Сойка Юлия : другие произведения.

Присушка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.00*2  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ... босой ногой перевернула пустые ясли, смахнула подолом сорочки прилипшие соринки. К открытым дверям сарая, глухо звякая колокольцем, подошел давешний черный бык и с громким сопением заглянул внутрь. - Ш-ш-ш! - замахала на него женщина. Бык неодобрительно вздохнул и отошел, меланхолично пережевывая свою жвачку. Удобно устроившись на пятках, она вытащила из-за рукава сорочки небольшой сверток и разложила его содержимое вокруг свечи. Склонясь над яслями, тихо, очень тихо, едва обозначая губами слова, она наговорила огню рифмованные строчки...

   Стояло начало лета, когда длинные дни горели запахами цветущих трав, а короткие ночи были лучшим временем для поисков папоротникового цвета. Городской люд внезапно вспомнил, что является частью природы, и рассыпался вдоль речек и озер.
   Пугая птиц, сквозь заросли кустов шумно ломился молодой человек, видимо не переоценивший свои природные инстинкты. "Прямой путь" оказался гораздо сложнее и протяженнее, и парень выбился из сил, продираясь сквозь подлесок. Когда весь искусанный мелкой мошкой, исцарапанный и облепленный с головы до ног свежей паутиной, он выбрался из бесконечных зарослей, то не смог удержать стона. Перед ним лежала та же речка, от которой он уходил пару часов назад. Ее воды томно поблескивали в лучах вечернего солнца, обещали свежесть, прохладу и избавление от вездесущей мошкары.
   Петр птицей вылетел из одежды и с разбега рухнул в теплую воду. Мягкое песчаное дно щекотало натертые ноги, а медленное течение смывало пот, грязь и усталость. Парень перевернулся на спину и расслабился. Сквозь полуприкрытые ресницы юноша следил за угасанием дня. Солнце, остывая, медленно и томно опускалось в темные макушки дальнего леса. Тени набрались сил и потяжелели.
   Петр нехотя выбрался на берег. Ему бы следовало поторопиться и до заката добраться до какого-нибудь селенья, или, хотя бы до дороги, но потратив столько энергии на "короткий путь", сил спешить не осталось. Он лежал на бережке и щурился на уходящее солнце: " Еще пять минут, и я встану..., еще пятнадцать, и подъем..., еще время есть...".
   Парень уже почти убедил себя остаться ночевать туту же, на бережку, как вдруг его разбудил какой-то звук. Это был звук человека, его близкого жилья, покосившихся оград и разбитых дорог.
   -Корова! Это мычала корова!!! - определил парень. Сонливости как не бывало.
   Живу!!! - Петер вскочил, подхватил пожитки и с громким татарским воплем, ринулся искать коров и их хозяев.

Продравшись сквозь все те же кусты черемухи, он выбрался на лужок, с которого на пришельца угрюмо смотрели два рыжих теленка и огромный, угольно-черный бык. К быку Петр как-то сразу почувствовал симпатию, но подойти ближе не рискнул.
-У-у-у! Борька! Хорошый Борька,- беседовал Петр с быком, осторожно огибая полянку по периметру.
-Большой Борька! - бык неторопливо поворачивался  вслед за парнем, покуда тот не вышел тропу, по которой пригоняли скот. Сделав ручкой, парень резво зашагал в горку под пристальным взглядом рогатой троицы.
С вершины холма его взгляду открылся хуторок, окруженный пышным садом и грядками с капустой да свеклой. Собаки уже издали подняли лай, усердно отрабатывая свою миску с кашей. В оградке мирно пощипывали травку овечки. А из-за яблонь торчал длинный нос колодца - журавля. По тропе, навстречу парню, поднималась сама хуторянка, владычица этого земного рая.
- День добрый! - поздоровался Петр.
- Так вечер уже, - ласково улыбнулась хозяйка. - Заблудились небось?
   Хозяйкой коров оказалась приятная темноглазая женщина. Высокая, статная, улыбчивая, и с такой волнующей походкой, что у Петра закружилась голова.
- Есть немного, - приветливый вид хуторянки добавил Петру уверенности, - Не подскажете, до автобусной остановки далеко?
-Да, не очень! Километров семь. Но вам до ночи не успеть, последний автобус уже ушел. А следующий только завтра будет.
-Дела-а! - Петр рассеяно почесал голову. - А вы не подскажите, где мне переночевать? - просящим тоном поинтересовался он. Тащится до деревни не хотелось, да и не имело смысла, а хуторянка показалась сердобольной женщиной.
-У меня можно. Я здесь одна, на хуторе, живу, - оправдывая его ожидания, хозяйка повела плечом, обозначив свой дом, сад, горластого петуха и усердных дворняжек.
-Заходите. Я и чаем вас напою.

Проснулся Петр среди ночи в душной спаленке. Хмель все еще жужжал в голове, и поначалу парень не сообразил, где находится. С некоторым удивлением он обнаружил, что лежит на перине совсем голый. Потянув руку, он нащупал справа от себя намятое углубление, которое все еще хранило тепло.
- Хм-м! - с пьяным пониманием протянул он.
- Хозяйка! Хозяйка! Куда пропала? - он попытался найти спуск с перины, - Хозяйка! Черт!
- Чего раскричался? Здесь я. Спи! - из мягкой полутьмы вышла хуторянка. -Спи! - она легонько толкнула паренька на перины. - Спи! - повторила она, и послушно закрыв глаза, он повернулся на бок и уснул.
Хуторянка же вышла из комнаты, осторожно прикрыла за собой дверь, и нашарив желтоватую стеариновую свечку и коробок спичек, засветила огонек.
Прикрыв слабое пламя рукой, она забежала в хлев. Там босой ногой перевернула пустые ясли, смахнула подолом сорочки  прилипшие соринки. К открытым дверям сарая, глухо звякая колокольцем, подошел давешний черный бык и с громким сопением заглянул внутрь.
- Ш-ш-ш! - замахала на него женщина. Бык неодобрительно вздохнул и отошел, меланхолично пережевывая свою жвачку. Удобно устроившись на пятках, она вытащила из-за рукава сорочки небольшой сверток и разложила его содержимое вокруг свечи. Склонясь над яслями, тихо, очень тихо, едва обозначая губами слова, она наговорила огню рифмованные строчки.
Её тихий шепот слился с ночными звуками раннего лета: шорохом листвы, ворчаньем сонных кур, с первыми трелями проснувшегося соловья.

Утро было радостным. Таким должно быть утро на пятый день творенья. Во дворе, празднуя новый день, кукарекал петух, жужжали пчелы, чирикали воробьи. Солнце светило так ярко, что на нем хотелось печь блины. Давно Петр не просыпался таким счастливым. Тело приятно постанывало после вчерашних нагрузок, немалая часть которых пришлась на ночь. Он сладко, до хруста в суставах, потянулся, и, спрыгнув с кровати, принялся осматривать свой ночной приют.
Комната оказалась пустой, хуторянка уже убежала по своим делам, и Петр, чувствуя себя полноценным хозяином, расхаживал изучал ее убранство,  заодно поглядывая, чем бы ему  подкрепить свои силы. На столе его ждала прикрытая салфеткой большая глиняная кружка с молоком, нарезанный хлеб, сыр, зеленый лук с укропом и мягкое масло. Вчерашняя бутыль с самогонкой была пуста и скромненько пряталась в уголке. Отрывая огромные ломти свежего хлеба и запивая все это добро молоком, он вышел на крыльцо.
-Хорошо! - еще раз потянулся он.
- Му-у! - густым басом ответил бык и подмигнул ему карим глазом. Величаво он прошел мимо парня. Два голенастых теленка по цепочке, как пара вагончиков, послушно семенили за быком.
Му-у! - многозначительно повторил бык, уже выходя из приотворенных ворот. Петр от удивления забыл, что хлеб нужно пережевывать, и когда разрумянившая хозяйка вышла навстречу с полными ведрами воды, то подавился.
-Доброго вам утречка! - пропела хуторянка, одаривая парня улыбкой.
- Доброе утро! - чуть откашлявшись, смущенно прохрипел он. - Я тут...  у вас взял... - он вытянул вперед руки с остатками бутерброда и кружкой молока.
-А-а! А это все вам. Кушайте! - предложила хозяйка. Петр послушно откусил еще кусок. Хозяйка тепло взглянула на молодого мужчину и бочком протиснулась в дом.
- Как спалось? - разглядывая из под густых ресниц все больше краснеющего парня, поинтересовалась она.
- Спасибо, прекрасно, - он прижался к косяку, пропуская хозяйку в дом.
- Так вы надолго в наши места?
- На пару дней на Круглое озеро с друзьями приехали. Еще вчера должен был в город вернуться.
- Ага! - хуторянка осторожно, чтобы не расплескать, перелила воду из ведра в рукомойник.
 - А вы, вроде, говорили, у вас до осени отпуск?
- До осени, - кивнул Петр, - но я собирался с друзьями куда-нибудь съездить отдохнуть... - вдруг он очень ясно осознал, что в действительности  уезжать ему не никуда хочется, что тащиться за тыщщу вест пить с друзьями пиво - занятие глупое.
 - Как у вас тут хорошо! Всю жизнь мечтал провести каникулы в деревне, - импульсивно признался парень.
- Да, хорошо у нас. Вы останьтесь здесь отдыхать. Не пожалеете.
Сердце парня забилось сильнее: остаться здесь, с ней...
 - А... а... я... - не нашелся он что сказать.
- Я и комнатку вам сдать могу. Не все же дому пустовать, - предложила женщина. Еле дослушав, парень бросился к рюкзаку. Мне кажется перед этим стоило бы что-то добавить из мыслей, или какой-нибудь малозначащий возглас типа "О!" Рванув застежки, он вывалив на кровать все содержимое. Энергично отбрасывая в сторону пакеты с остатками бутербродов, сырое завязанное в ком полотенце, пустые спичечные коробки, скомканную ветровку, он нащупал куче кошелек. Неуклюжими от нетерпения руками он вытащил все купюры и протянул их хозяйке.
- Этого на две недели хватит? Я потом домой съезжу, полностью оплачу! Хозяйка тихо улыбнулась, и этой улыбке Петр заблудился, утонул, потерялся, забылся.

Месяц пролетел незаметно. Травы еще больше вытянулись, их тонкие стебли потеряли свою сочность и шелковистость, но зато первые колоски с мелкими жесткими семенами уже цеплялись за одежду в желании уйти подальше от родного дома. Свечки малиново-красного иван-чая цвели на самых кончиках, и по вечерам в кустах и деревьях стрекотали не птички, а кузнечики и саранча. Дни неслышно обрели привычный распорядок со своими приятностями и тяготами. Обычно Петр вставал по утрам и таскал воду из колодца, поил небольшое стадо: дойную корову и быка с телятами. Иногда пилил и колол дрова. По охотке копошился в огороде. В общем, не сидел без дел, но и не утомлял себя. А ночи... Но, впрочем, не стоит спрашивать, как проводят взрослые мужчина и женщина свои летние ночи.

Петра разбудили собаки. Гремя цепями по эмалированным мискам, они заходились лаем, оповещая дом о госте. Злой и сонный, парень дернул занавеску, отодвинул горшок с геранью и выглянул наружу. Снаружи было пасмурно, серо. Небо затянуло тучами. Куда то попропали все птицы. Или они спрятались, или их согнал надсадный брех собак. Какая-то тетка, больше похожая на куль с мукой, прохаживалась, у калитки взад и вперед. Каждое ее приближение сопровождалось все более неистовым лаем.
- Приперлась, - потряс тяжелой головой Петр.

Петру не нравились гости хозяйки. Чаще всего это были женщины. Среднего  возраста и совсем старухи, одни, с детьми, или с затюканными жизнью мужичками. Роднило их выражение глаз, просящее, ждущее, настороженное. Обычно такие долго не засиживались. Закрывшись на кухоньке с хозяйкой, они полчаса - час обсуждали свои проблемы. Потом, слезно благодаря, и чуть ли не кланяясь, быстро уходили.
-У нас гости. - в комнату ворвалась хузяйка.
-Сам вижу, - недовольно пробурчал Петр.
-Петя, - женщина деловито гремела посудой, - ты давай, перекуси по быстрому, да помоги сено сгрести. Погода-то к дождю. - Хозяйка поставила перед парнем яичницу с луком. Он торопливо запихал ее в себя, сдернул с гвоздя куртку и собирался уже выходить.
- Молочка попей тепленького!
-Потом! - Петр уже спрыгнул с крыльца, и под раскалывающий голову собачий брех, через сад бежал к задней калитке. -А ну вас! - досадливо махнул он рукой на женщин, выпихнувших его, невыспавшегося, из дома.
На поляне, где было разбросано привезенное для просушки сено, он остановился, и успокаиваясь, сделал несколько глубоких вдохов. Ветер растрепал волосы, охладил разгоряченный лоб. Влажный воздух пах не луговыми травами, а почему-то лесом, сырыми листьями, землей. Гладкий, отполированный многими руками черенок  грабель ласкал его ладони. Мягко шуршало сено, разваливаясь под ветром и скатываясь вновь в  рыхлые клока. Движения легкие, равномерные, ритмичные постепенно успокаивали.  Из травы копна, из копны скирда. Сверху все накрыть полиэтиленом. И приткнуть ветками да парой булыжников, чтобы не сорвал ветер. Вот и все. Работа  завершена. Можно возвращаться.
Во дворе ветер совсем расшалился. Он раскачивал ветки яблонь, сбивал в траву мелкие зеленые яблочки. Хозяйский петух, пытаясь сохранить достоинство, выводил своих кур из сада. Его шикарный генеральский хвост, краса и гордость всего курятника, то раздувался как  парашют, то свисал как мокрая тряпка. Сохнущее белье болезненно билось на ветру, закручиваясь вокруг прищепок.
-Убрать бы надо, - решил Петр. Побросав на плечо почти сухие простыни и полотенца, он понес их в старые сени. Обычно ими никто не пользовался, предпочитая вход с другой стороны. Одно из окон сенец выходило, в дом, на почти все время пустующую зимнюю кухоньку. Петр, вытянув шею, поискал поверх горы белья  веревки для сушки. Мелкие тряпки, торопливо брошенные на самый верх кипы, соскользнули и упали на пыльный, давно не метенный пол. Неудобно ворочаясь, Петр присел чтобы поднять слетевшее. Тихие всхлипы за занавеской заставили его прислушаться к разговору.
-Будет вам убиваться. - увещевала хозяйка гостью. - Прочту на него присушку. Страстью он не воспылает, но он ни о чем кроме как о вас думать не сможет.
-Вернете? - сиплый от рыданий голос гостьи еле доносился.
-Свяжу каждую его частицу с вами. И уйти не сможет. Все его возвращать к дому будет, - пообещала хозяйка. Услышанное приморозило парня к полу. Стараясь не шуршать, он поудобнее перехватил кипу белья, и даже немного развернулся на носках, выставляя ухо навстречу такой неожиданной информации.
- А-а-а... Смотрю, вы  все принесли... - медленно потянула хозяйка. - Волос, кровь... одежда его... А здесь что?
-Тута? Носовой платок. Он им, когда с работы пришел, лицо вытирал.
- Пот? Очень хорошо! - одобрила ведьма. - А семя его есть?
Гостья глухо закашляла, -  Да что вы! Да мы уже давно... Да и он забыл, как это делается.
- Зря. Очень зря, - задумчиво пробормотала хозяйка. - Пожалуй, семя и есть самый сильный приворот.
 Петру пришлось срочно зажать рот, чтобы не выдать себя хохотом. Еле различимые шорохи и постукиванья рождали в голове парня лубочные картинки  -  тонкие церковные свечи,  соломенная куколка, иголка, вертящаяся на ниточке. Смех и грех. Но когда женщина ровным, чистым, уверенным голосом начала наговаривать, парня стало подташнивать.

Стану я не благословясь, пойду не перекрестясь, не в двери, не в ворота - волчей норой, медвежьей тропой, в чистое поле, в широкое раздолье, из чистаго поля в дремучие леса, из дремучих лесов к проклятому морю. На проклятом море стоит золотая баня. В этой бане 24 дщери царя Ирода, двадцать пятая секла голову Иоанна Крестителя. Гей вы, еси дщери Иродовы - Огния, Ледниха, Желтая, Глухая...

Может все дело в том, как произносила это строки хозяйка? Ни абсурдность ситуации, ни нелепость слов, не смогли бы настолько заворожить парня. Для него весь мир с шумом ветра, клекотом птиц, брехом собак перестал существовать. Все чувства Петра были направлены туда, за занавеси. И только то, что происходило там, имело значение.

... Противна, Причудница, Разслабея, Смертная, Алчная секира! Сыпали на земь влас да пот, да лоскут. Кровь горячая ищи хозяина. Кто сей кровью владел, пусть не есть, не спать не может, покуда меня не вспомнит. Влас ищи хозяина, завяжи его мысли на мне, как я ею завязываю. Отыщите вы того раба. Раба, да и хозяина, закрутите у раба все тело белое, всю кровь горячую...

Парень стиснул зубы.  Капелька пота сорвалась со лба и щекотно скользнула по щеке.

Замкну я всем губы и зубы - девкам - русалкам, колдовкам - простоволоскам, колдунам, рыжим, красным, черным и вещему ворону крепко-накрепко. Трижды, трижды, трижды.

А этих словах  хозяйка задула свечку. Из кухоньки больше не доносилось ни звука. Воздух вобрал себя эту тишину и загустел, приобрел вес и плотность. Ошалевшая муха звонко билась о стекла сеней, стремясь, то ли наружу, то ли в темноту дома.  От нависшего молчанья стало тяжело дышать. На мгновение яркая вспышка молнии осветила полутемные сени. "Сейчас бабахнет!" - успел подумать парень, как мощный раскат грома потряс землю. Тяжелые капли ударили по траве и листьям, замолотили по крышам, оконным стеклам, вещам, случайно забытым во дворе. Дождь разбил зачарованное  молчанье и вернул способность действовать.
- Ой, мамочки! Какой ливень! - запаниковала тетка. За занавеской задвигались стулья.
 - У меня же белье сохнет!
  Петр выскочил на улицу. Несколько мгновений ему хватило чтобы добежать  до растянутых веревок и сорвать последние тряпки. Тут же к нему под дождь выскочила хозяйка и приняла из рук груду белья.
-  Спасибо тебе! - ласково, как ни чем не бывало, улыбнулась она. - Беги в дом. Я его сейчас в сарае развешу.
-Постой! - попытался схватить ее за рукав Петр.
-Ты уже весь мокрый. Иди в дом. - Хозяйка побежала к сараю. Петр вытер рукавом залитое дождем лицо.  Выяснять отношения под таким ливнем, и в самом деле, глупо.
 Дома тепло, покойно. Сушеные травы развешанные у печки испускали пряный аромат, усилившийся во влажном воздухе. Петр скинул вымокшие сандали и босиком прошелся по полосатым дорожкам в кухню. Толстая тетка, устроившись в самом темном уголке, тарашилась из под заплывших, зареванных век жадными глазками. Парень угрюмо поздоровался с ней.
-Драсте! - В ответ гостья только кивнула. Прядь жирных волос отлипла, выпала из под гребешка и чиркнула по красному носу-картошке.
 Если такой и поможет приворотное зелье, то только космической силы, решил он.  Петр больше не глядя на тетку уселся за стол и задумался. Что он здесь делает? Что ему здесь вообще, могло понадобиться? Почему он вот уже месяц так и не вспоминал о доме? Пора возвращаться. Он не позвонил даже матери, что задержится здесь. Она наверно волнуется. И еще работа...  Что его здесь держит?
Тетка хлюпнула носом. Он обернулся, гостья не спускала с него глаз. Петру вдруг стало очень тоскливо. Приворотное зелье, присушка на хозяина... Задержался он здесь.
- Вы не подскажите, как у вас автобусы ходят? - неожиданно обротился он гостье.
- Автобусы? - охотно переспросила тетка. - Каждый день... Из центра к нам в два. А от нас к центру... - Она не успела договорить, как хлопнула входная дверь.
-Ох, какая гроза! -  в комнату вошла вымокшая хозяйка. - Надолго! - заявила она, снимая с себя мокрый дождевик. -Я и не знаю как вам, возвращаться. По такой погоде до станции...
-Гостья кончиком платка робко утерла нос и выжидательно уставилась на хозяйку.
-Может распогодиться? - хриплым голосом, робко поинтересовалась она и вновь кольнула своими глазками Петра.
-Очень хотелось бы надеяться. - сухо ответил Петр, и отвернулся к окну, которое совсем ослепло от всплесков света молний и нескончаемых слезок летнего дождя.

  В тот день разошлись спать рано. Из-за ненастья вечер был особенно мрачный. Петр дулся. Гостья хитро посматривала то на хуторянку, то на гостя. Все ее мысли были написаны на ее узком лбу. Петру было от этих взглядов особенно тошно. Впервые он чувствовал себя приложением к чему-то большему чем он. Любовником богатой дамы, приживалкой княгини, собачкой дамы. Тем, без чего женский образ был бы неполный. Но разве это мужское дело - быть дополнением? Он проворочался  пол ночи, пытаясь разобраться во всем. Надо как-то поговорить с хозяйкой о этих ее гостях, о ее странном увлечении, (не хотелось думать, что она живет с этого), и о своем положении в ее доме. Да и тема для разговора была очень уж... неловкая. Не спрашивать же впрямую " А скажи, ты меня тоже присушила?". Убаюкиваемый шумом дождя, он принял твердое решение - возвращаться домой. Так и заснул в теплых руках хуторянки довольный своей властью над собой и утешивши свое недовольство ее горячей плотью.
 
Но следующим утром дождь все еще мыл землю. Толстая гостья проскучав пол дня, вывалив на хуторянку два мешка сплетен и слухов о своем городке, все же тронулась в обратный путь несмотря на ненастье. От ее речей у парня во рту остался мерзкий жирный привкус кухонного полотенца. Его подташнивало, болела голова, а к вечеру стало трясти от озноба.
-Простыл, - хозяйка потогала горячий лоб парня. - Говорила я, это ты под дождем выхолодился. Никуда сегодня не едешь.
-Почему? - возмутился Петр, приподнимаясь на локте.
-Потом. Выздоровеешь, тогда и поговорим.

 На четвертый день дождь окончился, во дворе каждая травинка тянулась к солнцу. Радостные, что закончилось их заточение, куры, собаки, воробье купались в солнечных лучах, скакали, галдели, дрались. Петр закутавшись в огромную чужую фланелевую рубашку расхаживал по саду, собирал разбросанный инструмент, забытые у грядок ведра и лейки. Уехать сегодня тоже не получалось. Хозяйке должны были привезти дрова на зиму, и он посчитал себя обязанным помочь женщине. Немного физического труда и потерянного времени будет его оплатой за чудесные дни в деревне. Это должно занять дня два, не больше. Потом привезли сено и он день таскал его на сеновал. И день отлеживался. В воскресенье получилось совсем глупо. Петр уже порощался было с хозяйкой и ушел с хутора. И даже преодолел больше половины пути, как вспомнил, что оставил документы сушится на печке. Пришлось возвращаться. Вечером того же дня парень в дым напился самогона, что то кричал, в пьяном угаре убегал из дому, и даже выл на полную луну, распугивая собак.
 Неделя бесплодных попыток крайне обозлила парня.
 - Ей богу, сглазила. - бормотал он поутру охрипшим голосом, злой, больной.  -Привязала, ведьма. Чем там привязывают? Власом, кровью, потом?  И семенем! Естественно, как же иначе! - язвил он. Хотя в его иронии просачивалось удивления. Его ночные рекорды росли день ото дня. Это и радовало и начинало пугать. 
-Ладно, - обращаясь к собакам, размышлял он. - Значит заговор на хозяина. На владельца крови, пота и семени. "Кровь горячая ищи хозяина. Кто сей кровью владел, пусть не есть не спать не может, покуда меня не вспомнит. Влас ищи хозяина, завяжи его мысли на мне, как я ею завязываю..." - Он рассержено потянул себя за отросшую челку.
 - Ищи хозяина, - парень посмотрел на тонкий темный волос, оставшийшся в пальцах. Парень распустил кулак, и ветер сдул с ладони его и понес по утоптаному двору. Из стайки воробьев купавшийся в пыли, выскочила одна серогрудая пичужка, схватила его и вспорхнула в кусты.
 - Да, бери себе! Хозяйкой будешь.  И тебя эта ведьма привяжет.
-А ведь это мысль! - воскликнул он. - Владейте ими! - он выдернул из своей шевелюры еще пару волосков и посеял их по ветру..

Пожалуй, встреть Петра хозяйка следующим утром, она могла и не узнать его. Парень дразнил солнце блеском своей, даже не стриженой, а бритой макушки. Непривычные ощущения прикосновений ветра, заставляли его вжимать голову в широченный ворот разношенной куртки, явно взятой с чужого плеча. Свою старую одежду парень оставил у хозяйки, со словами: "Теперь это твое! Дарю! Оставляю на вечную память." Волосы состриг, а корни даже сбрил, найденной среди хлама опасной бритвой.

Он так стремительно расставался со своим пришлом, избавлялся от привязанностей. Не верящий до недавней поры ни в заклятья, ни в привороты молодой человек отдавал и раздаривал свое, чтобы сбить с толку заклинание. Как вор, считающий, нарисуй тот себе новый паспорт, никакие силы не смогут разыскать его под другим именем. Он собрал все волосы и сжег их в черной пригорелой сковороде. Обрезки волос и пепел подмешал в зерно курам. Пусть теперь их вяжет Кровавая Секира. Собак он одарил своей кровью, обозвав сторожей владельцами этой слюны и крови. Свою одежду разрезал на лоскуты и тряпочки и рассовал по всем углам в доме, под половице, в сарае, в дровни, сеновале. Положил раздерганные нити в карманы хозяйской одежды. Отдельно попрощался с каждой скотиной в хлеву, оставил им маленькие напоминания о себе. Выйдя из хлева, трижды сплюнул через левое плечо и  уверенно пошагал вон.
На сей раз дорога казалось гладкой. Ноги сами уносили его прочь. На душе было легко и солнечно. Насвистывая, он шаркал широченными ботинками и веселился.
-Что на меня нашло! Я, и поверил в эти нелепицы. Задурила голову баба.
Он поднялся на холм и обернулся. Сверху хутор казался таким маленьким, мирным, уютным. Сад, да яблоньки. Коровки да овечки. Петр помахал сверху им рукой.
-Прощай, хозяйка! Надеюсь, свидимся! - Ему стало на миг грустно. Все же, хозяйка была страстной женщиной. И очень ласковой, заботливой. Наверно, по-своему, она любила его.
Дорога теперь скользила с холма. Но с каждым шагом ноги парня наливались тяжестью. Неведомо откуда возникла мысль, что на хуторе беда. Петр приостановился. Лай собак разливался по прозрачному воздуху.
   -Дом горит! - внезапно решил парень и повернул обратно. Запыхавшись, он поднялся на вершину холма, откуда четверть часа назад посылал воздушные поцелуи хуторянке. На хуторе было беспокойно. Собаки захлебывались в  неистовом лае. Их едва перекрывал переполох устроенный курами. Петух влетел на самую крышу курятника орал не переставая. Овцу метались от одного угла к другому. Но огня не было.
- Ох, господи! Что там? - взволнованно простонал парень. И тут..
-Ой мама! - всхлипнул он и опустился на колени прижимая руки к низу живота. Резкая боль пронзила его. Как кол она прошла от паха, свернув желудок в тугой комок, и взорвалась острой вспышкой в мозгу.
- Ах ты, тварюка! Отпусти меня! - жгучее желание, страсть, внезапно вспыхнувшая в нем било по каждой клетке тела. С трудом поднявшись он подошел к клену, и постанывая прислонился к нему. На глазах его выступили слезы.
-Отпусти меня, ведьма! Отпусти! - простонал он.
-Му! Му-у!- в тон ему простонал страждущий голос. -Му-у-у!- с пастбища стеная от страсти, мчался черный бык. Его скорости быка мог бы позавидовать джип. Вломившись во двор, по пути проломив ограду, он ринулся к хозяйскому дому. Слепой от похоти, он набросился на очумевшую от ужаса собаку и растоптал ее. Курицы врассыпную сиганули из под копыт. На визг и гвалт выбежала из дома хозяйка и замерла на пороге. Петр смог даже рассмотреть сверток, белеющий в ее ладонях. Бык, отложив атаку на беснующихся псов, повернул свою мощную голову и посмотрел на женщину.
-Му-у-у! -  От этого рева содрогнулся дом.
-Беги, дура! Беги! - взмолился Петр.
Хозяйка рванула ручку входной двери. Миг, и она ужа была внутри. Еще одно мгновение  и "Бум!" тяжелый таран в пол тонны весом впечатался в косяк. Бум! Со стен посыпалась штукатурка. Бум-бум!
- Заклятье! - сложив руки рупором, проорал вниз парень. - Снимай заклятье на семя! - но грохот от ударов заглушал все его слова.
-Снимай заклятья! - изо всех сил крикнул Петр. - Сама же говорила, оно самое сильное! - уже без сил заключил он.
Оценка: 4.00*2  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"