Это решение было самым сложным в моей жизни! Попав в иной абсолютно незнакомый, сложный, неведомый мир, я должен был не только выжить, но и спасти жизнь другого человека. Посмотрев на лежащего в обмороке, а может быть в коме принца, я пытался решить, что мне делать дальше. Всё внутри меня говорило, что я должен бросить здесь этого человека и идти искать поселения людей. Это казалось вполне разумным, я мог выжить в дикой природе один, но попытаться спасти этого человека означало, что мы погибнем оба, ведь я не был медиком и не знал, как помочь ему прийти в себя, а обеспечивать едой и водой нас двоих я долго не смогу. Однако, что-то в глубине меня было против этой разумной логики и считало, что ключом к моему спасению, выживанию и возможно даже возвращению является именно этот человек. И только подступивший холод вывел меня из состояния внутреннего противоборства и вернул к суровой реальности. Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, а его прощальные теплые лучи касались только той возвышенности, на которой был я. Решив оставить возникшую проблему на потом, и здраво рассудив, что в любом случае мне придётся отсюда уходить, а для этого мне понадобится одежда, положив рядом с собой чудо-меч, я переборов себя стал снимать мантию с мертвого мага. Несмотря на то, что теперь всё указывало на огромный возраст старца, он был далеко не дряхлым сухощавым стариканом, какими их рисуют в сказках: его телу позавидовало бы подавляющее большинство атлетов моего родного мира. Передо мной лежал не просто великий мудрец, учёный, маг, но и без сомнения могучий человек, прекрасный воин, и, судя по обилию шрамов на его теле, клинок был для этого человека не знаком отличия, красивой и дорогой побрякушкой, а необходимым инструментом, которым он владел в совершенстве. Облачившись в одежду мага, пристроив за спиной его странный магический меч, я заметил на его шее странного вида медальон. Но едва моя рука коснулась его полированной поверхности, как он засветился красновато-желтым слепящим светом, который в буквальном смысле слова ослепил меня на пару минут. Когда же я перестал, наконец, тереть слезящиеся глаза и посмотрел на тело старца, то сначала решил, что мои глаза обманывают меня из-за вспышки, и только опустив руку в ещё тёплую золу, я понял, что странный медальон сжёг тело мертвого мага, чтобы уберечь его от разложения и осквернения. Сам же медальон лежал на холмике из праха и мирно блестел в лучах заходящего солнца, словно извиняясь за то, что напугал меня. Я поднёс к нему руку, и замер: медальон стал светиться нежным зеленым светом, причём свет мерцал и только немного успокоившись, я осознал, что мерцает он в такт моего сердца. Ошеломлённый своей догадкой я убрал руку и свет тотчас померк, однако, несмотря на то, что закатные лучи уже не попадали на само украшение, оно всё равно блестело, будто подзывая меня. Я снова потянулся к медальону, и глубоко вздохнув, зажмурился, взял его в руку и... ничего не произошло, медальон тихо покоился в моей сжатой руке. Удивлённый отсутствием привычных спецэффектов я посмотрел на сжатый кулак, и медленно раскрыл ладонь. Медальон уже не блестел, не светился и не пульсировал, он просто лежал в моей руке на кучке пепла, который я зачерпнул, хватая его. И вдруг на меня словно нахлынула волна скорби: я никогда не знал этого человека, не подозревал даже о существовании мира, в котором он жил, но осознание его смерти тяжёлым грузом лежало на душе. Чувство было таким, будто я внезапно потерял своего любимого дедушку, с которым был очень дружен и которого очень ценил. На глазах навернулись слёзы, и я, повинуясь душевному порыву, прижал медальон к сердцу и хриплым, но твёрдым голосом сказал, обращаясь к старцу: " Я не знаю, куда я попал, не знаю, как сюда попал, не знаю, кто Вы, не знаю даже Вашего имени, я ничего не знаю в этом проклятом мире. Я не знаю, что побудило, что заставило Вас перенести меня сюда, или как-то поспособствовать моему здесь появлению, но я искренне верю, что Вы желали только добра, как мне, так и этому раненому принцу, и всему этому странному миру. Я прощаю Вас дедушка, и обещаю, что приложу все усилия, чтобы помочь этому воину и найти ответы на все свои вопросы. Покойтесь с миром!".
Как только я закончил свою прощальную речь и в знак почтения, склонил голову, откуда ни возьмись, подул сильный теплый ветер, который подхватил прах старца и унёс его в далёкие-далёкие края, туда, где заходит солнце. Я надел медальон на шею, выпрямился и посмотрел вслед зашедшему за горизонт солнцу. Что ж, прощай старая, спокойная, размеренная, а главное безопасная жизнь, здравствуй новый негостеприимный Мир! И вдруг я улыбнулся: правильно говорят в народе, будь осторожен со своими мечтами, они имеют плохую привычку сбываться! Вот она моя мечта, то о чем я так много читал, о чем почти каждый день думал перед сном... Я попал в сказку, вот только добрая она или злая мне предстояло узнать на своей шкуре.
Однако эта улыбка продержалась на моем лице очень не долго: солнце окончательно скрылось за горизонтом, начало холодать, а я по-прежнему был в самом центре ратного поля, без еды и воды. Мой взгляд упал на лежащего без сознания воина, и во мне снова возникло желание оставить его здесь, но я лишь резко дёрнул головой, отрывая от него взгляд, и сказал себе вслух: " Он ключ ко всему, что творится вокруг, и я уйду только вместе с ним! Всё! Точка! Соберись!". Сильный удар по щеке, как ни странно подействовал лучшим образом, мысли пришли в порядок, и я стал думать о том, что мне понадобится, чтобы вытащить с этого усеянного трупами поля такого здорового хлопца. Задача передо мной стояла не из простых, поэтому я сразу же при свете целых двух лун, которые сменили на небосводе зашедшее солнце, стал собираться в путь. Точнее сказать, решил, что надо собираться в путь, потому, как понятия не имел, что мне нужно.
Так как за пять минут лихорадочного метания всевозможных "умных" мыслей в моей голове ни чего путного я так и не придумал, то сел на землю в позе лотоса и решил успокоиться, мне был нужен план. План! Точно! Мне нужен ПЛАН! Среди множества прочитанных мною книг были не только исторические романы и фэнтази, но и книги по психологи и выживанию. Вспомнив психологические тренинги по снятию стресса, я попытался проделать пару дыхательных упражнений, но из-за жуткого смрада полуразложившихся тел, с каждым глубоким вдохом мне становилось только хуже, и я был вынужден прекратить подобные практики. И тут я вспомнил историю ниндзя по имени Укифунэ Дзизинаи, который прославился тем, что смог убить японского князя Кэнсина, которого охраняли ниндзя другого клана. После пары неудачных попыток своих собратьев устранить князя традиционными методами, Укифунэ незаметно пробрался в замок великого даймё и в скрюченном положении устроился над фекалиями в нижнем отделении его уборной, а когда князь Кэнсина присел там на корточки, ниндзя проткнув его копьем, погрузился под массу фекалий, и дыша через трубку выжидал пока всё не утихнет, и незаметно скрылся из замка. Этот японец от души посмеялся бы над моей брезгливостью, слабыми нервами и не менее слабым желудком. Вспомнив о ниндзя, я решил прибегнуть к их тантрической магии ямабуси. Сложив пальцы в одну из японских успокаивающих мудр, я успокоил своё дыхание, а за ним и свой разум, затем, сложил пальцы в мудру докко-ин, и громко несколько раз произнеся мантру "Рин!", я мысленно сформулировав свою цель, словно бы увидел свою проблему со стороны. Однако меня поразила лёгкость, с которой я вошёл в состояние медитации, в моём родном мире для такой глубокой сосредоточенности потребовались бы часы. Здесь же я обрёл душевный покой и полностью сосредоточился на решении возникшей проблемы в течение нескольких минут.
Взгляд со стороны немного меня успокоил, как оказалось моё положение не так уж и плачевно. Многие мужчины и женщины моего родного мира ни раз доказывали, что способны выжить в самых неблагоприятных и враждебных условиях окружающей среды, если владеют тремя базовыми принципами, отражающими суть самого процесса выживания: снаряжением знаниями и, что самое главное волей к жизни. Проведя ревизию этих трёх принципов в себе, я ещё больше успокоился, того, что делало человека самым опасным противником, и одним из самых живучих существ: воли к жизни во мне было больше чем достаточно. Немного придя в себя после того множества потрясений, что обрушился на меня столь внезапно, я вдруг осознал, что каким то неведомым образом мне удалось выскользнуть из своей скучной, размеренной и безынтересной жизни, где я до конца своих дней был обречен ходить к восьми часам утра на работу в банк и до вечера копошиться в бесконечном потоке различной документации, а по выходным ездить с родителями на дачу. Теперь же для меня был открыт новый, абсолютно не познанный мир, где я должен был найти свой место, своё предназначение, а может быть и обрести смысл своего существования. Я прекрасно осознавал и всю опасность, которую мне сулило пребывание здесь, но во-первых, выбора у меня все равно не было, а во-вторых, любое приключение связано с риском и опасностью, а в том что меня ждало увлекательное приключение я уже не сомневался, ведь у меня появился шанс узнать настоящее строение вселенной, научится магическому и воинскому искусству, а может быть даже совершить подвиг. При мысли о подвиге я сам себе улыбнулся, это конечно был перебор, но узнав о существовании иных миров, и казавшись в одном из них погибать как впрочем и седеть без дела я совсем не собирался. Я собирался жить, но для того чтобы жить, для начала надо выжить, а для этого необходимо Знание. Ни каких знаний о том месте где я оказался у меня не было, однако этот пробел компенсировали довольно обширные знания в области выживания в экстремальных условиях, а так же навыки боевых искусств. Учась в старших классах школы я мечтал построить блестящую карьеру военного, а потому перечитал в тот период массу литературы по военному делу искусству выживания, и долгое время занимался тайдзю-цу, айкидо и кендо, искусством владения самурайским мечём. Кроме всего этого мне очень нравилась стрельбу из лука, так как в эти моменты я по настоящему отдыхал душой, представляя себя на месте героев из прочитанных мной книг, а на месте мишени рисовал в воображении огромного орка, с лицом очень напоминающим моего начальника, впрочем возможно это сам Анатолий Иванович был похож на огромного, злобного орка. Я всегда считал, что занятие спортом и активный образ жизни это крайне полезно, но ни когда не думал, что от этих навыков будет зависеть моя жизнь. Так что знаний и умений у меня было вполне достаточно для того, чтобы выжить в любой точке земного шара, оставалось надеяться, что окружающая природа не сильно отличается условий моего родного мира. Снаряжения же было просто разбросано в огромных количествах по всему полю. Для того, чтобы тащить на себе находящегося без сознания рыцаря мне была необходима пара метров крепкой верёвки. Для выживания в любой среде необходим удобный лёгкий и надёжный нож или кинжал, этого добра тут тоже было навалом. Разобравшись с основами выживания я приступил к ПЛАНу. Эта аббревиатура довольно часто встречалась мне в пособиях по выживанию и потому накрепко засела в памяти. ПЛАН состоял из П - протекции, Л - локализации, А - адаптации и Н - навигации. Первые два пункта были для меня абсолютно бесполезными, так как по близости не было ни чего, что могло бы обеспечить защиту от возможных опасностей, а выставлять сигналы локализующие моё местоположение я счёл не разумным, здраво рассудив, спасателей в этом мире скорее всего нет, да и не знает никто, что я вообще существую. Хотя тут я скорее опасался за принца, так как его могли искать не только союзники, если они у него после этой битвы остались, но и его враги. Вторые же два пункта были жизненно важными: поиск воды и пищи, а так же выбор маршрута. Но вот если с водой, как впрочем и с провиантом затруднений тоже не должно было возникнуть: к поясам солдат были пристегнуты походные фляги с водой, а в их котомках наверняка сохранилось что-нибудь съестное, то проблема выбора направления поставила меня в тупик. Я не знал как о расположении людских поселений в окрестностях места сражения, так и об их лояльности к моему раненому спутнику. Ещё некоторое время посидев неподвижно, наслаждаясь состоянием умиротворения и покоя, я посмотрев на принца сказал: "Ну что товарищ, пора в путь собираться, а куда тебя тащить ты мне конечно же не скажешь?" - прислушавшись к прозвучавшей в ответ тишине и устало вздохнув: "Я так и думал", я пошёл собирать всё необходимое для похода.
Для начала я осмотрел трупы военачальников окружавших принца, так как на них и одежды и амуниция были в полном порядке. Взяв с пояса одного из них, светловолосого уже не молодого воина в красных доспехах с гербом напоминающим нашего Георгия-Победоносца, с тем отличием, что на месте дракона был огромный и уродливый огр, крепкий, сильно выделяющийся на фоне богато украшенных доспехов своей простотой охотничий нож. Этот нож скорее подошёл бы бедному рубаку или охотнику из захолустья, чем воину, дворянину и спутнику и советнику принца. О том же, что воин не был аскетом можно было смело судить по его доспехам, стоившим наверное целое состояние. Однако более великолепным чем доспехи был его меч, золотая рукоять которого была выполнена в виде вытянутой шеи дракона, глазами из двух крупных рубинов, а роль гарды выполняли раскрытые драконьи крылья. Но больше всего меня заинтересовал сам клинок, шириной в три пальца и длинной около метра, он то основания до самого жала, с обоих сторон, был исписал причудливой вязью странных, смутно знакомых рун, мерцающих в лунном свете. Некоторые из рун я видел на Земле, в древнеегипетских текстах, не которые напоминали славянские руны, другие же я запомнил в своих ведениях. Перехватив поудобнее шершавую, покрытую мелкими, золотыми чешуйками рукоять, я пару раз взмахнул клинком, дивясь его идеальному балансу, и с сомнением посмотрел на расположившийся за моей спиной меч старца. И мне хватило всего одного взгляда на довольно простой, в сравнении с золотым, эфес, чтобы понять, что меч этого воина лишь детская игрушка в сравнении с дивным наследием мага. Аккуратно положив клинок рядом с его владельцем, я стал прилаживать к своему поясу ножны с ножом, чувствую при этом некую неловкость, словно моё недоверие могли огорчить и обидеть мой меч, а в том, что это была не просто заточенная железка, а нечто мыслящее и живущее своей невидимой волшебной жизнью у меня сомнений не возникало. Едва закончил с ножом, я тут же достал из-за спины свой чудо-меч и долгое время любовался игрой лунного света на холодной стали клинка. В тот самый момент, когда моя рука коснулась его эфеса, я почувствовал в нём что-то близкое, родственное. В моих руках этот меч переставал быть вещью, становясь живым существом, чувствующим, мыслящим, моим единственным и самым близким другом. Преисполненный какого-то неописуемого трепещущего чувства я едва коснувшись губами голубой стали, словно родного человека поцеловал клинок, и произнёс.- Я берегу тебя, а ты меня, идёт?- И почему-то совсем не удивился когда волшебный меч соглашаясь, ярко блеснул. Убрав свой клинок назад за спину, и заботливо поправив его перевязь, я уже собирался отправиться на поиски провианта и воды, как мой взгляд случайно зацепился за обломок, некогда несомненно прекрасного оружия принца. Вокруг несомненно идёт война, подумал я, и если враги принца узнают, что он выжил, то на нас начнётся охота, и тогда боя не избежать. И даже если предсказание безымянного старца окажутся верны, и принц через некоторое время придёт в себя, то сражаться ему будет нечем. Я знал только одно место, где по земле было разбросано оружие, да и то, добрых клинков было очень мало, а расставаться со своим мечём я теперь не желал ни под каким видом. Конечно тащить мне, кроме самого принца, предстояло не малый вес, но не оставлять же будущего короля потерявшего королевство ещё и без возможности защищаться, к тому же сам я воевать желанием не горел, а потому если, что пусть сам отдувается. И тут снова вспомнив про меч с рунами я сравнил его владельца с принцем. Оба одного роста, широкоплечие, на обоих средний доспех, хват руки вроде бы одинаковый. Взглянув на мечи тоже пришел к выводу, что они схожи, толщина, форма эфеса та же, разве что оружие принца было немного шире и короче. Не долго думая я снял с павшего воина перевязь с ножнами вложил в них меч, и наклонившись над телом тихо произнес - Спасибо тебе неизвестный воин, твоё оружие в достойных руках и продолжит служить твоему господину. Покойся с миром! - И закинув перевязь на плечо, отправился на поиски чего-то съестного.
С едой проблем не возникло, в сумках и заплечных мешках павших воинов нашлось вяленое мясо, хлеб и даже не большие мешочки с крупой, похожей на пшено. Посреди гор трупов и искореженного металла я отыскал небольшой, закопченный, но довольно лёгкий, а что самое главное, целый котелок. Он мог пригодиться для того, чтобы кипятить не совсем чистую воду, делать отвары из лечебных трав или просто варить кашу. Собрав двухнедельный запас вяленого мяса и хлеба для двоих человек, и добавив к нему три полных мешочка крупы, я стал искать воду. Но тут меня ждало страшное разочарование: все бурдюки оказались пустыми, а их горлышки разорванными, словно находившаяся внутри ёмкости вода неведомым образом закипела, и образовавшийся пар разорвал бурдюки. Эта картина наблюдалась на многие метры вокруг холма, а от осознания отсутствия воды ещё сильнее чем прежде захотелось пить. В полной растерянности я вернулся на холм, чтобы повнимательнее изучить командную ставку принца. Штаб располагался на довольно не большой по своей площади возвышенности, где расположилось семеро военачальников, если судить по доспехам и родовым гербам на одеждах. Все они, кроме пронзенного знаменем полководца, который лежал в шах двадцати от остальных, перед смертью стояли полукругом по обе стороны от принца. Вот только причина их смерти оставалась для меня загадкой, вокруг ставки принца были только тела с его знаком на одеждах, только его воины, ни одного противника. Тем не менее около пятидесяти человек, одетых в более богатые кирасы, чем остальные воины, все как один сражавшиеся парными широкими саблями, бывшие скорее всего личной охраной принца, были изрублены на части в пятнадцати шагах от самого принца. А на воине, которого я нашёл со знамением в боку,
не было ни царапины, кроме зияющей рваной раны, будто он и не сражался за свою жизнь, а просто дал себя проткнуть, или он не мог сопротивляться? Магия?
Ужаснувшись своим мыслям я поднялся на самое высокое место и осмотрелся, на сколько это позволял свет двух полных лун. Так и есть, две армии сошлись в ожесточённо бою далеко на востоке, а ставка принца располагалась примерно в середине войска. Тем не менее и до штабного холма и за ним, далеко на запад все живое было разрублено на части, воины, лекари, маги, лошади, волы, все... По-видимому с другой стороны фронта бы точно такая картина. Что же могло в считанные минуты превратить в фарш два многотысячных войска, не пощадив ни тех, ни других? Ужасная трагедия, или чей-то злой умысел? Ответом на мои вопросы была абсолютная, ватная тишина, только сейчас я заметил, что с тех пор как развивалось и хлопало знамя, когда я очнулся первый раз, не было ни движения воздуха, ни малейшего намёка на ветер, не было и падальщиков, страшно было подумать о том, что заставило их пропустить такое пиршество.
Немного придя в себя после того, что мне открылось, я вновь вернулся к принцу, и осмотрел лежавших рядом с ним соратников. Их, чудовищная, неотвратимая мясорубка загадочным образом миновала, однако несмотря на это все они были мертвы. А по застывшему на их лицах ужасу и отчаянию, можно было судить, что смерть этих благородных людей мало чем отличалась от участи простых солдат. Фляги и бурдюки на их поясах тоже оказались вскрыты и пусты, у всех, кроме самого принца и обладателя "охотничьего" ножа. Однако эти ёмкости, как и их содержимое, стоило отдельного внимания. Судя по огромному количеству зачарованных, покрытых мелкой, порой едва заметной вязью всевозможных рун, предметов, этот загадочный, не молодой воин был большим любителем магии и в бою привык полагаться не только на честную сталь. Руны были везде, они словно картинная рама обрамляли родовой герб на нагруднике доспехов, они присутствовали и на самом гербе: на щите воина сражавшего гигантского огра. Не видимые днём, в лунном они были видны на каждом сочленении доспехов, на его поясе и великолепном мече, только на ноже, который так заинтересовал меня в самом начале, их не было. Ни при солнечном, ни при лунном свете на нём не было видно ни единого знака, царапины, или зазубрины, даже клеймо оружейного мастера, сделавшего этот клинок отсутствовало. Тем не менее я был абсолютно уверен, что это был далеко не такой простой нож, как кажется на первый взгляд, хотя как ни старался, не смог найти этому подтверждения.
Решив оставить эту загадку на потом, я взял в руки бурдюк воина. Как ни странно он оказался целым и полным какой-то жидкости, прежде чем открыть, я решил как следует его изучить. Это оказался не большой сосуд для воды, выточенный из неизвестного крепкого, но очень лёгкого материала, напоминавшего дерево, только черного цвета. Впрочем чёрным сосуд был не всегда, таким его делала сажа, с удивлением посмотрев на свою запачканную руку, я стал искать поблизости костёр, или следы огня, но ни того ни другого рядом не обнаружилось. Собравшись вытереть правую руку, в которой держал сосуд о подол плаща, я замер: левая рука так же была в саже, хотя я точно помнил, что держал флягу в правой руке, а левой отстёгивал ее от пояса. Пояс! Поражённый собственной догадкой я бросился к телу павшего воина, точно! Его толстый кожаный пояс, в том месте, где крепился бурдюк, был сильно подпален, а доспехи вымазаны в саже, значить сосуд горел будучи пристёгнутым к боку воина. Но тогда что заставило флягу, мирно висевшую на поясе вспыхнуть? В поисках ответа я вновь взялся рассматривать "самовозгоревшуюся" фляжку и обнаружил на её боках странный рисунок, который был одинаков с обеих сторон. Это были три, разные, расположенные треугольником руны, сильно отличавшиеся от всех тех, которые мне доводилось видеть раньше, в них начертании не было изящных, тонких, переплетающихся кривых, они состояли исключительно из строгих, прямых линий, производящих впечатление следов от удара тупым топором по дереву, поперёк волокон. Сами руны были в полном порядке, даже красная краска, которой они были нарисованы ни где не треснула и не отшелушилась. Пострадали только бока фляги, причем создавалось такое впечатление, что огонь горел не только вверх, но и в стороны и вниз, при этом почти не пострадали горлышко и дно. Значит моё предположение оказалось верным, под воздействием неведомой магии испарилась вся вода на многие мили вокруг, но когда она попыталась добраться до содержимого этой фляжки, она наткнулась на защитный барьер, и попыталась его преодолеть попросту уничтожив руны, только похоже магия этих "рубленых" знаков оказалась сильнее, и огонь только немного подпалил бока сосуда.
Открыв флягу я осторожно принюхался к запаху, его почти не оказалось, почти потому, что из горлышка веяло едва уловимым ароматом, с привкусом свежести и прохлады горных ручьёв. Окунув палец в жидкость и слизнув образовавшуюся каплю, я облегченно вздохнул, сосуд был полон прохладно, родниковой воды. Однако испытывая определённые сомнения, несмотря на мучавшую меня жажду, я сделал только один осторожный глоток и плотно закупорил флягу. Протерев её от сажи обрывком чьего-то плаща закрепив на своём поясе, подошёл к куче доспехов, снятых мной с принца, среди которых лежал его бурдюк. Это был самый обыкновенный, похожий на те, что были у солдат, сосуд для хранения воды, сделанный из бледно зелёной кожи неизвестного происхождения, ни знаков, ни рун, ни следов горения. Своей формой он сильно напоминал плоскую каплю с немного загнутым концом, образовывавшим горлышко, а на одном боку имелось золотое тиснение в форме древесного листа. Как только я, с большим трудом, вынул пробку, из горлышка вырвался резкий запах молодой хвои с примесью каких-то других, не знакомых мне, но очень приятных ароматов. Вот только в бурдюке оказалась не вода, светло-зелёная сильно напоминающая молодой мёд жидкость, которая и на вкус была похожа мёд, правда смешанный с молоком, и с сильным привкусом всё той же хвои. После глотка этой чудо-микстуры, по всему телу растеклось тепло, которое довольно быстро впиталось в каждую клеточку моего тела, придав новых сил, а кроме того шрам оставленный на правой руке мечём, перестал чесаться и порозовел. Судя по тому, что я сейчас был готов горы свернуть, сильная передозировка этого бодрящего напитка могла привести к смерти. Немного посидев рядом с принцем, я размялся и проделал несколько упражнений со своей катаной, чтобы рука постепенно привыкла к тяжести клинка. Привыкать к балансу и длине не было необходимости, так как наследие мага, казалось, а может так и было на самом деле, словно выкованным специально для меня, с учётом техник, которыми я владел. Убедившись в назначении эликсира, я налил в найденный котелок немного воды и добавил туда полтора-два глотка жидкости из бурдюка, тщательно их перемешал, и приподняв голову принца, аккуратно залил получившуюся микстуру ему в рот. Это должно было частично восполнить его силы и ускорить его выздоровление.
Последнюю оставшуюся необходимую вещь, верёвку, мне пришлось искать довольно долго. В течение по крайней мере двух часов я бродил по полю, которое в одночасье стало могилой для многих тысяч людей. Запах разлагающейся плоти, и гниющего металла, уже не казался таким резким и тошнотворным, меня даже посетила мысль, что если я пробуду здесь ещё неделю, то наверное совсем потеряю обоняние. Разложение металла, стало ещё одним необъяснимым феноменом, который я не сразу заметил, за полторы суток доспехи оружие, всё что было из металла покрылось ржавчиной и стало буквально разваливаться на глазах. Эта магическая коррозия не коснулась только мечей за моей спиной, и доспехов двух воинов, обладателя волшебного меча и ножа, и пронзённого знаменем рыцаря. К моему удивлению, доспехи, которые я снял с принца, не только не могли сопротивляться губительной магии, но и ржавели даже быстрее других. Однако причина по которой эта печальная участь не коснулась, обычного солдатского котелка, который я таскал с собой, стала для меня ещё одной неразрешимой загадкой. После пары часов поисков я наконец нашёл в заплечном мешке одного из солдат моток, не очень толстой, но довольно крепкой верёвки, с кошкой для штурма стен на одном конце и небольшим свинцовым шаром на другом. Для того чтобы снять эти штурмовые приспособления мне даже не потребовалось доставать нож, верёвка в тех местах, где она соприкасалась с железом просто-напросто перегнила и рассыпалась в прах, что в очередной раз подтвердило магическую природу столь быстрого разложения металлов.
Прихватив с собой найденную верёвку, я вернулся на холм, растащил немного в стороны трупы защитников принца, и аккуратно разложил на образовавшемся чистом месте все, что мне удалось найти, включая мечи и нож. Передо мной лежало все, что было необходимо для путешествия: оружие для меня и моего спутника, нож, пригодный как для обороны, так и для хозяйственных целей, котелок, небольшой, из грубой ткани мешок с вяленым мясом, хлебом и крупой, два сосуда с водой и со здешним медово-хвойным энергетическим напитком, и наконец моток крепкой верёвки, которым я собирался закрепить на своей спине всё ещё бродившего по задворкам собственного разума принца. Внезапно, несмотря на действие медового энергетика, я почувствовал, что страшно устал, и мне захотелось как можно скорее прилечь и заснуть. Но настороженный столь резкой переменой самочувствия, я остался стоять, отчаянно борясь с необыкновенно сильным желанием спать. О том, что меня ждало, сдайся я в тот момент, можно было только догадываться, так как через пару минут борьбы, сонливость исчезла так же внезапно как и появилась. Встревоженный этим странным и признаться пугающим явлением я стал опасливо озираться по сторонам, но вокруг абсолютно ни чего не изменилось. Приняв этот приступ сонливости как ответ моего организма на всё те издевательства, которым он был подвергнут в течение последних трех дней, я уже решил, что на самом деле было бы неплохо вздремнуть прежде чем начать собираться в дорогу, как неожиданно подул не сильный, но очень холодный ветер. Точнее мне так показалось, потому как в следующее мгновение я понял, что ощущаю холодные дуновения всем телом, одежда не только не защищала, но и совсем не колыхалась. Ветра не было! Точнее был, вполне реальный и ощутимый, он трепал мои волосы, а каждое его дуновение вызывало сильную дрожь. Но я был единственным, на чём ветер проявлялся, он не трепал полы моего плаща, не развевал красные флажки на древках копий и от его порывов не шевелились волосы на головах мертвых воинов. Вслед за ветром пришло ощущение чьего-то тяжелого, злого взгляда. Каким-то образом я чувствовал, как этот взгляд, словно луч прожектора, скользит по полю сражения и что-то ищет. Мне на пару мгновений мне даже показалось, что я на самом деле вижу луч света, который неумолимо приближался ко мне, я чувствовал, что если это существо меня найдёт, то я умру. Мне вдруг захотелось спрятаться за грудой мёртвых, полуразложившихся тел или самому, подобно насекомым, прикинуться мертвым, но я просто стоял и ждал, когда луч внимания попадёт на меня, потому что благодаря обострившемуся шестому чувству я точно знал, что это создание не обмануть, от него невозможно сбежать или спрятаться. Я просто ждал, казалось время замедлило свой неукротимый бег, на небе померкли звёзды, а обе луны спрятались в хмурых тучах. Дыхание замерло, тоска больно сжала сердце. Никто не хочет умирать, все боятся смерти, я не боялся, мне просто было невероятно обидно, словно ребенку, которому сначала подарили чудесного щенка, а потом, когда но решил, что это самый прекрасный щенок на свете, и уже придумал ему имя, забрали его. Тоже было со мной, мне показали, что тот мир, та реальность, в которой я жил не одни во вселенной, меня привели в другой, совершенно иной мир, за билет в который я заплатил очень большую цену, а теперь на самом пороге, мне предстояло умереть, так и сделав ни одного шага, не успев дать щенку имя. Секунды исчезали, словно капли воды в песке, две последние, как мне показалось, были много длиннее остальных, но ушли и они, и луч холодного мертвого света поглотил меня.