Аннотация: Шансон заполонил страну. У шансона есть свое одноименное радио. Шансон звучит в половине маршруток (вторая половина маршруток радует кавказской музыкой). Шансон уже звучит с центральных федеральных каналов. Короче - шансон цветет и пахнет.
Шансон заполонил страну. У шансона есть свое одноименное радио. Шансон звучит в половине маршруток (вторая половина маршруток радует кавказской музыкой). Шансон уже звучит с центральных федеральных каналов. Короче - шансон цветет и пахнет.
Далеко не всем нравится победное шествие шансона по стране. Периодически, даже в телевизоре, среди тамошних говорящих голов вспыхивает обсуждение, - шансон это хорошо, али плохо? Обсуждения эти не приводят ни к чему; по той простой причине, что все обсуждения на нашем телевиденье направленны, не на взвешенное обсуждение вопроса, а на поросячьи визги, и эмоциональное подогревание слушателей. В результате теле-противники шансона визжат "шансон это плохо, и падение нравов". А теле-сторонники шансона тырндят "шансон это хорошо, и высокое искусство". На этом все и заканчивается.
Естественно визгливый телеформат нашего ТВ, не дает противникам шансона ни малейшего шанса объяснить: - а чем собственно плох пресловутый шансон, и в чем его опасность? Да и многие рядовые граждане не могут этого внятно сформулировать. То есть нормальные люди пятой точкой чуют - что есть в шансоне что-то нехорошее, но перевести это ощущение в четкие слова могут не все.
Давайте попробуем разобраться, - а что собственно есть этот самый шансон?
Для того чтобы это понять, необходимо отправится в прошлое, и увидеть истоки интересного нам явления. Итак, если мы взглянем в прошлое, например, на СССР начала 80х годов, то увидим, что никакого "шансона" в стране вообще не существовало, и попробуй мы заговорить с тамошними советскими гражданами, - они бы не поняли, о чем мы ведем речь. Однако, многие песни, которые сегодня определяют, как "шансон", в те году вполне себе существовали. Получается интересная ситуация, - песни есть, а жанра нет. Как же объяснить это странное противоречие?
Дело в том, что в советское время, тем песни, которые сегодня определяют как "шансон" существовали в двух разных жанрах: Была в СССР т.н. "авторская песня". И был "блатняк".
Главными определяющими признаками (довольно расплывчатого жанра) "авторская песня" были следующие:
1. Авторская песня не требовала профессиональных вокальных данных, (её можно было даже "проговаривать").
2. Авторская песня не требовала оркестра инструментов (достаточно уметь тренькать на гитаре)
3. Текст и мелодия песни, как правило принадлежали раскрученному автору, который со сцены пускал свое произведение в народ.
То есть советские "столпы" авторской песни, вроде Окуджавы и Визборна, пели своими не особо могучими голосами, подтренькивая на гитарах, душевные стихи собственного сочинения. А вслед за ними, начинали петь и тренькать граждане страны, геологи, археологи, строители, охотники-рыболовы, и прочие любители посидеть компанией, где-нибудь у общего дружеского костра.
Особняком в жанре авторской песни сияла звезда Владимира Высоцкого, который рычал своим могучим голосищем как сто амурских тигров, и как раз его исполнение требовало специфических вокальных данных. Рычать так же как Высоцкий не смог никто, (хотя многие пытались). Но это исключение лишь показывает, что любая классификация всегда условна. Песни у Высоцкого были душевные, и народ их тоже перепевал, как мог.
Другим жанром, менее известным советскому народу, была "блатная песня", или говоря короче - "блатняк". Отличающие её признаки были довольно похожи на "авторскую песню".
1. Блатняк не требовал профессиональных вокальных данных, (её можно было даже "проговаривать").
2. Блатняк не требует оркестра инструментов (достаточно уметь тренькать на гитаре).
Но вот третий признак у блатняка совершенно особый.
3. Текст блатняка должен повествовать о жизни и судьбе преступника, который в силу своих поступков находится в конфликте с нормами поведения общества, и законами государства.
То есть, говоря короче, "блатняк" - это песня о жизни преступника. Поскольку преступность явление, которое существует почти столько же, сколько существует само развитое человеческое общество; - то песни преступников явление весьма древнее. Как только появились тюрьмы и каторги, в которых собирали и долгое держали большие группы преступников, - так тут же у этих преступников появились свои правила поведения, своя субкультура, в том числе и песни о своем специфическом антиобщественном быте.
Долгое время блатняк, как жанр, сидел в своем крысином углу, и ему не удавалось выйти за пределы преступного сообщества. Единственный интерес, который испытывали к блатняку честные люди, был интерес сугубо языковедческий. Дело в том, что в прошлом, когда во времена отсутствия мобильных телефонов и интернета, человека отправляли на каторгу лет на 20, он невольно выпадал из жизни остального общества. Перемены, которые происходили в обществе, и его языке, проходили мимо сидельцев. По этой причине специфический жаргон сидельцев со временем отставал от живого языка. Отсюда, в жаргоне сидельцев можно было наблюдать замечательные языковые архаизмы. (Например, слово "цацка", которое в воровском мире долго означало ювелирное украшение, и которое происходит от старорусского "цата" (собственно, "украшение")). Впрочем, с развитием средств связи, телевиденья и интернета, которые позволяют преступникам находясь в тюрьме не отрываться информационно от жизни общества, жаргон сидельцев стал терять свою архаичную ценность.
Нельзя сказать, что преступники не пытались "атаковать" своей субкультурой культуру нормального общества. Еще Есенин строчил в духе, "я читаю стихи проституткам, и с бандюгами жарю спирт". (Скорее всего, контакты с уголовниками, вкупе с большим бизнесом, созданным поэтом на волне НЭП, Есенина и погубили. Хотя нашим современным исследователям поэта его доли в бизнесе неинтересны, им только интересно вопить, что Есенина убили агенты "кровавой советской власти", ага). Тем не менее, пока общество и государство были здоровы, они легко пресекали попытки проникновения преступной культуры.
Старики-участковые, которые работали еще в советское время, могут рассказать, как гоняли отсидевших граждан, что любили взгромоздиться на завалинку с гитарой, и начать тренькать местной молодежи о прелестях преступной жизни: - а именно легких деньгах, и воровской лихости, которая позволяет бросить вызов всем нормам скучного общества. (Денег у молодежи,, как правило, немного, а бурлящие гормоны гонят на подвиги. Хочется всего и сразу. Поэтому, у какой-то части молодняка посиделки с "бывалым человеком" могли вызывать интерес"). Сам же бывший сиделец мог искать в обществе молодых балбесов, как будущих подельников для новых дел, так и просто создавать из них стайку, где он мог проповедовать собственную "культуру".
Последнее зачастую бывало для сидельцев даже важнее практической пользы. Человек серьезно преступивший закон, как правило оказывался под большим психологическим прессингом. Даже будучи очень волевым человеком, трудно переносить, когда все обычные люди в округе, узнав что ты вор или разбойник, обливают тебя презрением, или относятся сдержанно-брезгливо. Поэтому преступная среда сформировала у себя вполне нормальные для человеческой психики механизмы психологической защиты. Тут и подмена понятий ("тюрьма это "дом", а сидят там люди"). Тут и попытка создания своей собственной системы ценностей ("честный вор", "понятия"). Тут и обращение к религии, ("Вор вместе с Иисусом в рай вошел") Ну и далее по списку. Но все эти механизмы лучше работают в группе; (когда на зоне сидят н-цать человек, они там бесконечно могут рассказывать, что друг друга уважают). Однако, когда бывший сиделец оказывался на воле, да еще и в местах где не было людей из его субкультуры, которые могли бы и дальше его "уважать"; - ему только и оставалось, что попытается собрать молодняк, и вырастить комфортную окружающую среду самому. В советское время это работало плохо, ибо, как уже сказано, обычно прибегал участковый и портил всю малину.
Однако, первый сбой в системе защиты общества от "блатной культуры" произошел уже в советские времена. Произошел он при мудозвоне Никите Хрущеве, который устранив остатки "сталинского" руководства, произнес свою знаменитую гнилую речь на 20м съезде, где на всю страну объявил, что при Сталине сажали много невиновных. Ну и до кучи в 1957ом учинил массовую амнистию, где амнистировал всех до кого дотянулись руки, втч. и часть чистых уголовников.
Сколько и как сажали при Сталине - тема отдельная. Но для преступной среды действия Хрущева были просто подарком небес. В тюрьмах и так, если спросить сидельцев, - все как один сидят "ни за что", "оклеветали", "прокуратура сфабриковала", и пр. Но если раньше бывшие сидельцы в доказательство своих слов могли только истово пучить глаза, и рвать на груди фуфайку, - то теперь он уже могли тыкать пальцем в Хруща и кричать - да вот, сам генсек подтвердил!
Таким образом, в общество оказался вброшен с зоны массовый десант "акынов блатняка", и одновременно у самого общества оказался временно ослаблен иммунитет к понятию преступности, так как руководитель общества с высокой трибуны объявил, что у нас сажали не тех, и ни за что.
Рукожопые действия Хрущева привели к тому, что у части граждан в стране в голове утвердились странные идеи, - мол, у нас в стране сажали исключительно ни за что, и за политику. (Это кажется смешным, но именно т.н. "шестидесятники", ушибленные речью Хрущова, развалили СССР, и до своих последних дней твердили, мантры в духе "половина сидела, половина охраняла", и "всех сажали ни за что"). Что касается граждан попроще, у некоторых из ни речь Хрущева выбила четкое понимание - что преступник это, как правило, нехороший человек. Теперь все стало "не все так однозначно".
Другим моментом было то, что со времен (и в результате действий) Хрущева, сама советская система начала постепенно протухать. Перерождающаяся партия превращалась из "народного авангарда" в касту нахлебников. Номенклатура бронзовела, и душила общество душным официозом. Официальная пропаганда становилась все более топорной и неэффективной, Для молодых людей, видевших нарастающий разрыв между лозунгами, и реальной жизнью, "уголовная романтика", которую несли им сидельцы, распевающие блатняк, стала казаться чуть ли не струей свежего воздуха. Да, часть молодежи восхищало, что есть люди, которые не твердят постылые мантры о "беззаветной преданности партии и правительству", а могут пойти и смело бросить вызов обществу - хотя бы грабанув сельпо. Сам же молодой человек, ни разу не бывавший на зоне, когда начинал трындеть песню о ограблении сельпо, то определенным образом приобщался к этой "лихости". (Примерно так же современный японец смотрит свое анимэ с хентаями, где трах-перетрах с сексом в переполненном метро, и... передернув таким образом пар перед телевизором, он дальше ведет скучную добропорядочную жизнь вечного клерка).
Вышеозвученный тезис может показаться надуманным, пока не дополнить его реальными примерами. Например автор множества замечательным песен Александр Розенбаум, периодически становится ситуационным дурачком, и начинает распевать под камеры гнусноватую "Мурку". Вместе со столь же известными людьми он тренькает этот "блатняк", не забывая рассыпаться в комплиментах - мол, какая же это великая песня! Но спроси того же Розенбаума, у которого от возраста уже седина с лысины осыпалась, - что же "великого" в этом произведении? Текст "мурки", собственно, повествует нам о том, как сожительница жила с уголовником, причем жила без любви, а за обеспечение и подарки. Когда представился выгодный случай, сожительница уголовника сдала. А он за это её зарезал. Что в этом "великого"? Чему эта песня учит? Делает ли она нас лучше? Задай этот вопрос Розенбауму - ничего вразумительного он озвучить не сможет.
А все дело в том, что когда-то мелкий дворовый пацаненок Розенбаум распевал эту песню, и испытывал вышеописанное приятное ощущение "приобщения к лихости". А теперь уже пожилой, состоявшийся (отнюдь не на преступном поприще) певец Розенбаум, поет эту песню, и испытывает приятное ощущение "воспоминания о молодости". Вот и вся скучная правда. Примитивная причинно-следственная связь привела к тому, что Розенбаум, распевая гнусноватый и тупой блатняк, испытывает теплые чувства.
И здесь уже вступает в силу другая связь, - давление авторитетом. Потому что как же "мурка" может быть плохой песней, если её поет такой знаменитый певец?! (А Розенбаум, без дураков, хороший певец, и автор многих замечательных песен).
Другой эпохальный пример, - певец Владимир Высоцкий. Этому гражданину, сдается, вообще было все равно про что петь. Песни про войну, альпинистов, уголовников, - все у него получалось одинаково душевно. В результате Высоцкий "обогатил" русскую культуру и такими "гениальными" стихами:
...Вот раньше жизнь,
И вверх и вниз,
Идешь без конвоиров.
Покуришь план
Пойдешь на бан,
И щиплешь пассажиров,
- А на разбой,
Берешь с собой.
Надёжную шалаву.
Потом - за грудь
Кого-нибудь,
И делаешь Варшаву...
(Сделать Варшаву, означает убить, уничтожить).
И далее, далее по списку. Наркомания, пьянство, воровство, изнасилование, разбой, убийство... Всему этому "поющий на разрыв" поэт нашел место в своих "великих" песнях...
Сильную роль в формировании восприятии Высоцкого сыграла и наивность, немалой части нашего народа. Ведь как воспринимает самого Высоцкого и его творчество нормальный критически мыслящий человек? Он раскладывает феномен Высоцкого на составляющие:
Песни Высоцкого о войне, любви, дружбе, трудовых профессиях - прекрасно.
Песни Высоцкого, восхваляющие преступность - плохо.
Сам Высоцкий - пьяница, наркоман, дебошир, - ничего хорошего.
Возможное сотрудничество Высоцкого с КГБ в качестве осведомителя - отдельная тема.
Разложив все это по полочкам, нормальный человек воспринимает жизнь Высоцкого - отдельно, его плохие песни - отдельно, и его хорошие песни, - отдельно. Но на такой элементарный расклад мозгов хватало (и хватает) далеко не у всех граждан. Полным-полно блаженных дурней, которые услыхав несколько проникновенных песен Высоцкого впадают чуть ли не в религиозное поклонение: Мол, - раз несколько песен Высоцкого затронули мою душу, значит и сам Высоцкий замечательный человек, ВСЁ что он делал свято. и ВСЕ песни у него расчудесные, по умолчанию. Вот эти-то дурни и начинали оправдывать блатоту Высоцкого всеми доступными способами. Начиная от "юношеских шалостей времени становления поэта", и заканчивая "поэт стремился отразить все стороны жизни своего времени", и тра-ла-ла-ла... Ну и дальше понятно - как можно быть против блатоты?! Ведь её пел сам Володя!.. Осанна! Осанна!
Пару примеров я привел, а далее - сами по списку авторов...
Таким образом, постепенно, начиная с конца 50х, и к концу 80х, блатная песня оказалась "легализована" и прописана в сознании у части простого населения, и наиболее пошлой части так называемой "творческой интеллигенции". Но все это до поры сдерживала "тоталитарная советская цензура". В 90е же годы, когда развалили Советский Союз, и новая власть позволила преступности развернуться для "первоначального накопления капитала", - ситуация продолжила ухудшаться. Преступники, которые прежде воспринимались обществом как ненормальные, - в лучшем случае оступившиеся люди - оказались владельцами больших денежных средств, которыми могли теперь распоряжаться, не сильно опасаясь контроля государства. Новые, как их тогда называли "хозяева жизни", тут же начали пускать свою "культуру" в массы. Блатные песни полезли на радио, появились и специализированная радио-станция, обслуживающие интересы уголовников. Почуяв, где водятся деньги, блатоту начали петь многие артисты.
Однако, поскольку у наиболее здоровой части общества, блатота вызывала неприятие, пасущимися на этой теме деятелями был сделан ход конем: - Был взят один жанр "авторской песни", был взят другой жанр "уголовный блатняк", - и обоих искусственно свели под одним названием "шансон". Шансон слово французское, происходит от латинского "кантикум", и означает собственно, не более чем "песня". Данный якобы жанр, и обозначавшее его иностранное слово "шансон" начали активно внедрять в сознание граждан.
Это был подлый, но гениальный ход. Теперь радио и телевиденье продвигающее блатняк, пускало нормальные авторские песни, и блатняк поочередно - и взятки с него были гладки. На любой вопрос у них продвигателей шансона теперь был ответ.
- Что ж вы делаете?! - Вопил возмущенный обыватель. - Ведь у вас пропагандируется уголовная среда!
- Неправда - с достоинством отвечал продвигатель блатняка - Шансон, это не только блатная песня, это еще и такие песни как например "Мой маленький плот"... (И ведь не врет, потому что искусственно созданный шансон, это не только блатняк).
Обыватель терялся, и не знал, что ответить.
- Прекратите это бескультурье! - Возникал другой обыватель.
- Вы что?! - Пучил бровки продвигатель блатняка - Считаете бескультурьем, песни, которые исполнял сам Высоцкий? Розенбаум? Да наконец сам Есенин?!
Подавленный громкими именами обыватель сникал.
То есть среднестатистический гражданин чувствует, что его дурят, и творится что-то не то. Но вот эта подмена понятий с "блатняка" на "шансон", выбивала у многих возможность четко сформулировать - что же плохого в происходящем.
А тем временем "громких имен" становилось все больше, уже за счет прибавления современных артистов. Петь блатняк, теперь изящно называемый красивым французским словом "шансон", стало и выгодно, и нестыдно. Артисты поют нам с телеэкрана "шансон", а потом под камеру рассказывают друг-другу, какое это замечательное явление в русской культуре. Вот уже и Алена Апина на "первом канале" в прайм-тайм, исполняет "Гоп Мусорок, не шей мне срок... да и тебя я мусор, бля, в гробу видала!". Да, вроде как все нормально, все прекрасно, все в духе времени.
И только оглянувшись в сталинское советское прошлое, можно увидеть, как низко мы пали.
Вернее, - как низко нас кинули.
В тюрьму какой-то отдельный человек может попасть случайно, за политику, или по произволу нашей современной, хромающей на обе ноги правоохранительной системы. Но это не оправдание самого антиобщественного образа жизни. Что примечательно, ранние, настоящие большевики в царское время почти все поголовно отсидели за политику в царских тюрьмах, отбыли на каторгах или спецпоселениях. Но ни Ленин ни Сталин, ни Дзержинский, придя к власти, и имея все возможности, почему-то не шли на радио, чтоб потренькать на гитаре про подлых вертухаев и честных воров. Именно потому, что сами видели тюрьму и знали цену уголовным тюремным сидельцам. Раннее советское руководство, имевшее тюремный опыт, - никогда не занималось пропагандой преступности и тюремного быта. Потому что были высоконравственными людьми.
А нашим современным правителем и руководителям масс-медиа, слово "нравственность" знакомо только по словарю.
Да, есть известная русская поговорка "от тюрьмы и сумы не зарекайся". Тем более в наше "либеральное" время, когда человек может все так же легко попасть в тюрьму не по уголовной а по политической статье. Но это не значит, что преступный быт нужно объявлять нормой, и транслировать его на все общество. Тюрьма - это место, куда (в уголовном варианте) отправляют за причиненный обществу вред. Тюрьма место, где собирают людей подлых, нечестных, жестоких, и далее по списку. Тюрьма - это место изоляции, отстойник, собрание худших. И пропагандировать образ жизни худших представителей общества, - значит отравлять общество.
Да, пресловутое "окно Овертона" распахнуто нараспашку. Можем ли мы, - простые граждане, что-то с этим сделать? Можем. Для начала - нам надо прочистить свои мозги, и перестать покупаться на примитивные подмены понятий. Если "блатняк" задрапировали красивым иностранным словцом "шансон", его гнилая суть от этого никак не изменилась. Нельзя давать себя обманывать. Только наведя порядок у себя в голове, можно навести порядок в нашем общем доме.