Я тихо кралась под сводами тоннеля, стараясь не производить лишнего шума. Старенький 'Нефтяник' немилосердно барахлили, и порою перед глазами вместо окружающего мира, не слишком богатого пейзажами и окрашенного в травянисто-зеленый свет, представала абсолютная тьма. Мне это жутко не нравилось - Санта клялся и божился, что очки испытаны и полностью готовы к эксплуатации. Пристрелю старого лиса, если не сделает мне скидку при следующей покупке.
В очередной раз прислонившись к стене и, дождавшись пока очки ночного видения переживут очередной стресс, я подумала, что терпеть не могу эту работу. Сыро, холодно, глаза ноют, респиратор немилосердно давит на лицо и не гарантирует никакой защиты от яда. Правда, два раза мне везло и оставалось только надеяться на то, что капризная леди удача не обернется ко мне задом. А надеяться без каких-либо гарантий я никогда не любила, но, к сожалению, никаких вариантов заработка, кроме предложенного Бароном, мне не оставалось. Кто бы мог подумать, что именно в этом месте обнаружиться новый вид грибов, который может спасать людей от смертельных болезней? Рак, СПИД, геморрагическая лихорадка Эбола, некоторые психические заболевания? Вот только... Только это почти используется. Центру нет дела до каких-то там забытых городов, а Барон и не распространяется на тему того, что в тоннелях под свалкой растет чудо. Большей степенью из этой вещи делают наркотик. Из чуда, которое может спасти человечество, делают наркоту! Банально, глупо и так в духе нашего жадного общества!
Я усмехнулась. О свойствах этих грибочков я сама узнала случайно, подслушав, как Барон на высоких тонах спорит с Алхимиком, своей личной лабораторной крыской. И именно это знание спасло Азуми жизнь. Кто же знал, что эта женщина на протяжении почти десяти лет боролась с раком желудка? Невероятно сильная женщина.
Проводники к грибным рощам не заходили, они исследовали другие места и следили, чтобы местные жители не шатались близко к выходу. Ну, и выводили 'сборщиков' вроде меня, если что-то случалось с особого места, куда приходили каждый час. Я не слишком им доверяла и поэтому их услугами старалась не пользоваться. Скользкие ребята, раз умудряются каждый день выживать в этом месте. Насколько я знаю, половина из них большую часть своей жизни проводят именно здесь. Опасные.
А насчет 'сборщиков' я преувеличиваю, ведь сейчас эту 'должность' занимаю только я, а до меня сам Барон лазил по тоннелям. Но сейчас его здоровье начало пошаливать, да и место, которое он занял, требовало полной отдачи. Авторитет, чтоб ему с чертями...
В ботинках хлюпала вода, и пальцы ног сводило от холода. Бетонные стены давили так, что становилось трудно дышать. Как только 'Нефтяник' в очередной раз начинал барахлить, сердце в груди замирало, чтобы в тот же миг начать отчаянно колотиться. Здешняя темнота пугала до икоты.
Отметив зарубку на стене, я поправила футляр с инструментами, который болтался на поясе, и ускорила шаг, стараясь вдыхать как можно реже. В зеленом свете не было видно, как в воздухе начала клубиться ядовитая красная пыль, но я была уверена в том, что она есть. Ровно до того момента, как я вышла к роще. И замерла, готовая заорать от недоумения, отчаяния и обреченного понимания, о которого меня был готов хватить инфаркт.
Плантации не было. Вместо ярко-алых, резко загнутых вверх шляпок на коротких ножках, которые нарастали друг на друга и ползли по стене, к потолку, моему взгляду предстали только маленькие пеньки. Кто же это сделал, как?
Я подошла ближе, наклонилась и провела рукой, затянутой в плотные перчатки, по месту разреза. Гладкое, как стекло. Очень-очень странно. Даже Барон не знал таких инструментов, которые могли бы срезать их полностью. Грибочки ко всему прочему отличались такой твердостью, что от соприкосновения с ними ломались крепчайшие ножи, а пули оставляли лишь крошечные вмятины. Чем же они могли срезать их?
Разве что... Но кто мог изготовить прибор здесь, в Свалке?
Я, не сдержавшись, застонала. Барон не прощал тех, кто не выполнял получений, не принимая во внимания причин. А задание он мне дал конкретное - флакон должен быть полон. Эта роща была самой близкой и самой безопасной, насколько этого можно ждать от ядовитых испарений, которыми они щедро делились. Вот как может это быть лекарством?
Эта роща не была единственной. В паре километров отсюда росла еще одна. Она, по словам Барона, была более обширная, но прямо по пути к ней обосновались людоеды. Да и, думаю, что раз плантация больше, то и испарения интенсивнее. Черт! Черт! Черт! Как же меня угораздило?
Мои шаги были почти бесшумными, движения плавными и экономными, а дыхание мерным и тихим, будто у спящего человека. Но глупое сердце продолжало отчаянно колотиться, сбивая с меня всю концентрацию. Я чувствовала, как на лбу выступила обильная испарина, а губы под респиратором пересохли так сильно, что слиплись друг с другом. Мне отчаянно хотелось их облизать, но я старалась лишний раз даже не моргать, опасаясь, что даже это может привлечь внимание.
Они сидели в кругу из больших, в мой рост, камней. Глядя на них, я почти сожалела, что 'Нефтяник' не перестал работать. Глупость, конечно, но их вид внушал настолько сильный ужас, что хотелось ослепнуть и закопаться в землю. Меня начало тошнить.
Они были настолько сутулы, что на их спинах образовывались небольшие горбы. Руки, из-за полусогнутого состояния этих существ, свисали ниже колен, а одежда, видимо, здесь отсутствовала как класс. Длинные, похожие на старую мочалку, патлы свисали почти до колен. Тела их были настолько истощены, что они казались лишь скелетами, обтянутыми в чулок тонкой кожи, под которой проступали все вены.
То, чем они занимались, заставляло меня бороться с рвотными позывами от ужаса и отвращения. Один из мужчин склонился на женщиной. Ее груди свисали настолько низко, что подметали землю. До моего уха доносились животные рыки и щенячье повизгивание. Маленький тощий ребенок почти счастливо улыбался, грызя длинный палец с криво загнутым ногтем.
От такого зрелища, я, пробиравшаяся вперед за камнями, поторопилась и задела локтем один из них. Руку пронзила сильная боль, глухой звук, раздавшийся от удара, заставил меня замереть от ужаса.
- Ррах, - одновременно с этим раздался очередной тошнотворный звук. Сидящие в кругу даже не обернулись в мою сторону. Я подавила облегченный вздох и двинулась вперед, резво передвигая ногами. Голова немного кружилась. Боже, как же мне повезло! Если бы последствия моей неуклюжести заметили, то... От людоедов живыми никто не уходил.
О том, что роща находиться близко, я поняла как только двигаться стало тяжелее. Тело двигалось, будто не в воздухе, а в воде. Это было странно, но не удивительно. Стараясь дышать через раз, я ускорила шаг, и вскоре моему взгляду предстало великолепие, заставившее меня на секунду забыть, где я нахожусь. Это было почти прекрасно....
Шляпки грибов, будто полураскрытые бутоны цветов тянулись вверх. Они росли друг на друге, ползли по стенам и даже спускались с потолка, будто диковинные летучие мыши. Какое опасное зрелище...
Именно эта мысль заставила меня очнуться и, сорвав с ремня футляр, приступить к делу. Я повела себя почти непростительно глупо, позволив себе терять драгоценное время на созерцание такого зрелище. К тому же, неизвестно, спасет меня респиратор, пусть и последней 'центровской' модели, от ядовитых испарений.
В футляре были только острейшие скальпели. Десять абсолютно одинаковых инструментов, но других не требовалось, отскребать от грибов меленькие пылинки следовало только им. Запас нужен был для того, чтобы менять затупившиеся и сломанные скальпели на новые, ведь грибы были твердыми как сталь.
Трудная и кропотливая работа, сидеть на корточках, полусогнувшись и скрести, скрести острием скальпеля по шляпке гриба, отправляя отвоеванные частики в маленький флакончик. Вскоре, спина уже привычно заныла, а ноги занемели от неподвижности. Желудок начинало сводить от голода и жажды. По глупости своей, я, думая, что мое пребывание в этих местах не продлиться долго, не взяла с собой ни еды, ни воды. Привычка всегда работать налегке сыграла со мной плохую шутку, и я корила свою непредусмотрительность. Черт!
Когда с последние пылинки заполнили флакон под завязку, я плотно закупорила его и положила в отделения футляра. Затем медленно встала, аккуратно разминая затекшие конечности, которые не замедлили ответить болью. Об обратном пути, пролегающим мимо стоянки людоедов думать не хотелось.
Очки ночного видения снова мелькнули и погасли, заставив меня, тихо выругавшись, прислониться к стене. Я убью этого торгаша! Этот чертов 'Нефтяник' стоил мне последних денег!
- Хрусть! - странный звук, раздавшийся за спиной, заставил меня с недоумением оглянуться через плечо, разглядывая привычную бетонную стену - разнообразием материала тоннели похвастаться не могли.
- Что?.. - начала я.
Издевательски 'хрумкнув', стена провалилась назад, увлекая меня за собой. Я попыталась зацепиться за стену, но перчатки, измазанные в грибной пыли соскользнули с относительно гладкого камня, и я повалилась вниз.
- А-а-а! Черт!
Сильным ударом меня выбросило в другую стену, которая тут же поспешила растрескаться и повалиться вниз вместе со мной. Сильно ударившись об нее затылком, я почувствовала, как в глазах темнеет. Сознание позорно сбежало с поля боя.
Боль в коленях была невыносимой. Удивительно, что кроме них ничего не болела и они, кажется, даже не были сломаны. Респиратора на лице не ощущалось, как и очков. Это заставляло волноваться.
Сознание прояснялось рывками, а мысли в голове роились на удивление невозмутимые для того человека, который по собственной глупости чуть не сломал себе шею или, что еще хуже - какую-нибудь другую конечность. Я слышала, что человек с переломом, в местах вроде таких тоннелей, умирает меньше чем за тридцать минут в очень страшных мучениях. Не так много времени, да? Но опыт подсказывал, что каждая секунда, наполненная болью, тянется почти бесконечно и смерть иногда становиться избавлением.
- Эй, кха-кха, детка! Подними ручку и нажми своим нежным пальчиком на этот крючочек. Чахотка в такой стадии, знаешь ли, это не слишком приятно. Ну, давай! Разве тебе не хочется пристрелить злого дядю, который подсадил твоего папашу на наркоту и заставлял тебя хреначить баб на боях, а?
- Слишком долгая отповедь для туберкулезника. Меня не интересует твое предложение.
- Дресс! Нет, ты куда, Дресс? Убей меня! Ты же так этого хотела! НЕТ!
Тихий шорох заставил меня дернуться и нащупать на поясе револьвер, рукоять которого привычно легла ладонь, прибавляя уверенности и спокойствия, которых мне так не хватало в этот момент.
Моего колена коснулись знакомые мягкие лапки, и я облегченно вздохнула, нащупав в темноте мягкую кошачью шерсть, испещрённую старыми и новыми шрамами. Видимо, номер два не дождался меня на привычном месте и пошел искать. Моя умница!
Одной рукой держась за кота, я поднялась на корточки, коротко простонав от боли, пронзившей колени и я начала искать потерянные предметы, надеясь, что они не упали слишком далеко.
- Фух, - почти с радостью выдохнула я, нащупав холодную поверхность 'Нефтяника' и поспешила одеть очки. На этом моя радость закончилась, так как они работали с горем пополам. Зеленый цвет то и дело менялся на черный. От постоянного мельтешения у меня заныли глаза и виски, а голове крутились все известные мне ругательства. Больше ничего хорошего я от этого дня не ждала.
Кое-как оглядевшись, я с удивлением поняла, что я вывалилась в знакомое место. Эта ветка тоннеля лежала в восьми-десяти километрах от выхода и пяти от места встречи с проводником. Хоть в чем-то повезло. И откуда только появились такие хрупкие стены? Барон ничего о них не говорил, но и проглядеть он их не мог. По его словам он чуть ли не обнюхал там каждый сантиметр. Он не сказал мне?
Или он не знал?
- Номер два, - прошептала я, - иди-ка сюда.
Кот запрыгнул на мои колени, умудрившись не причинить боли, и свернулся компактным клубком. Я читала, что если кот лег на больное место, то он его лечит. Бредятина, на мой взгляд, но все-таки приятно думать, что друг считает нужным меня вылечить.
Сдернув с волос косынку, а затем и темную ленту, которая два раза шла через лоб, плотно прижимая мои патлы к голове, я поморщилась, от ощущения грязных и спутанных прядей, упавших на лицо и на ощупь вынула флакончик из футляра. Плотно обвязав его, я завязала ленточку особым узлом на шее номера два. Поправив импровизированный ошейник, я чмокнула кота в лоб и прошептала:
- Беги, мой хороший. У нас разные тропы. У тебя кошачьи, а у меня людские.
Недовольно заворчав, кот соскользнул с моих ног и, на прощание, лизнув протянутую ладонь шершавым языком, растворился в темноте. Оставшись одна, я поежилась, от осознания того, что осталась одна. А кругом темнота, разгоняемая лишь редкими вспышками зелени перед глазами.
Тьма. Тьма. Тьма. Тьма!
***
Я резко открыла глаза, перед которыми в причудливом танце заплясали капли на потолке. Спина болела не милосердно, а в колени больно впились уголки книги. По щеке катилась капля пота, которую я тут же стерла рукавом. Так и знала, что воспоминания о моем последнем путешествии по тоннелям так просто меня не отпустит. Ненавижу темноту!
Взяв с коленей книгу, я ласково погладила зеленый корешок и открыла на привычно заложенном шнурком, вместо закладки, месте. Страницы были немного помяты, а буквы чуть стерлись от старости, но это не мешало мне вновь и вновь наслаждаться чтением этой книги. Хотя, не думаю, что стоило мне читать именно перед сном. Но знала ли я, что засну?
'- Но тебе придется примириться с этим, - возразил Воланд, и усмешка искривила его рот, - не успел ты появиться на крыше, как уже сразу отвесил нелепость, и я тебе скажу, в чем она, - в твоих интонациях. Ты произнес свои слова так, как будто ты не признаешь теней, а также и зла. Не будешь ли ты так добр подумать над вопросом: что бы делало твое добро, если бы не существовало зла, и как бы выглядела земля, если бы с нее исчезли тени? Ведь тени получаются от предметов и людей. Вот тень от моей шпаги. Но бывают тени от деревьев и от живых существ. Не хочешь ли ты ободрать весь земной шар, снеся с него прочь все деревья и все живое из-за твоей фантазии наслаждаться голым светом? Ты глуп'. [1]
Мою увлеченность книгой отвлек короткий стук в окно и последовавший за ним легкий скрежет. Рука на чистых инстинктах дернулась к поясу, тело выскользнуло из стула и кинулось под стол. Щелкнул проворачиваемый барабан. За преградой из мутного стекла на меня насмешливым, как мне показалось, взглядом, смотрел знакомый породистый голубь. На его спине примостилась черная капсула.
- Хах, - вырвалось у меня. Выкатившись из-под стола, я достала из помятой пачки последнюю сигарету, щелкнула кремнем ярко-оранжевой пластмассовой зажигалки и только затем открыла форточку, впуская незваного гостя. И что ему еще надо? Неужели все требуемое нельзя было написать в первом письме?
Отмахнувшись от наглой птицы, вздумавшей клюнуть мои пальцы, я быстрым движением открутила крышечку капсулы и достала оттуда маленькую бумагу, на которой было выведено:
Не забудь, Дресс. Сегодня. У тебя интересная кличка. В честь чего, интересно?
Я подавила тоскливый вздох. Он что, так сильно сомневается в наличие у меня мозгов? Тихо и зло выругавшись, я чиркнула на обратной стороне листочка:
У меня нет склероза!
P.S, Дурак.
Проследив за полетом птицы, я непонятно от чего тоскливо вздохнула. Наверное, необходимость лишний раз выходить из дома и идти в 'Забытый' через липнущую к обуви грязь и безжалостно жарящее солнце подействовала на меня удручающе. К тому же, надо было зайти к Санте и потрясти его насчет сломанного 'Нефтяника'. Что-то мне не верилось, что этот фанатик кинул бы меня без стороннего участия. А если он сделал это сам, то... Да поможет ему Бог.
Осмотрев колени, которые представляли собой две огромные подсохшие болячки, я кое-как обработала их водкой и сменила повязку на менее грязную. Потом надела вчерашнюю относительно чистую одежду и завязала волосы шнурком. Сковырнув комочек серой грязи, я тоскливо оглядела пятна, напоминающие о той самой 'относительности', и заткнула револьвер за пояс. Опять захотелось курить.
Вздохнув, я полезла под кровать, награждая несчастные штаны еще и слоем пыли. Времени не то, что пол помыть, а даже на то, чтобы пыль протереть, категорически не хватало. Здесь, в доме, я отсыпалась после процесса зарабатывания хлеба насущного и зализывала раны после поддержания своего авторитета. Отодвинув одну из хитро прилаженных досок, я запустила руку в свой запас. Склад с сигаретами я нашла полгода назад, когда ненавязчиво помогала Барону выпнуть с нагретого места Эфу. Тогда я еще не курила, но искушение было столь велико, что я не смогла с собою справиться. Вредно, конечно, но на Свалке жить до старости я не планировала, так что все содержимое подвала одного из заброшенных домов, бывшего когда-то магазином, перекочевало в мой дом.
Поднявшись, я накинула на плечи косуху и закурила. Воздух наполнил полюбившийся мне аромат вишни и мяты. Тихонько прикрыв за собой дверь, я прокралась по коридору и выскользнула на улицу - Азуми еще спала. Улица встретила меня привычным шквалом не слишком приятных запахов. Тоскливо вздохнув, я скосила глаза на сигарету и решила еще помучиться - ведь их запах немного заглушал окружающую вонь.
Грязь немного подсохла и теперь прилипала к подошве ботинок, дела мои ноги тяжелее на пару килограмм. Это раздражало и заставляло немного нервничать - иногда опасно становилось весьма неожиданно, а эта противная тина замедляла скорость передвижения. Но, к сожалению, мне надо было переходить дорогу и идти переулками, где грязи было еще больше. Санта выбрал ужасное место. Не для себя любимого, конечно. Он не выходил из своей конуры уже года два, а теперь, под крылом у Барона ему можно было не волноваться ни о хлебе, ни о новом товаре.
Я усмехнулась. Несмотря на всю ненадежность Барона, со своими союзниками он всегда был просто невероятно щедр. Но это, конечно, ничуть не умаляло того, с какой скоростью эти союзники менялись. Непостоянство Барона была одной из самых паршивых черт его характера.
Я протиснулась между стенами близко стоящих домов и, перепрыгнув через небольшое каменное ограждение, наконец, увидела нужное мне место. Конура Санты по прежнему не внушала никакого доверия, внушая желание брезгливо сплюнуть при ее виде.
Узкие, забитые досками окна, частые выбоины в красном кирпиче и запах крови и внутренностей. Клиенты Санты часто испытывали приобретения прямо на месте, и поэтому запах не исчезал даже сейчас, несмотря на то, что труппы убирали. Я нервно вцепилась в рукоять револьвера.
- Ну, детка. Курок находиться здесь. Вот эта закорючка - спусковой крючок.
Тяжесть револьвера непривычно оттягивает забинтованные руки. Пальцы почти не гнуться и он это прекрасно знает. Издевается. На белой марле проступают яркие пятна.
- А теперь! - он кашляет и хлопает своими узкими, почти по-девичьи изящными ладонями, - Испытаем приобретение!
Санта неприятно ухмыляется, моментально теряя свой образ доброго дедушки и я чувствую, как кровь отхлынула от лица, возвращая ему привычную мне мертвенную бледность. Ноги противно ослабели. Ладони с силой сжались на рукояти пистолета, заполняя вырезанный на дереве узор в виде виноградной лозы свежей, пахнущей железом кровью.
У человека, стоящего вплотную к стене, испещрённой дырами и царапинами, лицом ко мне спутанные волосы. Они настолько грязны, что их природный цвет невозможно было определить. Неровная, растущая клочками борода лежала на груди, а левый глаз полностью заплыл. Вся половина лица наливалась ярким фиолетовым цветом. Правый глаз был удивительного стального цвета и был залит алкогольной дымкой. С губ текла желтоватая слюна.
Он встает за спиной, вплотную, и, вытянув руки через мои плечи, обхватывает забинтованные запястья. Его белые пальцы с коротко подстриженными ногтями сжимают их с такой силой, что в глазах темнеет. Там, под бинтами, кожа отсутствует совсем, одно мясо.
- Давай, - дыхание опаляет ухо и кажется мне невероятно зловонным. Он болен и ему плевать, заражусь я или нет.
Бродяга улыбается, показывая кромку гнилых зубов и, кажется, совсем не понимает где находиться. Его шатает из стороны в сторону - он пьян настолько, что совсем перестал соображать.
- Детка, - шепчет он, - не заставляй меня напоминать в каком ты дерьме оказалась.
Руки тряслись от боли и напряжения. Большой палец нажимает на курок. Он поддается не сразу, но после пары попыток раздается тихий щелчок. Над ухом смеются, и я думаю, смогу ли я развернуть и убить его? Но будто догадавшись о моих мыслях, он придавливает мои плечи локтями, а пальцы на запястьях сжимаются еще сильнее.
Я, зажмурившись, стреляю. Его руки расслабляются на моих плечах, и я вырываюсь, отворачиваюсь и утыкаюсь в ткань его футболки. Хочется шарахнуться в сторону или пристрелить его, но в барабане был только один патрон. А еще в сердце живет надежда, что я промахнулась и не попала, что это бродяга продолжит влачить свое жалкое существование.
Руки, пахнущие моей кровью, зарываются в мои короткие волосы, а он с тихим смехом шепчет:
- В яблочко.
В его голосе я слышу наслаждение.
Я покачнулась и вцепилась в стену. Запах крови дурманил мозги. Каждый чертов раз, приходя сюда, я вспоминала. Как наяву я снова почувствовала на плечах острые локти и нервно дернулась.
От души отвесив себе бодрящую пощечину, я уверенным движением постучала кулаком о дверь с облупившейся грязно-белой краской.
Тук. Тук. Тук. Пауза. Тук. Пауза. Тук. Тук.
Я услышала тихие шаркающие шаги и громкое бормотание:
- И кого только принесло? Только одного выпроводил.
Щелкнули многочисленные замки, и дверь со скрипом отворилась. На меня взглянули тусклые голубые глаза, который при виде меня расширился, наполняясь животным ужасом. Дверь резко подалась назад, но наткнулась на преграду в виде моей ноги, обутой в ботинки с толстой подошвой.
- Дрессировщица? - проблеял он, отступая внутрь темного коридора, - Ты жива?
- Не твоими молитвами, старый лис, - ласково произнесла я и, ринувшись вперед, одной рукой схватила Санту за длинную белую бороду, а другой перехватила его руку, которая тянулась за пистолетом. Мизинец сломался с громким треском и старик тонко завыл и рухнул на пол. В моей руке остался клок седых волос. Боли этот мумий боялся куда больше меня. Старенький, но ухоженный Beretta 93R с его пояса перекочевал в мою руку.
Санта поднял на меня мутные голубые глаза и, тяжко вздохнув, тихо выругался себе под нос, а через секунду его взгляду вернулась прежняя твердость. Все-таки он недаром дожил до своих семидесяти лет. Таких долгожителей Свалка еще не видела.
- Рассказывай, - коротко бросила я, проверяя наличие патронов в магазине пистолета. Санта коротко облизал губы, но дергаться не стал - знал, что рефлексы могут заставить меня выстрелить, прежде чем я подумаю.
- Я..., - проскрипел он. Голос у него подрагивал.
- Коротко и по существу, - я погладила рамку Beretta. Пистолет не хотел ложиться в ладонь нормально, будто артачился, не желая целиться в своего хозяина. Старик носил этот пистолет, насколько я знаю, почти всю свою жизнь.
- Ты могла бы догадаться, что после того, как ты три года назад сотворила переворот, доверия тебе не будет, - Санта осмелился нервно потеребить бороду, - понимаешь, Дресс, я бы, будь моя воля, не согласился бы ни за какие деньги, но покровителям не отказывают. Я знаю тебя шесть долгих лет и понимаю, что связываться с тобой себе дороже. Но вот Барон этого не понимает.
- Вот как, - я до боли сжала пистолет в руке. В голе вспыхнула картина-воспоминание: задымленная комната, запах какао, тень тоски на лица и поседевшие виски. Это он так печалился о моей неудавшейся кончине? Или..? Так, стоп!
- Я вообще удивлен, как ты вышла из тоннеля, - продолжил он, - во-первых, очки были неисправны и сломаться окончательно могли от несильного удара или тряски в течение нескольких часов. Это, чтобы ты не заподозрила ничего заранее. Вместо респиратора мне пришлось подсунуть тебе бесполезную игрушку. А на случай, если ты каким-либо образом смогла бы не отравиться и не заблудиться без очков на месте встречи с проводником тебя никто не ждал.
Как никто? Я не удержала на лице невозмутимое выражение и ошарашено вздохнула, проведя рукой по волосам. Что за бред? Веревка на запястье, хриплый голос, мутные глаза и теплая мужская ладонь. Как такое может быть?
- Почему нельзя было обойтись без этой канители? Пуля в лоб, нож в спину и нет проблемы, - отвлеченно спросила я. Меня куда больше волновал тот загадочный проводник, который не должен был за мной прийти. Все проводники до лобызания ботинок были преданы Барону. Как же мог Перун нарушить приказ?
- Ага! И Шабар с Удумбалой устроили бы кровавую баню, - хмыкнул старик, чеша бороду и глядя на меня с некоторым превосходством.
Я не сдержала тихого, почти веселого смеха и наклонилась к нему ближе, глядя прямо в глаза, которые застилала мутная белесая пленка:
- Они бы ее в любом случае устроили. Им, знаешь ли, плевать, несчастный случай это был или убийство. Подумай-ка над этим, Санта и своему хозяину это передай. И да, скажи, что работать я на него буду только после того, как старый хрен поцелует мне зад.
- Если я ему это скажу, то одним торговцем оружием станет меньше, - прошептал Санта.
Я ухмыльнулась и прошлась по комнате, заглядывая в многочисленные коробки с оружием. Мне хотелось что-нибудь прихватить в качестве компенсации морального ущерба. К тому же я уже вряд ли жилец - Барон мне такого не простит, значит, и терять мне больше не чего.
- Прихвачу как я вот это, - небольшая сумка с динамитом заняла место на моем плече. Оно заныло несколько от тяжести, а сколько от осознания того, что я буду снова спать в холодном подвале, который за несколько лет умудрилась превратить в подобие бункера. К тому же, Азуми, наверное, как и в прошлый раз свалит к каким-нибудь знакомым и меня ждут голодные дни. Не то, чтобы я ни умела готовить, просто времени у меня вряд ли будет на это хватать.
- О! - выдохнула я, выуживая из-под сдвинутых вплотную ящиков коричневые, короткие и изогнутые ножны из плотной кожи. Из них выглядывала темная деревянная рукоять, обернутая по всей длине кожаным шнурком. Выдвинув кинжал, и, окинув взглядом открывшееся мне зрелище, я почти восхищенно вздохнула. Ценителем холодного оружия я никогда не была, но конкретно этот его представитель заставлял что-то внутри меня трепетать. Нет, дело было не во внешнем виде. Он был слабо изогнутым, с глубоким долом и односторонней заточкой. Острейшее лезвие тускло блестело, освещаясь маленькой лампочкой под потолком, что раскачивалась из стороны в сторону на длинном, ободранном проводе. Черенок удобно ложился в ладонь, а яблоко и крестовина плотно упирались в ее ребра. Ничего особенного. Никаких украшений не было и в помине. Но когда я взяла в его руку, меня будто пронзило током, а что-то внутри закричало: 'он мой!'. Завороженная, я провела пальцем по обуху и прошептала тихо:
- Это, вроде, бебут?
- Да, - прохрипел Санта, настороженно глядя на меня из-под насупленных бровей.
Я медленно растянула губы в подобии на улыбку и провела пальцами по клейму у основания клинка. Фигурная буква 'Б' заставила меня сжать рукоять так сильно, что костяшки пальцев побелели. Именно Барон оказался виноват в том, что мне до сих пор сняться тревожные сны о человеческом пальце во рту у ребенка и темнота, давящая на уши. Мысль о том, что бы было со мной, если бы я провела там несколько дней, пока не умерла бы от жажды и голода, заставляла мое сердце лихорадочно стучать, а начинало мелко потряхивать от озноба. Умереть в той темноте. Что может быть страшнее? Многое. Но, наверное, для меня такая смерть стало олицетворением всех мук адских.
- Я одолжу, - ухмыльнулась я, закрепляя ножны бебута на поясе. Санта поперхнулся и выпучил на меня свои мутные глаза, начиная орать и брызгать слюной в разные стороны.
- Ты! Не рой могилу еще глубже! Барон же в упор расстреляет! И первым буду я! Дресс, не будь идиоткой!
- Иногда быть умной очень проблематично, - хмыкнула я. Прокрутив пистолет старика вокруг пальца, я закинула его на высокий шкаф, прекрасно зная, что с его ростом, старик будет минут десять искать стул и пристрелить меня в состоянии аффекта не сможет.
Уже выходя из его дома, я окликнула поднявшегося на ноги Санту и спросила:
- Ты ничего не знаешь про Перуна?
- Зачем тебе этот неудачник? - приподнял он мохнатую бровь, но тут же махнул рукой, говоря, - Хотя, зачем мне это? Многие знания, многие печали. Особенно от тебя.
Я холодно улыбнулась, красноречиво поглаживая рукоять револьвера. Проследив взглядом за моей ладонью, Санта осекся и продолжил:
- Кхе-кхе. О чем это я? Ах, да! Перун нарвался на гнев Барона пару месяцев назад. Я не знаю точно, что он натворил, но с тех самых пор я не видел его. Ни его тела. Но зная Барона... Да что я тебе говорю? Ты об его методах осведомлена не хуже меня.
- Вот как,- протянула я. Меня проводил труп. Я что, схожу с ума? Сжав ладонь в кулак, я явственно ощутила тепло крупных пальцев с коротко подстриженными ногтями. И у меня до сих пор остался красноватый след от веревки на запястье. Значит, это точно было. Но мы никогда не были знакомы с Перуном, не считая столкновений у Барона. Так с чего этому парню мне помогать? Неужели...
Есть игра, правил которой не знаю ни я, ни Барон?
- Ладно, бывай, - я выскользнула из противного мне дома и широким шагом пошла в знакомые переулки. Зайдя достаточно далеко, я громко, почти оглушающе свистнула. Не хотела ведь. Но дело принимает слишком серьезный оборот для того, чтобы не задействовать все свои ресурсы. Ну, почти все.
За спиной раздались грузные, чуть шаркающие шаги и я с улыбкой оглянулась, ласково говоря:
- Здравствуй, Цербер.
Пес неприветливо рыкнул, подметая пол мохнатым хвостом. Черная шерсть свалялась по бокам, а на зубах у него была отчетливо видна ранее принадлежавшая кому-то кровь. Не переставая улыбаться, я присела на корточки и раскинула в сторону руки, говоря:
- Соскучился?
Тяжелые лапы опрокинули меня на землю, и я тоскливо подумала о том, как буду сдирать с косухи и штанов грязь. По щеке прошелся вонючий слюнявый язык, а я захохотала, пытаясь оттянуть от себя специфически улыбающуюся морду.
- Прости, мой хороший, - я зарылась руками в черную влажную шерсть и посмотрела в янтарные, невероятно красивые глаза, погладила вытянутую морду и продолжила, - я не хотела тебя в это втягивать, но у меня не было выбора. Спаси меня, Цербер. Еще раз.
Шершавый язык наждачной бумагой прошелся по щеке, а я улыбнулась, говоря:
- Спасибо тебе. Как же мне надоело использовать вас для спасения своей жалкой жизни.
Поднявшись с земли, я почесала Цербера за ухом и пошла вперед. Время неуклонно приближалось к половине первого, о чем говорили старые, облезлые часы без ремешка. А опаздывать я очень не любила. Иногда из-за этой глупости можно потерять очень многое.
Пес семенил рядом, подставляя под ладонь лобастую голову, и что-то ворчал на своем языке. Я грустно улыбалась, надеясь, что все будет хорошо. Вот только надежда имела привычку умирать. Хоть и последней.
'Забытый' был баром, который находился под крепкой, хоть и не слишком надежной крышей барона. Здесь можно было не беспокоиться о пуле в лоб - Барону надоело каждый раз отстраивать бедное здание заново, так что он вынес запрет. Нарушившие его хлопчики обычно шли на испытание оружие Санты клиентами, поэтому в этом месте царила относительная тишь и благодать, нарушаемая редкими вспышками агрессии, которая быстро затухала под каблуком Барона.
Я открыла дверь, окидывая взглядом небольшой зал с разномастными столиками и стульями, высокую деревянную стойку, за которой дремал Бармен и что-то пишущего в потрепанном блокноте Гарсона, который, услышав скрип двери, вскинул голову, увенчанную кудрявой шевелюрой удивительного стального цвета. Под его глазами залегли огромные, пугающе черные круги, а зрачки оказались расширены настолько сильно, что орехового цвета радужка была почти не видна. На его лбу блестели капельки пота. Понятно. Не заработал.
В зале было удивительно пусто, и я села прямо за столик у выхода, устало откинувшись на спинку стула и вытянув ноги. Гарсен, шаркая ногами по полу, приблизился ближе. Блокнот в его руках мелко трясся. Волосы вблизи смотрелись тусклыми и сухими, как солома. Парень сидел на спидах давно и упорно.
- Хай, Дресс, - пробормотал Гарсен устало, - чего будешь?
- Кофе налей.
Кофе был, наверное, скверный, но другого я не пробовала. Может когда-нибудь, в детстве, но его я почти не помнила. Гарсен уныло кивнул, услышав мой заказ, и поплелся к Бармену. Я усмехнулась, глядя на его сутулую спину. Сколько там ему? Восемнадцать? Не на много младше меня, а дурак.
Я стянула с лица шарф и вдохнула чуть горьковатый запах виски, табака и пота, которыми стены этого места пропитались весьма основательно. Достав из кармана сигарету, я щелкнула кремнем зажигалки и закурила, выпуская мутный дым. Виски немного ныли. Хотелось выйти отсюда, почесать ждущего меня Цербера за ухом и уйти домой. Спать хотелось жутко - сказывался постоянный недосып.
Чашка тихо стукнула о поверхность стола, а я нервно дернула губой, вскидывая голову, и вглядывалась в бледное лицо Гарсена. Он вздрогнул и поежился. Немного трясущимся голосом парень пробормотал:
- Твой кофе, Дресс.
У насмешливо оскалилась и продекламировала:
- 'Тигр, тигр, жгучий страх,
Ты горишь в ночных лесах.
Чей бессмертный взор, любя,
Создал страшного тебя?'
[2]
- Блейк, если я не ошибаюсь? - если бы не эти характерные мурчащие нотки в голосе, он, думаю, показался бы мне незнакомым.
Я резко улыбнулась, стирая с губ улыбку, и цепко оглядела гостей. Седой изменился настолько, что казался мне абсолютно другим человеком. Будто с тем Седым его связывали только волосы и глаза цвета жженной умбры. Он вырос на сантиметров двадцать, губы побледнели и истончились и на них красовалась странная, незнакомая мне и раздражающая улыбка. Между бровями образовалась тонкая морщинка, скулы заострились, а в знакомых глазах появилось опасное выражение. Я только сейчас поняла, что цвет его глаз чертовски походит на кровь.
Опасен. Чертовски силен и опасен.
Усмехнувшись, я отвернулась, украдкой оглядев маячившего за спиной Седого человека, лицо которого скрывал глубокий капюшон темно-зеленой куртки. Именно эта куртка не понравилась мне больше всего. Слишком новая, слишком дорогая. Слишком центровская.
Я отпила коричневой жижи, чуть не порезав язык о сколотый взгляд кружки неровного серого цвета. Гансен, бросив на меня испуганный взгляд, шарахнулся к стойке. Бармен, наслышанный о моих причудах, проводил его насмешливым взглядом черных глаз. Заметив мое внимание, он приветливо кивнул. Дернув головой в ответ, я перевела взгляд на усевшегося напротив Седого и примостившегося рядом с ним человека. Ситуация мне не нравилась все больше и больше. К тому же у меня нежданно нагадано появились очень серьезные проблемы.
- Ну, здравствуй, Нериена, - Седой улыбнулся. В его глазах заплясали темные искры.
- Дресс, - отрезала я, - я не Нериена, а Дресс.
- Конечно, - согласился Седой, улыбаясь шире, - но мне больше нравиться Нериена.
Я подавила желание скрипнуть зубами и вперила в Седого злой взгляд, от которого обычно шарахался даже Шрам. Но этот парень лишь еще шире растянул губы, хотя, казалось, что дальше некуда. Никогда не страдала отсутствием самообладания, но Седой вывел меня всего за две фразы. Это заставляло беспокоиться. Видимо, сегодняшний ворох странной информации, полученной от Санты, повлиял на меня гораздо больше, чем я думала. Перун... Надо же...
Я тряхнула головой, отгоняя лишние мысли и испытующе уставилась на Седого. Мне отчаянно хотелось обдумать все, что выпало на мою голову, в тишине и относительно безопасности родной комнаты. Но альбинос молчал, в свою очередь глядя на меня. Это раздражало. Фигура в плаще издала какой-то невнятный звук, похожий на стон и смешок одновременно.
- Ты меня что, разглядывать пришел? - зло рявкнула я, с силой ударяя кружкой о стол, - По делу давай! Не вреди моему свободному времени!
- Может быть, - покорно согласился Седой, его глаза смеялись, что злило еще больше, - у тебя даже свободное время есть? А по виды не скажешь. Походишь на ходячий труп.
При последнем словосочетании я передернула плечами. Мне опять вспомнился Перун. Может он зомби? Да нет, что за бред! Дресс, переставай читать постапокалииптику. На психику она однозначно влияет плохо. Зомби. Надо же! Я сделала усилие, чтобы не расхохотаться над собственной фантазией. Нервно пожевав нижнюю губу, я полезла за сигаретой в карман. В тишине щелкнула зажигалка и затянулась, на миг прикрывая глаза. Блаженство.
- Вот, ты еще и куришь, - Седой вздохнул, - почему ты так изменилась?
- Кто бы говорил, - хмыкнула я, склоняя голову набок, - и это не твое дело. Зачем позвал?
- Ага, не мое, - не переставая улыбаться, Седой откинулся на спинку стула и произнес, - я уже писал, что прошу приютить одного парня. Вот он.
Он указал пальцем на человека в капюшоне. Я зарылась пальцами в волосы, выдыхая дым. Седой демонстративно раскашлялся. Я сцепила губы. Этот звук до сих пор вызывал во мне неприятные воспоминания.
Я ощупала взглядом спутника Седого и возвела глаза к потолку. В свете новых обстоятельств еще одна обуза на шею была очень большой проблемой. Недовольно цыкнув, я тихо произнесла:
- У меня сейчас опала, так что я вряд ли смогу обеспечить его безопасность.
- Прости, но в моем доме он еще в большей опасности, чем с тобой. Я не боец, в отличие от тебя, - протянул он, следя за сигаретой, мелькающей между моих пальцев.
Я скептичным взглядом окинула рукава его футболки, под которыми бугрились стальные, даже на вид, мышцы. Седой издал смешок, проследив за направлением моего взгляда. Бросив окурок в чашку с кофе, я полезла в карман за очередной сигаретой. Нервы сдавали. Зажигалка выплюнула ворох искр, но так и не зажглась ни с первой, ни с четвертой попытки. Я печально вздохнула, гадая, есть ли дома запасная. Седой рассмеялся.
- Ладно, - выдохнула я, пожевывая фильтр сигареты. От этого моя речь звучала невнятно, - я возьму его при условии, что он будет сидеть тихо, не злить и валить когда я скажу.
- Окей, - Седой поднял руки и обратился к моей будущей головной, - ты же будешь душкой, правда?
Человек в капюшоне глубокомысленно кивнул, вызвав мой смешок. Я поднялась со стула и кинула стол горсть мелочи. Потом обратилась к Седому:
- Все. Регламент десять минут.
Отвернувшись, я последовала к выходу. Мои мысли витали вокруг проводники и грандиозной подставы Барона. И поэтому рука, коснувшаяся волос, стала для меня неожиданностью. Я резко обернулась, и по лицу хлестнули освобожденные от шнурка волосы. Седой с улыбкой стоял рядом и в его рука болтался мой шнурок. В нос ударил запах пороха, металла и машинного масла. Пришла мысль о том, что запах Седого совсем не изменился. И она принесла какое-то странное, ужасно раздражающее облегчение.
- Отдай! - зло прошипела я, выхватывая револьвер. Вторжение в личное пространство без разрешения я не терпела. А моим персональным бзиком были волосы - я просто ненавидела, когда их касались без спроса.
- По-прежнему злишься, - он улыбнулся и добавил, - жалко, что теперь от тебя пахнет сигаретами.
Я выхватила из его рук шнурок и, резко развернувшись, быстрым шагом пошла в сторону выхода. Раньше Седой так сильно меня не раздражал. На этот раз альбинос не стал меня останавливать, но за моей спиной слышались ужасной громкости шаги абсолютно не тренированного человека.
Цербер встретил меня звонким лаем и вилянием своего мохнатого хвоста. За спиной испуганно икнули, видимо оценив размеры моего друга. Я почесала его за ухом. Мой взгляд, скользнувший по улице, наткнулся на отражение в луже. Мои щеки были красными.