Несмотря на то, что в тайной, защищённой от любого проникновения подземной лаборатории с единственной, плотно закрытой дверью в принципе не могло быть ни ветра, ни сквозняка, пламя толстых черных свеч, служивших единственным источником света постоянно дрожало и грозило вот-вот потухнуть.
Сама лаборатория, благодаря расположившимся вдоль стен стеллажам, полки которых были заставлены различными зачарованными амулетами, кристаллами, жезлами, и прочими атрибутами магии, многие из которых были созданы ещё до появления в этом мире человеческой расы, напоминала одновременно и склад магических артефактов и археологический музей.
В центре комнаты, за огромным, из железного дуба столом, заваленным великим множеством раскрытых старинных книг и древнейших свитков, написанных на давно забытых языках миллионы лет назад исчезнувших рас и цивилизаций, сидел человек в простой кожаной куртке алхимика. Однако этот человек был не алхимиком, а магом, первым в истории II Великой Человеческой Империи магом, прошедшим испытания на седьмую ступень Круга Посвященных в возрасте двадцати семи лет. Долгое время по всей Империи ходили различные слухи о том, что обрести такое могущество юному чародею кто-то или что-то помогло, кто шептался по сделку с дьяволом, кто про практику запрещенной магии, были и те, кто верил в талант и способности самого юноши.
Однако правда о происхождении силы и знаний нынешнего магистра седьмой ступени реализации не только объединяла все эти версии, но и имела множество других деталей, выходящих за рамки понимания как неискушённых в магии столичных сплетников, так и самых авторитетных мастеров магических искусств.
Имя этого человека было широко известно как на территории Империи, так и далеко за её пределами, задолго до получения им седьмой ступени Круга: лорд Валерд де Бонкруа, сын и наследник печально погибшего двадцать лет назад, первого советника Верховного Магистра лорда Годварда де Бонкруа.
После трагической гибели отца, единственным близким и дорогим человеком для Валерда была его мать, но внезапная смерть мужа сильно подорвала здоровье госпожи де Бонкруа, ей постоянно не здоровилось, а через девять лет она смертельно заболев, умерла, оставив семнадцатилетнего сына в полном одиночестве.
Схоронив мать, Валерд полностью отрёкся от магии и, отказавшись служить на государственной службе, с головой ушёл в управление родовым поместьем. Больше о юном лорде де Бонкруа ни кто не слышал, до тех пор, пока на пороге здания коллегиума Круга Посвященных не появился высокий, худой, с красными от недосыпания глазами аскетично одетый человек, потребовавший допустить его до испытаний седьмой ступени реализации. Этим человеком был сильно изменивший как внешне, так и душевно, лорд Валерд де Бонкруа
Коллегиум не принял прошения, сославшись на то, что юноша не проходил испытаний на первые шесть ступеней, и, посоветовав ему, если он считает себя талантливым, поступить в Императорскую Академию Высшей Магии. Однако молодой человек вместо Академии отправился прямиком в кабинет Верховного Магистра магии, и, неизвестным образом обойдя все посты охраны, состоявшие из элиты императорской гвардии и адептов пятой и шестой ступеней Круга, а так же множество магических сигнализаторов и ловушек встретил возвращавшегося с Императорского Совета Верховного Магистра сидя в его кресле, и молча протянул ему прошение о допуске к испытаниям. После продолжительного четырёхчасового разговора за закрытыми дверями, лорд Валерд был допущен к испытаниям.
И не смотря на скептицизм членов аттестационной комиссии, и насмешки зрителей, он блестяще прошёл все этапы испытаний. И к всеобщему удивлению, стоя перед Верховным Магистром, в момент оглашения указа о присвоении лорду Валерду де Бонкруа седьмой ступени реализации, не только не выглядел выжатым до предела, хотя большинство магистров после этих испытаний попросту лишались чувств, но его было нельзя назвать даже уставшим.
Получив грамоту, и молча, вместо глубокого поклона коротко кивнув коллегиуму головой, Валерд размеренным шагом, в повисшей над ареной звенящей тишине проследовал к выходу, в тот же час, покинув пределы столицы.
О том же какие тайны и секреты хранились в голове молодого лорда ни кто узнать так и не смог, хотя многие пытались, кто лично, кто, нанимая мастеров слежки и шпионажа, но все они протерпели поражение, шпионы были перекуплены или запуганы, а особо смелые рыцари и маги, проникавшие в поместье де Бонкруа, бесследно исчезали.
Валерд де Бонкруа был крайне таинственным, а так же чрезвычайно сильным и умным человеком. Вот только обхватив голову руками, за огромным письменным столом сидела не неуловимая, загадочная, внушающая страх личность, а вполне обычный, живой, невероятно уставший, и изученный постоянной внутренней борьбой человек. Причудливая игра света от трепещущего пламени свечи, вместе с красными от постоянного недосыпания и сильного нервного напряжения глазами, превращали лицо Валерда в самые страшные и вместе с тем страдальческие театральные маски, меняющиеся с каждым дуновением неощутимого магического ветра.
Едва Валерду стояло заснуть, как он попадал с тот день, когда его отец навсегда покинул свою семью. Это и было основной причиной его недосыпания, он просто боялся забыться и вновь оказаться в саду родового поместья, снова и снова смотреть на то, как его отец делает шаг за грань, навечно исчезая в провале портала. Но больше всего он боялся пробуждения, когда, едва проснувшись, он, осознавая, что отец "умер ещё раз", он в своём бессилии и безмерном отчаянии временно терял рассудок, превращаясь в рыдающего, скулящего раненного зверя.
Вот и сейчас, едва придя в себя, он сидел на стуле, с которого упал в припадке, облокотившись на очень подробную карту мира, и тяжело дыша, пытался прийти в себя. Он не хотел засыпать, но даже самый сильный маг не может никогда не спать, ведь сон является основой жизни любого человека, и природа всё-таки взяла своё, попросту погасив сознание Валерда вчера вечером. В эту ночь он семнадцать раз смотрел в след уходящему на свой последний бой отцу, и семнадцать раз слышал его предсмертный крик.
Сильно болела голова, слезились глаза, не давало покоя пересохшее горло. Выпив глоток чистой воды из стоявшего на столе в завалах книг и манускриптов хрустального графина, лорд Валерд, протерев глаза, посмотрел на исчерченную и исписанную мелким академическим почерком карту мира, после чего крепко зажмурился, создавая в своём сознании её точную копию и надолго задумался.
План его Владык исполнялся с точностью работы часового механизма, несмотря на великую мудрость, а так же огромную магическую и физическую силу, два его основных врага были повержены, Империя была ввергнута в хаос, и вела войну со Свободным Королевством, а одна из половинок амулета Власти висела на шее Валерда. При этом во всей Империи ни кому и в голову прийти не могло, что виновником гибели Императора, Верховного Магистра и начала мировой войны был таинственный магистр де Бонкруа. Впрочем, он и сам в это верил с трудом, перестав себя узнавать в зеркале, он понял, что постепенно перестаёт быть не только добрым и отзывчивым парнишкой, каким его воспитал Годвард, но и человеком вообще. Утешением в такие минуты ему служила только одна мысль: все это он делал ради своего отца.
Но всё-таки было одно обстоятельство, которое заставляло Валерда нервничать. Артефакт, в одно мгновение превративший в кровавое месиво обе армии, сошедшиеся в пустынной степи, отделяющей Империю от Свободного Королевства, не только уничтожил всё живое на многие мили вокруг, но и создал колоссальные магические возмущения, затронувшие как саму пустошь так огромные территории обоих государств. А, как известно, в место магического возмущения невозможно ни телепортироваться, ни создать сколько-нибудь безопасный и устойчивый портал. От ближайшего более-менее стабильного места до поля сражения были две недели конного пути. Это в свою очередь означало, что кто-то может добраться до медальона раньше телохранителей де Бонкруа.
Однако Валерд вовсе не собирался этого допускать, а потому, убрав мысли об отце и о правильности своих действий в самый дальний уголок своего сознания, он взялся за дело. Ему предстояло провести невероятно древний, крайне сложный и чрезвычайно опасный ритуал призвания изначальных духов стихий, точнее всего одного духа. Об изначальных стихийных духах, в академических кругах уже не одну сотню лет говорили как о очень старой, страшной сказке, их существование ни кому не удалось доказать. От части потому, что они не были магическими существами, они состояли и жили одной животворящей, созидающей энергией, из которой однажды был создан этот мир. А это значило, что они не были подвержены ни каким магическим воздействиям, их можно было призвать и подчинить, пользуясь исключительно собственной, личной силой, маги называли её Шацу, язычники Свободного Королевства: Камури, Валерд же предпочитал название, которое он нашёл в одном, необычайно древнем манускрипте неизвестной ему культуры - Цы.
Таков был его невероятно опасный, скорее даже авантюрный план, вызвать Фэнбора, изначального духа ветра, который даже не заметит бушующий магический шторм, и, подчинив его, заставить почесать окрестности и само место боя, чтобы найти и уничтожить любую форму жизни, птиц, мародёров, воинов, магов, как Империи, так и Королевства. Ни кто не должен добраться до медальона раньше людей Валерда. Однако лорд очень сильно рисковал, ритуал был чрезвычайно сложным, а малейшая ошибка могла привести к потери власти на духом, а это было чревато. Дело было не в том, что освободившийся дух захочет отомстить своему пленителю, и даже не в древней ненависти к людскому роду, который не только заселил мир, который духи считали свои, но заточил и подчинил их, а в том, что человеческая Цы, была излюбленным деликатесом для изначальных духов.
Если бы опасность потерять вторую половину медальона не была такой серьёзной Валерд ни за что не стал бы проводить этот ритуал, но сложившиеся обстоятельства не оставляли ему другого выхода, и он взъерошив на голове волосы, стал готовиться к проведению таинства. В принципе приготовления были излишни, так как для ритуала были необходимы только знания и человек с большим запасом силы Цы, но Валерд вовсе не собирался отдавать свою жизнь в руки случая, и если дух вырвется, то он сможет затолкать его обратно в темницу, пользуясь теми же методами, что и первые люди, пришедшие в этот мир.