Лето кончилось быстро, а осень - еще быстрее. Они торопились, словно - боялись не успеть к самому главному.
И вот в скверах, на улицах и площадях уже кружились белые хлопья редкого снега, а лужи покрыла тонкая корка льда. Люди брели по городу: кто-то ежился, недовольно подняв воротник, кто-то радостно улыбался, предвкушая скорую зиму.
Мир менялся и только здесь, в узких комнатах трамвайного управления, жизнь текла все по тем же законам. Скрипели старые принтеры, гудели в туалете умудренные жизнью трубы, звенели чашками дамы из бухгалтерии.
- Вам нужно получить восьмую форму, - сказал Михаил. - Заполнить, поставить печать в кадрах - и снова ко мне.
Молодой вагоновожатый в дредах и с пирсингом под нижней губой кивнул:
- Ну, это понятно, а шо я потом - ждать буду? Время же выйдет!
- Не будете, - заверил его Михаил. Вагоновожатый кивнул и попрощался, а Михаил открыл гросбух и занес туда запись о новом заявлении.
...пришла зима, а какая-то девушка пела и кружилась посреди пустой площади и снег падал на ее протянутые к небу ладони...
После работы регистратор второго отдела Михаил Славин одевал пальто и шляпу, выходил на улицу и ждал трамвая. Маршрутки ходили чаще, но на них не действовал льготный билет управления, а Михаил Славин предпочитал экономить...
Трамвай подходил, громыхая своими недрами. Его железный каркас раскачивался в ранних осенних сумерках, а яркий свет из салона делал вагон похожим на бродячий фонарь. Двери скрипя открывались и Михаил Славин делал шаг с тротуара, по направлению к сияющему трамвайному нутру.
- Вот, Михаил, знакомься, это Галя. Она студентка-вечерница и будет тебе помогать.
- Михаил.
- Галя.
- Очень приятно.
Она была года на четыре моложе его. У нее были очень красивые глаза.
- Вот, сюда мы кладем рассмотренные дела. Сюда текучку...
- А это?
- А это бесперспективные документы, типа письма мэру от сторожа-алкаша, которого выперли за пьянку. Но все это зарегистрировано и надо хранить. Я тут письмо Сталину однажды нашел...
- ВСЕМ ПРИВЕТ! - дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел Федя. - Майк! Зима в полном разгаре, я завтра иду испытывать новые коньки! И ура!
Федя был как всегда шумным и радостным. Он верил, что обладает уникальным инженерным талантом и никогда не переживал, что гробит его в отделе подвижного состава.
- Очень приятно. А вы на коньках хорошо катаетесь?
- Да!
- Научите?
- Само собой!
Выйдя из трамвая регистратор Славин, как правило, заходил в магазин, где покупал свежие булочки и кефир. Он следил за своим здоровьем и никогда не кушал просроченные продукты.
В тот год в магазине почти все время играл Дима Сладких. Он дебютировал с отличным клипом и уже получил призы всех музыкальных каналов.
Регистратор Славин морщился. Песни Димы Сладких казались ему слишком пошлыми.
- Галя, тебе чаю? - спросил Михаил.
- Кофе, можно? - спросила она и зевнула.
- Не выспалась?
- А мы с Федей вчера катались всю ночь и вот...
Они действительно проводили все ночи на городском катке. Кружились вдвоем... Галя уже каталась как заправская фигуристка. А Михаил впервые завел в своем кабинете кофе и очень жалел, что к нему не очень подходит варенье.
Варенье делал он сам. Каждый год, покупал у бабушек на рынке лучшие ягоды и закатывал банки, чтобы потом всю зиму было с чем пить чай.
Зима кончилась февралем. Погода была ужасной - холод, ветер и совсем нет снега - один лед. В ранних сумерках фонари напряженно резали темноту.
- Я обязательно поеду туда на лето, - сказала Галя. - А ты как?
Михаил пожал плечами, зная, что никуда не поедет.
- Почему? Тебе бардовская песня не нравится?
- Нравится.
- А почему тогда?
Он не ответил.
Весна пришла как-то сразу. В одну ночь. Утром все вышли на улицу и ощутили ее, потому что воздух вокруг сделался совершенно другим. Казалось, что он наполнился новыми запахами, принесенными откуда-то с юга, от моря, из тех краев где давно уже нет зимы.
А в газетах писали, что надо быть осторожней - опасаться сквозняков и сосулек.
- Вам нужно получить восьмую форму. Заполнить, поставить печать в кадрах - и снова ко мне.
- Хорошо, Михаил Петрович, простите у вас все нормально? Вы бледный.
- Вы больны, - сказал врач. - Со всеми бывает. Вам нужен уход.
- Но я живу один, - слегка растеряно сказал Михаил.
- А друзья?
- Друзья? Я... я дружу с коллегами из трамвайного управления. Наверное...
Когда они пришли у него еле хватило сил доползти до двери.
- Боже! - воскликнула Галя.
- Ничего себе! - сказал Федя. - Вечер перестает быть томным!
Они загнали его в кровать, заставили выпить чаю, и вот уже Галя гремела кастрюлями, сочиняя куриный бульон, а Федя... в это трудно поверить... он пылесосил!
- Больному вредна пыль! - объявил он.
- Спасибо, - глупо сказал Михаил.
- Мы взяли над тобой шефство. Будем дежурить сутками. А ты телевизор смотри. Дима Сладких женился на дочке нефтяного магната, пока ты тут лежишь! Вы, кстати, с ним земляки.
- Я знаю - мы были знакомы.
- Круто!
- Ничего, - сказала Галя. - Скоро ты поправишься, и вернешься в управление.
- Я скучаю по службе, - признался он. Галя отвела взгляд.
- Что?
- У тебя нет мечты - поэтому ты такой. У всех есть, а у тебя - нет. Прости...
- Ничего. Я знаю. Я знаю, что про меня говорят. Все мечтают, а я нет. Ну что ж тут поделаешь?
- А Федя? - спросила она и как-то вздрогнула.
- Что, Федя?
- О чем он мечтает?
- Изобрести супер-трамвай!
- Нет, правда...
- Правда.
Весна прошла так, будто самое главное уже начиналось и времени было совсем в обрез. Лето спешило вдогонку и город тонул в запахах сочного, бушующего июня. Регистратор Михаил Славин ходил на работу, точнее ездил туда на трамвае. Покупал кефир с булочками и регулярно посещал врача, потому что заботился о своем здоровье.
- Вам нужно получить восьмую форму. Заполнить, поставить печать в кадрах - и снова ко мне.
Пожилая женщина-вагоновожатый грустно вздохнула:
- Это же на месяц затянется, а мне надо к среде.
- Будет к среде, - заверил ее он.
- Спасибо, Михаил Петрович.
- Ты уже стал Михаилом Петровичем.
- Жизнь летит быстро...
- Тебе нужна мечта. Пока еще не поздно.
- Нет, Галь. Мне нужно в архив. Я всегда беру дела сам, иначе их ищут месяцами, а люди не могут ждать.
В августе Федя и Галя съездили на музыкальный фестиваль, а в сентябре поженились. На свадьбе речь зашла о праздниках и кто-то спросил регистратора Славина, когда у того день рождения. Оказалось что в августе. Все смутились, но не надолго.
Лето кончилось скоро, а осень еще быстрее. Они торопились, видимо боясь не успеть к самому главному. А вслед за ними спешили снежная зима и ветреная весна...
Они встретились в середине апреля. Было поздно, но провода оборвало ветром и трамваи не ходили. Галя бежала куда-то, а Михаил Петрович шел по своим делам.
- Привет!
- Привет!
- Как жизнь?
Она уже уволилась из управления и готовилась защищать диплом. Федя тоже ушел на вольные хлеба - объявил, что не хватает времени, чтобы творить.
- Все хорошо. "Дедал" федькин проект трамвая купил! Мы тебе звонить как раз хотели. Праздновать будем! Мы теперь миллионщики!
Он улыбнулся.
- Зайду поздравить! Завтра же!
- Приходи! В любое время!
- Вечером.
Она как-то нахмурилась и спросила:
- А ты все там же?
- Там же.
- А как же мечта?
И он пожал плечами, а она рассказала ему про грядущий летний фестиваль и позвала с собой, а он отшутился.
- Ладно, мне уже пора. До завтра!
- До завтра!
И она побежала куда-то по темной улице, где не горел ни один фонарь, а он еще немного стоял, сжимая в руке пакет с булочками и кефиром.
Потом он прикрыл глаза, и в наступившем вокруг него мраке к нему надвинулась Пустота. Здесь не было ничего, только яркая линия - жизнь девушки, убегавшей куда-то вперед к далекому счастью, которое обязательно будет. Он коснулся этой нити, смахнул с нее пыль предстоящих неприятностей, и отвел подальше красные линии судеб тех, с кем лучше никогда не встречаться на своем долгом жизненном пути. Потом он открыл глаза и вздохнул, вспомнив, что нужно еще разогнать над городом тучи - ведь Галя-то добежит, а Федька возвращается без зонта и может простыть - еще слишком холодно.
Михаил Петрович улыбнулся и вдруг ему стало смешно.
Потому что Тот, Второй, выбравший себе глупую фамилию Сладких перепробовал уже все удовольствия мира...
Странный...
О чем может мечтать мечта? Разве чтобы скорее пошли трамваи.