В коридоре было прохладно, а тут... Ну разве может быть холодно в кабинете советника президента? Никогда. Ни в какой стране мира, а уж в нашей тем более. Господин советник прибывал в тепле и спокойствии, возвышаясь в собственном кресле надо всей земной суетой.
- Жилин, - начал он свою речь. - вот читай.
Передо мной на стол плюхнулся файл, с тонкой стопкой листов. На первом из них и единственном, доступном моему зрению красовалась печать губернатора Зарайского Края.
- Читай. Впрочем... - шеф позволил себе небольшую паузу. - Впрочем, потом почитаешь, а пока слушай.
Я весь превратился в слух. Такая уж у меня работа.
- Господин губернатор доносит до высочайшего сведения, что на ввереной ему земле творит непотребства некий Краснов Борис Георгиевич, экс-директор охранной фирмы "Протекция".
Я согласно кивал. Дело обычное. В нашем-то ведомстве.
- Вот. Так вот... Этот Краснов оставил свою охранную фирму сыну, а сам, выйдя на пенсию поселился с боевыми товарищами по работе в деревне... деревне... - господин советник наморщил лоб. - Как бишь ее там? Забыл. Ну и ладно. Так вот. Это не важно, а главное, что до этой самой деревни ни проехать, ни пройти, ни чего. Леса кругом и так далее.
- И? - с нетерпением спросил я.
- И вот. Купив с потрохами тамошний сельсовет, господин Краснов построил себе усадьбу и ныне чинит в деревне жесточайшие порядки. Ну... за сенными девками особо не бегает, зато заимел себе канцелярию коией ныне стращает все тамошнее население, изводит крестьян бюрократией и всячески унижает перед своей персоной. А те из его помощников, кто помоложе и сам понимаешь... Сенные девки они и в Баварии таковы.
Я кивнул.
- А позвольте вопрос, господин советник? - спросил я.
- Слушаю.
- Почему нельзя по суду?
- Что по суду? А, бороться? Так потому, батенька, что вся та деревня его, Краснова, частная собственность и коли кто жить там не хочет - пускай ступает на все четыре стороны. Только куда им идти-то? Средств нет, родни нет. А денег они там уж года два как не видели. Так что не выйдет судом. Никак не выйдет.
Я грустно вздохнул, подумав при этом где я, а где Зарайск. Но делать нечего, такова моя должность.
- И вот, покуда всякие там радиосвободы о таких непотребствах на земле российской не проведали, поезжай-ка ты, Жилин, в эту деревню с секретной ревизией, разберись что к чему и гони их всех в шею!
- Как?
- Да то просто. По суду сложно, а так за милую душу. Возьмешь в канцелярии бумаги за высочайшей подписью. Лично для начальника зарайского тайного сыска. Еще кое-чего тебе справим. Подорожную, документы. Для начала все разведаешь, а потом молодцам тамошним повеление и донесешь. Так мол и так, я есть тайный агент Самого Верховного Главнокомандующего Администрации, вот бумаги, вот все. Приказываю: мочите-ка этого Краснова в отхожем месте. И дело в шляпе, - господин советник вздохнул и улыбнулся. - Жилин, там не Гаага. Там Зарайский край.
* * *
Через три дня пути от Зарайска добрался я до искомой цели. По началу двигался поездом, потом пришлось на машине. Дороги, дороги... Сначала степь, да такая, что и взглядом окинуть не выйдет. Ковыль, сурепка. Ветер налетит - и такой шум поднимется! Аж страшно. Странное оно место - Зарайский край. С одной стороны тайга, с другой - Великая Степь. Много тут войск полегло. А уж охранных предприятий тем более.
Как потянулись мимо леса пришлось пересесть на телегу. Молчаливый возница спросил куда меня свезти, но названья деревни я так и не вызнал и пришлось объяснять по карте. Туда, мол, сначала, потом кругаля через лес, потом направо, потом налево и до конца.
Тот как услышал - плюнул и домой собрался, но подорожная от господина зарайского тайного сыска начальника показалась ему аргументом и мой возница живенько согласился.
Сначала тянулся лес. Потом какие-то заимки. Хутора (откуда им взяться то в этой местности!), а уж потом, третьего дня, добрались мы и до моста.
- Вон, - указуя перед собою кнутом, сообщил мне возница. - Деревня ваша, а вон и усадьба.
Я пригляделся. В тумане, поднимавшемся от вечерней воды, каменный дом на холме был практически не заметен. Дома же внизу, простые избы, тянулись во всех направлениях, так что окинуть взглядом деревню ни коим образом не выходило.
- Так, а есть ли тут где заночевать? - спросил я, глядя в тускневшее небо.
- Конечно. Там далее, говорят, есть гостинница, но то для господ, а для простых путников - вон забегаловка. Кабак здешний.
- Ну благодарствую, - сказал я и отсыпал вознице денег. - Только молчи, коли спросят кого вез.
- Само собой, ваше бла... господин ээээ, ну в общем, мужик!
- Во! Правильно! Мужик и никто более!
- Оно и ясно.
Возница повернул повозку и укатил в поднимавшуюся из лесу ночь. Я знал: болтать он не будет. В Зарайске над тайным сыском шутить не любили.
- Пойдем, Иван Демьяныч, - сказал я сам себе и двинулся через мост.
Описанный возницей кабак и действительно располагался неподалеку. Громадных размеров изба, предварялась соответственной вывеской и струилась на улицу светом и голосами. Странный, конечно, кабак, особливо для Зарайского края. Ни тебе драк, ни тебе пьяных. Внутри - чисто, девица кружки да стаканы разносит, а люди все больше сидят, говорят о чем-то. Музыки только нет, а, вообще, ну один в один стольный город Москва.
Пройдя до дальнего угла я уселся за стол, подозвал, разносившую пиво девушку и, оплатив ей заказ принялся дожидаться, когда его принесут. Времени было много, как раз чтобы толком размыслить - где именно тут принижают достоинство россиян и чем конкретно чинят непотребства. Пока все выходило довольно сносно, а я, между делом, до сих пор не придумал, как именно буду разведывать государственные преступления.
Коли кто думает, что дело это такое простое, то я, доложу вам, он основательно заблуждается. Ибо в деле подобных дознаний действовать по шаблону никак не можно, а следует каждый раз приближаться к вопросу с иного края и творчески.
- Эй, чувак, ну ты в натуре! - неожиданно крикнули у меня за спиной и я вынужден был обернуться.
Двое господ, явно из здешней администрации стояли у меня за спиной. Говоривший был коротко стрижен и облачен в осеннюю кожанную куртку, словно нынче на дворе не стояло жарчайшее лето. Впрочем, помниться было такое время, когда и в столице носили шубы все более для показа, чем нежели для тепла. Второй, сжимавший в руке фонарь, что было довольно пользительно, в силу слабого здешнего освещения, предпочел костюм такого покроя, что вряд ли имели чиновники из Зарайска. Черные брюки и пиджак, дополнялись такого же цвета галстуком с золотою заколкой. На ногах сверкали ярко начищенные башмаки, на левой руке красовались часы швейцарских торговых домов, волосы были уложены аккуратным пробором.
- Чувак, ну ты, блин в натуре, - поспешил изречь первый. - Ты чо-то фишку не рубишь, где притуриться надыбал. Это, кстати, паханское пастбище тут без его малявы даже с...
- Захлопни хавальник, - оборвал его спутник, после чего повернулся ко мне. - Господин возможно не знает, но в здешних землях нельзя находиться без соответственной санкции господина управителя. Есть ли у вас таковая?
- Никак нет, - ответствовал я.
- Тогда вам придется покинуть деревню.
- Но я... - на меня посмотрели достаточно выжидательно. - Я нахожусь здесь по приглашению господина управителя и выполняю его предписания.
- Странно. Но, ничего подобного нам не сообщали.
- Я... я землемер из Зарайска.
* * *
Покуда господа из Усадьбы связались с тамошней канцелярией, разобрались что там и как, перепутали телефон, потеряли какие-то накладные, я выжидательно находился на месте. Тишина, возникшая в помещении после нашего разговора не предвещала хороших исходов. Все молча уставились на меня, будто бы ожидая какого-то чуда, но такового не приключилось.
- Да. Землемер, - сообщил господин с фонарем. - Да. Прибыл по вызову из Зарайска. Понятно. Хорошо.
Трубка вернулась на аппарат.
- Простите, господин землемер, произошел небольшой конфуз. Право же нам не удобно за свое поведение. Не желаете ли проследовать в отдельную комнату? - говорил он как-то натянуто, словно думал совсем не о том. - Но... э... Мой спутник так же приносит вам свои извинения.
- Так оно конечно же да... - еще более глубокомысленно изрек коротко стриженный господин.
- Тем не менее, должен вам сообщить, что я, адвокат третьего разряда, сотрудник сорок пятого отдела канцелярии внешних сношений, имею полное право потребовать от вас, господин землемер, соблюдения всех формальностей, принятых в здешних землях.
Право, в тот момент мне подумалось, что сейчас все проблемы разрешаться сами собой. Господин адвокат, так кстати и не изволивший мне представиться, объяснит здешние распорядки и облегчит тем самым мою работу.
Как же я заблуждался!
- На нашей земле вы пришелец, - сказал адвокат, поправив фонарь. - Ваше здесь пребывание, есть милость со стороны господина управляющего и тех работников его канцелярии, что согласились побеседовать со мною. Именно поэтому, вам следует вести себя почтительно, осознавая свою же малость в глаза канцелярии и тот неимоверно важный факт, что постоянно занятые чиновники из усадьбы снизошли до вашего низменного дела, сделав вам исключение.
- Но... - попытался возразить я.
- Никаких "но"! - довольно жестко одернул меня господин адвокат. - Именем господина управляющего!
А его спутник прибавил:
- В натуре!
Этого было достаточно, дабы я осознал манеру общения со здешними властями.
- Но, господин адвокат, - как можно дипломатичнее произнес я. - Позвольте вопрос. Когда в таком случае мне следует прибыть в Усадьбу для получения необходимых заданий по проведению землемерных работ?
- Никогда! - резко бросил мне господин адвокат и вместе со своим спутником удалился из кабака.
Право же я расстроился. Идея была хороша, ведь в бытность свою студентом я умудрился закончить один из столичных университетов по ведомству землеустройства. В принципе, я даже кое-что помнил о системе земельных кадастров.
Но все что не делается все к лучшему. Теперь у меня была целая ночь для спокойных размышлений и анализа.
* * *
Как же я ошибался в последней фразе! Не прошло и часу с того момента как я задремал, а меня уже с силой толкнули в бок, заставив проснуться. Это фамильярное обращение потрясло такие глубины моей души, что я не сдержался и позволил себе ругательство коее подхватил в одной из заграничных миссий.
- Что за мазафака! - вскочив произнес я и тут же столкнулся лицом к... пожалуй, лицу с незнакомым мне господином. По короткой стрижке, широким плечам и характерному взгляду я мигом определил в нем здешнего чиновника, рангом близкого к спутнику адвоката.
Человек сжимал в руках какой-то пакет.
- Вот, - коротко бросил он.
- Что вот?
- Босс прислал. Для вас.
- Управляющий? - переспросил я.
- Ты чо, чувак, с дубу рухнул? - возмутился господин чиновник. - Ты это, вари своей чуркой наплечной. Управляющий! Да на таких как ты шибзиков он и плевать-то не станет.
- А кто тогда...
- Ты ж грамотный вроде, - огрызнулся чиновник. - Вот ты и читай.
Я принял из его рук пакет и распечатав его, вытащил лист.
"Господин землемер! - значилось в послании. - Несмотря на то, что никаких записей о вашем прибытии в канцелярии не содержится, я счел необходимым уведомить вас о своих начальных распоряжениях. Первое, в отсутствие работ не менять свое место проживания, оставаясь в кабаке у моста на положении постояльца общей комнаты. Второе, немедленно и в письменной форме изъявить мне свою готовность выполнять дальнейшие распоряжения. Третье возвратить мне все необходимые документы по средствам преданного вам посыльного. Зам.начальника группы анализа третьего отдела управления кадров при канцелярии внешних сношений центрального департамента, Прусс".
- Господин Прусс просил так же вам передать, чтобы вы поспешили с ответом, - заметив, что я прочитал произнес посыльный.
- Конечно, - сдерживаясь из последних сил, и обзывая в мыслях господина Прусса старой мазафакой, ответил я. - Сейчас же.
Я раскрыл свою дорожную сумку, извлек оттуда бумагу и ручку, после чего с привычной легкостью оформил столь привычный мне документ.
"Заместителю начальника группы анализа третьего отдела управления кадров при канцелярии внешних сношений центрального департамента, Пруссу.
Служебная записка.
Уважаемый господин Прусс, сообщаю Вам, что в соответствии с отправленным Вами запросом, мною предприняты действия по скорейшему выполнению всех Ваших пожеланий. В процессе выполнения никаких нарушений и замечаний выявлено не было.
С уважением, господин землемер Ж."
Я протянул бумагу посыльному и тот моментально потряс меня, обнаружив в себе уменье читать. Его густые брови наморщились проделав для этого путь чуть ли не к центру лысины, а еще через секунду курьер изволил сделать мне замечание.
- Эй, ты Ж., слышь у тебя малява какая-то левая.
- В чем же? - позволил себе спросить я.
- Так это. Я типа. Так не пишут, чувак, ты к самому бригадиру, то есть этому к заму... ты к нему как к извозчику. Во как надо.
И он протянул мне листок, с печатью поперек текста "Пример заполнения".
В самом тексте значилось.
"Господин Прусс! Всемилостивейше прошу извинить меня за беспокойство, но тем не менее должен отвлечь вас от дел по департаментам Усадьбы для своей низменной персоны. Сообщаю, что ваши ботинки уже начищены. Отчет начальника отдела контроля за бригадирами чистильщиков ботинок получен по форме.
С презрением к себе, начальник отдела контроля за отделом контроля за бригадирами чистильщиков ботинок Э.Т.О.-24."
Право же, я почувствовал как во мне закипает гнев. Мазафака, слабое слово, для людей подобных господину Пруссу, коли он любит подобные обращения.
- И совершенно не факт, что на это письмо кто-то ответит, - сказали у меня из-за спины. Я обернулся и увидел, что стоя у меня за плечом текст "Примера заполнения" читает здешняя официантка.
- С чего вдруг? - не понял я.
- С того. Бумага будет рассмотрена возможно немедленно, а может завтра, а может быть вообще никогда. В Усадьбе очень много канцелярий отвечающих за поток документов и все они работают по лишь им известным схемам. Возможно это и правильно, но мы никогда не поймем из чего исходят тамошние секретари.
- Отчего же, - сказал я больше себе чем ей. - Вы может и нет, а я - да, - после чего обратился к посыльному. - Господин ээээ...
- Вованыч.
- Господи Вованыч, соблаговолите оформить документ сами. Право же я не знаю порядков вашего ведомства и боюсь нанести вред казенной бумаге допущением новых ошибок.
Посыльный замялся.
- Дык, оно ж нельзя.
- Почему?
- Дык в конторе балакали это против понятий тамошних. То есть против инстр... инструкций.
- ЭТО ПО МОИМ ИНСТРУКЦИЯМ!!!! - завопил я, что есть силы и стекла в окнах кабака зашатались. - Или по вашему в третий отдел упирается вся бухгалтерия центрального департамента?! У вас свой порядок у меня свой. ПОНЯТНО?!!!!!
- Да... - промямлил посыльный. - Только я эта... гражданин начальник. Я ж не коим местом не из третьего отдела. Я ж из управления доставок, отдел лохов на побегушках... то есть курьерского состава. Я...
- А меня не колышет!!! - продолжал я. - Оформляй давай, лох курьерский.
И он взялся за оформление.
На самом деле к тому моменту у меня уже созрел план по борьбе со здешней системой, и даже помощь зарайского тайного сыска была мне тут ни к чему. Власти властями, а уж с чем с чем, а с канцелярией я сражался всю жизнь. Причем изнутри.
"Господин Прусс! Всемилостивейше прошу извинить меня за беспокойство, но тем не менее должен отвлечь вас от дел по департаменту Усадьбы для своей низменной персоны. Сообщаю, что всецело готов исполнять ваши приказания, нижайше прошу не гневиться за факт исполнения вашего приказа оставаться на месте и возвращаю все бумаги в целости и сохранности. Землемер, господин Ж."
- И? - спросил я.
- И? - спросил посыльный.
- И вот что, - заметил я. - Подпись на отдельный лист. Обращение тоже. Где формулировка "не достойный вашего внимания землемер, господин Ж.".
- А зачем?
- Я из параллельного ведомства, касательство которого с отделом 3 столь мало, что мой департамент недостоин внимания департамента господина Прусса.
- И?
- ПЕРЕДЛАТЬ!!!!
* * *
К утру посыльного унесли. С шестого раза он все-таки сделал подобие искомого документа.
"Сообщаю, что вы лох и малявы из вашей конторы меня не колышут. Землемер Ж., хотя на самом деле Ж - это вы".
Правда, сию занимательную эпистолярию господину Пруссу прочесть удастся вряд ли. Используя созданный мною за столом беспорядок я взял и пришил к исходящим совсем иной документ, счет за газ по квартире моей троюродной сестры.
К полудню обнаружилось, что в кабак никого не пускают. Хозяин стоял на улице, сообщая посетителям, что вход закрыт по причине работы внутри важного чиновника из Усадьбы. Часа в два у входа остановилась дорогая иномарка.
Я право же ждал господина Прусса, управляющего, или троих посыльных с приказом вышибить меня из деревни, или же мозги из моей головы. Но все вышло совсем иным манером. Приехал господин адвокат.
- Землемер Ж.? - бросил он.
- Документы! - не вставая прервал его я.
- Именем Прусса! - крикнул он.
- На основании входящей П-123-17! ДСП!
Адвокат смутился. Откашлялся и взглянул на меня исподлобья.
- Простите, господин землемер, но мы не получили от вас ответа и господин Прусс просил нижайше осведомиться не желаете ли вы...
- Не желаю. Я все уже вам отправил, - с этими словами мне удалось довольно важно подняться и прошествовать к стойке бара. - Милочка! - официантка воздвиглась рядом. - Пожалуйста, кофе и булочек.
- Но... - попытался встрять адвокат.
- Нет. Я выполняю свою работу на благо Усадьбы. Вы свою. Успокойтесь. Видимо, документы утеряны какой-то канцелярией и в таком случае...
- Господин землемер, - процедил адвокат. - Наши канцелярии не имеют обыкновения терять документы. Вы...
- Я. Вот видите, вы сами себя успокоили. Если канцелярии не имеют обыкновения терять документы, значит они просто задержаны на каком-то этапе. Скоро все департаменты, стоящие между мною и вами закончат оформление и тогда документ достигнет цели.
- Нет. Канцелярия где имею честь состоять я, отдел курьерского состава и третий отдел канцелярии внешних сношений центрального депаратамента. Господин адвокат, все зависит исключительно от точки зрения.
Он застонал.
- Хорошо. Тогда извольте подписать это.
Он протянул мне бумагу.
- Как видите, ради доставки вам документа пришлось оторвать чиновника канцелярий Усадьбы, чего до сего дня не было ни разу. Известно ли вам, что даже посыльные не всегда направляются для доставок пусть даже самых необходимых и многие люди прибывают без жизненно важных документов годами, а то и всю свою жизнь? Мало того, даже тот факт, что письмо вручено посыльному совершенно не значит, что оно попадет к адресату, ибо посыльный может так и не собраться доставить его по назначению, в чем, кстати, нет никакого особого нарушения.
- Так что? - спросил я, будто бы и не слышал всей этой речи.
- То, - отозвался адвокат. - Подпишите данный документ.
Я прочитал текст.
"В связи с резко возникшей необходимостью переоценки земельного кадастра приказываю:
--
Провести землемерные работы в полном объеме в соответствии с инструкцией (приложение 1).
--
По окончании работ составить отчет по форме 4 (приложение 2).
--
Передать отчет в отдел контрактных работ канцелярии внешних сношений.
Зам.начальника группы анализа третьего отдела управления кадров при канцелярии внешних сношений центрального департамента, Прусс."
Я изучил документ и заметил:
- Исходящий оформлен не корректно.
- Почему? - подозрительно осведомился адвокат.
- А где слово "Приказ"?
* * *
К вечеру возле того, что некогда было кабаком остановились еще две машины. Из первой выбрались четверо, сильно похожие на посыльного, из второй - пожилой человек в аккуратном костюме, представительном, хотя и не таком дорогом как у господина адвоката.
Взмахом руки человек пресек попытку посыльных последовать за ним и в одиночку вошел в кабак. К тому моменту я восседал за столом два на два метра, полностью заваленном документами, коии мы оформили с господином адвокатом, тремя его помощниками, напарником, шестью посыльными и каким-то чиновником из отдела ревизий психического здоровья персонала.
Пожилой господин прошествовал ко мне, уселся за стол по другую его сторону, смахнул часть листов на пол и грустно взглянул мне в глаза. По какому-то странному наитию я ощутил, что с этим человеком следует взять иную манеру общения.
- Вы господин Прусс? - спросил я.
- Нет. Господин Прусс сильно болен. От переписки с вами у него развился странный синдром, коему не могут отыскать объяснения ни врач Усадьбы, ни медик из Зарайска. Господин Прусс утверждает, что он господин Кламм и подписывает в туалете рулоны с бумагой. Моя фамилия Краснов, я управляющий Усадьбы.
- Очень приятно. Жилин Иван Демьянович.
- Взаимно, господин Ж... в смысле Жилин. Зачем вы все это сделали?
- Что?
- Вы знаете.
- Это моя работа.
- Вы видели местных жителей?
- Мельком.
- Вы видели среди них хотя бы одного пьяного?
- Нет.
Господин управляющий щелкнул пальцами и рядом возникла все та же девушка-официантка со стаканом пива на подносе. Краснов взял стакан в руки, улыбнулся служительнице кабака и та поспешила удалиться.
- Вот именно. Здесь их нет, ибо есть циркуляр запрещающий пить. Здесь нет ничего, что есть по всей округе, вокруг Зарайска, вокруг Москвы, по всей стране. Мы не в Австрии и не Чехии, господин Жилин. Люди счастливы этой свежей и в то же время такой родной перемене! В кой-то веке они смотрят на мир трезвыми глазами.
- И что видят? - спросил я. - Вас? Они от этого рады?
- Они от этого трезвы.
- Пустой спор. От него в здешних землях есть одна польза. Без обсуждения данной темы в Зарайске остановилась бы вся философская мысль. А с ним, вот ведь, есть о чем болтать вечерами!
Краснов отхлебнул пива.
- Да. Но для некоторых это повод размять мозги, а для меня - жизнь. Понимаете, на земле российской сумели построить какой-то порядок. Сами. И вот надо же: снова рушат.
- Порядок, - задумчиво произнес я. - Зачем России это немецкое слово?
* * *
Я, сотрудник президентской администрации, Жилин Иван Демьянович, приступаю к написанию новой главы своих мемуаров. Старую можно забыть, сжечь и выкинуть, ибо в ней нет и быть не может морали.
Краснов и его приспешники бежали из Зарайского края через день после нашего разговора. Ни тайный сыск, ни документы за высочайшими подписями не пригодились. Деревня (никто так и не вспомнил, как она называлась) стоит там же где раньше. Усадьбу растащили на строй материалы и теперь туда вселились бродячие растаманы. Мужики их не трогают. Все боеспособное население пьяно и счастливо с утра до вечера. Двадцать тон бумажных циркуляров разошлись на расхожие нужды.
Через три года мне самому довелось подать в отставку и нынче я прибываю здесь, у себя на даче, неподалеку от Переделкино. Место влияет своим настроением. Я занимаюсь литературной критикой.
Сижу у себя за столом, изучаю бумаги.
"Во времена Кафки имелись уже департаменты способные сгубить любую, даже самую сильную личность. Теперь мы шагнули гораздо дальше. Соответственная личность способна забодать не то что ведомство или его начинания, но целое государство. Был ли прав землемер Ж., утверждая что России необходимо..."