Нет, что ни говорите, а суббота - очень хороший день.
Шел Димка по улице, напевая под нос какую-то веселую песню, и
размахивал портфелем. Если ты учишься в пятом классе, то знаешь, каким был
этот портфель ручка у него держалась на волоске, замок заедал, а задняя
сторона была потерта и поцарапана - видимо, не раз заменял этот портфель
санки.
Так бы, глазея по сторонам, добрел Димка до самого дома, если бы
внимание его не привлек шум на соседней улице. Димка бросился туда и увидел
тележку. В ней не было ничего особенного - тележка как тележка, но вот что
странно: тележку никто не вез, она двигалась сама по себе От удивления Димка
остановился и даже рот раскрыл. Но вот тележка поравнялась с ним, и
оказалось, что нагружена она пухлыми тяжелыми мешками, а толкает ее
малюсенький - не больше первоклассника ростом - старичок весьма забавного
вида. На голове его торчала надвинутая на самые глаза островерхая папаха из
невиданного зеленого каракуля, длинная - тоже зеленая - борода тащилась по
земле. Димке даже показалось, что борода ненастоящая, и захотелось дернуть
ее разок - для проверки. Зеленые глаза старика смотрели в разные стороны и
были круглыми, как у карася. Одежда у него была из оранжево-зеленоватой в
кругляшках ткани. Так что издали зеленобородый походил не то на рыбу,
покрытую чешуей, не то на рыцаря в кольчуге.
Димка заворожено уставился в эти зелёны глаза, зрачки в них болтались в такт шагам туда-сюда, туда-сюда, и смотрелись весьма зловеще. Рот старика тоже - то открывался, то закрывался, как будто именно он был причиной того, что у дедушки двигались ноги, как будто открываясь и закрываясь он приводил в движение механизм шестерёнок, от которых движения ног и зависели. Димка задумался. Ведь такого не бывает. Не бывает таких глаз, и не бывает таких ртов, и не бывает таких дедушек. И не бывает таких Димок.
Тогда он стряхнул с себя оцепенение, достал из кармана маузер и догнал старичка.
- Что, дедушка, тяжело везти?
- Тяжеловато - признал дедушка.
- Так вы и не везите. Где у вас разрешение на ввоз?
- Чавось?
- Где, говорю, документы? Кому везёте, что везёте? Постойте-ка.
Дедушка остановился, и наполовину обернулся на Димку. Димка, а вообще-то Дмитрий Скорбин, рядовой пограничник Энска, зарабатывающий досмотром таких вот субъектов с тех пор, как город объявил о неприятии революции, школа для которого осталась настолько в далёком прошлом, что и помыслить страшно, да и незачем, вдруг увидел, что руки дедушки непосредственно переходят в ручки, за которые он толкает тележку.
Скорбин среагировал моментально - сигнальная ракета взмыла над головой, и взорвалась в небе весёлыми огоньками предвкушения большй кроваваой бани. Теперь надо было продержаться до того, как появятся КГГ.
Дедушка вдруг изменился в лице, лукаво улыбнулся, и стало понятно что он ростом ещё меньше, чем казался. Ростом дедушка был едва ли по колено Дмитрию. В руке он держал галошу, от которой и исходила волна иллюзий. Дмитрий успел выстрелить ровно в эту галошу до того, как увидел, что возле дедушки стоят какие-то дети и двое взрослых. Один из детей тут же оказался рядом с Дмитрием, и что-то острое вошло в мозг Скорбина, навсегда погружая его в беспросветную тьму, и свободу от себя самого.
Чук ругнулся: гвоздь застрял в черепе пограничника, и не хотел выниматься, на помощь пришёл Гек. Они были вооружены одинаково - длинные доски, с вбитыми в один конец гвоздями. В своё время от этого грозного оружия пострадало немало полярных медведей, но череп этого субъекта, видимо, был крепче.
Кибальчиш затравленно оглянулся.
- Спасайте старика - крикнул он.
Зоя толкнула старика к Никите. Однако тот отстранил Никиту и поплёлся обратно из Энска.
- Ну, хорошо - вздохнул Кибальчиш.
Вдруг что-то хлопнуло, и голова старика разлетелась на куски, а тело стало сдуваться.
- Наладишь? - Спросил Мурзилка, глядя туда, откуда прилетела пуля.
- Если выберемся - Ответила Зоя.
К ним приближались КГГ. Контролёры границ города - элитный отряд одинаковых людей, облачённых в пиджаки и брюки. Можно было разглядеть идеально выглаженные рубашки и разные галстуки - именно галстуки служили им знаками отличия. Их было не меньше шести десятков, они были вооружены тяжёлыми, двусторонними топорами, цепями и кастетами, а шедший впереди гордо нёс антикварный мушкет.
Кибальчш извлёк из кармана брюк рогатку, и несколько раз выстрелил в толпу. Рогатка стреляла потоками энергии, но КГГ умело отбивали атаки, выставляя вперёд руки. Кибальчиш напрягся, и выстрелил изо всех сил, и нёсший мушкет всё-таки упал, поражённый смертельным шариком.
- Вот так получше будет - признал он, и быстро убрал рогатку, бесполезную в ближнем бою. Над его головой возник нимб, превратившийся в большую, не по росту, будёновку, а в руке так же, из света, собралась сабелька.
Между тем КГГ добрались до детей, и начался бой.
КГГ в жёлтом галстуке в горошек ударил наотмашь Кибальчиша ручкой топора, потом сделал несколько движений в сторону Зои, но был перехвачен Митей, который ловко воткнул ему куда-то под рёбра светящийся и веющий жаром серп. КГГ захрипел, и упал.
Октябрь сражался без оружия, его руки свободно меняли твёрдость, то становясь обволакивающе мягкими, и ловя врагов в подобие лассо, то жёсткими как лом, пробивая черепа и выбивая глаза.
Митя и Витя спиной к спине отбивались с помощью серпов, Чуг и Гек ловко орудовали своими досками.
Зоя расставила руки в стороны, и её рубашка на лопатках стала рваться - оттуда пробивались светящиеся крылья, напоминающие крылья самолёта, только эластичные. Ими она защищалась от атак, а сама почти не нападала, периодически поспевая на помощь - залечивая раненных товарищей.
Мурзилка превратился в некое подобие жёлтого медведя, он хватал врагов за ноги, и перекусывал им ступни, его толстая шкура почти не пропускала ударов.
Никита орудовал прикладом и штыком винтовки, опасаясь стрелять в этой суматохе. Он не успел отпустить Ловца, и тот лишь с интересом взирал на происходящее.
КГГ запросили подкрепление, и вскоре на поле боя прибыло ещё 60 КГГ и полтора десятка кентавров. Никита впервые видел их, и задумался о том, как они питаются, если вместо рук у них острые ножи? Но думать было некогда, к нему уже нёсся кентавр, норовя не то затоптать, не то проткнуть. Никита отпрыгнул назад, потом ещё раз, на этот раз, оттолкнувшись от живота кентавра, потом снова поднял ногу, как будто готовясь повторить манёвр, но вместо этого ударил штыком в горло врагу. Попал не в горло, а в раскрытый рот - штык прошёл через челюсть, и пригвоздил её к шее.
Мурзилка схватил одного кентавра за голову, нагнул и быстрым движением когтистых лап перебил позвоночник, потом обернулся и заскулил от боли: КГГ всё-таки смог пробить его шкуру копьём. Кнопочка, сражавшаяся двумя большими ножами, отсекла одному из своих врагов руку, от чего искалеченный махал культёй и в неё брызнула тугая струя крови, попавшая прямо в глаза. Кнопочка на секунду замешкалась, и ближайший кентавр, встав на дыбы, пнул её копытом в голову. Девочка упала, и кентавр проткнул её острыми руками насквозь. Страшный крик потряс землю - это Дениска, сражающийся огромным молотом, увидел гибель подруги. КГГ не упустили возможности, и кричащий пионер был обезглавлен топором.
Никита понимал, что без Ловца не выбраться, но скомандовать никак не удавалось, и он крикнул детям -
- Окружите нас!
Дети образовали вокруг них кольцо.
Никита повернулся к Ловцу, глубоко вздохнул и посмотрел в его глаза. Досчитал до пяти (в это время негритёнок Максимка упал, пришибленный цепью. Он был ещё жив, но на него уже наступил кентавр, сломавший ему рёбра, и минуты его были сочтены. Мачете его переставало светиться, превращаясь в кучу углей), и начал творить приказ. Он уже почти договорил, когда с неба спикировал человек на металлических крыльях, с коньками, растущими прямо из ступней. Приземлился он ровно на Никиту, и ловким движением острого крыла отсёк тому ухо. Никита распластался на земле, держась за рану, и человек прижал его лопатками к сырой почве. Потом острое перо воткнулось в ладонь. Никита закричал от боли и ужаса.
Мурзилка выплюнул из пасти клочья плоти КГГ вместе с несколькими своими своими зубами, и повернулся на крик Никиты, и тогда в спину ему вонзилось раскалённое тавро. Он завизжал. Кибальчиша сбил с ног дубиной огромный, существенно больше сородичей, контроллёр, так что Кибальчиш отлетел на несколько метров в сторону, и упал в яму, в которой оказалась стекловата. Почувствовав на щёках слезы, он полез из ямы, но когда вылез, упал - ноги страшно ныли, всё тело зудело так, что хотелось содрать с себя кожу. Тогда он достал из кармана рогатку - каждое движение приносило страшные страдания, и начал старательно целясь стрелять по врагам.
Зоя защитилась от нескольких атак алебардой, и одним высоким прыжком попыталась добраться до Никиты, но была в полёте сбита с ног ещё одним крылатым человеком. Она упала на спину и тут же ощутила его мрачное дыхание на своём залитом потом и кровью лице.
Чук и Гек схватились за руки стали превращаться в одного гиганта, но это занимало слишком много времени. Митя и Витя отбивали их, как могли, но, в конце концов, им помешали - третий человек с крыльями спикировал на них, разрубая конгломерат пузырящейся плоти на две части, кторые стали понемногу принимать привычную форму. У Гека в руках оказалась отрубленная ладонь Чука.
Мурзилка упал всем телом на свой кейс. Его со всех сторон кололи и били, он рычал и отбивался.
Никита защищался рукой от острого крыла напавшего - другая рука всё так же была проткнута крылом, которое плавно входило всё глубже и глубже. Было слишком больно, что бы пересилить боль, было понятно, что главная здесь именно боль, а не мясная машина, обречённая на скорую гибель, и когда он мысленно сдался и попрощался с собой, из его глотки сами собой вылетели последние слова приказа.
Кирилл Ловец тут же оказался рядом, но человек с крыльями уже взлетел, и приземлился где-то вдали. Тогда Кирилл кинулся в самую гущу боя.
В течении двух минут всё было кончено. Ловец перебил большую часть оставшихся КГГ, не позволяя никому вызвать подмогу снова, но люди с крыльями забрали Кибальчиша, Зою и Алису.
Алиса в полёте сумела извернуться, и впиться в глаза человеку с крыльями. Глаза его были защищены очками, и их пришлось продавливать, и когда стекло хрустнуло осколки впились в пальцы, а потом она почувствовала, как жижа глаз проникает через раны в её организм, и испытала странный брезгливый ужас, но всё уже кончилось - потерявший контроль человек с крыльями упал в лес, на большие деревья, не разжимая объятий, в которые была заключена девочка. Ветки спасли Алису от гибели, но больно исхлестали и изодрали одежду в клочья. Потом было тяжело скидывать с себя ноющего и слепого человека, потом она всё-таки попала под панический удар острого крыла, и ей перерубило голень, но не до кости - ничего, заживёт, надо только выбраться к своим. Она стянула с себя штанишки, оставшись в трусиках и рубашке, и перевязала рану. Пока шла, хромая к своим, два раза останавливалась снять перевязку и наложить на рану подорожник.
Между тем Никита тупо оглядывал поле боя, и быстрее всех сооренитровался Гек.
- Уходим-уходим. В лес. Быстрее, ребята.
Он подставил плечо Чуку. Митя и Витя помогли подняться Никите, и подобрали жёлтый чемоданчик, до которого прежде не получилась добраться. Митя достал и чемоданчика камфорный спирт, и дал понюхать Мурзилке. Тому ничего не оставалась, кроме как прийти в себя, и начать превращаться обратно в ребёнка, продолжая лежать животом на своём кейсе. Митя скинул с себя курточку, обвязал вокруг Мурзилки, как обыкновенно обвязывают полотенце - вся одежда безвозвратно порвалась при превращении.
Никита держался за больную руку, и чувствовал что его сейчас вырвет. Надо было запереть Ловца, но сил не хватало.
Всё-таки кое-как запер, хотя слова выговаривались неохотно и невнятно.
Кое-как доковыляли до леса. Более-менее уцелевшие начали строить шалаш. Вскоре из чащи к ним выбрела Алиса. Села у костра и заплакала. Витя предложил ей свои штаны, и она согласилась. Когда он передавал ей одежду, она вдруг схватила его за руку, и провела по своей щеке. Витя ободряюще улыбнулся. Мурзилка так и щеголял в одой обмотанной вокруг тали курточке, с дипломатом в руке, и что-то лихорадочно обдумывал. На его спине виднелось клеймо - странный символ, напоминающий перевёрнутую корону. Его поджидала смерть, и он знал об этом. Его лицо, изрытое траншеями сомнений, успокоилось, покрылось слоем мела.
- Я знаю, как нам действовать дальше - сказал он. Во рту не хватало зубов, и было хорошо видно что в этом бою он чуть не лишился глаза.