Безногий Дурнион с утра радостно мчался в соседнюю деревню. Ждала ли его Баллила, он не знал и даже не хотел думать об этом, возможно, чтобы случайно не впустить во внутреннее естество печаль.
Дурнион обычно не понимал, что она хочет. Баллила мало говорила с ним. Её голос звучал спокойно и загадочно.
Она нравилась ему. Когда он смотрел в её чёрные глаза, видел горящие бездонные огни. Но порой ему казалось, что во мраке бывает лишь иллюзия пламени...
Когда он погружал в её волосы руку, то ощущал мягкость травы, её малая улыбка тонких губ притягивала к созерцанию. Она пыталась придать волосам зелёный цвет, растирая их растениями, но темнота всё же была неодолима.
Дурнион имел светлые волосы, яркие жёлтые глаза, был задорен по обыкновению.
На соревнованиях ничего не показал, лишь потерял конечности. Не увеличив крепости тела и не выявив каких-либо способностей к сражениям, в битве с безымянными не участвовал.
...Когда Гуррикл притащил Баллилу с востока, то Дурнион не пересекался с ней, живя в другой деревне и занимаясь различными делами: то еды приносил из глубин лесов, то пахал огород, не забывал о тренировках, но не придавал им значение.
Но однажды, бегая из одной местности в другую, общаясь с земляками, помогая по мелким поручениям, встретил Гуррикла. Он то и попросил пахаря собрать плодов для его пленницы, а сам отправился тренироваться.
- Крепость тела следует развивать, а чтобы преуспевать в этом, нужно хотеть этого и понимать, земляк, что защищать себя и других это... естественно.
Гуррикл приподнял за плечи Дурниона и посмотрел в его невыразительные, но радостные глаза. В них не увидел какое-либо восприятие речи, а неприязнь воина перетекла в неясный холод от скрытого влияния пахаря.... Человек отпустил Дурниона, скривил рот и сказал, прежде чем уйти в лес:
- Делай, что умеешь...
Он не смог уйти из хижины, когда отдал собранные плоды, и смотрел, как она ела, погружая зубы в мягкую сочную пищу.
Дурнион незаметно для себя ближе подходил к ней. Его тело прониклось огненными потоками, стало тяжелее дышать. Ощущал, как ствол Жизни упёрся в одежду и силится сломить преграду. Её тело местами виднелось под грубым переплетённым растительным одеянием.
Дурнион плохо помнил, как это произошло. Он кусал плод с её рук. Наверное, в её глазах появилось удивление или беспокойство, когда прижал женское тело к себе? Помнил, что чувствовал сопротивление, она что-то говорила, но не кричала.
Они потеряли равновесие и упали на ложе. Мешала одежда, Дурнион в рассредоточении не мог её убрать, было много упорной возни. Рука цеплялась за нить, которой женщина была привязана к одному из деревьев, растущих недалеко от хижины.
Дурнион всё же добрался до сокрытого места и... слышал её тихие стоны, смотрел на прикрытые глаза. Солёная вода падала с его лица на её кожу...
Потом уже у себя в хижине почувствовал, что растёр ствол об одежду, но это была погрешность, не омрачающая радости...
С тех пор он иногда навещал её, помогая Гурриклу, который обязательно возлагал на него какое-то дело, когда Дурнион был поблизости. Пахарь занимался обычными обязанностями и порой задумывался о пленнице и о радости, которая приносила им тайная близость. Светило нещадно жгло его тело, но всё же внутренний огонь распалял сильнее, когда наслаждался Баллилой.
...Опасным явлением были походы на восток, чтобы выкрасть женщину. Обычно их охраняли воины, жившие с ними. Но находились калеки, которые в одиночку забирали девушек с восточных земель и оставались при этом невредимыми.
Поседевший от кошмара безногий Квирланик попался в ловушку, когда хотел лишить сознания женщину, чтобы утащить её в свои деревни. Он был в таком ужасе, едва понимал, что происходит. Над его состоянием не переставали смеяться противники запада. А когда Человек всё-таки унял дрожь, расспросили.
И он выдумал историю, сам не зная, как так сподобился; в ней поведал о своём горе. Рассказал о жене, которую потерял оттого, что у него погибли конечности; она не захотела жить с калекой, а новую женщину ему теперь никогда не найти.... Но всё же сыскал в себе мужество и двинулся на восток, чтобы в подвиге преломить судьбу. И его, помяв немного, смеясь, отпустили, и даже сказали одной из женщин на прощание прикоснуться губами к его губам...
Тогда ещё мало жителей востока знали о существовании общества калек.
...Однажды угрюмый безногий Бибилат, давно не появлявшийся в деревне, вдруг приволок женщину. Она была в крови, сопротивлялась. Многие поразились его удаче, он обычно был неуклюжим в бою и в движениях. Человек бурчал, что он воин, и у него должна быть женщина.
Иималликрлу порой предупреждал на собраниях, что никто из противников не должен знать об их местонахождении. Иначе могут повториться нападения восточного неприятеля, а мы ещё не окрепли от тяжёлых потерь прошлого.
Бибилат сказал, что забрал её, когда она одна гуляла в лесу, никого поблизости не было. Ему повезло, и беспокоиться не о чем, их не найдут.
...Он её бил, насильно сближался, потом постепенно давал возможность знакомым соратникам познать радости её тела.
Её звали Ррарра. Со временем, как так вышло - многим было неясно, взаимоотношения с Бибилатом у неё улучшились, она стала больше предаваться радости жизни и не гнушалась ласки от его друзей. Он научил её биться на палках, руками и ногами. Привязанная к дереву, она подолгу бегала вокруг него, чтобы укрепить ноги, а также лазила по стволу, закаляя руки.
Он рассказывал, что Ррарра с радостью и солёной водой согласилась, когда предложил ей стать, как они все, членом общины, но для доверия нужно...отрезать ноги.
Когда она поправилась после превращения её в калеку, то собрали друзей из числа близких Бибилату.
Квирланик был там. Он очень хотел близости с Рраррой, когда она появилась в деревне, поэтому всячески помогал Бибилату...
Женщина не прекращала говорить, её слушали, потому что теперь была не пленницей, а частью их общества с потенциалом воина. Объявила гостям, что не прекратит доставлять всем наслаждение, как и раньше. Бибилат не препятствовал, считая поступок естественным фактором объединения.
- Прежде чем приступить к ласкам тела, - сверкала радостными глазами Ррарра, - будем бегать, а потом сражаться друг с другом.
И сама участвовала в тренировочных боях. Многие воины вымотались, день завершался, наступал кровавый закат.
Притяжение грядущей близости высвобождало у калек дополнительные силы из внутреннего естества.
Наслаждение было сильным и расслабляющим. Ррарра выдавливала из каждого остатки активности, забирая энергию, словно тьма у гаснущего светила.
Воины рассредоточено валялись во сне: кто под деревом, некоторые в хижине, на густой траве и на мягких кустарниках...
Квирланик проснулся от приглушённого то ли гула, то ли хрипа, который перетекал из окружения в уши. Тело неясно дрожало от звуков, сознание пыталось понять суть жути, витавшей поблизости.
Он видел тень, перемещающуюся от одного воина к другому. После неразборчивой суеты, земляки: кто то лёжа, кто то, встав, а потом, всё же падая навзничь, издавали те самые кошмарные хрипы, от которых трясло Квирланика.
Он хотел убежать и позвать на помощь, но без шума не обойтись, и потом...его догнала бы жуткая тень.
Лёжа неподвижно, пытаясь перестать трястись, он нащупал палку, оставленную одним из земляков. Сжав её, Квирланик решил напасть на убийцу, но...легче было закрыть глаза и забыться.
Вот появилось окружение, а вот настала абсолютная тьма. Он должен что-то сделать, но ничего не мог...лишь открывать и закрывать глаза и слышать ужасающие хрипы терзаемых соратников.
И всё же увидев близко убийцу со спины, который лишал жизни очередного земляка, Квирланик по очертанию тела догадался, что это Ррарра. Это открытие придало ему сил. Он подкрался к ней и напал. Она не успела заметить его и оказать сопротивление...
Он гневно смотрел на неё, ещё не в силах убрать попеременную дрожь. Лёжа на земле, она улыбалась глядя куда-то поверх Человека. Кровь выходила из ран на её сладком теле.
- Зачем!? - кричал он. - Зачем ты убила их? Тебе дали новую жизнь...свободу...
Квирланик тряс её, надеясь, получить внятный ответ, но она больше не отвечала, а вскоре умерла.
Это было первая крупная потеря жизней после прихода безымянных. Земляки не могли понять, как одна женщина, к тому же калека, смогла убить десяток воинов, пусть и глубоко уснувших от удовольствия и тренировок.
Иималликрлу держал речь перед соратниками.
- Опасность подстерегает везде. Ослабли ли мы после победы над сильным врагом, которая сродни поражению? Вероятно, раз случаются такие события как ныне.
Как нам воспринять произошедшую беду? Неосмотрительность, потеря концентрации, успокоенность в развитии? Оглядите себя и не вините других, каждый найдёт у себя трещину, в которую проникает иное...
Иималликрлу делал усилия, чтобы прогнать пелену прошлого, которая удручала время от времени, погружая его в прострацию бесполезной тоски. Потеря соратников от нападения безымянных и невозможность заменить их никем, не могла оставить его без сожаления.
Многие земляки стали самостоятельно принимать важные решения, размещение деревень изменилось, Иималликрлу не следил за всем как раньше. Хижины рассредоточились ещё больше, и в этом Человек находил радость с одной стороны. С другой же понимал, что некоторые жители хотят отделиться от общины лишь косвенно, принимая частично законы, установленные когда-то управленцами, которых уже в большинстве своём не стало.
Присоединение к более сильному союзнику могло сплотить земляков в едином направлении борьбы с иным. Но как это случится, в каком виде, Иималликрлу не представлял. А Вакарраат всё не появлялся.
И разве согласятся обычные воины взять калек в бой? Скольких? Десять или Человек двадцать самых сильных, если такие наберутся...
- Я не хочу, чтобы вы истязали до смерти женщин, которых приводите с востока, - говорил Иималликрлу землякам. - Я против этого. Вы не должны так поступать. Я не могу вам запретить красть их, как...элемент борьбы с врагом. Пытайтесь, заслужите, отберите у них женщин. Но...не надо предаваться радости вседозволенности. Наслаждайтесь ими, но не губите.
О нас ещё не знают, а когда придёт такой момент, не думаю, что сможем подавить натиск разъярённых противников и избежать более тяжёлой участи, нежели в битве с безымянными.
Держите женщин при себе, не отпускайте, но если за ними придут, потребуют обратно и больше ничего, то отдадим..., скорее всего. Конечно, если их поведение будет означать непримиримость с нами и полную вражду, то каждый воин должен пойти в бой...
Никто не высказал что-либо противоречивое. Иималликрлу не надеялся, что его будут слушать безоговорочно, но объявить свою позицию к случившемуся должен, ибо он управленец всех деревень калек.
Иногда ходил проверять Балиллу, она выглядела хорошо - высокая статная, красивая и желанная, только грустная, но в её положении веселиться не престало. Гуррикл обращался с пленницей в допустимой мере, и даже не давал другим землякам сближаться с ней, а если такое и происходило, то наказывал...
Он переломал несколько раз Дурниону руку, когда застал их в близости. Они изнемогали на ложе и не распознали его неожиданное прибытие. Не было криков, лишь хрипы Человека, Баллила прикрыла рукой рот. Слышался треск костей.... Потом Гуррикл выволок тело наружу и оттащил к лесу.
...Но Дурнион не унывал. Ему отрезали ненужную уже конечность и сделали устройство с палкой, заменившее руку. Он научился вполне быстро перемещаться по земле, опираясь на неё. И однорукий житель... снова стал приходить к Баллиле. Она поначалу отталкивала его, но видя его безудержное желание, не стала прогонять приносящего радость.
Прошло много времени, прежде чем Гуррикл снова увидел Дурниона на ложе с его пленницей в близости...
Он смеялся над упрямостью безумца, смотря на деревянную руку. Его глаза и скривившийся рот выражали не то печаль, не то тревогу. Ломать ещё одну конечность Человек не хотел, потому что у негодника осталась единственная целая...
Сел на ложе рядом с ними и размышлял, потом отправил Дурниона принести плоды. Когда втроём поели, Гуррикл привязал провинившихся друг к другу за шею крепкой нитью небольшой длины. Так и жили теперь вместе, иного наказания для них Человек не придумал.
Он гнал их собирать плоды и пахать земли, тренироваться и помогать нуждающимся. Иногда, когда чувствовал, что они находили время для телесных радостей, то порой блуждал по лесу с Дурнионом, а Балиллу оставлял в хижине. Гуррикл держал одну часть нити в руке, а вторая была на шее Дурниона. Он часто дёргал нить, меняя направление, и Человек с деревянной рукой редко удерживал равновесие и не падал на землю.
Иногда перед уходом на тренировки, оставляя их одних, Гуррикл палкой бил по его стволу Жизни, чтобы уменьшить им радость или вовсе лишить её...
Он не хотел более тяжёлых страданий для однорукого Дурниона, улыбающегося невпопад разбитыми о землю губами при очередном падении на прогулке. Ему не нравилось, что он плохо понимает, что можно делать, а что нет.
Порой казалось, что мучения однорукого соратника не воспринимаются им, а передаются Гурриклу, и тогда он просто уходил один в лес тренироваться, чтобы ни о чём не думать.
Баллиле нравился Дурнион, потому что он был неплох собой и, так же как она, одинок. Правда, ей не приходилось выбирать, когда её пленили.
...Она старалась не испытывать страданий и, когда можно, просто уходить туда, где нет его источников - Людей.
На востоке она жила вместе с группой Людей, к которым однажды её... присоединили. Женщина радовалась, что плохо запоминала события, потому что они в основном были неприятного характера. Там постоянно с ней сближались разные воины, но ей не нравилось быть желанной для всех, без согласия.
Поэтому, где бы она ни была, в каком бы сообществе Людей, она старалась убежать и жить в одиночестве, предаваясь различным мыслям об ином мире, где всё будет по-другому, как раньше, без принуждения и смертей.
Так она попала к калекам и подумывала о том, как бы сбежать. Переживала за необычного и молчаливого Дурниона, которого могли убить из-за неё, хотя, он и сам виноват, скорее всего, ибо являлся к ней по своему желанию и понимал, что рискует жизнью...
Когда Гуррикл приходил после тренировок, то бывал в гневе. Он долго и яростно наслаждался Баллилой, а Дурнион покорно лежал рядом и хрипел от удушения. Одной рукой Гуррикл сжимал нить у горла однорукого Человека.
Когда они оставались одни, она ему говорила о свободе, он бурчал, что лишь хочет быть рядом с ней.
- Если не будет Гуррикла, нам разрешат быть вместе, - она смотрела в его глаза, а он молчаливо гладил её мягкое тело.
- Да, возможно, Иималликрлу позволит нам жить самостоятельно, - продолжала, словно сама себе, говорить Баллила. - Когда Гуррикл будет лежать рядом и спать, ты...должен будешь нанести ему удары своей деревянной рукой, она не такая уж и лёгкая.
Нужно оплести нить, которой он нас связал, вокруг его шеи, а потом пойти в разные стороны с усилием и ... тогда он не сможет дышать.
Не знаю, понимаешь ли, но если ничего не изменить, то он когда-нибудь убьёт тебя, и ты... навсегда лишишься меня.
Дурнион кивал головой, его светлые волосы отражали лучи светила, когда они сидели на траве возле хижины. Кругом шла неторопливая жизнь: где-то копали огород, сажали деревья, кусты и цветы; иногда пробегали земляки, укрепляя тело; вдалеке бились несколько Людей на палках.
В этот раз Гуррикл пришёл до наступления темноты, а не на следующий день, как обычно. В последнее время он гневался, словно не понимал своего собственного решения оставить Дурниона рядом с пленницей и давать им возможность близости.
Он думал, что сможет победить ситуацию, обойдя убийство нарушителя, такого как Дурнион. Но отказавшись от сурового наказания, ему всё больше казалось, что, находясь рядом с ними, он...теряет себя.
Неужели не он нашёл Баллилу, не привёл её сюда, не готов защищать от желаний других воинов, тренируясь до истечения солёной воды? Зачем ему делить её с Дурнионом, почему просто не...убьёт его, раз тот не в состоянии понять приближение конца?..
Он всё больше терял равновесие внутреннего естества и сильнее стягивал прочную нить на шее покорного Дурниона. Порой изо рта мученика текла кровь, и он надолго впадал в бессознание...
Она растирала шею Дурниона, на которой не заживал кроваво-синий след от нити. Человек долго хрипел, приходя в себя. После наслаждения Баллилой Гуррикл лежал рядом, предавшись сну.
Женщина кидала в него камешки, стараясь попасть в лицо, но воин никак не реагировал.
- Смотри, Дурнион, - она развернула его ослабевшую голову к мучителю. - Как он крепко спит.... Как весело! - она кидала камни и давала их в руку ещё попеременно кашляющему Человеку. И он тоже бросал осколки в лицо Гурриклу.
Спящий воин недовольно зарычал, а потом перевернулся со спины на бок.
- Мы должны это сделать, Дурнион, у нас получится, - сказала Баллила. - В следующий раз он не остановится и задушит тебя.
Ударь деревянной рукой вот сюда, - она нарисовала ногой небольшой круг на земле. Дурнион бил по земле...
- Сильнее! Бей сильнее!..
В земле образовалась ямка.
- Отлично, Дурнион, так он точно проснётся, а потом мы с тобой изо всех сил попробуем сбежать от него, ты в одну сторону, а я в другую. Начнёшь бег, когда я скажу "беги, Дурнион"...
Он смотрел на неё в доверии, но ощущал, как внутри разжигается огонь ужаса. Он знал, что если и плохо понял, что она хочет, то всё равное сделает это, в её словах не было сомнений.
...В повседневной жизни ему не хватало времени на размышления, их не доводил до конца, а перебрасывал мысли на следующие источники. Сможет ли разрешить загадку утверждения чего-либо значимого, прежде чем, как говорила Баллила, мучитель не убьёт его?..
Она подвела его к спящему Человеку. Медленно опутала прочной нитью шею Гуррикла, потом затянула её посильнее, но чтобы он не проснулся.... Теперь все трое были связаны за шею единой нитью.
Баллила улыбалась Дурниону и была спокойна.
- Эта нить послужит нам радостью, - говорила женщина, - она впитала твои страдания и мои, а теперь пришло время и для него, а потом...мы просто выкинем её.
- Бей его по голове деревянной рукой, - сказала твёрдо Баллила, - а когда он проснётся, ты побежишь на выход изо всех сил, не прекращая усилий.... Бей же!
Он дрожал, из глаз вышла солёная вода. Дурнион увидел, как у неё она возникла тоже, текла по лицу и падала на землю...
Потом он ударил деревянным стволом по лицу спящего Гуррикла несколько раз...
В непонимании Человек хрипел и рычал, пытаясь проснуться.... Калека на какое-то мгновение застыл, но услышав "беги, Дурнион", рванул в сторону выхода хижины.
Баллила не ожидала такой прыти от него. Дурнион тащил за собой не до конца проснувшегося Гуррикла и Баллилу, упавшую на землю. Она хотела упереться о твердь, чтобы нить глубже впилась в шею мучителя, но Дурнион дёрнул с силой, которая чуть не лишила сознания женщину. Она не успела перехватить рукой растительное кольцо, резко сжавшее её шею.
Всё же она зацепилась рукой за проём хижины, другую же поместила между нитью и шеей, периодически кашляя от недостатка воздуха.
Краем глаза, задыхаясь, видела, что окружающие люди бросают свои дела и смотрят на них, вероятно, поражённые действом.
Опираясь на деревянную руку, Дурнион двигался урывками. Было тяжело, но не обращал внимания ни на что, не оборачивался, а лишь стремился уйти как можно дальше. Одной рукой также как и Баллила он одновременно с перемещением удерживал нить, режущую шею...
Гуррикл не предотвратил погружение растительного волокна в плоть. Было потеряно много времени прежде, чем он проснулся окончательно и понял, что его ждёт. Он пытался ослабить нить на шее, потом притянуть части нитей, ведущих к лежащей на земле и держащейся за хижину Баллиле и продвигающемуся вперёд безумному хрипящему калеке.
Но ему не хватило сил; казалось, он оттащил на себя немного Дурниона, но тот с неведомой мощью вновь дёргал вперёд, разрезая Гурриклу плоть. Силы и сознание начали покидать воина, когда он пытался тащить часть нити, ведущей к женщине...
- Дурнион... Дурнион...- он слышал отдалённо слова, но не мог остановиться, пока не почувствовал её руки на своём теле.
- Прекрати, всё закончилось... - её глаза источали солёную воду, которая текла по красному от недавней борьбы лицу. Баллила обняла его дрожащее тело и не отпускала, пока он не успокоился.
Нить перерезала шею Гуррикла до кости. Длинная полоса крови тянулась от хижины до ближайших деревьев, до которых добрался Дурнион.
Победившие мучителя перерезали камнем уже бывшие оковы. Взялись за руки и легли на траву, закрыв глаза...
Когда Баллиле стало легче, потирая зудящую шею, она размышляла о побеге. Возможно, девушка и раньше могла попытаться покинуть эти деревни. Вероятно, несложно было освободиться и сбежать.
Но когда она это делала прежде, то побег был очевиден и других забот не существовало. Здесь же она связалась с Дурнионом, да и Гуррикл не досаждал ей, но...она была пленницей без свободы и притязаний. И женщина не могла ручаться за своё будущее в окружении потенциальных врагов...
Багряница света постепенно заменялась темнотой. Люди, проявлявшие интерес, подходили и смотрели на мёртвого Человека и лежащих рядом с ними земляков. Они не вопрошали, вероятно, понимая, что произошло. Дурнион, отдав все силы в бою, беззаботно спал.
Когда прояснилось светило, они развели костёр и сожгли тело Гуррикла. Жители деревни, ставшие разговорчивыми поутру, задавали вопросы и получали ответ о свободе и силе, желании и подвиге, изменениях и смерти. Баллила говорила неторопливо в сосредоточении, но кратко. Дурнион как обычно молчал, иногда обнимая женщину.
Потом разыскали Иималликрлу и рассказали обо всём.
Он старался держать лицо в напряжении и без эмоций. Иималликрлу как-то даже и забыл о них и не ожидал, что Гуррикл так изменится, станет свирепствовать и, если и не трогать женщину, то медленно уничтожать беспечного пахаря.
Он беседовал с женщиной, задавал вопросы, в ней наблюдал отстранённость, но не враждебность. Иималликрлу не хотел снова связывать её. Но и понимал, что если она верна другим общинам востока и убежит, то все здесь будут в опасности.
Размышлял о том, что и прятаться ни от кого тоже не следует, если грядёт противостояние, то примут бой, Светоч Бог на их стороне. Они не причинили страданий этой женщине. А теперь она и вовсе свободна.
- Идите и живите свободно, творите Добро, - сказал напоследок Иималликрлу, - мы воины, кто вы и для чего годные, определяйте сами, и в выборе вашем будет отношение к вам соответствующее. Гуррикла не стало и теперь вы сами по себе...
Они выбрали место для хижины подальше от других скученных поселений, но так, чтобы постройки и жители им были видны. Какое-то время они наслаждались друг другом, своей победой и свободой.
Дурнион копал огород и собирал плоды, Баллила, не тревожимая никем, подолгу гуляла по лесу в отстранённых размышлениях и спокойствии, как и раньше. Она забывала обо всём, в прострации бытия не следила за временем и порой ночевала одна в лесу.
Когда возвращалась, то замечала тревогу Дурниона, но мало обращала на это внимание. Он иногда ходил вместе с Баллилой в лес, но привычки не давали Человеку ощущать себя свободным от копания и отсутствия поблизости деревенской жизни. Дурнион часто отвлекал её от мыслей, говорил о доме, огороде...
Жителям деревень не нравилось, что рядом с красивой женщиной обитает негодный пахарь. Но и ничего предпринять пока не могли, ибо убийство Гуррикла даровало им свободу и утверждение на независимую жизнь.
Но Баллила понимала, что их оторванность от дел деревень лишь временная. Порой несколько воинов приходили к ним и забирали Дурниона на тренировки, а один из них оставался, чтобы попытаться склонить женщину к близости.
Но она была тверда в отказе и намекала на смерть, которая досталась Гурриклу. И всякого ждёт суровое возмездие, если попытаются пресечь их союз. Воин не знал в точности, как был убит её бывший попечитель, какие усилия они приложили, стоит ли опасаться Дурниона и Баллилу. Но с каждым разом попытки завоевать её свободу усиливались несмотря ни на что.
Дурниона порой били, ибо он не мог проявить себя в борьбе и преодолении препятствий, в беге и лазании по деревьям.
...Вместе бродили по лесу уже несколько дней. Дурнион периодически просил о возвращении.
- Никто не отдаст нам спокойствие и безмятежную жизнь, ибо это удел не нашего времени, Дурнион, - говорила Баллила. - Сам решишь, стоит ли тебе возвращаться, ведь ты часть их жизни, раз тебя тянет туда...
Она кормила его сладкими плодами, которые достала с высокого дерева. Он слушал женщину, но мало понимал.
- А я не готова определить свою судьбу в местах, где утверждают правила, запрещающие жизнь прошлого, лёгкую свободную, насыщенную любовью и радостью. Пусть и в страдании, но буду и дальше искать.
Она взяла его руку прижала к себе, долго держала, потом прислонила конечность к глазам.
- Держи так и складывай единицы до тех пор, пока отсчитываемое время не станет для тебя пределом, поиграем в игру.
Она поцеловала его и ушла.
Дурнион долго считал и не мог остановиться, его губы пересохли, а потом он заснул от изнеможения. Когда проснулся, Баллилы нигде не было. Он бросился её искать, сначала в одну сторону, потом в другую, потом в третью...
Но повсюду стоял лес, он повторялся и не менялся. Память и развитие Человека не позволили определять различия деревьев, местонахождение тех или иных кустов.
Дурнион потерялся и не знал, что ему делать, искать Баллилу или родные деревни.
Человек долго и упорно кликал женщину. Потом решил сначала вернуться домой, а потом снова устремиться на поиски Баллилы. Но что бы ни предпринял Дурнион, он упирался в одно и то же лесное окружение...
...Пульпитар - активный безногий калека помогал Вакарраату в поисках новых жителей. Когда последний ушёл искать союзников, то Пульпитар продолжил его деятельность.
Он научился даже отрезать конечности, но не всегда хорошо это совершал. Лишь внутренняя крепость будущего воина порой помогала преодолеть кошмар лишения конечностей, если пережимание сосудов выполнялось неуспешно.
...Вместе с помощником Бувомооном, он практиковал нападения на Людей запада по ночам. Одинокие путники частенько отбивались от скопления хижин. Калеки пробуждали Человека и резко лишали сознания, а потом ломали ему ноги и уходили дальше. Позже возвращались в деревню поблизости и обнаруживали этого же Человека в неясности своего пути и безволии. И предлагали ему присоединиться к общине воином, стать борцом против восточных жителей, начать новую жизнь с ясным смыслом. Конечно, странник соглашался.
Бувомоон и Пульпитар нападали и на женщин запада. Аккуратно в ночи забирали женщину из хижины и, лишив сознания, предавались близости, потом возвращали обратно. Никто ни о чём не догадывался.
Иногда жертва выходила из бессознания рано, или не сразу погружалась в него от удара, и они понимали, что она опознает предателей на следующий день, их будут искать, чтобы убить. Её лишали жизни, не допуская неприятностей в будущем.
Они не задумывались, почему стали грубыми, скрытыми нарушителями законов, для них это стало естественным явлением.
С детства знали друг друга, вместе отправились на соревнования и там впервые столкнулись с кошмаром и дыханием смерти. Возможно, именно в это время в один миг их жизнь словно перевернулась.
Они пытались покинуть поле боя, умоляли не причинять вреда, не хотели сражаться, почувствовав первые раны, кровь и страдания.
После они не согласились, что нужно бороться против иных, если оно сильно и причиняет муки, не утвердились в том, что маги - представители Добра, когда увидели, как сражаются и умирают простые Люди на соревнованиях...
Они участвовали во всех процессах жизни калек, но не забывали о том, что их сила в отрицании ценностей, которые слабы и приносят гибель. И всё то, за что сражаются Люди запада, не существует, а явь - лишь ужас, забирающий жизни, который они сами и породили.
Сражались ли они с безымянными? Да, ибо видели их беспечными и безрассудными, особенно после того, как те понесли значительные потери и не покинули калек. Если бы Бувомоон и Пульпитар остались в стороне, то не заслужили бы доверия, а значит, лишились бы влияния на события, а в нём видели возможность иметь преимущество над окружающим бытием.
Но в битве были аккуратными и не подставлялись под удары, сами нанося их лишь в редких случаях сближения с врагом.
Тогда в активном бою с безымянными, когда прекрасная Ликаллярра ценой своей жизни поквиталась за мужа, убитого чужаками в первых неудачных боях, Бувомоон находился в предельном сосредоточении на своей защите во вторых рядах сражающихся калек.
Видел, как Лаатрых умело уничтожил одного из здоровяков, видимость которому заслонил соратник, рискуя жизнью и получив ранение.... Потом Бувомоон не смог сдержать давление земляков сзади и оказался прижатым к врагу.
Махая палкой, он пытался отступить незаметно, и тут одновременно увидел свободное место сзади и мчащегося на противника Лаатрыха. Тот снова хотел незаметно сбить с ног одного из здоровяков. Но теперь закрывал обзор врагу как раз он, Бувомоон, а безымянный в это же время развернулся к нему для активных действий.
Калека почувствовал замедление времени и ужас, впившийся прохладной влагой в спину. Едва ли сможет сдержать мощного воина, почти каждый удар которого в неуклюжее тело калек заканчивался раной.
Бувомоон успел взглянуть на приближающегося Лаатрыха. Радовался ли управленец в предвкушении лёгкой победы или желания уничтожить здоровяка поскорее, чтобы уменьшились убийства соратников?..
Можно было бы назвать геройством то, что Бувомоон отбил первый удар здоровяка, который теперь сильнее сосредоточился на нём? Человек понимал, что второй раз чужак не промажет, и отстранился назад, открывая ему обзор. Этого было достаточно, чтобы тому заметить рядом с собой Лаатрыха и среагировать.
Бувомоон увидел на мгновение взгляд Лаатрыха, удивлённый неосмысленный, непонимающий манёвра его соратника, который обрекал атакующего телом Человека на мощный прямой удар без защиты...
Со стороны эти случившиеся действия не выглядели воспринимающимися однозначно кем-либо, кроме самих троих участников. Их вообще не заметили в толкотне и суете боя. Но Лаатрых получил тяжёлый удар, потерял сознание и был затоптан.
...Как-то они шли по дороге утром усталые и довольные.
Ночью выкрали женщину и насладились ей. Она не успела даже в полной мере очнуться и снова лишилась сознания. Иногда процесс нападения и близости был так аккуратен, что, вероятно, проснувшаяся утром женщина не узнавала о ночном приключении. Только незаметная поначалу рана на голове заставляла удивиться...
В деревне они тренировались лишать сознания Человека, но никому об этом не говорили. Иногда просто подходили к воину и били его сзади по голове. Порой, если удар был слабым, то могли и сами быть избитыми, если калека был мощным и сильным. Но таких они остерегались.
Вдруг услышали крик и поспешили на голос. Неподалёку стояла просторная хижина, а рядом был земляк, он ругал женщину, привязанную к дереву, иногда нанося несильные больше неприятные удары.
- Она из восточных земель и ночью пыталась убить меня, - объяснил калекам Человек. - Сейчас хочу выведать у неё, откуда она и зачем нападала.... Если бы не моя жена, наслушавшаяся историй о ночных убийствах и оттого плохо спящая, уже бы не разговаривал с вами.... Меня зовут Мулбун.
Бувомоон и Пульпитар рассказали о себе и об общине, в которой жили. И потом Человек предложил им забрать пленницу. Она была красива со светлыми глазами и волосами. Калеки сразу согласились увезти её в деревню и наказать. Они рассказали ещё немного о жизни, о трудах, тренировках и борьбе с чужаками.... Тепло попрощались и ушли вместе с ...Валлаей.
Она им нравилась, но они мучили её. Дёргали за волосы. Когда хотели, сближались с ней. Она часто источала солёную воду и говорила - её найдут, и тогда забудете, что такое жизнь.... Калеки смеялись над угрозами и щипали её до появления красно-синих пятен.
Не хотели, чтобы о ней узнали жители деревень, и поэтому поселили её поодаль от них, связали у дерева, но так, чтобы могла ходить вокруг него. Она часто тосковала одна, пока не возвращались её мучители и не причиняли неприязненное давление близостью.
Тренировали пленницу, хотя её мышцы и были тверды.
- Любила убивать Людей, да? - смеялся Пульпитар. - Ещё и ночью.... А теперь страдаешь здесь. Вот тебе и наказание.
Они клали её ноги себе на плечи и заставляли бегать на руках до тех пор, пока передние конечности не переставали слушаться полностью. Но Бувомоон пережимал и скручивал мышцы на её руках, и она снова могла пройти какое-то расстояние, хрипя от мучений.
Она переживала и иногда смеялась, когда они говорили, что отрежут ей ноги. А её пленители были серьёзны. Они приносили острые камни и оставляли их в стороне, рассказывая о том, как будут рубить конечности.... Валлая не могла в это поверить и порой дрожала, представляя жуткий кошмар, о котором говорили ей эти Люди.
Ей снилось нападение на неё мучителей. Она бежала, но они настигали её, перемещаясь на руках. Били по её ногам до тех пор, пока она не падала, а потом обнаруживала, что вместо конечностей у неё остались обрубки, а трава была красной от крови.... И тогда Валлая громко кричала и просыпалась.
Однажды Бувомоон сказал, что её волосы стали... белыми. Она не обращала на них внимания, всегда собирала свои природные нити сзади и перетягивала прочно растительными волокнами. Валлая не хотела смотреть, но калека развязал ей волосы; она убедилась сама, и...не смогла сдержать солёную воду из глаз.
Несколько раз они приносили различные инструменты, точили камни. Говорили, что пришла пора лишить её ног. Они держали её и причиняли небольшие ранения. Она бешено кричала, а на следующий день её ноги переставали слушаться..., через какое-то время конечности приходили в норму.
...Бувомоон сказал ей поутру, когда Пульпитар ушёл, что придёт один, а соратника не будет пару дней. Намекнул, что хочет сделать ему сюрприз, чтобы, когда вернулся, увидел, что у Валлаи нет... ног.
Пленница забралась (прочная длинная нить позволяла) на дерево и там ожидала мучителя. Ближе к вечеру пришёл Человек и долго кликал её.
- Спускайся, пора отрезать ноги, будешь как мы, ходить на руках. Потом отвяжем тебя, начнёшь новую жизнь...
Он старался говорить серьёзно, но во внутреннем естестве источал забаву для себя. Конечно, он не хотел сделать её калекой, ибо соглашался с Иималликрлу в этом вопросе. Но видя, что Валлая воспринимает очевидное за действительность, решил, как и Пульпитар, что такое давление допустимо на восточную женщину.
Валлая молчала. Бувомоону пришлось лезть за ней, он не хотел сдёргивать её за нить, чтобы не расшиблась. Он уговаривал её уже на дереве, она не реагировала и строго смотрела на калеку.
Тогда он попытался воздействовать силой. Бувомоон тщательно выбирал возможности приблизиться к ней на сук. Ему было нелегко, соленая вода покрыла его тело. Человек тяжело дышал.
Он не заметил, когда она сама ловко соскользнула к нему и ударила ногой. Бувомоон от неожиданной атаки не успел ничего предпринять и рухнул вниз. Валлая осторожно спустилась следом.
Человек сильно ушибся и потерял сознание. А когда проснулся, то не мог пошевелиться. В ужасе взирал на Валлаю, которая недобро улыбалась.
- Что со мной произошло?! - спросил в глубокой тревоге Бувомоон, приподнимая голову и пытаясь осмотреть себя.
Вдруг он почувствовал, что ранен, вскрикнул и заохал, в напряжении опустил голову и безуспешно попробовал расслабиться...
- Я переломала тебе руки, негодник, - сказала женщина, - и вот собираюсь теперь их отрезать...
Он начал кричать на неё, рычать, но вскоре захрипел, выплёвывая накапливающуюся во рту кровь.... Она била его камнем по лицу...
Женщина пыталась отрезать ему руки, но осколок застревал в жилах и мясе. Валлаю трясло, кровь попадала на тело и лицо, казалось, что лишают конечностей именно её...
Бувомоон потерял сознание и больше к жизни не возвращался. Через какое то время она почувствовала, что воля покидает её оболочку, превращая тело в чужое, твёрдое и неподвластное. Она упала на траву в бессилии от тяжёлого напряжения и закрыла глаза.
...Вухтахляля долго искала жителя запада, который забрал Валлаю. Поначалу она и вовсе не могла вспомнить местность. Гуляла по чужой территории осторожно одна и днём, рассматривая Людей. Иногда на неё нападали, и она едва успевала убежать, но и в преследовании ей везло не поскользнуться или не запутаться в разросшихся кустарниках.
Она брала с собой несколько воинов ночью, но удовольствовались лишь насилием над незнакомыми Людьми, или шатанием домов.
После долгих поисков она наконец-то нашла того самого воина и в ту же ночь... похитила Мулбуна. Его жену, когда проснулась и начала кричать, лишили сознания. Воин запада был упрям, но после того, как ему сказали, что убьют его женщину, сдался и рассказал о передаче Валлаи незнакомым калекам, у которых есть где-то община и деревни...
Ему дали некоторые шансы на спасение - повесили за руки на сук высокого ветвистого дерева.
Мулбун не успел восстановить силы: днём пахал землю и сажал деревья, а ночью его выкрали, он почти не спал. И жена перед сном захотела близости, они с неистовым влечением предавались удовольствию. И Человек тогда сказал, что наслаждение было прекрасным и чувственным. Она радостно улыбалась, счастливая любимая жена...
Ему нужно было раскачаться на суку и уцепиться ногами, подобрать тело и оказаться на ветви.
Мулбун вглядывался в ответвление дерева и не мог увидеть его. Ни прямую, ни петляющую линию, на которой он был подвешен. Она была покрыта листьями и другими ветками...
Он уже сделал несколько попыток, ноги погружались в вязкую преграду, но не зацеплялись за где-то расположенный выше твёрдый сук. Делал усилия конечностями сорвать мешающую листву,...но её было слишком много.
Он прорывался ногами снизу вверх, телом касаясь преграды. Ощущал, как мелкие ветки колют его, нанося нещадные царапины по всему торсу и лицу.
Но Человек снова и снова всё сильнее раскачивался и всё выше продирался через неприятные ветви, пытаясь нащупать сук спасения. Он старался держать амплитуду и увеличивать её. Солёная вода выбивалась из кожи и стекала на глаза, задерживаясь там и словно выжигая их. Человек сжимал веки, чтобы прогнать её.
Ветви, теряя листья, которые он срывал ногами, нещадно лезли на глаза, угрожая им.
Мулбун обрадовался, что, наконец, достиг главного сука конечностями несколько раз, но ужаснулся от сильно повреждённых глаз.
Заставил себя не думать об этом и отдохнуть немного...Амплитуда раскачиваний упала до нуля.
- Я ничего не чувствую! - кричал негромко Мулбун, снова и снова ускоряя тело. - И ничего не вижу.... Он открывал и закрывал глаза, но окружение было одинаково чёрным.
Сил оставалось всё меньше, и теперь он не достигал сука, лишь тревожил листья и второстепенные острые ветки...
С каждой попыткой увеличить амплитуду тело всё меньше слушалось его. Он ощущал, как оно превращалось в камень...
Сознание ещё долго держалось в попытках вернуть себе оболочку. Он слышал крики, они раздавались где-то внутри, ибо снаружи была тишина...
Последнее, что представилось ему, была жена. Он обрадовался, что образ сиял свежестью и не гас, но вскоре и эта картина начала отемняться и расплываться вникуда. Бесконечная ночь сдавила сознание. Мулбун не успел подумать о Светоче Боге, который должен быть где-то недалеко и, возможно, попытаться спасти его от ужаса небытия.
...Вухтахляля вместе с пятью воинами нашла деревню калек, но видя как их много, решила, что нужна подмога и отправила за ней. По ночам она гуляла по центральным деревням врага и высматривала Валлаю. Нетерпение порой выливалось в гнев, и она хотела убивать калек, но не отваживалась, ибо ситуация неясная, её родного Человека нет, как и достаточного количества воинов с ней.
Наконец почувствовала уверенность, когда через много дней пришло подкрепление. Вухтахляля успела осмотреть каждую хижину в ночи, но нигде не было её любимой подруги. Возможно, её убили, но в это не хотела верить и от таких мыслей начинала гневаться...
Иималликрлу был спокоен, несмотря на раздражённый тон женщины. Он объяснил, что обязательно вернёт ту, которую они ищут, но сначала нужно опросить Людей, потому что сам он не знает о такой пленнице. Управленец развёл руками.
Он видел, что враги не готовы творить бойню, возможно, осматриваются и прикидывают свои силы. Их не так много, и они, скорее всего, слабее безымянных.
Но самим нападать тоже не хотелось, ибо никто не знает, сколько ещё чужаков могут прятаться неподалёку. А если в их лагере были предупреждены о походе, то сюда в случае битвы придут много больше воинов, чем ныне. Поэтому мирное разрешение вопроса показалось Иималликрлу лучшим решением.
Вухтахляле было неприятно, что о Валлае ничего не знают, но так сохранялась надежда на то, что она жива, поэтому женщина ожидала вестей.
Помощники Иималликрлу отправились искать пленницу по деревням. Постепенно новость о приходе чужаков распространилась повсюду. Некоторые воины были готовы принять бой, пахарям было всё равно, но переживания сохранялись и у них.
До Пульпитара дошла весть, что ищут Валлаю, и он сообщил Иималликрлу, где она. Тот повеселел, узнав, что с ней всё хорошо; обрадованный, сообщил об этом Вухтахляле. Она сдерживалась, гнев и успокоение, мягкость и твёрдость перемешались внутри. Не хотела высвобождать чувства. Знала, что враги могут ошибаться, говоря о том, что Валлая не пострадала.
То, что увидели, когда пришли к хижине Бувомоона, удивило всех.
Валлая спала на траве, привязанная к дереву, но почувствовав приближение Людей, проснулась, встала и насторожилась.
Рядом так и лежало растерзанное тело её мучителя. Пульпитар был в ужасе, его лицо покраснело от гнева, но держал себя в руках. Вухтахляля бросилась к Валлае, обняла её и, дрожа, срезала с шеи растительные оковы.
Валлая выглядела равнодушной, но сквозь солёную воду глаза наполнялись радостью, а потом и губы улыбнулись.
- Кто мучил её!? - гневно крикнула Вухтахляля.
Пульпитар вышел вперёд.
- ...В пределах допустимого над пленниками, - сказал твёрдо калека, вызывающе смотря на женщину. Он тоже сдерживал гнев, смерть собрата была непредвиденной печалью.
Вухтахляля неожиданно набросилась на Пульпитара. В руке у неё была палка, воин оборонялся.
Он хотел, но отказался биться в полную силу, ибо, возможно, это малое сражение сейчас очень важно для общины, и если Пульпитар нанесёт серьёзные раны, выйдя победителем, или убьёт эту женщину, то его собратьям ничего другого не останется, как вступить в схватку с остальными чужаками.
Он лишь отступал и старался не получить сильные повреждения. По его лицу и телу текла кровь. Никто не вмешивался. Понимали ли значение боя ожидающие рядом или нет, Иималликрлу верил, что битва закончится ничем, и приход чужаков останется мирным.
В какой-то момент Вухтахляля остановилась, глубоко дыша.... Мысли стали посещать её, и она посчитала, что этот бой вовсе не нужен. Валлая хоть и намучилась, но жива, позже успокоится и расскажет обо всём уже в нашем лагере. А потом, если решим, то вернёмся со многими воинами и накажем калек.
...По пути домой Вухтахляля много говорила. Рассказывала, как долго искала её, как, вероятно, соскучился по ним Кубралум.
Невзначай спрашивала о том, что довелось ей пережить, но Валлая лишь кривилась и трогала свои побелевшие волосы. Она ещё не отошла от перенесённого ужаса и привыкала дышать свободно без стягивающей у шеи петли, указаний и насилия калек.
Чем дальше отдалялась от врага, тем сильнее её беспокоили ноги. Иногда вдруг отказывали, и она падала на траву. Но порой сразу же вставала, словно просто поскользнулась, и продолжала путь. Не понимала, что с ней происходит. Валлая вспоминала, как ей хотели отрезать ноги, и конечности начинали дрожать.
Руки словно обучились собственной волей у ног и тоже стали самостоятельными, на какое-то время вдруг обездвиживались.
...Солёная вода текла из глаз у Валлаи. Сидела в землянке в соседней комнате. Когда вернулась, Кубралум высказал ей приветствие, она улыбнулась ему... Валлая просила оставить её и отдыхать вдвоём.
Она слышала, как они ласкают друг друга и тихо стонут, иногда даже вскрикивая. Её слух стал сильнее, Валлая ясно представляла себе чужое наслаждение и радость. Хотела тут же присоединиться к ним, но отказывали ноги, она ползла, потом переставали работать уже и руки...
Они приносили женщину к себе и ласкали, но Валлая ничего не чувствовала, кроме спёртой пелены безжизненности и лишения, окутавшей её. Просила хриплым сухим голосом вернуть обратно в соседнюю комнату...
Она резала себе ноги и руки, но даже кровь отказывалась выходить, словно спрятавшись где-то внутри, куда закрыт доступ для владелицы оболочки, хотя...она уже и не думала, что тело принадлежит ей.
Когда Валлая пыталась причинить себе более тяжёлые порезы, а также колоть шею, руки переставали слушаться и камень выпадал из них. Она горько улыбалась.
Узнала, что Вухтахляля отпускала Кубралума наверх. Валлая гневалась, но слабо, находясь в печали. Ощутила себя в землянке пленницей и попросилась наверх. Её положили в одну из хижин.
Валлая находилась в тишине, наблюдая за светилом, вслушиваясь в дыхание ветра. Бродила осторожно по земле, ощущая зелёную траву или каменистую почву. Старалась уйти подальше от встреч с Людьми.
Иногда они всё же находили женщину, и неприятное чувство возвращения кошмара охватывало её. Ей казалось, что враги рядом и снова её воля под угрозой. Ноги дрожали и отказывались подчиняться. Солёная вода безудержно выходила из глаз.
Они пытались помочь, что-то говорили, трясли её, толковали о победе над собой. Но Валлая чувствовала за их речами жалость и не хотела их присутствия. Даже Вухтахлялю отправляла обратно к Кубралуму, когда та приходила навестить одинокую подругу.
Валлая не понимала, что с ней происходит. Словно потеряла себя. Но где? Почему Люди, к которым вернулась, наводят её на кошмар, исчезает воля, а прежняя жизнь перестаёт иметь значение?
Быть может, она ещё больна и нужно время, чтобы внутреннее естество прогнало некое иное давление.
Направление в развитии пресеклось, ей уже не хотелось борьбы с жителями запада за утверждение некоего огня, который она утеряла, будучи в плену.
Её подруга всячески подбадривала, растирала ноги и руки, но добраться до внутреннего естества она не могла, понять, что же случилось с Валлаей, отчего не может вернуться в прежнее русло бытия и вновь противостоять западу...
Валлая всё дальше отдалялась от землянки и Людей, пребывая подолгу в одиночестве, радуясь, что её воля не тревожится, а конечности с легкостью поддаются управлению. Ощущала, что путь явен, но не понимает его. Куда приближается в неведомых тропах лесных? Но всё сильнее билось сердце, словно конец её тайны близок...
Время перестало иметь значение в путешествии. И вот она начала узнавать знакомые места.
Неожиданно для себя вышла в центральные деревни калек. Валлая была потрясена и остановилась в стороне. Было вечернее время и жителей появлялось мало, она не хотела показывать себя и села на траву, прислонившись к дереву. Решила, что если и пойдёт к ним, то уже на следующий день, когда багровый тяжёлый закат смениться лёгким тёплым солнечным днём.
Она ожидала, что придут судороги конечностей и прежний кошмар возгорится во внутреннем естестве. Но этого не произошло. Ноги и руки легко управлялись. Дыхание было ровным, а мысли текли свободно.
Сейчас следует понять, что произошло, зачем она пришла сюда, и чего хочет...
Жизнь с калеками вдруг показалась явнее, нежели с восточными Людьми, хотя она и была здесь в плену. Валлая ощущала их силу противодействия насущному противнику. Они борются с тем иным, которое действительно существует для них в виде серьёзных противников. И главное, многие из них не отступились, не сдались востоку и обстоятельствам, а предъявили силу, хоть она и слаба, волю, хоть её и опереть не на что.
Истинное противоборство за утверждение своей жизни, свободной и независимой от окружения. Но так ли это?..
Когда Валлая попала обратно к жителям востока (Вухтахляля и сама Валлая, а также и многие другие жители, находились на территории запада, но принадлежали уже внутренним естеством к восточным ответвлениям жизни), то стала проекцией иного, сама себе противодействием.
Она уже не та, что была прежде, она часть другой жизни, той, которую ведёт община калек, хотя у неё есть и ноги и руки, и Валлая не хочет их терять. Они не заставят её это сделать, примут такой, какая есть. Она сильна и готова к преодолению препятствий.