Возможно, отец отдал его позже, чем следовало, учителю на воспитание. Почему он удерживал его возле себя, иногда задумывался Миоллар. Неужели Ратулр ещё тогда знал о будущем ужасе? Иное, скорее всего, терзало его внутреннее естество раньше обывателей.
Так или иначе, Миоллар привязался к нему, несмотря на редкие встречи в перерывах воспитания учителем. Иногда приходила мать, но в её грустном молчаливом лице Миоллар не мог разобраться или почувствовать теплоту.
Он вырос, а встречи с отцом вдруг пропали. Как-то раз твёрдо сказал учителю, что прежде чем продолжить обучение, должен повидать отца. В ответ наставник сообщил, что Миоллар свободен от его знаний, а Ратулр пропал и, возможно, погиб.
Миоллар испытал грусть потери, которая увеличила неясность пути. Все дороги словно уводили к иному мышлению, и Человек, чтобы не поддаться ему, порой целый день лежал в хижине и боролся с чуждым давлением.
Миоллар решил отыскать отца, и прежде чем уйти от учителя спросил, кто из жителей мог его знать.... И вот как-то раз, превозмогая физическое бессилие, Миоллар двинулся в те области, о которых упомянул наставник.
Тогда вскоре в Третьем круге должно было начаться третье соревнование после того важного, в котором выявилось несколько магов. Учитель говорил, что с тех пор больше не удалось обнаружить ни одного волшебника среди жителей. Вероятно, высшие представители вскоре прекратят устраивать соревнования, и это, возможно, последнее.
Весь накал недоброжелательства или гнева жителей, которые вобрали в себя влияния иного, Миоллар переносил через затуманенное сознание в поиске отца. Он не хотел никакого пути, пока не разберётся с загадкой исчезновения Ратулра. Был готов отправиться на соревнование для того, чтобы выяснить у магов судьбу его родителя.
По дороге к Третьему кругу, говорил наставник, проживают Люди, знающие Ратулра.
Миоллар встречал жителей, они повествовали ему о разных событиях, словно искали такого слушателя как он.
- Представь себе соревнования, которые были то ли давно, то ли недавно, это как посмотреть..., - смеялся плотный, но полноватый мужчина с множеством старых шрамов. Он порой пристально всматривался в своего слушателя, словно хотел выяснить, насколько его рассказ глубок и впечатляет.
- И они абсолютно неготовые пришли показать себя, не представляя, что значит страдание, битвы, смерть. Хотя, думаю, уже успели столкнуться со многими веяниями нового времени.
Но маги не обнаружили никого, способного продолжить или даже начать изучать волшебство. А чтобы негодные жители не потребовали пустить их в сакральные области за некоторые победы в соревновании, маги переодевались в обывателей Четвёртого круга и наказывали всех этих иллюзорных воинов, не способных управиться с концентрацией.
Рассказчик смеялся...
- Каковы маги, а? Ну, а что ты хотел..., чтобы быть высшим представителем, надо им родиться, а не просто прийти на соревнование, помахать палкой и заявить о своих правах на волшебство. Это, конечно, слухи, но верю им...
Нет, я не знаком с магами. Слышал от других жителей, которые помогают им в разных делах.
...Миоллар путешествовал, расспрашивая Людей. Один из них сам много интересовался о его жизни и планах, словно хотел дать совет, но что-то удерживало его. А когда узнал, что Миоллар отправится на соревнование, если не найдёт отца, вдруг рассвирепел и словно обезумел. Человек покинул разгневанного жителя.
Но вскоре повстречал его вновь и удивился, тот опередил его в пути.
- Что ты хочешь от меня? - нахмурился Миоллар, слегка сгорбившись и подавшись вперёд. У него были часто разлохмаченные волосы, за которыми не следил; хотя если попадали в глаза, то сразу же находил камень и отрезал несколько своенравных прядей.
Миоллар имел тёмные круглые глаза, которые от возбуждения становились ещё больше. Достаточно плотное телосложение давало хорошие возможности на победу в битве.
Когда он шёл, то словно выглядывал что-то впереди, следы ли отца.... Ему порой казалось, что нечто прячется за обычными явлениями, и он чувствует неведомое, пытаясь рассмотреть, но глаза на это неспособны...
- Меня зовут Баклик, и я недоговорил, - представился незнакомец, - расстроился из-за этих соревнований, на которые хочешь пойти. Мне есть что рассказать. Я помогал магам и...знал твоего отца.
Миоллар сосредоточился. Иногда мимо проходили земляки Баклика. Было светлое время. Решили сесть на бревно возле дерева и поговорить не торопясь.
- Маги в то время изучали жителей Четвёртого круга, как на них действует знание об ином. Пытались найти тех, у кого есть задатки в магии, а для этого нужен конфликт и бой. Я помогал твоему отцу в этом. Я сам имел небольшие способности, но не хотел пользоваться ими, они...привлекают иное, а моё внутреннее естество слабое.
Его убили...
Он, скорее всего, обнаружил будущего мага, который и лишил его жизни...
- Кто убил его?! - почти крикнул Миоллар. - Я должен знать!
- Не всё так просто, друг, - отвечал напрягшийся собеседник. - Откуда же мне знать до такой вот точности?! Я искал Ратулра, а нашёл... место смерти.
Много энергии нужно выявить, чтобы по невидимым нитям воспринять следы из прошлого. Но постепенно обнаружил поляну, которая хоть и заросла, всё же оставила прогалины без растительности.
Когда я заночевал на ней, мне приснился сон, в котором твой отец, вероятно, бился с неприятелем и...проиграл. Я не видел их лиц, но мог с уверенностью сказать, когда проснулся, что Ратулр был убит здесь...
- Отведи меня туда, - попросил Миоллар.
Они отправились в путешествие и к закату пришли на место.
- Уверен, у тебя сохранились магические способности, - сказал Баклик, - поэтому переночуй здесь, может тебе откроется лик убийцы. И...не ходи на соревнование, если не хочешь быть с магами заодно.
Миоллар видел сон.
Отец не был похож на себя, скорее на чудовище, но почему-то Миоллар утвердился в том, что это именно он. Возможно, на нём было какое-то заклание, ведь он маг, его внешность могла измениться. Обрывки одежды, что висели на великане, совпадали с цветами вещей, которые обычно носил Ратулр.
Возможно, Миоллар сосредоточился на его противнике и поэтому не рассмотрел отца. Но почувствовал именно Ратулра и утвердился в этой мысли. Даже Баклик его узнал!
Узрел лицо убийцы - мощного телом противника, который применил заклинание в бою. Земляные потоки обрушились на отца и погребли его заживо. Теперь если встретит этого мага, то сразу же вспомнит его. Возможно, пройдя обучение в магических кругах, вернётся обратно, и тогда Миоллар уничтожит его.
Он не хотел быть заодно с убийцами отца.
Кто знает, может маги похищают высшую энергию у слабых носителей. Если это так, то и отец искал источники волшебной мощи, чтобы вобрать её в себя.
Тогда высшие представители будут искать и меня, если имею непроявленную энергию Светоча Бога, захотят уничтожить, как моего отца.... Но к этому времени должен стать сильнее и противостоять им.
Он вступал в объединения по борьбе с западными жителями и считал, что по-другому сражаться пока нельзя. Чтобы приблизиться к главному врагу, нужно одолеть их помощников.
Те группы впоследствии рассыпались порой по желанию участников, но в основном из-за тяжёлых поражений, в которых Миоллару едва удавалось спастись. Предводители плохо готовились к битвам, попадали в засады. Когда Миоллар предлагал те или иные тактические действия, его не слушали. Он задумывался о создании собственной группы воинов, способной одерживать победы.
Миоллар разговаривал со старостой Хормытахом, но тот с удивлением слушал соратника и смеялся.
- Сражаться против магов? - отвечал Хормытах. - Так они часть нашей жизни и веры в Светоча Бога. Никогда не слышал ничего подобного от других Людей. Это бессмысленно. Они на нашей стороне, обладают большой силой и занимаются процессами, которые мы не можем познать.
После разговора с Хормытахом он перестал открыто выражать противодействие волшебникам, но всегда имел в виду, что придёт время, когда борьба с магами станет естественной.
...С первыми воинами, которых удалось привлечь Миоллару, пытался атаковать Армухмана, бродившего по восточным землям.
Попытки одолеть полумага не привели к успеху. Но Миоллар не отступал, а укреплял свою группу. Они много тренировались: бегали, сражались на палках, учились отступать, и наоборот, атаковать.
У них были первые нападения на дома в западных землях, первые убийства, много радостей в близости с женщинами, которых забирали силой, а потом отпускали. Приходили и печали, когда убивали соратников, и группа сразу же становилась меньше. Но постепенно она росла, и неудачи всё меньше создавали желание покинуть отряд и рассматривались как естественные, происходящие иногда в мире противодействия и смерти.
Миоллар ощущал скрытые возможности внутри, способности вести битвы, предчувствовал время для отступления, успешно нападал на противников ночью, а порой и днём. Он верил в себя, в увеличение и мощь отряда.
Миоллар думал о том, что у него уже немалая группа, чтобы оставлять её в определённые моменты без защиты. Ведь порой его воины самозабвенно отдыхают от битв, предаются всевозможным радостям от успеха, развлекаются с женщинами.
Миоллар желал всё меньше перерывов между нападениями на запад, но его соратники говорили, что "умереть всегда успеют, так зачем торопиться". Но и они понимали, что радостей не бывает много, они кончаются, а новые берутся только в сражениях.
Миоллар привлекал мирных жителей для защиты войска. Он давал им различные команды, наспех обучал биться палкой - его воины долго смеялись над этим, да и сами пахари удивлялись, что могут иметь какое-то отношение к войне.
Придумывались различные истории для них, чтобы представить войско Миоллара защитниками и помощниками. Рассказывалось об ужасных врагах, что нападают на восточные территории, жителям запада говорил о безумных воинах с отдалённых областей...
Создавал такое построение своего лагеря, чтобы враг, прежде чем добраться до него, наталкивался на мирных жителей, вооружённых для видимости угрозы. На некоторое время противник останавливался, чтобы разобраться с препятствием, а один или два дозорных сообщали Миоллару о приближении чужаков.
Иногда мирных жителей и побивали, а агрессивных полувоинов предавали смерти. Но Миоллар всегда был осведомлён, когда на него идёт тот или иной неприятель, чтобы выйти к нему навстречу в подходящий момент.
Занимался строительством замаскированных землянок для укрытия в них воинов и иногда содержания пленниц. Он всё время улучшал их, расширял, привлекал для копания мирных жителей. Но приводил пахарей к месту расположения подземных домов всегда с завязанными глазами.
Миоллар пытался укреплять оружие. Знал, что маги усиливают его, а ему нужно будет противостоять когда-то их волшебной мощи. Но деревянные палки часто ломались. Порой не хватало даже запасных в бою, и воины бились руками и ногами, но без оружия легко было погибнуть.
Миоллар не сдавался; делал орудия из нескольких палок для более сильных воинов, способных успешно махать ими. Он использовал прочные закрепляющие нити, которые удерживали составные части хотя бы на одну битву.
Как-то раз он в усталости стругал большую ветвь, плохо поддававшуюся изменениям. Порой острые камни застревали в дереве и Миоллар оставлял их там, брал новый инструмент и продолжал преобразовывать сук.
Оружие в итоге вышло слишком громоздким для любого воина. Оно было утыкано камнями.
Если бы, конечно, кто-то смог управиться с ним, то он был бы непобедим.
Миоллар обрадовался новой мысли о сочетании прочных осколков скал и относительно хрупких частей дерева. Надо завтра попробовать, сказал себе устало Человек, лёг на траву и с улыбкой заснул.
Но Миоллар не мог позволить себе заниматься чем-то одним долгое время. Его в течение дня постоянно вопрошали соратники о текущих проблемах.
Он пытался соединить прочные камни с растительностью, но порой она становилась ещё слабее. Он ощущал, что ему не хватает знаний, чтобы разобраться с геометрическими соотношениями разнородных материалов.
Иногда он всё же изготавливал одну или две начинённые камнями палки, которые казались прочнее обычных вариантов. Отдавал их воинам.
Миоллар однажды познакомился со странным малышом Килрирлрилом, который тоже занимался исследованием и изготовлением разнообразных палок.
Маленький, но с мощным телом, воин пока отказался вступить в его войско, но согласился помогать оружием, горячо восприняв идею Миоллара объединить камень и дерево.
...Один из близких помощников Поуртмарх придумывал различные стратегические ходы в битвах, любил прийти к Миоллару и разговаривать с ним о войне. Человек всегда внимательно слушал своего мудрого соратника.
За некоторыми группами запада, представляющими угрозу, предлагал следить, отмечать их перемещения, предугадывать планы, придумывать ловушки.
Так был разбит отряд худого воина. Соратники Миоллара смеялись над малым управленцем и говорили, что этого пахаря можно оставить в живых ради потехи, хотя его группа и уничтожила их небольшой опорный пункт.
Но только это малое поражение было создано для того, чтобы заманить в ловушку мнимых победителей. Тогда Миоллар не хотел рисковать и предлагал обыкновенный план нападения - перебить их в тот момент, когда они двинутся к пустым хижинам в надежде застать нас врасплох.
Они не знали, что к основной силе непросто подобраться, как и то, что за ними следят и их план давно известен, хоть порой и срабатывает на другие малые восточные группы.
Но Поуртмарх предложил более тонкое решение, хоть и опасное. Смысл его был не открывать тайны о том, что нам многое известно о противнике. Если мы нападём большой силой, то некоторым вражеским единицам удастся сбежать, и они догадаются, что разведка восточных отрядов работает хорошо.
Поуртмарх придумал ловушку с ямами и острыми палками в них, в которую и попалась большая часть группы противника. Всё произошло так внезапно и жутко, что воспринять что-либо о восточном враге стало невозможно.
Если бы они напали на тех воинов, которые шумели, чтобы создать иллюзорный численный перевес, то был бы, конечно, неприятный бой и потери. Но в таком случае, они ещё меньше бы уверовали в наше превосходство и в следующий раз с лёгкостью были бы разбиты...
Оставили в живых только двоих худых и слабых Людей, один из которых в ужасе потерял ориентиры окружения и способность восприятия.
- Надеюсь, они ещё смогут биться в будущем и соберут войско..., - сказал Поуртмарх тогда, раскачивая тело противника, который не реагировал на взаимодействие с ним.
...Миоллару порой снились странные сны. В них наблюдал некоторое противостояние, которое нельзя определить, хотя участники битв были обычные Люди. Но не всегда... Память словно стирала элементы сновидений...
Насущные проблемы не давали возможности поразмышлять над ночными образами бессознания. Миоллар знал о других расах Добра, но близко не соприкасался с ними. Учитель рассказывал, что у них тоже есть своего рода маги, которые представляют Бога Добра. И все борются с неясным иным...
Но Миоллар не искал союзников убийц его отца, он желал найти их противоборцев. И некие слухи расходились по восточной территории о силе неопределённого характера. О неведомом могуществе, которое поддерживает жителей востока и даёт новые возможности и даже...ценности.
Понять, прочувствовать или осознать его он не мог, возможно, из-за занятости, или соизмерял неведомые явления с очередным сном, который частично забывал.
Жители, если их спросить, говорили, что эта сила способна изменить представление о Добре, расширить ограничения в восприятии...
Так или иначе, такие необычные рассказы укрепляли его группу и настраивали на победу. Постепенно Миоллар всё больше сам проникался ими, возвеличивал их значение, использовал в своих речах перед боем...
Дадорнон и Пахмулот ощущали, что давление в противодействии смещалось в восточную сторону. Находиться на далёких западных территориях не могли, ибо то спокойствие без напряжения ослабляло внутреннее естество.
Борьба за женщин и передача их пахарям уже не являло для Пахмулота важность деяния. А Дадорнон не видел типичные конфликты на отдалённых западных территориях развитием и необходимостью участия в нём полумага.
Так они, как и поначалу Вильторит, жили где-то в центральных районах, ближе к восточным областям, и оказывали поддержку слабым жителям, на которых совершались нападения.
Открыто не участвовали в противостоянии запада и востока, ибо сомнения проходили во внутреннее естество. Но давление иного от неопределённости позиции не стало меньше, поэтому они понимали, что вскоре им предстоит вступить в войну против востока.
Дадорнон часто вопрошал у разных западных жителей, как они держатся, воюют ли, как обороняются, отчего идут сражения, возможно ли их прекратить. У него была надежда, что найдётся путь мира, который где-то существует поблизости и ждёт своего проявления.
Но жители либо были отстранены от событий и склонялись к иному воздействию на восточных собратьев, либо, будучи воинами, обвиняли своих противников в явном предательстве ценностей Светоча Бога.
Дадорнон узнал, что Вильторит втянулся в противодействие востоку, а также слышал рассказы об изменении его внутреннего естества, появлении твёрдости, непримиримости, безжалостности даже по отношению к своим соратникам.
Тогда полумаг ещё больше размышлял о том, способна ли война изменить характер воина и придать ему иной вид, противоположный существующему, незаметно уничтожить сокровенные частицы внутреннего естества, превратив в безумца.
Но, так или иначе, Дадорнон всё меньше думал, что каким-либо образом удастся избежать больших сражений. Лучше оказывать помощь силам, в которые ты веришь, сражаться за представителей Светоча Бога и пресекать иное влияние.
Пахмулот ощущал напряжение внутри. Оно словно гудело и лишало его возможности слышать окружение. В какие-то моменты бытия в малых битвах он сражался в глубокой мнимой тишине, нарушаемой лишь биением собственного сердца.
Он не осознавал значение битв, лишь определял, что сражается за западных жителей как приверженцев магов - высших толкователей законов Светоча Бога. Пахмулот мало говорил с Людьми, но они выражали ему благодарность за помощь. Он часто находился в одиночестве и думал о конце войны.
Дадорнон пожил рядом с воинами Вильторита и сам убедился в изменении полумага. Тот стал отстранённым от типичного бытия Человеком, не видящим рядом с собой ни нужды, ни страданий, не осуществляющим какой-либо заботы о соратниках.
Он проследил за ним, когда тот отводил воина после битвы куда-то в лес подальше от лагеря. Дадорнон видел не всё, но услышал резкий вскоре замолкший крик, потом Вильторит вернулся, и, заметив собрата-полумага, сказал:
- Предатели в бою не погибают, они умирают в мирное время...
Дадорнон не хотел стать похожим на Вильторита и ушёл от него, не попрощавшись. Был уверен, что тот и не вспомнит управленца западных округов. Полумага интересовало лишь уничтожение врага, он беспечно нападал без мыслей, плана, какого-либо совета.
Дадорнон даже не пытался с ним поговорить, ибо понимал, что тот обвинит его в предательстве или попросит покинуть группу. Он словно чувствовал, как тьма окружила полумага и ждёт момента, чтобы уничтожить его.
Дадорнон искал Пахмулота, чтобы поговорить о Вильторите, о войне и дальнейших действиях, об объединении, поддержке друг друга. И если иное станет вторгаться во внутреннее естество, то... не упустим момент, когда назад к Свету путей не останется, как в случае с Вильторитом.
Через какое-то немалое время он нашёл Пахмулота и предложил передвигаться и помогать западу вместе; рассказал о возможных опасностях войны. Поведал о Вильторите. Пахмулот согласился, он тоже ощущал неведомое давление, от которого скрыться не удавалось.
Они много разговаривали о тактике нападения, о помощи магии, о перемещении на коре, об отступлении. Дадорнон повествовал, что будет следить за ходом битвы, больше защищаться и подбирать моменты для завершения сражения. Говорил, что победа не самое главное, а успех - в последовательности действий, понимании течения боя, принятия тех или иных решений.
Пахмулот не спорил, заявлял, что может лишь биться с неприятелем, за остальным - забота Дадорнона. Его полумагические навыки должны помочь, а мощные атакующие действия - за Пахмулотом.
В скором времени пошли слухи, что Вильторит проиграл сражение и пал в бою. Дадорнон и Пахмулот решили найти место, где почил полумаг. Постепенно расспрашивая жителей о возможной территории последней его битвы, они нашли поляну недалеко от поселений восточных жителей, где вероятно убили Вильторита...
- Я слышал от незнакомого Человека, как то у костра вечером, - говорил им один из жителей, - что в той битве спасся лишь один воин, остальные погибли. Он рассказал, что безумие Вильторита было всевозрастающим и поражение стало давно ожидаемым явлением.
Он убивал тех соратников, кто убегал раньше, чем полумаг покинет поле боя. И часто бывало, что Вильторит отступал последним. Выжившему Человеку очень повезло, он наблюдал вдалеке последние махи полумага и видел, как убивают безумца...
Дадорнон предложил Пахмулоту больше узнать о войне, ибо чувствовал, что без понимания того что уже случилось, можно потерять из виду успешное будущее.
Они ходили по деревням и расспрашивали подробности о противостоянии. Но уже с теми, кто от неё был далёк и не сталкивался лично, не беседовали, чтобы не терять время.
- Они...держали меня где-то под землёй, - говорила испуганно женщина с растрепавшимися волосами. Она судорожно их пыталась убрать назад, но они не слушались её рук. - Большие помещения, освещаемые корнями деревьев..., мне надели петлю на шею, и я не могла её снять - она была словно живая...
Да, меня схватили прямо днём, зажали рот, чтобы не кричала, пригрозили, что убьют, и... я размякла. Я лишь недалеко отошла от своей хижины, как обычно, набрать плодов, поискать ягод. Мы с мужем любили жить подальше ото всех. Но наслушались всяких неприятных историй, и пришлось устроиться рядом с деревнями. Но и это меня не спасло...
- И что там было...в этом подземном доме? Где он находится? - спросил Дадорнон, после того, когда она вытерла солёную воду с глаз и замолчала.
- ...Люди приходили ко мне каждый день и... сближались, наслаждались мной.... Я спрашивала, зачем им это нужно, просила отпустить. Они отвечали, что хотят, чтобы я...родила им воина. Я тогда смеялась, обрадовавшись, что отпустят меня, узнав, что я не могу это сделать. Но они сказали, что мы будем пытаться, и верим, что получится.
Тогда я спросила их, что это за вера. Они ответили, что не знают..., но верят. Не то лишь существует, что видимо, но и то, что сокрыто, ответили мне...
Я потерялась во времени, не знаю, сколько там пробыла, они кормили меня. Но я хотела наверх, к светилу, на западные земли, к мужу. Он...не знаю, может быть, ещё желает быть со мной. А если нет, то решила уйти подальше на запад, чтобы меня вновь не похитили.... И вот потихоньку двигаюсь прочь от восточных земель...
- Где эти дома подземные? - спросил ещё раз женщину Дадорнон.
- Я...не знаю, - ответила печально бывшая пленница, - когда мы шли по лесу, мне в какое-то время просто закрыли глаза растительной повязкой, а потом, я уже оказалась в подземелье.... И, в конце концов, не знаю, как мне удалось сбросить с шеи петлю, она оказалась единственным препятствием свободы. Я тогда бежала ни о чём не думая, и уже не вспомню местоположение подземных помещений...
- Мы найдём этих безумцев, - сказал Пахмулот, вытирая солёную воду с её лица.
...Пахмулот и Дадорнон разговаривали с жителями, которым противники предлагали воевать и защищать своих земляков. Жители рассказывали, что они держали вертикально палки, которыми недавно копали земли, и ожидали врага. И он... не появлялся.
Другие пахари в точно такой же ситуации говорили, что рядом проходили воины и чуть не порубили нас. Мы были в ужасе: кто бежал, кто пытался отбиться, кто решился объяснить, что они простые западные копатели земли и не хотят сражений. Немало ещё о сумбурных неясных действиях рассказывали Пахмулоту и Дадорнону. Шли войны и затрагивали даже тех, кто не был их участником.
Если Пахмулот и не пытался понять рассказы о военных перипетиях, то Дадорнон решил, что воспринимать их уже достаточно и пора переходить к собственному познаванию битв против востока.
Вдвоём не хотелось атаковать, ибо при таком количестве сражающихся Людей возникали большие шансы на смерть. Поэтому искали помощь в будущей войне.
Когда к ним присоединилось несколько Человек, Дадорнон и Пахмулот начали движение на восток в поиске противников. Равные по количеству сражающихся бои оканчивались победой их малой группы. Раненых оставляли подлечиться при небольших повреждениях, сооружая им небольшую хижину, или все вместе отправлялись обратно на запад, если случались серьёзные кровопотери.
Сложные бои с превосходящим противником завершались уходом группы на коре полумага. Дадорнон, защищаясь, наблюдал за ходом противостояния, и когда видел, что собратья ранены или у них исчерпаны силы, то кричал им об окончании битвы.
Пахмулот пропадал в ожесточении битвы и терял ориентацию в пространстве. Его сосредоточение в бою приостанавливало другие чувства. Только нападая вдвоём или втроём можно было оказывать сопротивление Пахмулоту. Дадорнон обычно дёргал за тело соратника, давая тому сигнал к отступлению.
Иногда пробраться к Пахмулоту не представлялось возможным, и он вгрызался на коре в толпу противников, обступивших его соратника.
Порой после восстановления от ран воины отказывались продолжать наступательные действия с Пахмулотом и Дадорноном. И тогда группа претерпевала изменения, в неё вливались другие борцы.
Если численность воинов была высока, то они питали надежды на полное уничтожение противника на востоке. Рассказывали на привалах, что имеют огромную силу, и теперь им нет равных. Любое противостояние будет подавлено, и восток очистят от предателей Светоча Бога.
Пахмулот любил слушать такие речи и забывался возле костра, представляя окончание войны. Он хотел жениться на женщине и перестать бороться за них для других земляков. Да и вообще прекратить сражения, объединить восток и запад и другие разрозненные войной территории. Верил, что через единую взаимопомощь и любовь без боёв каждому Человеку найдётся жена.
В таком устремлении разгромить врага они продирались далеко на восток, не встречая значительного сопротивления. Но в итоге натыкались всё же на мощный отряд противника, то ли объединённый из разных частей, то ли состоящий из единственной группы.
Быстро ретироваться не выходило, лишь медленно отступать, теряя воинов. Когда группа уменьшалась до нескольких Человек, Дадорнон, прилагая большие усилия, с помощью магии увозил оставшихся соратников дальше от бойни.
Пахмулот не расстраивался поражениям, он принимал их почти равнодушно, а его радость от окончательного мира жила внутри и иногда выходила наружу, чтобы позже её смыло волной крови и солёной воды...
Дадорнон делал большие перерывы в битвах после поражений, предлагал разойтись воинам, подлечиться, и при желании собраться снова через некоторое время. Указывал деревни, в которые они с Пахмулотом придут, чтобы привлечь соратников и дерзать в очередной раз на восток.
Отправлялся с Пахмулотом в Третий круг, чтобы напитать посох. Иногда ходил к магам и спрашивал о разном, например, как увеличить энергетическую силу в палке. Волшебник смеялся. Он говорил о том, что мощь внутри мага, она и даёт посоху размерность накопления.
Но Дадорнон не хотел укрепляться в волшебстве, ибо итак ощущал неясное давление. Приходили мысли, что чужое влияние сопутствует ошибкам и сближает со смертью в битвах.
Он пытался сохранить ту пользу, которую приносит западу в войне с востоком. Постепенно, размышлял Дадорнон, сила группы вырастит, и, возможно, вместе с другими объединениями когда-нибудь перебьют всех врагов.
Да и маги, придёт время, вступят в явное противостояние; многие ждут от них этого шага, но по неясным причинам они лишь ожидают...
Хайкайлвъан ощущал себя словно повторяющимся действием, которое не приносит покоя; чувствовал себя пленником неведомых обстоятельств, потерянным в лесу Человеком, не способным отыскать путь спасения.
Иногда он замирал и слушал, как бьётся сердце. И порой ощущал потерю... цвета, пропадающего с окружения, пусть частично и временно. Яркие краски заменялись чёрно-белым наполнением.
Листья деревьев, трава, светило, камни: ничего не миновало течение из ниоткуда взявшихся мрачных красок безжизненности. Одновременно вместе с этим наваждением, было ли оно иллюзией или истинным бытием, Хайкайлвъан ощущал растущий холод в теле.
И тут же старался бороться с собой, призывая Светоча Бога, растирая конечности. Верил, что если ничего не делать, то холод дойдёт до внутреннего естества, превратит тело в камень.
Хайкайлвъан бросил огород и снова собирал Людей на войну. Находил кандидатов, которые соглашались сражаться с восточным неприятелем. Человек имел жуткий вид и этим, вероятно, завораживал будущих соратников.
Они расспрашивали о его опыте сражений. Хайкайлвъан тяжело повествовал, но не упоминал имён, рассказывал без подробностей о тяжких страданиях и смертях.
Но он словно не доверял новым помощникам. Иногда видел их ...мёртвыми. Ему снились видения, где он остаётся один, а вокруг закопанные ямы с телами соратников. И Хайкайлвъан слышит, как они кричат под землёй, прося вернуть их к жизни...
Он долго бродил с новобранцами по лесу и не встречал врагов. Умышленно не заходил на далёкие территории, возможно ещё не был готов к битвам. Или не хотел, чтобы в бою погибали его новые помощники. Они умрут также как и Афус, Рамухол, Галиян, Рияксан, Буллиталланн, Барраант, Ликмавакткт...
Иногда замечал, что часть его воинов исчезла, а белые волосы загораживали окружение, которое не сразу возвращало разнообразие красок.
Хайкайлвъан завороженно смотрел перед собой без движения до тех пор, пока помощник не тряс его снова и снова.
- Где остальные?.. - Хайкайлвъан смутно смотрел на него каменным взором.
- Где остальные?! - переспросил удивлённо и слегка гневно попутчик. И замолчал, изучая белёсого худого воина. - Они покинули тебя. Вопрошали о врагах, когда будут бои, куда мы всё время идём...
Ты же не отвечал, бурча что-то о сложностях и неторопливости пути..., не обращая ни на кого внимания, как будто путешествовал один.
Ну и постепенно один за другим, они покинули тебя, считая небезосновательно своего водителя безумным. А я же остался,...потому что было интересно,... куда же всё-таки мы придём, будут ли бои...
- А как тебя зовут? - спросил Хайкайлвъан, чтобы попытаться запомнить имя, которое, вероятно, забыл ещё в самом начале набора воинов в деревне.
- Лаграт.
- Я не знаю, что ждёт нас дальше, Лаграт, и как поступлю в тех или иных обстоятельствах, - сказал Хайкайлвъан, - можешь следовать своим путём, мой слишком непредсказуем и тяжек. И...вдвоём мы точно нападать ни на кого не станем.
Но Лаграт решил остаться с этим чудаком. Он подумал, вдруг Хайкайлвъан проверяет какое-либо качество его внутреннего естества, например терпение.... Да и вообще, возвращаться и снова жить в деревне без ощущения в развитии Человеку не хотелось.
Лаграт был молод, но пару раз успел поучаствовать в боях: в одном удалось отбиться от нападения, в другом - проиграть атаку. Он успешно убежал с битвы, когда услышал возглас соратника об отступлении. В тот момент он вдруг ясно увидел, что немногим позже его могли окружить и лишить жизни.
...Они вновь шли без плана по лесу. Лаграт иногда успевал срывать ягоды, порой залезать на деревья и дергать плоды; переживал, что Хайкайлвъан в частенько бессознательном движении успеет скрыться от него.
Лаграт услышал звуки вдалеке. Хайкайлвъан вдруг тоже насторожился. Они аккуратно приблизились к источнику шума. На небольшой поляне расположились Люди, неторопливо разговаривали, вероятно, отдыхали.
- Кто это? - шепнул Лаграт.
Хайкайлвъан молчал и смотрел на группу Людей.
- Я пойду, выясню, а ты тут посиди, если это враги, то уходи... - ответил худой воин.
- Я...могу..., - Лаграт встал и собрался идти вместе с Хайкайлвъаном, но тот так сурово взглянул на него, что, казалось, передал часть своего холода. Помощник снова залёг в траву.
Хайкайлвъан вышел к группе и поздоровался. Он встретил объединение воинов Дадорнона и Пахмулота. Хайкайлвъан и его давний друг Пахмулот, узнав друг друга, горячо обнялись.
- Меня зовут Хайкайлвъан, - представился всем воин, - я сторонник западных ценностей Светоча Бога, готов присоединиться к вашей группе в борьбе с восточным неприятелем.... Я путешествую с соратником, он немного отстал.
Хайкайлвъан крикнул Лаграту, и тот вскоре подошёл к ним. Представился, сказал, что рад, наконец, вновь воевать в составе отряда.
Дадорнон с удивлением рассматривал лицо Хайкайлвъана. Его глаза, порой закрываемые белыми бесцветными волосами, смотрели отрешённо куда-то в неведомое.
Неестественный бесчувственный взгляд его становился обычным, когда он разговаривал. Дадорнон заметил его выбитые частично зубы, хотя у многих воинов можно было видеть подобные печати войны. Его морщины сильнее проявлялись по мере дыхания, разрезая глубже кожу лица, и вновь потом разглаживались до некоторой степени. И от него веяло холодом, хотя Дадорнон сказал себе, что это лишь иллюзия.
Конечно, он согласился взять группу из двоих Человек, один из которых был другом Пахмулота. Предложил тренировочный бой с одним из воинов. Хайкайлвъан согласился, но ничего необычного не показал. Его соперник был больше и крупнее, он легко ранил несколько раз худого Хайкайлвъана. Но на лице воина не отобразилось какой-либо эмоции страдания. Он бы продолжил поединок, но Дадорнон завершил его, сказав, что достаточно и терять кровь лучше в бою с восточным противником.
Группой не меньше пятнадцати Человек двинулись глубже на восток. Дадорнон продолжал удивляться Хайкайлвъану. У того внезапно менялось настроение и, возможно, восприятие. Вдруг становился разговорчивым и весёлым и вопрошал многое о войне, о прекрасном будущем...
К разговору подключался Пахмулот, и они беседовали о чудном пути, где, в конце концов, битвы исчерпают себя, потому что не будет НЕДОБРА.
- Всё это временно, не верю, что иначе. Мы должны в постоянстве бороться и оттеснить чуждое влияние, которое слабее нашей воли и Светоча Бога, - говорил воодушевляюще Хайкайлвъан. - У нас так много сил, что даже маги не вмешиваются...
Позже Хайкайлвъан вдруг замолкал и становился безразличным, словно в нём пробуждался другой Человек. Дадорнон ощущал, что даже голос у худого воина менялся.
Хайкайлвъан в это время вместо себя проживал неоконченные жизни погибших воинов.... Вот он суетливый Афус, беседующий с Пахмулотом, а вот ему вторящий Ликмавакткт, горящий сердцем верный спутник, ещё только идущий в свой первый бой.
Галиян, Рамухол... Хайкайлвъан поочерёдно вспоминал сражённых соратников и пропускал их бытие через себя. Делал это, отстраняясь в сознании, но одновременно и наблюдая за выявленным в жизнь воином...
Лаграт обратил внимание на калеку, усердно перемещающегося с помощью рук. На очередном привале он поинтересовался у Дадорнона о нём.
- Это Вакарраат. Он бывший участник соревнования кандидатов в маги. - Дадорнон собирал плоды и ягоды в сумку, ему помогал Лаграт, заодно и вопрошал обо всём. - Он уже, говорит, и ранее участвовал в битве со здоровяками, такими как мы. Рассказывал о том, что они победили. Правда, в бою калек было много больше.
Я проверил безногого в тренировочном сражении, он ничего толкового не показал. Хотел его отправить обратно домой, чтобы пожил подольше. Но он тогда расстроился и сказал, что в их сообществе много потенциальных борцов, и... очень важно для них быть частью воинства Светоча Бога. Сказал, что не может принести вести, вернувшись обратно, о не взятии на войну из-за отсутствия ног...
Он готов доказать свою выживаемость и даже полезность в бою, чтобы калек в будущем было больше призвано из его деревни. Попросил меня, если погибнет, но принесёт пользу, отправиться к его общине и взять хотя бы одного жителя для дальнейших походов.
Вакарраат был так убедителен, его восторг и желание сражаться были столь высоки, что я согласился с ним. Пусть борется достойно, и если не погибнет через несколько битв, то действительно сделаю вывод, что и калеки вполне успешные воины...
Неплохо сражалась обновлённая группа в боях. Помогали друг другу. Показал себя физически слабый Хайкайлвъан; хоть его и задевали противники, но, вероятно, ловкость спасала от серьёзных травм.
Тяжело приходилось калеке. Но и он, обладая мощными руками, старался компенсировать отсутствие ног. Дадорнон с улыбкой отметил, что на Вакарраата мало обращали внимания, его не принимали всерьёз восточные воины, тем самым, возможно, продлевая тому жизнь.
Да, бывало, и ногой его могли сильно задеть и мощно палкой ударить. Вакарраат тогда находил разумение отступить и оценить полученный урон, и, рассудив, что цел, снова вступал в схватку.
Яро сражался Лаграт, и Дадорнону казалось, что слишком отчаянно, пренебрегая обороной. Его побивали в каждом бою, но обычно наскоро залечивал неглубокие повреждения.
Если несколько соратников из-за ран не могли участвовать в очередном наступлении на восток, то группа по обыкновению делала большой перерыв и отдыхала, помогая полностью восстановиться воинам.
Дадорнон размышлял, что их отряду уже давно не оказывали мощное сопротивление. Чувствовал, что вскоре снова дойдут до большого вражьего скопления и потеряют немало воинов. Но как избежать этого, он не представлял. Они никогда не возвращались обратно, не проиграв боя.
Мысли были о том, чтобы отправиться на запад и найти больше Людей. Дадорнон собрал воинов, и вместе обсудили обеспокоенность полумага. Его не поняли. Многие борцы воодушевились победами, Пахмулот забыл о поражениях и грезил новым миром и женой.
Тогда Дадорнон начал думать об осторожности в перемещениях, чтобы не попасть в ловушку. Ощутил, что ему дорога группа и не хочет снова терять воинов. Рассуждал, что возможно, отступать в битве следует раньше, нежели тогда, когда смерть становится неизбежной для многих соратников...
Заручился поддержкой группы, воины согласились незамедлительно исполнять указание о прекращении битвы, даже если она едва начнётся.
- Ибо иногда противник бывает столь силён, что это видно ещё до боя, и погибать в таком случае - большая ошибка, а не уклонение от сражения, - говорил Дадорнон. Он теперь часто размышлял о разных тактических ходах, беседовал с воинами, которые редко его понимали, но прислушивались к рассуждениям полумага.
Дадорнон вдруг определил, что противник их могуч, несмотря на многие победы его войска. Ведь сколько бы они раз ни продвигались вглубь, всегда сталкивались с мощной силой, словно собранной заранее и направленной на них, не ожидавших стремительного нападения.
Дадорнон попросил помощников увеличить кору, на которой обычно отступали. На несколько Человек теперь можно было взять больше при отходе. Конечно, делать огромное деревянное полотно было нельзя, чтобы не застрять между деревьями.
Он отправлял несколько Человек на разведку, прежде чем двинутся всей группой; говорил, если этого не делать, то можно попасть в ловушку и потерять много жизней.
Запасались палками, тренировались. Дадорнон иногда вопрошал, не появилось ли у них желание вернуться, чтобы расширить отряд. Но без тяжёлых битв и манящих побед никто покидать территорию врага не хотел.
Повстречали небольшую группу воинов, которые будто сражались неполноценно, как заметил Дадорнон, пытались сбежать. Полумаг после победы над ещё одним похожим отрядом сказал, что нужно отойти в сторону, ибо главные силы врага, скорее всего, знают уже о нашем движении.
Хайкайлвъан тоже предположил, что сбежавшие единицы противника, он их видел, вероятно, рассказали многое о нас, и вскоре, если ничего не изменим, окажемся в ловушке. Человек хотел рассказать о своём тяжёлом прошлом, о поражении, уничтожившем его соратников, но не стал.
Они начали огибать пространство, но всё равно через какое-то время сталкивались с мелким противником. Победы не давали воинам без иллюзии размышлять об изменчивости будущего. Пахмулот забыл о поражениях и видел лишь последний вражеский оплот, который легко раздавить.
Так их группу постепенно затянуло в ловушку. Они как обычно наткнулись на слабый отряд восточного неприятеля. Он сражался отчаянно, но в этот раз к нему незаметно присоединялись другие воины.
Создавалось ощущение равного боя. Пахмулот яро сражался, позабыв всё вокруг, он отдалился от общей скученности столкновения. Вакарраат получив несколько ран, отступал ближе к полумагу и остальным воинам. Хайкайлвъан отчаянно бился в частых передвижениях.
Дадорнон ощутил, как его соратники словно расползлись по территории сражения и уменьшились в количестве, а противник незаметно разросся, возникая из ниоткуда.
Дадорнон кричал об уходе с битвы, перемещаясь между своими воинами. Те постепенно, не прекращая боя, пытались собраться вместе и начать отступление. Противник увеличивал давление, и вдруг оказалось явно, что вражеских единиц уже гораздо больше.
Хайкайлвъан в пылу борьбы вдруг заметил... Гувбрмуба. Тот в стороне смотрел на худого знакомого воина с улыбкой.
Хайкайлвъан не поверил сначала и ближе подходил к убийце жены, пытаясь узнать его. Тот изменился: немного растолстел и зарос волосами. Но улыбка и глаза выдавали в Человеке желание снова забирать у Хайкайлвъана ценности жизни.
Худой воин рассвирепел и бросился к Гувбрмубу. Хайкайлвъану, чтобы подобраться к старому врагу, нужно было уклоняться от нападения других единиц неприятеля. Он рисковал, потому что его группа находилась в стороне и отдалялась. Но позже несколько соратников всё же приблизились к Хайкайлвъану, чтобы помочь ему.... Тот невнятно бросил, что должен сразиться с предателем...
У Гувбрмуба в глазах попеременно возникал ужас, он пытался скрыть его в улыбке и гневе. Чувствовал ли мощную неведомую силу, которая найдёт его и отомстит за смерть Ахрхараархи?
Когда Хайкайлвъан атаковал обидчика, то ощутил, что Гувбрмуб не верил в то, что избежит печальной судьбы. Но враг легко отражал удары уставшего Хайкайлвъана. И вот несколько раз Гувбрмуб поразил худую оболочку.
Здоровяк сквозь пелену необъяснимого ужаса в удивлении и завороженно смотрел на искорёженное лицо Хайкайлвъана и не ожидал, что победить его будет так просто. Неужели теперь сможет сбросить с себя гнёт не свершённого возмездия земляка?
Гувбрмуб ещё несколько раз пырнул палкой в ставшее вдруг неповоротливым тело Хайкайлвъана. Из ран неторопливо текла вязкая кровь. Белёсый воин стоял в глубочайшем негодовании и гневе, словно не испытывая страдания.
Холод легко и быстро распространялся по телу, делая его нечувствительным и прочным, как камень. Хайкайлвъан увидел неестественность чёрно-белого окружения, и оно словно стало хрупким и трескалось на части, которые в свою очередь дробились на ещё более мелкие куски.
И где-то вдалеке появился бирюзовый свет, распространявшийся медленно по линиям разрушения окружающего пространства. Он тёк словно сок дерева или плода, заполняя пространство и ослепляя глаза...
Гувбрмуб вдруг увидел нечто ужасное в глазах противника и раскрытом рту, в котором застыл беззвучный крик. Здоровяк отступил назад, прикрывая лицо. Да и все кто обратил внимание на Хайкайлвъана, словно теряли силу и затем переставали сражаться.
Вакарраат заметив, что от недвижимого истекающего кровью соратника отошли враги, решил его спасти. Когда потянул худого воина за руку, то ощутил помимо жуткого холода неподвижность и окаменелость раненого. Пришлось волочить его по земле.
Погибло не меньше половины воинов, а ранены, казалось, были все бойцы западных ценностей. Почувствовав замешательство противника, Дадорнону удалось собрать соратников в деревянное устройство и начать успешное отступление...