Соколов Максим Романович : другие произведения.

У истины в плену

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
Цикл: "У ИСТИНЫ В ПЛЕНУ" ПОЭТ Быть день и ночь у истины в плену. Писать стихи, но не властям в угоду. Во мраке путь указывать народу. Вести за правду каждый день войну. В горении подобным быть огню. Быть странником - и не терять свободу. Плевать на тех, кто делает погоду. Вот, что всегда в поэтах я ценю. Вокруг обман, убийства и грабёж. И подлые мошенники в почёте. А истину не ценят ни на грош. Но я - Поэт! На прочих не похож. Душа моя сияет, словно звёзды. Иду по миру, сокрушая ложь!
  Тёмный лес
  
  К поэзии утрачен интерес.
  В печати лишь дешевые куплеты.
  Где истину рисуют в ложном свете,
  Там тошно от рифмованных словес.
  
  Твердит наука - в мире нет чудес!
  Но ты открой журналы и газеты:
  Позор возводят в звание победы,
  И мерзости возносят до небес.
  
  Куда не повернешься - темный лес:
  Дубы, дубы - крепки у нас поэты
  При орденах. Еще бы эполеты!
  
  Мундиром бездарь подменяет честь.
  Но публика обходит боком спесь.
  И дутые, как шар, авторитеты.
  
  
  Век бездарей
  
  Свирепствует в печати произвол.
  Законами становятся запреты.
  В кастратов превращаются поэты.
  Плодится серость - худшее из зол.
  
  Век бездарей! Кто нынче предпочел
  Терпенью дешевые победы
  И славит недостойные предметы,
  Достоинства поэта не обрел.
  
  Лишь мертвецы не знают чувства срама.
  Тома выходят, в коих лишь вода
  И в коих нет поэзии ни грамма.
  
  Дешевый фарс. Дурная мелодрама.
  Позорно нам печататься, когда
  Печатают в отрывках Мандельштама.
  
  1986 г.
  
  
  Везде кабак
  
  Звонкие пели травы.
  Голову мне кружа.
  Но стал мой хлеб отравой,
  Пустыней стала душа.
  
  Помню, над горной вершиной
  Заря цвела, как мак,
  Хрупкий и невинный.
  А ныне - везде кабак.
  
  Быть может, я жить не умею...
  Но честным остаться как,
  Когда и пророкам сумели
  Навешать всех собак?
  
  
  
  Кавказ
  
  Жизнь распадается на главы.
  Среди вершин, в краю отцов,
  Меня учили горцы правде.
  Но вот попал я в мир лжецов.
  
  Адат обман карал сурово.
  Болтливые теряли честь.
  Меня держать учили слово.
  Но я попал в страну словес.
  
  Как вечность оживает память.
  И предков слышится наказ:
  Мы - не Восток, и мы - не Запад
  Центр мироздания - Кавказ!
  1983 г.
  
  
  Засуха
  
  Память - в пещеры, язык - на замок.
  Заржавели колодцы, зачахла звезда.
  И потрескались губы озер и дорог,
  И небесные слезы уходят в песок,
  Потому что плевали в субстанцию - Бог!
  
  Средь барханов лишь дюны текут, как вода.
  Сумасшедшим верблюдом качует беда.
  Мезозойские жабры расправит варан.
  Скорпионовый компас расчертит восток.
  Сладкогласый, как древний рубаб, анашист
  Воскресит миражи и нагонит туман.
  Безутешных, как яд, успокоит обман.
  И аяты до неба затянет флейтист,
  От листа до корней заучивший Коран.
  
  Погибает отравленный зноем джейран.
  Гаснут очи его, как в ночи аметист.
  Зазвучит во Вселенной последний азан.
  Затрубит в свои трубы небесный горнист.
  Накренится на сфере и треснет Земля.
  И огнем преисподним грядет Зильзаля!
  
  
  
  Красное затмение
  
  Поэтов подменили флюгера.
  С трибун зубодробильными речами
  Работники ножа и топора
  Во всю манипулируют мозгами.
  
  День ото дня черствее скудный хлеб.
  И время горьким комом стынет в горле.
  И Родина загажена, как хлев,
  Двугногими скотами. Зреет горе.
  
  От страха цепенеют вечера.
  Мертвеет слово и немеют перья.
  Уходят под конвоем мастера.
  И рвутся на подмостки подмастерья.
  
  
  
  Сумасшествие
  
  Когда за правду ждет людей тюрьма,
  Когда в цене кинжалы клеветы,
  Когда поэтам затыкают рты,
  Считай, что этот мир сошел с ума.
  
  Ученье - ложь. И лжеученых - тьма.
  Поэтов нет. Есть прохвостни, хвосты.
  Глупцы сжигают памяти мосты.
  Талант не вылезает из дерьма.
  
  Что делать, Боже, как нам быть, скажи!
  В агитку превращается искусство.
  В загоне разум. Мир лишен души.
  
  Владычествуют пули и ножи.
  И в ненависть сливаются все чувства.
  Добро и зло теряют рубежи.
  
  
  
  
  
  Франсуа Вийон
  
  Я голый зад Версалю показал.
  И высший свет отверг меня. Еще бы!
  Плевал я на Сорбонну и Версаль.
  Мои дворцы - парижские трущобы.
  
  Мой особняк - подземный каземат,
  Где сплю, как шах, на каменной перине.
  А стаи крыс визжат и шебуршат,
  Как в оргиях блудницы-сеньорины.
  
  Париж, Париж - полуночный кабак.
  Видения приходят косяками.
  Сменив наряд на шутовской колпак,
  На подвиги хожу я с босяками.
  
  Властителями попрана земля.
  А церковь овладела небесами.
  В гробу хотел я видеть короля,
  Епископов - растерзанными псами.
  
  Пытался усмирить меня король
  И превратить в придворного лакея.
  Но он не знал, властительный осел,
  Что невместим Вийон в его ливреи.
  
  Безвестные подкидыши судьбы,
  Мы не нужны, ни Франции, ни Богу.
  Но Бог во мне! Презренные рабы
  Идет поэт. Дорогу же, дорогу!
  
  В дыму страстей и суетных тревог
  Безумием охвачено полмира.
  А мне всего милее пыль дорог.
  Стихи и полуночные трактиры.
  
  Но чувствую, что скоро грянет смерть.
  И задницы своей задушен массой.
  Я буду, словно пугало, висеть
  С безумной, саркастической гримасой.
  
  
  Микеланжело
  
  Предательство, коварство, ложь, навет,
  Удары гнева, горький яд измены
  Меня настигли. Только перемены
  В моей душе и не было и нет.
  
  Казалось, сердце топчет целый свет,
  Пытаясь погубить ростки надежды.
  Но воля несгибаема. Как прежде
  Держу лишь перед совестью ответ.
  
  Меняют убеждения, как маски,
  Лишь те, кто грязной выгодой влеком.
  Они живут и мыслят по указке.
  
  Храню Отчизну в сердце я своем.
  И служат ей мои резцы и краски.
  Живущий правдой с ложью незнаком.
  
  ***
  
  Макиавелли
  
  Италия, Отчизна, что с тобой?
  Для бездарей ты стала потаскухой.
  Ты, некогда сверкавшая звездой,
  Охвачена растленьем и разрухой.
  
  Растут позор, бесславье и корысть,
  Как сорняки, на Родине любимой.
  Живу скорбя, но я душою чист.
  Кружусь в ветрах, травинкою незримой.
  
  В полях лишь сеют стоны, смерть и кровь
  И собирают урожаи гнева.
  Ужасный век. Когда в Отчизне вновь
  Взойдут побеги доброго посева?
  
  Что делать мне? Как верить? Как мне жить?
  В безумье мир. И не видать исхода.
  В цене коварство, копья и ножи.
  Народ истерзан. Попрана свобода.
  
  Не защитит нас ни Господь, ни Рим.
  Толпа сильна,но силою безликих.
  И потому, как в небо пилигрим,
  Я обращаюсь к добести великих.
  
  Но доблести сегодня не в чести.
  Я пожинаю лишь разочарованья.
  И некому Италию спасти,
  Омыть ей раны, облегчить страданья.
  
  Потрясена Отчизна до основ,
  Судьба наносит новые удары.
  Но я пришел, чтобы сорвать покров
  И обнажить злодейства государей.
  
  Наемниками наводнив страну,
  Со сворой чужестранцев разноликих,
  Они избрали ремеслом войну,
  А жертвами сородичей и близких.
  
  Виновник бед - развратный Ватикан.
  Он, став преградой на пути единства,
  Творит вражду, раздоры и обман.
  Никто не в силах прекратить бесчинства.
  
  Но здесь, к истокам вечности припав,
  Забыв свои тревоги и невзгоды,
  Душой свободной целый мир вобрав,
  Шедевры создает Буонарроти.
  
  Одна мне стала истина ясна:
  Свободный мир людей вознаграждает
  титанами искусства, а война
  Лишь деспотов кровавых порождает.
  
  ***
  
  Идущий к истине
  
  I.
  Исход великий иль плачевный
  Нас ждет в конце земных путей.
  Вся жизнь - кочевье. Я - кочевник,
  Идущий к истине своей.
  
  Ищу ответы у пророков.
  К созвездиям руки я простер.
  Из тьмы беспамятства к истокам
  Иду ветрам наперекор.
  
  Ведет подзвездная дорога
  Среди пустынь, во мгле веков.
  Я - эхо горного потока.
  Я - дождь, в ладонях облаков.
  
  Душа возвышенней, чем полночь
  В огнях небесных и земных.
  Творец, я верю в твою помощь.
  И в благодать щедрот твоих.
  
  Мы духа высшего созданья,
  Но в суете не сознаем,
  Что корни наши - в мирозданье,
  Душою растворились в нем.
  
  Как птица в глыбы ледяные,
  Мы погрузились в мертвый быт.
  Мы думаем, как крепостные, -
  Нас некому раскрепостить.
  
  Цветут в саду серень и слива.
  И пахнет женственной весной.
  Глядит эпоха горделиво
  На нас принцессой молодой.
  
  Но под светилами Востока
  Я жаждой истины томим.
  Я путник, вышедший до срока
  На бездорожье пилигрим.
  
  Тот кто ползет, а не летает,
  Едва ли к истине придет.
  А мысли крылья обретают,
  Когда раскован их полет.
  
  Судьба ведет через барьеры.
  Бесстрашие - волшебный щит.
  Придут духовные Икары.
  Их вечность не испепелит!
  
  
  II
  Влюбленным в жизнь нигде покоя нет.
  Хочу, избрав оружием терпенье,
  На тьму вопросов отыскать ответ,
  Найти всего причину и значенье.
  
  Я заревом метафор и стихов
  Вам озаряю путь под небесами.
  Я не лакей властей, не празднослов,
  Торгующий бездарно словесами.
  
  По краю туч скользя течет закат
  За горизонт, охваченный дымами.
  Я листьями заговорю, как сад,
  Как летний день заговорю дождями.
  
  Я говорю со звездами, с травой.
  Вскрываю слов глубинные значенья.
  В пределы духа, в космос голубой
  Избранников ведут мои созданья.
  
  Правдивостью поэты велики!
  Вернуть бы, чтоб услышать голос века.
  Колоколам умолкшим языки,
  А человеку званье человека.
  
  Сомненьями терзался Хагани -
  Считал мудрец, что тленно все на свете
  Стихи о смерти написал. Они
  И подарили смертному бессмертье.
  
  Путь к истине бессонен и тяжел.
  Путь к истине привел Вазеха к песням
  Он через песни к истине пришел.
  А я иду по звездам неизвестным
  
  Но рано подводить трудам итог.
  Переплелись надежды и дороги.
  Задумаюсь и чувствую ожог -
  Прикосновенье пламенной эпохи.
  
  
  III
  Ступаю опять в неизвестность.
  В тумане не видно границ.
  Но манит великая бездна
  Меня караванами птиц.
  
  Я грудью к земле припадаю
  И слушаю шорох травы.
  Как хочется милому краю
  До боли признаться в любви!
  
  Целуется с листьями, с глиной,
  Упавшая с неба роса.
  Хочу я в стихах воедино
  С землею связать небеса.
  
  Хочу обратиться я к звездам,
  Узнать гороскопы на век.
  Молюсь, чтоб не мучили слезы,
  В страданьях не жил человек.
  
  А нынче трагедии мира,
  По мощи и силе страстей,
  Трагичней трагедий Шекспира
  И Дантова круга больней.
  
  
  Пустой сосуд
  
  Казенный поэт поучает меня о правде писать стихи.
  Желтая пена на жирных губах - он уже входит в роль.
  Надменный, он знает цену себе - ценят его верхи
  А я за бесценок его не возьму. И для меня он ноль.
  
  Дыша перегаром неправды в лицо,
  Он правду жует, как табак.
  Но только признать себя мертвецом
  Не может мертвец никак.
  
  Фальшивые книжки. Но он знаменит.
  На что ему ваш суд?
  Кликнут сверху - и он гремит
  Словно пустой сосуд.
  
  
  Няня дагестана
  
  "Спи ашуг великий, баюшки Бульбуль.
  Ты давно покинул свой родной аул"
  Бульбуль Придворный: "Колыбельная про себя"
  
  Спи, Бульбуль Придворный, баюшки Бульбуль.
  Ты уже изрядно свой народ надул!
  Спи, лакей кремлевский, стонет вся земля.
  Спи, обливший грязью имя Шамиля.
  
  Помнишь, как тиранам оды сочинял?
  А народ в неволе гнулся и стонал.
  Честные поэты гибли в лагерях.
  У Царящих Хамов ты служил в шутах.
  
  Вся Россия стала мерзостней тюрьмы.
  Называл ты "солнцем" злого Князя Тьмы.
  Шли террор и голод - воцарился ад.
  Ты нырял в кормушку и весьма был рад.
  
  Выше царедворцев и царей Поэт.
  Но Бульбуль продался за кулек котлет.
  В злых песках Афгана гибла молодежь.
  Был народ в темнице. Ты вещал нам ложь.
  
  Убивали горцы братьев - мусульман.
  А холоп придворный был и сыт и пьян.
  Он сосал с тиранами кровь родной страны.
  Как народ проснулся, намочил в штаны.
  
  В ход опять пустил он мерзостный обман.
  Усыпить пытался снова Дагестан.
  Но народ восстанет, - грянет Страшный суд.
  Песенки пустые хамов не спасут.
  
  Спи, Бульбуль Предворный, сказочник родной.
  Только колыбельных больше нам не пой!
  
  ***
  
  Аттестат презрения
  
  "За все прожитые годы я заслужил один
  лишь аттестат - аттестат любви народа".
  Бульбуль Придворный, главарь Союза Паразитов.
  Голод, кровь, пустые магазины.
  Сброд у власти и кругом бардак.
  А старик, похожий на руины,
  О любви бормочет, как маньяк.
  
  В каждой книжке все одно и тоже.
  Закидал он шапками Ахвах.
  Всю страну огромную, о Боже,
  Утопил в бессмысленных стишках.
  
  И по лжи прожив земные годы,
  Заслужил, не знающий про честь,
  Аттестат презрения народа
  Аттестат любви КПСС.
  
  ***
  
  Вид из кормушки
  
  "В годы надежд и в пору лихолетья
  Художник видит далеко окрест.
  Быть за судьбу всемирную в ответе
  Трудней, чем восходить на Эверест"
  Бульбуль Придворный, главарь Союза Паразитов.
  
  Шло лихолетье под господство сброда.
  Душил страну вампир - КПСС.
  Он лез пыхтя на голову народа,
  Но заявлял, что лез на Эверест.
  
  Уткнувшись носом в жирную кормушку,
  Он бормотал, что все окрест.
  А пел одно и то же, как кукушка, -
  -Тирам подлым мерзостную лесть.
  
  В хмельном бреду кружил по белу свету
  А врал: за все в ответе, мол, живет.
  Но призовет народ его к ответу.
  И заклеймит проклятье его род.
  
  Опять его возносят лизоблюды.
  Халвист припас дежурные стихи.
  "Писатели придворные не люди" -
  Сказал еще премудрый Агахи.
  
  ***
  
  Признания бурдюка
  
  В кавказца, как бы он не клялся,
  Проклятьем выстрелю в упор,
  Когда бы он начальству кланялся,
  А не вершинам отчих гор.
  Бульбуль Придворный "Проклятье бурдюка"
  
  Всю жизнь начальству низко кланялся.
  Нес унижения позор.
  Зато к кормушке присосался -
  И осквернял вершины гор.
  
  Велик талант Хамелеона.
  Легко меняет он цвета.
  На нем лакейские погоны
  И знак отличия шута.
  
  Молол он чушь в большом объеме.
  Грешил. Не каялся - дурил.
  Как будто бы в публичном доме
  Он воспитанье получил.
  
  "Проклятье бурдюку дырявому...",
  Но, кто тот мерзостный бурдюк?
  Кто полз у ног вождей кровавых,
  А важничает, как индюк?
  
  Никто ценить уже не хочет
  Услуги преданного пса.
  А плюнут сверху - он бормочет,
  Что это Божия роса.
  
  Не воевал в боях с врагами.
  Но он народ душил, как враг.
  За то увешан орденами,
  Как дог на выставке собак.
  
  Певец ГУЛАГА верноподданный
  За ложь, бесчестие и вздор.
  Тебя народ, тобою проданный,
  Проклятьем выстрелит в упор.
  
  ***
  
  Хнычет
  
  "Я бедный Бульбуль. Ну как я могу быть в оппозиции к властям,
  когда Правительство дает дотацию для Союза Писателей.
  Бульбуль Придворный, главарь СП (Союза Паразитов)
  
  С Бульбулем бедным, сидя у камина
  Ведет беседу девочка Кусьмина.
  И хнычет ее в жилетку лицемер,
  Что рухнула тюрьма СССР.
  
  Конечно, до страны ему нет дела.
  Имперская кормушка оскудела.
  Дотации от правящих бандитов
  Он получал в Союзе Паразитов.
  
  Пел про тиранов про кусочек жирный.
  А говорит: "Не торговал я лирой."
  Он вместе с КГБ душил свободу
  Теперь клянется в верности народу.
  
  Лакей хакимов и ашуг системы.
  Он не поэт, а евнух из гарема.
  Начальство хвалит - сало маслом мажет.
  Не продаваться он уже не может.
  
  Поэт - судья времен, источник света.
  Смешал он с грязью звание поэта.
  
  ***
  
  Пустослов
  
  Тут некая таится тайна:
  Успешно жизнь свою прожить
  И не сказать ни слова правды,
  Ни слова, даже невзначай.
  Болтун-Бек член Союза Паразитов.
  Какая может быть тут тайна?
  Один халтурщик Болтун-бек
  Дружил с обкомом не случайно
  И лгал народу весь свой век.
  
  Рифмач бездарный и покорный,
  Конечно, он - не Батырай.
  И посвящал лакей придворный
  Начальству книжки "невзначай".
  
  Его стишки - на смех корове.
  Зато урвал себе кусок.
  Всю жизнь молол он пустословье.
  И лучше выдумать не мог.
  
  
  ***
  
  Хранитель лжи
  "Никто меня не упрекнет:
  Ты предал нас, обрек на муку.
  И не один не оттолкнет
  При встрече поданную руку"
  Бульбуль II: "Хранитель огня"
  Валах, совсем ты не поэт
  И вовсе не огня хранитель.
  Хранитель лжи застойных лет
  И молодых умов растлитель.
  
  Когда стреляли в мусульман,
  Ты предал их обрек на муку.
  Ты сеял ложь, растил обман.
  Сексоты жали твою руку.
  
  Решил ты век во лжи прожить.
  Создала партия уродов!
  Ты вредоносный паразит
  На теле горского народа.
  
  Потомки спросят наповал
  Тогда, когда придет возможность:
  Зачем писака продавал
  Честь дагестанскую за должность?
  
  ***
  
  Роль лакея
  Я променял талант свой за бесценок
  Дешевой славы маленьких ролей.
  М.Д. "Маска и посох"
  Ты променял талант свой за объедки
  С чужих столов, где пиршествовал сброд.
  Тебя купил за медные монетки
  Самодовольный красный живоглот.
  
  Не стал к стене ты, - скрылся за стеною.
  Не предпочел тухлятине свинец.
  И на земле, истерзанной ордою,
  Ты подлеца, избрал за образец.
  
  Не скрыть нутра под маской лицедея.
  Над смрадной ямой кружит воронье.
  Ты выбрал роль достойную - лакея,
  А прочее все - рифмы и вранье.
  
  Писал ты про героев и мюридов.
  Но сам в себе не смог убить раба.
  Вот потому-то с шайкой лизоблюдов
  Стоишь ты у позорного столба.
  
  ***
  
  Хитрая Зузу
  
  "Если Большого начальника отправят
  В отставку, то я объявлю голодовку".
  Мадам Зузу, членка Союза Паразитов.
  
  Народ уже изрядно голодает,
  А мусульмане держат уразу.
  Дитя с утра от голоду рыдает
  Не голодает хитрая Зузу.
  
  Страну тираны кровью заливали.
  Они народ доили, как козу.
  От голода мильоны умирали.
  Не умирала Красная Зузу.
  
  Признания растрогают кумира,
  Большой Начальник уронит слезу.
  За подхалимство новою квартирой
  Он наградит фальшивую Зузу.
  
  Р.S. Это стихотворение оказалось "пророческим".
  Через шесть лет Большого Начальника отправили в
  отставку. А мадам Зузу голодовку не обявила.
  Это вдохновило нас на новые строки.
  
  Непостоянная Зузу
  
  С поста, как лист сухой в грозу,
  Кумира ветром сдуло.
  Но истеричная Зузу
  И глазам не моргнула.
  
  Непостоянная мадам
  Забыла про кумира.
  И накатала без стыда
  Поэму про банкира.
  
  ***
  
  Скорбь холопа
  "Родина - мать сожми нас всех в кулак,
  Как в годы те суровые бывало..."
  Графоман ибн КПСС
  
  Боится вор дневных лучей,
  Пугает свет крота.
  Рабы тоскуют без цепей,
  Холопы - без кнута.
  
  Не могут жить без тумака
  И просят их зажать
  Писаки с подчерком быка
  И партократов рать.
  
  Нужны им идолы, тиран,
  Охота на "врагов".
  Зачем так много Дагестан
  Ты наплодил рабов?
  
  ***
  
  Мышление быка
  
  "Не малым людям в стороне
  Ты мил, мой Дагестан!
  Судили о тебе по мне -
  Не зря бывал я там..."
  Графоман ибн КПСС
  Хромают рифмы, вкуса нет
  И в ритмике провал
  Язык коряв, а интеллект
  В строках не ночевал.
  
  Ему, что по лбу и что в лоб -
  Дубовая доска!
  В стишки ударился холоп
  С мышлением быка.
  
  И в Костроме, и под Москвой,
  Где мог он помычать,
  Нас, дагестанцев, за быков
  Все стали принимать.
  
  С любовью шумной пристает
  К родной стране хамье.
  Потом, как девку, продает
  Начальникам ее.
  
  ***
  
  
  Дурман
  
  Газетенка красная "Кунак"
  В голове редактора - бардак.
  
  Рядом с ликом шейха Шамиля
  Рожи душегубов из Кремля.
  
  Рухнула империя тиранов.
  Плачут лишь холопы Дагестана.
  
  Дал рабам свободу Горбачев.
  Раб обкома съесть его готов.
  
  Не нужны при гласности лакеи.
  Он считает - заговор злодеев.
  
  Вот вам психология рабов.
  Всюду видят "происки врагов".
  
  Скоро он откроет для людей,
  Что сам замаскированный злодей?
  
  Ведь не зря кончаются на "ан":
  Дагестан, дурман и кафирлан.
  
  И легко название "Кунак".
  Рифмовать с понятием "кабак".
  
  
  
  
  Дух Шамиля
  
  В могиле я, но мне покоя нет.
  В туманной бурке лунными ночами
  Свободный неподвластный ходу лет.
  Мой дух летит над горными хребтами.
  
  Что вижу я? В моей стране - разброд.
  Осиротели горные аулы.
  Покорным стадом гордый стал народ.
  Орлы теперь кудахчут, словно куры.
  
  Плешивый идол попирает вас,
  Злой дух его царит над площадями.
  Пред ним вы совершаете намаз.
  С презрением смеётся он над вами.
  
  В святых мечетях нынче правят бал.
  Мунафики - исчадья царства смрада.
  И сорят меж собою мусульман
  Ручные "шейхи" - топливо для ада.
  
  Без веры нет народа - есть лишь сброд,
  Дошедший до предела одичанья.
  Наживы ради род идёт на род.
  Вернулись вы к пещерному сознанью.
  
  Торгует верой здесь любая тварь.
  В сексотов превратили дагестанцев.
  Сыны! Со мной считался Белый Царь.
  А вы боитесь жалких голодранцев.
  
  Возносите шпану вы до небес.
  Подонков избираете вождями.
  Нет чести в вас - осталась только спесь,
  Ползёте в прахе перед алкашами.
  
  Недаром вас Аллах лишил ума,
  И страхом поразил он ваши души.
  Распухли вы, как свиньи от дерьма,
  И мыслите пределами кормушки.
  
  Вы - мерзостные слуги живота.
  Вы растлены беспутством и пороком,
  "Не стоят и коровьего хвоста" -
  Не про таких ли сказано пророком.
  
  Вы оплевали имя Шамиля.
  Доныне, став дешёвыми шутами.
  Танцуете под дудочку Кремля
  И мелете впустую языками.
  
  Ничтожества! Я был не лицедей.
  Имамом был Чечни и Дагестана.
  Вы ради подлой выгоды своей
  Имама превращаете в Ивана.
  
  Давно ль певец-лакей, подобный вам,
  Хоть говорить не научился толком,
  Клеймил меня в угоду господам:
  "Змеёй ингушской" и "чеченским волком ".
  
  Довольно пачкать с пеной на губах
  Деянья предков, о исчадья мрака.
  Слепцами вы блуждаете впотьмах
  Под гневом всемогущего Аллаха.
  
  Я вижу тех, кто превратил мой край
  В притон воров и жалких крохоборов.
  Но ждёт их ядовитый урожай -
  Вот грянет день паденья и позора!
  
  Они, продав Отчизну - райский сад,
  Народ толкают на пути кривые ,
  Внушая философию телят:
  "Не можем жить без вымени России... ".
  
  Вы мыслите, как падшие рабы .
  Мы жили без господ тысячелетья.
  Теперь у власти мерзкие жлобы.
  В них нет мозгов - есть только аппетиты.
  
  Опора их - имперские штыки .
  Пылает в горцах гнев, подобно звездам.
  Народ мой выживает вопреки
  Кремлёвской шайке, местным кровососам.
  
  Я поражаюсь вашей слепоте!
  Уткнулись вы в корыто с головою.
  Смотрите, как в позорной нищете
  Россия ходит по миру с сумою.
  
  Конечно, рыба тухнет с головы.
  Держитесь веры горские народы!
  А если веру не спасете вы,
  Вас не спасут ни стены, ни ворота.
  
  Мы поднялись на бой в жестокий год,
  Когда враги залили кровью горы.
  И жгли наш край. И горцы от невзгод
  С мольбой к Аллаху обратили взоры.
  
  Муршид открыл нам тайну бытия :
  Есть в мире то, что выше, чем свобода,
  Чтоб быть людьми. Свободна и свинья .
  Лишь праведность -спасение народа.
  
  Бросались мы на царские штыки.
  Сверкали сабли - враг молил пощады.
  А вы в ярме плетётесь , как быки.
  Имперской плети ждёте, как награды.
  
  Был Дагестан с Ичкерией всегда.
  Был Ведено столицей имамата.
  Опять пришла в Ичкерию беда,
  И храбрецы спешат на помощь братьям.
  
  Я говорю: Кавказ - одна страна.
  Держитесь вместе братские народы.
  Идёт века с тиранами война.
  Не опускайте знамени свободы.
  
  Я вам открыл Джихада верный путь.
  Вы вспомните защитников Ахульго,
  Когда слепцы вас в бездну заведут
  И пожирать вы будете друг друга.
  
  Но всё ж надеюсь я - имам Шамиль,
  Что свет Ислама отворит вам взоры.
  Вы поклянетесь у святых могил
  И честь свою спасёте от позора.
  
  Так помните, что мне покоя нет.
  Я вижу всё! И лунными ночами
  В тумане слёз, во мгле народных бед
  Мой дух летит над горными хребтами.
  
  
  
  *** *** ***
  
  "ПУТЬ НА ГОЛГОФУ"
  
  
  Научиться огню!
  
  Эпоха затменья, как хищник кембрийский
  Пытался клыками настигнуть меня.
  Я исчез, словно зернышко,- но иссяк.
  Избежавший копыт тирана-толпы,
  Я пробился из щебня терновым кустом.
  Но безликие орды квадратных теней
  Застилали мне небо,- и чахла душа.
  Я метался хрипя ,как больная луна,
  С раскалённым челом и в холодном поту.
  
  БЫЛ ВЕЛИКИЙ ЛЕДНИК!
  
  Но в пещерах огни
  Я развёл, чтобы стужу времён победить.
  Соплеменники духа сошлись к очагу
  Научиться огню!
  Словоблудов орава отравляла мне кровь.
  И петля произвола душила меня.
  Но вдохнул в меня силы небесный Творец.
  Я взорвал основанья Империи Зла.
  И восстали мильоны из братских могил,
  Обвиняя убийц, как на Вечном Суде.
  
  Я набат, пробуждающий бездны души.
  Колокольный мой голос взрывает мозги -
  Палачей окапавшихся в норах Кремля.
  Никогда я покоя не дам этим псам.
  Не позволю тиранам забвенью предать
  Миллионы невинных замученных жертв.
  
  Мы живём не в стране, а в зиндане глухом.
  И ад нами кровавые башни Кремля.
  А на башнях кровавые стражи стоят
  Под кровавой, как око вампира звездой.
  Их чугунные лапы по плечи в крови.
  
  И велик арсенал у наследных убийц:
  Изуверские пытки, петля, Колыма,
  Пуля в спину, бараки, ГУЛАГ ледяной,
  Беспредельный террор и сплошной геноцид
  
  И руины сожженных, как лес, городов...
  
  Отравляющий газ из маразма и лжи
  Об агентах, шпионах, врагах, кулаках
  Террористах, скатившихся в "антитеррор",
  Чистки партий, зачистки народов и стран,
  И фильтаций тюремных всемирный позор.
  
  НЕ ПОРА ЛИ СПАЛИТЬ СМЕРТОНОСНЫЙ ВЕРТЕП?!
  
  
  
  
  Был я прям
  
  Не удушливый газ в крематории душит меня.
  Не дробит мои кости в наковальне своей камнепад.
  Время- деспот бровастый сапогами военной поры
  Топчет мой голос гитарный,
  Крошит зеркала надежд.
  
  Я пришёл чтобы петь.
  Мне осталось - хрипеть.
  Языкастые язычники погрузили меня в безъязычье.
  В безразличье -пучину позора.
  
  Весеннее древо любви заменили во мне
  Отчужденья пластмассовой веткой.
  Стала юность - туннелем,
  И Родина - мачехой мне.
  
  А толпа - крепостник настигала повсюду меня.
  Был я прям,- и сгибали мою прямизну.
  Был я прав, исправляли мою правоту.
  Красномордый, упитый, воинственный хам
  Сокрушал мою душу, как в 30-е храм.
  
  Браконьеры экранов динамитами лжи,
  Как белугу глушили меня.
  И протухшей килькой из ржавой жестянки
  Травили меня .
  "Ты должен !"
  "Ты должен!"
  "Ты должен!"
  На голову рушилось мне,
  Будто каменный град, когда убивают змею!
  За высокими оградами я видел их дворцы -
  Крылатые золотом склепы живых мертвецов.
  Навозом и кровью
  Тянуло оттуда
  В весеннее утро.
  
  
  
  Вооружись терпением.
  
  Я рассчитал. Нам главное - идти.
  Не падать, не стоять - быть на плаву.
  И мужество поставить во главу
  Судьбы своей и не свернуть с пути.
  
  Их ждёт петля. Крути иль не крути,
  Один конец у этих обречённых.
  И зреет пламя в недрах потаенных.
  Продажным псам от кары не уйти.
  
  Они встречают новый день дрожа.
  Проводят ночи в страхе не дыша.
  Не стоит кровь вампиров ни гроша.
  
  Так вооружись терпением , душа .
  Так делай своё дело не спеша.
  И будь немногословнее ножа.
  
  
  
  
  Ярмо
  
  Оказываюсь- быть
  В бедламе нелюдей .
  М . Цветаева.
  Был путь определён, -
  -Иной дороги нет!
  В лихое из времён
  Явился я на свет.
  
  В бедламе нелюдей
  Мне предстояло жить.
  С волками площадей.
  Мне предстояло выть.
  
  Но площадных волков
  Прогнал я с площадей
  Погасший свет веков
  Вернул в сердца людей.
  
  Я хищные клыки
  Акулам раздробил.
  Касанием руки
  Уснувших разбудил.
  
  В ярмо суровых лет
  Я впрягся, словно вол.
  И тьму жестоких бед
  От Родины отвёл.
  
  
  
  
  Ликовал звездопад
  
  Был безудержный день из окна в тридевятое царство.
  Возлюбил я сирень, дух огня, волшебство и бунтарство.
  И когда повернули часы на спине зодиака,
  Ликовал звездопад, как Багдад над холмами Ирака.
  Перфокарта времён разомкнула уста океана.
  И эпоха встаёт на дыбы в стременах Тамерлана.
  
  
  
  Омертвела душа
  
  Персональное небо в решетку, без звезд.
  Пропеллерами хищников разорванная весна.
  Гроздья гнева набухли от пролитой крови и слез.
  Не широка страна моя родная, а тесна.
  
  Продолжается вариативный процесс похищения
  перспектив и надежд.
  Зачахли ростки оптимизма.
  Омертвела душа, как морг!
  Искалеченные апостолы превращены
  В шизофреников в клочьях из белых одежд.
  И на руинах культа безличности
  Разворачивается беспрецедентный торг.
  
  Латентное рабство трансформируется в тотальный крах.
  Как останки динозавров багровеют ржавые кости
  вымерших поездов.
  Рушиться иерархия классических ликантропов -
  и назревает страх.
  Разворочена последняя языческая империя,
  как осиное гнездо...
  
  
  Путь на Голгофу
  
  Его повели на Голгофу.
  Сгибаясь под тяжким крестом,
  Он верит в небесное слово,
  Врученное сыну Творцом.
  
  Исполнить закон - не нарушить,
  Он Господом послан сюда.
  Заткнули мучители уши.
  Но слышит Всевышний Судья.
  
  А зной, как в преддверии ада.
  И нет заливает глаза.
  Мученья земные. Но надо
  Исполнить веленье Отца.
  
  Изрек прокуратор: "Не вижу
  В деяньях Иисуса вины".
  А чернь озверело визжала:
  " Распни его, Понтий, распни!"
  
  Смеются над ним фарисеи.
  Камнями кидает толпа:
  " Смотрите, царя Иудеи
  Ведут на цепи, как раба!"
  
  В терновом венце, озаренный,
  Шел посланник, кровью залит.
  И плакали светлые жены,
  И солнце всходило в зенит.
  
  Мы все в этом мире лишь гости.
  Он горестный вымолвил стих:
  " Не плачьте по мне, мои сестры,
  А плачьте о детях своих".
  
  " Казнят меня между ворами
  И божья нагрянет гроза.
  Помилуют люди Варраву.
  Мой дух улетит в небеса.
  
  Воскресну! Свидетели чуда
  Молву разнесут по земле.
  Покается хитрый Иуда.
  Найдет утешенье в петле.
  
  Посеют в сердцах лицемеры
  Смятенье, корысть и разброд.
  Наступит затмение веры
  И беды падут на народ.
  
  Нагрянут язычников орды.
  К ногам вы падете чужим.
  Вас ждут испытанья, невзгоды.
  Так плачьте по детям своим!
  
  Невежды разгневали Бога,
  Корысть вас к безумью ведет.
  Когда убивают пророков,
  То сам погибает народ".
  
  Но вот он распят и вознесся
  Над чернью, светясь на кресте.
  А сам за мучителей просит:
  " Прости им, Всевышний, прости.
  
  Они ослепленные ложью,
  Не знают, что сами творят.
  Спаси обреченных, о Боже,
  Верни им ума благодать!"
  
  Я тоже, в тюрьму заточенный,
  Молюсь за своих палачей:
  " Прости, о Господь, ослепленных.
  Аллах, пощади их детей!"
  
  
  
  
  
  Молитва
  
  Убереги меня от глупых и болтливых,
  От слишком умных и надменно молчаливых.
  От бед напрасных и от суетных страстей,
  От гнева женщины, от трусости своей.
  
  Убереги меня от глупых и коварных,
  От подлости людской, от слов высокопарных,
  Невидимых врагов, навязчивых друзей,
  Бессмысленной любви, несбыточных идей.
  
  Убереги меня от всякого порока,
  От чинных гордецов, от роли лжепророка,
  От встреч сомнительных и горестных разлук,
  От тяжких мук.
  
  Убереги меня от лени и покоя,
  Не дай грешить перу ни словом ни строкою,
  Больную весть постичь иль без вести пропасть,
  Не дай упасть.
  
  
  Путь добра
  
  О Господи! Направь на путь добра.
  На путь добра! Дорогу дай прямую.
  В силках земных, как птица я тоскую.
  Везде царят законы топора.
  
  Как долго длится страшная игра!
  На лицах ужас - ужас смотрит в лица.
  Мир разучился плакать и молиться
  И жизнь черствей, чем старая кора.
  
  Ты повелишь и сдвинется гора.
  Ты улыбнешься - и зацветут тюльпаны,
  Воскреснет мир, зализывая раны,
  Распустит косы юная заря.
  
  О Господи! Дай жизнь прожить не зря,
  Твое творенье - жить хочу творя.
  
  
  
  Мучительное зелье
  
  Ты был во мне. Теперь ищу тебя!
  Я шел к тебе, и потерял дорогу.
  О, Господи, верни меня к истоку
  Молюсь за душу день и ночь скорбя.
  
  Я испытал! И всех земных страстей
  Я пригубил мучительное зелье.
  О, этот мир страшнее подземелья
  Без благодати, Господи твоей.
  
  
  
  
  
  
  Вознесенье
  
  Волхвы пришли с Востока по звезде.
  Дитя явилось в мир. А мир - пучина.
  Пустынные дороги и чужбина...
  О, Вифлием, о Родина! Ты где?
  
  Младенцев убивали, как в гнезде
  Птенцов бескрылых. Горькая година.
  О, Господи, укрой десницей сына
  Святую матерь не оставь в беде!
  
  Египет - плен, изгнанье, униженье...
  Иисуса ждет священный Назарет,
  В пучине злобы проповедь смиренья,
  
  Измена, верность, тяжкий труд - терпенье.
  Чтоб божьих слов зажечь народу свет,
  Голгофа, крест, и к Богу вознесенье!
  
  
  
  
  Шифрованный зверь
  
  Микроволновый рассвет отворил тропосферу Хазара.
  В поперечнике лета зияет астральная дверь.
  В пространство нирваны восходит радар сахасрары.
  Смертоносные когти обнажает шифрованный зверь.
  
  Обскуранты кодируют смену эпох, как куранты.
  В акматической эре всесилен коган Валтасар.
  По терновой Голгофе уходят творцы в эмигранты,
  Чтоб сберечь свою речь - свой сакральный, мистический дар.
  
  
  Уйду к бегемотам
  
  Транзитное время - от ночи в трактир.
  Пульсар переменчив, как март у окна.
  Архаикой съездов отравлен мой мир.
  И мир, как вампир, кровососит меня.
  
  Я в полдень, как в полночь взойду на чердак.
  Подзорные трубы на мрак наведу.
  Но нет Диогена - повсюду бардак.
  Возьму я фонарь, - к бегемотам уйду!
  
  
  
  Белая ворона
  
  Я в петлях бед . Кольцо врагов тесней.
  Стою один я перед стаей хищной
  Безликих хамов и ночных теней,
  Я- белая ворона , третий лишний .
  
  Идёт на приступ черных бесов рать,
  Седое небо воем оглашая.
  А я шепчу молитвы невпопад,
  Их гнусные напевы нарушая.
  
  Терновый на меня надет венок.
  Готовят крест, стоит с цикутой чаша.
  Но созревает утро, как цветок.
  И вьётся в небо дерево махраджа.
  
  
  
  Душа обуглена
  
  И мною познан вкус отравы.
  Как прежде сердце не горит.
  Душа обуглена , как травы.
  От боли, скорби и обид.
  
  Погибли лучшие стремленья.
  И жизнь не стоит ни гроша.
  Уже в иные измеренья
  Моя уносится душа.
  
  Мне стала родина чужбиной.
  Я скорбью полон под луной.
  Зачем судьба моя ,судьбина,
  Так злобно шутишь ты со мной?
  
  
  
  Свеча
  
  Забудется, иссякнет, всё пройдёт.
  И расплывут морозные узоры
  На стеклах озаренных . Разговоры
  Утихнут. Ветер ляжет и уснёт.
  
  Кому -то душно. Кто- то у ворот
  Чужой души стучится. Но запоры
  Крепки. И ясно, - не найти опоры.
  И Архимед сей мир не повернет.
  
  Везучий говорит, что не везёт.
  И сетует ловкач на неуклюжесть.
  Глупцам бездушный душу продаёт.
  
  Позорный торг! Спокоен только тот,
  В ком не иссякла в этом мраке совесть-
  Свеча ,которая весь мир спасет.
  
  
  
  Сольётся всё в огнь
  
  Взорвав мосты, нарушив связь времён
  Переломав ключицы и хребет.
  Жизнь катится, как пьяный под уклон,
  В забвенье, в бездну - и возврата нет.
  
  Разбиты звезды и погашен свет.
  Не различить ни взглядов, ни имён.
  Всё миф, всё тайна: игрек ,икс и зет .
  И тишина, как после похорон.
  
  Бреду в бреду. Во мгле со всех сторон
  Кружится рой блуждающих комет.
  Настанет час - сольется всё в огонь.
  
  Сотрётся прах воинственных племён.
  Все краски мира потеряют цвет.
  Бесцветной кожей станет небосклон.
  
  
  Молчащий
  
  Барьеров пустоты не победить.
  Душа двоится. Память барахлит.
  И чувствую , что разучился жить.
  Кто хочет говорить, пуст говорит.
  Молчащий во стократ красноречивей.
  
  Нелепость обещаний мне претит.
  Пускай ханжа святошам рай сулит
  (Им слава богу, вход туда закрыт).
  Но зрячий ложь от правды отличит,
  Хотя у лжи витрина покрасивей.
  
  Листвой сухое дерево не шумит.
  И быть кроту крылатым не грозит.
  А мёртвый идол лишь рабов страшит.
  У сильных воля твёрже чем гранит.
  Зато душа волны вольнолюбивей.
  
  Дом Цветаевых, 22 ноября 1987 г.
  
  
  
  О, сердце !
  
  Мне жжёт лицо огонь неугомонный
  Шершавыми сухими языками.
  -Открой глаза, безумец полусонный,
  От жизни заслоняется руками
  Безликий трус с душою страусиной.
  
  Ума лишённый , жизнью умудрённый,
  Гонимый языками и пинками,
  Пресыщенный, больной, неутолённый,
  Рекущий прозой, мыслящий стихами,
  Зрачки потухнут. -станет серой глиной.
  
  Янтарный ,белый, синий и зелённый
  Люблю цвета .и пью, припав губами,
  Закатный звон .Смятенный , озаренный,
  Тревожа память музыкой старинной.
  
  О ,сердце с ястребиными глазами!
  Я мечусь, мучась мукой многогранной.
  Без громких клятв, став добровольно псами
  Покуда мир болит безмерной раной.
  Его мы не залижем языками.
  Повсюду кровь и всюду пахнет псиной.
  
  Дом Цветаевых, 25 ноября 1987 г.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Прометей
  
  Я бросил вызов небу и богам.
  Сам - полубог, но только все земное
  Я полюбил сильнее. К облакам
  Испытывал презрение немое.
  
  Когда я шел на свой тяжелый труд,
  О подвигах тут не было и речи.
  Мне не давал покоя самосуд,
  Безделье мне выкручивало плечи.
  
  Я вышел в ночь. Померкшая земля
  Зияла как бездонная могила.
  А наверху тиранов веселя,
  Горели негасимые светила.
  
  Я людям дал огонь - мой скромный дар.
  Коль этого не смог бы я, о горе!
  То сам бы вспыхнул, будто бы пожар
  Я от стыда , от боли, и позора.
  
  
  Аристотель
  
  Как занавес, раздвину я века
  И жизни сон прерву рукою властной.
  Иду к истокам истины, пока
  Платона все возносят громогласно.
  
  День сменит ночь. Я не прерву свой путь.
  Да, мне нужны и почести и слава.
  Я высоко ценю свой тяжкий труд.
  И для меня наука не забава.
  
  Учений тьма. И тьма царит кругом.
  Плодятся среди эллинов пороки.
  Я обнимаю мир своим умом,
  Пока гремят, как бубны, лжепророки.
  
  Иссякнет жизнь - песочные часы.
  Бессмертия песок неиссякаем.
  Я жизнь и смерть бросаю на весы
  И становлюсь от страха невменяем.
  
  Да, страшно мне, что смерть прервет мой труд
  И, как костер, погасит вдохновенье.
  Я разобью бессмертье, как сосуд.
  Внесу в умы грядущие смятенье.
  
  
  В стороне
  
  Я чашу жизни выпил не до дна.
  Осталась жажда. Но желаний нет.
  Угасшая в потемках прежних лет
  Душа не в силах сбросить цепи сна.
  
  Суровые проходят времена.
  Но я пока надеждой не согрет.
  Еще эпоха не сменила цвет.
  Игра оттенков призрачно - смутна.
  
  Так вера иль безверие во мне?
  Ни то, ни это. Что же? Сам не знаю...
  Пока что я стою лишь в стороне.
  
  Не хочется потворствовать грызне.
  Хоть ветхую рутину отвергаю,
  Живу, не удивляясь новизне.
  
  
  
  Путник
  
  В моей суме - прогорклый хлеб страданий.
  Мой разум спит. Душа моя больна.
  Тревогами гоним, не зная сна,
  Бреду в пыли дорогами скитаний.
  
  Истерся посох - спутник постоянный.
  Как солончак белеет седина.
  Мне тесен мир, мне вся земля тесна.
  И сердце кровоточит, словно раны.
  
  Из небытия хотел я быть. Не стал.
  Хотел восстать из праха - не восстал.
  Хотел познать - незнание познал.
  
  Так, кто же я? Куда иду? Зачем?
  Раздавленный, я слеп и глух, и нем.
  Но к истине ведут меня дороги.
  
  
  
  
  
  
  Дух жизни
  
  Смерть очертаний жизни не лишит.
  Вода всосет в себя и кровь, и жилы.
  Дыханье станет ветром. У могилы
  Взойдет лоза, кроша ладони плит.
  
  
  Ночь - матерь дня. Она в себе хранит
  Зерно рассвета и дарует силы
  Набухшим почкам, чтоб они открыли
  Созвездья губ - и птица зазвенит.
  
  Дух жизни бьется в чреве у огня,
  В полете пчел, в молитве пилигрима,
  В копытах беспокойного коня.
  
  Дождь времени идет неудержимо.
  Стальная сокрушается броня
  И только жизнь одна несокрушима!
  
  
  
  Ввысь
  Костром Эрана
  Возгорись.
  Во мрак удушливый
  Ворвись.
  Будь верным истине.
  Гордись!
  Взлети душой крылатой
  Ввысь.
  
  Губами слез земных
  Коснись.
  Взойди звездою
  И светись.
  Терпением вооружись!
  
  Смирись.
  И помни боль.
  Клянись.
  Пережитое - ночь.
  Но мысль
  Горит свечою
  Оглянись!
  Всех береги
  И берегись.
  У Бога
  Проси прощения,
  Молись!
  
  
  Покорение высот
  
  Который раз скрываюсь? Но опять
  Я рвусь наверх сквозь сумрак непогоды.
  Да, мне нельзя ни шагу отступать.
  Идет борьба за главные высоты.
  
  Вот в сотый раз, над пропастью вися,
  Рискуя жизнью каждое мгновенье,
  Я напрягаю мышцы донельзя.
  Иначе неминуемо паденье.
  
  Внизу, вверху - лишь небо. Нет земли.
  На кручах проверяются мужчины.
  Мы покорим, - поверьте, черт возьми! -
  Любую неприступную вершину.
  
  Мы вот уже на самой высоте.
  Летят орлы, грохочут водопады.
  У наших ног, во всей их красоте,
  Сверкают покоренные громады.
  
  Стоим в лучах сияющей зари,
  Забыв свои тревоги и заботы.
  А, значит, мы сумели покорить
  В самих себе духовные высоты.
  
  *** *** ***
  
  Цикл "САРКОФАГ"
  
  Плаха
  Россия - разбитая тройка,
  Летящая в поток.
  Ты в бешенстве прокляла бога.
  И проклял тебя Бог.
  
  Выдохлись кони от бега.
  Дождь идет, дождь!
  Под веками стылыми века:
  Бесстыдство, безумство и ложь!
  
  Проклятая и проклятая,
  Отданная паханам.
  Воскреснешь ли ты от заклятия
  Иль грянет новый хам?
  
  Нет, ты не родина - плаха
  Для лучших своих сынов.
  Они дрожат от страха
  При шепоте собственных слов.
  
  Прахом стали гордые.
  И храмы крушат твои
  Рябые и красномордые
  Красные до крови.
  1983 г.
  
  Аэропорт
  
  В дремотном сне аэропорт,
  Он словно Рим в момент распада.
  Везде вповалку спит народ,
  Как будто загнанное стадо.
  
  Какой же злобный чародей
  Поверг их в сон? Какая сила
  Явилась из Страны Теней
  И дух народа погасила?
  
  Россия, ты - аэропорт
  В хмелю угарном, в ожиданье.
  Вновь отменяется полет.
  И множатся твои страданья.
  
  Но долго ль будешь ты в чаду,
  Теряя душу и обличье,
  Нести безгласно нищету
  И проявлять терпенье бычье?
  
  Домодедово, 1983 г.
  
  Гоголь
  
  Мне чуждо все и всем я стал чужим,
  Я создал мир и в нем разочарован.
  Пленен тоской и вымыслом томим,
  К надежде безнадежностью прикован.
  
  Уже погасли сумерки в окне,
  Как меркнет у седого старца зренье.
  Являются в промозглой тишине
  Ко мне давно забытые виденья.
  
  Очерчен круг страданий. Я-Фома!
  Но злая ведьма призывает Вия.
  В душе царит рубиновая тьма:
  Вступают в битву силы неземные.
  
  Я видел мир в кромешной наготе,
  Наполненный глупцами и рабами.
  Но там вдали, с мечтой о красоте,
  Рядил уродство яркими плащами.
  
  Окончен путь и прерваны труды
  Но мертвый, я печалюсь, как живые.
  Вновь кровь течет обильнее воды.
  Ты злой палач сынов своих, Россия.
  
  
  Империя ослов
  
  Как надоело все. И пошлая весна,
  И парк, загаженный, и зона возле парка.
  Кишит Россия вся, как грязная общага,
  Империя ослов, разбуженных от сна.
  
  Осточертели мне и шум, и тишина,
  Вокзалов толкотня, повсюду пьяных рожи,
  Готовых мать продать родную не дороже
  Бутылки красного дерьмового вина.
  
  Сидит в печенках ложь с экранов, трескотня,
  Кровавый список всех убийц и убиенных,
  Дубинки у ментов, вранье о переменах,
  Бандитов правящих бесстыдная грызня.
  
  Придет конец всему! Терпением меня
  Ты надели, Аллаh, дай выдержки и воли.
  Но задыхаются народы от неволи
  И рвется к власти уголовная шпана.
  
  Отравлена душа. Не верю ни хрена
  Ни людям, ни себе. Имеют уши стены.
  Повсюду стукачи. И всюду яд измены.
  Насилие вокруг. Тюрьма, а не страна.
  
  1989 г.
  
  Энтропия
  
  Проецируют сумму надежд на трапецию века.
  Обанкротились в дым мифотворцы.
  Мегаполис растлился, теряя черты человека.
  Деструктивная ночь без пропорций!
  
  Модулируют речь ортодоксы эпохи развала.
  Энтропия в разгаре.
  От большого террора до большого провала
  В раболепном угаре.
  
  Йетти
  
  Тектонический ветер пронзает Москву.
  Ночь впадает в нирвану от бремени слез.
  Поскорей бы от охлоса спрятать главу
  Евразийских рапсодий о гибели звёзд.
  
  Зреет вновь деспотия в шестьсот атмосфер.
  Тропосферу кромсает листвой вертолет.
  Красномордые йетти кремлевских пещер
  Перепутали птицам закат и восход.
  
  
  
  Слушай безмолвие
  
  В ноосфере меняется полюс на плюс.
  Акматична стагнация фонда времени.
  В прадигме трайбализма ничего не боюсь,
  Если даже не спросят ни фамилии, ни имени.
  
  
  Не нарушить пришел я , а явлен! Зачем?
  Не важно! И кем? Не важно! Секрет.
  Дифференцируют вечность на сотни систем -
  Вырабатывается деструктивный менталитет.
  
  Слушай безмолвие, погрузившись в ковчег,
  Темпоральной семантики в пустыне нирваны.
  И не надо на курганах имитировать бег,
  Когда табуны миражей утопают в зеленом ветвистом тумане.
  
  
  
  Летучие мыши
  
  Вы летучие мыши в слепых чердаках.
  Словоформы топили в певучем вине.
  Деревянный цена вам, а были в цене.
  Гонит ваши байдарки не ветер, а страх.
  Но, расплавив квазары в яичном огне,
  Изогнулось пространство в косых скоростях.
  Вы, ей - богу, гадали горох на бобах,
  Утопая по уши в цветной болтовне,
  Вы размножились с ветром, как пчелы в зерне.
  А в шампанском сквозил аллергический крах.
  Как папирус читал вас хурритский монах.
  Помогите Аллаху!
  Да поможет Аллах...
  Только вы - ни бельмеса в подобных делах.
  
  
  
  
  Невменяемый снег
  
  Невменяемый снег набирает разбег.
  Парашюты снежинок Алькора.
  Умирает безвременье, - начинается век.
  Замыкается цикл позора.
  
  Невменяемый снег замедляет часы.
  Небеса ощущают усталость.
  И несутся за лебедем гончие псы
  Сквозь туман мировой за туманность.
  
  Невменяемый снег, как война, как разброд.
  Яд неонов в сосудах проспектов.
  Сотни лет истекает алой кровью народ.
  Не кончается пир людоедов.
  
  
  Отчуждение
  
  Целуй, иль не целуй - лишь на две мили милый.
  Пленительный контракт, антракт - в тиши могилы.
  Латентный ритуал - патент и перспектива
  Идти ва-банк, как танк, вознаграждение - ксива.
  Шлагбаум без перил, безверье - из-под перьев.
  Ветрило без ветрил - мирило подмастерьев.
  И дефицит мозгов - изгои, у обочин.
  Лишь поиском козлов козлище озабочен.
  
  
  
  Штрихи времени
  
  Комуфляжный бушлат бушевал,
  Бушевал живоглот на Курилах.
  В иномарках - гориллы. Великий развал.
  И приматы взошли на могилах.
  
  
  
  Центурия
  
  Утратив свойства и приметы,
  Сатурн сойдет на перигей.
  И разъяренные предметы
  Пойдут войною на людей.
  
  Столбцы рассыпятся на бейты,
  Как карточные города.
  И в недрах желтого Тибета
  Взойдет косматая звезда.
  
  Из глины и ростков молчанья
  Размножится чертополох.
  И амфибрахий мирозданья
  Расплещется в переполох.
  
  У кроманьонского кагана
  Найдут в гробнице циферблат.
  С падением Альдебарана
  Настанет звездный камнепад.
  
  Беспутные конкистадоры
  Войдут в распутный Ветроград.
  И предадут его позору,
  Посеют ужас и разврат.
  
  Отравленная хлынет прана.
  Сгорит, как свиток, лист судьбы.
  Вождей кровавых тиранов
  Из грязи вылепят рабы.
  
  
  
  Начало конца
  
  Повторно пройдет респектабельный вздор
  В амфитеатре времен.
  Шлюзы откроют - и хлынет позор.
  Позорников легион!
  
  В базальтовой магме взорвется протей
  Под стрельчатым сводом Стрельца.
  Иероглифы века на скулах камней
  Вещают начало конца...
  
  В пучину молчанья уйдет Процион.
  Но титры на гривах комет
  Нам явят знамения смены времен,
  Смещений в орбитах планет.
  
  
  
  Козловожди
  Я же начинаю эпос без Гомера.
  Козловожди следят за стадом серым.
  Да, за тобой, читатель дорогой,
  Железнозубый, пьяный и тупой,
  Зачатый наспех, вскормленный туфтой.
  Рожденный насмех, топтанный толпой,
  На лбу звезда, серпы и красный молот.
  
  Так начинаем! Был Великий Холод,
  Ледник, талоны, оттепель и голод.
  На лобном месте маршал сел на хобот
  Хромого танка - хохот, свист и топот.
  Созвездия Кремля - два Кузьмича.
  (От плуга, от сохи, от кирпича)-
  Два дряхлых динозаврика, мыча,
  Точили ржавый бивень палача.
  Но мхом седым покрыты их мозги.
  Им заказали ящик от тоски.
  
  На съезде вырос дуб, как можжевельник.
  Меж двух свиней жует один жевальник.
  Но делать нечего, - храпят бояре:
  Козел, Осел, бизонов диких пара.
  
  А президент налил в бутыль доклад,
  Кухарке людоед кусает зад.
  Есть водка в унитазе, закусь тары,
  Моча в газетах, бабские хабары.
  
  
  Разрушители
  Разрушают дома, -
  Разрушают сердца!
  Восходящая тьма
  Разрушает тебя,
  Сокрушает ее,
  Озверело зверье!
  
  Рушит памяти храм
  Торжествующий хам.
  Каблуком по стихам,
  По поэтам,
  Цветам,
  По векам,
  По летам.
  
  Разрушают Байкал,
  Рушат Каспий,
  Урал.
  Объявили войну,
  Разгромили страну!
  
  Кто же бросит в ответ
  Разрушителям:
  "Нет!"
  Нынче время надежд -
  Ожидаем рассвет...
  
  
  
  
  Ледяной саркофаг
  
  Надо мною тайга, словно сад Гефсеманский, шумит.
  И Сибирь в ледяной заковала меня саркофаг.
  Отболело! - Уже ничего у меня не болит.
  Но царит над огромной страной удушаюший мрак.
  
  Кто сказал, что бесплоден угрюмый простор Колымы?
  Урожаи беды к пятилетке, как гроздья созрели.
  И покуда мы здесь коченели в обьятьях зимы,
  Поседевшие мамы от горя в подушки ревели.
  
  Не пронзительный ветер, как бритва, срезает листву.
  Не рассвет заалел. - Это кровью Россию залили.
  И кроваве флаги, словно тучи, накрыли Москву,
  И пирует в Кремле ненасытный вампир Джугашвили.
  
  Кривоногий пигмей, лисий взгляд из под оспенных век,
  Жидкий венчик волос, под фуражкою лысое темя.
  От какого же зверя рожден этот НЕЧЕЛОВЕК?
  Чье поганое чрево взрастило смердящее семя?
  
  Его пальцы-пиявки в багровый впились карандаш.
  И кровавые знаки выводят под списком живых.
  К дню рожденья Вождя перевыполнит планы палач
  И прибавит звезду на багряных погонах своих.
  
  Паутиной стальною опутал державу паук.
  И за жертвами шлет ядовитых своих паучат.
  В казематах оглохших умирают поэты от мук.
  И чеченские дети из померзших вагонов истошно кричат.
  
  Боль столетий и гнев захлестнули чуть вспыхнувший свет.
  Зародилось из мрака бесноватое хамское племя.
  На колючую проволоку похожим словом - "ЗАПРЕТ" -
  Оцепили страну - омертвили пространство и время.
  
  Эти трусы от страха страхом травили людей.
  Поправшие волю народа бояться расправы народной.
  Ощетинилась Русь когтями концлагерей.
  Вымирают Кубань и Поволжье от смерти голодной.
  
  Неужели, Россия, взлелеяли муки твои
  И опять на престол возвели недоумка - монаха.
  Словно в смутные годы утопила надежды в крови.
  И разверзлись просторы твои, как Вселенская плаха.
  
  Вурдалаки клыками душат за горло страну.
  Ясноликих мужей палачи вырубают, как лес.
  Невиновность безвинным виновные ставят в вину.
  Липкой патокой льются потоки коварных словес.
  
  Только бог не прощает поправших насилием жизнь.
  Час возмездья грядет. - И наступит великая кара.
  По кровавым ступеням поднявшийся хам снова скатится вниз
  И подохнет, как скот, под присмотром ветеринара.
  
  Из - под панциря льда обращаюсь, потомки, я к вам.
  Даже мертвый останусь в крови вашей юной я жить.
  Никогда не покаюсь, никогда не прощу этим псам.
  Я и детям детей завещаю их детям детей не простить.
  
  1987 г.
  
  
  
  Красная опричнина
  Шла чекисты, от крови пьянея,
  Заливая Россию свинцом.
  И беспаспортные крестьяне -
  Коммунистические крепостные
  В пашню рушились лицом.
  
  Сочинили вожди, учинили
  По России великий мор.
  Но в столицах литавры трубили,
  Цвет народа, как мясо, рубили.
  Открывался бесцветным простор.
  
  Развернулось кровавое дело.
  Стая воронов птиц заклевала.
  Край пшеничный бурьяном зарос.
  Вымирало! Беспамятство зрело.
  Ядовитой листвою шумело
  Смертоносное древо - ДОНОС.
  
  Соучастники позора
  Из избы не выносят сора.
  Но настигнем и вас, молчуны.
  Свету, граждане, больше свету!
  Кровь мильонов зовет к ответу
  Фаворитов багровой луны.
  
  
  Эра октября
  
  Мы вмерзли в эту землю
  В последний наш приют.
  Земля пристала к телу, -
  Уже не оторвут.
  
  От рельсов метров сорок,
  Где были рвы траншей,
  Грядущий археолог
  Отыщет тьму костей.
  
  Возьмет он череп в пальцы,
  Смятенно говоря:
  "Видать, неандертальцы
  Эпохи Октября ".
  
  И не узнать бедняге
  Из вылизанных книг,
  Ч то в этой передряге
  Весь цвет страны погиб.
  
  Надеются напрасно
  Забвенью нас предать.
  Мы будем ежечасно
  В крови у вас стучать.
  
  И в горле у потомства,
  И через сотни лет,
  Застынет комом черствым
  Взращенный нами хлеб.
  
  Жизнь, прожитая сдуру,
  Кровь, пролитая зря,
  Войдет в литературу,
  Как эра октября.
  
  
  
  Конец большевиков
  I
  Сгущаются красные тени.
  Удар! За ударом - удар!
  Упала страна на колени.
  Конец запалившим пожар.
  II
  Сорвали с трибун болтунов.
  В подвалах остался их плач.
  Был неутомим и суров
  Воспитанный ими палач.
  
  
  Песня мертвеца
  
  Могилой стала мне Сибирь.
  Ледовый панцирь надо мной.
  Завоевали мы весь мир.
  Спасибо партии родной!
  
  Теперь навек я глух и нем.
  Прошел сквозь пытки, мордобой.
  Кто был ничем, тот станет всем.
  Спасибо партии родной!
  
  Лежу за стенами тюрьмы -
  Излишен мертвому конвой.
  Вы - все рабы, а мы - немы.
  Спасибо партии родной!
  
  Вел мудрый Кормчий - наш кумир
  Слепые массы на убой.
  За братство, равенство и мир
  Спасибо партии родной!
  
  
  Хамы в храме
  
  Я предаюсь опять стихам,
  Стихиям и стихаю.
  Покуда в храмы входит хам
  Хайяма почитаю.
  
  Почтенный почитал вино
  И ласки юной девы.
  А я напьюсь, пойду в кино
  И в баню к королеве.
  
  Орёт заплеванный Арбат
  Бродяжьей кошкой рыжей.
  По тротуарам лает май.
  А мать уже в Париже.
  
  
  Видения
  
  Я зябкой ночи скину покрывало.
  И что-то вдруг мелькнет в моем окошке,
  И отразиться в зеркале средь зала
  Таинственной и вкрадчивою кошкой.
  
  Нырнет оно в просветы между сосен,
  Как мотылек порхнет под фонарями.
  Росистой головой кивнет мне осень
  С туманными печальными глазами.
  
  И лес начнет, шурша губами листьев
  Рассказывать мне были, небылицы.
  Швырнет дождем рябиновые кисти
  На книжный стол, на белые страницы.
  
  И расплывут малиновые краски,
  Как будто кровь невинно убиенных.
  Воскреснут жертвы, как в кошмарной сказке.
  И канет в омут стук часов настенных.
  
  Глаза огнем рубиновым искрятся.
  И спорят меж собой ночные гости.
  Один в другого тычет мертвым пальцем.
  А третий пересчитывает кости.
  
  
  Зубодробильного
  
  Силы жаждут Россияне,
  Жаждут Силы.
  Вся страна - сплошные могилы.
  Вся страна - кресты, кресты...
  
  Если мало жертв невинных,
  Если мало отцов погибло,
  То в каком-нибудь селении Гори
  Испекут Вам еще Джугашвили
  Кроваво-красного,
  Сильного - сильного,
  Зубодробильного
  Джугашвили.
  
  
  
  Светлый платок
  
  Ходят рядом гнев и горе. Слезы катятся из глаз.
  Карабах смятен душою - и встревожен весь Кавказ.
  
  День померк, как будто солнце закатилось навсегда.
  Травы в поле почернели. Зреет тучею беда.
  
  Оперенная ножами, беспокойна и слепа,
  По дороге к Аскерану на резню идет толпа.
  
  Словно горною лавиной сметены уже посты.
  Разрывают нити дружбы, жгут к сердцам людей мосты.
  
  Кто удержит этот гневный, этот яростный поток?
  Но взлетел перед толпою птицей трепетной платок!
  
  Это белый голубь мира, что звеня вспорхнул с плеча
  Хураман - ханум прекрасной, как горящая свеча.
  
  Все застыло на мгновенье. И сказала Хураман:
  "Знайте, гневом ослепленным, нет дорог на Аскеран!
  
  Символ чести материнской - вот, лежит у ваших ног.
  Пусть достойные бесчестья переступят мой платок!"
  
  У мужчин блеснули слезы на обветренных щеках.
  Так, наверное, под солнцем тают зимние снега.
  
  27.03.88 г.
  
  Начало конца
  Повторно пройдет респектабельный вздор
  В амфитеатре времен.
  Шлюзы откроют - и хлынет позор.
  Позорников легион!
  
  
  В базальтовой магме взорвется протей
  Под стрельчатым сводом Стрельца
  Иероглифы века на скулах камней
  Вещают начало конца...
  
  В пучину молчанья уйдет Процион.
  Но титра на гривах комет
  Нам явят знамения смены времен,
  Смещений в орбитах планет.
  
  
  *** *** ***
  
  
  "ПРИТОН ВОРОВ"
  
  Сброд
  
  Ночь раскололась. Ветер - с моря.
  Ложь испарилась, как туман.
  И мы увидели - от горя
  Согнулся старцем Дагестан.
  
  Из мрака вновь блеснуло солнце.
  И вот предстал продажный сброд.
  - Вы расстреляли гордость горцев
  И обесчестили народ!
  
  Когда велел вам Джугашвили,
  То с преданностью верных псов,
  В мертвящий Котлас увозили
  Вы эшелоны стариков.
  
  Ложился черный снег на скалы
  И кровью плакала земля.
  Когда вы грязью обливали
  Святое имя Шамиля.
  
  Вы сокрушили храмы веры.
  Создали ад в родном краю.
  Вы ради собственной карьеры
  Продали Родину свою.
  
  Погрязли вы во лжи и лести.
  Вас жадность сделала скотом.
  Соревнованье в подхалимстве
  Устроили перед Кремлем.
  
  Но день придет, огнем Джихада
  Воспламениться весь народ.
  Сердца очистятся от смрада.
  И будет изгнан подлый сброд.
  
  
  
  СКОРБИТЕ!
  
  На смерть Магомеда Сулейманова
  
  Мне черной ночью кажется рассвет
  Рыдают реки, плачут в тучах скалы
  Скорбите! Светоч правды - Магомед
  Убит людьми с повадками шакалов.
  
  Мы этих тварей различаем след -
  Из-за угла вонзают в спины жала.
  Я знаю, твой убийца, Магомед,
  Паршивый трус с обличием шакала.
  
  По трупам к власти тянется вампир.
  Теперь борца с вампирами не стало.
  Ушел он в рай, покинув этот мир
  Мир подлецов презренных, как шакалы.
  
  Еще боялся весь чиновный сброд.
  Воры, они от слов его дрожали.
  Теперь лишен защитника народ.
  Терзают нас свирепые шакалы.
  
  О, Родина, ты в мраке без звезды.
  Душил тебя обком "Поэты" лгали -
  Тиранов воспевали. В час беды
  Молчат певцы тиранов, как шакалы.
  
  Свободой веет от соседних стран
  Народы палачей своих прогнали.
  Остался на коленях Дагестан.
  И правят нами жалкие шакалы.
  
  Для этой своры нет законов. Нет!
  Но предки завещали нам кинжалы.
  Клянусь за кровь твою о, Магомед,
  Сполна заплатят подлые шакалы.
  
  
  
  Пахнет мертвецом
  
  В Кремле вымирают мамонты. Ревет в Дагестане слон.
  Поэты сдают свои шкуры за видеомагнитофон.
  
  Нет Улубия в Буйнакске, Буйнакск не живет в Шуре.
  Хакимы нас заставили поверить всякой муре.
  
  В Твери уже нет Калинина, - остался он в Анджикале.
  Любому козлу с бородою есть место на нашей земле.
  
  Не пахнет у нас демократией, зато комсомол у на есть.
  Те, кому не во что верить, поверили в секс.
  
  Мафиози ринулись в писатели, писатели в мафиози.
  Что за страна козлиная - всюду козни козьи?
  
  Гомер двадцатого века был, видимо, зрячим слепцом.
  От всей Советской империи пахнет мертвецом.
  
  
  
  
  Талоны за навоз
  
  Два молота на горле, серп - один.
  Талонами наелся магазин.
  "Махач" - сбежал и рушиться - "Кала"
  Обком в гробу. Реском сожен дотла.
  Свихнулся вождь и спился авангард.
  Облезлый череп, помутневший взгляд.
  
  Менты всех стран сливайтесь с КГБ
  Умрем за трещник в роковой борьбе.
  Под хвост коту копыта коммунизма
  Объединенный фронт идиотизма.
  
  Вот перестройка с мордой человечьей
  С клыками волка с шкурою овечьей.
  А КПСС - истории навоз.
  Посадим кукурузу и овес.
  
  
  Два коммунизма
  
  "Няня, мне что-то не спится". Но крепко спит Дагестан.
  Он ждет когда вернется великий мясник и тиран?
  
  Нету ни мяса, ни рыбы, зато у нас мафия есть.
  И два ручных дерьмократа - а дураков не счесть.
  
  Поэты клянутся женщинам, а кланяются деньгам.
  Стелятся прахом под ноги надменным чиновным ослам.
  
  Ищу на карте Родину - колючая проволока, тьма!
  Спасибо отцам-основателям - надежная тюрьма.
  
  Не учат в утробе матери марксизму - инакомыслие. Страх!
  Но время настанет - выпрямят извилину в мозгах..
  
  Было два коммунизма: в ГУЛАГе, да в Кремле.
  А вся страна хрипела в сталинской петле.
  
  Пели сладко ашуги - жмурился хитро тиран.
  Но всех превзошел в раболепстве спесивый Дагестан.
  
  Летели орлы над горами! Гордо носился тур!
  Туры в козлов превратились. Орлы - в общипанных кур.
  
  Спите, рабы и хакимы и авторы лживых книг.
  Может вернется кумир ваш - Великий тиран и мясник.
  
  1990 г.
  
  
  
  
  СУПЕРМАФИЯ
  
  Рыжую дочь вы видели. А видели рыжую ночь?
  Генсек изнасиловал Родину - ничем не могу помочь!
  
  В Италии есть мафия и мафия в Кремле.
  Гордитесь! Супермафия находится в Махачкале.
  
  Сидят паханы в обкоме. И в верхсовете - пахан.
  Каждый хам с парткнижкой чувствует себя, как хан.
  
  Солнце восходит, как лысина бронзового вождя.
  ЦК бросает десантников на избиенье дождя
  
  Сломалась лапа марксизма - вручите ему костыль!
  Пахнет страна самогоном - на съезде разбили бутыль.
  
  Горцы ходили к Ленину - с цепями вернулись домой.
  За это враги народа ответят потом головой.
  
  Вы мне, конечно, не верите - и я не верю вам.
  Мы все плоды коммунизма - спасибо "великим" отцам.
  
  
  
  Пейзаж перестройки
  
  Стройный тополь стоит. Тихо капает дождь.
  Съел лимон в мавзолее и сморщился Вождь.
  
  Съел гранату - взорвался скорый поезд в Уфе.
  Будь сексотом, доносы храни в рукаве.
  
  Дуб бодает теленка теленком не будь,
  И дубиною тоже - в чины возведут.
  
  Сахар только в Сахаре, а в зубах лишь песок.
  ВЧК-КГБ прицелился в висок.
  
  В Араканском ущелье и в казенных стихах
  Умирали бойцы за талоны на страх.
  
  Нацепил я усы - сталиниты просили кнута.
  Отхлестал - им хватило два красных прута.
  
  Вот и маску я снял, но мерзавцы молились: "Отец!"
  Надоели - я дал им пинка, наконец.
  
  А рабы из обкома, от пера, от станка
  Заказали гробы - ждут покорно звонка.
  
  Где в цене гражданин, там рабы не в цене.
  Утонуло ЦК в дефицитном вине.
  
  Спекулянты продали, как меха, Верхсовет.
  Продан маршал за доллар, за трояк - президент!
  
  
  
  Саркастическая газель
  
  Песня брызнуть быть готова, - ждет от партии он зова.
  Поползет в ногах Генсека вновь и вновь, и вновь, и снова
  
  Съезд уснул в беседе сладкой, - теневик расцвел украдкой.
  И звучит пустое слово - вновь и вновь, и вновь, и снова.
  
  Коммунизм заменим кашей. Что важнее в жизни нашей?
  Будешь толстым, как корова - вновь и вновь, и вновь, и снова.
  
  Пса заройте в мавзолее - станет он чекиста злее.
  Член ЦК жирнее плова - вновь и вновь, и вновь, и снова?
  
  Надоели хуже клизмы нам все эти ваши - ИЗМы.
  Ложь у вас всему основа вновь и вновь, и вновь, и снова.
  
  Мы бесправны и забыты, - от тиранов нет защиты.
  Бить начнем мы их сурово - вновь и вновь, и вновь, и снова!"
  
  
  Хамаитли
  
  Забыли власти и народ.
  Аул оторван от земли.
  И длится, длится третий год
  Трагедия Хамаитли.
  
  Жестокий мир, чтоб ты погиб,
  В безумной мгле своих квартир.
  Их обманул болтливый тип.
  И красный предал их кафир.
  
  Хоромы, дачи и дворцы -
  Для бюрократов и воров.
  Уходят дети в мертвецы,
  Покинув этот мир лжецов.
  
  
  Иосиф Саддист
  
  Диктатура, как дура, и рожа ее страшна.
  Идут атаку гориллы, в погонах красней, чем закат.
  Резвятся Саддамы-садисты, тираны, бараны, шпана.
  Тигр дерется с Евфратом и катится время назад.
  Грядущим рабам и хамам - на хрен свобода нужна!
  
  Нет не поется Хафизу. Молчит многозначно Коран.
  Море с горящей нефтью течет по кровавой земле.
  Скулит, как щенок от побоев, арабский мальчишка от ран...
  Слава иракским танкам, сделанным в Кремле!
  
  Живёте неплохо, кремлёвцы. Откормлен багдадский чекист.
  Вставай страна огромная и снова, как шлюха, ляг.
  Зачем дагестанцам гласность - нам нужен Иосиф Саддист.
  Мы остаемся холопами - лишь бы давали шмурдяк.
  
  
  Бумажный генерал
  
  Он загубил в Афгане мусульман,
  Вернулся на гробу неся позор.
  Теперь за горло душит Дагестан, -
  Ведет он против истины террор.
  
  Сексот дешевый, жалкий карьерист,
  Всю жизнь лез в щели, полз, как уж, "наверх".
  Сидел в тылах. Где надо быдл речист.
  Бумажный генерал - всем курам смех.
  
  Его напарник цензор - душегуб,
  Губил он слово. Только рухнул "вниз".
  И вновь поднялся, так трухлявый дуб,
  Дубина, убивающая мысль.
  
  Иуда - Ельцин плюнул на народ.
  Но он мертвец на пьяном корабле.
  Вернулся к власти кровожадный сброд:
  Воры, убийцы, утки КГБ.
  
  
  Арест Газеты
  
  Источник беззакония у нас -
  В прокуратуре, главный прокурор,
  От рекетёров он бежал не раз
  Зато газету "взял", как рекетёр.
  
  Всю жизнь он был рабом КПСС.
  И делал то, что требует обком.
  Нет партии теперь, обком исчез.
  Но остается раб всегда рабом.
  
  Кругом грабеж, разбои и террор.
  А он, поправ закон, утратив честь,
  Чтоб угодить бандитам - вот позор -
  Сажает вдруг газету под арест.
  
  О, горе тебе, бедный Дагестан!
  В чести бесчестье, честный посрамлен.
  Здесь власти убивают мусульман,
  Какой же может быть у нас закон?
  1992 г.
  
  Притон
  Считают здесь учеными профанов.
  Возведены дубы в профессора.
  О Дагестан - паршивая дыра,
  Притон воров и мафиозных кланов.
  
  Здесь молится мунафик на шайтанов.
  Не отличить министра от вора.
  Работники ножа и топора
  Стоят на страже выдохших тиранов.
  
  Стал кормчим здесь директор ресторанов.
  Упитанных чиновников орда
  Похожа на языческих болванов.
  
  Здесь мерзость изливается с экранов.
  А в "Новом деле" - старая мура
  И стал народ отарою баранов.
  
  
  Обком в юбке
  
  Училась, видно, классов пять.
  Но может до маразма
  Дагестанских поучать
  Наукообразов.
  
  Терпят чушь ее речей
  Эти грамотеи.
  Терпят все до мелочей, -
  Гонор и затеи.
  
  Ведь не женщина она,
  А обком ходячий.
  Пикнешь - вмиг тебе хана,
  Не видать удачи.
  
  Пробуждается султан
  В каждой бабе вздорной,
  Если терпишь Дагестан,
  Словно пес покорный.
  
  Один удар
  
  В Дагестане казнокрады
  Удержать сумели власть.
  А ручные дерьмократы
  Впали в подлость и в маразм.
  
  Всюду ложь! Нет правде места.
  И сидит на воре вор.
  Впал народ уже в бесчестье
  А правители в позор.
  
  Задыхаемся от смрада.
  Кровь невинная течёт.
  И злодеев в депутаты
  Выдвигает низкий сброд.
  
  Кровь народа пьют вампиры
  И царит в умах распад.
  Дагестанские кумиры -
  Душегуб и бюрократ.
  
  Не пора ли нам, джигиты,
  Прекратить в стране кошмар.
  И по алчным паразитам
  Нанеси один удар?!
  1992 г.
  
  
  Сошел ледник
  
  Сорвал я цепи - барствует хамье.
  И перья распустили торгаши.
  Ослам - солому! Каждому свое...
  Предпочитаю золото души.
  
  Бесчестие! Мошенники в цене.
  Пыхтят хапуги - слышится возня.
  Воры в законе нынче. А я - вне
  Законов воровских. Я - в свете дня.
  
  Клейменные берутся за клеймо.
  Опять царят рабы в стране рабов.
  Сошел ледник, - и выплыло дерьмо.
  И тошно мне от согнутых горбов.
  
  
  Все кривые
  
  Нет в отчизне прямодушных.
  Все кривые на подбор.
  Тьма рабов, кнуту послушных.
  А вверху на воре вор.
  
  Много спеси - мало чести.
  Распоясалось хамьё.
  Тонет власть в пучине лести.
  Ливнем множится враньё.
  
  Но проснется дух народа.
  И разгонят весь бардак.
  На ворьё пойдет охота,
  Как на бешенных собак.
  
  
  *** *** ***
  
  
  "ГАЛИБ ИЛЬ АЛЛАh"
  
  
  
  Укрепить венец
  
  Ты правоверным помоги, Аллаh,
  Найти дорогу в этом страшном мире,
  Здесь пахнет, как в общественном сортире
  И правят люди с кровью на руках.
  
  Ты правоверным помоги, Аллаh!
  Подходит ночь и множатся вампиры.
  Царят в умах фальшивые кумиры.
  И идолы стоят на площадях.
  
  Что будет с нами? Грех роптать, Творец.
  Покинув этот временный приют,
  Мы все к тебе вернемся, наконец.
  
  Но силы дай, пока еще мы тут,
  Твой укрепить сияющий венец,
  И в слабоверных снова дух вдохнуть.
  
  
  
  
  Альмагест
  
  Запуталась вечность в парсеках.
  Вдали, одиноко, как перст,
  Таинственным символом века
  Восходит звезда Альмагест.
  
  Затравлены в царстве Кащея,
  Мы ждем судьбоносную весть.
  В преддверии дней Водолея
  Сияет звезда Альмагест.
  
  Свершилось падение зверя.
  Пылают квазары окрест
  "Приходит духовная эра!" -
  Вещает звезда Альмагест.
  
  
  
  
  Молитва пророка
  
  Всесильный, милосердный, всеблагой,
  Ты на заре прими мою молитву.
  С неверными вступаю нынче в битву -
  Веду я правоверных за собой.
  
  Оплотом веры стала Медина.
  Меккой еще владеют курайшиты.
  Но будут непокорные разбиты.
  Неверным жизнь короткая дана.
  
  И под зеленым знаменем святым,
  Взметая пыль, сметая все преграды,
  Помчатся быстролетные отряды,
  Сияньем озаренные твоим.
  
  Аллаh! Ты всесилен и велик.
  А я пророк, несущий твою веру.
  Ты птицам дал полет, пустыню - зверю,
  Исламу дал пылающий язык.
  
  Как чернь в грязи, погряз в грехах Багдад.
  Хазарский царь пирует в Семендере,
  Аллаh! Дай силы обратить их к вере,
  Чтоб дикий нрав безумцев обуздать.
  
  Подлунный мир пройдут мои войска,
  Тебе молится станут все народы.
  Ислам зажжет в сердцах огонь свободы,
  Ускорит бег свой времени река.
  
  
  
  
  Галиб иль Аллаh
  
  Ну вот и Альгамбра... Окончен поход!
  Не радость победы, а горечь в очах.
  "Эмир - победитель!" - ликует народ.
  А он отвечает: "Галиб иль Аллаh".
  
  Святой полумесяц скрестился с крестом.
  Идет Реконкиста - в крови и кострах.
  Он спас эти башни. Но тем ли путем?
  Однако надолго ль? "Галиб иль Аллаh".
  
  Далекие предки, покинув Восток,
  Примчались в Гранаду на быстрых конях.
  А ныне обратно вращается рок.
  Живем лишь надеждой. "Галиб иль Аллаh".
  
  От радости пляшет весь город ночной.
  Фонтаны сверкают, Альберка - в цветах.
  А он одиноко сидит со свечой
  И шепчет как суру: "Галиб иль Аллаh".
  
  
  "Галиб иль Аллаh" - араб. "Аллаh - один победитель".
  
  
  
  
  Прощальный вздох мавра
  
  Возвысился паденьем Воабдил.
  Степные травы пахли, словно амбра.
  Он глянул вниз - текла, звеня, Хениль.
  Сияла ослепительно Альгамбра.
  
  Прощай, прощай, мой царственный чертог.
  О, ветер, мы с тобой отныне - пара.
  Взметая пыль по ленточкам дорог,
  Мы скроемся в отрогах Альпухарры.
  
  Прощай, Альгамбра! Тяжкая судьба.
  Возврата нет - слова напрасно трачу.
  Не смог я силой удержать тебя
  И вот теперь в бессилии я плачу.
  
  
  В Испании, над дворцом Альгамбра и в настоящее время возвышается холм, который носит название "Прощальный вздох мавра".
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ментальная умра
  
  Молитвенный город, Джума- минаретный,
  Дербент, ты - мечеть с муэдзином вокальным.
  И пятничный полдень задумчив как древний.
  Платан во дворе с ихтиандром наскальным.
  
  Минбар источает сияние веры,
  Вибрирует купол небес безоаровый,
  Когда озонируя астронные сферы
  Пронзает весь космос азан светозарный:
  
  "Хайа аля салях!"
  "Хайа аляль фалях!"
  Стремитесь к намазу!
  Спешите к успеху!
  
  Стань у Железных Ворот-Баб аль-Абваба.
  В броню из камней и в кольчуги аятов
  Оделись шахиды форпоста Кирхляра.
  Реликтовый сад сталактитов смарагдовых,
  Висячих садов образец допотопный,
  Твой образ начертан в сакральных хадисах
  И эйдос заложен в Коране астральном.
  
  Спешите к намазу!
  Скажите, где кибла?
  А может, оденем ихрам мухаджиров,
  Бредущих в текучих песках, как фантомы,
  В дни хиджры горчайшей, чем воды Хиджаза.
  Согнуты тюками тоски и печали,
  Кочуя по зыбким тропинкам изгнанья,
  Со скарбом, похожим на скорбь гробовую,
  Отыщем миражный оазис Ясриба.
  
  Аль-ихван! О, братья!
  Пока в аравийской жаровне гудящей,
  Не стали субстанцией дыма и пепла,
  Предстанем при Бадре крылатою ратью
  Со львами Ислама,
  В знаменах знамений, с зарей озарений,
  Под солнцем палящим, как гнев курайшитов.
  "Джаа насруллаху валь-фатху!"
  Явится помощь Аллаh, и грянет победа!
  
  Perpetuum mobilе - вечности ветер
  Очистит янтарные зерна от плевел.
  Смирите в себе неуклюжего зверя - гордыню.
  Как гордиев узел,
  Рубите скорее паучьи узлы
  Суеты смертоносной.
  Омоем же души тавбой и молитвой
  В небесном Замзаме...
  Катарсис мекканский!
  
  Прозорливы очи астрального зренья
  У черного камня в квадрате Каабы.
  Он видит в ритмичном мерцанье пульсаров
  Эгрегоры в небе парящих ансаров
  И дервишей души, кружащихся в зикре,
  В тумане квазаров.
  
  Пора завершить нам ментальную умру.
  Чалмою небесной украшу чело свое.
  Нам ночью откроют духовные очи
  Малайки дыханьем своим светоносным.
  
  Вернемся в молитвенный город шахидов,
  Церковно-мечетский, синагогиальный,
  Древнехазарский, воспоминальный,
  Где исламский с ился
  С шестиконечной Давида.
  Земля источает огонь Заратустры.
  О, племена и народы - единого дерева ветви!
  Сбылось начертанье Печати Пророков.
  
  Мегаязычные волны махраджа.
  Проникнут в спиральные рифы галактик.
  Молитва разбудит зеркальные сферы
  Альфагровых вихрей созвездия Рыбы.
  "Стремись путеводною вязью Писанья
  К престолу сиянья!" -
  Мольба муэдзина.
  Глас вопиющего в космос
  Да будет услышан...
  
  
  
  
  
  
  Тенгрианские звезды
  
  Тенгрианские звезды взошли над курганами Дешт-и-Кипчака.
  От Дуная до Дона полыхает зеленое пламя степей.
  И куманы летят на комонях небесных в косматое пекло заката.
  И полынь половецкого поля зовет в Ана-дол сыновей.
  
  Гулкой лавиною катятся Гунны - шатается царство ромеев.
  Высоко занесен Божий бич над безбожной империей зла.
  И блуждают светила в лабиринтах царя Птоломея
  По хрустальным орбитам, под шатром голубым из стекла.
  
  EX ORIENTE LИX - свет идет с Востока!
  Солнце играет на саблях - рушатся мрак и ложь.
  Грянет час расплаты за распятого в храмах Бога,
  За убиенных невинно, за яд, коварство и нож.
  
  Гривастые ветры Евразии сметают китайские стены.
  Варангов византийских уносят на битых щитах.
  Рабы и рабовладельцы вскрывают себе вены,
  А тем, кто не успели, вскроет горло эпарх.
  
  Народы с небес не падают. А этот сошел с неба!
  Ведет его по просторам синий космический волк.
  Еще не время норманов, не век Бориса и Глеба.
  И по полям Полонии летит половецкий полк.
  
  Уже тысячелетие длится степная мистерия.
  Легли под копыта комоней великий Иран и Туран.
  Италия в руинах, разграблена Иверия.
  Но в "Гетику" фальшивые басни записывает Иордан.
  
  "Скорблю над твоей судьбою, мой аманат Аэций". -
  Атилла тебе посылает пучок ностальгии - ямшан...
  Но ты променял нашу волю на рабство рабовладельца.
  Иду на тебя! А в тучах - разгневанный Тенгри-хан.
  
  Клювами копий железных пробью Каталунские горы я.
  Утонешь ты в дегте позора. Твой Рим утоплю в огне .
  Ужом приползет император, сестра его Гонория
  Гонор утратит и станет в походах прислужницей мне.
  
  Вращается колесница и летит Жар-птица.
  Город на колесах певучих кочует на восток.
  Мы шли, рассекая пространства, мы жили, ломая границы
  И нашим великим кочевьем правили Ветер и Бог.
  
  Мы - тюрки, небесные воины, живем по законам звездным.
  Летучие печенеги, рубящие с плеча.
  Хранители Гардарика, мы движемся войском грозным.
  И демоны варяжьи бегут от блеска меча.
  
  Дымящим ковром окровавленным Европа стелилась под ноги.
  Руки, в боях уставшие, нам целовал Янцзы.
  Потомки кострами распрей развеют наши подвиги.
  И славу великих каганов утопят в чернилах писцы.
  
  Но день покаяния, грянет - прольются жемчужные слезы.
  Окутает степь половецкую полынный аромат.
  И снова над курганами взойдут тенгрианские звезды,
  Из пепла и праха забвения воскреснет степной каганат.
  
  
  
  Римлянин
  
  Еще не пересек я Рубикон.
  Рубака на коне - хочу я в Рим.
  Моих тягот не выдержит и слон.
  Не выплачет над Тибром пилигрим.
  
  Покуда шла на севере война,
  Я в галльской деревушке первым был.
  Мне Галлия отныне не нужна.
  Я римлянина в сердце не убил.
  
  
  Предчувствие
  
  Весенний ясен день, а вот в душе неясно.
  Дал хлеба вдоволь, - зрелищ требует толпа.
  И гладиаторы возносят громогласно:
  " Идущие на смерть приветствуют тебя!"
  
  Не знал покоя я. И жил на грани риска.
  К вершинам власти вознесла меня судьба.
  Загажен Рим, как хлев, - нужна большая чистка.
  " Идущие на смерть приветствуют тебя!"
  
  Смирен Восток мечом. Покорна Клеопатра.
  И гордый брит доволен участью раба.
  Пора б уйти в себя и взяться за Сократа...
  " Идущие на смерть приветствуют тебя!"
  
  Был первым в Галлии. А нынче первый в Риме.
  Коварный город - сплетни, грязная возня.
  Везде волки в овечьих шкурах, куклы в гриме.
  Как утомлен я здесь, в боях неутомимый.
  Идущие на смерть приветствуют меня.
  
  Мой жребий брошен. Vini, vidi, vici!
  Враги, кругом враги - все вижу без прикрас.
  Безликий легион - лишь маски, а не лица.
  Идущие на смерть, приветствую я вас!
  
  
  
  Турайдский замок
  
  Над Сигулдой седые облака
  Погружены в томительные думы.
  Дух древности витает здесь незримо.
  Встают во мгле далекие века.
  
  Кругом шумят дремучие леса.
  Среди холмов широкою долиной
  Течет река могучею лавиной.
  Бездонны и безмолвны небеса.
  
  Среди развалин, щебня, кирпичей
  Потрясено мое воображенье!
  И вижу я кровавые сраженья
  И слышится бряцание мечей.
  
  Идут, идут на запад племена.
  Во мгле веков теряются народы.
  Но вот опять крестовые походы,
  И смутные приходят времена.
  
  Вот голос гнева слышу я во тьме -
  Гнет рыцарства народу давит плечи.
  Но символом народного величья
  Встает Турайдский замок на холме.
  
  Латвия 1982 г.
  
  Капитан
  
  Смотрю на мир, как будто сквозь туман.
  Церковный двор - ограды кособоки.
  И ни души. Я - старый капитан
  Лежу без сил на самом солнцепеке.
  
  Табак иссяк, и выпит мой стакан.
  Подходит сон - и множатся кошмары.
  Я вижу пепел разоренных стран,
  Глаза детей, развалины, пожары.
  
  Что я творил? Каким я шел путем?
  Презренный раб кровавого тирана,
  Я жил, избрав убийство ремеслом.
  
  А нынче брошен всеми. Поделом!
  Служитель зла, зализывая раны,
  Я сдохну в подворотне грязным псом.
  
  
  
  Лев
  
  В упругих мышцах мощь стальных пружин.
  Густая грива - пламя с языками.
  Сверкая, словно саблями, клыками,
  Преследует добычу царь пустынь.
  
  Меж скудных трав пылающих равнин,
  По желтым дюнам, жаркими песками
  С красивым телом, тонкими ногами
  Несется антилопа перед ним.
  
  А льву уже не надо ничего!
  Забыл он голод. Главное погоня!
  Добыча ускользает от него...
  
  Ему нужна удача для того,
  Чтоб вновь поверить: старости законы
  Не властны над желаньями его.
  
  
  
  
  
  ВОЙНА.
  
  Нектар травы пропах золой.
  Вода краснее крови волка.
  Взорвалось небо над страной
  И стала пепельной дорога.
  
  
  Крылья смерти
  
  Вновь крылья смерти над Кавказом
  Простер безжалостный тиран.
  Нас травят ложью, словно газом
  И градом сыплется обман.
  
  Поправ небесные законы
  Убийцы сеют всюду смерть.
  Кровавят красные погоны.
  Сверкает звезд зловещих медь.
  
  В своем невежестве, в гордыне
  Забыли изверги о том,
  Что ждет ломающих святыни
  Что ждет пришедшего с мечом.
  
  Всевышний помоги Джохару!
  Настали тягостные дни.
  Сошли заслуженную кару
  На устроителей войны.
  
  Вновь нелюди ломают двери.
  Плач женщин, вопли рваных струн.
  И, как взъерошенные звери
  Выходят танки на Аргун.
  
  Горит земля и стонут реки.
  И стала кладбищем Чечня.
  Запомните врага навеки!
  Идет священная война!
  
  В боях за веру смерть - награда
  И пьяный сброд не сломит нас!
  Вновь под знаменами Джихада
  Встает пылающий Кавказ!
  
  
  
  В огне войны
  
  Как ветер различает паруса
  Я различаю времени дыханье.
  И женщин горских скорбные глаза
  Мне говорят о горе и страданье.
  
  Огнем войны пылает весь Кавказ.
  И солнце в вышине в кровавом танце.
  Рвут небо пушки, землю рвет фугас.
  Но духом несгибаемы Кавказцы.
  
  Кремлевские жлобы сошли с ума.
  Отравлена враньем литература.
  Мы будем защищать свои дома,
  Как в времена Яраги и Мансура.
  
  В слезах старушки. Слышен стон в ночи.
  А у детей сочатся кровью раны.
  В крови по грудь шагают палачи.
  И прокляты Всевышним россияне.
  
  
  
  
  Угроза
  
  Грозой над горизонтом памяти - угроза:
  Летит во снах в меня трезубец Нептуна.
  И флейта - фазотрон индейца альбиноса
  В гробницах Вундед-Ни рыдает, как луна.
  
  Линчуют гиацинт, с жуков сдирают скальпы.
  В ретортах плавятся спектральные глаза.
  А Каннибал Суворыч бонапартит Альпы.
  И атомный атолл взлетает в небеса.
  
  За пультами сидят фрейдистские кастраты.
  И пущен этот мир, как поезд, под откос.
  Языческой орды рогатые солдаты
  Взрывают черепа и топчут, как овес
  
  
  
  
  Виват каннибалам!
  
  Перманентное пьянство, дешевые песенки, пляски.
  Тотальный разврат!
  В Риме последнем, прогнившем насквозь,
  Ужасней, чем первый - ГАНГРЕНА.
  Год девятьсот девяносто шестой.
  
  Но фарисеи вещают с экранов
  Про триумфальный позор достижений,
  Как обычно и пошло! Так было и будет,
  Но недолго ...
  А кровь убиенных течет из под кранов
  В берлогах безликих союзников бойни,
  Взирающих молча на пир людоедов
  Из окон московских.
  
  Виват каннибалам!
  
  Их вождь черномордый
  Глотает пельмени из детских грудинок!
  Кровью измазаны жирные губы.
  И залил он кровью ваш дом - всю Россию.
  Страна одичала:
  Повсюду одни барсуки с куликами.
  А стон материнский - плач журавлиный -
  Вонзается в душу смятенного неба.
  Но небо высоко, а царь-забулдыга
  Бесчувствен с похмелья,
  Как идол тангутский.
  Визирь Ликантропыч, с гомическим фейсом,
  Несет забульдогу мозги убиенных
  На бойне в Самашках.
  
  Надежды несчастных со звоном хрустальным
  Бьются об стены храмов казенных.
  Где дьявол в погонах под рясой
  Упился Христовою кровью.
  Глас вопиющего гаснет в чугунных
  Басах колоколен
  И тонет в утробах жрецов толстопузых,
  Распухших от пойла
  В Риме последнем,
  Отравленном ложью
  И залитом кровью.
  Агония длится
  Огонь разразится!
  И станет всё пеплом....
  
  1996 г.
  
  
  Лицо врага
  
  Рябое с пьяными глазами
  Запомнится лицо врага.
  И хищники под облаками,
  Вопль женщин, гибель старика.
  
  Проклятье времени - Россия,
  Палач и мировой жандарм.
  Смешались тюрьмы вековые
  В гибрид ГУЛАГа и казарм.
  
  Чудовище теряет силу -
  И близок мерзостный конец.
  Восходит над его могилой
  Джихада огненный венец.
  
  1996г.
  
  
  
  Бой за Паншер
  
  И не видать конца проклятой битвы.
  А моджахеды, с связками гранат.
  Идут шепча отчаянно молитвы,
  И танки, словно факелы горят.
  
  Сухим песком заносит ветер мертвых.
  Чернеют опаленные кусты.
  На перевале полегло полроты,
  А четверть здесь и сожжены мосты.
  
  Паншер не спит. Тревожен воздух мглистый
  Зачем мы здесь? Кому мы здесь нужны?
  Нас бросили под пули коммунисты,
  Мы гибнем на полях чужой страны.
  
  Накрыли нас тяжелые снаряды,
  Разбит "Урал", в кювете БТР.
  В штабах грызутся крысы за награды
  И старшина лютует словно зверь.
  
  Надежды нет. Нет водки. Есть наркота!
  Прости за все, за все, Афганистан.
  Твоей землею стала наша рота.
  Звучат над ней молитвы мусульман.
  
  
  
  *** *** ***
  
  "ИДОЛЫ КРУГОМ"
  
  ВОЛК ЦЕНИТ ШКУРЫ.
  
  Везде- нигде , у нас- и не у нас,
  Я твёрдо знаю, - я совсем не знаю,
  Что могут тени превратиться в стаю,
  Что чёрным углем может быть алмаз,
  Что можно все иметь и не иметь,
  Во всем свобода - и на все запрет.
  
  В реке вода , а , может , не вода.
  Талант бездарен, а дурак умён.
  Волк ценит шкуры, ценит вор закон.
  Наш царь не пьет, но трезв лишь иногда.
  Всё можно делать, в тоже время - нет.
  Во всём свобода и на всё запрет.
  
  
  Мы и стоим, и движемся вперёд
  Молчанье - дар и трусости почёт.
  Познание к невежеству ведёт.
  И может также быть наоборот.
  А истину глаголет тот, кто врёт.
  Вся наша жизнь лишь суета сует.
  Во всём свобода и на всё запрет.
  
  
  В ОПАЛЕ ЧЕСТЬ
  
  Бандиты пробиваются наверх.
  В опале честь, в почёте подхалимы.
  Чиновные скопцы неумолимы.
  Талант в грязи, у бездарей успех.
  
  Слова пустые вызывают смех.
  Дела достойны слез и сожаленья.
  Лакеи получают награжденья.
  И безнадежно лицемерен век.
  
  Нет идеалов- идолы кругом.
  Бессмыслицею сущность подменили.
  И словоблуд молотит языком.
  
  Здесь мудреца считают дураком.
  А те, кого холопы возносили.
  Вершали преступления тайком.
  
  
  МИР ДВОЕЧНИКОВ
  
  Люблю свободу. Сам в плену забот.
  Ценю согласье, а встречаю свары.
  Я спать хочу. но дикие кошмары
  Преследуют все ночи напролёт.
  
  В наш жалкий век в почёте тот, кто врёт.
  Ничтожный лжец - "защитник правоты ярый".
  Пороку служат молодой и старый.
  А беспорочных ждут пути невзгод.
  
  Мир двоечников. Разум не в цене.
  Но ценят верноподанные клятвы.
  А сброд разбойный ценится вдвойне.
  
  Все ищут выход в праздности , в вине.
  Кто сеет зло, дождется страшной жатвы.
  Гнездятся птицы бури в тишине.
  
  
  ПУТЬ К ВЛАСТИ
  
  Тебя к вершинам власти поведут.
  А будешь упираться , то потащут.
  И маслом будут портить твою кашу,
  И розами замусорят твой путь.
  
  Чему учили в школах позабудь.
  Отца забудь, но не вождя! Мать вашу...
  А то посадят мигом на парашу.
  И побрякушек не дадут на грудь.
  
  Начальство почитай, послушным будь.
  Прими мерзавца с чином за папашу.
  Взирай орлом с утра тётю Машу.
  Умей болтать, не проникая в суть.
  
  Дадут икру и водку задарма.
  Но, как сбежать от этого дерьма?
  
  
  
  
  ОСЬМИНОГ
  
  Суров его свинцовый взгляд.
  Он на трибуне- гладиатор.
  Вчера был крепкий бюрократ.
  Сегодня - яростный новатор.
  
  В речах казенщины накал.
  Он всем условия диктует.
  Вчера он догмы изрекал.
  Сегодня догмы критикует.
  
  Менял обличия не раз .-
  Стал безобразней осьминога.
  И чешуя цветастых фраз
  Являет сущность демагога.
  
  Этот опасный пустозвон
  Наш разум травит чепухою.
  Но под словесной шелухой
  Скрывается хамелеон.
  
  
  
  
  БОЙ С УДАВАМИ
  
  М. С.Горбачёву.
  
  Сражался эллин с гидрой многоглавой.
  Он прижигал обрубки головней.
  А нынче вы вступили в смертельный бой.
  На вас идут всем выводком удавы.
  
  Среди болот , в густые прячась травы .
  Они шипят за вашею спиной.
  Пока не сговорятся меж собой ,
  Душите их - душителей державы.
  
  Ещё трудов немало перед вами.
  Пока страну , как Авгиевый двор.
  Своими не очистите руками.
  
  Как сталинскими засрано скотами?
  Палач на палаче, на воре вор!
  Давите их ! Народ пойдёт за вами.
  
  
  СДАЮТ В АРХИВ
  
  Нет дыма без огня. Но столь дыма.
  Кругом грызня - в газетах стон и вой.
  Пинками отправляют на покой
  Столпов тоталитарного режима.
  
  Ржавеют нынче рычаги нажима.
  Нет мутных глаз, следящих за тобой.
  Но как они глумились, Боже мой,
  Над Родиной - уму непостижимо.
  
  Сдают в архив угрюмых образин.
  И в пору выпить - только не достанешь
  Закрыт указом винный магазин.
  
  Но нет для грусти видимых причин .
  Врасплох гуляк бывалых не застанешь.
  Мы перегоним в водку керосин.
  
  
  
  АППАРАТНАЯ ЛИРИКА
  
  Нет давно уже приема
  В кабинетах пыль. Один
  В мертвом здании обкома
  Жду конца своих годин.
  
  Эх, Горбатый, доигрался.
  Не Россия, - а бардак.
  Аппарат весь разбежался.
  Всех бы к стенке, мать их так!
  
  О, как сладко жилось прежде
  Нам, райкомовцам везде.
  Где же ты, товарищ Брежнев
  Сталин, Берия - вы где?
  
  Но от принципов партийных
  Отступать я не хочу.
  Хоть советуют сходить мне
  В псих лечебницу, к врачу.
  
  
  
  СОЛДАФОН
  
  Вот так дама! Косит вечно
  Под былинных мужиков.
  Не хватает только френча
  И щетинистых усов.
  
  Злые челюсти боксера.
  И в глазах ее - огонь.
  А как гаркнет во все горло
  Прямо бравый солдафон.
  
  Не слывет она мудреной.
  Нрав мужицкий очень прост.
  Но в среде полуученой
  Занимает видный пост.
  
  Подойди с любого краю, -
  Как гранитная стена.
  Кем обижена - не знаю
  Но обижена она.
  
  Коли мы не знаем срама,
  Хоть у времени спросив,
  Не пора ли эту даму
  Сдать в музей или в архив?
  
  
  СООБРАЗИМ НА ПАРУ
  
  Уже башка наверное распухла
  У Вас, Михайл Сергеич Горбачев,
  От этих разговоров, бляха-муха,
  То Ельцин, То Крючков, То Лигачев...
  
  Зачем нужны вам эти тары-бары?
  Зачем ты поднял цены на вино?
  Уйди в запас, - сообразим на пару
  Потом сыграем с Ваней в домино.
  
  А вправду Сталин загубки мильоны
  Вот падла! Я-то думал он герой.
  Мы с Лешкою с соседнего балкона
  Стоять готовы за тебя горой.
  
  Конечно, ты загнул маленько с водкой.
  Хотел, как лучше. Водка ведь беда.
  Но чем, скажи, с утра прочистить глотку?
  Вот глушим клейстер - все же не вода.
  
  Но ты держись, сперва ведь: тары-бары,
  Потом начнут стреляться, как в кино.
  А лучше нам сообразить на пару
  И пригласить ЦК на домино.
  
  
  *** *** ***
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"