недобро усмехнувшаяся. Убийца, из которого давным-давно выбили все мало-мальски хорошее и ведьма, сходящая с ума от распирающей ее силы. Достойная компания для бесноватой вроде Аиды. Сейчас девушка впервые за все время осознала, насколько идеальная компания у них подобралась. Отщепенцы, необходимые для спасения мира, но неприспособленные к мирной, обычной жизни, и она - всего лишь охотница Малара, такой же отщепенец. Что же будет с ними со всеми, если они победят? Смерть сейчас казалось не такой страшной, как будущее каждого из них, в котором ни одному нет места.
Аида прогнала эти мысли. Есть ли оно, это будущее? И вообще - нашла о ком беспокоиться.
Бишоп, Кара и она. Освободить мосты. Сейчас же. Смерть у порога!
А день такой солнечный! Вон как солнце играет на лоснящихся шкурах лошадей. Отражается в глазах ее крестьян. Все высыпали сюда, будто провожая в последний путь. С ума сойти - даже дети. Ха-ха!!
Аида, поддаваясь порыву, наклонилась к светловолосой девчушке и подбила ее шепотом на забаву, укрепив сделку прихваченным с собой в дорогу, ароматным яблоком. Девочка улыбнулась и побежала вперед, выполнять команду капитана. Аида дернула за руку Нишку, привлекая ее внимание и заставляя смотреть на представление.
За спиной Бишопа стояли бочки кузнеца. Неподалеку Касавир держал походный мешок Кары, пока колдунья возилась с лошадью. Следопыт держал своего коня в поводу, пробегаясь взглядом по толпе. Наверное, ее искал, желая быстрее выехать.
Девчушка вскарабкалась на бочку и тронула парня за плечо. Он резко обернулся, с недоверием уставившись на ребенка, который осмелился к нему прикоснуться. Малышка улыбнулась, продемонстрировав отсутствие молочных зубов, и оповестила:
- Мне сказали, что вы идете нас спасать и можете умереть. Вы очень храбрый!
Следопыт нахмурился и попытался отойти. Не успел. Девчонка стремительно наклонилась и чмокнула его в щеку, заставив беднягу шарахнуться в сторону, а освободившегося Касавира в три шага сократить пространство и схватить ребенка на руки, закрывая ее своим телом. Аида впервые видела, как тот смеется. Не сдерживает смех, а откровенно хохочет, отступая с ребенком на руках и задыхаясь. Она его понимала. Они с Нишкой, например, чуть не заплакали в обнимку от смеха.
Следопыт сделал глубокий вдох, прикрыв глаза. Аида видела, как сжался и разжался его кулак. Но он вполне быстро взял себя в руки и в упор поглядел на Аиду, вопросительно дернув головой.
Девушка забралась в седло, все еще улыбаясь:
- Прости дорогой. Это действительно было смешно.
- Смешно будет, когда ее маленький скелет будет бродить в царстве Короля Теней.
Тоже верно. Будет крайне забавно. Главное, чтобы он не прознал, кто подстроил эту гадость. Девушка усмехнулась, хитро поглядев на него:
- Пойдем спасать мир, герой ты наш девичьих грез?
Бишоп только зыркнул на нее, будто на пресмыкающееся, и ровно проговорил:
- Единственная разумная девка в крепости оказалась малявкой и без зубов.
Аида рассмеялась: каков же красавец, а! Выдержка что надо. Девушка ухмылялась, выезжая вслед за ним.
Бишоп.
В первой стычке они помогли кучке ополченцев, которых Аида взяла под свое командование. А после этого их встретил Аидин папаша, порадовав доченьку трепетными и полными беспокойства напутствиями. Девка была не менее мила, велев ему катиться куда подальше. Надо отдать коротышке должное, он не попробовал отшлепать кровиночку по заднице. Впрочем, на всех остальных поглядел злобно, явно не радуясь тому, в какой компании гуляет девочка.
Бишоп покосился на эльфа, когда тот проходил мимо:
- Поторопись, папаша. Глядишь, не успеешь спрятаться за дочкину юбку.
Эльф сумрачно улыбнулся, остановился и выдал:
- А там все места уже заняты. Если только ты подвинешься.
- Я спрячусь под юбкой, и тебе сразу повезет.
- Ну, дерзай. Только приглядывай, чтобы не взбрыкнула.
Бишоп хохотнул, увидев выражение лица обсуждаемой юбки. Следопыт проговорил, глядя вниз с холма, откуда открывался дивный вид на бойню солдат с нежитью:
- Мы все придумали, капитан.
- Я слышала. И запомнила. Ловлю на слове, следопыт. Только не сдохни в ближайшее время, идет?
Х-ха, ты посмотри, у кого-то дерзость проклюнулась. Забавно.
Он направился следом за капитаном, которая врубилась в ряды упырей, помогая запыхавшимся и отчаявшимся лучникам.
Командовать отрядом стрелков Аида поручила ему. Что было лучше, чем обязанность изображать ее телохранителя. Девка вела за собой бойцов, кромсая старые кости и протухшую плоть. Его солдаты снимали всех, кто подвернется. А колдунья разошлась от души, компенсируя долгое время бездействия. В какой-то момент Бишопу показалось, что она вот-вот лопнет, превратившись в огненный смерч.
Потом они обнаружили склад с вампирами, которых благополучно оставили загорать на солнышке. Бишоп искренне понадеялся, что среди обугленных костей есть и пепел его знакомой нечисти. Хотя на такое везение рассчитывать, конечно, не стоило.
А потом они прорвались через последний мост на поляну, где их встретил Черный Гариус собственной персоной. Он спокойно обратился к командирше:
- Ты пришла отдать мне мою крепость?
И тот же голос раздался в голове у Бишопа:
"Ради всех кругов, какого демона ты забыл тут, рейнджер?!"
Он поморщился одновременно с тем, как капитан с мрачной улыбкой уточнила:
- Как тебе нравится в качестве преданного слуги?
- Я служу, может быть. Но умирать придется тебе.
А вместе с тем:
"Порежь ладонь. Моя нежить не тронет никого с запахом твоей крови".
Что Бишоп и проделал, добросовестно и незаметно. И, когда началась особо горячая пляска, даже умудрился испачкать и Аиду своей кровью. Она весьма вовремя оступилась, дав ему возможность поймать ее. Он совершенно не понимал, как эта проклятая тенью магия работает. Но работает же. Пока что большего и не надо.
Дейгун.
Аида прыгнула на нежить, которая возвышалась над ней, подобно колонне. Он впервые наблюдал, как его дочь сражается в настоящем бою. И был поражен этим зрелищем. Не потому что она была какой-то особенной, а потому, что видеть девушку, которую ты помнишь писклявой и в мокрых пеленках, вдруг, оказавшуюся крепким, опытным бойцом - было странно.
Его дочь с силой полоснула по хребту скелета, прогнулась назад и закричала. Нежить сбежалась на этот крик тут же, а Аида закружилась в водовороте выпадов и прыжков, окруженная тварями. Вокруг них свистели стрелы, каждая из которых, без промаха попадала в головы нежити. Над поляной разносился запах паленой плоти.
Он отдал команду и они с лучниками поднялись из-за холма, помогая команде Аиды прикончить оставшихся тварей.
То, насколько большой была эта нежить - было неожиданным. Дейгун закусил губу, прищурился и отправил две стрелы подряд. Эта нежить была крепче, сильнее. И Аида не ожидала ничего подобного. И Дейгун оказался здесь вовремя.
Но он просто не мог уйти, зная, что она может встретить сильное сопротивление. Король Теней стал кидать на уничтожение его дочери все большие и большие силы. Впрочем, то, что Дейгун видел сейчас, успокоило его - его дочь справится.
Девушка обтерла клинок о траву и провела по лезвию тряпицей. Крохотные куски протухшей плоти, прилипшие к стали, упали на землю. Наглый парень, который всюду увивался за Аидой, бродил среди трупов, извлекая целые стрелы. Оно того стоило - вооружение у него было отличным, вплоть до магических и ядовитых стрел. Кажется, его дочь испытывает к этому... Бишопу особые чувства. Она всегда старалась брать то, что хочет любыми средствами. Попытка купить чье-либо расположение было вполне в ее духе.
Она же приближалась к Дейгуну, глядя маловыразительными светлыми глазами. Он еще раз подивился тому, насколько мало в ней от Эсмерель. Разве только худоба фигуры. Дейгун всегда думал, что ему было бы любопытно поглядеть на кровного отца Аиды и сравнить, действительно ли она пошла в него. От него ли эти дикие повадки? Так ли он сжимал челюсть, выпячивая подбородок? Смотрел ли он так же, наискосок и исподлобья, будто боялся и злился одновременно? Было ли в его присутствии так же тяжело, будто что-то давит на грудь?
Его дочь все чаще смущала Дейгуна. Странное существо. Он прикладывал все силы, но он не знал, что именно вырастил, и как она получилась такой.
Между тем, девушка приближалась все ближе, причем с таким выражением лица, что ему показалось, будто она проткнет его насквозь, едва подойдет вплотную. Но она выбрала другой способ удивить его - обняла. Быстро, коротко и грубо. И все же, это было неожиданное проявление эмоций. Аида отстранилась, чуточку сильнее сжав его плечо и заглянув в глаза:
- Не ожидала увидеть тебя здесь, но ты вовремя.
- Видимо, родительское чутье не может подвести.
На ее щеке, там, где раньше появлялись ямочки от улыбки, теперь обозначилась лишь горькая складочка, когда она усмехнулась:
- Наверное. Спасибо, пап.
Он предпочел не задумываться о том, что за чувство шевельнулось в его душе, когда она, впервые за долгое время назвала его "папой" без насмешки и сарказма. Может быть, он все же любит ее? Может быть.
Кара.
Что ни день, так приключения. Изматывающие до предела. Кара лежала на шее своего жеребца, лениво наблюдая за происходящим. Если бы у нее было чуть больше практики верховой езды, она уснула бы прямо в седле. Аида спала, обхватив Бишопа за талию, и облокотившись ему на спину. Поначалу он недовольно ерзал и дергался, но быстро понял, что это бесполезно и тоже устало ссутулился. Что-то с ним было не так. Впрочем, с ними со всеми было что-то не так. Усталость и горечь впитались в каждого из них и стали второй частью натуры. Аида громко и жалобно вздохнула во сне, повернув голову на другую сторону и почесав кончик носа о лопатку следопыта. Парень издал тихий и странный, раздраженный звук. Так разозленные псы урчат.
Они оставили своих лошадей в безопасности, но когда вернулись за ними, увидели, что нечаянно забредшая нежить все же напала на них. Два трупа лежали рядом с животными, с расплющенными копытами черепами. Но твари успели выдрать кусок мяса из шеи Аидиной лошади. Капитан решила ехать с Бишопом, попытавшись примоститься перед ним, но парень велел сесть ему за спину, объясняя это тем, что:
- Я не в настроении заигрывать с тобой, даже если ты разденешься и примостишься голой жопой у меня между ног. - Немного помолчав, он добавил: - Хотя, можешь попробовать.
Аида тут же ответила, спокойно и чуть удивленно:
- Тебя смущает моя задница? Но сзади мне придется прижиматься к тебе сиськами.
Бишоп обаятельно улыбнулся:
- Капитан - у тебя нет сисек.
Кара рассмеялась бы над тем, как Аида возмущенно округлила глаза, но колдунья слишком устала, а потому лишь смешливо прыснула в кулак, попытавшись сделаться невидимой. Не потому, что стеснялась их, или не хотела стеснять их, а потому, что надеялась на продолжение беседы. Когда они общались друг с другом - это заслушаться можно было. Они с Нишкой уже давно устроили весьма веселую игру, ставя на того или другого следопыта. Самой высокой ставкой было то, что кто-то из них все же не выдержит, и они рано или поздно подерутся. Кара поставила на Бишопа, а Нишка - на Аиду. Пока до выигрыша было далеко. Кстати, ставки на то, как скоро они окажутся в постели - тоже были с весьма высокими суммами. Однажды об их игре узнал паладин, и устроил им до-олгую лекцию о том, как это нехорошо, но потом изумил Кару до глубины души. Когда он покидал девушек, тихо и как-то смущенно буркнул:
- Золотой на Аиду. Этот малец ни на что не способен, поэтому она его сделает. - Слегка покраснел под взглядами девушек, глаза которых стали одинаково круглыми, как плошки, и быстро смылся. Больше никогда он этой темы не поднимал, и Каре вообще частенько казалось, что ей просто послышалось.
Телега, груженая взрывными сферами, которые так любезно и быстро смастерил Гробнар, встретилась им по дороге к Крепости. Аида наклонилась к извозчику, свешиваясь с коня и держась за пояс Бишопа. Спустя короткое время они услышали отголоски взрыва и были вынуждены удерживать лошадей. Аида едва не опрокинулась, когда конь под ней легонько взбрыкнул.
Их встречали Кана и Касавир, которых вся честная компания немедленно обрадовала новостями об эволюции нежити. Лицо сенешаля потемнело. Казалось, что печать новой тревоги исказила красивые восточные черты. Но она просто улыбнулась через силу, и мягко проговорила:
- Мы можем обсудить это и завтра. Вы, должно быть, сильно устали. Для вас готов ужин и постели.
Кара смотрела на Бишопа, и, наверное, удивил он только ее одну. Парень посмотрел на Кану, как на благодетельницу. Колдунья впервые видела выражение благодарности у него на лице. А потом Аида повернулась к следопыту, тихо проговорив:
- Ты ко мне под юбку залезть обещал, помнишь?
Он ответил ей угрюмым взглядом, так же тихо огрызнувшись:
- Ты любого вперед постели заебешь. Не тронь меня, ведьма. Вон, у тебя паладин про запас есть.
Она скривила сочувственную рожицу:
- О, конечно, отдыхай, дорогой. - А потом направилась к воину: - Касавир! Разговор есть. Прогуляешься со мной?
- Да. Я и сам хотел предложить.
Бишоп ухмыльнулся, проходя мимо них и обращаясь к паладину:
- Не налегай особо, я следующий.
И спокойный, задумчивый голос Касавира:
- Порой мне хочется его убить. Должно быть - он мое испытание.
Аида чуть вскинула брови:
- Держи себя в руках, мы все его любим и уважаем.
Кара предпочла присоединиться к Бишопу за ужином. Впрочем, попрактиковаться в злословии на нем не получилось. Он уснул прямо за столом, положив голову на скрещенные руки, пока они ждали горячего на второе. Девушка со всей яростью своей мысли прогнала ощущение сочувствия. Аида брала их всех с собой по очереди, и лишь Бишоп был с ней неотлучно во всех вылазках. Как он еще на ногах держится?..
Тем не менее, она не рискнула приблизиться к нему на расстояние удара, чтобы разбудить. Просто постучала кулаком по столу. Парень подпрыгнул, мрачно поглядев на нее, после чего молча ушел в таверну.
Касавир.
Все, что он хотел сказать, следовало сказать скорее. Девушка с ног валилась от усталости, и, кто знает, может сегодня последняя ночь, когда она может выспаться? Он поднялся на крепостную стену, пробежавшись взглядом по землям, где скоро появится нежить. Отряды тварей еще не показались, но были уже очень близко. И двигались, не останавливаясь. Касавир каждой частицей своей души чувствовал их. Он даже не смог скрыть ноток ненависти в голосе, когда заговорил:
- Сегодня воздух пахнет смертью.
- Точно. Мертвяков вокруг полно. Я хотела поговорить об этом...
- Подожди. Я долго решался сказать то, что должен. Выслушай меня сначала.
Аида удивленно поглядела на него, но кивнула, разрешая продолжать. Касавир набрал воздуха в грудь и выдал все, что хотел:
- Ты... удивительный человек. И показала мне истинную цену человеческих душ. Дала понять чего я стою, и в чем заключается мой долг. Помогла много осознать. Я не знаю, как объяснить тебе все толком, но ты даже представить не можешь, насколько неоценимую помощь ты принесла мне. С этих пор я буду рядом. Я просто не смогу отвернуться от тебя. Все, что тебе может понадобиться - мое сердце, мой меч - все это будет твоим и уже принадлежит тебе.
Девушка глядела на него с тем же удивлением снизу вверх. Потом моргнула, отвернулась, и пробормотала:
- Я что-то не совсем поняла вот это вот... про сердце.
- Верность. Душа. Это сердце, понимаешь? Чувства. Они твои. - Он предлагал ей всю силу паладинской ауры и души. Как это можно было не понять?
Она покосилась на него так, как люди косятся на опасных сумасшедших, стараясь не раззадорить еще пуще. Потом уточнила: